Часть 3.

Глава II

субстанциональные основы самого этого явления, указан субстрат культуры, а сама культура должна полагаться как диалектически реализующийся процесс в еди1 ”стве его объективных и субъективных моментов, пре;

посылок и результатов, хода и исхода.

Общее признание возможности, продуктивности (а в ряде случаев необходимости) функционального, си-

-стемно-структурного и семиотического подхода к определению культуры вместе с те;м укрепило уверенносп 'о недопустимости устранять из этого определения гуманистические принципы, самого человека каз активного начала, превращать истолкование культурь

-в чистое самодвижение структур, знаковых сио тем и т. п.

Было признано, что само понятие культуры може' .варьироваться, видоизменяться в зависимости от того в какой понятийной системе оно функционирует, ш :какую исследовательскую цель ориентировано.

Для того, чтобы можно было очертить рамки соци|

-ально-философского понятия о культуре, следует оста| ловиться предварительно на использовании Этого поня|

-тия в том его виде и содержании, как оно представлено в разных областях науки, на различных уровнях -маркя 'систского обществоэнания. На наш взгляд, здесь воз| можно выделить следующие аспекты. .^

Первый — условно-терминологический. Его в собст] венном смысле нельзя полагать относящимся к разряз „ду обществоведческих теоретических определений. Щ указать на него следует, ибо в общенаучной и естест^ воведчеекой литературе имеют широкое хождение термины типа “культура микроорганизмов”, “культура

-тканей”, “технические культуры” как термин сельскоч .хозяйственного производства и т. п. Применяется тер| :мин “культура” как синоним понятиям “разведение^

-“возделывание”, “выращивание”, означающим культи^ вирование, окультуривание существовавших ранее 1 "естественном (диком) виде пород животных или сортоа растений. Используется этот термин и для характери' 'стики уровня развития какого-либо явления (культура

-производства, культура голоса у певцов и т. п.) Все эт] ^значения лексемы “культура” выступают как термин]

56—

КУЛЬТУРА — КАТЕГОРИЯ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ

служебного характера, относящиеся к языковым явлениям.

Второй аспект — антрополого-археологический. Дл

антропологии как науки, изучающей вариации физического типа человека в пространстве и времени, вопрос о культуре возникает при решении проблем антропогенеза и проблем расоведения (этнической антропологии). Можно оказать, что в категориальную систему антропологии понятие “культура” входит извне. Тем не менее антропологи не могут обойтись без него" при обозначении рубежа, отделяющего ископаемых предков человека, “становящегося” человека от сформировавшегося, ставшего, утвердившегося. Там, где речь идет не только о морфологии и физиологии, а еще и об антропосоциогенезе, глоттогенезе, палеопсихологии и т. д., там и антропологам необходима опора на определенное представление о культуре.

По сути дела все палеодисциплины, реконструирующие далекое прошлое человечества и обнаруживающие его пласты, дожившие до наших дней, есть как. бы разновидность 'своего рода палеонтологии культуры. Еще современник Ч. Дарвина французский антрополог А. Катрфаж, выделяя человека д особое “царство природы”, противопоставлял человечество, обладающее культурой, всему мирозданию, выходя за рамки узко-здорфологических различений. Известный советский антрополог В. Алексеев, высоко оценивая идеи геолога. А. Павлова, применившего для обозначения четвертичного периода термин “антропоген”, идеи А. Ферсмана о техносфере и техногонезе, меняющем химизм и энергетику планеты, концепцию А. Вернадского о ноосфере, пишет, что “во всех этих обобщениях подчеркивалось. функциональное значение человеческой культуры, преобразование ею окружающей среды до такой степени, что практически оказалось возможным говорить-о появлении принципиально новых процессов на нашей планете, обязанных своим возникновением деятельности человека”1.

1 Первобытное общество. Основные проблемы развития. М.,. 1979, с. 8.

—57—

Глава II

Понятно, что категория “культура” использует! здесь <как содиально-философская, но вместе с тез

-существенно важная для собственно антропологиче| ских проблем. Наряду с этим антропологи (также ка1 и археологи), опираясь на трудовую теорию антропосо;

ч^иогенеза применяют понятие культуры в более узком смысле. В этом плане и употребляется галечная культя тура, одна из первых типологий каменного инвентаря| ангельская культура, костяная .культура и т. д., т. ез за основу определения берутся предметные свидетельства орудийной деятельности первочеловека. Таков антропологический смысл понятия “культура”.

Другой вопрос, который находится в компетенции антропологов — это вопрос об изменениях физического! типа человека и его соотношении с культурой. В иной| 'постановке эта проблема ставится как проблема на--| личия или отсутствия связи между расовыми харак-] теристиками и специфическими особенностями куль-| турного бытия. Современное расоведение, опираясь на.| : понимание расовых различий, построенное на учете "^ новейших эволюционно-генетических идей, решительно | отрицает наличие каких-либо существенных зависимостей между расой и культурой. Этим самым наносится еще один удар расизму как лютому врагу обществен-

-ного прогресса, орудию империализма, непримиримому 3 врагу подлинной культуры.

Применительно к задачам своей науки трактуют понятие “.культура” археологи. Изучая историческое прошлое по вещественным, материальным памятникам, | свидетельствам человеческой деятельности (орудия "труда, жилища, погребения, утварь, одежда и т. д.), археология вводит для классификации изучаемых ею объектов, совокупности артефактов такую исходную таксономическую единицу как “археологическая культура”. И хотя общепризнанного определения этого по-

-нятия нет, можно все же сказать, что к ней обычно относят комплекс сходных памятников, археологических материалов, занимающих определенную территорию и хронологически совпадающих. Такие археологические культуры принято именовать по названию мест первых находок. Так, исследование известного совет-

—58—

КУЛЬТУРА — КАТЕГОРИЯ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ

ского археолога О. Бадера, знатока периода первобытности Северного Урала, привели к появлению на археологической карте поздняковской, балаковской, тур-бинской культур эпохи бронзы, камской неолитической и камской мезолитической культур.

Археологические культуры могут различаться тг характерными признаками. Так, в археологической классификации появляются древнеямная, катакомбная,. срубная 'культуры,, характерные для бронзового века в. степной полосе европейской части СССР.

Широко используется в археологии и представление-о культурном слое, о том вертикальном разрезе грунта, на глубину которого при раскопках залегают предметные остатки следов человеческой деятельности. Такое понимание культуры специфично для археологии.

В несколько ином плане трактуется культура в. системе понятий этнографии. Современная марксистская этнография это наука о народах на всех этапах. развития (в противоположность распространенному в западной этнографии истолкованию ее лишь как теории, изучающей жизнь так называемых внеисториче-ских, бесписьменных народов). В качестве исходной категории в ее основу положено понятие “этнос”, определяемое как “исторически сложившаяся совокупность. людей, обладающих общими относительно стабильными особенностями культуры (в том числе языка) и психики, а также сознанием своего единства и отличия от других таких же образований”1. Как видно из этой характеристики основного объекта этнографического исследования, оно необходимо включает в себя представления о наличии некоторого феномена групповой культурной общности.

