Часть 5.

рассеяние. Затем следует третья группа. Расстояние Юпитера с его многочисленными спутниками равно а+5b и т. д. Это лишь приблизительно верно; в этих расстояниях планет еще нельзя распознать разумного. Это большое количество спутников представляет собой также другую форму существования, отличную от формы существования первых четырех планет. Затем следует Сатурн с его кольцами, с семью спутниками и открытый Гершелем Уран с его многочисленными спутниками, которых видели пока лишь немногие люди. Сказанное кладет, таким образом, начало более точному определению отношений планет между собой. Легко усмотреть, что, следуя этому методу, закон этих отношений в конце концов будет открыт.

Философия должна исходить из понятия, и, если ее достижения на этом пути бывают иногда незначительны, мы должны удовлетвориться малым. Философия природы заблуждается, стремясь непременно дать объяснение всех явлений. Такое требование можно предъявлять к конечным наукам, в которых все должно быть сведено к всеобщим мыслям (к гипотезам). Здесь подтверждением гипотезы служит единственно лишь опыт, и поэтому решительно все должно быть объяснено. Но то, что познается посредством понятия, само по себе ясно и достоверно, и философии не приходится беспокоиться, если даже еще не все явления получили свое объяснение. Я здесь поэтому изложил эти начатки постижения разумом математико-механических законов природы как свободного царства меры. Естествоиспытатели по специальности не заботятся о таком постижении. Но наступит время, когда почувствуют необходимость в науке, кладущей в свое основание понятия разума!

§ 271

Субстанция материи, тяжесть, развитая в форму тотальности, теперь уже больше не имеет вне-себя-бытия материи вне себя. Форма выступает со стороны своих различий сначала в идеальных (idealen) определениях пространства, времени и движения, а со стороны своего для-себя-бытия как некий определенный центр, находящийся вне сущей вне себя материи. Но в развитой тотальности эта внеположность положена как всецело определенная ею, и материя ничего не представляет собой вне

115

этой своей внеположности. Форма, таким образом, материализована. С другой стороны, материя благодаря этому отрицанию ее вне-себя-бытия в тотальности получила в самой себе прежде лишь искомый ею центр, свою самость, свою определенную форму. Ее абстрактное глухое в-себе-бытие, то, что вообще обладает лишь тяжестью, раскрылось в форму; она теперь окачественная материя. Мы переходим к физике.

Прибавление. Итак, мы закончили первую часть философии природы. Механика, таким образом, образует самостоятельное целое. Декарт принял за исходную точку своего философствования механику и рассматривал ее как философию природы. Он говорит поэтому: «Дайте мне материю и движение, и я построю мир». Как ни неудовлетворительна точка зрения механики, это не причина для того, чтобы отрицать величие духа Декарта. Тела существуют в движении только как точки. Тяжестью определяются только пространственные взаимоотношения точек. Единство материи представляет собой только единство места, которого она ищет, а не конкретное единство, не самость. Такова природа этой сферы. Этот внешний характер определенности и составляет отличительную черту материи. Материя тяжела, для-себя-суща, есть поиски в-самом-себе-бытия. Точка этой бесконечности представляет собой лишь некое место, и поэтому для-себя-бытие еще не реально. Тотальность для-себя-бытия положена лишь в целокупности солнечной системы. Тем, что является солнечная система в целом, материя должна быть в единичном. Целостностью формы в солнечной системе является вообще понятие материи; но теперь вне-себя-бытие в каждом определенном существовании должно быть полностью развитым понятием. Материя должна быть для себя на всех ступенях ее наличного бытия, т. е. она находит свое единство. Перед нами здесь для-себя-бытие, сущее для себя. Или, иными словами: солнечная система, как находящееся в движении, есть снятие лишь идеального для-себя-бытия, голого пространственного определения,— снятие не-для-себя-бытия. Отрицание места в понятии не есть лишь новое определение места, а отрицание не-для-себя-бытия есть отрицание отрицания, утверждение, и, таким образом, появляется реальное для-себя-бытие. Это — абстрактное логическое определение перехода. Реальное для-себя-бытие

116

именно и есть тотальность развития для-себя-бытия. Этот результат можно назвать также освобождением формы в материи. Определения формы, составляющие солнечную систему, суть также и определения самой материи, и эти определения составляют бытие материи. Определение и бытие, таким образом, по существу тождественны. Но такова природа качественного, ибо если здесь отнять определение, то исчезнет также и бытие. Это —переход от механики к физике.

117

_____________________________________________________________________________

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ

ФИЗИКА

§ 272

Материя обладает индивидуальностью постольку, поскольку она в самой себе обладает для-себя-бытием таким образом, что последнее развито в ней, и она, следовательно, определена в самой себе. Материя высвобождается таким способом из-под власти тяжести, проявляет себя, определяя себя в себе же самой, и определяет из себя посредством имманентной ей формы пространственное в противоположность тяжести, которая раньше определяла себя таким образом только как центр, представляющий собой нечто другое, чем материя, и являющийся для нее лишь тем, чего она ищет.

Прибавление. Теперь тела попадают под власть индивидуальности. Последующую стадию представляет собой подчинение свободных тел власти индивидуальной точки единства, которая их переваривает. Тяжесть как в-самой-себе-сущая сущность материи, как лишь внутреннее тождество переходит в проявление сущности, так как ее понятие представляет собой лишь существенно внешний характер. Как таковое проявление сущности она есть тотальность рефлективных определений, но таких рефлективных определений, которые оторваны друг от друга. Таким образом, каждое из этих определений выступает как особо окачественная материя, которая, не став пока что определенной единичностью, является бесформенным (gestaltloses) элементом. Эти материализованные определения формы выступают двояко: сначала как непосредственные, а затем как положенные. В солнечной системе они выступают непосредственно, а кроме того, они существуют как существенно положенные, подобно тому как родители в качестве

118

родителей являются непосредственными, но, во-вторых, являются вместе с тем также и детьми, порожденными. Так, например, свет существует, во-первых, как солнце, и, во-вторых, как проистекающий из внешних условий. Первый свет существует в себе, порожден в понятии; второй же свет должен быть также положен, и это наличное бытие отличается в этом, случае как особый способ существования.

§ 273

Физика имеет своим содержанием:

A. Всеобщую индивидуальность, непосредственные свободные физические качества.

B. Особенную индивидуальность, отношение формы

как физического определения к тяжести и определение последней посредством этой формы.

C. Целостную свободную индивидуальность

Прибавление. Эта часть является наиболее трудной

в философии природы, ибо она содержит в себе конечную телесность. Дифферентное всегда представляет для нас наибольшие трудности, потому что понятие уже больше не наличествует в нем непосредственно, как в первой части, и вместе с тем пока что оно еще не обнаруживает себя в качестве реального, как это имеет место в третьей части. Здесь понятие скрыто; оно обнаруживается лишь как связь необходимости, а само являющееся как бы находится вне понятия. Сначала выступают перед нами отличные друг от друга формы, не находящиеся во взаимоотношениях и независимые друг от друга, затем выступает индивидуальность в состоянии различия, противоположности, и лишь в третьей части индивидуальность обнаруживает себя властелином, подчиняющим себе различия формы.

