Часть 8.

то же время здесь причина того, почему это изменение и эта изменчивость — не

«переоценка ценностей», но, пожалуй, переоценка и переориентирование чело$

веческой жизни. Изменчива не ценность, изменчив, скорее, ценностный взгляд.

Но таков он именно потому, что сами ценности и их идеальный порядок не уча$

ствуют в его перемещениях, что они предметны и в$себе$сущи.

f) Изменение ценностного взгляда и границы ценностного познани

Прогресс ценностного познания имеет иную форму, нежели прогресс теоре$

тического познания, в том числе и теоретического идеального познания. Какой

бы сравнимой ни была противоречивость совокупного движения здесь и там.

Иным является отношение прироста и убытков; оно демонстрирует стабильное

равновесие, прогресс как таковой становится сомнителен. Он, насколько его

можно видеть, идет не к росту охвата, не к дальнейшему расширению, не к уве$

личению кругозора,— возможно, что эти тенденции вообще присущи лишь по$

следующему философскому ценностному видению — скорее, он производит

впечатление блужданий без определенного плана. Всякое движение, закон кото$

рого не известен, представляется бесцельным. Нынче мы не знаем закона движе$

ния аксиологического взгляда. Это не исключает, что своя закономерность у

него все$таки есть. Метафизике человеческого этоса, которой желает схватить

действительные формы его проявления и их изменение в истории, пришлось бы

кроме самого царства ценностей охватить взглядом еще и эту закономерность.

Правда, здесь нельзя дать ничего, кроме некоей общей перспективы.

Во всех областях подлинного познания бытия — без различения реальности и

идеальности предмета—существует феномен двух гносеологических границ, ус$

тановленных в сущем: 1) граница соответсвующего познания или подвижна

граница объекции и 2) абсолютная граница познаваемости или рационально$

сти1. По ту сторону первой сущее только трансобъективно, по ту сторону вто$

рой — еще и иррационально (не в смысле алогичности, а в смысле трансинтел$

лигибельности).

В том, что первая граница существует и в ценностном познании, убеждает

феномен «фрагмента» и соответствующего ограничения ценностного взгляда. В

том, что есть также и вторая, абсолютная граница, может убедить только специ$

альный анализ ценностей. Но отношение двух границ в данном случае иное,

нежели в теоретическом познании. По крайней мере, в первичном ценностном

видении граница объекции не однозначно приближается к границе рациональ$

ности, но вся так или иначе ею охваченная сфера, совокупность этически иде$

альных объектов, смещается вместе со своим центром внутри границ рацио$

нальности: она как бы путешествует по всей видимой области ценностного

многообразия.

Такую общую перспективу блуждающий ценностный взгляд предоставляет

вторичному ценностному видению, которое исторически на стадии такого блуж$

дания подбирает себе материал. Задача философской этики, в противополож$

ность позитивной живой морали, тем самым обозначена ясно. Ее недостаток, ее

вторичность, ее зависимость имеют оборотной стороной то преимущество, что

206 Часть 1. Раздел V

1 См.: Metaphysik der Erkenntnis. 2. Aufl. Кар. 27 und 28.

она благодаря своему охвату, т. е. именно благодаря своей вторичности и общей

перспективе, усматривает нечто совершенно новое и своеобразное: контекст,

порядок, пронизывающие само царство ценностей отношения и закономерно$

сти. Для нее как раз эти стадии блуждания не напрасны. В ней они упраздняютс

и объединяются. Тенденция этики направлена на систематизацию ценностей.

Таким образом, относительная граница философского познания ценностей

иная, нежели граница первичного ценностного видения. Такое познание шире,

оно не зависит от «узости» первичного ценностного видения. Его радиус объек$

ции больше. Но так как в целом оно может лишь идти вслед за первичным цен$

ностным видением там, где то ему уже предшествует, и так как оно даже там, где

оно движется вперед в спонтанном открытии, способно это делать только сме$

щая направление первичного ценностного видения, то очевидно, что оно может

протекать только в рамках того, что доступно первичному ценностному виде$

нию. Но это значит, что вторая и абсолютная граница ценностного познания дл

него та же самая, что и для первичного ценностного видения. Философское ис$

следование ценностей может лишь схватывать то, что доступно живому мораль$

ному ценностному чувству.

Глава 17. Ценности как принципы

a) Отношение ценностей к действительности

Всякое идеальное бытие имеет какую$либо связь с реальным, соответству

или несоответствуя ему. Логически идеальные структуры, включая структуры

математических и всех видимых бытийных сущностей, имеют свое значение в

контексте данной проблемы именно в том, что они в значительной мере являют$

ся одновременно структурами реального бытия. На этом соответствии основы$

вается онтологический вес логики, математики и теоретического анализа сущ$

ностей. Граница, за которой подобного соответствия нет, нисколько этому не

вредит. Ведь реальное бытие имеет еще и другие структуры, и тем более другие

субстраты. Они не имеют никакого отношения к миру идеального бытия как та$

кового, которое, со своей стороны, также обладает структурами, которые в ре$

альном не встречаются и к нему столь же индифферентно, как и те—к идеально$

му. Короче, сферы действия идеальной и реальной структур пересекаются, от$

части совпадая, отчасти исключая друг друга, и вся связь между этими двум

царствами бытия распространяется только на сферу их совпадения. Состоит она

исключительно в соответствии, в структурной идентичности — факт, испокон

веку дававший повод к далеко идущим выводам. Избыточные части той и другой

сфер оказываются не связаны друг с другом, не имеют ничего общего—факт, за$

служивающий, пожалуй, не меньшего внимания, даже если он менее бросается в

глаза и в метафизике бытия, равно как и познания, до сих пор был упущен из

виду почти полностью.

В этической области это отношение смещается. Здесь тоже существует опре$

деленное соответствие идеального и реального, так же как и границы такого со$

ответствия. Но границы соответствия здесь не являются границами связи. Связь

Глава 17. Ценности как принципы 207

эта существует в полной актуальности помимо них. Этически идеальное в$се$

бе$бытие не безразлично к этической действительности, ему противоречащей;

оно фиксирует это противоречие как отношение противоположности и напря$

жения, оно отвергает противоречащее ему реальное, как бы ни было то онтоло$

гически обосновано, клеймит его как нечто контрценное и противопоставляет

ему идею своей собственной структуры. Нравственное сознание ощущает это

противопоставление как долженствование бытия.

