Часть 30.

Связь личности с рядом внешних для нее условий не может сделать ее несво$

бодной. Свобода в ней вообще означает лишь то, что наряду со всей детермина$

цией категориями и ценностями существует еще и третья, детерминация, свой$

ственная самой личности. Даже здесь свобода означает непременно добавление

новой детерминации, а не прекращение имеющихся. Следовательно, онтологи$

чески свобода личности относится к автономии принципа подобно тому как

последняя — к каузальной детерминации человеческого существа. Она также

есть некий излишек детерминации. А так как она по типу более высокая детер$

минация, то по законам категориальной зависимости она поверх более низкой

«свободна».

Антиномия тем самым не разрешена. Прояснилась только схема разрешения.

Онтологическое исследование, которое нам еще предстоит, еще дальше проник$

нет в возможности собственно разрешения. В этом случае, правда, можно пред$

видеть, что совершенно определенного результата не достичь. Для начала дело

даже не в онтологической разрешимости. Схема показывает только то, что си$

туация в комплексе этических фактов — от сознания самоопределения до чувст$

ва вины — не только предполагает и включает в себя личную свободу, но и на

всем протяжении данностей не содержит ничего, что сделало бы антиномию

долженствования неразрешимой.

Ситуацию теперь можно коротко обобщить так. Долженствование и воление

даны с неизгладимым оттенком антагонизма. Если анализировать этот антаго$

низм на предмет его происхождения, то за ним обнаруживаются аксиологиче$

ские антиномии, то есть антитетика долженствования и долженствования. Но

она неразрешима, как бы ни искало синтеза ценностное чувство. По крайней

мере, личность, оказавшись перед лицом конфликта, не может ждать, пока ей

явится синтез. Она вынуждена сама здесь и сейчас принимать решение. Но так

как в действительности она принимает такое решение ежечасно, то в ней должно

существовать нечто, что способно принимать такое решение — независимо от

правомерности и неправомерности последнего. Это нечто остается «противо$

поставленным» (трансцендентным) всему конфликту долженствования как та$

ковому, привносит в конфликт свою решающую детерминанту и оказываетс

тем самым автономным в отношении конфликта.

Так, наряду с антиномией долженствования и долженствования теперь есть

другая антиномия: между автономией долженствования вообще (принципа) и

автономией личности. Это антиномия двух автономий. И теперь отношение та$

ково. Антиномия долженствования и долженствования оказалась неразреши$

мой. Но как раз эта неразрешимость делает антиномию обеих автономий в пози$

тивном смысле разрешимой. Ибо если бы та была разрешимой в себе, то в случае

реального конфликта ей не нужно было бы автономного решения от другой сто$

роны, и личность оставалась бы зависимой от урегулирования; если бы она, од$

нако, дала ему иное решение, нежели идеальное разрешение, которое ему свой$

ственно, то она совершила бы насилие. Таким образом, если бы антиномия дол$

женствования и долженствования была разрешимой, то антиномия личной авто$

номии и автономии долженствования оставалась бы неразрешимой. Если же

первая антиномия неразрешима, то сосуществование обеих антиномий было бы

единственной возможностью выйти из конфликта долженствования и должен$

ствования. Так в неразрешимости одной антиномии заключено однозначное

Глава 80. Долженствование и воление 651

указание на разрешение другой. Эта другая есть антиномия долженствования. Ее

разрешение благодаря этому, правда, еще не дано, не очевидно и не понятно, но,

пожалуй, гарантировано проблемной ситуацией.

Если исходя из этого взглянуть назад на комплекс фактов ответственности,

вменения и сознания вины, то возникает необходимость спросить: каким об$

разом в отношении долженствования и воления заключен новый аргумент в

пользу свободы воли? На это можно ответить: перечисленные аргументы одно$

значно возвращали к автономии личности, в которой заключены «основные

нравственные навыки», некая sui generis потенция; но они не раскрыли этой

потенции, не смогли ничего больше обнаружить относительно ее сущности.

Противоположность долженствования и воления в своем апоретическом раз$

вертывании проливает первый, хотя еще неяркий, свет на этот вопрос. Здесь

раскрывается отношение свободы к этическому принципу, ко всей сфере цен$

ностей и ее идеальной автономии. Это антиномическое отношение, гораздо

более резко заостренное, чем отношение к природной закономерности. И оно

представляет собой новое, проливающее свет в этом понимании. Ибо проти$

вочлены антиномии предполагают самостоятельность. Но именно в этом все

дело в сущности личности. Как раз самостоятельность и составляет смысл сво$

боды в позитивном понимании. С этой точки зрения, таким образом, те основ$

ные навыки, к которым возвращают ответственность и вменение, на самом

деле представляют собой метафизический излишек детерминации, причем та$

кой, который составляет преимущество личности — единственной среди всех

реальных образований — как перед законом природы, так и перед законом

долженствования, то есть как перед онтологической, так и перед аксиологиче$

ской детерминацией.

Именно то, что в таблице ценностей составляет камень преткновения дл

добросовестного искателя — очевидная невозможность разрешить ценностный

конфликт сносным для жизни человека образом — является позитивным и уди$

вительно определенным разрешением не менее животрепещущего, касающегос

смысла человеческой жизни вопроса свободы: это сильнейшее доказательство

того, что за комплексом фактов ответственности и вменения стоит личная сво$

бода как реальная сила. Ценностный конфликт не может быть разрешен, исход

из таблицы ценностей, то есть на основании ценностного чувства. Но это значит,

что он вообще не может быть «разрешен»,— по крайней мере, для человеческого

взгляда, который с трудом схватывает высшие синтезы. Но потому при необхо$

димости он все$таки может быть «решен» — благодаря решительности, инициа$

тиве, благодаря самостоятельным действиям существа, которое тем самым берет

на себя ответственность и вину. И он и на самом деле решается—именно так, не

будучи разрешен, благодаря решительности личности. Ведь решение — это не

разрешение. Если бы человек мог разрешить конфликт, то есть увидеть его ак$

сиологически достаточное решение, то ему, скорее, вовсе ничего не нужно было

бы решать; ему нужно было бы только следовать увиденному способу разреше$

ния. Но данные ситуации жизни не таковы. Человек в жизни вынужден шаг за

шагом принимать относительно них решения, не имея возможности их разре$

шить. Он не может их ни изменить, ни избежать; он может лишь прорватьс

сквозь них, за счет своей инициативы,— хотя бы и беря на себя вину из$за этой

своей инициативы.

652 Часть 3. Раздел IV

Выходит так, что всюду, где действуют личности — даже там, где поведение

сводится лишь к занятию некоей внутренней позиции — на самом деле прини$

маются решения. Но сила, которая проявляется в такой решительности, должна,

очевидно, быть реальной; ибо она является реально определяющей в реальном

волении и поведении реальной личности. Реальная воля реальной личности, та$

ким образом, должна,— по крайней мере, в отношении конфликтующих ценно$

стей,— быть «свободной».

Глава 80. Долженствование и воление 653

Раздел V:

Онтологическая возможность личной свободы

Глава 81. Автономия личности и детерминация ценностей

a) Вопрос возможности личной свободы

На основе этических аргументов можно считать личную свободу необходимой

составной частью нравственного бытия. Так как эта необходимость является не$

обходимостью реального, то есть онтологической, а отнюдь не только необходи$

мостью долженствования бытия, то она призвана идти рука об руку с онтологи$

ческой возможностью. Ибо в реальной действительности возможность и необхо$

димость сохраняют равновесие (см. гл. 23 b). Возможность, таким образом, долж$

на иметь место. Спрашивается только, можно ли ее выявить.

