Часть 3.

и «образованное», и «бледное», и «человек» означали

бы одно [и то же], и, следовательно, все было бы од-

ним, ибо все было бы однозначно).

И точно так же не может одно и то же быть и но

быть [в одно и то же время], разве лишь при много-

значности слова, как, например, в том случае, если то,

20 что мы называем человеком, другие называли бы не-

человеком; но вопрос у нас не о том, может ли одно

и то же в одно и то же время называться человеком

и не-человеком, а о том, может ли оно на деле быть

тем и другим [одновременно]. Если же «человек» п

«не-человек» не означают разное, то ясно, что и «быть

не-человеком» и «быть человеком» не означают разное,

так что быть человеком было бы то же, что и быть

25 не-человеком, ибо то и другое было бы одно: ведь

«быть одним» означает именно это, как, например,

«одежда» и «платье», если только значение их одно.

А если «человек» и «не-человек» — одно, то и «быть

человеком» и «быть не-человеком» — одно. Между тем

было показано, что «человек» и «не-человек» означают

разное.

Стало быть, если о чем-то правильно сказать, что

оно человек, то оно необходимо должно быть двуногим

живым существом (ведь именно это означает, как было

сказано, «человек»); а если это необходимо, то оно

30 в одно и то же время не может не быть двуногим жи-

вым существом (ибо «необходимо должно быть» озна-

чает именно: «не может не быть»). Итак, нельзя вместе

правильно сказать об одном и том же, что оно и чело-

век и не-человек.

1007а И то же рассуждение применимо и к небытию че-

ловеком; в самом деле, «быть человеком» и «не быть

человеком» означает разное, если уже «быть бледным»

и «быть человеком» — разное: ведь «быть человеком»

и «не быть человеком» противолежат друг другу го-

раздо больше, [чем «быть бледным» и «быть челове-

ком»], так что они [уж, конечно], означают разное.

5 Если же станут утверждать, что и «бледное» означает

то же, [что и «человек»], то мы снова скажем то же,

что было сказано и раньше8, а именно, что в таком

случае все будет одним, а не только то, что противоле-

жит друг другу. Но если это невозможно, то получаетс

указанный выше вывод9, если только спорящий отве-

чает на поставленный ему вопрос.

128

Если же он в своем ответе на прямо поставленный

вопрос присовокупляет и отрицания, то это не будет

ответ на вопрос. Конечно, ничто не мешает, чтобы одно

и то же было и человеком и бледным и имело еще бес- 10

численное множество других свойств, однако в ответ

на вопрос, правильно ли, что вот это есть человек или

нет, надо сказать нечто такое, что имеет одно значе-

ние, и не нужно прибавлять, что оно также бледно и

«елико: невозможно перечислить все привходящие

свойства, поскольку их имеется бесчисленное множе-

ство; так пусть спорящий или перечислит все эти свой-

ства, или не указывает ни одного. И точно так же 15

пусть даже одно и то же будет сколько угодно раз че-

ловеком и не-человеком, — в ответ на вопрос, есть ли

это человек, не следует еще присовокуплять, что это

в то же время и не-человек, если только не добавлять

псе другие привходящие свойства, какие только есть и

каких нет; а если спорящий делает это, то уже нет

обсуждения.

И вообще те, кто придерживается этого взгляда 10, 20

на деле отрицают сущность и суть бытия вещи: им

приходится утверждать, что все есть привходящее и

что нет бытия человеком или бытия живым существом

в собственном смысле. В самом деле, если что-то есть

бытие человеком в собственном смысле, то это не бытие

не-человеком или небытие человеком (и то и другое

ведь отрицания первого), ибо одним было означенное 11, 25

а это было сущностью чего-то 12. Означать же сущность

чего-то имеет тот смысл, что бытие им не есть нечто

другое. Если же бытие человеком в собственном смы-

сле значит бытие не-человеком в собственном смысле

или небытие человеком в собственном смысле, то бы-

тие человеком будет чем-то еще другим13. А потому

те, кто придерживается этого взгляда, должны утверж-

дать, что ни для одной вещи не может быть такого 30

[обозначающего сущность] определения, а что все есть

привходящее. Ведь именно этим отличаются между

собой сущность и привходящее; так, например, блед-

ное есть нечто привходящее для человека, потому что

он бледен, но он не есть сама бледность. Если же обо

всем говорилось бы как о привходящем, то не было бы

ничего первого, о чем [что-то сказывается], раз при-

входящее всегда означает нечто высказываемое о не- 35

котором предмете. Приходилось бы, стало быть, идти

129

1007b в бесконечность. Но это невозможно, так как связывав,

друг с другом можно не более двух привходящих

свойств. В самом деле, привходящее не есть привходя-

щее для привходящего, разве только когда оба суть при-

входящее для одного и того же; я имею в виду, напри-

мер, что бледное образованно, а образованное бледно,

5 поскольку оба они привходящее для человека. Но

«Сократ образован» имеет не тот смысл, что то и дру-

гое— [«Сократ» и «образованный»] —привходящих дл

чего-то другого. Стало быть, так как об одних привхо-

дящих свойствах говорится в этом смысле, а о других —

в ранее указанном смысле, то привходящее, о котором

говорится в таком смысле, в каком бледное есть при-

входящее для Сократа, не может восходить до беско-

нечности 14, как, например, для бледного Сократа нет

10 другого еще привходящего свойства, ибо из всей сово-

купности привходящих свойств не получается чего-

либо единого. Но и для «бледного», конечно, не будет

какого-то иного привходящего, например «образован-

ное». Ведь «образованное» есть привходящее для «блед-

ного» не больше, чем «бледное» есть привходящее дл

«образованного»; и вместе с тем было установлено, что

имеется привходящее в этом смысле и есть привходя-

щее в том смысле, в каком «образованное» есть привхо-

дящее для Сократа; в этом же последнем смысле при-

15 входящее не есть привходящее для привходящего, а

таково лишь привходящее в первом смысле; следова-

тельно, не все будет сказываться как привходящее.

Таким образом, и в этом случае должно существовать

нечто, означающее сущность. А если так, то доказано,

что противоречащее одно другому не может сказы-

ваться вместе.

Далее, если относительно одного и того же вместе

было бы истинно все противоречащее одно другому, то

20 ясно, что все было бы одним [и тем же]. Действи-

тельно, одно и то же было бы и триерой 15, и стеной,

и человеком, раз относительно всякого предмета можно

нечто одно и утверждать и отрицать, как это необхо-

димо признать тем, кто принимает учепие Протагора 16.

И в самом деле, если кто считает, что человек не есть

триера, то ясно, что он не триера. Стало быть, он есть

также триера, раз противоречащее одно другому ис-

25 тиино. И в таком случае получается именно как

у Анаксагора: «все вещи вместе», и, следовательно,

130

ничего не существует истинно. Поэтому они, видимо,

говорят нечто неопределенное, и, полагая, что говорят

о сущем, они говорят о не-сущем, ибо неопределенно

то, что существует в возможности, а не в действитель-

ности. Но им необходимо все и утверждать и отрицать,

Действительно, нелепо, если относительно каждого

предмета отрицание его допустимо, а отрицание чего-то

другого — того, что ему не присуще,— недопустимо.

Так, например, если о человеке правильно сказать, что

он не человек, то ясно, что правильно сказать, что он

или триера, или не триера. Если правильно утвержде-

ние, то необходимо правильно и отрицание; а если

утверждение недопустимо, то во всяком случае [соот-

нетствующее] отрицание будет скорее допустимо, не-

жели отрицание самого предмета. Если поэтому допу-

стимо даже это отрицание, то допустимо также и отри-

цание того, что он триера; а если это отрицание, то

и утверждение.

Вот какой вывод получается для тех, кто высказы-

вает это положение, а также вывод, что пет необходи-

мости [в каждом случае] или утверждать, или отри-

цать. В самом деле, если истинно, что кто-то есть чело-

век и не-человск, то ясно, что истинно также то, что 5

он не есть пи человек, пи пе-человек, ибо для двух

утверждений имеются два отрицания, а если указан-

ное утверждение есть одно высказывание, состоящее

на двух, то одним будет и отрицание, противолежащее

этому утверждению.

Далее, либо дело обстоит во всех случаях так, как

они говорят, тогда нечто есть и белое и не-белое, и су-

щее и не-сущее (и то же можно сказать о всех других 10

утверждениях и отрицаниях), либо дело так обстоит

по во всех случаях, а в некоторых так, в некоторых

же не так. И если не во всех случаях, то относительно

тех утверждений и отрицаний, с которыми дело так не

обстоит, имеется согласие 17; если же так обстоит дело

по всех случаях, то опять-таки либо относительно чего

допустимо утверждение, относительно того допустимо

и отрицание, и относительно чего допустимо отрица-

ние, относительно того допустимо и утверждение, либо

относительно чего утверждение допустимо, относи-

тельно того, правда, допустимо отрицание, по относи-

тельно чего допустимо отрицание, не всегда допустимо 15

утверждение. А если имеет место этот последний

131

случаи, то, надо полагать, есть нечто явно не-сущее, и это положение было бы достоверным; а если не-бытие

есть что-то достоверное и понятное, то еще более понятным было бы противолежащее ему утверждение. Если

же одинаково можно утверждать то, относительно чего имеется отрицание, то опять-таки либо необходимо говорят правильно, когда разделяют утверждение и от-20 рицание (например, когда утверждают, что нечто бело и, наоборот, что оно не бело), либ.о не говорят правильно. И если не говорят правильно, когда их разделяют, то в этом случае ни то ни другое 18 не высказывается, и тогда ничего не существует (но как могло бы говорить или ходить то, чего нет?); кроме того, все было бы тогда одним [и тем же], как сказано уже раньше, и одним и тем же были бы и человек, и бог,

25 и триера, и противоречащее им 19 (в самом деле, если

противоречащее одно другому будет одинаково выска-

зываться о каждом, то одно ничем не будет отличатьс

от другого, ибо если бы оно отличалось, то это отличие

было бы истинным [для него] и присуще лишь ему20).

