Часть 2.

I'.' > вторых, не уклоняться в иудейскую скудость, рассе-к.|я естества с Ариевым, справедливо так называемым, \м< >исступлением, и не приписывать Божескому есте-> ту зависти, ограничивая Божество одним Нерожден -111 ,i м, как бы из опасения, чтобы Бог не потерпел ущер-ii.i, будучи Отцом истинного и равночестного по < ч тсству Бога. Наконец, — не вводить избегнутого уже | ими языческого многоначалия, и трех начал, как од-1 ii и'о другому не противополагать, так и одного с другим не сопоставлять. Не должно быть такими любителями Отца, чтобы даже отнимать у Него отечество; ибо чьим был бы Он Отцом, если бы Сын или наравне с in:i рью был отделен от Него и разъединен с Ним по ес-гсгтву (потому что чуждое уже не Сын), или был сме-111.П1 и слит с Отцом, и, что тоже значит, сливал Его с <.(юой? Не должно быть и такими любителями Христа, •и (>бы у Сына не оставлять даже сыновства (ибо чьим пыл бы Он Сыном, если бы не имел началом Отца), а у ( > 11 I-J не оставлять преимущества — быть началом, при-| идлежащего Ему, как Отцу и Родителю. Ибо Отец был | )i ,i 11ачалом чего-то низкого и недостойного, или, вер-

I I (х- сказать, началом в низком и недостойном смысле, | •< ;i и бы не был началом Божества и благости, созерца-< • м < )й в Сыне и в Духе Святом, — в первом, как в Сыне и в (.ж же, а в другом, как в исходящем и неразрешаемом Духе. Обязательно нужно как соблюсти единство Бо-/ы ic, так и исповедовать три Ипостаси, притом — каж-д\ -к) с личным Ее свойством.

Чтобы достаточно и соответственно достоинству

II [ к-дмета уразуметь и изложить это, — для того потреб-цо слово более продолжительное, нежели каково на-> 1 ()ящее время, и даже думаю, какова настоящая жизнь. > >( < )бенно же, как ныне, так и всегда, потребен для этого ..' [\'\, при одном содействии Которого и можно только о 1 к )1'с и мыслить, и говорить, и слушать. Ибо к чистому д1 >лжно прикасаться одно чистое и ему подобное. Те-| н-рь же кратко упомянул я об этом, с той целью, чтобы ПИАНО было, как трудно беседующему о таких предме-

46

Григорий Богослов

тах, особенно в многочисленном собрании людей всякого возраста и разных способностей, которое, подобно многострунному органу, требует неодинаковых ударений, трудно, говорю, найти слово, которое бы всех наставляло и озаряло светом знания. Трудно уже и потому, что, как опасность с трех сторон, то есть, от мысли, слова и слуха, то невозможно не преткнуться, если не во всем, по крайней мере в чем-либо одном. Ибо если ум не просвещен, или слово слабо, или слух не очищен, и потому не вмещает слова; от одной из этих причин так же, как и от всех, всегда хромает истина. Но труд-но еще и потому, что здесь обращается во вред и опасность то самое, что для обучающих чему-либо другому соделывает учение весьма легким и удобоприем-лемым, то есть заботливость слушателей о благочестии. Ибо они, как идущие на подвиг за учение о Боге — Существе Высочайшем, и о своем спасении — первейшей для всех надежде, чем горячее в вере, тем с большим упорством внимают слову, почитая покорность ему не благочестием, но изменой истине, и скорее готовы отказаться от всего, нежели от своих мыслей, с которыми пришли, и от привычки к догматам, в которых воспитаны. И замечу еще, что это — недуг людей более умеренных и не совершенно худых, которые, хотя грешат против истины, однако же, как подвергающиеся этому из заботливости о благочестии и имеющие ревность, только не по разуму, может быть, и не так строго будут осуждены, и не так сильно наказаны, как отпадающие от воли Господней по злонравию и лукавству. Даже они со временем могут еще переувериться и перемениться по той же заботливости о благочестии, по которой они противились; ежели только коснется их слово, и, как железо в кремень, или внутренне или внешним образом, произведет благовременный удар в их оплодотворенное уже и достойное света разумение, в котором от малой искры весьма скоро может воссиять светильник истины. Но что сказать о людях, которые из-за тщеславия или любоначапияразглашают -клевету (Пс. 72,8), с веле-

< лово 3

47

I к-ч нем какого-нибудь Ианния или Иамврия вооружа-и > тся не против Моисея, но против истины, и восстают против здравого учения? Что сказать о третьем роде •нолей. которые, из-за невежества и вследствие его — дерзости, с жадностью, как свиньи, кидаются на всякое \ чсние и попирают прекрасный бисер истины? Или о тех тех, которые не имеют у себя ни собственного м 11сния. ни какого-либо образца, худого или доброго, . L'IH учения о Боге, но готовы слушать всякое учение и | к якого учителя, чтобы из всего выбрать лучшее и безо-| шснейшее, и такой выбор доверяют самим себе — худым судьям истины; а потом, переходя и возвращаясь ' )1 одной вероятности кдругой, нагруженные и подав-к-1 шыеучениями всякого рода, переменив многих учи-1 слей и многие писания разбросав легкомысленно, как 1 ]ыль на ветер, когда утомится и слух, и ум (какое без-I чюсудство!), начинают выказывать одинаковое отвращение ко всякому учению и приобретают гибельную i [ривычку — осмеивать и презирать саму веру нашу, как

I к.-4'го нетвердое и не имеющее в себе ничего здравого, , ц-лая невежественное заключение стучащих кучению,

II (>добно такому человеку, который, имея воспаленные i лаза или поврежденные уши; винит солнце или звуки, — первое, что оно темно и не блещет, а последние, 'но они слабы и беззвучны? Поэтому-то легче вновь

1;|печатлеть истину в душе, которая подобна еще не-1 описанному воску, нежели по старым письменам, то (гть, после принятых худых правил и догматов, писать i лово благочестия, в каком случае оно сливается и сме-111 ивается с первыми. Правда, что лучше идти по гладкой 11 битой дороге, нежели по шероховатой и непротоптан-| к )й, и легче пахать землю, которую неоднократно резал 11 умягчал плуг; однако же, лучше писать на Душе, кото-I )ую не избороздило еще угодное учение и на которой i ie врезались глубоко начертания порока. Иначе убла-| < )честивого и хорошо пишущего будут два дела — из-| ладить прежние изображения, и на их место написать

i учшие и достойные сохранения. Столько в нас от лу-

48

Григорий Богослов

кавого лукавых образов и начертаний относительно как прочих видоизменений (тсбйп) души, так и самого слова; и столько-то трудов для того, кому вверено это детоводительство душ и попечение о них! Но еще большего не коснулось мое слово, чтобы не сделаться обширнее надлежащего.

Если бы кто захотел укротить и сделать ручным многовидного и многообразного зверя, составленного из многих, больших и малых, кротких и свирепых зверей, то, без сомнения, потребовалось бы много труда и усилий, чтобы управлять таким с разными свойствами чудовищным существом; потому что не все звери любят одинаковые звуки голоса, пищу, ласки, свист и другие способы ухода за ними; напротив, для одних приятно и неприятно одно, а для других — другое, по природе и привычке каждого. Что же надлежало бы делать смотрителю такого зверя? Конечно, если хочет хорошо управиться со зверем и соблюсти его, то приобрести для этого многосторонние и разнообразные сведения и употреблять уход, подобающий каждому свойству зве-ря. Так, поскольку общее тело Церкви, подобно одному сложному и разнородному живому существу, слагается из многих и различных нравов и умов, то Предстояте-лю совершенно необходимо быть вместе как простым, относительно к правоте во всем, так, насколько можно более, многосторонним и разнообразным для приличного со всяким обращения, а равно — способным к полезной со всяким беседе. Ибо одни, по способностям младенцы и, можно сказать, еще не окрепшие, требуют себе в пищу молока, то есть самых простых и первоначальных уроков, и не могут принимать словесной пищи, приличной мужу. А если бы кто предложил им такую не по силам пищу то, вкусив и отяжелев (когда ум, как тело младенца, недостаточен еще к тому, чтобы переварить и усвоить принятое), они понесли бы ущерб даже в прежней своей силе. Другие же, достаточно обучившие чувства к различению истинного и ложного, имеют нужду в мудрости, проповедуемой между совершенными

Слово 3

49

(1 Кор. 2,6), и в пище высшей и более твердой. А если бы стали поить их молоком и кормить растениями — пищей слабых, то они совершенно по праву огорчились бы тем, что их не укрепляют во Христе, не дают им возрастать достойным похвалы возрастанием, какое производится словом, которое хорошо вскармливаемого им превращает в мужа и приводит в меру духовного возраста. Но кто же имеет достаточные к тому силы? Мы не способны управлять словом истины и мешать вино с водой, то есть учение, веселящее сердце человеческое, с учением пошлым, дешевым, влачимым по земле, пропадающим и текущим понапрасну, как делают многие. Они, чтобы от такого руководства получить и себе прибыток, беседуют с приходящими о том и о другом, так и иначе, в угождение всякому, подобно каким-нибудь чревовещателям и суесловам, для собственной своей забавы употребляют слова, из земли исходящие и в землю уходящие, как будто тем больше они прославляются в народе, чем больше вредят себе и губят себя, проливая кровь неповинную самых простых душ, которая будет взыскана от рук наших. Напротив, знаем, что лучше другим искуснейшим вручить бразды правления над собой, нежели быть несведущими правителями других, что лучше приклонять благопокорное ухо, нежели двигать ненаученный язык. Посоветовавшись об этом с самим собой (может быть, и не худым советчиком, а если и не так, то, по крайней мере, доброжелательным), я рассудил, что незнающему ни того, что должно говорить, ни того, что должно делать, лучше учиться, нежели не зная учить. Ибо счастлив тот, до кого хотя в глубо-K( )й старости дойдет старческое слово, которое может принести пользу душе, еще юной по благочестию. А | юэтому брать на себя труд — учить других, пока сам с и ie не научился достаточно, а по пословице, на большом глиняном сосуде учиться делать горшки, то есть, 11.1Д /1ушами других упражняться в благочестии, по моему мнению, свойственно только людям крайне неразумным и дерзким, — неблагоразумным, если они не

50

Григорий Богослов

чувствуют своего невежества, — дерзким, если, сознавая его, отваживаются на дело.

