Часть 10.

Намеченные мной размеры этой краткой статьи заставляют меня  воздержаться от более подробного изложения В заключение я хотел бы  сообщить господам, удостоившим меня чести отнестись с некоторым  доверием к моим скромным замечаниям, что я намерен излагать  естествознание по «Первоосновам природоведения» г-на Эбергарда  При этом я надеюсь не пропустить ничего, что может содействовать  глубокому пониманию важных открытий, сделанных в древние и новые  времена, и в особенности показать на понятных и точных примерах те  неизмеримые преимущества, которые имеют перед прежними  открытиями открытия нового времени благодаря удачному  применению геометрии. Я продолжаю руководить занятиями по  математике и начну курс философии с истолкования «Логики» Мейера  Метафизику я буду излагать по учебнику проф. Баумгартена  Трудности, возникающие в связи с туманными оборотами речи,  которыми как будто изобилует это полезнейшее и обстоятельнейшее из  всех руководств этого рода, будут, смею надеяться, устранены  тщательностью изложения и подробными письменными разъяснениями  Мне представляется совершенно бесспорным, что ценность предмета  должна определяться не легкостью его, а полезностью и что, как сказал  один остроумный писатель, оставшиеся после жатвы колосья нетрудно  найти - они находятся на поверхности, но кто собирается искать  жемчуг, тот должен спуститься в глубину.

==364

00.htm - glava15

ПЛАН ЛЕКЦИЙ ПО ФИЗИЧЕСКОЙ ГЕОГРАФИИ И  УВЕДОМЛЕНИЕ О НИХ 1757

==365

==366

 Духовные запросы нашего просвещенного времени стали, надо думать, столь  широки, что можно предположить, что найдется лишь немного людей, которые  относились бы совершенно безразлично к познанию тех примечательных явлений природы, имеющих место на земном шаре и в других странах, которые находятся за пределами их непосредственного кругозора. Нельзя также признать маловажным достоинством и то обстоятельство, что легковерное изумление, порождающее; бесконечные химеры, уступило место осмотрительному исследованию, благодаря чему мы получаем возможность извлекать надежные знания из достоверных свидетельств, чтобы дойти до истинной науки о примечательных явлениях природы, не подвергаясь опасности заблудиться в мире сказок.

Землю рассматривают преимущественно с трех точек зрения. С  математической точки зрения Земля рассматривается как почти  шарообразное, свободное от существ небесное тело, коего величину,  форму и мысленно нанесенные на нем круги изучает математика.  Политическое исследование дает сведения о народностях, об общении  между людьми, определяемом формой правления, торговлей и  взаимными интересами, а также о религии, обычаях и т. д.; физическая география принимает во внимание только естественные свойства земного шара, а также то, что на нем находится: моря, сушу, горы, реки, атмосферу, человека, животных, растения и минералы. Но все это не с полнотой и

==367

 философской точностью в деталях — сие дело физики и естественной  истории,— а с разумной любознательностью путешественника,  который повсюду ищет примечательное, особенное и прекрасное,  сопоставляет все свои наблюдения и продумывает свой план.

Мне кажется, я имел уже случай отметить, что первые два вида  рассмотрения Земли достаточно располагают вспомогательными  средствами, дающими возможность любознательному человеку  достигнуть успехов на этом поприще. Однако полные и правильные  знания в третьем виде рассмотрения требуют больших усилий и  встречают более значительные препятствия. Сведения, служащие  этому делу, рассеяны во многих и больших сочинениях, и нет еще  книги, с помощью которой эта наука могла бы быть приспособлена к  учебным целям. Поэтому уже в начале своих академических занятий я  решил изложить эту науку в особых лекциях, предпослав им  некоторое введение общего характера. Это я и выполнил в  полугодовом курсе лекций для удовлетворения своих господ  слушателей. С тех пор я значительно расширил план своих лекций. Я  черпал из всех источников, отыскал множество всевозможных  сведений, и помимо того, что содержится в сочинениях Варениуса,  Бюффона и Лулофапо вопросу об общих основаниях физической  географии, я просмотрел наиболее основательные описания отдельных  стран г, составленные опытными путешественниками: «Всеобщую историю всех путешествий», Геттингенское собрание новых путешествий,  гамбургский и лейпцигский журналы, труды Академии наук в Париже  и Стокгольме и т. п., и все относящееся к данной теме я привел в  некоторую систему. Краткий план этой работы я здесь и даю. Пусть  судят о том, допустимо ли оставаться несведущим в этих вещах, не  нанося ущерба званию ученого.

КРАТКИЙ ОЧЕРК ФИЗИЧЕСКОЙ ГЕОГРАФИИ ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ Земля будет вкратце рассмотрена с точки зрения ее формы,  величины, движения, а также тех кругов, которые в связи с этим  движением должны быть на ней

==368

 мысленно нанесены; не будут, однако, изложены подробности,  относящиеся к математической географии. Все эго будет вкратце  показано на глобусе, равно как и деление Земли на моря, сушу и  острова, соотношение их размеров, климаты, понятия о долготе,  широте, продолжительности дня и временах года.

ИЗЛОЖЕНИЕ I. Общая часть физической географии

ГЛАВА ПЕРВАЯ О МОРЕ Деление водного пространства на мировой океан, внутренние моря  и озера. Об архипелагах. О заливах, проливах, гаванях, якорных  стоянках. О дне моря и его свойствах. Сравнение глубины различных  морей. О лоте и водолазном колоколе. Способы, с помощью которых  можно поднять затонувшие предметы. О давлении морской воды. О ее  солености. Различные мнения о причине этой солености. Обработка  морской соли. Способы, с помощью которых можно морскую воду  сделать пресной. О прозрачности, свечении и окраске морской воды, о  причинах их различия. О холоде и тепле на различных глубинах. Везде  ли уровень воды в океане одинаков? Почему море не становится  полнее от впадающих в него рек? Сообщаются ли между собой моря и  озера под землею? Движение моря, вызываемое бурями. Насколько  это движение распространяется в глубину? Наиболее бурные моря и  озера. О приливе и отливе. Их законы и причина. Отклонения от этих  законов. Общее движение моря. Как это движение меняет свое  направление благодаря берегам и скалам? О морских течениях. О  морских водоворотах. Их причины. О движения воды в проливах. О  Ледовитом океане. Плавающие ледяные поля. Сплавной лес на севере.  Некоторые другие примечательные явления. Об утесах и отмелях. О  внутренних морях и трясинах. Удивительные озера, например  Циркницское и другие.

24 Иммануил Кант

==369

 ГЛAВА ВТОРАЯ

ИСТОРИЯ СУШИ И ОСТРОВОВ

О совершенно или частично неизвестных странах. Горы, горные  хребты, суша и острова, рассматриваемые систематически. О  предгорьях, полуостровах, перешейках. Высота наиболее известных  гор по всей поверхности земного шара, сопоставление их. Различного  рода наблюдения на вершинах гор в разных частях света. О глетчере,  или швейцарском ледяном море. Способы определения их высоты. О  естественных и искусственных высотах и ущельях. О структуре всего  массива Земли. О слоях ее материи, об их порядке и положении. О  рудных жилах. О тепле, холоде и воздухе на различных глубинах.  История землетрясений и огнедышащих гор на всем земном шаре.  Рассмотрение островов, бесспорно признанных таковыми, и островов,  относительно которых это представляется сомнительным.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ИСТОРИЯ ИСТОЧНИКОВ И РОДНИКОВ Различные гипотезы об их происхождении. Наблюдения, из  которых можно определить это происхождение. Источники, которые  текут периодически. Окаменевающие, минеральные, горячие и  совершенно холодные источники. Об известковой воде. Воспламеняющиеся родники. О керосине и нефти. Об изменении, возникновении и  исчезновении источников. Об откапывании родников.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ИСТОРИЯ РЕК И РУЧЬЕВ Происхождение рек. Сравнение наиболее замечательных рек на  Земле по их длине, быстроте течения, количеству в них воды; об их  направлении, величине их склона, подъеме воды в них, наводнении,  плотинах, запрудах, наиболее известных каналах. О водопадах. О реках,  иссякающих на поверхности Земли. О реках, скрывающихся под землей  и вновь появляющихся на

К оглавлению

==370

 поверхности. О реках, содержащих золотоносный песок. Способ, с  помощью которого можно отделить золото от песка. О различной  тяжести речной воды.

