Часть 12. Введение-Парменид.

часть II

ЭЛЕАТОВСКИЙ ПЕРИОД

384 Досократики

ПРЕДИСЛОВИЕ

Вторая часть «Досократиков» выходит в свет позже, чем предполагалось первоначально. Обработанный для печати материал был утрачен переводчиком, которого исторический день 19 июля 1914 г. застал в Берлине. Пришлось произвести всю работу вторично, но при этом не удалось восстановить книгу в первоначальной полноте (вследствие невозможности использовать некоторые исследования за отсутствием их в библиотеках России). К счастью, сохранился черновик перевода материала, относящегося к Зенону и Мелиссу, который был сделан мной совместно с К. И. Сотониным. Что касается утерянного моего перевода фрагментов Эмпедокла, то читатель будет более чем вознагражден параллельным приведением взамен его переводов проф. Э. Л. Радлова и пр-доц. Г. И. Якуба-ниса. Превосходный перевод проф. Э. Л. Радлова, несмотря на то, что сделан 25 лет тому назад, еще до появления критического издания Г. Дильса, во многих отношениях не утратил своего значения и поныне. Г. И. Якубанис уже полагает в основу перевода издание текстов Дильса, и его перевод отличается величайшей тщательностью выполнения и вдумчивостью отношения к изучаемому материалу (стихотворный же перевод часто отличается художественностью). Однако в своем понимании

Часть II. Элеатовский период 385

философии Эмпедокла (и отдельных мест его поэмы) мы стоим ближе к проф. Э. Л. Радлову, так как Г И. Якубанис слишком идеализирует агригентин-ского мыслителя, в противоположность трезвому и более критическому отношению к нему проф. Э. Л. Радлова.

им. Михайловка А Маковельский

Симбирской губ. и уезда

1 июля 1915 г.

386 Досократики

Из новейших работ по философии элеатов, кроме упомянутых во «Введении» к первой части «Досократиков», заслуживают внимания следующие работы:

V. Sanders. Der Idealismus des Parmenides, 1910. Сандерс старается доказать, что Парменид — идеалист. Бытие Парменида совершенно идеально («durchaus ideel», стр.70), оно отнюдь не пространственнD.материальная масса; эта умопостигаемая сущность совершенно лишена чувственного содержания. Парменид первый отрицает существование мира (а не учит о бытии единого мира). Он признает лишь существование единого Бога (его бытие - Бог). Если Парменид сравнивает бытие с шаром, то это он делает не для того, чтобы приписать ему определенную форму. Сравнение с шаром указывает лишь на совершенство бытия (подобно тому как Фихте сравнивает Я с кругом). Понятие пустого пространства Пармениду еще неизвестно, оно впервые появляется у Мелисса, который, отожествляя пустоту с небытием, отрицает ее. Впервые у Парменида выступает важное в истории научной мысли учение, что ничто не может возникнуть из ничего (ex nilo nil). В своем «Мнении» Парменид полемизирует с Гераклитом и его последователями (особенно с псевдD.Гиппократом, сочинение которого de victu было написано, по мнению Сандерса, раньше поэмы Пар-

Часть II. Элеатовский период 387

менида; между ними можнD.де указать тесную связь). Учение о мирообразовании, предлагаемое «Мнением» Гераклита, анаксимандрD.гераклитовское; Парменид вовсе не дает собственной космологической системы, по лишь объединяет с полемической целью мнения прежних философов. Таким образом в понимании второй части поэмы С примыкает к Дильсу и Патину7. Указывая, что Парменид называет истину светом, С. усматривает здесь влияние Парменида на христианское учение об истине, как свете. Однако сравнение истины со светом слишком просто, оно напрашивается само собой и нет надобности возводить его к Пармениду.

Н. Slonimsky Heraklit und Parmenides, 1912.Исследование ведется с точки зрения Марбургской школы. В центре всей досократической философии стоит, по мнению автора, элеатовская система, которая превосходит все остальное из этого периода, как значительностью содержания, так и влиянием на последующее развитие философской мысли. Система Парменида возникла из Гераклитовской, как оппозиция против тех положений последней, которые в своих следствиях вели к полному уничтожению возможности познания. Заслуга Гераклита — в том, что он подверг уничтожающей критике понятие вещи и первый пришел к понятию всеобщей закономерности. Милетские мыслители искали вещную субстанцию вселенной, уже в самой этой постановке проблемы заключался наполовину ответ; Гераклит и нападает на Такую постановку проблемы. Критикуя милетцев, он спрашивает: «Есть ли вообще основание выделять одно какое-либо вещество из прочих? Все вещества переходят друг в друга; все они равнD.Ценны. Следовательно, ни одно вещество не следует считать первD.веществом. Взаимно переход

388 Досократики

друг в друга, все вещи уничтожаются; ergo, нет вещей, есть только становление (бывание). Остается познавать лишь отношение между преходящими вещами». И здесь философия Гераклита открывает единый всеобщий закон, господствующий всегда над всем. Однако в философии Гераклита было заложено внутреннее противоречие. Чистый процесс, из которого исключено все пребывающее, в сущности уничтожал возможность господства закона. Становление и господство закона — два момента в философии Гераклита, которые на самом деле несовместимы. Анализ Гераклитовской философии был исходным пунктом для Парменида. Последний усматривает, что становление, исключающее всякое бытие, тем самым уничтожает и свое собственное бытие, а вместе уничтожает и возможность познания. Такое следствие вызывает в Пармениде отрицательное отношение ко всей системе Гераклита. Вопрос о возможности познания был таким образом движущей силой в полемике Парменида против Гераклита. Отожествление мышления и бытия у Парменида имело чисто логический смысл. Здесь Парменид впервые в истории мысли высказывает идею трансцендентальной дедукции: источник объективного предмета — в мышлении, мышление порождает бытие. Парменид впервые открывает основную функцию познания: в его системе впервые мышление открывается самому себе и получает верховное господство над природой. Парменид, а не Гераклит — истинный отец учения о Логосе (хотя он почти не употребляет этого термина). Что касается второй части поэмы Парменида, то она не имеет никакого положительного значения, это — просто резюме всей прежней физики до Парменида, сделанное им для того, чтобы отмежеваться от нее. Однако

Часть П. Элеатовский период 389

понятие бытия у Парменида двойственно и противоречиво. В первом, более чистом, понимании бытие у Парменида есть совокупность всех мысленных определений, и следовательно, чистое создание мышления; во втором понимании оно есть нечто наглядное, воззрительное, — р1епит сопИтиит. Первое понимание бытия делает Парменида родоначальником идеализма, вследствие же наличности у него второго понимания он кажется почти материалистом. Бытие, которое в первом понимании есть чистая система закономерности, во втором случае мыслится, как чистая материя, субстрат всего телесного. Таким образом, бытие получает наглядный образ как непрерывная, неделимая материя, а небытие становится пустым просгранством. «Так затихает могучая мысль Парменида, переходя в бедный мотив воззрительнос-ти» (стр.51). Ко второму пониманию бытия примыкает, углубляя его, Демокрит; первое понимание развивает далее Платон. У элеатов — абсолютное соответствие бытия и мышления. И так как для них движение немыслимо (или скорее, как скажет Платон, так как их мышление неподвижно), то и бытие у них неподвижно. Их учение о неподвижности бытия имеет свой корень в их понятии о мышлении, содержанием которого может быть только неизменно пребывающее. Для дальнейшего прогресса необходимо было углубление понятия мышления, так как основным заблуждением элеатов было их понятие о мышлении, как о чем-то застывшем, неподвижном. Нового понятия о мышлении ищут Демокрит и Платон. Демокрит ставит вопрос, из каких элементов мышления получается являющаяся природа, из каких факторов слагается бытие природы. Он побеждает Парменида в этом вопросе и строит рациональное естествоз-

390 Досократики

нание. Но Демокрит упускает при этом из виду вторую, более глубокую проблему, которая у Парменида была связана с той, — проблему отношения бытия мышления к бытию вещей. Это — вопрос о возможности познания, и здесь победитель Парменид. Итак, Парменид выставляет основное положение: единственный источник всей закономерности (и, след., всякого познания) — мышление. Затем следует второй шаг, особый вопрос: участвует ли предмет (природа) в закономерности мышления? Этот второй вопрос Парменид решает неверно (относительно движения и всей природы). «Трансцендентальная заслуга» Парменида — он выдвинул проблему: соответствует ли природа мышлению? (причем, сам он дал отрицательный ответ на этот вопрос).