А. ФИЗИКА ВСЕОБЩЕЙ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ

§ 274

Физические качества выступают: а) как непосредственные качества, существующие самостоятельно, вне друг друга, — как небесные тела, определенные теперь физически; b) как соотнесенные с индивидуальным единством их тотальности — физические элементы; с) как процесс, порождающий их индивидуальность, — как метеорологический процесс,

119

а. Свободные физические тела

Прибавление. Определения понятия получают теперь материальность; для-себя-бытие материи находит свою точку единства, и поскольку она, таким образом, есть для себя сущее для-себя-бытие, а переход определений, их исчезновение друг в друге само исчезло, то мы логически вступаем в сферу сущности. Последняя есть возвращение к самому себе в своем ином, явление определений друг в .друге. Эти определения, рефлектированные, таким образом, в себя, развиваются теперь как формы. Этими формами являются: тождество, различие, противоположность, основание. А именно: материя выходит из своей первой непосредственности, где пространство и время, движение и материя переходили друг в друга, пока, наконец, материя в свободной механике не превращает эти определения в свои собственные, не усваивает их себе, показывая этим, что она опосредствуется и определяется самой собой. Толчок для нее теперь уже не является внешним, а ее различение есть для нее имманентный внутренний толчок; она производит различия и определяет себя в себе самой, есть рефлексия-в-самое-себя. Ее определения материализовались и выражают природу материального; она проявляет в этих определениях саму себя, ибо она и есть исключительно лишь эти определения. Последние суть материальные качества, входящие в состав материальной субстанции. Материя есть то, что она есть, лишь через свои качества. В первой сфере определения еще были отделены от субстанции, они еще не являлись материальными определениями, а субстанция как таковая была еще замкнута в себе, не проявлена; вот почему она и была лишь поисками своего единства.

б. Свет

§ 275

Первой окачественной материей является материя как чистое тождество с собой, как единство рефлексии-в-самое-себя; она следовательно, есть лить первое проявление, которое еще абстрактно. Так как она налично суща в природе, то сна есть отношение с собой как самостоятельная по сравнению с другими определениями тотальность. Эта существующая всеобщая самость материи есть свет, как индивидуальность она есть звезда, а последняя как момент некой тотальности есть Солнце.

120

Прибавление. Первым делом мы должны дать априорное определение понятия света, во-вторых, мы должны отыскать ту форму, которую это определение понятия принимает в нашем представлении. Материя как непосредственное, возвратившееся в себя, свободное и самостоятельное движение есть простая, равная самой себе самородность (Gediegenheit). Так как движение возвратилось в себя, то небесная сфера завершила в себе свою самостоятельную идеальную (ideales) жизнь; завершенное в-себе-самом-бытие именно и является ее самородностью. Как налично существующая она есть в самой себе, т. е. это в-самом-себе-бытие тотальности само носит характер существующего. Она имеет в ней самой момент существования для другого. Сила ее центра или ее замкнутость в самой себе есть как раз то, что существует для себя. Но эта простая сила сама есть налично существующее. То, что носит лишь внутренний характер, носит также и внешний характер, ибо оно есть другое этого налично существующего. Материя как непосредственная чистая тотальность принимает, таким образом, характер противоположности между тем, что она есть в себе, и тем, что она есть для другого, или, иначе говоря, тем, что она представляет собой как наличное бытие, ибо ее наличное бытие еще не имеет в ней своего в-самом-себе-бытия. Материя, как мы ее познали выше, т. е. материя как вихревое беспокойство соотносящегося с собой движения и возвращения к в-себе-и-для-себя существованию и как это в-самом-себе-бытие, которое существует наряду с наличным бытием, — эта материя и есть свет. Последний есть замкнутая в самой себе тотальность материи, которая существует лишь как чистая сила, сохраняющая себя в самой себе интенсивная жизнь, сконцентрировавшаяся в самой себе небесная сфера, вихрь которой именно и есть это непосредственное противоположение направлений соотносящегося с собой движения, в котором погашается всякое различие между приливом и отливом. Свет как налично существующее тождество есть чистая линия, соотносящаяся лишь с самой собой. Свет есть налично сущая чистая сила наполнения пространства, и его бытие является абсолютной .скоростью , наличной чистой материальностью, сущим в себе действительным наличным бытием, или действительностью как прозрачной возможностью. Но пространство может быть наполнено двояким образом, и если наполнение пространства состоит в для-себя-бытии, то свет не

121

наполняет пространства, так как в свете отсутствует неподатливое сопротивление: свет лишь наличен в пространстве, и притом наличен не как единичное, исключающее из себя другое. Пространство есть лишь абстрактное устойчивое существование, или в-себе-бытие, свет же как налично существующее в-самом-себе-бытие, или сущее в самом себе и потому чистое наличное бытие, есть способность всеобщей действительности быть вне себя в качество сливающейся со всеми вещами возможности, общности со всеми вещами, остающейся в самой себе,— общности, благодаря которой налично существующее ничуть не лишается своей самостоятельности.

Когда материя в качестве света переходит в бытие-для-другого, начинает, следовательно, проявляться, тогда проявляется также и тяжелая материя. Но поиски единства как стремление к другому, давление, есть лишь отрицательное, враждебное проявление: материя есть в этом отношении бытие-для-другого, но она есть это бытие-для-другого как исключений другого из себя, отделение его от себя. В то время как множественные предметы отрицательны по отношению друг к другу, теперь мы имеем утвердительное проявление, так как бытие-для-другого представляет собой здесь общность. Свет приводит нас в сферу всеобщей связи. Благодаря тому что все находится в свете, все существует для нас теоретически, не сопротивляется нам.

Мы должны уловить это проявление в его первой определенности: в этой первой своей определенности оно есть совершенно всеобщее, еще совершенно лишенное определений проявление в самом себе. Его определенность есть неопределенность, тождество, рефлексия-в-самое-себя, физическая идеальность в противоположность реальности тяжелой материи, так как мы понимаем под последней различение, исключение. Это абстрактное проявление, материальное тождество с собой еще не полагает своего противостояния другому, оно есть определенность, колебание, но колебание лишь в самом себе. Для-себя-бытио для-себя-бытия как соотносящееся с собой утвердительное тождество уже более не есть исключение из себя; неподатливое единое расплавилось, и как неопределенная непрерывность проявления оно потеряло свою противоположность. Это — чистая рефлексия-в-самое-себя, то, что в высшей форме, в форме духа есть «я» . «Я» есть бесконечное пространство, бесконечное равенство самосознани

122

с собой, абстракция пустой достоверности самого себя и моего чистого тождества с собой. «Я» есть лишь тождество моего собственного отношения к себе как к субъекту и к себе же как к объекту. Свет представляет собой параллель этому тождеству самосознания и является его верным отображением. Он не является «я» лишь потому, что он не помутняется и не преломляется в самом себе, а есть лишь абстрактное явление. Если бы «я» могло удержаться в чистом абстрактном равенстве, в том состоянии, которого стремятся достигнуть индусы, то оно исчезло бы, было бы светом, абстрактной прозрачностью. Но самосознание существует лишь как сознание; последнее полагает в самом себе определения, и самосознание есть чистая рефлексия «я» сознания в самое себя, поскольку оно служит объектом для самого себя. «Я» есть чистое проявление себя подобно свету, по оно есть вместе с тем бесконечная отрицательность возвращения к себе из себя как объекта и, следовательно, есть бесконечная точка субъективной единичности, исключение другого. Свет, следовательно, не есть самосознание, потому что ему недостает бесконечности возвращения к самому себе; он есть лишь проявление себя, но проявление не для самого себя, а лишь для другого.