Сообразно этому дело теперь идет не о том, возможна ли личная свобода, но

о более трудном вопросе, как она возможна. Но онтологическая возможность, в

отличие от логической, заключается не только в непротиворечивости, но в це$

лом ряде реальных условий, которые за ней стоят, то есть, собственно, в «усло$

виях возможности». Следовательно, необходимо выявить эти условия — подоб$

но тому, как уже кантовское разрешение каузальной антиномии выявило ос$

новное условие сосуществования сплошной каузальной закономерности и за$

кономерности этического долженствования в одном и том же волении. Однако

с самого начала понятно, что такое требование в подобной целостности неис$

полнимо. Для этого нужно было бы иметь возможность видеть метафизическую

сущность личности до основания. Следовательно, дело не может идти о том,

чтобы обозреть всю цепь метафизических условий так, чтобы исходя из нее

действительно понять, как возможна личная свобода. В метафизических пред$

метах это само собой разумеется. Что же в определенных рамках все$таки мож$

но осуществить, это преодолеть отдельные частные онтологические трудности,

осветить такие точки, в которых пониманию возможности личной свободы ме$

шают особые препятствия.

В таких точках недостатка нет. Развернутые в гл. 74 апории дают целый ряд та$

ковых. Эти апории (вплоть до шестой), в сущности, еще ждут своего разреше$

ния, хотя кое$что и было прояснено в этических аргументах. Но помимо этих

апорий существуют и еще некоторые сомнительные точки, обнаруживающиес

лишь при дальнейшем продвижении исследования.

«Доказать», таким образом, в строгом смысле слова свободу воли и в ее онто$

логическом направлении нельзя. И ее реальная возможность может быть зафик$

сирована лишь в рамках гипотетической достоверности. Здесь остается проде$

лать, право же, важнейшую часть работы; в действительности, однако, мы с на$

шим сегодняшним охватом проблемы весьма далеки от такой возможности.

Можно сделать лишь один$два шага к прояснению ситуации. Сущность и реаль$

ность личной свободы остаются по ту сторону границ рациональности.

В этом смысле и действительно остается достаточно мало того, что можно сде$

лать. Дело ограничивается рассмотрением и разрешением апорий, причем на

заднем плане везде присутствует последовательное соединение второй и третьей

антиномий свободы, что затрудняет разрешение. Кроме того, здесь, как и везде в

случае метафизических апорий: каждое «разрешение» порождает новые апории.

b) Три слоя типов детерминации

Вопрос о том, как может существовать свобода в сплошь детерминированном

мире, в каузальной антиномии решен только наполовину. Ибо разрешение этой

антиномии показывает лишь, как наряду с природной закономерностью возника$

ет еще вторая, закономерность долженствования, и как категориально более вы$

сокая детерминация имеет поверх первой свободное пространство. Но затем об$

наружилось, что это свободное пространство еще не есть свобода личности, так

как личность должна существовать еще и «вопреки» закону долженствования.

Это изменило ситуацию. Детерминация этической действительности теперь

осуществляется не только законом природы, но одновременно законом должен$

ствования. Обе детерминации коренятся не в личности, а вне ее; следовательно,

и та и другая для нее суть равным образом гетерономии. Тем не менее, личность

явно подчинена обеим. Стало быть, нерешенная часть вопроса, которая в трех

первых апориях варьируется, такова: как может свобода личности существовать

посреди не только сплошь детерминированного природным законом, но, сверх

того, детерминированного законом долженствования мире? Этот вопрос тем

важнее, что детерминация законом долженствования актуально учитывается во$

обще только в личностном существе. Поэтому не может быть так, чтобы, ска$

жем, личная воля составляла здесь исключение. Наоборот: именно в ней и толь$

ко в ней сталкиваются в мире обе детерминации.

Вопрос нельзя замять и тем, что закономерность долженствования ведь вовсе

не является онтологически сплошь детерминирующей. Действительно, она не

полностью детерминирует реальное, в том числе и реальную волю, которая един$

ственная представляется ей непосредственно. Она как раз не обладает «незыбле$

мостью» закона бытия, личность способна к «преступлению» против нее. Но

именно здесь кроется вопрос личной свободы. Ибо поскольку личность в своем

поведении не детерминирована никаким законом долженствования, она, оче$

видно, детерминирована законами природы. Так, по меньшей мере, должно

было бы быть, согласно разрешению каузальной антиномии. Она оправдывает

лишь «свободу в позитивном понимании», то есть только излишек детермина$

ции. Но этот излишек заключается исключительно в господстве над человеком

закона долженствования наряду с господством закона природы. Как же при этом

человек может быть свободен еще и в отношении закона долженствования? Не

придется ли ему, едва лишь он станет свободен в отношении него, тотчас вновь

вернуться в лоно природной закономерности?

Эта апория может быть разрешена только в том случае, если личность содер$

жит в себе еще третий род детерминации, которую она от своего имени пускает в

ход в этической действительности. Но тогда детерминация этической действи$

Глава 81. Автономия личности и детерминация ценностей 655

тельности не исчерпывается законом природы и законом долженствования, до$

бавляется и личностная детерминанта. И она, по$видимому, есть то, с чем связа$

на свобода воли. Тогда и разрешение каузальной антиномии в одном пункте бу$

дет неверным: не может оставаться так, чтобы воля была сверхкаузально детер$

минирована лишь в той мере, в какой она подчинена законам долженствования;

она должна быть и такой, какой она наряду с ними определена и собственной,

личностной детерминантой.

Совокупная картина тем самым изменяется в том отношении, что уже не два,

но три типа детерминации наслаиваются здесь друг на друга в одной и той же

этической реальности, в реальной воле и во всяком реальном поведении лично$

сти. Из этих типов детерминации мы приблизительно,— по крайней мере в их

общей категориальной структуре — знаем только два, закон природы и закон

долженствования. Принципа же личности, поскольку и он пускает в ход свою

собственную детерминанту, мы не знаем.Итак как другого проблемного доступа

к ней, кроме названных апорий, не существует, то не существует и никакой пер$

спективы познакомиться с ней ближе с какой$либо другой стороны. Мы вынуж$

дены считаться с ней как с чем$то иррациональным, далее ни к чему не своди$

мым. Но что явствует из самой этой проблемной ситуации, это, по$видимому, то,

что детерминанта опять$таки должна быть более высокого типа, не только в от$

ношении закона природы, но и в отношении закона долженствования. Ибо в от$

ношении последнего личность должна быть свободной.

Но если такая детерминанта существует, то понятно, как «свобода помимо за$

кона» превосходит вторую свободу, «свободу в подчинении закону». Это тогда

следует просто из категориальных законов зависимости, согласно которым низ$

шая детерминация всякий раз является более «сильной», высшая же в сравнении

с ней, несмотря на это, «свободна», т. е. находит над той как над «материей» не$

кое неограниченное свободное пространство. Сущность личной свободы тем са$

мым хотя и не объясняется—для этого требовалось бы понимание и самой более

высокой детерминанты,— но, пожалуй, принципиально понимается как онтоло$

гически возможная.

c) Финальная апория свободы и ее разрешение

Тем самым первая апория могла бы считаться разрешенной, если бы как раз

это ее разрешение не несло с собой дальнейших трудностей.

Та детерминация, поверх которой нравственная личность, надо полагать,

имеет свободное пространство для некоей собственной детерминанты, являетс

двоякой: детерминацией закона природы и детерминацией ценностей (должен$

ствования). Первая детерминирует каузально, вторая же — финально. Разреше$

ние каузальной антиномии основывается на категориальном анализе именно

этих двух типов детерминации. Анализ показал, как внутренние качества при$

чинно$следственной связи фактически совершенно не сопротивляются добав$

лению других, внекаузальных детерминант. Она принимает их и продолжает

дальше как цепь причин. На этом основывалась возможность финальной детер$

минации в непрерывном течении причинно$следственных рядов. Но та же сама

возможность и здесь пригождается новым личным детерминантам. Причин$

656 Часть 3. Раздел V

но$следственная связь и им не чинит никакого препятствия. Она принимает их,

включает в себя и продолжает дальше как причинно$следственный ряд.

