Часть 6.

г.Тело индивидуальности § 280

Противоположность, возвратившаяся в себя, есть Земля или планета вообще, тело индивидуальной тотальности, в которой затверделость раскрылась, стала разделением на реальные различия, и эти грозящие распасться различия удерживаются вместе самостной точкой единства.

Примечание. Точно так же, как движение планет, представляя собой вращение вокруг своей оси и вместе с тем движение вокруг центрального тела, является самым конкретным движением и выражением жизни, так и световая природа центрального тела представляет собой абстрактное тождество, истиной которого, как и истиной мышления, является конкретная идея, т. е. индивидуальность.

Что же касается ряда планет, то философия природы находится относительно этого вопроса в таком же положении, как астрономия относительно вопроса об их ближайшей определенности, об их расстояниях. Как астрономия еще не открыла действительного закона последних33, так и натурфилософские попытки обнаружить разумность ряда, руководясь физическими свойствами и аналогиями с рядом, образуемым металлами, следует рассматривать только как первые шаги, как нащупывание тех точек зрения, из которых мы должны исходить. Но неразумно класть при этом в основание мысль о случайности и видеть в мысли Кеплера, что порядок, образуемый солнечной системой, соответствует законам музыкальной гармонии34, лишь заблуждение мечтательного воображения (как это

143

делает Лаплас35); нужно, наоборот, высоко ценить глубокую веру Кеплера, что в этой системе есть разум, — веру, которая была единственной основой блестящих открытии этого великого человека. Напротив, совершенно неподобающее и совершенно ошибочное также и с чисто фактической стороны применение числовых соотношений тонов к цветам, сделанное Ньютоном, нашло себе веру и создало ему славуЗб.

Прибавление. Планета есть подлинный prius, субъективность, в которой вышеуказанные различия содержатся лишь как идеальные моменты, и жизненность лишь налично суща. Солнце служит планетам, да и вообще Солнце, Луна, кометы, звезды суть лишь условия Земли. Следовательно, не Солнце породило планеты или вытолкнуло их из себя, а вся солнечная система существует одновременно, так как Солнце является и порождающим, и порождаемым 37. Точно так же «я» еще не есть дух и имеет в последнем свою истину, подобно тому как свет имеет свою истину в конкретных планетах. Считать «я» в его изолированном существовании самым возвышенным — значит считать самым возвышенным отрицательную пустоту, которая не есть дух. «Я», правда, составляет абсолютный момент духа, но составляет его в той мере, в какой «я» не изолирует себя38.

Об индивидуальном теле здесь мало что можно сказать, так как последующее есть не что иное, как развитие, раскрытие этой индивидуальности до абстрактной определенности, до которой мы здесь дошли. Определение Земли, органических существ состоит в переваривании совершенно всеобщих астральных сил, которые в качестве небесных тел имеют видимость самостоятельности, и в подчинении их власти индивидуальности, в которой эти гигантские члены низводятся на степень моментов. Тотальное качество представляет собой индивидуальность как бесконечную форму, тождественную с самой собой. Если можно чем гордиться, так это Землей, той Землей, которая находится теперь перед нашими глазами: ее-то мы должны рассматривать как самое совершенное. С точки зрения рефлексии, принимающей во внимание лишь количественную сторону, можно, правда, смотреть пренебрежительно на Землю, рассматривать ее лишь как «каплю в море бесконечности», но величина есть очень внешнее определение. Итак, мы теперь пришли к рассмотрению Земли,

144

нашей родины, родины не только физической природы, но и духа.

Существует несколько земель, планет, образующих вместе органическое единство. Можно об этом сказать кое-что, но до сих пор никто не высказал относительно этого мысли, которая вполне соответствовала бы идее. Шеллинг и Стеффенс проводили аналогию между рядом, образуемым планетами, и рядом, образуемым металлами; эти аналогии искусны и остроумны. Это представление об аналогии между планетами и металлами не ново: Венера имеет своим знаком медь, Меркурий — ртуть, Земля - железо, Юпитер — олово, Сатурн — свинец, подобно этому Солнце называли золотистым, а Луну — серебристой . Эти аналогии представляются чем-то естественным, ибо металлы являют собой самое самородное, самостоятельное среди земных тел. Но основа планет совершенно иная, чем металлов и химических процессов. Такие аналогии носят чисто внешний характер и ничего не доказывают. Они не двигают вперед нашего познания: они ослепляют лишь представление. Линней, расположив в ряд растения, и другие, расположив в ряд животных, руководствовались некоторым чувством, некоторым инстинктом; металлы располагаются в ряд соответственно их удельному весу. Планеты же расположены в пространстве сами собой; если будем искать закон этого ряда, похожий на закон математических рядов, то каждый член окажется лишь повторением одного и того же закона. Но все представление о рядах нефилософично и противоречит понятию. Ибо природа не выстраивает своих образований друг за другом по лестнице, а создает массовые разделения. Сначала природа осуществляет самое общее разделение, и лишь потом получают место новые расчленения внутри каждого рода. Линнеевские 24 класса растений не являются системой, образованной природой. Француз Жусъе, напротив, лучше познал существенные различия между растениями в своем делении последних на монокотиледонов и дикотиледоиов. Аристотель дал сходно;) с этим деление животных. Подобное же деление должно быть проведено также и по отношению к планетам. Если Кеплер в своем сочинении «Harmonia mundi» рассматривал расстояния между планетами как отношения звуков, то мы должны по этому поводу напомнить, что уже пифагорейская школа высказывала эту мысль.

145

Мы должны напомнить здесь как об историческом факте об учении Парацельса, согласно которому все земные тела состоят из четырех элементов: из ртути, серы, соли и девственной земли. Имеется столько элементов, сколько насчитывается главных добродетелей. Ртуть есть металличность как текучее равенство себе и соответствует свету, ибо металл представляет собой абстрактную материю. Сера представляет собой твердость, возможность гореть. Огонь не есть нечто чуждое ей, но она есть пожирающая себя действительность последнего. Соль соответствует воде, кометному началу, и ее состояние растворенности есть равнодушная реальность, распадение огня па самостоятельные части. Наконец, девственная земля является простой невинностью этого движения, субъектом, представляющим собой уничтожение этих моментов. Под девственной землей понимали тогда абстрактную землистость, например чистый кремнезем. Если мы будем понимать это учение Парацельса в химическом смысле, то найдем, что существует много тел, у которых нет ртути или серы. Но смысл подобных утверждений заключается не в том, что эти материи налично реальны; высший смысл такого рода утверждений состоит в том, что реальная телесность содержит в себе четыре момента. Такие учения следует поэтому понимать не в смысле действительного существования этих элементов: в противном случае пришлось бы приписывать Якобу Бёме и другим бессмысленные утверждения и недостаток опыта.

b. Стихии

§ 281

Тело индивидуальности обладает в себе в качестве подчиненных моментов определениями тотальности элементов, которые непосредственно существуют как свободные самостоятельные тела; таким образом, эти определения составляют его всеобщие физические стихии (Е1е-mente).

