Часть 5.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

20 Так как определение — это обозначение, а всякое

обозначение имеет части и так же, как обозначение от-

носится к предмету, так и часть его относится к части

предмета, то возникает затруднение, должно ли обозна-

чение отдельных частей содержаться в обозначении

целого или нет. В некоторых случаях оно явно содер-

жится в нем, в других нет. Обозначение круга не вклю-

25 чает в себя обозначения отрезков, а в обозначении

слога содержится обозначение его элементов, хотя и

круг делится на отрезки так же, как слог — на эле-

менты. Кроме того, если части предшествуют (prote-

rа) целому, а острый угол — часть прямого, и палец —

часть живого существа, то можно было бы подумать,

что острый угол предшествует прямому и палец пред-

30 шествует человеку. По-видимому, однако, эти послед-

ние1 первое (protera): ведь обозначение первых2

дается на основе последних, которые первее и потому,

что могут существовать без первых.

А впрочем, о части говорится в различных значе-

ниях, и одно из них — мера, прилагаемая к количеству.

Но это оставим в стороне, а исследуем то, из чего как

частей состоит сущность. Так вот, если материя — это

одно, форма — другое, то, что из них,— третье, а сущ-

204

ность есть и материя, и форма, и то, что из них, то

в одном смысле и о материи говорится как о части

чего-то, а в другом — нет, а как о части говорится лишь

о том, из чего состоит обозначение формы. Так, плоть

не есть часть вогнутости (ведь она та материя, на ко- 5

торой образуется вогнутость), но она часть курносо-

сти; и медь есть часть изваяния как целого, но но часть

изваяния, поскольку под ним подразумевается форма •

(ведь говоря о какой-либо вещи, следует разуметь

форму или вещь, поскольку она имеет форму, но ни-

когда не следует подразумевать под вещью материаль-

ное, как оно есть само по себе). Вот почему обозначе-

ние круга не заключает в себе обозначения отрезков,

а в обозначение слога входит обозначение элементов, 10

ибо элементы слога суть части обозначения формы, а

не материи, между тем отрезки круга — это части

в смысле материи, в которой осуществляется [форма];

все же они ближе к форме, нежели медь, когда меди

придается круглость. А в некотором смысле и не все

элементы слога будут входить в его обозначение: па- 15

пример, эти вот [буквы, начертанные] на воске, или

[звуки, производимые] в воздухе: ведь и они состав-

ляют часть слога как материя, воспринимаемая чувст-

вами. Да и линия исчезает, если ее делить па поло-

вины, или человек [исчезает], если его разлагать на ко-

сти, жилы и плоть, однако это не значит, что они со-

стоят из названных [элементов] как из частей сущно-

сти,— они состоят из них как из материи, и это части 30

составного целого, по уже не части формы, т. е. того,

что содержится в обозначении, а потому они и не вхо-

дят в обозначение. Так вот, в одних обозначениях бу-

дет содержаться обозначение таких частей, в других

оно содержаться не должно, если это не обозначение

составного целого; поэтому некоторые вещи состоят из

указанных частей как из начал, на которые они разла-

гаются, переставая существовать, а некоторые не со- 25

стоят. То, что есть соединение формы и материи, на-

пример курносое и медный круг, разлагается на ука-

занные составные части, и материя есть их часть; а то,

что не соединено с материей, но имеется без материи

и обозначение чего касается только формы, пе исчезает

пи вообще, ни во всяком случае таким именно обра-

зом; так что для названных выше вещей это [материаль-30

ное] составляет начала и части, но оно не части и не

205

начала формы. И поэтому глиняное изваяние превра-

щается в глину, медный шар — в медь и Каллий —

в плоть и кости; так же круг распадается на отрезки,

ибо он есть нечто соединенное с материей; одним ведь

1035b именем обозначается и круг как таковой, и единичный

круг, потому что не для [всех] единичных вещей есть

особое имя.

Итак, об этом сказано правильно; все же, возвращаясь к этому вопросу, скажем еще яснее. Части обо-

5 значения, на которые такое обозначение разделяется,

предшествуют ему3 — или все или некоторые из них.

А в обозначение прямого угла не входит обозначение

острого угла; напротив, обозначение острого угла вклю-

чает в себя обозначение прямого, ибо тот, кто дает

определение острого угла, пользуется прямым, а именно

«острый угол меньше прямого». И подобным же обра-

10 зом обстоит дело и с кругом и полукругом: полукруг

определяется через круг, и палец — через целое, ибо

палец — это «такая-то часть человека». Поэтому те

части, которые таковы как материя и на которые вещь

распадается как на материю, суть нечто последующее;

а те, которые даны как части обозначения и выражен-

ной в определении сущности, предшествуют — или все,

или некоторые. А так как душа живых существ (со-

15 ставляющая сущность одушевленного) есть соответст-

вующая обозначению сущность — форма и суть быти

такого-то тела (ведь любую часть подобного тела, если

давать ее надлежащее определение, в самом деле нельз

будет определять, не указав ее отправления, которое

не будет иметь места без чувственного восприятия), то

ее части — или все, или некоторые — будут предшест-

вовать живому существу как составному целому (и

одинаковым образом обстоит дело в каждом отдельном

20 случае); а тело и его части — нечто последующее по

отношению к этой сущности, и на них как па материю

распадается не сущность, а составное целое. Так вот,

для составного целого эти телесные части в некотором

смысле предшествуют, а в некотором нет: ведь отдельно

они не могут существовать. Действительно, не во вся-

ком состоянии палец есть палец живого существа, а

омертвевший палец есть палец только по имени. Но не-

25 которые телесные части существуют вместе [с целым] —

главные части, в которых как первом заключаетс

форма (logos), т. е. сущность вещи,—это может быть,

206

например, сердце или мозг (безразлично ведь, что из

них обоих таково). А человек, лошадь и все, что подоб-

ным образом обозначает единичное, по как общее обо-

значение,— это не сущность, а некоторое целое, состав-

ленное из вот этой формы (logos) и вот этой мате-

рии, взятых как общее. Единичное же из последней

материи — это уже Сократ, и так же во всех остальных

случаях. Итак, части бывают и у формы (формой я на-

зываю суть бытия вещи), и у целого, составленного из

формы и материи, и у самой материи. Но части обозна-

чения — это только части формы, и обозначение ка-

сается общего, ибо бытие кругом и круг, бытие душой

и душа — одно и то же. А уже для составных целых,

например для вот этого круга и для любого отдельного

из них, будет ли это круг, воспринимаемый чувствами

или постигаемый умом (умопостигаемым я называю,

например, круги математические, чувственно воспри-

нимаемыми, например, — медные или деревянные), 5

определения не бывают, но они познаются посредством

мысли или чувственного восприятия; а если они пере-

стали быть [предметом познания] в действительности, то

не ясно, существуют ли они еще или нет, но они всегда

обозначаются и познаются при помощи общего обозначе-

ния. Материя же сама по себе не познается4. А есть,

с одной стороны, материя, воспринимаемая чувствами,

а с другой — постигаемая умом; воспринимаемая чув-

ствами, как, например, медь, дерево или всякая дви- 10

жущаяся материя, а постигаемая умом — та, котора

находится в чувственно воспринимаемом не поскольку

оно чувственно воспринимаемое, например предметы

математики.

Итак, сказано, как обстоит дело с целым и частью,

с тем, что есть предшествующее, и с тем, что есть по-

следующее. А если кто спросит, будет ли предшество-

нать прямая, круг и живое существо или же то, на что 15

они делятся и из чего состоят, т. е. их части,— то сле-

дует сказать, что ответить на это не просто. Если душа

есть живое существо как одушевленное, а душа каж-

дого отдельного живого существа — оно само, круг —

то же, что бытие кругом, прямой угол — то же, что

бытие прямым углом и сущность прямого угла, то,

правда, некоторые целые5 и по сравнению с некоко- 20

рыми частями надо признать чем-то последующим,

например, по сравнению с частями обозначения и

207

с частями отдельного прямого угла (ведь и материаль-

ный медный прямой угол, и точно так же прямой угол,

заключенный в двух отдельных линиях6, есть нечто

последующее); нематериальный же угол есть, правда,

нечто последующее по сравнению с частями, входя-

щими в обозначение угла, по предшествует частям, на-

ходящимся в единичном. Просто, однако, нельзя отве-

тить на этот вопрос. Если же душа есть нечто иное,

чем живое существо, т. е. не есть то же, что оно, то и

в этом случае следует признать, что, как было сказано,

25 одни части предшествуют, а другие нет.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Естествен вопрос, какие части принадлежат форме

и какие не ей, а составному целому; ведь если это

остается неясным, нельзя давать определения чему бы

то ни было, ибо определение касается общего и формы;

30 если поэтому неясно, какие части относятся к материи

и какие пет, то не будет ясно и обозначение предмета.

Так вот, если говорить о том, что появляется в разных

по виду вещах (например, круг у меди, камня и де-

рева), то представляется ясным, что пи медь, пи ка-

мень по относятся к сущности круга, так как круг от-

делим от них. Там же, где отделимость не видна ',35 вполне возможно, что дело обстоит подобным же образом2, как если бы все круги, которые мы видим, были

1036b /медные (тем не менее медь нисколько не относилась бы к форме); однако в этом случае трудно мысленно отвлечься [от формы]. Так, например, форма человека

всегда представлена в плоти, костях и тому подобных 5 частях; значит ли это, что они части формы и определения? Все же пет, они материя, только мы не в со-

стоянии отделить их [от формы], потому что форма че-

ловека не появляется в чем-то другом.

Но так как отделить [одно от другого] кажется воз-

можным, хотя неясно, когда именно, то некоторые

стали уже сомневаться и относительно круга и тре-

угольника, полагая, что не подобает определять их че-

10 рез линии и непрерывное, а обо всем этом3 следует

говорить в том же смысле, в каком говорят о плотнили

костях человека, о меди и камне изваяния; и они сво-

дят все к числам и существом линии объявляют суще-

ство двух. Так же и из тех, кто принимает идеи, одни

208

считают двойку самой-но-себе-линией, другие — эйдосом линии: по их мнению4, эйдос и то, эйдос чего он

есть, в некоторых случаях тождественны друг другу, как, например, двойка и эйдос двойки; но в отношении 15

линий это уже не так5.