Но точно такой же вывод получается, если можно вы-

сказываться правильно, когда разделяют утверждение

и отрицание; и, кроме того, получается, что все гово-

рят и правду и неправду, и, кто это утверждает, сам

30 должен признать, что он говорит неправду. В то же

время очевидно, что в споре с ним речь идет ни о чем:

ведь он не говорит ничего [определенного]. Действи-

тельно, он не говорит да или нет, а говорит и да и

нет и снова отрицает и то и другое, говоря, что это не

так и не этак, ибо иначе уже имелось бы что-то опре-

деленное. Далее, если в случае истинности утвержде-

35 ния ложно отрицание, а в случае истинности отрица-

ния ложно утверждение, то не может быть правиль-

ным, если вместе утверждается и отрицается одно и то

1008b же. Но может быть, скажут, что мы этим 21 утверждаем

то, что с самого начала подлежало доказательству

(to keimenon).

Далее, ошибается ли тот, кто считает, что дело та-

ким-то образом либо обстоит, либо не обстоит, и гово-

рит ли правду тот, кто принимает и то и другое

вместе? Если этот последний говорит правду, то какой

5 смысл имеет утверждение, что природа вещей именно

такова? А если он говорит неправду, а более прав22

тот, кто придерживается первого взгляда, то с сущест-

132

вующим дело уже обстоит определенным образом, и

можно сказать (an), что это истинно и не может в то

же время быть неистинным. Если же все одинаково

говорят и неправду и правду, то тому, кто так считает,

нельзя будет что-нибудь произнести и сказать, ибо он

вместе говорит и да и нет. Но если у него нет никако- 10

го мнения, а он только одинаково что-то полагает и не

полагает, то какая, в самом деле, разница между ним

и ребенком? А особенно это очевидно из того, что на

деле подобных взглядов не держится никто: ни другие

люди, ни те, кто высказывает это положение. Дейст-

вительно, почему такой человек идет в Мегару, а не

остается дома, воображая, что туда идет? И почему он

прямо на рассвете не бросается в колодезь или в про- 15

пасть, если окажется рядом с ними, а совершенно оче-

видно проявляет осторожность, вовсе не полагая, та-

ким образом, что попасть туда одинаково нехорошо и

хорошо? Стало быть, ясно, что одно он считает лучшим,

а другое — не лучшим. Но если так, то ему необхо-

димо также признавать23 одно человеком, другое не-

человеком, одно сладким, другое несладким. Ведь не 20

нее он ищет и принимает одинаковым образом, когда,

полагая, что хорошо бы, [например], выпить воды или

повидать человека, после этого ищет их; а между тем

он должен был бы считать все одинаковым, если одно

и то же было бы одинаково и человеком, и не-челове-

ком. Но, как было сказано, всякий человек, совершенно

очевидно, одного остерегается, а другого нет. Поэтому 25

все, по-видимому, признают, что дело обстоит вполне

определенно (haplos), если не со всем, то с тем, что

лучше и хуже. Если же люди признают это не на ос-

новании знания, а на основании одного лишь мнения,

то тем более им необходимо заботиться об истине, как

и больному нужно гораздо больше заботиться о здо-

ровье, чем здоровому, ибо тот, у кого одно лишь мне-

ние, в сравнении со знающим не может здраво отно- 30

ситься к истине.

Далее, пусть все сколько угодно обстоит «так и

имеете с тем] не так», все же «большее» или «мень-

шее» имеется в природе вещей; в самом деле, мы не

можем одинаково назвать четными число «два» и

число «три», и не в одинаковой мере заблуждаетс

ют, кто принимает четыре за пять, и тот, кто прини-

мает его за тысячу. А если они заблуждаются неоди- 35

133

наково, то ясно, что один заблуждается меньше, и, следовательно, он больше прав. Если же большая сте-

1009а день ближе24, то должно существовать нечто истинное, к чему более близко то, что более истинно. И если

даже этого нет, то уж во всяком случае имеется нечто более достоверное и более истинное, и мы, можно считать, избавлены от крайнего учения, мешающего что-5 либо определить с помощью размышления.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Из этого же самого мнения, [которое мы сейчас ра-

зобрали], исходит и учение Протагора, и оба они необ-

ходимо должны быть одинаково верными или невер-

ными. В самом деле, если все то, что мнится и пред-

ставляется, истинно, все должно быть в одно и то же

время и истинным и ложным1. Ведь многие имеют

10 противоположные друг другу взгляды и считают при

этом, что те, кто держится не одних с ними мнений,

заблуждаются; так что одно и то же должно и быть и

не быть. А если это так2, то все мнения по необходи-

мости совершенно истинны, ибо мнения тех, кто за-

блуждается, и тех, кто говорит правильно, противо-

лежат друг другу; а если с существующим дело об-

15 стоит именно так, то все говорят правду.

Ясно, таким образом, что оба этих учения исходят

из одного и того же образа мыслей. Но обсуждение

нельзя вести со всеми ими одинаково: одних надо

убеждать, других одолевать [словесно]. Действительно,

если кто пришел к такому мнению вследствие сомне-

ний, неведение легко излечимо (ибо надо возражать

20 не против их слов, а против их мыслей). Но если кто

говорит так лишь бы говорить, то единственное сред-

ство против него — изобличение его в том, что его

речь — это лишь звуки и слова. А тех, у кого это

мнение было вызвано сомнениями3, к нему привело

рассмотрение чувственно воспринимаемого. Они дума-

ли, что противоречия и противоположности совместимы,

поскольку они видели, что противоположности проис-

ходят из одного и того же; если, таким образом, несу-

25 щее возникнуть не может, то, значит, вещь раньше

одинаковым образом была обеими противоположностя-

ми; как и говорит Анаксагор, что всякое смешано во

всяком 4, и то же Демокрит: и он утверждает, что пу-

стое и полное одинаково имеются в любой частице5,

134

хотя, по его словам, одно из них есть сущее, а дру-

гое — не-сущее. Так вот, тем, кто приходит к своему 30

взгляду на основании таких соображений, мы скажем,

что они в некотором смысле правы, в некотором оши-

баются. Дело в том, что о сущем говорится двояко, так

что в одном смысле возможно возникновение из несу-

щего, а в другом нет, и одно и то же может вместе

быть и сущим и не-сущим, но только не в одном и

том же отношении. В самом деле, в возможности одно 35

и то же может быть вместе [обеими] противополож-

ностями, но в действительности нет. А, кроме того, мы

истребуем от этих людей признать, что среди сущест-

кующего имеется и некая другого рода сущность, ко-

торой вообще не присуще ни движение, ни уничтоже-

ние, ни возникновение.

Равным образом и к мысли об истинности [всего] того, что представляется, некоторых также привело 1009b рассмотрение чувственно воспринимаемого. Судить об истине, полагают они, надлежит, не опираясь [на мне-

ние] большего или меньшего числа людей: ведь одно и то же одним кажется сладким на вкус, а другим —

горьким, так что если бы все были больны или поме- 5 таны, а двое или трое оставались здоровыми или в здра-

вом уме, то именно они казались бы больными и помешанными, а остальные нет.

Кроме того, говорят они, у многих других животных

представления об одном и том же противоположны на-

шим, и даже каждому отдельному человеку, когда он

воспринимает чувствами, одно и то же кажется не все-

гда одним и тем же. Так вот, какие из этих представ-

лений истинны, какие ложны — это не ясно, ибо одни 10

нисколько не более истинны, чем другие, а все —

в равной степени. Поэтому-то Демокрит и утверждает,

что или ничто не истинно, или нам во всяком случае

истинное неведомо.

А вообще же из-за того, что разумение они отожде-

ствляют с чувственным восприятием, а это последнее

считают неким изменением, им приходится объявлять

истинным все, что является чувствам. На этом основа-

нии прониклись подобного рода взглядами и Эмпедокл, 15

и Демокрит, и чуть ли не каждый из остальных фило-

софов. В самом деле, и Эмпедокл утверждает, что

с изменением нашего состояния меняется и наше разу-

135

20-25

Разум растет у людей в соответствии с мира

познаньем6,

А в другом месте он говорит:

И поскольку другими они становились,

Всегда уж также и мысли другие им

приходили...7

И Парменид высказывается таким же образом:

Как у каждого соединились весьма гибкие члены,

так и ум будет у человека:

Одно ведь и то же мыслит, в людях — во всех

и в каждом —

То членов природа, ибо мысль — это то, чего

имеется больше8.

30

Передают и изречение Анаксагора, сказанное им

некоторым его друзьям, что вещи будут для них та-

кими, за какие они их примут. Утверждают, что и Го-

мер явно держался этого мнения: в его изображении

Гектор, будучи оглушен ударом, «лежит, мысля ина-

че» 9, так что выходит, что мыслят и помешанные, но

иначе. Таким образом, ясно, что если и то и другое

есть разумение, то, значит, вещи в одно и то же врем

находятся в таком и не в таком состоянии. Отсюда вы-

текает самая большая трудность: если уж люди, в наи-

большей мере узревшие истину, которой можно до-

35 стичь (а ведь это те, кто больше всего ищет ее и

любит), имеют подобные мнения и высказывают их

относительно истины, то как действительно не пасть

духом тем, кто только начинает заниматься филосо-

фией? Ведь в таком случае искать истину — все равно

что гнаться за неуловимым.

Причина, почему они пришли к такому мнению, за-

ключается в том, что, выясняя истину относительно

сущего, они сущим признавали только чувственно вос-

принимаемое; между тем по природе своей чувственно

воспринимаемое в значительной мере неопределенно и

существует так, как мы об этом сказали выше10; а по-

5 тому они говорят хотя и правдоподобно, но неправиль-

но (ибо скорее так подобает говорить, нежели так, как

Эпихарм говорит против Ксенофана11). — Кроме того,

видя, что вся эта природа находится в движении, и

полагая, что. относительно изменяющегося нет ничего

истинного, они стали утверждать, что по крайней мере

10 о том, что изменяется во всех отношениях, невозможно

говорить правильно. Именно на основе этого предпо-

136

ложения возникло наиболее крайнее из упомянутых

мнений — мнение тех, кто считал себя последовате-

лями Гераклита и коего держался Кратил, который

под конец полагал, что не следует ничего говорить, и

только двигал пальцем и упрекал Гераклита за его сло-

ва, что нельзя войти в одну и ту же реку дважды, ибо

сам он полагал, что этого нельзя сделать и единожды.