 ГЛАВА ПЯТАЯ

ИСТОРИЯ АТМОСФЕРЫ

Высота атмосферы. Три ее слоя. Сравнение свойств воздуха в  различных странах света по его тяжести, сухости, влажности, влиянию  на здоровье. Рассмотрение свойств воздуха на больших высотах и  глубинах. Влияние воздуха на свет звезд в различных странах.

ИСТОРИЯ ВЕТРОВ

Важнейшие и менее значительные причины ветров. Деление их по  странам света. Ветры с различными свойствами: различной сухости,  влажности, тепла, холода, влияния на здоровье. О пассате, его общих и  особых законах в соответствии со свойствами земных поясов. О  муссонах. О периодических морских и береговых ветрах. О ветрах,  господствующих в той или иной местности большую часть года; о  скорости ветров. О безветрии, бурях, ураганах, тайфунах, смерчах,  ливнях, рассматриваемых по странам света, где они господствуют, об  их законах и причинах. Ветры на различной высоте от поверхности  Земли, их сопоставление. Краткое рассмотрение некоторых особенных  явлений, происходящих в воздухе.

ГЛАВА   ШЕСТАЯ

О СВЯЗИ МЕЖДУ ПОГОДОЙ И ЗЕМНЫМИ ПОЯСАМИ ИЛИ  ВРЕМЕНАМИ ГОДА В РАЗЛИЧНЫХ СТРАНАХ В чем состоит зима в жарком поясе? Почему зима или лето не  наступают одновременно и не бывают одинаковыми во всех земных  поясах, имеющих одинаковый климат? Почему жаркий земной пояс  обитаем? Перечисление стран, расположенных в одной климатической  зоне и тем не менее сильно различающихся между собой в отношении  тепла и холода. О холоде в южном океане и о его причине. О наиболее  жарких и наиболее

==371

 холодных краях на Земле, о степени и действии жары и холода в этих краях. О  странах, в которых никогда не бывает дождя, и о странах, в которых  дождь идет почти непрерывно

 ГЛАВА СЕДЬМАЯ

 ИСТОРИЯ ВЕЛИКИХ ИЗМЕНЕНИЙ, КОТОРЫМ  ПОДВЕРГАЛАСЬ ПРЕЖДЕ ЗЕМЛЯ a) Об изменениях, продолжающихся на ней еще и поныне.

Влияние рек на изменение поверхности Земли, показанное на  примерах Нила, Амазонки, Миссисипи и других [рек]. Действия дождя  и бурных потоков. О том, понижается ли постоянно уровень суши и  поднимается ли постепенно уровень моря. О влиянии ветров на изменение формы Земли. Об изменении поверхности Земли вследствие  землетрясений. Об изменении ее человеком. Подтверждение этого  примерами. О непрерывно продолжающемся превращении суши в  море и моря в сушу. Наблюдения над этим явлением и различные  мнения о его следствиях. Гипотеза Линнея (2). Подвержено ли изменению  суточное и годовое движения Земли?

b) Свидетельства об изменении Земли в древнейшие времена.

Вся суша когда-то была дном моря. Доказательства этого - слои  раковин, находящиеся в земле и на высоких горах, а также окаменелые  или оставившие на камне свой отпечаток морские животные и растения.  Доказательства Бюффона, ссылающегося на форму гор.  Доказательство того, что превращение суши в море и моря в сушу в  течение длительного времени не раз сменялось одно другим;  доказательства, основанные на том, что слои, содержащие остатки  морского дна, чередуются со слоями, заключающими в себе продукты  суши. О подземных лесах. Расположение засыпанных деревьев в этих  лесах. Почему в этих слоях Земли большей частью встречаются остатки  индийских животных и растений. Рассмотрение случаев так называемой  игры природы. О камнях, которые, собственно говоря, представляют  собой окаменелые части животного царства.

==372

с) Теория Земли, или основы ее древней истории. Могло ли одно  всеобщее наводнение, подобное всемирному потопу, вызвать ьсе эти  изменения? Общее рассмотрение сущи, направления и покатости гор,  мысов и островов, из сопоставления которых делается заключение о  причине их происхождения и их изменений. Вывод, вытекающий из  свойства слоев Земли и из того. что они в себе содержат. Изменилась  ли с того времени ось Земли? Рассмотрение гипотез Вудворда.  Бернета, Уисюна(3), Лейбница(4), Бюффона(5) и других. Результат,  получающийся из их сопоставления.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

О МОРЕПЛАВАНИИ

О ромбах, локсодромии, розе ветров, об определении пути и его  корректировке. Об изобретении долготы и широты. Исследование дна.  Другие достопримечательности в мореходстве. О наиболее  замечательных морских путешествиях в древние и новые времена. О  вероятности существования неизвестных нам земель и о стараниях,  которые следует приложить к их открытию.

II. Специальная часть физической географии 1. Животное царство, в котором человек рассматривается с точки  зрения различия в естественном телосложении и цвете кожи в  различных частях земли; во-вторых, с точки зрения истории их природы рассматриваются  наиболее замечательные животные - и живущие на суше, и  пребывающие в воздухе и в воде, амфибии - и наиболее замечательные  из насекомых.

2. Растительное царство; описываются те растения земли,  которые обращают на себя внимание главным образом тем, что они  редки или приносят особую пользу.

3. Минеральное царство, самые полезные и привлекательные для  человека достопримечательности его исследуются здесь исторически и  философски.

Я излагаю все это сначала в порядке обычной классификации, а в  заключение рассматриваю все страны

==373

 с географической точки зрения, дабы описать склонности людей,  обусловливаемые климатом, в котором они живут, многообразие  их предрассудков и образа мыслей, поскольку все это может  послужить ''более близкому знакомству человека с самим собой,  а также дать общее представление об искусстве, торговле и науке,  повествование об упомянутых уже выше продуктах Земли в  надлежащих местах, свойствах воздуха и т. д.— одним словом, все,  что относится к физическому описанию Земли.

Все это будет письменно изложено в кратких статьях, которые  должны послужить для более легкого повторения этой науки, и  без того достаточно привлекающей внимание доступностью  своего содержания.

Наука, план которой дает настоящий очерк, будет изложена  мной в настоящем летнем семестре. В отдельных лекциях я буду  излагать также и естествознание по учебнику г-на Д. Эбергарда.  Логику я буду читать по краткому «Введению» Мейера, а  метафизику - по учебнику Баумейстера. В истекшем полугодии  я, исполняя желание некоторых господ, заменил им хотя и более  основательный, но более трудный учебник Баумгартена.  Впрочем, слушатели могут сами решить, от какого учебника они  ожидают большей пользы для себя. В математике будут  продолжены старые лекции и начаты новые. Мои усилия будут  вполне вознаграждены, если они заслужат одобрение тех, кто  составляет хотя и не самую большую, но зато самую ценную  часть аудитории, а именно одобрение здравомыслящих.

