Часть 7.

Теорема 21

Никто не может желать быть счастливым, хорошодействовать и жить, не желая вместе с тем быть, дейст-вовать и жить, т. е. существовать в действительности(актуально).

508__________Этика, доказанная в геометрическом порядке...

Доказательство. Доказательство этой теоремы или, лучше сказать, предмет ясен сам собой, а также из определения желания. Ибо желание счастливо или хорошо жить, действовать и т. д. есть (по опр. аффектов) самая сущность человека, т. е. (по т. 7, ч. III) стремление каждого сохранять свое существование. Поэтому никто не может желать и т. д.; что и требовалось доказать.

Теорема 22

Нельзя представить себе никакой другой добродетели первее этой (именно стремления сохранять свое существование).

Доказательство. Стремление сохранять свое существование есть самая сущность вещи (по т. 7, ч. III). Поэтому, если бы можно было представить какую-либо добродетель первее этой, т. е. этого стремления, тогда сама сущность вещи представлялась бы предшествующей себе самой; а это (само собой разумеется) невозможно. Следовательно, нельзя и т. д.; что и требовалось доказать.

Королларий. Стремление к самосохранению есть первое и единственное основание добродетели. Ибо (по пред, т.) первое этого начала нельзя представить никакого другого и без него (по т. 21) нельзя представить никакой добродетели.

Теорема 23

Поскольку человек определяется к какому-либо действию вследствие того, что он имеет идеи неадекватные, про него нельзя сказать безусловно, что он действует вследствие добродетели; последнее возможно лишь постольку, поскольку он определяется вследствие того, что познает.

Доказательство. Поскольку человек определяется к действию вследствие того, что он имеет идеи неадекватные, постольку он (по т. 1, ч. III) пассивен, т. е. (по опр. 1 и 2, ч. III) делает что-либо такое, что не может быть понято через одну только его сущность, т. е. (по опр. 8) не выте-

Частъ четвертая 509

кает из его добродетели. Поскольку же он определяется к совершению чего-либо вследствие того, что познает, постольку он (по той же т. 1, ч. III) активен, т. е. (по опр. 2, ч. III) делает что-либо такое, что уразумевается через одну только его сущность, иными словами (по опр. 8), что составляет адекватное следствие его добродетели; что и требовалось доказать.

Теорема 24

Действовать абсолютно по добродетели есть для нас не что иное, как действовать, жить, сохранять свое существование (эти три выражения обозначают одно и то же) по руководству разума на основании стремления к собственной пользе.

Доказательство. Действовать вполне по добродетели (по опр. 8) есть не что иное, как действовать по законам собственной природы. Действуем же мы лишь постольку, поскольку познаем (по т. 3, ч. III). Следовательно, действовать по добродетели есть для нас не что иное, как действовать, жить, сохранять свое существование по руководству разума и притом (по кор. т. 22) на основании стремления к собственной пользе; что и требовалось доказать.

Теорема 25

Никто не стремится сохранять свое существование ради другой вещи.

Доказательство. Стремление каждой вещи пребывать в своем существовании определяется единственно сущностью самой вещи (по т. 7, ч. III), и только из одной ее, а не из сущности другой вещи (по т. 6, ч. Щ) необходимо следует, что каждый стремится сохранять свое существование. Кроме того, эта теорема явствует из кор. т. 22 этой части. Ибо если бы человек стремился сохранять свое существование ради другой вещи, то эта вещь (само собой очевидно) составляла бы первое основание добродетели, а это (по указанному кор.) невозможно. Следовательно, никто не стремится и т. д.; что и требовалось доказать.

510 Этика, доказанная в геометрическом порядке...

Теорема 26

Все, к чему мы стремимся вследствие разума (Ratio), есть не что иное, как познание; и душа, поскольку она руководствуется разумом, считает полезным для себя только то, что ведет к познанию.

Доказательство. Стремление к самосохранению (по т. 7, ч. III) есть не что иное, как сущность вещи, которая, поскольку она таковой существует, представляется имеющей силу к пребыванию в своем существовании (по т. 6, ч. III) и совершению того, что необходимо вытекает из данной ее природы (см. опр. влечения в сх. т. 9, ч. III). Но сущность разума составляет не что иное, как наша душа, поскольку она познает ясно и отчетливо (см. его опр. по 2 сх. т. 40, ч. II). Следовательно (по т. 40, ч. II), все, к чему мы стремимся вследствие разума, есть не что иное, как познание. Далее, так как это стремление души сохранять свое существование, поскольку она рассуждает, есть не что иное, как познание (по первой части этого док.), то оно (по кор. т. 22) составляет первое и единственное основание добродетели, и, следовательно, мы не стремимся познавать вещи ради какой-либо цели (по т. 25), но, наоборот, душа, поскольку она рассуждает, может представлять хорошим для себя только то, что ведет к познанию (по 1 опр.); что и требовалось доказать.

Теорема 27

Мы ни про что не знаем с достоверностью, что оно хорошо или дурно, кроме как про то, что действительно приводит к познанию или что может препятствовать ему.

Доказательство. Душа, поскольку она рассуждает, стремится лишь к познанию и считает полезным для себя только то, что ведет к нему (по пред. т.). Но душа (по т. 41 и т. 43, ч. II с ее сх.) обладает достоверным знанием вещей лишь постольку, поскольку она имеет идеи адекватные, иными словами (что по сх. 2 т. 40, ч. II одно и то же), поскольку она рассуждает. Следовательно, мы ни про что не знаем с достоверностью, что оно хорошо, кроме как про то, что при-

Часть четвертая 511

водит к познанию; наоборот — дурно то, что может препятствовать ему; что и требовалось доказать.

Теорема 28

Высшее благо для души есть познание Бога, а высочайшая добродетель — познавать его.

Доказательство. Самое высшее, что душа может постичь, есть Бог, т. е. (по опр. 6, ч. I) существо абсолютно бесконечное, без которого (по т. 15, ч. I) ничто не может ни существовать, ни быть представляемо. И потому (по т. 26 и т. 27) высшая польза или (по опр. 1) благо души есть познание Бога. Далее, душа активна лишь постольку, поскольку она познает (по т. 1 и т. 3, ч. III), и лишь постольку можно сказать про нее безусловно, что она действует по добродетели (по т. 23). Следовательно, безусловная добродетель души состоит в познавании. А высшее, что душа может постичь, есть (как мы уже доказали) Бог. Следовательно, высочайшая добродетель души — постигать или познавать Бога; что и требовалось доказать.

Теорема 29

Никакая единичная вещь, природа которой совершенно отлична от нашей, не может нашей способности к действию ни благоприятствовать, ни препятствовать, и вообще никакая вещь не может быть для нас хорошей или дурной, если она не имеет с нами чего-либо общего.