Примечание. В настоящее время произвольно рассматривают в качестве определения стихни химическую простоту, не имеющую ничего общего с понятием физической стихии, которая является реальной материей, еще не улетучившейся, не превратившейся в химическую абстракцию.

Прибавление. От космических сил, которые, как, мы это видим вообще в природе, остаются в качестве самостоятельных

146

тел по ту сторону, но вместе с тем находятся в связи с явлениями, совершающимися па нашей Земле, мы теперь переходим к тому, что они суть по ту сторону как моменты индивидуальности и благодаря чему именно их существование возводится в более высокую истину. Свет как полагание тождественного не останавливается лишь на том, что освещает темное, а выступает за эти пределы и выступает как реальная активность. Партикуляризованные материи не только обнаруживаются друг другу (scheinen aneinander), оставаясь каждая тем, чем: она является, а изменяются каждая в другую, и это полагание себя идеальными и тождественными также есть действие света. Он раздувает процесс стихий, возбуждает его, вообще управляет им. Этот процесс присущ индивидуальной Земле, которая сама сначала еще представляет собой абстрактно-всеобщую индивидуальность, и для того, чтобы стать истинной индивидуальностью, еще должна сильно сгуститься в себе. Для всеобщей, еще не рефлектированной в себе индивидуальности этот принцип индивидуальности как субъективности и бесконечного отношения с собой еще находится вне ее; свет и есть этот принцип -как нечто возбуждающее и животворящее. Пока что мы только отмечаем, что такая связь действительно имеется. Но, раньше чем перейти к рассмотрению процесса, мы должны рассмотреть сами эти различия, взятые для себя и их самостоятельном, разъединенном существовании. Тело индивидуальности ближайшим образом определено нами лишь как обладающее в себе моментами солнечной системы; дальнейшей стадией является то, что оно должно само определить себя к обладанию этими моментами. В лице планет тела солнечной системы уже больше не самостоятельны, а представляют собой предикаты единого субъекта. Имеется четыре такие стихии, и они следуют друг за другом в нижеуказанном порядке. Воздух соответствует свету, так как он есть пассивный, опустившийся до роли момента свет. Стихиями противоположности являются огонь и вода. Затверделость, лунное начало здесь больше уже не есть нечто равнодушное к другим, сущее для себя, но есть элемент, вступающий в отношение с другим членом, каковой представляет собой индивидуальность; это есть всегда находящееся в процессе, деятельное, не знающее покоя для-себя-бытие, и оно, следовательно, есть ставшая свободной отрицательность, или огонь. Третья стихия соответствует кометному началу, и она есть вода.

147

Четвертой стихией снова является Земля. Как известно, — это обычно отмечается в истории философии — великому уму Эмпедокла принадлежит та заслуга, что он первым определенно уловил эти всеобщие основные физические формы и четко формулировал их различия.

Стихии представляют собой всеобщие природные существования, которые перестали быть самостоятельными и еще не индивидуализированы. Те, кто стоит на химической точке зрения, полагают, что под стихиями непременно следует понимать всеобщую составную часть тел, которые все без исключения состоят из известного количества этих стихий. При этом исходят из того предположения, что все тела суть сложные тела, и задача мысли состоит, следовательно, в том, чтобы свести качественно бесконечно многообразные, индивидуализированные тела к немногим, несложным и, следовательно, всеобщим качествам. Исходя из этой предпосылки, представители науки нашего времени отбросили как ребяческое, общепринятое со времен Эмпедокла представление о четырех стихиях, так как ведь последние тоже не просты, а сложны. Никакому физику или химику и, скажем еще больше, никакому образованному человеку не дозволяется в наше время заикнуться о существовании четырех стихий. Но простое всеобщее существование в принятом теперь смысле есть дело химии, а о химической точке зрения речь будет только ниже. Химическая точка зрения предполагает заранее индивидуальность тел и делает затем попытку разложить эту индивидуальность, это единство, которое содержит в себе различия, и избавить эти различия от насилия, которому они подверглись. Если мы соединяем вместе кислоту и основание, то возникает соль — третье, их единство. Но в этом третьем есть еще и другое, есть форма (die Gestalt), кристаллизация, индивидуальное единство формы, представляющее собой не только абстрактное единство химических элементов. Если тело есть лишь нейтральность своих различий, то можно, правда, обнаружить его стороны, когда мы его разложим, однако эти стороны представляют собой не всеобщие стихии и изначальные принципы, а лишь качественное, т. е. специфически определенные, составные части. Но индивидуальность тела есть нечто большее, чем лишь нейтральность этих сторон. Главным, в особенности в живом существе является бесконечная форма. Когда мы, разложив

148

растение или животное, показываем ого составные части, то это больше уже не составные части растения или животного, последнее, наоборот, уничтожено. В стремлении химии к простому теряется, следовательно, индивидуальность. Если индивидуальное тело нейтрально подобно, например, какой-нибудь соли, то химии удается показать отдельно его стороны, потому что здесь единство различий есть лишь формальное единство, и- только это единственно и гибнет. Но если разлагаемое есть органическое существо, то уничтожается не только единство, но и то, что мы хотели познать, — организм. Здесь, где мы , рассматриваем физические стихии (Elementen), нам совершенно нет дела до того смысла, в котором химия употребляет слово «элементы». Химическая точка зрения отнюдь не является единственной. Она представляет собой лишь частную сферу, которая не имеет никакого права считать себя сущностью и переносить себя на этом основании в область других форм. Мы здесь имеем перед собой лишь становление индивидуальности, и притом пока что лишь становление всеобщего индивидуума — Земли; стихии здесь представляют собой различные материи, составляющие моменты этого становления всеобщего индивидуума. Мы, таким образом, не должны смешивать друг с другом точку зрения химии и точку зрения еще пока что совершенно всеобщей индивидуальности. Химические элементы нельзя расположить в каком бы то ни было порядке, и они совершенно гетерогенны друг другу. Физические же стихии представляют собой, напротив, всеобщие материи, партикуляризованные лишь соответственно моментам понятия таких элементов, следовательно, их имеется лишь четыре. Древние философы говорили, правда, что все состоит из этих стихий, но, говоря так, они имели в виду лишь мысль, суть этих стихий.

Эти физические стихии мы должны теперь рассмотреть подробнее. Они не индивидуализированы в самих себе, а бесформенны. Поэтому они распадаются при переходе в химические абстракции: воздух распадается на кислород и азот, вода — на кислород и водород. Огонь но распадается, потому что он есть процесс как таковой, от которого в качестве материала остается лишь световая материя. На другом крайнем полюсе — на полюсе субъективности можно разложить живое, например соки растения, и еще больше животные соки на вышеуказанные абстрактные химические вещества, и определенный остаток

149

от этого разложения представляет собой меньшую часть. Но средний член — индивидуальное физическое неорганическое тело — является самым неподатливым, потому что здесь материя благодаря своей индивидуальности специфицирована, а эта индивидуальность вместе с тем еще непосредственна, не является ни живой, ни ощущающей и потому как качество непосредственно тождественна с всеобщим.