А мы против этого рассуждения скажем, что изме- 15няющееся, пока оно изменяется, дает, правда, этим лю-

дям некоторое основание считать его несуществующим, однако это во всяком случае спорно; в самом де-

ле, то, что утрачивает что-нибудь, имеет [еще] что-то из утрачиваемого, и что-то из возникающего ужо долж-

но быть. И вообще, если что-то уничтожается, должно 20 наличествовать нечто сущее, а если что-то возникает,

то должно существовать то, из чего оно возникает, и то, чем оно порождается, и это не может идти в бесконеч-

ность 12. Но и помимо этого укажем, что изменение в количестве и изменение в качестве 13 не одной то же.

Пусть по количеству вещи не будут постоянными, однако мы познаем их все по их форме. Кроме того, те, 25

кто держится такого взгляда14, заслуживают упрека в том, что, хотя они и видели, что даже среди чувст-

венно воспринимаемого так дело обстоит 15 лишь у меньшего числа вещей, они таким же образом высказались

о мире в целом. Ибо одна лишь окружающая нас область чувственно воспринимаемого постоянно находитс

в состоянии уничтожения и возникновения; но эта область составляет, можно сказать, ничтожную часть 30

всего, так что было бы справедливее ради тех, [вечных], вещей оправдать16 эти, нежели из-за этих осудить те. Кроме того, ясно, что мы и этим людям скажем то же, что было сказано уже раньше, а именно: нужно им объяснить и их убедить, что существует некоторая неподвижная сущность (physis). Впрочем, и их утверждения о том, что вещи в одно и то же вре- 35мя существуют и не существуют, следует, что все на-

ходится скорее в покое, чем в движении; в самом деле, если исходить из этого утверждения, то не во что

чему-либо измениться: ведь все уже наличествует во всем.

Что касается истины, то, полагая, что не все пред-

ставляемое истинно, прежде всего скажем, что воспри-

ятие того, что свойственно воспринимать тому или

137

иному отдельному чувству, конечно, не обманчиво, по

представление 17 не то же самое, что восприятие. Да-

лее, достойно удивления, что эти философы недоуме

5 вают, такого ли размера величины и таковы ли цвета,

как они представляются на расстоянии или как вбли-

зи, и таковы ли они, как они кажутся здоровым или

как больным, а также такой ли тяжести тело, как это

кажется слабым или как это кажется сильным, и что

истинно — то ли, что представляется спящим, или то,

что бодрствующим. Что на самом деле они так не ду-

10 мают, это очевидно, ибо никто, если ему ночью пока-

жется, что он в Афинах, в то время как он находитс

в Ливии, не отправится в Одеон 18. А кроме того, в от-

ношении будущего, как говорит и Платон 19, конечно,

неравноценны мнение врачевателя и мнение невежды,

например, относительно того, выздоровеет ли такой-то

15 или нет. Далее, среди самих чувственных восприятий

неравноценны восприятие чуждого для данного чув-

ства предмета и восприятие того, что свойственно вос-

принимать лишь ему, иначе говоря, восприятие им

предмета смежного чувства и восприятие своего пред-

мета: в отношении цвета решает зрение, а не вкус,

в отношении же вкушаемого — вкус, а не зрение; при-

чем ни одно из этих чувств никогда не свидетельствует

нам в одно и то же время об одном и том же пред-

мете, что он таков и вместе с тем не таков. Да и в раз-

20 личное время [чувство обманывается] не относитель-

но самого свойства, а только относительно того, у чего

оно оказалось. Я имею в виду, например, что то же

самое вино, если изменится оно само или лицо, прини-

мающее его, может показаться то сладким, то неслад-

ким; но само сладкое, каково оно, когда оно есть, ни-

когда не менялось, а о нем всегда высказываются пра-

25 вильно, и то, что должно быть сладким, необходимо

будет таковым. Но именно эту необходимость20 отвер-

гают все эти учения: подобно тому как для них нет

сущности чего бы то ни было, так и ничего, по их мне-

нию, не бывает по необходимости: ведь с тем, что не-

обходимо, дело не может обстоять и так и иначе, а по-

тому если что-то существует по необходимости, то оно

не может быть таковым и [вместе с тем] не таковым,

30 Вообще если существует одно лишь чувственно вос-

принимаемое, то не было бы ничего, если бы не было

одушевленных существ, ибо тогда не было бы чувст-

138

венного восприятия. Что в таком случае не было бы

ни чувственно воспринимаемых свойств, ни чувствен-

ных восприятий — это, пожалуй, верно (ибо они суть

то или другое состояние того, кто воспринимает), но

чтобы не существовали те предметы, которые вызыва-

ют чувственное восприятие, хотя бы самого восприя-

тия и не было, — это невозможно. Ведь чувственное

восприятие, конечно же, не воспринимает самого себя, 35

а имеется и нечто иное помимо восприятия, что необ-

ходимо первее его, ибо то, что движет по природе, пер-

вее движимого, и дело не меняется от того, соотносят

их друг с другом или нет.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

И среди тех, кто убежден в правильности таких воз-

зрений 1, и тех, кто только говорит о них, некоторые

испытывают вот какое сомнение: они спрашивают, кто 5

же судит о том, кто в здравом уме, и кто вообще пра-

вильно судит о каждой вещи. Испытывать такого рода

сомнения — это все равно что сомневаться в том, спим

ли мы сейчас или бодрствуем. А смысл всех подобных

сомнений один и тот же. Те, кто их испытывает, тре-

буют для всего обоснования; ведь они ищут начало и

хотят его найти с помощью доказательства, хотя по их 10

действиям ясно, что они в этом не убеждены. Но, как

мы сказали, это их беда: они ищут обоснования дл

того, для чего нет обоснования; ведь начало доказа-

тельства не есть [предмет] доказательства.

Их2 легко можно было бы в этом убедить (ведь

постичь это нетрудно); но те, кто ищет в рассуждении

лишь [словесного] одоления, ищут невозможного, ибо 15

они требуют, чтобы указали им на противоположное,

тогда как они с самого начала говорят противополож-

ное. Если же не все есть соотнесенное, а кое-что суще-

ствует и само по себе, то уже не все, что представляет-

ся, может быть истинным; в самом деле, то, что

представляется, представляется кому-нибудь, а пото-

му тот, кто говорит, что все представляемое истинно, 20

все существующее признает соотнесенным. Поэтому

те, кто ищет в рассуждении лишь [словесного] одоле-

ния, а вместе с тем требует поддержки своих положе-

ний, должны принимать в соображение, что то, что пред-

ставляется, существует не [вообще], а лишь для того,

139

Кому оно представляется, когда, как и в каких условиях,

оно представляется. Если же они хотя и будут под-

держивать свои положения, но не таким именно обра-

25 зом, то скоро окажется, что они сами себе противоре-

чат. Действительно, одно и то же может казаться на

вид медом, а на вкус нет, и так как у нас два глаза, то

для каждого в отдельности оно может иметь не один

и тот же вид, если оба видят не одинаково. Тем, кто по

30 упомянутым прежде причинам признает истинным все,

что представляется, и на этом основании утверждает,

что все одинаково ложно и истинно (ведь не всем

вещь представляется одной и той же и даже одному

и тому же человеку — не всегда одной и той же, а ча-

сто в одно и то же время имеются о ней противополож-

ные представления; так, если заложить палец за па-

лец, то осязание принимает за две вещи то, относи-

тельно чего зрение показывает, что это одна вещь), [мы

ответим: да], но представляемое не одинаково ложно

и истинно для одного и того же восприятия одним и

1011b тем же чувством при одних и тех же условиях и в од-

но и то же время; так что с этими [оговорками] пред-

ставляемое будет, можно сказать, истинно. Но быть

может, поэтому тем, кто высказывается упомянутым

образом не в силу сомнений, а только ради того, чтобы

говорить, приходится утверждать, что это вот представ-

ляемое не вообще истинно, а истинно для этого вот

человека. И, как уже было сказано раньше, им прихо-

дится признавать все [существующее] соотнесенным и

5 зависящим от мнения и чувственного восприятия, так

что ничто, мол, не возникло и ничто не будет сущест-

вовать, если раньше не составят мнение об этом; од-

нако если [вопреки этому] что-то возникло или будет

существовать, то ясно, что не все может быть соотне-

сено с мнением.

Далее, если есть нечто одно [соотнесенное], оно

должно быть соотнесено с одним или с чем-то опреде-

ленным [по числу] 3; и точно так же если одно и то

же есть и половина чего-то и равное чему-то, то оно

во всяком случае не есть равное по отношению к двой-

10 ному. Поэтому если по отношению к имеющему мне-

ние человек и то, о чем это мнение, — одно и то же, то

человеком будет не имеющий мнение, а то, о чем мне-

ние 4. Если же каждая вещь существовала бы [лишь]

в соотношении с имеющим мнение, то имеющий мне-

140

ние существовал бы в соотношении с бесчисленными по виду предметами.

О том, что наиболее достоверное положение — это

то, что противолежащие друг другу высказывания не

могут быть вместе истинными, и о том, какие выводы

следуют для тех, кто говорит, что такие высказывания 15

вместе истинны, и почему они так говорят, — об этом

достаточно сказанного. Но так как невозможно, чтобы

противоречащее одно другому было вместе истинным

в отношении одного и того же, то очевидно, что и про-

тивоположности не могут быть вместе присущи одному

и тому же. В самом деле, из двух противоположностей

одна есть лишенность в неменьшей степени, [чем про-

тивоположность], и притом лишенность сущности; а ли-

шенность есть отрицание в отношении некоторого оп-

ределенного рода5. Итак, если невозможно одно и то

же правильно утверждать и отрицать в одно и то же

время, то невозможно также, чтобы противоположности

были в одно и то же время присущи одному и тому же,

разве что обе присущи ему лишь в каком-то отноше-

нии, или же одна лишь в каком-то отношении, а дру-

гая безусловно.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Равным образом не может быть ничего промежуточ-

