Часть 19.

472 ГЕНРИХ РИККЕРТ

познание в понятиях этого отношения? Коль скоро мы знали бы, по какому закону сущность развивается и проявляется в течение развития, вся эмпирическая действительность должна была бы быть для нас одинаково необходимой для осуществления сущности, и благодаря этому мы тотчас потеряли бы возможность отличать существенных ин-дивидуумов от несущественных индивидуумов, стало быть строить исторические поняти

Яснее всего это обнаруживается опять-таки в Гегелевской метафи зике, которая ведь все-таки из всех метафизических систем кажется наиболее совместимой с историческим пониманием, и необходимо, чтобы, подчеркнув прежде ее значение для истории, мы бросили теперь взгляд на ее оборотную сторону, в которой обнаруживается совершенно неисторичный характер

Она должна была прийти к положению, гласящему что разумно, то действительно, и что действительно, то разумно, т е она должна была допустить, что всякая действительность одинаково необходима по отношению к постепенному развитию духа и поэтому имеет одно и то же значение Но, коль скоро это утверждается, не существует уже никакой истории, так как тогда все в мире становится одинаково историческим или неисторическим и все индивидуальное теряет свое своеобразное значение Оно становится экземпляром некоторого родового понятия, выражающего общую сущность известной ступени в закономерном развитии мирового духа Итак, идеалистически-метафизическое понятие прогресса настолько же неисторично, как и натуралистическое понятие прогресса, которое пытались получить из принципа естественного приспособления путем отбора Мы уже обстоятельно показали, что законы прогресса настолько же уничтожают историческую индивидуальность, как и естественные законы, и поэтому нам нет надобности подробнее останавливаться на этом Достаточно указать на то, что метафизическое понятие не может дать именно того, в чем нуждается история принципа выбора

Итак, мы можем сказать метафизический идеализм, пола1ающий. что им познан закон развития мира, делает течение истории настолько же бессмысленным и излишним, как и метафизический натурализм, признающий абсолютную действительность вечным кругообращением То значение, которое имеет для истории Гегель, он получил не вследствие своей метафизики, а вопреки ей Свобода была для него абсолютной ценностью, и он прослеживал ее развитие в историческом процессе, но, конечно, ему не удалось понять сущность мира целиком, как закономерный прогресс, ведущий к свободе, а вследствие этого он мог расчленить и для него остававшуюся совершенно иррациональной эмпирическую действительность на ряд стадий развития, относя эту действительность к абсолютной ценности свободы, как всякий историк должен расчленять свой материал путем отнесения его к ценности Если бы он когда-либо серьезно думал, что все действительное разумно, он не был бы в состоянии написать философию истории9

ГЛАВА V ФИЛОСОФИЯ ПРИРОДЫ И ИСТОРИИ 473

Но, быть может, эти недостатки присущи лишь Гегелевской философии и нельзя ли создать иную метафизику, лучше служащую целям истории

Философия Гегеля панлогнстична и, как таковая, оптимистична или пантеистична Поэтому в ней все действительное, конечно, должно было оказываться разумным и индивидуальное утрачивать свое значение Однако, если даже на место оптимизма становится пессимизм или пантеизм превращается в пансатанизм, не происходит никакого важного для исторического понимания изменения, ибо (разумен или неразумен, ценен или враждебен ценности мир) все в нем становится одинаково существенно, коль скоро мы полагаем, что постигли его разумом Метафизика Шопенгауэера также есть род рационализма, только с отрицательным знаком Философ понял и познал мир без остатка что действительно, то неразумно Итак, все метафизические формулы должны уничтожать смысл исторической жизни Философия истории немецкого идеализма получила свое великое значение лишь благодаря непоследовательностям Она не провела и не могла провести своих метафизических формул

Но не оказывается ли все это справедливым пишь в применении к монистической метафизике, признающей лишь единое начало, и не более ли дает для истории дуалистическая метафизика, усматривающая сущность мира в борьбе между добрым и злым началом9 Нельзя ли в таком спучае относить эмпирическую действительность к борьбе этих двух начал?

По-видимому, это так, однако и это возможно было бы лишь до тех пор, пока для нас не стали рациональными ни отношение того и другого начала друг к другу, ни их отношение к эмпирической действитель ности, т е именно до тех пор, пока мир еще не понят нами метафизически Но тогда еще нельзя было бы и изображать однократный ход истории с метафизической объективностью Напротив того, коль скоро мы узнали бы тот закон, по которому борются друг с другом эти два начала, и ту необходимость, с которой проявляется одно или другое или проявляются оба они, тотчас же все в мире стало бы одинаково существенным, т е мы должны были бы относить к метафизической противоположности ценностей любую действительность, и прекрати лась бы возможность исторического образования понятий

Одним словом, для оптимистической метафизики все становится одинаково существенным, для пессимистической — все одинаково несущественным и для дуалистической равным образом все имеет определенное положительное или отрицательное значение для противоположности ценностей Итак, история возможна лишь до тех пор, пока мы не в состоянии метафизически понять мир и пока эмпирическая действительность находится в иррациональном отношении к ценностям Конечно, слово «иррациональное» не может означать то же LaMoe, что «антирациональное», но лишь выражать индифферентность сущего по отношению к понятию Но при таком понимании

474 ГЕНРИХ РИККЕРТ

истории всякое рационализирован ие, натуралистично оно или идеалис тично, уничтожает то значение, которое имеют вещи благодаря их индивидуальности Итак, историческое мышление, равным образом как нравственное хотение, связано с сопротивлением инертного мира, с иррациональностью действительности Это упустила из виду и та философия, которая мыслила столь исторично, как никакая философия до того времени, а именно философия немецкого идеализма, и, следователь но, в этом отношении мы должны принципиально покинуть ее почву

Но мы, конечно, всегда имеем здесь в виду лишь такого рода метафизику, которая стремится к тому, чтобы логическим путем восходить от эмпирической действительности к абсолютной реальности, ибо дело идет лишь о разрещении вопроса о том, может ли существовать метафизическая объективность, равняющаяся естествен нонаучной, и для истории Само собой разумеется, что мы весьма далеки от того, чтобы вообще оспаривать всякую правомерность верования в абсолютную реальность за пределами всякого опыта или утверждать, что эю верование несовместимо с историческим пониманием Напротив того, можно было бы думать, что уже и в допущении необходимого отнесения эмпирической действительности к безусловно обшим ценностям, признанного нами предпосылкой научной необходимости истории, и тем более в убеждении в том, что все человеческое оценивание и с научной точки зрения не может быть признано совершенно безразличным, заключается некоторое метафизическое убеждение, так как абсолютно ценное может находиться в необходи мом отношении к эмпирической действительности лишь в том случае, если между ними существует и какая-нибудь реальная связь, а эта связь оказывалась бы навсегда недоступной д.ш опыта и, следовательно, должна была бы быть признана метафизической реальностью Но, как бы то ни быпо, убеждение в правильности такого рода мнении всегда может возникать тишь там, где не подвергается уже сомнению обязательность абсолютных ценностей, и оно должно опираться на убеждение в этой обязательности Итак, обоснованная таким образом метафизика никогда не была бы в состоянии дать опору для истории, так как ведь именно метафизика должна впервые установить обязательность ценностей Она вообще не принадлежала бы к того рода метафизике, которая стремится к рационализированию мировою целого, и нас в данном случае могло бы занимать лишь то, что этого рода метафизика не имеет ценности для исторической науки

Итак, всякая попытка придать истории такую же метафизическую объективность, как та, которой будто бы обладает естествознание, оказалась безнадежной, а потому объективность обеих наук может вновь стать объективностью одного и того же порядка тишь в том случае, есчи обнаружится, что и верование в метафизическую объективность естествознания есть иллюзия Вправе ли мы называть имманентный мир явлением и усматривать предмет познания в принципиально недопустимом опыту бытии7

