Часть 7.

ГЛАВА П. ПРИРОДА И ДУХ 193

хических элементов» в вышеуказанном смысле не должно быть отвергаемо, и его научная ценность может определяться лишь в зависимое ги от того, что оно в состоянии дать для объяснения душевной жизни.

Нам представляется еще только один вопрос. Элементарные составные части психического характеризуются как ощущения не только в том случае, который мы привели в качестве примера, но и во многих случаях помимо этого. Однако мы называем ощущением и нечто такое, что мы непосредственно переживаем и с уверенностью отличаем от столь же непосредственно переживаемых чувствований или волевых процессов. Не лучше ли было бы в данном случае выбирать для элементарного субстрата, долженствующего лежать в основе всей душевной жизни, такое наименование, которое не употребляется в то же время и для обозначения некоторой части непосредственно известных психических процессов? В таком случае уже благодаря наименованию не оставалось бы никакого сомнения в том, что для данного понятия в воззрительном многообразии душевной жизни не существует даже и замещения, и благодаря этому предотвращались бы недоразумения, будто бы чувствование или волевой процесс должны состоять из ощущений, которые мы можем непосредственно переживать. И в том случае, если для объяснения душевной жизни вместо ощущений пользуются «бессознательной волей», эта воля не может быть тем, что дано нам в опыте как воля, но это понятие может носить наименование воли разве что потому, что его содержание следует мыслить как более всего сходное с тем, что мы переживаем, хотя (Wollend).

Само собой разумеется, однако, что из этих замечаний вовсе не вытекает утверждение, что и в самом деле некоторое единое научно пригодное понятие в состоянии охватить всю душевную жизнь. Напротив того, мы должны поставить на вид, что мы и здесь совершенно не касаемся вопроса о верности содержания рассматриваемых теорий. Решить вопрос о том, имеет ли рассмотрение душевной жизни как комплекса ощущений или каких-либо иных элементов научную цен-ность, может психология, но ни в каком случае не логика. Если психология не в состоянии образовать одно последнее понятие, обнимающее собой все психические процессы, и если, быть может, представления, чувствования и волевые акты или же и какие-либо иные психические процессы останутся навсегда друг возле друга, особняком, как последние виды, то психология никогда не пойдет далее того состояния, в котором находится, например, физика, пока она не в состоянии подвести свет, звук, электричество и т. д. под одно общее понятие. Но и это обстоятельство отнюдь не может уничтожить естественнонаучный характер психологических теорий, так как во всех случаях их задачей остается охватить всю необозримую душевную жизнь ограниченным и доступным обозрению числом понятий.

13 Г. Риккрт

194

ГЕНРИХ РИККЕРТ

Конечно, понятия психологии всегда будут отличаться от понятий естествознания в одном отношении, и мы должны еще коснуться этого пункта в нескольких словах, так как именно в отношении его нередко утверждается принципиальное различие между естествознанием и психологией. Мы видели, что при обработке телесного мира при посредстве понятий, полное преодоление всей воззрительной необозримости может быть достигнуто лишь благодаря тому, что в «последней» естественной науке устраняется всякое качественное многообразие и сохраняется всего лишь количественное многообразие простых вещей, единственное изменение которых равным образом рассматривается как чисто количественное, а именно как движение. Тогда в этой системе понятий достижима и абсолютная определенность понятий. Когда дело идет о том, чтобы отграничить друг от друга психологию и естествознание, невозможность хотя бы только стремления к достижению этот идеала в психологии всегда выдвигаться на первый план, и, конечно, нельзя отрицать, что здесь существует различие. Тела наполняют пространство. Если мы отвлечемся от всех качеств, то у нас все-таки остается понятие о наполняющем пространстве. Хотя такая «наполняющая пространство среда» уже и не эмпирически воззрительна, однако понятие о ней имеет самостоятельное содержание. Психическое же, напротив того, никогда не наполняет пространства. Если мы и по отношению к нему отвлечемся от качеств, то у нас не только не останется ничего эмпирически воззрительного, но мы и не в состоянии образовать никакого имеющего положительное содержание понятия о том, что тогда должно еще оставаться. В понятии бытия, которое некачественно и не наполняет пространства, не содержится не только ничего эмпирически воззрительного, но и вообще уже решительно ничего. Итак, это различие между естествознанием и психологией в самом деле оказывается необходимым согласно нашим выводам. То, что наполняет пространство, т. е. телесный мир, есть единственная •действительность, по отношению к которой целью образования понятий может служить логически совершенное упрощение путем кванти-фнкаднн.

Но разве отсюда вытекает, что между естествознанием и психологией надлежит логически установить принципиальное различие? Это не так в силу двух оснований. Прежде всего, если бы возможность квантификации следовало признать имеюшей решающее значение для вопроса о том, есть ли какая-либо наука, естественная наука или нет, то благодаря этому понятие «естествознание» стало бы настолько узким, что оно оказалось бы уже неприложимым к значительной части наук о телесном мире. Правда, совершенно общая теория телесного мира должна поставить своей задачей квантификацию своего материала, и с точки зрения этою логического идеала, конечно, и понятия остальных наук должны быть подводимы под чисто механическое понимание природы. Но с другой стороны, мы столь же решительно поставили на вид и то обстоятельство, что специальные науки, огра-

^ ГЛАВА II. ПРИРОДА И ДУХ 195

ничиваюшие свое исследование, никогда не могут утратить свою самостоятельную ценность по отношению к чисто механическому пониманию природы, и мы знаем даже, что еще вовсе не существует и, быть может, никогда не будет существовать науки о телах, оперирующей только с количествами. В очень многих естественных науках квантификация во всяком случае играет лишь незначительную роль при образовании понятий и, следовательно, в этом отношении не существует никакою принципиального различия между ними и психологией.

Однако еще важнее для того логического отношения, в котором находятся друг к другу относительно квантификации естествознание и психология, нечто иное. Мы должны иметь в виду то обстоятельство, что мы рассматривали квантификацию не как нечто имеющее значение ради ее самой, но исключительно как средство, служащее для упрощения. А с этой точки зрения она есть лишь один из видов научной обработки наряду с другими, которые все преследуют одну и ту же цель. Так как мы понимаем сущность какого-либо метода всегда лишь на основании его цели, то и квалификация, в качестве простого лишь средства, может обосновывать между естествознанием и психологией лишь различие по степени. Правда, мыслимое наисовершеннейшее упрощение всего воззрительного многообразия недоступно психологии, но, по мере возможности, и она стремится приблизиться к упрощению своего материала путем образования понятий, и нас здесь занимает только эта тенденция. Достаточно, если мы сможем показать, что эта тенденция оказывается общей у наук о телесном мире и психологических дисциплин.

Наконец, требуется специально упомянуть еще один только пункт. В каком отношении находятся исследования, вносящие вклад в совершенно общую теорию душевной жизни к совокупной работе психологических наук? Клонится ли вся психологическая работа лишь к выработке «последней" теории, или же исследование расчленяется таким образом, что существуют специальные отделы психологии, более или менее далекие от всеобъемлющей теории душевной жизни? Стоит лишь поставить этот вопрос, чтобы увидеть, что и здесь логическая структура психологического труда в существенном опить-таки согласуется с тем, что мы узнали при рассмотрении наук о телесном мире. Даже и в том случае, если бы удалось понять всю душевную жизнь, как состоящую из единого психического субстрата, подчиненного определенным законам, специальная психология, например психология воли или психология чувствования, столь же мало утратила бы свою ценность, как мало оптика или акустика могут утратить таковую благодаря возникновению обнимающей все физическое бытие теории эфира. Всегда продолжает иметь смысл подводить многообразие некоторой части душевной жизни, рассматриваемое само по себе, под систему понятий и предоставлять самое общее понятие, за пределы объема которого не выходят при этом, обработка более обширной психологи-

13.