С. А. Богомолов. Аргументы Зенона Элейского при свете учения об актуальной бесконечности (оттиск из «Журнала Министерства Народного Просвещения» за 1915 г.). Превосходная статья, основанная на широком знакомстве с философской литературой, ставит своей целью осветить вопрос с математической точки зрения. Автор дает следующую оценку аргументам Зенона: «В течение целых столетий ученые скорее отмахивались от этих досадных парадоксов, чем старались их разрешить, и Гегель имел полное основание сказать, что зенонова диалектика материи доныне не опровергнута. Лишь в новое время учение о совокупностях, разработанное Г. Кантором, выяснило до конца спорные понятая континуума и бесконечности и дало ключ к пониманию названных выше аргументов, вместе с тем оно показало, каким глубоким и проницательным мыслителем был древний философ...» Решение апорий Зенона автор статьи находит в понятии об акту-

Часть II. Элеатовский период 391

альной бесконечности и раскрывает свою точку зрения следующим образом. «Совокупности или классы можно задавать двояко: по объему и по содержанию. Первый способ состоит в прямом перечислении всех членов класса, второй — в указании общего им признака... Две совокупности называются равномощными, если между их элементами возможно установить одно однозначное соотношение, так что каждому элементу одной совокупности отвечает один и только один элемент другой... Одна совокупность является частью другой, если любой элемент первой входит в состав второй, причем эта последняя содержит элементы, не принадлежащие первой». Далее автор доказывает, что существуют совокупности, равномощные с одной из своих частей; это и есть актуальнD.бесконечные совокупности. Такой актуальнD.бесконечный класс нельзя задать по объему (ибо он был бы конечным, если бы можно было перечислить все его члены). Доказав существование актуальнD.бесконечных совокупностей, автор далее указывает, как разрешаются апории Зенона при свете учения об актуальной бесконечности. Попутно он выясняет тесную связь математических антиномий Канта с апориями Зенона, примыкая в оценке этого учения Канта к Гегелю («антиномии Канта не идут дальше того, что в этой области сделал уже Зенон») и Салингеру (Salinger. Kants Antinomien und Zenons Beweise gegen die Bewegung в Archiv f. Gesch. d. Phil., Bd. 19). Исключая явно неверные утверждения Зенона (как, например, что «вполне определенная совокупность должна быть конечной»), аргументы Зенона против множественности решаются с точки зрения учения об актуальной бесконечности благодаря введению нового понятия о контину-

392 Досократики

уме («протяженная величина, обладающая бесконечной делимостью, слагается из отдельных неделимых элементов»). Особенно подробно автор останавливается на аргументах Зенона против движения. Ошибку «стрелы» он видит в незнании Зеноном того, что «из отдельных вполне определенных положений возникает движение, которого предикатом является именно непрерывная перемена места» (автор исходит из «статической» теории движения: «в движении, — говорит он, — мы видим только установление известного непрерывного соответствия между моментами времени и точками пространства»). Что касается «стадия», то «при одном понимании он содержит явную ошибку, при другом — борется с явно ошибочным утверждением». При первом понимании ошибка аргумента в применении различных способов в измерении пройденного пути; при втором понимании (Таннери) «Зенон в сущности борется с допущением в пространственных и временных континуумах элементов, непосредственно следующих за данными. Такое допущение с современной точки зрения совершенно ошибочно, так как задолго до полного анализа понятия континуума ему уже приписывали свойство, по которому между каждыми двумя его элементами имеются еще элементы, так что нельзя говорить об элементе, непосредственно следующем за данным». Разрешение «дихотомии» — в возможности существования ряда, не имеющего первого члена. Понятие об актуальнD.бесконечных совокупностях доказывает законность рядов, не имеющих начала («отсутствие первого члена в так называемом открытом ряду содержало бы в себе противоречие лишь в случае конечного числа членов»). Если «дихотомия» основана на осD.

Часть II. Элеатовский период 393

бенностях актуальнD.бесконечных рядов, в силу которых у них может и не быть первого члена, то в «Ахилле» выступает на первый план возможное отсутствие последнего члена. Таким образом, «противоречия, которые Зенон видел в понятии движения, целиком сводятся к свойствам бесконечных совокупностей, присущим исключительно им в отличие от совокупностей конечных». Так, до конца разрешаются все апории Зенона при помощи учения об актуальной бесконечности. При изложении второй формы «стрелы» (см. у нас стр. 62 и 82) автором привлечены две работы, которыми мы не имели возможности воспользоваться (Dunan. Les arguments de Zenon d'Elee centre le mouvement 1884 и Hamelin. Sur un point du troisieme argument de Zenon centre le mouvement в L'annee philosophique, t. 17). Излагая аргумент «стадий», автор скорее склонен примкнуть к Таннери. («Зенон взял дискретные ряды отдельных масс, тогда как если бы он не имел в виду перехода из одного положения в непосредственно за ним следующее, то мог бы просто взять три непрерывных тела одинаковой длины, изобразив их, напр., в виде трех равных отрезков».)

ДОПОЛНЕНИЯ

К сноске 4 стр. 17. Плутарх местопребыванием богини считает планету Венеру (исходя из того, что эта богиня — мать Эроса Афродита.)

К стр. 60: G. Nцel устанавливает следующую связь между «дихотомией» и «Ахиллесом». «Дихотомия» доказала, что движение не может начать-

394 Досократики

ся. Остается еще одна возможность: движение всеобще и вечно. Для преодоления этой точки зрения предлагается «Ахиллес». Его мысль: если все тела находятся в движении, то всякое движение относительно и должны быть только относительные скорости; но последнее понятие противоречиво.

Часть II- Элеатовский период 395

17. АМИНИЙ

Пифагореец Аминий, учитель Парменида, см. ниже Диоген IX 21 (стр.20).

18. ПАРМЕНИД

Парменид Великий', «диво глубокомыслия»2, «пророк истины, сделанный из железа»3, основатель одной из влиятельнейших философских школ древности, был родом из города Элей (в Великой Греции). Вся древность высоко чтила его, как великого мыслителя и как образец высоконравственной жизни («Парменидовский образ жизни» вошел в поговорку). Относительно времени его жизни мы имеем два противоречивых свидетельства. Аполлодор и Диоген Лаэрций относят его акме к 69 олимпиаде (около 500 г). С другой стD.

1 Так называет Парменида Платон, (Soph. 237 A см. В 7).

2 По выражению А. Галича. И Платон называет его мыслителем «действительно необыкновенной глубины» (Theaet 183 Е, см. А 5).