ГЛАВА V ФИЛОСОФИЯ ПРИРОДЫ И ИСТОРИИ 475

Если мы опять ограничимся поха науками о телесном мире, то никому, конечно, не приходит в голову считать многие из их понятий копиями с некоторой метафизической реальности, но всякий убежден, что содержание понятии, общее некоторому множеству вещей, существует лишь в единичных и индивидуальных объектак опыта Не существует никакого растения помимо индивидуальных растении, растущих в определенных местак эмпирической действительности Не существует света кроме того, который оказывается налицо в определенных, встречающихся там и сям в мире опыта количествах Итак, вправе ли мы понимать образование понятия о физическом вообще или понятия «последних вещей» не только как завершение того процесса, в котором человеческое мышление постепенно восходит к все более и более обширным и более и более общим понятиям9 Должно ли, напротив того, по образовании того понятия, под которое может быть подведено все телесное бытие, вдруг оказаться, что его содержанию соответствует иная действительность, нежели мир опыта1

Нелегко будет вполне вытеснить тот взгляд, согласно которому чисто количественное механическое понимание природы имеет свои коррелят и в чисто количественной же, телесной действительности, так как многие настолько привыкли к этому догмату, что они думают, что если бы только возможно было все далее и далее разлагать тело на составные части, то в конце концов получились бы и атомы, и только наши чувства недостаточно тонки для того, чтобы довести процесс давления до конца Несмотря на это, следовало бы, однако, попытаться отказаться наконец от старого метафизического реализма в теории понятии и в естествознании и прилить наполняющий пространство субстрат не предметом познания, а средством познания, равным образом как вдругих естественнонаучных понятиях ведь всеша можно усматривать лишь средства познания Тогда выяснилось бы, что, хотя для того, чтобы понять действительность, нам и приходится мыслить себе ее состоящей из атомов, однако она отнюдь не состоит вследствие этого из агомов на самом деле, но что тела всегда суть то, чем они представляются нашему зрению, осязанию, вкусу и т д , и что они должны оставаться этим, какой бы системой понятий мы ни облекли их Тогда поняли бы далее, что, как бы тонки не были наши чувства и как бы точны не были наши инструменты, при процессе давления, как бы далеко мы его не продолжали, мы ни на шаг не приближались бы к чисто количественным атомам, но всегда наталкивались бы лишь на качественные процессы, принципиально не отли чающиеся от мира, данного опыту * Но в таком случае мы не могли

* Та странная метафизика, в которую многие веруют еще и в настоящее время и согласно которой в действительности не существует никаких качеств утратит конечно, в конце концов свои престиж н в естественнонаучных кругах С отрадой следует приветствовать слова встречаюшиеся в лекции Оскара Гертвига о развитии биологии в XIX веке "Естествоиспытатель сознает что объяснение мира как механизма сталкива юшихся друг с другом атомов основывается лишь на фикции которая может оказыватьс

476 ГЕНРИХ РИККЕРТ

бы уже сомневаться и в том, что из действительности в понятия входит тем меньше, чем понятия более обширны и более совершенны в естественнонаучном смысле и что нельзя ставить объективность естественнонаучного образования понятий в зависимость от согласия их содержания с некоторой абсолютной реальностью

Аналогичное рассуждение могло бы быть применено и к теориям психологии Из него вытекало бы, что и здесь понятиям о простом не соответствует никакой действительности и что поэтому психические элементы, равным образом как и атомы, суть не предметы, но средства познания Однако мы не прослеживаем далее этих соображений, так как нельзя дать строгого доказательства того, что не может существовать метафизической действительности, соответствующей содержанию наиболее общих теорий наук о телах или психологических теорий Итак, мы ограничиваемся и здесь вопросом о том, возможно ли когда-либо сделать абсолютное бытие масштабом объективности естественнонаучного образования понятии и на основании этого масштаба приписывать естествознанию более высокую объективность, нежели тем наукам, для которых не существует такого бытия в качестве масштаба

Даже если мы допустим, что тела в самом деле состоят из атомов, то все же мы доходим до понятия атома лишь путем обработки и преобразования эмпирической действительности и поэтому мы уже должны предполагать обязательность точек зрения, приведших нас к образованию понятия атома, прежде чем утверждать какое-либо согласие нашего мышления с абсолютной действительностью Но раз мы это делаем, теряет всякий смысл основывать обязательность наших принципов познания на существовании того, понятие чего может быть образовано лишь на основании этих принципов Если же, несмотря на это, мы все-таки желали бы допустить какую-либо связь между некоторым метафизическим бытием и руководящими точками зрения образования понятий, то мы должны были бы уверовать в предустановленную гармонию между нашими понятиями и абсолютною действительностью Но ведь эта предпосылка, конечно, не оказывалась бы пригодной для того, чтобы обосновать объективность естественнона учного образования понятий. Напротив того, обязательность понятий оставалась бы тогда настолько же проблематичной, как допущение предустановленной гармонии

Но мы можем сказать и более того Предположение, согласно которому естествознание должно познавать истинное бытие путем преобразования данного бытия, вообще лишило бы его возможности достигнуть какой бы то ни было объективности его понятий, так как

полезной для выражения некоторых отношений но все же не соответствует самой действительности И таким образом мир, ставший не имеющим качеств по сравнению с действительный миром своими бесконечными качествами говорящим всем его чувствам представится ему ничтожным пртраком напоминающим тени подземного мира, ускользавшие как туман, когда Одиссей хотел коснуться ик рукой»

ГЛАВА V ФИЛОСОФИЯ ПРИРОДЫ И ИСТОРИИ 477

в таком случае непроходимая пропасть всегда отделяла бы его от ею цели Возможность естественнонаучного познания существует для нас лишь в том случае, если мы признаем тот иной мир, который будто бы должно воспроизвести естествознание, миром понятий, стало быть, не будем усматривать в нем реальность, и тогда дело идет вовсе не о том, чтобы отражать или повторять этот мир понятий, но, напротив того, он впервые создается благодаря процессу естественнонаучного познавани

Благодаря этому исчезают и все те невозможности, которые, по-видимому, присущи именно конечным понятиям естествознания Например, будучи рассматриваемо как копия с какой-то реальности, понятие атома содержит в себе противоречие, так как всякая вещь есть синтез чего либо многообразного и поэтому не может существовать простых вещей Напротив того, раз мы поняли, что смысл естествознания состоит не в том, чтобы оно воспроизводило некую действительность, а в том, чтобы оно создало мир понятий, долженствующий быть обозримым в противоположность необозримой действительности, нам становится понятно, почему естествознание нуждается в понятии бытия, принципиально отличающегося от всех вещей, которые мы знаем В эмпирической действительности мы никогда не можем закончить процесс деления, долженствующий привести к простому, и так как мы нуждаемся .в понятии о чем-то таком, что получилось бы в конце ряда делений, мы рассматриваем ряд так, как будто бы он был доведен до конца, и получаем, таким образом, понятие атома, чтобы с помощью его построить чисто количественную теорию, упрощающую всякое телесное многообразие В таком случае атом оказывается уже недействительностью, но «идеей», он никогда не бывает дан, но всегда постулируется, он не существует, но имеет значение по отношению к цели познания, состоящей в том, чтобы уловить необозримое в обозримую систему понятии *

Но при этом предположении, которое одно только остается, раз мы желаем понять сущность естественнонаучного образования понятий,

1 Г Клейнпетер охарактеризовал в Архиве систематической философии (Bd VI S 87) и недавно в приложении к «Allgemeine Zeirong» мои взпядьг как «в некоторых отношениях находящиеся н близком родстве с взглядами Маха» Он денает это с самыми дружественными намерениями так как по мнению Клейнпетера эти теории означают «столь коренное изменение в образе мышления относительно целен и методов науки что подобного ему не переживали ни в начале новой истории ни в эпоху Канта» Однако фактически согласие между Махом и мною существует лишь а том отношении, что мы отвергаем всякое метафизическое истолкование естественнонаучных понятии, тогда как мне неясно каким образом Мих с его сенсуализмом желает избежать полного реляти визма Совершенно не может быть речи о том, чтобы благодаря теориям Маха был сделан принципиальный шаг вперед по сравнению с Кантом Теория познании долженствующая надлежащий образом разобраться в сущности научной деятельности не может быть ни рацион ал и сти чес к н метафизической, ни сенсуалистической и именно поэтому я считаю себя н принципе стоящем на кинтовскои базе, на которой несостоятелен уже и такой эмпиризм как отстаиваемый Махом Если я не ставлю своих мыслей в прямую связь с положениями Канта, то это происходит лишь потому, что я не желаю еще более осложнять интерпретацией Канта и без того сложных вопросов

