Часть 2.

веке следует видеть соединение «материй» и «формы».

«Материя» человека — его тело, «форма» — его душа.

Как «материя» тело есть возможность души. Но и

и душе должны быть налицо как высший элемент, так

и низшие. Высший элемент души — ум. Это последн

действительность, и возникает она из низших функций

души как из возможности.

Развив это учение о человеке, Аристотель перено-

сит его результаты — по аналогии — на бога. Так как

бог, по Аристотелю, — наивысшая действительность, то

бог есть ум. В этом уме необходимо различать актив-

ный и пассивный элементы. Активный элемент сказы-

вается, когда мысль есть мысль деятельная. Но высша

деятельность мысли, по Аристотелю, — деятельность со-

зерцания. Стало быть, будучи умом и высшей действи-

тельностью, ум бога есть ум, вечно созерцающий.

Что же он созерцает? Чтобы дать ответ на этот воп-

рос, Аристотель различает два вида деятельности. Че-

ловеческая деятельность может быть либо теоретиче-

ской, либо практической. Теоретическая направлена на

познание, практическая — на достижение целей, нахо-

дящихся вне самого деятеля и его деятельности.

По Аристотелю, мысль божественного перводвига-

теля есть мысль теоретическая. Если бы его мысль

Пыла практической, то она должна была бы полагать

свою цель не в себе, а в чем-то ином, внешнем. Та-

кая мысль не была бы мыслью самодовлеющей, она

была бы ограниченна.

Итак, бог, или перводвигатель, есть созерцающий

чистый ум.

Но если бог как высшая «форма» породил вечный

процесс движения, происходящий в мире, то получает-

ся, что деятельность бога направлена на нечто сущест-

вующее вне его. Если бы это было так, то в боге уже.

нельзя было бы видеть только ум, или чистый ум.

Дело в том, что, согласно учению Аристотеля, «мате-

рия» есть лишь возможность «формы». Но это значит:

для возникновения движения нет необходимости, чтобы

высшая «форма» оказывала на движение предметов ак-

тивное непосредственное воздействие. Достаточно, что-

бы высшая «форма» просто существовала сама

по себе, и «материя», уже в силу одного этого сущест-

вования, необходимо должна испытывать стремление

к реализации «формы» и потребность в этом. Именно

25

поэтому бог, как его понимает Аристотель, есть цель

мира и всего мирового процесса.

Дальнейшее определение природы бога Аристотель

выводит из того, что бог есть мысль. Качество и совер-

шенство мысли определяется качеством и совершенст-

вом ее предмета. Наиболее совершенная мысль должна

иметь и предмет наиболее совершенный. А так как, по

Аристотелю, самый совершенный предмет есть совер-

шенная мысль, то бог есть мышление о мышлении,

иначе — мышление, направленное на собственную дея-

тельность мышления. Итак, бог есть высшая, или чи-

стая, «форма»; действительность, к которой не приме-

шивается ничто материальное, никакая возможность;

чистое мышление, предмет которого — его собственна

деятельность.

Учение это — учение объективного идеализма и

вместе с тем теология. Принципиальная основа и сущ-

ность философии Аристотеля та же, что и у Платона.

У Платона высшее бытие — объективно существую-

щие бестелесные формы, или «идеи» («виды», «эйдо-

сы»). У Аристотеля высшее бытие — единая божест-

венная бестелесная «форма», «чистый», беспримесный

божественный ум, мыслящий собственную деятель-

ность мышления. Разница между объективным идеа-

лизмом Аристотеля и объективным идеализмом Пла-

тона в том, что учение Аристотеля — идеалистический

монизм, а учение Платона — идеалистический плюра-

лизм (идеальные субстанции мира — множество, или

иерархия, «идей»). Однако и у Платона эта иерархи

завершается наверху единой «идеей» блага. У Пло-

тина, основателя и одного из корифеев неоплатонизма,

она превратится в неизреченное «единое», источник

всяческого бытия, начало и конечную завершающую

цель всего мирового процесса. В сравнении с Плато-

ном объективный идеализм Аристотеля имеет более

рационалистический характер. Высшее бестелесное бы-

тие Платона — «идея» блага, представляющая идеа-

лизм Платона в этическом свете; высшее бестелесное

бытие Аристотеля — божественный ум. Бог Аристоте-

ля — как бы идеальный, величайший и совершенней-

ший философ, созерцающий свое познание и свое мыш-

ление чистый теоретик. Его стихия — умозрение. Та-

кое учение — это очень опосредствованное, «отдален-

ное», но несомненное отражение в познающей мысли

26

общественной основы, из которой и на которой оно

возникло. Основа эта — развитое античное рабовла-

дельческое общество, резкое отделение умственного

груда от физического, захват рабовладельцами права и

привилегии на умственный труд, отделение теории от

практики, созерцательный характер самой науки, пре-

обладание в ней умозрения и созерцательности над

экспериментом.

IV. МЕТАФИЗИКА АРИСТОТЕЛЯ

И ЕГО УЧЕНИЕ О ПРИРОДЕ.

ТЕЛЕОЛОГИЯ

Характер метафизики (онтологии) Аристотеля, его

философского учения о бытии отразился во всем его

учении о природе: на его космологическом и физиче-

ском учении. Однако при наличии явной и даже очень

тесной связи между ними идеалистическая основа ска-

зывается в физике и в философии природы Аристотел

(в его «натурфилософии») не столь непосредственной

сильно, как в его онтологии. Обстоятельство это прони-

цательно подметил В. И. Ленин — как раз по поводу

учения Аристотеля о боге как о чистой «форме» и уме.