==374

00.htm - glava16

НОВАЯ ТЕОРИЯ ДВИЖЕНИЯ И  ПОКОЯ 1768

==375

==376

 Если бы в философском вопросе единодушный взгляд философов  представлял собой вал, переход через который считался бы  преступлением, в такой же мере наказуемым, как преступление,  совершенное Ремом, то я, разумеется, отказался бы от нескромного  намерения свободно высказать пришедшие мне на ум соображения,  идущие вразрез с установившимся мнением почти всей почтенной  публики, хотя такая свобода высказывания оправдана не чем иным, как  здравым смыслом. И если бы мне пришло на ум оспаривать  нерушимый закон, укоренившийся в силу традиции за несколько  столетий в философских учебниках, то я сразу же должен был бы  скромно сказать себе, что мне следовало бы либо выступить раньше,  либо вообще не выступать. Но так как я вижу вокруг себя множество  таких предприимчивых умов, которые совершенно не желают  считаться с законом авторитета и к которым тем не менее проявляют  такую снисходительность, что их мнения даже проверяются и  обсуждаются, то и я в расчете на столь же благоприятную судьбу  осмеливаюсь пополнить их ряды, исследовать и отвергнуть понятия  движения и покоя, равно как и связанное с ними понятие сила инерции,  хотя я и знаю, что те господа, которые привыкли выбрасывать как  шелуху все мысли, не пропущенные через обязательную мельницу  вольфовской или иной знаменитой системы, сразу же объявят весь мой  труд не заслуживающим рассмотрения, а все мое рассуждение —  неправильным.

==377

 НОВЫЕ  ПОНЯТИЯ ДВИЖЕНИЯ И ПОКОЯ Я хотел бы, чтобы мои читатели на одно мгновение пришли в то  душевное состояние, которое Декарт х считает столь необходимым для  достижения правильных воззрений и в котором я теперь сам нахожусь,  а именно чтобы на все то время, пока длится это рассуждение, они  забыли обо всех заученных понятиях и приступили к поискам истины  самостоятельно, не руководствуясь ничем, кроме здравого смысла.

Став на эту точку зрения, я узнаю, что движение есть перемена  места. Но вскоре я начинаю также понимать, что место вещи можно  знать, если знают ее положение или ее внешнее отношение к другим  окружающим ее вещам. Далее я могу рассматривать тело в его  отношении к определенным внешним предметам, которые  непосредственно его окружают, и тогда, если тело не изменяет этого  отношения, я могу сказать, что оно находится в состоянии покоя. Но  когда я стану его рассматривать по отношению к более широкой  сфере, то возможно, что это же тело вместе с близкими к нему  предметами будет изменять свое положение относительно этой сферы,  и с этой точки зрения я наделю его движением. Но ничто не мешает мне  как угодно расширять свой кругозор и рассматривать упомянутое  тело по отношению ко все более отдаленным сферам, и тогда для меня  становится понятным, что мое суждение о движении и покое этого тела  никогда не бывает неизменным, оно может постоянно изменяться при  новых наблюдениях. Предположим, например, что я нахожусь на  корабле, который стоит на рейде на реке Прегель. Передо мной на  столе лежит шар, я рассматриваю его по отношению к столу, стенам и  другим частям корабля и говорю, что он находится в состоянии покоя.  Спустя некоторое время я бросаю взгляд с корабля на берег и  замечаю, что канат, которым корабль был прикреплен к берегу,  отвязан и корабль медленно движется вниз по течению; тогда я  говорю, что шар движется и притом с востока на запад по направлению  течения реки. Но мне говорят, что Земля в своем суточном движении  вращается с гораздо большей скоростью с

==378

 запада на восток; тогда я меняю свое мнение и приписываю  шару движение в совершенно противоположном направлении  со скоростью, которая легко определяется астрономией. Но  мне напоминают, что весь земной шар по отношению к  планетной системе движется с еще большей скоростью с запада  на восток. Тогда я вынужден приписать своему шару это же  движение и изменяю скорость, которой я его раньше наделил.  Наконец, Брэдли учит меня, что вся планетная система вместе с  Солнцем, по всей вероятности, смещается по отношению к небу  неподвижных звезд. Я спрашиваю: в какую сторону и с какой  скоростью? Мне не дают ответа. У меня голова идет кругом, и  я уже не знаю, находится ли мой шар в состоянии покоя или же  он движется, и если движется, то в каком направлении и с  какой скоростью. Теперь я начинаю понимать, что в  выражениях движение и покой мне чего-то не хватает. Я всегда  должен понимать его не в абсолютном, а в относительном  смысле. Я никогда не должен говорить, что тело находится в  состоянии покоя, не прибавляя, по отношению к каким именно  телам оно находится в покое, и никогда не должен говорить,  что оно движется, не указывая в то же время те предмета, по  отношению к которым оно изменяет свое положение. И если бы  я даже захотел представить себе математическое пространство,  свободное от каких бы то ни было предметов, как некое  вместилище тел, то и это мне нисколько не помогло бы. Ибо  каким образом я могу отличить части этого пространства и  различные места в нем, коль скоро они не заняты ничем  телесным?

Теперь я беру два тела, одно из которых (В) находится в  состоянии покоя по отношению ко всем хорошо известным мне  телам, другое же (А) движется по направлению к нему с  определенной скоростью. В каком бы неизменном отношении  шар В ни находился к другим внешним предметам, он все же не  находится в подобном отношении к движущемуся шару А, ибо  эти шары находятся во взаимном отношении, а следовательно,  взаимным будет и их изменение. Шар В, о котором говорят,  что по отношению к определенным объектам он находится в  состоянии покоя, принимает одинаковое

==379

 с шаром А участие в изменении их взаимного отношения: оба они  приближаются друг к другу. И почему бы мне вопреки косности  языка не сказать: шар В, который по отношению к другим внешним  телам находится, правда, в состоянии покоя, по отношению к  движущемуся шару А все же находится в состоянии равномерного  движения?

Вы согласитесь со мной, что когда речь идет о том действии,  которое оба эти тела оказывают друг на друга при столкновении, то  отношение к другим внешним вещам здесь ни при чем. Итак, если  происходящее здесь изменение рассматривать лишь с точки зрения  обоих тел А и В и отвлечься от всех внешних предметов, то, скажите  мне, возможно ли из того, что происходит между обоими этими телами,  заключить, что одно из этих тел находится в состоянии покоя и только  другое движется, а также которое из них в состоянии покоя и которое  движется? Не должны ли мы приписать движение им обоим и притом  тому и другому в одинаковой мере? Ведь приближение их друг к  другу присуще одному из них точно так же, как и другому.  Предположим, что один шар А с массой в 3 фунта движется по направлению к  другому с массой в 2 фунта и что этот другой шар находится в  состоянии покоя по отношению к окружающему пространству;  пространство в 5 футов, разделявшее оба шара, окажется пройденным  за одну секунду. И если я буду наблюдать только за изменением,  происходящим между этими двумя телами, я могу сказать лишь то, что  масса в 3 фунта и масса в 2 фунта приближаются друг к другу в  течение одной секунды на 5 футов. И так как я не имею ни малейшего  основания приписывать одному из этих тел большего участия в этом  изменении по сравнению с другим, то, для того чтобы сохранить  полное равенство для обеих сторон, я должен буду скорость в 5 футов  в одну секунду распределить обратно пропорционально массам этих  тел, т. е. тело в 3 фунта будет участвовать в движении со скоростью в  2 единицы (Grade), а тело в 2 фунта - со скоростью в 3 единицы, и с  этими именно силами они будут реально воздействовать друг на друга  при столкновении. Поэтому в каком бы состоянии

К оглавлению

==380

 покоя ни находилось тело В по отношению к другим ближайшим к  нему предметам в пространстве, оно тем не менее обладает  действительным движением по отношению к любому телу, которое  движется по направлению к нему, и притом движением, равным  движению этого тела, так что сумма обоих движений равна тому  движению, которое мы должны допустить в теле А, если мы  представим себе, что тело В находится в состоянии абсолютного покоя.

