Часть 14.

будучи конечным. Существуют металлы, которые пробегают весь круг цветов, окисляясь или нейтрализуясь кислотами; они могут также образовывать прозрачные, нейтральные соли, поскольку соли вообще являются умерщвлением цвета. Ломкость, внутренняя прочность, запах, вкус исчезают точно так же; так проявляется здесь эта идеальность особенного. Тела проходят весь круг возможности таких определений. Медь, например, в своем чистом металлическом виде имеет красный цвет; но сернокислая медь дает синие кристаллы, гидрат меди в осадке является голубым, солянокислая окись меди — белой; существуют также зеленые, черно-серые, красновато-коричневые и т. д. окислы меди; медная лазурь также имеет другой цвет и т. д. В зависимости от реактива меняется реакция; а химическое тело есть только сумма своих реакций, ибо тотальность реакций наличествует только как сумма, а не как бесконечное возвращение к самому себе. Во всех реакциях, в которых одно тело соединяется с другими в синсоматиях, окислении и нейтральности, оно сохраняет свою определенность, но только как в себе сущую, а не как существующую; железо всегда остается в себе железом, но только в себе, а не по способу своего существования. Но важно как раз сохранение существования, а не сохранение «в себе», или, иначе говоря, важно как раз «в себе» существования, или существование в себе. Кругом особенных реакций исчерпывается всеобщая особенность тела; но она существует лишь в себе и не становится всеобщим существованием. Только в процессе огня деятельность имманентна: это — мгновение собственно жизни, по жизни, вся деятельность которой состоит в том, чтобы спешить навстречу смерти. Так как, однако, непосредственная форма, имеющая в себе особенные определения, здесь погибает, то в этом заключается переход к тому, чтобы всеобщий в себе характер определенности был положен и в существовании; и это есть самосохранение органического. Оно действует и реагирует на самые различные потенции; в каждой реакции оно определяется по-иному, но вместе с тем остается единством с самим собой. Эта сущая в себе определенность вида, уже ставшая теперь существующей, входит в связь с другим, но вместе с тем прерывает эту связь и не нейтрализуется ею, а сохраняется в процессе, который определяется ею и ее другим. Пока бесконечная форма как душа индивидуальности еще материализована в образе, она низведена к тому, что не

358

есть бесконечно свободная форма в самой себе, а есть нечто сущее, пребывающее в своем существовании. Но бесконечной форме противен этот покой, ибо она есть беспокойство, движение, деятельность, и только так она проявляет вовне то, что она есть в себе и для себя. Пребывание ее моментов в образе, причем каждый из этих моментов может существовать как самостоятельная материя, есть, правда, тоже осуществление бесконечной формы; но здесь она как единое еще не обладает своей собственной истиной. Но так как химический процесс и есть как раз та диалектика, посредством которой все особенные свойства тел вовлекаются в тленность (его суть в том, что он отрицает те непосредственные предпосылки, которые составляют принцип его конечности), то единственным пребывающим оказывается сущая для себя бесконечная форма, чистая бестелесная индивидуальность, которая есть для себя и для которой материальное существование есть нечто вполне изменчивое. Химический процесс есть наивысшее, до чего может подняться, неорганическая природа; в нем она уничтожает саму себя и доказывает, что одна лишь бесконечная форма есть ее истина. Так, химический процесс, будучи гибелью образа, является переходом в высшую сферу организма, в котором бесконечная форма реализует себя как бесконечную форму, т. е. бесконечная форма есть то понятие, которое достигает здесь своей реальности. Этот переход есть возвышение существования к всеобщности. Здесь природа поднялась, таким образом, к наличному бытию понятия; понятие перестало быть сущим в себе, погруженным в свое внеположное существование. Это есть свободный огонь б) как очищенный от всего материального и в) материализованный в наличном бытии. Моменты устойчивого существования сами возвышены до этой идеальности, имеют только это бытие идеальности и не возвращаются в ограниченное устойчивое существование; так, мы имеем объективное время, нетленный огонь, огонь жизни, подобно тому как Гераклит нарек огонь душой и сухие души наилучшими 280s

РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ

ОРГАНИЧЕСКАЯ ФИЗИКА

§ 337

Реальная тотальность тела как бесконечный процесс, в котором индивидуальность определяет себя к особенности или конечности, а также отрицает ее и возвращается в себя, восстанавливаясь в конце процесса в своем начальном виде, есть, таким образом, возвышение в первую идеальность природы; но такое возвышение, при котором она стала наполненной и, как относящееся к самому себе отрицательное единство, существенно самостной и субъективной. Идея пришла тем самым к существованию — сначала к непосредственному существованию, к жизни. Это есть:

A. как образ всеобщая картина жизни, геологический организм;

B. как особенная, формальная субъективность растительный организм;

C. как единичная конкретная субъективность животный организм.

Идея 1 обладает истиной и действительностью лишь постольку, поскольку она в себе субъективна (§ 215); жизнь в качестве только непосредственной идеи остается, следовательно, вне себя, есть нежизнь, есть только труп процесса жизни — организм как тотальность неживой, механической и физической природы.

В отличие от этого субъективная жизненность, живое начинается в растительной природе; это — индивидуум, но как сущий вне себя, еще распадающийся на свои члены, которые в свою очередь суть индивидуумы.

Лишь животный организм развит до таких различий формы, которые существуют только как его члены, благодар

360

чему он является субъектом. Жизненность как естественное явление распадается на неопределенное множество живых существ, которые, однако, в самих себе являются субъективными организмами; и только в идее они составляют одну жизнь, одну органическую систему жизни.

Прибавление. Бросим взгляд на пройденный путь. В первом отделе мы имели б) материю, абстрактную внеположность как пространство: материя как абстрактное для-себя-бытие внеположности и как источник сопротивления совершенно разрознена, насквозь атомистична. Вследствие однородности атомов материя является еще чем-то совершенно неопределенным; но она только с рассудочной точки зрения, а не с точки зрения разума является абсолютно атомистичной. в) Дальнейший шаг привел нас к определенным в отношении друг к другу, особенным массам, и, наконец, г) к тяжести, составляющей основное определение, в котором снята и идеализована всякая партикулярность. Эта идеальность тяжести, которая во втором отделе превратилась в свет и потом в образ, теперь восстановлена. Индивидуализованная там материя содержит в себе: б) свободные определения, найденные нами в стихиях и их процессе; затем она развертывается в) в царство явления, т. е. в противоположность самостоятельности и рефлексии-в-другое (удельный вес и сцепление), и, наконец, г) в индивидуальном образе она развивается в тотальность. Но если суть всякого частного тела в том, чтобы снимать различенные способы своего существования, то теперь эта идеальность оказывается результатом — непомраченным единством и равенством с самим собой подобно свету, но вместе с тем таким равенством, которое вытекает из тотальности обособлений, собранных воедино и возвращенных в первое безразличие. Индивидуальность теперь в самой себе тяжела и высветлена, это — торжествующая индивидуальность, единство, созидающее и сохраняющее себя как процесс во всех особенностях; это есть предмет третьего отдела. Живое тело всегда готово сделать скачок в область химического процесса; кислород, водород, соль все время стремятся выступить наружу, но все время снимаются снова; и лишь, в момент смерти или во время болезни химический процесс может стать значительным. Живое всегда попадает в опасность, всегда имеет в себе другое, но уживается с этим противоречием; неорганическое на это не способно.