б. Воздух

§ 282

Стихия, лишенная различий простоты, теперь больше уже не есть положительное тождество с собой, самопроявление, которым является свет как таковой, а есть отрицательная всеобщность как низведенный до роли лишенного самости момент некоего другого, и потому он обладает тяжестью. Это тождество как отрицательная всеобщность невинно на вид, но на самом деле оно незаметно прокрадывается и разрушает индивидуальное и органическое. Это — пассивная по отношению к свету, прозрачная, заставляющая улетучиваться все индивидуальное, механически-эластичная по отношению к внешней среде, во все проникающая жидкость: это — воздух.

Прибавление. 1. Связь индивидуальности, взаимоотношение ее моментов, есть внутренняя самость индивидуального тела. Эта самостность, взятая в ее свободе, сама по себе, без всякой положенной (gesetzte) индивидуализации, есть воздух, хотя в себе в этом элементе содержится определение для-себя-бытия, точечность. Воздух есть всеобщее, как оно положено в отношении к субъективности, к бесконечно соотносящейся с собой отрицательности, к для-себя-бытию. Воздух есть неопределенное, которое абсолютно поддается определению. Он еще не определен в самом себе, а лишь поддается определению "посредством того, что есть иное, чем он сам, и это его иное есть свет, потому что последний есть свободное всеобщее. Таким образом, воздух находится в отношении со светом. Он представляет собой среду, через которую свет проходит абсолютно свободно, представляет собой пассивный свет и вообще всеобщее, положенное как пассивное. Точно так же добро как всеобщее есть также пассивное, так как оно не действует самостоятельно, не действует само через себя, а впервые осуществляется лишь через субъективность. В себе свет также пассивен, но он еще не положен как таковой.

150

Воздух не темен, а прозрачен, потому что лишь в себе он есть индивидуальность; лишь в земном элементе впервые проявляется непрозрачность.

2. Второе определение воздуха состоит в том, что он всецело активен но отношению к индивидуальному, есть деятельное тождество, между тем как свет был лишь абстрактным тождеством. Освещаемое полагает себя в другом лишь идеально. Воздух же, есть то тождество, которое теперь находится среди себе равных и в отношении с физическими веществами, существующими друг для друга и соприкасающимися друг с другом соответственно их физической определенности. Эта всеобщность воздуха представляет собой, следовательно, стремление положить в качестве реально тождественного то другое, с которым он находится в активном отношении. А то другое воздуха, которое он полагает тождественным с собой, ость индивидуализованное, партикуляризованное вообще: Но так как сам он представляет собой только всеобщность, то он не выступает в этой своей деятельности как индивидуальное тело, которое обладало бы властью растворить (aufiosen) эти индивидуализованные предметы. Хотя воздух есть, таким образом, то, что все без исключения разъедает, враг всего индивидуального, которое он полагает в качестве всеобщего элемента, но пожирание воздухом всего индивидуального незаметно, лишено движения; оно проявляется не как насилие, а прокрадывается повсюду, так что по нему ничего не заметишь, подобно тому как разум незаметно проникает в индивидуальное и растворяет его. Поэтому благодаря воздуху мы обоняем предметы, ибо обоняемые нами запахи представляют собой лишь вышеуказанный незаметный и никогда не прекращающийся процесс между индивидуальным и воздухом. Все испаряется, распыляется на части; остаток поэтому не имеет запаха. Органическое также борется с воздухом посредством дыхания, да и вообще все элементы ведут с ним борьбу; рана, например, становится опасной только из-за воздуха. Определение органической жизни состоит только в том, что она в процессе своего разрушения все снова и снова восстанавливает себя. Неорганическое, не могущее выдержать этой борьбы неизбежно загнивает, а то неорганическое, которое обладает более крепкой конституцией, хотя и сохраняется, все же должно всегда выдерживать атаки воздуха. Животные образования, в которых прекратилась жизнь,

151

можно предохранить от разложения, если изолировать их от воздуха. Это разрушение может быть опосредствовано; так, например, сырость доводит процесс до той стадии, когда получается определенный продукт. Но тогда это только опосредствование, так как воздух уже как таковой есть пожирание. Воздух как всеобщее чист, но он есть косно чистое, ибо то, что испаряется в воздухе, не сохраняется в нем, а приводится к простой всеобщности. Механическая физика утверждает, что тонкие части такого растворившегося в воздухе тела продолжают носиться и нем, но их уже нельзя, обонять, потому что эти распыленные части слишком малы. Механическая физика, таким образом, не допускает, что эти части совершенно гибнут. Она их щадит, но нам незачем так нежничать с материей, она не сводится только к рассудочной системе тождества. Воздух очищает себя, превращает все в воздух, он не является сборным местом всякого рода веществ; это не подтверждается ни обонянием, ни химическим исследованием. Рассудок, правда, выдвигает отговорку, ссылаясь па то, что частицы различных веществ слишком малы, и он относится с большим предубеждением к слову «превращение». Но эмпирическая физика не имеет права утверждать существование того, чего не обнаруживает восприятие, и если она хочет во что бы то ни стало не выходить за пределы опыта, то она должна утверждать, что эти вещества уничтожаются в воздухе.

3. Воздух в качестве материи оказывает вообще противодействие, но оказывает его лишь количественно, как масса, а не так, как точечное индивидуальное, не как другое тело. Био («Traite de Physique», I, p. 188) говорит поэтому: «Tous les gaz permanents, exposes a des temperatures egales, sous la meme pression, se dilatent exacjtement de la meme quantite» .

Ввиду того что воздух оказывает противодействие лишь как масса, он относится безразлично к пространству, которое он занимает. Он не затверделый, лишен сцепления и не имеет никакой внешней формы. Он до известной степени поддается сжатию, ибо не абсолютно свободен от пространственных условий, т. е. он есть вне- положность, но не атомистическая вненоложность, он лишен принципа индивидуализации. С этим связано то, что в одном и том же пространстве могут занимать место разного рода газы; в этом проявляется его, вытекающая из его всеобщности, проницаемость, благодаря которой он

152

не индивидуализирован в самом себе. Если мы наполнил один стеклянный шар атмосферным воздухом, а другой — водяными парами, то можно перелить содержимое второго шара в первый так, что шар, наполненный воздухом, может собрать в себя столько водяных паров, сколько он мог бы их вобрать, если бы в нем совершенно не было бы воздуха. Воздух, насильственно механически сжатый так, что он полагается как интенсивное начало, может дойти до того, что пространственная внеположность совершенно упраздняется. Это — одно из прекраснейших открытий. Опыт, доказывающий это, состоит, как известно, в следующем. Берут цилиндр, в котором свободно движется плотно вставленный поршень, и кладут под поршнем трут. Когда мы вдавливаем поршень в цилиндр, то сжимаемый воздух превращается в искру, зажигающую трут. Если трубочка прозрачна, то можно видеть возникновение искры. Здесь обнаруживается вся природа воздуха, а именно то, что он есть всеобщее, тождественное с собой, разрушительное. Этот невидимый элемент, благодаря которому мы обоняем предметы, сводится здесь к точке. Таким образом, деятельное для-себя-бытие, существовавшее раньше только в себе, положено здесь как для себя сущее для-себя-бытие. Таково абсолютное происхождение огня: активная всеобщность, являющаяся разрушительной, достигает такой формы, в которой прекращается равнодушное устойчивое существование; вместо прежнего всеобщего отношения с собой получилось теперь беспокойное отношение с собой. Вышеприведенный опыт потому так прекрасен, что он показывает нам связь между воздухом и огнем, коренящуюся в их природе. Воздух есть спящий огонь, мы должны лишь изменить форму его существования, чтобы вывести его из этого состояния сна .