196

ГЕНРИХ РИККЕРТ

ческой теории. Найденное для специальных областей должно оставаться обязательным, какой бы вид ни принимала в конце концов обширная теория. Точно так же, как в науках о телесном мире, можно рассматривать совокупность различных психологических дисциплин, с одной стороны, как единое целое, все члены которого способствуют исследованию сущности душевной жизни вообще, а с другой стороны, приписывать и различным единичным дисциплинам, которые ставят себе ограниченные задачи в пределах специальной области, самостоятельное значение. Здесь мы не обсуждаем обстоятельнее этого разделения психологических наук. Чтобы вполне выяснить его принцип, мы должны сперва найти такое понятие об историческом, лишь благодаря которому может, как мы раньше заметили, вполне выясниться и логическое разделение наук о телах.

Теперь можно резюмировать результат этого отдела таким образом, что психические процессы не только допускают некоторого рода обработку при посредстве понятий, принципиально одинаковую с той, которая должна быть применяема, когда дело идет о телесных процессах, но что без естественнонаучною образования понятий и нельзя обойтись, коль скоро надлежит стремиться к познанию душевной жизни вообще. Пусть психология никогда не будет в состоянии достигнуть той совершеннейшей формы упрощения, которая состоит в сведении всего качественного многообразия на чисто количественное, пусть она никогда не будет в состоянии даже и обходным путем, при посредстве психофизики, по крайней мере, косвенно приблизиться к этой форме обработки при посредстве понятий, однако, это отдаляет психологию лишь от высших целей теоретической физики, а не от тех отделов естествознания, которые никогда не могут без остатка обратиться в теоретическую физику. Напротив того, приемы психологии оказываются логически совершенно аналогичными приемам этих естественных наук и притом не только в том случае, если в ней видят «объясняющую» науку, формулирующую законы (Gesetzeswis-senschaft), но и в том случае, если ее ограничивают описанием душевных процессов. Вообще, для нас противоположность между объясняющими и описательными науками оказалась лишь относительной, и впоследствии еще яснее обнаружится, как мало принципиального значения она имеет для наиболее общего разделения наук, когда в третьей главе мы выясним логическую противоположность, которая, правда, редко совершенно игнорируется в методологических исследованиях о науках природы и науках о духе, но которая столь же редко вполне выясняется. Но, прежде чем перейти к этой логической противоположности, мы намерены еще на основании предшествующих исследований отчетливо разобраться в вопросе о том, какое логическое значение могут иметь понятия: естествознание и наука о духе.

ГЛАВА Ц. ПРИРОДА И ДУХ 197

Ш

Естествознание и наука о духе

Прежде всего мы сделаем попытку установить понятие об естествознании в его логическом значении и с этой целью несколько обстоятельнее рассмотрим понятие о природе. В начале нашего исследования мы употребляли это слово как имеюшее то же самое значение, что и телесный мир, но не подлежит сомнению, что это не единственное его значение. И вряд ли даже кто-либо будет склонен одобрять полное приравнивание природы и телесного мира друг к другу. У нас здесь оказывается тем более причин, побуждающих нас поставить вопрос и о других значениях, которые может иметь слово «природа», что понятие о природе не может стать имеюшим существенное значение для полного логического разделения научных методов, если под ним разумеется лишь телесный мир. В этом случае, если применимость метода естественных наук не ограничивается телесным миром в наукоучении, раз природа означает лишь телесный мир, бесцельно говорить об «естественнонаучном методе». Итак, если слово «естествознание» вообще должно находить себе применение в качестве логического термина, то слово «природа» должно быть употребляемо в ином смысле, чем его употребляли до сих пор.

Подобно рассмотренному выше выражению «субъект», выражение «природа» принадлежит к тем выражениям, значение которых вполне определяется лишь коль скоро упоминается, чему они противополагаются. Если природа противополагается душевной жизни, то само собой понятно, что под нею разумеется лишь телесный мир. Но помимо этой противоположности между природой и духом, мы говорим не только о природе и истории, но и о природе и искусстве, природе и культуре, природе и обычае, природе и нравственности, природе и Боге и возможно, конечно, найти еще и другие пары противоположностей, в которых природа образует один член, но названных достаточно для того, чтобы мы отдали себе отчет в том, насколько многозначно слово «природа». Но в то же время мы видим также, что природа имеет значение телесного бытия лишь в том случае, если она противополагается духу и духовное означает не что иное, как душевное или психическое. Поэтому придется сказать, что в этом случае значение неподобающим образом сужено. Когда природу противополагают культуре, искусству, обычаю, Богу и т. д., под природой никоим образом нельзя разуметь лишь что-либо телесное и даже, быть может, противоположение природы духу вообще не было бы употребительно, если бы слово «дух» означало лишь психическое, что, как мы выясним впоследствии, совершенно неправильно. Во всяком случае в других парах противоположностей душевная жизнь так же относится к природе, как и телесный мир, и понятие природы, следовательно, прило-

198

ГЕНРИХ РИККЕРТ

жимо ко всем доступным опыту объектам, так как ведь мы знаем лишь психические или физические процессы в опыте.

При таком положении дела весьма понятно, что под природою зачастую разумели эмпирическую дейс гвительность вообще. В таком случае ей могла бы противополагаться или действительность иного рода, нежели данная к известная нам, или же и лишь нечто недействительное. Но и это опять-таки не есть то значение, которое слово «природа» имеет, будучи противополагаемо вышеупомянутым понятиям. Так, например, произведение искусства или какой-либо иной продукт культуры есть доля эмпирической действительности и, однако, его никогда не называют природою. Итак, как обозначение для всей эмпирической действительности, слово «природа» было бы слишком обширно. И притом тоща оно настолько же не имело бы существенного значения для разделения эмпирических наук, как и в том случае, если оно употребляется лишь для обозначения телесного мира. Следовательно, раз слова «природа» и «естествознание» должны употребляться в некоторой логической связи, мы должны искать еще и третье их значение.

При этом заранее ясно одно. Если слово «природа», будучи употребляемо лишь для обозначения телесного мира, имеет слишком узкий смысл, будучи же употребляемо для обозначения эпмирической действительности вообще, напротив того, слишком обширный смысл, о приравнении же его к душевной жизни, само собой разумеется, не может быть речи, то не остается ничего кроме того, что оно обозначает действительность, рассматриваемую с определенной точки зрения, и это, в самом деле, более всего соответствовало бы и словоупотреблению. Конечно, вряд ли возможно найти значение, обнимающее все то, что это слово имеет общего во всех различных парах противоположностей, которые мы перечислили. Но в большинстве случаев под природой можно разуметь действительность, рассматриваемую с той точки зрения, что она, как мы уже наметили это в введении, представляет собой замкнутое в себе, подчиненное чисто имманентным законам, бытие. «Природным», в противоположность искусству или культуре, мы называем то, что возникает само собой и не создано другими. «Естественно» то, что имеет свою опору в самом себе {in sich ruht) и само себе довлеет, помимо отношения к добру или злу, будучи таким образом противоположностью нравственному, или Богу. Почти всегда дело идет о чуждом противоречий, едином, остающимся всюду равным себе и всегда возвращающемся. Итак, раз мы намерены употреблять это слово как логический термин в наукоучении, мы вправе будем сказать, что природа есть действительность, рассматриваемая так, что имеется в виду ее закономерная связь. Это значение мы находим, например, в выражении «закон природы». А в таком случае мы можем назвать природой вещей и то, что входит в понятия или наиболее кратко выразится следующим образом: природа есть действительность, рассматриваемая так, что имеется в виду общее. Тогда слово «природа» впервые получает логическое значение.