361

Но жизнь есть вместе с тем и разрешение этого противоречия; и именно в этом сущность спекулятивного, тогда как для рассудка противоречие остается неразрешенным. Следовательно, жизнь может быть понята только спекулятивно, ибо жизнь и есть существование спекулятивного. Непрекращающаяся деятельность жизни есть поэтому абсолютный идеализм; жизнь становится другим,

которое, однако, все время снимается. Если бы жизнь была реалистом, она относилась бы с почтением к внешнему; но она все время препятствует реальности другого и превращает ее в саму себя.

Только жизнь есть, таким образом, истина; она выше звезд и выше Солнца, которое есть, правда, индивидуум, но не субъект. Как единство понятия и обращенного вовне существования, в котором понятие сохраняется, жизнь есть идея; и в этом смысле Спиноза2 и называет жизнь адекватным понятием, хотя это еще совершенно абстрактное выражение. Жизнь есть соединение противоположностей вообще, а не только противоположности понятия и реальности. Жизнь есть там, где внутреннее и внешнее, причина и действие, цель и средство, субъективность и объективность и т. д. суть одно и то же. Подлинное определение жизни состоит в том, что при единстве понятия и реальности эта реальность более не существует уже непосредственно, самостоятельно, как множество существующих друг вне друга свойств, но понятие есть безусловная идеальность равнодушного устойчивого существования. Так как идеальность, которую мы имели в химическом процессе, здесь положена, то индивидуальность положена в своей свободе. Субъективная, бесконечная форма стала теперь и объективной, каковой она еще не была в образе, потому что в нем определения бесконечной формы еще имеют прочное наличное бытие в качестве материй. Абстрактное понятие организма состоит, напротив, в том, что существование особенностей, поскольку они положены как преходящие моменты единого субъекта, соразмерно с единством понятия, тогда как в системе небесных тел все особенные моменты понятия суть сами по себе свободно существующие, самостоятельные тела, еще не вернувшиесся к единству понятия. Солнечная система была первым организмом; но он был еще только в себе, еще не обладал органическим существованием. Эти гигантские члены суть самостоятельные образы, и идеальность их самостоятельности есть только их

362

движение: это еще только организм механизма. Живое же обладает этими гигантскими членами природы в одном, ибо все особенное положено в нем как являющееся. Поэтому в жизни свет всецело господствует над тяжестью; живое есть, следовательно, индивидуальность, покорившая в себе дальнейшие обособления тяжести и деятельная в самой себе. Лишь в качестве снимающей себя реальности самосохранение понятия становится положенным. Индивидуальностью химического тела может овладеть чуждая сила; но жизнь имеет свое другое в самой себе, она есть единая замкнутая на себя самое тотальность, или, другими словами, самоцель. Если первую часть философии природы составлял механизм, а вторая завершилась химизмом, то в качестве третьей мы имеем теперь телеологию [см. § 194, прибавление 2]. Жизнь есть средство, но не для чего-то другого, а для своего понятия; она непрестанно порождает свою бесконечную форму. Уже Кант определил живое как цель для самого себя3. Изменение существует только в интересах понятия, есть только изменение инобытия понятия; и только в этом отрицании отрицательного, в этой абсолютной отрицательности, понятие может остаться при себе. Органическое есть уже в себе то, что оно есть в действительности; оно есть движение своего становления. Но результат есть вместе с тем и предшествующее — начало есть то же самое, что конец; то, что до сих пор было только нашим познанием, вступило теперь в существование.

Так как жизнь как идея есть движение самой себя, благодаря чему она впервые делается субъектом, жизнь делает сама себя своим другим, противоположностью самой себя; она дает себе форму объективного бытия, чтобы возвратиться к себе и быть возвращенной. Таким образом, только в третьем жизнь наличествует как таковая, ибо ее главнейшим определением является субъективность; более ранние ступени — лишь несовершенные пути к этой цели. И поэтому мы имеем три царства: минеральное, растительное и животное.

Жизнь, которая предпосылает себе себя же как свое другое, есть, во-первых, геологическая природа; как таковая она есть только основа и почва жизни. Она должна быть, правда, жизнью, индивидуальностью, субъективностью, но это еще не подлинная субъективность, расчлененность здесь еще не сведена воедино. Поскольку это жизнь, моменты индивидуальности и возвращения, или

363

субъективности, должны, конечно, присутствовать и здесь; но как непосредственные эти стороны должны быть чужды Друг другу, т. е. они распадаются. С одной стороны стоит индивидуальность, с другой — ее процесс: индивидуальность еще не существует как деятельная, идеализирующая жизнь, она еще не определила себя к единичности, но остается застывшей жизнью в противовес деятельной. Она, впрочем, заключает в себе и деятельность, но лишь частично в себе, а частично вне себя; процесс субъективности оторван от самого всеобщего субъекта, ибо мы не имеем еще индивидуума, который уже был бы деятелен в самом себе. Непосредственная жизнь есть, следовательно, отчужденная от себя жизнь; она является, таким образом, неорганической природой субъективной жизни. Ибо неорганична всякая внешность: так, например, для индивидуума науки составляют его неорганическую природу, поскольку они им еще не познаны, а лишь пробуждаются в нем, будучи его разумностью в себе, которую ему только еще предстоит усвоить. Земля есть целое, система жизни, но как кристалл она представляет собой как бы костяк, который можно считать мертвым, потому что его члены существуют для себя еще только формально и его процесс остается вне его.

Второе — это ступень рефлексии, зачинающаяся жизненность в более узком смысле, в которой индивидуум есть в самом себе своя деятельность, процесс жизни, но только как субъект рефлексии. Эта формальная субъективность еще не есть субъективность, тождественная с объективностью, с системой расчлененности. Эта субъективность еще абстрактна, потому что она проистекает только из вышеназванного отчуждения, это — хрупкая, точечная, лишь индивидуальная субъективность. Субъект, правда, обособляется, сохраняется как субъективность в своем отношении к другому; творит себе члены и проникает их собой; но момент формальности состоит в том, что он еще не сохраняется поистине в этом отношении, но одновременно увлекается и вовне. Растение еще не есть поэтому подлинная субъективность, ибо субъект, отличая себя от себя и делая себя своим предметом, еще не может довериться расчлененным различиям, а между тем лишь возврат к себе из этих последних составляет подлинное самосохранение. Позиция растения заключается, стало быть, в том, что оно лишь формально различает себя от самого себя и только так способно оставаться при самом себе.

364

оно развертывает свои части; но так как каждый из его членов есть по существу весь субъект, то оно не доходит до каких-либо иных различий: листья, корни, ствол тоже только индивидуумы. Так как, следовательно, то реальное, что растение производит для своего самосохранения, есть лишь нечто вполне равное ему самому, то оно не доходит до настоящих членов. Каждое растение является поэтому Лишь бесконечным множеством субъектов; и связь, благодаря которой они кажутся единым субъектом, остается поверхностной. Растение есть, таким образом, бессилие сохранить власть над своей расчлененностью, ибо его члены убегают от него как самостоятельные существа; и невинность растения есть все то же бессилие своего отношения к неорганическому, благодаря чему его члены становятся вместе с тем другими индивидуумами. Это второе царство есть царство воды, царство нейтральности. Третье царство есть царство огня, индивидуальная субъективность как совершенная жизненность — единство растения и различий. Эта субъективность есть образ, так же как первая система форм; но члены здесь уже не части, как это еще было у растения. Животное сохраняет себя в своем инобытии, но это последнее есть уже действительное различие; и вместе с тем эта система его членов положена идеально. Так, живое впервые становится субъектом, душой, эфирной сущностью, существенным процессом расчленения и распространения; причем, однако, это формирование сразу же полагается как временное, различие каждый раз заново упраздняется. Огонь отпускает себя в множественность членов, все время переходит в продукт; и этот продукт все время возвращается к единству субъективности, ибо самостоятельность членов тут же пожирается. Животная жизнь есть, таким образом, развертывающееся в пространстве и времени понятие. Каждый член заключает в себе всю душу, он не самостоятелен, а существует лишь в связи с целым. Ощущение, нахождение себя в себе самом есть то высшее, что впервые здесь наличествует; это есть пребывание в единстве с собой, в определенности, свободное бытие у себя самого в определенности. Растение не находит себя в себе, потому что его члены суть противостоящие ему самостоятельные индивидуумы. Развернутым понятием жизни является животная природа: здесь впервые наличествует подлинная жизненность. Три эти формы составляют жизнь,