Отсюда следует, что эйдос один у многих вещей,

эйдос которых кажется различным (как это и получа-

лось у пифагорейцев6), и что возможно нечто одно

признать самим-по-себе-эйдосом всего, а остальное не

признать эйдосами; однако в таком случае все будет 20

одним7.

Итак, сказано, что относительно определений

имеется некоторое затруднение и по какой именно при-

чине. Поэтому бесполезно сводить все указанным выше

образом [к форме] и устранять материю; ведь в некото-

рых случаях, можно сказать, эта вот форма имеетс

в этой вот материи или эти вот вещи в таком-то состоя-

нии. И то сравнение живого существа [с медным кру-

гом], которое обычно делал младший Сократ8, непра - 25

вильно: оно уводит от истины и заставляет считать воз-

можным, чтобы человек был без частей тела, как круг

без меди. Между тем сходства здесь нет: ведь живое

существо — это нечто чувственно воспринимаемое и

определить его, не принимая в соображение движения,

иользя, а потому этого нельзя также, не принимая в со-

ображение частей, находящихся в определенном со- 30

стоянии. Ибо рука есть часть человека не во всяком слу-

чае, а тогда, когда она способна исполнять работу, зна-

чит, когда рука живая, а неживая не есть часть его.

Что касается математических предметов, то почему

определения частей пе входят в определение целого,

например полуокружности — в определение круга? Они

ведь не чувственно воспринимаемые части. Или это не

имеет значения? Ибо материя должна быть и у чего-то, 35

но воспринимаемого чувствами; более того (kai), неко-

торая материя имеется у всего, что не есть суть быти

вещи и форма сама по себе, а есть определенное нечто.

Нот почему у круга как общего эти полуокружности не

будут частями, а у отдельных кругов будут, как было

сказано раньше, ибо материя бывает и воспринимаема

чувствами, и постигаемая умом.

Ясно, однако, и то, что душа есть первая сущность,

тело — материя, а человек или живое существо — со- 5

единение той и другой как общее; Сократ же и

209

Кориск, если они также и душа, означают двоякой (ведь одни разумеют под ними душу, другие — состав-

ное целое); если же о них говорится просто — как об этой вот душе и этом вот теле, то с единичным доли 10 обстоит так же, как с общим.

А существует ли помимо материи такого рода сущностей какая-нибудь другая9 и следует ли искать ка-

кую-нибудь другую сущность, нежели эти, например числа или что-то в этом роде, это надо рассмотреть.

в дальнейшем10. Ведь именно ради этого мы пытаемся разобраться и в чувственно воспринимаемых сущно

стях, хотя в некотором смысле исследование этих сущностей относится к учению о природе, т. е. ко второй

15 философии, ибо рассуждающему о природе надлежит познавать не только материю, но и определимую [сущ-

ность], и это еще в большей мере. А что касается определений, то позднее надлежит рассмотреть11, в каком

смысле содержащееся в обозначении составляет части определения и почему определение есть единая речь

(ясно ведь: потому, что предмет един, но в силу чего 20 предмет един, раз он имеет части?).

Таким образом, что такое суть бытия вещи и в каком смысле она существует сама по себе, об этом в об

щих чертах сказано для всего 12; сказано также, почему обозначение сути бытия одних вещей содержит части

определяемого, а других — нет, и указано, что в обозначении сущности вещи не содержатся части мате-

25 риального свойства: ведь они принадлежат не к [определимой] сущности, а к сущности составной; а для этой,

можно сказать, некоторым образом определение и есть и не есть, а именно: если она берется в соединении

с материей, то нет определения (ибо материя есть нечто неопределенное), а если в отношении к первой сущно

сти, то определение есть, например для человека — определение души 13, ибо сущность — это форма, нахо-

дящаяся в другом; из нее и из материи состоит так

30 называемая составная сущность; такая форма есть, на-

пример, вогнутость (ведь «курносый нос» и «курно-

сость» состоят из этой вогнутости и носа: (в них «нос»

содержится дважды)). В составной же сущности, на-

пример курносом носе или Каллии, будет заключатьс

1037b также и материя. — Кроме того, было сказано, что в не-

которых случаях суть бытия вещи и сама вещь — одно

и то же, как у чистых (protai) сущностей; например,

210

кривизна и бытие кривизной — одно, если кривизна —

чистая сущность (чистой я называю такую сущность,

о которой сказывают не поскольку она находитс

и чем-то другом, отличном от нее, т. е. в материальном

субстрате); у того же, что дано как материя или как

соединенное с материей, тождества [между вещью и 5

сутью ее бытия] нет, а также у того, что едино привхо-

дящим образом, например «Сократ» и «образован-

ность», ибо они одно и то же привходящим образом.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Теперь будем прежде всего говорить об определении в той мере, в какой о нем не сказано в «Аналитиках»:

отмеченный там вопрос полезен для исследования о 10 сущности. Я имею в виду вопрос, почему то, обозначе-

ние чего мы называем определением, составляет одно (например, для человека «двуногое живое существо»;

пусть это будет его обозначением). Так вот, почему «живое существо» и «двуногое»—это одно, а не мно-

гое? «Человек» же и «бледное» — это множество в том случае, если одно не присуще другому, а одно — если 15

присуще, а субстрат — человек — испытывает какое-то состояние (ибо тогда получается одно, и имеется «блед-

ный человек»); но в указанном выше случае одно не причастно другому: ведь род, по-видимому, не прича-

стен видовым отличиям (иначе одно и то же было бы месте причастно противоположностям: ведь видовые 20

отличия, которыми различается род1, противоположны друг другу). А если род и причастен, то все равно вопрос остается, если видовых отличий несколько, например: живущее на суше, двуногое, бесперое. Почему они

составляют одно, а не множество? Ведь не потому,что находятся в одном и том же: так из всего получилось

бы одно. И все же одним должно быть все то, что содержится в определении2. Ибо определение есть неко- 25

торая единая речь, и притом о сущности, а значит, должно быть речью о чем-то одном: ведь сущность, как

мы утверждаем, означает нечто одно и определенное ничто.

Прежде всего надлежит рассмотреть те определения, которые опираются на деление3. В самом деле,

в определение не входит ничего другого, кроме рода, обозначаемого как первый, и видовых отличий, 30

211

А остальные роды — это первый же и вместе с ним охватываемые им видовые отличия, например: нервы (I

род— «живое существо», ближайший к нему — «живое существо двуногое» и затем опять — «живое существо

1038а двуногое, бесперое»; подобным же образом и тогда когда определение обозначается через большее число [видовых отличий]. Но вообще нет никакой разницы, обозначается ли определение через большое или малой

число [видовых отличий], и, следовательно, также — через малое число [членов] или через два; а если оно со

стоит из двух [членов], то одно — видовое отличие, другое — род; например, если [определяющее] — «живом

существо двуногое», то «живое существо» — род, а другое — видовое отличие.

5 Если же род вообще не существует помимо видом

как видов рода или если существует, по как материл

(ведь звук, например,— это род и материя, а видовые

отличия образуют из него виды — элементы речи), то

ясно, что определение есть обозначение, образуемое из

видовых отличий.

При этом, однако, необходимо разделить видовое от10 личие на его видовые отличия, например видовое отли-

чие «живого существа» — «имеющее ноги»: у «живого существа, имеющего ноги», видовое отличие должно

опять делить именно как имеющее ноги, поэтому но следует говорить, что из того, что имеет ноги, одно —

покрытое перьями, другое — бесперое, если говорить правильно (только по неспособности человек будет де

дать это), а следует говорить, что одно — с расщеплен-

15 ными на пальцах ступнями, другое — с нерасщеплен-

ными, ибо это видовые отличия ноги: расщепленность

ступни на пальцы есть некоторого вида обладание но-

гами. И так всегда стремятся идти дальше, пока но

приходят к видовым отличиям, не имеющим уже видо-

вых отличий. А тогда будет столько видов ноги, сколько

видовых отличий, и число видов живых существ, имею-

щих ноги, будет равно числу видовых отличий. Если

поэтому здесь дело обстоит таким именно образом, то

ясно, что последнее видовое отличие будет сущностью

20 вещи и ее определением, раз не следует, давая опреде-

ления, несколько раз повторять одно и то же; это ведь

излишне. Между тем такое повторение допускают, если

сказать «двуногое живое существо, имеющее ноги»; это

все равно что сказать «живое существо, имеющее ноги,

212

имеющее две ноги»; а если и это отличие делить под-

ходящим для него делением, то одно и то же будет но-

вторено несколько раз — столько же, сколько будет ви-

довых отличий.

Итак, если видовое отличие разделить па его видовые 25

отличия, то одно из них — последнее — будет формой

II сущностью; если же его делят привходящим образом

(например, если то, что имеет ноги, подразделяют на

Полое и черное), то видовых отличий будет столько,

сколько будет делений. Поэтому очевидно, что опреде-

ление есть обозначение, образуемое из видовых отли-

чии, и притом — если деление правильное — из послед-

него из них. Это стало бы ясным, если переставить 30

такого рода определения, например определение чело-

века, и сказать, что человек — это «двуногое живое

существо, имеющее ноги»; можно говорить «имеющее

йоги», если сказано «двуногое». Между тем определен-

ного расположения внутри сущности вещи пет: как же

здесь считать одно последующим, другое предшествую-

щим?— Относительно опирающихся на деление опре-

излений — каковы они — пусть Судет на первых порах4

достаточно сказанного. 35

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

А так как предмет настоящего исследования — сущ- 1038b ность, то вернемся к ней снова. Так же как субстрат, суть бытия вещи и сочетание их называются сущностью, так и общее. Что касается первых двух, то о них мы уже говорили (а именно о сути бытия вещи и о субстрате, о котором мы сказали, что он лежит в основе 5

днояким образом: или как существующее онределенное ничто — подобно тому как живое существо есть носи-

тель своих свойств, — или так, как материя есть поситель энтелехии). А некоторые полагают1, что общее

больше всего другого есть причина и начало, поэтому рассмотрим и его. Кажется невозможным, чтобы что-

либо обозначаемое как общее было сущностью. Во-первых, сущность каждой вещи — это то, что принадлежит 10

лишь ей и не присуще другому, а общее — это относящиеся ко многому, ибо общим называется именно то,

что по своей природе присуще больше чем одному. Так -вот, сущностью чего оно будет? Несомненно, или всех

| объемлемых им] вещей, или ни одной. Но быть

213

сущностью всех оно не может. А если оно будет сущностью одной, то и все остальное будет этой вещью:

ведь то, сущность чего одна и суть его бытия одни, само также одно.