ГЛАВА II. ПРИРОДА И ДУХ 199

Раз мы допускаем это, можно придать положению, гласящему, что существует естественнонаучная психология, еще и иной смысл, чем придававшийся ему до сих пор. Мы показали, что тот метод, который был выработан при исследовании телесного мира, должен применяться и при исследовании душевной жизни, При этом предположении мы могли говорить об естественнонаучной психологии постольку, поскольку психология разрабатывается согласно методу, употребительному в естественных науках. Но, если мы будем разуметь под природой действительность, рассматриваемую так, что при этом имеется в виду общее, психология должна быть названа естественной наукой потому, что она есть наука о «природе» душевной жизни, т. е. наука о душевной жизни, поскольку она рассматривается, как противополагаемая не телесному миру, но искусству, культуре, обычаю, истории и т. д., т. е. как имеющий в себе самом свою опору, все из самого себя производящий, подчиненный имманентным законам комплекс (Zusammen-hang), и поскольку дело идет О том, чтобы понять душевную жизнь как целое, имея в виду общее. Именно в этом смысле мы и причисляем психологию к естественным наукам.

Нельзя отрицать, что эта терминология не находится в полном согласии со словоупотреблением, но было бы весьма желательно, чтобы стало употребительным называть психологию естественной наукой, так как лишь таким образом возможно было бы последовательное употребление слова «природа» в наукоучении. Несомненно ведь, что если из понятия о природе кем-либо исключается душевная жизнь, то такое исключение должно производить впечатление чего-то противного духу языка, так как лишь в выражении «наука о природе» значение слова «природа» имеет оттенок, приводящий его в особенно близкое отношение к телесному миру, и это очень понятно уже потому, что науки о телесной природе возникли раньше. Но, так как в иных случаях выражение «природа» употребляется как для обозначения душевной жизни, так и для обозначения телесного мира, сообразно этому следовало бы употреблять и слово «естествознание». В таком случае словоупотребление сообразовалось бы лишь с тем обстоятельством, что ныне душевная жизнь исследуется согласно тому же самому методу, как телесный мир. И душевная жизнь есть нечто естественное, она возникает и уничтожается сама собой. Она может быть рассматриваема так, что при этом не имеется в виду ни добро, ни зло, ни какая-либо противоположность. Итак, если рассматривать ее общее понятие, она отличается от культуры, искусства, обычая, равно как и телесный мир. Поэтому и она есть природа, равным образом как телесный мир, и о ней точно так же, как о телах, должна существовать естественная наука.

Это употребление слова «природа» в вышеуказанном значении может быть вполне оправдано лишь далее развиваемыми соображениями относительно противоположности между природой и историей. Здесь мы довольствуемся указанием на то обстоятельство, что мы нуждаемся & обшем термине для тех наук, которые разрабатываютс

200 ГЕНРИХ РИККЕРТ

сообразно методам, испытанным на телесном мире, и что из оказывающихся налицо слов, которые мы можем выбрать, слово естествознание наиболее пригодно. Мы будем пользоваться им во всех тех случаях, где наука рассматривает свои объекты в отношении их находящей в себе самой свою опору закономерной связи и стремится к тому, чтобы подвести действительность под стройную систему понятий, в которой выражается закономерная связь, сущность или «природа» вещей.

Утверждение, гласящее, что и душевная жизнь должна быть рассматриваема как природа, побуждает нас тотчас сделать еще один шаг далее. Так как вся доступная опыту действительность оказывается или психической или физической и, следовательно, если мы правы, в ней вообще не существует ничего такого, что не может быть рассматриваемо как природа и подвергаемо обработке при посредстве естественнонаучного образования понятий, то должен возникнуть вопрос, в самом ли деле возможно исследовать действительность как природу единственно таким образом, что при этом рассматривается или только физическое или только психическое. Не обнимает ли собой наиболее общее понятие о природе как свои члены и телесный и душевный мир вместе. Не есть ли действительность в своей совокупности единое целое, исследование которого, как природы, составляет правомерную и необходимую задачу? Это несомненно такой вопрос, который не может быть без дальних околичностей отклонен. Напротив того, наряду с наукой о телах и с психологией, возможна еще третья наука, задача которой состоит в том, чтобы при посредстве понятий упрощать многообразие всей действительности и приводить его в единую систему, следовательно познать «природу» или сущность действительности вообще.

Науку, ставящую себе эту задачу, обыкновенно называют метафизикой. С вышеуказанных точек зрения возможно, конечно, отводить метафизике проблемы, в которых заключаются правомерные научные вопросы. Само собой разумеется, что для того, чтобы ответить на эти вопросы, пришлось бы пользоваться естественнонаучным методом, т. е. надлежало бы сделать попытку выразить сущность действительности в обнимающей собой все многообразие и обязательной (giiltigen) системе понятий точно так же, как к этому стремятся науки о телах для физического мира и психология для душевной жизни. Важная задача этой науки могла бы состоять, например, в том, чтобы подвести тело и дух, которые мы до сих пор могли, как две принципиально раздельные области, лишь допускать как факты, под одно обнимающее их понятие, под понятие «Абсолюта», благодаря которому физическая и душевная жизнь понимались бы как проявления единой обшей Первоосновы.* И о науке, ставящей себе такого рода задачу, имеет

* И Фолькельт. поставил метафизике задачу, состоящую в том, чтобы привести известные наиболее многообьсмлюшие мировые противоположности, на которые распадается вся действительность, в единую связь и дойти до «Всеединого как силы, живущей

ГЛАВА II. ПРИРОДА И ДУХ 201

смысл сказать, что она есть опытная наука в том же смысле, как физика или психология. Конечно, она опирается на опыт не в том смысле, чтобы она была в состоянии дать копию действительности, так как этого не может делать ни естествознание в более тесном смысле слова, ни психология. Напротив того, общая всем этим наукам черта заключается в том, что они, исходя из непосредственно данного, стараются построить понятия, имеющие силу для данного. Мы видели, что все наухи, даже если они исследуют ограниченные области и стремятся к объяснению этих областей, должны при посредстве безусловно общих суждений или более чем эмпирически обязательных понятий выходить за пределы опыта. Нет никаких оснований для того, чтобы желать воспретить такого рода переход за пределы опыта науке, отличающейся от других объясняющих наук лишь тем, что, вместо некоторой части действительности, она делает предметом своего исследования и обработки при посредстве понятий целое. Не кто иной как Эдуард Целлер еще недавно выступил решительным сторонником «метафизики как опытной науки». Он основательно замечает, что тот, кто принципиально допускает возможность знания, не имеет никакого права «заключать знание в неподвижные рамки относительно его объема или его достоверности».*

Однако мы привели эти соображения не для того, чтобы отстаивать ими правомерность метафизики. Быть может, при более обстоятельном исследовании оказалось бы, что в данном случае гораздо легче поставить проблему, чем успешно работать над ее разрещением. Мы должны даже во избежание недоразумений сделать еще несколько ограничительных дополнений. Метафизика в вышеуказанном смысле всегда задавалась бы лишь обработкой при посредстве понятий того, что может становиться объектом в том смысле, который может соединять с этим словом теория познания. Итак, и этой метафизике пришлось бы вполне отвлечься от гносеологического субъекта и, хотя она стояла бы выше других опытных наук, будучи обширнее их, она занимала бы, напротив того, совершенно подчиненное положение относительного теории познания. Далее, непонятно, каким образом эта метафизика