365

А

Геологическая природа

§ 338

Первый организм, уже поскольку он сначала определяется как непосредственный или сущий в себе, не существует как живое; ибо жизнь как субъект и процесс есть по существу самоопосредствующая деятельность. С точки зрения субъективной жизни первый момент обособления состоит в том, чтобы творить из себя свою собственную предпосылку, сообщать себе таким образом: форму непосредственности4 и в ней противопоставлять Друг другу свое условие и свое внешнее устойчивое существование. Углубление (Erinnerung) идеи природы в саму себя до степени субъективной и далее духовной жизненности есть перводеление (das Urteil) на себя и на эту непроцессуальную непосредственность. Эта предпосылаемая себе субъективной тотальностью непосредственная тотальность есть только образ (die Gestalt) организма — земное тело как всеобщая система индивидуальных тел.

Прибавление. В химическом процессе Земля уже наличествует как эта тотальность; в ее особенные телесности входят всеобщие стихии, являясь частично причинами, частично действиями процесса [§ 328, прибавление]. Но это движение только абстрактно, потому что это только особенные телесности. Земля есть, правда, тотальность, но так как она лишь в себе есть процесс этих тел, то процесс остается вне своего продукта, который увековечивается как таковой. По содержанию здесь не может отсутствовать ни одно определение, относящееся к жизни; но так как все они остаются внеположными, то отсутствует бесконечная форма субъективности. Предполагаемая, таким образом, жизнью как ее почва, Земля положена как не положенная, ибо полагание скрыто под непосредственностью. Другой момент заключается в том, что эта предпосылка сама себя разлагает.

§ 339

Члены этого лишь в себе сущего организма не содержат поэтому процесса жизни в самих себе и составляют лишь внешнюю систему, чьи образования обнаруживают развертывание некоторой лежащей в основе идеи, причем, однако, процесс образования этой идеи лежит в прошлом. Силы этого процесса, оставляемые природой по ту сторону

366

Земли в качестве самостоятельных начал, суть связь и положение Земли в солнечной системе, ее солнечная, лунная и кометная жизнь, наклон ее оси к орбите и магнитная ось. С этими осями и их поляризацией ближайшим образом связано распределение моря и суши, сплошное распространение суши на севере, разделение и заострение ее частей к югу, дальнейшее обособление на Старый и Новый свет, затем разделение первого на части, отличные друг от друга и от Нового света по своему физическому, органическому и антропологическому характеру, части, к которым примыкает часть света еще более молодая, еще более незрелая; наконец, горные цепи и т. д.

Прибавление, а) Между тем как силы этого процесса оказываются самостоятельными по отношению к своему продукту, животное как процесс в самом себе содержит свои силы в себе; его члены суть потенции его процесса. Земля же, наоборот, всецело сводится к тому, что она занимает такое-то положение в солнечной системе, такое-то место в ряду планет. Но так как у животного каждый член заключает в самом себе целое, то в душе внеположность пространства снята; душа находится повсеместно в своем теле. Говоря так, мы снова полагаем пространственное отношение, которое, однако, не является истинным для души; душа хоть и повсеместна, но нераздельна, она не знает внеположности. Члены же геологического организма именно внеположны и поэтому бездушны. Земля — самая превосходная из планет, то, что находится в середине, индивидуальное; таким своим существованием она обязана только вышеуказанной постоянной связи; не будь одного из названных моментов, Земля перестала бы быть Землей, Земля представляется мертвым продуктом, но она сохраняется только благодаря всем этим условиям, которые образуют единую цепь, одно целое. Поскольку Земля есть всеобщий индивидуум, такие моменты, как магнетизм, электричество и химизм, свободно выступают сами по себе в метеорологическом процессе; наоборот, животное уже не есть магнетизм, и электричество играет в нем подчиненную роль.

b) Процесс образования не происходит, далее, в самой Земле именно потому, что она не есть живой субъект. Земля не возникает из этого процесса, как возникает живое; она пребывает, а не производит себя. Поэтому члены Земли тоже пребывают, и в этом нет никакого преимущества; наоборот, преимущество живого в том, что оно

367

возникает и исчезает. Живое как единичное есть явление рода, но оно находится и в конфликте с родом, и этот конфликт проявляется в гибели единичного. Процесс Земли, поскольку она существует для себя как всеобщий индивидуум, есть как таковой лишь внутренняя необходимость, ибо он есть лишь в себе, а не существует в членах организма, между тем как в животном каждый член есть произведение и производящее. Поскольку процесс должен рассматриваться как происходящий с индивидуумом "Земля", он должен считаться прошедшим, таким, который оставляет свои моменты по ту сторону Земли в качестве самостоятельных образований. Геогнозия5 пытается изобразить этот процесс как борьбу различных стихий — огня и воды. Одна система, вулканизм, утверждала, что Земля обязана своей формой, напластованиями, горными породами и т. д. огню. Другая система, нептунизм.6, столь же односторонне заявляла, что все есть результат действия воды. Лет сорок тому назад, во времена Вернера7, по этому поводу шли оживленные споры. В действительности оба принципа должны быть признаны одинаково существенными, но, взятые отдельно, они остаются односторонними и формальными. В кристалле Земли огонь проявляет такую же действенность, как и вода — в вулканах, источниках, в метеорологическом процессе вообще. В процессе Земли должно различать три стороны: б) всеобщий, абсолютный процесс есть процесс идеи, сущий в себе и для себя процесс, которым создана и сохраняется Земля. Но творение вечно, оно не совершилось однажды, а каждый раз производит себя заново, ибо бесконечная творческая сила идеи есть вечная деятельность. В природе мы не видим, таким образом, возникновения всеобщего, т. е. всеобщее природы не имеет истории. Наоборот, наука, государственный строй и т. д. имеют историю, ибо они представляют собой всеобщее в духе. в) В Земле процесс существует тоже, но лишь всеобщим способом, ибо она не производит себя как субъект. Он представляет собой ее оживление и оплодотворение вообще, т. е. возможность, которую извлекает для себя из этой оживотворенности живой субъект. В том, что Земля становится, таким образом, оживотворенной основой и почвой живого, заключается метеорологический процесс, г) Земля должна, без сомнения, рассматриваться как нечто, что возникло и исчезнет, как сказано в Писании: «Небо и земля прейдут». Земля и вся природа

368

должны рассматриваться как продукт; это необходимо согласно понятию. Второй шаг будет заключаться в эмпирическом подтверждении этого на свойствах Земли; этим занимается главным образом наука о Земле. Что Земля имела историю, т. е. что ее свойства суть результат последовательных изменений, это непосредственно обнаруживается из самих этих свойств. Они указывают на ряд колоссальных переворотов, относившихся к отдаленному прошлому невероятно, связанных также с космическими явлениями, поскольку могло измениться положение Земли в отношении угла, образуемого осью с ее орбитой. Поверхность Земли обнаруживает следы исчезнувшего растительного и животного мира, погребенного в ней: 1. на большой глубине; 2. в огромных напластованиях, 3. в местностях, в которых эти животные и растительные породы не могли сохраниться.