15

Во-вторых, сущностью называется то, что не сказы

вается о субстрате, а общее всегда сказывается о каком

нибудь субстрате.

Но если общее не может быть сущностью таким об-

разом, как суть бытия вещи есть сущность, то не мо-

жет ли оно содержаться в сути бытия, как, например,

«живое существо» —в «человеке» и в «лошади»? В та-

ком случае ясно, что оно есть некоторое обозначение

20 сути бытия. При этом не важно, если оно обозначение

не всего, что содержится в сущности2: ведь общее тем

не менее будет сущностью чего-то, подобно тому как

«человек» есть сущность [отдельного] человека, в кото-

ром он содержится. А отсюда опять вытекает то же са-

мое: общее (как, например, «живое существо») будет

сущностью того, в чем оно содержится как присущее

лишь ему. Кроме того, невозможно и нелепо, чтобы

25 определенное нечто и сущность, если они состоят из

частей, состояли не из сущностей и определенного не-

что, а из качества: иначе не-сущность и качество были

бы первее сущности и определенного нечто. А это не-

возможно, так как ни по определению, ни по времени,

ни по возникновению свойства не могут быть первее

сущности; иначе они существовали бы отдельно. Да-

лее, в Сократе как сущности содержалась бы [другая]

сущность, так что сущность состояла бы из двух [сущ-

30 ностей]3. И вообще следует признать, что если «чело-

век» и все, о чем говорится таким же образом, есть

сущность, то ничего из того, что содержится в опреде-

лении, не есть сущность чего-то и не существует от-

дельно от них или в чем-то другом; я имею в виду, па-

пример, что не существует какого-либо «живого

существа» помимо отдельных живых существ, как не

существует отдельно и ничего из того, что содержитс

в определении.

Итак, если исходить из этих соображений, то оче-35 видно, что ничто присущее как общее не есть сущность

1039а и что все, что одинаково сказывается о многом, означает не «вот это», а «такое-то». Иначе получается много [нелепостей], и в том числе «третий человек»4.

214

А кроме того, это ясно и из следующего. А именно:

невозможно, чтобы сущность состояла из сущностей,

которые находились бы в ней в состоянии осуществлен-

ности, ибо то, что в этом состоянии осуществленности

образует две вещи, никогда не может быть в том же 5

состоянии одним; но если это две вещи в возможности,

то [в осуществленности] они могут стать одним (на-

пример, двойная линия состоит из двух половин, но

в возможности; обособляет же их осуществленность);

поэтому, если сущность есть одно, она не будет состоять

из сущностей, которые содержались бы в пей, и притом

таким способом5, о котором правильно говорит Демо-

крит, утверждающий, что невозможно, чтобы одна вещь

состояла из двух или чтобы одна стала двумя6, так как 10

сущностями он считает неделимые (atoma) величины.

Очевидно, что подобным же образом будет обстоять

дело и с числом, если число есть, как утверждают неко-

торые, сочетание единиц: или два не есть единое, или

единица содержится в нем не в состоянии осущест-

вленности.

Однако отсюда вытекает затруднение. Если ни одна

сущность не может состоять из общего, так как общее 15

означает «такое-то», а не «вот это», и если никака

сущность не может быть составленной из сущностей,

находящихся в состоянии осуществленности, то всяка

сущность была бы несоставной, а значит, не было бы и

определения ни одной сущности. Между тем все пола-

гают, и давно уже было сказано7, что определение (ho-

ros) имеется или только для сущности, или главным 20

образом для нее, теперь же оказывается, что его пет и

для нее. Значит, определения (horismos) не будет ни

для чего; или в некотором смысле оно будет, а в неко-

тором нет. Более ясным станет то, что мы говорим, из

дальнейшего.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Из только что сказанного явствует, какие выводы следуют и для тех, кто говорит, что идеи — это от- 25

дольно существующие сущности, и в то же время считает вид состоящим из рода и видовых отличий. Если

эйдосы существуют и «живое существо» содержится и в «человеке», и в «лошади», то оно в них либо одно и

то же по числу, либо разное (по определению оно,

215

очевидно, одно: ведь тот, кто определяет, дает и в том, 30 и в другом случае одно и то же обозначение). Если же

есть некий сам-по-себе-человек, который как таковое есть определенное нечто и существует отдельно, то и

части, пз которых он состоит, скажем «живое существо» и «двуногое», также должны означать определён-

ное нечто и быть отдельно существующими и сущностями; следовательно, таковым должно быть и «живое

существо».

Так вот, если «живое существо» и в «лошади», и в «человеке» одно и то же, подобно тому как ты [тож-

дествен] самому себе, то каким образом одно будет од-1039b ним в вещах, существующих отдельно, и почему это «живое существо» не будет существовать отдельно и от самого себя'?

А затем, если оно будет причастно «двуногому» и «многоногому», получается нечто несообразное, а

именно, ему будут одновременно присущи противоположности2, хотя оно одно и определенное нечто. Если

же здесь пет такой причастности, то как можно гово-5 рить, что живое существо есть двуногое или обитающее

на суше3? Но может быть, то и другое складывается, соприкасается или смешивается? Однако все это не-

лепо.

Но допустим, «живое существо» в каждом случае4

различно. Тогда, можно сказать, будет бесчисленное

множество [эйдосов], сущность которых — «живое су-

щество»; ведь в состав «человека» «живое существо»

входит не привходящим образом. Далее, «самих-по

себе-живых существ» будет много, ибо в каждом от-

дельном [виде] «живое существо» будет сущностью

10 (ведь оно не сказывается о чем-то другом; иначе «чело-

век» имел бы в своем составе это другое, т. е. это дру-

гое было бы родом для «человека»), а кроме того, все

части, из которых слагается «человек», будут идея-

ми; и ни одна из них не будет идеей одного и сущ-

ностью другого, ибо это невозможно; значит, каждое

«живое существо», содержащееся в живых существах,

будет сампм-по-себе-живым существом5. Далее, из чего

состоит это «живое существо» [в каждом виде] и как

оно происходит из самого-по-себе-живого существа?

15 Или как может «живое существо», сущность кото-

рого — быть живым, существовать помимо самого-по-

себе-живого существа?

216

А что касается [отношения идей к] чувственно

воспринимаемым вещам, то здесь получаются те же

выводы, и еще более нелепые, чем эти. Если поэтому

дело обстоять таким образом не может, то очевидно,

что эйдосов этих вещей в том смысле, в каком о них

говорят некоторые, не существует.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Так как составное целое и существо (logos) — это 20

разные сущности (я хочу сказать, что сущность в од-

ном смысле — это существо, соединенное с материей, а

и другом — одно лишь существо вещи), то сущности,

о которых говорится в нервом смысле, подвержены

уничтожению (ибо и возникновению также), а у суще-

ства вещи не бывает так, чтобы оно уничтожалось (ибо

и возникновения у пего пет, ведь возникает не бытие 25

домом, а бытие вот этим домом); напротив, такие сущ-

ности имеются и не имеются, не возникая и не унич-

тожаясь,— доказано ведь, что никто их не рождает и

не создает. А для чувственно воспринимаемых единич-

ных сущностей потому и нет пи определения, ни дока-

кательства, что они наделены материей, природа кото-

рой такова, что она может и быть и не быть1; поэтому 30

и подвержены уничтожению все чувственно восприни-

маемые единичные сущности. Если же доказательство

имеет дело [лишь] с тем, что необходимо, а определеп'ие

служит для познания, и так же как невозможно, чтобы

необходимое знание (в отличие от мнения) было то

знанием, то незнанием, точно так же невозможно это

и в отношении доказательства и определения (ведь

с тем, что может быть [и] иначе, имеет дело мнение),

то ясно, что для чувственно воспринимаемых единич-

ных сущностей не может быть ни определения, ни до-

казательства. В самом деле, преходящее недостоверно

для тех, кто обладает знанием, когда перестает быть

предметом чувственного восприятия, и хотя в душе со-

храняются мысли о нем (logoi), все же ни определе- 5

ния, ни доказательства его уже не будет. Поэтому, если

ют, кто имеет дело с определением, дает определение

какой-нибудь единичной вещи, он должен знать, что

но всегда может быть опровергнуто, ибо дать такое

определение невозможно.

Также, конечно, нельзя дать определение какой бы

ни было идеи, ибо идея, как утверждают [те, кто

217

признает идеи], есть нечто единичное и существует от10 дельно. Всякое обозначение должно состоять из слов

но тот, кто дает определение, слов не сочиняет (они были бы непонятны), а укоренившиеся слова общи дл

всех [одинаковых вещей]; следовательно, эти слова необходимо подходят и к чему-то другому, например,

если бы кто-нибудь, давая тебе определение, назвал бы тебя худым или бледным живым существом, или ска-

зал бы [о тебе] еще что-нибудь, что бывает и у другого.

Если же кто скажет, что ничто не мешает, чтобы в отдельности все это относилось ко многим, по вместе

15 только к тебе одному, то па это нужно возразить, но первых, что все это относится по крайней мере к двум,

например «двуногое живое существо» — к живому существу и к двуногому (а для вещей вечных это даже

необходимо, раз они предшествуют [возникшему из них] сочетанию и составляют его части; больше того, они

могут существовать и отдельно, раз у «человека» возможно такое существование: ведь или ни одна из ча-

стой не существует так, или и та и другая; если ни

20 одна не существует отдельно, то рода не будет помимо

видов; а если род существует отдельно, то и видовое

отличие); во-вторых, род и видовое отличие предшест-

вуют виду по бытию и не упраздняются с его упразд-

нением.