478 ГЕНРИХ РИККВРТ

исчезает и потребность в метафизической опоре для объективности истории, так как в таком случае эта наука столь же шло оказывается в менее благоприятном положении по сравнению с естествознанием, как это было при попытке чисто эмпирического обоснования ее объективности. Противоположное мнение основывается лишь на предрассудке, будто бы содержания естественнонаучных общих понятий можно ипостазировать в метафизические сущности с большим правом, чем содержания понятий, возникающие благодаря историческому трактованию Фактически объективность обеих наук одинаково невелика с точки зрения идеала метафизической объективности, т. е в них не может быть речи о согласии их содержания с некой реальностью, существующей независимо от всякого образования понятий. Итак, следует совершенно отказаться от понятия научной обьективности, основывающегося на понятии познавания, отражающего истинную реальность Этот идеал принципиально недостижим, и поэтому он может приводить лишь к скептицизму

IV

Гносеологический субъективизм

Но, если для того, чтобы придать естественнонаучному образованию понятии обязательность, чистый опыт оказывается недостаточным, метафизическая же реальность совершенно непригодной, то какой же путь остается еще в таком случае для обоснования необходимых предпосылок научной объективности понятий? Для того чтобы ответить на этот вопрос, мы прежде всего пытаемся наметить некоторые основные понятия, которыми определяется наше понимание сущности всего познавания.

Можно ожидать, что уже после предшествующих рассуждений нашу гносеоло1ическую точку зрения охарактеризуют как «субъективизм», употребляя это слово в смысле порицания, и в самом деле, если то, с чем должно сообразоваться познавание для того, чтобы быть «объективным», характеризуют как «объект» познания, то мы не знаем действительного или сущего «объекта познания», так как этот объект не может быть приравнен ни к некоторому абсолютному бытию, ни к эмпирической действительности. Действителен для нас лишь фактический материал, формируемый в понятии, и поэтому обязательность науки может зависеть лишь от деятельности познающего субъекта, которая и в естествознании оказывает столь же решающее влияние на формирование материала, как в истории. Итак, поскольку дело идет об этом, мы в самом деле стали на субъективную точку зрения, и мы намерены прежде всего еще раз выяснить, до какой степени теория познания должна быть субъективной С этой целью мы делаем попытку привести в систематический порядок те различные субъективные

ГЛАВА V ФИЛОСОФИЯ ПРИРОДЫ И ИСТОРИИ

479

факторы познавания, с которыми мы отчасти встречались уже в разных местак

При этом можно отграничить друг от друга два рода субъективизма таким образом, что первый означает зависимость науки от представляющего субъекта, а второй — некоторым образом еще более субъективный субъективизм, а именно зависимость от субъекта, производящего оценку. Тотчас же видно, в какой связи находится это различение с вопросом об отношении естественнонаучной объективности к исторической Так как ценности суть руководящие точки зрения исторической науки, то кажется, что она зависит не только от представляющего субъекта, но и от субъекта, производящего оценку, а потому опять-таки объективность истории заранее могла бы казаться еще более проблематической, чем объективность естествознания. Однако именно поэтому в связи с обнаружением различных субъективных факторов познавания мы указываем на то обстоятельство, что естествознание равным образом должно быть поставлено в зависимость не только от представляющего субъекта, но и от субъекта, производящего оценку, т е мы сперва вполне низводим естествознание на субъективный уровень истории, чтобы, таким образом, видеть, что может означать научная объективность на основе этого гносеологического субъективизма и как в таком случае относится обязательность естественнонаучного образования понятий к обязательности исторического образования понятий

Для того, чтобы обозреть все субъективные факторы научного познания, мы специально различаем, кроме представляющего субъекта и субъекта, производящего оценку, еще и зависимость, в которой находится от субъекта материал науки, и ту зависимость, в котором находится от субъекта форма науки, и мы получаем тогда четыре различных возможности субъективности. В первом случае лишь форма науки зависит от представляющего субъекта, во втором — им определяются и материал, и форма, в третьем — форма не может быть отрещена и от субъекта, производящею оценку, и, наконец, в четвертом случае без отношения к субъекту, производящему оценку, нельзя мыслить себе ни формы, ни материала. Тогда эти четыре возможности представляют ряд, в котором субъективные факторы все более возрастают и, наконец, достигается мыслимо наивысшая степень субъективизма

Все наше изложение показало, что формы всякого познавания зависят от представляющего субъекта Если материалом науки служит эмпирическая действительность, а эта последняя представляет собой необозримое многообразие, чисто фактическое констатирование которого никогда не может дать науки, то само собой разумеется, что наука возникает лишь благодаря производимому субъектом преобразованию, и мы знаем, что без предположения некоего метафизического бытия и материал эмпирических наук в своей голой фактичности существует лишь в зависимости от представляющею субьекта, ибо в таком случае

480 ГЕНРИХ РИККЕРТ

существует лишь одна имманентная действительность Итак, нет надоб ностн далее останавливаться на более обстоятельном обосновании той точки зрения, для которой форма и содержание науки одинаковым образом находятся в связи с представляющим субъектом

Но зависимость от субъекта, производящего опенку, конечно, требует обсуждения Кажется, правда, что она существует для истории, но не для естествознания, так как мы признали отвлечение от всех ценностей прямо-таки необходимой предпосылкой естествознания Должна чи, несмотря на это, и форма естествознания обусловливаться субъектом, производящим оценку7

При рассмотрении форм естествознания оказывается, правда, что между ним и историей существует выше указанное различие, состоя щее в том, что исторические объекты могут быть подведены под какое-нибудь историческое понятие лишь благодаря отнесению к ценности, между тем как сущность естествознания требует отвлечения от этого, всегда оказывавшегося налицо в действительной жизни отнесения к ценности Но отсюда еще вовсе не вытекает, что и руководящие принципы естественнонаучного образования понятия должны быть во всех отношениях независимыми от субъекта, производящего оценку, и мы уже коснулись того пункта, о котором идет дело при этом *

Ведь без предположения некоего абсолютного бытия, которое должны отражать понятия естествознания, те формы, с помощью которых оно подводит свой материал под систему общих понятий, имеют силу, лишь коль скоро познающий субъект сам стремится к выработке этой системы, как имеющей ценность Лишь имея в виду эту цель, отличают существенное от несущественного, и это может делать лишь субъект, который сам проявляет отношение к цели, как к некоторой ценности Итак, форма всякой эмпирической науки должна мыслиться зависящей в последнем счете от некоторой ценности И мы можем прямо-таки сказать, что и то отвлечение от всех отношений к ценностям индивидуальных объектов, которое необходи мо для цели естествознания, может быть понимаемо лишь как акт субъекта, ценящего естественнонаучное образование понятий.