Понятно, что общетеоретическое (междисциплинарное) представление о культуре должно принять своеобразную этническую окраску. Поскольку этнографов интересуют черты сходства м различия народов, процессы передачи синхронной и диахронной информации, обеспечивающей качественную специфику этносов

Бромлей Ю. Этнос и этнография. М„ 1973, с. 37.

—59

Глава II

^этникосов), постольку к собственно этническим

-относят именно те компоненты культуры, которые^ 'одной стороны, обеспечивают единство, ;всеобщно< каждого этноса, а с другой—обеспечивают переда этого единства от поколения к поколению.

И в этом плане понятно, почему советские теоре! ки-этнографы склонны полагать культуру подчас

•объективную основу этноса (не забывая при этом, сама культура социально-экономически детермини;

вана)'. Решительно возражая против предложен .Л. Гумилева видеть в этносе биологическую едини] популяцию (хотя она с этносом и сопряжена), марк< втекая этнография вводит понятие о культуре в осноз всех своих концептуальных схем.

Ввиду этого в этнографии широко представлез понятия, производные от культуры и образующие ] .лое смысловое древо: 'материальная культура (пред! ты, вещи); духовная культура как информация, < шествующая в коллективной памяти народа и вы] жающаяся подчас в нормативной форме (обычаи, т] ,диции); элементы культуры как явления, которые нос общественный характер, присущи любым человеческ] общностям (от трудовых действий, норм поведен] бытовых установлении до наличия той или иной с01 купности знаний о мире и человеке); культурные но1 введения, выражающие прогресс в освоении дейсп дельности; культурные комплексы, как локализовав ные пространственно и развив ающиеся во времед целостные образования, исходных элементов кул туры и т. д.

Большое 'место в современной советской этнограф] заняло таксономическое понятие “хозяйственно- кул| турный тип”. Оно включает в себя характеристик определенных комплексов “особенностей хозяйства культуры, которые складываются исторически у ра личных народов, находящихся на близких уроввд 'социально-экономического развития и обитающих

* Бромлей Ю. Несколько замечаний о социальных и прИ родных факторах этногенеза.—“Природа”, 1971, №2, с. !

—60—

КУЛЬТУРА — КАТЕГОРИЯ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ

сходных естественно-географических условиях”1.

Из всего сказанного можно сделать вывод, что в этнографии понятие “культура” всегда включает в себя такие моменты как наблюдаемость, выделение традиционно-обрядных моментов, фактографичность, возможность зафиксировать какую-то конкретную сумму явлений с тем, чтобы привязать ее к определенному этносу как специфичную для него черту. И это вполне отвечает особенностям предмета этнографии как науки.

По-своему выявляется понятие культуры в рамках прикладной (эмпирической) социологии. Разработанная в последние годы в нашей философии перспективная методологическая идея о различных уровнях социального знания как бы подвела черту под длительными спорами об отношении конкретно-социологических исследований к общефилософской теории. Исходя из необходимости комплексного подхода к изучению общественной жизни, признания диалектического единства теоретического и эмпирического исследований, советские социологи считают, что при переходе от исторического материализма как общетеоретической социологии к частным специализированным теориям необходима конкретизация общих методологических положений применительно к задачам эмпирического исследования и соответствующая модификация понятийного аппарата.

Эти положения прямо относятся и к изысканиям в области социологии культуры. Идя от абстрактных определений философского плана, исследователь стоит перед потребностью их эмпирической интерпретации, такого их уточнения, которое, приводя к разложению понятия на его составляющие, позволяет уловить их средствами и техническими приемами, присущими задачам эмпирического социологического исследования.

Происходит логический процесс, как бы обратный абстрагированию, т. е. поиск редукции понятия к его исчислимым эмпирическим признакам. Речь идет,

^Чебоксарое Н„ Чебокса-рова И. Народы, расы, культуры. М., 1971, с. 169.

—61—

Глава П

конечно, не о той жесткой форме поисков чисто операциональных определений (что так характерно для западной позитивистской социологии), а о таком уточнении общего понятия, при котором оказывается возможным нахождение и теоретических, и так называемых эмпирических индикаторов. Не полная редукция значения понятия к эмпирическим признакам (это принципиально невыполнимо), а такое нахождение значимых показателей, которое определяет их перечень,. позволяющий обобщить фактическую информацию и адекватно истолковать ее в понятийной системе общей теории. Сами эти индикаторы тоже могут быть многоступенчатыми, чтобы, с одной стороны, устранить элементы спекулятивности и, с другой—обеспечить возможность измерения параметров исследуемого объекта.

Исходя из этих соображений, можно представить. понятие “культура” в том виде, в котором оно функционирует в .эмпирических социологических исследованиях. Показательны в этом отношении материалы советско^польского сравнительного исследования по социальным проблемам труда и производства, проводимого в конце 60-х годов. Став перед необходимостью социологического анализа образования и культурного уровня, социологи, как они пишут, должны были “как-то сформулировать в нескольких важнейших признаках весьма широкое представление об общей культуре. Это частично сузило границы анализа, но без такого самоограничения исследование потеряло бы конкретность и верифицируемость”1.

Понятие “общая культура рабочих промышленных предприятий” было исследовано в соотнесенности с другим понятием: “культурно-технический уровень”, включающим в себя представление об уровне развития работника как составного элемента производительных сил (“профессионально-технический уровень”) и уровне общей культуры работника, т. е. развития его культурных потребностей и навыков, совершенствова-

) Социальные проблемы труда и производства, Москва— Варшава, 1969, с. 277.

—62—

± шгс. 1 -и ч^икиги СОЗНАНИЯ

яия его как личности, развития его роли в социальной и духовной жизни общества.

Дальнейшее уточнение понятия, выведение его на собственно социологический уровень привело к выделению четырех главных формальных признаков общей -культуры:

1) осведомленность в сфере общей или духовной культуры, характеризуемая объемом культурной информации;

2) избирательность в сфере общей или духовной культуры, характеризуемая содержанием, направленностью культурной информации в этой области;

3) степень активного отношения \к общей илм духовной культуре, характеризуемая активным применением культурных навыков, участием в распространении культурной информации, в производстве культурных ценностей;

4) степень определяющего влияния общей или духовной культуры на социализацию личности, на ее социальное поведение и самосознание, на ее мировоззрение *.

'Эти формальные компоненты уже могли быть переведены на язык анкеты, подвергнуты статистической обработке и т. д.

В работах уральских социологов для выведения общего понятия о культуре на социологический уровень вводится промежуточное понятие “культурная среда”, которое дает возможность раскрыть особенности функционирования культуры данного класса (общества) в определенной социальной среде.

Это определило возможность найти соответствующие индикаторы для эмпирико-социологического описания бытия культуры, анализа культурного уровня той или иной социальной группы, сравнения этих уровней, выяснения форм коллективной и индивидуальной собственно культурной деятельности и т. д.