Далее, если идеи состоят из идей (ведь состав-

ные части менее сложны), то и составные части идеи,

например «живое существо» и «двуногое», также дол-

25 жны будут сказываться о многом2. Если нет, то как

могут они быть познаны? Ведь в таком случае была бы

некая идея, которая не могла бы сказываться больше,

нежели об одном. Между тем так не полагают, а счи-

тают, что каждая идея допускает причастность себе

[многого].

Поэтому, как сказано, остается незамеченным, что

вечным вещам нельзя дать определения, в особенности

существующим в единственном числе, как, например,

30 Солнце или Луна. [Определяя, например, Солнце], со-

вершают ошибку не только тем, что прибавляют нечто

такое, с устранением чего Солнце все еще будет, на-

пример «обращающееся вокруг Земли» или «скрываю-

щееся ночью» (выходит, что если оно остановится или

всегда будет видно, то оно уже не будет Солнцем;

между тем это было нелепо: ведь Солнце означает не-

218

которую сущность), но кроме того, и тем, что прибав-

ляют нечто такое, что может встретиться и у другого.

Если бы, например, появилось другое тело с такими же

свойствами, то оно явно было бы Солнцем. Значит, обо-

значение обще многим3; между тем было принято, что

Солнце — нечто единичное, подобно Клеопу или Со-

крату. Ну, а почему никто из признающих идеи не

предлагает определения какой-нибудь идеи4? При по-

добных попытках истинность только что сказанного

стала бы очевидной.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Очевидно, между тем, что из того, что считается 5

сущностями, большинство — это лишь возможности:

таковы части животных (ведь ни одна из них не су-

ществует отдельно; когда же они отделены, они все

существуют только как материя), а также земля, огонь

и воздух: ничто из них не едино, а каждое есть словно

молочная сыворотка, пока она не створожится и не по-

лучится из них нечто единое. При этом можно было бы 10

признать, что части одушевленных существ и части

души весьма сходны [друг с другом], существуя и в дей-

ствительности, и в возможности, так как они в силу

чего-то имеют в своих сочленениях начало движения;

поэтому некоторые живые существа, будучи рассечен-

ными, продолжают жить. Однако же все эти части

будут существовать в возможности, когда живое суще-

ство есть нечто одно и непрерывное естественным пу- 15

тем, а не насильственным образом или [случайным]

сращением, ибо это уже уродство.

Так как, далее, о едином говорится так же, как и

о сущем 1, и сущность того, что одно, одна, а то, сущ-

ность чего по числу одна, и само одно по числу, то

очевидно, что ни единое, ни сущее не может быть сущ-

ностью вещей, как не может ею быть и бытие элемен-

том или началом. Впрочем, мы пытаемся узнать, что 20

такое начало, чтобы свести [неизвестное] к более изве-

стному. Так вот, из названного нами сущее и единое

по сравнению с началом, элементом и причиной есть

в большей мере сущность; однако даже они еще не

сущности, если только ничто другое, общее многим,

также не сущность, ибо сущность не присуща ничему

другому, кроме как себе самой и тому, что ее имеет,—

219

сущность чего она есть. А кроме того, то, что одно, не

25 может в одно и то же время быть во многих местах,

между тем как общее многим бывает в одно и то же

время во многих местах; поэтому ясно, что ничто об-

щее но существует отдельно, помимо единичных вещей

Что же касается тех, кто признает эйдосы, то они

отчасти правы, приписывая им отдельное существова-

ние, раз они сущности, отчасти же неправы, объявл

эйдосом единое во многом2. Причина этого в том, что

30 они не в состоянии показать, каковы такого рода — не

преходящие — сущности помимо единичных и чувст-

венно воспринимаемых. Так вот, они объявляют их

тождественными по виду с преходящими (эти-то сущ-

ности мы знаем), изобретают «самого-по-себе-человека»

и «самое-по-себе-лошадь», присоединяя к чувственно

воспринимаемым вещам слово «само-по-себе». Но хот

1041а бы мы никогда и не видели небесных светил, тем не

менее они, думаю я, вечные сущности, помимо тех, ко-

торые мы бы знали. А потому и в этом случае, хотя мы

и по знаем, какие есть [вечные сущности]3, но необхо-

димо по крайней мере признать, что какие-то сущности

такого рода существуют. Таким образом, ясно, что ни-

что высказываемое как общее по есть сущность и что

5 ни одна сущность по состоит из сущностей.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Что необходимо подразумевать под сущностью и ка-

кова она, об этом скажем снова, избрав для этого как

бы другое начало: может быть, из того, что мы скажем,

станет ясно и относительно той сущности, которая су-

ществует отдельно от чувственно воспринимаемых

сущностей. Так вот, так как сущность есть некоторое

10 начало и причина, то разбор начнем отсюда. А причину

«почему?» всегда ищут так: почему одно присуще

чему-то другому? В самом деле, выяснять, почему этот

образованный человек есть человек образованный, зна-

чит, выяснять или сказанное, а именно почему этот че-

ловек образованный, или нечто другое. Выяснять же,

почему вещь есть то, что она есть, значит, ничего по

15 выяснять; ведь «что» и «есть» (я имею в виду, напри-

мер, то, что происходит затмение Луны) должны быть

налицо как очевидные, [еще до выяснения, почему это

есть]; а что нечто есть само оно, для этого во всех слу-

220

чаях имеется одно объяснение и одна причина, [напри-

мер]: почему человек есть человек или образованный

есть образованный; разве что кто-нибудь скажет, что

всякая вещь неделима по отношению к самой себе, а

это и значит быть единым. Но ото обще всем вещам и 20

мало что говорит. Можно, однако, спросить, почему че-

ловек есть такое-то живое существо. При этом, однако,

ясно, что не спрашивают, почему тот, кто есть чело-

век, есть человек, а спрашивают, почему одно присуще

другому (а что оно присуще, это должно быть ясно:

ведь если не так, то нечего спрашивать). Например:

почему гремит гром? Это значит: почему возникает шум

и облаках? Здесь действительно ищут, почему одно

присуще другому. И почему эти вот вещи, например

кирпичи и камни, составляют дом? Стало быть, ясно,

что ищут причину. А причина, если исходить из опре-

деления,— это суть бытия вещи; у одних вещей при- 30

чина — это цель, как, скажем, у дома или у ложа, а

у других — первое движущее: это ведь тоже причина.

Однако такую причину ищут, когда речь идет о воз-

никновении и уничтожении, а первую — когда речь

идет и о существовании.

Искомое же остается более всего незамеченным в тех

случаях, когда одно не скалывается о другом, например

когда спрашивают, почему человек есть, и это потому, 1041b

что высказываются здесь просто, а не различают, что

пот это есть то-то и то-то. Между тем, прежде чем

искать, надлежит расчленять. Иначе это все равно, что

но искать ничего и в то же время искать что-то. А так

как бытие надлежит ужо иметь и оно должно быть на-

лицо, то ясно, что спрашивают, почему материя есть 5

пот это. Например: почему вот этот материал есть дом?

Потому что в нем налицо то, что есть суть бытия дома.

И по этой же причине человек есть вот это или это

голо, имеющее вот это. Так что ищут причину для ма-

тории, а она есть форма, в силу которой материя есть

нечто опредсленное; а эта причина есть сущность

[мощи]. Так что ясно, что относительно того, что про-

сто, невозможно пи исследование, ни обучение; способ 10

выяснения простого иной 1.

А то, что состоит из чего-то таким образом, что целокупное есть одно, но не как груда, а как слог, [есть

нечто иное, нежели то, из чего оно состоит]. Ведь слог —|это не [отдельные] звуки речи, и слог «ба» — не тоже

221

самое, что «б» и «а», как и плоть не то же самое, что

огонь и земля (ведь после того как их разлагают,

15 одно — а именно плоть и слог — уже не существует,

а звуки речи или огонь и земля существуют). Стало

быть, слог есть что-то — не одни только звуки речи

(гласный и согласный), но и нечто иное; и также

плоть — это не только огонь и земля или теплое и хо-

лодное, по и нечто иное. Если же само это нечто также

должно или быть элементом, или состоять из элемен-

20 тов, то, если оно элемент, рассуждение будет опять тем

же, а именно: плоть будет состоять из этого нечто, из

огня и земли и еще из чего-то, так что это будет про-

должаться до бесконечности. Если же элемент есть

его2 составная часть, то ясно, что оно будет состоять

не из одного элемента, а из большего числа их, нежели

само это нечто, [взятое как элемент], так что относи-

тельно него будет то же рассуждение, что и относи-

25 тельно плоти или слога. И потому можно принять, что

это нечто есть что-то другое, а не элемент и что оно-то

и есть причина того, что вот это есть плоть, а это слог;

и подобным же образом во всех остальных случаях.

А это и есть сущность каждой вещи, ибо оно перва

причина ее бытия; и так как некоторые вещи не сущ-

ности, а сущности — это те, которые образовались со-

30 гласно своей природе и благодаря природе, то сущно-

стью оказывается это естество, которое есть не элемент,

а начало3; элемент же — это то, на что нечто разло-

жимо и что содержится в нем как материя, например

у слога — «а» и «б».