Наконец, остается рассмотреть еще четвертый из возможных случаев, в котором не только форма, но и материал зависит от субъекта, производящего оценку Или эта возможность была упомянута лишь ради систематической полноты? Что такое должно означать положение, гласящее, что уже голые факты необходимо связаны с некоторым установлением ценности? Здесь мы приходим к тому пункту, от выяснения которого зависит убедительность всей дальнейшей аргумен-

* См выше Между тен. как прежде мы отвлекались or относящихся к ценностям предпосьшок необходимых для всякою научного образования понятия чтобы отчетливо выяснить свойственное лишь истории отнесение к ценностям теперь становится пряно таки важно обнаружить, насколько всякие научное образование понятии зависит от ценностей

ГЛАВА V ФИЛОСОФИЯ ПРИРОДЫ И ИСТОРИИ -Ш

гации * Какой-либо факт имеет значение для науки лишь постольку, поскольку констатирующее его суждение может считаться истинным Но от понятия истинности логически нельзя отрешить мысли о том, что называемое «истинным» есть то, что долженствует быть и иметь ценность для познающего субъекта, и, таким образом, констатирование всякого факта в суждении, заявляющем притязание на истинность, уже заключает в себе проявление отношения к ценности истинности и ее признание познаюшим субъектом Итак, субъективизм познавания в самом деле доходит до того, что не только формы, но и материал всякой науки, а именно признаваемые истинными факты, зависят от субъекта, производящего оценку.**

Но что выиграли мы благодаря этому низведению всякого познания на уровень радикального субъективизма' Не прекращается ли благодаря этому всякая возможность вообще обосновать объективность научного образования понятий'' Для того чтобы дать ответ на этот вопрос, мы снова отделяем друг от друга различные субъективные факторы, и притом мы прежде всего устанавливаем, что означает зависимость научного материала от представляющего субъекта

Мы неоднократно указывали на многозначность слова «субъект» и отличали понятие гносеологического субъекта как от психологического, так и от психофизического субъекта Если прежде это различение было необходимо для того, чтобы показать, что физический мир дан столь же непосредственно, как психический, то теперь оно имеет значение в том отношении, что психологические и психофизические субъекты индивидуальны, понятие же гносеологического субъекта возникает именно благодаря тому, что все индивидуальное причисляется к объекту и, таким образом, получается сверхиндивидуальный субъект Само собой разумеется, что материал науки находится в зависимости лишь от гносеологическою субъекта и отсюда вытекает, что гносеологический «субъективизм», утверждающий зависимость материи познания от представляющего субъекта, вовсе не должен упразднять сверхиндивидуальную общеобязательность и необходимость познания, т е его объективность

* Я обосновал тот взгляд на котором основываются нижес1едующие соображения, в моем сочвннни «Der Gegenstand der Erkennimss» | ] 892) У меня нет желания повторять здесь развитые таи мысли, и поэтому относительно этого пункта я ограничился самым необходимым Если бы гносеологическая проблема кроюшаяся и в констатировании всякого факта не выяснитась из мыслей развитых в тексте то мне приходится сослаться на мое прежнее сочинение, и притом в особенности на отделы X—XVIII

** Конечно нет надобности отмечать что благодаря этому отнюдь не становится снова проблематическим принципиальное различие между естественнонаучным и исто рически телеологическим образованием понятии Индивидуальность объектов остается в естествознании свободной от всякого отнесения к ценностям н естественнонаучно познаюшии субъект оказывается производящим оценку лишь постольку поскольку он implicite признает при образовании понятии ценность общих понятии и при констатировании фактов — логическу№ ценность истинности Это признание уже потому при ниипнально отличается от исторического отнесения объектов к ценностям и образования ин дивидуумов что оно есть не простое лишь отнесение к ценностям но прямая оценка

31 Г Рнккерт

482 ГЕНРИХ РИККЕРТ

Напротив того, лишь исходя отсюда становится совершенно ясно, насколько излишне образованное, по-видимому в интересах научной объективности, понятие абсолютного бытия, которое ведь фактически лишь создает непреодолимые трудности для обоснования научной объективности

Конечно, с точки зрения индивидуального Я, мы должны сказать, что известный нам мир есть «наше представление» и, так как сами мы составляем лишь часть мира, прибавить, что поэтому эмпирическая действительность может быть лишь явлением Тогда явление требует, как необходимого соотносительного понятия, бытия в себе, и оказываются две совершенно отличные друг от друга действительности или, строго говоря, существует столько миров явлений, сколько существует индивидуумов и, кроме того, еще единая абсолютная реальность В случае, если эта последняя должна служить предметом познания, возникает вопрос о том, каким образом мышление доходит до бытия — вопрос, на который никогда нельзя ответить при предположении противоположности между доступным опыту явлением и недоступным опыту бытием В конце концов в наиболее благоприятном случае в результате получится великое гносеологическое смирение

Напротив того, гносеоло1ический субъективизм освобождает нас от всех теории, делающих проблематическим смысл познавания Основания для допущения противоположности между абсолютным бытием и явлением оказываются несостоятельными и исчезает вышеупомянутое изумительное раздробление действительности на тысячи индивидуальных миров и единый сверхиндивидуальный мир Тогда действительность есть явление с той точки зрения, что она дана в опыте психологическому субъекту, напротив того, она есть абсолютное бытие с той точки зрения, что она есть содержание сознания вообще Но в обоих случаях это одна и та же имманентная действительность. Наукам нет никакого дела до какой-либо иной реальности, чем эта непосредственно данная, и проблема, состоящая в том, каким образом мышление доходит до бытия, перестает уже быть проблемой Словом, непреодолимые препятствия, вытекающие из дуализма бытия и явления, по-видимому служащие помехой объективности познания, устраняются именно правильно понимаемым гносеологическим субъективизмом

Но каким же образом обстоит дело с объективностью форм познания, если эти последние зависят от субъекта? И здесь теория познания, если она не желает допускать недоказуемых метафизиче ских предположении или на чисто эмпирической почве спастись от скептических результатов лишь благодаря непоследовательностям, должна прийти к тому выводу, что именно субъективность руководящих точек зрения оказывается наилучшей опорой для объективности научного образования понятий, и стоит лишь указать на обнаруженную Кантом связь эмпирической реальности с трансцендентальной идеаль ностью, чтобы понять, в каком направлении будет лежать обоснование научной объективности с точки зрения гносеологического субъекти-

ГЛАВА V ФИЛОСОФИЯ ПРИРОДЫ И ИСТОРИИ 483

визма.* Именно потому, что содержание познания должно принимать определенные формы познающего субъекта, эти формальные составные части получают обязательность, простирающуюся далее единичного случая, колъ скоро доказано, что они принадлежат ке чодько индивидуальному психологическому, но и сверх индивидуальному iho-сеологическому субъекту. Само собой разумеется, что этим лишь в общих чертак указывается тот путь, которою должна держаться теория познания и еще предстоит доказать обстоятельства специальных форм познания. Однако на первых порах дело идет лишь о том, чтобы показать, каким образом гносеолО1ический субъективизм вообще оказывается пригодным для обоснования научной общеобязательности или объективности

Однако здесь должно представиться возражение Пока дело идет лишь о представляющем субъекте, можно правомерно построить понятие сверхиндивидуального субъекта, не служащее помехой общеобязательности познавания. Однако нам недостаточно представляющего субъекта Сущность всякого научного образования понятии состоит в отличении существенного пт несущественного и, как мы видели, это отличение предполагает субъект, производящий отделение существенного от несущественного, имея в виду какую-либо цель, признаваемую ценной Можем ли мы образовать и понятие сверхиндивидуального субъекта, производящего оценку9 Не принадлежит пи оценивание, напротив того, необходимо индивидуальному Я и не следует ли поэтому с гносеологической точки зрения всегда причислять его к психическому Я — объекту.

Однако и эта трудность исчезает, коль скоро мы в самом деле последовательно продумаем до конца шосеологическии субъективизм и вспомним, что зависящими от субъекта, производящего оценку, следует мыслить себе не только формы познания, но и факты, долженствующие быть истинными Не имеет смысла мыслить этот субъект, производящий оценку, как индивидуальный и его оценки, как принадлежащие Я — объекту Напротив того, и понятие сверхиндивидуального субъекта, производящего оценку, есть абсолютно необходимое гносеологическое понятие Оно образует логическую предпосылку и всякого чисто фактического суждения, и поэтому его обязательность не настолько же абсолютна, как и обязательность фактического Оно содержит лишь общее всем ло1ическим актам признание некоторой ценности, без которого не имеет никакого смысла и констатирование

* Зйесъ ссылка на К.анта, конечно, не вызовет ниуакога незоучения котя он и считлл необходимый признавать овещь в себе», ибо как ни судить об этой стороне его мышления во всяком случае надлежит признать что в тех частях кантонской фитосо-фни которые мы только и имеем в визу здесь, вещь в себе вовсе не играет существенной poin Кант не пелал веши в себе «предметом» естественнонаучного или исторического познания, и можно было бы сказать что и для HeiO эмпирическую объективность обосновывает трансцендентальный «субъективизм» Однако развиваемые нами мысли, конечно, согласииы с любым толкованием Канта