«Идеализм Аристотеля Гегель видит, — писал В. И. Ле-

нин,— в его идее бога. ((Конечно, эта— идеализм, но

он объективнее и отдаленнее, общее, чем идеализм

Платона, а потому в натурфилософии чаще = матери-

ализму.))» 1

Как ученый Аристотель разработал основы своей

физики, опираясь на хорошо ему известную древнюю

традицию греческой физики, в том числе на резуль-

таты физики Эмпедокла, на его учение о четырех эле-

ментах. У Анаксагора он мог почерпнуть естественно-

научное объяснение явлений природы, в том числе

натмений Солнца и Луны, но общий дух физики Ана-

ксагора, вполне механистический, враждебный пред-

ставлениям о целесообразности в природе, должен был

остаться для Аристотеля чуждым и неприемлемым.

Физику Аристотель понимает как учение о бытии

материальном и подвижном. Оба эти свойства Аристо-

тель сводит к единству, так как, по его учению, мате-

риальный предмет есть предмет подвижный, а движу-

щееся не может не быть движущимся предметом, т. е.

чем-то материальным.

1 В. И. Ленин. Пони. собр. соч., т. 29, стр. 255.

27

Аристотель развивает специальный анализ поняти

о движущемся. Анализ показывает, что понятие о дви-

жущемся подразумевает: 1) понятие о самом движе-

нии и 2) понятие о находящемся в движении, или дви-

жущемся. Как это было сделано им при определении

видов причин, Аристотель и в своем учении о движе-

нии принимает во внимание все добытое по этому воп-

росу его предшественниками — людьми повседневного

опыта и философами. И те и другие показали, что

возможны только четыре вида движения: 1) увеличе-

ние (и уменьшение); 2) качественное изменение, или

превращение; 3) возникновение и уничтожение и

4) движение как перемещение в пространстве.

Подобно тому как при исследовании видов причин

был поставлен вопрос о причинах, сводимых и несводи-

мых друг к другу, так и при исследовании проблемы

движения Аристотель задается вопросом, какой из

четырех видов движения главный, несводимый к ос-

тальным. Таково, согласно Аристотелю, движение

в пространстве: именно оно — условие всех остальных

видов движения. Например, увеличение означает, что

к предмету приближается и с ним соединяется какое-то

другое вещество; преобразуясь, оно становится веще-

ством увеличивающегося предмета. И точно так же

уменьшение предмета означает, что от него удаляется,

перемещаясь в пространстве, какая-то часть его ве-

щества; преобразуясь, она становится веществом дру-

гого предмета. Стало быть, и увеличение и уменьшение

предполагают в качестве необходимого условия пере-

мещение в пространстве.

Но то же самое приходится сказать и относительно

превращения, или качественного изменения. Если

в предмете изменяются его качества, то причиной из-

менения, или превращения, может быть, по убеждению

Аристотеля, только соединение изменяющегося пред-

мета с тем предметом, который производит в нем из-

менение. Но условием соединения может быть только

сближение, а сближение означает движение в прост-

ранстве.

Наконец, движение в пространстве есть также усло-

вие и третьего вида движения — возникновения и унич-

тожения. Продолжая развивать мысль Эмпедокла и

Анаксагора, Аристотель разъясняет, что в точном и

строгом смысле слова ни возникновение, ни уничтоже-

28

ние возможны: «форма» вечна, не может возникать,

и точно так же «материя» не возникает и никуда не

может исчезнуть. То, что люди не точно называют воз-

никновением и уничтожением, есть лишь изменение,

или переход, одних определенных свойств в другие.

От качественного изменения, или превращения, этот

переход отличается только одним: при качественном

изменении изменяются и превращаются случайные свой-

ства; напротив, при возникновении и уничтожении

превращаются свойства родовые и видовые. Но это и

значит, что условием возникновения и уничтожени

является движение в пространстве.

Так доказывается, что основной вид движения —

перемещение тел в пространстве, или пространствен-

ное движение. Тезис этот доказывается у Аристотел

и другим способом. Из всех видов движения только

движение в пространстве, продолжаясь в вечность, мо-

жет оставаться непрерывным. Но как раз таким и

должен быть, по Аристотелю, основной вид движения.

Так как первая причина есть бытие вечное и единое,

то и движение, источником которого является перво-

причина, должно быть непрерывным. Однако именно

этого свойства, доказывает Аристотель, не может иметь

качественное изменение. Такое изменение всегда есть

переход данного качества в иное. В момент, когда пе-

реход этот произошел, процесс перехода оказываетс

уже завершенным, т. е. процесс этот прерывается, ут-

рачивает свойство непрерывности. И дело, по Аристо-

телю, ничуть не меняется оттого, что за одним перехо-

дом данного качества в иное может последовать пере-

ход этого нового качества в иное или даже последовать

множество таких, все новых, переходов. Всякий новый

переход будет и новым процессом, и даже неопреде-

ленно долго длящаяся смена качеств остается все же

прерывистой, постоянно вновь и вновь прерывающейс

сменой отдельных процессов.

Увеличение и уменьшение и равным образом воз-

никновение и уничтожение также представляют собой,

как было показано, процессы качественного изменения;

каждый из них — процесс завершающийся и прерыва-

ющий начавшееся движение. В то же время в мире су-

ществует вечное и непрерывное движение. Так как та-

ким движением не может быть качественное измене-

29

ние, или превращение, то основным мировым движе-

нием может быть только движение в пространстве.