Мудрейшие из евреев говорят, что v них в древности был один особенно прекрасный и похвальный закон, по которому не всякому возрасту дозволялось читать всякую книгу Писания. Ибо чтение это не было бы и полезно; потому что не всякая книга всяком}7 с первого начала вразумительна, а заключающая в себе более глубокий смысл даже может многим, по своему внешнему смыслу, обратиться в больший вред. Напротив, книги, которые и по внешнему смыслу назидательны, были с самого начала открыты всякому и находились в общем употреблении; а книги, которые под неважной оболочкой скрывают таинственную красоту — награду напряженных исканий и светлой жизни, — сияющую и удо-босозерцаемую только для имеющих очищенный ум, доверяемы были уже переступившим двадцатипятилетний возраст, потому что в этом только возрасте человек может стать выше чувственного и с успехом восходить от написанного к духу. Но у нас между временем, когда учить и когда учиться, нет никакого предела, подобного камням, поставленным издревле между коленами за Иорданом и коленами по эту сторону Иордана. У нас не дано дозволений одним на то, другим на другое, и не существует никакого правила относительно способностей; напротив, все это оставлено без внимания и слито. И мы так худо поступаем, что большая часть из нас (чтоб не сказать все) почти прежде, чем острижем у себя первые волосы и оставим детский лепет, прежде нежели войдем во дворы Божий, узнаем наименования Священных Книг, научимся распознавать письмена и писателей Ветхого и Нового Завета (не говорю:

прежде нежели омоем душевную нечистоту и гнусность, какими покрыл нас грех), если только затвердим два или три слова о благочестии, и то понаслышке, а не из книги, если хоть немного ознакомимся с Давидом, если умеем ловко надеть плащ или до пояса походить на философа (о чудное председательство и велемудрие!

Слово 3

51

конечно, Самуил священ и в пеленах!); мы уже и мудры, и учителя, и высоки в божественном, первые из книжников и законников, сами себя посвящаем в небесные, желаем называться учителями, нимало не смотрим на букву, все хотим разуметь духовно (сколько грез! какое обширное поле пустословию!); и мы стали бы негодовать, если бы нас не очень хвалили. Таковы те из нас, которые еще скромнее и проще других, каковы же более духовные и благороднейшие? Они, если заблагорассудится им, подвергнув нас многим осуждениям и испытаниям и поставив ни во что, удаляются от нас, с презрением даже к сообществу с нами, как с людьми неблагочестивыми. Но если, обратясь к кому из них, спокойно и в логическом порядке спросим так: скажи мне, дивный муж, ты почитаешь за что-пибудь пляску и игру на свирели? — ответят может быть: конечно, почитаем. А также почитаешь за что-нибудь мудрость и быть мудрым, то есть, как мы полагаем, иметь ведение о божественном и человеческом? И в этом уступят нам. Что же назовешь лучшим и высшим? Пляска ли и игра выше мудрости, или мудрость несравненно выше этих искусств? Хорошо знаю, они будут настолько добросовестны, что даже скажут: мудрость выше и всех искусств. Но для пляски и игры на свирели есть науки, и им учатся, и на то нужны время, непрерывные труды и усилия, иногда надобно тратить деньги, приискивать людей, которые бы объяснили науку, предпринимать дальние путешествия, а также делать и терпеть все, чем приобретается опытность. А мудрость, которая все превосходит и заключает в себе все блага в совокупности (так что самому Богу, хотя Он имеет многие наименования, угоднее зваться Премудростью, нежели другим каким именем), ужели почтем для себя столь легким и незатруднительным делом, что всякому стоит только захотеть, и будет мудрым? Большое невежество — так думать! Но если мы (или кто другой ученее и умнее нас) начнем говорить с ними таким образом, чтобы понемногу рассе-

52

Григорий Богослов

ять их заблуждение; то все это будет то же, что и сеять на камне, или говорить в уши глухому. Так мало в них мудрости даже на то, чтобы сознавать свое невежество. И мне кажется, прилично сказать о них Соломоново слово: есть зло, которое видел я под солнцем, видел че-ловека,мудрого в глазах своих (Еккл. 10,5. Притч. 26,2), и что еще хуже, получившего право учить других, когда не чувствует собственного невежества. Если какой недуг, то этот именно, достоин слез и смирения. И я неоднократно жалел об этом, хорошо зная, что самомнение отнимает у человека большую часть того, что он собой представляет, и что тщеславие бывает для людей величайшим препятствием к добродетели. А излечить и остановить болезнь могут разве Петр или Павел — великие ученики Христовы, которые, со властью управлять словом и делом, получили дар благодати, и были всем для всех, да всех приобрящут. Для нас же, прочих людей, немаловажно, если будем хорошо управляемы и руководимы теми, кому вверено исправление таких дел и распоряжение ими.

Но поскольку упомянул я о Павле и о подобных ему, то, если угодно, оставив всех прочих, кто только сделался знаменитым — или как законодатель, или как пророк, или как военачальник, или как заведовавший другой какою-нибудь частью общественного благоустройства, не говоря, например, о Моисее, Аароне, Иисусе Навине, Илии, Елисее, Судиях, Самуиле, Давиде, о всем сонме Пророков, об Иоанне, о двенадцати учениках и их преемниках, из которых каждый со многими трудами и усилиями проходил в свое время звание начальника; умолчав обо всех них, одного Павла представлю свидетелем моего слова, чтобы из его примера видеть, что значит иметь попечение о душах, и кратковременных ли занятий, малых ли требует это сведений! А чтобы удобнее это узнать и понять, послушаем, что говорит о Павле сам Павел.

Не буду говорить о его трудах, бдениях, страхах, зло-страданиях от голода, жажды, холода и наготы, о зло-

(, 'лово 3

53

\ мышлениях против него неверных, о противодействи-я х ему верных. Умалчиваю о гонениях, сонмищах, тем-ннцах, узах, обвинителях, судилищах, ежедневных и ежечасных смертях, о корзине, о метаниях камнями, о пиениях палками, о странствовании, об опасностях и

I u суше, и на море, и во глубине морской, о кораблекру-

II юниях, об опасностях на реках, об опасностях от раз-о< )ЙНИКОБ, от сродников, об опасностях лжебратства, о 11 ропитании трудами рук своих, о бескорыстном благо-нсствовании, о том, как Павел был образцом для ангелов и людей, когда, стоя между Богом и людьми, за людей подвизался и к Богу приводил и присоединял народ избранный. Кроме этих внешних подвигов, кто долж-иым образом опишет ежедневную его попечитель-1 к )сть, сердобольность, заботливость обо всех церквах, ко всем сострадательность и братолюбие? Претыкался ли кто, — и Павел чувствовал немощь. Другой соблаз-11ялся, а Павел приходил в воспламенение. А его неутомимость в учении, разнообразие способов врачевания, — то человеколюбие, то опять строгость, то i метение и растворение и человеколюбия и строгости; так что ни кротостью не расслабляет, ни суровостью не ожесточает! Он излагает законы рабам и госпо-д;1М, начальникам и подчиненным, мужам и женам, I х )дителям и детям, супружеству и безбрачию, воздержанию и роскоши, мудрости и невежеству, обрезанию 111 (еобрезанию, Христу' и миру, плоти и духу. За одних пла годарит, других укоряет, одних именует своей радостью и венцом, других обличает в безумии. Кто ходит 111 -»ямо, тем сопутствует и соусердствует, а кто ходит кри-i«), тех останавливает.

Он то отлучает, то утверждает любовь (2 Кор. 2,8), к > плачет, то веселится, то поит молоком, то касается тайн, то снисходит, то ведет с собой на высоту, то уг-I -к >жает палицею (1 Кор. 4,21), то объемлет духом кро-I < >сти, то возносится с высокими, то смиряется с сми-

' Живущим во Христе.

54

Григорий Богослов

ренными. Иногда он — меньший из апостолов, а иногда обещает представить доказательство, что в нем глаголет Христос. Иногда желает отойти и становится жертвой (2 Тим. 4,6); иногда признает более нужным для верующих — пребывать ему во плоти. Ибо ищет не собственной пользы, но пользы чад, которых родил во Христе благовествованием, — такова цель и всякого духовного начальства, — во всем презирать свое для пользы других! Павел хвалится немощами и скорбя-ми; как бы некоторым убранством, украшается мертвенностью Иисусовой; он высок и по плоти, но радуется духовным дарам; он не невежда в познании, хотя говорит о себе, что видит сквозь тусклое стекло и гада-тельно. Бодр духом и изнуряет тело, истощая его, как противника, а вместе не учит ли и не вразумляет ли тем и нас, не превозноситься земным, не кичиться ведением, не восстанавливать плоть против духа? Он за всех ратоборствует, за всех молится, обо всех ревнует, за всех воспламеняется, — и за тех, которые вне закона, и за тех, которые под законом; он проповедник язычников, защитник иудеев. Он дерзал и на нечто большее за братьев своих по плоти (о если бы и мне говорящему это дерзнуть на нечто подобное!). Павел молит из-за любви своей к братьям, чтобы они вместо него приведены были ко Христу. Какое величие души, какая горячность духа! Он подражает Христу, бывшему за нас клятвой, воспринявшему на себя наши немощи, понесшему наши болезни, или, скажу скромнее, он первый после Христа не отрекается страдать за иудеев, и притом как нечестивый, только бы они спаслись. Но к чему перечисляю подробности? Живя не для себя, но для Христа и для проповеди, распяв себе мир и разнявшись миру и всему видимому, Павел все считает маловажным и низким для своего желания, хотя от Иерусалима и окрестностей даже доИллирика исполнит благовествование (Рим. 15, 19), хотя восхищен будет до третьего неба, сделается зрителем рая и услышит непроизнесенные для нас слова.

