Часть 13.

воздухе переходят в окислы. Золото, серебро и платина, даже будучи окислены кислотами, не нуждаются для своего восстановления в прибавке какого-либо горючего вещества вроде угля; при плавлении они снова превращаются в чистые металлы от одного жара. Ртуть, правда, испаряется в результате плавления; от потряхивания или трения при доступе воздуха она превращается в несовершенную черно-серую, а при продолжительном накаливании в более совершенную темно-красную известь, имеющую резкий металлический вкус. Но если ртуть окружена со всех сторон сухим воздухом, замечает Троммсдорф, и лежит без движения, то ее поверхность не претерпевает никакого изменения и не ржавеет: он видел, однако, у «старика Бюттнера бутылочку с ртутью, которую тот сохранял бог весть сколько лет» (с просверленными в бумаге дырками для прохождения воздуха) и на поверхности которой образовался тонкий налет красной окиси ртути. Но из этого состояния ртуть может быть снова восстановлена в чистом виде посредством накаливания, без добавления горючих веществ. Шеллинг («Neue Zeitschrift fur speculative Physik», Bd. I, St. 3, [1803,— «Четыре благородных металла»], S. 96) принимает золото, серебро, платину и ртуть за благородные металлы, потому что в них положена индифферентность сущности (тяжести) и формы (сцепления): неблагородным же должно быть, по Шеллингу, признано то, в чем форма наиболее выступает из индифферентности с сущностью, и самостность, или индивидуальность, получает преобладание, как в железе, а также то, в чем из-за несовершенства формы разлагается и сама сущность, становясь нечистой и плохой, каков свинец и т. д. Этого, однако, недостаточно. Благородство металлов обусловлено не только их высокой непрерывностью и прочностью, но также их высоким удельным весом. Платина обладает, правда, еще большей плотностью, чем золото, но она представляет собой единство многих металлических моментов — осмия, иридия, палладия. И если Стеффенс еще до Шеллинга [ср. § 296, прибавление] утверждал, что плотность находится в обратном отношении к сцеплению, то это верно лишь для некоторых благородных металлов, как, например, золота, которое по своему удельному сцеплению стоит ниже менее благородных, более ломких металлов. Чем различнее, Далее, металлы, тем энергичнее их деятельность. Если привести в соприкосновение золото и серебро, золото и

333

медь, золото и цинк, серебро и цинк и поместить между ними третье — водяную каплю (впрочем, необходимо присутствие и воздуха), то сейчас же начинается процесс, и притом довольно деятельный. Это простая гальваническая цепь. Случайно было открыто, что цепь должна быть замкнута; в противном случае действие, деятельное различие не обнаруживается. Обыкновенно представляют себе дело так, что тела только наличествуют, только давят друг на друга при соприкосновении в качестве тяжелых веществ. Но уже в связи с электричеством мы видели, что они реагируют друг на друга сообразно своей физической определенности. И здесь, у металлов, в соприкосновение приходит различие их природы, их удельных весов.

Так как простая гальваническая цепь есть вообще лишь соединение противоположных через третье, через разложимое нейтральное, в чем различие может стать существующим, то металличность не есть единственное условие этой деятельности. Жидкости тоже могут приобретать эту форму процесса; но действующим началом всегда является при этом их простая, отличная друг от друга определенность (она же составляет и основу металлпчности). Уголь, который рассматривался Риттером как металл, также может войти в гальванический процесс; он представляет собой сгоревшее растительное вещество, и как осадок, потерявший определенность, он обладает и соответствующим безразличным характером. Даже кислоты могут обнаружить гальванический процесс, будучи жидкостями. Если соединить посредством олова мыльную воду с обыкновенной водой, то получится гальваническое действие; прикоснувшись к мыльной воде языком, а к обыкновенной рукой, мы почувствуем характерный вкус, возникающий при замыкании цепи или, если изменить порядок соприкосновения, при ее размыкании. Г-н фон Гумбольдт наблюдал образование простых цепей из соединения горячего и холодного цинка и влаги. Швейгерконструировал подобные же цепи из нагретых и холодных медных чаш, наполненных разбавленной серной кислотой. Значит, и такие различия уже вызывают действие. Если тело, на котором обнаруживается действие, так тонко построено, как, например, мышца, то различие может быть еще гораздо меньше.

Деятельность гальванического процесса начинается с того, что возникает имманентное противоречие, поскольку

334

обе особенности стремятся проникнуть друг в друга. Но сама деятельность состоит в том, что внутреннее, сущее в себе единство этих внутренних различий становится положенным. В гальваническом процессе электричество еще является значительно преобладающим, потому что положенное в различии составляют металлы, т. е. не-различенные самостоятельные реальности, остающиеся самими собой даже в своем изменении; именно это и характеризует электричество. На одной стороне должен быть отрицательный полюс, на другой — положительный, или, выражаясь химически, здесь должен образоваться кислород, а там — водород. Это обстоятельство было приведено в связь с представлением об электрохимии. Некоторые физики пошли так далеко, что поставили электричество в зависимость от химической деятельности. Волластон заявил даже, что электричество имеется только там, где есть окисление. Против этого справедливо было указано, что ударами кошачьей шкурки о стекло возбуждается электричество без окисления. Подвергаясь химическому воздействию, металл все же не растворяется и не разлагается на составные части: таким образом, он не есть нейтральное в себе, но реальное различие, проявляемое металлом при окислении, есть привходящее различие, так как металл соединяется при этом с чем-то другим. Соединение двух металлов вначале лишено существующей середины; середина наличествует лишь в себе в соприкосновении. Но реальная середина есть то, что должно дать различию существование; эта середина, которая в логике есть простой medius terminus умозаключения, в природе сама оказывается двойственной. В этом конечном процессе посредствующее, обращенное к двум односторонним крайним членам, которым надлежит воссоединиться через него, должно быть не только различенным в себе, но это различие должно быть существующим, т. е. середина должна быть разломлена в своем существовании. Таким образом, для начала гальванической деятельности требуется атмосферный воздух или кислородный газ. Изолированная от атмосферного воздуха, гальваническая цепь не может действовать. Так, Троммсдорф приводит следующий опыт Дэви: «Если вода между пластинками совершенно чиста и внешний воздух удален с помощью просмоленной оболочки от водяной массы, то в последней не появляются газы, не образуется окисел, и цинк в цепи почти не покрывается налетом».

335

Био («Traite de Physique»,II, p. 528) приводит против Дэви то соображение, что вольтов столб вызывает образование газов и под колоколом воздушного насоса, хотя значительно слабее; но это происходит только оттого, что воздух не может быть удален совершенно. Для того чтобы середина была двойной, требуется весьма энергичная активность в тех случаях, когда между металлами помещаются не прослойки из картона или сукна, а соляная кислота, нашатырь и т. д., ибо подобные жидкости представляют уже сами по себе некоторое химическое многообразие.