р. Стихии противоположности

§ 283

Стихией противоположности является, во-первых, для-себя-бытие, но не равнодушное для-себя-бытие затверделости, а положенное в индивидуальности как момент, как ее сущее для себя беспокойство — огонь. Воздух есть в себе огонь (как это показывает сжатие), и в огне он положен как отрицательная всеобщность, или, иначе

153

говоря, как относящаяся с собой отрицательность. Огонь есть материализованное время, или самостность (свет тождествен с теплотой), абсолютно неспокойное и все "пожирающее, которое оборачивается также самопожиранием тела; и, наоборот: огонь, доходя извне до тела, разрушает его. Огонь есть пожирание другого, которое вместе с тем пожирает само себя и таким образом переходит в нейтральность.

Прибавление. Уже воздух представляет собой отрицательность особенности, но он есть незаметная отрицательность, Так как она положена в форме неразличенного равенства. Но. как нечто изолированное, единичное, отличное от других способов существования, положенное в определенном месте воздух есть огонь. Последний существует лишь как это отношение к некоторому особенному; огонь не только высасывает особенное, лишает его вкуса и запаха, превращая в неопределенную блеклую материю, но совершенно пожирает частное, уничтожает его. как материю. Тепло есть лишь явление этого пожирания в индивидуальном теле, и, таким образом, оно тождественно с огнем. Огонь есть существующее для-себя-бытие, отрицательность как таковая; но он представляет собой не отрицательность чего-то другого, а отрицание отрицательного, в результате которого получаются всеобщность и равенство. Первая всеобщность представляет собой мертвое утверждение; истинным же утверждением является огонь. He-сущее положено в нем как сущее и наоборот, таким образом, огонь есть время. Как один из моментов огонь всецело обусловлен, и он подобно воздуху существует только в отношении с партикуляризованной материей. Он есть активность, которая существует лишь в противоположности; это — не активность духа. Чтобы осуществлять свое определение, пожирать, нужно, чтобы у него было что пожирать; если у него нет материала, он исчезает. Процесс жизни также есть процесс огня, ибо он состоит в том, что пожираются особенности; процесс жизни, однако, непрестанно воспроизводит свой материал.

Огнем пожирается, во-первых, конкретное, и, во-вторых, не всякое конкретное, а конкретное, в котором есть противоположность. Пожирать конкретное означает внести в него противоположность, стимулировать, воспламенить его; сюда же входит окисление, сообщение кислоте едкости. Таким образом, конкретное доводится да заострения,

154

до такого пункта, в котором оно делается самопожирающим, и это значит привести его в напряженное отношение к другому. Другой стороной этого процесса является то, что определенное, дифференцированное, индивидуализированое, особенное, которое наличествует в любом конкретном, приводится к единству и неопределенному, нейтральному. Так, например, каждый химический процесс производит, с одной стороны, воду и, с другой— противоположение. Огонь есть, дифферентно положенный воздух; единство, подвергшееся отрицанию, противоположность, по противоположность, которая также приводится к нейтральному состоянию. Нейтральное состояние, в котором огонь исчезает, потухший огонь, есть вода . Торжество идеального тождества, к которому приводится то, что партикуляризовано, представляет собой в качестве являющегося единства свет, абстрактную самостность. И так как земное остается основой процесса, то здесь выступают наружу все стихий.

§ 284

Далее, другая стихия противоположности представляет собой нейтральную, замкнутую в самой себе противоположность. Не обладая самостоятельной единичностью не будучи, следовательно, неподвижной и определенной в самой себе, эта противоположность характеризуется всецелым равновесием; она разрушает всякую механическую, положенную в ней определенность; ограниченность формы приходит лишь извне и имеет внешний характер (прилипание). Она имеет в самой себе не непрерывное беспокойство процесса, а лишь его возможность, разрешимость, равно как и способность получить форму воздуха и затверделости, испариться и превратиться в лед, причем, однако, эти формы являются некими состояниями, остающимися внешними для характерного ей самой состояния (отсутствия всякой определенности в самой себе). Это — вода.

Прибавление. 1. Вода есть элемент противоположности, лишенной самости, пассивное бытие-для-другого, между тем как огонь есть активное бытие-для-другого; вода, стало быть, обладает наличным: бытием как быти-см-для-другого. Она не обладает в самой себе абсолютно никаким сцеплением, никаким запахом, вкусом, формой. Ее детерминация состоит в том, что она еще не есть особенное. Она представляет собой абстрактную нейтральность,

155

а не подобно соли индивидуализированную нейтральность, и потому она уж очень рано была названа «матерью всех особенных вещей». Вода текуча, как воздух, но эластично текуча, так что она распространяется во все стороны. В ней больше земного, чем в воздухе, и она ищет центр тяжести, больше всех других примыкает к индивидуальному и тянется к нему, потому что она есть в себе конкретная нейтральность, которая, однако, еще не положена как конкретная, между тем как воздух не конкретен даже в себе. Она, таким образом, есть реальная возможность различия, которое, однако, не существует в ней. Так как вода не обладает центром тяжести в самой себе, то она подчинена лишь направлению тяжести, а так как она лишена сцепления, то каждая ее точка испытывает давление в вертикальном направлении, представляющем собой прямую линию; так как, далее, никакая частица воды не может оказать противодействия, то она принимает горизонтальное положение. Каждое механическое давление извне является поэтому лишь преходящим. Испытывающая давление точка не может удержаться в своей изолированности, а сообщает его другим, которые снимают ото давление. Вода еще прозрачна, но так как она носит более земной характер, то она ужо не так прозрачна, как воздух. В качестве нейтральной стихии она есть растворитель для солей и кислот; все растворенное в воде теряет свою форму, механическое отношение устраняется и остается лишь химическое отношение. Вода есть безразличие к разным формам и возможность быть эластично текучей в качестве пара, каплеобразно текучей и затверделой в качестве льда; но все это есть лишь некое состояние и формальный переход. Эти состояния находятся в зависимости не от самой воды, а от некоего другого условия, так как они вызываются в ней лишь извне, изменением температуры воздуха. Это первое следствие пассивности воды.