Доказательство. Способность всякой единичной вещи, а следовательно (по кор. т. 10, ч. II), и человека, в силу которой он существует и действует, определяется (по т. 28, ч. I) не иначе, как другой единичной вещью, природа которой (по т. 6, ч. II) должна быть понимаема под тем же атрибутом, под которым представляется природа человеческая. Следовательно, наша способность к действию, как бы она ни представлялась, может быть определяема и, следовательно, способствуема или ограничиваема могуществом только такой другой единичной вещи, которая имеет с нами что-либо общее, а не такой, природа которой совер-

512 Этика, доказанная в геометрическом порядке...

шенно отлична от нашей. А так как мы называем добром или злом то, что составляет причину удовольствия или неудовольствия (по т. 8), т. е. (по сх. т. 11, ч. III) что увеличивает или уменьшает нашу способность к действию, благоприятствует ей или ограничивает ее, то та вещь, природа которой от нашей совершенно отлична, не может быть для нас ни хорошей, ни дурной; что и требовалось доказать.

Теорема 30

Никакая вещь не может быть дурной через то, что она имеет с нашей природой общего; но поскольку она для нас дурна, постольку она нам противна.

Доказательство. Злом мы называем то, что составляет причину неудовольствия (по т. 8), т. е. (по опр. его в сх. т. 11,ч. III) то, что уменьшает или ограничивает нашу способность к действию. Если, таким образом, какая-либо вещь была бы для нас дурна через то, что она имеет с нами общего, то, следовательно, она могла бы уменьшать или ограничивать то самое, что она имеет с нами общего; а это (по т. 4, ч. III) нелепо. Следовательно, никакая вещь не может быть дурна для нас через то, что она имеет с нашей природой общего; но, наоборот, поскольку она дурна, т. е. (как мы уже показали) поскольку она может уменьшать или ограничивать нашу способность к действию, постольку (по т. 5, ч. III) она нам противна; что и требовалось доказать.

Теорема 31

Поскольку какая-либо вещь сходна с нашей природой, постольку она необходимо хороша.

Доказательство. Поскольку какая-либо вещь сходна с нашей природой, она (по пред, т.) дурной быть не может. Следовательно, она необходимо будет или хороша, или безразлична. Если предположить второе, именно, что она ни хороша, ни дурна, то, следовательно (по опр. 10 этой части), из ее природы не будет вытекать ничего, что служило бы к сохранению нашей природы, т. е. (по предположе-

Часть четвертая 513

нию) что служило бы к сохранению природы самой вещи. А это (по т. 6, ч. III) нелепо. Следовательно, поскольку она сходна с нашей природой,'она необходимо хороша; что и требовалось доказать.

Королларий. Отсюда следует, что чем более какая-либо вещь имеет сходства с нашей природой, тем она для нас полезнее или лучше, и наоборот, чем какая-либо вещь полезнее -для нас, тем более имеет она сходства с нашей природой. В самом деле, не имея сходства с нашей природой, она необходимо будет или отлична от нее, или противоположна ей. Если отлична, то (по т. 29) она не может быть ни хорошей, ни дурной; если же противоположна, то она будет противоположна также и тому, что сходно с нашей природой, т. е. (по пред, т.) противоположна хорошему, иначе дурна. Таким образом, хорошим что-либо может быть .лишь постольку, поскольку оно имеет сходство с нашей природой. И следовательно, чем более какая-либо вещь имеет сходства с нашей природой, тем она полезнее, и наоборот; что и требовалось доказать.

Теорема 32Поскольку люди подвержены пассивным состояниям, про них нельзя сказать, что они сходны по своей природе.

Доказательство. Когда говорят, что вещи сходны по своей природе, то (по т. 7, ч. III) при этом разумеется сходство в их способности, а не в бессилии или отрицании, а следовательно (см. сх. т. 3, ч. III), и не в пассивном состоянии. Поэтому, поскольку люди подвержены пассивным состояниям, про них нельзя сказать, что они сходны по своей природе; что и требовалось доказать.

Схолия. Это ясно также и само собой. Кто говорит, что белое и черное сходно только в том, что ни то, ни другое не красно, тот вообще утверждает, что белое и черное ни в чем не сходно. Точно так же, если кто говорит, что камень и человек сходны только в том, что и тот и другой конечен, бессилен или не существует по необходимости своей природы, или, наконец, что их бесконечно превосходит могу

514__________Этика, доказанная в геометрическом порядке...

камень и человек ни в чем не сходны между собой. Ибо вещи, сходные в одном только отрицании, иными словами — в том, чего у них нет, на самом деле ни в чем не сходны.

Теорема 33

Люди могут быть различны по своей природе постольку, поскольку они волнуются аффектами, составляющими пассивные состояния; в этом отношении даже один и тот же человек бывает изменчив и непостоянен.

Доказательство. Природа или сущность аффектов не может быть объяснена через одну только нашу сущность или природу (по опр. 1 и 2, ч. III), но должна определяться могуществом, т. е. (по т. 7, ч. III) природой внешних причин, в соотношении с нашей. Отсюда происходит то, что существует столько же видов одного и того же аффекта, сколько существует видов тех объектов, со стороны которых мы подвергаемся действию (см. т. 56, ч. III), и что люди со стороны одного и того же объекта подвергаются различным аффектам (см. т. 51, ч. III) и являются в силу этого различными по своей природе; наконец, что один и тот же человек (по той же т., ч. III) от одного и того же объекта подвергается различным аффектам и в силу этого бывает изменчив, и т. д.; что и требовалось доказать.

Теорема 34

Поскольку люди волнуются аффектами, составляющими пассивные состояния, они могут быть противны друг другу.

Доказательство. Человек, например Петр, может быть причиной того, что Павел подвергается неудовольствию, вследствие того что он имеет какое-либо сходство с вещью, которую Павел ненавидит (по т. 16, ч. III), или вследствие того что Петр один владеет какой-либо вещью, которую любит также и Павел (см. т. 32, ч. III с ее ex.), или по каким-либо другим причинам (главнейшие из них см. в