3 По выражению Фр. Ницше, который противополагает Парменида, как логика («из железа»), интуитивному мыслителю Гераклиту («из огня»).

396 Досократики

роны, Платоновские диалоги (Теэтет 183е, Парме-нид 127b, Софист 217 с; см. А 5) говорят о встрече юного Сократа с 65-летним Парменидом. Эта встреча должна была произойти около 450 г., и, следовательно, рождение Парменида должно пасть на 515 г., акме же на 475 г. Дату Аполлодора принимают Э. Целлер, Ф. Ибервег, Г. Арним, Дж Магаффи, П. Дейссен и др., Платону следуют В. Виндельбанд, П.Таннери, Дж. Вернет и кн. С. Трубецкой. В сущности, Аполлодор и Платон одинаково произвольно обращаются с хронологией: Аполлодор вследствие усвоенного им неточного метода установки дат, Платон вследствие подчинения исторического материала художественным целям.

Однако, думается нам, в данном случае дата Аполлодора ближе к истине: в противном случае и без того поразительно короткий срок, в который совершила свою эволюцию греческая мысль от Парменида до Сократа, сокращается на целую треть1. Из обстоятельств жизни Парменида мы знаем лишь то, что он происходил из богатого и знатного рода, вначале принимал участие в государственной жизни своей родины, для которой составил законы, но впоследствии под влиянием пифагорейца Аминия посвятил себя всецело философии.

Свое мировоззрение Парменид изложил в дидактической поэме «О природе», которая состоит из введения и двух глубоко различных по содержанию частей: «Истины», или учения о бытии, и

1 С. Карстен и Ф. Рио стараются примирить свидетельства Диогена и Платона. Приравнивая акме философа ко времени его славы, они не находят затруднений допустить, что Парменид пользовался известностью уже в возрасте 19—20 лет. Поэтому Парменид мог в старости встретиться с юным Сократом.

Часть II. Элеатовский период 397

«Мнения», или учения о кажущемся мире. Введение представляет собой художественное описание путешествия к богине, от лица которой излагаются все даваемые в поэме учения1. Таким образом источником познания объявляется божественное откровение и вместе с тем познание характеризуется не как чисто интеллектуальный процесс, но как могучее эмоциональное переживание, выражению которого и служат поэтические образы введения2. В первой части поэмы богиня советует не доверять чувствам и зовет на путь логического мышления. И действительно, приводимые далее доказательства ведутся по методу строгой дедукции. Может быть, это — самые ранние в истории мысли, за исключением математического знания, образчики дедукции. По крайней мере, Эвдем3 говорит, что до Парменида философы высказывали свои мнения «без логических доказательств». Философский метод Парменида весьма оригинален4. Он заключается в следующем: Парменид задается вопросом, каковы основные предпосылки всех мыслимых мировоззрений, и находит, что всевозможные миросозерцания покоятся на одной из следующих трех предпосылок.- 1) только бытие есть, небытия нет; 2) не только бытие, но и небытие существует; 3) бытие и небытие тождествен-

1 О. Гильберт (Die des Parmenides, Archiv f. Gesch. d. Philos. XX, 1907) вопреки обычному взгляду доказывает, что у Парменида речь идет не о путешествии в область света, но о поездке в подземное царство.

2 К. Joel D. Ursprung d. Nalurphilosophic aus d. Geiste d. Mystik, 1902, стр. 34. Также A. Croiset (Histoire de la litterature grecque II ed., 1898. t. II. стр. 526) говорит, что Парменид философствует «avec toute son ame».

3 Цит. у Симплиция, см. А 28.

4 Срв. J. Bumet. Early Greek Philosophy, II ed, 1908, стр. 205.

398 Досократики

ны. Далее Парменид исследует каждую из этих предпосылок. Основное положение истинного мировоззрения: «бытие есть, небытия нет» доказывается выведением из понятия бытия мыслимых в нем признаков: тождества, неизменности, вневременности, нераздельного единства и законченности в себе.

Однако мысль первого диалектика весьма часто не в состоянии достигнуть полного осуществления своих стремлений и ей не удается строго провести те определения, которые она развивает1. Тождество и неизменяемость бытия влекут за собою отсутствие у Парменидова бытия какого бы то ни было качественного и количественного разнообразия (бытие — совершенно однородно; не может быть бытия в одном месте больше, в другом меньше), а также отрицание у бытия движения. Безвременность бытия выражается в отрицании у него прошедшего и будущего) и стоит в самой тесной связи с его абсолютным тождеством и неподвижностью. Все это совершенно исключает из понятия бытия всякую мысль о возникновении и уничтожении. Здесь кстати заметить, что в той цепи доказательств, которые выясняют понятие бытия, наиболее мастерски проведенным с логической точки зрения является, на наш взгляд, доказательство нелепости допущения существования рождения и смерти (см. начало В 8), которое заканчивается следующим выразительным стихом: «Таким .образом рождение погасло и

1 На несоответствие подлинных утверждений Пар-менида с его тенденциями указывает Dauriac. Les origines de la doctrine de Parmenide (Revue Philosophique, t.XV, 1883, стр. 533 след.). См. также Н. Diels. Parmenides Lehrgedicht, стр. 56.

Часть II. Элеатовский период 399

смерть пропала без вести» (В 8, 21)1. Раскрывая нераздельное единство бытия, Парменид утверждает его непрерывность (бытие непосредственно соприкасается с бытием; нет ничего, что преграждало бы бытию доступ к бытию), признает бытие неделимым, неразложимым, непроницаемым (бытие — абсолютная полнота) и отрицает у него всякую множественность частей. Наконец, законченность бытия в себе (его совершенство) говорит нам, что оно самодовлеет: в нем все и ничего вне его2; из этого совершенства бытия выводится его шаровидная форма3 и, наконец, его единственность (наряду с бытием нет другого бытия)4. Однако, если, с одной стороны, нельзя отказать великому элейцу в неустрашимой смелости мысли,

1 Ход аргументации в доказательстве невозможности возникновения и уничтожения исследует М. И. Мандес (Элеаты, 1911, стр. 120 след.) Некоторые историки находили здесь пробел: показано лишь, что сущее не может возникнуть из не сущего, но не показано, что оно не может возникнуть из другого сущего; равным образом не показано, что нет исчезновения. М. Мандес заметил, что Пармениду и не было надобности давать подобные доказательства. Вместо частных доказательств он ставит весь вопрос на принципиальную почву. Общие основные положения его таковы: Всякое утверждение, допускающее бытие небытия, не истинно. Возникновение есть переход от небытия в бытие, уничтожение — переход от бытия к небытию. Следовательно, ничто не возникает, ничто не погибает. Только при наличности понятия небытия возможны и понятия о настоящем, прошедшем и будущем.

2 Оно — самосущее, ни от чего не зависящее.

3 Представление древних о шаре см. Досократики. ч. I, стр. 92. О том, что Парменид ставит шаровидную форму в связь с совершенством, мы умозаключаем из сопоставления В 8,42 след, со свидетельством Аристотеля phys. Г 6.207 а 9 (См. А 27).

4 Единственность и ограниченность бытия доказывают невозможность движения для бытия, как целого.