Гальванизмом называется эта деятельность потому, что ее впервые открыл Галъвани; но Вольта первый понял ее характер. Гальвани подошел вначале к предмету совершенно иначе; Вольта же освободил эти явления от всего органического и свел их к простым условиям, хотя он и видел в них одно лишь электричество. Гальвани нашел, что если разрезать лягушку и, обнажив ее спинномозговые нервы, соединить их посредством различных металлов (или хотя бы серебряной проволокой) с мышцами задней лапки, то последняя начинает судорожно сокращаться, проявляя деятельность, которая есть противоречие этих различий. Альдини показал, что для получения этого эффекта достаточно одного металла, а именно чистой ртути; и что часто достаточно связать нерв с мышцей влажной пеньковой веревкой, чтобы возбудить ее деятельность; он обвел такую веревку вокруг своего дома на расстоянии в 250 футов и получил удачный результат. Другой исследователь нашел, что у крупных и бодрых лягушек лапка начинает сокращаться уже при одном ее соприкосновении с соответствующим нервом, без дальнейших приспособлений. По Гумбольдту, при одинаковых металлах достаточно было просто дохнуть на один из них, чтобы вызвать специфическое раздражение. Если положить на два места одного и того же нерва два различных металла и затем соединить их посредством хорошего проводника, то также обнаруживаются судорожные сокращения.

Такова была первая форма; ей дали название животного электричества, потому что считали, что она встречается только в органическом. Вольта взял металлы вместо мышц и нервов; и он строил гальванические батареи с помощью целого ряда таких пар металлических пластинок. Каждая пара противоположна по своим свойствам следующей, но все эти пары вместе суммируют свою деятельность,

336

так что на одном конце собрана вся отрицательная, на другом вся положительная деятельность, а в середине находится точка безразличия. Вольта различил, далее, влажные проводники (воду) и сухие проводники (металл) — как будто здесь нет ничего, кроме электричества. На самом же деле различие воды и металла совершенно иное, и ни вода, пи металл не ограничиваются ролью простых проводников. Электрическую и химическую деятельность легко отделить друг от друга. . А именно, чем больше поверхность пластинок (если они достигают, например, 8 квадратных футов), тем более блестящ электрический эффект в смысле получения искры. На другие явления размеры пластинок, по-видимому, не оказывают влияния; но уже при трех напластованиях появляются искры. Если к серебряному полюсу цепи, составленной из 40 пар медных и цинковых пластинок указанного размера, прикрепить железную проволоку и протянуть ее к цинковому полюсу, то в момент соприкосновения проскакивает большая искра диаметром от 3 до дюймов, причем отдельные ее лучи имеют длину от до дюйма, обнаруживают в некоторых местах расчлененность и снабжены на концах маленькими звездочками. Соединяющие проволоки так крепко припаиваются друг к другу появившейся искрой, что для их разъединения требуется значительная сила. В кислороде золото и серебро ведут себя как в атмосферном воздухе, железные проволоки воспламеняются и сгорают, свинец и олово сгорают очень энергично и с более яркой расцветкой. Если химическому действию мы отводим здесь незначительную роль, то это потому, что мы отличаем его от сгорания, ибо с энергичным сгоранием мы встречались и в электричестве, хотя там оно было плавлением при накаливании, а не разложением воды (см. выше § 324). Наоборот, химическая деятельность возрастает, а электрическая убывает, если взять пластинки меньших размеров, но в большем количестве, например 1000 пар. Впрочем, обе деятельности встречаются и вместе, т. е. разложение воды может происходить и при сильных разрядах. Био («Traite de Physique», II, p. 436) говорит: «Pour decomposer l'еаи on s'est d'abord servi de violentes decharges transmises a travers ce liquide, et qui у produisaient des explosions accompagnees d'etincelles. Mais Wollaston est parvenu a produire le meme effet, d'une maniere inxiniment plus marquee, plus sure et plus facile, en conduisant le

337

courant electrique dans Feau par des fils tresses, termines en pointes aigues etc.» Академик Риттер в Мюнхене строил сухие гальванические цепи, в которых электрическая деятельность изолирована. Убедившись, что в присутствии одной воды не получается сильного химического действия в цепи, которая по своим прочим условиям могла бы обнаружить сильную химическую деятельность и высокое напряжение, химики пришли к мысли, что вода действует здесь как электрический изолятор, препятствующий передаче электричества. Так как без этого препятствия химическая деятельность была бы интенсивна, рассуждают они, то, следовательно, передача электричества, вызывающая химическую деятельность, задерживается в данном случае водой. Но это величайшая нелепость, какую только можно высказать, ибо вода — наилучший проводник, лучше металла. И возникает эта нелепость из-за того, что вся деятельность была сведена к электричеству и в расчет принимались только свойства проводников.

Гальваническая деятельность обнаруживается и как вкусовое, и как световое явление. Если прикрепить, например, полоску фольги между кончиком языка и нижней губой, так, чтобы она выдавалась наружу, и если притронуться затем серебром к верхней поверхности кончика языка и к фольге, то в момент соприкосновения обоих металлов ощущается характерный едкий вкус, как от железного купороса. Если взять в увлажненную руку оловянную чашку, наполненную щелочью, и прикоснуться кончиком языка к жидкости, то на языке появляется ощущение кислого вкуса. Если же, наоборот, поставить оловянную или, лучше, цинковую чашку на серебряную подножку и наполнить ее чистой водой, а потом окунуть в воду кончик языка, то вода покажется безвкусной; но если одновременно взяться как следует смоченными руками за серебряную подножку, на языке появится ощущение слабого кислого вкуса. Поместим во рту между верхней челюстью и левой щекой цинковую палочку, а между нижней челюстью и правой щекой серебряную, так, чтобы оба металла выдавались наружу, и сблизим затем их выступающие концы; при соприкосновении металлов мы увидим в темноте свет. Здесь тождество субъективно наличествует в ощущении, без внешнего появления искры, каковое имеет место в случае более сильных батарей.

Продукт гальванической деятельности состоит вообще в том, что сущее в себе — тождество особенных различий,

338

которые в металлах связаны с их безразличной самостоятельностью,— а следовательно, и различие одного достигает существования в другом, так что безразличное полагается различным. До нейтрального продукта дело еще не может дойти, ибо еще нет налично существующих различий. И так как эти различия сами еще являются не телами, а лишь абстрактными определенностями, то спрашивается, в каких формах они здесь приходят к существованию. Абстрактное существование этих различий есть нечто элементарное, что является нам в виде воздухоподобных газов; здесь приходится поэтому говорить об абстрактных химических элементах. В самом деле, так как вода есть посредствующее нейтральное между металлами, в чем названные различия могут прийти в соприкосновение (подобно тому, как в нем же разрешаются различия двух, например, солей), то каждый металл заимствует свое существующее различие из воды, определяя ее то к окислению, то к гидрогенизации. Но так как характер воды заключается вообще в нейтральности, то начало одушевления, дифференциации существует не в воде, а в воздухе. Воздух, правда, тоже кажется нейтральным, но он есть то, что втайне действует и пожирает; возбужденная деятельность металлов должна поэтому заимствоваться ими из воздуха, и поэтому различия появляются в воздухоподобной форме. Кислород действует при этом как принцип одушевления, дифференциации. Результат гальванического процесса есть, точнее говоря, окисел, положенный как различие металла,— первое различие, которое мы имеем; безразличное становится тотальным, хотя еще и не вполне тотальным. Но хотя продукт тотчас же оказывается двойным — окислением и гидрогенизацией, все же при этом не получается двух дифференцированных тел. С одной стороны, появляется окисление: например, цинк пережигается в известь. Другая же сторона — золото, серебро и т. д. — сохраняет себя по отношению к своей противоположности, оставаясь в чистом виде; если же эта другая сторона была окислена, она подвергается раскислению и восстанавливается. Так как одушевление цинка не может быть полаганием одностороннего различия и он не может, например, одновременно раскисляться, то другая сторона противоположности проявляется лишь под другой формой воды — в виде образования водородного газа. Бывает и так, что вместо окисленных металлов получаются гидрогенизованные, так что и другая сторона