во всем конечном н единичном» (Vertrage zur Einfiihrung in die Philosophic der Gegenwart. S. 63 ft.). Но метафизика в вышеуказанном смысле вряд ли могла бы разрешить дальнейшую задачу, которую он желает наняитъ ей и которая состоит в том. чтобы исследовать понятии, общие всем наукам, как то: понятия веши и свойства, субстанции и изменения и т. д. Мы полагаем, что этим во всяком случае должна заниматься теория познания. Совершенно неправильно, будто задача теории познания по отношению к этим понятиям состой г лишь в анализе представлений. Наукоучешге должно разрешать именно вопросы, касающиеся их объективной ценности для поэнания. исследуя ли понятия, как средства познания, в отношении ия обязательности (CultigkeiO- Фолькельт приводит веские доводы в пользу метафизики, как науки, принципиально не отличающейся от естествознания. Но, как естествознание, она должна отвлекаться от всех ценностей, а потому она и неспособна судить о ценности для познания таких понятий, как вещь и

Т. д.

* Archiv Гиг systemaiische Philosophic Bd I. S. 12.

202

ГЕНРИХ РИККЕРТ

должна обнимать собой философию природы и философию духа таким образом, чтобы первая доводила до завершения естественные науки в более тесном смысле, а вторая психологию То, что вообще может быть выполнено для телесного мира и для душевной жизни опытною наукою, должны выпопнять сами науки о телах и психология, и эти науки могут переходить в философию лишь таким образом, что их «последние» понятия оказываются выяснимыми лишь путем «гносеотогических соображений, т е по отношению к гносеологическому субъекту Но тогда применяется совершенно иной метод, чем метод опытных наук, и такие исследования нельзя уже называть метафизическими в выше указанном смысле Напротив того, метафизике, как опытной науке, можно ставить особую задачу лишь в том отношении, что она должна единообразно (emheit)ich) понять действитечьность, не касаясь противоположности физического и психического, и прямо-таки весьма сомнитечьно, окажется ли она в состоянии оперировать с понятиями, при образовании которых другими науками имелись в виду исключи телько или тела, или душевная жизнь Если бы этого не оказывалось, то уже в силу этого обстоятельства она не могла бы обнимать собой особую философию духа и природы, долженствующую завершать психологию и физику

Однако нам нет надобности далее развивать здесь все эти мысли Нас занимает лишь вопрос о том, где не лежат границы естествознания Мы намерены признать за естествознанием все те права, на которые оно только может каким-либо образом претендовать, и чишь поэтому мы сделали попытку показать, что раз существует метафизика как наука о действительности в ее целом, вполне возможна и разработка ее согласно естественнонаучному методу Благодаря этому должно лишь выясниться, скопь мало могут границы естественнонаучного образования понятий быть выведены из свойств того материала, который дан науке для обработки Итак, мы берем слово «природа» в наиболее обширном смысле, в каком его только можно себе мыслить, чтобы быть в состоянии тем надежнее отграничить от него понятие об истории и чтобы показать, что даже в том счучае, если бы разработка всех наук о телах, всех психологических дисциплин и метафизики в вышеуказанном смысле была пугем применения естественнонаучного метода доведена до мыслимо наивысшего совершенства, благодаря этому ни одна проблема исторических наук не только не разрешалась бы, но даже еще не понималась бы как проблема

Однако, прежде чем перейти к выяснению противоположности между природой и историей, мы должны в конце концов рассмотреть еще понятие наук о духе, чтобы отчетливо установить их логическое отношение к естественным наукам Ести мы употребляем слово естествознание в таком смысле, что оно обнимает собою всякую науку, рассматривающую свои объекты по отношению к общему и, но мере возможности, старающуюся постичь в понятиях законов сущность вещей, и если, далее, слово «дух» должно означать то же самое, что и

_^^____ ГЛАВА II ПРИРОДА И ДУХ J03

«душевное» или «психическое», мы можем теперь пригнать само собою разумеющимся, что выражение «науки о духе» не может иметь никакого логического значения Так как душевная жизнь подобно телесному миру должна быть рассматриваема как природа, то «науки о духе», как науки о душевной жизни, также должны быть разрабатываемы сообразно естественнонаучному методу Или то лишь обстоятельство, что наука имеет дело с духовными процессами, само по себе, никогда не может обосновать принципиального различия метода, так как слово «дух», как и слово «тело», логически индифферентно

Поэтому, если историю характеризуют как науку о духе и как объект исторических наук определяют некоторую часть человеческой духовной жизни, совершенно невозможно логически отграничить ис торию от естествознания принципиально Тогда она может рассматри ваться лишь как часть психологических дисциплин и непонятно, почему бы ей не сделать попытки подвести жизнь народов и Личностей {Menschen) под общие понятия и, если возможно, изучить законы этой жизни Поэтому мы очень хорошо понимаем, что Д С Мннль, кото рыи первый, конечно, сделал попытку создать систематическую логику наук о духе, видел в перенесении естественнонаучных методов в исторические науки путь, ведущий к тому, чтобы сделать и их истинными науками Он мог основательно не находить в душевной жизни как таковой ничего требующего иных методов, чем те, которые испытаны в естественных науках Итак, логика наук о духе должна была стать для него простым придатком к логике естественных наук, так как если не признается никакой иной противоположности, кроме противоположности между науками, имеющими дело с физическими процессами, и науками, имеющими дело с психическими процессами, то совершенно последовательно утверждение, гласящее, что все науки суть естественные науки Но столь же достоверно и то, что в таком случае еще совершенно упускается из виду та логическая пробпема, о которой здесь идет дело Итак, противоположность между природой и духом непригодна для того, чтобы на ней основывать разделение наук

Мы можем даже сделать еще один ujai дальше и утверждать, что и обычное разделение наук на науки о природе и науки о духе вовсе не возникло бы, есчи бы слово «дух» имело лишь рассмотренное до сих пор значение психического, а слово «природа» лишь значение физического Мы уже указывали на многозначность снова «природа» Теперь мы должны рассмотреть те значения, которые имеет слово «дух», чтобы показать, насколько бессодержателен термин «науки о духе», коль скоро он не объясняется точнее

Прежде всего и слово «дух» имеет два из тех значений, которые может иметь слово «субъект», т е помимо души под словом «дух» можно разуметь и гносеологический субъект Так как мы можем отграничить наукоучение от опытных наук таким образом, что первая нарочито принимает в соображение шосеологический субъект, тогда

204

ГЕНРИХ РИККЕРТ

как последние нарочито отвлекаются от него, то наукоучение можно было бы охарактеризовать как науку о духе в противоположность естественным наукам, к которым пришлось бы причислить все эмпи рические науки со включением метафизики в вышеуказанном смысле И эта противоположность может более или менее играть роль в тех случаях, когда приписывается ценность разделению наук на науки о природе и науки о духе Однако и эта терминология неудачна Тогда противоположность между природой и духом была бы совершенно непригодна для того, чтобы на ней основывать разделение эмпирических наук, так как к естественным наукам пришлось бы сообразно этому причислить все науки, ограничивающиеся рассмотрением объектов в гносеологическом смысле, и тогда это понятие обнимало бы собой не только психологию, но и историю