Другое дело целевая связь. Здесь результаты процесса заранее предписаны как

его цели. Следовательно, она не может принять никаких новых детерминант со

стороны. Она на каждой своей стадии образует закрытую систему элементов оп$

ределения, сопротивляющуюся чуждому влиянию. Потому что всякая иная до$

бавляющаяся детерминанта смещает саму цель, отклоняет от нее процесс; таким

образом, либо она разрушает целевую связь, либо целевая связь разрушает, лик$

видирует, отменяет ее. Ибо аттрактивная сила цели имеет тенденцию вновь вы$

равнивать всякое отклонение процесса от цели, вновь возвращать процесс к его

заранее данному направлению (см. гл. 69 е).

Таким образом, пожалуй, понятно, как каузальная детерминация могла бы

включить в себя финальные детерминанты, но непонятно, как финальная детер$

минация должна была бы смочь включить в себя еще какую$либо детерминанту.

Таковая не может найти здесь никакого свободного пространства. Она может

только или разрушить целевую связь,— а именно, если она «сильнее» той (что

при более «высоком» принципе исключено),— или же быть разрушенной ею. Ни

в том ни в другом случае. В обоих случаях никакой свободы в отношении прин$

ципа долженствования не получается. Но в личной свободе требуется именно

свобода в отношении принципа долженствования; то есть свобода в отношении

существующей целевой связи, а следовательно, посреди нее. Таким образом, ка$

жется, требуется нечто невозможное.

Легко увидеть, что эта апория — можно назвать ее финальной апорией свобо$

ды—всерьез угрожает существованию личной свободы. Ибо в невыносимом ха$

рактере целевой связи после проведенного анализа сомневаться не приходится.

Равно как и в том, что ценности, если и детерминируют, то только финально.

Однако именно здесь — в этом «если» — заключено решение. Собственно,

разве можно сказать, что ценности (или принципы долженствования) детерми$

нируют волю непосредственно? Скорее, дело все$таки обстоит так, что они ее в

такой же мере и не детерминируют. Воля то следует целям, предписанным цен$

ностями, то нет. Закон долженствования есть только «заповедь», а не принужде$

ние. Если бы здесь существовала необходимость, незыблемость, как в случае за$

конов бытия, то, пожалуй, можно было бы говорить о прямой детерминации, ко$

торая исходит от ценностей. Но как раз этого нет. Таким образом, если спросить:

как позитивная автономия личности может существовать в качестве собствен$

ной детерминанты наряду с автономией ценностей,— то приходится отвечать: ей

вовсе не нужно существовать наряду с той в качестве какой$то реальной телеоло$

гической детерминации. Автономия ценностей как раз не без оговорок являетс

реальной телеологией ценностей; но только последняя стала бы сопротивлятьс

добавляющейся личной детерминанте. Осуществляется ли телеологическая де$

терминация воли ценностями или нет, это, скорее, всегда лишь вопрос самого

решения личной воли. Тенденции долженствования как таковой вовсе не доста$

точно для того, чтобы детерминировать волю. К этому всегда необходимо добав$

лять еще один фактор.Икак раз он кроется в реальной личности. Он один заслу$

живает наименования личной свободы. Он состоит в способности личности де$

лать ценность уже своей детерминантой (будь то осознанная цель или принцип

отбора) или не делать ее таковой, прилагать ли усилия в ее пользу или нет.

Глава 81. Автономия личности и детерминация ценностей 657

О сплошном детерминизме ценностей (долженствовании), таким образом,

здесь вообще речи не идет. Правда, таковой был бы финальным детерминизмом и

потому должен был бы упразднить и свободу личности в позитивном понимании.

Нотакого финального детерминизма мира—даже этического мира человека—не

существует. Поэтому вовсе неверно, что процессы этого мира связаны некими це$

лями, что на каждой стадии процесса налицо «закрытая» система определяющих

элементов, которая исключает любую дальнейшую детерминанту; вовсе не суще$

ствует такой связи, которая должна была бы либо разрушать личную инициативу

человека, либо быть ею разрушенной; следовательно, не существует и силы, кото$

рая неизбежно вновь возвращала бы отклонившийся процесс. Ибо господства

ценностей как целей не бывает без усилий личности, прилагаемых в их пользу.

От одних только ценностей не исходит вообще никакого детерминизма—ведь

иначе личность была бы подчинена им как законам природы,— причем ни фи$

нального, ни какого$либо еще. Такой детерминизм был бы предопределением.

Ценности же как таковые не предопределяют, не принуждают—ни личность, ни

какое бы то ни было другое реальное существо. Именно здесь, под ценностями су$

ществует то, чего нет нигде больше, ни в природе, ни где$то еще в реальном—од$

нозначный индетерминизм. Ценности сами по себе как раз не имеют силы приво$

дить реальное в движение. Сила может прийти к ним лишь извне, причем только

со стороны реальной личности, поскольку та старается в их пользу (см. гл. 19 b, c).

Но это значит: ценности, если и детерминируют вообще, то лишь с помощью

именно той позитивной инстанции, господству которой они угрожали бы, если

бы они могли детерминировать непосредственно. Эта инстанция есть автономи

личности, поскольку она выносит решение в пользу некоей ценности. Детерми$

нация через ценности, таким образом, в действительности не только не являетс

препятствием личной свободе, но, скорее, позитивно ею обусловлена.

В этом метафизический смысл тезиса, что человек со своим ценностным чув$

ством и своей способностью к той или иной тенденции является посредником

долженствования в бытии. Он благодаря своей свободе есть реальная сила, кото$

рая одна в состоянии обратить должное бытия в действительность. Через него,—

однако, не автоматически, но апеллируя к его свободе — дело доходит до фи$

нальной детерминации реального ценностями.

Но тем самым не только разрешается финальная апория свободы, но и приво$

дится аргумент в пользу существования личной свободы, равноценный аргумен$

там в пользу ответственности и вменения. Ибо если бы посредующая инстанци

как потенция приложения усилий в пользу ценности не существовала в сущности

личности, то в мире, скорее, вообще не было бы никакой детерминации ценно$

стями. Что противоречило бы множеству феноменов, которые свидетельствуют

именно об этом.

Глава 82. К разрешению антиномии долженствовани

a) Внутреннее противоречие в свободной воле как воле нравственной

Первая апория демонстрирует проблему еще в некоей, скорее, внешней фор$

мулировке. Этому соответствует ее разрешимость за счет категориальных зако$

658 Часть 3. Раздел V

нов, касающихся именно схемы и обусловленности наслоения детерминант. От$

ношение наслоения, которое здесь можно обнаружить, есть всецело сущностна

основа всего дальнейшего, т. е. и всякого рассмотрения дальнейших апорий. Но

сама проблемная ситуация существенно изменяется уже со второй апорией.

Дело в том, что уже вторая апория является чисто внутренней. Она коренитс

не в отношении свободы к чему$то иному (как в первой апории — к целевой свя$

зи), но во внутреннем отношении ее собственных составных частей. Это оказыва$

ется чем$то противоречивым. Так противоречие проникает в само понятие свобо$

ды. То же самое относится и к трем следующим апориям (с 3$й по 5$ю); это раз$

личные оборотные стороны антиномии внутренней свободы.Итак как последн

заключается в положении относительно долженствования, то именно эти апории

представляют собой собственно раскрытие антиномии долженствования.

Это весьма ясно обнаруживается уже во второй апории. Как воля может быть

свободной в отношении именно того принципа, который, скорее, все$таки при$

зван ее определять? Ведь дело идет о свободе «нравственной» воли. Но вол

нравственна лишь постольку, поскольку она определена принципом и совпадает

с требованием его долженствования. С другой же стороны, она именно как

«нравственная» воля в отношении принципа должна иметь свободу выбора За

или Против. Это, значит, однако, что она не может быть определена принципом.

Следовательно, в сущности «нравственной» воли заложено быть одновременно

определенной и не определенной нравственным принципом!