В социологических моделях культуры (ориентированных, как правило, на область духовной жизни)

1 Социальные проблемы труда и производства, с. 282.

—63

используется соответствующий понятийный аппарЯЕД для характеристики показателей образованности, опро| деления меры культурной зрелости людей через рас| смотрение их отношения к труду и общественно-йолиа тической активности и т. д. (хорошим итогом примени ния таких социологических моделей может служит^ исследование, проведенное под руководством М. Иов^ чука и Л. Когана)1. у

Стоит отметить, что объем, характер понятия “культура”, набор его составляющих в социологии под? час значительно меняется в зависимости от конкретных целей того или иного исследования. Так, Л, А^ Гордон и Э. В. 'Клопов, изучавшие социальные проблемы быта и внерабочего времени, отмечая сложности выделения показателей переменных, характеризующие особенности культуры во всей ее полноте, признаются что применяемые ими понятия “культурная жизнь”,, “потребление культуры”, “участие в культуре” исполь зуются в основном уже общесоциологического толка вания и включают в себя совокупность таких заняти! как чтение, пользование телевизором, посещение публичных зрелищ, учеба, самообразование, непрдфес-Ц сиональное культурное творчество и т. д.

Несомненно, что свои функциональные эмпирико-социологические варианты понятие культуры обнаруживает при использовании его для рассмотрения раз-вых социальных объектов. Спе"ктр таких варианте! столь же многообразен, сколь многоразличны объекта исследования.

При анализе реального процесса обращения явлений культуры в общественной жизни применяются характеристики коммуникативного плана, например^ это делается в известной книге А, Моля2, где каждый! элементарный факт культуры (культурема) рассмат-^ ривается как некоторое сообщение, проходящее путь от его создателя через систему .коммуникаций к томуд кто потребляет сию культуру. При этом выделяю'

* Духовный мир советского рабочего. М., 1972. 2 Моль А. Социодинамика культуры. М„ 1973.

_64—

КУЛЬТУРА — КАТЕГОРИЯ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ

циклы распространения культуры (контуры), и весь путь распространения культуры характеризуется а духе информационн-о-кибериетичекжих (и семиотиче-? ских) идей.

Делая поправки на эклектицизм концепции А. Моля и его явно немарксистские воззрения, нельзя не отметить ряда содержательных моментов его подхода, могущих быть использованными и социологами-марксистами.

Своеобразен и тот оттенок, который появляется в понятии “культура”, взятом в связи с физическим развитием человека. Физическое воспитание и спорт приобрели в наши дни большое общественное значение, выявили определенные социальные функции, стали предметом размышлений и изучения философов и социологов. И как правило, их проблемы тесно сопри-касаются с культуроведческими вопросами.

Издано немало работ, где проблематика физического воспитания предстает как часть общей культуры. (Особенно интересны в этом отношении работы советских исследователей Н. Пономарева, А- Френкина, польских социологов А. Воля, 3. Кравчика).

Советский социолог М. Якобсон попытался раскрыть место понятия “физическая культура” в системе социологических представлений. Понятия “спорт”, “физическое воспитание”, “физическая рекреация” полагаются им как компоненты, образующие целостное понятие—“физическая культура”. Такой подход позволяет' осуществить социологическую ориентацию физической культуры относительно главных сфер общественной жизни—труда, образования и досуга. Физическая культура как средство охраны и укрепления здоровья трудящихся, условие их всестороннего развития, одухотворяющий источник радости и бодрости выступает сегодня относительно самостоятельной сферой культурологического исследования.

В рамках семиотики (особенно в так называемой этносемиотике) выкристаллизовалось присущее этим дисциплинам представление о культуре как системе. В нем нашли точки соприкосновения концепции линг-

3. Зак. 102 — 65 —

Глава II

вистики и паралингвистики (теории использования неязыковых средств в речевой коммуникации), самой семиотики как науки о знаковых системах в природе и обществе, некоторые моменты структуралистического подхода (могущие иметь познавательный смысл), системные представления современной науки и т- д.

Одну из своих задач авторы, интерпретирующие

-культуру на этих основаниях, видят в том, чтобы найти .вход методам так называемых точных наук (прежде | :всего математики) в гуманитарное знание. В зарубежном обществознании большой резонанс получили .исследования Клода Леви-Стросса, осуществившего Попытку построения логического аппарата для олиса-жия мифологических образований на основе структур-. 1

-ных принципов полифонической музыки. Понимая структуру как некоторую систему, управляемую закономерной связью, экстраполируя модели языковых связей на социальные объекты, представители западного философского структурализма в своем понимании культуры явно гипертрофируют роль языковых систем (особенно лингвистических). Не случайно М. Фу-а^ ко1 даределил лингвистику как науку, выступающую до отношению к другим в роли “науки—пилота”.

Недиалектичность и антиисторичность структуралистской философии резко ограничивают ее возможно-. <сти в анализе явлений 'культуры. Для нас, разумеется,^ абсолютно неприемлемо устранение человека как творца культуры из автономно образующихся безличных структур, которое наглядно представлено в работах К. Леви-Стросса. Подобный лингвистический (и шире семиотический) редукционизм сводит всю культуру лишь к системе знаков, интерпретирует ее лишь через знаковые модели” С этим, разумеется, согласиться нельзя.

Однако, если отбросить присущее таким интерпретациям культуры вычмтание субъекта из процесса культуры и представить культуру как знаковую систему, не забьввая, что такой прием берет культуру лишь в

' Фуко М. Слова и вещи. М„ 1977.

66

КУЛЬТУРА — КАТЕГОРИЯ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ

одном, сугубо абстрактном срезе, то в этом случае использование семиотических моделей в анализе культуры будет вполне оправданным.

В советской литературе такие поиски (не без издержек) уже имели место и дали определенный эффект (работы Ю. Лотмана по типологии культуры, книга А. Гуревича1).

Таким образом, семиотические представления а культуре (хотя они имеют ограниченный характер)" могут служить хорошим подспорьем в анализе генезиса, развития и функционирования культуры как цельного социального явления. ,

Стоит упомянуть и еще об одной модели культуры,. “замешанной” на идеях кибернетики и математической теории игр, принадлежащей перу философа и писателя-фантаста С. Лема. Идеи его достаточно абстрактны и умозрительны (что признает и сам С. Лем), тем неменее они представляют определенный теоретический интерес.

Изложенные в книге “Философия случайности” (глава этой книги типа эссе, посвященная культуре,, опубликована на русском языке в журнале “Вопросы-философии”, № 8, 1969) они представляют собой следующее: культура в самом широком понимании характеризуется как своего рола метаигра, в том смысле,.-какой: вкладывается в это понятие в математике, где" эта теория предстает как теория выбора наиболее выгодного поведения при столкновении противоречивых интересов. В этой игре противостоят друг другу Природа и Человечество. Игра, которую ведет человек с-природой (по правилам ею заданным) частично пуста”. т, е. лишена физической интерпретации. Если наложить друг на друга правила всех таких игр, осуществлявшихся или осуществляемых человеческими груп"” пами, то при их сложении могут обнаружиться некоторые постоянные, имеющие место всегда и повсюду. Они-то и образуют код культур.