Здесь поэтому отсутствует то конкретное единство с собой, которым обладает самосознание как бесконечная точка для-себя-бытия, и поэтому свет есть проявление , лишь природы, а не духа. Поэтому, во-вторых, это абстрактное проявление вместе с тем пространственно, есть абсолютная экспансия в пространство, а не возвращение этой экспансии в точку единства бесконечной субъективности. Свет есть бесконечное пространственное рассеяние или, вернее, бесконечное порождение пространства. Так как в природе определения в качестве обособленных находятся вне друг друга, то чистое проявление здесь также существует для себя, но лишь как неистинное существование. Дух как бесконечно конкретное не сообщает, таким образом, отдельного существования чистому тождеству; в самосознании же эта мысль подчинена абсолютной субъективности самости.

В-третьих, свет должен дойти до своей границы. Однако эта необходимость натолкнуться на нечто другое, чем свет, отлична от абсолютного ограничения для-себя-бытия, от тото, благодаря чему материя оказывает противодействие. Как абстрактное тождество свет имеет

123

различие вне себя как «не» света (als das Nicht des Lichts), это — остальные рефлективные определения сущности как физические свойства тел (physihalische Korper-lichkeiten). Свет как всеобщее обнаружение, проявление (Zur-Erscheiaung-Bringen) представляет собой первое удовлетворение. Лишь абстрактный рассудок считает это всеобщее физическое наивысшим. Само себя определяющее конкретное разумное мышление требует всеобщего, различенного в самом себе, определяющего себя в самом себе и не теряющего в этом обособлении своей всеобщности. Свет как начало материального процесса проявления превосходен лишь в том смысле, что он есть наиболее абстрактное определение. Вследствие этой абстрактности свет имеет некую границу, недостаток и лишь посредством этой границы он проявляет себя. Определенное содержание должно прийти из другого места; для того чтобы нечто проявляв лось светом, требуется наличие чего-то отличного от света. Свет как таковой невидим; в чистом свете ничего не видно — так же ничего не видно, как в чистой тьме: он темнота, ночь. Если мы смотрим в чистом свете, то мы являемся чистым видением, мы еще не видим чего-то определенного. Лишь граница содержит в себе момент отрицания и, следовательно, определения, и лишь на границе впервые начинается реальность. Так как лишь конкретное истинно, то для существования требуется не только одно абстрактное, но также и другое. Лишь после того как свет начинает различаться от тьмы, он проявляет себя как свет.

Теперь, когда мы развили понятие света, возникает, во-вторых, вопрос о его реальности. Если, скажем, нам нужно рассмотреть вопрос о существовании света, то это будет означать, что нам нужно рассмотреть бытие света для другого. Но сам свет есть полаганпе бытия-для-другого; говоря о существовании света, мы должны, следовательно, указать бытие-для-другого этого бытия-для-другого. Каким образом то, что видно, видно? Каким образом проявляется само это проявление? Для того чтобы осуществилось проявление, требуется наличие субъекта, и поэтому спрашивается, каким образом существует этот субъект? Свет может быть назван материей лишь постольку, поскольку он существует для себя под формой чего-то индивидуального. Эта единичность света состоит в том, что он существует как тело. Свет составляет наличное бытие, или физическое значение тела, воплощающего собой абстрактную центральность, тела, которое реально

124

как тело света — Солнце, самосветящееся тело. Существование такого тела есть для нас факт, заимствованный из опыта, и ближайшим образом это все, что мы можем сказать о Солнце. Это тело представляет собой изначальный, непорожденный свет, не проистекающий из условий конечного существования, а являющийся непосредственным. Звезды также являются самосветящимися телами, существование которых всецело состоит в этой физической абстракции света. Существование абстрактной материи как раз и заключается в этом абстрактном тождестве света. В том-то и состоит точечность звезд, что они не идут дальше этой абстракции. Отсутствие перехода к конкретному является не достоинством, а скудостью; нелепо по-" этому ставить звезды выше, например, растений. Солнце еще не есть конкретное существо. Благочестивые фантазии населяют Солнце и Луну людьми, животными, растениями, но на самом деле до такой конкретности может доходить только планета. Существ, углубившихся в себя, таких конкретных форм, которые существуют для себя и сохраняют себя наряду с всеобщим, еще не существует на Солнце; на звездах, на Солнце существует лишь световая материя. Связь между Солнцем как моментом солнечной системы и Солнцем как самосветящимся телом состоит в том, что оно в обоих случаях обладает одним и тем же определением. В механике Солнце есть лишь телесность, соотносящаяся лишь с самой собой; это определение является также и физическим определением тождества абстрактного проявления, и потому Солнце светит.

Далее, можно поставить вопрос о конечных причинах существования того, что так светит. Ставя вопрос, каким образом мы получаем свет Солнца, мы тем самым принимаем, что этот свет есть нечто порожденное. В этом определении мы связываем свет с огнем и теплотой, уподобляя его земному свету, выступающему перед нами как сгорание горючих веществ. Можно поэтому думать, что необходимо указать то вещество, которое поддерживает солнечный пожар, для того, чтобы получить возможность объяснить свечение Солнца по аналогии с земным процессом, в котором огонь, чтобы существовать, должен потреблять материал. Против этого мы, однако, должны возразить, что условия земного процесса, совершающегося в отдельных телах, еще не имеют места здесь, где мы имеем дело лишь с чистыми качествами. Мы должны различать между этим первым светом и огнем. Земной свет связан большей

125

частью с теплотой; солнечный свет также несет тепло. Но эта теплота не является свойством солнечного света как такового: солнечный свет согревает, лишь соприкасаясь с Землей; сам по себе он холоден, как это показывают высокие горы и подъемы на аэростатах . И эмпирически мы также знаем свет без пламени, фосфоресцирующий свет, например свет гнилого дерева и электрический свет, ибо плавление, происходящее под влиянием электричества, не является следствием света, а имеет своей причиной происходящее при этом сотрясение. Существуют также на Земле металлы, которые светят без горения, если, тереть их железом или расщепить. Можно даже сказать, что минералов, обладающих этим свойством, может быть, больше, чем таких минералов, которые им не обладают. Таким образом, и на Земле мы находим аналогии со световым телом, представляющим собой свечение, не сопровождающееся химическим процессом .