Часть четвертая___________________________________515

ex. т. 55, ч. III). А потому отсюда произойдет (по 7 опр. аффектов) то, что Павел будет ненавидеть Петра, и, следовательно (по т. 40, ч. III с ее ex.), легко произойдет также, что и Петр в свою очередь будет ненавидеть Павла, а потому они (по т. 39, ч. III) будут стремиться причинить друг другу зло, т. е. (по т. 30) будут противны друг другу. Но аффект неудовольствия всегда оставляет пассивное состояние (по т. 59, ч. III). Следовательно, люди, поскольку они волнуются аффектами, составляющими пассивные состояния, могут быть противны друг другу; что и требовалось доказатьСхолия. Я сказал, что Павел ненавидит Петра, вследствие того что воображает Петра владеющим тем, что он сам любит. Отсюда, с первого взгляда, следует, по-видимому, что оба они служат друг другу во вред, вследствие того что любят одно и то же, и, значит, вследствие того что сходятся по своей природе, — а если это так, то теоремы 30 и 31 должны быть ложны. Но если мы захотим беспристрастно исследовать дело, то увидим, что все это вполне согласно одно с другим. В самом деле, оба тягостны друг другу не постольку, поскольку они сходны по своей природе, т. е. не поскольку оба любят одно и то же, но поскольку они различны между собой. Ибо, поскольку они оба любят одно и то же, любовь каждого из них (по т. 31, ч. III) тем самым увеличивается, т. е. (по 6 опр. аффектов) увеличивается удовольствие и того и другого. Поэтому они тягостны друг для друга вовсе не потому, что любят одно и то же и сходны по своей природе: причина этого, как я сказал, только та, что они, по предположению, расходятся по своей природе. В самом деле, мы предполагаем, что Петр имеет идею любимой вещи, которой он уже обладает. Павел же, наоборот, — идею любимой вещи, им утраченной. Отсюда и происходит, что последний подвергается неудовольствию, первый же, наоборот, — удовольствию: постольку-то они и являются противными друг другу. Точно таким же образом мы легко можем показать, что и остальные причины ненависти зависят от одного только того, в чем люди расходятся по своей природе, а не от того, в чем они сходны.516

Этика, доказанная в геометрическом порядке.

Часть четверта

517

Теорема 35

Люди лишь постольку всегда необходимо сходны меж-ду собой по своей природе, поскольку они живут по руко-водству разума (Ratio).

Доказательство. Поскольку люди волнуются аффекта-ми, составляющими пассивные состояния, они могут бытьразличны по своей природе (по т. 33) и (по пред, т.) про-тивны друг другу. Активными же (по т. 3, ч. III) люди на-зываются лишь постольку, поскольку они живут по руко-водству разума; а потому все, что вытекает из человеческойприроды, поскольку она определяется разумом, должно бытьпознаваемо (по опр. 2, ч. III), как через свою ближайшуюпричину, единственно через самую человеческую природу.Но так как (по т. 19) всякий по законам своей природычувствует влечение к тому, что считает добром, и стремитсяудалять то, что, по его мнению, составляет зло, и так как,кроме того (по т. 41, ч. II), все, что мы считаем добром илизлом по внушению разума, необходимо есть добро или зло,го, следовательно, люди, поскольку они живут по руково-дству разума, необходимо делают только то, что хорошодля человеческой природы, а следовательно, и для каждогоотдельного человека, т. е. (по кор. т. 31) что согласно сприродой каждого человека. Следовательно, и сами люди,поскольку они живут по руководству разума, необходимовсегда сходны друг с другом; что и требовалось доказать.

Королларий 1. В природе вещей нет ничего единичного,что было бы для человека полезнее человека, живущего поруководству разума. Ибо для каждого человека всего по-лезнее то, что всего более имеет сходства с его природой(по кор. т. 31), т. е. (само собой разумеется) человек. Ночеловек (по опр. 2, ч. III) действует вполне по законамсвоей природы тогда, когда он живет по руководству разу-ма, и лишь постольку он (по пред, т.) необходимо всегдасходен с природой другого человека. Следовательно, длячеловека среди единичных вещей нет ничего более полез-ного, как человек и т. д.; что и требовалось доказать.

Королларий 2. Когда всякий отдельный человек всегоболее ищет для себя собственной пользы, тогда люди бывают

всего более полезными друг для друга. Ибо, чем болеекаждый ищет собственной пользы и стремится сохранятьсамого себя тем он (по т. 20) добродетельнее или, что то же(по опр. 8), тем способнее к действованию по законам своейприроды, т. е. (по т. 3, ч. III) к жизни по руководству разу-ма. Люди же всего более сходны по своей природе тогда,когда они живут по руководству разума (по пред. т.). Следо-вательно (по пред, кор.), люди будут всего более полезнымидруг для друга тогда, когда каждый всего более ищет длясебя своей собственной пользы; что и требовалось доказать.Схолия. И самый опыт ежедневно свидетельствует ис-тинность только что показанного нами столькими пре-красными примерами, что почти у всех сложилась посло-вица: человек человеку Бог. Однако редко бывает, чтобылюди жили по руководству разума; напротив, все у нихсложилось таким образом, что они большей частью быва-ют ненавистны и тягостны друг для друга. И тем не менееони едва ли могут вести одинокую жизнь, так что многимвесьма нравится известное определение человека как жи-вотного общественного; и в действительности дело обсто-ит таким образом, что из общего сожития людей возника-ет гораздо более удобств, чем вреда. Поэтому пускай сати-рики, сколько хотят, осмеивают дела человеческие, пускайпроклинают их теологи, пускай меланхолики превозносят,елико возможно, жизнь первобытную и дикую, презираютлюдей и приходят в восторг от животных, — опыт все-таки будет говорить людям, что при взаимной помощи онигораздо легче могут удовлетворять свои нужды и толькосоединенными силами могут избегать опасностей, отовсю-ду им грозящих; я уже не говорю о том, что гораздо лучшеи достойнее нашего познания рассматривать действия лю-дей, чем животных. Но об этом подробнее в другом месте.

Теорема 36

Высшее благо тех, которые следуют добродетели, общедля всех, и все одинаково могут наслаждаться им.

Доказательство. Поступать по добродетели — значитдействовать по руководству разума (по т. 24), а все, что мы

518 Этика, доказанная в геометрическом порядке...

стремимся делать, следуя разуму, это (по т. 26) — познавать. А потому (по т. 28) высшее благо тех, которые следуют добродетели, состоит в познании Бога, т. е. (по т. 47, ч. II и ее сх.) это есть благо, общее для всех людей, которым могут обладать равно все люди, поскольку их природа одинакова: что и требовалось доказать.

Схолия. Если же кто спросит: что если бы высшее благо тех, которые следуют добродетели, не было обще для всех? не следовало ли бы отсюда, как и выше (см. т. 34), что люди, живущие по руководству разума, т. е. (по т. 35) люди, поскольку они сходны по своей природе, были бы противны друг другу? Ответ на это таков: высшее благо человека является общим для всех не случайно, но в силу самой природы разума, а именно потому, что это вытекает из самой сущности человека, поскольку она определяется разумом, и что человек не мог бы ни существовать, ни быть представляем, если бы не имел способности наслаждаться этим высшим благом. В самом деле (по т. 47, ч. II), самой сущности человеческой души свойственно иметь адекватное познание вечной и бесконечной сущности Бога.

Теорема 37

Всякий, следующий добродетели, желает другим того же блага, к которому сам стремится, и тем больше, чем большего познания Бога достиг он.