Гуревич А. Категории средневековой культуры. М., 1972.

З*

—67—-

Глава II

Этот код-де выступает как регулятор человеческого^ поведения. Не касаясь здесь всех извилистых тонком стей лемовской культурологической схемы (наличие'1 “кулътурем”, культурного “синтаксиса” и т. п.), отме-| тим, что его построения опираются на идею щели,-| люфта, зазора между природным и социальным. В этой^ щели проявляется .свобода человека, его творчество,-меняющее природную детерминацию, “вырастает” ] культура, ''

Все эти размышления (во многом производящие;

впечатление усложнение искусственных, перенасыщен-) ных кибернетической терминологией) содержат и ряд;

здравых мыслей, мимо которых нельзя пройти исследователю теоретических проблем культуры.

И, наконец, следует сказать о том смысле, который обретает понятие “культура” в общественно-правовом словоупотреблении, в практике государственной жизни. | Термином “культура” здесь именуется определенная I сфера государственного управления социальными про-,1 цессами. Соответствующие наименования носят и вы-:| полняющие эти функции государственные органы (Ми- | нистерство культуры, отделы культуры в исполкомах,! Советов народных депутатов) нашей страны, культур- 4 ные ведомства в других странах (министерства, коми-| теты т. п.). Существуют исследовательские учреждения, 3 аведущие взыскания в этой сфере, и -институты, готовя" | щие для нее кадры. В нашей стране в аппарате партий-1 ных органов действуют отделы культуры, осуществля" |

”-> '-э_

ющие партийное руководство процессом строительства Д культуры. Ведомственные границы компетенции всех:| этих органов и организаций изменяются в зависимости 1 от конкретных обстоятельств и характера стоящих за- 1 дач. Обычно к этой сфере относят в широком плане " руководство образованием, издательским делом, развитием искусства и культурно-просветительных учреж- | дений и т. п. В последние годы в нашей стране к | компетенции Министерства культуры СССР отнесено руководство деятельностью культурно-просветительными учреждениями (библиотеки, клубы, дома культуры, парки культуры и отдыха и т, п.), а также руководство организациями, функционирующими в обла-

—68—

КУЛЬТУРА -- КАТЕГОРИЯ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ

сти театрального, музыкального, хореографического и изобразительного видов искусства. На уровне соответствующих республиканских министерств, в зависимости от местных условий, сфера их деятельности может быть более широкой и т. д. Как видно, понятие “культура” в правовой оболочке имеет свое специфическое звучание.

Именно в таком смысле используется понятие “культура” в практике принятия важных государственных актов. Достаточно, к примеру, сослаться на закон “Об охране и использовании памятников истории и культуры”, принятый Верховным Советом СССР 29 октября 1976 г. В нем содержится развернутая система правовых норм, воплощающая ленинские идеи о бережном отношении к культурному наследию, об эффективном использовании памятников истории' и культуры в идейво-воспитательных целях.

Принципиально важным актом Советского государства явилось включение в новую Конституцию СССР главы 3 “Социальное развитие и культура”. Закрепление в Основном Законе страны положений о месте культуры в социальной жизни, об охране и приумножении духовных ценностей общества выражает рост и развитие культуры в условиях развитого социализма.

Перечень и краткий анализ функционирования понятия “культура” в общественном сознании (от обыденного до теоретического), пожалуй, далек от того, чтобы быть исчерпывающим. Авторы и не ставят перед собой этой задачи. Однако освещение этого вопроса может служить необходимой предпосылкой для перехода к рассмотрению в социально-философском плане феномена культуры и той категории, которая в форме,

присущей философскому анализу, отражает и выражает этот феномен.

69

ФЕНОМЕН КУЛЬТУРЫ

Г л а в a III

Рассмотренные в предыдущей главе различные теоретические определения культуры не являются философскими. Всякая философия, конечно, выступает как теория, но далеко не всякая теория определяет свой объект, исходя из предельно широкого философского взгляда на действительность. В своих категориальных определениях философия оггирается и на результаты своего собственного имманентного развития, и на итоги теоретической работы других областей человеческого знания. Это относится ко всем составляющим категориального аппарата философии, в том числе и к понятию “культура”.

Если проанализировать понятия, характеризующие культуру с разных сторон, то во всех них явно или:

скрыто обнаруживается указание на человека, его жизнь, его действия. Человек выступает как основа всей культурологической проблематики. Можно сказать, что понятие “культура” так или иначе выражает родовую специфику человеческой деятельности, полагаемой как способ бытия людей вообще. Понять культуру можно лишь через понимание человеческой деятельности.

Однако просто определить культуру как выражение деятельности означало бы произвести впечатление некоторой глубокомысленности. И только! Поэтому, чтобы не выражать одно не вполне ясное через иное (тоже не вполне понятное), следует охарактеризовать понятие деятельности. Такой анализ необходим и потому, что сам термин “деятельность” тоже достаточно полисемантичен и в разных понятийных системах трактуется отнюдь не однозначно. Само это поня-

—70—

ФЕНОМЕН КУЛЬТУРЫ

тие подчас попадает в разряд тех, о которых как-то едко было сказано, что их можно применять по той методе, к которой прибегают туземцы одного из тихоокеанских островов, передвигаясь по зыбучим пескам. А ходят они там по правилу—ходить легко и быстро, чуть касаясь, не останавливаясь, иначе начнешь тонуть в пучине.

Тем более, что некоторые общепринятые понятия пока они используются, так сказать, походя, выполняя свое функциональное назначение в общем контексте размышлений, сомнений в том, что они выражают, как-то не возникает. Но стоит остановиться, вглядеться в них, и к глубокому огорчению убеждаешься в том, насколько они размыты в своих очертаниях. И при попытке их анализа начинаешь погружаться в логическую пучину, в полном смысле слова — “зыбнуть” в расходящихся во все стороны связях и отношениях.

Стоит сказать, что в философии эта ситуация скорее правило, чем исключение. Наша область знания не аксиоматична, и твердый грунт под ногами найти не так-то легко. Понятие “деятельность”, увы, относится именно к такого рода случаям. Но делать нечего, без выяснения категориального статуса этого понятия к выявлению специфики культуры не выйти.

К рассмотрению понятия “деятельность” в последние годы все чаще стали обращаться советские философы, Появились книги А. Маргулиса, М. Кагана, М. Кветного, Э. Маркаряна, статьи Г. Батищева, 'А. Леонтьева, Э. Юдина, В. Лекторского, В. Швырева, А. Огурцова. М. Ковальзона и других. И хотя философская энциклопедия не содержит специальной статьи, посвященной этому существенно важному понятию, тем не менее туман неясности вокруг него постепенно рассеивается.