400 Досократики

не останавливающейся перед самыми парадоксальными следствиями, то, с другой стороны, следует отметить исторически обусловленное несовершенство ее силы абстракции. Бытие мыслится Парменидом, как имеющая форму шара масса вещества, лежащая неподвижно, а безвременность бытия у него приводится к формуле бытие всегда целиком во всей своей совокупности присутствует в настоящем. Нельзя не видеть, что в этом представлении не осуществлены во всей чистоте все те признаки, которые открывает мысль Парменида в понятии бытия (сам Парменид этого несоответствия, конечно, не замечает). Вместо того, чтобы исключить из бытия все временные и пространственные свойства, Парменид останавливается на полпути: он говорит о бытии в настоящем времени и приписывает бытию пространственную форму шара. Уже Платон (Софист 244 е) отметил, что в таком случае бытие Парменида не является совершенным единством, но имеет середину и концы. Вместе с тем, конечно, оно не оказывается абсолютно однородным, тождественным и неделимым. Переходя к двум другим предпосылкам («путям заблуждения»), Парменид опровергает их указанием: на неосуществимость в мысли противоречия1.

1 Парменид апеллирует к логической аксиоме (Симп-лиций; phys. 117,2, см. В 6) F. Ueberweg (System d Logik, 1857) приписывает Пармениду открытие логических законов тождества и противоречия, хотя еще в несовершенной форме, так как они у него имеют скорее метафизическое, чем логическое значение (стр. 16,18,175,180). М. Троицкий (Учебник логики, кн. II, стр. 85,92,95) находитуПарменида первые следа учения об аксиомах логики, а именно, в формуле Парменида: «Что есть, то есть» он видит указание на начало тождества; путь же к заблуждению — «что есть, того нет» (?). I. Ремке говорит: «Парменид знает уже закон противоречия, как основное положение исследующего мышления».

Часть II. Элеатовский период 401

Когда мы говорим: «небытие существует» или «бытие и небытие тождественны», то мы делаем небытие бытием. Между тем весь смысл понятия небытия заключается в том, что оно не есть бытие. Следовательно, небытия нельзя ни помыслить, ни высказать, так как, осуществляя его в мысли или в слове, мы незаконно и незаметно для себя подменяем его бытием1. Поэтому небытие у Парменида является, по остроумному выражению М. Мандеса, «вспомогательным понятием, одним из тех математических символов, которые вводятся только для проведения доказательства». Однако понятие небытия у Парменида служит не только рычагом аргументаций, но имеет и некоторое позитивное значение. А именно, подобно тому как понятие бытия у него совпадает с материальной массой (непроницаемым плотным шаром), так понятие небытия он отождествляет с пустым пространством2. Так как Парменид отрицает существование пустого пространства, бытие считает протяженным, то прав П. Таннери, называющий бытие Парменида картезианской материей3. Отрицание пустого пространства служит у Парменида новым подтверждением неподвижности бытия, неосуществимости движения.

1 G. W. Fr. Hegel (Vorlesungen liber d. Gesch. d Phil, i Bd. !833, стр. 294 =Werke, XIII Bd): «Ничто, когда оно мыслится или говорится, превращается, на самом деле, в ничто. Мы говорим нечто, мыслим нечто, если хотим мыслить или говорить ничто».

2 Dauriac (соч. цит., стр. 533) отожествляет небытие Парменида не только с пустотой, но и с бесконечностью, и полагает, что для Парменида понятие бесконечного противоречиво.

5 И. Ремке говорит, что бытие Парменида есть мир чистого пространства; пространство же для него есть «полное».

402 Досократики

Уже теперь мы можем видеть, насколько силен исторический элемент в поэме Парменида Г Дильс1 полагает, что у Парменида можно усмотреть древнейшую историю философии, но он имеет в виду вторую часть поэмы, которую понимает как испытание учений предшественников Парменида. Однако, как мы видим, скорее в первой части дана общая оценка доэлеатовской философии в ее главнейших направлениях. Милетскую философию Парменид критикует, пD.видимому, в лице ее завершителя Анаксимена. По крайней мере, он нападает на теорию разрежения и сгущения первовещества, введенную Анаксименом (см. В 2). Милетская философия, с точки зрения Парменида, есть непоследовательный монизм: если вскрыть ее предпосылки, то она окажется замаскированным дуализмом. Явно дуалистическим является пифагорейское мировоззрение. Таким образом, милетское и пифагорейское мировоззрение Парменид объединяет в одной формуле: не только бытие, но и небытие существует; различие между ними лишь в том, что пифагореизм сознательно принимает и развивает эту предпосылку, которая в скрытой и неразвитой форме лежала в основе философии милетцев2. Другое учение, опровергаемое Парме-нидом, учение о тождестве бытия и небытия является сознательной предпосылкой мировоззрения Гераклита и его приверженцев. В сущности, гераклитизм стоит в таком же отношении к пифагореизму, в каком пифагореизм к милетской фи-

1 Н. Diels. Ueber diealtesten Philosophenschulen d. Griechen (Philosoph-Aufsatze, Ed. Zeller gewidmet, 1887, crp 252 след.). См. также его Parmenides Lehrgedicht, 1897, cтp 63.

2 О тесной связи древнейшей пифагорейской космологии с учением Анаксимена см. Досократики, ч. I, стр. 64.

Часть П. Элеатовский период 403

лософии. Он выявляет, проясняет и развивает то, что бессознательно лежало в основе пифагорейской философии. Учение о бытии небытия покоится на скрытой предпосылке тождества бытия и небытия. Такова историкD.философская схема Парменида: милетская философия (монизм, покоящийся на дуалистической предпосылке), пифагореизм (учение о бытии небытия) и гераклитизм (учение о тождестве бытия и небытия) — три ступени, из которых каждая последующая является как бы самосознанием и углублением предыдущей. Последнее слово всего этого развития — философия Гераклита и его приверженцев. На них яростно обрушивается Парменид, называя их людьми «о двух головах», «пустоголовым племенем, у которого во всем имеется обратный путь».

Итак, мы видим, что в первой части своей поэмы Парменид, подобно Аристотелю в первой книге «Метафизики», оценивает с точки зрения своих категорий все предшествовавшие учения о сущем.

Весьма важное значение для понимания Парменидова бытия имеет стих: «Мышление и бытие — одно и то же» (В 5), в котором резюмируется онтологическая теория познания Парменида в противоположность его эмпирической теории познания, данной во второй части поэмы (В 16). Это изречение уже в древности (например, Платон и Аристотель, см. В 7) склонны были понимать в смысле: единственно возможное содержание мышления есть чистое бытие. Исследованию этого положения посвящает Платон свои диалоги: «Софист» и «Парменид», в которых показывает, что строгая дедукция понятия чистого бытия должна дать иные результаты по сравнению с теми, какие мы находим у исторического Парменида: понятие чистого бытия, как таковое, исключает не

404 Досократики

только прошедшее и будущее, движение, множественность, делимость, всякое качественное и количественное различие, но равным образом и тождество, покой, всякую временность и прD.странственность, и даже единство и неделимость. Чистое бытие совершенно непостижимо и невыразимо. Одним словом, Платон вскрывает, что основоположение Парменида: «нет ничего, кроме самого бытия», при строгом проведении его, ведет не к монизму и сингуляризму1, как думал Парменид, но к нигилизму (о чистом бытии нельзя даже сказать, что оно едино, так как понятие единства есть нечто другое по сравнению с понятием бытия). Платон доказывает, что мышление не может иметь своим содержанием одно понятие (будь то понятие бытия, или единства, или какое-либо другое), что мышление всегда совершает переход от одного понятия к другому и что небытие должно быть признано в некотором отношении существующим.