ного между двумя членами противоречия, а относи-

тельно чего-то одного необходимо что бы то ни было

одно либо утверждать, либо отрицать. Это становитс

ясным, если мы прежде всего определим, что такое 25

истинное и ложное. А именно: говорить о сущем, что

его нет, или о не-сущем, что оно есть, — значит гово-

рить ложное; а говорить, что сущее есть и не-сущее не

есть, — значит говорить истинное. Так что тот, кто го-

ворит, что нечто [промежуточное между двумя членами

противоречия] есть или что его нет, будет говорить

либо правду, либо неправду. Но в этом случае ни о су-

щем, ни о не-сущем не говорится, что его нет или что

оно есть. Далее, промежуточное между двумя членами 30

противоречия будет находиться или так, как серое ме-

жду черным и белым, или так, как то, что не есть ни

человек, ни лошадь, находится между человеком и ло-

шадью. Если бы оно было промежуточным во втором

смысле (hoytos), оно не могло бы изменяться (ведь

141

изменение происходит из нехорошего в хорошее или

из хорошего в нехорошее1). Между тем мы все врем

видим, что [у промежуточного] изменение происходит,

ибо нет иного изменения, кроме как в противополож-

35 ное и промежуточное. С другой стороны, если имеетс

промежуточное [в первом смысле], то и в этом случае

1012a белое возникало бы не из не-белого; между тем этого

не видно2. Далее, все, что постигается через рассуж-

дение (dianoeton) и умом3, мышление (dianoia), как

это ясно из определения [истинного и ложного], либо

утверждает, либо отрицает — и когда оно истинно, и

когда ложно: оно истинно, когда вот так-то связывает,

утверждая или отрицая; оно ложно, когда связывает

5 по-иному4. Далее, такое промежуточное должно было

бы быть между членами всякого противоречия, если

только не говорят лишь ради того, чтобы говорить;

а потому было бы возможно и то, что кто-то не будет

говорить ни правду, ни неправду, и было бы проме-

жуточное между сущим и не-сущим, так что было бы

еще какое-то изменение [в сущности], промежуточное

между возникновением и уничтожением. Далее, долж-

но было бы быть промежуточное и в таких родах, в ко-

торых отрицание влечет за собой противоположное,

10 например: в области чисел — число, которое не было

бы ни нечетным, ни не-нечетным. Но это невозможно,

что ясно из определения [четного и нечетного]. Да-

лее, если бы было такое промежуточное, то пришлось

бы идти в бесконечность и число вещей увеличилось

бы не только в полтора раза, но и больше5. В самом

деле, тогда это промежуточное можно было бы в свою

очередь отрицать, противопоставляя его6 [прежнему]

утверждению и отрицанию [вместе], и это было бы

чем-то [новым], потому что сущность его — некотора

15 другая7. Далее, если на вопрос, бело ли это, скажут,

что нет, то этим отрицают не что иное, как бытие,

а отрицание [его] — это небытие.

Некоторые пришли к этому мнению так же, как и

к другим странным мнениям: будучи не в состоянии

опровергнуть обманчивые доводы, они уступают доводу

и признают умозаключение верным. Одни, таким об-

разом, утверждают это положение по указанной при-

20 чине, а другие потому, что они для всего ищут обосно-

вания. Началом же [для возражения] против всех них

должны послужить определения. А определение осно-

142

вывается на необходимости того, чтобы сказанное им

что-то значило, ибо определением будет обозначение

сути (logos) через слово. И по-видимому, учение Ге-

раклита, что все существует и не существует, признает 25

все истинным; напротив, по учению Анаксагора, есть

печто посредине между членами противоречия, а по-

тому все ложно; в самом деле, когда все смешалось,

тогда смесь уже не будет ни хорошее, ни нехорошее,

так что [о ней уже] ничего нельзя сказать пра-

вильно.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Из сделанного нами различения1 очевидно также,

что не может быть правильным то, что говорится [об 30

истинном и ложном] единообразно2, и притом в от-

ношении всего, как это принимают некоторые, — одни

утверждают, что ничто не истинно (ибо ничто, мол, не

мешает всем высказываниям быть такими, как выска-

зывание, что диагональ соизмерима), другие, наоборот,

что все истинно. Эти утверждения почти те же, что и

учение Гераклита; в самом деле, тот, кто утверждает,

что все истинно и что все ложно3, высказывает также 35

и каждое из этих утверждений отдельно, так что если

каждое из них несостоятельно, то необходимо, чтобы 1012b

несостоятельным было и это [двойное] утверждение. —

Далее, имеются явно противоречащие друг другу

утверждения, которые не могут быть вместе истинными;

по опи, конечно, по могут быть и все ложными, хот

последнее утверждение скорее могло бы показатьс

вероятным, если исходить из того, что было сказано

[этими лицами]. А в ответ на все подобные учения не- 5

обходимо, нак мы это говорили и выше в наших рас-

суждениях, требовать пе признания того, что почто

ость или пе есть, а чтобы сказанное ими что-то озна-

чало, так что в споре [с ними] надлежит исходить из

определения, согласившись между собой относительно

того, что означает ложное или истинное. Если же лож-

ное есть не что иное, как отрицание истины, то все не 10

может быть ложным, ибо один из двух членов проти-

воречия должен быть истинным. Кроме того, если от-

носительно чего бы то ни было [одного] необходимо

либо утверждение, либо отрицание, то невозможно,

чтобы и отрицание и утверждение были ложными, ибо

143

ложным может быть лишь один из обоих членом

противоречия. В итоге со всеми подобными взглядами

необходимо происходит то, что всем известно, — они

15 сами себя опровергают4. Действительно, тот, кто утверж-

дает, что все истинно, делает истинным и утвержденио,

противоположное его собственному, и тем самым де-

лает свое утверждение неистинным (ибо противопо

ложное утверждение отрицает его истинность); а тот,

кто утверждает, что все ложно, делает и это свое

утверждение ложным. Если же они будут делать исклю-

чение — в первом случае для противоположного утвер-

ждения, заявляя, что только оно одно не истинно, а во

втором — для собственного утверждения, заявляя, что

только оно одно не ложно, — то приходится предпола-

20 гать бесчисленное множество истинных и ложных

утверждений, ибо утверждение о том, что истинное

утверждение истинно, само истинно, и это может быть

продолжено до бесконечности.

Очевидно также, что не говорят правду ни те, кто

утверждает, что все находится в покое, ни те, кто

утверждает, что все движется. В самом деле, если все

находится в покое, то одно и то же было бы всегда

истинным и одно и то же — всегда ложным; а между

25 тем ясно, что бывает перемена (ведь тот, кто так го-

ворит, сам когда-то не существовал, и его опять не бу-

дет). А если все находится в движении, то ничто не

было бы истинным; тогда, значит, все было бы ложно,

между тем доказано, что это невозможно. И кроме

того, то, что изменяется, необходимо есть сущее, ибо

изменение происходит из чего-то во что-то. Однако не-

верно, что все только иногда находится в покое или

30 в движении, а вечно — ничто, ибо есть нечто, что все-

гда движет движущееся и первое движущее само непо-

движно 5.

КНИГА ПЯТАЯ (Д)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Началом называется [1] то в вещи, откуда начи-

нается движение, например у линии и у пути отсюда 35

одно начало, а с противоположной стороны — другое; 1013а

[2] то, откуда всякое дело лучше всего может удаться,

например: обучение надо иногда начинать не с первого

и не с того, что есть начало в предмете, а оттуда, от-

куда легче всего научиться; [3] та составная часть

вещи, откуда как от первого она возникает, например:

у судна — основной брус и у дома — основание, а у жи- 5

вых существ одни полагают, что это сердце, другие —

мозг, третьи — какая-то другая такого рода часть тела;

[4] то, что, но будучи основной частью вещи, ость пер-

вое, откуда оба возникает, или то, откуда как от пер-

вого естественным образом начинается движение и

изменение, например: ребенок — от отца и матери,

ссора — из-за поношения; [5] то, по чьему решению

двигается движущееся и изменяется изменяющееся, 10

как, например, начальствующие лица в полисах и

власть правителей, царей и тиранов; началами палы-

ваются и искусства, причем из них прежде всего ис-

кусства руководить; [6] то, откуда как от первого по-

знается предмет, также называется его началом, па-

пример основания доказательств. И о причинах гово- 15

рится в стольких же смыслах, что и о началах, ибо

псе причины суть начала1. Итак, для всех начал обще

то, что они суть первое, откуда то или иное есть, или

возникает, или познается; при этом одни начала содер-

жатся в вещи, другие находятся вне ее. Поэтому и

природа, и элемент, и замысел (dianoia), и решение, 20

и сущность, и цель суть начала: у многого благое и

прекрасное суть начало познания и движения.

145

ГЛАВА ВТОРАЯ1

Причиной называется [1] то содержимое вещи, из

25 чего она возникает; например, медь — причина извая-

ния и серебро — причина чаши, а также их роды суть

причины; [2] форма, или первообраз, а это есть опре-

деление сути бытия вещи, а также роды формы, или

первообраза (например, для октавы — отношение двух

к одному и число вообще), и составные части опреде-

30 дения; [3] то, откуда берет первое свое начало изме-

нение или переход в состояние покоя; например, совет-

чик есть причина, и отец — причина ребенка, и вообще

производящее есть причина производимого, и изменя-

ющее — причина изменяющегося; [4] цель, т. е. то,

ради чего, например, цель гулянья — здоровье. В са-

мом деле, почему человек гуляет? Чтобы быть здоро-

вым, говорим мы. И, сказав так, мы считаем, что ука-

35 зали причину. Причина — это также то, что находитс

между толчком к движению и целью, например: при-

1013b чина выздоровления — исхудание, или очищение, или

лекарства, или врачебные орудия; все это служит цели,

а отличается одно от другого тем, что в одном случае

это орудие, в другом — действие.

О причинах, таким образом, говорится, пожалуй,

в стольких смыслах, а так как о причинах говоритс

в различных значениях, то следует, что у одного и то-

5 го же бывает несколько причин, притом не как прив-

ходящее (например, причины изваяния — и ваятельное

искусство и медь, причем не в отношении чего-то иного,

а поскольку оно изваяние; но они причины не в одном

и том же смысле, а одна из них в смысле материи, дру-

гая — как то, откуда движение). И кроме того, есть

причины по отношению друг к другу (так, занятие

10 трудом — причина хорошего самочувствия, а оно при-

чина занятия трудом, но не в одном и том же смысле,

а одно — как цель, другое — как начало движения2).

Далее, одно и то же бывает иногда причиной противо-

положного, а именно то, что, будучи в наличии, есть

причина вот этого, мы иногда признаем причиной про-

тивоположного, если оно отсутствует, например: при-

чиной крушения судна — отсутствие кормчего, присут-

ствие которого было причиной его сохранности, причем

15 то и другое — и присутствие и отсутствие — суть при-

чины в смысле движущего.