Этим результатом Аристотель не ограничивается. Он

исследует само движение в пространстве, выясняет его

виды. Этих видов, согласно его анализу, всего три. Дви-

жение в пространстве может быть: 1) круговым, 2) пря-

молинейным и 3) сочетанием движения прямолиней-

ною с круговым. В отношении каждого вида надлежит

выяснить, может ли он быть непрерывным.

Так как третий из этих видов движения смешан-

ный, т. е. составленный из кругового и прямолиней-

ного, то решение вопроса о том, может ли он быть не-

прерывным, зависит, очевидно, от того, могут ли быть

непрерывными, каждое в отдельности, движения кру-

говое и прямолинейное.

Из посылок своей космологии, или астрономиче-

ского учения, Аристотель выводит, что прямолинейное

движение не может быть непрерывным. По Аристоте-

лю, мир имеет форму шара, радиус которого — вели-

чина конечная. Поэтому если бы основным движением

в мире было движение прямолинейное, то такое дви-

жение, дойдя до предела мирового целого, или миро-

вого шара, необходимо должно было бы прекратиться.

Не исключено, разумеется, предположение, что, дойд

до крайнего предела мировой сферы или неба непод-

вижных звезд, прямолинейное движение могло бы пой-

ти в обратном направлении, затем, по достижении пе-

риферии, вновь перейти в обратное и т. д. до бесконеч-

ности. Такое движение, разумеется, было бы бесконеч-

ным, но непрерывным оно все же не было бы: ведь

перед каждым новым поворотом прежнее движение бу-

дет заканчиваться и будет после поворота начинатьс

уже как новое движение.

Теперь остается исследовать движение круговое.

Согласно воззрению Аристотеля, оно самый совершен-

ный из всех видов движения. Во-первых, круговое дви-

жение может быть не только вечным, но и непрерыв-

ным. Во-вторых, если некоторое целое движется кру-

говым движением, то, находясь в таком движении, оно

одновременно может оставаться и неподвижным. Как

раз это имеет место, по Аристотелю, в нашей Вселен-

ной: шаровидная Вселенная движется вечным круго-

вым движением вокруг своего центра. Несмотря на то

что все части мирового шара, кроме точки его центра,

30

находятся в движении во все бесконечное время этого

движения, пространство, занимаемое миром, остаетс

одним и тем же. В-третьих, круговое движение может

быть равномерным. Для прямолинейного движени

свойство это, согласно физике Аристотеля, невозможно:

если движение предмета прямолинейное, то, чем более

приближается предмет к естественному месту своего

движения, тем более быстрым становится само его

движение. При этом Аристотель ссылается на данные

наблюдений, которые показывают, что всякое тело,

брошенное кверху, падает на землю, и притом сначала

движение его падения медленное, но затем все убыст-

ряется по мере его приближения к земле.

Учение Аристотеля о движении в пространстве как

об основном из четырех видов движения не привело

Аристотеля к сближению с атомистическими матери-

алистами. Левкипп и Демокрит, как известно, полага-

ли, что в основе всех воспринимаемых нашими чувст-

вами качеств тел лежат пространственные формы и

пространственные конфигурации движущихся в пусто-

те атомов. Теория эта исключала возможность качест-

венного превращения одних свойств в другие. Она про-

возглашала эти превращения результатом недостаточ-

ной проницательности наших ощущений и чувств, не

«доходящих» до созерцания атомов с их единственно

объективными различиями по фигуре, по положению

в пространстве и по порядку друг относительно друга.

Для Аристотеля это воззрение было неприемлемо.

Несмотря на исключительную роль, какую в космоло-

гии Аристотеля играет пространственное движение, фи-

зика Аристотеля в своей основе остается не количест-

венной, а качественной. Аристотель утверждает реаль-

ность качественных различий и качественного превра-

щения одних физических элементов в другие. В срав-

нении с атомистами и элеатами Аристотель больше

доверяет той картине мира, которую рисуют наши чув-

ства. Наши чувства показывают — и нет основания,

думает автор «Метафизики», не доверять им,— что

и результате изменения тел в них возникают новые

качества, которые не могут порождаться вследствие

одного лишь перемещения их частиц в пространстве.

Когда, например, нагретая вода превращается в пар,

она увеличивается в объеме. Если бы пар был тем же

телом, что и вода, то такое превращение было бы не-

31

возможно. Кто отрицает возможность качественных

превращений, тот не может объяснить повсюду и всег-

да наблюдаемого влияния, какое предметы оказывают

друг на друга. Одно лишь нахождение в пространстве

одних тел вблизи других само по себе не способна

объяснить происходящего между ними взаимодействия.

Высказывалась гипотеза, будто предметы пористы,

или сквозисты, и будто потоки частиц могут поэтому,

направляясь из пор одного тела, проникнуть в поры

другого тела. Однако указанное затруднение этой ги-

потезой не устраняется: в гипотезе о существовании

пор частицы мыслятся только как находящиеся друг

подле друга, так же как ранее предполагалось, что взаи-

модействующие тела находятся вблизи Друг от друга.

Невозможность вывести реальный факт взаимодейст-

вия из рядоположности тел и частиц в пространстве

остается в силе в обоих случаях.