КНИГА ВОСЬМАЯ (Н)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Из сказанного надлежит сделать выводы и, подводя 1042а

итог, завершить [эту часть] исследования. Так вот, было

сказано, что предмет настоящего исследования — при- 5

чины, начала и элементы сущностей. Что же касаетс

сущностей, то одни из них признаются всеми, а отно-

сительно некоторых кое-кем был высказан особый

взгляд. Общепризнанны естественные сущности, такие,

как огонь, земля, вода, воздух и прочие простые тела1»,

далее — растения и их части, а также животные и ча-

сти животных, наконец Вселенная и части Вселенной; 10

а особо некоторые называют сущностями эйдосы и ма-

тематические предметы. Из наших же рассуждений

следует, что имеются другие сущности — суть быти

вещи и субстрат. Далее, согласно иному взгляду (allos),

род есть сущность в большей мере, нежели виды, и об-

щее — в большей мере, нежели единичное. А с общим

и с родом связаны также и идеи: их считают сущпо- 15

стями на том же самом основании2. А так как суть

бытия вещи есть сущность, обозначение же сути быти

вещи есть определение, то были даны разъяснения от-

носительно определения и того, что существует само по

себе. Поскольку же определение — это обозначение, а

обозначение имеет части, необходимо было также выяс-

нить, какие части принадлежат к сущности, а какие 20

нет, и составляют ли первые также части определения.

Далее, мы также видели, что ни общее, ни род не есть

сущность; что же касается идей и математических

предметов, то их надо рассмотреть в дальнейшем: ведь

некоторые признают их сущностями помимо чувственно

воспринимаемых.

Теперь разберем, как обстоит дело с сущностями

общепризнанными. Они сущности, воспринимаемые 25

223

чувствами; а все сущности, воспринимаемые чувствами,

имеют материю. И субстрат ость сущность; в одном

смысле это материя (я разумею здесь3 под матерней

то, что, не будучи определенным нечто в действитель

ности, таково в возможности), в другом — существо

(logos), или форма — то, что как определенное сущее

может быть отделено [только] мысленно, а третье — это

30 то, что состоит из материи и формы, что одно только

подвержено возникновению и уничтожению и безу-

словно существует отдельно, ибо из сущностей, выра-

женных в определении, одни существуют отдельно, а

другие нет.

Что и материя есть сущность, это ясно: ведь при

всех противоположных друг другу изменениях имеетс

их субстрат, например: при изменении в пространстве —

35 то, что сейчас здесь, а затем в другом месте, при

росте — то, что сейчас такого-то размера, а затем мень-

шего или большего размера, при превращениях — то,

что сейчас здорово, а затем поражено болезнью; и по-

1042b добным же образом при изменениях в своей сущности

таково то, что теперь возникает, а затем уничтожаетс

и что теперь есть субстрат как определенное нечто, а

затем есть субстрат в смысле лишенности. И этому из-

менению сопутствуют остальные, тогда как одному или

5 двум изменениям другого рода4 оно но сопутствует;

в самом деле, если нечто имеет материю, изменяю-

щуюся в пространстве, то вовсе по необходимо, чтобы

оно имело материю и для возникновения или уничто-

жения. А какова разница между возникновением в без-

относительном смысле и возникновением в относитель-

ном смысле, об этом сказано в сочинениях о природе5.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Так как сущность как субстрат и как материя обще-10 признанна, а она есть сущность в возможности, то

остается сказать, что такое сущность чувственно воспринимаемых вещей как действительность. Демокрит,

по-видимому, полагал, что имеется три различия [между вещами], а именно лежащее в основе тело — материя —

[всюду] одно и то же, а различаются вещи либо «строем», т. е. очертаниями, либо «поворотом», т. с.

15 положением, либо «соприкосновением», т. е. порядком.

Однако различий явно много. Так, некоторые вещи

224

обозначаются по способу соединения материи (напри-

мер, одпи образуются через смешение, как медовый

напиток, другие — через связь, как пучок прутьев, пли

через склеивание, как книга, или через сколачивание

гвоздями, как ящик, или многими другими способами),

а некоторые различаются положением, например порог 20

и притолока (они различаются тем, что лежат так-то);

иные — по времени, например обед и завтрак; иные —

направлением, например ветры; иные же — свойствами

чувственно воспринимаемых вещей, например жестко-

стью и мягкостью, плотностью и разреженностью, су-

хостью и влажностью; и одни различаются некоторыми

из этих свойств, а другие — всеми ими, и вообще одни

вещи отличаются избытком, другие — недостатком. Так 25

что ясно, что и «есть» говорится в стольких же значе-

ниях; в самом деле, нечто есть порог потому, что оно

лежит таким-то образом, и быть — значит здесь лежать

таким-то образом, и точно так же быть льдом — значит

быть таким-то образом застывшим. А у некоторых ве-

щей бытие будет определено всеми этими различиями,

так как они отчасти смешаны, отчасти слиты1, отчасти

связаны, отчасти в застывшем состоянии, а отчасти 30

имеют другие различия, как, например, рука или нога.

Таким образом, следует найти [основные] роды разли-

чий (ибо они будут началами бытия), например: раз-

личие между большей и меньшой степенью, или между

уплотненным и разреженным и тому подобным — все

это есть избыток или недостаток. Если же что-нибудь 35

различается очертанием, или гладкостью, или шерохо-

ватостью, то все это сводится к различию между пря-

мым и кривым. А в других случаях бытие будет со- 1043а

стоять в смешении, небытие — в противоположном.

Таким образом, отсюда очевидно, что если сущность

есть причина бытия каждой вещи, то среди этих разли-

чий надлежит искать, что составляет причину быти

каждой из этих вещей. Правда, пи одно из таких раз-

личий не есть сущность2, даже если оно соединено

[с материей]; тем не менее в каждом из них есть нечто

сходное с сущностью. И так же как то в сущностях, 5

что сказывается о материи, есть само осуществление,

так скорее всего обстоит дело и с другими определе-

ниями. Например, если надо дать определение порога,»

мы скажем, что это дерево или камень, который лежит

таким-то образом; так же и про дом — что это кирпичи

225

и бревна, лежащие таким-то образом (а в некоторых случаях, кроме того, указывается и цель); если дать10 определение льда, то скажем, что лед — это затвердев-

шая или застывшая таким-то образом вода, а созву-

чие — это такое-то смешение высокого и низкого тонов;

и таким же образом обстоит дело и с другими вещами.

Отсюда, стало быть, ясно, что у разной материи осу-

ществление и определение (logos) разные, а именно:

у одних вещей — это соединение, у других — смешение,

у иных — что-то другое из упомянутого. Поэтому если

15 кто, давая определение дома, говорит, что это камни,

кирпичи, бревна, то он говорит про дом в возможности,

ибо все это материя; если говорят, что это укрытие дл

вещей и людей, или добавляют еще что-нибудь в этом

роде, то имеют в виду дом, каков он в осуществлении;

а тот, кто объединяет то и другое, говорит о сущности

третьего рода, состоящей из материи и формы (в самом

деле, определение через видовые отличия указывает,

20 по-видимому, па форму и осуществление вещи, а исхо-

дящее из составных частей указывает скорее па мате-

рию). И подобным образом обстоит дело с теми опреде-

лениями, которые признавал Архит3: они содержат и

то и другое вместе. Например: что такое безветрие?

Спокойствие в большом воздушном пространстве. Ибо

воздушное пространство — это материя, а спокойст-

вие — осуществление и сущность. Что такое спокойст-

вие па море? Гладкая поверхность моря. Море — это

25 материальный субстрат, а гладкость — осуществление,

или форма. Таким образом, из сказанного ясно, что та-

кое чувственно воспринимаемая сущность и в каком

смысле она сущность, а именно: она сущность либо как

материя, либо как форма, или осуществление, в-треть-

их, — как состоящая из этих двух.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Надо, однако, иметь в виду, что иногда остается не-

30 ясным, обозначает ли имя составную сущность или же

осуществление, или форму, например «дом» — обозна-

чение ли это для составленного [из материи и формы],

т. с. что это укрытие из кирпичей и камней, лежащих

таким-то образом, или же для осуществления, или

формы, т. е. что это просто укрытие, и точно так же

«линия» — есть ли это двоица в длину иди же просто

226

двоица, как и живое существо — есть ли это душа в теле

или просто душа: ведь душа есть сущность и осущест- 35

вление какого-то тела; и можно сказать, что «живое

существо» подходит к тому и другому, только пе

в смысле одного обозначения, а в том смысле, что отно-

сится к чему-то одному. Однако для чего-то другого эти

[различия] имеют значение, для исследования же чув-

ственно воспринимаемой сущности — никакого, ибо суть

бытия вещи присуща ее форме, или осуществлению. 1043b

В самом деле, душа и бытие душой — одно и то же,

между тем бытие человеком и человек — не одно и то

же, разве только мы и под человеком будем разуметь

душу; тогда это в некотором смысле1 одно и то же,

а в некотором2 — нет.

В ходе исследования становится, кроме того, оче- 5

видным, что слог но состоит из звуков речи и их соеди-

нения, так же как дом — это пе кирпичи и их соедине-

ние. И это правильно, ибо соединение или смешение не

зависит от того, для чего оно есть соединение или сме-

шение. И таким же образом обстоит дело и в других

случаях; например, если нечто есть порог благодар

своему положению, то это значит, что пе положение

зависит от порога, а скорее порог — от этого положе-

ния. И точно так же человек не есть живое существо 10

и двуногое, а должно быть еще что-то помимо них,

если они материя, и это что-то не есть элемент и не

состоит из элемента, а есть сущность; после его устра-

нения можно говорить только о материи. Итак, если

это нечто есть причина бытия вещи и сущности, то

можно, пожалуй, назвать его самой сущностью.

(Эта сущность должна быть либо вечной, либо пре-

ходящей без прохождения и возникающей без возник- 15

новения. Но в другом месте доказано и выяснено, что

форму никто не создает и не порождает, а создаетс

«вот это», т. е. возникает нечто, состоящее из формы и

материи. А могут ли сущности преходящих вещей су-

ществовать отдельно, это совсем еще не ясно; ясно

только, что по крайней мере в некоторых случаях это

невозможно, именно для всего, что не может существо-

вать помимо отдельного, как это, например, невозможно 20

для дома или для сосуда. Поэтому, пожалуй, нельз

считать сущностями ни эти вещи, ни какие-либо дру-

гие, которые не созданы природой, ибо одну только

8* 227

природу можно было бы признавать за сущность в пре-

ходящих вещах.)