146

Все только что указанные причины подпадают под

четыре совершенно очевидных вида. Звуки речи у сло-

гов, материал изделий, огонь, земля и все такого рода

элементы тел, части целого, предпосылки для выво- 20

да — все они причины этих вещей в значении того, из

чего эти вещи состоят; причем одни из них суть при-

чины как субстрат3 (например, части), другие — как

суть бытия вещи (таковы целое, связь и форма). С дру-

гой стороны, семя, врачеватель, советчик и вообще то,

что действует, — все это причины в смысле того, от-

куда начало изменения или покоя. А остальные суть

причины в смысле цели и блага для другого, ибо «то, 25

ради чего» должно быть наилучшим и целью для дру-

гого, причем пет никакой разницы, идет ли речь о под-

линном благе или о кажущемся благе.

Итак, причины, отличные между собой по виду, та-

ковы и их столько; что касается разновидностей при-

чин, то по числу их, правда, много, но если представ-

лять их в главных чертах, то и их будет меньше. В са-

мом деле, о причинах говорят в различных значениях, 30

и среди самих причин одного и того же вида одна по

сравнению с другой бывает первичной или вторичной,

например: причина здоровья — врачеватель и сведу-

щий, причина октавы — отношение двух к одному и

число, и так всякий раз [общее], объемлющее какое-

либо единичное. Далее, причиной может быть и прив-

ходящее, и род его, например: причина изваяния в од- 35

ном отношении — Поликлет, а в другом — ваятель, ибо

быть Поликлетом есть для ваятеля нечто привходящее; 1014а

причина также то, что объемлет привходящее, напри-

мер: причина изваяния — человек или также вообще

живое существо, потому что Поликлет — человек, а че-

ловек— живое существо. И среди этого привходящего

точно так же одно бывает более отдаленной и более

нелизкой причиной, чем другое, например: если обозна-

чают как причину изваяния бледного и образованного, 5

а не только Поликлета или человека. — А помимо всех

этих причин и в собственном смысле, и причин прив-

ходящих говорят об одних причинах как сущих в воз-

можности, а о других — как сущих в действительности,

например: причина строительства дома — строитель до-

ма [вообще] или строитель, строящий этот дом. Исход-

но с упомянутыми смыслами можно будет говорить и 10

о причинах причин, например: причина вот этого

147

изваяния, или изваяния [вообще], или изображения во-

обще, и равным образом вот этого куска меди, или

меди [вообще], или материала вообще; и точно так

же о привходящих причинах. Далее, и привходящие

причины, и причины в собственном смысле могут ука-

15 зываться в сочетании (например, не Поликлет и не

ваятель, а ваятель Поликлет).

Однако всех таких разновидностей причин по числу

шесть, причем о каждой можно говорить двояким об-

разом; в самом деле, во-первых, они причины либо как

единичное или его род, либо как привходящее или его

род, либо как их сочетание, либо как взятые отдельно

(haplos); во-вторых, все они причины как сущие или

20 в действительности, или в возможности. А различие

здесь в том, что сами причины как сущие в действи-

тельности и единичные существуют или не существуют

одновременно с тем, причины чего они есть, например:

вот этот врачеватель вместе с вот этим выздоравливаю-

щим, и вот этот строитель вместе с вот этой построй-

кой; а с причинами, сущими в возможности, не всегда

так бывает: ведь не в одно и то же время погибают

25 дом и домостроитель.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Элементом называется первооснова вещи, из кото-

рой она слагается и которая по виду не делима на дру-

гие виды, например элементы речи, из которых речь

слагается и на которые она делима как на предельные

части, в то время как эти элементы уже не делимы на

другие звуки речи, отличные от них по виду. Но если

30 они и делятся, то получаются одного с ними вида ча-

сти (например, часть воды — вода, между тем как ча-

сти слога не слог). Точно так же те, кто говорит об

элементах тел, разумеют под ними предельные части,

на которые делимы тела, в то время как сами эти ча-

сти уже не делимы на другие, отличающиеся от них

по виду; и, будет ли одна такая часть или больше, их

35 называют элементами. Подобным же образом говорят

и об элементах геометрических доказательств, и об

элементах доказательств вообще: доказательства пер-

вичные и входящие в состав большого числа доказа-

тельств называют элементами доказательства; а та-

148

ковы первичные силлогизмы, образуемые каждый из

трех [членов] посредством одного среднего [термина].

Элементами в переносном смысле именуют то, что,

будучи одним и малым, применимо но многому; поэто-

му элементом называется и малое, и простое, и педели- 5

мое. Отсюда и возникло мнение, что элементы — это

наиболее общее, так как каждое такое наиболее общее,

будучи единым и простым, присуще многому — или

всему, или как можно большему числу, а потому неко-

торые считают началами также единое и точку'. А по-

скольку так называемые роды общи и неделимы (ибо

для них пет уже определения), некоторые называют 10

роды элементами и скорее их, нежели видовое отличие,

потому что род есть нечто более общее; в самом деле,

чему присуще видовое отличие, тому сопутствует и род,

но не всему тому, чему присущ род, сопутствует видо-

вое отличие. Однако для всех значений элемента обще

то, что элемент вещи есть ее первооснова.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Природой, или естеством (physis) 1, называется [1]

возникновение того, что растет (как если бы звук «у»

в слове physis произносился протяжно) 2; [2] перво-

основа растущего, из которой оно растет; [3] то, от-

куда первое движение, присущее каждой из природ-

ных вещей как таковой. А о естественном росте

говорится относительно того, что увеличивается через 20

иное посредством соприкосновения и сращения или

прирастания, как это бывает у зародышей. Сращение

же отличается от соприкосновения; в последнем слу-

чае не необходимо, чтобы было нечто другое, помимо

соприкосновения, у сросшихся же вещей есть нечто

одно, тождественное в них обеих, что сращивает их,

вместо того чтобы они только соприкасались, и делает 25

их чем-то единым по непрерывности и количеству, но

не по качеству. [4] Естеством называется и то, из

чего как первого или состоит, или возникает люба

нощь, существующая не от природы3, и что лишено

определенных очертаний и не способно изменятьс

собственной силой, например: медь изваяния и мед-

ных изделий называется их естеством, а естеством де-

ровянных — дерево (и так же у других вещей, ибо из 30

таких [материалов] состоит всякая вещь, причем

149

первая4 материя сохраняется): ведь именно в этом смысле и элементы природных вещей именуют

естеством, причем одни называют так огонь, другие —землю, и иные — воздух, или воду, или еще что-нибудь,

35 в этом роде, иные — некоторые из этих элементов, иные — все их. [5] Естеством называют и сущность природных вещей, например те, кто утверждает, что естество — это первичная связь [составных частей], 1015a как говорит Эмпедокл:

[Стойкой] природы ни у одной из вещей

не бывает,

Есть лишь смешение и разделенье того,

что смешалось,

А у людей оно получает названье природы 5.

Поэтому и о том, что существует или возникает

естественным путем, хотя уже налицо то, из чего оно

естественным образом возникает или на основе чего

оно существует, мы еще не говорим, что оно имеет

5 естество, если у него еще нет формы, или образа. Есте-

ственным путем, стало быть, существует то, что со-

стоит из материи и формы, например живые существа

и части их тела; а естество — это, с одной стороны,

первая материя (притом в двояком смысле — или как

первая в отношении самой вещи, или как первая во-

обще; например, если взять медные изделия, то в от-

ношении их самих первое — это медь, а вообще, может

10 быть, вода, если все, что плавится, есть вода), с дру-

гой стороны, форма, или сущность; а сущность есть

цель возникновения. [6] В переносном же смысле

естеством называется — по сходству с сущностью при-

родных вещей — и всякая сущность вообще, так как и

сущность [искусственных вещей] есть в некотором

отношении естество.

Как видно из сказанного, природа, или естество,

в первичном и собственном смысле есть сущность,

а именно сущность того, что имеет начало движени

15 в самом себе как таковом: материя называется есте-

ством потому, что она способна принимать эту сущ-

ность, а возникновение разного рода и рост именуютс

естеством потому, что они движения, исходящие от

этой сущности. И начало движения природных ве-

щей — именно эта сущность, поскольку оно так пли

иначе находится в них — либо в возможности, либо

в действительности.

150

ГЛАВА ПЯТАЯ

Необходимым называется [1] [а] то, без содей-20

ствия чего невозможно жить (например, дыхание и

пища необходимы для животного: ведь существовать

без них оно не может): [б] то, без чего благо не мо-

жет ни быть, ни возникнуть, а зло нельзя устранить

или от него освободиться (например, выпить лекарство

необходимо, чтобы выздороветь, и поплыть в Эгину1, 25

чтобы получить деньги). [2] Насилие и принуждение,

а таково то, что мешает и препятствует в чем-либо

вопреки желанию и собственному решению. В самом

деле, насилие называется необходимостью; поэтому

оно и тягостно, как и Эвен2 говорит: «Коль вещь не-

обходима, в тягость нам она». И принуждение также

есть некоторого рода необходимость, как и сказано

у Софокла: «Принуждение заставляет это свершить»3. 30

И верно полагают, что необходимость неумолима, ибо

она идет наперекор движению, происходящему по соб-

ственному решению и по здравому размышлению.

[3] Про то, что не может быть иначе, мы говорим, что

ему необходимо быть именно так. И в соответствии

с этим значением необходимости некоторым образом и 35

все остальное обозначается как необходимое. В самом

деле, необходимостью в смысле насилия называют дей-

ствие или претерпевание, когда из-за принуждающего 1015b

невозможно поступать по собственному желанию, по-

лагая, что необходимость и есть то, из-за чего нельз

поступать иначе. И таким же точно образом — в отно-

шении причин, содействующих жизни и благу: когда

без того или другого невозможны в одном случае5

благо, в другом — жизнь и существование, тогда это

признается необходимым, и такая причина есть неко-

торого рода необходимость. — Далее, к числу необхо-

димого принадлежит доказательство, так как если

что-то безусловно доказано, то иначе уже не может

быть; и причина этому — исходные посылки, а именно:

если с тем, из чего образуется умозаключение, дело

по может обстоять иначе.