Собственно говоря, слово «дух» имеет еще третье значение, не совпадающее ни с значением психического бытия вообще, ни с значением гносеочогического субъекта, но в котором оно обозначает особый род психического бытия, и не подлежит сомнению, что прежде всего этим значением обусловливается то обстоятельство, что стало столь обычным разделение наук на науки о природе и науки о духе Известно, какую роль играет выражение «дух», например, в Гегелевской философии Гегель признает три различные формы духа субъек тивный, объективный и абсолютный дух Однако разве только субъек тивный дух можно отождествлять с тем, что мы называем психическим, и этот субъективный дух по учению Гегеля вовсе не оказывается противоположным природе, но даже называется «естественным духом» и лишь постольку, поскольку из него может развиться нечто иное, чем природа, его можно противополагать природе Лишь коль скоро дух выходит из формы субъективности, т е коль скоро он перестает быть тождественным с только психическим, он, по учению Гегеля, есть дух в противоположность природе, как объективный дух он воплощается в нраве, морали и нравственности, как абсолютный дух он реализуется в искусстве, религии и философии В таком случае можно, конечно, охарактеризовать как науки о духе науки, трактующие об этих предметак, но их следовало бы непременно противополагать учению о субъективном духе, т е психологии Итак, поскольку гегелевская терминология способствовала тому, что выражение «науки о духе» стало употребительным, собственно говоря, заключается некоторого рода недоразумение в том, что науки, объекты которых суть психичес кие процессы, характеризуются как науки о духе И ведь это недора зумение следовало бы устранить Конечно, в связи с терминологией Гегеля выражение «науки о духе» имеет смысл и даже, поскольку право, мораль и т д суть лишь продукты истории, а.следовательно, науки о духе должны были бы рассматривать душевную жизнь на особой ступени ее развития, это понятие находилось бы в теснейшей связи с понятием исторической науки Но раз отвергается то значение, которое соединяет со словом «дух» Гегель, в наукоучении приходитс

ГЛАВА П ПРИРОДА И ДУХ 20S

отхазаться и от выражения «науки о духе» в противоположность науке о всего лишь психическом, а следовательно, и вообще

Конечно, в немецком языке еще н теперь не исчезло чувство того, что слово «дух» (Geist) означает нечто в противоположность всего лишь психическому Если бы, например, кто-нибудь пожелал причис лить «изображение психических процессов у пауков» или исследования о «душевной жизни протистов» к наукам о духе, то это произвело бы впечатление не выдерживающей критики терминологии «Это естествознание», сказали бы вообще И наоборот, когда, например, Эикен пишет книгу о «борьбе за духовное содержание жизни»,* всякий заранее знает, что в данном случае имеется в виду не борьба за психическое содержание жизни Последним обладает всякое животное и поэтому за него нет надобности бороться Итак, и для нас слово «дух» означает еще психическую жизнь особого рода, по крайней мере тою душевною жизнью, которую мы называем духовною, должна быть человеческая жизнь, и этим обусловливается также то обстоятельство, что выражение «наука о духе» удержалось в противоположность естествознанию Однако этими замечаниями имеется в виду вовсе не сохранить для логики этот термин или оправдать пользование им, а только объяснить, вследствие чего иным, быть может, будет трудно расстаться с выражением «наука о духе» Невероятно, чтобы оно вообще исчезло из языка, и, собственно говоря, не об этом идет дело Только в настоящее время не следовало бы употреблять его в логике для обозначения не естественнонаучных дисциплин, так как он стал слишком неопределенным, а, главное, может вызывать недоразумение будто бы под науками о духе разумеются науки о психической жизни и будто бы поэтому прежде всего психология сама принадлежит к наукам о духе, а не к наукам о природе

Быть может, слово «дух» в противоположность не физической только, но и психической природе когда либо снова получит определенный, общепризнанный и понятный смысл В настоящее время у нас тем более имеется повод избегать его в наукоучении, что словом «история* совершенно достаточно характеризуется имеющая логическое значение противоположность природе, заставляющая нас различать две группы наук Это, конечно, не исключает того обстоятельства, что для исторических наук, поскольку они занимаются психическими процессам, материалом служит почти исключительно тот род психического, для обозначения которого, принимая в соображение бывшую

* Примечание переводчика «В последнем сочинении Эикен решительно становится на сторону идеализма только более существенного чем обыкновенный Он находит что следует допустить самостоятельную духовность благодаря которой возмазк но обращение к себе бытия проникновение жизненного процесса в корень вещей она должна также возжечь в нас новую жизнь Должен произойти поворот жизни обращение к обосновывающей субстанции При этом цель и содержание новой жизни открываются в более ясной форме» Геище Ибереег История Новой философии Выл 2 Перевод Я Кплубовского

206

ГЕНРИХ РИККЕРТ

прежде употребительной психологию, очень хорошо можно было бы пользоваться выражением «духовное» в противоположность всего лишь психическому Но такая терминология, как бы то ни было, предпочагает определения понятий, которыми мы можем заняться лишь в дальнейшем изложении Во всяком случае логика не может исходить из положения, гласящего, что помимо естественных наук существуют еще и другие науки, имеющие lbohm предметом душевную жизнь, и что обе эти группы обнимают собой все эмпирические науки В особенности же взгляд на метод психологии вовсе не должен оказывать влияние на воззрение на исторический метод

Этим мы можем закончить рассмотрение противоположности между природою и духом Быть может, будут находить, что мы чересчур пространно обсуждали отчасти 4hlto терминологические вопросы, и в самом деле ученый специалист может обходиться без такого рода соображений Но они не излишни для наукоучения Чересчур легко вместе с неподходящей терминологией вкрадывается и ошибочная теория, или по крайней мере противник открывает в терчиночогии такое место, к которому он может придраться Поэтом} для попемики против односторонне естественнонаучного мышлении важно подчеркнуть, что на вопрос о том, обусловливает ли свойствен ный истории характер науки о духе неприложимость к ней естествен ненаучною образования понятии, надлежит дать отрицательный ответ, но что, напротив того, и душевная жизнь в ее необозримом многообразии непременно должна быть подведена под систему понятии, как и телесный мир естествознанием, и что, вообще, никакой доступный опыту материал в силу своих предметных особенностей не полагает принципиальных границ обработке при посредстве естественнонауч ного образования понятии Вследствие этого становятся беспредметными все те возражения против самостоятельного логического положе ния исторических наук, которые опираются на то соображение, что, так как вся действительность представляет собой единое целое, человек должен быть рассматриваем как член природы и его судьбы не должны быть изъяты из естественнонаучного трактования Против такого рода аргументов с точки зрения наук о духе в самом деле ничего нельзя возразить, и тогда такие сторонники естественнонаучного универсаль ного метода, как Конт, Милль, Спенсер и их последователи, легко могут показаться победителями Поэтому мы должны были обстоятельно выяснить, что своеобразие духовной жизни прежде всего вовсе не должно касаться чогики исторических наук Внимание должно быть, напротив того, обращено на ряд мыслей, совершенно независимый от тех спорных вопросов, которые выдвигаются на первый план в иных счучаях Лишь этим путем тогда окажется возможным логически обосновать самостоятельность исторических наук Быть может, тот путь, который мы избрали для достижения этой цели, покажется несколько долгим, но раз только нам удастся, идя им, наверное достигнуть цели, — мы готовы снести этот упрек.

