Часть 22.

Когда же эта идея, сущность предмета в явлении, обретается не бессознательно неким темным инстинктом, а размеренным путем самодвижущейся и диалектически развивающейся мысли, тогда мы имеем гегелевский метод, который из логической идеи развивает идею пространства, времени, движения, материи и т. д. Правда, философ не мог бы найти все эти категории, если бы он раньше не знал их из опыта, но тем не менее они совершенно но зависят от опыта и отнюдь не обусловлены его содержанием. Ибо философия вовсе не дедуцирует непосредственно формы природы как таковые, а дедуцирует лишь определенные свойственные природе мыслительные отношения, к которым она подыскивает затем соответствующие наглядные представления среди явлений природы. И если в этой своей второй, апостериорной работе она начинает

¦* Goethe. Zur Morphologie. Bd. I, S. 122,

586

с пространства, то это потому, что вышедшая из логического развития идея природы в ее простейшей форме точнее всего соответствует тому наглядному представлению, которое мы называем пространством, хотя при априорной дедукции мы еще не знали, что получится именно идея пространства. Такое же узнавание наших понятий в наглядных представлениях повторяется и тогда, когда мы переходим далее от идеи пространства ко второй естественной идее — идее времени и т. д. Утверждать, что идея заимствована из наглядного представления, нельзя уже потому, что если бы в дедукции за идеей пространства следовало определение мысли, наиболее соответствующее хотя бы наглядному представлению движения или изменения, то в ряду природных образований вслед за пространством было бы поставлено именно это определение, а не время.

Конечно, прежде чем вообще перейти к такого рода метафизикческим соображениям, философ займется вначале предварительным обзором явлений природы, чтобы расценить их по степеням их сравнительного достоинства и развития. Но вопрос о том, предшествует ли время пространству или наоборот и каков должен быть вообще порядок форм, может быть разрешен только диалектическим развитием самих идей; ибо ведь никто не станет утверждать, что последовательность форм тоже почерпнута из природы, так как в ней-то они все существуют одновременно. Если же для какой-нибудь идеи, выведенной a priori, не найдется соответствующего наглядного представления, то останется два пути. Можно либо предположить, что в этом месте, оказавшемся как бы пустым, есть какое-то еще не найденное опытной наукой явление (опасный прием, к которому часто прибегал Окен), либо же снова бросить мысль в горнило диалектики и затем извлечь ее из творческих недр разума на дневную поверхность сознания, ибо ведь философствующий субъект мог сделать ошибку в своих мыслительных операциях, если он привнес что-нибудь от себя, вместо того чтобы прямо следовать ходу всеобщей творческой мысли, бессознательно покоящейся в душе у каждого.

Таким образом, верно в буквальном смысле слова, что натурфилософия Гегеля совершенно свободно творит всю систему творческих идей природы. Где же у Гегеля логическая идея как бы перекувыркивается в природе, как говорит Шеллинг? Она все время остается в мысли и вовсе не нуждается «в трудном переходе к действительности», потому что мысль совпадает с подлинно действительным в природе. Неужели все еще будут видеть ограниченность философии в том, что она может творить «только мысли», но не способна «создать хотя бы одну былинку», т. е. что она творит только всеобщее, постоянное, единственно ценное, а не единичное, чувственное, преходящее? Если же ограниченность философии полагают не только в том, что она не может создать ничего индивидуального, но и в том, что она даже не знает, как оно создается, — то ответ гласит, что это «как» не выше, а ниже знания и, следовательно, не может составлять границу последнего. В процессе превращения идеи в действительность знание исчезает, потому что природа есть именно бессознательная идея, и былинка растет, сама того не зная. Истинное же творчество всеобщего сохраняется полностью в философии, в самом философском познавании,

587

Но в натурфилософии Гегеля за опытом сохраняются целиком все права, ибо опыт во всяком случае должен оставаться регулятором спекулятивного движения идей. И мы утверждаем: чем целомудреннее развертывается умозрение, тем полнее оно будет совпадать с результатом опыта, как и глубокое чувство природы будет с наибольшей ясностью открывать в природе одни лишь воплощенные идеи. Поэтому Гёте и Гегель — это те два гения, которым, на мой взгляд, суждено проложить в будущем путь умозрительной физике, так как они подготовили примирение умозрения с опытом.

Я особенно хотел бы, чтобы настоящие лекции Гегеля добились в этом смысле признания в первую очередь, ибо они свидетельствуют о всеобъемлющей широте его эмпирических знаний, и на этих знаниях Гегель мог лучше всего проверить свои умозрения. Может быть, в отдельных подробностях тут и вкрались кое-какие ошибки, которых я всячески старался избегнуть (тщательно сверяясь с источником и обращаясь за советом к сведущим коллегам, которым я здесь и выражаю сердечную благодарность за их отзывчивость); но во всяком случае эти ошибки не настолько серьезны, чтобы нарушить чистоту идей, которые искали в опыте соответствующие себе наглядные представления. Могут сказать, что Гегелю остались неизвестными новые открытия; но это обстоятельство не причинит никакого ущерба истинности его идей, опирающихся на свою собственную силу, ибо при их дальнейшем внутреннем развитии будет оставаться все больше места для новых наглядных представлений, появляющихся извне. Но если кто-нибудь станет опровергать Гегеля утверждениями вроде того, что «с чисто рациональным подходом никогда не доберешься до действительности», то я отвечу, что в действительных явлениях природы разумное, хотя оно всячески ущемлено и искажено формой внешнего бытия, присутствует все-таки в более чистом виде, чем в крайне незрелых системах тех мыслителей, которые хотели бы отделить друг от друга чисто рациональное и действительное.

Мне остается еще объяснить, какими принципами я руководствовался при редактировании настоящих лекций, а также указать бывшие в моем распоряжении источники. Последние состоят из собственных рукописей Гегеля и из записей его слушателей. Гегель читал восемь раз курс лекций по философии природы: один раз в Йене —между 1804 и 1806 гг., один раз в Гейдельберге —• летом 1818 г. и шесть раз в Берлине— в 1819—1820, 1821—1822, 1823—1824, 1825—1826, 1828 и 1830 гг. От йенского периода у нас сохранилась полная тетрадь записей Гегеля in-quarto. В Гейдельберге он положил в основу курса первое издание своей «Энциклопедии» (1817 г.) и заметки, записанные им на вкладных листах:* В основу первых двух берлинских курсов снова была положена полная тетрадь записей in-quarto. Для лекций 1823—1824 гг. Гегель составил новое введение и прибавил новую дополнительную тетрадь, то и другое in-folio, причем, однако, как для этих, так и для последующих лекций были использованы и более ранние записки, даже йенские. Для последних двух курсов Гегель пользовался, кроме того, и вторым изданием «Энциклопедии» (1827 г.), третье же издание вышло лишь к концу 1830 г. Ко всем этим рукописным источникам принадлежат, наконец, и многочисленные вкладные листы, которые постепенно вносились Гегелем при повторных чтениях. Из записей слушателей я пользовался следующими: 1) запись лекций зимнего семестра 1821—1822 гг., сделанная мной самим

588

мим; 2) лекции зимнего курса 1823—1824 гг., записанные в трех тетрадях г-ном капитаном фон Грисхеймом, моим уважаемым коллегой г-ном профессором Гото и мной; 3) запись г-на помощника ректора Гейера, сделанная летом 1830 г.