Это состояние Земли представляется, особенно по описанию Эбеля 7 («О строении Земли», т. II), приблизительно в следующем виде: уже во флецовых породах8 мы встречаем окаменелое дерево, даже целые деревья, оттиски растений и т. д., но еще чаще встречается все это в наносной земле. Огромные леса погребены в ней, покрытые сверху пластами осыпавшихся пород высотой в 40—100, а иногда даже 600—900 футов. Многие из этих лесов сохраняются в своем растительном состоянии: деревья с не-истлевшими и неразрушенными корой, корнями и сучьями пропитаны смолой и превосходно горят; другие же окаменели, превратившись в халцедон9. Большинство этих древесных пород еще можно распознать, например пальмовые деревья, и, между прочим, целый ископаемый лес пальмовых стволов в долине Неккара, недалеко от Каннштадта, и т. д. В Голландии, в Бременской области повергнутые наземь деревья тамошних лесов обыкновенно не сломаны и остаются прочно соединенными со своим корневищем; в других местах стволы гладко обломаны и оторваны от своих корней, подле которых они лежат, между тем как самые корни еще твердо сидят в земле. В Восточной Фрисландии, Голландии и Бременской области все эти деревья обращены своими верхушками к юго-востоку или северо-востоку. Эти леса выросли в свое время тут же, тогда как на берегах Арно в Тоскане встречаются ископаемые дубы (с пальмами над ними), лежащие вперемежку со множеством окаменелых морских раковин и огромных костей. Эти огромные леса встречаютс

369

во всех наносных землях Европы, Северной и Южной Америки и Северной Азии. Из представителей животного мира первое место по количеству занимают морские раковины, улитки и зоофиты9а во всех тех областях Европы, где имеются флецовые породы, и, следовательно, в бесчисленных местностях этой части света, а также в Азии, Анатолии, Сирии, Бенгалии, Китае и т. д., в Египте, в Сенегале, на мысе Доброй Надежды, в Америке, и притом как на большой глубине, в первых пластах, отложившихся на первичной породе, так и на максимальных высотах, например на Mont Perdu — высшей части Пиренеев, в 10 968 футов высотой (Вольтер объясняет это тем, что странствующие рыбы принесли с собой устриц в качестве средств питания), на Юнгфрау — высочайшей вершине известковых Альп (13 872 фута), в Андах Южной Америки (12 000—13 242 фута над уровнем моря). Эти остатки прошлой жизни не разбросаны по всему горному массиву, а имеются лишь в отдельных пластах, часто гнездами в строжайшем порядке и в таком сохранившемся виде, словно они спокойно переселились сюда. В древнейших флецовых образованиях, непосредственно отложившихся на первичной породе, встречается в общем очень мало твердых оболочек морских животных и всегда лишь определенных видов. Но их количество и разнообразие возрастает в позднейших флецовых породах, и там появляются уже, хотя и очень редко, ископаемые рыбы; наоборот, ископаемые растения попадаются только в более молодых горах, а кости амфибий, млекопитающих и птиц — только в самых молодых флецовых образованиях. Замечательнее всего кости четвероногих животных — слонов, тигров, львов, медведей, и именно уже исчезнувших видов. Все эти гигантские животные лежат всегда лишь у самой поверхности, под песком, мергелем 10 или глиной, в Германии, Венгрии, Польше, России, особенно в Азиатской России, где ведется крупная торговля ископаемыми клыками. Гумбольдт находил кости мамонта в долине Мехико, а также Кито и Перу всякий раз на высоте в 7086—8934 фута над уровнем моря; он же нашел в реке Лаплате скелет гигантского животного в 12 футов длины и 6 футов высоты. Но не только эти остатки органического мира, а и геогностическое строение Земли и вообще вся формация наносных земель носят характер насильственной революции и внешнего происхождения. Существуют целые образования в горных цепях,, даже

370

формации, образующие твердые горы и цепи гор, целиком составленные и спаянные из валунов и обломков. Швейцарская нагельфлюэ 11 есть горная порода, состоящая из обвалившихся камней, вновь скрепленных между собой песчаником и известняком. Пласты этой породы очень правильны; один пласт, например, состоит почти сплошь из камней в полфута величиной, следующий пласт — из более мелких камней, третий — из еще более мелких, за которыми опять следует пласт из более крупных валунов. Состав их самый разнообразный: сюда входят обломки гранита, гнейса, порфира, амигдалита, серпентина, черной яшмы, рогового камня, кремня соляных и плотных известняков, глинистых и железистых камней, альпийского песчаника. В одной нагельфлюэ преобладают одни породы, в другой — другие. Такая нагельфлюэ образует горную цепь, которая тянется на 1—31/2 часа широты; она доходит до высоты 5—6 тыс. футов над уровнем моря (Риги достигает 5723 футов высоты), т. е. выше того уровня, над которым в Швейцарии уже не растут деревья. За исключением Альп и Пиренеев, эти породы превосходят высотой все прочие горные образования Франции и Англии; высочайшая вершина гигантского нагорья в Силезии тоже достигает только 4949 футов, Брокен — только 3528 футов высоты. Наконец, все первичные горные массивы, гранитные образования и скалы носят на себе ужасающие следы страшного распада и разрушения, пересечены бесчисленными поперечными долинами и ущельями, лежащими друг над другом, и т. д.

Эти естественноисторические данные должны быть приняты как факт; к философии это не относится. Но чтобы объяснить все это, мы должны условиться относительно способа рассмотрения этих вопросов. Земля имела прежде историю, но теперь она достигла покоя; это была жизнь, которая, бродя в самой себе, имела и время в самой себе, — дух Земли, еще не пришедший к противоположению, движение и грезы спящего, пока он наконец не проснулся и не обрел в человеке свое сознание, противопоставив себе себя в виде спокойного образования. Что касается эмпирической стороны этого минувшего состояния, то полагают, что главный интерес геогнозии направлен на хронологическое определение того, какие пласты гор старше всех, и т. д. Под пониманием геологического организма разумеют обычно изучение последовательности этих различных формаций; но это лишь внешнее

371

объяснение. Сперва идут, говорят нам, первичные гранитные породы, самые низшие пласты, возникшие друг за другом во времени, затем идет возрожденный, растворенный гранит, снова осевший. Более высокие напластования, например флецовые породы, осели позже, в трещины излилась жидкая масса и т. д. Этот простой ряд событий, различающихся только по времени, эта последовательность напластований ничего не объясняет или, вернее, оставляет в стороне самый вопрос о необходимости, о понимании. Разложение в воде или в огне — это совершенно единичные стороны, не выражающие органического брожения; они выражают его так же мало, как если бы мы приняли их за процессы окисления или раскисления или совершенно поверхностно свели бы их к противоположности углеродного и азотного ряда. Весь этот способ объяснения есть не что иное, как превращение рядоположности в последовательность; как если бы, видя перед собой дом с тремя этажами и с крышей, я стал бы глубокомысленно рассуждать и пришел бы к заключению: «Итак, сначала был построен первый этаж и уже потом только второй» и т. д. Почему известняк появился позже? Потому что я вижу, что известняк лежит над песчаником. Это поверхностная точка зрения. Упомянутое превращение не представляет в сущности интереса для разума. У процесса нет другого содержания, кроме его продукта. Только праздное любопытство жаждет увидеть в форме последовательности то, что существует в виде рядоположности. Об обширных интервалах между такими переворотами, о высших переворотах в результате изменения земной оси, наконец, о морских переворотах можно высказывать интересные мысли. Но это гипотезы исторического характера, и эта точка зрения голой последовательности не имеет ничего общего с философским рассмотрением. Однако в этой последовательности таится нечто более глубокое. Смысл и дух процесса составляет внутренняя связь, необходимое соотношение этих образований, к которому последовательность ничего не прибавляет. Требуется познать всеобщий закон этой последовательности формаций, не прибегая к форме истории, — вот что существенно, вот что разумно и единственно интересно для понятия: надо познать в данной последовательности черты понятия. Великая заслуга Вернера 12 в том, что он обратил внимание на эту последовательность и в целом правильно понял ее. Внутренняя связь существует в настоящем как