Физическим теориям атомистов и элеатов Аристо-

тель противопоставляет свою, основы которой опира-

ются на его метафизику, на его учение о возможности

и действительности. «Материя», по Аристотелю, воз-

можность «формы»: в самой природе «материи» ко-

ренится возможность принять «форму», стать «фор-

мой», измениться в «форму». Изменение не результат

внешнего положения тел (или их частиц) в простран-

стве.

* * *

Во всей метафизике, космологии и физике Аристо-

теля господствует мысль о целесообразности природы

и всего мирового процесса. Так, космология Аристо-

теля ярко телеологическая. В этом отношении она пол-

ная противоположность враждебной телеологическо-

му воззрению космологии атомистов и Анаксагора.

Телеологическое воззрение сложилось у Аристотел

частью под влиянием телеологии Платона, частью же

в результате перенесения — по аналогии — на весь

мир в целом наблюдений, сделанных Аристотелем при

исследовании частных классов явлений и предметов

природы, в которой факты целесообразности строени

органических существ встречаются на каждом шагу.

Основными фактами, на которые при этом опиралс

Аристотель, были факты из жизни животных: про-

цессы рождения организмов из семени, целесообразное

действие инстинктов, целесообразная структура орга-

32

низмов, а также целесообразные функции человеческой

души. Учение Аристотеля о душе сыграло особенно

значительную роль в формировании и обосновании те-

леологии Аристотеля и в расширении ее до универ-

сального космологического принципа1. Аристотель мог

перенести результат изучения целесообразных функций

души на мир в целом тем более легко, что для пего оду-

шевление не ограничивается областью душевной жиз-

ни человека: он распространяет принцип одушевлени

не только на весь животный мир, но и на весь мир не-

бесных тел. Одушевление превращается у него в об-

щий космологический принцип. Если уж отдельные

предметы природы обнаруживают в своем сущест-

иовании и целесообразность и разумность, то, по

убеждению Аристотеля, не может не быть целесо-

образным и целое мира. Больше того, Аристотелю

прямо-таки невероятным представляется, чтобы в от-

дельных предметах могли возникнуть целесообразность

и разумность, если этими свойствами не обладает мир

как целое.

Уже онтологические предпосылки Аристотеля вну-

шали ему идею о целесообразном строе Вселенной, так

кик, согласно Аристотелю, вещество, будучи возможно-

стью, стремится к своей «форме». Осуществление это-

го стремления и есть цель движения.

Телеология Аристотеля предполагает не только це-

лесообразный характер мирового процесса, она также

предполагает и единство его цели. Обосновывается это

единство идеями космологии и теологии. Единый бог —

источник и причина движения. Хотя он сам по себе

неподвижен и непосредственно соприкасается только

с крайней, последней сферой мира, он все же в резуль-

тате такого прикосновения сообщает этой сфере равно-

мерное и вечное круговое движение. Движение это по-

следовательно передается от нее через посредствую-

щие сферы планет все дальше и дальше по направле-

нию к центру. Хотя в центре оно не столь совершенно,

как на окружности, тем не менее движение это как

единое движение охватывает весь мировой строй.

А так как перводвигатель мира есть вместе и причина

движения, и его цель, то и весь мировой процесс на-

правлен к единой цели.

1 Рассмотрение учения Аристотеля о душе см. ниже,

Аристотель, т. 1

33

Телеология Аристотеля объективная. В этом но-

визна понятия о телеологии, достигнутая Аристотелем

в сравнении с его предшественниками — Сократом и

Платоном. У Сократа (каким его по крайней мере изо-

бражает Платон) был замысел объективной телеологии,

поскольку он рассматривал мир как целемерное обра-

зование. Этим объясняется его полемика с Анаксаго-

ром. Однако в реализации этого замысла Сократ схо-

дит с пути объективной телеологии и зачастую рас-

сматривает исключительно субъективную телеологию:

целесообразную деятельность ремесленников и худож-

ников. Более того, согласно представлениям Сократа,

окружающие человека предметы имеют ту или иную

природу только потому, что, обладая этой природой,

они могут быть полезны человеку. У Платона еще яс-

нее, чем у Сократа, выступает замысел объективной те-

леологии, но и Платон, как Сократ, сбивается на путь

субъективного толкования целесообразности. Только

у Аристотеля телеология впервые становится последо-

вательно объективной. Согласно Аристотелю, способ-

ность предмета быть полезным (или вредным) для че-

ловека по отношению к самим этим предметам есть

нечто случайное и внешнее. Предметы обладают не дан-

ной или предписанной им извне целью, но сами в са-

мих себе объективно имеют цель. Состоит она в реали-

зации, или осуществлении, «формы», понятия, крою-

щегося в них самих.

Аристотель отрицает сознательный характер целе-

сообразности, действующей в природе. У Платона но-

сительницей сознательного целесообразного начала

была «душа мира», правящая всем мировым процессом.

Напротив, по мысли Аристотеля, целесообразное твор-

чество природа осуществляет бессознательно. О воз-

можности такой бессознательной целесообразности го-

ворят, как указывает Аристотель, факты человеческого

искусства. Художник может творить бессознательно и

когда мыслит, и когда оформляет свой материал в не-

кий образ. Цель его при этом осуществляется бессоз-

нательно, несмотря на то что творец произведения ис-

кусства и «материя», в которой осуществляется его

творчество, отделены друг от друга. Для природы та-

кое бессознательное творчество облегчается тем, что

природа существует не вне своего творения, а в нем

самом.