Это чисто внутренняя апория. Она безразлична к способу детерминации

принципа. В сущности «нравственно свободной воли» заключено и то и другое:

быть «нравственной волей», то есть волей, определенной принципом, и «свобод$

ной волей», то есть такой волей, которая еще может решать: за принцип или про$

тив него. В этой апории четко проявляется антиномический характер. Кажется,

что упраздняется или смысл долженствования, или смысл свободы. Свободе в

долженствовании противостоит несвобода, долженствованию в свободе — не$

долженствование. Отражение этой антиномии свободы проявляется отсюда в

долженствовании как антиномия долженствования. А именно, долженствование

уже соотнесено со свободой, подобно тому как ценности, требование которых к

личности оно выражает, по своей сути представляют собой лишь ценности сво$

бодных личностей. Таким образом, то долженствование, которое своей тенден$

цией к детерминированию упраздняет свободу, уже предполагает ее в своей соб$

ственной сущности. Упраздняет ли оно таким образом своей тенденцией свое

собственное условие,— а тем самым себя?

b) Устранение противоречия. Раскрытие двусмысленности

В этой апории четко ощущается, что в ней явно упущен какой$то существен$

ный пункт. Но в чем он заключается? Формально обе стороны антиномии в по$

рядке. Ключа к решению загадки из них не получить.

Ключ находится в разрешении первой апории. Личность наряду с природной

детерминацией и детерминацией долженствования должна нести в себе еще тре$

тью детерминанту, гетерогенную тем двум. А та должна быть таковой, чтобы за

счет вступления ее в действие лишь в лучшем случае осуществлялась детермина$

ция долженствования. Следовательно, не уже осуществленной детерминации

Глава 82. К разрешению антиномии долженствования 659

долженствованием противостоит свобода личности, но неосуществленной, го$

лой претензии, чистому требованию как таковому.Иколь скоро претензия вооб$

ще исполняется, она исполняется лишь через нее. Инициатива личности не есть

функция утверждающихся в действительности ценностей, но наоборот, осуще$

ствление ценностей, со своей стороны, есть функция личной инициативы. От

ценностей нет никакого осуществления, оно бывает только от прилагающей уси$

лия в их пользу личности. И это приложение усилий происходит не под принуж$

дением со стороны ценностей, но по собственным меркам личности.

Если иметь это в виду, то вторая апория разрешается сама собой. Неверно, что

в сущности «нравственной» воли заложено одновременно быть и не быть опре$

деленной принципом. Здесь в понятии «нравственной» воли присутстввует дву$

смысленность. Один раз под этим понимается «нравственно добрая» воля, в дру$

гой раз воля вообще, поскольку она может быть доброй или злой. Ибо нравст$

венные ценностные качества могут быть характерны только для некоего специ$

фического и в этом смысле «нравственного» носителя; специфику же образует

именно свобода. В первом смысле, таким образом, воля детерминирована прин$

ципом и потому есть «добрая воля»; в втором же смысле она им не детерминиро$

вана, но имеет в отношении него свободу позволять ему определять себя или не

позволять; и в этом смысле она есть «свободная воля». Правда, и «добрая воля»

есть свободная воля, но не поскольку она детерминирована принципом как

внешней силой, а поскольку она, со своей стороны, дает фактически бессильно$

му самому по себе принципу власть над собой и таким образом впервые осущест$

вляет через этот принцип свою собственную детерминацию. Тогда к детермина$

ции принципом уже и начинает принадлежать детерминация личностью. Стало

быть, получается наоборот, что только свободная воля есть нравственная воля, и

только нравственная воля может быть доброй или злой.

То, что при этом либо смысл долженствования, либо смысл свободы исключа$

ется, есть ложная видимость. Как за первым так и за вторым смыслом кроетс

тот же самый двойной смысл, что и за «нравственной» волей. Под долженствова$

нием один раз понимается детерминация воли, другой раз—то, что само по себе

детерминировать не может.Ито и другое верно, но в различных смыслах. Первое

дано там, где свободная воля решает в пользу принципа долженствования, вто$

рое—там, где в пользу него не решает никакая воля. Принцип, взятый для себя,

всегда следует понимать в последнем смысле. Реальная детерминация исходит от

него лишь при содействии свободной воли.

Точно так же под «свободной» волей один раз понимается та воля, для которой

выбор За или Против в связи с принципом еще открыт; другой же раз—та, кото$

рая приняла решение в пользу принципа и теперь им детерминирована. Так воз$

никает видимость, будто «свободная» воля одновременно и детерминирована и

не детерминирована принципом. При этом забывают, что воля—не простой акт;

что решение, которое она выносит, есть лишь некий момент акта, и что после

принятия решения воля на одну детерминанту богаче, чем до этого. Но именно с

этой детерминантой связана разница. Ибо воля выносит решение именно за

принцип или против него. По эту сторону решения она недетерминирована, по

ту сторону — детерминирована принципом.

Но нельзя сказать, что, будучи детерминированной, она уже не «свободная»

воля. Уже не свободна она лишь в том поверхностном смысле, что в том же са$

660 Часть 3. Раздел V

мом случае она, естественно, не может принять решение во второй раз, то есть

уже не стоит «перед» необходимостью принятия решения. Но она вполне «сво$

бодна» в том смысле, что решение, которое она относительно себя самой прини$

мает, есть именно собственное, а не продиктованное принципом. Это последнее

понимание свободы сохраняется в ней абсолютно вечно; в пользу чего красноре$

чивейшим образом свидетельствуют бессрочное существование ответственно$

сти, виновности и претензии на вменение.

В этом снимаются и последние парадоксы второй апории. Свободе противо$

стоит в долженствовании не какая бы то ни было несвобода, но лишь исключи$

тельно дерзость, или как бы приглашение к свободному решению в пользу цен$

ности. Точно так же долженствованию в свободе личности противостоит не ка$

кое$то недолженствование, но лишь исключительно потенция личности также и

отвергать требование долженствования. Правда, эта потенция существенна. Без

нее и приложение усилий в пользу ценности невозможно. Потому также невер$

но, что долженствование своей собственной тенденцией устраняет свое собст$

венное условие. Условием долженствования,— правда, не чистого долженство$

вания бытия, Но, пожалуй, обращенного к личности долженствования дейст$

вий — является свобода личности. Но она в тенденции детерминирования дол$

женствования не устраняется. Наоборот, она сохраняется даже и там, где прин$

цип действительно детерминирует волю. Ибо тенденция принципа—это как раз

не то, что приводит в движение детерминацию, но решение воли в силу свойст$

венной ей детерминанты. Принцип, таким образом, своей тенденцией детерми$

нирования не только не устраняет свободу личности, но, скорее, именно с этой

своей тенденцией от нее зависит.

c) Столкновение двух моментов в сущности нравственной свободы

После того как проблема свободы приобрела в рассмотрении каузальной ан$

тиномии другой оборот, свобода в сплошь детерминированном мире возможна

только позитивная, не негативная, то есть только как излишек детерминации, не

как недостаток. Разрешение первой апории показало, как такому излишку даже

поверх детерминации долженствования ничего не мешает, поскольку последн

не является непосредственно реально детерминирующей силой. Согласно кау$

зальной антиномии внешне каузальная детерминанта должна заключаться в

принципе долженствования. Напротив, новая, созданная антиномией должен$

ствования проблемная ситуация требует свободы воли и в отношении этого

принципа. Тем самым принцип как основополагающая детерминанта опять уп$

разднен; здесь, таким образом, упразднено именно то, за счет чего стала разре$

шимой каузальная антиномия. Тогда, надо полагать, либо решение каузальной

антиномии, либо свобода в отношении принципа является ошибкой. Смысл ан$

тиномии долженствования приходит в столкновение с решением каузальной ан$

тиномии. Ведь если воля детерминирована нравственным принципом, то она в

отношении этого принципа несвободна; если же она не детерминирована прин$

ципом, то она несвободна в отношении причинно$следственной связи. Стало

быть, она не свободна ни в том ни в другом случае.