ГЛАВА III ПРИРОДА И ИСТОРИЯ

Правда разум требует единства, но природа требует многообразия, и человеку приходится считаться и с тем и с другим законодательством Закон разума запечатлевает в нем неподкупное сознание, закон природы — неискоренимое чувство

Шиллер

Но, если мы не имеем права с логических точек зрения принципиально отграничивать науки о духе от естественных наук, почему же мы в таком случае вообще ищем иной метод, кроме естественнонаучного, и в чем может состоять этот метод? Разве именно непризнание противоположности между естествознанием и наукой о духе не указывает на то, что правы те, которые считают естествознание единствен-нои подлинной наукой, и не доказывает, что не существует границ естествознания, делающих, необходимым иной метод7 Обращаясь к разрещению этих вопросов, мы наконец приходим к основной мысли нашего труда Все предшествующее изложение имело целью лишь привести к ней, и теперь она должна вытекать из них как самоочевидное, для некоторых, быть может, чересчур самоочевидное следствие

У нас не может быть сомнений относительно того пути, которого мы должны держаться Так как мы знаем, что границы естественнона учного образования понятий не могут быть установлены путем рассмот рения предметных особенностей, представляемых нам лишь некоторой частью эмпирического мира, то теперь нам приходится обращать внимание только на то, в каком отношении находится естественнонаучное образование понятии к эмпирической действительности вообще Это единственный путь, который остается нам

Уяснив себе это отношение, мы стараемся показать, что поскольку то, что в силу чисто чогических оснований никогда не может войти в естественнонаучное понятие, вообще должно становиться предметом науки, оно может быть выражено лишь в науках, которые мы должны охарактеризовать как исторические, так как понятие о том, что полагает предел естествешанию, точно совпадает с понятием об историческом в наиболее широком, логическом смысле этого слова

208

ГЕНРИХ РИККЕРТ

Таким образом, у нас получается принципиальная противоположность между природой и историей, имеющая чисто логическое значение.

Исходя из этого, мы переходим затем к разрещению задачи, состоящей в том, чтобы с помощью этой противоположности найти принцип для логического разделения фактически существующих эмпирических наук. Прежде всего окажется, что в известном отношении понятия природы и истории относительны и что поэтому в естественных науках играют роль исторические составные части, и что они даже делают возможным логическое разделение самих естественных наук. Это, конечно, имеет силу как по отношению к наукам о телах, так и по отношению к психологическим дисциплинам. Подобно тому как наше понятие природы одинаково обнимает собой и физическое и психическое, так и логическое понятие об историческом в наиболее широком его значении совершенно не зависит от противоположности между телом и духом. Мы находим более или менее исторические элементы во всех тех науках, которые рассматривают действительность как природу в вышеуказанном смысле.

Однако в конце концов можно показать, что эта относительность понятий: природа и история — не уничтожает их логического значения. Ибо, как бы ни определялось в частностях понятие исторических наук, естественнонаучное трактование истории ни в каком случае недопустимо, а потому естествознание и историческая наука всегда должны находиться в принципиальной логической противоположности между собой. Установив прежде всего понятие О такой научной задаче, которая разрешима не посредством естественнонаучною метода, мы в четвертой главе можем перейти к положительным тезисам (Aufsiellun-gen) относительно сущности исторических наук и вывести их логические основные понятия и предпосылки в противоположность своеобразным особенностям естественнонаучного метода.

I

Естественнонаучное образование понятий и эмпирическая действительность

Что полагает естественнонаучному образованию понятий предел, дальше которого оно никогда не может пойти? Мы сказали, что из соображений, развитых в двух первых главах, должен вытекать ответ на этот вопрос и притом как нечто почти само собою разумеющееся. Как мы знаем, весь материал эмпирических наук состоит из необозримого многообразия единичных воззрительных образований. Но естественнонаучное образование ставит себе задачею привести этот материал, все равно оказывается ли он физическим или психическим, в доступную обозрению систему, и для достижения этой цели необходимы преобразование и упрощение. До сих пор мы постоянно выдви-

^_^ ГЛАВА Ш. ПРИГОДА И ИСТОРИЯ 209

гали на первый план лишь те преимущества, которые вытекают из этого для построения естественнонаучных теорий. Чтобы понять, где находятся границы естественнонаучного образования понятий, мы обращаем теперь наше внимание на то, что необходимо утрачивается благодаря преобразованию и упрощению при естественнонаучном изложении и в системах естествознания. Чего не может вводить в содержание своих понятий наука, коль скоро она рассматривает эмпирическую действительность с той точки зрения, что эта действительность есть природа? Благодаря разрещению этого вопроса мы узнаем границы естественнонаучного образования понятий. Стало быть, нам нужно лишь рассмотреть изнанку научного процесса, который мы исследовали до сих пор.

Для достижения этой цели мы исходим из того отношения, в котором естественнонаучное образование понятий находится к воззри-тельным элементам эмпирического мира. Уже примитивнейшие понятия, так, например, применяемые при естественнонаучном «описании», непроизвольно возникшие обшие значения слов отвлекаются от того воззрительного многообразия, которое непосредственно представляет нам всякое единичное образование. Они делают это для того, чтобы охватить общее различным вещам и процессам. Но это общее уже не воззрительно. Конечно, первоначальные понятия во многих случаях еще представлены в процессе мышления многообразием единичных воззрений, но это замещающее воззрение не только оказывается несущественным, но даже благодаря его многообразию может прямо-таки становиться помехою. Поэтому, как мы уже показали, устранение его составляет дальнейшую задачу, которую должно поставить себе образование понятий. Раз и эта задача разрещена благодаря определению (Definition), то уже невозможно адекватно представить себе содержание понятия путем представления какой-либо воззритель-ной действительности. Тогда воззрениями могут замещаться разве что единичные составные части понятия, «признаки», но и эти воззритель-ные элементы могут быть в самом благоприятном случае рассматриваемы как остатки, не имеющие значения для науки. Они тем в большей степени исчезают, чем далее подвигается вперед образование понятий, и, если мы в конце концов мысленно представим себе достигнутым логический идеал естественнонаучной теории, — в содержании ее понятий не окажется уже никаких следов того воззрения, которое непосредственно представляется нам в опыте. Поэтому мы можем прямо-таки сказать, что логическое совершенство естественнонаучного понятия зависит от той степени, в какой из его содержания исчезло эмпирическое воззрение. Упрощение благодаря образованию понятий необходимо идет рука об руку с уничтожением воззрительного.

Хотя это положение есть не что иное, как следствие, вытекающее из прежде развитых нами соображений, тем не менее мы намерены несколько точнее пояснить его в частностях. Ведь можно было бы думать, что оно не одинаково применимо ко всем естественным наукам.