В$себе$бытие ценностей существует независимо от их осуществления. Но эта

независимость не означает индифферентности в отношении действительности и

недействительности. Это ощущается сразу, стоит лишь поменять связанные об$

ласти: вещные ценности безразличны к умонастроениям, ценности умонастрое$

ния — к вещам; но вещные ценности к вещам и ценности умонастроения к умо$

настроению небезразличны. В рамках сферы образований, с которыми они соот$

несены как с носителями, ценности в отношении контрценного не безразличны

и не инертны; скорее, они должны отрицать самих себя. Это отрицание не имеет

ничего общего с теоретическим отрицанием. Оно вовсе не оспаривает действи$

тельности отрицаемого, скорее, оно есть непризнание вопреки действительно$

сти, уничтожение в тенденции. Равным образом в одобрении ценного, не суще$

ствующего в действительности, заключено творение в тенденции, прорыв к дей$

ствительности. Правда, как чисто идеальные образования ценности не обладают

властью претворить этот прорыв и то уничтожение в жизнь. Но актуальность

этого отношения совершенно очевидно существует и за границами соответст$

вия. А свою полную актуальность это отношение впервые получает уже даже в

сфере несоответствия и благодаря ему: только здесь оно становится истинным

отношением напряжения и тенденции. И легко предвидеть, что это отношение

там, где оно захватывает некую реальную власть, пускающую себя в ход для реа$

лизации идеальной тенденции, тотчас должно превратиться в реальное отноше$

ние, идеальная тенденция—в реальную тенденцию, то есть в оформление дейст$

вительного.

b) Ценности как принципы идеально$этической сферы

Идеальное в$себе$бытие как таковое не есть бытие принципов. Каждая иде$

альная сфера, имеет, скорее, еще и свои особые принципы, свои высшие законы,

аксиомы или категории. Таково, например, логическое и математическое бытие.

Точно также и в$себе$бытие реального имеет свои собственные принципы. Бы$

тийные категории реального сами суть реальные категории. Их способ бытия за$

ключается именно в том, чтобы быть детерминирующими формами, законами

или как раз «категориями реального». Подобно этому и познание как особа

сфера соотнесенности реального с субъектом возможной объекции опять$таки

имеет свои особые принципы, которые как принципы познания суть не то же са$

мое, что принципы реального или идеального бытия.

Правда, это не означает, что три указанных царства принципов не имеют меж$

ду собой соответствия. Наоборот, очевидно, что принципиальное, то есть апри$

орное познание реального, как и идеального, может существовать лишь постоль$

ку, поскольку двусторонние категории бытия по содержанию совпадают с кате$

208 Часть 1. Раздел V

гориями познания. Коль скоро идеальное и реальное бытие рациональны, такое

тождество должно иметь место.

Этот тезис о тождестве—основной тезис теоретической философии—естест$

венно, ограничен; причем, так как дело идет о пересечении трех сфер, его огра$

ничение различается в трех аспектах. Область совпадения идеальных и реальных

категорий не тождественна области совпадения реальных категорий и категорий

познания; а последняя, в свою очередь, не тождественна области совпадения ка$

тегорий познания и категорий идеального. Идеальные категории и категории

познания совпадают, например, гораздо в более широком объеме, нежели по$

следние с реальными. Этому соответствует меньшая иррациональность идеаль$

ного бытия и большая — реального. Напрашивается мысль, что все отношение

принципов, бытующее в реальном, сосредотачивается в теоретической области.

Ибо здесь мы имеем ту большую категориальную определенность, которая в по$

знавательном отношении дает абсолютный перевес предмету. Познающий субъ$

ект всего лишь репрезентирует, да и то весьма приблизительно. Предмет же оста$

ется этим совершенно не затронут.

В этической области дело обстоит иначе. Ценности тоже суть принципы.

В них мы тоже могли бы узнать черты «условий возможности», а именно—усло$

вий возможности этических феноменов. В соответствии с этом пришлось бы

ожидать, что они непосредственно являются реальными этическими принципа$

ми, или, по меньшей мере принципами акта, ибо феномены принадлежат этиче$

ской реальности и актуальности.

Этому противоречит тот факт, что указанные феномены отнюдь не полностью

удовлетворяют содержанию ценностей, с одной стороны, идут с ней вразрез, а с

другой — ее исполняют. Поэтому материальное содержание ценностей при всей

соотнесенности все$таки отличается от реального (Reale) как потустороннее,

чисто идеальное. Его исполнение в реальном как бы только случайно, во всяком

случае не необходимо в силу него самого как принципа. В пользу этого говорит и

тот факт, что ценностное видение всегда и при всех обстоятельствах усматривает

его как нечто независимое от реальности и осуществления. Эта независимость—

такая же существенная составная часть его абсолютности, как независимость от

субъекта и его мнения. Ценности как раз в первую очередь являются лишь ис$

ключительно идеальным в$себе$бытием; а поскольку они — принципы, они из$

начально оказываются всего лишь принципами этически$идеальной сферы.

Это вовсе не тавтология. Идеальное бытие и бытие принципов и здесь не

одно и то же. Ценностная сфера самостоятельными самоценностями не исчер$

пывается. Она охватывает и производные ценности, и те тоже являются чисто

идеальными сущностями и существуют независимо от реальности и ирреально$

сти (например, вся сфера ценностей средств, полезного, чья зависимость от

собственно ценностей есть идеальное сущностное отношение). Но они не явля$

ются принципами. Подлинные же самоценности — это принципы этиче$

ски$идеальной сферы.

c) Ценности как принципы актуально$этической сферы

Если бы теперь принципиальный характер ценностей сводился к тому, что$

бы они были только принципами этически$идеальной сферы, то было бы

Глава 17. Ценности как принципы 209

принижено всякое их собственно актуальное практическое значение; то есть

они отнюдь не были бы этическими принципами. Этос человека имеет акту$

альный характер, он не есть идеальное образование, не есть сущность

(Wesenheit). Ценности, таким образом, не сводится к тому, что они — некие

сущности. Им как принципам этоса присуще то, что они трансцендируют

сферу сущностей и идеального в$себе$бытия и вмешиваются во флуктуирую$

щий мир этических актов. Очевидно, что они являются и принципами этиче$

ски$актуальной сферы.