Это развертывание третьей апории. Она не просто вариация второй; тем не

менее, можно легко увидеть, что ее, по$видимому, можно решить с помощью

Глава 82. К разрешению антиномии долженствования 661

того же ключа, что и вторую. Но не в этом заключается здесь значимость пробле$

мы, а в новом антиномическом заострении, которое обнаруживает уже черты не

антиномии долженствования, но новой, третьей антиномии свободы. Такова

была развита (в гл. 74 с) в трех проблемных стадиях. Из них первая содержится в

только что развернутой апории. Ибо апория эта вывела к противоречию двух мо$

ментов в свободе воли: свобода в отношении причинно$следственной связи и

свобода в отношении принципа долженствования. Кажется, что смысл второй

антиномии упраздняет решение первой; если искусственно придерживаются од$

ной, то отказываются от другой, или делают ее неразрешимой. Если воля стано$

вится свободной в отношении нравственного закона, то она возвращается в ка$

балу закона природы; если она избегает этого, то попадает в рабство нравствен$

ного закона.

Таким образом, кажется, что в способе наслоения обеих антиномий—в их по$

следовательном соединении — заключено то, что они, пожалуй, разрешимы по

отдельности, но не вместе. Их решения находятся в противоречии друг к другу.

И все же смысл нравственной свободы требует того, чтобы обе разрешались вме$

сте. Ибо именно одна и та же воля должна быть свободной одновременно в отно$

шении и закона природы, и закона долженствования.

d) Комплементарное отношение за кажущимся противоречием

Прежде всего, спрашивается: разве вообще верно, что согласно решению кау$

зальной антиномии внекаузальная детерминанта,— в которой заключается «по$

зитивная» свобода,— полностью должна содержаться в принципе долженствова$

ния? То, что при рассмотрении каузальной антиномии казалось так, ничего не

значит. Ибо там дело шло только о противостоянии принципов природы и дол$

женствования. Но принцип долженствования заключен в каждой из нравствен$

ных ценностей. Преодоление всесторонней принужденности причинно$следст$

венной связи, таким образом, на самом деле уже достигнуто, если принципу дол$

женствования остается поверх причинно$следственной связи свободное про$

странство. Но тем самым отнюдь не говорится, что личность, о воле которой

идет дело, наряду со своей каузальной детерминированностью может быть де$

терминирована только принципом долженствования.

Если теперь из дальнейшего анализа отношения личности и ценности вытека$

ет, что ценность как таковая со своим идеальным требованием долженствовани

еще отнюдь не есть реальная сила для личности, но может стать ею всегда только

за счет самостоятельного выступления в ее пользу личности с ее реальной спо$

собностью воления, то именно благодаря этому положение дел меняется.

Внекаузальная детерминанта оказывается сложной. В ней есть идеальный

компонент долженствования и наряду с ним еще и реальный компонент авто$

номного воления. И только с помощью последнего первый становится тем, чем

он должен быть в смысле каузальной антиномии: детерминирующим принци$

пом наряду с законом природы. Если, таким образом, новое, созданное антино$

мией долженствования положение дел требует свободы воли и в отношении

принципа долженствования, то новая основополагающая детерминанта, кото$

рая должна означать этот принцип в отношении причинно$следственной связи,

вовсе не упраздняется; скорее, она осуществляется именно как основополагаю$

662 Часть 3. Раздел V

щая, а именно, как реально определяющая детерминанта лишь благодаря ини$

циативе воли.

Тем самым ничего из решения каузальной антиномии не упраздняется. Про$

тиворечие устраняется. Воле, поскольку она детерминирована нравственным

принципом, отнюдь не нужно в отношении него быть несвободной. Ибо детер$

минацию осуществляет она сама, за счет своего самоопределения, но не прин$

цип сам по себе.Инаоборот, там, где она не детерминирована принципом (явля$

ется нравственно контрценной), там в силу этого ей не нужно обратно подпадать

исключительно под закон причинности; ибо и решение воли против принципа

есть ее самоопределение, и как таковое позитивно, даже если оно в отношении

принципа вышло негативным. Следовательно, ни в том ни в другом случае вол

не является несвободной, но свободна именно в обоих случаях. Ведь именно в

нарушении принципа она несет ответственность и вину. Вообще в этом отноше$

нии ясно видно, как свобода воли независима от того, достигает ли нравствен$

ный принцип детерминации воли или нет. Ибо это зависит от воли, а не от прин$

ципа. Решает ли воля за принцип или против него, это ее дело. Это «ее дело» как

раз и есть ее личная свобода.

Картина, которую дает одна только каузальная антиномия, является, таким

образом, искаженной. Выправляется она только благодаря антиномии должен$

ствования. Данная искаженность есть причина всех парадоксов третьей антино$

мии свободы. Противоположность между двумя моментами нравственной сво$

боды существует по праву, но она вовсе не антиномична, но есть позитивное,

сложное отношение коррелирования, и даже прямо комплементарное отноше$

ние. Не с тем связано разрешение каузальной антиномии, что именно принцип

долженствования (ценность) вмешивается в связь как гетерогенная детерминан$

та, но исключительно с тем, что вообще для воли в числе определяющих оказы$

вается внекаузальная сила. В нравственно доброй воле это действительно прин$

цип долженствования—в смысле иерархии, то есть более высокая нравственна

ценность; в злой воле это более низкая ценность, которой следовало бы уступить

место более высокой; и в том и в другом случае, однако, реальная сила детерми$

нации есть не сила ценности, а сила личности.

Такого положения дел обеим антиномиям достаточно для их единого реше$

ния: антиномии долженствования — поскольку воля на самом деле составляет

самоопределяющуюся контринстанцию к требованию долженствования; кау$

зальной же антиномии — поскольку воля принимает основное бремя той функ$

ции детерминирования, которая у Канта еще приписывалась всеобщему нравст$

венному закону.

Здесь проясняется комплементарное отношение двух моментов свободы.

Ценности явно не могут детерминировать без некоей личной воли, которая при$

лагает усилия в их пользу сама по себе — в своем самоопределении; но воля точ$

но так же не может определять самое себя, не имея в виду направленного к ней

требования долженствования автономных ценностей и не ощущая его как тако$

вого — требования, «в отношении» которого исключительно ее самоопределе$

ние имеет смысл некоего решения. Лишь оба момента вместе, объективный иде$

альный и субъективный реальный,— автономия принципа и существующая в от$

ношении нее автономия личности — составляют через это свойственное им от$

ношение дополнения (через свое взаимопроникновение), внекаузальную детер$

Глава 82. К разрешению антиномии долженствования 663

минанту, которая разрешает каузальную антиномию как «свободу в позитивном

понимании».

Свобода в отношении принципа долженствования, таким образом, в столь

малой степени противоречит свободе в отношении каузальной структуры, что

вторая в действительности осуществляется, скорее, только через первую. Воля в

силу своей противопоставленности нравственному закону (или ценностям) на$

столько не попадает обратно в кабалу закону природы, что она, скорее, только за

счет этой противопоставленности подобной кабалы и избегает. Но одновремен$

но в этой двойной противопоставленности двум гетерогенным закономерностям

она является прежде всего тем, что делает ее нравственной волей, чем она нико$

гда не могла бы быть в отношении одного только закона природы: индивидуаль$

но свободной волей. В одностороннем противопоставлении закону природы она

была бы вынуждена попасть под единовластие нравственного закона и тем са$

мым перестать быть нравственной волей.

Таким образом, отношение автономного принципа и автономной личности—

это уже не антиномия, но позитивное взаимопроникновение, отношение взаи$

мообусловленности двух автономий. В этом заключается внутреннее категори$

альное условие возможности подлинной нравственной свободы.

e) Новое появление «негативной» свободы в антиномии долженствовани

В еще большей степени, чем вторая и третья, заострена четвертая апория. Кау$

зальная антиномия показала, что свобода в сплошь детерминированном мире

возможна только как «свобода в позитивном понимании». Кроме того анализ

традиционного понятия «негативной свободы выбора» (см. гл. 67 f) показал, что

таковая в любом случае,— даже если бы она была онтологически возможна,— не

являлась бы свободой воли. Ибо свободная воля — не неопределенная, но как

раз наоборот. Да и во всех обсуждениях личной свободы до сих пор предполага$

лось как нечто само собой разумеющееся, что дело в них идет о позитивной сво$

боде, что в сущности личности добавляется новый излишек детерминации, и что

тем самым требование каузальной антиномии исполнено.