14 Г. Риккерт

210

ГЕНРИХ РИККЕРТ

Правда, будет признано без дальнейших око1ичностеи, что завершаю шее образование понятий понятие «Абсолюта», как его должна построить пользующаяся естественнонаучным методом метафизика, дотж-но мыслиться свободным от всех элементов эмпирического воззрения Однако это обстоятельство не имеет большого значения для занимающей нас в данном случае проблемы, так как мы ведь говорили о метафизике лишь как о логической возможности, кроме того, обыкновенно самым решительным образом противополагают естествознание метафизике Поэтому мы не будем подробнее останавливаться на этом и ограничимся рассмотрением воззрительных элементов содержания психологических и в более тесном смысле слова естественнонаучных теорий

Для психологии трудно показать, что ее понятия, коль скоро они логически совершенны, не содержат в себе никаких воззрительных элементов, так как в этой науке до сих пор не существует еще пользующегося общим признанием идеала логически совершенных понятий Кто noiaraeT, что невозможно подвести всю психическую жизнь под единое понятие к, например, рассматривает представление, чувствование и волю или несколько каких-либо иных групп психичес ких процессов, как последние классы, которых не может обнять собою никакое высшее понятие, тот, конечно, никогда не пожелает вполне удалить из психологических понятий эмпирическое воззрение Содержание таких «последних» понятий может быть найдено лишь благодаря тому, что мыслят себе какой-либо единичный воззрительный психический процесс, принадлежащий к тому или иному из последних классов Вообще при этом предположении можно образовать наиболее общее понятие психического процесса, лишь благодаря тому, что содержание понятия замещается или каким-чибо представлением, или каким либо чувствованием, ичи каким либо волевым актом, и в то же время принимается в соображение, что дело не в том, какой именно процесс избран для этой цели В таком случае наиболее общее понятие о психическом не имеет самостоя те чь но го научного содержани

Но дело обстоит иным образом, коль скоро делается попытка подвести всю психическую жизнь под единое понятие, не зависящее от этих составных частей, т е коль скоро полагают, что 8 чувствова ниях и волевых актак, как и вообще во всех психических процессах, не может встречаться ни одного психическою элемента, который не содержался бы равным образом в каких-чибо представлениях, и осно-выяают это утверждение — мы возвращаемся к рассмотренной уже в виде примера теории — на том, что все психические процессы следо в ало бы понимать как комплексы всего лишь ощущения В таком понятии душевной жизни не содержалось бы уже никакого воззритель-ного элемента, так как коль скоро ощущения должны быть «послед ними» элементами всей душевной жизни они, как последние вещи, должны быть определяемы как нечто простое, и благодаря этому образуется понятие о чем-то таком, чего мы никогда не можем напшдно

ГЛАВА III ПРИРОДА И ИСТОРИЯ 211

представить себе Раз психологическая теория вообще ставит своей задачей подведение всех психических процессов под понятия, содержащие в себе всего лишь «простые» элементы психического, она должна стремиться к тому, чтобы все более удалять то, что дано нам в воззрении как психическое, т е по отношению к естествен к он ауч ной психологии во всяком случае оказывается правильным, что в ее сравнительно примитивные понятия входит всегда лишь некоторая часть эмпирического воззрения, играющая в нем лишь роль замещения, и что прогресс в логическом совершенстве образования понятий совпадает с удалением этого воззрения из содержания понятий

Сильнейшие возражения встретить утверждение, что эмпирическое воззрение тем менее входит и в те понятия, в которых естество.!нание мыслит о телесном мире, чем они совершеннее Нередко ведь выдви гается на первый план именно воззрительный характер {Anschauhch-keit) этих наук и даже утверждают, что телесный мир становится для нас тем более воззрительным, чем далее выдвигается вперед естественнонаучное образование понятий, и что в особенности совершенное естественнонаучное, т е механическое объяснение какого нибудь фи зического процесса должно быть прямо-таки отождествляемо с нагляд ным его изображением (Veranschaulichung) Так, например, можно сказать, что, пока нет механической теории, совершенно нельзя представить себе, благодаря чему из смеси двух химических веществ при определенных условиях возникает третье вещество, не имеющее уже никакого воззрителыюго сходства с обоими взятыми веществами Напротив того, раз удастся свести все процессы такого рода на движение последних вещей, они станут благодаря этому в то же время и наглядно представнмыми Итак, по видимому, лишь понятие посчед-неи науки о мире дает нам подлинное воззрение — которым мы еще не обладаем в непосредственном опыте — на процессы телесного мира

Само собой разумеется, что мы очень далеки от того, чтобы вообще отрицать воззрительный характер механического естествознания, и мы имеем в виду лишь то, что существенное содержание его понятий коль скоро мы отвлекаемся от всех замещении, имеет тем менее общего с тем воззрением, которое мы непосредственно знаем из мира, данного опыту, чем более совершенным мы мыслим себе механическое понимание природы в вышеуказанном смысле Чтобы выяснить это, нам нужно лишь опять-таки отграничить, в механическом понятии о мире, понятия отношений от понятии вещей Мы знаем, что понятие «последних вещей» не содержит уже в себе ничего воззрительного Однако дело обстоит, конечно, иным образом с понятиями отношении, коль скоро мы предполагаем, что все отношения между вещами состоят из движений, так как ведь то, что такое движение, известно нам лишь из эмпирического воззрения Тем не менее между теми движениями, когорые мы знаем, и теми движениями, которые встречаются в содержании понятий посчеднеи естественной науки, существует значитель-

14*

212

ГЕНРИХ РИККЕРТ

ное различие Действительно, наглядно представнмо всегда лишь двн жение наглядно представимого тела Но так как при чисто механическом понимании природы дело всегда идет лишь о движении тел, которые не могут быть даны ни в каком воззрении, то и понятия отношений, с которыми оперирует последняя естественная наука, не (.одержат уже в себе ничего такого, что было бы воззрительно в том смысле, как эмпирическая действительность

Напротив того, воззри тельное в содержании совершенно механического понятия о мире оказывается лишь математическим и, следовательно, оно не имеет ничего общего с тем всегда качествен номно го образным воззрением, с которым мы имеем дело в мире, данном опыту *

Мы не намерены, конечно, отрицать при этом, что всегда существует склонность ставить на место естественнонаучных понятий представления, которые и эмпирически наглядны Вместо того чтобы построить понятие простых или последних вещей, мы очень легко мыслим себе маленькие, но все же еще воззрительные тела и, таким образом, ставим на место в действительности совершенно ненаглядного понятия о мире в высокой степени наглядный образ множества шаров или чего-либо аналогичного, ударяющихся друг о друга, могу щих притягивать друг друга и т д Мы и не намерены отрицать, что при постепенном возникновении механического понимания природы возможность такого эмпирически наглядного замещения наряду с математическою наглядностью понятия о мире имела большое значение, да и теперь еще, быть может, механическое понимание природы не было бы столь популярным, если бы его понятия не допускали подстановки на их место этого эмпирически наглядного замещения В конце концов, нельзя даже отрицать, что эмпирически наглядное изображение во многих случаях будет облегчать естественнонаучное понимание и способствовать ему Ведь в математически естественнонаучных понятиях отсутствует то, благодаря чему появление воззрений в иных случаях так легко представляется помехой для надежного применения понятий Так как мы ^наем, что эти понятия, собственно творя, должны быть свободны от всего эмпирического воззрения, мы не можем никогда и сомневаться относительно того, какие части воззрения существенны и какие нет Равным образом и в самой математике многообразие эмпирического воззрения, к помощи которого прибегают для облегчения мышления, никогда не может вследствие этого вызывать научную неопределенность понятий

• Мы надеемся что не многих читателей этого сочинения смутит то обстоятельство что мы без доказательства предполагаем принципиальную противоположность между математическим и эмпирическим волрением Мы не можем остановиться здесь на обсуждении тех вочраженин которые все еще высказываются против этого '

1 Примечание переводчика Ср в особенности Kerry В «Ueber Aubchauung und ihte psychische Verarbeitung (Viertaljahrsschnft Гиг Wissenschaflhchc Philosophic) 1885 14