372

рядоположность; и она должна зависеть от свойств, от содержания самих этих образований. Таким образом, история Земли, с одной стороны, эмпирична, а с другой — является умозаключением из эмпирических данных. Определить, как обстояло дело миллионы лет тому назад (в этом случае можно быть щедрым на года), не представляет ничего интересного: весь интерес заключается в том, что существует налично в этой системе различенных образований. Это очень обширная эмпирическая наука. Все в этом трупе не может быть охвачено понятием, ибо свою роль сыграл здесь случай. Столь же мало интересует философию и знакомство с разумной системой законодательства в ее смутном хаотическом состоянии или определение той временной последовательности и тех внешних поводов, при каких совершалось появление этой системы в действительности.

Создание живого вообще представляли себе как переворот в недрах хаоса, в котором растительная и животная жизнь, органическое и неорганическое были слиты в одном единстве. Или же представляли себе, будто существовала некая общая жизнь, которая распалась затем на множество растительных, животных видов и человеческих рас. Но нельзя допустить ни являющегося во времени чувственного распадения, ни существовавшего когда-то во времени общего человека. Подобные чудовищные представления суть лишь продукты пустой фантазии. Естественное, живое не есть смешение всех форм, подобное арабескам. Природа по своему существу рассудочна. Естественные образования определены, ограничены и вступают в существование как таковые. И поэтому если Земля и была в таком состоянии, когда на ней не существовало ничего живого, а только химический процесс и т. д., то все-таки при первом же ударе молнии жизни в материю тотчас возникает определенное, законченное образование, как Минерва выходит во всеоружии из головы Юпитера. В этом смысле Моисеева история творения является наилучшей, совершенно наивно заявляя: в такой-то день возникли растения, в такой-то — животные, в такой-то — человек. Человек не развился из животного, как и животное не развилось из растения; каждое существо есть сразу и целиком то, что оно есть. Такой индивидуум, конечно, эволюционирует: новорожденный еще не есть законченное целое, но он уже есть реальная возможность всего того, чем ему суждено стать. Живое есть точка, вот эта душа,

373

субъективность, бесконечная форма, и постольку оно непосредственно определено в себе и для себя. Уже в кристалле, как в точке, сразу дан весь образ, тотальность формы; если он способен расти, то это лишь количественное изменение. К живому это относится в еще большей мере.

с) Особенные формации Земли составляют предмет физической географии. Самость Земли есть как различие образований, спокойное развертывание и самостоятельность всех частей. Это есть прочное здание Земли, обладающее своей жизнью еще не в форме души, а в форме всеобщей жизни. Это — неорганическая Земля, которая как неодушевленное образование развертывает свои члены подобно застывшему телу. Ее разделение на воду и сушу, которые лишь в субъективном соединяются и проникают друг друга, на материки и острова, а также конфигурация и кристаллизация суши в долины и горы относятся к чисто механическому процессу образования. При этом можно, конечно, отметить, что Земля в одном месте более сжата, в другом более расширена, но этим ровно ничего не сказано. Концентрация на севере обусловливает общность продуктов, растительности, животных. На узких же полосах суши животные образования обособляются и индивидуализируются на различные роды и виды, характерные для каждой части света. Это кажется на первый взгляд случайностью; но деятельность понятия в том и состоит, чтобы постигать как необходимое то, что чувственному сознанию представляется случайным. Случайность тоже, правда, имеет свою сферу, но только в несущественном. Расположение стран и гор может быть сведено к направленности магнитных осей с северо-запада на юго-восток. Но магнетизм как линейное направленно есть вообще лишь совершенно формальный момент, сила которого подавлена уже в шаре, а тем более в субъекте. Чтобы понять всю форму Земли в целом, следовало бы сопоставить расположение ее твердых частей не столько с морем, сколько с его течениями — этим проявлением свободного движения Земли в самой себе. В общем образование, стремящееся к противоположной шару форме, тяготеет к пирамидальному, составляя, таким образом, внутри шара основу, широту, которая заостряется к противоположной стороне; отсюда и происходит распадение суши к югу. Но беспокойное, вращающее течение повсеместно выдалбливает эту фигуру по направлению

374

с запада на восток, оно как бы оттесняет этот материк к востоку и выгибает Землю с восточной стороны как натянутый лук, так что с запада она вздута и округла. Вообще же суша разорвана на две части — на Старый и Новый свет. Старый свет расположен в виде подковы, а Новый вытянут с севера на юг и нов не только потому, что случайно был позже открыт, т. е. позже втянут в общую систему народов (хотя как раз это делает его более новым, так как его существование действительно лишь в этой связи), но все в нем ново: формообразование человека происходит в нем без того, чтобы культуры вооружались друг против друга, без помощи лошади и железа. Ни одна из старых частей света не была покорена другой, но Новый свет стал добычей Европы. Животный мир развит в нем слабее, но зато имеется грандиозная растительность. В Старом свете горные цепи тянутся, как правило, с запада на восток или же с юго-запада на северо-восток; наоборот, в Америке, этом противообразе Старого света, они идут с юга на север, реки же, наоборот, особенно в Южной Америке, текут на восток. Вообще новый мир представляет собой неразвитое раздвоение на северную и южную части подобно магниту. Старый же свет являет совершенное раздвоение на три части, из которых одна, Африка, есть самородный металл, лунная стихия, оцепеневшая от зноя, где человек замирает в самом себе; это — не вступающий в сознание немой дух. Другая часть, Азия, есть вакхически кометное исступление, буйно порождающая из себя среда, бесформенное произведение, без всякой надежды на овладение своей средой. И наконец, третья часть, Европа, образует сознание, разумную часть Земли, равновесие рек, долин и гор, и центром ее является Германия. Части света распределены таким образом не случайно, не ради удобства, а представляют существенные различия 13.

§ 340

Физическая организация начинается как непосредственная не с простой, закутанной формы зародыша, а с исходной формы, которая распалась надвое: на конкретный гранитный принцип — горное ядро, содержащее в себе уже в развитом виде тройственность моментов, и на известовое, на сведенное к нейтральности различие. Выявление моментов первого принципа в формообразовании совершается в постепенной последовательности, в которой

375

дальнейшие образования частично суть переходы, и в них гранитный принцип остается основой, но только становится менее однородным и оформленным; частично же наступает расхождение его моментов в более определенные различия и в более абстрактные минеральные моменты, в металлы и ископаемые предметы вообще, пока, наконец, развитие не теряется в механических напластованиях и лишенных имманентной оформленности наносах. Наряду с этим происходит дальнейшее образование другого, нейтрального принципа — с одной стороны, как более слабый параллельный преобразовательный процесс, а с другой — так, что оба принципа переплетаются в срастающихся образованиях до полного внешнего смешения.