Если же взглянуть на антиномию долженствования, то обнаруживается совер$

шенно иная картина. Свобода воли в отношении принципа означает именно,

что воля может решать как в пользу принципа, так и против него. Но эта возмож$

ность решать за или против представляет собой точное понятие негативной сво$

боды выбора, абсолютной недетерминированности со стороны принципа, коро$

че, кантовской «свободы в негативном понимании».

Таким образом, как свобода воли, если она в отношении нравственного прин$

ципа есть негативная свобода, может в отношении именно этого принципа од$

новременно быть позитивной свободой? Здесь налицо противоречие между тем,

что требуется в ее сущности, и тем, что в ней действительно единственно воз$

можно в соответствии со всей проблемной ситуацией.

В этой апории берет начало вторая проблемная стадия третьей антиномии сво$

боды (см. гл. 74 с). Если согласно каузальной антиномии, может существовать

только «свобода в позитивном понимании», а согласно антиномии долженство$

вания—только «свобода в негативном понимании», то в этом заключено проти$

воречие самих этих антиномий вместе со всем их проблемным содержанием и с

664 Часть 3. Раздел V

возможностями их разрешения. Разрешение первой противоречит раскрытию

смысла второй. Если подтверждается существование личной свободы, то за счет

этого отпадает неличная, которая, однако, является условием первой. Это невоз$

можно. Ибо свобода в отношении принципа должна была бы, скорее, одновре$

менно целиком и полностью зависеть от свободы в отношении закона природы,

так как именно эта последняя есть ее условие. Высший принцип поддерживает$

ся, полностью от него зависит. Это следует уже из основного категориального за$

кона. Если низший принцип, со своей стороны, упраздняется высшим, то выс$

ший упраздняет самого себя. Тогда не остается никакой свободы вообще.

f) Пространство «негативной» свободы и ее истинное отношение к «позитивной»

Данная апория заслуживает особого внимания, так как она иного рода, чем

три предыдущие. Ее не следует решать посредством отношения наслоения двух

антиномий. Нельзя и просто продемонстрировать предосудительное поведение

«негативной свободы», что было бы предпосылкой для этого. Потому что в отно$

шении воли к долженствованию всегда остается нечто от «свободы выбора».

Скорее, в случае самой этой последней нужно попытаться и исследовать, при ка$

ких особых обстоятельствах она здесь возникает и по какому праву. Этот вопрос

тем серьезнее, что во всякой наивно$этической установке неуклонно повторяет$

ся оттенок негативной свободы, как бы та ни была элиминирована теорией Кан$

та. Даже если это повторение основывается на иллюзии, то ведь иллюзия все$та$

ки всегда должна иметь свою причину в ситуации.

Прежде всего, существует возможность, что и кантовский тезис в вышеозна$

ченном заострении неверно истолкован. Ибо чему, собственно, научила ситуа$

ция каузальной антиномии относительно «свободы в негативном понимании»?

Ведь не тому же, что она вообще невозможна! Но лишь тому, что она невозможна

в уже сплошь детерминированном мире. И даже это лишь в той мере, в какой

дело идет о свободе в отношении именно той закономерности, что составляет

собой эту сплошную детерминированность. Что же, однако, составляет в случае

воли сплошную детерминированность мира, в котором воля существует как ре$

альная? Ведь не принцип же долженствования, не ценности! Они, как было по$

казано, сами по себе вообще не в состоянии реально детерминировать ни волю,

ни что$либо еще. Лишь сама воля вынуждена давать им силу, которой они сами

не обладают.

Таким образом, только природная закономерность, или закон причинности,

остается тем, что сплошь детерминирует этот мир. Стало быть, в отношении за$

кона причинности воля—если только она вообще свободна—должна быть сво$

бодной «в позитивном понимании». Что она может быть таковой только в свое$

образном отношении коррелирования к ценностям, ничего в этом не меняет.

Ибо как раз ценности не принадлежат к причинно$следственному отношению.

Таким образом, как к ним относится воля, это для ее позитивной свободы в от$

ношении закона причинности совершенно безразлично.

Стало быть, из каузальной антиномии не следует, что воля и в отношении цен$

ностей не может быть свободной «в негативном понимании». Следует только,

что она вместе с ними должна образовывать позитивную совокупную детерми$

нанту, которой она обладает заранее до чисто каузальной структуры. Но как она

Глава 82. К разрешению антиномии долженствования 665

внутри совокупной детерминанты относится к ценностям, это зависит от того,

«как» детерминируют ценности. Если они детерминируют этическую действи$

тельность, в которой существует воля, точно так же сплошь, как закон причин$

ности детерминирует природную действительность (онтологическую основу и

этической действительности тоже), то здесь должно повторяться то же самое от$

ношение, что и в каузальной антиномии, и воля в отношении них тоже могла бы

быть свободной только «в позитивном понимании». Но если теперь вспомнить

тот факт, что категориальная форма той детерминации, которая только и может

исходить от ценностей,— это целевая связь (см. гл. 81 с), а также другой факт,

что в сплошь финально детерминированной сфере бытия свобода, скорее, вооб$

ще невозможна, даже и в «позитивном понимании» (см. гл. 69 е и др.), то сразу

понятно, что в этом случае, скорее, вообще не остается свободного пространства

для свободы воли, ни для негативной, ни для позитивной.

Но как раз этот случай является чистой фантазией. В действительности этого

нет. Этическая действительность — поверх своей каузально сформированной и

сплошь детерминированной бытийственной основы — отнюдь не настолько

сплошь финально детерминирована. Ибо как раз ценности, от которых могла бы

исходить детерминация, к ней не способны. Они чисто идеально противопостав$

ляют свое абсолютное долженствование бытия этической действительности, от$

части им соответствующей, отчасти не соответствующей. Так возникает про$

странство для свободы воли в отношении ценностей. Воля противостоит не де$

терминизму ценностей — как она противостоит детерминизму законов бытия —

но именно индетерминизму ценностей, по крайней мере, частичному. Но кау$

зальная антиномия учила, что свобода в сплошь детерминированной сфере в от$

ношении царящей там детерминации может существовать только как «свобода в

позитивном понимании». Однако она не учила, что и в не сплошь детерминиро$

ванной сфере свобода может существовать только как позитивная свобода.

Сфера указанного рода — это существующая поверх природной действитель$

ности этическая действительность — в связи с ценностями и их тенденцией к

финальной детерминации. Таким образом, свободе воли в «негативном понима$

нии» в отношении ценностей ничто не мешает, несмотря на ее «позитивную»

свободу в отношении причинно$следственной связи. Тем самым нет никаких ос$

нований совершенно изгонять «свободу в негативном понимании», которая все$

гда неявно допускается в наивном нравственном чувстве и утверждается почти

во всех ранних теориях свободы. Дело только в том, чтобы водворить ее в ее точ$

но предписываемые ситуацией рамки и не признавать ее там, где она невозмож$

на. Такова она в отношении причинно$следственной связи, так как последн

свою сферу детерминирует сплошь. Но она вполне возможна и осмысленна в от$

ношении финальной (в тенденции) детерминации долженствования. Ведь по$

следняя в действительности не только детерминирует не сплошь, но без свобод$

ных усилий воли в ее пользу вообще не детерминирует.

g) Взаимообусловленность позитивной и негативной свободы в связи с ценностями

Тем самым, правда, апория еще не разрешена. Теперь, пожалуй, видно, каким

образом разрешение каузальной антиномии не подвергается опасности, если

воля в отношении ценностей свободна «в негативном понимании». Видно, что

666 Часть 3. Раздел V

одно с другим вполне совместимо, когда одна и та же воля в отношении ценно$

стей имеет перед собой открытый выбор За или Против, в отношении же при$

чинно$следственной связи именно вместе с этими ценностями образует пози$

тивный излишек детерминации. Возможность выбора За или Против относитс

как раз к другой инстанции, нежели этот излишек детерминации.