34

В качестве целесообразно действующей природа бо-

жественна. Однако, осуществляя свою цель в своем ма-

териале, она не сознает самой цели. Поэтому, кто ви-

дит в боге разумного творца, тот может считать при-

роду не божественной в строгом смысле понятия, а

только «демонической».

V. ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ.

НАУКА, ИСКУССТВО И ОПЫТ

Учение Аристотеля о знании опирается на eго он-

тологию и по своему непосредственному предмету

есть теория науки. Аристотель отличает научное зна-

ние и от искусства, и от опыта, и от мнения. По сво-

ему предмету научное знание есть знание о бытии.

В отличие от знания предмет искусства — произведение

вещей при помощи способности, определенной к дей-

ствию. Поэтому сфера искусства — практика и произ-

водство; сфера же знания — созерцание предмета, тео-

рия, умозрение. И все же у науки есть общее с искусст-

вом: как и искусство, знание способно быть сообщае-

мым посредством обучения. Поэтому искусство есть

знание в большей мере, чем опыт («Метафизика» I 1,

981 Ь 7-9).

Знание отличается также и от простого опыта.

И для знания, и для искусства опыт — их начало или

исходная точка («Метафизика» I 1, 981 а 2 и сл.; «Вто-

рая аналитика» II 19, 100 а 6). Однако в отличие от

знания предметом опыта могут быть только факты,

рассматриваемые как единичные. Основание опыта —

в ощущении, в памяти и в привычке.

Но знание не тождественно с ощущением. Правда,

всякое знание начинается с ощущения. Если нет со-

ответствующего предмету ощущения, то нет и соот-

ветствующего ему достоверного знания. Но предмет

ощущения, чувственного восприятия — единичное и

привходящее (случайное). Предмет же знания — об-

щее и необходимое.

Отличается знание и от мнения. То, что дает мне-

ние, основывается на всего лишь вероятном. Не та-

ково знание. Научное знание, как и мнение, выражает-

ся в суждении; оно принимается в качестве истинного,

лишь когда в познающем возникло убеждение в его

достоверности. Но если суждение оправдано как до-

стоверное знание, то нельзя указать, на каких основа-

2* 35

ниях оно могло бы оказаться опровергнутым или хот

бы измененным. Напротив, по отношению к мнению

или к вере всегда возможны иное мнение и друга

вера. Более того. Мнение может быть и ложным и ис-

стинным, убеждение в нем никоим образом не может

быть «незыблемым», в то время как знание — прочна

и незыблемая истина.

Рассматривая отношение знания к своему пред-

мету, Аристотель твердо убежден, что существование

предмета предшествует существованию знания. Это та

материалистическая или по меньшей мере объективно-

идеалистическая точка зрения, которую, читая и конс-

пектируя «Метафизику» Аристотеля, отметил В. И. Ле-

нин: «Прелестно! Нет сомнений в реальности внеш-

него мира»1. Утверждая, что предмет предшествует

познанию, которое человек может иметь об этом пред-

мете, Аристотель доказывает, что в этом смысле отно-

шение знания к предмету то же, что и отношение

ощущения к предмету. Из того, что у ощущающего че-

ловека временно отсутствуют зрительные ощущения,

никак не следует, будто свойства, воспринимаемые

людьми посредством зрения, отсутствуют в самом

предмете. В момент, когда человеку вернется способ-

ность зрения, то, что он в предмете увидит, будет не-

обходимо относиться к области видимого. Начина

с этого момента уже нет смысла спрашивать, что чему

предшествует: видимое или ощущение видения: оба

они одновременны, соотносительны.

Таково же отношение знания к своему предмету.

Поскольку познание направлено во времени к пости-

жению своего предмета, этот предмет предшествует по-

знанию, а познание зависит от своего предмета. В этом

смысле отношение между ними однозначно, необра-

тимо. Но если знание рассматривается как уже возник-

шее, как уже осуществляющееся, как уже отнесенное

к своему предмету, то предмет и знание о нем состав-

ляют нераздельное целое. Правда, в этом целом мож-

но — посредством абстракции — выделить оба его эле-

мента — предмет знания и знание предмета, но все же

единство обоих не теряет от этого своей реальности.

Предмет, рассматриваемый сам по себе, есть только

возможный предмет знания. Если бы он остался толь-

В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 327.

36

ко возможным, знание не могло бы возникнуть. Но

с того момента, как он становится объектом созерца-

ния, и он, и знание его разом становятся действитель-

ностью, они уже составляют единство. Отсюда Аристо-

тель заключает, что знание есть род обладания, т. е.

способ бытия специфического рода.

Как специфический род бытия знание, наука отли-

чаются, согласно Аристотелю, тремя основными чер-

тами: 1) доказательностью — всеобщностью и необхо-

димостью; 2) способностью объяснения и 3) сочета-

нием единства с наличием степеней подчинения.

Первая черта науки — ее доказательность. По оп-

ределению самого Аристотеля, наука есть вид бытия,

способный доказывать. Само же доказательство мо-

жет быть доказательством только о том, что не может

происходить иначе. Оно состоит в получении заклю-

чения из начал истинных и необходимых, относящих-

ся к предмету доказательства. Доказательство невоз-

можно ни о случайном бытии, ни о том, что возникает

и разрушается, но лишь об общем. Если же общего

нет налицо, то предмет доказательства — по крайней

мере то, что случается часто. Пример — затмение Луны.

Как затмение, оно всякий раз происходит одним и тем

же способом. И хотя оно не происходит всегда, оно по

крайней мере есть один из частных случаев общего

рода.