За рамками философского рассмотрения это понятие употребляется довольно часто. В весьма широком, переносном смысле этот термин используют для обозначения процессов неорганической природы (например, в геологии тектоническая деятельность, вулканическая деятельность). Физиологи говорят о деятельности отдельных органов или физиологических систем

—71—

Глава III

и т. д. Здесь слово “деятельность” функционирует на терминологическом уровне. К сожалению, в других сферах знания оно применяется подчас без .учета его понятийного смысла, обнаруживая в разных контекстах лингвистическую омонимичность.

Вместе с тем, в ряде областей науки названный термин выявил свое понятийное значение, поскольку объектом изучения для них выступают те или иные конкретные виды деятельности общественного человека. Пожалуй, наиболее широко это понятие вошло в психологию. Трактовка психики как деятельности, начатая С. Рубинштейном, сегодня вошла в учебники, ей посвящаются солидные монографии и многие статьи.

Особо стоит отметить работу выдающегося советского психолага А. Леонтьева “Деятельность, сознание, личность” (М., 1975). В этой книге дается психологическая интерпретация понятия “предметная деятельность” как исходного для понимания личности и сознания.

Принципы детерминизма и единства сознания я деятельности позволили психологии выявить саму человеческую деятельность как своего рода .“индикатор” объективности психического, а не только его субъективности, показать, что оно отнюдь не является эпифеноменом, зависит от деятельности, формируется и выявляется в ней. Использование этого термина вызвало ряд трудностей, ибо он стал быстро “расщепляться” и помимо общего понимания как целостной характеристики всех психических процессов, сторон социально-исторического бытия человека стал обозначать отдельные стороны психики (ориентировочно-исследовательская деятельность, аналитико^оинтетиче-екая деятельность и т. п.). Очень скоро обнаружилось, что само понятие “деятельность” не является опепи" .ально-психологическим (хотя в нем и есть собственно психологический аспект).

Фиксируя это обстоятельство, М. Ярошевский указал на необходимость выделить при использовании термина “психическая деятельность” две плоскости:

рассмотрения: собственно-психическую и социально-историческую. Важно отметить, что при этом он апел-

72——

ФЕНОМЕН КУЛЬТУРЫ

лирует к теории культуры, заявив: “Если же психология не получит от наук о культуре никаких других характеристик, кроме структуралистских, то, продолжая отстаивать принцип деятельности (в его предметно-историческом, а не биологическом смысле), она по-прежнему будет стоять перед соблазном объяснять порождение и усвоение предметов культуры известными индивидуально-психологическими процессами мышления, воображения, эмоций и др. вместо того, чтобы рассматривать ати процессы в их обусловленности социально-историческими формами” 1. Такое заявление крупного советского психолога симптоматично.

Понятие “деятельность” вторглось и в теорию советской лингвистшщ, где трактовка деятельности языка нашла отражение в восходящих к идеям П. Выготского работах по так называемой психолингвистике как теории речевой деятельности, фиксирующей систему речевых действий и определяющей полную модель языкового процесса.

И многие другие науки не обошлись без экспансии в их сферу понятия “деятельность”. Оно выступает одним из ключевых в такой бурно растущей отрасли знания, как эргономика, занятой поисками комплексной оптимизации человеческого труда в системе “человек — машина”, выработкой соответствующих технических приемов работы человека, связанного с механизмами целостного конструирования работы. В рамках этой дисциплины строятся однородные и многомерные модели деятельности, обеспечивающие выполнение стоящих перед пей задач.

Любопытен так называемый праксеологический аспект изучения деятельности. Котарбиньский, определяя предмет праксеологии, характеризует ее, как общую теорию эффективной (исправной) организации деятельности, техники рациональной деятельности. Причем речь идет о выработке и обосновании норм, пригодных для всех видов и разновидностей деятельности.

^Ярошевский М. Специфика детерминации психических процессов. — “Вопросы философии”, 1972, № 1, с. 104—105.

Глава III

Таким образом, в конкретных научных изысканиях деятельность рассматривается либо в ее частном выражении, либо в общем (как в праксеологии), но не доходящем до уровня философского обобщения.

В марксистской философской литературе понятие “деятельность” предстает как одна из наиболее фундаментальных характеристик человеческого бытия. Некоторые советские исследователи полагают его тем основным, которое в наиболее общей форме фиксирует статус человека в мире. Так, М. Каган пишет: ,“С нашей точки зрения, под “деятельностью” следует понимать способ существования человека и, соответственно, его самого правомерно определить как действующее существо. Если следовать старинной традиции и искать для человека лаконично-однословное определение, способное указать на главное его отличие от всех других живых существ, то вместо таких формул, как “Хомо са" пиенс” (человек разумный) или “Хомо фабер” (человек. создающий), “Хомо лукенс” (человек говорящий) или “Хомо луденс” (человек играющий), или “Хомо социо-логмкус” (человек социологический), или “Хомо психо-логикус” (человек психологический), мы предложили бы определение “Хомо агенс”, т. е. действующий человек* Это определение интегрирует все вышеприведенные, вскрывая односторонность каждого из них и потому его правильность и неправильность в одно и то же время”1.

Это очень серьезное и очень ответственное заявление. И оно имеет под собой веские основания. В самом деле, давая в работе “Святое семейство” общую характеристику человеческой истории, К. Маркс и Ф. Энгельс писали, что “История—ме что иное, как деятельность преследующего свои цели человека”2. И еще раньше К. Маркс подчеркивает, что человек является “деятельным природным существом”3, которое само

' Каган М. Человеческая деятельность. М., 1974, с. 5,

2 Маркс К. и Энгельс Ф. “Святое семейство”.—Соч„ т. 2, с. 102.

3 Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года, — Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 42. с. 162—163.

74

ФЕНОМЕН КУЛЬТУРЫ

себя утверждает в своем бытии. Таким образом, можно сказать, что через понятие деятельности выражается специфика социальной формы движения материи.

Рассмотрение деятельности именно в этом смысле, применение понятия “деятельность” как универсального, интегративного принципа, фундаментального измерения человеческого бытия выводит деятельность на собственно категориальный уровень. '(Подобный анализ деятельности, полагаемой как философская категория^ дан в статье Э. Юдина и в сборнике “Эргономика. Методологические проблемы исследования деятельности”. Труды ВНИИТЭ, 10. М.. 1976).

Категория деятельности как одна из предельных абстракций и объяснительный принцип, помогает установить статус человека в мире, его место среди других сущих, специфику его собственного бытия. 'Как верно отметил Э, Юдин, “,.,в марксизме сама деятельность становится подлинной субстанцией культуры, всего человеческого мира”1.

Содержательный срез человеческой жизни, социального бытия настоятельно требует своего осмысления через деятельностные характеристики. Понятие '“деятельность” .предельно в том смысле, что его не нужно дополнять другими определениями. Оно сопрягается с самой реальностью. В нем и через него выявляется в самой общей форме тот контур реальности, который очерчивает бытие человеческое.