ГЛАВА Ш ПРИРОДА И ИСТОРИЯ 213

Но все это должно лишь объяснить, почему могут существовать различные мнения относительно наглядности естественнонаучного понятия о мире и показать, что, коль скоро мы отвлечемся от замещающих образов, цель науки о телах, равно как и цель других естественных наук, состоит в удалении эмпирического воззрения из содержания их понятии Поэтому тот результат, к которому мы пришли и при разрещении вопроса о том, в каком отношении естественнонаучное образование понятии находится к наглядности, одинаково имеет силу для всякой естественной науки Смысл и цель естествознания и состоит именно в том, чтобы наивозможно более резко выработать противопо ложность между содержанием понятий, с одной стороны, и данной воззрительной действительностью, с другой стороны Такого рода разлад возникает как необходимый результат всякого рассмотрения действительности как природы, т е такого рассмотрения, при котором имеется в виду общее Каково бы ни было содержание понятии, — существует полная противоположность между ним и эмпирическим миром воззрительного

С этим непосредственно связано и нечто иное, впервые совершенно выясняющее значение этой противоположности для нас Ведь устране ние эмпирического воззрения есть в то же время устранение индиви дуального характера данной действительности, и понятия естествозна ния содержат в себе тем менее как элементов эмпирического воззрения, так равным образом и всего индивидуального, чем более совершенными они становятся Индивидуальное, в строгом смысле, исчезает уже благодаря примитивнейшему образованию понятий и, в конце концов, естествознание приходит к тому, что в сущности вся действительность всегда и всюду одна и та же, а стало быть, не содержит в себе уже ничего индивидуального Нет надобности в частностях подробнее выяснять это для различных наук Мы видели, что какую бы часть того пестрого мира, в котором мы живем, мы ни рассматривали, мы всюду имеем перед собой, сообразно естественнонаучному вллнду, когда дело идет о телах, не что иное, как только движение атомов, по отношению же к душевной жизни по крайней мере делакмея попытки провести аналогичное понимание Коль скоро что либо понято естественнонаучно, то в помятии вместе с многообразием эмпирического воззрения исчезло, следовательно, и все то, что делает его индивидуумом

При этом мы должны отчетливо выяснить еще один только пункт При слове «индивидуум» мы привыкли иметь в виду прежде всего личность Однако здесь на первых порах у нас дело идет вовсе не об этом значении, но то понятие индивидуума, которое мы имеем в виду, гораздо более обширно, так что человеческий индивидуум образует лишь один из его видов Мы должны, напротив того, принять в соображение, что всякий телесный или духовный процесс, как он дан нам в опыте, есть индивидуум, т е нечто такое, что встречается лишь один раз в данном определенном пункте пространства и времени и

214

ГЕНРИХ РИККЕРТ

отличается от всякого иного телесного или духовного бытия, что, следовательно, никогда не повторяется и, коль скоро оно разрушается, оказывается навсегда утраченным Собственно говоря, ведь и это есть нечто абсолютно само собою разумеющееся и тем не менее мы очень легко упускаем это из виду Мы склонны соединять понятие об индивидуальности, как о том, что единственно и отлично от всего другого, лишь с некоторою частью действительности, и нас приучило к этому именно естественнонаучное рассмотрение действительности Ведь коль скоро в естествознании мы отвлекаемся от индивидуальной формы вещей, это в большинстве случаев не смущает нас и в особенности, когда дело идет о телах, мы едва замечаем это Нас не интересует, что всякий лист на каком нибудь дереве выглядит иначе, чем листья возле него, что ни один кусочек какого нибудь химического вещества, бросаемый в реторту, не одинаков с каким-либо другим кусочком тою же самого вещества Для нас достаточно общего наименования и нас занимает лишь то, что допжно оказываться налицо, коль скоро должно употребляться данное наименование, т е мы непроиз вольно превращаем действительность в понятия и затем думаем, что, так как мы всякий раз снова находим нечто соответствующее нашим понятиям, повторяется и сама деиствите-1ьность

Но дело обстоит вовсе не так и, коль скоро мы обратим внимание на то обстоятельство, что всякая доля действительности в своей воззрительной форме отличается от всякой иной формы и что единичное, воззрительное и индивидуальное образует единственную действительность, которую мы знаем, мы должны дать себе отчет и в значении того факта, что всякое образование понятий уничтожает индивидуальность действительности Ведь если в содержание естественнонаучных понятий не входит ничего индивидуального и воззрительного, то из этого вытекает, что в него не входит ничего действительного Итак, разлад между понятиями и индивидуумами, долженствующий возни кать благодаря естествознанию, есть разлад между понятиями и действительностью вообще

Благодаря этому мы приходим к следующему результату Действительность, конечно, может быть непосредственно переживаема нами или дана нам в опыте, но мы должны уяснить себе, что, коль скоро мы делаем попытку понять ее при посредстве естествознания, от нас всегда ускользает из нее как раз то, что делает ее действительностью Нас приближает к ней лишь непосредственная жизнь, но ни в каком случае не естествознание Все то, что мы были в состоянии сказать об отношении естественнонаучного образования понятии к воззритель ным элементам и к индивидуальности, имеет силу и для отношения этого образования понятий к самой эмпирической действительности И чем большее совершенство мы придаем нашим естественнонаучным теориям, тем более мы удаляемся от действительности и тем несомнен нее ускользает она из наших рук при разработке этих теории Если мы оперируем с одними только значениями слов, то в них мы

ГЛАВА III ПРИТОМ И ИСТОРИЯ 215

удерживаем еще значительную долю действительности беспрестанно навязываются всгарительные замещения понятий, в которых нам дан образ воззрительного многообразия действительности Однако они не занимают нас, но даже служат нам помехой, и мы ставим на место их комплексы признаков, не содержащие уже в себе ничего действительного И по завершении естественнонаучных теории мы говорим о вещах или процессах, по отношению к которым мы тщательно отрицаем все то из действительности, что на каждом шагу всюду представляет нам непосредственный опыт Мы прежде уже подробно показали это и поэтому здесь можем лишь вкратце сказать: то, что естествозна ние еще содержит в себе из действительности, еще и не понято ею, раз образовано понятие, из его содержания исчезло все действительное Благодаря этому мы в то же время находим и ответ на вопрос, составляющий центральный пункт нашего исследования Предел, которого никогда не способно перешагнуть естественнонаучное образование понятий, ему полагает не что иное, как сама эмпирическая действ ител ьнпсть

Сперва результат этого исследования должен произвести впечатление парадокса Разве понятия естествознания тем 6oiee совершенны, чем менее в них содержится элементов действительности, для познания которой мы образовали их0 Это не может быть правильным, так как ведь при этом предположении естествознание совершенно не достигало бы своей цели Ведь оно должно приводить нас к действительности, а не удалять от нее

Поэтому его целью никоим образом не может быть такая система понятий, содержание которой противоположно действительности Против развитых нами соображений тотчас будут высказаны такие и подобные мысли

Возразить на них мы можем лишь указанием на то обстоятельство, что, конечно, всякий волен разуметь под естествознанием все, что ему угодно, и что поэтому могут отвергать наше определение естествознания, согласно которому оно для того, чтобы познать необозримую действительность в ее целом, должно рассматривать эту действитель-нось так, что при этом имеется в виду общее, и, если возможно, открывать ее законы Но в то же время мы можем и констатировать как факт, что всюду те науки, которые стараются познать законы действительности, характеризуются как естественные науки, и мы знаем, что целью этих наук не может быть то, чтобы сама действительность входила в их теории Напротив того, для каждой научной работы, которая находится в существенной связи с такого рода исследованиями, т е , следовательно, для всякого исследования, задача которого состоит в том, чтобы систематически выразить при посредстве понятий какую-либо долю действительности, необходимо признать имеющим силу вывод из наших рассуждений В силу чисто логических оснований всякая попытка построения системы неразрывно связана с отвлечением от индивидуальности (mdividueilen Gestaltung) действительности и