Из текстов Аристотеля видно, что общее сливаетс

у него с необходимым и что необходимость может быть

и в том, что встречается только часто и отнюдь не по-

стоянно. Этим не исключается наивысшая ценность,

какую для знания представляет безусловное постоянство

явления, такое, как, например, движение неба. Научное

знание об общем налицо, если мы знаем суть быти

пещи: имеется знание о каждой вещи, если мы знаем

суть ее бытия («Метафизика» VII 6, 1031 b 6).

Научное предложение характеризуется, таким об-

разом, необходимостью своего содержания и всеобщно-

стью своего применения. Правда, в отдельных случаях

рассматриваются и могут рассматриваться также еди-

ничные сущности (субстанции), по наука в целом сла-

гается и состоит из общих предложений.

Способность науки к определению сущности и все-

общность применения формулируемых ею предложе-

ний обусловливают объяснительный характер знания.

37

Задача научного знания состоит, во-первых, в фикси-

ровании некоего состояния, или факта; во-вторых,

в выяснении причины. Знание предполагает, что из-

вестна причина, в силу которой вещь не только суще-

ствует, но и не может существовать иначе, чем- как

она существует («Вторая аналитика» I 2). В-третьих,

знание есть исследование сущности факта. В плане

бытия необходимая причина может быть только сущ-

ностью вещи. В плане познания или в логическом плане

она может быть лишь началом (принципом) в отно-

шении к логическим следствиям. Собственно, доказа-

тельство и есть познание этой причины. Логическое

объяснение посредством понятий обосновывает право

на познание даже случайностей: согласно Аристо-

телю, существует не только случайность в тесном

смысле (как, например, для человека случайно то,

что у него светлые или темные волосы), но также и

то, что, по Аристотелю, составляет «существенное»

случайное (привходящее). Таковы свойства, которые

не составляют сущности человека непосредственно, но

которые происходят из этой его сущности. Объяснить

эти свойства — значит доказать при помощи логическо-

го выведения, каким образом они из нее происходят.

Наконец, в-четвертых, знание есть исследование усло-

вий, от которых зависит существование или несуще-

ствование факта.

Рассматриваемый в целом процесс знания ведет от

вещей, познаваемых «через свое отношение к нам»,

стало быть, от понятий, первых для нас, к понятиям,

которые являются первыми сами по себе. Такое сведе-

ние (редукция) необходимо стремится к достижению

начал, недоказуемых положений: то, что не имеет кон-

ца («беспредельное»), не может стать предметом науч-

ного познания. В конечном счете редукция приводит

к «непосредственным» положениям. Такие положени

прямо постигаются умом, не доказываются.

Относительно начала знания «не может быть ни

науки, ни искусства, ни рассудительности, ибо предмет

достоверного знания требует доказательств» («Нико-

махова этика» VI 6, 1140 b 34—35). В той же мере,

в какой непосредственные начала науки все же состав-

ляют предмет знания, знание это уже недоказательное

(«Вторая Аналитика» I 3, 72 b 20 сл.).

38

Третья черта знания — его единство в сочетании

с подчинением одних знаний другим. Единство науки

означает прежде всего, что различные предметы зна-

ния входят в один и тот же род. Далее, это единство

обусловливается тем, что различные предметы могут

относиться все к одному и тому же предмету и быть,

таким образом, в одинаковом к нему отношении. Имен-

но таково единство, в каком все науки находятся от-

носительно первой науки — науки о бытии как тако-

вом. «Бытие» здесь — общий предмет и основа ана-

логии, которая связывает в единство различные его

роды. Поэтому в каком-то смысле возможно сведение

одних наук к другим. В этом смысле существует ие-

рархия наук и возможна их классификация, сводяща

науки в некоторую систему и в некоторое единство.

Наука не простая сумма совершенно разнородных зна-

ний. Чем выше стоит наука на ступеньках иерархии,

тем точнее доступное ей знание, тем больше в ней цен-

ности. Согласно Аристотелю, наука, дающая одновре-

менно и знание того, что что-нибудь есть, и знание

того, почему оно есть, а не отдельно знание того, что

оно есть, более точная и высшая, чем наука, дающа

знание лишь того, почему что-нибудь есть. И точно

так же науки, возвышающиеся до абстракций над не-

посредственной чувственной основой, выше наук,

имеющих дело с этой основой. Поэтому, например,

арифметика выше (в глазах Аристотеля), чем гармо-

ния. Наконец, наука, исходящая из меньшего числа

начал, точнее и выше, чем наука, требующая допол-

нительных начал. В этом смысле арифметика, по Ари-

стотелю, выше геометрии: единица — предмет ариф-

метики — сущность без положения в пространстве, а

точка — предмет геометрии — сущность, имеющая по-

ложение в пространстве.

VI. КЛАССИФИКАЦИЯ НАУК

Всеми этими соображениями подготовляется у Ари-

стотеля решение вопроса о классификации наук. Это-

му вопросу посвящены исследования Аристотеля не

только в «Метафизике» (VI 1), но также в «Топике»

(VI 6; VIII 1) и в «Никомаховой этике» (VI 2; 3—5).

Наибольшее достоинство и наивысшее положение

Аристотель отводит наукам «теоретическим» («созер-

39

цательным»). Науки эти дают знание начал и причин

и потому «согласны с философией». Единственная цель

теоретических наук — знание само по себе, искомое не

ради какой-либо практической цели. Однако, будучи

отрешенными от практической корысти, теоретические

науки составляют условие наук «практических». Пред-

мет этих наук — «практика», деятельность того, кто

действует. Теоретические науки обусловливают пра-

вильное руководство деятельностью. В свою очередь,

практическая деятельность, правильно руководимая, —

условие совершенного производства или творчества.