'Как же характеризуется и какое место занимает сама деятельность человека в вечном круговороте материального мира? В. И. Ленин в “Философских тетрадях” соотносит две формы объективного процесса: с одной стороны — природа, с другой — целеполагающая деятельность человека. Примечательно, что В. И. Ленин тем самым вписывает человеческую деятельность в общую систему природных объективных процессов, показывая их материальное единство, не раскрывая вначале отличия человеческой деятельности с ее це-

' Юдин Э, Деятельность как объяснительный принцип и предмет исследования.—“Вопросы философии”, 1976, № 5, с. 69.

—75—

Глава III

лями от остального мира. Страницей дальше он ставит проблему свободы (как “субъективности”) и отмечает, что “цели человека порождены объективным миром и предполагают его, — находят его как данное, наличное”1.

Этим подчеркнута такая важная качественная характеристика человеческой деятельности, как целепо-лагание, выделение человека как субъекта. Однако деятельность человека еще ,и предметна. Как раз это подчеркивает К. Маркс в первом из тезисов о Фейербахе, указав, что Фейербах “хочет иметь дело с чувственными объектами, — действительно отличными от мысленных объектов, но саму человеческую деятельность он берет не как предметную деятельность”2, Само понятие “предмет” в предельно абстрактном виде есть то, что характеризует -соотношение между субъектом и объектом как между двумя полярностями, во взаимодействии которых только и может найти место деятельность. Под предметом понимается та сторона (или уровень) объекта, в котором он подвергается практическому, познавательному или оценочному охвату со стороны субъекта (общественного человека).

Итак, деятельность не может быть беспредметной, безадресной, всем и никому, она, выражаясь математическим языком, не скалярна, а векторна, направленна. При более конкретном рассмотрении предиката “предметная”, взятого в отношении к деятельности, следует постоянно помнить Марксов подход к человеку как к предметному существу, осваивающему мир универсальным образом. “Предметное существо, — пишет К. Маркс, характеризуя человека, —действует предметным образом, и оно не действовало бы предметным, образом, если бы предметное не заключалось в его существенном определении” 3.

1 Ленин В. И. Философские тетради. — Поли. собр. соч., т. 29, с. 171.

2 Маркс К. Тезисы о Фейербахе. — Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 42. с. 261.

3 Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. — Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 162.

_76—

ФЕНОМЕН КУЛЬТУРЫ

Вот почему в самом общем абстрактно-философском виде деятельность представляется как диалектическое единство опредмечивания и распредмечивания. Эти категории, выработанные К, Марксом в процессе создания “Капитала”, выражают внутренний динамизм человеческой предметной деятельности. Через эти категории раскрывается и постоянное проникновение родового субъекта (человека) в противостоящий ему объект (природу), постижение этого объекта, превращение его объективных сил в собственные субъективные способности и, наконец, преобразование объекта, т. е. придание ему 'своих собственных свойств, сообразно своим целям (порожденным этим взаимодействием с объектом).

Человеческая предметная деятельность есть преобразующая, материально-практическая форма воздействия на мир, возникающая при условии адекватного отражения, познания (идейно-преобразовательной деятельности) самих людей. Творчески преобразовательный, реально изменяющий продуктивный характер — это необходимая черта человеческой деятельности. Деятельность человека — это всегда производство, причем, не разрозненные акты (в таком виде оно может наблюдаться в зачаточной форме и у животных), а производство в форме бытия, как способ утверждения в мире.

Наконец, следует подчеркнуть, что деятельность человека социальна от начала до конца. Она выступает как функция общества, выражение саморазвития социальной системы, в которой деятельность тех или иных групп, классов, индивидов обнаруживается как конкретно-исторические и персонифицированные моди^ фикации всеобщих свойств деятельности.

Можно сказать, что деятельность выступает основой, подлинной субстанцией реальной истории человеческого рода, ее движителем, тем внутренним противоречием, мотором, который обеспечивает беспрестанное, уходящее в бесконечность развитие человечества как материальной системы, феномена реального мира. И с этих позиций материалистически истолкованные афоризмы П. Гольбаха “Действие есть подлинная сти-

—77—

Глава III

хия человеческого духа” и И. Гете “В деянии—начало] '.бытия” вполне созвучны нашему миропониманию. ^ Утверждая такое понимание деятельности, мы, ра-^:, ^зумеется, не забываем, что ее материалистическая ин-”;:' терпретация требует непременного выхода за собствен-';

яувд диалектику деятельности к тем социальным свя-'

-вям, общественным отношениям, материальным условиям, которые саму эту деятельность детерминируют. Признание единства деятельности и общественных отношений с последовательным проведением идей материализма в социологии—это необходимое условие выявления подлинного значения деятельностного подхода, Именно на эту сторону анализа деятельности резонно обратил внимание М. Ковальзон1.

Дальнейший анализ категории “деятельность” необходимо требует выяснения ее соотнесенности с двумя другими фундаментальными категориями нашей философии, характеризующими человеческое бытие—• “практика” и “труд”. По отношению к ним “деятельность” выступает как родовое понятие, а “практика”

-и “труд” как его видовые различения.

Практика, несомненно, есть деятельность, но это не всякая деятельность, а та, которая полагается как материально-предметная, имеющая своим итогом реальное, материальное преобразование тех объектов, на которые направлена. Она материальна в том смысле, что преобразует, видоизменяет материальные вещи и общественные отношения, социальные образования и институты; через практику человек создает новые условия существования, тем самым меняя и преобразу

-самого себя. Это родовой способ взаимодействия обще-'ствевного человека с природой, объединения и развития самих людей. Она основа, цель и критерий познавательной деятельности. Будучи формой, снимающей

-односторонность деятельности в области теории, практика выше теории, противополагается ей, имеет, как отмечает В. И. Ленин, “...не только достоинство все-

' Ковалъзон М. Философский анализ человеческой деятельности,—“Вестник МГУ. Философия”. 1978, № 2, с, 3—16.

—78—

ФЕНОМЕН КУЛЬТУРЫ

общности, но и непосредственной действительности”'

Поскольку практика есть деятельность, она не может не включать в себя. всех тех элементов (в частности, и сознательное целеполагание), которые присущи-деятельности вообще. Однако от других разновидностей деятельности (и прежде всего от теоретической и духовной вообще) она отлична своим материально-преобразовательным характером. Она материальный, а не просто предметный процесс. Этого не следует забывать. Дело в том, что сравнительно безобидные и довольно? частые отождествления на уровне обыденного сознания^ практики и любой деятельности в области философий оборачиваются ревизионистскими эскападами, лежат в основе концепций, фальсифицирующих марксизм. Все пресловутые абстрактные гуманисты отождествляют практику то с активностью во всех сферах существования, то со свободной деятельностью, то с творчеством и т. п.2.