Как это трансцендирование происходит — это метафизический вопрос, ко$

торый мы поначалу можем не учитывать. Факт в том, что оно происходит. Ведь

существует ценностное сознание — первичное ценностное чувство — и оно яв$

ляется определяющим для всякого морального ценностного суждения, всякого

вменения, для чувства ответственности и сознания вины. Феномен совести —

четкое свидетельство актуальности ценностей. Еще более четким оно оказыва$

ется в собственно трансцендентных актах, качества которых являются предме$

том ценностного суждения, и с необходимостью ценностно определены в умо$

настроении, воле, поступке, умысле, намерении, цели. Правда, в общем цель

определяют другие ценности — ценности благ и положения вещей; но как раз

они не менее актуальны, и не безразличны для нравственного качества транс$

цендентных актов, которые ими направляются.

Вся сфера этических актов пронизана ценностными точками зрения. Де$

терминация, исходящая из ценностей как принципов, сплошь является их

предпосылкой. Пусть отношения трансцендентных актов к собственно нрав$

ственным ценностям это касается по крайней мере лишь условно, поскольку

умонастроение и воля могут быть и контрценными, но для ценностного суж$

дения и родственных ему актов они представляют условие возможности. Та$

ким образом, в этом смысле ценности действительно являются одновременно

принципами этически$актуальной сферы. И в этом состоит их собственна

актуальность.

Но, правда, такими принципами они оказываются в совершенно ином смыс$

ле, нежели в идеальной сфере. В ней они суть нерушимые высшие детерминан$

ты, определяющие силы, против которых нет никакого противодействия, кото$

рым все подчинено точно так же, как в теоретических сферах — категориям.

Можно было бы без преувеличения сказать: ценности — это категории этиче$

ски$идеальной сферы. Но сказать, что они являются категориями этически$ак$

туальной сферы, нельзя. Здесь их роль иного рода, в чем проявляется их отли$

чие от категорий. Ценности здесь уже не являются нерушимыми детерминанта$

ми, абсолютными господствующими силами. Здесь им подчинено не все; акты

субъекта не покоряются им без сопротивления, следуя своим собственным за$

конам, детерминантам иного рода. Страсть к обладанию в своей соотнесенно$

сти с ценностями благ еще обнаруживает определенную естественную законо$

мерность, по крайней мере до тех пор, пока в отношении последних существует

ценностное чувство. Более же высокие формы стремления обнаруживают го$

раздо большую свободу в отношении более высоких ценностей, даже если те

отчетливо ощущаются, или структурно познаны. Воля может идти и против

ценностного сознания. То же самое относится к внутреннему поведению, к

умонастроению.

210 Часть 1. Раздел V

Можно было бы предположить, что хотя бы над ценностным суждением

(включая феномен совести) ценности господствуют безусловно. Но и это верно

только в рамках соответствующего ценностного сознания, которое, однако, ог$

раничено своей «узостью» и всегда выделяет из царства ценностей лишь ни$

чтожную часть. И только ценности, попавшие в этот фрагмент, оказываютс

так или иначе «актуальными», то есть детерминирующими ценностное сужде$

ние, «говорят» в совести, определяют внутреннюю позицию человека по отно$

шению к жизни.

Таким образом, этические ценности не безоговорочно являются принципа$

ми нравственного сознания и его актов, но только при определенных услови$

ях. И условия, которые делают их таковыми, в свою очередь заключены не в

царстве ценностей, даже не в идеальной сфере, но в гетерогенной им законо$

мерности нравственного сознания. Эта закономерность имеет функцию отбо$

ра ценностей. Она составляет основное различие между ценностями и катего$

риями.

Ценности, с одной стороны, слабее категорий по детерминирующей силе.

Они господствуют не безусловно; оформляют феномены, для которых они дей$

ственны, не безоговорочно по своему образу; сами по себе они не имеют энер$

гии пробиться в сферу актов, но довольствуются тем, что за них там действует

иная сила. Но сила эта присутствует не всегда; а там, где она присутствует, она

принадлежит сфере актов.

С другой стороны, они, опять$таки, сильнее категорий. Категории господ$

ствуют над сущим, не встречая сопротивления. Подчиненные им феномены не

обладают помимо них собственной закономерностью. В своей области они яв$

ляются единственно господствующей силой. Ценности же, насколько они во$

обще осуществляются, вынуждены осуществляться вопреки уже имеющейс

оформленности, Они сталкиваются в ней хотя и с пассивным, вялым, но все же

устойчивым и неустранимым сопротивлением. А поскольку ценности осущест$

вляются, они надстраивают над наличной категориальной оформленностью ак$

тов новой, более высокой формой, которая возвышается над той как будто бы

над материей. В ином и более подлинном смысле ценности оказываются твор$

ческими принципами. Они могут даже не$сущее превращать в сущее. Generatio

ex nihilo1, которое обычно во всех областях бытия невозможно, здесь оказыва$

ется возможным.

Тенденцию к творческому воздействию имеют все этические ценности.

Принципиально именно в сущности их всех заложено быть принципами сферы

этических актов. То, что они никогда все таковыми не бывают, зависит не от

них — или же только негативно от них, поскольку им недостает силы категори$

альной детерминации,— но от самой актуальной сферы. Это фундаментальное

отношение между ценностными принципами и нравственным сознанием со$

ставляет собственную сущность этического феномена. Если бы акты субъекта

подчинялись ценностям как категориям, закономерности которых они были

бы вынуждены следовать вслепую, то их сущность не была бы принципиально

отлична от сущности природных процессов; именно ценности сами были бы

сплошь категориями бытия, только более высокого структурного порядка, пря$

Глава 17. Ценности как принципы 211

1 Рождение из ничего (лат.). (Прим. ред.)