«Творчество» — предмет наук «творческих» («поэтиче-

ских»). Творчество в широком смысле — порождение

произведения, внешнего по отношению к производя-

щему.

И в «практических», и в «творческих» науках по-

знание идет от следствия к началу.

При движении по лестнице этого восхождения Ари-

стотель вынужден был бороться с трудностью, которую

для него создавало противоречие между его собствен-

ной высокой оценкой научной абстракции, принципа

формализации знания и его стремлением преодолеть

абстрактность и формализм специфически платоновской

теории «форм» («идей»). В результате этой борьбы и

этого противоречия Аристотель в ряде случаев колеб-

лется в оценке математического идеала формализации,

проявляющегося в разработке некоторых наук. Он од-

новременно ведет энергичную борьбу против Платона

и академиков {Спевсиппа и Ксенократа), и сам обна-

руживает тенденцию рационалистического матема-

тизма и формализации в сравнительном рассмотрении

систематического места этих наук. Колебания эти ясно

выступают в характеристиках отношения, например,

между гармонией и физикой, а также между математи-

кой и физикой. Гармония одновременно и математиче-

ская наука, и ветвь физики, изучающая определенный

круг явлений природы. В математике формализаци

изучаемых ею предметов гораздо значительнее, чем

в физике. Наиболее простое есть вместе с тем наиболее

формальное и наиболее истинное. Со всех этих точек

зрения математика должна была бы занять в класси-

фикации Аристотеля место более высокое, чем физика.

Но в то же время, согласно убеждению самого Аристо-

теля, физика обладает важным преимуществом сравни-

40

тельно с математикой: хотя предмет математики более

простой и гораздо более абстрактный сравнительно

с предметом физики, зато он менее реален, точнее го-

иоря, его реальность опосредствована более высокой

степенью абстракции. Наоборот, предмет физики более

сложен, в нем к бытию присоединяется движение, но

предмет этот реален в более непосредственном смысле.

Борьба с Платоном была для Аристотеля борьбой не

только против Платона, который противостоял ему из-

вне, но также против платонизма, остававшегося в нем

самом. Абстрактный математизм теории «форм»

(«идей») Платона не был преодолен Аристотелем пол-

иостью. В метафизике, в классификации наук и зна-

ний, разработанной самим Аристотелем, над всем гла-

венствует чистая и бестелесная, вне физического мира

пребывающая «форма» (бог, неподвижный перводвига-

тель). Несмотря на свою бестелесность и беспримес-

ность, она рассматривается одновременно и как самое

простое бытие, и как бытие, наиболее реальное, как

чистая действительность. Ряд помещенных ниже ее

«форм» есть ряд нисходящий, именно вследствие все

более увеличивающегося количества «материи», кото-

рая присоединяется к этим «формам».

В метафизике Аристотеля иерархия, или класси-

фикация, наук соответствует иерархии «форм» бытия.

Место каждой науки в этой классификации опреде-

ляется близостью ее предмета к «чистой форме», т. е.

степенью «формальности» ее предмета. Наивысший

предмет метафизики Аристотеля — сущность, созерца-

тельно постигаемая лишь умом, мышлением о мыш-

лении.

VII. МЕТАФИЗИКА И КАТЕГОРИИ

Все предстоящее чувствам и мышлению указывает,

но Аристотелю, на проблему бытия1. Но метафизика —

"первая философия», как ее называет Аристотель,—

исследует не отдельные области бытия, а начало и при-

чины всего сущего, поскольку оно берется как сущее

(«Метафизика» VI 1, 1025 Ь 1—2). Наиболее полное

1 См. об этом соображения В. Татаркевича. W. Tatar-

kiewicz. Die Disposition der aristotelischen Prinzipien. Marburg,

1910, S. 63.

41

знание вещи достигается, по Аристотелю, тогда, когда

знают, в чем сущность этой вещи. Сущность — «первое

во всех смыслах: и по определению, и по познанию, и

по времени» («Метафизика» VII 1, 1028 а 32—33).

Вопрос о сущности — древнейшая и постоянная проб-

лема философии. «Вопрос, который издревле ста-

вился и ныне и постоянно ставится и доставляет за-

труднения,— вопрос о том, что такое сущее,— это во-

прос о том, что такое сущность» («Метафизика» VII 1,

1028 b 2—4). Однако всеобъемлющее рассмотрение

проблемы сущего и сущности выдвигает вопрос, каким

должен быть первоначальный вводящий в науку под-

ход к этой проблеме. Ответ на этот вопрос Аристотель

пытался дать в своем учении о категориях. Это, по

верному выражению В. Татаркевича, «первый слой

философских исследований» 1. «Категории» — основ-

ные роды, или разряды, бытия и соответственно ос-

новные роды понятий о бытии, его свойствах и отно-

шениях. Это определение категорий не есть, однако,

определение самого Аристотеля. Больше того. Как

верно заметил современный чешский исследователь

К. Берка, у Аристотеля вообще нельзя найти ясного

определения понятия категории2.