Следует сказать далее, что этот свет все же должен об наружить себя также и чем-то произведенным. Физические условия солнечного света нас, однако, совершенно не касаются, потому что они представляют собой не определения понятия, а эмпирические факты. Мы можем, однако, сказать относительно этих причин, что Солнце и звезды как вращающиеся центры сами царапают себя при своем вращении. В своем движении жизнь Солнца представляет собой не что иное, как этот процесс фосфоресценции, выбрасывающей свет; с механической стороны мы должны искать эту жизнь во вращении вокруг оси, потому что такое движение есть абстрактное отношение с собой. Поскольку в физическом отношении свет должен быть произведен, мы можем сказать: все небесные тела, входящие в солнечную систему, производят для себя свой центр, полагают для себя свое световое тело, ни один из этих моментов не существует без другого, каждый из них полагает другой. Генерал Алике1, француз, долго живший в Касселе, объяснил в одном из своих сочинений, чем производится световая материя Солнца8, хотя Солнце в процессе свечения испускает из себя свет и таким образом непрерывно теряет его. Давно задавались вопросом, куда девается водород, всегда возникающий на планетах. И вот генерал Аликс отвечает: так как водород является самым легким газом, то его нельзя найти в воздухе, а он доставляет тот материал, который восполняет потери Солнца, Истинным в этом представлении является то, что

126

планеты объективно выбрасывают из себя свои материальные продукты и образуют посредством них тело Солнца; однако мы не должны примешивать сюда физическое и химическое опосредствование в обычном смысле этого слова. Жизнь звезд вечно разгорается и возобновляется благодаря тем элементам, которые сливаются в это единство своего наличного бытия, полагая идеально (ideell) свое многообразие в центр. Подобно тому как в земном процессе пожирание индивидуальных веществ дает простоту пламени, точно так же и в Солнце многообразие сливается воедино и дает простоту. Солнце, следовательно, представляет собой процесс всей солнечной системы. Оно является как бы вершиной этого процесса, тем последним этапом, в котором вспыхивает искра.

§ 276

Как абстрактная самость материи свет является абсолютно легким9, а как материя он есть бесконечное вне-себя-бытие, но как чистая манифестация, как материальная идеальность он есть нераздельное и простое вне-себя-бытие.

Примечание. Для восточных воззрений, согласно которым духовное и природное субстанциально тождественны, чистая самостность сознания, тождественное с собой мышление как абстракция истины и добра есть то же самое, что и свет. Если представление, которому дали название реалистического, отрицает наличие идеальности в царстве природы, то мы, между прочим, должны указать ему на свет, на эту чистую манифестацию, которая ничего иного, кроме манифестации, собой не представляет.

Для доказательства того, что это определение мысли, тождество с собой, или ближайшим образом абстрактная самость центральности, которой материя обладает в себе,— для доказательства того, что эта простая идеальность как налично существующая есть свет, мы должны, как было указано во введении (§ 246, примечание), прибегнуть к помощи опыта. Имманентно философским здесь, как и всюду, является собственная необходимость определения понятия, и лишь после того как вскрыта эта необходимость, мы должны обнаружить в природе какое-нибудь существование, которое воплощает собой это определение. Здесь я сделаю лишь несколько замечаний относительно эмпирического существования чистого проявления как света,

127

Тяжелая материя может быть разделена на массы, потому что она представляет собой конкретное для-себя-бытие и количество, но в совершенно абстрактной идеальности света нет такого различия; ограничение света в его бесконечном распространении не уничтожает его абсолютной связанности в самом себе. Представление о дискретных простых световых лучах, частицах и пучках этих лучей, из которых якобы состоит всякий ограниченный в своем распространении свет, являет собой пример того варварского употребления категорий, которое сделал господствующим в физике главным образом Ньютон 10. Самое ограниченное наблюдение уже показывает нам, что так же -мало можно разнимать свет на лучи и объединять в пучки лучей, как завязывать его в мешки. Рассудок имеет меньше всего прав утверждать, что нераздельность (die Untrenn-barkeit) света в его бесконечном распространении, эта физическая внеположность, остающаяся тождественной с собой, непонятна: ведь как раз его собственный принцип представляет собой это абстрактное тождество.

Астрономам пришла в голову мысль утверждать, что существуют небесные явления, которые, хотя и воспринимаются нами в настоящее время, в действительности произошли больше чем 500 лет тому назад. Мы можем усматривать в этом утверждении, с одной стороны, пере несение имеющих место в одной сфере эмпирических явлений распространения света в совершенно другую сферу, где они не имеют никакого значения (нужно, однако, заметить, что такое материальное определение света не

находится в противоречии с его простой нераздельностью), а с другой стороны, мы можем в этом видеть событие, совершившееся в прошлом, которое превращается в настоящее по аналогии с идеализованной формой воспоминания.

Оптика утверждает, что от каждой точки видимой поверхности (эту точку разные лица видят с разных мест) распространяются лучи во всех направлениях, и, следовательно, эти лучи, посылаемые каждой точкой, образуют материальный полушар бесконечных размеров. Непосредственным следствием этого было бы то, что все эти бесконечно многие полушарии взаимно проникали бы друг друга. Однако, вместо того чтобы принять это утверждение, причем мы должны были бы признать, что между глазом и предметом образуется плотная, перепутанная масса и это явление не только не объяснило бы факта видимости

128

предметов, по, наоборот, привело бы пас к заключению, что благодаря этому невозможно что бы то ни было видеть, — вместо того чтобы принять такое утверждение, мы должны признать, что такого рода нелепые выводы аннулируют все это учение. Эти выводы заставляют признать его неверным, как неверно другое представление, согласно которому конкретное тело состоит из многочисленных веществ, так что каждое такое вещество содержит прочие в своих порах и в свою очередь содержится и циркулирует в них. Это представление о всестороннем проникновении веществ друг в друга приводит к отрицанию дискретной материальности реальных веществ и к утверждению и обоснованию существования между ними совершенно идеального отношения, в нашем случае — между освещенным и освещающим предметом, обнаружившимся и обнаруживающим, тем, кем этот предмет обнаруживается 12. Но из такого отношения, как из лишенной в самой себе отношений рефлексии-в-самое-себя, должны быть устранены все дальнейшие формы опосредствования, которым обыкновенно дают название объяснений, делающих явление понятным, должны быть устранены все представления о шариках, волнах, колебаниях и т. д. и точно так же должно быть устранено представление о лучах, т. е. о тонких прутьях и пучках.

Прибавление. Самостная природа света, поскольку посредством него предметы природы оживотворяются и индивидуализируются и поскольку их различия имеют в нем свою точку опоры и свою общую связь, начинают выступать наружу лишь в индивидуализации материи, так как тождество, представляющее собой здесь ближайшим образом абстрактное тождество, есть отрицательное единство единичности лишь как возвращение к себе и упразднение особенности. Тяжесть, кислотность, звучание суть также проявления материи; но они представляют собой не чистые проявления, а проявления, сопровождаемые определенными видоизменениями "внутри их самих. Мы не можем слышать звучания как такового, а всегда слышим определенное звучание, высокий или низкий звук, не можем ощущать кислого как такового, а всегда ощущаем определенную кислоту. Единственно лишь свет существует как чистое проявление, как абстрактная нераздробленная (unvereinzelte) всеобщность. Свет телесен, и можно даже сказать, что он представляет собой имматериальную материю. Это кажется противоречием, но эта видимость

5 Гегель, т. 2

129

противоречия не может нас здесь задерживать. Физики утверждают, что свет можно взвешивать. Но опыт говорит не в пользу этого утверждения 13. Когда посредством чечевицеобразного увеличительного стекла свет был собран в один фокус и заставляли его падать на чашку весьма чувствительных весов, то чашка не опускалась, а в тех случаях, когда она опускалась, оказывалось, что получившееся изменение положения последней вызвано теплотой, которую фокус собрал в себе. Материя тяжела, поскольку она лишь ищет единства как места; свет же есть материя, которая нашла себя.