Главной областью практической деятельности, ее-стержнем является производительный труд как процесс созидания потребительных стоимостей, источник общественного богатства, основной фактор формирования' человека. Труд — основа практики. Будучи процессом,, “в котором человек своей собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ .между собой и природой”3” труд вместе с тем выступает как “положительная, творческая деятельность” 4.

Таким образом, вся совокупность предметной деятельности (и прежде всего материально-практической,, производительно-трудовой) выявляется как движущая предпосылка человеческой истории, всей истории культуры.

' Ленин В. И. Философские тетради. — Полн. собр. соч.р. т. 29, с. 195.

2 Нарский И. Категория “практика”, буржуазная марксояо-гия и ревизионизм. — “Философские науки”, 1975, № 1.

3 Маркс К. Капитал. — Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.23-с. 188.

4 Маркс К. Экономические рукописи 3857—1859 годов. — Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. 2, с. 113.

—79—'

Глава III

Дальнейшее стремление к выражению специфига феномена культуры через категорию деятельности тре-| бует рассмотрения деятельности не только в целом, нс| и в ее внутреннем расчленении. Имеющиеся в литера-Ц туре теоретические подходы к структуированию деятельности во многом продуктивны, однако они в большинстве случаев замыкаются на деятельности индиви. и не всегда применимы к родовому субъекту.

Из теоретических поисков следует отметить те, которых деятельность характеризуется в общей форме| но на основе выделения ее абстрактной модели, и прежде всего на уровне акта человеческой деятель-';

нести. Авторы, придерживающиеся ©той установки! (Н. Трубников, Б. .Воронович, Н. Бережной и др.), счи~| тают, что логическая фигура элементарного акта| деятельности должна быть выражена в основном через | понятия “цель”,, “средство”, “результат”.

Это расчленение, восходя к Маркюовой методологии нахождения исходной клеточки процесса, дает возможность индивидуализировать всеобщую сущность .| человека и представить ее на уровне отдельно деист-.1 вующего индивида. Такое рассмотрение носит опреде- | ленный эвристический характер и помогает выяснить | механизм социальной детерминации в деятельности .| личности. Надо сказать, что в работах названных авторов подвергаются убедительной критике концептуальные схемы “акта социального действия”, изложенные Т. Парсонсом в его работах, где, по существу, отрицается м деятельная детерминация, и активно-творческое начало человека, самого агента деятельности.

Широко представлено сейчас в литературе рассмотрение деятельности как предмета системного исследования (Э. Маркарян, М. Каган, ,В. Афанасьев, М. Квет-ной и др.). Э. Маркарян, исходя из предлагаемой им многомерной модели человеческого общества и осуществляя анализ элементного состава общественной жизни, предлагает рассматривать деятельность с трех позиций:

“С точки зрения субъекта деятельности, отвечающего на вопрос: кто действует?

С точки зрения участков приложения деятельности,

—80—

ФЕНОМЕН КУЛЬТУРЫ

позволяющей установить, на что направлена человеческая деятельность?

С точки зрения способа деятельности, призванной ответить на вопрос: как, каким образом осуществляется человеческая деятельность и образуется ее 'совокупный эффект?”1.

Такой общий подход для нащего рассмотрения наиболее перспективен. Он, кстати говоря, весьма эффективно использован Э. Маркаряном для подхода к определению качественных особенностей феномена культуры.

Развернутое морфологическое расчленение деятельности предложено М. Каганом2. Главное в его типологии состоит, в том, что она построена на принципе рас" смотрения видов деятельности через призму субъект-но-объектных отношений. Это позволяет в целост-

U и

нои системе человеческой деятельности выделить три подсистемы — субъект, объект и активность субъекта. В соответствии с этим он строит четырехчленную схему основных видов деятельности (преобразовательная, познавательная, ценностно-ориентационная и коммуникативная деятельность). Такой подход, извлекающий некоторые абстрактные единицы деятельности, ее первоэлементы, существующие, разумеется, в числом виде лишь в аналитическом выделении, на уровне теоретической фиЮоации, дает возможность анализа совокупной 'системы человеческой деятельности. Он ^вристичен. Эта концептуальная схема позволила М. Кагану предложить оригинальную системную модель культуры, выделить в ней основные слои, показать ее внутреннее строение, важнейшие функции.

Полемизируя с М. Каганом, иную схему структуи-рования деятельности предложил В. Афанасьев (“Человек в управлении обществом”. М., 1977, с. 34— 45). Исходя из необходимости преодоления рядополо-

Маркарян Э. Вопросы системного исследования общества. М., 1972, с. 48.

2 Кага-н М. Человеческая деятельность. М„ 1974. —81—

Глава III

женности в выделении видов человеческой деятельж сти, В. Афанасьев, начиная с материальной, производи ственной деятельности как основной, выделяет затедц социально-политическую и духовную разновидност1Ц деятельности. Вместе с тем он подчеркивает изаестнувд| условность такой классификации, невозможность вы-Ц делить ни один из видов в абсолютно чистом виде,| взаимопроникновение видов деятельности друг, в другаа|

Своеобразный подход к выяснению структуры и тич | нов деятельности в плане системно-социологического^ рассмотрения содержится в работе М. Кветного (“Че-^Ц ловеческая деятельность: сущность, структура, типы”^ Саратов, 1974). Им предпринята небезуспешная лопыт-^ ка выявить основные компоненты (элементы и подси-^| стемы) человеческой деятельности, их место и назна-^1 чение в рамках всей системы. С этой целью он осуще-й ствил теоретическое выделение в общей системе дея-^ тельности двух структурных срезов, условно определя-У емых как эзотерический (внутренний) и экзотерически1^.| (внешний), взятых в плане субъектно-объектного^| отношения. Сопоставление структурных инвариантов^ обоих срезов дало возможность выявить конкретно- | исторические модификации человеческой деятельности^! детерминированной в наиболее общем виде характеров щ общественного строя. По существу, М. Кветной сделал § серьезный шаг к тому, чтобы интегрировать в ключ^ | общесоциологического рассмотрения два ранее названных подхода.

Выяснив общие контуры понятия деятельности и в я целом, и в структурной расчлененности, мы можем ^ поставить вопрос о том, в каком же отношении нахо- I дятся деятельность и культура?

Прежде всего отметим^ что культура не есть вид или разновидность деятельности. В этом смысле она не равнозначна таким ее проявлениям, как практика и | труд. Правда, вполне правомерно говорить о культур- | ной деятельности или деятельности в области культу- .| ры. Однако такое словосочетание, вполне уместное на ^ уровне обыденного словоупотребления или имеющее ^профессиональный оттенок, строго говоря, не может

—82—

ФЕНОМЕН КУЛЬТУРЫ

быть безоговорочно перенесено на уровень социально-философского общетеоретического анализа.

Видимо, более продуктивно соотнести деятельность и культуру через понятие “способ”. Культура в этом плане может полагаться как способ деятельности. Это ставит нас перед тем, что сама деятельность, как уже отмечалось, есть способ бытия общественного человека. В таком случае культура предстает как способ способа. Бояться такого удвоения термина не стоит. При всей его громоздкости оно вполне рационально.