Итак, для одних вещей причина их необходимости — что-то иное, для других никакой такой причины 10

пот, но благодаря им существует по необходимости иное. Так что необходимое в первичном и собственном

смысле — это простое; с ним дело не может обстоять

151

по-разному, а значит, то так, то иначе, — в таком случае дело бы обстояло по-разному. Если поэтому су-

ществуют нечто вечное и неподвижное, в нем нет ни15 чего насильственного или противного его естеству 4.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Единым, или одним, называется то, что едино прив-

ходящим образом, и то, что едино само по себе. Прив-

ходящим образом едино, например, «Кориск 1 и образо-

ванное» и «образованный Кориск» (ибо одно и то же

сказать «Кориск и образованное» или «образованный

Кориск»); точно так же «образованное и справедливое»

20 и «образованный, справедливый Кориск». Все это на-

зывается единым благодаря чему-то привходящему:

«справедливое и образованное» — потому, что то и дру-

гое есть нечто привходящее для одной сущности, а «об-

разованное» и «Кориск» — потому, что первое есть

привходящее для второго. Также в некотором смысле

25 и «образованный Кориск» — одно с «Кориском», по-

тому что одна из частей этого выражения (logos) есть

нечто привходящее для другой, а именно «образован-

ное» для «Кориска»; и «образованный Кориск» есть

одно со «справедливым Кориском», потому что одна

часть2 и того и другого выражения есть нечто привхо-

дящее для одного и того же. Подобным же образом об-

стоит дело и тогда, когда привходящее скалываетс

о роде или о каком-нибудь общем имени, например:

если говорят, что «человек» и «образованный чело-

30 век» — одно и то же: в самом деле, так говорят или

потому, что образованность есть нечто привходящее

для человека как единой сущности, или потому, что и

то и другое3 есть нечто привходящее для чего-то еди-

ничного, например для Кориска. Разница здесь лишь

в том, что и то и другое присуще единичному не в оди-

наковом смысле, а одно4 из них присуще ему, можно

сказать, как род и как нечто содержащееся в его сущ-

ности, а другое 5 — как устойчивое или преходящее со-

стояние сущности.

35

Все, что называется единым благодаря чему-то при-

входящему, называется так в этом смысле. Что же ка-

сается того, что называется единым самим по себе, то

нечто из этого называется так благодаря непрерывно-

1016a сти, например: пучок — благодаря связанности, куски

дерева — благодаря клею; так же и линия, хотя бы и

152

изогнутая6, но непрерывная, называется идиалом, как

и каждая часть тела, например нога и рука. А из них

непрерывное от природы едино в большей степени,

нежели непрерывное через искусство. Называется же

непрерывным то, движение чего само по себе едино 5

и что иное движение иметь не может; движение же

едино у того, у чего оно неделимо, а именно неделимо

но времени. А само по себе непрерывно то, что едино

не через соприкосновение; в самом деле, если поло-

жишь рядом друг с другом куски дерева, то ты не ска-

жешь, что они нечто единое — один кусок дерева, или

одно тело, или что-то другое непрерывное. И единым,

таким образом, называется непрерывное вообще, даже

если оно изогнуто, а в еще большей мере — то, что не

изогнуто (например, голень или бедро — в большей 10

мере, чем нога, так как движение ноги может быть не

одно7). И точно так же прямая линия едина в большей

мере, нежели изогнутая; а линию изогнутую и обра-

зующую угол мы называем и единой и не единой, так

как движение ее частей может происходить и не одно-

временно и одновременно; напротив, движение прямой 15

линии всегда происходит одновременно; и ни одна

часть ее, имеющая величину, не покоится, когда дру-

гая движется, в отличие от линии изогнутой.

Далее, в другом смысле едиными называются вещи

в силу того, что субстрат их неразличим по виду; а не-

различим он у тех вещей, вид которых неделим дл

чувственного восприятия; субстрат же — это или пер-

ный, или последний по отношению к исходу8. В самом 20

деле, и вино называется единым, и вода единой, по-

скольку они неделимы по виду; и все жидкости назы-

ваются едиными (например, масло, вино), и все плавкое

также, потому что последний субстрат у всех них один

и тот же: все они вода или воздух. Называется одним

также и то, что принадлежит к одному роду, отличаю- 25

щемуся противолежащими друг другу видовыми отли-

чиями; и все это называется единым, потому что род,

лежащий в основе видовых отличий, один (например,

лошадь, человек, собака суть нечто единое, поскольку

все они живые существа), и именно так же, как мате-

рия одна. Иногда такие вещи называются едиными

в этом смысле, а иногда — тождественными по отноше-

нию к высшему роду: если дело идет о последних ви-

дах рода, [указывается] род более высокий, чем эти),30

15 3

например: треугольники равнобедренный и равносторонний — это одна и та же фигура, так как оба -

треугольники, хотя и не одни ц те же треугольники. Далее, как об одном говорится о вещах, определение которых, обозначающее суть их бытия, неделимо, если его сопоставить с другим определением, обознача-

ющим суть бытия вещи (само по себе всякое определение делимо); в этом смысле и то, что выросло или

35 убывает, едино, поскольку его определение едино, точно

так же как определение сущности [разных] плоскостей

едино. И вообще в наибольшей мере едины те вещи,

мысль о сути бытия которых неделима и не может от-

1016b делить их ни по времени, ни по месту, ни по определе-

нию, а из них — особенно те, что принадлежат к сущно-

стям. В самом деле, все, что не допускает деления, во-

обще называется единым, именно поскольку оно не до-

пускает деления; например, если что-то не допускает

5 деления как человек, то оно один человек; если же не

допускает деления как живое существо, то оно одно

живое существо; а если — как величина, то оно одна

величина. — Большинство вещей называются едиными

потому, что едино то иное, что они или делают, или ис-

пытывают, или имеют, или к чему находятся в каком-

то отношении, но едиными в первичном смысле назы-

ваются те вещи, сущность которых одна. А одной она

бывает или благодаря непрерывности, или по виду, или

10 по определению; мы ведь причисляем к множеству или

не непрерывное, или то, у чего вид не один, или то,

определение чего не одно.

Далее, с одной стороны, мы называем единым что

бы то ни было, если оно количество и непрерывно, а

с другой стороны, не называем, если оно не есть неко-

торое целое, т. е. если оно не имеет единой формы; па-

пример, мы не стали бы в подобном смысле говорить

как о чем-то едином о частях сандалии, увидев их сло-

женными, как попало (разве только ввиду их связно-

15 сти), а стали бы так говорить лишь тогда, когда они

сложены таким образом, что образуют одну сандалию

и уже имеют некоторую единую форму. Поэтому из

всех линий больше всего едина окружность, потому что

она линия целая и совершенная.

А существо единого — в том, что оно некоторым об-

разом есть начало числа, ибо первая мера — это на-

чало; ведь то, с помощью чего как первого познаем, —

154

это первая мера каждого рода; значит, единое — это 20

начало того, что может быть познано относительно каж-

дого [рода]. Но единое — не одно и то же для всех ро-

дов: то это четверть тона, то гласный или согласный

звук; нечто другое —- для тяжести, иное — для движе-

ния. Но везде единое неделимо или по количеству, или

ко виду. А из того, что неделимо по количеству (и по-

скольку оно количество), не делимое ни в каком

направлении и не имеющее положения называется 25

единицей, а не делимое ни в каком направлении и имею-

щее положение — точкой; делимое же в одном направ-

лении называется линией, в двух — плоскостью, по ко-

личеству во всех, а именно в трех направлениях, — те-

лом. И обратно, делимое в двух направлениях есть

плоскость, делимое в одном направлении — линия, а

то, что ни в одном направлении не делимо по количе- 30

ству, — точка или единица; не имеет положения еди-

ница, а имеет положение точка.

Далее, одни вещи едины по числу, другие — по ви-

ду, иные — по роду, а иные — по соотношению (kat'

аmalogian). По числу едины те, материя которых одна,

но виду — те, определение которых одно, по роду — те,

которые принадлежат к одной и той же категориальной

форме, по соотношению — две вещи, которые находятс

друг к другу в таком же отношении, как нечто третье

к чему-то четвертому. При этом последующие виды

| единства] всегда сопутствуют предшествующим9, на- 35

пример: то, что едино по числу, едино и по виду, но

не все, что едино по виду, едино и по числу; в свою

очередь по роду едино все, что едино и по виду, но не

все, что едино по роду, едино по виду, оно едино по

соотношению; с другой стороны, не все, что едино по

соотношению, едино по роду. Очевидно также, что о

«многом» говорится противоположно тому, что гово-

рится о «едином». Одни вещи называются многими,

потому что они не непрерывны, другие потому, что

у них материя — или первая, или последняя — разли- 5

чима по виду, иные потому, что определений сути их

пития больше, чем одно.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Сущим называется, с одной стороны, то, что су-

ществует как привходящее, с другой — то, что сущест-

вует само по себе. Как привходящее — например, мы

155

говорим, что справедливый есть образованный, что че-

ловек есть образованный и что образованный есть

10 человек, приблизительно так же, как мы говорим, что

образованный в искусстве строит дом, потому что дл

домостроителя быть образованным в искусстве или об-

разованному в искусстве быть домостроителем, — это

нечто привходящее (ибо «вот это есть то» означает

здесь, что вот это есть привходящее для него). Так же

обстоит дело и в указанных случаях: когда мы гово-

рим, что человек есть образованный и что образован-

15 ный есть человек, или что бледный есть образо-

ванный, или что образованный есть бледный, в двух

последних случаях мы говорим, что оба свойства суть

привходящее для одного и того же, в первом случае —

что свойство есть нечто привходящее для сущего; а

когда говорим, что образованный есть человек, мы го-

ворим, что образованность есть нечто привходящее дл

человека. Точно так же говорится, что не-бледное есть,

ибо то, для чего оно привходящее свойство, есть. Та-

20 ким образом, то, чему приписывается бытие в смысле

привходящего, называется так1 или потому, что оба

свойства присущи одному и тому же сущему, или по-

тому, что то, чему присуще свойство, есть сущее, или

потому, что есть само то, чему присуще свойство, о ко-

тором оно само сказывается.

Бытие же само по себе приписывается всему тому,

что обозначается через формы категориального выска-

зывания, ибо сколькими способами делаются эти выска-

зывания, в стольких же смыслах обозначается бытие.