Поэтому имеет некоторое основание высказанное

сторонниками Антисфена3 и другими столь же мало

25 сведущими людьми сомнение относительно того, можно

ли дать определение сути вещи, ибо определение —

это-де многословие, по какова вещь — это можно дей-

ствительно объяснить; например, нельзя определить,

что такое серебро, но можно сказать, что оно подобно

олову; так что для одних сущностей определение и обо-

значение иметь можно, скажем, для сложной сущности,

все равно, воспринимаемая ли она чувствами или по-

30 стигаемая умом; а для первых элементов, из которых

она состоит, уже нет, раз при определении указывают

что-то о чем-то и одна часть должна иметь значение

материи, другая — формы.

Ясно также, почему, если сущности в некотором

смысле суть числа, они таковы именно в указанном

смысле4, а не, как утверждают некоторые, сущности,

состоящие из единиц. Ибо определение есть-де неко-

торого рода число: ведь оно делимо и именно на неде-

35 лимые части (ведь обозначения сути (logoi) не беспре-

дельны), а таково число. И так же как если от числа

отнять или к нему прибавить что-то из того, из чего

оно состоит, оно уже не будет тем же числом, хотя бы

1044а была отнята или прибавлена даже самая малая вели-

чина, точно так же определение и суть бытия вещи не

будут теми же самыми, если что-нибудь будет отнято

или прибавлено. И число должно быть чем-то таким5,

в силу чего оно едино; а эти философы не в состоянии

теперь указать, в силу чего оно едино, если оно дейст-

вительно едино (ведь или оно не едино, а подобно груде,

или, если оно действительно едино, надо указать, что

5 именно делает из многого единое). И точно так же

определение едино, но равным образом и относительно

него они не могут указать, в силу чего оно едино. А это

вполне естественно, ибо основание единства для опре-

деления то же, что и для числа, и сущность есть еди-

ное в указанном смысле, а не так, как говорят некото-

рые, будто она некая единица или точка,— нет, кажда

сущность есть осуществленность и нечто самобытное

10 (physis). И так же как определенное число не может

быть большим или меньшим, точно так же не может

быть такой сущность как форма, разве только сущ-

228

ность, соединенная с материей. Итак, ограничимся вот

этими разъяснениями относительно возникновения и

уничтожения того, что называется сущностью, в каком

смысле это возможно и в каком пет, и равным обра-

зом относительно сведения сущности к числу.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Что же касается сущности материальной, то не надо 15

упускать из виду, что, если даже все происходит из од-

ного и того же первоначала или из одних и тех же пер-

воначал и материя как начало всего возникающего одна

и та же, тем не менее каждая вещь имеет некоторую

свойственную лишь ей материю, например: первая ма-

терия слизи — сладкое и жирное, желчи — горькое или 20

еще что-нибудь, хотя, может быть, они происходят из

одной и той же материи. А несколько материй бывает

у одного и того же тогда, когда одна материя есть ма-

терия для другой, например: слизь возникает из жир-

ного и сладкого, если жирное возникает из сладкого,

а из желчи возникает слизь, поскольку желчь, разла-

гаясь, обращается в свою первую материю. Ибо одно

возникает из другого двояко — или оно есть дальней-

шее развитие другого, или это другое обратилось в свое 25

начало. С другой стороны, из одной материи могут воз-

никать различные вещи, если движущая причина раз-

ная, например из дерева — и ящик и ложе. А у некото-

рых вещей, именно потому, что они разные, матери

необходимо должна быть разной, например: пила не

может получиться из дерева, и это не зависит от дви-

жущей причины: ей не сделать пилу из шерсти или де-

рева. Если поэтому одно и то же может быть сделано

из разной материи, то ясно, что искусство, т. е. дви- 30

жущее начало, должно быть одно и то же: ведь если

бы и материя и движущее были разными, то разным

было бы и возникшее.

Так вот, если отыскивают причину, то, поскольку о ней можно говорить в разных значениях, следует ука-

зывать все причины, какие возможно. Например: что составляет материальную причину человека? Не месяч-

ные ли выделения? А что — как движущее? Не семя 35ли? Что — как форма? Суть его бытия. А что — как ко;

вечная причина? Цель (и то и другое, пожалуй, одно 1044b а то же). А причины следует указывать ближайшие;

229

на вопрос, что за материя, указывать не огонь или

землю, а материю, свойственную лить данной вещи.

Что же касается естественных и возникающих сущно-

стей, то, если изучить их правильно, их следует изу-

5 чить указанным выше образом,— раз эти причины

имеются и их столько, и познавать следует именно

причины.

А что касается сущностей естественных, но вечных,

то дело здесь обстоит иначе1. Ведь некоторые из них,

пожалуй, не имеют материи, или [во всяком случае] не

такую, а лишь допускающую пространственное движе-

ние. И также пет материи у того, что хотя и существует

от природы, но не есть сущность, а сущность — его суб-

10 страт. Например: какова причина лунного затмения,

что есть его материя? Ее нет, а Луна есть то, что пре-

терпевает затмение. А какова движущая причина, за-

слоняющая свет? Земля. И цели здесь, пожалуй, нет.

А причина как форма — это определение; но оно

остается неясным, если не содержит причины. Напри-

мер: что такое затмение? Лишение света. Если же при-

бавить «из-за того, что Земля оказалась между [Луной

15 и Солнцем]», то определение будет содержать причину.

Относительно сна неясно, что здесь есть первое пре-

терпевающее. Сказать ли, что живое существо? Да, по

в каком это отношении и какая его часть прежде всего?

Будет ли это сердце или что-то другое? Далее: отчего

сон? Далее: каково состояние, испытываемое этой ча-

стью, а не всем телом? Сказать ли, что это такая-то

неподвижность? Да, конечно, но чем она вызывается в первом претерпевающем2?

ГЛАВА ПЯТАЯ

Так как некоторые вещи начинают и перестают су-

ществовать (esti kai oyk estin) не возникая и не уни-

чтожаясь 1, например точки, если только они сущест-

вуют, и вообще — формы, или образы (ведь не белизна

возникает, а дерево становится белым, раз все, что возни-

кает, возникает из чего-то и становится чем-то), то не

25 все противоположности могут возникнуть одна из дру-

гой, но в одном смысле смуглый человек становитс

бледным человеком, а в другом смуглость — бледностью,

и материя есть не у всего, а у тех вещей, которые воз-

никают друг из друга и переходят друг в друга; а то,

230

что начинает и перестает существовать, не переходя одно в другое, материи не имеет.

Здесь есть затруднение: как относится материя каж-

дой вещи к противоположностям. Например, если тело 30

в возможности здорово, а здоровью противоположна бо-

лезнь, то есть ли тело в возможности и то и другое? И

вода — есть ли она вино и унсус в возможности? Или же

для одной вещи материя есть материя по отношению

к обладанию и форме, а для другой — по отношению

к лишенности и прехождению вопреки своей природе?

Затруднение вызывает и вопрос, почему вино не есть

материя уксуса и не есть уксус в возможности (хотя 35

уксус и образуется из пего) и почему живой не есть

мертвый в возможности. Или же дело обстоит не так,

а разрушения — это нечто привходящее, и именно сама 1045а

материя живого есть, поскольку она разрушается, воз-

можность и материя мертвого, как и вода — матери

уксуса: ведь мертвый возникает из живого и уксус воз-

никает из вина так же, как из дня ночь. И стало быть,

если одно таким именно образом обращается в другое,

то оно должно возвращаться к своей материи; напри-

мер, если из мертвого должно возникнуть живое суще- 5

ство, то он должен сначала обратиться в свою материю,

а затем из нее возникает живое существо; и уксус дол-

жен обратиться в воду, а затем из нее возникает вино.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Что же касается указанного выше затруднения от-

носительно определений и чисел, то [следует выяснить],

какова причина того, что каждое из них едино. Ведь

для всего, что имеет несколько частей, но совокупность

этих частей не будет словно груда, а целое есть нечто

помимо частей, — для всего этого есть некоторая при- 10

чина [такого единства], ибо и у тел причиной их един-

ства в одних случаях бывает соприкосновение, в дру-

гих — вязкость или какое-нибудь другое свойство по-

добного рода. Определение же есть единая речь не

и силу [внешией] связности подобно «Илиаде», а в силу

единства [предмета]. Так вот, что же делает человека

единым и почему он единое, а не многое, например жи-

вое существо и двуногое, тем более если имеются, как 15

утверждают некоторые, само-по-себе-живое существо и

само-но-себе-двупогое? Почему в таком случае сами она

231

оба не составляют человека так, чтобы людям приписы-

валось бытие по причастности не человеку и не и одному, а двум — живому существу и двуногому1? И тогда человек вообще был бы не одним, а больше чем 20 одним,— живым существом и двуногим.

Ясно поэтому, что если следовать тем путем, каким привыкли давать определение и высказываться2, то по

возможно объяснить и разрешить указанную трудность Если же, как мы это говорим, одно есть материя, дру

гое — форма3, и первое — в возможности, второе -в действительности, то, по-видимому, вопрос уже по

25 вызывает затруднения. В самом деле, затруднении здесь — то же, что и в том случае, если бы определи

нием платья была «круглая медь» 4: это название выражало бы определение, так что вопрос состоял бы в том,

какова же причина единства круглоты и меди5. Но это уже не кажется затруднительным, потому что одно

здесь материя, а другое — форма. В таком случав там, где имеет место возникновение, что же кроме дейст-

вующей причины побуждает то, что есть в возможно-

30 сти, быть в действительности? Для того чтобы то, что

есть шар в возможности, стало таковым в действитель-

ности, нет никакой другой причины — ею была суть

бытия каждого из них6. А одна материя умопости-

гаема 7, другая — чувственно воспринимаема, и одно

в определении всегда есть материя, другое — осущест-

35 вленность, например: круг есть плоская фигура. А из

того, что не имеет материи ни умопостигаемой, ни чув-

ственно воспринимаемой, каждое есть нечто пепосред-

1045b ственно в самом существе своем единое, как и нечто

непосредственно сущее,— определенное нечто, качество

или количество8. Поэтому в определениях нет ни «су-

щего», ни «единого», и суть их бытия есть непосредст-

венно нечто единое, как и нечто сущее. Поэтому ни

у одной из этих вещей и нет никакой другой причины

5 того, что она единое или нечто сущее: ведь каждая из

них есть непосредственно нечто сущее и нечто единое,

но находясь в сущем и едином как в роде, и не так,

чтобы сущее и единое существовали отдельно помимо

единичных вещей.