Слово 3

55

Таков Павел, таков всякий подобный ему духом! Но мы боимся, чтобы в сравнении с ними не бьпъюроди-вымикиязъямиЦоанскими(у[с. 19,11), или приставниками пожинающими, или по-жноублажающими народ, прибавлю даже, ублажаемыми, и путь стезей ваших испортившими (Ис. 3, 12), или ругателями господствующими, или начальниками юными, несовершенными умом и не имеющими столько пищи и одеяния, чтобы предводительствовать каким ни есть числом людей (3,4—7), или пророками-лжеучителями (9,15), или князьями-законопреступниками (1,23), которые вместе с отеческими постановлениями достойны злоречия во время жестокого голода (8, 21), или священниками весьма далекими от того, чтобы говорить к сердцу Иерусалима (40, 2), так как за все это сильно порицает и обличает очищенный Серафимом и углем Исаия. Итак, ужели, хотя дело это так важно и так многотрудно для сердца чувствительного и скорбного, хотя оно действительная гниль для костей (Притч. 14, 30), даже для человека с умом, — однако, опасность не велика, и последствия не заслуживают внимания?

Но на меня наводят великий страх, с одной стороны, блаженный Осия, когда говорит, что нас, священников и начальников, ожидает суд,потому что былизападнею в Массифеи, сетью, раскинутой на фаворе (Ос. 5; 1. 2), воткнутой ловцами душ человеческих, и угрожает пожать непотребных пророков (5,6), истребить огнем судей их (7, 7), удержаться на время, чтобы ставить царей и князей (8,10), потому что они царствовали сами собой, а не Богом (8,4), а с другой стороны, божественный Михей, который не терпит, чтобы Сион созидаем был кровью, чьею бы ни было, и Иерусалим неправдой, чтобы главы егоза подарки судили, священникиучилиза плату, и пророки предвещализа деньги (Мих. 3,10.11). И чем угрожает за это? Сион распахан будет как поле, Иерусалим сделается грудой развалин, и гора дома этого будет лесистым холмом (3,12). Оплакивая же такое оскудение добрых правителей, что едва остается где

56

Григорий Богослов

колос или стебель, когда и князь просит и судья говорит из угождения, и восклицая почти следующими словами великого Давида: спасименя, Господи, ибо не стало праведных (Пс. 11,1). Пророк возвещает, что за это оскудеют у них блага, как бы поядаемые малью (Мих. 7,4). А Иоиль заповедует нам плач, он хочет, чтобы служители алтаря рыдали (Иоил. 1,13) в тяжкое время голода; он вовсе далек от того, чтобы дозволить нам роскошь среди бедствия других, не только повелевает назначить пост, проповедать целъбу, собрать старцев имладенцев (2, 15. 16) — эти жалкие возрасты, но требует, чтобы священники шли в храм в пепле и вре-тищах, с глубоким смирением поверглись на землю, ибо опустошены, поля (1,10) от бесплодия, прекратилось приношение и возлияние в доме Господнем (1,9), и таким уничижением привлекли милость. А что скажет Аввакум? Его речь пламеннее, он с негодованием обращается к самому Богу и как бы вопиет на Владыку Христа за неправду судей, говоря: «Доколе, Господи, я буду взывать, и Ты не услышишь, буду вопить к Тебе о насилии, и Ты не спасешь? Для чего даешъмне видеть злодейство и смотреть на бедствия? Грабительство и насилие передомной, и восстает вражда и поднимается раздор. От этого закон, потерял силу, и суда правильного нет: так как нечестивый одолевает праведного, то и суд происходит превратным». (Авв. 1, 2—4). Потом у Пророка угроза и следующие слова: посмотрите и внимательно вглядитесь, и вы сильно изумитесь; ибо я сделаю дело (1,5). Но нужно ли приводить все слова угрозы? Напротив, по моему мнению, лучше присовокупить к сказанному, как Аввакум, вызвав сперва на среду и оплакав многих учинивших что-либо несправедливое и худое, вызывает, наконец, начальников и учителей злонравия, называя порокразвращением мут-ным, опьянением и заблуждением ума, и говорит, что через них напиваются этим ближние, как взирают ко тьме душ своих и пещерам гадов и зверей (2,15), то есть, обиталищам худых помыслов.

I л ч ПО 3

57

I :i ковы перечисленные мной Пророки, и такие они 111 ч.',.' ^шгают нам наставления. Но справедливо ли будет < ц I .шить без внимания Малахию. который в одном ме-> и • жестоко обвиняет и укоряет священников, что пре-in/miom имя Господне (1,6), и между прочим присово-h\ 1щяст, чгоприносят нажертвенникнечистыйх.пеб ( 1,"), жертвуют не из первого урожая, — что, каких дари и не принесли бы ни одному из начальников, или h.iKiie принесши, себя бы обесславили, такие дары, то (-1 I ь хромое, недужное, растленное и вовсе нечистое и 111 к-зренное, приносят Царю всяческих, когда дают обе-11.1; ;i в другом месте напоминает завет Божий с левита-м 11 — завет жизни имира, завет — боязнью бояться Гос-|и >да, и от лица перед именем Его благоговеть (2, 5). . )\ ihon истины, говорит Пророк о Левите, был в устах г,'», и неправда не обреталась на языке его: в мире и п/>авде он ходил со Мной и многих отвратил от греха. I /i н) уста священника должны хранить ведение, и за-h»iia ищут от уст его. И какая высокая, а вместе и i трашная тому причина! —ибо он вестник ГосподаВсе-11( '('жителя есть (2,6). Отказываюсь повторять то, что i i гь укоризненного в следующих за этим клятвах, — я ^ трашусь истины, но приведу, что легче выговорить, а имеете и полезно. Пророк, как бы с особенным негодо-И.111ием, и отвергая их священнодействия по причине их развращения, говорит, что Он уже не призирает i '< i 'we на приношение и не принимаетумилостивитель-ичй'жертвы из рук ваших(2,13).

Как скоро вспоминаю о Захарии, трепещу его серпа, . 11 )авно и всего, что свидетельствует он против священ-111 IKOB. Но что открывает он о знаменитом Иисусе, ве-

111 ком Иерее, которого, изобразив сперва облеченным и [ шзу гнусную и неприличную, облекает потом в ризу < нященническую и светлую, а также и то, что говорящим и заповедующим Иисусу представлен у него ан-| ел, — да почтено будет молчанием, как важнейшее и,

•^ i ()жет быть, настолько высокое, что должно быть отно-> i IMO не ко многим священникам. Впрочем, то обсто-

58

Григорий Богослов

ятельство, что и по правую руку этого Иисуса стоял сатана, чтобы противодействовать ему (Зах. 3,2), по моему мнению, немаловажно и должно внушать немалый страх и осторожность. У кого же будет столько дерзости и такое алмазное сердце, чтобы, слыша, как Пророк с настойчивостью обличает и укоряет других пастырей, не вострепетать и не смириться в себе самом? Слышен голос плачущих пастырей, потому что опустошено приволье их, говорит он, слышно рыкание львов (Зах. 11,3), потому что они настолько пострадали. Захария почти слышит сами рыдания, как бы уже настоящие, и плачет вместе с бедствующими. А через несколько слов говорит еще разительнее и сильнее:

«Пасите овей,, обреченных на заклание, которых купившие убивают ненаказанно, а продавшие говорят:

благословен Господь, я разбогател!», и пастухи их не жалеют о них. Ибо <-я не буду миловать жителей земли сей, гос эрит Господь Вседержитель» (11,4—6). И еще, простирая угрозы вместе и на начальников народа, говорит: <-0,меч! поднимись на пастырей, порази пастырей, ирассеются овцы! И я обращу руку Мою на пастырей (13,7), — на пастырей воспылал гнев Мой, и агнцев я накажу» (10,3). С такой ревностью продолжает он речь и не может удержаться от угроз; почему и опасаюсь, чтобы, повторяя их по порядку, и мне не возбудить против себя ненависти.

Но так говорит Захария; о старцах же, упоминаемых у Даниила, умолчим, ибо хотелось бы умолчать. Умолчим и о том, что справедливо сказано и засвидетельствовано о них Владыкой: что беззаконие вышло из Вавилона от старейшин-судей, которые казалисъуп-равляющими народом (Дан. 13,5). Как без страха выслушаем Иезекииля, этого наблюдателя и истолкователя великих тайн и видений? Как выслушаем заповедуемое им стражам — не молчать о беззаконии, и о грядущем на него мече (Иез. 33,6); потому что это не принесет пользы ни им, ни согрешающим, напротив, предусмотреть и предвестить полезно или тем и другим, когда одни

('лово 3

59

i кажут, а другие выслушают, или, без всякого сомнения, i« >звестившим? Как примем и другое его нападение на 11;1стырей, то в следующих словах: беда пойдет за бе-I 'о/о, и весть за вестью, и будут проситъу пророка ви-ik'nuH, и не станет учения у священника, и совета у | пшрцев (7, 26); то еще в следующих: Сыне человеческий, скажи ему: ты — земля неочищенная, не орошаемая дождем в день гнева! Заговор пророков ее среди I к.'с' — яко лев рыкающий, терзающий добычу, души съе-I knom насилием (22,24,25), и через несколько слов:сая-I ценники ее нарушают закон Мой и оскверняют святыни Мои, не отделяют святого от несвятого, но все для них было одинаковое от суббот Моих они закры-ш очи свои, иЯуничижену них(22,2б)? Пророкугрожа-ст разрушить стену и обмазывающих ее грязью (13,15), к) есть, и тех, которые грешат, и тех, которые прикры-нают грехи, что делают худые правители и священники, обольщающие дом Израилев, по внушению сердец (коих, преданных похотям своим. Умолчу, что говорит оно тех, которые пасут самих себя.млеко едят, волной < >деваются, откормленных закопают, а овец не пасут, и. a 1емогшего не подъемлют, пораненного не перевязывают, заблуждающего не возвращают, потерянного

I ie ищут, и крепкого не сберегают, но оскорбляют тру-< )<т, и стараются погубить; от этого овцы рассыпались

II о всем полям и горам без пастырей, и сделались добы-чсю всякой птицы и всякого зверя, и никто неразведы-чает о них, и никто не ищет их (34, 2—6). Что же потом? Сказано: живу Я, говорит Господь Бог, за то, что гак делалось и оставлены, стада Мои на расхшцение (34,8): вот .У на пастырей, и взыщу овецМоих от руки их (34, 10); овец соберу и соблюду, а пастыри понесут различные наказания, каких стоят худые пастыри.