Если бы мы, несмотря на это, отнеслись критически к косности  языка, то я предложил бы подумать, можно ли всегда оставаться при  одних и тех же рассуждениях. Если выстрелить в стену  двенадцатифунтовым пушечным ядром где-нибудь вблизи Парижа по  направлению с востока, на запад, то даже философ скажет, что ядро  движется со скоростью шестисот футов в секунду, хотя он признает,  что так как на этой широте Земля движется почти с такой же  скоростью с запада на восток, то сила пороха, собственно говоря,  сделала только одно: уничтожила указанное движение ядра; и тем не менее, не давая ввести себя в заблуждение суточным или  годовым движением Земли, мы молчаливо признаем, что отношения, в  которых ядро и стена находятся к пространству, близко или далеко  вокруг них расположенному, здесь ни при чем и значение имеет лишь  отношение этих двух тел друг к другу. Но если признать это, то  какому же из этих двух тел следует приписать состояние покоя по  отношению к другому? Ибо из самого изменения видно лишь то, что  оба тела приближаются друг к другу, если только не признать, что оба  тела движутся по направлению друг к другу: ядро по направлению к стене, а стена - по направлению к ядру, и  притом первое с той же силой, что и вторая.

Действительно, будем рассматривать пролегающее между этими  двумя телами пространство, деленное на время, как сумму скоростей  движения обоих этих тел; тогда можно сказать: сумма масс А и В  относится к массе тела Л, как данная скорость относится к скорости  тела В, и если последнюю вычесть из упомянутой общей скорости, то в  остатке получится скорость

==381

 тела А. Тогда все происшедшее изменение окажется разделенным  поровну между обоими телами, и с этими равными силами они  встретятся друг с другом и при столкновении. Для своей цели я делаю  отсюда только два следующих вывода: 1. Всякое тело, по отношению к которому другое тело находится в  движении, само в свою очередь тоже находится в движении по  отношению к первому, а потому невозможно, чтобы какое-нибудь  тело натолкнулось в своем движении на другое тело, которое  находилось бы в состоянии абсолютного покоя.

2. Действие и противодействие при столкновении тел всегда равны  между собой.

 О СИЛЕ ИНЕРЦИИ

Никогда, вероятно, человеку не пришло бы в голову утверждать,  что тело, которое, до тех пор пока его не коснется какое-нибудь другое  тело, двигающееся ему навстречу, находится в состоянии абсолютного  покоя, или, если угодно, в состоянии равновесия силы, все же в момент  удара само собой, внезапно приобретает движение, направленное  против ударяющего тела, или что оно получает перевес, чтобы быть в  состоянии подавить возникшую в нем противоположную силу, — если  бы из опыта не вытекало с совершенной ясностью, что в том состоянии,  которое всеми принимается за состояние покоя, тело противодействует  с равной степенью силы на каждое действующее на него тело. Но так  как я доказал, что то, что ошибочно рассматривалось как состояние  покоя по отношению к ударяющему телу, в действительности есть по  отношению к нему некоторое движение, то ясно само собой, что  упомянутая сила инерции придумана без всякой нужды и что при  каждом ударе имеет место движение одного тела по направлению к  другому телу, которое с равной степенью силы двигается навстречу  первому, чем очень легко и понятно объясняется равенство действия и  противодействия без всякой необходимости придумывать еще какой-то  особый вид силы природы. При всем том эта общепринятая сила  чрезвычайно удобна для того, чтобы

==382

 безошибочно и легко вывести из нее все законы движения.  Однако этой цели она служит лишь в том смысле, в каком  ньютоновская сила притяжения, присущая материи, служит  для объяснения великих движений мироздания, а именно  только в качестве закона общего, установленного с  помощью опыта явления, причина которого остается  неизвестной и которое, стало быть, не следует слишком  поспешно сводить к некоей внутренней силе природы,  действующей в указанном направлении.

Нисколько не впадая в противоречие со своей теорией,  я могу в этом смысле полностью признать, что все тела по  отношению к другим телам, движущимся им навстречу,  обладают силой инерции, т. е. силой, способной оказывать  действию равное ему по степени противодействие, ибо это  есть не что иное, как закон, выведенный из опыта. Однако  только кажется, будто в состоянии совершенного покоя  гела сами по себе обладают силой инерции в качестве  некоторой внутренней силы; в действительности они ее  имеют лишь потому, что по отношению к телу,  движущемуся им навстречу, они находятся в  действительном и равном движении, и не имеют ее, когда по  отношению к такому телу находятся в состоянии покоя.

Общепринятые понятия силы инерции нетрудно также  опровергнуть, исходя из других соображений, ибо, вопервых, какими бы силами ни обладало тело, находясь в  состоянии покоя, эти силы во всяком случае должны в нем  быть в равновесии. Как может случиться, что стоит лишь  ударяющему телу коснуться тела, находящегося в  состоянии покоя, это покоящееся тело внезапно приходит в  движение, превышающее движение приближающегося тела,  или приобретает некоторое устремление в его сторону,  чтобы уничтожить в нем часть его силы? Ибо если бы  внутренняя сила тела, находящегося в состоянии покоя,  даже и в момент удара все еще оставалась в состоянии  равновесия, то она не могла бы оказать никакого  противодействий этой силе удара. И если даже  предположить, что, во-вторых, это внезапно возникшее  устремление возможно, то тело, которое испытывает удар,  все равно

==383

 не получило бы от этого удара никакого движения, ибо удар и  противодействие уничтожили бы друг друга и в результате  получилось бы только то, что оба тела перестали бы действовать друг  на друга, а вовсе не то, чтобы тело, испытавшее удар, стало после этого  двигаться. И кроме того, так как сила инерции представляет собой  естественную силу, то, если бы даже равновесие было нарушено  ударом, она сама собой должна была бы в следующий же момент снова  оказаться восстановленной, т. е. тело, испытавшее удар, должно было  бы тотчас же после удара снова оказаться в состоянии покоя.

Я не буду приводить еще какие-то своя соображения против  понятия силы инерции. Равным образом я мог бы привести и  метафизические доказательства, относящиеся к данному вопросу. Но  мне предстоит здесь написать не книгу, а всего лишь один печатный  лист, небольшой объем которого и ограничивает весь этот богатый  материал.