2. Вторым следствием этой пассивности является то, что вода несжимаема или сжимаема лишь в малой степени, ибо в природе не бывает абсолютных определений. Она оказывает противодействие в своем обычном состоянии — капельно-жидком. Можно было бы думать, что сжимаемость есть следствие пассивности; в действительности, однако, дело обстоит наоборот: вода несжимаема вследствие своей пассивности, т. е. величина занимаемого ею пространства остается неизменной. Так как воздух представляет

156

собой деятельную интенсивность, хотя он таков лишь в качестве всеобщей мощи для-себя-бытия, то он безразличен к своей внеположности, к занимаемому им определенному пространству, и поэтому он может быть подвержен сжатию. Пространственное изменение воды было бы, следовательно, ее интенсивностью в самой себе, которой она не обладает. Если, однако, величина пространства в ней изменяется, то это вместе с тем связано с некоторым изменением ее состояния. В качестве эластичной жидкости, равно как и в качестве льда, вода занимает большее пространство именно потому, что ее химичсское качество сделалось другим, и физики не правы, приписывая большее пространство, занимаемое льдом, находящимся в нем воздушным пузырям.

3. Третьим следствием этой пассивности являются легкость, с которой ее частицы отделяются друг от друга, и стремление воды прилипать, т. е. та ее особенность, что она смачивает прилегающие предметы. Она остается висеть на каждой вещи, находится с каждым телом, с которым она соприкасается, в более тесной связи, чем с самой собой. Она отделяется от своего целого и не только способна принять извне какую угодно форму, но по существу ищет такой внешней опоры и связи, чтобы делиться, так как она как раз не имеет прочной связи и опоры в самой себе. Ее отношение к масляным, жирным веществам составляет, правда, исключение.

Формулируя еще раз характер трех рассмотренных нами элементов, мы должны сказать следующее: воздух есть всеобщая идеальность всего другого, всеобщее в отношении к другому, благодаря каковому отношению разрушается все особенное; огонь есть та же самая всеобщность, но как являющаяся, и поэтому он есть всеобщность в форме для-себя-бытия, есть, следовательно, существующая идеальность., "уществующая природа воздуха, вступающая в область явления, являющееся (zur Erscheinung kommende) превращение другого в видимость; третья стихия есть пассивная нейтральность. Таковы необходимые мыслительные оггределенпя этих стихий.

г. Индивидуальная стихи

§ 285

Стихией развитого различия и индивидуального определения последнего является первоначально неопределенная земность (Erdigkeit) вообще как отличная от других

157

моментов; по как тотальность, которая при всем различии этих моментов охватывает их в индивидуальном единстве, она есть та мощь, которая возбуждает их к тому, чтобы зачинать процесс и сохрапять последний.

с. Процесс стихий

§ 286

Индивидуальное тождество, в котором связаны различные стихии и их различия как друг от друга, так и от их единства, представляет собой некую диалектику, составляющую физическую жизнь Земли, метеорологический процесс. Стихии в качестве несамостоятельных моментов имеют свое прочное существование единственно лишь в этом процессе, равно как и единственно лишь в нем порождаются, полагаются в качестве существующих, после того как они прежде были развиты из их «в себе» как моменты понятия.

Примечание. Подобно тому как определения обычной механики и несамостоятельных тел применяются затем к абсолютной механике и свободным центральным телам, так и конечная физика разрозненных индивидуальных тел принимается за то же самое, что и свободная самостоятельная физика земного процесса. Физики видят победу науки в том, чтобы открыть и доказать в общем; процессе, совершающемся на Земле, те же определения, которые обнаруживаются в процессах отдельных разрозненных тел. Однако в области этих отдельных тел определения, присущие свободному существованию понятия, низводятся на степень внешних отношений друг к другу, принимаются за обстоятельства, существующие независимо друг от друга. И точно так же деятельность выступает в качестве внешне обусловленной, следовательно, случайной, так что продукты ее остаются внешними формированиями предполагаемых самостоятельными и продолжающих оставаться таковыми тел. Обнаружение этого равенства или, вернее, аналогии достигается тем, что отвлекаются от своеобразных различий и условий, и эта абстракция, таким образом, порождает такие поверхностные общие представления, как представление о тяготении, силах и законах, в которых существует особенное и его определенные условия. При перенесении тех конкретных видов деятельности, которые обнаруживаются отдельными телами, на сферу, в которой разные тела суть лишь моменты,

158

внешние обстоятельства, требуемые в круге разрозненных тел, отчасти оставляются без внимания, отчасти же выдумываются по аналогии. Это вообще является перенесением категорий из сферы, в которой отношения носят конечный характер, на сферу, в пределах которой они носят бесконечный характер, т. е. существуют согласно понятию.

Основная ошибка, совершаемая при рассмотрении этой области, имеет своим источником неподвижное представление о субстанциальном и неизменном различии стихий, которое рассудок установил раз навсегда, основываясь на процессах, совершающихся в изолированных веществах. Даже там, где в этих веществах обнаруживаются переходы более высокого порядка, например там, где обнаруживается тот факт, что в кристаллах вода затвердевает, свет и тепло исчезают и т. д., рефлексия находит себе выход в туманных и ничего не говорящих представлениях о растворении, о том, что здесь возникает связанность, скрытое состояние и т. п. К такого рода представлениям принадлежит по существу превращение всех встречающихся в явлениях отношений в вещества и материи, и отчасти даже невесомые материи; благодаря этому любое физическое существование превращается в уже упомянутый выше (§ 276, примечание) хаос материй и их вхождения в выдуманные поры каждого другого предмета и выхождеяия из них; этот хаос невозможно не только мыслить в понятии, но даже представить себе. Прежде всего это предположение не опирается на опыт, ибо в таких утверждениях принимается наличие еще одного эмпирического существования, между тем как оно не обнаруживается в опыте.