Но чтобы не продлить слова, перечисляя всех Пророков и все, что сказано у каждого, обойду молчанием 11рочих, а упомяну только об одном, когоръшпознанеще до рождения и освящен в утробе матери (Иер. 1,5), — : )TO Иеремия. Он прост голове воду и глазам источник

60

Григорий Богослов

слез, чтобы оплакать, как должно, Израиля (9, 1). А не менее того оплакивает он злонравие предстоятелей. Бог, в обличение священников, говорит ему: «Свягценники не говорили: «где Господь?* и учители закона не знали Меня, и пастыри отпали от Меня» (2,8). А потом говорит сам Пророк: «Пастыри сделались бессмысленными и Господа не искали, а потому и они поступали безрассудно, и все стадо их рассеяно» (10,21 ^.Множество пастухов испортилиМой виноградник, истоптали но-гамиучастокМой;любимыйучастокМой сделали пустою степью (12,10). После этого снова обращает укоризну на самих пастырей: «Горе пастырям, которые губят и разгоняют овец паствы Моей! Поэтому так говорит Господь к пастырям, пасущим народ Мой: вы рассеяли овец Моих, и разогнали их, и не смотрели за ними, и Я накажу вас за злые деяния ваши (23, 1. 2). Иеремия хочет, чтобы воскликнули пастухи, и воспла-кали вожди стада, ибо исполнились дни их для заклания (25,^Л).

Но для чего повторять мне ветхозаветное? Кто, проверив сам себя по правилам и определениям, какие Павел постановил для епископов и пресвитеров, а именно: быть трезвыми, целомудренными, не пьяницами, не бийцами, назидательными, во всем неукоризненными и неприкосновенными ни к чему худ ому (1 Тим. 3,2,3), — кто, говорю, не найдет себя сильно уклонившимся от правоты правил? А какие законы дает Иисус ученикам, посылая их на проповедь? Существенное в них, не говоря о подробностях, состоит в том, чтобы ученики таковы были по добродетели, так благоустроены и соответственны своему званию, и, если должно выразиться короче, столько небесны, что благовествование не менее бы распространялось посредством их жизни, как и посредством слова. Но меня приводят в страх и укоряемые фарисеи и обличаемые книжники. Мы, если желаем небесного царства, по заповеди обязаны намного превосходить их в добродетели; а потому нам будет стыдно перед ними, если окажемся хуже их по своим

< лоно 3

61

i и ip( жам и услышим справедливые себе укоризны: змеи, 1 ii 'рождения ехидны, вожди слепые, оцеживаюгцие ко-MI i/)a, а верблюда поглогцающие, гробы внутри полные < л трны, а извне благоукрагиенные, по одной внешности чистые блюда, и другие подобные наименования, K.I кие заслужили и получили фарисеи и книжники (М .ггф. 23,24—33). Такие мысли не оставляют меня день и ночь, сушат во мне мозг, истощают плоть, лишают i»>дрости, не позволяют ходить с поднятыми высоко ик >рами. Это смиряет мое сердце, сокращает ум, нала-| .к."!' узы на язык и заставляет думать не о начальстве, не i ii') исправлении и назидании других (что требует из-" i ,ггка дарований), но о том, как самому избежать грядущего гнева и сколько-нибудь стереть с себя ржавчину i к IROKOB. Надобно прежде самому очиститься, потом уже i пищать; умудриться, потом умудрять; стать светом, i к >том просвещать; приблизиться к Богу, потом приводи! гь к Нему других; освятиться, потом освящать. 1 'уководителю необходимы руки; советнику потребно |г|;1горазумие.

Когда же это будет? — скажут скорые на все и ни в ' i (• м нетвердые, легко созидающие и разрушающие. Ког-, 1.1 с веча поставится на подсвечник, и на что употребит-| я талант, то есть дар? — скажут ревностнейшие к друж-| н •. нежели к делу благочестия. Когда это будет, и какой им на это ответ вам, преименитые? В таком деле и глу-| к жая старость — недолговременная отсрочка. Ибо сели на с благоразумием — лучше неопытной юности,

I >.1ссудительная медлительность — неосмотрительной i г «спешности, кратковременное царствование — про-(I шжительного мучительства, подобно как малая дол

II игоценности предпочтительнее обладания многим, i и- имеющим цены и прочности, небольшое количество к i-тота — многих талантов свинца, малый свет — вели-к> >й тьмы. А что касается поспешности, поползновен-| к )сти и излишней ревности, — опасно, чтобы они не \ 11 < зд обились или тем семенам, который пали на камни 11, будучи неглубоко в земле, тотчас взошли, но не мог-

62

Григорий Богослов

ли вынести первого солнечного зноя, или тому основанию, положенному на песке, которое не устояло при небольшом дожде и ветре. «Горе тебе, земля, в нем же царь твой отрок», — говорит Соломон (Еккл. 10, 16). Не будь скор в словах (Притч. 29, 30), — слова того же Соломона, который говорит о скорости в словах, то есть о чем-то меньшем, нежели опрометчивость в делах. Кто же вопреки этому потребует поспешности предпочтительно безопасности и пользе? Кто возьмется, как глиняное какое-нибудь изделие, изготовляемое в один день, образовать защитника истины, который должен стоять с ангелами, славословить с архангелами, возносить жертвы на горний жертвенник, священнодействовать со Христом, воссозидать создание, восстановлять образ Божий, творить для горнего мира, и скажу более — быть богом и творить богами? Знаю, чьи мы служители, где сами поставлены, и куда готовим других. Знаю величие Божие, и человеческую немощь, а вместе и силу. Небо высоко, земля же глубока (Притч. 25, 3). И кто из низложенных грехом взойдет на небо? Кто, обложенный еще дольним мраком и грубой плотью, может целым умом ясно созерцать всецелый Ум, находясь среди непостоянного и видимого, вступить в общение с постоянным и невидимым? Даже из самых очищенных едва ли кто может видеть здесь хотя такой образ доброты, каково изображение солнца в водах./Cwo исчерпал горстью воду, и пядью измерил небо, и вместил в меру прах земли и взвесил на весах горы и на чашах весовых холмы. (Ис. 40,12)?'Где'место покоя Его (Ис. 66, 1), и чему из всего Онуподобится? Кто — сотворивший все словом, устроивший человека премудростью, соединивши разлученное, сочетавши плоть с духом, сложивший живое существо — видимое и невидимое, временное и вечное, земное и небесное, касающееся Бога, но не постигающее, приближающееся и далеко отстоящее?^ сказов; «будуямудрым», говорит Соломон: но она, то есть, мудрость, далека отменя. Далеко то, что было (Еккл. 7, 24. 25). И действительно, кто умножает по-

< лоно 3

63

чтипя, умножает скорбь (Еккл. 1, 18). Он не столько I идуется найденному, сколько скорбит о непостигну-и )M , как обыкновенно (представляю себе) случается с •| к >д1 )MH, которых отвлекают от воды, прежде нежели они \-i ()лили жажду, или которые, надеясь что получить, не м< ПАТ схватить того руками, или от которых мгновенно скрывается озарившее их блистание света.

;''»то удержало меня долу, сделало смиренным и убе-д1 I.'K ) в том, что лучше слышать глас похвалы, нежели i'»i >i | ь истолкователем того, что превышает силы. Вели-чпс, высота, достоинство, чистые существа, с трудом "мешающие сияние Бога, Которого покрывает бездна, 1м гп )рого, как чистейший и для большей части тварей | и-приступный свет, утаивает тьма, Который во всем и in ic всего, Который есть всякая доброта и выше всякой ; г »ороты, Который просвещает ум и убегает от быстроты и пыспренности ума, настолько всегда удаляясь, на-< м >лько постигается, и возлюбленного своего возвод

I > i| чс тем, что убегает и как бы вырывается из рук: таков и i.i к важен предмет наших желаний и исканий! Таков , и >джсн быть невестоводитель, уневещивающий души.

II поюсь, чтобы, связав мне руки и ноги, не извергли MI-и я из брачного чертога, как не имеющего на себе | >1 );1чного одеяния и нагло вторгшегося в крут возлежа-11111\ там; хотя и призван я от юности, даже (скажу не-| if постное еще многим) кНему привержен я от утро-14.1 (Пс. 21, 11), Ему принесет в дар по материнскому ' inc-iy, а потом и сам, когда опасности укрепили, любовь ш проела, и помог рассудок, Восприявшемуи Спасшему меня добровольно отдал все: и имение и знатность, и 1 к >ровье, и самый дар слова. Из всего этого извлек я ту ' i;u iy пользу, что презрел это, и нашлось у меня, чему 111 юд почесть Христа. Слова Божий сделались для меня ' I ;>дки, как соты меда, я призвал разум и дал глас свой мудрости (Притч. 2,3), учился умерять гнев, обуздывать я fiii к, уцеломудривать око, укрощать чрево, попирать к-мную славу, и в этом (безрассудно говорить, однако /i.r. пусть будет сказано) стал я не хуже, может быть,

64

Григорий Богослов

многих. Вести же такую любомудрую жизнь лучше, нежели принять на себя власть и управление душами, и когда еще сам не научился быть хорошим пасомым, не очистил, как должно, душу свою, обязаться должностью — править паствой; притом, в такие времена, когда, смотря на людское крушение и мятежи, всего вожделеннее — бегом бежать из общества, удалиться в надежный приют, укрыться от бури и тьмы лукавого; когда члены одного тела взаимно враждуют, когда исчезает последний остаток любви, а с другой стороны, слово:

«иерей», потому что по Писанию, изливает бесчестие на князей (Пс. 16,40), признается одним пустым именем, — и лучше, если бы оно было одно пустое имя. Ныне же (да обратится хула на главы нечестивых!) изгнан из сердца всеми страх, и его место заступило бесстыдство; кто бы ни пожелал, для всякого открыты и знание, и глубины Духа. Все мы благочестивы единственно потому, что осуждаем нечестие других; а суд предоставляем людям безбожным, повергаем святое псам, мечем бисер перед свиньями, разглашая божественное тем, у кого не освящены и слух, и сердце. Мы сами (о жалкие!) тщательно выполняем желания врагов и не стыдимся любодействовать в начинаниях (Пс. 109, 5) своих. Моавитяне и аммонитяне, которым не дозволено входить в Церковь Господню, у нас свободно ходят в самом святилище. Для всех открыли мы не врата правды, но двери злословия и наглости друг против друга. У нас не тот совершеннее, кто из страха Божия не произносит праздного слова, но тот, кто как можно больше злословит о ближнем, или прямо, или намеками, нося под языком своиммучение и пагубу (Пс. 9,28), или, говоря точнее, яд аспидов (Пс. 139, 4). Мы ловим грехи друг друга не для того, чтобы оплакивать их, но чтобы осудить, не для того, чтобы излечить, но чтобы еще уязвить, и раны ближнего иметь оправданием собственных своих недостатков. У нас признаком добрых и злых — не жизнь, но дружба и несогласие с нами. Что ныне хвалим, то завтра осуждаем; что другие порица-

Слово 3

65

ют, тому дивимся; охотно потворствуем во всем нечестию, — столь мы великодушны к пороку! Все стало, как в самом начале, когда еще не было ни мира, ни теперешнего благоустройства и благообразия, а напротив, вот вещи, будучи слиты в беспорядок, имели еще нужду в образующей руке и силе. А если угодно другое сравнение, то, как во время ночной битвы, при тусклом свете луны, не различая лица врагов и своих, или, как на морском сражении и во время бури, оглушаемые порывами ветров, кипением моря, напором волн, столкновением кораблей, ударами весел, криками начальников, стонами пораженных, в недоумении, не имея времени собраться с мужеством, мы (к довершению бедствия) нападаем друг на друга и друг от друга гибнем. И не мирянин только поступает так, священник же иначе. Напротив, мне кажется, что ныне явно исполняется изреченное издревле в проклятии: и что будет с народам, то и со священником (Ос. 4,9). Не один простой народ таков, а сильные, как говорится, в народе и начальники — иные. Напротив, они-то и ведут открытую войну со священниками, в предлог к убеждению обращая благочестие.

С кем бывает это потому, что он стоит за веру, за самые высокие и первые истины, того не порицаю, и если сказать правду, того хвалю и радуюсь с ним. Я желал бы и сам быть в числе подвизающихся и ненавидимых за истину, даже похвалюсь, что действительно принадлежу к их числу. Ибо похвальная брань лучше мира, разлучающего с Богом. Поэтому и Дух вооружает кроткого воина (Иоил. 3,11), как способного хорошо вести вой-i iy. Но ныне есть люди, которые с крайним невежеством 11 с наглостью сами стоят за малости и вовсе не полез-i ibie вещи и всякого, кого только могут, принимают в i •( юбщники зла; а все это прикрывают верой, и это д осте )уважаемое имя безрассудно употребляют в своих состязаниях. За это, естественно, нас ненавидят язычники, и (что всего несноснее) мы не можем даже сказать, • II-о ненавидят несправедливо. И из своих порицают нас

i ('чбранис творений, т. 1

66

Григорий Богослов

самые благонамеренные; нимало же не удивительно, что осуждает народ, который редко одобряет что-либо и доброе.На хребтахнаших орут оратаи (Пс. 128,8), и что замышляем друг против друга, то обращают против всех. Мы сделались новым позором, но не для ангелов и людей, как мужественнейший из подвижников Павел, ратоборствовавший против начал и властей, но почти для всех ведущих худую жизнь, и во всякое время, и на всяком месте, — на торжищах, на нетрезвых пиршествах, среди веселостей, среди сетований. Мы выведены даже и на зрелища народные (едва не со слезами говорю это), нас осмеивают наряду с самыми развратными людьми, и ничто так не усладительно для слуха и зрения, как христианин, поруганный на зрелище. До этого довели нас наши междоусобия, до этого довели нас те, которые чрезмерно подвизаются за Благого и Кроткого, которые любят Бога больше, нежели сколько требуется. В борьбе или в другом чем не позволено состязаться неустановленным порядком, и тот подвергается осмеянию и бесчестию, даже лишается прав победы, кто борется не по правилам, или в другом чем состязается не в порядке и отступает от положенных для этого уставов, хотя бы он был самый мужественный и искусный. Ужели же подвизающийся за Христа не по Христе угодит тем Миру (Еф. 2, 14), ратоборствуя за Него недозволенным образом? И доныне еще трепещут демоны при имени Христовом;

сила этого Имени не ослаблена и нашими пороками. И мы не стыдимся оскорблять и достопоклоняемое имя Христово, и самого Христа, не стыдимся слышать, как Он почти вслух и ежедневно вопиет: имя Мое бесславится вас радикс. 52,5). Не боюсь я внешней брани и восстающего ныне на Церкви зверя — этой полноты лукавого', хотя бы грозил он огнем, мечом, зверями, стремнинами, пропастями, хотя бы превзошел бесчеловечностью всех когда-либо неистовствовавших,

' Юлиана Отступника.

< лово 3

67

ii юбрел мучительнейшие казни. На все есть у меня ' MI ю лечение, один путь к победе, это (похвалюсь во Христе!) — смерть за Христа. Но что касается предсто-н 111,сй мне брани, не знаю, что мне делать, какой искать | к )мощи, какого слова мудрости, какого дара благодати, в какое облечься всеоружие против козней лукавого. Кто победит этого врага? Моисей ли, распростира-к >1 ций и руки на горе, чтобы превозмог прообразуемый ii ирознаменуемый крест? Или после него Иисус, на прань ополчающийся с Архистратигом небесных во-| ii юта? Или Давид, то псалмопевствующий, то сража-к 111 щйся пращами и от Бога перепоясанный силой на прань, или имеющий персты, Богом обученные на прань? Или Самуил, то приносящий свои молитвы и жертвы за народ, то помазующий на царство того, кто может побеждать? Кто оплачет это, как должно? Иере-мия ли, написавший плач об Израиле? Кто воззовет:

пощади, Господи, народ Твой, не предай наследия Твоего на поругание, чтобы не издевались над ним народы (Иоил. 2,17)? Кто будет молиться о нас — Ной ли, Иов 11 Даниил, вместе молящиеся и вместе упоминаемые ( Иез. 14,14), да утишится у нас хотя несколько брань, да придем сами в себя, станем, наконец, узнавать друг друга, да не будем, вместо одного Израиля, и Иудой, и Израилем, Ровоамом, и Иеровоамом, Иерусалимом и с :амариею, — этими городами, то предаваемыми за грехи, то оплакиваемыми?

Признаюсь, что я немощен для такой брани; а потому 11 повернулся спиной, скрыл лице в бегстве. От полноты < >горчения возжелал я сидеть в уединении и молчать, : тая, что время лукаво, что отвергнуты возлюбленные, и сделались мы сынами отступными— виноград благо-| (ствистый, виноград истинный, плодоносный, прекрас-u ый, взращенный орошением свыше, и что для меня | )братились в бесчестие диадема доброты моей, печать i лавы и венец похваления. Но если кто при этом смел и мужествен, то ублажаю его за смелость и мужество. Не 1 'сворю еще о борьбе внутренней, которая — в нас са-

68

Григорий Богослов

мих, в наших страстях и которую воздвигают на нас день и ночь, то явно, то тайно, этс тело смирения и рассеянность жизни, мятущая и волнующая нас посредством чувственности и временных удовольствий, и грязь плоти, с которой мы смешаны, и закон греховный, воюющий против закона духовного и стремящийся растлить в нас Царский образ и все, что с ним вложено в нас божественного по происхождению. Почему едва ли кто в состоянии преодолеть влекущее долу естество, разве уже обучил себя долговременным любомудрием и постепенно отторгал от низкого и сопряженного с тьмой, что есть в душе благородного и световидного, или удостоился милости Божией, или сверх того и другого прилагал всевозможное старание вознести взор свой горе. Но пока не побеждена мной, по возможности, плоть, пока не очищен ум, пока далеко не превосхожу других близостью к Богу; не безопасным признаю принять на себя попечение о душах и посредничество между Богом и людьми, что составляет также долг иерея.

И чем же приведен я в такой страх? Не сочтите меня боязливым сверх меры; напротив, похвалите даже мою предусмотрительность. О самом Моисее слышу, что когда беседовал с ним Бог, хотя многие призваны на гору, и в числе их Аарон с двумя сынами священниками, и семьдесят старейшин — народоправителей, однако же, поведено было, чтобы прочие поклонились издалеча, а к Богу приступил один Моисей; народу же не дозволено и восходить на гору (Исх. 24,1.2); потому что не всякий может приближаться к Богу, но только кто, подобно Моисею, способен вместить славу Божию. Да еще и прежде, при самом начале законодательства, трубы, молнии, грозы, мрак, гора вся дымящаяся, страшные угрозы, что если и зверь прикоснется к горе, будет побит камнями (Исх. 19, 13), также другие подобные грозные явления удерживали других у подножия горы, и для них много было, после надлежащего очищения, слышать один глас Божий; между тем Моисей и на гору восходит, и вступает внутрь облака, и получает закон, и

Л01Ю 3

69

111 )i i смлст скрижали, для народа скрижали с письмена-м 11.; i для тех, которые выше народа, скрижали духа. Слы-11 iv i а кже о Надаве и Авиуде, что они, воскурив фимиам чуждым огнем, наказаны тем самым, в чем оказали нечестие, нашли для себя погибель в самое время и на < .i MOM месте нечествования, и хотя отец их Аарон был i |1.'рсд Богом вторым после Моисея, однако же не мог i тети их (Лев. 10, 1. 2). Знаю, что было со священники >м Илием и, несколько после него, с Озой. Один понес i оказание за беззаконие сыновей, когда они прижерт-|ч) приношениях осмеливались прежде времени выни-м.ггь мяса из котлов, хотя отец и не одобрял такого их i к-честия, а напротив, многократно делал им строгие и1.1говоры(1 Цар.2.13.14). Другой наказан единственно !;i то, что коснулся киота, увлекаемого тельцом; и хотя i к уадержал киот, однако же сам погиб (2 Цар. 6,6.7); так