О методе, которого я держался при использовании этих источников, я могу здесь не распространяться, так как он по существу совпадает с тем, который я применял при редактировании гегелевской истории философии и подробно изложил в соответствующих предисловиях; некоторые легко понятные отступления были вызваны только тем обстоятельством, что в основу настоящих лекций положен текст определенной книги. Если мы, таким образом, были вынуждены показать здесь читателю Гегеля за все периоды его литературной деятельности, то тем ощутительнее для нас потребность сказать хотя бы самое необходимое о характере записей самого Гегеля и их печатного основного текста в разных изданиях «Энциклопедии».

В берлинских записях Гегеля, хотя они и составлены до появления второго издания «Энциклопедии», материал расположен в общем по тому же плану, который был принят Гегелем в этом втором издании и сохранен без всяких изменений в третьем; только отдел теории цветов помещался еще в другом месте, как нами указано в примечании, ибо, хотя эти записи и читавшиеся по ним лекции ориентировались еще на первое издание «Энциклопедии», многое было в них расположено иначе, и Гегель вскоре почувствовал неправильность этого расположения, которое, впрочем, все-таки ближе к окончательному плану «Энциклопедии», чем к плану йенских записок, занимая как бы середину между этими двумя крайностями.

Главная ошибка первого издания заключалась в том, что в нем высшие явления данной сферы предпосылались низшим. Например, в механике давление, падение, толчок и косность шли после всеобщего тяготения, а в физике такие низшие отношения, как удельный вес, сцепление, звук и теплота, были включены в индивидуальную физику образа, так что между первой частью всего сочинения, математикой (пространство и время) и третьей частью (органикой) помещалась физика как вторая часть, подразделенная на механику (абсолютную и конечную), физику стихий и индивидуальную физику. Лишь во втором издании Гегель уже не включает абстрактные моменты целого, например того же образа, в сферу его целостности, а отводит им как ступеням его становления предшествующее место в логическом ходе мысли, хотя сам образ и составляет их истинный prius.

Йенские записки исходят еще целиком из основного подразделения объективной сферы в логике и расчленяют поэтому философию природы на механику, химизм и телеологию (учение о жизни). В механике рассматривается пространство, время, место, движение, масса, небесная сфера. Вторая часть (химизм) распадается на три отдела. В первом, озаглавленном «Формообразование», излагается учение о свете, косности, падении, бросании, маятнике, давлении, упругости, толчке, звуке, сцеплении, магнетизме, кристалле и электричестве; второй отдел («Химический процесс») начинает с теплоты, затем переходит к четырем физическим и четырем химическим элементам, к метеорологическому процессу, к особенным свойствам тел, к запаху, вкусу, свету и к их частичному существованию в виде металла, серы и соли; наконец, заключительный

589

отдел («Химизм единичного физического тела») посвящен химическим процессам в собственном смысле, процессу огня, процессу воды и гальванизму. Расположение материала в органике не подверглось существенным изменениям; только в несколько тяжеловесном изложении трех органических процессов вообще, составляющем исключительную особенность йенских записок, процесс питания занимал первое место, а процесс формообразования—второе.

Что касается вообще характера этих записок, то в них заметно стремление к полному растворению эмпирического материала в логической мысли и особенно к строгому соблюдению диалектических переходов от одного пункта к другому. Некоторые из этих мест я имел возможность включить в текст, и читатель узнает их по тяжеловесной и неуклюжей форме этого первоначального выражения гегелевского глубокомыслия, как ни старался я закруглить фразы и сделать мысль более ясной. Другие места еще ярко окрашены всей поэтичностью натурфилософии, встречается даже ее метод остроумных параллелей; но сквозь весь этот блеск проступает уже и здесь спокойная зрелость гегелевского философствования. И с самого начала его деятельности мастерство диалектики сочетается у Гегеля со всей широтой эмпирических знаний и: (в этом сочетании) извлекает молнии глубоких мыслей. По этой подлинной поэтичности, действительно проникающей в самую суть предмета, читатель легко обнаруживает эти места, сохраненные мной, ибо по своей литературной манере они резко отличаются от остального текста.

Я хотел бы еще отметить, что в этих самых ранних своих записках Гегель начинал философию природы с эфира; и если я сейчас же разочарую физиков, которые, может быть, обрадовались бы тому, что их столь излюбленному в настоящее время принципу была оказана такая честь, то я сделаю это только во избежание недоразумения, что Гегель понимал под эфиром то же самое, что они. Его слова свидетельствуют, напротив, о натурфилософской тенденции, примыкающей еще к фихтевскому идеализму и нашедшей себе выражение у Шеллинга в его «Первом наброске системы натурфилософии». В самом деле, Гегель начинает следующим образом (и это был его первый переход из царства логической идеи в мир природы): «Идея как вернувшееся в свое понятие наличное бытие может быть названа абсолютной материей, или эфиром. Ясно, что это равнозначно с чистым духом; ибо эта абсолютная материя есть не что-либо чувственное, а есть понятие как чисто понятие в самом себе, которое как таковое есть дух и называется материей лишь потому, что об этом забывают, подобно тому как по той же причине не соглашаются называть дух материей. В этой своей простоте и самотождественности эфир есть, таким образом, лишенный определений блаженный дух, неподвижный покой или от века возвращенная в себя из своего инобытия сущность: это — субстанция и бытие всех вещей, подобно тому как бесконечная упругость, отвергнувшая и растворившая в себе всякую форму и определенность, есть именно поэтому абсолютная мягкость и восприимчивость ко всякой форме. Значит, эфир не проникает собой все, а сам есть все, ибо он есть бытие. Он ничего не имеет вне себя и не изменяется, ибо он есть растворение всего, чистая, простая отрицательность, текучая и неомраченная прозрачность. Но эта чистая сущность, вернувшаяся в этой самотождественности в бытие, уничтожила в себе различие как различие, оставила его позади

590

себя и выступила против него; или, иначе, эфир есть бытие в себе, не обнаружившее свое становление на себе, как на вот этой сущности; он лишь беременная материя, которая как абсолютное движение внутри себя есть брожение, и это брожение, уверенное в самом себе, как во всяческой истине, остается внутри себя и равным себе в этой свободной самостоятельности содержащихся в нем моментов. Поскольку утверждается, что эфир или абсолютная материя остается внутри себя или есть чистое самосознание, постольку это есть сущее вообще, а не налично сущее или реально определенное. Но эта определенность налично не сущего бытия переходит в наличное бытие, и стихия реальности есть всеобщая определенность, в которой дух бытийствует как природа. Внутренняя сущность, эфир, не наличествует; другими словами, внутренняя сторона его в-самом-себе-бытия не есть его истина, подобно тому как его свойство быть в себе выражает его сущность, противоположную форме».