мым продолжением царства онтологических категорий. Это было бы снятием

этического феномена как акта собственного, а не онтологического рода. В этом

случае даже нельзя было бы сказать, что ценности первично принадлежат иде$

альной сфере; они были бы тогда точно так же первично осуществлены в реаль$

ных актах нравственного субъекта. Воля и умонастроение учитывали бы тогда

все ценности без исключения, зло наряду с добром было бы исключено. А про$

тивоположность, отношение напряжения между действительным поведением

личности и идеей правильного поведения, в которых как раз и проявляетс

своеобразная актуальность, были бы уничтожены.

d) Ценности как принципы реально$этической сферы

Возможность контрценностного поведения придает ценностям как прин$

ципам актов специфический, только им присущий характер актуальности. Но

он проявляется в том, что и в несоответствии соотнесенность не прерываетс

(как в случае категорий), но продолжает существовать в полную силу, и даже

сгущается в некий sui generis феномен напряжения. Это, говоря метафизиче$

ски, отношение напряжения между двумя гетерогенными видами принципов,

сосуществование онтологической и аксиологической детерминации вообще в

одном мире. Этот один мир, арена напряженности, противоречий и все новых

решений в первую очередь есть сфера актов нравственного сознания, во вто$

рую же — реальный мир вообще. Ибо нравственное сознание принадлежит

ему, вовлечено в него как его элемент, и воздействует на него в своих транс$

цендентных актах.

Тем самым затрагивается уже третья, метафизически самая важная черта цен$

ностей как принципов. Ценности также суть принципы действительного, этиче$

ски$реальной сферы. Они опосредованно, через сферу актов, оформляют и ре$

альное — в одном ряду с онтологическими категориями. Свободно они делают

это лишь в малом объеме, ибо в сравнении с пространственно$временным изме$

рением мира радиус действия человеческой активности ничтожен.

Однако в данном случае важен не космический масштаб, но качество, степень

самого категориального оформления. На мельчайшем островке размещаетс

здесь мир неких образований, подобного которому в природе нет, космос в кос$

мосе, встроенный в онтически реальное целое, поддерживаемый им, тысяче$

кратно зависимый от его универсальных контекстов, и все$таки структурно его

превосходящий, автономный, со своими, не заимствованными у него законами.

Этически реальный мир — это не мир нравственного субъекта с одними

только его актами, но и его живое творение и продолжающееся творчество. Ибо

субъект — не один, он существует вовсе не изолированно. Но всякое сообщест$

во уже несет в себе формы, созданные с определенных ценностных точек зре$

ния — от эфемерной мгновенной ситуации до продолжительных совместных

форм жизни, от самых личных эмоциональных отношений до исторической

собственной жизни народов и государств.

На этическую действительность переносится mutatis mutandis все сказанное о

сфере этических актов. И к ней ценности имеют условно детерминирующее от$

ношение. И в ней они не являются необходимо определяющими, осуществляю$

щимися без сопротивления. Принципами реально$этической сферы они явля$

212 Часть 1. Раздел V

ются всегда лишь отчасти, в соответствии с этосом времени, отбирающему их со$

образно широте или узости своего ценностного взгляда, согласно законам, кото$

рые не являются законами царства ценностей. Да и обусловленность их сущности

как принципов является здесь еще большей, ибо сфера актов является здесь про$

межуточным звеном. Реализация ценностей в жизни, если она не «случайна»,

происходит через ценностное сознание, умонастроение, волю и поступок. Твор$

чески реализоваться зримая ценность может лишь там, где со своим стремлением

к ней вступает в действие некое личностное существо. Если же прибавить опо$

средующую роль актуальной сферы как дальнейшего момента обусловленности,

включить ее в тот способ, каким ценности становятся онтически$реальными,

оформляющими действительность принципами, то именно здесь оправдываетс

тезис, что ценности—несмотря на свою способность осуществить себя—все$та$

ки в своем роде сильнее категорий бытия по силе детерминации, конститутивно

противопоставляя себя детерминации категорий на арене мира. Поскольку цен$

ности вообще имеют тенденцию к реализации, то эта тенденция заключается в

том, чтобы мир, уже оформленный категориально, формировать дальше, в на$

правлении его высших реальных образований—личностных существ, образовы$

вать его по их образу, образу идеальных сущностей.

e) Телеологическая метафизика ценностей и этический ценностный феномен

Что за всем этим отношением сфер и местом ценностей в них открывается це$

лый ряд метафизических проблем, вследствие вышеизложенного совершенно

очевидно. Как далеко их можно отследить, где мысль должна столкнуться с везде

присутствующей на заднем плане границей рациональности, это дело не этики, а

общей метафизики.

Отношение онтологической и аксиологической детерминации,— пусть даже

и не в такой формулировке—есть старый спорный вопрос. А многие мыслители,

верно ощущая то загадочное категориальное превосходство ценностей над

принципами бытия, вообще отдавали ему преимущество в системе. Прежде всех

таков был Платон, поставивший идею блага во главе царства идей, заставив ее

«выситься в мощи и достоинстве по ту сторону бытия», таков Аристотель с прин$

ципом нпыт1 как принципом высшего совершенства и ’Ьсйуфпн2; такова Стоя с

двойственным понятием логоса как морального и одновременно космического

первопринципа; таковы мастера схоластики, в той мере, в какой они расценива$

ли ens realissimum3 и ens perfectissimum4 как тождественные. Но точно так же дело

обстоит и у Канта с его приматом практического разума, равно как и у Фихте с

Гегелем, которые на этом основывали телеологическую диалектику мирового ра$

зума. Всюду, только в разных формах, основной аксиологический принцип по$

ложен в основу целого.

Эта метафизика ценности, какой бы солидной она нам ни казалась, есть,

тем не менее, насилие над ценностной проблемой, и уж тем более над этикой.

Глава 17. Ценности как принципы 213

1 Ум как действенное начало мира (др.греч.). (Прим. ред.)

2 Наилучшее (др.греч.). (Прим. ред.)

3 Наиреальное сущее (лат.). (Прим. ред.)

4 Наисовершенное сущее (лат.). (Прим. ред.)

Ведь она представляет собой недооценку человека, его положения в космосе.