Доказательство. Люди, поскольку они живут по руководству разума, являются для человека всего более полезными (по кор. 1 т. 35); а потому (по т. 19) по руководству разума мы необходимо будем стремиться к тому, чтобы и другие люди также жили по руководству разума. Но благо, к которому стремится всякий, живущий по предписанию разума, т. е. (по т. 24) следующий добродетели, есть (по т. 26) познание. Следовательно, всякий, следующий добродетели, желает и другим людям того же блага, к которому сам стремится. Далее, желание, поскольку оно относится к душе, есть (по 1 опр. аффектов) самая сущность ее. Сущность же души (по т. 11,ч. II) состоит в познании, заключающем в себе познание Бога (по т. 47, ч. II), и без такого

Часть четвертая 519

познания она не может (по т. 15, ч. I) ни существовать, ни быть представляема. А потому, чем больше познания Бога заключает в себе сущность души, тем больше будет и то желание, которым следующий добродетели желает другому того же блага, к которому сам стремится; что и требовалось доказать.

Иначе. Человек (по т. 31, ч. III) будет тем постояннее любить то благо, к которому сам стремится и которое любит, если увидит, что и другие любят то же. А потому (по кор. той же т.) он будет стремиться, чтобы и другие любили то же самое. А так как это благо (по пред, т.) обще для всех и наслаждаться им могут все, то он (на том же основании) будет стремиться, чтобы все наслаждались им, и (по т. 37, ч. III) тем больше, чем больше сам он наслаждается этим благом; что и требовалось доказать.

Схолия 1. Кто вследствие одного только аффекта стремится к тому, чтобы другие любили то же, что он любит, и жили по его желанию, тот действует лишь под влиянием страсти и поэтому будет ненавистен в особенности тем, которым нравится другое и которые вследствие этого под влиянием такой же страсти стараются и стремятся, чтобы другие, наоборот, жили по-их желанию. Далее, так как то высшее благо, к которому люди влекутся вследствие аффекта, часто бывает таково, что им может обладать только один кто-нибудь, то отсюда происходит, что те, которые любят что-либо, не всегда остаются верны самим себе и, находя удовольствие восхвалять любимую ими вещь, в то же самое время боятся, как бы им не поверили. Наоборот, кто стремится руководить другими разумно, тот действует не под влиянием страсти, но гуманно и кротко и всего более бывает верен сам себе.

Далее, всякое желание и действие, причину которого мы составляем, поскольку мы имеем идею Бога, иными словами, поскольку познаем его, я отношу к благочестию (religio). Желание же делать добро, зарождающееся в нас вследствие того, что мы живем по руководству разума, я называю уважением к общему благу (pietas). Далее, желание человека, живущего по руководству разума, соединить с собой узами дружбы других людей я называю честно-

520 Этика, доказанная в геометрическом порядке...

стью, а честным — то, что одобряют люди, живущие по руководству разума, и наоборот, постыдным — что препятствует дружественным связям. Кроме того, я показал также, в чем коренятся основы государства.

Далее, из вышесказанного легко можно усмотреть, в чем состоит разница между истинной добродетелью и бессилием: а именно, истинная добродетель есть не что иное, как жизнь по одному только руководству разума; а следовательно, бессилие состоит в одном только том, что человек отдает себя на произвол вещей, существующих вне его, и определяется ими к таким действиям, которых требует общее состояние внешних вещей, а не самая природа его, рассматриваемая единственно сама в себе.

Вот то, что я обещал доказать в сх. т. 18 этой части. Отсюда явствует, что известный закон, запрещающий убивать животных, основан более на пустом суеверии и женской сострадательности, чем на здравом разуме. Разум учит нас, что необходимость искать того, что нам полезно, связывает нас с людьми, а не с животными или вещами, природа которых отлична от человеческой: по отношению к последним мы имеем то же право, какое они имеют по отношению к нам. Мало того, так как всякое право определяется добродетелью или могуществом каждого, то люди имеют гораздо большее право над животными, чем животные над людьми. Я не отрицаю, однако, что животные чувствуют, а отрицаю только то, что будто бы вследствие этого нельзя заботиться о собственной пользе, пользоваться ими по произволу и обращаться с ними так, как нам нужно; ибо они не сходны с нами по своей природе, и их аффекты по своей природе различны от аффектов человеческих (см. сх. т. 57, ч. III).

Остается еще показать, что такое справедливое и несправедливое, преступление и, наконец, заслуга. Об этом см. следующую схолию.

Схолия 2. В Прибавлении к первой части я обещал объяснить, что такое похвала и порицание, заслуга и преступление, справедливое и несправедливое. Что касается похвалы и порицания, то я изложил это в сх. т. 29, ч. III; об остальном должно будет сказать здесь. Но прежде еле-

Часть четвертая 521

дует сказать несколько слов о естественном и гражданском состоянии человека.

Каждый существует по высшему праву природы, и, следовательно, каждый по высшему праву природы делает то, что вытекает из необходимости его природы. А потому каждый по высшему праву природы судит о том, что хорошо и что дурно, по-своему заботится о собственной пользе (см. т. 19 и 20), мстит за себя (см. кор. 2 т. 40, ч. III) и стремится сохранить то, что любит, и уничтожить, что ненавидит (см. т. 28, ч. III). Если бы люди жили по руководству разума, то каждый (по кор. 1 т. 35) обладал бы этим своим правом без всякого ущерба для других.

Но так как люди (по кор. т. 4) подвержены аффектам, далеко превосходящим способность или добродетель человека (по т. 6), то часто они влекутся в разные стороны (по т. 33) и бывают противны друг другу (по т. 34), нуждаясь между тем во взаимной помощи (по т. 35). Поэтому, для того чтобы люди могли жить согласно и служить друг другу помогая, необходимо, чтобы они поступились своим естественным правом и обязались друг другу не делать ничего, что может служить во вред другому. Каким образом может произойти это, а именно, чтобы люди, необходимо подверженные аффектам (по кор. т. 4), и притом непостоянные и изменчивые (по т. 33), могли заключить между собой обязательство и иметь друг к другу доверие, это ясно из т. 7 этой части и т. 39, ч. III, а именно из того, что всякий аффект может быть ограничен только аффектом более сильным и противоположным ему и что каждый удерживается от нанесения вреда другому боязнью большего вреда для себя. При таком условии общество может утвердиться только в том случае, если оно присвоит себе право каждого мстить за себя и судить о том, что хорошо и что дурно. А потому оно должно иметь власть предписывать общий образ жизни и установлять законы, делая их твердыми не посредством разума, который (по сх. т. 17) ограничить аффекты не в состоянии, но путем угроз. Такое общество, зиждущееся на законах и власти самосохранения, называется государством, а люди, находящиеся под защитой его права, — гражданами.