Итак, я передаю на суд философов и естествоиспытателей эту философскую энциклопедию естественных наук, в которой эмпирический материал не предполагается известным, а часто излагается с какой-то особой любовью в довольно широких размерах, что, конечно, вполне оправдывается характером университетских лекций. Ибо если специалистам все эти факты достаточно знакомы, то у учащейся молодежи Гегель не всегда мог предполагать соответствующие знания, и ему не оставалось ничего другого, как излагать их в своих лекциях, ибо для понимания его идей они совершенно необходимы.

То обстоятельство, что выход в свет настоящей книги совпадает с приездом Шеллинга в Берлин, принадлежит к тем нередким в истории философии событиям, в которых проявляется перст судьбы. Пусть творец натурфилософии увидит здесь перед собой законченное здание, для постройки которого он мог только заложить фундамент; пусть он приветствует гений своего «позднее пришедшего» друга в творении, которым он сам, как отец этой науки, может гордиться больше всех своих современников. Но если он считает своей миссией «вывести философию из бесспорного трудного положения, в котором она сейчас находится», и спасти ее «от позорного кораблекрушения и распада всех великих убеждений», «чтобы действительно проникнуть в обетованную страну философии», то пусть он не надеется вернуть себе давно вырванный из его рук скипетр философии, не опровергнув сначала научно эти подлинные плоды его собственного философствования. Та «страница в истории философии», которую он сорок лет назад исписал лишь наполовину, давно «дописана» его преемником, — итоги подведены и признаны жизнью. Если безмолвствовал Шеллинг, то это еще не значит, что безмолвствовала история философии. Философия не лишена «свободного, вольного, ничем не стесненного движения» потому лишь, что Шеллинг в силу своей «внутренней природы» чувствует себя стесненным и подавленным в строго научной сфере диалектически движущегося метода. И если он и здесь, в «этой метрополии немецкой философии, где во всяком случае должны решиться ее судьбы», лишь будет повторять свои сорокалетние обещания, если окажется, что его все еще никто не понимает и что его первая философия дала «лишь то, чего нельзя не мыслить», между тем как его вторая философия желает извлечь всякое положительное содержание из внерациональной сферы, то это будет

591

означать, что он, несмотря на все уверения в противоположном, отказался от подлинной свободы научного философствования, и тогда он падет в тени того гиганта, над которым он хотел подняться. Во всяком случае мы ждем его здесь, на этом поле брани, где еще витают героические образы новейшей немецкой философии; и он нам нисколько не в «тягость», мы нисколько не недоумеваем, «куда его деть», а объясняем необходимость его возврата к философии откровения тем, что он не сумел удержаться до конца на головокружительной высоте своей юношеской позиции интеллектуального созерцания.

Михелет Берлин, 10 декабря 1841 г.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

ПРИМЕЧАНИЯ УКАЗАТЕЛИ

«Философия природы» — вторая часть «Энциклопедии филофских наук» — впервые издана в 1817 г. При жизни Гегеля вышло еще два издания — в 1827 и в 1830 гг. Данный перевод сделан с первого посмертного издания, подготовленного обществом друзей и учеников Гегеля. «Философия природы» вышла в 1842 г. в значительно расширенном варианте под редакцией Карла Людвига Михелета. Это издание было дополнено выдержками из рукописей самого Гегеля и из записок его слушателей. Все эти добавления редактора первого посмертного издания «Философии природы» обозначены в настоящем издании как «прибавления». Это посмертное издание не соответствует в точности третьему прижизненному изданию «Энциклопедии философских наук», его редактор кое-где изменил расположение материала, переставил параграфы.

«Философия природы» Гегеля издавалась на русском языке дважды. В 1868 г. появился первый том, охватывавший механику и физику, в переводе В. П. Чижова. Второй том, который должен был охватывать органическую физику, к сожалению, так и не вышел. Перевод В. П. Чижова отличается литературными достоинствами, однако Чижов весьма волен в передаче мыслей Гегеля. Переводчик нередко пропускал отдельные фразы и абзацы, а также прибавления, сделанные К. Л. Михелетом. В 1934 г. появился новый перевод «Философии природы» Гегеля, сделанный с посмертного издания К. Л. Михелета. Он был выполнен Б. Г. Столпнером и И. Б. Румером. Авторы этого перевода стремились к максимально точной передаче мыслей Гегеля, что нередко приводило к буквализмам и тяжелым конструкциям. При всех недостатках, а к ним, в частности, относится и то, что переводчики в ряде случаев не указывают те разночтения, которые существуют между различными прижизненными изданиями «Философии природы», это издание является наиболее полным переводом. Оно и было положено в основу нового издания «Философии природы» Гегеля.

Для настоящего издания перевод был заново сверен. В нем указаны все изменения, сделанные Гегелем в прижизненных изданиях. Эти указания вынесены в примечания, которые составлены А. П. Огурцовым. Некоторые примечания прошлого издания, составленные 3. А. Цейтлиным и Ф. Ф. Дучинским, сохранены в настоящем издании. Текст перевода состоит, во-первых, из параграфов и примечаний самого Гегеля и, во-вторых, из прибавлений, составленных К. Л. Михелетом на основании записей самого Гегел

623

и его учеников. При подготовке примечаний к настоящему изданию были учтены различные издания «Энциклопедии философских наук» Гегеля, в частности издание Г. Лассона (Лейпциг, 1920), издание Болланда (Лейден, 1906), которое отличается обширными редакторскими примечаниями, и трехтомное издание на французском языке под редакцией А. Фера (Париж, 1863—1866), а также издание под редакцией Ф. Николина и О. Пеггелера (Гамбург, 1959).

ВВЕДЕНИЕ

1 В 1-м, 2-м и З-м изданиях введение начиналось с § 245. — 7.

2 О гегелевском понимании философии природы и ее взаимоотношении с теоретическим естествознанием см. послесловие. — 7.

3 Гегель имеет в виду Шеллинга и его последователей в натурфилософии — Эшенмайера, Риттера, Броуна, Тревирануса, Окена, Стеффенса и др. — 7.

4 См. Гегель. Соч. М. - Л, 1929-1959, т. IV, стр. 4-6. - 7.

5 Ср. оценку философии Шеллинга в «Лекциях по истории философии»: «Вместо серьезного отношения, свойственного постижению, вместо спокойной обдуманности, характеризующей мысль, выступает игра с взбредшими на ум нелепыми выдумками, которые считаются глубокими созерцаниями, высокими предчувствиями» (Гегель. Соч., т. XI, стр. 512). — 8.

6 См. наст, изд., т. 1, § 244. — 9.

7 Гегель употребляет термин «физика» в трояком значении: во-первых, в значении натурфилософии, трактуя философию природы как рациональную физику, во-вторых, в значении естествознания вообще, в-третьих, физики в собственном смысле слова. Предикат рациональная означает, что подобно рациональной психологии и рациональной теологии физика является частью метафизики. Из контекста вполне ясно, в каком смысле Гегель использует этот термин. — 9.

8 См. Аристотель. Метафизика, I, 2, 482 b 10. М. — Л., 1934, стр. 22. —10.

9 Протей — морское божество в античной мифологии, старец, обладавший способностью принимать любой облик. Сравнение природы с Протеем — одна из любимых метафор Гёте. — 11.