Однако исторический Парменид не совпадает с тем «исправленным» Парменидом, с которым полемизирует Платон: его бытие, хотя и насчет несовершенства диалектического развития мысли, богаче содержанием. На самом деле, Парменидово бытие не только наделено целым рядом умопостигаемых признаков (как тождество, единство и т. п.), но оно даже пространственно и вещественно. Поэтому, учение Парменида о тождестве мышления и бытия заключает в себе целый ряд положений: 1) бытие есть предметное содержание мышления, 2) нет мышления, которое не было бы вместе с тем бытием, 3) логически значимому сD.

1 О значении термина «сингуляризм» см. Кюльпе. Введение в философию, р. п. Струве, стр. 144.

Часть П. ЭлеатовскиЙ период 405

ответствует подлинная действительность, 4) существует лишь то, что мыслится, 5) субъект и объект мышления совпадают (мысль познает в сущности самое себя), 6) мысль пространственнD.протяженна1 и материальнD.вещественна, 7) тождественны следующие четыре утверждения: бытие существует, мысль существует, бытие мыслится, мысль мыслит себя.

Здесь кажется уместным остановиться на вопросе, можно ли называть Парменида первым идеалистом или правильнее вместе с Дж Бернетом считать его отцом материализма. Гегель2, Брандис, Риттер, Швеглер, Е Дюринг, Наторп3, Кинкель, П. Дейссен и др. признают Парменида чистым идеалистом, относя все неудобные для их понимания выражения Парменида на счет образности его поэтического языка. Боймкер, Целлер, Дильс, А Деринг, Гильберт (не говоря о других) не находят у Парменида имматериальности бытия. А по мнению Джона Бернета. весь материализм зависит от Парменидовской точки зрения на реальность (в частности атомы Демокрита обладают именно Парменидовским

1 Парменид называет истину «хорошо закругленной» (В 1,29), так как, по его учению, мысль кругла.

2 G.W. Fr. Hegel (цит. соч., стр. 296—297) говорит, что система Парменида является началом философии в собственном смысле: здесь впервые достигается область идеального.

3 М. Мандес сочувствует взгляду Наторпа, по которому сущее Парменида есть «такое существование, которое лежит за пределами всех отношений пространства и времени», и вместе с ним находит у Парменида лишь сравнение бытия с шаром. Сверх того. М. Мандес (стр. 1 5 1 Ц. с.) предлагает новое доказательство в пользу этого положения. Мир «мнения» у Парменида есть шар и: стало быть, это неправда. На это можно возразить; мир «мнения» ограничен, следует ли отсюда, что истинно сущее не ограничено? Об отношении истинного бытия к миру мнения см. у нас ниже.

406 Досократики

бытием). Имея в виду конкретность мировоззрения Парменида, Дж. Вернет требует, чтобы, говоря об учении Парменида. избегали термина «бытие» и употребляли вместо него описательное выражение «то, что существует».

При решении указанного спорного вопроса мы поставлены в трудное положение подвести учение древнего мыслителя под современные философские категории, притом далеко не установившиеся, колеблющиеся в зависимости от принадлежности к той или другой философской школе. В самом деле, между тем как представители марбургской школы научный материализм в лице Демокрита относят к идеалистическому направлению, понимая атомы Демокрита, как геометрические фигуры, наделенные непроницаемостью, тяжестью и движением, усматривая во всех упомянутых свойствах атомов не чувственные качества, но создание ума, для других историков философии (например, для Целлера) достаточно одной пространствен нD.сги бытия для того, чтобы исключить какогD.либо мыслителя из ряда идеалистов. С другой стороны, одни считают материализмом уже примитивное мировоззрение, другие признают, что материалистическая точка зрения на мир впервые была открыта Левкиппом и Демокритом, Дж. Вернет видит основателя материализма в Пармениде и считает его последователями Эмпедокла, Анаксагора, Левкиппа и Демокрита, а Деринг с трудом отыскивает одного единственного материалиста в древности — Гиппона. Несомненно, что в каждом из указанных случаев имеется в виду особое понимание материализма. В нашу задачу здесь не входит рассмотрение того, как понимает категории идеализма и материализма тот или другой историк философии. Мы полагаем, что название

Часть II. Элеатовский период 407

материализма более всего заслуживает такая философская система, которая принимает в качестве первоосновы всего существующего мертвое вещество, лишенное всякой органической и психической жизни, — система, в которой жизнь рассматривается, как нечто несущественное, вторичное и производное. Равным образом идеалистической мы назовем такую систему, где все сводится к мысли и выводится из нее. Подводя мировоззрение Парменида под эти категории, мы открываем здесь единственный в своем роде случай, когда крайний идеализм совпадает с крайним материализмом. В самом деле, его вещество безжизненно (не обладает даже движением) и не наделено никакими психическими свойствами (оно тождественно с мыслью, но мысль не есть его свойство). С другой стороны, Парменид сводит все к мысли, отрешенной как от индивидуального субъекта, так и от других сторон духовной жизни (особенно от иррационального начала); эти черты и являются наиболее характеристичными для идеализма. Последнее слово учения Парменида заключается в абсолютном отождествлении мысли и вещества; мы войдем в строго монистический строй мышления Парменида только в том случае, если уясним себе, что для него мысль и вещество не две стороны или два проявления одного итого же, не одна сущность, рассматриваемая с двух разных точек зрения, но они абсолютно тождественны1.

Метафизическую позицию всех мыслителей до Парменида можно охарактеризовать, как гилозD.

1 HDiels (ParmenidesLehrgedicht, 1897,стр.б4—6 5): «..Die zu Grunde liegende Vorstellungen des Parmenides, dass Denken und Sein nicht bioss Correlate, sondern zusammenfallende Begriffe sind».

408 Досократики

изм. Деринг1 правильно отмечает, что Парменид первый порывает с этой точкой зрения. Каким же образом он это делает? Отрицанием у вещества жизни, движения и качественного разнообразия, удалением из области духа всего, за исключением логического мышления, сфера которого притом ограничивается лишь одним единственным понятием бытия, и, наконец, тем абсолютным отождествлением, какое он делает между чистым веществом и бессубъектным мышлением. Шар чистой материи, с одной стороны, и понятие чистого бытия, с другой, соединенные знаком равенства, вот все, что осталось в результате.

В первой части поэмы Парменид приглашает совершенно отрешиться от чувственного опыта «Не вращай бесцельно глазами, не слушай ушами, в которых раздается (только) шум, и не болтай (праздно) языком, но разумом исследуй высказанное мною доказательство», говорит богиня (В 1, 35—37). ПсевдD.Плутарх (см. А 22) сообщает, что Парменид «ощущение изгоняет из области истины». Свидетельства же же Аристотеля противоречивы: говоря об элеатах вообще, он то упрекает их в том, это они «оставили без внимания ощущение и совершенно пренебрегли им, так как-де должно следовать разуму», и считает такое отношение к фактам «похожим на сумасшествие» (de gen. Et corn A 8, 325a 13, см. А 25), то утверждает, что сущим они признавали только чувственный мир (metaph. Г 5.1010а 1), то, наконец, говорит, что Парменид отличал знание «согласно разуму» от мнения «согласно ощущению» (metaph. А 5. 986 b 18, см. А 24) Может быть,

1 A Doring, Gesch, d griech. Philosophic, I Bd, 1903, crp. 127. Напротив, по мнению Т. Гомперца, единое сущее Лармени-да «одновременно и всевещество и вседух».