31*

484 ГЕНРИХ РИККЕРТ

фактов в {,'орме суждений Но то, что составляет логическую предпосылку всякого чисто фактического суждения, не может принадлежать лишь индивидуальному психологическому субъекту, но должно входить в понятие сверх индивидуального гносеологического субъекта

Итак, мы видим всякое познание основывается не ToibKO на «сознании вообще», но на сознании вообще, производящем акты суждения, а следовательно, и на сверхиндивидуальном гносеологическом субъекте, производящем оценку истинности Конечно, содержа ние суждений во всяком частном случае индивидуально, но уже и мыслимо наиболее общее понятие суждения логически подразумевает субъект, производящий оценку, и именно об этом идет речь Получи лась бы бессмыслица, если бы логическую предпосылку всякого признания какого либо факта истинным пожелали рассматривать как индивидуальный фактор

Теперь должно быть ясно, каким образом полное проведение гносеологическою субъективизма, ставящего и фактический материал науки в зависимость от субъекта, производящею оценку, делает возможным обосновать объективность или необходимость и общеобязательность научного образования понятия, ибо, хотя абсолютно не подлежащие сомнению суждения, констатирующие факты, и предполагают субъект, производящий оценку, указание на то обстоятельство, что предпосылки всякого научного образования понятий находятся в зависимости от субъекта, производящего оценку, не может уже вести к тому, чтобы образование понятий признавалось «субъективным» в смысле произвольного Пока материал науки бывает относим к лишь представляющему субъекту, обязательность же форм рассматривается, напротив того, как зависящая от субъекта, производящего оценку, между установлением фактов и их научной обработкой существует подозрительный дуализм Toina научная истинность заранее кажется проблематической в противоположность фактической истинности Если, напротив того, уже фактическая истинность оказывается зависящей от субъекта, производящего оценку, и из одной лишь наличности оценок нельзя еще делать никаких скептических выводов, то и дуализм между установлением фактов и образованием понятий, по крайней мере в принципе, преодолеваетс

Однако все это указывает нам лишь наиболее общий принцип признание ценности истинности есть логическая предпосылка всякой науки Вытекает ли отсюда в то же время и возможность лишить те специальные предпосылки, относящиеся к ценностям, от которых зависит обязательность естественнонаучного и исторического образо вания понятий, их субъективистического характера, служащего поме хой научной объективности7

Отдадим себе еще раз ясный отчет в том, на чем основывается необходимая обязательность понятия сверхиндивидуального субъекта, производящего оценку, т е почему оценивание этого субъекта должно быть признано безусловно сверхиндивидуальным Очевидно, что всяка

ГЛАВА V ФИЛОСОФИЯ ПРИРОДЫ И ИСТОРИИ 485

попытка отрицать с верх и иди в и дуальную обязательность его установ лепил ценностей возможна лишь в форме суждения Но суждение имеет смысл лишь тогда, когда оно признает обязательность ценности истинности Следовательно, коль скоро оно отрицало бы сверх индивидуальную обязательность ценности истинности, оно само себя упраздняло бы И обязательность предпосылок, относящихся к естественнонаучному и историческому образованию понятий, можно было бы обосновать таким же образом, если бы удалось доказать, что они суть предпосылки научной истинности и образования понятий вообще, т е показать, что они составтяют предпосылку настолько же неизбежную для понятия акта научного суждения, насколько понятие производящего оценку субъекта вообще служит предпосылкой для понятия акта фактического суждения, и что поэтому без их обязательности не существовало бы решительно никакой науки

Конечно, при этом мы должны выяснить себе и то, что всякое обоснование тех точек зрения отнесения к ценностям, которым руководятся науки при своем образовании понятий, имеет совершенно иной смысл, чем те обоснования, которые возможны в пределах самих эмпирических наук Здесь дело отнюдь не может идти об установлении какой-либо психологической теории, так как всякая теория такого рода должна уже предполагать то, что впервые должно быть обосно вано при посредстве ее Напротив того, и здесь мы можем всегда исходить лишь из задач научного познавания и рассматривать их как цели, долженствующие быть достигнутыми Тогда формы науки ока зываются средствами для достижения этих целей Поэтому нх необходимость ичи обязательность всегда оказывается телеологической и зависит от необходимости или обязательности цели Итак, обнаруже ние логически теологических связей оказывается единственным при емом, который вообще возможен, коль скоро требуется обосновать обязательность научных форм мышлени

Мы и прежде уже везде пользовались этим приемом Однако мы допускали при этом признание специальных научных целей всегда лишь как факт, и постольку обязательность средств познавания оста валась гипотетической, т е мы выяснили лишь то, что если кто-либо хочет естествознания или истории, он должен делать и определенные предположения и строить свои понятия согласно определенным руководящим точкам зрения Прогресс по сравнению с до сих пор полученным результатом состоит лишь в том что мы пытаемся обнаружить и необходимость признания специальных целей познания, т е мы желаем доказать, что они зависят отнюдь не от индивидуального произвола, но что прямо-таки неизбежно хотеть их Необходимость же этого хотения опять-таки может основываться тишь на том, что оно имеет не гипотетическую и относительную, но безусловную и абсолютную ценность Итак, и нижеследующее исследование ии в каком случае не приведет далее обнаружения связей между средствами познания и целями познания, т е оно лишь доказывает, что воля, хотяща

486 ГЕНРИХ РИККЕРТ

естествознания, или воля, хотящая истории, есть необходимое признание безусловно обязательных сверхэмпирических ценностей, и оно переносит затем эту обязательность на естественнонаучные и исторические формы познания, относительно которых доказано, что они служат средствами для достижения целей познания Всякий, хотящий достижения цели, должен хотеть средств

Тот, кто требует иного обоснования научной объективности, сам не понимает своих собственных желаний Любое суждение имеет силу лишь для того, кто хочет истинности Итак, эта воля есть последнее а priori всякой науки Но раз уже абсолютно не подлежащая сомнению обязательность фактических суждений предполагает хотящую истинности волю, признающую ценность истинности, наукоучение, пытаясь доказать объективность специальных естественнонаучных и исторических форм познания, конечно, не может применять иного приема, кроме того, чтобы предположить волю, хотящую научной истинности вообще, и затем показать, какие дальнейшие предпосылки заключает в себе эта воля и какие формы познания должна поэтому признать всякая научная воля как абсолютно ценные, поскольку она не хочет упразднить саму себ

Итак, если возможно вышеуказанным образом доказать, что те логические предпосылки, бет которых не может обойтись естествен нонаучное и историческое образование понятий, телеологически необходимы, из этого вытекает, что эти логические предпосылки суть такие ценности, которые признает любой, стало быть, и сверхиндиви-дуальныи научный субъект познания, и тогда основывающееся на них научное трактование вправе заявить наиболее высокое притязание на научную объективность, которое впобще имеет смысл заявлять Итак, дело идет о том, чтобы вышеуказанным образом логически телеологически дедуцировать формы ее гественнонаучного и исторического мышлени

V Критическая объективность

В тех объектак, которые служат всего лишь материалом для естествознания или для истории, мы всегда имеем пред собой уже материю, оформленную субъектом, и то, где надлежит провести фа ницу между материей и формой, отнюдь не есть нечто само собой разумеющееся Но нам нет надобности иметь это в виду в данном кон тексте, так как благодаря этому не возникает никаких специфических натурфи-юсофских или историко-философских проблем Напротив того, мы и впредь продолжаем признавать мир вещей и процессов, которые мы до сих пор постоянно предполагали как материал естествознания и исторической науки, всего лишь материалом, и мы ставим

ГЛАВА V ФИЛОСОФИЯ ПРИРОДЫ И ИСТОРИИ 487

вопрос тишь о том, с каким правом мы считаем научными два различных понимания этой действительности и каким образом можно доказать необходимость естественнонаучных и исторических предпосылок обязательности, с одной стороны, безусловно всеобщих, законов природы, с другой — безусловно всеобщих ценностей

Метод, который различает между имеющими ценность и не имеющими ценности целями познания и, руководствуясь ими, обосновывает обязательность необходимых для их достижения средств познания, мы можем назвать критическим и охарактеризовать соответственно этому установленную этим путем объективность образования понятии как критическую объективность Однако всякая критика нуждается в масштабе, и поэтому мы прежде всего должны будем искать такового