10 Ср. высказывание Гегеля из письма к Дюбоку от 30 июля 1822 г.: «...научным способом представления идеи я считаю такое, при котором раскрывается процесс, причем начиная с абстрактного, ибо всякое начало абстрактно, и кончая конкретным, как процесс движущийся сам по себе и саморазвивающийся» (Гегель. Работы разных лет. М., 1970—1971, т. 2, стр. 416). Материалистически истолковывая гегелевское понимание диалектики абстрактного и конкретного, К. Маркс писал: «Конкретное потому конкретно, что оно есть синтез многих определений, следовательно, единство многообразного. В мышлении оно поэтому выступает как процесс синтеза, как результат, а не как исходный пункт, хотя оно представляет собой действительный исходный пункт созерцания и представления... Гегель поэтому впал в иллюзию, понимая реальное как результат себя в себе синтезирующего, в себя углубляющегося и из самого себя развивающегося мышления, между тем как метод восхождения от абстрактного к конкретному есть лишь

624

способ, при помощи которого мышление усваивает себе конкретное, воспроизводит его как духовно конкретное» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 12, стр. 727). — 11.

11 Во 2-м изд.: «... как нечто непосредственно внешнее и тем самым чувственно единичное, которое ведет себя с полным правом по отношению к предметам природы как их цель и вместе с тем существующее внешним образом по отношению к ним». —12.

12 Ср. высказывания из «Иенской реальной философии»: «Удовлетворенное побуждение есть снятый труд Я; это его предмет, который работает за него. Труд есть посюстороннее делание-себя-вещью. Раздвоение Я, сущего как побуждение, есть это самое делание-себя-предметом. Вожделение должно все время начинать сначала, оно не приходит к отделению труда от себя» (Гегель. Работы разных лет, т. 1, стр. 306). — 12.

13 «Нет ничего искусней человека; он ни перед чем [своих] не опускает рук» (Софокл. Антигона. — «Драмы», т. II. М., 1915, стр. 371—374). — 13.

14 Понятие хитрость разума — одно из наиболее значительных в гегелевской философии. В «Иенской реальной философии» Гегель писал: «...орудие не имеет еще деятельность в себе самом. Оно есть косная вещь, не возвращается в себя самого. Нужно еще, чтобы я работал с его помощью. Я поместил хитрость между мной и внешней вещностью, чтобы щадить себя и покрыть ею свою определенность, а его (орудие) изнашивать... Вообще собственная деятельность природы, эластичность часовой пружины, вода, ветер применяются так, чтобы в своем чувственном наличном бытии делать нечто совершенно иное, чем они хотели бы делать... Здесь побуждение вполне выступает из труда. Оно предоставляет природе мучиться, спокойно наблюдает и малым усилием управляет целым: хитрость. На широкую сторону мощи нападают острым концом хитрости» (Гегель. Работы разных лет, т. 1, стр. 307).

Это же понятие использует Гегель в Малой логике (Соч., т. I, § 209) и в «Науке логики» при анализе отношения субъекта и объекта и роли технических средств в освоении природы (Гегель. «Наука логики». М., 1970—1972, т. 3, стр. 200), в «Философии истории» для характеристики того, как абсолютный дух использует человеческие страсти при своем самоосуществлении (Гегель. Соч., т. VIII, стр. 32). К. Маркс в «Капитале» обратил внимание на это понятие философии Гегеля при описании роли техники в овладении человеком силами природы (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 190). — 13.

15 О телеологическом рассмотрении природы см.: Гегель. Наука логики, т. 3, стр. 185—208, особенно стр. 188. —13.

16 «Ксении» — сатирический альманах Гёте и Шиллера, направленный против литературной группы, возглавляемой X. Ф. Николаи. Этот альманах, появившийся в 1796 г., содержит несколько сот стихотворений, часть которых посвящена критике вульгарного рационализма и телеологии X. Вольфа и его литературного адепта X. Николаи. —14.

17 Аристотель. Метафизика. V 2, 1013 а 24. М. — Л., 1934, стр. 79. —14.

18 См. наст, изд., т. 1; ср. анализ теоретического отношения к природе в кн.: Hegel. Jenenser Logik, Metaphysik und Naturphilosophie. Berlin, 1968, S. 164—170. —14.

19 Гегель имеет в виду натурфилософию шеллингианцев. —15.

625

20 См. наст, изд., т. 2, стр. 503—506. —15.

21 Термин Gestalt несет у Гегеля большую смысловую нагрузку. Это понятие близко по своему значению платоновскому понятию идеи, эйдоса, точным немецким переводом которого и является термин Gestalt. В употреблении этого понятия Гегелем слились различные тенденции интерпретации смысла этого понятия, имевшие место в истории философии и в истории науки. Во-первых, эйдос Платона, в соответствии с чем Гегель истолковывает «гештальт» как сущность и закон явлений, как формообразующий принцип, как его системную, внутреннюю и внешнюю организацию. С этой тенденцией связана, во-вторых, линия аристотелевского понимания формы как принципа активного упорядочивания и организации материи. В-третьих, Гегель использует этот термин в том значении, которое ему придавал в своей морфологии Гёте, где Gestalt значило облик, образ как некое видимое целое, форма. «...У людей науки, — писал Гёте, — во все времена обнаруживалось влечение познавать живые образования как таковые, схватывать внешние видимые, осязаемые части в их взаимосвязи, воспринимать их как проявления внутренней природы и таким образом путем созерцания овладевать целым... У немца для комплекса проявлений бытия какого-нибудь реального существа имеется слово Gestalt. Употребляя его, он отвлекается от всего подвижного и принимает, что все частности, входящие в состав целого, прочно установлены, закончены и закреплены в своем своеобразии» (Гёте. Избранные сочинения по естествознанию. М., 1957, стр. 11—12).

Гегель, высоко оценивая морфологию Гёте и идеалистически абсолютизируя учение о метаморфозах, рассматривает Gestalt как тотализирующий принцип, как принцип единства, целостности и формы, как целостность, проявляющуюся и во внешней форме, и во внутренней структуре тел. В иенских лекциях по натурфилософии термин Gestalt употребляется для характеристики конструкции тел (так называется один из параграфов его «Механики»). Проводя различие между внешней и вторичной формой, или прообразом (Gestalt), Гегель отмечает, что на ступени реальной материи прообраз суть «целостность отношений», «кристаллизация» (Hegel. Jenenser Logik, Metaphysik und Naturphilosophie. Berlin, 1968, S. 265—266).

Как и у Шеллинга, термин Gestalt у Гегеля характеризует процесс индивидуализации. В «Философии природы» это понятие впервые употребляется при изложении структуры и облика целостных индивидных объектов (§ 310—315), затем при анализе проблем морфологии растений (§ 346а) и, наконец, структуры и облика животных — высшего типа индивидуализации в природе (§ 353— § 356). Говоря о Gestalt в физике целостной индивидуальности, Гегель характеризует специфические способы организации хрупких структур, магнетизма и кристалла. Он подчеркивает, что Gestalt нельзя понимать как что-то внешне механическое и составленное из частей. Для него важно отметить, что Gestalt — это субъектное единство соотношений частей (см. § 310), некая «вполне проникающая форма», которая организует тело извне и изнутри (наст, изд., т. 2, стр. 219). В хрупких структурах еще отсутствует целостная организация в собственном смысле. Лишь в магнетизме Gestalt становится реальным принципом, т. е. целостностью формы, обладающей реальностью (там же, стр. 222). Химический процесс является, по Гегелю, «процессом формообразования реально инди-

626

видуализированпой материи» (там же, стр. 234). Кристаллы по своей внутренней структуре являются «целокупшостыо измерений» (там же, стр. 241). Здесь Gestalt воплощается как во внутренней структуре кристаллов, так и во внешней их форме.