 О ЗАКОНЕ НЕПРЕРЫВНОСТИ, ПОСКОЛЬКУ ОН НЕОТДЕЛИМ ОТ ПОНЯТИЯ СИЛЫ  ИНЕРЦИИ Защитников обычного понятия о движении больше всего должно  ставить в затруднительное положение то обстоятельство, что они  вынуждены против своей воли допустить другой, произвольный  закон, когда они пытаются объяснить законы движения по своей  теории. Такой вспомогательной гипотезой служит закон  непрерывности, относительно которого, быть может, лишь очень немногие  из занимающихся механикой могли заметить, что, как бы они ни хотели  возражать против него, они втайне всегда бывают вынуждены его  принять, когда они пытаются объяснить столкновение тел, исходя из  общепринятых понятий о движении. Под этим я подразумеваю лишь  физический закон непрерывности, который никогда не может быть  доказан, но который прекрасно можно опровергнуть. Ибо что касается  этого закона в логическом смысле *, то он представляет  ______________ * Не давая здесь формулы этого правила, я приведу лишь несколько  примеров. То, что вообще справедливо для случая,

==384

 собой отличное и верное правило суждения, но это правило не имеет  отношения к нашей теме. В физическом смысле он гласил бы, по  мнению Лейбница, следующее: тело не сообщает другому телу своей силы сразу, а передает ее ему постепенно, через все бесконечно малые промежуточные степени - от состояния покоя до определенной скорости. Посмотрим теперь, каким образом должны неизбежно пользоваться этим лейбницевским правилом все те, кто намерен объяснить законы удара сообразно с общепринятыми понятиями о движении. Почему совершенно твердое тело не передает посредством удара другому однородному с ним и  равному ему телу всей своей силы, почему оно всегда передает ему  только половину своей силы, как это известно из статики? Говорят, что  это происходит оттого, что ударяющее тело до тех пор давит и толкает  другое лежащее на его пути тело, пока оба они не приобретут  одинаковой скорости, а именно — если массы обоих тел равны,— до  тех пор, пока каждое из них не будет иметь половину скорости  ударяющего тела, ибо тогда ударяемое тело освободится от всякого  дальнейшего воздействия со стороны ударяющего тела. Однако не  допускают ли при этом, что всякое действие ударяющего тела на тело,  находящееся в состоянии покоя, производится постепенно, рядом  бесконечного множества малых моментов давления? Ибо если бы  ударяющее тело действовало сразу всей своей силой, то оно сообщило  бы телу, находящемуся в состоянии покоя, все свое движение, а само  осталось бы в состоянии покоя, что противоречит закону удара  совершенно твердых тел. Ведь тело, находящееся в состоянии покоя,  лежит на пути всего движения ударяющего тела; поэтому если  ударяющее тело, когда одно тело ударяется о другое, находящееся в движении, справедливо и для случая ___________ когда это тело ударяется о тело, находящееся в состоянии покоя, ибо состояние покоя следует рассматривать как бесконечно малое движение. Если какое-нибудь мерило силы вообще применимо к  действительному движению, то оно должно быть применимо и к  действительному давлению, ибо давление можно рассматривать как  действительное движение на бесконечно малом пространстве. Подобное  разъяснение и надлежащее освещение этого логического правила непрерывности я откладываю до другого случая.

25 Иммануил Кант

==385

 может действовать сразу всей своей силой, то оно, несомненно, это и  сделает, а что справедливо относительно всей силы, справедливо и по  отношению к ее половине, ее четверти и т. д.: а это значит, что оно  вообще не будет действовать сразу какой-либо конечной силой, а  будет действовать лишь постепенно, через все бесконечно малые  моменты, о чем и говорит закон непрерывности.

Так как из этого видно, что безусловно необходимо принять закон  непрерывности, если мы не желаем отрешиться от общепринятых  понятий о движении и покое, то я лишь вкратце покажу, почему тем не  менее знаменитейшие естествоиспытатели не хотят допустить его хотя  бы только в качестве гипотезы, ибо выдавать его за нечто большее ни в  коем случае нельзя, поскольку доказать его невозможно.

Если я полагаю, что ни одно тело никогда не может сразу  действовать на другое тело с известной степенью силы, не проходя  предварительно всех возможных малых промежуточных степеней, то я  утверждаю, что оно вообще не в состоянии на него действовать. Ибо  как бы бесконечно мал ни был тот момент, с которым тело действует в  данное мгновение и который в определенную единицу времени  складывается в данную скорость, этот момент всегда представляет  собой внезапное действие, которое по закону непрерывности должно  было бы и могло бы прежде всего пройти через все бесконечные  степени меньших моментов, ибо по отношению к каждому данному  моменту всегда можно мыслить некоторый другой, меньший момент,  из сложения которого и образовался данный момент. Так, например,  момент силы тяжести, несомненно, бесконечно меньше момента  действия при ударе тел, ибо это действие может в течение совершенно  незаметного промежутка времени осуществить большие степени  скорости, которые сила тяжести могла бы осуществить лишь в гораздо  более длительное время. Таким образом, и самый момент действия при  ударе является внезапным и противоречит закону непрерывности.  Против этого нельзя также возразить указанием на то обстоятельство,  что в природе не существует никаких совершенно твердых тел. Ибо

==386

 здесь достаточно лишь представить их себе мысленно и определить  законы их движения, так как только с помощью этих законов могут  быть найдены законы, по которым происходит столкновение гибких  тел. И кроме того, каждое мягкое тело обладает некоторой степенью  связи, благодаря которой его по отношению к равному ему или  меньшему моменту силы ударяющего тела можно рассматривать как  твердое тело; и если по отношению к этой степени возможно внезапное  действие, то оно может иметь место и по отношению к большим  степеням.

КЛЮЧ К ОБЪЯСНЕНИЮ ЗАКОНОВ УДАРА В СООТВЕТСТВИИ С НОВЫМ ПОНЯТИЕМ О  ДВИЖЕНИИ И ПОКОЕ Уже из предшествующего по нашей теории ясно, что происходит  между двумя действующими друг на друга телами при их  столкновении. В самом деле, происходящее здесь сводится просто к  тому, что действие и противодействие равны между собой и что после  столкновения оба тела находятся по отношению друг к другу в  состоянии покоя, если только они встретились друг с другом по  прямой линии и если при этом не принимать во внимание упругость.  Однако под законами движения подразумевают не только правила  взаимоотношения сталкивающихся тел, но большей частью и изменение  их внешнего состояния по отношению к пространству, в котором они  находятся. Последнее, собственно говоря, есть лишь внешнее  проявление того, что произошло непосредственно между этими телами,  а именно это и требуется узнать.

С этой целью возьмем прежде всего два тела — А и В, первое  массой в 3 фунта и второе — в 2 фунта, и допустим, что тело В  неподвижно по отношению к пространству, в котором оно находится, а  тело А движется относительно этого пространства со скоростью в 5  единиц по прямой линии в направлении к телу В. Так как согласно  нашим положениям телу В следует придать относительно А скорость в  3 единицы, а телу А относительно В — скорость в 2 единицы, то  вследствие столкновения обе эти равные силы уничтожат друг друга и  оба тела окажутся по отношению друг к другу

==387

 в состоянии покоя. А так как тело В, находившееся по отношению к  другим предметам в состоянии покоя, согласно только что сказанному  обладает движением в 2 единицы относительно тела А, то как раз таким  же движением придется наделить и окружающее пространство,  которое будет двигаться параллельно и с такой же скоростью, что и  тело В. Но удар, производимый телом А, уничтожает это движение в 2  единицы в теле В, не уничтожая его, однако, в окружающем  пространстве, поскольку на это пространство не производится никакого действия; следовательно, пространство будет продолжать  двигаться в прежнем направлении тела В, или, что то же самое, тело В  после сообщенного ему удара будет двигаться по отношению к  окружающему пространству со скоростью в 2 единицы в  противоположном направлении, а именно в направлении ударяющего  тела А, а вместе с тем и тело А будет двигаться в том же направлении и  с такой же скоростью, так как по отношению к телу В оно находится в  состоянии покоя. Следовательно, оба тела будут продолжать  двигаться после удара со скоростью в 2 единицы. Отсюда ясно, что  уничтоженная в каком-нибудь теле скорость, которую мы  приписываем ему как ударяемому лишь по отношению к другому  телу, движущемуся по направлению к нему, и которой оно не  обладало по отношению к пространству, порождает в нем собственно  равную степень движения по отношению к пространству в  направлении удара.