С этой целью мы построим понятие о таком познающем субъекте, который был бы способен достигнуть наиболее совершенного, т е как мыслимо наибочее обширного, так и наиболее объективного научного познания, чтобы таким образом получить идеал, который воля, хотящая научной истинности, должна признать абсолютно ценным и чтобы затем определить по сравнению с ним ценность целей и средств познания Оянако этот идеал сам по себе еще недостаточен, гак как приближение к мыслимо наибольшему интеллектуальному совершенству было бы возможно лишь для такого познающего субъекта, который принципиально отличается от человеческого субъекта познания Но люди не могут даже и стремиться к достижению такого идеала научной объективности, к которому вообще невозможно никакое приближение, если слово «объективность» не должно утратить свой смысл для людей Поэтому мы можем получить понятие объективности, пригодное для человеческого познания, тишь установив, в чем человеческое познание по существу своему должно навсегда остаться позади по сравнению с тем, что может выполнить идеальный субъект познания, т е правомерно будет признавать познание в таких формах, как те, которые можно вывести из ограниченности человеческого познания как наиболее совершенное средство, служащее наилучшей заменой недостижимого идеального познания, настолько общеобязательным для людей и объективным, как то познание, которого мог бы достигать сам идеальный сверхчеловеческий познающий субъект

Итак, мы вполне сознательно становимся при дальнейшем исследовании на антропоморфическую i носеологическую точку зрения, и так как всякое познание, о котором для нас вообще идет речь, есть дело людей, применяющих человеческие средства, мы считаем эту точку зрения единственно плодотворной. В таком случае масштаб объективности человеческого познания представляет собой как бы диагональ параллелограмма сил, в котором одна сила выражает мыслимо наиболее объективное и наиболее обширное познание, превосходящее всякую человеческую способность, а другой сипой служит, напротив того, то, что ограничивает человеческую познавательную способность Если для человека невозможна иная объективность поз-

488 ГЕНРИХ РИККЕРТ

нания, кроме этой критической, то она и не нужна для него, т е мы никогда не можем желать ее Итак, вопрос об объективности научного образования понятий разрешим лишь путем выяснения того отношения, в котором ограниченный человеческий субъект познания находится к мыслимо наиболее совершенному идеалу сверхчеловеческого субъекта познания Благодаря этому должно получиться понятие познавания, предпосылки которого имеют притязание на сверхиндивидуальную обязательность для всякого человека

Но как следует мыслить себе вышеупомянутую идеальную познавательную способность7 Для того чтобы выяснить своеобразие человеческого интеллекта, Кант противопоставил ему intelleclus archetypus, который посредством своего познавания в то же время создает предметы своего познания Нельзя ли, быть может, пользоваться этим понятием и тогда, когда имеется в виду получить понятие мыслимо обширнейшего и объективнейшего познания?

Intellecms archetypus отличается от человеческого интеллекта, во-первых, своей бесконечностью и, во-вторых, тем, что для него совпадают воззрение и понятие или материя и форма Рассматривая теперь этот интеллект с его воззрительной стороны, мы получаем понятие субъекта, созерцающего мировое целое так, как мы способны созерцать некоторую часть, и постольку это, по-видимому, в самом деле есть идеал мыслимо наиболее обширною интеллекта Но все же это было бы лишь идеалом полного созерцания, а не идеалом полного познания мира Итак, ведь и у Канта intellectus archetypus как понятие познающего субъекта имеет не только ту сторону, что он есть чистое воззрение, но, если рассматривать его с его другой, а именно формальной стороны, его познавание разрешается в чистую действительность, и форма, так сказать, поглощает все воззрительное содержание Но уже из возможности определить понятие этого интеллекта и как чистое активное понимание, и как чистое пассивное созерцание вытекает, что мы можем составить себе понятие о нем лишь путем отрицания всего того, что имеет силу для нашего интеллекта Итак, это идеал, не имеющий для нас уже никакого положительного содержания и могущий служить разве что для того, чтобы бы мы выяснили себе, что в интеллекте, сравнимом с нашим, форма и материя или воззрение и понятие всегда должны не совпадать друг с другом

Но раз познание, свойственное intellectus archetypus, совершенно несравнимо с человеческим познанием, понятие о первом не имеет никакой ценности для выработки понятия научной объективности, достижимой для человека Скорее, мы должны поместить между понятиями о человеческом интеллекте и об intellectus archetypus еще третье понятие, отличающееся от человеческого интеллекта своей бесконечностью, а от intellectus archetypus, напротив того, тем, что в нем воззрение и понятие не совпадают друг с другом Лишь таким образом мы получим идеал мыслимо обширнейшего и объективнейшего познания, допускающий сравнение с человеческим познанием.

ГЛАВА V ФИЛОСОФИЯ ПРИРОДЫ И ИСТОРИИ 489

С этой целью мы возьмем за исходный пункт опять-таки понятие о гносеологическом с верх и иди в и дуальном субъекте и попытаемся определить его таким образом, чтобы оно стало понятием об идеале познающего субъекта Однако при этом мы, конечно, ограничиваемся теоретическим знанием и отвлекаемся от всех суждений, выражающих прямую оценку, так как в эмпирических науках их объективность вовсе не есть та цель, к достижению которой стремятс

Прежде всего теоретические познавательные акты идеального субъекта всегда должны иметь форму суждения, к которому с абсолютно неподлежашеи сомнению достоверностью может быть применяем предикат «истинное», и это без дальнейших гносеологических пред-почожений имеет место лишь тогда, когда какой-либо факт констатируется восприятием Далее, если совокупность этих суждений должна давать не только мыстнмо достовернейшее, но и мыслимо обширнейшее познание, то познающий интеллект должен быть в состоянии утверждать бытие всей действительности в суждениях восприятия Но требовать большего от познающего субъекта — бессмысленно Интеллекта, с абсолютной достоверностью знающего все то, что быто, есть и будет действительно, нельзя было бы уже превзойти относительно всего того, к достижению чего мы вообще можем стремиться при теоретическом познавании. Итак, его познание оказывалось бы наиболее совершенным познанием, еще могущим быть сравниваемым с человеческим познанием и, следовательно, все то, что вытекает как необходимое средство познания для человеческого духа из стремления приблизиться к этому познанию, можно будет признать и логически-телеологически правомерным

Прежде всего из этого вытекает, что и идеальное познание «субъективно» во всех тех четырех отношениях, которые мы выяснили, т. е. содержание и его форма определяются не только сверхнндивидуаль-ным представляющим субъектом, но и сверхиндивидуальным субъектом, производящим оценку Зависимость материи и формы от сверхиндивидуального представляющего субъекта самоочевидна и признание ценности истинности сверхиндивидуальным субъектом равным образом есть необходимая предпосылка фактичности материала познания Сомневаться можно было бы лишь в зависимости форм познания от субъекта, производящего оценку, и мы не можем, конечно, указать, каким образом относятся друг к другу форма и содержание познания бесконечного субъекта Но это безразлично, так как достаточно того, что вообще форма и содержание не совпадают друг с другом и в этом познании, ибо в таком случае материал познания формируется в понятиях так, что при этом имеется в виду цель познания, а поэтому формы должны быть признаны ценными по отношению к этой цели и бесконечным субъектом.