522 Этика, доказанная в геометрическом порядке...

Отсюда легко понять, что в естественном состоянии нет ничего, что было бы добром или злом по общему признанию, так как каждый, находящийся в естественном состоянии, заботится единственно о своей собственной пользе и по собственному усмотрению определяет, что добро и что зло, руководствуясь только своей пользой, и никакой закон не принуждает его повиноваться кому-либо другому, кроме самого себя. А потому в естественном состоянии нельзя представить себе преступления; оно возможно только в состоянии гражданском, где по общему согласию определяется, что хорошо и что дурно, и где каждый должен повиноваться государству. Таким образом, преступление есть не что иное, как неповиновение, наказываемое вследствие этого только по праву государственному; наоборот, повиновение ставится гражданину в заслугу, так как тем самым он признается достойным пользоваться удобствами государственной жизни. Далее, в естественном состоянии никто не является господином какой-либо вещи по общему признанию, и в природе нет ничего, про что можно было бы сказать, что оно есть собственность такого-то человека, а не другого; но все принадлежит всем, и вследствие этого в естественном состоянии нельзя представить никакого желания отдавать каждому ему принадлежащее или брать чужое, т. е. в естественном состоянии нет ничего, что можно было бы назвать справедливым или несправедливым.

Из сказанного ясно, что справедливость и несправедливость, преступление и заслуга составляют понятия внешние, а не атрибуты, выражающие природу души. Но достаточно об этом.

Теорема 38

То, что располагает тело человеческое таким образом, что оно может подвергаться многим воздействиям, или что делает его способным действовать многими способами на внешние тела, полезно человеку, и тем полезнее, чем способнее делается им тело подвергаться многим воздействиям и действовать на другие тела многими способа-

Часть четвертая 523

ми; и наоборот, вредно то, что делает тело менее способным к этому.

Доказательство. Чем способнее к этому делается тело, тем способнее делается душа к восприятию (по т. 14, ч. II); поэтому то, что располагает тело таким образом и делает его способным к этому, необходимо хорошо или полезно (по т. 26 и 27), и тем полезнее, чем способнее к этому может сделаться тело, и наоборот (по той же т. 14, ч. II, обращенной, и по т. 26 и 27), вредно,, если оно делает тело менее способным к этому; что и требовалось доказать.

Теорема 39

Что способствует сохранению того способа движения и покоя, какой имеют части человеческого тела по отношению друг к другу, то хорошо; и наоборот — дурно то, что заставляет части человеческого тела принимать иной способ движения и покоя относительно друг друга.

Доказательство. Тело человеческое (по пост. 4, ч. II) нуждается для своего сохранения в весьма многих других телах. А то, что составляет форму человеческого тела, состоит в том, что его части сообщают некоторым определенным способом свои движения друг другу (по опр. перед леммой 4 после т. 13, ч: II). Следовательно то, что способствует сохранению того способа движения и покоя, какой имеют части человеческого тела относительно друг друга, сохраняет и форму человеческого тела и, следовательно (по пост. 3 и 6, ч. II), делает человеческое тело способным подвергаться многим воздействиям и действовать многими способами на внешние тела; а потому это (по пред, т.) хорошо. Далее, то, что заставляет части человеческого тела принимать иной способ движения и покоя, то (по тому же опр., ч. II) заставляет человеческое тело получать иную форму, т. е. (как это само собой ясно и как было замечено в конце предисловия этой части) заставляет человеческое тело разрушаться и, следовательно, делаться совершенно неспособным подвергаться многим воздействиям, и потому это дурно; что и требовалось доказать.

524 Этика, доказанная в геометрическом порядке...

Схолия. Насколько это может приносить пользу или вред душе, это будет объяснено в пятой части. Здесь должно заметить, что, по моему понятию, тело подвергается смерти тогда, когда его части располагаются таким образом, что они принимают относительно друг друга иной способ движения и покоя. Ибо я не осмеливаюсь отрицать, что человеческое тело без прекращения кровообращения и прочего, по чему судят о жизненности тел:а, может тем не менее измениться в другую природу, совершенно от своей отличную. Я не вижу никакого основания полагать, что тело умирает только тогда, когда обращается в труп. Самый опыт, как кажется, учит совершенно другому. Иногда случается, что человек подвергается таким изменениям, что его едва ли возможно будет назвать тем же самым. Так, я слышал рассказ об одном испанском поэте, который заболел и хотя затем и выздоровел, однако настолько забыл свою прежнюю жизнь, что рассказы и трагедии, им написанные, не признавал за свои и, конечно, мог бы быть принят за взрослого ребенка, если бы забыл также и свой родной язык. Если же это кажется невероятным, то что же мы должны сказать о детях, природу которых взрослый человек считает настолько отличной от своей, что его нельзя было бы убедить, что он когда-то был ребенком, если бы он не судил о себе по другим. Но, чтобы не давать суеверным людям материала для возбуждения новых вопросов, я предпочитаю более не говорить об этом

Теорема 40

Что ведет людей к жизни общественной, иными словами, что заставляет людей жить согласно, то полезно, и наоборот, дурно то, что вносит в государство несогласие.

Доказательство. То, что заставляет людей жить согласно, заставляет их вместе с тем жить по руководству разума (по т. 35), а потому (по т. 26 и т. 27) это хорошо, и наоборот (на том же основании), дурно то, что возбуждает несогласие; что и требовалось доказать.

Часть четвертая 525

Теорема 41

Удовольствие, рассматриваемое прямо, не дурно, а хорошо; неудовольствие же, наоборот, прямо дурно.

Доказательство. Удовольствие (по т. 11, ч. III с ее сх.) есть аффект, который увеличивает способность тела к действию или благоприятствует ей; неудовольствие же, наоборот, есть аффект, которым способность тела к действию уменьшается или ограничивается; а потому (по т. 38) удовольствие прямо хорошо и т. д.; что и требовалось доказать.

Теорема 42

Веселость не может быть чрезмерной, но всегда хороша, и наоборот — меланхолия всегда дурна.

Доказательство. Веселость (см. ееопр. в сх. т. 11, ч. III) есть удовольствие, состоящее, поскольку оно относится к телу, в том, что все части последнего подвергаются аффекту одинаково, т. е. (по т. 11, ч. III) в том, что способность тела к действию увеличивается или способствует таким образом, что все части его сохраняют между собой то же самое отношение движения или покоя; поэтому (по т. 39) веселость всегда хороша и не может быть чрезмерной. Меланхолия же (см. ее опр. в той же сх. т. 11, ч. III) есть неудовольствие, состоящее, поскольку оно относится к телу, в том, что способность тела к действию вообще уменьшается или ограничивается; поэтому (по т. 38) она всегда дурна; что и требовалось доказать.