Тем не менее легко чувствуется, что и так это оставаться не может. Негативна

свобода здесь как бы повисает в воздухе, покуда не становится понятно, как, соб$

ственно, она связана с позитивной. Ибо, в конечном счете, дело все$таки идет не

о двух свободах, а об одной и той же свободе одной и той же воли. Если она и де$

монстрирует с разных сторон различный облик, то ее основная сущность все$та$

ки должна быть единой. И это, в свою очередь, может быть только позитивна

сущность.

Сказанное становится убедительным, если привлечь результаты, которые по$

лучаются из анализа негативной свободы выбора (гл. 67 f). Нравственная воля не

та, что перед той или иной альтернативой остается недетерминированной, но та,

которая ввиду нее детерминирует себя сама, все равно как именно. Существова$

ние альтернативы, таким образом — это не свобода, но только предварительное

ее условие. Свобода—это не отсутствие определенности. Именно определенна

воля, воля, которая приняла решение, должна быть свободной. Ничуть не иначе

дело обстоит с ответственностью и вменением. Короче, нравственная воля—это

как раз не недетерминированная воля. Следовательно, она не может быть сво$

бодной в «негативном понимании».

Такое заострение апории было бы в негативном смысле решающим для всей

проблемы свободы, если бы в «негативной свободе выбора» не присутствовала

некая двусмысленность. Относительно негативной свободы выбора было пока$

зано, что свобода воли в ней «состоять» не может, так как должна «быть», в сущ$

ности, чем$то совершенно иным, самоопределением, автономией. Но отнюдь не

было показано, что она не совместима с негативной свободой выбора в отноше$

нии некоей определенной инстанции. Скорее, вполне может быть и так, что

сама себя определяющая воля располагает альтернативой пойти за принцип

(ценность) или против него (нее), или среди нескольких затронутых в некоей си$

туации ценностей принять решение в пользу одной. При более близком рассмот$

рении такого положения дел обнаруживается даже, что воля всегда, где и как бы

она себя ни детерминировала—и именно постольку, поскольку она это делает—

по меньшей мере одну альтернативу должна перед собой иметь. Если таковая от$

сутствует совсем, то решение воли вовсе не учитывается. И точно так же наобо$

рот, там, где есть альтернатива, то есть там, где принцип сам по себе ставит толь$

ко требование, не имея энергии обеспечить следование ему со стороны воли, там

альтернатива существует вообще только для воли, которая, со своей стороны, об$

ладает силой позитивно решать за принцип или против него. Но это непосредст$

венно означает две вещи: 1) что «свобода в негативном понимании» на самом

деле должна существовать всюду, где определяющая самое себя, т. е. «свободна

в позитивном понимании» воля принимает решения и 2) что «свобода в негатив$

ном понимании» может существовать даже только в воле, которая уже обладает

«свободой в позитивном понимании», и обладает с другой стороны: как своим

самоопределением. Самоопределение, таким образом, всегда возможно только

ввиду альтернативы, альтернатива же существует только для способного к само$

Глава 82. К разрешению антиномии долженствования 667

определению существа. Из этого видно, что позитивная свобода точно так же

обусловлена негативной, как негативная — позитивной.

Мы, стало быть, находимся перед своеобразным, однако совершенно про$

зрачным отношением взаимообусловленности. Друг без друга оба рода свободы

существовать не могут: ни самоопределение воли — без альтернативы, которую

открывает ей индетерминизм ценностей (ибо только за или против ценностей

позитивное решение как таковое осмыслено и само аксиологически релевант$

но); ни актуальность некой альтернативы в данной ситуации — без воли, само$

определению которой она оставляет свободное пространство. Как этой для аль$

тернативы без воли свободное пространство ни к чему, то есть, пожалуй, и не бу$

дет действительно свободным пространством, так и воля без альтернативы —

сила без точки приложения, самоопределение без предмета и содержания, за или

против которых она могла бы определиться,— т. е. на самом деле, пожалуй, ни

сила, ни самоопределение.

h) Две стороны свободы в самоопределении личности

Отсюда ясно: требование каузальной антиномии, чтобы свободная воля вооб$

ще и при всех обстоятельствах необходимо была «свободной в позитивном пони$

мании», полностью сохраняется — даже в антиномии долженствования, и даже

непосредственно в отношении ценностей. Так как и в отношении ценностей

воля должна быть позитивным самоопределением; иначе она оставалась бы не$

определенной волей. Но это не мешает тому, что она согласно своей сути одно$

временно противостоит именно тем ценностям как таковым, которые оставляют

для нее открытым выбор за или против. Она, таким образом, остается соотнесена

с аксиологически типичной основной ситуацией, которую можно обозначить

только как «свобода в негативном понимании».

Свободная воля, таким образом, должна при всех обстоятельствах и в отноше$

нии всякой инстанции (всякой закономерности, всякого принципа) быть «пози$

тивно» свободной. Но в отношении ценностей она, кроме того — и именно по$

этому — должна быть еще и «негативной» свободной, тогда как в отношении за$

конов природы она может быть только «позитивно» свободной. Основание этого

сложного двойного отношения заключается в том, что законы природы в сфере

своего действия влекут за собой абсолютный детерминизм, ценности же в своей

сфере, поверх той, позволяют существовать по меньшей мере частичному инде$

терминизму. Этому соответствует то, что позитивная детерминанта, которую

воля включает в каузальную структуру, осуществляется ни одной только волей,

ни одними только ценностями, но лишь тесным взаимодействием того и друго$

го, то есть соотнесенностью воли с ценностями в решении за или против них. Так

что за негативной свободой всегда стоит позитивная. Первая без второй бес$

смысленна и ирреальна. За позитивной же свободой негативная стоит только в

отношении ценностей точно так же, как и только ценности являются такими

принципами, которые в сфере своего действия не влекут за собой никакого де$

терминизма. В отношении природной закономерности дело обстоит иначе;

здесь за позитивной свободой нет негативной в качестве встречного условия.

Ибо законы природы не оставляют ей свободного пространства.

668 Часть 3. Раздел V

Взаимообусловленность позитивной и негативной свободы существует тем

самым в проблемной области только антиномии долженствования, но не кау$

зальной антиномии. Она выступает исключительно функцией деонтологическо$

го индетерминизма в сфере этически реального. Потому неверно безоговорочно

переносить проблемную ситуацию каузальной антиномии на антиномию дол$

женствования. Здесь именно проблемная ситуация радикально иная, так как

иными здесь являются принципы, о детерминации которых идет дело, причем

иными как раз по своему способу детерминации. И если отсюда обернуться на$

зад, то впервые становится ясно, насколько основополагающим для раскрытия и

разработки проблемы свободы является уточнение метафизической противопо$

ложности двух родов принципов, онтологического и аксиологического (как она

была выявлена в первой части). Только на основе этого дуализма принципов,—

что бы метафизически за ним ни стояло—становится, по крайней мере принци$

пиально, понятно, как возможна свободная воля в качестве личного самоопре$

деления — а вместе с ней и весь ряд основных этических феноменов.