Часть П. Элеатовский период 409

противоречивость сообщений Аристотеля зависит от того, что в одном случае он говорит о стремлениях элейской философии, в другом же дает оценку достигнутых ею результатов с своей собственной точки зрения. Подобным образом и X Гомперц1 говорит; «Парменид, пD.видимому чистосердечно верил, что ему удалось изгнать из своей концепции мира все, порожденное восприятиями чувств и, по истине, мы не можем ему поставить в укор то, что он заблуждался в этом отношении и, подобно И. Канту, проглядел чувственное происхождение пространственных представлений». Т. Гомперц находит в шаровидной форме Парменидова бытия отношение к небесному своду, А Бэн — к форме земли. Однако, по нашему мнению, форму Парменидова бытия скорее следует поставить в связь с представлением древних о шаре как самом совершенном, самодовлеющем теле, носящем в самом себе свое определение.

Оригинально решает вопрос об отношении эмпирически-чувственного и идеалистически-умопостигаемого в системе Парменида К. Бойм-кер2. Метод Парменида совершенно идеалистичен (П. повсюду апеллирует к логическому умозрению), но объект его умозрения — бытие не идеалистическое (мир мыслей), но пространственное и телесное. Пармениду совершенно чужда основная предпосылка идеалистического понимания; различение умопостигаемого и чувственного миров, как двух совершенно различных объектов. Для Парменида объект умозрения тождествен с объектом чувственного восприятия, только не все опре-

1 Греческие мыслители, т. I, стр. 153—154 р. П.

2 С. Baumker. Die Einheit d Parmenideischen Seinden, в Jahb. f.Philol.,Bd. l33.

410 Досократики

деления, какие находит в этом объекте чувственное восприятие, сохраняются мышлением (не все эти определения мышление признает истинными); равным образом, найденная в мысли истинная природа сущего не целиком доступна чувственному восприятию. Сущее Парменида не есть лежащее над мировым целым царство мысли, но оно — это самое мировое целое, поскольку последнее постигается мышлением. Парменид не принимал еще никакой трансцендентальной области наряду с чувственнD.воспринимаемым миром. Каждое из этих утверждений Боймкера, взятое в отдельности, правильно, но вся его концепция Парменидовой философии совершенно ошибочна вследствие того, что им не учтен лежащий в основе всего Парменидова хода мыслей монизм, исключающий всякую возможность дуализма истинно сущего и являющегося и отвергающий всякое отношение бытия ко множественности явлений. Вследствие этого философия Парменида в изложении Боймкера сводится в конце концов к простому утверждению, что существует только один мир, который неподвижен, как целое, между тем как отдельные части его находятся в движении. Совершенно непонятным является преклонение Платона и других перед такой плоской философией.

Вторая часть поэмы имеет своей задачей объяснение явлений чувственного мира. Сам автор смотрит на излагаемое им здесь учение, как на несоответствующее истине, видит в нем не более, как «рабочую гипотезу». «Мы имеем, говорит М. Мандес (стр. 109 Ц- с.), странный, быть может, единственный в своем роде отучай. Один и тот же мыслитель строит две системы, друга друга исключающие, из которых одна ложна, другая истинна, — единственный, быть может, случай, когда сильный мыс-

Часть П. Элеатовсклй период 411

литель создает целую сложную и гармоническую, полную глубоких наблюдений и оригинальных мыслей, полную еще не утративших значения открытий систему — и все это только для того, чтобы объявить ее ложной».

По М. Мандесу, «Мнение» Парменида является для автора его самой лучшей из ложных теорий. Постараемся найти объяснение этой загадке («странному случаю»). То, против чего Парменид столь энергично восставал в первой части поэмы, вводится им и как бы до известной степени реабилитируется во второй. Сам автор оказывается, таким образом, мыслителем «о двух головах»; оказывается, что и у него «имеется обратный путь». Таким представляется он тем историкам, которые не видят между обеими частями Парменидовой философии никакой связи (Л. Швеглер) или полагают, что вторая часть показывает колебание философа в своем учении (Т. Гомперц). С другой стороны, тот страстный тон, с каким Парменид обрушивается в первой части своей поэмы на основы учения второй части, побудили некоторых историков (Э. Целлер, Г Дильс) принять, что вторая часть излагает ложные гипотезы противников. Так, Э. Целлер1 говорит, что целью второй части поэмы является «представление чужих, а не собственных мнений», хотя чужие взгляды и представлены в более развитом и улучшенном виде сравнительно с исторически подлинными учениями.

Подобно Платону, Парменид показывает, какие учения он дал бы, если бы стал на точку зрения своих противников. По мнению Г. Дильса, Парменид во второй части своей поэмы предлагает критическое обозрение мнений предшествующих

1 E.ZellerF стр. 581—584.

412 Досократики

мыслителей («доксографию»), дает резюме всей истории философии до него. Он сводит все прежние системы к одной контрарной противоположности и доказывает ее несоединимость с законами мышления. Ошибку всей физики до него Парменид видел в дуалистическом проведении мысли об единстве, в неспособности избежать антиномий, и считал философию Гераклита наиболее ярким и законченным выражением всего этого научного течения, так как в ней противоречие возведено в принцип. Новую точку зрения на отношение между первой и второй частями поэмы открывает Фр. Ницше, который различает в философском развитии Парменида два периода: анаксимандровский, памятником которого является вторая часть поэмы, и период образования собственной самостоятельной системы. Дж. Бернет (стр. 211 цит, соч.), указывая, что Парменид вначале держался пифагорейского мировоззрения (как последователь Аминия), от которого позже отказался, понимает поэму, как отречение Парменида от прежних взглядов, которые и изложены во второй части, после того как показана вся их несостоятельность. Действительно, вторая часть поэмы Парменида есть, по верному определению кн. С. Трубецкого, «ранняя пифагорейская переработка системы Анаксимандра» и лучше всего может быть объяснена, как изложение первоначального credo Парменида. Видеть в ней просто «карикатуру» на прежние философские учения, подобно пародиям Ксенофана, препятствует та тщательность, с какой здесь объясняются явления чувственного мира под углом единой строго проведенной точки зрения, а также еще более то обстоятельство, что предлагаемые здесь учения представляют собой действительный прогресс

Часть П. Элеатовский период 413

научного знания в различных отношениях (в противоположность не имеющим никакого серьезного значения космологическим учениям Ксенофана). Итак, вторая часть поэмы содержит в себе пифагорейскую систему, развитую Аминием и Парменидом (как мы увидим, на ней отразилась печать оригинального мышления Парменида). Впоследствии же, придя к новому мировоззрению, Парменид сохраняет свое прежнее учение в качестве «рабочей гипотезы», так как его онтология не только не дает ключа к объяснению чувственного мира, но прямо отказывается от этой задачи, утверждая, что о чувственном мире не может быть истинного знания. Истинное знание познает лишь истинное бытие, чувственный мир для него просто не существует. Ложная же видимость, показываемая обманчивыми чувствами, может быть объясняема лишь ложным учением («мнением»), которое постулирует существование несуществующего1. Таким образом мы усматриваем между первой и второй частями поэмы тесную связь (они дополняют друг друга), объясняемую отсутствием всякой связи между объектами их исследования: истинным бытием, с одной стороны, и кажущейся видимостью, с другой. Бытие не есть сущность, лежащая в основе кажущегося чувственного мира, учит Парменид, сущностью этой видимости скорее является небытие (иррациональное начало); поэтому нет перехода от бытия к видимости и от онтологии к космологии.