Но раз мы не способны даже и мысленно представить себе иного познания, кроме четверояким образом «субъективного», не имеет, конечно, никакого смысла говорить о человеческом познании, что,

490 ГЕНРИХ РИККЕКГ

вследствие вышеуказанной субъективности, оно недостаточно объек гивио, так как за пределами этой субъективности слово «познание» утратило бы для нас свои смысл, и, следовательно, объективное познание было бы не только недостижимо, но к нему нельзя было бы даже и стремитьс

Итак, для того, чтобы получить понятие об объективности, дости жимой для человека, требуется еще лишь понять, в каком отношении человеческое познание необходимо должно уступать идеальному познанию и с помощью каких именно форм познания для него достижим максимум приближения к тому, что может выполнить идеальный интеллект Но любой человеческий интеллект ограничен, будучи ко нечным, и, следовательно, никакому человеку нельзя даже и сгремить-ся к достижению иного познания кроме того, которое возможно для конечного интеллекта. Стало быть, те средства, в которых нуждается конечный интеллект для того, чтобы приблизиться к тому, что способен выполнить бесконечный субъект, должны быть признаны формами, абсолютно необходимыми и обязательными для человеческого познани

Если мы прежде всего мысленно представим себе объем того материала, на который распространяется идеальное познание, то пунктом, имеюшим решающее значение, оказывается то обстоя те пьет во, что, стремясь к многообъемлющему познанию, конечный человеческий интеллект должен отказаться от абсолю!нои объективности чистой фактичности своих суждении В противном случае ему пришлось бы ограничиться накоплением экзистенциальных предложении, которое, как бы долго оно ни продолжалось, не было бы в состоянии даже и приблизиться к идеалу многообъемлющего познания Но благодаря этому мы снова подошли как раз к исходному пункту всего нашего исследования Для того чтобы вообще быть в состоянии стремиться к той цели, которой идеальный интеллект достигал бы путем абсолютно достоверных суждении восприятия, конечный интеллект нуждается в суррогате, и мыслимо наиболее совершенной заменои, которая может существовать для этого, служит, как мы уже показали, естествознание Поэтому оно имеет для человека абсолютную познавательную ценность и благодаря этому воля, хотящая естествознания, оказывается безусловно необходимой Но тот, кто хочет достижения цели, должен хотеть и средства, а потому предпосылка, гласящая, что на основании ограниченного числа фактов может быть найдено положение, имеющее силу для неограниченного числа фактов, равным образом может быть признано необходимо имеющим силу для любого субъекта естественнонаучного познания, хотя это есть предпосылка сверхэмпириче ека

Нет надобности детально рассматривать с этой точки зрения различные сверхэмпирические формальные составные части естественнонаучного образования понятий. Мы настолько обстоятельно выяснили гипотетическую обязательность их логи чес к и-телеологических

ГЛАВА V ФИЛОСОФИЯ ПРИРОДЫ И ИСТОРИИ 49!

связей, что, после того как фактическое признание естественнонаучной цели познания стало признанием безусловно необходимым, само собой вытекает безусчовная по отношению к этой абсолютной ценной цели обязатечьность естественнонаучных форм познания, и следует сделать еще только одно замечание относительно понятия закона природы, о котором здесь прежде всего идет дело

С точки зрения наивного реализма утверждение, гласящее, что необходимость безусловно всеобщих суждений должна в последнем счете оказываться телеол01ической и основываться на признании абсолютной ценности, покажется чрезвычайно парадоксальным

Само собой разумеется, мы вовсе и не утверждаем, что исследователь специалист когда-либо отдает себе отчет в том, что эта необходимость есть необходимость телеологическая Нам, индивидуумам, всякий закон природы должен представляться чем-то безусловно не зависящим от нас, и нам должно казаться, что его обязательность столь мало зависит от нас, что, скорее, мы зависим от него Мы вовсе и не имеем в виду оспаривать правомерность этого убеждения Напротив того, это предположение должно обосновывать гносеологическую дедукцию, т е благодаря ему обязательность законов природы должна оказываться совершенно изъятой от всякого чисто произвольного признания, на котором приходится останавливаться последовательному эмпиристу Итак, это предположение оставляет совершенно неприкосновенными все убеждения эмпирической науки и лишь гносеологическое понимание процесса научного исследования перетолковывает его таким образом, что понятие о реальности, совершенно отрещенной от познающего субъекта, превращается в понятие о необходимом для всякого познающего субъекта признании сверхиндивиду ал ьнои «цен-ности», т е согласно ему познавание должно сообразоваться не с бытием а с долженствованием, которое и составляет «предмет» познания законов природы и всякого познания вообще В эмпирической науке мы можем лишь удовлетворяться той мыслью, что совершенно независимо от субъекта всегда «бывает» так, как гласит закон, но, коль скоро мы отнесемся к этой мысли серьезно, мы тотчас видим, что никогда нельзя понять, каким образом такое недоступное опыту бытие может стать предметом познания для составляющего суждения субъекта, ищущего законов природы Итак, именно это предположение приводило бы нас к скептическим выводам

Напротив того, долженствование, сознаваемое нами как безуслов пая ценность, вполне способно служить руководящей нитью для наших актов суждения, как утверждающих, так и отрицающих Только мы должны быть вправе предполагать для этого долженствования и ту полную независимость от индивидуального субъекта, которую реализм предполагает для бытия в себе, и мы показали, что это правомерно и необходимо Итак, чтобы охарактеризовать независящую от всякой индивидуальной воли обязательность того долженствования, которое придает нашему познаванию объективность, мы назовем его сверхэм-

492 ГЕНРИХ РИККЕРТ

лирическим или трансцендентным должествованием.* Тогда та воля, которая признает это трансцендентное долженствование, не имеет ничего обшего с каким бы то ни было желанием или индивидуальным хотением, да и выражение «воля» мы выбираем именно лишь для того, чтобы подчеркнуть, что теоретический субъект всегда есть субъект, проявляющий свое отношение и производящий оценку.

Слово «бытие» имеет смысл лишь как предикат суждения, и постольку воля, признающая ценность истинности вообще, есть логическая предпосылка всех экзистенциальных суждений, а благодаря этому и логическая предпосылка называемого бытия. Равным образом воля, утверждающая не только трансцендентную ценность истинности вообще, но и трансцендентную ценность естественнонаучной истинности, есть логическая предпосылка «природы», т. е. бытия, подчиненного общим законам. Раз это ясно, то наше толкование познавания должно перестать казаться парадоксальным даже и с точки зрения эмпирического реализма. Между его предпосылками и нашими положениями, коль скоро они правильно понимаются, никогда не может быть конфликта, так как лишь в теории познания, стремящейся к тому, чтобы оправдать сверхэмпирическую обязательность этих предпосылок, имеет смысл вышеуказанное истолкование безусловной необходимости законов природы. Ведь у нас нет иного пути для обоснования их кроме того, который делает возможным телеологически дедуцировать их как формальные средства познания.

Для того чтобы выяснить это еще, с другой стороны, хорошо будет представить дедукцию и в другой форме. Мы предлагаем сделать попытку отрицать ту формальную предпосылку, которая впервые делает возможными частные законы природы, и покажем затем, что при отрицании impiicite утверждается то, что при нем пытаются отвергнуть.

• Ср мое сочинение: Der Gegenstand der Erkennmiss. 1892. S. 66 ff. I Фолькельт находит у меня (Deutsche Literaiurzeilung, 1893, № 11) «сточь распространенную в современной философии ведущую к путанице наклонность субъективистически разрешать сущее в всего лишь вспомогательные понятия, точки зрения, способы понимания, словом, заставлять его улетучиваться", но в то же время «охотно признает» меня -мыслителен, со строгостью и последовательностью, которые надлежит приветствовать, старающегося установить в борьбе с релятивизмом и позитивизмом прочные, объективные условия познания». Мне это старание не кажется согласимым t вышеупомянутой наклонностью к субъективистическому у1етучиванию в -последовательном» строе мыслей, и во всяком случае я сознаю в себе лишь стремление указать объективные условия познания Признавая долженствование логически первичным, я думаю, что я не особенно далек именно от Фолькельта. Он трактует (Erfahrung und Denken S. 166 ff) мышление как «требование» и говорит, что "В обязательности мыслить именно так и невозможности мыслить иначе» мы становимся причастньг достоверности, возвещающейся, как транссубъективное, сверхнндивидуальное веление, вследствие чего мне кажется, что и Фолькельт непроизвольно истолковывает «обязательность» как долженствование, только я, поскольку дело идет о теории познания, не могу умозаключить вместе с Фолькельтом от этого «веления» к трансцендентному бытию, и я не в состоянии понять, каким образом бпагоааря этому умозаключению можно получить какое-либо новое, не данное уже в свер к индивидуальном долженствовании, условие объективного познания.