Прибавление. Основная трудность в понимании метеорологического процесса возникает потому, что смешивают физические стихии с индивидуальными телами. Первые представляют собой абстрактные определенности, которым недостает субъективности, и поэтому то, что верно относительно них, отнюдь неверно относительно субъективированной материи. Отсутствие этого различия вносит величайшую путаницу в естественные науки. Хотят все поставить на один и тот же уровень. Можно, разумеется, все рассматривать химически, но точно так же можно все рассматривать механически ИЛИ С ТОЧКИ зрения электричества. Но при таком сведении всех тел к одному уровню природа многих тел не будет исчерпана; так, например,

159

случится, если растительное пли животное тело будет рассмотрено с химической точки зрения. Главная задача состоит в обособлении, в том, чтобы рассматривать каждое тело согласно характеру той особенной сферы, к которой оно принадлежит. Воздух и вода в их свободной стихий- ной связи со всей Землей обнаруживают себя совершенно иначе, чем в их изолированной связи с индивидуальными телами, где они подчиняются совершенно другой сфере. Это похоже на то, как если бы мы, желая изучить человеческий дух, изучали бы таможенных чиновников или матросов; мы изучили бы тогда дух в конечных условиях . и формах, не исчерпывающих его природы. Химики полагают, что в реторте вода открывает нам свою природу, больше которой она не может обнаружить в свободной связи. Исходным пунктом служит обыкновенно стремление обнаружить общие явления таких, например, физических предметов, как вода, воздух, тепло, поставить вопросы: что они такое, что они делают? И это «что», по предположению, должна быть не определениями мысли, а явлениями, чувственными способами существования. Но для этого требуется наличие двоякого рода вещей: во-первых, воздуха, воды, теплоты и, во-вторых, другого предмета; и явление составляет результат их обоих. Другой предмет, который приводят в связь со стихиями, всегда представляет собой частный предмет, и, таким образом, действие зависит также и от его частной природы. Отсюда получается то, что мы таким образом узнаем природу этих стихий не во всеобщих явлениях, а лишь в их отношении к особенным предметам. Если мы спрашиваем, в чем состоит действие теплоты, то ответ гласит: она расширяет тела. Но она также и сжимает их. Мы не можем указать такого всеобщего явления, которое не допускало бы исключений; в отношении к одним телам результат будет таков, а в отношении к другим — иной.

Следовательно, из того, что воздух, огонь и т. д. ведут себя так-то и так-то в одной сфере, нельзя сделать никаких выводов относительно их поведения в другой сфере. Явления, имеющие место в конечных, индивидуальных отношениях, обобщаются, кладутся в основание всех явлений, и, таким образом, свободный метеорологический процесс объясняется по этой аналогии. Это меъЬвбуйж еЯжЬлл гЭнпж. Так, например, утверждают, что молния есть не что иное, как электрическая искра, электрический

160

разряд, получающийся благодаря трению друг о друга облаков. Но на небе нет ни стекла, ни сургуча, ни смолы, ни подушек, ни вертящейся рукоятки и т. д. Электричество служит тем козлом отпущения, который должен всюду за все отвечать; но ведь достаточно известно, что влажность всегда заставляет электричество рассеяться, между тем как молния возникает в совершенно влажном воздухе. Подобные утверждения переносят конечные условия на свободную жизнь природы, главным образом это происходит по отношению к явлениям жизни. Но это недопустимо, и здоровый человек не верит в такие объяснения.

Физический процесс характеризуется превращением стихий друг в друга. Это остается совершенно неизвестным конечной физике, рассудочное понимание которой всегда фиксирует абстрактное пребывающее тождество, согласно которому стихии, будучи сложными, не претерпевают реальных превращений, а только распадаются, выделяются из связи с другими. В этом процессе стихий вода, воздух, огонь и земля находятся в конфликте. Вода служит существующим (existierende) материалом этого процесса и играет в нем главную роль, так как она представляет собой нейтральное, изменчивое, способное получить определенность. Воздух как стихия, скрыто пожирающая другое, делающая другое идеальным, есть деятельное начало, упразднение определенного. Огонь есть явление для-себя-бытия, идеальность, достигающая своего обнаружения, явление пожираемости. Простое отношение между этими элементами состоит именно в том, что вода возвращается в воздух и исчезает; и, наоборот, воздух становится водой и переходит из для-себя-бытия в его противоположность, в мертвую нейтральность, которая со своей стороны напрягается, расширяется, чтобы достигнуть для-себя-бытия. Так рассматривают процесс стихий античные философы, например Гераклит и Аристотель. Здесь не возникает затруднений, так как опыт и наблюдение показывают нам правильность такого понимания. Главным здесь является образование дождя; сама физика соглашается, что явление дождя еще недостаточно объяснено. Но источником испытываемых здесь трудностей является исключительно только рефлектирующая физика, которая вопреки всякому наблюдению цепко держится своей двойной предпосылки, гласящей: б) То, что имеет место в свободной связи стихий, должно быть доступно

3 Гегель, т. 2

161

воспроизведению также в их обусловленной, внешней связи; в) то, что имеет место в обусловленном, должно иметь место также и в свободном, и следовательно, то, что остается тождественным с собой в обусловленном, тождественно также и в себе. Мы же, напротив, утверждаем, что, когда вода испаряется, форма пара (die Form des Dun-gtes) совершенно исчезает.

Когда применяют механические определения и определения конечных явлений к этому процессу, то представляют себе, во-первых, что вода сохраняется и меняет лишь форму своего состояния. Так, например, Грен («Physik», § 945) говорит: «Испарение может иметь место без всякого воздуха. Воздух, наполненный водяными парами при одинаковой температуре и абсолютной эластичности, как показал Соссюр , обладает меньшим удельным весом, чем сухой воздух, а этого не могло бы быть, если бы вода так растворялась в воздухе, как соль в воде. Стало быть, остается лишь предположить, что вода содержится в воздухе как более легкий по удельному весу эластичный пар». Физики поэтому говорят, что частицы воды в форме испарений наполнены воздухом и, таким образом, лишь количественно отдалены друг от друга, распределены более редко. Этот пар связан с известной температурой; если такой температуры нет, он снова переходит в воду. Дождь, согласно этому представлению," есть, следовательно, лишь приближение снова к тому, что и раньше существовало, но было незаметно вследствие своей малости. Такие туманные представления должны служить объяснением образования дождя и туманов. Основательнее всех опроверг этот взгляд Лихгенберг, сняв венец с произведения, увенчанного премией Берлинской академии наук и сделав его смешным. Следуя Делюку, который хотя и кладет в основание своих объяснений фантастическое представление о сотворении мира, но все же сделал верное наблюдение, Лихтенберг показал, что, согласно показаниям гигрометра, воздух даже па самых высоких швейцарских горах остается совершенно сухим или может быть сухим непосредственно вплоть до того, как образуются туманы, облака, которые затем превращаются в дождь. Дождь, так сказать, рождается из сухого воздуха; этого физика не объясняет. Так обстоит дело летом и зимой; как раз летом, когда процесс испарения наиболее интенсивен и воздух должен был бы потому быть наиболее влажным, он, наоборот, наиболее сух.

162

Куда девается вода, этого исходя из данного представления никак не объяснить. Можно было бы думать, что водяные пары вследствие своей эластичности поднимаются выше, но так как в высших слоях еще холоднее, то они должны были бы скоро перейти в воду. Воздух, следовательно, сух не только благодаря внешнему удалению влажности, как это происходит при высыхании в печи; но высыхание (das Trockenwerden) воды следует сравнить с исчезновением так называемой кристаллизационной воды в кристалле. Но точно так же как она исчезает, так она снова появляется.