Свет был одним из первых предметов религиозного поклонения, потому что в нем содержится момент согласия, единства с собой, а конфликт и конечность в нем исчезли; свет, следовательно, рассматривался как то, в чем человек получает сознание абсолютного. Наивысшей противоположности — противоположности между мышлением и бытием, субъективным и объективным — еще не существовало в сознании. Для того чтобы человек противопоставил себя природе, требуется наличие глубочайшего самосознания. Религия света возвышеннее религий индусов и греков, ко вместе с тем она представляет собой религию, в которой человек еще не поднялся до сознания противоположности между субъективным и объективным, до самостоятельной духовности.

Интересно вникнуть в существо света, ибо, рассматривая явления и предметы царства природы, мы всегда представляем себе, что существует лишь единичное, эта реальность. Но свет противится такому представлению. Он является самой простой мыслью, существующей в природной форме. Ибо в природе есть рассудок, т. е. в ней существуют формы рассудка. Если мы желаем правильно представлять себе свет, то мы должны отказаться от всяких определений, связанных с агрегатами и т. д. Физика, принимающая существование световых молекул, ничем не лучше того анекдотического человека, который выстроил дом без окон и хотел собрать свет в мешках. «Пучок лучей» является ничего не означающим выражением, которым можно пользоваться лишь в видах удобства; пучки лучей — это весь свет, только ограниченный извне, и свет так же мало разделен на пучки лучей, как «я», или чистое самосознание. Это похоже на то, как если я говорю: в мое время, во время Цезаря. Это мое время или время Цезаря было также и временем всех других, но здесь я говорю

130

о нем по отношению к Цезарю и ограничиваю его отношением к личности последнего; однако это не означает, что Цезарь реально обладал во времени самостоятельным временным лучом или пучком лучей. Ньютоновская теория, согласно которой свет распространяется по прямым линиям, или теория волн, согласно которой свет распространяется волнообразно (в случае эйлеровского эфира или вибрации звука), — и та и другая теория являются материальными представлениями, которые ничего не дают для познания света. Темные полосы, по утверждению физиков, представляют собой ряд кривых, которые пронизывают свет в его движении и которые можно математически вычислять. Это — абстрактное определенна, введенное представителями теории волн и считающееся в настоящее время большим козырем против теории Ньютона. Но это отнюдь не физическое определение, и ни одна из этих двух теорий не может найти себе здесь места, потому что эмпирическое определение не имеет здесь никакой ценности. Как нервы не являются рядом шариков, каждый из которых получает толчок и приводит в движение другой шарик, так не существует и шариков света или эфира.

Распространение света происходит во времени, потому что оно как деятельность и изменение не может, обойтись без этого момента. Свет распространяется непосредственно, но так как в качестве материи, светового тела он находится в отношении к другому телу, то существует некое разделение и во всяком случае некоторого рода перерыв его непрерывности.

Снятием этого перерыва является движение, и в отношении, которое устанавливается между таким прерванным светом и снимающим его движением, получает место также и время. Расстояния, которые должен проходить свет, предполагают время, ибо просвечивание (будет ли это просвечивание прохождением через некоторую среду или отражением, рефлексией) есть действие на материю, требующее времени. В нашей сфере планет, т. е. в более или менее прозрачной среде, распространение света подчинено, следовательно, условиям времени, потому что лучи преломляются атмосферой. Но нечто совершенно другое — распространение этого же света в безатмосферных расстояниях, в как бы пустых пространствах неподвижных звезд. Эти пространства, наполненные, так сказать, лишь расстоянием между звездами, т. е. совершенно не наполненные,

5*

131

представляют собой лишь отрицания соединения. Гершель перенес на звездные пространства законы распространения света, которые были выведены главным образом на основании наблюдений над спутниками Юпитера 15; но эти расстояния, как он сам признает, представляют собой нечто гипотетическое. На основании периодического появления и исчезновения некоторых звезд и туманностей Гершель сделал вывод, что эти изменения произошли более чем за 500 лет до того, как мы их увидели, и что они дошли до нас с таким огромным опозданием вследствие того, что свет требует определенного времени для своего распространения. В этом действии, оказываемом на нас чем-то таким, чего уже давно не существует, есть нечто напоминающее призраки. Что время есть условие распространения света, это мы должны признать, по мы не должны дать увлечь себя до таких выводов.

§ 277

Свет, поскольку он представляет собой всеобщее физическое тождество, ведет себя сначала как некое различное (§ 275) и, следовательно, как некое внешнее и иное по отношению к материи, окачественной (qualifizierten) в других моментах понятия. Эта материя, таким образом, определена как отрицание света, как некая тьма. Поскольку последняя также обладает самостоятельным, отличным от света существованием, свет соотносится лишь с поверхностью этой сначала непрозрачной материи, которая проявляется посредством этого отношения к свету. Но если эта поверхность лишена всякой другой партикуляризации (если она гладкая), она проявляет себя единой и нераздельной, т. е. она отражается в другом теле. Так как таким образом каждое из этих двух тел отражается в другом 16, следовательно, в нем отражается лишь другое, то это проявление посредством того, что каждое из этих тел полагает себя вне- себя, есть абстрактно-бесконечная рефлексия-в-самое-себя, в которой еще ничего не обнаруживается для себя в самом теле. Чтобы какой-нибудь предмет являлся конечным, чтобы он мог сделаться видимым, требуется наличие еще физической партикуляризации (требуется, например, чтобы тело было шероховатым, обладало определенным цветом и т. д.) 1?.