Нам известна в исторической литературе лишь одна попытка установить связь между бытием и

1 Как справедливо говорит А. Патин (Parmenides im Kampfe gegen Heraklit 1899, стр. 500 след.), «Мнение» имеет свой особый мир, свою особую власть наряду с «Истиной». Ее мир — всеобщая и необходимая иллюзия.

414 Досократики

видимостью в мировоззрении Парменида. Ода принадлежит Медикусу1, доказывающему, что физика Парменида есть мир. который можно сравнить с мирами Платона. Парменид знает, что есть вопросы, на которые может отвечать только поэт; таков именно вопрос о сущности кажущегося мира. Все образы, которыми пользуется Парменид во второй части своей поэмы, имеют лишь символическое значение. Ни богини, правящей миром, ни света, ни тьмы, выступающих в роли элементов, не существует на самом деле. Каково же содержание того мира, которым является физика Парменида? Загадка отношения единого к многому, или бытия к видимости, есть, согласно этому миру, загадка любви, полового совокупления и рождения. Возникновение каждой вещи есть рождение и должно быть понимаемо по аналогии с рождением людей. Человек, который любит, чувствует, что он сам по себе не есть законченное целое, но лишь часть подлинно целого, так как он нуждается в восполнении. В половом же совокуплении представлено первоначальное единство. Половое совокупление — такой процесс в мире видимости, анализ которого может дать объяснение связи между истинно сущим и просто кажущимся: здесь человек ближе к сущности нераздельного бытия, чем когда-либо в другое время, здесь переживает он самовозвышение, восполнение своей неполноты. В половом акте люди поднимаются над своим тенеподобным полусуществованием, становятся единством и впервые достигают истинного существования. Половое стремление есть страстное желание истинного

1 Е Medicus. Zur Physik d. Parmenides (Philosophische Abhandlungenf.MaxHeinze, 1906, стр. 137 след.).

Часть П. Элеатовский период 415

существования. Парменид стоит в начале того ряда философов, которые в качестве последнего ответа на последний метафизический вопрос говорят слово: «любовь» (Платон, Аристотель, Плотин, Спиноза, Фихте, Шеллинг). Кажущийся мир есть для него призрачное видение любовного опьянения. В мировоззрении Парменида был заложен в скрытой бессознательной форме такой ход мысли: совершенство бытия требует, чтобы бытие сознавало свое совершенство, а где есть знание о чем-либо совершенном, там есть и любовь. Мышление и Бытие в их взаимопроникновении представляют абсолютное единое Бытие; из этого их единства рождается новое третье начало: Любовь. Из Любви же возникает мир явлений.

Так понимает Медикус физику Парменида. Нельзя отрицать, что им усмотрены некоторые стороны Пармедидова учения, которых обычно не замечают, однако он придает им чрезмерное значение, несоответствующее их действительной роли в системе Парменида. Действительно, эротический элемент весьма силен в поэме Парменида, как это ранее указал Иоэль1, и возникновение мира (как и каждой вещи в нем) он понимает по аналогии с рождением. Достойно внимания, что в физике Парменида миром правит богиня любви, что прежде всех богов она создала Эроса, и, наконец, что последний — единственное мужское существо (кроме самого поэта) в поэме Парменида, изображающей путешествие к богине истины в сопровождении дев солнца (даже везут его к ней от т. е. кобылицы). Однако усматривать метафизический смысл в половом акте, а в любви Мост от чувственного мира к истинному бытию,

1 К. Iоеl, цит,соч.,стр.б4 — 65.

416 Досократики

это значит платонизировать Парменида. Выводить же любовь из взаимопроникновения мышления и бытия значит влагать в поэму Парменида еще более поздние учения.

Переходим к содержанию физических учений, данных во второй части поэмы Парменида. В качестве высших начал здесь принимаются два материальных элемента (Парменид называет их «формами») и особая деятельная сила (богиня любви). Таким образом Парменид первый отделяет движущую причину от причины материальной, и уже в этом отношении его физика имеет важное значение для последующего развития философской мысли. Материальными началами у Парменида являются «свет» (или огонь) и «ночь» (или мрак). Аристотель и доксографы отождествляют «свет» Парменида с началом огненным, тонким, теплым и легким, и приписывают ему роль действующей причины; «ночь» же Парменида они отождествляют с землей, началом плотным, холодным и неподвижным, и придают ей роль материальной причины. Перипатетическое понимание Пармеиидова «света», как активного начала, и его «ночи», как пассивной материи, приходится отвергнуть в виду того, что Парменид вводит особое творческое начало — богиню любви. Более приемлемым является сопоставление материальных начал физики Парменида с пифагорейскими «пределом» и «беспредельным», хотя Парменид не допускает бесконечности и в мире «мнения». Между тем как П. Таннери полагает, что у Парменида свет соответствует беспредельному, ночь пределу (в этом он усматривает расхождение Парменида с Пифагором), Дж. Вернет думает, что цвет Парменида следует отождествить с пределом пифагорейцев (огнем Гиппаса) и его ночь с их беспредельным, и видит

Часть II. Элеатовский период 417

в физике Парменида первую грубую форму позднейшего пифагорейского учения о пределе и беспредельном. В связи с этим спором стоит вопрос, соответствуют ли физические элементы Парменида его онтологическим понятиям бытия и небытия. Этот вопрос исследует В. Овчинников1, который, выступая вместе с П. Таннери против Аристотеля, Брандиса, Риттера, Целлера и кн. С. Трубецкого, оспаривает параллелизм физических стихий с онтологическими сущностями у Парменида. «Парменид лишь хотел изобразить контраст двух миров, различно постигаемых человеком, а между тем в его поэме хотят видеть еще и отражение одного из этих миров в другом», говорит он.2 Мы позволим себе не согласиться с уважаемым автором, так как думаем, что допущение существования небытия наряду с бытием отнюдь не служит «отражению» истинно сущего в мире кажущемся и нисколько не нарушает контраста между ними. Скорее наоборот; по крайней мере, как старается доказать сам Парменид в первой части своей поэмы. Не согласен я и с другим мнением В. Овчинникова, который говорит: «Как будто два человека работали над двумя частями поэмы: так различны здесь методы изучения у нашего элейца: абстрактный в онтологии и эмпирический в физике и гносеологическом учении».3 Скорее прав Фр. Ницше, который находит, что склонность Парменида к абстрактнD.логическому методу отразилась и на его физике, а именно, она сказалась в сведении всего к противоположностям света и тьмы, при-

1 «О натурфилософии Парменида» (в ЧБСЙФЕУ проф. Е. А Боброву).

2 ЧБСЙФЕУ, стр. 27.

3 Там же, стр. 36.

418 Досократики

чем последняя есть отрицание первого. Эмпирический мир имеет позитивные свойства: светлое, теплое, огненное, тонкое, мужское («бытие») и свойства отрицательные, которые суть лишь отсутствие положительных» («небытие»).

Итак, мы полагаем, Аристотель прав, утверждая, что свет Парменида соответствует его бытию, ночь небытию. Конечно, это не значит, что между этими понятиями ставится знак равенства. Небытие нельзя выразить никоим образом, бытие же постигается лишь мышлением и не может быть представлено в чувственном образе. Физические элементы — лишь «мнимые» бытие и небытие. Поэтому М. Мандес идет слишком далеко, когда на основании указанного соответствия приписывает Пармениду мнение «огонь есть нечто, земля ничто», «в основе мира лежит свет», и таким образом делает физику Парменида монистической.1

Достойно внимания, что в физической плоскости бытие отражается в виде эфирного огня, небытие в виде плотной земли. Признав небытие (пустое пространство) непредставимым и невыразимым, Парменид вводит в своей физике в качестве заместителя небытия начало мрачное, холодное, косное, каким представлялась ему земля. В признании двух материальных начал Парменид следует Ксенофану с той лишь разницей, что, между тем как космология КсенD.фана признавала элементами землю и воду, физика Парменида принимает в качестве элементов землю и огонь.