Определение культуры как способа деятельности, впервые в советской философской литературе четко сформулированное Э. Маркаряном, в последние годы стало шире распространяться. Так, на XV 'Всемирном философском конгрессе академик П, Федосеев указывал на марксистское понимание культуры как исторически и социально обусловленной формы человеческой деятельности (Протоколы XV Всемирного конгресса по философии, т. I. София, 1973, с. 169).

В докладе, представленном VIII Всемирному социологическому конгрессу, Л. Коган писал, что “культура — это проявление деятельно-практического единства человека с природой и обществом” (Коган Л. “НТР и социалистическая духовная культура”, М., 1974, с. 14).

А. Ахиезер подчеркивает, что “культура как важнейший момент производства и воспроизводства общества регулирует человеческую деятельность на основе концентрированного выражения всего исторического опыта человечества” (Ахиезер А. “Научно-техническая революция и некоторые социологические проблемы производства и управления”. М,, 1974, с. 100).

В. 'Библер пишет, что “в культуре человек создает свой образ (образ жизни, образ деятельности) как нечто отдельное и отделяемое от его тела, как свое бытие вне себя, на миру”1.

“...Важнейшим условием исследования культуры, — писал В. Межуев, — становится раскрытие сущности человеческой деятельности... Овязь между деятельно-

Бидлер В. Мышление как творчество. М., 1975, с. 112.

—83—

Глава III

стью и культурой является исходной, определяющей при ее объяснении и изучении” i.

Количество таких наиболее современных высказываний можно было бы умножить, С^цнако не в них дело. Совершенно очевидно, что в лоне теоретического представления о культуре вызревает необходимость” рассмотрения ее как того, что обеспечивает реализацию самой деятельности, как ее имманентный механизм, как способ ее осуществления. Видимо, под способом следует подразумевать не приемы, пути, навыки, ма^ неры и т. п. тех или иных конкретных действий, а логически всеобщую форму.

На уровне системного описания (представленного в работах Э. Маркаряна) способ деятельности выступает как набор специфических механизмов, обеспечивающих действие системы и 'соответствующую технологию их актуализации. Указание на способ деятельности предопределяет угол зрения рассмотрения системы, выра^ женный в вопросе: как именно, каким образом система действует? Исходя из этого, Э. Маркарян и характеризует культуру ка^к “специфический способ человеческой деятельности, включающий в себя чрезвычайно сложную и многогранную систему внебиологически выработанных механизмов (и соответственно “умения” их актуализировать), благодаря которым стимулируется, программируется, координируется и реализуется активность людей в обществе” 2, В других своих публикациях Э. Маркарян, варьируя последнюю часть определения, говорит об исполнении, обеспечении, воспро- . изволении.

В этом определении культуры необходимо выделить такой момент как указание на наличие механизмов деятельности.

Такое рассмотрение культуры, анализ через указание на то, что она носит технологический характер получает все более широкое распространение. С этих

1 Межуев В. Предмет теории культуры,—В кн.: Пробле-.мы теории культуры. М., 1977, с. 57.

2 Маркарлн Э. Системное исследование человеческой деятельности,—“Вопросы философии”, 1972, № 10, с. 85.

—84—

ФЕНОМЕН КУЛЬТУРЫ

позиций, например, определяет культуру 3. Файнбург^ Он пишет, что “определение культуры есть определение того же круга явлений, что и определение общества, но преимущественно лишь под углом зрения (Обобщения технологического контекста деятельности”'. По-лагание культуры как технологического аспекта общественного процесса создает большие эвристические" возможности, результативную концептуальную силу. Такой подход помогает “взять” культуру в ее сущност-ном бытии, не ограничиваясь феноменологической описательной констатацией. На уровне социально-философского анализа утверждение культуры как искусственной технологии деятельности дает нам ее всеобщую характеристику, ее наиболее общее абстрактное определение.

Утверждение такого понимания культуры требует более глубокого вглядывания в само понятие “технологичность”, Попытаемся рассмотреть его подробнее,, выяснить его содержательные характеристики. Выражая согласие с тезисом о том, что природа культуры в целом технологична, определим смысл этого высказывания, Оставляя в стороне прикладное истолкование технологии как характеристики хода производственных процессов, приводящих к качественному изменению обрабатываемых объектов, обратим внимание на. возможность его более широкой, собственно теоретической интерпретации. ,В последнее время и буржуазная, и марксистская теоретическая мысль все чаще-обращаются к более широкому пониманию технологии.

На XV Всемирном философском конгрессе американский исследователь С. Каслршик отметил, что в. течение последних двух десятилетий вопрос о содержании понятия “технология” стал одним из главных почти во всех направлениях науки. Это обстоятельство' связывают с необходимостью уяснения сущности и характера современной научно-технической революции.

' Файибург 3. К вопросу о понятии культуры и периодизации ее исторического развития. — “Известия СКНЦ ВШ. Общест. венные науки”, 1976, № 3, с. 31.

85Глава III

Историки техники М. Кранзберг и К. Парселл в свод работах утверждают, что технология есть нечто гора .до большее, чем орудия и созданные человеком пре;

меты, машины и процессы. По их мнению, ,этот терм! связан с человеческой работой, попытками человек удовлетворить свои потребности посредством воздейс "вия на физические объекты, с организацией и целв| трудовой деятельности. В ряде других определен^ (В. Огборн, Д. Гелбрейт, С. Каспршик) понятие техзд^ логии связывается с наличием научных принципо) рабочего процесса, позволяющих принять их для w стемной организации в любой сфере человеческой дея| дельности, от экономической и политической до релйя тиоэной и художественной. ^

Советский философ В. Шевченко, подвергнув крй| тИческому разбору приведенные определения и показав их теоретическую неполноту и соответствующую "идеологическую направленность, вместе с тем прихй дит к выводу о том, что технологию сегодня следуе* вообще понимать как применение научного знания дл"? достижения практических целей. По его мнению, i ходе развертывания НТР появляется возможности! распространить технологический подход на все сторо^ иы общественной жизни, причем в каждой из них pasig

-работка технологии как системы последовательно раЗ^

-вертывающихся целенаправленных практических дегИД ствий должны основываться не на обобщении эмпири-"Д ческого опыта, а на достижениях всей совокупности .1

-научного знания (“Философские науки”, 1975, № 3, с. 167

Не имея ничего против предлагаемого расширенного :! объяснения технологии и его эвристической значимо-! сти для выяснения сущности НТР, мы хотели бы ука- | ^зать на него как на характерную тенденцию развития , 'теоретического знания. ^

На наш взгляд, возможно и еще более широкоё| толкование технологии. То толкование, которое исхо-| „дит из тезиса К. Маркса, высказанного им в “Капита-' ,se”, определяет технологию как “активное отношение :

-человека к природе, непосредственный процесс произ^,| водетва его жизни, а вместе с тем и его общественных^