339

дает продукт; это было найдено Риттером. Но определенное различие как противоположное представлено щелочью и кислотой; это нечто совсем иное, чем рассмотренная выше абстрактная дифференциация. Однако даже при этой реальной дифференциации противоположение вызывается главным образом кислородом. К металлическим известям, являющимся результатом гальванического процесса, принадлежат и земли — кремнезем, известь, барий, натр, щелочь, ибо все так называемые земли вообще имеют металлическое основание. Эти основания удалось действительно представить в виде металлов; хотя, впрочем, у многих земель имеются лишь отдельные признаки металлических оснований. И если эта металличность не всегда может быть сохранена сама по себе, как в металлоидах, то она все-таки обнаруживается в ртутных амальгамах, ибо только металлическое может образовать амальгаму с ртутью. Металличность составляет, таким образом, в металлоидах только момент; они тотчас же окисляются снова, и, например, вольфрам трудно получить в чистом виде. Аммиак особенно замечателен тем, что можно, с одной стороны, на нем показать, что основанием его является азот, но вместе с тем можно представить его основание как нечто металлическое, как аммоний [ср. § 328, прибавление]; здесь металличность вынуждена целиком явиться в виде химически абстрактного вещества, в виде чего-то газообразного.

В получившемся окислении процесс находит свое окончание. Противоположностью этой первой, абстрактной и всеобщей, отрицательности является свободная отрицательность как сущая для себя и обращенная против отрицательности, парализованной в металлическом безразличии. Согласно понятию, или в себе, эта противоположность необходима, но, согласно существованию, огонь выступает случайно.

§ 331

2. Процесс огн

Когда деятельность, которая в предыдущем процессе, в различенной определенности соприкасающихся металлов, есть лишь в себе, полагается существующей для себя, то это есть огонь, благодаря которому горючее в себе (как сера) — третий вид телесности — загорается, и вообще то, что еще находится в равнодушном, притуплённом различии (как в нейтральности), одушевляется к химическому

340

противоположению кислоты и (едкой) щелочи, но не к особому виду реальной телесности, ибо тела не могут существовать в таком виде для себя, а лишь в положенности телесных моментов третьей формы.

Прибавление. Так как гальванический процесс прекращается с образованием окисла металла, земли, то тем самым течение химического процесса прерывается. Ибо в порядке существования химические процессы не связаны между собой; иначе мы имели бы жизнь, возвращение процесса в круговорот. Поэтому для дальнейшего продолжения процесса деятельность должна прийти извне, подобно тому как металлы приводятся в соединение посредством внешней деятельности. Следовательно, только понятие, внутренняя необходимость, ведет процесс дальше, только в себе процесс завершается до круговорота тотальности. И так как привносимая нами новая форма возникает только для нас, в понятии, или только в себе, то вступающие в процесс элементы мы должны брать с их естественной стороны. Дело обстоит не так, что один и тот же существующий продукт (в данном случае окисел, которым закончился гальванический процесс) подвергается дальнейшему воздействию, но лишь как бы со стороны других реактивов; нет, будучи определенным в себе, объект процесса должен быть понят как первоначальное — не как нечто, ставшее согласно существованию, а как нечто, для которого свойство «быть ставшим» является простой внутренней определенностью его понятия.

Одну сторону процесса составляет огонь как пламя, в котором единство различия, бывшее результатом гальванического процесса, существует теперь для себя и именно в форме свободного беспокойства, самопожирания. Другая сторона, горючее, есть объект огня, имеющий ту же природу, что и огонь, но устойчиво существующий как физическое тело. Процесс приводит, далее, к тому, что, с одной стороны, огонь начинает существовать как физическое тело; или, наоборот, в материале то, чем он уже является по своим естественным свойствам, т. е. огнём, становится положенным. Как первый процесс был процессом тяжелых тел, так здесь мы имеем процесс легких тел, поскольку огонь воплощается в кислоту. Физическое тело как возможность сгорания и одушевления не есть лишь мертвое сведение к пассивному безразличию, но само становится горящим. И так как одушевленный таким образом материал есть нечто безусловно противоположное

341

в себе, а противоположное само себе противоречит, то он нуждается в своем другом, существует исключительно лишь в реальном отношении к своему другому. Горючее имеется, следовательно, в двух образах, ибо это для-себя-бытие отрицательного, поскольку оно приходит к различию, полагает себя в различии самого себя. Одно есть обыкновенное горючее — сера, фосфор и т. д.; другая форма горючего есть нейтральное. В обоих спокойная устойчивость есть только способ существования, а не их природа, между тем как у металла в гальваническом процессе безразличие составляет его природу. Более замечательно в них простое свечение без горения, фосфоресцирование, которое свойственно множеству минералов; если их слегка поцарапать или выставить на солнечный свет, они сохраняют это свойство долгое время. Это то же самое летучее световое явление, каким является электричество, но без раздвоения. Первое горючее не имеет большого распространения : сера, горная смола и разные виды нефти исчерпывают его объем. Это есть хрупкое, не имеющее прочной индифферентной базы, приобретающее различие не извне путем соединения с различным, но развивающее свою отрицательность внутри самого себя как само себя. Равнодушие тела перешло в химическое различие. Горючесть серы не есть уже поверхностная возможность, остающаяся возможностью в самом процессе; она есть это уничтоженное равнодушие. Горючее горит, огонь есть его действительность; оно сгорает, а не только горит, т. е. оно перестает быть равнодушным — оно становится кислотой. Винтерлъ утверждал даже, что сера как таковая есть кислота; и это действительно верно, ибо она нейтрализует соляные и землистые основания и металлы, не нуждаясь даже в необходимом для остальных кислот водяном основании (водороде). Второе горючее есть формально нейтральное, чье устойчивое существование тоже есть только форма, а не определенность его природы, которая могла бы устоять в процессе. К формально-нейтральному (соль есть физически нейтральное) принадлежат известь, барит, поташи — словом, земли, которые суть не что иное, как окислы, т. е. имеют металл своим основанием, как это было обнаружено с помощью гальванической батареи, посредством которой раскисляют щелочи. Щелочи суть толю окислы металлов — животные, растительные, минеральные. Другой стороной основания, например, извести является угольная кислота, добываемая посредством накаливаии