I )<) г охранял досточтим ость киота. Знаю еще, что теле-(11 ые пороки и в священниках и в жертвенных живот-

II ых подвергались строгому исследованию, и было уза-i« )i ICHO, чтобы совершенные приносили совершенное;

.i .что, как думаю, служило символом душевной непо-I х )чности. Не позволялось также ни всякому касаться «. нященнической одежды или какого-либо священного i < >суда; ни вкушать самихжертв, кому не надлежало, или i i.i неприличном месте и в неприличное время; ни подделывать елей помазания и фимиам служения, ни входить в святилище, если кто хотя мало был нечист душой и телом. Тем более не дерзали часто входить в снятая святых, куда доступ дозволялся только одному и единожды в год. Тем более не смел всякий простирать 11,-юр или прикасаться к завесе, или к очистилишу, или к киоту, или к херувимам. Итак, зная это, а вместе и то, 1 гго всякий недостоин Великого Бога, Архиерея и Жер-] иы, если не представил он прежде себя самого Богу в .ксртву живую и святую, не показал опытов бля ГОУГОД-1 юго словесного служения, не принес Бо1ужс:)твыхва-д iii — духа сокрушенного — жертвы, какой TO;! .,ко итре-1 >\'ст от нас Даровавший нам все, — -<п:!.ч •• i; мог ли

70

Григорий Богослов

отважиться на то, чтобы приносить ему жертву внешнюю, разнообразную ауптотюу великим таинствам? Могли я облечься в образ и сан иерея, пока не освятил рук преподобными делами, пока не обучил ока взирать здраво на тварь, и единственно удивляться Творцу, а не уничижать Создателя, пока наказание Господне не открыло yiuu мои, не приложеномоеухо, чтобы, не тяжко слышать (Ис. 50,5); не даназалотая серьга с многоцен-ным сардийским камнем, то есть, слово мудрого в ухо внимательное (Притч. 25,12); пока уста, губы, язык, не раскрылись и не привлекли Духа (Пс. 118, 131), не открылись и не наполнились (Пс. 80,11) духом изрекаемых таинств и догматов, пока уста, по слову мудрости, не стали саядямы божественным чувством (Притч. 15,7), чтобы им (прибавлю к этому) и открываться благовремен-но, а язык не исполнился радостью, не стал органом божественного сладкопения, возбуждаемый славой, встав рано (Пс. 56,9) и трудясь, доколе не прилипнет к гортани; пока ноги мои не поставлены на камни (Пс. 39, 3), не стали как ноги оленей (Пс. 17, 34), и стопы мои не направлены по Богу (Пс. 118,133), ни вмале, ни вовсе не проливаясь, пока всякий член не сделался ору -дием правды (6,13), не отложил всякую мертвенность, поглощенную жизнью (2 Кор. 5,4) и уступившую место Духу? У кого не воспламеняют сердца чистые, огнем искушенные слова Божий, когда открываются ему Писания; кто не написал их трижды на широте сердца (Притч. 22, 21), чтобы иметь умХристов (1 Кор. 2, 16);

кто не входил в сокровенные от многих, невидимые и темные сокровищницы (Ис. 45,3), чтобы видеть их богатство и прийти в состояние обогащать других, духовное духовным соображая (1 Кор. 2,13); кто не видел еще, как должно, красоту Господню и не посещал храм Его, лучше же сказать, кто сам не сделался храмом Бога Живого, живым жилищем Христовым в духе; кто не познал сродства и различия между образами и действительностью, не отступил от первых и не приложился к последней, чтобы, избежав ветхости буквы,

('лово 3

71

работать в обновлении духа (Рим. 7,6) и перейти со-псршенно к благодати от закона, исполненного духовно > в измождении тела; кто опытно и умозрительно не | юследовал всех наименований и сил Христовых, как иысочайших и первых, так и низших и последних, при-11адл ежащих Христу по человечеству, именно же, что ()н — Бог, Сын, Образ, Слово, Премудрость, Истина, ( лет, Жизнь, Сила, Пара, Излияние (Прем. Сол. 7, 25), (Сияние, Творец, Царь, Глава, Закон, Путь, Дверь, Осно-инние, Камень, Бисер, Мир, Правда, Освящение, Избавление, Человек, Раб, Пастырь, Агнец, Архиерей, Жерт-iu. Рожденный прежде всякой твари (Кол. 1, 15), Первенец по воскресению из мертвых (18); кто без 1 юльзы слышит эти наименования и вещи, не входит в < )бщение со Словом и не постигает, в каком отношении, каждым из них Оно есть и именуется, кто не при-'шгал старания, и не учился постигать премудрость 1)ожию, тайную, сокровенную (1 Кор. 2,7); кто — еще младенец, питается молоком, не сопричтен к Израилю, I ie вписан в воинство Божие, не способен, как следует, п.чять на себя крест Христов; кто не стал, может быть, | шкаким еще почетным членом тела Христова —тот ужели охотно и с радостью примет, чтобы поставили с I 'о во главу полноты Христовой? По крайней мере я не даю на это решения и совета. Напротив, вижу здесь причины к самому сильному страху и самую крайнюю опас-i к >сть для создающего, и важность преуспевания, и пагубные последствия погрешения в деле. Пусть другой, I рассуждал я, кто многоопытен в мореходстве и торговле, плывет за товарами, переходит обширные моря, бо-

I )стся всегда с ветрами и волнами, многое, если удастся, i [риобретая и много бедствуя. А для меня, который держится суши, ведет неглубокую и легкую борозду жизни, i выгодами и морем раскланивается издали, приятнее /кить так, как могу, с небольшим и скудным куском хле-па, и влачить дни в безопасности и безмятежности, нежели для больших выгод подвергаться долговременной

II большой опасности. Для человека, поставленного

72

Григорий Богослов

высоко, и то уже потеря, если он не предпринимает большего, не распространяет доблестей своих на многих, но останавливается на малом числе людей и как бы большим светом освещает малый дом или юношеским всеоружием покрывает детское тело. А для человека малозначительного всего безопаснее нести малое бремя, не возбуждать смеха и не увеличивать опасности возложением на себя чего-либо не по силам. Ибо, как слышим, и башню строить прилично тому только, у кого есть, чем ее завершить (Лук. 14,28).

Итак, перед вами — оправдание моего бегства, и оправдание, может быть, не недостаточное. Это-то и удалило меня от вас, друзья и братья, правда, к прискорбию моему, а может быть, и вашему, однако же по необходимости, по крайней мере, как мне тогда представлялось. Возвратили же меня, во-первых, приверженность моя к вам и чувство вашей взаимной ко мне приверженности (ибо взаимное расположение всего более укрепляет любовь); а во-вторых, собственная моя забота, собственное мое дело — седины и немощь священных родителей, болезнующих более обо мне, нежели о летах своих, — этого Авраама Патриарха, драгоценной и рав-ноангельной для меня главы, и Сарры, духовно рождающей нас учением веры. Для них быть жезлом в старости и опорой в немощи — составляло первый данный мной обет, который и исполнял я по возможности, так что презирал и само любомудрие — это стяжание и имя всего для меня драгоценнейшее, или справедливее сказать, в том и оказал я свое любомудрие, чтобы не казаться любомудрствующим. Почему нестерпимо для меня стало — по одному поводу потерять весь труд и лишиться благословения, которое, как сказано об одном из ветхозаветных праведников, даже восхитил он, введя отца в обман снедью и накладными волосами, уловив доброе недобрым средством — через ухищрение. Итак, две причины моей уступчивости и кротости; и, может быть, ни малой нет несообразности в том, что против этих двух причин не устояли и поколебались прежние мои

I лево 3

73

I i.n суждения. Ибо думаю, что иногда также благовре-м ( 11 но — уступить над собой победу, как бывает время и л I я всякого другого дела; и лучше быть честно побежке 1111 ым, нежели одержать победу со вредом и незакон -I и I. В-третьихже (вот самая важная причина моего воз-гр.пцения! сказав о ней, умолчу уже о прочих), я Hi помнил о временах давних, и встретив одно древнее | к:1^ание, извлек из него наставление для себя в насто-я 11 юм обстоятельстве.

Ибо полагаю, что заключающееся в Писании не без iic;ii-i написано, и не одна куча слов и предметов, со-

• >| инная для развлечения слушающих, не какая-нибудь 111 жманка для слуха, служащая только к забаве. Такова | к.-ль баснословии и тех эллинов, которые, не слишком ;. I ботясь об истине, очаровывают слух и сердце изяще-

I том вымыслов и роскошью выражений. Но мы, тща-] слыю извлекающие духовный смысл из каждой черты

II буквы, нимало не согласны думать (это было бы и не-> 11раведливо), чтобы и самые малозначительные дея-1111Я без какой-либо цели были и писателями подробно ' шисаныидо этого времени сохранены на память. На-11 ротив, цель их — служить памятниками иуроками, как | удить в подобных, если встретятся, обстоятельствах, чтобы мы, следуя этим примерам, как некоторым пра-1ч 1лам и предначертанным образцам, могли одного из-| '(.тать, а другое избирать.