Если существует какая$либо всеобщая реальная телеология ценностей в мире,

то все действительное изначально подчинено принципам ценностей, базиру$

ется на них как на конститутивных принципах. Но тогда ценности являютс

непосредственно онтологическими категориями и как таковые безусловно

реализованы. А человек со сферой своих актов в это фундаментальное отно$

шение не допущен. Он остается лишним. Ценности превращаются в действи$

тельность и без его ценностного сознания, без его содействия. Мировой про$

цесс оказывается тогда вообще процессом становления ценного, он в себе са$

мом несет свое оправдание перед судом ценностей. Рассматриваемый в це$

лом, полностью, он есть живая теодицея.

Пусть теодицея есть душевная метафизическим потребность, но этического

оправдания она не имеет. Оправдание зла в мире — порочное начинание. Зло

оправдать невозможно и делать этого не дулжно. Делать контрценное ценным

есть ценностная фальсификация. Поскольку в реальности существует и контр$

ценное, это есть живое доказательство того, что этические ценности — не кате$

гории бытия в чистом виде, но выступают таковыми весьма условно. А то, что

опосредующую роль при этом играет этическое сознание, можно с той же сте$

пенью очевидности вывести из факта ценностно осознанного воления и воз$

действия. Какая$либо задача человека в мире, сколь бы ограничена она ни

была, возможна только в том случае, если существуют ценности, без его содей$

ствия остающиеся ирреальными. С такой$то задачей и связано особое положе$

ние и достоинство человека в мире, его отличие от других существ, не являю$

щихся со$творцами в процессе творения.

Здесь теория ценностей фактически затрагивает основной метафизический

вопрос. На языке отношения сфер это положение дел можно определить так: в

теоретической области идеальная сфера выступает опосредующим звеном меж$

ду актуальной и реальной сферами, в практической же области опосредующим

звеном между идеальной и реальной сферами выступает актуальная сфера.

В первой оригинальные определенности заключены в онтически реальном, а их

опосредование к субъекту есть познание действительного; во второй они лежат

в идеальных сущностях, а их перенос в действительность есть дело ценностно

зоркого, волящего и действующего субъекта, а кроме того — дело всякой, даже

чисто внутренней оценивающей позиции.

Наивное мировоззрение видит мир антропоцентрично; все для него вращает$

ся вокруг человека, он — сущностное ядро всего. Критически$научный взгляд

образует антитезу этому: человек — пылинка внутри всего, эфемерное, ничтож$

ное явление. Этика производит синтез этих крайностей: космическая ничтож$

ность человека не окончательна, наряду с онтологической существует и аксиоло$

гическая детерминация мира, и в ней человек играет интегрирующую роль.

Здесь ничтожество упраздняется без возобновления антропоцентрической ма$

нии величия. Человек, исчезая в универсуме, все же по$своему силен; он — но$

ситель высокого принципа, творец всего осмысленного и ценного в действи$

тельности, посредник высших ценностей в реальном мире. Природа связана

своими законами, человек один несет высший закон в себе, при помощью его он

«творит» в мире, или, точнее, закон творит через человека, через него выводит из

небытия в бытие то, что предписывает в своей идеальности.

214 Часть 1. Раздел V

Эту реабилитацию человека можно назвать чудом этического феномена, воз$

вышенным в нем, тем, именно, что поистине возвышает человека над его толь$

ко лишь присутствием в мире. Кантовские слова о «нравственном законе во

мне», который по величию равноценен «звездному небу надо мной», выражают

оправданный пафос этического самосознания.

Но тем более необходимо, чтобы метафизика держала эту величественную

перспективу в строго критических границах. Из нее не следует ни онтиче$

ски$реального приоритета аксилогической детерминации, ни примата практи$

ческого разума. Все, что из этого действительно вытекает — это аксиологиче$

ский примат идеальной сферы, в противоположность онтологическому прима$

ту реальной сферы.

Глава 17. Ценности как принципы 215

Раздел VI:

О сущности долженствовани

Глава 18. Отношение ценности и долженствовани

a) Долженствование идеального быти

Понятие долженствования уже отчетливым образом содержится в последних

приведенных определениях ценностей как принципов. Это понятие отвечает

сущности этических ценностей и дает о себе знать даже там, где его особо не вы$

деляют. Оно ощутимо всюду, где дело идет о нереализованных ценностных мате$

риях, от способа бытия которых неотделимо их противостояние действительно$

сти и отношение напряжения между обеими сферами. Все$таки им каким$то об$

разом свойственна тенденция к реальности, хотя в себе они суть чисто идеаль$

ные сущности, и никоим образом нельзя понять, как подобная тенденция может

соединиться с их идеальностью.

Данную трудность может разрешить лишь модальный анализ долженствова$

ния. Для начала независимо от него необходимо точнее определить отношение

ценности и долженствования.

Есть нечто абсурдное в том, что ценность является бытийно$должным лишь

постольку, поскольку ее материя ирреальна. Что человек «должен» быть чест$

ным, прямым, надежным — это все$таки нечто, не отменяемое из$за того, что

кто$либо таков в действительности. Он должен быть именно таким, каков он

есть. Это — вовсе не бессмыслица и не тавтология. Если данный тезис перевер$

нуть: «человек таков, каким он должен быть», то он будет выражать осмыслен$

ный, абсолютно однозначно ценностный предикат. И этот предикат имеет как

раз форму долженствования. Отсюда следует, что момент долженствования уже

также принадлежит сущности ценности, т. е. уже должен содержаться в ее иде$

альном способе бытия.

Долженствование в указанном смысле не есть долженствование действий, об$

ращенное к волящему субъекту. Оно есть лишь идеальное или чисто бытийное

долженствование. Из того, что нечто в себе ценно, еще не следует, что кто$то

должен это выполнить; но это, пожалуй, значит, что оно должно «быть», причем

«быть» безусловно — без различия его реальной действительности и недействи$

тельности, даже без различия его реальной возможности и невозможности. Так,

можно осмысленно утверждать, что всеобщая дружба народов должна «быть».

Это утверждение осмысленно не потому, что дружба народов действительна или

возможна, но потому, что она ценна сама по себе. Но нет смысла в утверждении,

будто какой$то отдельный человек может быть причиной такой дружбы. Наобо$

рот, для реальных, естественно данных благ действительно то, что они должны

быть таковы, каковы есть; но для долженствования действий здесь места нет.