Прибавление. В минералогии различали прежде, согласно Вернеру, горные и жильные породы; геология изучала первое, ориктогнозия — второе 14. В ученых трудах по минералогии последнее название больше не встречается; теперь это различение сохраняется только у горняков. Горные породы охватывают конкретную массу, и геология рассматривает дальнейшую формацию основной формы горных пород и ее модификации, в которых они остаются конкретными образованиями. Отсюда развивается более абстрактное, и оно-то и есть другое, те жильные породы, которые тоже превращаются в горы, поскольку тут вообще нельзя провести строгого разграничения. Такими абстрактными образованиями являются кристаллы, руда, металлы, достигшие различенности. Они достигли того, чтобы быть нейтральностями, и способны порождать конкретные формы, ибо в таких абстрактностях и освобождается форма. Жильные породы — это цепи гор определенного состава, состоящие из каменной или землистой породы; они имеют определенный наклон, т. е. составляют угол с горизонтом. Эти пласты пересекаются жилами под различными углами; и они-то и важны для горного дела. Вернер представлял себе эти жилы как трещины, заполненные совсем другим минералом, чем тот, из которого состоит гора.

Физическое строение Земли таково, что ее поверхность собирается в органические средоточия, в точки тотальности, которые объединяют в себе целое и затем дают ему распасться и возникнуть в разрозненном виде. Органическая компактность переходит, раскрываясь, в разбросанность моментов. Названные средоточия суть своего рода ядра, которые в своих оболочках и со своей корой

376

представляют целое и которые через эту оболочку проникают во всеобщую почву как в свою стихию.

Ядром и корнем этих образований служит не простая самость, а развитая тотальность образования, содержащая в себе моменты уже в разошедшемся виде: это — существование органического единства, как оно может наличествовать в этой всеобщей индивидуальности. Таковым ядром является гранит, который так перемешан, так тверд и прочен, что нелегко выделить из него отдельные части в чистом виде. Повсюду уже имеется начало кристаллизации. Гранит является в целом самым внутренним, самым средним, есть основа, на которую с обеих сторон лишь наслаивается другое. Он состоит из трех частей, хотя и является первичным; три эти части составляют одну совершенно твердую массу. Гранит состоит, как известно, б) из кремня, кварца, абсолютной земли, хрупкой точечности; в) из слюды — поверхности, развивающейся в противоположность, раскрывающейся точечности, момента горючести, содержащего в себе зародыш всех абстракций; и, наконец, г) из полевого шпата — намечающейся нейтральности и кристаллизации извести в кремневой породе, ибо в нем находится 2—3% щелочи. Это — простое земляное триединство, развивающееся далее по своим различным сторонам, точнее, по двум направлениям процесса, во-первых, так, что это целое имеет в себе различия как свою форму, но остается тем же самым по содержанию в различных модификациях, и, во-вторых, так, что различия проникают в самую субстанцию и становятся простыми абстракциями. В первом случае мы имеем образование, каковым оно предстает нам здесь; во втором случае — различие, но потерявшее всякое химическое значение и являющееся как раз образованием простого физического тела. Точнее, мы имеем: а) внешнее формирование первичной породы, b) уничтожение налично существующих моментов тотальности и их чистое выделение в виде абстракции — флецовую породу; и, наконец, с) распадение на равнодушное наличное бытие — наносную почву.

а) В первичной породе, как и сквозь все дальнейшие формации, тотчас же обнаруживаются противоположности б) кремнистого, в) глинистого и того, что к нему примыкает, и г) известкового. Граниту противостоит первичная известь; таким образом, кремнистый ряд и известковый ряд составляют существенную противоположность. На это

377

обратил внимание Стеффенс в своих ранних работах; и это одно из удачнейших наблюдений среди обычно грубых и неряшливых высказываний его необузданной, не просветленной понятием фантазии. В первичной породе различный характер обеих сторон ясно выражен и является определяющим. Известковая сторона есть тотальная нейтральность; ее модификации относятся больше к внешнему образованию, чем к внутреннему специфицирующему различию. Наоборот, у кремнистых формаций, в основе которых лежит гранит, сильнее выражено определенное различие.

б) Гранитные горы, с которых начинается процесс, выше всех; другие примыкают к граниту так, что наиболее высокие всегда оказываются внизу, а другие напластованы на них. Следующие по очереди горные формации суть модификации гранита, а именно дальнейшие выявления одной из его сторон, причем преобладает то та, то другая. Вокруг гранитных гор напластовываются гнейс, сиенит, слюдяной сланец 15 и, т. д., все это — незначительные видоизменения гранита. «Одна горная порода,— говорит Эбель,— переходит путем постепенного изменения своих составных частей в горную породу другого типа. Так, сплошной гранит переходит в гранит с прожилками и в гнейс, твердый гнейс через ряд изменений своего состава — в мягчайший слюдяной сланец; слюдяной сланец - в первичный глинистый сланец» и т. д. Последние породы лежат очень близко друг к другу, так что этот переход легко может быть усмотрен. При изучении геологии вообще необходимо рассматривать сначала всеобщие массы и понятие моментов, тогда как бездумное составление перечней тотчас же возводит в новый род или вид каждое вновь найденное несущественное различие. Самое важное — следить за сущностью переходов различных пластов. Природа подчиняется лишь в общих чертах этому порядку; она воспроизводит его в самых разнообразных формах, сохраняя, однако, его основные черты. Но затем, располагая различные породы как части равнодушной внеположности, природа отмечает лежащую в ее основе необходимость посредством переходов от одной к другой, и не только вследствие одной лишь постепенности убывания, а именно как различенное в понятии обнаруживается для простого наглядного воззрения различие пород. Природа обозначает эти переходы как смешение качественного и количественного, она показывает, что

378

одно отличается от другого по своему характеру. В одной горной породе начинают образовываться шары, гнезда, средоточия другой — частично в смешении с ней, частично же отдельно от нее. Гейм превосходно вскрыл с подлинно философским пониманием эти переходы, это появление одного в другом. Сиенит — соперник гранита, поскольку вместо слюды в нем содержится только роговая обманка16, нечто более глинистое, чем слюда, но подобное ей. От слюдяного сланца развитие идет в сторону образования поверхности; кварц исчезает почти совершенно, глина начинает преобладать, и, наконец, в глинистом сланце, в сланцевой формации вообще, являющейся ближайшим видоизменением, глина получает полный перевес, а своеобразная природа образований, состоящих из кварца, полевого шпата, слюды и роговой обманки, постепенно теряется. Далее, гранит начинает преобразовываться, и перевес переходит к бесформенному; многое относящееся к граниту еще сохраняется, но уже как вырождение гранитных свойств. Слюдяной сланец преобразуется в порфир, состоящий главным образом из глины, а также из другой массы (рогового камня), в которую вкраплены зерна полевого шпата и кварцевые зерна. Старый порфир относится еще к первичной породе. Сланец меняется в разных направлениях; он становится более твердым, более кварцевым в кремнистом сланце, а с другой стороны, более песчаным в серой вакке, так что там глина оттесняется на задний план. Серая вакка 17, например в Гарце, есть низшее воспроизведение гранита, имеет вид песчаника и представляет собой смесь кварца, глинистого сланца и полевого шпата; еще в большей мере это относится к диориту 18, который состоит из роговой обманки, полевого шпата и кварца, причем главной составной частью является роговая обманка. Сюда примыкает далее вся формация траппа 19, только в ней все находится в состоянии большего смешения. На этом оканчиваются эти абсолютные породы.