По-видимому, предварительной задачей при разра-

ботке учения о бытии Аристотель считал выделение

основных родов, или разрядов, бытия. В какой мере

Аристотель опирался при этом на труды своих пред-

шественников, сказать трудно. Предшественниками его

здесь могли быть пифагорейцы со своей таблицей де-

сяти парных начал, а также Платон; в «Софисте» Пла-

тона мы уже находим термины, которыми Аристотель

обозначил впоследствии часть своих категорий: «коли-

чество», «качество», «претерпевание», «действие» и

«отношение».

Неразработанность вопроса об отношениях и связях

категорий — логических и лингвистических — привела

к тому, что найденные Аристотелем категории высту-

пают у него то как категории бытия (метафизические),

то как категории познания (гносеологические), то как

1 W. Tatarkiewicz. Die Disposition der aristotelischen Prin-

zipien, S. III.

2 K. Bergka. t)ber einige Probleme der Interpretation der

aristotelischen Kategorienlehre («Acta antiqua academiae

scientiarum Hungaricae», t. VIII, fasc. 1—2). Budapest, 1960,

S. 36.

42

категории языка (грамматические). Исследуя языко-

вые разряды, Аристотель выделяет две группы: 1) изо-

лированные слова и 2) связи слов в предложении.

В основе учения Аристотеля о категориях лежат,

видимо, исследования понятий, выступающих попере-

менно то в метафизическом (предметно-онтологиче-

ском), то в языковом разрезе1. Впрочем, ни по вопросу

о числе основных категорий, ни по вопросу об их по-

следовательности или о порядке в их системе Аристо-

тель за все долгое время разработки своей метафизики

не пришел к твердо и окончательно установившимс

выводам. Сочинение Аристотеля, в котором специально

рассматривается система категорий («Категории»),

поражает своей изолированностью: в нем нет указаний

на связь учения о категориях с другими воззрениями

Аристотеля.

Для учения о категориях, как, впрочем, и для всей

философии Аристотеля, характерен, как было уже ска-

зано, двоякий аспект: в онтологическом плане катего-

рии — высшие роды бытия, к которым восходят все его

частные стороны и обнаружения; в гносеологическом

плане категории — различные аспекты или точки зре-

ния, с каких могут быть рассмотрены предметы, роды

бытия и которые не могут быть возведены к единому

для всех них аспекту или к единой, возвышающейс

над ними точке зрения. В специальном сочинении о ка-

тегориях («Категории») таких родов указано десять.

Это: 1) сущность; 2) количество; 3) качество; 4) от-

ношение; 5) место; 6) время; 7) положение; 8) обла-

дание; 9) действование и 10) претерпевание.

Из приведенной здесь таблицы не видно, каким

принципом и каким планом руководствовался Аристо-

тель, развивая эту свою систему категорий. В литера-

туре было выдвинуто предположение, согласно кото-

рому к своей таблице категорий Аристотель пришел

эмпирическим путем: исследуя отдельный предмет,

Аристотель ставил вопрос, какие различные определе-

ния могут быть ему приписаны, а затем сводил добы-

тые определения в известные рубрики. В итоге таких

рубрик (категорий) набралось десять.

1 К. Bergka. Uber einige Probleme der Interpretation der

aristotelischen Kategorienlehre («Acta antiqua academiae scientia-

nim Hungaricae», t. VIII, fasc. 1—2), S, 36,

43

Впрочем, их десять лишь в «Категориях», в неболь-

шом трактате, подвергавшемся сомнению в подлинности

его принадлежности Аристотелю. В других сочинениях

Аристотель указывает всего восемь первых катего-

рий, или шесть, или даже четыре, не выделяя осталь-

ных. Даже по вопросу о составе категорий окончатель-

ного результата Аристотель не фиксирует: в главе

4 седьмой книги «Метафизики» вслед за категорией

«места» он вводит категорию «движения», которая в ка-

честве категории не встречается больше нигде.

Все же в отношении первых категорий порядок их

следования, каков он в сочинении «Категории», пред-

ставляется естественным. Категория сущности перва

открывает собой всю таблицу, и это вполне понятно:

сущность для Аристотеля — то, при наличии чего един-

ственно возможно все, что относится ко всем осталь-

ным категориям. Если категории — наиболее общие

роды или типы «cказывания» о каждой единичной

вещи, то условием возможности всех таких оказываний

должно быть отдельное бытие самой этой вещи, ее суб-

станциальное существование. И в «Физике» (185 а

31—32) Аристотель говорит: «Ни одна из прочих кате-

горий не существует в отдельности, кроме сущности:

все они высказываются о подлежащем «сущность»».

Аристотель сам разъясняет, что среди многих значений

того, что говорится о сущем, на первом месте стоит

суть вещи, которая указывает на сущность («Метафи-

зика» VII 1, 1028 а 14—15). О сущем говорится «в раз-

личных значениях, но всякий раз по отношению к од-

ному началу; одно называется сущим потому, что оно

сущность, другое — потому, что оно состояние сущно-

сти, третье — потому, что оно путь к сущности» («Ме-

тафизика» IV 2, 1003 b 5-7).

Но хотя таблица категорий открывается у Аристо-

теля категорией сущности, при первом своем появлении

эта категория еще не наполнена всем тем своим поня-

тийным содержанием, какое она приобретет с разви-

тием всей системы категорий. В своем первоначальном

смысле сущность есть предмет, обладающий самостоя-

тельным бытием, не нуждающийся для своего сущест-

вования в существовании другого, иначе бытие всегда

частное, единичное (например, этот единичный чело-

век). Такое единичное самостоятельное бытие есть суб-

станция. Особенность субстанции в том, что она может

44