Теорема 43

Приятность может быть чрезмерной и дурной, боль же может быть хорошей постольку, поскольку приятность или удовольствие бывают дурными.

Доказательство. Приятность есть удовольствие, состоящее, поскольку оно относится к телу, в том, что одна или несколько частей последнего подвергаются аффекту преимущественно перед другими (см. опр. приятности в сх. т. 11,ч. III). Могущество этого аффекта может быть таково,

526

Этика, доказанная в геометрическом порядке...

Часть четверта

527

что он (по т. 6) будет превосходить другие действия чело-века и упорно овладеет им и потому будет препятствоватьтелу быть способным к восприятию многих других воз-действий; поэтому она (по т. 38) может быть дурна. Далее,боль, которая, наоборот, составляет неудовольствие, рассмат-риваемая сама в себе, не может быть хорошей (по т. 41).Но так как ее сила и возрастание определяются соотноше-нием могущества внешней причины с нашей собственнойспособностью (по т. 5), то (по т. 3) мы можем представитьсебе бесконечное число родов и степеней силы этого аф-фекта и, следовательно, представить его таковым, что онможет препятствовать приятности быть чрезмерной и че-рез это (по первой части этой теоремы) препятствоватьтелу делаться менее способным, и постольку боль будетпоэтому хороша; что и требовалось доказать.

Теорема 44

Любовь и желание могут быть чрезмерны.

Доказательство. Любовь (по 6 опр. аффектов) есть удо-вольствие, сопровождаемое идеей внешней причины. Та-ким образом (по сх. т. 11, ч. III), приятность, сопровож-даемая идеей внешней причины, есть любовь, и следовательно(по пред, т.), любовь может быть чрезмерной. Далее, жела-ние бывает тем больше, чем больше тот аффект, из кото-рого оно возникает (по т. 37, ч. III). Поэтому, как аффект(по т. 6) может превосходить остальные действия челове-ка, точно так же и желание, возникающее из этого аффек-та, может превосходить остальные желания и вследствиеэтого быть таким же чрезмерным, как и приятность (что |мы показали в пред, т.); что и требовалось доказать.

Схолия. Веселость, которую я назвал хорошей, легчесебе представить, чем наблюдать в действительности. Иботе аффекты, которыми мы ежедневно волнуемся, в боль- |шинстве случаев относятся к какой-либо одной части те-ла, которая подвергается воздействию преимущественно пе-ред другими. Вследствие этого аффекты бывают в боль-шинстве случаев чрезмерны и так привязывают душу ксозерцанию какого-либо одного объекта, что она не в со-

стоянии мыслить о других; и хотя люди и подверженымногим аффектам, и вследствие этого редко бывает, чтобыкто-либо постоянно волновался одним и тем же аффек-том, однако же есть и такие, которые упорно бывают одер-жимы одним и тем же аффектом. В самом деле, мы видим,что иногда какой-либо один объект действует на людейтаким образом, что, хотя он и не существует в наличности,однако они бывают уверены, что имеют его перед собой, икогда это случается с человеком бодрствующим, то мы го-ворим, что он сумасшествует или безумствует. Не менеебезумными считаются и те, которые пылают любовью идни и ночи мечтают только о своей любовнице или налож-нице,.так как они обыкновенно возбуждают смех. Но ко-гда скупой ни о чем не думает, кроме наживы и денег,честолюбец — ни о чем, кроме славы, и т. д., то мы не при-знаем их безумными, так как они обыкновенно тягостныдля нас и считаются достойными ненависти. На самом жеделе скупость, честолюбие, разврат и т. д. составляют видысумасшествия, хотя и не причисляются к болезням.

Теорема 45

Ненависть никогда не может быть хороша.

Доказательство. Мы (по VI т. 39, ч. III) стремимся унич-тожить того человека, которого ненавидим, т. е. (по т. 37)стремимся сделать некоторое зло. Следовательно, и т. д.;что и требовалось доказать.

Схолия 1. Должно заметить, что в этой теореме и по-следующих я разумею только ненависть к людям.

Королларий 1. Зависть, осмеяние, презрение, гнев, местьи другие аффекты, относящиеся к ненависти или возни-кающие из нее, дурны, что явствует также из т. 39, ч. Ш, ит. 37 этой части.

Королларий 2. Все, к чему мы чувствуем влечение, бу-дучи одержимы ненавистью, постыдно и в государстве не-справедливо. Это ясно также из т. 39, ч. III, и из определе-ния постыдного и несправедливого в сх. т. 37.

Схолия 2. Между осмеянием (которое, как я сказал вкор. 1, дурно) и смехом я признаю большую разницу. Смех

528

Этика, доказанная в геометрическом порядке...

Часть четверта

529

точно так же, как и шутка, есть чистое удовольствие, и,следовательно, если только он не чрезмерен, сам по себе(по т. 41) хорош.

Конечно, только мрачное и печальное суеверие можетпрепятствовать нам наслаждаться. В самом деле, почемуболее подобает утолять голод и жажду, чем прогонять ме-ланхолию? Мое воззрение и мнение таково: никакое боже-ство и никто, кроме ненавидящего меня, не может находитьудовольствия в моем бессилии и моих несчастьях и ста-вить нам в достоинство слезы, рыдания, страх и прочее вэтом роде, свидетельствующее о душевном бессилии. На-оборот, чем большему удовольствию мы подвергаемся, темк большему совершенству мы переходим, т. е. тем болеестановимся необходимым образом причастными Божест-венной природе. Таким образом, дело мудреца пользовать-ся вещами и, насколько возможно, наслаждаться ими (но недо отвращения, ибо это уже не есть наслаждение). Мудрецуследует, говорю я, поддерживать и восстановлять себя уме-ренной и приятной пищей и питьем, а также благовониями,красотой зеленеющих растений, красивой одеждой, музыкой,играми и упражнениями, театром и другими подобнымивещами, которыми каждый может пользоваться без всякоговреда другому. Ведь тело человеческое слагается из весьмамногих частей различной природы, которые беспрестаннонуждаются в новом и разнообразном питании, для тогочтобы все тело было одинаково способно ко всему, что мо-жет вытекать из его природы и, следовательно, чтобы душатакже была способна к совокупному постижению многихвещей. Таким образом, указанный строй жизни являетсявсего более согласным и с нашими началами и с общимобычаем. Поэтому, если и есть другие образы жизни, то этотвсе-таки самый лучший, и его всячески должно советовать,а яснее и подробнее говорить об этом нет нужды.