342

угля, т. е. нечто абстрактно химическое, а не индивидуальное физическое тело. Известь является, таким образом, нейтрализованной, но не чем-то реально нейтральным; нейтральность осуществлена в ней лишь стихийным, всеобщим способом. Барий и стронций тоже не относят к солям, потому что они нейтрализуются не реальной кислотой, а той химической абстракцией, которая обнаруживает себя в виде угольной кислоты. Таковы два вида горючего, составляющие другую сторону процесса. То, что сталкивается друг с другом в процессе огня, соединяется лишь внешним образом, ибо это обусловлено конечностью химического процесса. Посредствующим является здесь стихийное, т. е. воздух и вода. Для того, например, чтобы добыть из серы ее кислоту, пользуются стенками, смоченными водой, и воздухом. Весь процесс имеет, таким образом, форму умозаключения, охватывая разломленную середину и два крайних члена. Ближайшие формы этого умозаключения касаются способов деятельности и того, к чему крайние члены определяют середину, чтобы воссоединиться из нее. Рассмотрение этих подробностей было бы очень кропотливым делом и завело бы нас слишком далеко. Каждый химический процесс пришлось бы представить в виде ряда умозаключений, в которых то, что прежде было серединой, становится крайним членом, и наоборот. Суть дела в том, что горючее — сера, фосфор,— или формально-нейтральное, становится в этом процессе одушевленным. Так, земли приводятся огнем в состояние едких веществ, будучи до того мягкими солями. Металлическое (а именно дурные, известковые металлы) также может быть настолько одушевлено сжиганием, что, минуя состояние окисла, тотчас же превращается в кислоту. Окись мышьяка сама представляет собой мышьяковую кислоту. Щелочь, будучи одушевлена, является жгучей, едкой, кислота — разъедающей и пожирающей. Так как сера (и подобные ей вещества) не содержит в себе безразличного основания, то связывающую функцию последнего выполняет здесь вода, чтобы кислота могла существовать самостоятельно хотя бы лишь на мгновение. Но когда щелочное становится едким, вода, бывшая в качестве кристаллизационной воды (т. е. уже в сущности не воды) связующей силой нейтрализации, теряет благодаря действию огня свой формально-нейтральный образ, потому что щелочь имеет уже сама по себе безразличное металлическое основание,

343

§ 332

3. Нейтрализация, процесс воды

Различенное, таким образом, прямо противоположно своему другому, и в этом его качество, так что оно существенно есть только в своем отношении к этому другому; его телесность как самостоятельное, отдельное существование есть поэтому лишь насильственное состояние, и оно в своей односторонности есть в самом себе процесс (хотя бы только процесс взаимодействия с воздухом, в котором кислота и едкая щелочь притупляются, т. е. низводятся до формальной нейтральности) — процесс, состоящий в отождествлении себя со своим отрицанием. Продуктом здесь является конкретное нейтральное, соль — тело четвертого вида, и притом уже реальное тело.

Прибавление. Металл только в себе различается от другого; в понятии металла содержится другое, но именно лишь в понятии. Но так как теперь каждая сторона существует как противоположная, то эта односторонность есть уже не только в себе, но и положена. Тем самым индивидуализованное тело представляет собой влечение снять свою односторонность и положить тотальность, которой оно является по своему понятию. Обе стороны суть физические реальности: серная или любая другая кислота (только не угольная) и окислы, земли, щелочи. Эти пронизанные огнем противоположности не нуждаются в третьем, чтобы начать действовать; каждая сама охвачена беспокойным стремлением снять себя, воссоединиться со своим противочленом и нейтрализоваться; но они не способны существовать самостоятельно, потому что они не могут ужиться сами с собой. Кислоты накаливаются и воспламеняются, если налить в них воду. Концентрированные кислоты испаряются, притягивают воду из воздуха; концентрированная серная кислота, например, увеличивается при этом в объеме, но становится слабее. Огражденные от доступа воздуха, кислоты разъедают стенки сосудов. Точно так же едкие щелочи теряют свою едкость; в таком случае говорят, что они притягивают к себе угольную кислоту из воздуха. Но это только гипотеза; в действительности они сами превращают воздух в углекислоту, чтобы нейтрализоваться.

То, что производит воспламеняющее действие на обеих сторонах, есть лишь химическая абстракция, химический

344

элемент кислот как различенное абстрактное; основания (хотя бы только в виде воды) представляют собой устойчивость, связующую силу. Одушевление как кислот, так и едких щелочей есть, следовательно, окислораживание. Но противоположение кислоты и щелочи есть нечто относительное, как это уже встречалось нам и в противопоставлении положительного и отрицательного. Так, в арифметике отрицательное должно быть отчасти понимаемо как отрицательное само в себе, отчасти же оно есть лишь отрицательное другого; в этом последнем случае безразлично, что называть отрицательным и что положительным. Так же обстоит дело с электричеством, с двумя противоположными путями, когда движение вперед и назад возвращает в ту же точку, и т. д. Кислота является, таким образом, отрицательной в самой себе; но в такой же мере эта ее отрицательность имеет относительный характер. Что, с одной стороны, есть кислота, то — с другой, оказывается щелочью. Серную печень, например, называют кислотой, хотя она представляет собой гидрогенизированную серу; кислота есть здесь, таким образом, гидрогенизация. Это, правда, не всегда так, а связано с горючестью серы. В результате же окисления серы получается серная кислота, так что сера оказывается способной к обеим формам. Так же обстоит дело со многими землями; они располагаются в два ряда: а) известь, барий, стронций имеют щелочные свойства и являются окислами металлов. b) Относительно кремнезема, глинозема и горькозема (магнезии) это можно предполагать отчасти на основании аналогии, отчасти на основании следов гальванического действия в их амальгамах. Стеффенс противопоставляет, однако, глинозем с кремнеземом щелочному ряду. По Шустеру, квасцовая земля (глинозем) тоже реагирует на щелочи, т. е. является кислотой; с другой стороны, согласно тому же исследователю, ее реакция на серную кислоту заключается в том, что она занимает место основания, а глинозем осаждается из своего щелочного раствора под действием кислот и, значит, ведет себя как кислота. Двойной характер глинозема подтверждает Бертолле («Statique chimique», II, p. 302): «L'alumine a une disposition presqu'egale a se combiner avec les acides et avec les alcalis»; на стр. 308 он пишет: «L'acide nitri-que a aussi la propriete de cristalliser avec ГаГшпте; il est probable que c'est egalement par le moyen d'une base alcaline». «Кремнезем, — говорит Шустер, — есть кислота,

345

хотя и слабая; ибо он нейтрализует основания, соединяясь, например, со щелочью и натром в стекло» и т. д. Бертолле замечает, однако (т. II, стр. 314), что кремнезем лишь более склонен соединяться с щелочами, чем с кислотами.