25 А так как одни высказывания обозначают суть вещи,

другие — качество, иные — количество, иные — отноше-

ние, иные — действие или претерпевание, иные —

«где», иные — «когда», то сообразно с каждым из них

те же значения имеет и бытие. Ибо нет никакой раз-

ницы сказать: «человек есть здоровый» или «человек

здоров», и точно так же: «человек есть идущий или ре-

30 жущий» или же «человек идет или режет»; и подоб-

ным образом во всех других случаях.

Далее, «бытие» и «есть» означают, что нечто истин-

но 2, а «небытие» — что оно не истинно, а ложно, оди-

наково при утверждении и отрицании; например, вы-

сказывание «Сократ есть образованный» истинно, или

«Сократ есть небледный» тоже истинно; а высказыва-

35 ние «диагональ не есть несоизмеримая»3 ложно.

156

Кроме того, бытие и сущее означают в указанных

случаях, что одно есть в возможности, другое — в дей-

ствительности. В самом деле, мы говорим «это есть ви-

дящее» и про видящее в возможности, и про видящее

в действительности. И точно так же мы приписываем

знание и тому, что в состоянии пользоваться знанием,

и тому, что на самом деле пользуется им. И покоящим- 5

ся мы называем и то, что уже находится в покое, и то,

что может находиться в покое. То же можно сказать

и о сущностях: ведь мы говорим, что в камне есть

[изображение] Гермеса и что половина линии есть

в линии 4, и называем хлебом хлеб еще не созревший.

А когда нечто есть в возможности и когда еще нет —

это надо разобрать в другом месте5.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Сущностью называются [1] простые тела, напри- 10

мер земля, огонь, вода и все тому подобное, а также

вообще тела и то, что из них состоит, — живые суще-

ства и небесные светила, а равно и части их. Все они

называются сущностями потому, что они не сказыва-

ются о субстрате, но все остальное сказывается о них;

[2] то, что, находясь в таких вещах, которые не ска-

зываются о субстрате, составляет причину их бытия,

например душа — причина бытия живого существа;

[3] части, которые, находясь в такого рода вещах, оп-

ределяют и отличают их как определенное нечто и

с устранением которых устраняется и целое, например:

с устранением плоскости устраняется тело, как утвер-

ждают некоторые1, и точно так же плоскость —с уст-

ранением линии. А по мнению некоторых, таково число

вообще, ибо с его устранением нет, мол, ничего и оно 20

определяет все; [4] суть бытия каждой вещи, обозна-

чение которой есть ее определение, также называетс

ее сущностью. Итак, получается, что о сущности гово-

рится в двух [основных] значениях: в смысле послед-

него субстрата, который уже не сказывается ни о чем

другом, и в смысле того, что, будучи определенным не-

что, может быть отделено [от материи только мыслен- 25

но], а таковы образ, или форма, каждой вещи.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Тождественным, пли одним и тем же, называется [1] то, что тождественно как привходящее; например,

157

«бледное» и «образованное» тождественны, потому что они нечто привходящее для одного и того же, и точно 30 так же «человек» и «образованное», потому что последнее есть привходящее для первого, а «образованное» есть «человек», потому что оно нечто привходящее для человека. И каждой из этих двух частей тождественно целое, а целому — каждая из них, ибо «человек» и «образованное» означают то же, что «образованный человек», и этот — то же, что они. Вот почему все это и не сказывается в виде общего: неправильно сказать, 35 что «всякий человек» и «образованное» — это одно и то же. В самом деле, общее присуще само по себе,

привходящее же не присуще само по себе, а непосредственно сказывается о единичном: ведь тождественными представляются «Сократ» и «образованный Сократ»; но «Сократ» не сказывается о многих, поэтому

не говорят «всякий Сократ» в отличие от того, как говорят «всякий человек».

Одни вещи называются тождественными в этом

смысле, а другие [2] тождественны сами по себе и

в стольких же значениях, сколько и единое, а именно:

тождественным называется и то, материя чего одна по

виду или по числу, и то, сущность чего одна. Поэтому

очевидно, что тождество есть некоторого рода един-

ство бытия либо вещей числом более чем одна, либо

одной, когда ее рассматривают как нечто большее, чем

одна (например, когда о ней говорят, что она тожде-

ственна самой себе, ибо в этом случае ее рассматри-

вают как две).

А «иными», или «инаковыми», называются вещи,

если их формы, или их материя, или определение их

сущности составляют нечто большее, чем одно; и во-

обще об инаковом говорится в смыслах, противополож-

ных смыслам тождественного.

Различными называются [1] вещи, которые, бу-

дучи инаковыми, в некотором отношении тождествен-

ны друг другу, но только не по числу, а или по виду,

или по роду, или по соотношению; [2] те, род которых

неодинаковый, а также противоположности и те вещи,

в сущности которых заключена инаковость. 15 Сходным называется то, что испытывает совер-

шенно одно и то же, а также то, что испытывает

больше инаковое, чем разное, ровно и то, что имеет

одинаковое качество. И то, что имеет большинство или

158

важнейшие противоположные свойства другого, допускающие изменение, также сходно с этим другим1.

А о несходном говорится в смыслах, противоиоложных смыслам сходного.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Противолежащими называются противоречащее 20

одно другому, противоположное (tanantia) l одно дру-

гому, соотнесенное, лишенность и обладание, а также

последнее «откуда» и последнее «куда» — такие, как

разного рода возникновение и уничтожение; равным

образом противолежащими называются те свойства,

которые не могут вместе находиться в том, что прием-

лет их, — и сами эти свойства, и то, откуда они. Дей-

ствительно, серое и белое не находятся вместе в одном

и том же, а потому те [цвета], откуда они2, противо- 25

лежат друг другу.

Противоположными называются [1] те из разли-

чающихся по роду свойств, которые не могут вместе

находиться в одном и том же; [2] наиболее разли-

чающиеся между собой вещи, принадлежащие к од-

ному и тому же роду; [3] наиболее различающиес

между собой свойства, наличие которых возможно

в одном и том же носителе; [4] наиболее различаю-

щееся одно от другого среди относящегося к одной и

той же способности; [5] то, различия чего наибольшие 30

или вообще, или по роду, или по виду. Все остальное

называется противоположным или потому, что имеет

указанные противоположности, или потому, что спо-

собно принимать их, или потому, что способно делать

или испытывать таковые, или оно на самом деле их

делает или испытывает, утрачивает или приобретает,

имеет или не имеет. А так как о едином и о сущем 35

говорится во многих значениях, то и все остальное,

о чем говорится в соответствии с ними, стало быть,

и тождественное, иное, или инаковое, и противополож-

ное, должны иметь соответствующие значения, так что

они должны быть разными для каждой категории.

С другой стороны, иными, или инаковыми, по виду

называются вещи, которые, принадлежа к одному и

тому же роду, не подчинены друг другу, а также та

пещи, которые, принадлежа к одному и тому же роду,

имеют различие между собой, и те, что имеют в своей

159

сущности противоположное одно другому3. Отличны

друг от друга по виду и противоположности — пли

все, или те из них, которые так называются в первич-

ном смысле, а также то вещи, определения которых

5 в последнем виде рода разные (например, человек и

лошадь неделимы по роду, а определения их разные),

и те, которые, принадлежа к одной и той же сущ-

ности, имеют между собой различие. — А о тождест-

венном по виду говорится в смыслах, противополож-

ных только что указанным.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

О некоторых вещах говорят, что они нечто пред-

10 шествующее («первее») и последующее, полагая, что

в каждом роде есть нечто первое и некоторое начало;

[нечто предшествующее] — поскольку они ближе к не-

которому началу, определенному либо безусловно и

от природы, либо в отношении чего-то, где-то и кем-то.

А именно: одни вещи таковы по месту — из-за боль-

шей близости либо к какому-нибудь месту, определен-

ному от природы (например, к середине или к краю),

либо к месту привходящему; а то, что дальше, есть

нечто последующее. Другие предшествуют по вре-

15 мени: одно потому, что оно дальше от настоящего

времени, например, в отношении прошлого (Троян-

ская война прежде Мидийских, потому что она

дальше отстоит от настоящего времени); другое по-

тому, что оно ближе к настоящему времени, напри-

мер, в отношении будущего: Немейские игры прежде

Пифийских потому, что они ближе к настоящему вре-

мени, если настоящее время взять как начало и пер-

20 вое. Иное же предшествует в отношении движения,

а именно то, что ближе к первому движущему, пред-

шествует (например, мальчик ближе к нему, чем

взрослый мужчина); а первое движущее также есть

безусловно некоторое начало. Иные вещи первее по

силе: то, что превосходит силою, т. е. то, что сильнее,

первее; а таково то, чьему решению должно следовать

другое, т. е. последующее, так что если первое не дви-

25 жет, то это другое не движется; если же первое дви-

жет, то оно движется; начало здесь — решение. Иные

вещи первее в отношении порядка, а именно то, что

находится ближе к чему-то одному определенному, по

160

отношению к чему другие размещены согласно неко-

торому расчету, например второй в хоре первое треть-

его, и предпоследняя струна лиры первее последней:

ведь в первом случае начало — предводитель хора, во

втором — средняя струна.

Итак, все это обозначается как предшествующее

(«первее») в указанном смысле. А в другом смысле —

то, что первее по познанию, полагая, что оно и без-

условно первое; причем то, что первее для уразумени

через определение (ta kata ton logon), различно от

того, что первее для чувственного восприятия. В самом

деле, для уразумения через определение первее общее,

а для чувственного восприятия — единичное. И дл

уразумения через определение привходящее первее

целого, например: «образованное» первее «образован-

ного человека», ибо определение как целое невозможно

без части, хотя «образованного» не может быть, если

нет кого-то, кто был бы образован.

Далее, как «то, что первее», обозначаются свой-

ства того, что предшествует; например, прямизна

предшествует гладкости: первое есть свойство линии

самой по себе, второе — свойство плоскости.

Итак, одни вещи обозначаются как предшествую-

щее и последующее в этом смысле, другие — сооб-

разно природе и сущности, т. е. то, что может быть

без другого, тогда как это другое без первого но мо-

жет; таким различением пользовался Платон. А так

как о бытии говорится в различных значениях, то, во- 5

первых, субстрат первее, а потому сущность первее;

во-вторых, по-разному первее то, что в возможности,

и то, что в действительности. В самом деле, одно

предшествует в возможности, другое в действитель-

ности; например, в возможности половина линии пред-

шествует целой, часть — целому и материя — сущ-

ности, а в действительности все они нечто последую-

щее, ибо лишь по разложении [предмета] они будут 10

существовать в действительности.