Таким образом, развертывание антиномии долженствования демонстрирует

хотя и совершенно иную картину, нежели развертывание каузальной антиномии,

но не противоречащую ей. Более высокой проблемной ситуации соответствует

иное положение дел. Основания, вскрываемые каузальной антиномией, остают$

ся полностью в силе. Тезис, что «свобода в негативном понимании» сама по себе

еще не является свободой воли, не преуменьшает ее значимости. Да и воля, сво$

бодная в отношении ценностей — это не неопределенная воля, но совершенно

определенная, только определенная как раз не непосредственно ими, но опреде$

ляющая ввиду них самое себя. «Свобода в негативном понимании» есть именно

лишь категориальная форма самой по себе не проникающей в реальное детерми$

национной силы ценностей. Она ничуть не уменьшает позитивного самоопреде$

ления воли, скорее, является лишь адекватным выражением этой единственно

надлежащей роли ценностей в нравственном сознании личности.

Тем самым и третья антиномия свободы, насколько она здесь затрагиваетс

(на своей второй проблемной стадии, см. гл. 74 с), разрешена. Противоречие ме$

жду разрешением каузальной антиномии и смыслом антиномии долженствова$

ния, насколько оно заключается в столкновении позитивной и негативной сво$

боды, оказалось кажущимся. В действительности на более высоком уровне про$

блемы имеет место отношение взаимного обусловливания обеих свобод в одном

и том же личном волении.Иоторвать их друг от друга теперь точно так же невоз$

можно, как прежде невозможным казалось их объединение. Воля, а вместе с ней

вообще личность как носитель нравственных актов, свободны одновременно в

двух смыслах — потому что воля свободна одновременно с двух сторон, в отно$

шении онтологического и в отношении аксиологического принципов. С обеих

сторон это—одно и то же самоопределение, то есть «позитивная» свобода, но со

стороны ценностей, кроме того,— еще и негативная свобода. Если, таким обра$

зом, оправдывается личная свобода, то из$за этого еще не исчезает неличная. Но

и та и другая целиком и полностью зависят друг от друга.

Глава 82. К разрешению антиномии долженствования 669

Глава 83. Нерешенная остаточная проблема

a) Апория индивидуальности нравственной свободы

Из вышеперечисленных (гл. 74 b) апорий теперь все вплоть до пятой могут

считаться решенными. Но и эта пятая в основном уже решена за счет разбора ан$

тиномии автономий (см. гл. 80 g). А то в ней, что там оставалось нерешенным,

теперь при рассмотрении первых четырех апорий оказалось видимостью. Со$

гласно этому, таким образом, особый разбор этой апории излишен.

Но в одном пункте она превосходит другие апории по значению. В ней обсуж$

дение ощутимее, нежели где бы то ни было еще, сталкивается с нерешенной—и,

вероятно, неразрешимой — остаточной проблемой нравственной свободы. На$

личие этой проблемы смутно ощущается везде, но в разных рассматривавшихс

частных проблемах она видна в весьма различной степени. Так как граница раз$

решимости проблемы свободы составляют особый вопрос, и философскую цен$

ность вышеприведенных исследований можно оценить только после его рас$

крытия, то и к этому пункту этика питает особый интерес. Это последняя пози$

тивная задача, которую нам предстоит решить—позитивная, ибо, насколько не$

гативным должно быть рассмотрение какого$то самого по себе неразрешимого

вопроса, настолько позитивно и определенно в силу этого все$таки можно ука$

зать, где пролегает граница разрешимости.

Для этой цели нужно еще раз вернуться к пятой апории — в основном решен$

ной. В ней дело идет о характере индивидуальности в нравственной свободе.

Свобода воли должна быть свободой реальной, то есть индивидуальной лично$

сти, а не какого$то всеобщего принципа. Иначе не личность может нести ответ$

ственность, а ее должен нести принцип. Однако в смысле каузальной антиномии

свобода заключается в детерминированности воли нравственным принципом

(ценностью). Принцип — если не учитывать особый случай ценностей личност$

ности, которые здесь рассматриваются лишь во вторую очередь—есть нечто все$

общее. С ним личность идентифицироваться не может. Но так как свобода воли

должна быть по крайней мере «и» свободой в отношении причинно$следствен$

ной связи, то апория такова: как свобода воли может быть индивидуальной, если

детерминирующее в ней самой как «позитивной свободе» есть нечто всеобщее?

К этой апории примыкает следующая проблемная стадия третьей антиномии.

И здесь разрешение каузальной антиномии вступает в противоречие со смыслом

антиномии долженствования. Первая требует автономии принципа, вторая —

автономии личности. Дело же идет о единой свободе единой реальной воли. Как

в ней могут сосуществовать обе автономии—не только поскольку они различно$

го происхождения и различной категориальной формы (согласно 3 и 4 апориям),

но и поскольку самостоятельная детерминанта в них одновременно должна быть

и всеобщей и индивидуальной?

b) Позитивное отношение всеобщей и индивидуальной автономий

Теперь достатоно лишь припомнить уже сказанное, чтобы показать, что проти$

воречие уже разрешено. Оказалось недоразумением, что в смысле каузальной ан$

тиномии свобода должна существовать в детерминированности воли принципом

670 Часть 3. Раздел V

(ценностью). Скорее, достаточно, если детерминирующее в воле просто будет во$

обще другим, лишенным каузальной структуры. Таковым оказывается и самооп$

ределение индивидуальной воли; а роль ценностей при этом также оправдана в

той мере, в какой они дают воле альтернативу, в рамках которой самоопределение

принимает свое решение. В такой роли встречной инстанции и встречного усло$

вия нравственный принцип, таким образом, спокойно может быть всеобщим. Он

может быть и индивидуальным, как в случае ценностей личностности. Автономи

воли, решающая только за принцип или против него, т. е. всегда остается в отно$

шении к нему, этого вообще не различает. Ее решение в отношении ценности при

любых обстоятельствах является решением индивидуального существа, отдель$

ной нравственной личности, даже если в рамках изменчивого многообразия ее

тенденций оно представляет собой некое универсальное решение.

Тем самым противоречие действительно устраняется. Личности волящего во$

все не нужно идентифицироваться с нравственным принципом, поскольку

именно на нее падает вменение, ответственность, вина и заслуга (или нравствен$

ная ценность и неценность). Все это достается ей и так, ибо связь с принципом

уже включена в индивидуальное решение. Неверно и то, что единая свобода

воли, поскольку она состоит в некоей позитивной самодетерминанте, одновре$

менно должна быть всеобщей и индивидуальной. Скорее, она должна быть толь$

ко индивидуальной; а именно — самостоятельной детерминантой индивидуаль$

ной воли. Всеобщность же принципа существует не в этой детерминанте, но в от$

ношении нее, как нечто «иное». Соотнесенность самодетерминанты индивиду$

альной воли со всеобщим принципом тем самым отнюдь не затрагивается, так

как детерминанта эта является детерминирующей не иначе, как ввиду требова$

ния долженствования (принципа) и в контакте с ним.

Сосуществование здесь двух автономий было показано в ходе анализа отно$

шения долженствования и воления. Из них как раз одно является всеобщим,

другое — индивидуальным. А так как они никогда не совпадают, то они никогда

не могут противоречить друг другу. Если же спросить, как возможно их сосуще$

ствование, то ответ может быть таким же, как в предшествующих апориях: авто$

номии сосуществуют, так как друг без друга они, скорее, вовсе невозможны. Все$

общая автономия принципа существует как требование долженствования только

для индивидуальной личности, а индивидуальная автономия личности сущест$

вует только в связи со всеобщей автономией принципа как адресованного ей

требования.

И в конечном счете сосуществуют они благодаря тому, что индивидуальна

автономия личности сама имеет две стороны: является негативной и позитивной

свободой одновременно — первой в отношении одного только принципа, вто$

рой — в отношении него и каузальной структуры.

c) Вопрос о сущности индивидуальной детерминанты

И однако, решено ли тем самым все, что нужно? А вдруг подлинная сущность

индивидуальной свободы всем этим еще даже не затронута? Ее отношение к

причинно$следственной связи и к требованию долженствования ценностей, ко$

нечно, объяснилось; а это двойное отношение является достаточно сложным и к

тому же так нагружено традиционными предрассудками, что за их распутывани$

Глава 83. Нерешенная остаточная проблема 671