И здесь тем, что опосредует, являются воздух и вода: обезвоженная абсолютно концентрированная кислота (хотя совершенно безводной она никогда не бывает) действует гораздо слабее, чем разбавленная, особенно без доступа воздуха, и в этом последнем случае действие может прекратиться вовсе. Общий абстрактный результат состоит в том, что кислота образует с щелочью, не дошедшей до воспламенения, нейтральное вообще, но не абстрактно безразличное, а единство двух существующих. Они снимают свое противоположение, свое противоречие, потому что не могут выдержать его; и снимая, таким образом, свою односторонность, они полагают то, что они суть по своему понятию,— как одно, так и другое. Говорят, что кислота не действует прямо па металл, а превращает его сначала в окись, в одну сторону существующей противоположности, а затем уже нейтрализуется с этой окисью, которая хоть и дифференцирована, но еще не одушевлена до степени едкости. Лишь соль как продукт этой нейтрализации есть химическая тотальность, средоточие, но, однако, еще не бесконечная тотальность жизни, а нечто пришедшее к покою и отграниченное от другого.

§ 333

4. Процесс в его тотальности

Эти нейтральные тела, вступая в свою очередь в отношение друг к другу, образуют вполне реальный химический процесс, ибо он имеет своими сторонами реальные тела. Для своего опосредствования они нуждаются в воде как в абстрактной среде нейтральности. Но оба тела как нейтральные для себя не различаются друг от друга. Здесь выступает партикуляризация всеобщей нейтральности, а тем самым обособление взаимных различий химически-одушевленных тел; это — так называемое избирательное сродство, образование новых особенных нейтральностей посредством разъединения наличных.

Примечание, Важнейшим шагом к упрощению частностей в явлениях избирательного сродства является закон, открытый Рихтером и Гитоиом Морво Закон этот гласит,

346

что нейтральные соединения не изменяются в отношении своего состояния насыщенности, если смешать их посредством разложения так, чтобы кислоты обменивались друг с другом своими основаниями. С этим связана шкала количеств кислот и щелочей, согласно которой каждая отдельная кислота находится со стороны своей насыщаемости в особом отношении к каждой щелочи; если для определенного количества какой-либо кислоты установить ряд щелочей по количествам, в которых они насыщают данное количество взятой кислоты, то и для любой другой кислоты щелочи остаются в том же отношении с точки зрения своей насыщающей способности, и различно только количество, в котором разные кислоты соединяются с этим постоянным рядом. Подобным же образом и кислоты составляют один и тот же постоянный ряд по отношению ко всем щелочам.

Впрочем, избирательное сродство само есть лишь абстрактное отношение кислоты к основанию. Химическое тело вообще, и нейтральное в особенности, есть вместе с тем конкретное физическое тело с определенным удельным весом, сцеплением, температурой и т.д. Эти собственно физические свойства и их изменения в процессе (§ 328) вступают в отношение к химическим моментам последнего — затрудняют, задерживают или облегчают, вообще модифицируют их действие. Бертолле, вполне признавая ряды избирательного сродства, сопоставил и исследовал в своем знаменитом сочинении «Statique chimique» обстоятельства, вносящие изменение в результаты химического действия — результаты, которые зачастую определяются лишь односторонним условием избирательного сродства. Он говорит: «Поверхностный характер, сообщаемый науке этими объяснениями, и принимается главным образом за успехи».

Прибавление. Непосредственное воссоединение противоположных тел — едкой щелочи и кислоты — в нейтральное не есть процесс; соль есть внепроцессуальный продукт подобно направленности северного или южного полюса магнита или искре электрического разряда. Для того чтобы процесс продолжался дальше, соли должны быть снова приближены друг к другу извне, ибо сами по себе они равнодушны и ни в чем не нуждаются. Деятельность не в них, а возбуждается снова лишь случайными обстоятельствами; равнодушное может соприкоснуться только в третьем, каковым тут опять является вода. Формирование

347

и кристаллизация имеют здесь по преимуществу свое место. Происходящий процесс состоит вообще в том, что одна нейтральность снимается, но зато порождается другая. Нейтральность находится здесь, таким образом, в борьбе с самой собой, поскольку нейтральность, являющаяся продуктом, производится посредством отрицания нейтральности. Особенные нейтральности кислоты и оснований сталкиваются друг с другом. Сродство такой-то кислоты с таким-то основанием подвергается отрицанию; и отрицание этого сродства само есть отношение кислоты к основанию, другими словами, оно само есть сродство. Это есть в такой же мере сродство кислоты второй соли с основанием первой, как и сродство основания второй с кислотой первой. Этот вид сродства как отрицание первого вида называется избирательным сродством, и он опять-таки означает только то, что и здесь, как в случае магнетизма и электричества, противоположное — кислота и щелочь — полагает себя тождественным. Способ существования, проявления, деятельности в обоих случаях один и тот же. Одна кислота вытесняет другую из какого-нибудь основного соединения, как северный полюс магнита отталкивает другой северный полюс, причем, однако, оба остаются в сродстве с одним и тем же южным полюсом. Но здесь кислоты сравниваются друг с другом в чем-то третьем, и для каждой кислоты ее противоположностью является именно это основание преимущественно перед всеми другими: детерминация осуществляется не только через всеобщую природу противоположного, потому что химический процесс есть царство видов, качественно деятельных в своих взаимных отношениях. Суть дела, следовательно, в силе сродства, но никакое сродство не бывает односторонним: насколько я родственно связан с кем-нибудь, настолько же и он связан со мной. Кислоты и основания двух солей снимают свою связанность и образуют новые соли, поскольку кислота второй соли охотнее соединяется с основанием первой и вытесняет ее кислоту, а последняя находится в таком же отношении к основанию второй соли, т. е. кислота покидает свое основание, когда в ее распоряжении оказывается другая, более ей родственная. Результатом снова является реально-нейтральное, так что продукт оказывается такого же рода, как начало,— формальное возвращение нейтрального к самому себе.

Найденный Рихтером закон избирательного сродства, о котором была речь в примечании, оставался не-

348

замеченным, пока англичане и французы (Бертолле и Волластон) не заговорили о Рихтере и не использовали его работ, приобретших после этого важное значение. Точно так же и гётевское учение о цветах пробьет себе в Германии путь не раньше, чем какой-нибудь француз или англичанин выскажется за него или самостоятельно придет к тем же взглядам. Жаловаться на это не приходится: так уж искони заведено у нас, немцев, кроме тех случаев, когда в оборот пускается какая-нибудь полнейшая ерунда вроде френологии Галля. Найденный Рихтером и изложенный им со множеством схоластических рассуждений принцип стехиометрии может быть легче всего разъяснен с помощью следующего сравнения. Если я покупаю разные товары на фридрихсдоры, то для некоторого количества первого товара мне понадобится, скажем, 1 фридрихсдор, для такого же количества второго товара — 2 фридрихсдора и т. д. Если же я буду расплачиваться серебряными талерами, то мне понадобится больше долей этой монеты — именно талера вместо одного фридрихсдора, вместо двух и т. д. Товары остаются в одном и том же взаимном отношении; то, что стоит вдвое дороже, всегда сохраняет эту стоимость, какими бы деньгами она ни измерялась. Различные виды денег тоже находятся в определенном соотношении друг с другом, так что на них приходится соответствующее количество каждого товара. Если поэтому фридрихсдор в раза больше талера, а на один талер приходится три штуки определенного товара, то на фридрихсдор придется 3 таких штук. В вопросе о степенях окисления Берцелиус выдвигал те же точки зрения, особенно добиваясь формулировки общего закона. В самом деле, разные вещества требуют для своего образования разных количеств кислорода; так, например, 100 частей олова насыщают 13,6 части кислорода в оловянной закиси, 20,4 части в белой оловянной окиси и 27,4 части в желтой перекиси. Первые опыты в этой области были сделаны Дальтоном, который, однако, облек свои выводы в наихудшую форму атомистической метафизики: он обозначил первые элементы, или простую первую массу, как атом и говорил о весах и весовых отношениях этих атомов, которые якобы шарообразны и частично окружены более плотной или более тонкой атмосферой теплорода; затем он показывал, как определять их относительные веса и диаметры, а также их число в сложных телах. Берцелиус, с другой