Прибавление. Материя в противоположность этой чистой самости есть столь же чистое отсутствие самости, тьма. Последняя находится в отношении чистой противоположности

132

к свету; поэтому один из этих членов отношения положителен, а другой отрицателен. Для того чтобы тьма была положительным членом отношения, требуется, наличие телесной индивидуализации; тело есть некое индивидуализированное и как таковое рассматривается лишь с той стороны, с которой оно есть отрицание абстрактного тождества с собой. Тьма исчезает перед светом; лишь темное тело остается в качестве тела рядом со светом, и это тело становится теперь видимым. Для того чтобы я видел, требуется не только свет, но также наличие тела видеть можно лишь нечто. Свет поэтому видим лишь как световое тело; но темное, т. е. то, что становится видимым посредством света, взятое утвердительно, есть фигура (die Gestalt) как некая абстрактная сторона тела. Свеч: и тьма находятся во внешнем отношении друг к другу; лишь на их общей границе свет получает существование, ибо в этом бытии-для-другого нечто освещается. Ограничение света в пространстве должно рассматриваться лишь как задержка в том направлении, в котором он следует. Ибо если бы была прервана его связь с центральным телом, он перестал бы существовать. Граница, следовательно, положена тьмой, которая оказывается освещенной. Темный предмет, представляющий собой тяжелую материю, поскольку он является другим, чем свет, с которым он находится в отношении, есть специфицированная материя. Однако первой спецификацией являются здесь пространственные различия поверхностей: материя шероховата, плоска, заострена, занимает определенное положение и т. д. Различия между видимыми вещами являются различиями пространственных форм; лишь таким образом возникают свет и тень; цвета же у нас еще нет. Здесь, в этом первом абстрактном проявлении, телесность, которая в других проявлениях партикуляризируется в многообразных формах, сводится только к поверхности. Здесь перед нами не проявление чего-то, а лишь проявление как таковое, и поэтому детерминация этого проявления носит здесь лишь пространственный характер.

§ 278

Проявление предметов друг в друге как ограниченное их непрозрачностью есть вне-себя-сущее, пространственное отношение, которое ничем более не определено и потому является прямым (прямолинейным). Так как в отношении между собой находятся поверхности и эти

133

поверхности могут занимать различные положения, го выходит так, что проявление некоего видимого предмета в другом (гладком) предмете проявляется скорее в третьем, четвертом и т. д. предмете. (Изображение этого предмета, который считается как бы находящимся в зеркале, на самом деле отражается в другой поверхности, в глазу или другом зеркале и т. д.) Проявление в этих партикуляризированных пространственных определениях может иметь своим законом только равенство — равенство угла падения углу отражения, равно как и единство плоскости этих углов 19. Нет ничего, что могло бы каким бы то ни было образом изменить тождество этого отношения.

Примечание. Определения этого параграфа, которые могут казаться скорее принадлежащими области более специальной физики, содержат в себе переход от всеобщего ограничения света тьмою к более определенному ограничению света частно-пространственными определениями последней. Обычно, когда говорят об этом ограничении, представляют себе свет обыкновенной материей. Но в этом определенном ограничении ничего другого но содержится, кроме того, что абстрактная идеальность, это чистое проявление как нераздельное вне-себя-бытие, может сама по себе подвергаться пространственно и, значит, внешним образом, определенным ограничениям. Эта способность быть ограничиваемой партикуляризированным пространством есть необходимое определение, не содержащее в себе ничего иного, кроме этого последнего, и исключающее всякие материальные категории вроде перенесения, физического отбрасывания света и т. п.

С определениями, рассматриваемыми в этом параграфе, находятся в связи явления полярности света, которые привели физиков к грубому представлению о так называемой фиксированной поляризации. В простом зеркальном отражении так называемый угол отражения и угол падения находятся в одной и той же плоскости; однако, если мы поставим второе зеркало, которое передает дальше освещение, отраженное первым зеркалом, положение первой плоскости по отношению ко второй, образованной направлением первого и второго отражения, оказывает свое влияние на положение, яркость или затемненность предмета, каким он является нам после второго отражения20. Для получения естественной неумаленной чистоты и ясности отраженного во второй раз света необходимо поэтому наличие нормального положения, при котором плоскости

134

всех углов падения и углов отражения образуют единую плоскость. Из этого также необходимо следует, что затемнение и исчезновение во второй раз отраженного света необходимо наступают, когда обе плоскости относятся друг к другу, как обычно выражаются, отрицательно, т. е. когда они перпендикулярны друг к другу (ср. Гёте. Zur Naturwissenschaft, Bd. I, Heft 1 [Elemente der entoptischer Farben»], S. 28 ff. undHeft3. [1820], «Entoptische Farben» ; XVIII [Wirkung der Spiegel in Absicht auf Hell und Dun-kell, XIX [Wirkung der Spiegel auf irgend ein.Bild], S. 144 f.).

Из этого потускнения, обусловливаемого положением второго зеркала, Шалю21 вывел заключение, что молекулы света в самих себе, а именно даже и в своих различных сторонах обладают различными физическими свойствами; объясняя это явление, некоторые даже говорят о четырехгранной форме лучей света. На этой основе, равно как и на основе связанных с этим явлением энтоптических явлений цвета, была построена напоминающая лабиринт запу-таннейшая теория, представляющая собой характернейший образчик тех выводов, которые физика делает из наблюдений и опыта22. На основании вышеуказанного первого явления, из которого Малю вывел свою теорию поляризации, следовало ограничиться лишь тем простым выводом, что необходимое условие ясности второго изображения состоит в том, чтобы новый угол отражения лежал в одной плоскости с углом, образуемым при первоначальном отражении света.

Прибавление. Когда свет приближается к материи и последняя становится видимой, он получает вообще большую определенность, а именно получает различные направления и количественные различия большей или меньшей ясности. Данное отражение (Zuriickwerfen) света представляет собой, более трудное определение, чем это думают. Когда мы говорим: вещи видимы, то это равнозначно тому, как если бы мы сказали: свет отражается во все стороны. Ибо как видимые предметы суть для другого, соотносятся, следовательно, с другим, т. е. эта их видимая сторона находится для них в другом, свет находится не у самого себя, а в другом; предметы, таким образом, находятся в другом, и это именно и есть отражение света. Когда светит солнце, свет есть для другого, это другое, например некая плоскость, становится, таким образом, солнечной поверхностью величиной с эту плоскость,

135

Плоскость теперь светит, но первоначально она не представляет собой самосветящейся плоскости, ее свет положен в нее лишь другим. Так как она в каждой своей точке ведет себя как Солнце, то она есть бытие-для-друтого, находится вне себя и, следовательно, в другом. В этом состоит главное определение отбрасывания лучей.

Но мы видим нечто на плоскости лишь постольку, поскольку на ней находятся пространственные фигурации, поскольку, например, она шероховата: если она гладкая, то в ней нет никаких различий. То, что здесь становится видимым, не есть нечто входящее в состав самой плоскости (ибо в ней нет различий). Видимым становится лишь нечто другое, а не ее определение, т. е. она нечто отражает. Гладкое представляет собой отсутствие пространственных различий, а так как при отсутствии шероховатости мы ничего определенного не видим в предмете, то мы видим в гладком предмете лишь блеск вообще, представляющий собой некий всеобщий абстрактный отсвет, некое неопределенное свечение. Гладким, следовательно, является то, что беспримесно являет изображение другого. Таким образом, на гладкой поверхности мы видим другое определенное, ибо последнее видимо лишь постольку, поскольку оно существует для другого. Если это другое становится против гладкой плоскости и если плоскость непрозрачна (хотя и прозрачные тела также отражают от себя свет; [ср. § 320, прибавление]), но гладка, то это другое видимо в ней, ибо быть видимым означает: быть в другом. Если же поместим против этой отражающей плоскости еще одно зеркало и источник света посредине, то этот предмет будет видим одновременно в обоих зеркалах, но в каждом лишь как изображение в другом зеркале; и точно так же в каждом из них будет видимо их собственное изображение именно потому, что оно видимо в другом зеркале, и этот предмет будет, таким образом, отражаться бесконечное число раз, если зеркала образуют между собой угол, ибо мы тогда будем видеть предмет отраженным столько раз, сколько это допускает ширина зеркала. Если пожелаем объяснить это явление с помощью механических представлений, то мы лишь запутаемся в величайших затруднениях. Если назовем эти два зеркала А и В и спросим, что именно становится видимым в А, то ответ будет гласить: В. Но В существует для того, чтобы в нем было видимо А; следовательно, в А видим А как видимое в В. Далее, что мы видим в В? Само А и А как видимое в В.