1 Ряд странных выводов, которые получает М. Мандес из подобного соединения Парменидова учения об истине с его «мнением», см. «Элеаты» стр. 162—166. Параллелизм не дает еще права на переход из одной области в другую.

Часть II. Элеатовский период 419

физика Парменида учит, что мир един (в противоположность ионийскому и пифагорейскому учениям о множественности миров) и неподвижен (Таннери, Мильо и Боймкер полагают, что элейское отрицание движения имело в виду лишь мир как целое). Парменид считает вселенную состоящей из ряда концентрических «венцов», вращающихся вокруг центра. Это представление родственно учению Анаксимандра о небесных кольцах и пифагорейской теории сфер. Учение Парменида о венцах известно нам из небольшого отрывка поэмы (В 12) и из сбивчивого, частью явно ошибочного, сообщения доксографии (А 37). Естественно, это учение не может быть восстановлено так, чтобы не вызывать сомнений и разногласий. Считая вопрос открытым ввиду того, что наши источники слишком скудны, чтобы возможно было придти к твердому решению, мы для характеристики положения вопроса приведем главнейшие ответы. Между тем как Эд. Целлер считает венцы Парменида шарами, А. Патин называет их сегментами мирового шара и П. Таннери признает их вложенными друг в друга цилиндрами, Г Дильс дает следующую реконструкцию этого учения. Венцы, т. е. мировые кольца, бывают двух видов: 1) кольца из чистого огня и из чистой земли и 2) кольца, представляющие собою смесь огня и земли. Мировые кольца первого вида («чистые») являются Двойными: рядом с более широким кольцом из одного элемента помещается более узкое кольцо из другого элемента (это мнение о двойных венцах впервые было высказано Крише). Мировых колец первого вида всего четыре; из них два окружают вселенную и два образуют ее центр. Окружают вселенную два венца: 1) крайний олимп, твердь из земли, более широкое кольцо, и 2) при-

420 Досократикм

летающий к нему эфирный огонь, более узкое кольцо. Центр вселенной образуют также два венца: 1) земная кора, более широкое кольцо из чистой земли, и 2) внутренность земли, вулканический огонь, более узкое кольцо. Итак, из четырех чистых венцов (мировых колец первого вида) — два периферических и два центральных, два более широких и два более узких, два из огня и два из земли. Между периферическими и центральными чистыми кольцами расположены кольца второго вида, т. е. венцы, представляющие собою смесь огня и земли. Такими смешанными венцами являются млечный путь, солнце, луна и планеты. О. Гильберт (цит. с., стр. 39 след.) восстанавливает учение Парменида следующим образом: Центр мира образует шарообразная земля, нижнюю поверхность которой объемлет огонь (это — не огненный «венец», но подземное царство богини Дике). Верхний мировой венец состоит из тонкого элемента, прилегающий к земле — из плотного, венцы же, лежащие между ними — смешанные. Ни внутри земного шара, ни вокруг его нет огненного венца (учит он против Г. Дильса и Ф. Зуземиля). Учение о двойных чистых венцах принимает вместе с Дильсом Фр. Зуземиль,1 который следующим образом рисует мироздание у Парменида. Есть два двойных венца: внешний и внутренний. Внешний двойной венец, окружающий вселенную, состоит из верхнего темного полого шара и лежащего под ним светлого. Напротив, внутренний двойной венец, образующий самый центр вселенной, состоит из темного ядра (земля с ее воздушной атмосферой) и окружающего его ог-

1 Fr. Susemihl. Zum Zwedten Theile d. Parmenides (Philologus, Bd. 58, II Heft, 1889).

Часть II. Элеатовский период 421

ненного шара. Между обоими светлыми полыми шарами (нижним внешним и верхним внутренним) расположены смешанные венцы. По мнению Г Бергера1., мироздание у Парменида состоит из двух шаров: мирового («объемлющее») и земного («самое среднее») и расположенных между ними венцов, которые являются не полыми шарами, но кольцеобразными поясами (небесными зонами). Есть два огненных пояса, из которых один непосредственно прилегает к мировому шару, другой к земному сливаясь с жаркой земной зоной. Между этими огненными поясами расположены смешанные венцы (круги планет). А. Де-ринг2 излагает Парменидово учение о венцах следующим образом. Вселенную, состоящую из пяти сфер, окружает твердая оболочка. Мировые сферы расположены в таком порядке: 1) самая крайняя, лежащая наиближе к мировой оболочке, чистая огненная сфера (эфир), 2) сфера солнца, смешанная с преобладанием огня, 3) млечный путь, сфера самого тесного и самого равномерного смешения обоих элементов, и 4) сфера земли (земля с окружающим ее воздухом), чистая сфера из темного элемента, лежащая в центре) мира. П. Таннери3 приписывает Пармениду следующее учение о венцах. Вселенную окружает, наподобие стены темный плотный свод; темным и плотным

1 H.Berger. Die Zonenlehre d Parmenides (Berichteiiber d Verhandl. d. k. Sachs. Gesellsch. d Wiss. z. Leipzig, 1895). стр. 66 след.

2 A. Coring. Das Weltsystem d. Parmenides (Zeitschr. f. PhilD.sophie u. Philosophische Kritik, N. F.; 104 Bd.) и Ein Wort pro domo etc. (там же,111 Bd.).

P.Tannery. La physique deParmenide (Revuephilosophique i. 1884, стр. 280 след.) и П. Таннери. Первые шаги древнегреческой науки, р. п. 1902, стр. 224 след.

422 Досократики

является также ее центральное ядро (наша земля). Венцы, которые Аэций называет огненными, П. Таннери считает состоящими не из чистого огня, но представляющими смесь двух элементов лишь с преобладанием огня. Таких венцов два. Один из них непосредственно прилегает к темному своду вселенной (это — млечный путь), другой окружает центральное ядро вселенной (атмосфера, или, по крайней мере, ее светлая часть).

Между этими огненными венцами помещаются венцы, представляющие собою смесь из двух элементов, но с преобладанием темного (между ними есть и совсем темные). Эти промежуточные венцы соответствуют (считая от земли) орбитам луны, солнца и пяти планет. Другие исследователи склонны в учении о венцах видеть не космологическую теорию, изображающую современное устройство вселенной, а отдел из космогонии Парменида. Так, И. Буле1 полагает, что теория венцов рисует первоначальное положение вселенной, представлявшее собой ряд концентрических кругов: самый высший круг чистого огня, затем круг воздуха, далее круг воды, самый средний круг земли. Равным образом А Патин2 считает теорию венцов космогоническим учением и излагает ее так: Вселенная — шар. венцы — сегменты его (естественно, крайние сегменты уже средних, лежащих у диаметра); у верхнего полюса вселенной — чистый огонь; за ним первая смесь с преобладанием огня; за ней вторая смесь, в которой огонь и ночь соединены равномерно; далее третья смесь с преобладанием ночи, и, наконец,

1 I. Buhle. Lehrbuch d Geschichte d Philosophic, I Th., 1796, стр. 296.

2 APatiaParmenidesimKampfegegenHeraklit, 1899- crp-622—625 (см. чертежна стр. 624).