349

стороны, и особенно швеигер смешивают в одну купу электрические и химические явления. Но в реальном химическом процессе формальные моменты магнетизма и электричества не могут выступить наружу или же выступают лишь в малой степени. Только в том случае, когда процесс не вполне реален, эти абстрактные формы проявляются самостоятельно. Так, Дэви впервые доказал, что два вещества с противоположным химическим действием противоположны и в электрическом отношении. При плавлении серы в каком-нибудь сосуде между серой и сосудом возникает электрическое напряжение, потому что это не реально химический процесс. Определеннее всего электричество проявляется, как мы видели, в гальваническом процессе и по той же самой причине; поэтому оно и отступает на задний план, когда процесс становится более химическим. Магнетизм же может обнаружиться в химическом процессе только тогда, когда различие должно проявиться как пространственное, что опять-таки бывает преимущественно при гальванической форме, которая как раз не является абсолютной деятельностью химического процесса.

в. Разделение

§ 334

В разложении нейтрального начинается возврат к особенным химическим телам вплоть до индифферентных через ряд своеобразных процессов; но, с другой стороны, всякое такое разделение вообще само неразрывно связано с соединением, и точно так же процессы, которые были нами отнесены к ходу соединения, непосредственно составляют другой момент разделения. Чтобы судить о своеобразном месте, занимаемом каждой особенной формой процесса, и, следовательно, о специфическом характере продуктов, необходимо рассматривать процессы конкретных агентов и именно в конкретных продуктах. Абстрактные процессы, в которых агенты абстрактны (например, простая вода, действующая на металл, не говоря уже о газе и т. д.), хотя и содержат в себе тотальность процесса, но не представляют его моментов в развернутом виде.

Примечание. Эмпирическая химия имеет дело главным образом с частными особенностями веществ и продуктов, которые она сопоставляет на основании поверхностных абстрактных определений, не внося в эти частности ни-

350

какого порядка. При таком эмпирическом сопоставлении металлы, кислород, водород и т. д., металлоиды (называвшиеся прежде землями), сера, фосфор попадают в один ряд в качестве простых химических тел. Уже одно резкое физическое различие этих тел должно вызвать возражение против такого их координирования, но столь же различным оказывается и их химическое происхождение, тот процесс, из которого они выходят. Не менее хаотично сваливаются более абстрактные процессы в одну кучу с более реальными. Чтобы внести сюда научную форму, необходимо определить каждый продукт согласно ступени того конкретного, целостно развитого процесса, из которого он существенно происходит и который сообщает ему его своеобразное значение; а для этого столь же важно различать ступени абстрактности или реальности процесса. Животные и растительные субстанции уж во всяком случае относятся к совершенно другому порядку; их природа до такой степени не может быть понята из химического процесса, что в этом последнем они, наоборот, разрушаются и в нем открывается только путь к их смерти. Но эти субстанции должны были бы оказывать наибольшее противодействие метафизике, царящей в химии и в физике, т. е. мыслям или, вернее, беспорядочным представлениям о неизменности веществ при всех обстоятельствах, а также понятиям о сложности тел и их составленности из таких веществ. Вообще признано, что химические вещества теряют в соединении те свойства, которые они обнаруживают в разъединении, но в то же время настаивают на том, что без этих свойств они остаются теми же вещами, как и с ними, и что как вещи с этими свойствами они не возникают впервые из процесса. Еще индифферентное тело, металл, обладает физически своим положительным определением так, что его свойства обнаруживаются в нем как непосредственные. Но тела с дальнейшими определениями не могут предпосылаться заранее, так, чтобы оставалось лишь смотреть, как они ведут себя в процессе; нет, их первое существенное определение зависит исключительно от их места в химическом процессе. Далее идут эмпирические, уж совершенно специальные частности в поведении одних тел по отношению ко всем остальным; чтобы ознакомиться со всем этим, нужно провести каждое тело через один и тот же ряд отношений ко всем реактивам.

351

стороны, и особенно Швейгер268 смешивают в одну кучу электрические и химические явления. Но в реальном химическом процессе формальные моменты магнетизма и электричества не могут выступить наружу или же выступают лишь в малой степени. Только в том случае, когда процесс не вполне реален, эти абстрактные формы проявляются самостоятельно. Так, Дэви впервые доказал, что два вещества с противоположным химическим действием противоположны и в электрическом отношении. При плавлении серы в каком-нибудь сосуде между серой и сосудом возникает электрическое напряжение, потому что это не реально химический процесс. Определеннее всего электричество проявляется, как мы видели, в гальваническом процессе и по той же самой причине; поэтому оно и отступает на задний план, когда процесс становится более химическим. Магнетизм же может обнаружиться в химическом процессе только тогда, когда различие должно проявиться как пространственное, что опять-таки бывает преимущественно при гальванической форме, которая как раз не является абсолютной деятельностью химического процесса.

р. Разделение

§ 334

В разложении нейтрального начинается возврат к особенным химическим телам 269 вплоть до индифферентных через ряд своеобразных процессов270; но, с другой стороны, всякое такое разделение вообще само неразрывно связано с соединением, и точно так же процессы, которые были нами отнесены к ходу соединения, непосредственно составляют другой момент разделения. Чтобы судить о своеобразном месте, занимаемом каждой особенной формой процесса, и, следовательно, о специфическом характере продуктов, необходимо рассматривать процессы конкретных агентов и именно в конкретных продуктах271. Абстрактные процессы, в которых агенты абстрактны (например, простая вода, действующая на металл, не говоря уже о газе и т. д.), хотя и содержат в себе тотальность процесса, но не представляют его моментов в развернутом виде.