Другим воззрением на природу воды является химическое понимание, согласно которому вода разлагается на простые вещества, из которых она состоит: на водород и кислород. Таким образом, в форме газа она не может, разумеется, действовать на гигрометр, потому что к водороду прибавляется теплота и возникает. газ. Возражая против этого взгляда, мы должны задать старый вопрос: состоит ли вообще вода из водорода и кислорода? Нет сомнения, что посредством электрической искры водород и кислород превращаются в воду. Но вода не составлена из этих двух веществ. С большим правом можно было бы сказать, что они представляют собой лишь различные формы, которые мы заставляем принимать воду. Если бы вода была лишь такого рода составным веществом, то мы были бы в состоянии разложить на составные части всякую воду. Но Риттер, покойный мюнхенский физик, сделал гальванический эксперимент, которым он неопровержимо доказал, что нельзя мыслить себе воду сложенной из частей. Он взял загнутую стеклянную трубку и наполнил ее водой, отделив друг от друга ртутью воду, содержащуюся в обоих стволах трубки. Поддерживая сообщение между этими двумя частями воды посредством металлической проволоки и приведя воду в связь с гальваническим столбом, он превратил одну часть воды в водород, а другую в кислород, так что каждый ствол трубки показывал лишь один элемент. Когда два ствола трубки не отделены полностью друг от друга ртутью, то говорят, что кислород переходит в одну сторону, а водород в другую. Это объяснение, при помощи которого обычно стараются выйти из затруднения, хотя никто не видел такого перехода, здесь невозможно.

Да и помимо того, если даже вода и разлагается при испарении на свои собственные элементы, то спрашивается:

6*

163

куда деваются эти газы? Кислород мог бы увеличить количество воздуха, но последний почти всегда показывает одно и то же количество кислорода и азота.

Гумбольдт разложил химически воздух высоких гор и так называемый испорченный воздух (в котором, следовательно, должно было бы содержаться больше азота), взятый им из танцевального зала, и нашел в том и в другом одинаковое количество кислорода. Но в особенности летом, когда происходит интенсивное испарение, воздух должен был бы содержать больше кислорода, "чего, однако, нет. Водородного газа мы также нигде не находим — ни наверху, ни внизу, ни также в области образования облаков, которые расположены не очень высоко. Хотя ручьи высыхают в продолжение долгих месяцев и на земле уже нет влажности, мы все же не находим в воздухе ни следа увеличения количества кислорода. Эти химические представления противоречат, следовательно, опыту и основаны лишь на умозаключениях и на перенесении понятий из одной области в совершенно другую. Если поэтому Алике для объяснения того, откуда Солнце берет тот материал, который оно всегда поглощает, прибегает к утверждению, что оно питается водородом, то это, правда, также пустое утверждение, однако в нем все еще есть смысл, так как он (Аликс) признает необходимым показать, куда девается этот водород.

Таким же представлением является переход в скрытое состояние теплоты, воды, кристалла и т. д. Мы уже больше не видим, не чувствуем и т. д., например, теплоты, однако, говорят нам, она еще наличествует, хотя и незаметна. Но в этой области то, чего нельзя наблюдать, не существует, ибо существование и есть именно это бытие-для-другого, обнаружение себя (das Sich-bemerklich-Ma-chen), эта сфера именно и есть сфера существования. «Переход в скрытое состояние» представляет собой, таким образом, бессодержательнейшую форму, так как мы получаем превращенное как не существующее, которое, однако, согласно этому 'утверждению все же существует,

Таким образом, рассудочная мысль о тождестве в своем желании сохранить тождество предмета обнаруживает величайшее противоречие; в результате этого стремления, получаются ложные, придуманные вещи — ложные как в мысли, так и в опыте. Философия, следовательно, не игнорирует такого рода представлений, а знает их во всей их слабости (in ihrer ganzen Blцвe). Это же самое

164

мы видим в области духа: человек, у которого слабый характер, таков, каков он есть; добродетель не находится з нем в скрытом состоянии, а вовсе отсутствует.

§ 287

Процесс Земли непрерывно стимулируется деятельностью света, который представляют собой ее всеобщую самость, ее первоначальное отношение с Солнцем, и затем этот процесс получает дальнейшую спецификацию в соответствии с положением Земли относительно Солнца, обусловливающим климат, времена года и т. д. Одним моментом этого процесса служит разрыв индивидуального тождества, напряжение, ведущее к распадению на моменты самостоятельной противоположности: на неподатливую твердость и на лишенную самости нейтральность. Благодаря этой противоположности Земля идет навстречу разложению: с одной стороны, к тому, чтобы стать кристаллом, Луной, с другой стороны — водяным телом, — и моменты индивидуальности стремятся реализовать свою связь со своими самостоятельными корнями.

Прибавление. Свет, поскольку он есть всеобщее начало идеальности, здесь уже больше не есть противоположность тьме, идеализованное полагание бытия-для-другого, а есть идеальное полагание реального, полагание реальной идеальности. Это реально-деятельное отношение солнечного света к Земле порождает различие между днем и ночью и т. д. Не будь связи с Солнцем, на Земле не совершалось бы никаких процессов. Более определенный способ проявления этого действия солнечного света мы должны рассмотреть с двух сторон и различить двоякого рода изменения. Одно является изменением одного лишь состояния, а другое есть качественное изменение в действительном процессе.

К первому роду изменений принадлежит различна между теплом и холодом, зимой и летом; на Земле становится теплее или холоднее, смотря но тому, какое положение Земля занимает по отношению к Солнцу. Но это изменение состояния носит не только внешний характер, а обнаруживает себя также и как внутреннюю определенность. Так как ось Земли всегда составляет один и тот же угол с плоскостью орбиты последней, то переход от лета к зиме является ближайшим образом лишь количественным различием: Солнце с каждым днем поднимается все выше и выше и, когда оно достигает наивысшей точки,

165

снова начинает опускаться, пока не достигнет наинизшей точки. Но если бы максимум тепла и максимум холода зависел только от этого количественного различия и от солнечного лучеиспускания, то он должен был бы падать на месяцы июнь и декабрь, на время солнцестояния. Изменение состояния становится, однако, узловым пунктом; равноденствия и т. д. составляют качественные точки, в которых наступает не только количественное прибавление и уменьшение тепла. Таким образом, максимальный холод имеет место между 15 января и 15 февраля, а самая большая жара имеет место в июле и августе. Принимая во внимание указанное обстоятельство, можно было бы сказать, что самый большой холод приходит к нам позже от полюсов. Но, как уверяет нас капитан Перри65, это явление имеет место также и у полюсов. В начале ноября, после осеннего равноденствия, у нас наступают холода и бури; затем холода снова ослабевают в декабре и как раз в середине января они достигают сильнейшей степени. И точно так же холода и бури наступают во время весеннего равноденствия, после прекрасного конца февраля, так как март и апрель похожи на ноябрь, и, таким образом, и в июле после летнего солнцестояния жара часто спадает.