ГЛАВА V. ФИЛОСОФИЯ ПРИРОДЫ И ИСТОРИИ

493

Правда, могущее быть высказанным отрицательное суждение: безусловно всеобщие суждения не имеют силы, по-видимому, еще не заключает в себе никакого противоречия, тогда как суждение, отрицающее безусловную обязательность суждений вообще, противоречие в себе заключает, но все-таки дело в том, какой смысл придается упомянутому утверждению. Если оно должно иметь силу лишь для какого-нибудь определенного случая, т. е. выражать, что данный индивидуальный субъект познания в данном пункте пространства и времени не может составить никакого безусловно всеобщего суждения относительно данного материала познания, то против него, конечно, не приходится возражать. Однако в таком случае вовсе и не оказывается никакого противоречия между ним и той гносеологической предпосылкой, от которой зависит обязательность естественнонаучного образования понятии, но в нем содержится лишь чисто фактическое констатирование, не имеющее никакого значения для проблем теории познания и, само собой разумеется, что и накопление таких констатировании не подвинуло бы нас ни на шаг вперед. Итак,.лишь в том случае, если оспаривается безусловно всеобщая обязательность всех законов природы, вообще имеет место попытка отрицать то, что составляет формальную лО1Ическую предпосылку естественнонаучных понятий законов, причем сама эта попытка непременно имеет вид безусловно всеобщего суждения. Итак, она уже заключает в себе ту формальную предпосылку, которую она отрицает, т. е. при ней имеется в виду отрицать то, на чем основывается собственная ее обязательность, и, следовательно, она должна упразднять самое себя.*

Итак, лишь косвенным путем можно показать, что воля, направленная на то, чтобы составлять безусловно всеобщие суждения, сверхиндивидуальна и необходима, и поэтому может быть охарактеризована как обязательная предпосылка естественнонаучного познавания. Всякое нападение на нее приводит к ложному кругу, так как ему приходится опираться на то, что подвергается нападению. Поэтому и психологизм необходимо попадает в этот ложный круг, стараясь посредством естественнонаучного объяснения процессов познания в то же время дойти до суждений относительно обязательности познавательных форм. Тонкие психолошческие анализы Юма, в принципе, конечно, непревзойденные до настоящего времени, несмотря ни на какую «современную» психологию, содержат в себе очень много такого рода вторжений в область теории познания, а потому и они не

• Представители радикального эмпиризма обыкновенно называют такого рола аргументации «софистическими» В атом, однако, заключается маленькое смещение понятии В диалогах Платона именно софистические теории опровергаются таким способом, который ныне любят называть софистическим. Итак, в эти» случаях следовало бы соблюдать некоторую осторожность относительно обвинения в софистике, т. е. не швырять камней, находясь в тетпиие релятивизма Ведь абсолютный релятивизм софистов нового времени может быть опровергнут лишь путем обнаружения его внутренних противоречии и приведения его ad absuidum при посредстве его собственных выводов.

494 ГЕНРИХ РИККЕРТ

свободны от вышеупомянутого ложного круга Как мало говорило бы нам объяснение происхождения понятия причинности, если бы принцип причинности и обязательность каузальных законов не предполага лись уже Юмом повсюду Лишь благодаря этому ему удается показать, что повторяющаяся последовательность необходимо вьмывает во всех случаях ассоциацию идей, благодаря которой, как он утверждает, впервые возникает понятие причинности Конечно, такие теории весьма ценны, если они показывают нам, как постепенно возникаем убеждение в правильности формальных предпосылок познания Но они не могут иметь значения для критики познавания Само собой разуме ется, никто и не станет упрекать мыслителя до-Кантовскои эпохи в том, что он не заметил внутреннего противоречия теории, желающей путем объяснения в то же время и критиковать Однако если психо логия и в настоящее время все еще желает быть в то же время лсникои и теорией познания и затем лишь, благодаря непоследовательностям, избегает абсолютного релятивизма и скептицизма, то ведь это — иное дело

Этим мы можем закончить обсуждение проблемы объективности естественнонаучных понятий законов Если ее формальную предпосылку можно оспаривать лишь посредством положений, которые сами заключают в себе эту предпосылку, то обстоятельство, что лишь познающий субъект формирует на основании этой предпосылки маге рию познания, не может, конечно, служить возражением против объективности естествознани

Но как же обстоит дело относительно объективности историческо го образования понятий, которая главным образом занимает нас здесь9 Прежде всего мы видим, как распадение человеческого познавания на естествознание и историю равным образом необходимо вытекает из отношения человеческого познавания к идеальному познаванию и как поэтому границы естественнонаучного образования понятий заключают в себе в го же время неизбежное требование принципиально отличающегося от него исторического образования понятий, т е. не только обнаружена безусловная ценность естествознания, несмотря на его необходимые границы, но и род трактования, пополняющий односторонность естественнонаучного мышления, оказался необходимо вытекающим из неизбежного стремления к наивозможно большему приближению к тому, что moi бы выполнить идеальный познающий субъект Даже если естествознание достигло наибольшего совершенства, влечение к истории принадлежит к тому, что должно быть признано всяким человеческим субъекюм познания, и, стало быть, воля, хотящая истории, настолько же сверхиндивидуальна и необхо дима, как вопя, хотящая естествознани

К тому же в известном отношении исторически познающий чело веческии субъект даже ближе к идеалу познающего субъекта, чем естественнонаучный, так как идеальное познание прямо таки можно было бы назвать историческим познанием мирового целого Однако

ГЛАВА V ФИЛОСОФИЯ ПРИРОДЫ И ИСТОРИИ 495

все это все же относится лишь к тому понятию истории, которое мы получили в третьей главе как проблему учения о методе, и поэтому научная объективность исторического образования понятий и теперь еще остается проблематичной Сперва воля, хотящая познания мирового целого, подразумевала лишь обязательность формальных предпосылок, необходимых для естествознания Напротив того, историческая наука должна, как мы знаем, быть вправе допустить, что однократное развитие мира находится в некотором отношении к безусловно общеобязательным ценностям Можно ли вывести из отношения чеювече-ского интеллекта к идеальному субъекту познания необходимость и этой предпосылки и этим обосновать ее телеологически критически1?

Для того чтобы дать ответ на этот вопрос, отдадим себе отчет еще и в иной стороне всякого познания, к которому единственно способен конечный интеллект, чем та, которую мы рассматривали до сих пор Так как ему недоступно воззрительное познание, то всякое человеческое познание должно быть дискурсивным Ко в необходимой связи с этим находится то обстоятельство, что оно занимает определенный промежуток времени и способно достигать цели познания лишь путем ряда изменений Далее, так как эта цель имеет абсолютную ценность для познающею субъекта, то абсолютно неизбежно и рассматривать ряд изменении, ведущих к познанию, как телеологическое развитие и так как, наконец, та ценность, к которой она бывает относима, есть ценность безусловно всеобщая или трансцендентная, то мы видим, что благодаря этому в принципе оказываются уже выполненными все те предпосылки, которые, как мы узнали, служат условием объективного исторического образования понятий А именно, коль скоро мы делаем самый процесс познания объектом познания, он никогда не может быть понимаем лишь естественнонаучно, но его надлежит понять и исторически, так как он образует ряд изменений, которые мы необходимо относим к безусловно всеобщей ценности, и так как понятие исторически-телеологического развития обтьемлет собой иные формы исторического мышления, то, в принципе, мы установили все то, в чем мы нуждаемся Всякий акт познания становится историческим индивидуумом по отношению к ценности познания Совокупность актов познания объединяется в историческое развитие, и так как это развитие необходимо оказывается членом, входящим в состав наиболее общего, т е наиболее обширного целого, т е совокупности действительности, объективная точка зрения отнесения к ценности необходимо переносится и на эту историческую связь, т е последняя сама принимает вид историческою развити

Словом, теперь мы не можем уже никоим образом сомневаться в том, что и пониманию действительности как истории в вышеуказанных формах свойственна сверхиндивидуальная обязательность, по крайней мере когда дело идет о процессе познания Эти формы равным образом могут быть телеологически дедуцированы из сущности конечного интеллекта, могущего дойти до осуществления научной истины лишь