Когда два тела - А и В - обладают такими массами, как было  указано выше, но движутся навстречу друг другу: А - с 3  единицами, а В - с 2, то скорости 3 и 2, если рассматривать только  взаимное отношение движения этих тел, следует сложить, а эту сумму  согласно сказанному выше распределить между телами обратно  пропорционально их массам, так что А получает 2, а В - 3 единицы,  вследствие чего они благодаря равенству сил, действующих в  противоположных направлениях, придут в состояние покоя  относительно друг друга. Но так как благодаря движению обоих тел  по отношению друг к другу в В возникла скорость 3, которой В  относительно внешнего пространства

==388

 обладает не полностью, а лишь 2 единицами ее, то согласно только что  сказанному уничтожение скорости, существовавшей в теле не по  отношению к пространству, вызовет движение в противоположном  направлении по отношению к тому же пространству, т. е. В будет  двигаться с одной единицей скорости в направлении удара тела А, и с  той же самой единицей скорости будет двигаться и тело А, так как по  отношению к В оно находится в состоянии покоя.

Из положенных здесь в основание понятий было бы легко вывести  законы движения при столкновении тел, движущихся с неодинаковой  скоростью в одном и том же направлении, а равно и правила  столкновения упругих тел. Было бы также необходимо в большей мере  осветить все изложенное здесь, давая разные пояснения. Все это можно  было бы сделать, если бы при столь богатом материале и при столь  ограниченном объеме статьи представлялось возможным полностью  охватить содержание и не скупиться на слова.

План моих лекций в настоящем полугодии следующий. Логику я  буду читать по материалам Мейера. Метафизику я предполагаю  теперь излагать по учебнику Баумейстера. По средам и субботам я  буду выступать по тем спорным положениям, которые обсуждались в  предшествующие дни, что, на мой взгляд, послужит прекраснейшим  средством для того, чтобы достигнуть глубокого понимания.  Математику я начну излагать по материалам Вольфа. Если кое-кому из  господ студентов будет угодно пользоваться для занятий по  естествознанию учебником Эбергарда, то я постараюсь пойти  навстречу их желанию. В минувшем полугодии я читал физическую  географию по своим собственным запискам, и я предполагаю вновь  излагать эту полезную и приятную науку с различными дополнениями.

==389

К оглавлению

==390

==391

==392

00.htm - glava17

ЕДИНСТВЕННО ВОЗМОЖНОЕ  ОСНОВАНИЕ ДЛЯ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА  БЫТИЯ БОГА 1763

 ПРЕДИСЛОВИЕ Ne mea dona tibi studio disposta fideli, Intellecta prius  quam sint, contempta relmquas.

Lucretius [Дабы дары, приносимые мной с беспристрастным усердьем, Прежде чем в них разобраться, с презрением прочь не  отринул ] (Лукреций, О природе вещей, I, 52/53  Перевод Петровского, изд. Academla.) Я не такою высокою мнения о пользе начинания, подобного  настоящему, чтобы думать, будто важнейшее из всех наших знаний:  существует бог — было бы шатким и подвергалось бы опасности без  поддержки глубокими метафизическими исследованиями. Провидению  не было угодно, чтобы наши знания, в высшей степени необходимые  для нашего счастья, основывались на хитросплетениях изощренных  умозаключений, оно непосредственно передало их нашему  естественному, здравому уму, который, если только не запутывать его  ложным искусством, не преминет привести нас прямым путем к  истинному и полезному, поскольку мы в нем имеем крайнюю нужду.  Отсюда то пользование здравым умом, которое, само еще оставаясь в  пределах обыденных воззрений, дает нам, однако, достаточно  убедительные доказательства бытия и свойств этого существа, хотя  тонкому исследователю всегда не хватает доказательства и строгого  соответствия точно установленных понятий или правильно связанных  умозаключений. И все же нельзя удержаться от того, чтобы не искать  этого доказательства, не теряя надежды где-то его найти. Ибо, не  говоря уже о совершенно правомерном стремлении, от которого  рассудок, привыкший к исследованию,

==393

 не может отрешиться, а именно в столь важном познании достичь чегото окончательного и ясно понятого, остается еще надежда, что  подобного рода воззрение, если его хорошо усвоить, могло бы многое  разъяснить в этом предмете. Но, чтобы достичь этой цели, нужно  рискнуть броситься в бездонную пропасть метафизики. Мрачный  океан, безбрежный и лишенный маяков,— в нем нужно начинать с  плавания по неизведанному еще морю подобно мореплавателю,  который, как только он где-нибудь ступит на землю, тотчас же должен  проверить свой путь и исследовать, не сбили ли его незаметные  морские течения с принятого им курса невзирая на. всю осторожность,  которую только может дать ему искусство кораблевождения.

Между тем вышеуказанное доказательство никогда еще не было  найдено, что было отмечено уже и другими. То, что я здесь даю, также  есть лишь основание для доказательства, с трудом собранный  строительный материал, предлагаемый на рассмотрение знатока, дабы  из пригодных частей этого материала соорудить затем здание по  правилам прочности и согласованности. И точно так же, как я сам вовсе  не считаю доказательством то, что я здесь даю, так и расчленение  понятий, которыми я пользуюсь, еще не составляет определений. Как  мне представляется, они лишь верные признаки тех вещей, о которых я  трактую, годные для того, чтобы, отправляясь от них, прийти к точным  определениям, и могущие сами по себе быть использованными ради  истинности и отчетливости, но они нуждаются еще в последнем штрихе  художника, чтобы быть причисленными к определениям. Бывает время,  когда считают, что в такой науке, как метафизика, все можно объяснить  и доказать, но бывает и такое время, когда отважиться на такого рода  начинания можно лишь с опаской и недоверием.

Мысли, излагаемые мной здесь,— плод долгого размышления, но  способ их изложения носит на себе отпечаток несовершенной  разработки, поскольку различные занятия не оставляли мне нужного  для этого времени. Между тем было бы совершенно напрасным  заискиванием перед читателем просить у него

==394

 извинения за то, что ему, все равно по какой причине, преподносится нечто  плохое. Он никогда не простит этого, как бы перед ним ни извинялись.  Не вполне совершенную форму моей работы следует отнести не  столько за счет небрежности, сколько за счет преднамеренных  упущений. Я хотел набросать лишь первые штрихи главного чертежа,  руководствуясь которыми можно было бы, как я полагаю, возвести  превосходное здание, если только в более искусных руках план  получит в деталях большую правильность, а в целом - законченную  соразмерность. В этом смысле было бы излишним проявлять слишком  щепетильную заботливость, чтобы в отдельных частях точно  изображать все линии, поскольку план в целом только еще должен  получить строгую оценку знатоков. Поэтому я часто ограничивался  тем, что только приводил доказательства, не претендуя на то, чтобы  уже теперь отчетливо показать их связь с выводами. Иногда я  приводил обычные суждения здравого ума, не сообщая им  посредством логического искусства той крепости, которой должна  отличаться каждая часть построения в системе, либо потому, что я  находил это слишком трудным, либо потому, что размеры необходимой  подготовки не соответствовали бы тому объему, который должен был  иметь весь труд, либо, наконец, потому, что я считал себя вправе,  поскольку я не обещал привести настоящее доказательство, отвергать  требования, справедливо предъявляемые к авторам, дающим  систематическое изложение предмета. Только немногие из тех, кто  претендует на суждение о произведениях ума, бросают смелый взгляд  на опыт в целом и рассматривают преимущественно то отношение, в  каком его главные части могут стоять к прочному устройству целого  при условии, что недостающее в нем будет добавлено, а ошибки  исправлены. Суждение именно этого рода читателей особенно полезно  для дела человеческого познания. Что касается тех, кто, не будучи  способен обозреть все в целом, прикован к той или иной мелочи и не  думает ни о том, затрагивает ли порицание, которого, быть может,  заслуживает эта мелочь, также и значимость целого, ни о том, не  сохраняют ли улучшения в отдельных частях основной