Таково, как сказано, развитие от гранита до почти полного исчезновения его особенных составных частей. В основе лежит тройственность; но эти моменты расходятся в разные стороны, и наружу выступает то один, то другой. Базальт20 есть средоточие, в котором элементы снова всецело проникают друг друга: он содержит 40 частей кремния, 16 — глины, 9 — калия, 2 — талька, 2 — натрия, остальное приходится на окись марганца и воду. Тезис

379

о вулканическом происхождении базальта верен в том смысле, что базальт принадлежит к огненному началу, но он так же мало порожден огнем, как и водой. В нем наблюдается некая внутренняя бесформенность и еще большая в амигдалите, оливине, авгите 21 и т. д., которые являются абстрактными образованиями, пришедшими в самих себе к полной партикуляризации. Далее следует лишь формальное смешение или формальное выделение этих элементов. Согласно этому принципу и должны быть расположены дальнейшие подробности: 1. один путь развития представляет собой лишь модификацию гранита, причем все еще сохраняются следы этой тройственной основы: сюда относятся гнейс, слюдяной сланец, порфир, затем диорит, серая вакка, базальт, амигдалит и вплоть до обыкновенного песчаника; 2. другой путь составляет расхождение конкретного в абстрактные формы. Здесь особенно обнаруживается противоположность кремнистого и известкового ряда: бб) в горных цепях и вв) внутри гор в вышеупомянутых жильных породах.

в) Если выше мы занимались главным образом кремнистой формацией, то, с другой стороны, совершается общий переход в тальковую форму соляной земли, в раскрывшуюся для горечи горючесть, в серпентин22 и тому подобные породы, встречающиеся здесь и там.

г) Этой горючей форме противостоит, далее, известковое вообще, нейтральное, которое, однако, будучи проникнуто металличностью, имеет в себе качественное единство и поэтому целиком проникнуто органическим образованием. Первичная известь уже объединена с гранитом и столь же самородна, как гранит. Так, вокруг первичных гор тянутся известковые горы; этот первичный известняк мелкозернист и кристалличен. Противостоящая граниту первичная известь приближается в переходной извести к более раскрывшейся известковой форме. Встречаются также формации, в которых гранит и известь сильно перемешаны друг с другом; так, первичный известняк проникает, например, в слюду: «Первичная известь является спутницей сланцевых пород, с которыми она смешивается, с которыми чередуется тонкими прослойками, слоями и мощными пластами, образуя даже временами куски пород, в которых сланец исчезает почти совершенно» *.

* Фон Раумер. Геогностические опыты. [Berlin, 1816] 23, стр. 13.

380

b) Перечисленные главные формации переходят в так называемые флецовые и наносные породы, в которых эти моменты, будучи выделены в виде почти чистых земель, представляют совершенно разложившуюся тотальность — в песчаниковых пластах, глинистых суглиночных пластах, в каменноугольных, торфяных и нефтяных залежах, в залежах каменной соли, наконец, в залежах извести, которая примешивается и к последним напластованиям, в залежах гипса и в мергеле24. По мере того как гранит все больше делается неопределенной смесью, особенные части различенного начинают выступать все более абстрактно; таким образом, различия сглаживаются, подобно тому как в траппе и серой вакке, принадлежащих к переходным и флецовым породам. Но тогда как гранит и всё связанное с ним тем больше уходит в абстракцию, чем больше теряется и уплощается самородность, твердо замкнутая в себе тотальность и плотность гранита, одновременно появляются выделяющиеся руды с сопровождающими их кристаллами, особенно рано железные, которые позсюду вкраплены в цельные горные массивы и пласты и преимущественно встречаются в жильных и флецовых породах. Внутреннее раскрывается для появления абстрактных образований. Эти жильные породы представляют собой выделение частных элементов из горных пород как чего-то более конкретного; достигая более свободного выявления, они и создают все эти многоразличные кристаллические образования и чистые формы. В граните их или еще нет совсем, или их там во всяком случае меньше (только олово). Лишь когда первичная порода раскрывается дальше, в сторону средней извести (ибо в первичной извести тоже еще нет металлов), лишь тогда появляется металл. Только в таких породах, которые сами по себе более абстрактны (или представляют собой смеси), могут появиться эти абстракции. Открываются пустоты, в которых образования горного хрусталя достигают своей своеобразной формы, отделившись от того, с чем они были внутренне связаны.

Жилы рассматривают как гнезда и вместилища этих каменных пород, как нечто такое, что лишь механически пересекает горы. Обычно считают, что вследствие потери влаги в горе образуется разрыв, трещина, в которую и втекает жидкая масса металлов, и т. д. (в основе лежит точка зрения нептунизма). Эта точка зрения якобы поясняет, как эти раны исцелились. Но такое представление

381

лишено мысли; на самом деле процесс вовсе не так механичен, а есть в действительности нечто физическое, в чем части тотальности, упрощаясь, снимают развитое наличное бытие и именно поэтому выгоняют его наружу в абстрактной форме. Ход жил по большей части противоположен ходу самой горы: это как бы поверхности разлома, но разлома не одного лишь пространственного образа, а разлома в физическом значении слова. По наблюдению Требра25, жилы приходятся на отлогие скаты.

Эти рудные жилы нельзя рассматривать как нечто случайное для горных пород; ибо хотя случай здесь, несомненно, имеет место, но необходимость также играет большую роль и нельзя забывать об их сущностной связи. Жители гор имеют в этом отношении большой опыт. Одна из важнейших точек зрения заключается при этом в определении круга тех металлов или прочих образований, которые залегают вместе. Золото, например, встречается всегда вместе с кварцем либо в одиночном состоянии, либо с медью и свинцом, с серебром и цинком и т. д., но не с ртутью, оловом, кобальтом, молибденом, вольфрамом. Серебро более общительно; оно гораздо чаще встречается с другими металлами, чаще всего со свинцовым блеском и в сопровождении цинковой руды. Ртуть встречается с кварцем, с известковым шпатом, с железом, а значит, и с шпатовым железняком; редко к ней бывает примешано немного меди. Ртутные породы встречаются большей частью вместе и главным образом в глинистой почве. Медь и ее различные руды имеют немногих спутников. Олово не встречается вместе с серебром, свинцом, кобальтом, известковым шпатом, гипсом и т. д. Существуют металлы, находимые во всех горных образованиях: таково, например, железо; другие металлы встречаются преимущественно в первичных породах — молибден, титан, тантал, вольфрам, уран, олово. Молибден и вольфрам совершенно исчезают вместе с первичными формациями. Золото встречается чаще всего под экватором. Другие любопытные явления, свидетельствующие о более высокой связи, касаются процессов образования благородных и неблагородных рудных жил. Ригельсдорфские и заальфельдские кобальтовые формации в Тюрингенском лесу только тогда богаты залежами, когда жилы опускаются в старую (мертвую) песчаниковую формацию. В Андреасберге в Гарце, где горная порода состоит из сланца и серой вакки, жилы неблагородны, когда они проходят в пластах

382

из кремнистого сланца; в Клаустале такое же действие оказывают на жилы суглиночные расселины, в Фрейбергской области — порфир. Металлы залегают, далее, на определенных глубинах. Роговая руда, белая сурьмянистая руда попадается только в верхних слоях. В одном тирольском месторождении шпатового железняка, глинистого железняка и бурого шпата металлы залегают на поверхности в виде медного колчедана. В Лагордетте в Дофине самородное золото лежит сверху, и особенно в расселинах, содержащих железную охру. Жильные формации различаются также по размерам трещины. В Зайн-Альтенкирхене, где жилы уже, всегда имеется железный блеск; где они шире, там встречается бурый, черный и шпатовый железняк. «Топазы попадаются в жирной слюде, модифицированной в каолин, и в рыхлом каолине, частью чистом и частью смешанном с большим количеством охры,— в каолине, который обязан своим образованием той же слюде и сопровождается кварцем и фарфоровой глиной. Как на топазах, так и на евклазах 26 заметны очень явственные следы тончайших каолиновых чешуек, которые могут служить достаточным доказательством одновременного образования. То же следует сказать о смарагдах в Зальцбургской области. В гнейсе слюда выделяется и образует мощные жилы величиной в несколько футов. Смарагды редко попадаются в гнейсе; они всегда находятся в слюде, но никогда в виде чего-то сплошного, а в виде разбросанных по ней и вросших в нее кристаллов. Кристаллы смарагда тоже носят на себе отпечатки чешуек слюды, которая их окружает» *.