136

Что же затем видно в А? Видно то, что видно в В, т. е. само А, и что А видно в В и т. д. Таким образом, у нас всегда получается повторение одного и того же, но такое повторение, при котором каждое повторенное существует самостоятельно. Посредством зеркала можно также концентрировать много света в одной точке.

Свет есть действительное тождество, деятельность которого состоит в том, что оно делает тождественными все ' вещи. Но так как это тождество еще совершенно абстрактно, то вещи не реально тождественны, а суть для другого, полагают себя как тождественные с другим в другом. Таким образом, это отождествление представляет собой для вещей некое внешнее: для них безразлично, будут ли они или не будут освещены. Однако важно и нужно, чтобы они были положены для самих себя как конкретно тождественные. Свет должен стать их собственным светом, осуществлять п реализовать себя. Свет является самостностью (die Selbstischkeit) еще совершенно абстрактно, следовательно, это еще не самость, свободное тождество с собой без всякой противоположности в самом себе. То, другое, с которым соотносится свет, обладающий в качестве солнечного тела свободным существованием, находится вне света, подобно тому как рассудок имеет свой материал вне себя. Этот отрицательный, член отношения мы сначала называли только тьмой, но и сам по себе он обладает имманентным определением. Эта физическая противоположность в ее абстрактном определении, определении, приводящем к тому, что она сама обладает еще и самостоятельным существованием,— эта противоположность и есть то, к рассмотрению чего мы должны теперь перейти.

в)Тела противоположности § 279

Темнота, представляющая собой прежде всего отрицание света, есть противоположность его абстрактно-тождественной идеальности, противоположность в ней самой. Эта противоположность обладает материальной реальностью и распадается в себе на два вида: 1. на телесное различие, т. е. па материальное для-себя-бытие, твердость и 2. на противополагание как таковое, которое само по себе, не удерживаемое индивидуальностью, лишь рушится в себе, представляет собой распад и нейтральность. Первым являются Луны, а вторым — кометы.

137

Примечание. Эти два вида небесных тел как относительно центральные тела обладают также и в системе тяжести свойством, в основе которого лежит то же понятие, что и в основе их физического свойства, по здесь это свойство делается более определенно заметным. Эти тела не вращаются вокруг своей оси23. Тело твердости как формального для-себя-бытия, которое представляет собой самостоятельность, опутанную противоположностью и потому не являющуюся индивидуальностью, есть поэтому подчиненное тело, спутник другого тела, в котором находится его ось. Тело распада, который есть противоположность твердости, напротив, ведет себя бродяжнически, и в своих эксцентрических орбитах, равно как в своем физическом существовании, оно является воплощением случайности24. Кометы оказываются поверхностным сращением, которое так же случайно, как оно образовалось, может снова распылиться.

На Луне нет атмосферы, и поэтому отсутствуют метеорологические процессы. Она являет нам лишь высокие горы и кратеры, а также самовозгорание этой твердости в самом себе. Луна имеет форму кристалла, которая, как показал Гейм25 (один из остроумнейших геогностов), была также первоначальной формой исключительно неподвижной, твердой Земли. Комета выступает перед нами как некий формальный процесс, некая неспокойная масса паров. Ни на одной комете не было обнаружено наличие чего-то твердого, ядра26. В настоящее время астрономы уже не относятся так пренебрежительно и безусловно отрицательно, как раньше, к мнению древних, согласно которому кометы представляют собой метеоры. До сих пор наблюдалось возвращение лишь нескольких комет27, другие же кометы не возвратились, хотя, согласно вычислениям, они должны были уже появиться. Если мы относимся серьезно к мысли, что солнечная система на самом деле есть система, в себе самой существенно связанная тотальность, то мы должны отказаться от формального воззрения на кометы, согласно которому последние, представляя собой случайное явление по отношению к солнечной системе как целому, вторгаются в нее, движутся вкривь и вкось и могут сталкиваться с телами этой системы. Так, можно признать, что другие тела системы защищают себя от них, оказывают им противодействие, т. е. ведут себя как необходимые органические моменты и не могут поэтому погибнуть. Это более основательное

138

успокоение, чем те доводы, которые приводились до сих пор против опасений, внушаемых кометами28, и которые основывались лишь на том, что странствующие кометы имеют достаточно простору в обширных небесных пространствах и поэтому, нужно думать, они не столкнутся с Землей (это «нужно думать, они не столкнутся» преобразовывается более учено в теорию вероятности).

Прибавление. Эти две логические стороны противоположности существуют здесь друг вне друга, потому что противоположность свободна. Эти две стороны не случайно встречаются в солнечной системе; если проникнемся природой понятия, то нас не будет удивлять то обстоятельство, что и такие тела необходимо оказываются чем-то, что входит в круг идеи и лишь ею легитимируется. Они составляют получившие самостоятельность стороны распадающейся Земли: Луна представляет собой Землю как твердое внутреннее состояние, а комета — ее ставшую самостоятельной атмосферу, пребывающий метеор (см. ниже § 287). Но если Земля может и даже должна отпустить па свободу свой кристалл, свою мертвую сущность, потому что она является одушевленным существом и как таковое отделяет от себя этот момент, представляющий собой ее внутреннее состояние, причем она отделяет его таким образом, что он остается регулирующим началом ее процесса, поскольку этот последний есть единичный процесс, точно так же как Солнце является регулятором ее всеобщего процесса, — если, говорим мы, Земля может и должна отпустить на свободу свою мертвую сущность, то понятие требует, чтобы момент распадающегося бытия, напротив, сам свободно отделился от Земли и в качестве самостоятельного существа не имел бы никакого отношения к пей, покинул бы ее.

Затверделое для-себя-бытие в себе устойчиво, непрозрачно, равнодушно; это для-себя-бытие; имеющее характер самостоятельности, еще неподвижно, и как неподвижное оно есть затверделое. Затверделое же, хрупкое имеет своим основным началом точечность,— каждая точка есть некая самостоятельная единичность. Это — механическое проявление одной только хрупкости; физическим определением этой хрупкости является горючесть. Реальное для-себя-бытие есть соотносящаяся с собой отрицательность, процесс огня, который, пожирая другое, пожирает вместе с тем и себя самое. Но твердое, неподатливое есть лишь горючее в себе, оно пока что есть не огонь как деятельное

139

начало, а лишь возможность огня. Мы здесь пока что еще не имеем процесса огня, для которого требуется живое отношение различий друг к другу; пока мы имеем перед собой лишь свободное отношение качеств друг к другу. На Меркурии, Венере мы наблюдаем наличие облаков, живую смену атмосферных состояний; на Луне же, напротив, нет облаков, морей, рек, и, однако, можно было ясно наблюдать на ней водные плоскости, как бы серебристые нити.