При анализе растительного организма Гегель собственно воспроизводит учение Гёте о метаморфозах, где Gestalt трактуется как принцип внешней формы и внутреннего единства растений. При анализе животного организма Gestalt характеризует способы внутренней организации животных (их функции и функциональные системы), а также внешнее расчленение облика животных. Термин Gestalt трудно переводим на русский язык. В. П. Чижов переводил его как строение, структура. Этот перевод передает лишь одну сторону - внутреннюю организацию тел. Предложенный Б. Столпнером перевод — образ — также передает лишь одну сторону — внешнюю форму тел, данную органам чувств. Более адекватным, по нашему мнению, является перевод термина Gestalt как прообраза, как организованности внешней и внутренней, как облика или лика. В ряде мест, поскольку термин Gestalt близок понятию формы в его философском значении как упорядочивающего, структурирующего принципа, он переводится словом «форма», а термин Gestaltung — как «формообразование».

Термин Gestalt широко использует К. Маркс в «Капитале» и в подготовительных рукописях к нему, характеризуя различные структурные формы капитала, превращенные формы стоимости, а закон стоимости — как первичную форму (Kerngestalt) буржуазных товарно-денежых отношений. В русских переводах экономических работ К. Маркса термин Gestalt переводится по-разному: 1) образ (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 76, 102, 113—115, 119—121, 125—127, 139, 153); 2) форма (там же, стр. 115, 119, 141, 214, 217; там же, т. 25, ч. 1, стр. 294, 300, 404, 432); 3) вид (там же, т. 23, стр. 91; там же, т. 25, ч. I, стр. 29, 208, 235, 297, 356, 481);

4) характер (там же, т. 23, стр. 103; там же, т. 25, ч. I, стр. 268);

5) строй (там же, т. 25, ч. I, стр.184). —17.

22 Ср. критику Гегелем Шеллинга в «Феноменологии духа» (Гегель. Соч., т. IV, стр. 4—6). — 17.

23 См. наст, изд., т. 2, стр. 16—17. —18.

24 Гегель имеет в виду философию Якоби и Шеллинга. —18.

25 Гегель имеет в виду философию Канта. Ср. с критикой Канта в «Науке логики» (т. 2, стр. 122—123). — 19.

26 Изида (Исида) — богиня египетской мифологии, покровительница плодородия, материнства, богиня жизни и здоровья. Ср. Гегель. Эстетика, т. 2. М., 1969, стр. 69—70. —19.

27 Гамак (Наmann) Иоганн Георг (1730—1788) — немецкий философ, подчеркивавший решающее значение интуиции, чувства, веры в постижении бытия. Об отношении Гегеля к Гаману см. также рецензию Гегеля «О сочинениях Гамана» (Гегель. Работы разных лет, т. 1, стр. 577—642). — 19.

28 Гегель имеет в виду философию Шеллинга. — 20.

29 Goethe. Zur Naturwissenschaft ьberhaupt. Stuttgart—Tьbingen, Bd. 1, H. 3. 1820. Ср. Гегель. Соч., т. 1, § 38, 140. — 22.

30 Гегель имеет в виду натурфилософию Шеллинга и его последователей. — 22.

31 В 1732 г. появилось стихотворение А. Галлера «Лживость человеческих добродетелей» («Falschheit menschlicher Tugenden»), в котором Л. Галлер утверждал, что «ни один сотворенный дух не

627

может проникнуть во внутреннюю сущность природы» и что поэтому необходимо довольствоваться знанием внешней скорлупы. В 1820 г. Гёте в стихотворении «Несомненно» («Allerdings»), которое и приводит здесь Гегель, выступил против этих утверждений А. Галлера, подчеркивая, что в природе все едино, что ее нельзя расчленять на непознаваемую сущность и внешнюю скорлупу. Гёте опубликовал свое стихотворение в конце заметки «Дружеский призыв» (сб. «Вопросы морфологии», т. I, вып. 3, 1820, русский перевод; Гёте. Сочинения по естествознанию. М., 1957, стр. 410—411). Гегель упоминает об этом споре Гёте с Галлером и в § 410 «Энциклопедии философских наук». К этому же спору обращается и Ф. Энгельс в «Диалектике природы» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 555). — 23.

32 См. Библия. Быт. II, 23. — 24.

33 Филон Александрийский (21 или 28 г. до н. э. — 41 или 49 г. н. э.) — еврейский философ, трактовавший логос как самое высокое и совершенное творение бога. Ср. Гегель. Соч. т. XI, стр. 25. - 25.

34 См. Шеллинг. Система трансцендентального идеализма. М., 1936, стр. 13. — 26.

35 Гегель имеет в виду антиномии Канта (И. Кант. Критика чистого разума. — Соч., т. 1—6. М., 1963—1966; т. 3, стр. 404—432). Критику кантовского понимания антиномий Гегелем см.: Гегель. Наука логики, т. 1, стр. 262—273, 313—318. — 27.

36 Ideelle — термин, обозначающий у Гегеля «идеальное» и отличающийся от термина Ideale. Термин Ideale имеет, как указывает Гегель (см. «Наука логики», т. 1, стр. 215), значение прекрасного и того, что относится к прекрасному, т. е. имеет значение идеала красоты. Б. Столпнер переводил термин Ideelle как «идеализованное», стремясь подчеркнуть его отличие от термина Ideale. Поскольку в логике и натурфилософии Гегеля не идет речи о рассмотрении прекрасного, в настоящем издании термин Ideelle передан словом «идеальное». Точно так же в переводах работ К. Маркса (в частности, «Капитала»), употребляющего термин Ideelle, например в анализе цены как идеального выражения стоимости, этот термин передается как «идеальное», а не как «идеализованное». О категории идеального у Гегеля и Маркса см. статью Э. В. Ильенкова «Идеальное» («Философская энциклопедия», т. 2. М., 1962, стр. 219—227), а также прим. 51а в наст, изд., т. 1. — 27.

37 Гегель имеет в виду антиномии Канта. — 29.

38 Ванини (Vanini) Лючилио (1584—1619) — итальянский философ-пантеист, согласно которому бог сливается с природой и действует в ней как божественная сила. — 30.

39 Во 2-м изд. здесь заканчивалась фраза. — 30.

40 Окончание фразы — вставка 3-го изд. — 31.

41 Полярность — основная категория натурфилософии Шеллинга. — 32.