Примечание. Эмпирическая химия имеет дело главным образом с частными особенностями веществ и продуктов, которые она сопоставляет па основании поверхностных абстрактных определений, не внося в эти частности никакого

350

порядка. При таком эмпирическом сопоставлении металлы, кислород, водород и т. д., металлоиды (называвшиеся прежде землями), сера, фосфор попадают в один ряд в качестве простых химических тел. Уже одно резкое физическое различие этих тел должно вызвать возражение против такого их координирования, но столь же различным оказывается и их химическое происхождение, тот процесс, из которого они выходят. Не менее хаотично сваливаются более абстрактные процессы в одну кучу с более реальными. Чтобы внести сюда научную форму, необходимо определить каждый продукт согласно ступени того конкретного, целостно развитого процесса, из которого он существенно происходит и который сообщает ему его своеобразное значение; а для этого столь же важно различать ступени абстрактности или реальности процесса. Животные и растительные субстанции уж во всяком случае относятся к совершенно другому порядку; их природа до такой степени не может быть понята из химического процесса, что в этом последнем они, наоборот, разрушаются и в нем открывается только путь к их смерти. Но эти субстанции должны были бы оказывать наибольшее противодействие метафизике, царящей в химии и в физике, т. е. мыслям или, вернее, беспорядочным представлениям о неизменности веществ при всех обстоятельствах, а также понятиям о сложности тел и их составленности из таких веществ. Вообще признано, что химические вещества теряют в соединении те свойства, которые они обнаруживают в разъединении, но в то же время настаивают на том, что без этих свойств они остаются теми же вещами, как и с ними, и что как вещи с этими свойствами они не возникают впервые из процесса. Еще индифферентное тело, металл, обладает физически своим положительным определением так, что его свойства обнаруживаются в нем как непосредственные. Но тела с дальнейшими определениями не могут предпосылаться заранее, так, чтобы оставалось лишь смотреть, как они ведут себя в процессе; нет, их первое существенное определение зависит исключительно от их места в химическом процессе. Далее идут эмпирические, уж совершенно специальные частности в поведении одних тел по отношению ко всем остальным; чтобы ознакомиться со всем этим, нужно провести каждое тело через один и тот же ряд отношений ко всем реактивам.

351

Особенно бросается в глаза то, что четыре химических элемента (кислород и т. д.) ставятся на одну доску (как вещества) с золотом, серебром и т. д., с серой и т. д., словно они имеют такое же самостоятельное существование, как золото, сера и т. д., или как будто кислород имеет такое же существование, как углерод 272. Из места, занимаемого ими в процессе, вытекает их подчиненность и абстрактность, в силу которой они совершенно отличны по своему роду от металлов и солей и ни в коем случав не могут быть поставлены на одну доску с такими конкретными телами; это место разобрано в § 328. В абстрактной середине, которая разломлена в себе (ср. § 204, примечание) и к которой принадлежат поэтому две стихии — вода и воздух, в этой середине, которая приносится в жертву в качестве средства, реальные крайние члены умозаключения черпают существование своего первоначального, пока еще лишь в себе сущего различия. Этот момент различия, самостоятельно пришедший, таким образом, к наличному бытию, и составляет химический элемент как нечто вполне абстрактное: не основными веществами, не субстанциальными основами, как обычно понимают выражение «элемент», являются эти материи, а, наоборот, наиболее крайними полюсами различия.

При этом здесь, как и вообще, химический процесс должен быть взят в своей полной тотальности. Изолирование особенных частей, формальных и абстрактных процессов 273 приводит к абстрактному представлению о химическом процессе вообще как об одном лишь воздействии одного вещества на другое; причем многое другое, что здесь происходит, например абстрактная нейтрализация (появление воды) и абстрактное разделение (образование газа), считается чем-то почти второстепенным или случайным следствием или по крайней мере чем-то лишь внешне связанным с процессом, а не существенным моментом в совокупности целого274. Для полного разбора химического процесса в его тотальности потребовалось, однако, чтобы он как реальное умозаключение был вместе с тем выявлен как тройственность теснейшим образом переплетенных между собой умозаключений,— умозаключений, которые суть не только объединение их терминов, но и деятельность отрицания их определений (ср. § 198) и которые должны были бы представить связанное в единый процесс соединение и разделение в их взаимной связи. Прибавление. Если первые процессы были направлены

352

к соединению, то процессы взаимодействия нейтральных тел суть вместе с тем разъятие или разложение 275 нейтрального и выделение абстрактных тел, из которых мы исходим. Чистый металл, с которого мы начали, предположив его непосредственно наличным, оказывается теперь продуктом, возникшим из тотального тела, к которому мы пришли в дальнейшем движении. То, что здесь разлагается и представляет собой конкретную середину, есть нечто реально-нейтральное (соль), тогда как в гальванизме формальной серединой, подвергавшейся разложению, была вода, а в процессе огня — воздух. Способы и ступени этого процесса различны; преимущественно это процесс огня, а также процесс соли. Накаливанием, например, соли нейтрализованная в ней кислота снова возбуждается к воспламенению; таким же способом можно вытеснить из извести углекислоту, ибо при высокой температуре известь, как полагают, более сродственна теплороду, чем углекислоте. Так это продолжается вплоть до редукции276 металлов, когда, например, сера, связанная с каким-нибудь основанием в форме кислоты, вытесняется из этого соединения и металл восстанавливается в чистом виде в самой природе: большей частью их приходится отделять посредством химического процесса.

Таков весь ход химического процесса. Чтобы определить, к какой ступени принадлежат индивидуальные тела, необходимо установить ход химического процесса в определенной последовательности его ступеней; иначе мы останемся при бесчисленном множестве веществ, которые сами по себе составляют неорганическую кучу. Телесные индивидуальности определяются в процессе следующим образом (будучи его моментами и продуктами, они образуют следующую систему определенной, т. е. различенной, телесности — систему уже индивидуализованных, конкретных элементов):

a. Индивидуализованный и различенный воздух есть разные виды газов, и именно тотальность четырех газов: б) азот, абстрактно безразличное; в) кислород и водород как два противоположных газа, из которых первый возбуждает, одушевляет, а второй есть положительный, безразличный момент противоположности; г) углекислый газ, земляное, ибо он является отчасти как земляное, отчасти как газ.

b. Один из моментов противоположности есть круг огня, индивидуальный, реализованный огонь, и его

12 Гегель, т. 2

353

противоположность — то, что сгорает. Последнее само образует некую тотальность:

б) Основание как в себе горящее, не безразличное, которое только должно быть положено в своем различия как определении, не положительное, которое только должно быть ограничено как различенное, но отрицательность в себе, реализованное в себе спящее время (подобно тому как сам огонь может быть назван бодрствующим временем), в котором его спокойная устойчивость есть только форма; так что эта отрицательность есть его качество, она не только форма его бытия, но его бытие само есть эта форма. Сюда относится сера как земляное основание, водород как воздушное основание, нефть, растительные и животные масла и т. д.; в) кислота, а именно: 1. серная кислота, кислота земляного сгорания; 2. азотная кислота и ее различные формы; 3. водородная кислота — соляная кислота, (я считаю водород ее радикалом: безразличные элементы воздушной индивидуальности должны быть одушевлены до кислоты; они уже поэтому суть горючее в себе, а не только потому, что они абстрактны (как металлы): как безразличные они содержат материю в самих себе, а не, как кислород, вне себя); 4. земляные кислоты: бб) абстрактная земляная углекислота, вв) конкретная мышьяковая кислота и т. д., гг) растительные и животные кислоты (лимонная, кровяная, муравьиная); г) противостоящие кислотам окислы, щелочи вообще.