Какое же сказание, и в чем состоит наставление? \ 1 < )жет быть, не худо будет рассказать это для утвержде-11 ня многих. Бежал и Иона от лица Божия или, вернее i казать, думал убежать, но удержан был морем, бурей,

-кребием, чревом кита и трехдневным погребением, к < /горое послужило образом высшего таинства. Но Иона i южал, чтоб не идти книневитянам с печальной и нео-' > i >1кновенной вестью и чтобы впоследствии не оказать-< я лжецом, если город спасется через покаяние. Ибо не . пасение злочестивых огорчало его, но он стыдился ' ч>ггь служителем лжи и как бы ревновал о достовер-| к )сти пророчества, которая в нем могла подвергнутьс

74

Григорий Богослов

сомнению, потому что многие не способны проникать в глубину Божия домостроительства об этом. А как слышал я об этом от одного мудрого мужа, который не неприлично объяснял видимую несообразность сказания и способен был понять глубокий смысл пророка, — не такая причина сделала блаженного Иону беглецом, и укрывшегося на море привела в Иоппию, а из Иоппии вела в Фарсис. Невероятно, чтобы он, будучи пророком, не знал Божия намерения, то есть, что Бог, по Своей великой премудрости, по неиспытуемым судьбам, не-исследным и непостижным путям Своим, самой угрозой производил то, чтобы ниневитяне не потерпели предсказанного в угрозе. А если пророк знал это, то невероятно также, чтобы он не покорился Богу, благоугод-ным Ему образом устроившему спасение ниневитян. Думать же, что Иона надеялся укрыться в море и спастись бегством от великого ока Божия, было бы совершенно нелепо и невежественно; такая мысль была бы несправедлива не только о пророке, но и обо всяком другом человеке, имеющем разум и сколько-нибудь познавшем Бога и Его всепревосходящее могущество. Напротив, Иона, как говорит рассуждавший об этом муж, в чем и я убежден, лучше всякого другого знал и то, что будет следствием проповеди ниневитянам, и то, что он сам, замысливши бегство, хотя переменит место, но не убежит от Бога; как не избег бы и всякий другой, хотя бы укрылся в недрах земли, в глубинах моря, изобрел средство подняться на крыльях и летать по воздуху, снизошел в преисподнюю ада, или облекся густотой облака, или придумал другой возможный способ к утаиванию побега. Напротив, ежели Бог захочет кого остановить и удержать в руке Своей, то это всего неизбежнее, всего неодолимее. Он предускоряет быстрых, перехитряет хитрых, низлагает сильных, смиряет высоких, укрощает дерзновенных, подавляет всякую силу. Поэтому, конечно, знал крепкую рукуБожию Иона, который угрожал ею другим, и он не думал, что вовсе убежит от Бога. Это нимало не вероятно. Но поскольку Иона предвидел

< 'лово 3

75

i идсние Израиля и предчувствовал, что пророчествен-11.1 я благодать переходит к язычникам, то он уклоняется иг проповеди, медлит в исполнении повеления, и, оста-n 11 R сторожевую башню радости, что на еврейском зна-• 11 п- Иоппия, — то есть древнюю высоту и достоинство, i', i scpraeT сам себя в море скорби. Потому и обуревается, 11 спит, и терпит кораблекрушение, и пробуждается от < i ia, и подпадает жребию, и сознается в бегстве, и погружается в море, и поглощается китом, но не истребляется, а призывает там Бога, и (какое чудо!) подобно Христу но прошествии трех дней возвращается оттуда.

Но оставим об этом слово, в надежде, если даст Бог, i >бстоятельнее поговорить впоследствии. А теперь, что-niii речь возвратилась к своему предмету, остановлюсь 11;) той мысли и на том рассуждении, что для Ионы, может быть, и извинительно было, по изложенной выше 11 ричине, отрекаться от пророческого служения. Но осталось ли бы какое извинение и место к оправданию для меня, если бы стал я долее упорствовать и отказы-п.ггься от возлагаемого на меня (не знаю как назвать), ici'Koro или Тяжелого, но все же ига служения. Ибо еже-|и бы иной не спорил бы со мной о том (что одно и м < )жно в настоящем случае сказать как нечто твердое), что я весьма недостоин священнослужения перед Бо-

I (>м и что прежде надобно сделаться достойным церк-141, а потом уже алтаря, и прежде достойным алтаря, а i к )TOM уже — председательства; то другой, может быть, i ie освободил бы меня от обвинения в неповиновении.

II о страшны угрозы, ужасны наказания за неповинове-

III ie, равно как и за противное этому, если кто нимало иг смущается, не отказывается и не скрывается, как Саул, г. отцовском обозе (1 Цар. 10,2 2), как скоро слегка при -11 >i вают его к принятию начальства, но с готовностью, i, .i к за самое легкое и удобное дело, берется за то, в чем небезопасно переменять намерение и принятое поправлять новым.

Поэтому-то я долго боролся с мыслями, придумывая, кик поступить, и находясь между двумя страхами, из ко-

76

Григорий Богослов

торых один принуждал меня оставаться внизу, а другой — идти вверх. И после многих недоумений, склоняясь на ту и другую сторону, или, подобно струе, гонимой противоположными ветрами, текущей то туда, то сюда, наконец, уступил я сильнейшему; меня победил и увлек страх оказаться непокорным. И смотрите, как прямо и верно держусь я среди этих страхов, не домогаясь начальства неданного и не отвергая данного. Ибо первое означало бы дерзость, последнее же — непокорность, а то и другое вместе — невежество. Но я соблюдаю середину между слишком дерзновенными и между слишком боязливыми; я боязливее тех, которые хватаются за всякое начальство, и дерзновеннее тех, которые всякого избегают. Так я понимаю это дело, и выражусь еще яснее:

против страха быть начальником подаст, может быть, помощь закон благопокорности; потому что Бог по благости Своей вознаграждает веру и делает совершенным начальником того, кто на Него уповает и в Нем полагает все надежды. Но не знаю, кто будет помощником и какое слово внушит упование в случае непокорности. Ибо опасно, чтобы нам о вверяемых нашему попечению не услышать следующего: «души их от рук ваших взыщу (Иез. 3, 18). Как вы отказали Мне и не захотели быть вождями и начальниками народа Моего, так и Я откажу вам и не буду вашим царем. Как вы не послушали гласа Моего, но презрительно повернулись ко Мне спиной и не повиновались, так будет и вам; когда призовете Меня, не обращу внимания на молитву вашу и не услышу ее». Да не придет на нас такой приговор Праведного Судии, Которому воспеваеммилостъ, но вместе воспеваем, конечно, и су<3(Пс. 100,1)!

А я обращаюсь опять к истории, и рассматривая самых благоискусных мужей в древности, нахожу, что из тех, кого благодать избирала когда-либо в звание начальника или пророка, одни с готовностью следовали избранию, а другие медлили принимать дар; но ни те, ни другие не подвергались осуждению, как отрекавшиеся — за боязнь, так и изъявившие согласие — за рев-

< 'лово 3

77

11' )сть. Ибо одни устрашались важности служения, а ; ц 1угие повиновались по вере в Призывающего. Аарон 11: (ьявил готовность, а Моисей прекословил. С готовно-« I ью повиновался Исаия, а Иеремия страшился юнос-111 и не прежде отважился на звание пророка, как полу-'1НВ от Бога обещание и силу, превышающую возраст.

>'i ими размышлениями успокаиваю я сам себя, и душа моя понемногу уступает и смягчается, как железо; а в | к >мощники к этим размышлениям беру я время, и в < I )ветники — Божий оправдания, которым верил я всю л< i (знь свою. Поэтому не воспротивлюся, не отступлю I тзад (Ис. 50,5) (слова моего Владыки, не к начальство-ii.ii 1ию призываемого, но как овца ни заклание (Ис. 53,

') ведомого), даже склоняюсь и смиряюсь под крепкую I л'ку Божию и прошу извинить прежнюю мою леность 111 ienoKOpHoc-гь, если сколько-нибудь виновен я в этом. Я умолкал, но не всегда буду молчать; удалился не на-; 1< >лго, насколько было нужно, чтобы рассмотреть себя 11 доставить себе утешение в скорби, но теперь готов i;f вносить Его в собрании народном и славить в сонме < пгарейшин^Лс. 106,32). Если за одно должно осуждать,

|1 > за другое можно извинить.

Но к чему мне продолжать слово? Я с вами, пастыри 11 сопастыри! С тобой, святая паства, достойная Архи-

II истыря Христа! И ты, отец мой, совершенно победил и i II щчинил меня более по Христовым, нежели по мир-i ким законам. Видишь благопокорность; возврати бла-|| к-ловение. И сам руководствуй молитвами, путевод-| туй словом, утверждай духом. Благословение отца утверждает дамы детей (Сир. 3,9). О, если бы утвердиться мне и этому духовному дому, который избрал я но котором молюсь, чтобы он и для меня был упокое-

III ICM во веки веков, когда из здешней церкви препослан i '\ -ду к церкви тамошней — к торжеству первородных, ii.i писанных на небесах! Таково и столь справедливо мое моление!

Бог же мира, сотворивший обоих едино и возвра-111 нший нас друг другу, возводящий царей на престолы

78

Григорий Богослов

и воздвигающий с земли убогого, из низкого состояния возвышающий нищего, избравший Давида, раба Своего и взявший от стад овечьих того, кто был младшим и юнейшим из сынов Иессеевых, дающий слово благове-ствующим силой многой во исполнение Евангелия, Сам, пася пастырей и водя вождей, да поддерживает правую руку нашу, да путеводствует по воле Своей, и да при-имет со славой, чтобы и нам упасти паству Его благоразумно, а не со снарядами глупого пастуха (Зах. 11,15), — одно поставлено у древних в числе благословений, а другое в числе проклятий; Сам да даст силу и крепость народу Своему (Пс. 67, Зб), Сам да представит Себе паству славной и нескверной, достойной горнего двора, в обители веселящихся, во светлости святых, чтобы во храме Его все мы, и паства и пастыри, вместе могли вещать славу, во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому всякая слава во веки веков, аминь!