Таким образом, в некотором смысле обо всем, о чем

говорится как о предшествующем и последующем, гово-

рится в только что указанном значении1; в самом

деле, одни вещи могут быть без других, поскольку

речь идет об их возникновении, как, например, целой

без [отдельных] частей, другие — поскольку речь идет

161

об их уничтожении (например, часть без целого). По-

добным же образом обстоит дело и в остальных слу-

чаях.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

15 Способностью, или возможностью (dynamis), назы-

вается [1] начало движения или изменения вещи, на-

ходящееся в ином или в ней самой, поскольку она

иное 1; например, строительное искусство есть способ-

ность, которая не находится в том, что строится; вра-

чебное же искусство, будучи способностью, может на-

ходиться в том, кто лечится, но не поскольку он есть

тот, кто лечится. Таким образом, способностью назы-

вается, с одной стороны, вообще начало изменения или

движения вещи, находящееся в ином или в ней са-

20 мой, поскольку она иное, а с другой — [2] начало,

откуда вещь приводится в движение иным или ею са-

мой, поскольку она иное (ибо в соответствии со спо-

собностью, благодаря которой претерпевающее что-то

претерпевает, мы называем его способным претерпе-

вать, то когда оно претерпевает что бы то ни было, то

когда оно испытывает не всякое состояние, а ведущее

к лучшему); [3] способность совершать что-то успеш-

но или согласно своему решению: ведь относительно

тех, кто лишь может совершать путешествие или го-

ворить, но делает это нехорошо или не так, как было

25 намечено, мы иногда утверждаем, что они не способны

говорить или идти. Подобным же образом и [4] в от-

ношении претерпевания. [5] Обладание свойствами,

благодаря которым вещи вообще не испытывают воз-

действия, или не подвержены изменению, или нелегко

их привести в худшее состояние; в самом деле, нечто

ломается, раскалывается, гнется и вообще портитс

не потому, что оно обладает способностью, а потому,

что у него нет [соответствующей] способности и ему

30 чего-то недостает; а не испытывает подобных воздей-

ствий то, что лишь с трудом и в малой степени испы-

тывает их благодаря своей скрытой или проявляемой

способности (dia dynamin kai to dynasthai) и потому,

что находится в определенном состоянии.

Так как о способностях говорится в стольких зна-

чениях, то и способным в одном смысле называется то,

что имеет начало движения или изменения [вообще]

162

(ведь и то, что останавливает, есть нечто способное) 35

в ином или в самом себе, поскольку оно иное. А в дру-

гом смысле что-то называется способным, если нечто

другое имеет такого рода способность по отношению

к нему. В третьем смысле — если оно имеет способ-

ность изменяться во что-то или в нечто худшее, или

в нечто лучшее (ведь и то, что погибает, по-види-

мому, способно погибать, иначе оно не погибло бы,

если бы было к этому не способно; и уже теперь

у него есть некоторая предрасположенность, причина 5

н начало для такого претерпевания. Так вот, способ-

ное кажется таковым иногда потому, что у него что-то

есть, иногда потому, что оно чего-то лишено; а если

лишенность есть в некотором смысле обладание, то

все способно к чему-то благодаря обладанию чем-то,

так что нечто способно и потому, что оно обладает не-

которым свойством и началом, и потому, что обладает

лишенностью его, если только можно обладать лишен-

ностью; иначе «способное» будет [в данном случае]

иметь двоякий смысл2). В ином значении нечто назы-

вается способным потому, что ни другое, ни оно само, 10

поскольку оно другое, не имеет разрушительной дл

него силы или разрушительного начала. Далее, все

это называется способным или только потому, что мо-

жет произойти или не произойти, или же потому, что

может то и другое3 успешно. В самом деле, даже

в неодушевленных предметах имеется такого рода спо-

собность, например в музыкальных орудиях: про одну

лиру говорят, что она способна звучать, а про дру- 15

гую — что нет, если она неблагозвучна.

Неспособность же — это лишенность способности и

отрицание такого начала, о котором было сказано,—

лишенность и отрицание их или вообще, или у того,

чему естественно их иметь, или тогда, когда уже есте-

ственно было бы их иметь: ведь не в одном и том же

смысле мы назвали бы неспособными иметь потомство

ребенка, мужчину или скопца. Далее, каждому из

двух видов способности — и способности, просто при- 20

водящей в движение, и способности, хорошо движу-

щей, — соответствует противолежащая ему неспособ-

ность. Итак, о неспособном, с одной стороны, гово-

рится в соответствии с этим значением неспособности,

а в другом смысле — когда возможному [противоле-

жит] невозможное. Невозможно то, противоположное

163

чему необходимым образом истинно (например, невоз-

можно, чтобы диагональ была соизмеримой, потому

25 что такое утверждение ложно, и противоположное ему

не просто истинно, по и необходимо, чтобы диагональ

была несоизмеримой; таким образом, что она соизме-

рима — это не просто ложно, но и необходимым обра-

зом ложно). А противоположное невозможному — воз-

можное — имеется, когда не необходимо, чтобы проти-

воположное [возможному] было ложным; например,

сидеть для человека возможно, ибо не сидеть не есть

зо необходимым образом ложное. Итак, возможное в од-

ном смысле, как было сказано, означает то, что не

необходимым образом ложно, в другом — то, что

истинно, в третьем — то, что может быть истинным.

В геометрии тем же словом dynamis обозначают сте-

пень. Указанные здесь значения возможного не имеют 35 отношения к значениям способности; но все значения,

1020а имеющие отношение к способности, относятся к ее

первичному смыслу, а это есть начало изменени

вещи, находящееся в ином или в ней самой, поскольку

она иное; все остальное называется способным в од-

них случаях потому, что нечто другое имеет по отно-

шению к нему такую способность, в других случаях

потому, что оно ее не имеет, а в иных случаях по-

тому, что имеет ее в определенной мере. То же можно

сказать и о неспособном.

Итак, основное определение способности в ее пер 5 вичном смысле будет такое: она начало изменени

вещи, находящееся в ином или в ней самой, поскольку

она иное.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Количеством называется то, что делимо на состав-

ные части, каждая из которых, будет ли их две пли

больше, есть по природе что-то одно и определенное

нечто. Всякое количество есть множество, если оно

счислимо, а величина — если измеримо. Множеством

же называется то, что в возможности делимо на части

не непрерывные, величиной — на части непрерывные;

а из величин непрерывная в одном направлении есть

длина, непрерывная в двух направлениях — ширина,

непрерывная в трех направлениях — глубина. Из всех

этих количеств ограниченное множество есть число,

164

ограниченная длина — линия, ограниченная ширина — плоскость, ограниченная глубина — тело.

Далее, одни вещи называются количеством самим

по себе, другие — как привходящее (например, линия 15

есть некоторое количество само по себе, а образован-

ное— как привходящее). Из тех вещей, которые суть

количество само по себе, одни таковы как сущности

(например, линия есть некоторое количество, ибо

в определении, обозначающем, что такое линия, содер-

жится «некоторого рода количество»), другие суть

свойства и состояния такого рода сущности (напри- 20

мер, многое и немногое, длинное и короткое, широкое

и узкое, высокое и низкое, тяжелое и легкое и осталь-

ное тому подобное). Точно так же большое и малое,

большее и меньшее, если говорить о них самих по

себе или в их отношении друг к другу, суть свойства

количества сами по себе; однако эти наименования 25

дают и другим вещам1. — Из того, что называется ко-

личеством как привходящее, одно называется так

в том же смысле, в каком говорилось, что образован-

ное и бледное суть количество, поскольку то, чему

они присущи, есть некоторое количество; а другое

есть количество в том же смысле, в каком движение

и время суть количества; и они ведь называются неко-

торым количеством и непрерывным, поскольку делимо

то, свойства чего они есть. Я имею при этом в виду 30

не то, что движется, а то [расстояние], на которое оно

продвинулось: именно потому, что это расстояние есть

некоторое количество, и движение есть количество,

а время есть количество потому, что движение есть

количество.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Качеством называется [1] видовое отличие сущ-

ности, например: человек есть живое существо та-

кого-то качества, потому что он двуногое существо,

и лошадь — потому что четвероногое и круг — фигура

такого-то качества, ибо он фигура без углов, так что 35

относящееся к сущности видовое отличие и есть ка-

чество. Таким образом, в одном смысле качеством на-

зывается видовое отличие в сущности, а в другом

говорится о качестве [2] в отношении неподвижного,

а именно в отношении математических предметов; так,

165

числа имеют определенное качество, например числа

сложные и простирающиеся пе в одном только направ

лении, а такие, подобие которых — плоскость и имею-

5 щее объем (сюда принадлежат числа, единожды и

дважды помноженные сами на себя); и таково вообще

то, что входит в сущность чисел помимо количества,

ибо сущность каждого числа — это то, что оно еди-

ножды, например: сущность шести — не то, что имеет-

ся в шести дважды или трижды, а то, что оно еди-

ножды, ибо шесть есть единожды шесть; [3] состоя-

ния движущихся сущностей, например тепло и холод,

10 белизна и чернота, тяжесть и легкость и все тому

подобное, изменение чего дает основание говорить, что

и тела становятся другими. — [4] О качестве гово-

рится и применительно к добродетели и пороку и во-

обще к дурному и хорошему.

Итак, о качестве можно, пожалуй, говорить в двух смыслах, причем один из них — важнейший, а именно

15 качество в первичном смысле — это видовое отличие

сущности (сюда принадлежит и то качество, которое

имеется в числах, ибо оно есть различие в сущностях,

но не движущихся, или не поскольку они движутся).

А в другом смысле называются качеством состояни

движущегося, поскольку оно движется, и различи

в движениях. Добродетель и порок1 принадлежат

к этим состояниям: они указывают на различия в дви-

20 женин или деятельности, в соответствии с которыми

находящееся в движении действует или испытывает

действие хорошо или плохо: ведь то, что способно дви-

гаться или действовать вот так-то, хорошо, а то, что

способно к этому вот так-то, а именно наоборот, —

плохо. Хорошее и дурное означает качество больше

всего у одушевленных существ, а из них особенно 25 у тех, кто может действовать преднамеренно.