==395

 план, страдающий изъянами только в деталях, то этого рода люди,  стремящиеся всегда лишь к тому, чтобы превратить в развалины  всякое начатое строение, могут, правда, внушать страх своей  многочисленностью, однако их суждение об истинной его ценности  имеет для разумных людей мало значения.

Быть может, кое-где я даю не совсем обстоятельное разъяснение,  дабы лишить тех, кому достаточно только кажущегося повода, чтобы  бросить горький упрек автору в ереси, всякой возможности сделать  это, хотя какая осторожность может вообще препятствовать этому?  Впрочем, я полагаю, что для тех, кто в сочинении хочет видеть только  то, что намерен был вложить в него автор, я высказался с достаточной  ясностью.

Я всячески избегал опровержений, как бы существенно ни  отличались мои положения от утверждений других. Пусть сам  читатель, усвоивший смысл тех и других, сопоставляет их. Если бы  проверяли непредвзятые суждения различных мыслящих лиц с  искренностью неподкупного судьи, который взвешивает доводы спорящих  сторон так, что он сам мысленно представляет себя на месте тех, кто их  высказывает, и таким образом может признать за ними всю ту силу,  которую они только вообще могут иметь, и лишь тогда решает, на  какую сторону ему стать, то философы гораздо меньше расходились  бы во мнениях и непритворная справедливость, нелицеприятное  беспристрастие в готовности самому стать на сторону противника в  той мере, в какой это только возможно, скоро объединили бы  пытливые умы на едином пути.

В таком трудном исследовании, как настоящее, я уже заранее  должен быть готов к тому, что какие-то положения окажутся в нем  неправильными, какие-то объяснения - недостаточными, а изложение -  кое-где слабым и не вполне удовлетворительным. Я не могу требовать от читателя такого безусловного согласия с моими взглядами,  какое я сам вряд ли мог бы выразить по отношению к взглядам  другого автора. Для меня не было бы поэтому неприемлемым, если бы  мне растолковали тот или иной вопрос, и я всегда готов воспринять  такое поучение. Трудно не притязать на

==396

 правильность своих утверждений, если с самого начала, когда доводы еще  только выдвигались, такое притязание было выражено с большой  уверенностью; однако это бывает уже не столь трудным, если оно с  самого начала было умеренным, без особой уверенности и скромным.  Даже самое утонченное тщеславие, если оно хорошо себя понимает,  заметит, что дать убедить себя не меньшая заслуга, чем убедить  другого, и что первое, быть может, делает человеку больше чести,  поскольку для этого требуется больше самоотречения и строгости к  себе, чем для второго. То, что в моем исследовании встречаются  иногда довольно подробные объяснения из области физики, могло бы  показаться нарушением того единства, которое нужно иметь перед  глазами при рассмотрении предмета своего исследования. Но так как в  этих случаях я имел в виду главным образом метод, каким можно было  бы с помощью науки о природе подняться к познанию бога, то без  таких примеров я не мог бы достигнуть этой цели. В этом отношении  седьмое рассуждение второго раздела нуждается в несколько большем  снисхождении особенно потому, что его содержание заимствовано мной  из книги, которую я раньше издал анонимно * и в которой об этом  говорится более подробно, хотя и в связи с различными, несколько  рискованными гипотезами. Но то обстоятельство, что по крайней мере  законное право отважиться на такого рода разъяснение близко моей  главной цели, равно как и мое желание услышать об этой гипотезе

_______________ * Ее заглавие гласит: «Всеобщая естественная история и теория  неба», Кенигсберг и Лейпциг, 1755. Это сочинение, оставшееся  малоизвестным, не было знакомо, по видимому, также и знаменитому г-ну  И. Г. Ламберту, который шесть лет спустя в своих «Космологических  письмах»(1), 1761 г., изложил ту же самую теорию о системном устройстве  всего мироздания, о Млечном пути, звездных туманностях и т. п ,  которую можно найти и в моей только что упомянутой «Теории неба», а  именно в ее первой части, а также и в предисловии к ней, и о чем кое-что  содержится и в кратком очерке настоящего произведения, стр. 154 - 158  [480 - 482]. То, что мысли этого глубокого ума чуть ли не до  мельчайших подробностей совпадают с теми мыслями, которые я тогда  излагал, укрепляет мое предположение, что эта гипотеза в дальнейшем  получит еще большее подтверждение.

==397

некоторые суждения знатоков послужили для меня поводом включить  в настоящее сочинение упомянутое космологическое  рассуждение, слишком короткое, быть может, для того чтобы  понять всю его аргументацию, но, с другой стороны, быть  может, и слишком подробное для тех, кто не предполагает найти  здесь ничего, кроме метафизики, и потому вполне может его  опустить. Быть может, прежде чем приступить к чтению  сочинения, следовало бы исправить некоторые помещенные в  конце опечатки, могущие изменить смысл изложения.

Само произведение состоит из трех разделов, из которых  первый приводит само основание для доказательства, второй  раскрывает его большую пользу, а третий излагает те  соображения, которые должны показать, что никакое другое  основание для доказательства бытия бога невозможно.

==398

00.htm - glava18

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ,

В КОТОРОМ ДАЕТСЯ ОСНОВАНИЕ ДЛЯ  ДОКАЗАТЕЛЬСТВА БЫТИЯ БОГА

РАССУЖДЕНИЕ ПЕРВОЕ

О СУЩЕСТВОВАНИИ ВООБЩЕ

Правило основательности не всегда требует, чтобы каждое  понятие, встречающееся хотя бы даже в самом  глубокомысленном трактате, было объяснено или определено,  не требует именно в том случае, если есть уверенность, что  само по себе ясное и простое понятие, когда оно  употребляется, не вызывает никакого недоразумения, подобно  тому как геометр с величайшей достоверностью открывает  сокровеннейшие свойства и отношения протяженного, хотя он  пользуется при этом только обычным понятием пространства,  и подобно тому как даже в самой что ни на есть  глубокомысленной науке слово представление понимается с  достаточной точностью и употребляется с уверенностью, хотя  его значение никогда нельзя раскрыть каким-нибудь  определением.

Поэтому я не стал бы в этих рассуждениях доводить свое  исследование до анализа весьма простого и само собой  разумеющегося понятия существования, если бы как раз здесь  мы не имели дела с тем случаем, когда отказ от такого анализа  может повлечь за собой путаницу и серьезные ошибки.  Несомненно, что это понятие во всех других областях  философии могло бы быть без всякого колебания принято  необъясненным, как и в обыденном словоупотреблении, за  исключением одного вопроса — вопроса об абсолютно  необходимом и случайном существовании, ибо здесь более  утонченное

==399

 исследование, исходящее из злополучно вычурного, хотя в других  отношениях и весьма чистого понятия, повело уже к ошибочным  заключениям, распространившимся на одну из самых возвышенных  областей философии.