Часто можно видеть на Луне временные световые точки, которые некоторые астрономы считают вулканическим извержением. Такое извержение указывало бы, разумеется, что на Луне существует воздух, причем, однако, в ее атмосфере совершенно отсутствует вода. Гейм, брат врача, стремился показать, что если представить себе нашу землю, каковой она была в период, предшествовавший тем геологическим переворотам, которым, как можно доказать, она подвергалась, то необходимым заключением будет, что она имела тогда форму Луны. Луна представляет собой безводный кристалл, который как бы стремится восполнить себя нашим морем, утолить жажду своей затверделости, и благодаря этому получаются приливы и отливы. Море поднимается, готово полететь к Луне, а Луна как бы намерена перетянуть его к себе. Лаплас («Exposition du systeme du monde», t. II, p. 136—138) находит на основании наблюдений и теоретических соображений, что приливы, вызываемые Луной, в три раза сильнее, чем приливы, вызываемые Солнцем, но что прилив всего сильнее, когда совпадает действие Луны и Солнца. Таким образом, положение Луны в сизигиях и квадратурах29, будучи качественным по своему характеру, получает громадное значение для приливов и отливов.

Затверделое, замкнутое в себе , столь же бессильно, сколь и растекающееся в себе, абстрактно нейтральное, способное получить то или другое определение. Так как противоположение существует лишь как противоположение, оно лишено опоры и представляет собой лишь внутреннее крушение. Для того чтобы оно носило характер воодушевленного противоположения, требуется наличие среднего члена, который удерживал бы вместе крайние члены и являлся бы их носителем. Если бы затверделое и нейтральное были объединены третьим, то мы получили бы реальную тотальность. Комета есть просвечивающее, прозрачное водное тело, которое, разумеется, не принадлежит

140

нашей атмосфере. Если бы комета обладала ядром, то мы должны были бы иметь возможность распознавать его посредством тени. Но кометы насквозь прозрачны, и можно видеть звезды сквозь хвост и даже сквозь самую комету. Какой-то астроном утверждал, что он видел ядро кометы, но при проверке оказалось, что это был лишь недостаток в его телескопе. Комета описывает вокруг Солнца почти параболическую орбиту (так как эллипс этой орбиты очень удлинен), затем снова растекается и возрождается в другой форме. Самым правильным и достоверным является возвращение галлеевской кометы30; она появилась в последний раз в 1758 г., и новое ее появление ожидается в 1835 г. Один астроном показал посредством вычислений,, что многие появления могут быть сведены к орбите одной и той же кометы. Эта комета наблюдалась два или три раза; согласно же вычислениям, она должна была появиться за это время пять раз. Кометы пересекают орбиту планет по всем направлениям, и им приписывали такую самостоятельность, что утверждали, будто они на своем пути могут коснуться планет. Эта возможность заставляет многих людей страшиться, и нельзя удовлетвориться только тем соображением, что столкновение кометы с планетой невероятно, потому что небо слишком обширно — ведь комета может коснуться какой угодно точки. Если же представим себе необходимость того, что кометы являются составными частями нашей солнечной системы, то окажется, что они приходят к нам не как чужие гости, а рождаются в недрах той же системы, и их орбита определяется последней. Другие тела, следовательно, сохраняют свою самостоятельность по отношению к кометам, потому что они являются такими же необходимыми, как и последние.

Кометы имеют свой центр в Солнце. Луна как затверделое тело более родственна планетам, ибо она как самостоятельное воплощение ядра Земли обладает в себе началом абстрактной индивидуальности. Таким образом, комета и Луна повторяют в абстрактном виде Солнце и планету. Планеты суть средний член системы, Солнце — один крайний член, а - несамостоятельные небесные тела в качестве противоположности, члены которой еще находятся друг вне друга, — другой крайний член (В — Е — О). Это — непосредственный, лишь формальный силлогизм; но этот силлогизм не является единственным. Другое, более определенное отношение состоит в том, что несамостоятельные

141

небесные тела являются опосредствующими, Солнце — одним крайним членом и Земля — другим крайним членом (Е — О — В); благодаря тому что Земля несамостоятельна, она соотносится с Солнцем. Но несамостоятельное тело в качестве среднего члена должно содержать в себе оба момента крайних членов, а так как оно является единством последних, то оно необходимо должно быть чем-то расщепленным в самом себе. Каждый момент должен принадлежать одному из крайних членов, а так как момент, воплощенный в Луне, принадлежит планетам, то момент, воплощенный в кометах, должен принадлежать Солнцу, ибо комета как не имеющая внутреннего упора должна непременно соотноситься с формальным центром. Так, например, придворные из-за их большой близости к государю не обладают независимостью, а министры и подчиненные им чиновники в качестве государственных служащих обнаруживают большую упорядоченность и поэтому также и большее единообразие. Третьим видом силлогизма является то, в котором само Солнце оказывается средним членом (О—В—Е) 31.

Это физическое отношение между небесными телами в соединении с отношением между ними в механике составляет космическое отношение, представляющее собой основу, совершенно всеобщую жизнь, которой причастна вся живая природа [см. выше прибавление к § 270]. Но мы не имеем права формулировать это отношение выражением: Луна оказывает влияние на Землю; такое выражение было бы неправильно, ибо оно вызывает представление, что мы имеем здесь дело с внешним воздействием. Всеобщая жизнь скорее пассивна по отношению к индивидуальности, и чем сильнее становится последняя, тем меньше становится власть звездных сил. Из вышеуказонной причастности всеобщей жизни следует то, что мы спим и бодрствуем, что мы утром иначе настроены, чем вечером. Периодичность лунных фаз мы также обнаруживаем в живых существах, главным образом у животных, когда они больны. Но здоровое состояние, и в особенности духовное состояние, вырывается из-под власти этой всеобщей жизни и противодействует ей. Напротив, у душевнобольных фазы Луны вызывают, по утверждению врачей, изменение их состояний, и такое же влияние оказывают фазы Луны на лунатиков. Точно так же перемена погоды ощущается в рубцах ран, оставивших после себя местную слабость. Однако те, которые в новейшее время стали придавать

142

такое большое значение космической связи, чаще всего не идут дальше бессодержательных фраз или приводят совершенно общие или изолированные соображения. Что кометы оказывают влияние, этого нельзя отрицать. Я однажды исторг вздохи из груди г-па Боде32, сказав ему, что опыт теперь показывает, что за появлением комет следуют хорошие сборы винограда, как это было, например, в 1811 и 1819 гг., и что это дважды сделанное наблюдение стоит столько же и даже больше, чем наблюдения относительно возвращения комет. Причина того, что сборы кометных вин так хороши, заключается в том, что водный процесс отрывается от Земли и таким образом вызывает перемену в состоянии нашей планеты.