42 Утверждение Гегеля о том, что троичность есть основная форма развертывания духа, выражает суть диалектики. Мистифицируя ее, он пускается в теологические рассуждения о том, что «бог как абстракция не есть истинный бог, а истинным богом он является лишь как живой процесс полагания своего другого — мира; это мир, постигаемый в божественной форме, есть сын божий, и лишь в единстве со своим иным, лишь в духе бог есть субъект» наст. изд. т. 2, стр. 24). Троичность истолковывается им здесь как

628

принцип существования и развития идей, логика трактуется как учение о сущности бога, а природа — как «сын божий» (наст, изд., стр. 25). В природе же, по мнению Гегеля, господствует четверич-ность, что находит свое выражение в следующих соотношениях: 1) точки, линии, поверхности, тела; 2) солнце, кометы, луна, планеты; 3) огонь, воздух, вода, земля. Об этом см.: И. Ильин. Философия Гегеля как учение о конкретности бога и человека, т. I—II. М., 1918; Hessen J. Hegels Trinitatslehre. Freiburg, 1922; Splett J. Die Trinitatslehre Hegels, 1965. — 32.

43 О переходе троичности к пятеричности см. наст, изд т 2 § 270. -32.

44 Бёме (Bцhme) Якоб (1575—1624) — немецкий философ-пантеист, согласно которому бог и природа — одно и то же. Ср. высказывания Гегеля о философии Бёме: «...так как бог для Бёме есть все, то он силится постигнуть отрицательное, зло, дьявола в боге и из бога» {Гегель. Соч., т. XI, стр. 234). Люцифер (лат.) (греч. Эосфор, или Фосфор, — светоносец) — в греческой мифологии название бога, ведавшего небесными светилами, в средние века — одно из имен сатаны, дьявола. — 32.

45 О естественных религиях см. Гегель. Соч., т. IV стр. 368— 374. — 33.

46 Туманными, чувственными... представлениями Гегель называет представления об эволюции животного и растительного мира. — 34.

47 Аналогии между природой и духом характерны для натурфилософии Шеллинга и его последователей. В частности, Стеффенс называл два магнитных полюса углеродным и азотным полюсами, сопоставляя с первым растение, а со вторым — животное. — 35.

48 Защитниками теории эманации в античной философской мысли были Плотин, Ямвлих, Прокл, Филон. Эволюционные представления, характеризуемые Гегелем как мнимое объяснение природного мира, исходили из принципа совершенствования природы, ее движения от простого к сложному и делали акцент на количественных изменениях. Учению об эманации и эволюции Гегель противопоставляет учение о метаморфозах, которое отстаивалось Гёте и приверженцем которого был Гегель. — 35.

49 Представление о прогрессе природы как лестнице существ защищалось в XVIII в. Бонне и Робине. См. об этом наст, изд., т. 2, стр. 544—545 и прим. 163 к разд. «Органическая физика». — 37.

50 См. Гегель. Наука логики, т. 1, стр. 464—467. — 37.

51 Во 2-м изд.: «Больше всего этой случайности в царстве субъективной индивидуальности, творения которой конкретны, но как предметы природы» и т. д. — 37.

52 Во 2-м изд.: «В том-то и состоит бессилие природы, что она не может остаться верной определениям понятия и адекватно им определить и сохранить свои образования». — 37.

53 Круг (Krug) Вильгельм Трауготт (1770—1842) — немецкий философ, кантианец, с 1809 г. — профессор в Лейпциге. О нем см. рецензию Гегеля «Wie der gemeine Menschenverstand die Philosophie nehme, dargestellt am den Werken des Herrn Krug's». — In: «Kritische Journal der Philosophie», Bd. 1, Stuck 1. Tubingen, 1802, S. 99—105, а также Гегель. Соч., т. XI, стр. 484— 485. -38.

629

54 Erinnern — вспоминать. Гегель, используя этимологию этого слова (inner — внутренний), понимает его как «углубляться вовнутрь», «становиться внутренним». По Гегелю, абсолютный дух на высших ступенях своего развития вспоминает о своих прежних формообразованиях, углубляется в самое себя. И это углубление в себя, которое есть воспоминание, оказывается вместе с тем снятием чуждой предметности и возвращением духа к самому себе (см. Schmitz H. Hegels Begrift der Erinnerung. — «Archiv tьr Beg-riffsgeschichte», Bd. 9. Bonn, 1964, S. 37—44). — 40.

55 Учение о потенциях в древности было развито Платоном, который трактовал материю как чистую, пассивную потенцию (возможность) воплощения идеи, и Аристотелем, который понимал материю — потенцию — как действующую причину (dynamis), противопоставляя ей целевую причину. В эпоху Возрождения, в частности у Леонардо да Винчи, потенция трактуется как движущаяся материя, которая имманентно определяет свои формы. В современной Гегелю философии понятие потенции играло большую роль в натурфилософии Шеллинга. Потенции для него — идеи природы, которые позволяют фиксировать чисто количественные различия между ступенями природы, т. е. между механическими, химическими и органическими потенциями. У самого Гегеля потенция понимается идеалистически, как возможность воплощения идеи, причем обращается внимание на возможность перехода природы на высшую ступень. Взаимоотношение между различными ступенями природы, по Гегелю, не может быть сведено к чисто количественным изменениям, высший уровень не может быть редуцирован к низшему, поскольку он обладает новой, качественной природой, не выразимой в категориях низшего уровня. — 43.

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ МЕХАНИКА

1 Механика в «Философии природы» понимается как учение о пространстве и времени, материи и движении, о движении небесных тел. В «Иенской реальной философии» ее предмет трактовался значительно уже, из механики исключалось учение о пространстве и времени, которое было обозначено как математика. В «Философской пропедевтике» (1808—1811) математика понимается как учение о пространстве и времени, а механика — как раздел физики, где анализируются проблемы материи и движения, движение небесных тел. В «Философии природы» изменяется структура этого раздела: учение о пространстве и времени уже включается в механику, что связано с изменением трактовки математики, которая понимается скорее как учение о величине, а не как учение о пространстве и времени в духе Канта.

Изменение коснулось и трактовки механичности в «Философии природы». В Малой логике (а затем и в «Науке логики») формальный механизм (см. наст, изд., т. 1, § 195) связывался с замкнутой в себе объективностью, реальный механизм (наст, изд., т. 2, § 196) — с существованием различия. Абстрактная механика в «Философии природы» имеет дело с тем, в чем объективная механичность уже положена, конечная механика охватывает собой формальный и реальный механизм, описанный в логике. — 44.

630

2 Для Гегеля пространство — наиболее абстрактная характеристика инобытия идеи, лишенная каких-либо качественных определений и полагающая истинное во внешней, равнодушной рядоположности моментов. — 44.

3 Гегель имеет в виду Канта и его последователей, которые истолковывали пространство и время как априорные формы созерцания (см. И. Кант. Критика чистого разума. Трансцендентальное учение о началах. Первая часть. Трансцендентальная эстетика. — Соч., т. 3, стр. 125—154). — 45.

4 Ср. Гегель. Наука логики, т. 1, стр. 313—318. — 45.

5 О диалектике «здесь» и «теперь» см.: Гегель. Соч., т. IV, стр. 51—59. — 46.

6 Учение об относительном пространстве развито Р. Декартом («Начала философии», II, 10—14. — «Избранные работы». М., 1950, стр. 469—471), Ньютоном («Математические начала натуральной философии». — В кн.: Л. Я. Крылов. Собрание трудов, т. 7. М.— Л., 1936, стр. 30—32). —46.