Пусть не ожидают, что я начну с формального определения того,  что такое существование. Было бы желательно, чтобы этого никогда не  делали там, где нет уверенности, что это сделано правильно, а это  бывает чаще, чем обыкновенно думают. Я буду поступать так, как тот,  кто ищет определения, но предварительно стремится удостовериться в  том, что можно с уверенностью сказать утвердительно или  отрицательно о предмете, подлежащем объяснению, хотя при этом он  еще и не раскрывает того, в чем состоит тщательно определяемое  понятие. Задолго до того, как решаются дать объяснение исследуемого  предмета и даже в тех случаях, когда совсем нет уверенности в  возможности дать таковое, можно, однако, много сказать о предмете с  величайшей достоверностью. Я сомневаюсь, чтобы кто-либо дал когданибудь правильное определение того, что такое пространство. И  однако, не вдаваясь здесь в подробности, я с полной уверенностью  могу сказать, что, где есть пространство, должны быть внешние  отношения, что оно не может иметь более трех измерений и т. д. Чувственное  желание, чем бы оно ни было само по себе, основывается во всяком  случае на каком-то представлении, предполагает удовольствие,  получаемое от предмета желания, и т. п. Часто из того, что о вещи хорошо известно до всякого определения, можно с полной уверенностью  вывести то, что относится к цели нашего исследования, и тогда, пытаясь  все же дать такое определение, рискуют пойти на ненужные трудности.  Погоня за методом, подражание математику, с уверенностью  продвигающемуся вперед по хорошо проложенной дороге, привели на  скользком пути метафизики к множеству таких ошибок, которые  постоянно у нас перед глазами, однако у нас мало надежды на то, чтобы это  предостережением и научило быть осмотрительнее. Только благодаря указанному методу я добиться определенной ясности, которой

К оглавлению

==400

 я напрасно искал у других исследователей; ибо что касается  того лестного для себя представления, будто ты благодаря  своей большей проницательности добьешься большего, чем  другие, то легко понять, что так ведь во все времена говорили  те, кто из сферы чужих ошибок стремился вовлечь нас в сферу  своих собственных.

1  Существование вовсе не есть предикат или.  определение вещи Это положение кажется странным и бессмысленным,  однако оно несомненно верно. Возьмите для примера какой  угодно субъект, например Юлия Цезаря. Соедините все его  предикаты, которые только можно вообразить себе, не  исключая даже времени и места, и вы скоро поймете, что он со  всеми этими определениями, может одинаково и существовать  и не существовать. Существо, давшее бытие этому миру и  этому герою в нем, могло бы познать все эти предикаты без  исключения, и все же рассматривать этого героя лишь как  возможную вещь, которая помимо решения этого [высшего ]  существа [ее создать] не существует. Кто может оспаривать,  что миллионы вещей, которых в действительности нет, только  возможны по всем тем предикатам, которыми они обладали бы,  если бы существовали; что в том представлении, которое имеет  о них высшее существо, не отсутствует ни один из их  предикатов, хотя в числе их нет существования, ибо высшее  существо познает их лишь как возможные вещи.  Следовательно, не может быть так, чтобы они, если бы они  существовали, обладали еще одним предикатом, ибо если вещь  возможна соответственно ее полному определению, в ней не  может отсутствовать ни один предикат. И если бы богу было  угодно создать другой ряд вещей, другой мир, то этот мир  существовал бы со всеми теми определениями, которые бог в  нем познает, и не имел бы ни одного определения сверх этого,  хотя бы и был всего лишь возможным миром.

26 Иммануил Кант                                       

==401

 И тем не менее выражением существование пользуются как  предикатом, и это можно делать с уверенностью и без боязни впасть в  ошибки до тех пор, пока не ставят перед собой задачу вывести  существование из только возможных понятий, как это обыкновенно  делают, когда хотят доказать абсолютно необходимое существование.  Ибо тогда напрасно ищут существование среди предикатов подобного  возможного существа; среди них оно, несомненно, не находится. В тех же случаях, когда  существование встречается в обычном словоупотреблении в качестве  предиката, оно не столько предикат самой вещи., сколько предикат  мысли о вещи. Например: морскому единорогу присуще существование; единорогу, живущему на суше, оно не присуще. Это должно  означать только то, что представление о морском единороге есть  понятие, приобретенное опытом, т. е. представление о некоторой  существующей вещи. Поэтому и ищут доказательства правильности  этого положения о существовании такого рода вещи не в понятии  субъекта, ибо в нем можно найти лишь предикаты возможности, а в  источнике того познания, которое я имею о вещи. Я, так говорят при  этом, видел это или слышал от других, которые это видели. Поэтому не  совсем правильно будет сказать: морской единорог есть существующее  животное; следует сказать наоборот: некоторому существующему  морскому животному присущи предикаты, совокупность которых я  мыслю в единороге. Не следует говорить: в природе существуют  правильные шестиугольники; следует сказать: некоторым вещам в  природе, как-то: пчелиным сотам или горному кристаллу - присущи  предикаты, совокупность которых мыслится в шестиугольнике. Любой  человеческий язык содержит в себе некоторые, не допускающие изменения, неправильности, связанные со случайностями его  происхождения, и в тех случаях, когда в обычном словоупотреблении  отсюда не может возникнуть никаких ложных толкований, было бы  пустым умствованием и бесполезным делом мудрить над ним и  стараться ограничить его. Достаточно того, что в редких случаях, когда  мы имеем дело с более тонким рассмотрением, эти различения были  присовокуплены там, где это

==402

 нужно. О том, что здесь сказано, можно будет с достаточной  основательностью судить лишь по прочтении всего последующего.

Существование есть абсолютное полагание вещи, и этим  оно отличается от любого другого предиката, который,  как таковой, всегда полагают в отношении какой-то другой  вещи Понятие полагания совершенно простое, оно тождественно с  понятием о бытии вообще. Но нечто полагаемо лишь в отношении чегото или, вернее, мыслимо лишь отношение (respectus logicus) чего-то как  признака к некоторой вещи, и тогда бытие, т. е. полагание этого  отношения, есть не что иное, как понятие связи в суждении. Если же  рассматриваться будет не только это отношение, но вещь сама по себе,  то такое бытие (Sein) будет означать то же, что и существование  (Dasein).

Понятие это до такой степени просто, что для раскрытия его здесь  нечего добавить, кроме напоминания о том, что надо быть достаточно  осмотрительным и не смешивать его с отношениями вещей к своим  признакам.

Если мы поймем, что все наше познание в конце концов сводится к  дальше уже неразложимым понятиям, то станет ясным также и то, что  бывают понятия почти неразложимые, т. е. такие, что их признаки лишь  ненамного яснее и проще, чем сама вещь. Это именно и имеет место при  объяснении нами существования. Я охотно признаю, что понятие того,  что подлежит объяснению, лишь в очень малой степени становится  более отчетливым через указание на существование. Однако природа  предмета в его отношении к способности нашего рассудка вообще не  допускает более высокой степени [ясности].

Когда я говорю: бог всемогущ, мыслится лишь это логическое  отношение между богом и всемогуществом, ибо последнее есть признак  первого. Ничего другого здесь не полагают. Есть ли бог, т. е.  абсолютно ли он полагается, или существует, этот вопрос здесь вовсе  не

==403