Существенным в этих состояниях погоды является качественное изменение: напряженность Земли в ней же самой и взаимная напряженность между Землей и атмосферой. Процесс состоит в попеременной смене лунного и кометного элемента. Образование облаков представляет собой, таким образом, не только процесс испарения поднимающейся вверх воды, а существенной чертой в этом является стремление Земли к одной из двух крайностей. Образование облаков есть игра, в которой совершается сведение воздуха к нейтральности. Но облака могут образоваться в продолжение целых недель без гроз и дождей. Истинное исчезновение воды есть не только частное определение, а конфликт в ней самой, влечение и стремление к пожирающему огню, который в качестве для-себя-бытия есть то лезвие, которым Земля, не достигнув этой крайности, разрывает самое себя. Тепло и холод являются при этом лишь аксессуарными состояниями, не входящими в определение самого процесса, и такое случайное, побочное действие они оказывают, например, при образовании града.

166

С этой напряженностью связан большой удельный вес воздуха, так как большее давление, влекущее за собой более высокий уровень барометра, показывает лишь большую степень интенсивности или плотности, ибо воздух не увеличился количественно. Можно было бы думать, что более высокий уровень барометра получается благодаря поглощенной воздухом воде, но как раз тогда, когда воздух наполнен парами или дождем, его удельный вес уменьшается. Гёте говорит («Zur Naturwissenschaft iiberhaupt», Bd. II, Heft 1 [1823, «The Climate of London»], S. 68): «Высокий уровень барометра прекращает образование воды. Атмосфера может или носить влажность, или разлагать это влажное на его элементы. Низкий уровень барометра допускает такое образование воды, которое часто кажется безграничным. Если Земля оказывается сильной, если она увеличивает свою силу притяжения, она преодолевает действие атмосферы, содержимое которой принадлежит теперь всецело ей. То, что получается как результат этого притяжения, должно во всяком случае падать вниз как роса, как иней; небо остается относительно чистым. Далее следует сказать, что уровень барометра остается в постоянной связи с ветром. Высокий уровень ртути указывает на северные и восточные ветры, низкий уровень — на западные и южные. Когда дуют первые, влага падает на горы, когда дуют вторые, влага стремится с гор на долины».

§ 288

Другой момент процесса состоит в том, что для-себя-бытие, к которому направляются стороны противоположности, как доведенная до последнего заострения отрицательность, снимает себя. Это — самовозгорающееся пожирание устойчивых существований, стремившихся быть различными, пожирание, благодаря которому восстанавливается их существенная связь, и Земля становится для себя реальной и плодоносной индивидуальностью.

Примечание. Землетрясения, вулканы и их извержения могут рассматриваться как принадлежащие процессу огня, процессу перехода затверделости в освобождающуюся отрицательность для-себя-бытия. Такого же рода явления могут иметь место и на Луне. Напротив, облака могут рассматриваться как начальная стадия пометных тел.- Гроза же есть полное обнаружение этого процесса — обнаружение, к которому примыкают другие метеорологические

167

феномены как начальные стадии, или моменты, и незрелые осуществления этого процесса. Точно так же как физика до сих пор еще не могла как следует объяснить ни образование дождя (несмотря на выводы Делают из наблюдений и возражений, сделанных остроумным немцем Лихтенбергом против теорий разложения), ни молнии, ни грома, так же мало она была в состоянии объяснить другие метеорологические явления, и в особенности аэролиты66, в которых процесс двигается дальше и доходит до начатков земного ядра. Для понимания этих повседневных явлений физика пока что сделала чрезвычайно мало.

Прибавление. Устранение напряженности есть в качестве дождя приведение Земли к нейтральности, опускание к лишенному противодействия, безразличному состоянию. Но напряженная бесформенность, кометное, переходит также в становление, в для-себя-бытие. Доведенные до такой высшей степени заостренности, противоположные элементы тоже вливаются друг в друга. Но их внезапно наступающее единство есть лишенный субстанции огонь, имеющий своими моментами не оформленные вещества, а чистые флюиды. Он ничем не питается, а представляет собой непосредственно потухающую молнию, воздушный огонь. Таким образом, обе стороны снимаются в них же самих, или, иначе говоря, для-себя-бытие и есть именно пожирание их наличного бытия. В молнии самопожирание себя получает существование; это загорание воздуха внутри самого себя есть высшая точка напряженности, которая затем спадает.

Этот момент самопожирания можно показать также и . в самой напряженной Земле. Земля напрягается в самой себе подобно органическим телам. Она превращает себя и в живой напор огня, и в нейтральное состояние воды, в вулканы и источники. Поэтому если геология принимает существование двух начал — вулканизма и нептунизма, то мы должны сказать, что эти начала, несомненно, существенны и входят в процесс формирования Земли. Погруженный в свой кристалл огонь представляет собой некое расплавление последнего, некое самозагорание, в котором кристалл становится вулканом. Мы, следовательно, должны понимать вулканы не механически, а как некую подземную грозу, грозу, сопровождаемую землетрясением; гроза же есть, наоборот, некий вулкан в облаках. Нет сомнения, что для того, чтобы получилось извержение, требуетс

168

также и наличие внешних условий; но освобождение связанного газа и т. д., к которому прибегали для объяснения землетрясений, или выдумано, или является представлением, заимствованным из обычной химической сферы. Мы же, напротив, убеждаемся, что такое землетрясение является событием жизни всей Земли, потому что животные, птицы предчувствуют его за несколько дней до его наступления, точно так же как мы чувствуем удушливый зной перед наступлением грозы. В таких явлениях дает себя знать весь организм Земли; и в самом деле на образование облаков оказывает определяющее действие характер очертаний гор. Таким образом, множество обстоятельств показывает, что ни одно из этих явлений не представляет собой чего-то изолированного, а каждое из них есть некое связанное с целым событие. К этим показательным обстоятельствам присоединяется уровень барометра, так как вместе с этими атмосферными изменениями значительно изменяется, увеличиваясь или уменьшаясь, удельный вес воздуха. Гёте сопоставил сделанные в Европе, Америке и Азии барометрические измерения в одних и тех же широтах под различными меридианами и нашел, что на всей Земле изменения происходят одновременно [см. ниже прибавление к § 293]. Этот результат более замечателен, чем все другие; трудно, однако, провести это сопоставление еще дальше, так как имеются лишь разрозненные данные. Физики еще не дошли до того, чтобы организовать одновременные наблюдения, а то, что сделал поэт, ими не принимается, точно так же как это произошло с учением о цветах.

Образование источников также не может быть достаточно объяснено механически; оно также есть своеобразный процесс, который, правда, определяется характером почвы. Горячие источники объясняют тем, что загоревшиеся каменноугольные глыбы горят до сих пор, но горячие источники представляют собой живые извержения, и таковыми являются и другие источники. Резервуары этих источников находятся, как утверждают физики, на высоких горах, и, несомненно, что дожди и снега оказывают влияние, так что при большой засухе источники могут высыхать. Но источники мы должны сравнить с облаками без молнии, которые превращаются в дождь, вулканы же — с атмосферными молниями. Кристалл Земли всегда сводится к этой абстрактной нейтральности воды,

169