Из-за упомянутой трудности одни говорят о прича-

стности, по затрудняются указать, в чем причина при-

частности и что значит — быть причастным; другие

10 говорят об «общении», как, например, Ликофрон9 гово-

232

рит, что знание есть общение познавания с душой;

а иные считают жизнь соединением или связью души

с телом. Однако так же можно говорить обо всем: и

обладание здоровьем [в таком случае] будет означать

или общение, или связь, или соединение души и здо-

ровья, и то, что медь образует треугольник,— это будет

соединение меди и треугольника, и быть белым будет 15

означать соединение поверхности и белизны. А при-

чина [таких воззрений] в том, что для возможности и

действительности ищут объединяющего основания и

различия. Между тем, как было сказано, последняя ма-

терия и форма — это одно и то же, но одна — в возмож-

ности, другая — в действительности; так что одинаково,

что искать причину того, что вещь едина, или причину 20

единства [материи и формы]; ведь каждая вещь есть

нечто единое, и точно так же существующее в возмож-

ности и существующее в действительности в некотором

отношении одно, так что нет никакой другой причины

единства, кроме той, что вызывает движение от воз-

можности к действительности. А все, что не имеет

материи, есть нечто безусловно единое.

КНИГА ДЕВЯТАЯ и

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Итак, сказано о сущем в первичном смысле, т. е.

о том, к чему относятся все другие роды сущего, именно

о сущности. Ибо все другое обозначают как сущее,

30 связывая его с мыслью о сущности: количество, и каче-

ство, и все остальное, о чем говорится как о сущем;

в [мысли о] каждом из них должна содержаться мысль

о сущности, как мы указали в наших предыдущих рас-

суждениях 1. А так как о сущем говорится, с одной сто-

роны, как о сути вещи, качестве или количестве, с дру-

гой — в смысле возможности и действительности, или

осуществлении, то исследуем также более подробно раз-

35 личие между возможностью и действительностью; и пре-

жде всего между нею и возможностью в самом собствен-

1046а ном смысле слова, который, однако, не имеет значени

для нашей настоящей цели. Ибо «возможность» и «дей-

ствительность» простираются не только на находящеес

в движении. Но, после того как мы скажем о возмож-

ности в этом смысле, мы при определении действитель-

ности, или деятельности, разъясним и другие значени

возможности2.

В другом месте мы уже разбирали, что «возмож-

5 ность», или «способность», и «мочь» имеет различные

значения3. Оставим без внимания все то, что есть спо-

собность только по имени. Ведь в некоторых случаях

о ней говорится лишь по некоторому сходству, как,

например, в геометрии мы говорим о чем-то как о спо-

собном и неспособном, поскольку оно некоторым образом

есть или не есть [такое-то]4. А все способности, относя-

щиеся к одному и тому же виду, суть некоторые начала

10 и называются способностями по их отношению к одной

первой способности, которая есть начало изменени

234

вещи, находящееся в другом или в ней самой, поскольку

она другое. А именно: это, во-первых, способность пре-

терпевать как заложенное в самой претерпевающей

вещи начало испытываемого ею изменения, вызываемого

другим или ею самой, поскольку она другое; это, во-

вторых, обладание невосприимчивостью к худшему и

к тому, чтобы быть уничтоженным чем-то другим или

самой вещью, нескольку она другое, через начало, вы-

зывающее изменение. Во всех этих определениях со- 15

держится мысль о первой способности. Далее, эти спо-

собности означают способности либо вообще делать или

претерпевать, либо делать или претерпевать надлежа-

щим образом, так что в мысли о них так или

иначе содержатся мысли о способностях, указанных

раньше.

Итак, ясно, что в некотором смысле способность

действовать и претерпевать — одна (ибо нечто способно 20

и потому, что оно само имеет способность претерпевать,

и потому, что другое способно претерпевать от него),

а в некотором она разная: ведь одна из них находитс

в претерпевающем (ибо претерпевающее претерпе-

вает — причем одно от другого — потому, что в нем

есть некоторое начало, а также потому, что и матери

есть некоторое начало: жирное воспламеняемо, и опре-

деленным образом податливое ломко, и точно так же 25

в остальных случаях), а другая — в действующем, на-

пример теплое и строительное искусство: первое —

в могущем нагревать, второе — в способном строить.

Поэтому, если в вещи то и другое от природы сращено,

она сама не претерпевает от самой себя, ибо она одна,

а не разное. Равным образом и неспособность и неспо-

собное — это лишенность, противоположная такого рода 30

способности, так что способность всегда бывает к тому

же и в том же отношении, что и неспособность. А о ли-

шенности говорится в различных значениях. А именно:

она означает, во-первых, что нечто чего-то не имеет;

во-вторых, что хотя чему-то свойственно иметь что-то

от природы, однако оно не имеет его — или вообще,

или тогда, когда ему свойственно иметь его, при этом

либо определенным образом, например полностью, либо

каким-нибудь [другим] образом. В некоторых же слу-

чаях мы говорим о лишении тогда, когда то, что от при-

роды свойственно иметь, отнимается насильно.

35

235

ГЛАВА ВТОРАЯ

А так как одни начала этого рода 1 имеются в вещах неодушевленных, другие — в одушевленных и в душе

1046b причем у души — в ее разумной части, то ясно, что и из способностей одни будут не основывающиеся на разуме, другие — сообразующиеся с разумом. Поэтому все искусства и всякое умение творить суть способности, а именно: они начала изменения, вызываемого в другом или в самом обладающем данной способностью, поскольку он другое.

И одни и те же способности, сообразующиеся с ра-

5 зумом, суть начала для противоположных действий,

а каждая способность, не основывающаяся на разуме,

есть начало лишь для одного действия; например, теп-

лое — это начало только для нагревания, врачебное же

искусство — для болезни и здоровья. Причина этого

в том, что знание есть уразумение, а одним и тем же

уразумением выясняют и предмет, и его лишенность,

только не одинаковым образом, и в некотором смысле

оно имеет дело с тем и с другим, а в некотором смыс-

10 ле — больше с действительно существующим; так что

и такого рода знания хотя и должны быть направлены

на противоположности, но на одну — самое по себе, а

на другую — не самое по себе, ибо первую уразумевают

как самое по себе, а вторую — в известной море при-

входящим образом, ибо противоположное [первой] объ-

ясняют через отрицание и удаление; в самом деле,

противоположное — это основная лишенность, а она и

15 есть удаление одной из обеих противоположностей.

И так как противоположности не существуют в одном

и том же, знание же есть способность уразумения, а

душа обладает началом движения, то в то время как

полезное для здоровья вызывает только здоровье, спо-

собное нагревать — только тепло и способное охлаж-

дать — только холод, сведущий же — то и другое. Ибо

20 уразумение касается и того и другого, хотя не одина-

ково, и находится в душе, обладающей цачалом движе-

ния; так что тем же началом2 душа будет двигать то

и другое, связывая их с одним и тем же. Поэтому спо-

собное к уразумению действует противоположно

(тому, как действует неспособное к уразумению), ибо

противоположности объемлются одним началом —

разумом.

236

Ясно также, что способности делать пли претерпе-

вать надлежащим образом сопутствует способность 25

просто делать или претерпевать, но этой способности

первая — не всегда: ведь тот, кто делает надлежащим

образом, должен также и делать, но тот, кто просто

делает, не обязательно делает и надлежащим образом.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Некоторые, однако (например, мегарцы), утверж-

дают, что нечто может действовать только тогда, когда 30

оно действительно действует, когда же не действует,

оно и не может действовать; например, тот, кто не

строит дом, не может строить дом, а это может [лишь]

тот, кто его строит, когда он его строит,— и подобным

же образом во всех других случаях. Нелепости, кото-

рые следуют отсюда для них, нетрудно усмотреть. Ведь

ясно, что ни один человек в таком случае не будет и

строителем дома, если оп сейчас дом не строит (ведь

быть строителем дома — значит быть в состоянии 35

строить дом); и так же будет обстоять дело и с дру-

гими искусствами. Если же нельзя обладать такими

искусствами, не научившись им когда-то и не усвоив

их, и точно так же — перестать обладать ими, иначе

как утратив их когда-то (либо из забывчивости, либо

из-за несчастного случая, либо от продолжительности

времени, во всяком случае не из-за уничтожения пред-

мета— он ведь существует всегда), то может ли быть,

чтобы человек больше не обладал искусством, а затем

сразу же начал строить, каким-то образом приобрет

его? И точно так же обстояло бы дело с неодушевлен-

ными предметами: ведь ни одна вещь не будет холод-

ной, или теплой, или сладкой и вообще чувственно вое-

принимаемой, если ее не воспринимают чувствами.

И потому им придется соглашаться с учением Прота-

гора1. Но и чувственным восприятием не будет обла-

дать ни одно существо, если оно не будет воспринимать

чувствами и не будет деятельным. Если поэтому слеп

тот, у кого нет зрения, хотя ему от природы свойст-

венно иметь его и именно в то время, когда это ему

свойственно, и, далее, так, [как подобает], то одни и те

же люди будут слепыми понескольку раз в день2 и

глухими точно так же.