Теорема 46

Живущий по руководству разума стремится, насколько

возможно, воздавать другому за его ненависть, гнев, npeзре.ние к себе и т. д., напротив, любовью или великодушием.Доказательство. Все аффекты ненависти дурны (по кор. 1пред, т.); а потому живущий по руководству разума будетстремиться, насколько возможно, не волноваться аффекта-ми ненависти (по т. 19) и, следовательно (по т. 37), будетстремиться, чтобы и другой не находился под этими аф-фектами. Но (по т. 43, ч. III) ненависть увеличивается вза-имной ненавистью и, наоборот, может быть уничтоженалюбовью так, что перейдет в любовь (по т. 44, ч. III). По-этому живущий по руководству разума стремится возда-вать другому за его ненависть и т. д., наоборот, любовью,т. е. великодушием (опр. которого см. в сх. т. 59, ч. III);что и требовалось доказать.

Сходия. Кто желает отмщать за обиды ненавистью, тотведет, конечно, жалкую жизнь. Наоборот, кто старается по-корить ненависть любовью, тот ведет эту борьбу, конечно,радостно и спокойно; он одинаково легко противостоиткак одному человеку, так и многим и всего менее нуждает-ся в помощи счастья. Кого он побеждает, тот уступает емус удовольствием и не с потерей сил, но с увеличением их.Все это с такой ясностью следует из одних определенийлюбви и разума, что нет нужды доказывать сказанное вотдельности.Теорема 47Аффекты надежды и страха сами по себе не могутбыть хороши.

Доказательство. Нет аффектов надежды и страха безнеудовольствия. Ибо страх (по 13 опр. аффектов) естьнеудовольствие, а надежда (см. объяснение 12 и 13 опр.афф.) не существует без страха. И следовательно (по т. 41),эти аффекты не могут быть хороши сами по себе, но лишьпостольку, поскольку они могут ограничивать чрезмерноеудовольствие (по т. 43); что и требовалось доказать.

530

Этика, доказанная в геометрическом порядке...

Часть четверта

531

ствия, однако они предполагают, что им предшествовалонеудовольствие,.именно надежда и страх. Таким образом,чем более мы будем стремиться жить по руководству ра-зума, тем более будем стремиться возможно менее зави-сеть от надежды сделать себя свободными от страха, помере возможности управлять своей судьбой и направлятьнаши действия по определенному совету разума.

Теорема 48

Аффекты превозношения и презрения всегда дурны.

Доказательство. Эти аффекты (по 21 и 22 опр. аффек-тов) противны разуму, а потому (по т. 26 и т. 27) — дур-ны; что и требовалось доказать.

Теорема 49

Превозношение легко делает превозносимого человекагордым.

Доказательство. Если мы увидим, что кто-либо вслед-ствие любви ставит нас выше, чем следует, мы (по сх.т. 41, ч. III) легко станем гордиться, иными словами (по 30опр. аффектов), подвергнемся удовольствию и легко будем верить всему хорошему, что о себе слышим (по т. 25, ч. III).А потому мы станем ставить себя вследствие любви ксамим себе выше, чем следует, т. е. (по 28 опр. аффектов)легко станем гордиться; что и требовалось доказать.

Теорема 50

Сострадание в человеке, живущем по руководству разу-ма, само по себе дурно и бесполезно.

Доказательство. Сострадание (по 18 опр. аффектов) естьнеудовольствие и вследствие того (по т. 41) само по себедурно. Добро же, из него вытекающее и состоящее в томчто мы (по кор. 3 т. 27, ч. III) стремимся освободить чело-века, которого нам жалко, от его несчастья, мы желаемделать по одному только предписанию разума (по т. 37);лишь по предписанию разума мы можем делать что-либо

что мы знаем наверное за хорошее (по т. 27). А потомусострадание в человеке, живущем по руководству разума,само по себе дурно и бесполезно; что и требовалось дока-зать.

Королларий. Отсюда следует, что человек, живущий поруководству разума, стремится, насколько возможно, неподвергаться состраданию.

Схолия. Кто обладает правильным знанием того, чтовсе вытекает из необходимости Божественной природы исовершается по вечным законам и правилам природы, тот,конечно, не найдет ничего, что было бы достойно ненавис-ти, осмеяния или презрения, и не будет никому сострадать;но, насколько дозволяет человеческая добродетель, будетстремиться, как говорят, поступать хорошо и получать удо-вольствие. К этому должно прибавить, что тот, кто легкоподвергается аффекту сострадания и трогается чужим не-счастьем или слезами, часто делает то, в чем после самраскаивается, — как вследствие того, что мы, находясь подвлиянием аффекта, не делаем ничего такого, что знаемнаверное за хорошее, так и потому, что легко поддаемсяна ложные слезы. Я говорю это главным образом о чело-веке, живущем по руководству разума. Ибо, кто ни разу-мом, ни состраданием не склоняется к поданию помощидругим, тот справедливо называется бесчеловечным, так как(по т. 27, ч. III) он кажется непохожим на человека.

Теорема 51

Благорасположение не противно разуму, но может бытьсогласно с ним и возникать из него.

Доказательство. Благорасположение есть любовь к то-му, кто сделал добро другому (по 19 опр. аффектов). Апотому оно может относиться к душе, поскольку она на-зывается активной (по т. 59, ч. III), т. е. (по т. 3, ч. III) по-скольку она познает; и следовательно, оно согласно с разу-мом и т. д.; что и требовалось доказать.

Иначе. Кто живет по руководству разума, тот желаетдругому того же добра, к которому сам стремится (по т. 37).Поэтому, когда он видит, что кто-либо делает другому доб-

432

Этика, доказанная в геометрическом порядке...

Часть четверта

533

ро, то его стремление делать добро находит себе поддержку,т. е. (ло сх. т. 11, ч. III) он подвергается удовольствию,и притом (по предположению) сопровождаемому идеей о том,кто сделал другому добро, и потому (по 19 опр. аффектов)он чувствует к нему расположение; что и требовалось доказать.

Схолия. Негодование сообразно нашему определениюего (см. 20 опр. аффектов) необходимо дурно (по т. 45).

Но должно заметить, что когда высшая власть из присущего ей желания сохранять мир наказывает гражданина,нанесшего обиду другому, то я не говорю, что она негодует на этого гражданина, так как она наказывает его не из возбужденного ненавистью стремления погубить его, но движимая уважением к общему благу. Теорема 52Самодовольство может возникнуть вследствие разума,и только то самодовольство, которое возникает вследствие разума, есть самое высшее, какое только может быть.Доказательство. Самодовольство есть удовольствие, воз-никающее вследствие того, что человек созерцает самого себя и свою способность к действию (по 25 опр. аффектов). Но истинная способность человека к действию, иначе добродетель, есть самый разум (по т. 3, ч. III), который человек (по т. 40 и 43, ч. III) созерцает ясно и отчетливо,Следовательно, самодовольство возникает из разума. Далее, человек, созерцая самого себя, воспринимает ясно и отчетливо или адекватно только то, что вытекает из его способности к действию (по опр. 2, ч. III), т. е. (по т. 3,ч .III) что вытекает из его способности к познанию. А потомy только из такого самосозерцания возникает самое высшее самодовольство, какое только может быть; что итребовалось доказать.Схолия. Самодовольство, действительно, есть самое выс-шее, на что только мы можем надеяться, ибо (как мы показали в т. 25) никто не стремится сохранять свое бытие ради какой-либо цели. А так как это самодовольство (по кор. т. 53, ч. III) от похвал все более и более увеличи-

вается и укрепляется и, наоборот (по кор. 1 т. 55, ч. III),порицанием все более и более смущается, то отсюда по-нятно, почему нас всего более привлекает слава и почемумы едва в состоянии влачить жизнь в позоре.