Место для него появляется только там, где какого$то блага кому$то недостает и

кем$то оно может быть заработано. Долженствование действий, следовательно,

всегда обусловлено долженствованием бытия, но не за каждым долженствовани$

ем бытия следует долженствование действий. Я должен выполнить бытий$

но$должное, поскольку этого еще «нет», и поскольку это в моих силах. Это двой$

ное «поскольку» разделяет два вида долженствования. Между ценностями благ и

нравственными ценностями в этой связи нет никакой разницы. Долженствова$

ние идеального бытия всегда с необходимостью им присуще, долженствование

же действий — нет.

Бытие ценностей как идеальное бытие безразлично к реальному бытию и не$

бытию. Долженствование их идеального бытия существует независимо от реаль$

ности и ирреальности их материи. И, в свою очередь, как раз это их идеальное

бытие не безразлично к реальному бытию и небытию. Долженствование идеаль$

ного бытия в них включает тенденцию к реальности, оно подтверждает ее тем,

где она существует, и ставит своей целью там, где ее не существует. Оно транс$

цендирует идеальность.

Эта антиномия заложена в сущности самих ценностей. Она показывает несо$

стоятельность онтологических модальностей для описания своеобразия быти

ценностей, точно выражая их сущность как идеальных и одновременно тесно

связанных с реальностью принципов. Эта двойная природа является в них иде$

альным долженствованием: идея их направленности к действительности, иде

их категориальной трансцендентности, их прорыва из идеального в реальное.

В этом смысле ценность и идеально должное составляют целое, не растворя$

ясь друг в друге. Они не идентичны. Должное означает будущее восполнение не$

достатка в чем$то, ценность — само это что$то, что должно быть осуществлено и

тем самым восполнено. Цель обусловливает направление, а последнее, в свою

очередь,— способ целевого бытия. Ценность и идеально должное строго корре$

лятивны, обоюдно обусловлены. Идеально должное — это способ бытия ценно$

сти, ее своеобразная модальность, которая не сводится только к материальному

воплощению. Ценность же—содержание долженствования; она—категориаль$

ная структура, модус бытия которой — это модус идеального долженствовани

бытия. Применяя старые — конечно, нестрогие — понятия, можно сказать: иде$

ально должное является формальным условием ценности, ценность — матери$

альным условием должного. Члены корреляции равноценны — но они взаимо$

связаны не как субстанция и акциденция, а как субстанция и реляция. Ни у од$

ной из сторон нет превосходства. Отношение стабильное, ровное.

b) Долженствование актуального быти

Пожалуй, долженствование актуального бытия отличается от долженствова$

ния идеального. Оно начинается там, где долженствование идеального быти

противоположно действительности, где в$себе$сущие ценности ирреальны.

Этот род долженствования связан со структурным несоответствием сфер, с

отношением напряжения между ними. Это напряжение как раз и есть актуаль$

ность. Ибо хотя реальное и индифферентно к инаковости идеального, само по

себе не имеет с ним никакого контакта, никакой тенденции к нему; но идеальное

не индифферентно к инаковости реального, нечто в нем выпирает за пределы

Глава 18. Отношение ценности и долженствования 217

этой сферы, к реальному — неважно, существует ли возможность для реализа$

ции. Правда, долженствование актуального бытия тоже еще не есть долженство$

вание действий и не влечет за собой таковых с необходимостью; ибо не все, что

не есть, но должно быть, становится объектом стремления. Но и оно так же ради$

кально отделено от долженствования идеального бытия, оно не присуще ценно$

сти как таковой; оно лишь добавляется к ней. А именно, в долженствовании ак$

туального бытия долженствование идеального бытия ценности составляет лишь

один момент; другой, столь же существенный момент в нем есть противополож$

ность сфер. Оно, таким образом, находится между долженствованием идеально$

го бытия и собственно долженствованием действий.

Долженствование актуального бытия, таким образом, предполагает небытие

бытийственно должного в данной действительности. Оно, таким образом, воз$

можно лишь в реально в$себе$сущем мире, то есть уже предполагает этот реаль$

ный в$себе$сущий мир вместе с его отличными от содержания бытийно должно$

го онтически реальными детерминациями. Своим условием оно имеет всю онто$

логическую систему. Лишь на фоне ее в ее замкнутости и безразличии к ценно$

стям вообще оно выделяется своим способом бытия как неисполненное. Ибо ис$

полнение, если и может где$нибудь произойти, то именно в этом безразличном,

замкнутом в себе реальном мире. Инобытие же и противодействие впервые дела$

ют бытийно должное не$сущим, а одновременно с тем само бытийное долженст$

вование — актуальным. Если уж даже тенденция возможна только там, где есть

нечто, ей противостоящее. Без этого она исполняется беспрепятственно, то есть

уже не является тенденцией.

На этой стадии проблемы онтология и этика четко отличаются друг от друга

своими фундаментальными модальностями: бытие и долженствование бытия.

Но поскольку последнее актуально и существует только в контрасте и напряже$

нии, корреляция того и другого неравноценна. Превосходство — на стороне бы$

тия. Долженствование как актуальное зависимо от бытия—правда, не от особой

структуры и не от содержания сущего, но от наличия реально сущего вообще.

Бытие же независимо от долженствования; тот же самый реальный мир может

присутствовать, даже если не никакого бытийного долженствования и никакой

вмешивающейся тенденции. В себе покоящийся, хотя и подвижный, но подвиж$

ный только онтологически и в своей подвижности замкнутый реальный мир без

«тенденции» к чему$либо, без стремления и целенаправленной деятельности

очень даже возможен. И он действителен, пока в нем нет ценностно$зрячего и

способного к тенденции существа.