Далее, если неимеющее возможности — это то, что лишено возможности, то получается, что то, что еще

237

не произошло, не будет иметь возможность произойти;

если же о неимеющем возможности произойти утверж-

дают, что оно есть или будет, то говорят неправду (ведь

именно оно означало «неимеющее возможности»), и,

следовательно, такие взгляды отвергают и движение и

15 возникновение. В самом деле, то, что стоит, всегда бу-

дет стоять, и то, что сидит,— сидеть; раз оно сидит,

оно не встанет, ибо невозможно, чтобы встало то, что

не имеет возможности встать. Если поэтому утверждать

такое недопустимо, то ясно, что возможность и дейст-

вительность — не одно и то же (между тем приведен-

ные взгляды отождествляют возможность и действи-

20 тельность, а потому и пытаются опровергнуть нечто

немаловажное); так что вполне допустимо, что нечто

хотя и может существовать, однако не существует, и

хотя может и не существовать, однако существует, и

точно так же относительно других родов сущего — то,

что может ходить, не ходит, а то, что может не ходить,

ходит. А может то, для чего не будет ничего невозмож-

25 ного в осуществлении того, для чего, как утверждают,

оно имеет возможность. Я разумею, например, если

что-то может сидеть и ему случается сидеть, то, если

оно на самом деле сидит, в этом не будет ничего не-

возможного. И точно так же, если что-то способно быть

приведенным в движение или приводить в движение,

остановиться или остановить, быть или возникать, не

быть или не возникать.

30 А имя energeia, связываемое с eutelecheia3, пере-

шло и на другое больше всего от движений: ведь за

деятельность больше всего принимают движение. По-

этому-то несуществующему и не приписывают движе-

ния, а приписывают ему другое, например что несу-

ществующее есть мыслимое или желаемое, но не утвер-

35 ждают, что оно приводимо в движение, и это потому,

что иначе оно было бы в действительности, не будучи

1047b в действительности. В самом деле, среди несуществую-

щего что-то есть в возможности; но оно не есть, потому

что оно не есть в действительности.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Если возможное таково, как было указано, или согласуется [со сказанным], то, очевидно, не может быть

5 правильно утверждение, что вот это возможно, но не произойдет, так что в этом случае ускользало бы от нас,

238

что значит невозможное. Я имею в виду, например,

если бы кто, не принимая во внимание, что значит не-

возможное, сказал, что диагональ может быть измерена

[стороною квадрата], но никогда измерена не будет, по-

тому что ничто-не не мешает, чтобы нечто, имеющее

возможность быть или возникнуть, не было ни теперь,

ни в будущем. Однако из установленного выше1 выте-

кает с необходимостью, что если мы и предположим 10

существование или возникновение того, чего нет, но

что может быть, то в этом не будет ничего невозмож-

ного; в приведенном же примере будет как раз случай

невозможности, потому что соизмеримость диагонали

[со стороной квадрата] невозможна. Дело в том, что

ложное и невозможное — не одно и то же: ведь то, что

ты стоишь сейчас, — это ложно, но не невозможно.

Вместе с тем ясно также, что если при наличии А

необходимо существует Б, то и при наличии возможно- 15

сти существования А необходима и возможность суще-

ствования Б. В самом деле, если возможность Б не не-

обходима, то ничто не мешает, чтобы было возможно,

что Б не существует. Допустим, что А возможно. Стало

быть, если А возможно, то не вытекало бы ничего не-

возможного, если бы было принято, что А есть. Тогда

и Б необходимо есть. Между тем было предположено,

что оно невозможно. Допустим, что Б невозможно. Если 20

же невозможно, чтобы Б было, то необходимо, чтобы п

А было невозможно. Но ведь А было возможно, значит,

и Б. Итак, если А возможно, то и Б будет возможно,

если только отношение между ними таково, что при

существовании А необходимо существование Б. Стало

быть, если при таком отношении между А и Б сущест-

вование Б невозможно, если А возможно, то значит, А 25

и Б не будут находиться в том отношении, как было

принято; и если при наличии возможности А необхо-

дима и возможность Б, то, если есть А, необходимо есть

и Б. Ибо утверждение, что необходимо, чтобы Б было

возможно, если возможно А, означает, что если, когда

и каким образом возможно существование А, тогда и

таким же образом необходимо и существование Б.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Все способности делятся на врожденные (например,

[внешние] чувства), приобретаемые навыком (напри-

мер, способность игры на флейте) и приобретаемые

239

через обучение (например, способность к искусствам).

И чтобы иметь один из этих способностей — те, которые приобретаются навыком и разумением, необходимы

предварительные упражнения, а для способностей дру-

35 гого рода1 и способностей к претерпеванию такие уп-

ражнения не необходимы.

А так как то, что способно, способно к чему-то,

1048а в какое-то время и каким-то образом (добавим также

все остальное, что необходимо при точном определе-

нии), и так как одни способны производить движение

согласно разуму и их способности сообразуются с разу-

мом, другие пе наделены разумом и их способности не

основываются на разуме, причем первые способности

должны быть в одушевленном существе, а вторые — и

5 в одушевленных существах и в неодушевленных пред-

метах, то, когда действующее и претерпевающее при-

ходят в соприкосновение соответствующим их способ-

ностям образом, одна из способностей второго рода

необходимо действует, а другая претерпевает, а при спо-

собностях первого рода это не необходимо. Ибо кажда

способность второго рода производит лишь одно дейст-

вие, а первого рода может производить и противопо-

ложные действия, так что [если бы эти способности

проявлялись с необходимостью], то они производили бы

в одно и то же время противоположные действия; но

10 это невозможно. Вот почему решающим должно быть

что-то другое, я имею в виду стремление или собствен-

ный выбор. К чему из двух решительно стремится су-

щество, то оно, когда это представляется возможным,

и делает соответствующим способности образом и при-

ходит в соприкосновение с претерпевающим. Поэтому

всякий раз, когда способное действовать согласно ра-

зуму стремится к тому, способность к чему имеет, и

в той мере, в какой оно способно, оно необходимо де-

15 лает именно это; а способно оно действовать, когда пре-

терпевающее налицо и находится в определенном со-

стоянии; иначе оно действовать не может (а уточнять

еще, добавляя «при отсутствии какого-либо внешнего

препятствия», уже нет никакой надобности: ведь речь

идет о способности в том смысле, в каком она способ-

ность к действию, а такова она не во всех случаях, а

при определенных условиях, одно из которых — устра-

нение внешних препятствий: их исключает нечто2, со-

20 держащееся в определении [способности]). Поэтому и

240

не может кто-либо совершить в одно и то же время два

[различных] или противоположных действия, если бы

даже и хотел и желал этого: ведь способностью к пим

он обладает не таким образом, и нет способпости де-

лать в одно и то же время противоположное одно дру-

гому, ибо то, к чему кто-либо способен, он будет делать

так, [а не иначе].

ГЛАВА ШЕСТАЯ

После того как было сказано о способности — той, 25

о которой идет речь как о связанной с движением, ука-

жем, что такое действительность и какова она. Ведь

если мы разберем это, нам в то же время станет ясно и

то, что мы как о способном говорим не только о том,

чему от природы свойственно приводить в движение

другое или быть приведенным в движение другим

(будь то вообще или определенным образом), но и

в другом смысле, из-за которого мы и разобрали ука- 30

занные раньше значения способности. Итак, действи-

тельность — это существование вещи не в том смысле,

в каком мы говорим о сущем в возможности (а как

о сущем в возможности мы говорим, например, об

[изображении] Гермеса, что оно в дереве, и о половин-

ной линии, что она в целой линии, потому что се можно

отнять, и точно так же и того, кто [в данное время] не

исследует, мы признаем сведущим, если он способен

исследовать), а в смысле осуществления. То, что мы 35

хотим сказать, становится в отдельных случаях ясным

с помощью наведения, и не следует для каждой вещи

искать определения, а надо сразу замечать соответст-

вие, а именно: как строящее относится к способному

строить, так бодрствующее относится к спящему и ви-

дящее к закрывающему глаза, но обладающему зре-

нием, выделенное из материи к этой материи, обрабо-

танное к необработанному. И в этом различии одна сто-

рона пусть означает действительность, другая — воз- 5

можное. Не обо всем говорится в одинаковом смысле,

что оно есть в действительности, разве только в смысле

соответствия одного другому, а именно: как одно на-

ходится в другом или относится к другому, так третье-

находится в четвертом или относится к четвертому, ибо

одни относятся другу к другу, как движение относитс

241

к способности, другие — как сущность к какой-нибудь

материи.

10 А о беспредельном, пустом и другом тому подобном

говорят как о возможном и действительном не в том

смысле, в каком говорят о большинстве вещей, напри-

мер о видящем, идущем и видимом. О только что пере-

численном можно иногда говорить истину и без огово-

рок (ведь видимое — это, с одной стороны, то, что ви-

дят, а с другой — то, что можно видеть); беспредельное

же существует в возможности не в том смысле, что оно

15 когда-то будет существовать отдельно в действительно-

сти, оно таково1 лишь для познания. Из того, что ви-димо нет конца, следует, что действительность [у бес-

предельного] имеется в возможности2, но не следует,

что беспредельное существует отдельно.

Ни одно из действий, имеющих предел, не есть цель,

а все они направлены на цель, например цель похуда-

20 ния — худоба; по когда худеющий находится в таком

движении, которое происходит не ради похудания, это

движение не действие или по крайней мере не закон-

ченное действие (ибо оно не есть цель); но если в дви-

жении заключена цель, то оно и есть действие. Так,

например, человек видит — и тем самым увидел, раз-

мышляет — и тем самым размыслил, думает — и тем

самым подумал (но нельзя сказать, что он учится — и

тем самым научился или лечится — и тем самым выле-

25 чился); и он живет хорошо — и тем самым уже жил

хорошо, он счастлив — и тем самым уже был счастлив.

Иначе действие ото уже должно было бы когда-нибудь

прекратиться, так, как когда человек худеет; здесь это

не так, а, [например], он живёт — и уже жил. Поэтому

первые надо называть движениями, вторые — осущест-

30 влениями. Ведь всякое движение незакончено — поху-

дание, учение, ходьба, строительство; это, разумеется,

движения и именно незаконченные. Ибо неверно, что

человек в одно и то же время идет и уже сходил, строит

дом и уже построил его, возникает и уже возник или

двигается и уже подвинулся,— все это разнос, и также

разное «движет» и «подвинул». Но одно и то же суще-

ство в то же время увидело и видит, а также думает и

подумало. Так вот, такое действие я называю осуще-

35 ствлением, а то — движением. Таким образом, из этих

и им подобных рассуждений должно быть нам ясно,

что такое сущее в действительности и каково оно.