Теорема 53

Приниженность не есть добродетель, иными словами,она не возникает из разума.

Доказательство. Приниженность (по 26 опр. аффектов)есть неудовольствие, возникающее вследствие того, что чело-век созерцает свое бессилие. А так как человек, посколькуон познает самого себя через истинный разум, предполага-ется постигающим свою сущность, т. е. (по т. 7, ч. III) своюспособность, то если он, созерцая самого себя, постигаетсвое бессилие в чем-нибудь, то это происходит не потому,что он познает себя, но (как мы показали в т. 55, ч. III)потому, что его способность к действию ограничивается.Так что, предполагая, что человек представляет свое бесси-лие вследствие того, что познает что-либо могущественнеесамого себя, познанием чего он определяет свою способ-ность к действию, мы представляем себе этим только то,что человек познает себя самого отчетливо (по т. 26), а этоувеличивает его способность к действию. Поэтому прини-женность или неудовольствие, возникающее из того, чточеловек созерцает свое бессилие, возникает не из истинно-го созерцания или разума и составляет не добродетель, асостояние пассивное; что и требовалось доказать.

Теорема 54

Раскаяние не составляет добродетели, иными словами,оно не возникает из разума; но тот, кто раскаивается вкаком-либо поступке, вдвойне жалок или бессилен.

Доказательство. Первая часть этой теоремы доказыва-ется так же, как предыдущая. Вторая же явствует из про-стого определения этого аффекта (см. 27 опр. аффектов).Ибо подобный человек сначала дозволяет победить себядурному желанию, а затем неудовольствию.

534

Этика, доказанная в геометрическом порядке.»

Часть четверта

535

Схолия. Так как люди редко живут по руководству ра-зума, то эти два аффекта, именно приниженность и раская-ние, и кроме них надежда и страх, приносят более пользы,чем вреда; а потому если уже приходится грешить, то луч-ше грешить в эту сторону. В самом деле, если бы люди,бессильные духом, все одинаково были объяты самомнени-ем, то они не знали бы никакого стыда и не боялись быничего, что могло бы подобно узам объединить и связатьих друг с другом. Чернь (толпа—vulgus) страшна, если са-ма не боится. Поэтому не удивительно, что пророки, кото-рые заботились не о частной пользе, а об общей, так на-стойчиво проповедовали приниженность, раскаяние иблагоговение. И действительно, люди, подверженные этимаффектам, гораздо легче, чем другие, могут прийти к тому,чтобы жить, наконец, по руководству разума, т. е. сделать-ся свободными и наслаждаться жизнью блаженных.

Теорема 55

Величайшее самомнение или самоунижение есть вели-чайшее незнание самого себя.

Доказательство. Это ясно из 28 и 29 опр. аффектов.

Теорема 56

Величайшее самомнение или самоунижение указывает на величайшее бессилие духа.

Доказательство. Первая основа добродетели есть (по кор.т. 22) самосохранение и притом (по т. 24) самосохранениепо руководству разума. Таким образом, тот, кто не знаетсамого себя, не знает основы всех добродетелей, а следова-тельно, и их самих. Далее, действовать по добродетели(по т. 24) есть не что иное, как действовать по руководствуразума, и (по т. 43, ч. II) действующий по добродетели не-обходимо должен знать, что он действует по руководствуразума. Таким образом, тот, кто страдает величайшим незнанием самого себя, а следовательно (как мы только чтопоказали) — и всех добродетелей, всего менее действует подобродетели, т. е. (как это ясно из опр. 8) в высшей степе-

ни бессилен духом, а потому (по пред, т.) величайшее са-момнение или самоунижение указывает на величайшее бес-силие духа; что и требовалось доказать.

Королларий. Отсюда самым ясным образом следует,что люди, объятые самомнением и самоуниженные, всегоболее подвержены аффектам.

Схолия. Однако самоунижение может быть легче ис-правлено, чем самомнение, так как последнее составляетаффект удовольствия, первое же — неудовольствия, и по-тому (по т. 18) второе сильнее первого.

Теорема 57

Объятый самомнением любит присутствие прихлеба-телей или льстецов, присутствие же людей прямых нена-видит. ,

Доказательство. Самомнение (по 28 и 6 опр. аффектов)есть удовольствие, возникшее вследствие того, что человекставит себя выше, чем следует, и такому мнению человек,объятый самомнением, будет стремиться способствовать на-сколько возможно (см. сх. т. 13, ч. III). Поэтому такиелюди будут любить присутствие прихлебателей или льсте-цов (их определения опущены, так как они слишком из-вестны), а присутствия людей прямых, которые знают имнастоящую цену, будут избегать; что и требовалось дока-зать.

Схолия. Было бы слишком долго перечислять здесьвсе зло, возникающее из самомнения, ибо люди, объятыесамомнением, подвержены всем аффектам, но всего менееаффектам любви и сочувствия. Но нельзя умолчать здесьо том, что мнящим о себе называется также и тот, ктоставит других ниже, чем того требует справедливость, апотому в этом смысле самомнение должно быть определе-но как удовольствие, возникшее вследствие ложного мне-ния, именно вследствие того, что человек считает себя вы-ше других. Самоунижение же, противоположное такомусамомнению, должно было бы быть определено как неудо-вольствие, возникшее из ложного мнения, именно из того,что человек уверен, будто он ниже других. Признав это, мы

536

Этика, доказанная в геометрическом порядке...

Часть четверта

537

легко поймем, что человек, объятый самомнением, необхо-димо бывает завистлив (см. сх. т. 55, ч. III) и всего болеененавидит тех, кого всего более хвалят за их добродетель; '|что его ненависть к ним не легко победить любовью иблагодеянием (см. сх. т. 41, ч. III) и что он находит удо-вольствие только в присутствии тех, которые льстят егобессильному духу и из глупого делают безумным.

Хотя самоунижение и противоположно самомнению, од-нако самоуниженный весьма близок к объятому самомне-нием. Ибо так как его неудовольствие возникает вследст-вие того, что он

в спальню обои, vog.