7 См. Лейбниц. Новые опыты о человеческом разуме. М., 1936, стр. 130-134.-47.

8 хooхмехб (греч.) — постигаемое. — 47.

9 Гегель предложил первый вариант спекулятивной дедукции измерений пространства в «Иенской реальной философии», трактуя первое измерение как измерение в форме бытия, второе — как отрицание первого, третье — как отрицание отрицания, как чистую определенность, или безразличие числа. В отличие от «Философии природы» в «Иенской реальной философии» пространство связывается Гегелем с существованием эфира. — 47.

10 Это утверждение Гегеля неверно. Уже Кант задумался над тем, как объяснить трехмерность физического пространства. Подчеркнув, что «основание трехмерности пространства еще неизвестно», он выдвинул в работе «Мысли об истинной оценке живых сил» гипотезу о связи ее с законом всемирного тяготения: «Легко доказать, что не было бы никакого пространства и никакого протяжения, если бы субстанции не обладали никакой силой действовать вовне. Ибо без этой силы нет никакой связи, без связи — никакого порядка и, наконец, без порядка нет никакого пространства. Однако несколько труднее понять, каким образом из закона, по которому эта сила субстанций действует вовне, вытекает множественность измерений пространства» (И. Кант. Соч., т. 1, стр. 69). И далее он указывает: «Трехмерность происходит, по-видимому, от того, что субстанции в существующем мире действуют друг на друга таким образом, что сила действия обратно пропорциональна квадрату расстояния» (там же, стр. 71). В отличие от Гегеля, прошедшего мимо этой плодотворной идеи Канта, Ф. Энгельс в «Диалектике природы» отмечает идею Канта о том, что «три измерения пространства обусловлены тем, что это притяжение или отталкивание совершается обратно пропорционально квадрату расстояния» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20 стр. 393). — 47.

11 Следующая фраза — вставка 3-го изд. — 49.

12 Спекулятивное построение Гегеля о переходе друг в друга точки, линии и поверхности может быть интерпретировано как определенное предвосхищение идеей проективной геометрии. — 49.

13 Во 2-м изд.: «познать которые, т. е. постичь как развитую целостность (см. § 231), составляет цель науки». — 49.

631

14 О различии между синтетическим и аналитическим суждением см. И. Кант. Соч., т. 3, стр. 111—114. — 49.

15 Определение прямой линии у Канта см.: И. Кант. Соч., т. 3, стр. 115, а также т. 4, ч. I, стр. 83. — 49.

16 Следующие фразы до конца абзаца — вставка 3-го изд. — 49.

17 Гегелевское определение прямой линии совпадает с евкли-довским: «Прямая линия есть та, которая равно расположена по отношению к точкам на ней» (Евклид. Начала, кн. I, определение 5. М. — Л., 1950, стр. 11). — 49.

18 См. Евклид. Начала, кн. II, предложение 14., стр. 78. — 51.

19 Учение Гегеля о времени как абстрактной отрицательности, соотносящейся с собой и не заключающей в себе реального различия, является спекулятивным выражением той трактовки времени, которая дана в механике Ньютона. О гегелевском учении о времени см. В. Lakebrink. Hegels Metaphysik der Zeit. — «Studien zur Metaphysik Hegels». Freiburg, 1969, S. 135—149. — 51.

20 Материалистическую трактовку понимания времени как чистого количества дал К. Маркс в своем учении о рабочем времени как выражении абстрактного труда, в котором все качественные различия деятельности стерлись. Уже в «Нищете философии» он отметил: «Время — все, человек — ничто; он, самое большее, только воплощение времени. Теперь уже нет более речи о качестве. Количество одно только решает все» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 89). Гегелевская идея о переходе пространства и времени, о том, что время — истина пространства, находит свое диалектико-материалистическое переосмысление в учении К. Маркса о том, что определенные, установленные опытом количества продукта при товарном производстве оказываются определенной массой застывшего рабочего времени. «Они только материализация одного часа, двух часов, одного дня общественного труда», — писал К. Маркс в «Капитале» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 201).— 52.

21 Гегель имеет в виду основной принцип философии Фихте. - 53.

22 Во 2-м изд. добавлено: «так как время есть абстракция возникновения и прехождения». — 53.

23 Кронос — божество античной мифологии, бог земледелия и жатвы. По сходству звучания имен нередко отождествлялся, в частности у орфиков, с Хроносом — олицетворением времени, которое породило огонь, воздух и воду (см. Гегель. Эстетика, т. 2. М., 1969, стр. 171). — 53.

24 См. прим. 5 к разд. «Механика». — 54.

25 См. прим. 1 к разд. «Механика». О предмете математики см.: Гегель. Наука логики, т. 1, стр. 78, 91, 106—107, 321—323. — 57.

26 См. Гегель. Соч., т. I, § 102. — 57.

27 Во 2-м изд. далее следовало: «Когда пытались философски трактовать пространственные фигуры или числа, то утратили их специфическое значение и специфический облик; философия пространственных фигур и чисел может стать каким-то разделом логики или конкретной философской наукой лишь после того, как понятиям придадут конкретное значение». — 57.

28 О пифагорейской системе чисел см. наст, изд., т. 2, § 301, стр. 196—199. — 57.

29 Гегель понимает объяснение как тавтологическое движение рассудка, которое «не только ничего не объясняет, но отличаетс

632

такой ясностью, что, собираясь сказать что-нибудь отличное от уже сказанного, оно скорее ничего не высказывает, а лишь повторяет то же самое» (Гегель. Соч., т. IV, стр. 85; см. также «Науку логики», т. 3, стр. 277). — 58.

30 Об отношении Гегеля к математической символике и к использованию математического метода в философии см. Гегель. Соч., т. IV, стр. 21—24; его же. Наука логики, т. 1, стр. 78, 91, 106— 107. — 58.

31 Термины begriffslos и Begriffslosigkeit — «чуждое понятию», «отрешенное от понятия» — широко использовались К. Марксом в «Капитале» при анализе фетишистского характера буржуазных товарных отношений (см., например, К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 111). — 58.

32 Название «математика» Гегель использовал в «Иенской реальной философии» и в «Философской пропедевтике» для обозначения философского рассмотрения пространства и времени. — 59.

33 Во 2-м изд.: «Таким образом с этим отрицательным определением пространство вновь положено как исключающая точка, но отрицание положено теперь в нем, оно является конкретным внутри себя, благодаря...» и т. д. — 59.

34 См. прим. 5 к разд. «Механика».— 60.

35 О понятии становление см. Гегель. Соч., т. I, § 88; его же. Наука логики, т. 1, стр. 140—169. Материя, будучи единством пространства и времени, тесным образом связана, по Гегелю, с движением, которое является ее неотъемлехмой характеристикой. О гегелевском понимании материи см. Гегель. Наука логики, т. 1, стр. 272. Ф. Энгельс отмечал в «Анти-Дюринге»: «...материя без движения так же немыслима, как и движение без материи» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 59). — 61.

36 Во 2-м изд. прибавлено: «в качестве сущих самих по себе». — 61.

37 О гегелевской трактовке непроницаемости материи см. «Науку логики» (т. 1, стр. 250—251). — 61.