Это не противоречит превосходству ценностей как принципов над категория$

ми бытия. В границах сущего долженствование бытия, исходящее от ценностей

и становящееся актуальным при несоответствии ему сущего, порождает такие

явления, которые никогда не могли бы произойти из категорий. Зависимость и

превосходство не составляют противоречия. В иерархическом царстве принци$

пов именно зависимое всегда и необходимо является одновременно превосходя$

щим: высший принцип есть всегда нечто более сложное, более обусловленное и

в этом смысле более слабое; низший же всегда более безусловен, более всеобщ,

более элементарен и в этом смысле более силен, однако более беден. Высший

принцип не может упразднить низший, нарушить его, не может ничего сделать,

применяя силу против его детерминации, но на его основе и над его оформлен$

218 Часть 1. Раздел VI

ностью формируются другие, более высокие образования. Только лишь в этом

заключается их превосходство.

Таким и никаким другим превосходством обладают ценности в своем транс$

цендировании из идеального мира в реальный. Вся онтологическая оформлен$

ность последнего противостоит этому их трансцендированию. А это противо$

стояние есть одновременно препятствие и условие их способа бытия для реаль$

ного, долженствования актуального бытия.

c) Широта, степень актуальности и этическое измерение долженствования быти

Реальный мир теперь в себе не является ни ценным, ни контрценным. Он со$

всем не таков, каким должен быть, и не таков, каким он быть не должен. Отдель$

ные ценности могут в нем быть полностью осуществлены, другие — полностью

недействительны. Если брать в целом, то бытийно должное в нем всегда наполо$

вину реально, наполовину ирреально. Сам этот мир, стало быть, доходит как бы

до половины ценностной высоты. Благо находится в нем посередине между бы$

тием и небытием; а человек как единственный из обсуждаемых носителей блага

стоит посередине между добром и злом, не будучи всецело ни тем, ни другим, но

причастный обоим. Платоновский образ Эроса в его отношении к вечным идеям

есть образ человека в его отношении к этическим ценностям—бытийный модус

нравственного существа, как оно реально пребывает в реальном мире.

Для актуальности долженствования бытия эта промежуточное положение его

содержания между бытием и небытием является существенным. Актуальность

сама увеличивается по мере дистанцирования сущего (стоящего в центре) от бы$

тийно должного. Интервал напряжения между человеком, как он есть, и челове$

ком, как он должен быть, определяет степень актуальности. Долженствование

же идеального бытия, чистая значимость ценности, ее не касается. Ведь в отно$

шении этой последней существует интервал напряжения. Он предполагает ус$

тойчивую точку соотнесенности в идеальном. Другая точка соотнесенности, на$

ходящаяся в реальном, подвижна, является смещаемым противочленом ценно$

сти в ее трансцендентном отношении актуальности.

Это отношение, в свою очередь, очевидно предполагает некую линию коор$

динат, на которой имеет место эта смещаемость. Онтологически она есть просто

одно из многих других (ценностно$индифферентных) качественных измерений.

Есть интересные попытки определить ее как таковую, например попытка Ари$

стотеля понимать ее как координатную линию меры между крайностями слиш$

ком многого и слишком малого1. Здесь теоретической мысли открывается широ$

кий простор. Для проблемы долженствования такие попытки безразличны, они

не затрагивают этической сущности этого измерения. Сущность эта заключена

исключительно в природе самого долженствования бытия как направления или

тенденции к чему$либо. Измерение долженствования первично является чисто

аксиологическим — между ценностью и не$ценностью. А основной закон дол$

женствования бытия заключается в том, что его направление в рамках этой би$

полярности всегда однозначно указывает на положительный полюс, на цен$

ность. Если прибавить, что реальное, о ценностном содержании которого идет

Глава 18. Отношение ценности и долженствования 219

1 Об аристотелевской теории меуьфзт см. ниже: гл. 48 а.

речь, всегда находится посередине между двумя полюсами, то следствием этого

закона будет то, что исходя из той или иной точки «добро» всегда располагаетс

далее вверх, ближе к ценности, «зло» — далее вниз, ближе к не$ценности. Добро

и зло, исходя из реального, суть противоположности направлений на линии эти$

ческих координат долженствования бытия.

Это не определение добра и зла. Это только минимум, который может касать$

ся их даже в любом более позитивном определении.

d) Множественность измерений и многообразие ценностей

Сущность координаты долженствования с ее полярностью ценности и

не$ценности одна и та же для всякого долженствования. Но только в его всеоб$

щей структуре. Сущность эта материально дифференцируется вместе с содержа$

нием долженствования. А оно заключено в ценностях.

Но поскольку существует многообразие этических ценностей, и каждая имеет

собственное самостоятельное долженствование бытия, мы получаем многообра$

зие линий координат долженствования. Как они соотносятся друг с другом, уз$

нать из сущности долженствования невозможно, ибо эта сущность одна и та же

во всех. Если систему координат и можно вообще узнать, то только по системе

ценностей. Ибо направление и местоположение определяются идеальными по$

люсами каждой из таких линий. Только внутреннее отношение ценностных ма$

терий может здесь что$то разъяснить.

Каковы бы ни были пересечения этих линий координат, совпадать они в лю$

бом случае не могут. А для реального, которое движется в этой системе коорди$

нат, отсюда вытекает, что оно одновременно может занимать разное положение

на различных линиях, и тем самым одновременно может иметь в себе различные

интервалы напряженности и различные степени актуальности долженствовани

бытия; причем тем в большей мере, чем больше ценностей, для которых это ре$

альное является потенциальным носителем.

Но это многообразие направлений и степеней актуальности отнюдь не озна$

чает множественности самого долженствования бытия. У того есть лишь одна

модальность, а вследствие этого — одна тенденция. И то и другое существует

только в единственном числе. Многообразие обеих заключено исключительно в

содержаниях. Множественность, таким образом, характерна для ценностей,

долженствование бытия — одно. В этом кроются исторические причины того,

почему строгое понятие ценности не могло эволюционировать, пока этика вери$

ла в содержательное единство принципа. Здесь было достаточно понятия дол$

женствования.

Недостаточно его стало с открытием многообразия в самой сфере этических

принципов.

220 Часть 1. Раздел VI

Глава 19. Положение долженствования по отношению к субъекту

a) Опора долженствования бытия в реальном бытии

Но при этом следует кое$что учесть. Долженствование актуального бытия ле$

жит не в идеальной сфере. Оно исходит из нее, но простирается в реальную сфе$

ру, и поскольку в ней оно что$то детерминирует, то такая детерминация есть ре$

альное творение, порождение.