Слово 4

ПЕРВОЕ ОБЛИЧИТЕЛЬНОЕ НА ЦАРЯ ЮЛИАНА

Слушайте это, все народы; внимайте все, живущие во Вселенной (Пс. 48,2). Как бы с некоторого возвышения, далеко кругом видимого, всех призываю, ко всем обращая сильную и высокую проповедь. Внимайте народы, племена, языки, люди всякого рода, всякого возраста, — все, сколько есть теперь, и сколько будет на земле! И да прострется далее моя проповедь! Внимайте мне все небесные Силы, все Ангелы, которыми совершено истребление мучителя, низложен — не Сион, царьАм-моррейский, не Ог, царь Васанский (небольшие владетели, делавшие зло небольшой части Вселенной — Израилю), — но змий (Иез. 29, 3), отступник, великий ум (Ис. 10, 12), Ассирианин, общий всем враг и противник, и на земле, делавший много неистовств и угроз, и б высоту (Пс. 72,8) говоривший и замышлявший много неправды! Слушайте небеса, и внимайземля (Ис. 1.2)! И

( лево 4

79

мне теперь прилично возгласить одно с велеречивей-111 и м из Пророков Исаиею! В одном у нас отличие: Про-I )| ж призывает небо и землю в свидетели против отка-иншегося от Бога Израиля; а я призываю против м \-чителя, и отказавшегося, и падшего — падением дос-юнным нечестия. Внимай, если слышишь нас, и ты, ; iv'i на великого Констанция! Внимайте христолюбивые /(уши до него бывших царей! Особенно же да внемлет душа Констанция, которьш сам возрастал с наследием \ ['(истовым и, постепенно утверждая его, взрастил в такую силу, что стал через это именитее всех прежних 11,:1рей. Но (какое посрамление!) он впал в грех неведе-| шя, весьма недостойный его благочестия; сам не зная, п< )спитал христианам врага Христова; из всех дел свое-i < > человеколюбия оказал одну худую услугу тем, что спас и воцарил ко вреду спасенного и царствовавшего. Л потому, о если бы Констанция особенно обрадовало, как разрушение нечестия и восстановление прежнего ^благосостояния христиан, так и это слово!

А я принесу слово в дар Богу священнейший и чистей-| [ шй всякой бессловесной жертвы, принеся не по подражанию мерзким речам и суесловию, а еще более мерзким жертвам богоотступника, которых обилие и богатство i (>стояли в силе нечестия и в немудрой, скажу так, мудро-i -1-й; так как и вся сила и ученость века этого во тьме ходит 11 далека от света истины. Но если такова эта мудрость, в и ких бывает людях, такие приносит плоды, — как трава, скоро засыхает, как зеленеющий злак (Пс. Зб, 2) скоро i )падет и преходит вместе с породившими ее, которые i к )гибают с шумом и привлекают внимание более паде-| тем, нежели нечестием своим; то мне приносящему 11 ыне жертву хвалы и сжигающему бескровный дар сло-iu, кто составит такое зрелище, которое бы равнялось олагодарности! Какой язык будет так громозвучен, какя i •( )го желаю? Чей слух не уступит в ревности слову?

Благодарение же, воздаваемое посредством слова, не к )лько более всего свойственно Слову, Которое из всех других наименований преимущественно благоугожда-

80

Григорий Богослов

ется этим наименованием и нашей способностью именовать Его, но и тому' послужит приличным возмездием, когда за преступление против дара слова будет он наказан словом. Тогда как дар слова есть общее достояние всех словесных тварей, Юлиан, присваивая его себе, ненавидел в христианах, и хотя почитался даровитей-шим в слове, однако же о даре слова судил крайне неразумно. Во-первых, неразумно тем, что злонамеренно, по произволу, толковал наименование, будто бы эллинская словесность принадлежит язычеству, а не языку. Почему и запрещал нам образовываться в слове, как будто такое наше образование было похищением чужого добра. Но это значило то же, как если бы не разрешать нам и всех искусств, какие изобретены у греков, а присвоить их себе по тому же сходству наименования. Потом, неразумно он надеялся, будто бы скроется от нас, что не нас, которые очень презирают такую словесность, лишает он одного из первых благ, но сам страшится обличений в нечестии, предполагая, может быть, что сила обличения зависит от красоты слога, а не от разумения истины, и не от доказательств, от которых удержать нас также невозможно, как и сделать, чтобы мы, пока имеем язык, не исповедовали Бога. Ибо мы вместе с прочим и это, то есть слово, посвящаем Богу, как посвящаем тела, когда нужно и телесно бороться за истину. Поэтому дав такое повеление, хотя запретил он и говорить красноречиво, однако же не воспрепятствовал говорить истину. А таким образом и бессилие свое обличил, и не избег обличений в нечестии, если не подвергся еще большим за свою ошибку. Ибо само его запрещение пользоваться нам даром слова показывало, что он не полагался и на правоту своей веры, и на сам дар слова. Он походил на человека, который почитает себя сильнейшим из борцов и требует, чтобы все провозгласили его сильнейшим, а между тем отдал приказ, чтобы ни один сильный борец не смел бороться и не яв-

' Юлиану

Слово 4

81

лялся на поприще. Но это — доказательство робости, а | ie мужества! Венцы даются тем, которые боролись, а не тем. которые сидели вверху; тем, которые напрягали все силы, а не тем, которые лишены употребления большей части сил. Если же действительно боялся ты сойтись и вступить в битву; то этим самым признал над собой победу и без борьбы уступил верх тому, с кем из-:f;i того и препирался, чтобы не вступать в борьбу. Так i к )ступил наш мудрый царь и законодатель! И как будто для того, чтобы все испытало его мучительство и провозглашало его неразумие, в самом начале своего царствования он прежде всего употребил насилие против /(ара слова. Но нам прилично воздать благодарение Богу 11 за то, что сам этот дар получил свободу Нам особенно д< )лжно, как почтить Бога другими приношениями, не щадя ничего — ни денег, ни имущества, которые временны, и человеколюбием Божиим соблюдены от насилия, так преимущественно почтить словом — плодо-i юшением праведным и общим для всех, получивших милость. Недовольно говорить о даре слова; иначе, распространившись чрезмерно, преступим пределы времени и подадим мысль, что заботимся о чем-то ином, а не о том, для чего собрались.

И уже порывается и течет кторжествованию мое слово; оно облекается в веселье, как и все видимое; оно всех призывает к духовному ликованию — всех, кто постоянно пребывал в посте, в сетовании и в молитве, и днем и ночью просил избавления от окружающей скорби и надежное врачевание от зол находил в непосрамляющем уповании (Рим, 5,5), — всех, кто перенес великие боре-i шя и подвиги, кто выдержал многие и тяжкие удары этого времени, кто, по выражению апостола, был позори-гцеммиру иАнгелам и -человекам (1 Кор. 4,9), кто, хотя изнемогал телом, однако же остался непобедимым по духу, и все возмог о укрепляющем его Христе (Фил. 4, 13); всех, кто отложил все, что в мире служит греху, и мирскую власть; кгорасхищение имения срадостью при-ня/i (Евр. 10,34); кто неправедно был изгнан из собствен-

82

Григорий Богослов

ного, как говорится владения; кто некоторое время терпел разлуку или с мужем, или с женой, или с родителями, или с детьми, или какие есть еще наименования не столь близкого свойства, привязывающие нас клюдям, и кто в дар Христовой крови приносил страдания за Христа, так что ныне справедливо может о себе сказать и воспеть: посадил человека на главу нашу; мы воилли в огонь и воду, и ты вывел нас на свободу (Пс. 65,12).

Призываю к торжеству и другую часть людей, которые исповедуют Бога всяческих и держатся в том здравых понятий, но не постигают распоряжений Промысла, часто из горестных событий устраивающего лучшее и благостно призывающего к исправлению. Они по нищете души и по легкомыслию возгораются и воспламеняются помыслами, по гордости преследуются нечестивым (Пс. 9, 23), не могут сносить мира грешников (Пс. 72,3), как говорит Псалом, не ждут исполнения со-вета Божия (Пс. 105,13), и не соблюдают равнодушия до конца; однако же, будучи рабами одного настоящего и видимого, утверждаются в истине чудесами, подобными совершившимся ныне. Призываю и тех, кого приводит в изумление лицедейство и великое позорище мира этого, призываю словами Иса.У1и:жены, грядущие с позорища, придите (Ис. 27, 11), отвратив душевное око от внешних предметов, по которым оно блуждало, остановитесь и познайте, что Я — Бог, буду превознесен в народах, превознесен на земле (Пс. 45, 11),как всегда, во всех творимых Им знамениях и чудесах, так еще очевиднее в чудесах настоящих.

О, если бы составил часть нашего лика и тот собор', который прежде с нами вместе воспевал Богунеподдель-

' По объяснению Илии Критского, Св. Богослов имеет здесь в виду назианзских монахов, которые соблазнялись тем, что родитель его, по простоте сердца, подписался к ариан-скому исповеданию, а вследствие этого отделились от общения с назианзской Церковью и поставили у себя пресвитеров, рукоположенных посторонним епископом.

Слово 4

83

i iy-ю и чистую песнь, даже удостаивался некогда стоять i ю правую сторону и, как надеюсь, вскоре опять удостоится! Но не знаю, по какому побуждению, он вдруг изме-11яется, отделяется и (чему особенно дивлюсь) не приступает к общему веселью, но составляет (как, может быть, и сами дозволят мне выразиться) какой-то свой i (естройный и несогласный лик Сказать, каков и чей это лик, хотя и побуждает меня ревность, однако же останавливает вера. Удерживаемый надеждой, не произнесу ничего неприятного; ибо до сих пор щажу их, как собственные члены, и внимаю больше прежней любви, нежели настоящему отвращению. Для того поступаю великодушнее, чтобы чувствительнее укорить впоследствии.

Одну только часть, один род людей отлучаю от торжества. Хотя сам сокрушаюсь и скорблю, хотя проливаю слезы, когда, может быть, они и не внимают мне, хотя сетую о нечувствующих собственной погибели, что и делает раны их достойнейшими большего сожаления;

однако же отлучаю. Посеянные не на твердом и непоколебимом, но на сухом и бесплодном камне (таковы приступающие к слову легкомысленно и маловерные), потому что земля была неглубока (Матф. 13, 5), скоро прозябшие и готовые на все в угождение ближним, они впоследствии при слабой попытке лукавого искусить, при малом искушении и дуновении знойного ветра увяли и умерли. Но еще хуже этих последних, еще более достойны отлучения от торжества все те, которые нисколько не противились ни силе времени, ни увлекающим нас в пагубный плен от Восшедшего на высоту и Пленившего во спасение. Они оказались даже произвольно злыми и низкими, не сделав и малейшего противоборства, соблазнившись, когда не было им никакой скорби и никакого искушения ради слова, и (подлинно жалкие люди!) продали собственное свое спасение за временную корысть, за ненужную услугу или власть.

Поскольку же сказано, кто может и кто не может составлять наш лик, то очистим, по возможности, и тела