38 Гегелевскую трактовку соотношения материи и формы см. Гегель. Наука логики, т. 2, стр. 78—83. — 61.

39 В механике под моментом силы относительно точки или оси понимают произведение величины силы на расстояние от точки или оси. Под идеальным моментом Гегель понимает произведение силы на геометрическое расстояние от точки опоры, реальный же момент — это произведение, в котором фигурирует не геометрическое, а материальное плечо рычага. — 62.

40 Гегель в этих парадоксальных словах хочет подчеркнуть, что камень, получивший некоторое ускорение, проходит больший путь и тем самым достигает большей силы; иными словами, он хочет подчеркнуть, что пространство и время являются факторами движения. — 62.

41 Гегель неоднократно критикует использование в науке понятия силы как формального способа объяснения из тавтологических оснований (см.: Гегель. Наука логики, т. 1, стр. 248—256; т. 2, стр. 89—90). Ф. Энгельс в «Диалектике природы» отмечал методологическую ценность гегелевской критики понятия «сила»: «Представление о силе заимствовано, как это признается всеми (начиная от Гегеля и кончая Гельмгольцем), из проявлений деятельности человеческого организма по отношению к окружающей его среде...

21 Гегель, т. 2

633

Мы переносим затем этот удобный метод также и на внешний мир и, таким образом, сочиняем столько же сил, сколько существует различных явлений» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 402). «Естествознание (за исключением разве небесной и земной механики) находилось на этой наивной ступени развития еще и во времена Гегеля, который с полным правом обрушивается против тогдашней манеры придумывать повсюду силы» (там же). В качестве примера Ф. Энгельс обращается к химии, где понятие «химическая сила» превращается «в пустую фразу, как и всюду, где, вместо того чтобы исследовать неисследованные формы движения, сочиняют для их объяснения некоторую так называемую силу... причем, таким образом, получают столько сил, сколько имеется необъясненных явлений, и по существу только переводят внешнее явление па язык некой внутренней фразы» (там же, стр. 597).— 62.

42 Здесь Гегель солидаризируется с определением силы, впервые данным Р. Декартом п выраженным в математической форме во 2-м законе Ньютона, согласно которому «в силе содержится то же самое, что в ее проявлении». В «Диалектике природы» Ф. Энгельс подчеркнул, что «если Гегель рассматривает силу и ее проявление, причину и действие как тождественные, то это теперь доказано в смене форм материи, где равнозначность их доказывается математически. Эта равнозначность уже и раньше признавалась в мере: сила измеряется ее проявлением, причина — действием» (К Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 595). — 62.

43 Критикуя применение в механике понятия силы, Гегель по сути дела примыкает к тем вариантам построения механики, которые исключали понятие силы. Об истории кинетического понимания механики см. Т. И. Райнов. К истории построения механики без силы. — «Социалистическая реконструкция и наука», 1933, № 1. _ 62.

44 Об апориях Зенона см. Гегель. Наука логики, т. 1, стр. 271— 272. — 62.

45 Количество движения — это произведение массы на скорость ее движения. Диалектико-материалистический анализ споров о мере движения см.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 408 423. — 63.

46 Чувствилище бога (лат.). См. Ньютон. Оптика. М. — Л., 1927, стр. 287-288, 313. - 63.

47 Здесь Гегель подчеркивает единство материи, пространства и времени. Эти идеи Гегеля были материалистически переосмыслены Ф. Энгельсом, который рассматривал пространство наряду со временем и движением как основные формы существования материи. Гегель, отметив единство пространства, времени и материи, толкует его на идеалистический лад, проводя мысль о том, что материя — это истина пространства и времени. — 64.

48 В конечной механике Гегель анализирует законы механики, открытые Ньютоном, принципы инерции, притяжения и отталкивания, понятия центробежной и центростремительной силы, на которых базируется классическая механика. — 64.

49 Марксистскую оценку гегелевского понимания притяжения и отталкивания см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 559. — 65.

50 См. //. Кант. Метафизические начала естествознания.— В кн.; И. Кант. Соч., т. 6, стр. 90—142. — 65.

51 См, Гегель, Наука логики, т. 1, стр. 248—255. — 66»

634

52 Гегель так же, как и Кант, пытается построить понятие материи на основе более абстрактных понятий — пространства и времени, притяжения и отталкивания, прерывности и непрерывности. Именно в этой связи он говорит о материи как истине, или результате, этих абстрактных моментов понятия, но вместе с тем, по Гегелю, материя является предпосылкой обнаружения и существования этих абстрактных моментов понятия, т. е. и простран-ства, и времени, и отталкивания, и притяжения. — 66.

53 Во 2-м изд. прибавлено: «к бытию-для-себя как всеобщему». — 66.

54 Т. е. в механике. — 66.

55 Во 2-м изд. прибавлено: «благодаря чему эта сфера отличается прежде всего от физической сферы, как такой, в которой берет свое начало рефлексия-в-себя». — 66.

56 Конец этой фразы — вставка 3-го изд. — 67,

57 См. наст, изд., т. 2, § 275, стр. 120—127. — 67.

58 Ф. Энгельс так оценил мысль Гегеля о переходе притяжения и отталкивания: «Превращение притяжения в отталкивание и обратно у Гегеля мистично, но по сути дела он здесь предвосхитил позднейшие естественнонаучные открытия... Гегель гениален даже в том, что он выводит притяжение как вторичный момент из отталкивания как первичного: солнечная система образуется только благодаря тому, что притяжение берет постепенно верх над господствовавшим первоначально отталкиванием» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 559). Рассматривая притяжение и отталкивание не как силы, а как одну из форм движения, Энгельс подчеркнул: «Всякое движение состоит во взаимодействии притяжения и отталкивания» (там же, стр. 393). — 67.

59 Гегель трактует покой как частный случай движения. Ср. мысль Ф. Энгельса: «Всякий покой, всякое равновесие только относительны, они имеют смысл только по отношению к той или иной определенной форме движения» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 59). — 69.

60 Эта фраза — вставка 3-го изд. — 69.

61 Гегель имеет в виду механику Ньютона. — 69.

62 Во 2-м изд. далее следовало: «т. е. абстракцию тела, которое существует как тело, лишенное самости». — 69.

63 Имеется в виду Ньютон. — 69.

64 О механике удара см. Ф. Энгельс. Диалектика природы. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 404, 594. — 71.

65 В письме к К. Марксу от 30 мая 1873 г. Ф. Энгельс характеризует падение как простейшую форму механического движени

(см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 33, стр. 68). — 71.

66 Следующая фраза до конца абзаца — вставка 3-го изд. — 71,

67 Гегель проводит мысль о возможности кинетической, адинамической механики, построенной без понятия силы. — 71.

68 О диалектико-материалистической трактовке противоречивости механического движения см.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 123—124; В. И. Ленин. Философские тетради. — Поли, собр. соч., т. 38, стр. 231—232. В марксистской литературе существуют различные точки зрения по проблеме противоречивости движения и способах ее воспроизведения в мысли, о чем свидетельствует, в частности, дискуссия, прошедшая в конце 60-х годов в журнале «Философские науки». — 72.

69 Во 2-м изд.: «и ее различного удаления от центра», — 74, *

21*

635