с) Последнее — переход от флецовой породы к наносной почве представляет собой смешение, абстрактное напластование глины, песка, извести, мергеля, полную бесформенность. Таковы общие внешние линии движения, в основе которых лежит определяющее понятие. Первичная порода развивается до того пункта, в котором она теряет свои минеральные свойства; и там она примыкает к чему-нибудь растительному. Глинистые, каменноугольные формации явно вырождаются в торф, в котором уже нельзя отделить минеральное от растительного, ибо торф возникает растительным путем, но в то же время принадлежит еще к минералогической области. С другой стороны, известковая формация развивается на своих последних

* «Путешествие» Спикса и Марциуса, т. I, стр. 332,

383

ступенях в направлении к костной системе животных. Известь является вначале зернистой (мрамор), насквозь минеральной; но дальнейшие формы извести, принадлежащие частично флецовым породам, частично наносной почве, переходят в такие образования, о которых нельзя сказать, минеральные ли они или животные (раковины). Это еще не раковины, которые можно было бы считать остатками погибшего животного мира; правда, и такие окаменелости животных организмов встречаются в изобилии в известковых залежах. Но с другой стороны, существуют и такие известковые формации, которые являются не остатками, а лишь зачатками животных форм, зачатками, в которых заканчиваются известковые формации. Это есть, таким образом, переходная ступень между известью и подлинными окаменелостями, но эту ступень следует считать дальнейшим развитием раковинообразного, т. е. чисто минерального, ибо эти образования еще не достигли животной округленности. Противоположность кремнистого и известкового ряда уже указывает, таким образом, на некое высшее органическое различие, ибо их границы примыкают, с одной стороны, к растительной, а с другой — к животной природе. Стеффенс подчеркнул и эту сторону, но слишком преувеличил ее, утверждая, что будто бы а) эти формации возникли из растительного и животного процесса Земли и в) что первый ряд есть ряд кислорода, а второй — ряд азота.

Что касается органических образований, получающих начало в геологическом организме, то они принадлежат преимущественно к глинистым сланцам и известковым залежам, в которых они иногда разбросаны в виде отдельных животных и растительных форм, но чаще всего сосредоточены огромными массами, имеющими сплошное органическое строение; они встречаются также в каменноугольных пластах, в которых сплошь и рядом определенно наблюдается древесная форма; так что если причислить сюда и брекчии 27, то в них имеется столько же органических образований, сколько и неорганических. Тут, конечно, сейчас же готово объяснение: ссылаются на существовавший когда-то органический мир, погибший затем в воде. Но откуда этот органический мир? Он возник из земли, хотя и не исторически, ибо он все еще возникает из нее и имеет в ней свою субстанцию. Упомянутые органические формы, особенно там, где они встречаются порознь и не образуют всей массы, имеются налицо в тех

384

местах, где залежи переходят друг в друга. Граница, где моменты, на которые распадается непроцессуальная природа, полагаются воедино, есть преимущественное местопребывание органических образований, окаменелостей и таких образовании, которые не обладают ни животной, ни растительной формой, но, возвышаясь над формой кристалла, представляют собой первые попытки органического формирования. В сланцевых и известковых формациях особенно раскрывается неорганическое. Ибо сланцевое, отчасти возвышаясь из своей землистости до серности, отчасти же приобретая металлический принцип, упраздняет свою твердую субъективность. Его точечность, раскрытая горным маслом и вообще носящая в себе дифференциацию, получает в металличности непрерывность абсолютного субъекта и предиката, она бесконечна и колеблется между органическим и неорганическим. Точно так же известковое (как нейтральное) имеет по обеим сторонам от себя момент реальности, устойчивого существования; и простая металличность выступает благодаря простоте своей непрерывности как качественное единство, уничтожающее равнодушие этих сторон; это единство, которое имеет моменты нейтрального, и нейтральность, имеющая единство. Так, известковое представляет собой переход к органическому: оно задерживает скачок в мертвую нейтральность, с одной стороны, в мертвую абстракцию и простоту — с другой. Эти органические формы (в отдельности мы их здесь не разбираем) не следует рассматривать так, будто они когда-то действительно жили, а потом умерли, ибо они с самого начала являются мертворожденными; как волокна костей не являются бывшими сосудами или нервами, впоследствии отвердевшими, так ничего подобного не произошло и с этими формами. Органически-пластическая природа порождает здесь органическое в стихии непосредственного бытия и, следовательно, в виде мертвого образа, насквозь кристаллизованного, подобно тому как художник изображает человеческие и другие формы в камне или на плоском полотне. Он не убивает людей, не высушивает их, не наполняет их каменистой массой и не делает их оттисков в камне (он умеет и это, поскольку он отливает модели), но создает с помощью инструментов, согласно своей идее, эти изображающие жизнь, но лишенные собственной жизни формы. Природа же делает это непосредственно, не нуждаясь в таком опосредствовании, т. е. здесь нет налицо понятия как представляющего

13 Гегель, т. 2

385

ставляющего и вещи как чего-то, что противостоит представляющему и им обрабатывается; понятие не обладает формой сознания, а существует непосредственно в стихии бытия, не отрываясь от нее. Понятие располагает материалом для своей работы там, где моменты органического наличествуют в своей тотальности; речь идет не о всеобщей жизни природы, не о том, что природа всюду жива, а о сущности жизни; ее надо понять, ее надо изложить в моментах ее действительности, или тотальности, и вскрыть эти моменты.

§ 341

Кристалл жизни, этот мертвый организм Земли, который имеет свое понятие в сидерической связи вне себя, а свой своеобразный процесс в виде предпосылаемого прошлого, есть непосредственный субъект метеорологического процесса, которым он как сущая в себе тотальность жизни оплодотворяется уже но только к созданию индивидуального образа (см. § 287), но и к жизни. Суша, и в особенности море, как такая реальная возможность жизни бесконечно вспыхивает в каждой точке точечной и скоропреходящей жизненностью: лишаи, инфузории, несметные количества фосфоресцирующих живых точек в море. Однако generatio aequivoca как имеющее объективный организм вне себя и есть как раз то, что в этом лишь точечном создании органического не развивается в самом себе до определенной расчлененности и не воспроизводит самого себя (ех ovo) 28.

Прибавление. Если сначала геологический организм Земли был продуктом в процессе построения ее образа, то теперь Земля как лежащая в основе творческая индивидуальность снимает свою мертвую застылость и раскрывается для субъективной жизни, которую она, однако, исключает из себя и передает другим индивидуумам. Так как геологический организм есть жизненность только в себе, то подлинно живое есть другое по отношению к нему. Но так как он есть в себе отрицательность самого себя, снятие своей непосредственности, то он полагает свое внутреннее, но как другое по отношению к себе, т. е. Земля плодоносна именно как основа и почва индивидуальной жизни, находящейся на ней. Но Земля есть еще не определившаяся жизненность, которая хоть и вспыхивает на ней повсеместно, но лишь в скудном виде. Эта всеобщая жизнь Земли имеет живые части, которые суть

386