с. Другой момент противоположности есть реализованная вода, нейтральности кислот и окислов — соли, земли, камни. Здесь действительно появляется тотальное тело; газы суть виды воздуха, круг огня еще не пришел к покою тотальности, сера витает в нем как основа над прочими земляными телами. Земли суть белое, совершенно хрупкое, единичное вообще, не обладающее ни непрерывностью металла и его прохождением через процесс, ни горючестью. Существуют четыре главных вида земель. Эти земляные нейтральные вещества распадаются на два ряда: б) нейтральные, имеющие основанием своей нейтральности только абстрактную стихию воды и могущие нейтрализовать как кислоту, так и щелочь; этот переход образует кремнезем, глинозем и горькозем (тальк): 1. кремень есть как бы земляной металл, чистая ломкость, то, что вследствие абстрактности своей единичности особенно охотно образует соединения с камнем, становясь при этом

З54

стеклом, и обнаруживает на себе процесс плавления в качестве единичности, как металл обнаруживает его в качестве цвета и прочности: кремень есть то бесцветное, в чем металличность умерщвлена до чистой формы и внутренне стала абсолютной прерывностью. 2. Как кремень есть непосредственное, простое, нераскрытое понятие, так глинозем — первое различенное земляное: возможность горючести. В чистом виде он поглощает из воздуха кислород, но вообще образует вместе с серной кислотой земляной огонь — фарфоровую яшму. Своей твердостью и кристаллизацией глинозем обязан огню. Вода создает не столько кристаллическую связь, сколько внешнее сцепление. 3. Тальк, или горькозем, есть субъект соли; отсюда происходит горький вкус морской воды. Это есть середина, вкус, ставший принципом огня, возврат нейтрального в огненное начало, в) И наконец, в противоположность всему этому мы имеем собственно реально-нейтральное, известь во всех ее видах, щелочное, различенное, то, что снова разлагает свое земляное начало и нуждается только в физической стихии, чтобы быть процессом, — уничтоженный процесс, восстанавливающий себя снова. Известь есть принцип огня, порождаемый физическим телом в себе

самом.

d. Земляное, которое из всех остальных определений сохранило в себе только тяжесть и в котором тяжесть тождественна со светом, представлено металлами. Как тяжесть есть в-самом-себе-бытие в неопределенной внешности, так и в свете это в-самом-себе-бытие реально. Металлы обладают поэтому, с одной стороны, цветом, но, с другой стороны, их блеск есть тот излучающийся из себя неопределенный, чистый свет, в котором исчезают цвета. Состояния металла — прежде всего его непрерывность и внутренняя прочность и, далее, его ломкость, точечность, окисляемость — проходятся самородным металлом в нем самом: б) так, одни металлы встречаются в чистом виде; в) другие встречаются только в окисленном, земляном виде, а если иногда попадаются в чистом, то все же имеют совершенно порошкообразный вид, как, например, мышьяк; точно так же сурьма и тому подобные металлы настолько ломки и тверды, что легко могут быть превращены в порошок, г) Наконец, металл является в виде остекляневшего шлака и имеет голую форму однородной связи, как сера,

12*

355

§ 335

Химический процесс есть, правда, в целом жизнь; индивидуальное тело в такой же мере снимается в своей непосредственности, как и производится; понятие уже не остается, следовательно, внутренней необходимостью, но достигает проявления. Однако277 вследствие непосредственности телесностей, вступающих в химический процесс, он вообще обременен разрывом. Поэтому его моменты обнаруживаются как внешние278 условия, то, что отделилось, распадается на равнодушные друг к другу продукты, огонь и одушевление угасают в нейтральном и сами по себе не вспыхивают в нем снова. Начало и конец процесса отделены друг от друга; в этом состоит eго конечность, которая отдаляет и отличает его от жизни,

Примечание. Химические явления, подобные, например, таким, когда в процессе окисел низводится на низшую ступень окисления, на которой он может соединиться с воздействующей кислотой, тогда как другая часть окисляется, наоборот, сильнее, дали химии повод ввести в свои объяснения момент целесообразности, момент некоего начального самоопределения понятия из себя в его реализации, которая с этой точки зрения детерминирована уже не одними только внешне наличными условиями.

Прибавление. Здесь есть, правда, некоторая видимость жизненности, но она пропадает в продукте. Если бы продукты химического процесса сами начинали действие, то они были бы жизнью. В этом смысле жизнь есть увековеченный химический процесс. Определенность вида какого-либо химического тела тождественна с его субстанциальной природой; таким образом, мы здесь находимся еще в царстве устойчивых видов. В живом, наоборот, определенность вида не тождественна субстанциальностью индивидуума: последний по своей определенности в той же мере конечен, как и бесконечен. В химическом процессе понятие представляет свои моменты лишь перерывами: химический процесс в целом содержит в себе, с одной стороны, то устойчивое определение, что он существует в форме безразличия, а с другой — стремление быть в себе противоположным самому себе, стремление, в котором эта определенность уничтожается. Но спокойное бытие и стремление отличаются друг от друга; только в себе, или в понятии, положена тут тотальность. То обстоятельство, что оба определения присутствуют сразу

356

в одном, не достигает существования; это единство как существующее составляет определение жизни, и к нему-то и стремится природа. В себе жизнь, правда, наличествует в химическом процессе; но внутренняя необходимость ещё не стала в нем существующим единством.

§ 336

Но суть самого химического процесса состоит именно в том, чтобы отрицать эти непосредственные предпосылки, основу своей внешности и конечности, изменять те свойства тел, которые являются результатами особой ступени процесса, на другой его ступени и превращать названные условия в продукты. Таким образом, в нем полагается в целом относительность непосредственных субстанций и свойств. Равнодушно-устойчивая телесность положена тем самым лишь как момент индивидуальности, а понятие — в соответствующей ему реальности. Отрицание этого возникающего в едином из обособления различных телесностей конкретного единства с собой279, являющегося деятельностью, этой его односторонней формы отношения к себе; разъятие и обособление себя на моменты поняти

и в такой же мере возвращение этих моментов в единство — этот бесконечный, сам себя питающий и поддерживающий процесс и есть организм.

Прибавление. Нам предстоит теперь переход от неорганической к органической природе, от прозы к поэзии природы. Тела изменяются в химическом процессе не поверхностно, а всесторонне: в нем исчезают все свойства — сцепление, цвет, блеск, непрозрачность, звук, прозрачность. Даже удельный вес, который кажется глубочайшим, простейшим определением тела, не выдерживает этого натиска. Именно в химическом процессе относительность кажущихся равнодушными определений индивидуальности выступает наружу как сущность в этой смене акциденций; тело обнаруживает мимолетность своего существования, и эта относительность его есть бытие. Если описание тела должно включать в себя все то, что тело есть, то описание будет полным только тогда, когда указан весь круг его изменений; ибо истинная индивидуальность тела существует не в одном отдельном состоянии, а исчерпывается и изображается только этим круговоротом состояний. Тотальность формы не может устоять, и именно потому, что это лишь особенная тотальность; так осуществляется право индивидуального тела не пребывать,

357