Этот феномен нельзя рассматривать слишком узко. Он представлен отнюдь

не только лишь в определении воли ценностями, и уж тем более не только в дей$

ственном эффекте воли. Он заключен уже во всяком одобрении или неприятии,

во всякой позиции по отношению к чему$либо и во всяком контакте с чем$либо.

Каждый из этих актов есть уже некое реальное поведение. Из этих внутренних

реальных факторов складывается этическая действительность — в ситуации, в

личных отношениях, в тенденциях общественной жизни. Повсюду трансцен$

дентность сфер друг относительно друга уже налицо. Идеальные образовани

оказываются реальной силой, обретают актуальность.

Но если долженствование актуального бытия столь ощутимо сказывается в ре$

альном, хотя происходит из совершенно иной области, если оно, следовательно,

вмешивается в слепой ход мировых событий, то для долженствования в сущем

должна существовать некая точка соотнесенности, как бы точка приложения его

сил, Архимедова точка, опираясь на которую идеальная сила может двигать ре$

альное и даже становится реальной силой. Вопреки мнению некоторых теорий

для этого недостаточно, чтобы должное и сущее были продуманы с точки зрени

бытия в каком$то более высоком понимании, т. е. чтобы существовало «бытие

должного». В таком «более высоком» бытии метафизическое единство идеально$

го и реального в$себе$бытия, нам не известное, уже предполагается, то есть, то, о

чем стоит вопрос, уже предопределено заранее. Здесь нужно гораздо строже при$

держиваться феномена, следовать его структуре, принимать его апории.

В потоке реально сущего, т. е. в самом флюктуирующем действительном,

должна существовать некая точка опоры, с которой долженствование бытия свя$

зано обратной связью. Она должна быть чем$то, что находится в курсе мировых

событий, включено в них как часть, зависит от их всеобщих условий; она должна

подчиняться законам реального мира, разделять его способ бытия, включая воз$

никновение и исчезновение, быть чем$то преходящим подобно прочим его об$

разованиям. И тем не менее одновременно она должна иметь возможность быть

носителем непреходящего, идеального, в этой соотнесенности она должна быть

больше тех образований, в каких$то существенных чертах отличаться от всего

остального действительного, быть ему противоположным. Короче, она должна

быть реальным в$себе$сущим, могущим образовать отправной пункт реальной

тенденции в потоке бытия, образованием, способным к той или иной тенденции

посреди слепого хода событий, быть может, даже им порожденным и поддержи$

ваемым, и все же обладающим в нем собственным движением.

Не происхождение долженствования в реальном бытии следует искать в этой

точке, ибо оно лежит «по ту сторону» бытия, но лишь точку его появления в ре$

альном, точку его метафизического обращения — из только лишь идеальной

силы в реальную.

Глава 19. Положение долженствования по отношению к субъекту 221

b) Роль субъекта в метафизике долженствовани

Такой точкой опоры долженствования актуального бытия в реальном являет$

ся субъект.

Субъект—не как метафизический субъект вообще, но именно как эмпириче$

ский, реальный, такой, каким мы его знаем в человеке,— полностью удовлетво$

ряет названным условиям. Причем только такой субъект. Он единственный в

этом отношении. Сам он представляет собой не бытийно должное, но реально

сущее среди прочего сущего. Человек полностью подчиняется законам действи$

тельности, точно так же возникает и исчезает, и все же одновременно отличаетс

от всякого прочего сущего—благодаря своему внутреннему миру, сознанию, ко$

торое имеет собственную закономерность. Он метафизически связан с миром

ценностей, находится в контакте с их идеальным в$себе$бытием. И он обладает

спонтанной подвижностью, способен к той или иной тенденции. Субъект — это

единственное реальное образование, в котором долженствование актуального

бытия может превратиться в реальную тенденцию.

Но как раз метафизика долженствования такова, что оно своим проявлением

в реальном бытии (своей актуальностью) сущностно необходимо зависит от ре$

ального субъекта. В этом долженствование коренным образом отличается от бы$

тия онтологических принципов, которые своей актуальностью не зависят ни от

какой опосредующей инстанции, а, напротив, детерминируют непосредственно

и беспрепятственно. Бытие, понимаемое в его онтологической всеобщности,

стоит по ту сторону субъекта и объекта, охватывает их обоих, и они для него рав$

нозначны; долженствование же стоит даже по ту сторону бытия, охватывает су$

щее и не$сущее, и актуально как раз там, где его содержание оказывается не су$

щим. Но поскольку долженствование проникает в бытие и делает должное акту$

ального бытия сущим, оно может это делать только как бы «вмешиваясь» в уже

сущее и детерминируя его в ту сторону, куда указывает направление его бытия.

Оно вмешивается в субъекта. Ибо он один может подчиниться идеальной власти

ценностей. Остальное сущее глухо к зову идеального. Оно не «внемлет» ему, оно

«неразумно».

В отношении мира сущего, в состав которого он входит, ценностно$вменяе$

мый субъект имеет лишь значение сознания, того, что познает. Он — «зеркало

бытия», та точка в сущем, в которой сущее отражается в себе самом. В субъекте

возникает мир, противолежащий в$себе$сущему миру, царство репрезентации.

Внутренний аспект этого царства есть теоретическое сознание. Бытие как тако$

вое не нуждается в этом отраженном мире. Оно может существовать и безо вся$

кого сознания, ему не нужно, чтобы его осознавал субъект. Процесс его объекти$

вирования для (объекция в) субъекта, насколько таковая существует, ничего в

нем не меняет. Лишь к его составу прибавляется бытие самого познания. Таким

образом, бытие безразлично к познающему субъекту, лишь познающий субъект

небезразличен к бытию. Если бы бытие было ни чем иным как объектностью дл

субъекта, тогда, пожалуй, дело обстояло бы наоборот.Но оно не заключено в фе$

номене познания, это была бы идеалистическая конструкция. Бытие стоит по ту

сторону субъект$объектного отношения.

Но в отношении долженствования субъект имеет большее значение. Его во$

влечение в контекст, его функция здесь изначально иные. Правда, долженство$

222 Часть 1. Раздел VI