Часть 9.

3,11

точно так же как и аналогичными работами знаменитого

страсбургского юриста Шильтера , тоже недавно умершего.

Во всяком случае несомненно, что язык и древности

тевтонов имеют важное значение в большинстве исследований

о происхождении, обычаях и древностях Европы.

Я желал бы, чтобы ученые поработали также над уэльским, бискайским, славянским, финским, турецким, персидским, армянским, грузинским и другими языками, чтобы лучше установить гармонию между ними, которая, как я только что сказал, окажется особенно полезной при объяснении происхождения народов.

§ 2.Ф и л а л е т. Это важная задача; но теперь пора

оставить материальную сторону слов и вернуться к

формальной, т. е. к значению их, общему в различных

языках. Вы согласитесь со мной, во-первых, в том, что когда человек говорит с другим человеком, то он хочет выразить свои собственные идеи, так как слова не могут применяться им к тому, чего он не знает. И пока человек не получит идей из своего собственного опыта, он не может допустить, что они согласуются с качествами вещей или с понятиями других людей.

Т е о ф и л. Верно, однако, что мы очень часто

предпочитаем обозначать то, что думают другие, а не то, что думаем мы сами, как это очень часто бывает у мирян, вера которых слепа. Я согласен, однако, что мы всегда понимаем нечто общее, как бы ни была глуха и лишена смысла мысль.

По меньшей мере мы стараемся располагать слова, как это делают другие, довольствуясь верой, что в случае

необходимости мы сумеем усвоить их смысл. Таким

образом, мы являемся иногда лишь переводчиками мыслей

или передатчиками слов другого, совершенно так, как если

бы это было письмо; и это происходит гораздо чаще, чем мы

думаем.

§3. Ф и л а л е т. Вы правы, добавляя, что всегда

понимают нечто общее, каким бы тупицей ни быть.

Ребенок, заметивший только блестящий желтый цвет в том,

что, как он слышит, взрослые называют золотом, зовет

золотом тот же самый цвет на хвосте павлина, между тем

как другие прибавят к этому большой вес, ковкость

и плавкость.

Т е о ф и л. Я согласен с этим; но часто идея предмета, о котором идет речь, еще более обща, чем идея этого ребенка, и я нисколько не сомневаюсь, что слепой может толково рассуждать о цветах и произносить речь в похвалу

3,11

==287

свету, которого он не знает, поскольку он изучил его

действия и условия.

§ 4. Ф и л а л е т. Ваше замечание очень правильно.

Часто случается, что люди относят свои мысли больше

к словам, чем к вещам, а так как большинству этих слов мы

научились до того, как узнали обозначаемые ими идеи, то

не только дети, но и взрослые часто говорят как попугаи.

§ 5. Однако люди обыкновенно думают, что они

обозначают свои собственные мысли, и, кроме того, они

приписывают словам тайное отношение к словам других

людей и даже к самим вещам. Действительно, если бы тот,

с кем мы разговариваем, связывал произносимые нами

звуки с другой идеей, то это значило бы говорить на двух

разных языках; впрочем, мы не останавливаемся долго на

исследовании того, каковы идеи других людей, и предполагаем, что наша идея и есть та, которую связывают с тем же словом как простой народ, так и образованные люди страны.

§ 6. Это особенно имеет место по отношению к простым

идеям и модусам; но что касается субстанций, то в этом

случае в особенности полагают, что слова означают также

реальность вещей.

Т е о ф и л. Субстанции и модусы одинаково представляются идеями, а вещи, точно так же как и идеи, и в том и в другом случае обозначаются словами; поэтому я не вижу здесь особой разницы, кроме той, что идеи субстанциальных вещей и чувственных качеств более неизменны.

Впрочем, иногда именно наши идеи и мысли являютс

предметом наших речей, составляя ту самую вещь, которую

хотят обозначить, и понятия, являющиеся результатом

рефлексии, играют большую роль, чем думают, в понятиях

вещей 258. Иногда о словах говорят даже в материальном

смысле, так что как раз в этом случае нельзя подставить на место слова его значение или отношение к идеям или

вещам. Это случается не только если говорят в качестве

грамматика, но также если говорят в качестве лексикографа, давая объяснение какого-нибудь слова.

Глава 11

ОБ ОБЩИХ ТЕРМИНАХ

§ 1. Хотя существуют только единичные вещи, но

большая часть слов тем не менее состоит из общих терминов, так как невозможно (§ 2), чтобы каждая отдельна

==288

вещь могла иметь свое особое, отдельное название; кроме

того, для этого потребовалась бы такая чудовищная память

по сравнению с которой память некоторых полководцев

умевших назвать по имени всех своих солдат, была бы ни-

чем. И это возросло бы до бесконечности, если бы каждое

животное, каждое растение и даже каждый листик

растения, каждое зерно, наконец, каждая песчинка

которые нам нужно было бы назвать, должны были получить

свои названия. А как назвать части по видимости

однородных вещей вроде воды и железа?

§ 3. Кроме того, эти особые названия были бы

бесполезны, так как главная цель языка заключается в том

чтобы возбудить в душе того, кто меня слушает идею

сходную с моей. Поэтому достаточно сходства, которое

дается общими терминами.

§ 4. Одни только названия отдельных предметов „g

могли бы также служить ни для расширение наших

знаний, ни для того, чтобы судить о будущем на основании

прошлого или об одном индивиде на основании другого

§ 5. Однако так как нам часто необходимо упоминать

некоторых индивидов, в особенности человеческого рода

мы пользуемся собственными именами, даваемыми также

странам, городам, горам и другим различиям по месту

Дают же барышники имена своим лошадям, как и Александр

своему Буцефалу, чтобы суметь отличить ту или

иную отдельную лошадь, когда ее нет у них перед пазами.

Т е о ф и л. Эти замечания правильны, и некоторые из

них совпадают с только что сделанными мною. Но

я прибавлю в дополнение к тому, что я - сказал что

собственные имена первоначально были нарицательными

т. е. что они произошли от общих названий, как имена Брут

Цезарь, Август, Капитон, Лентул, Пизон, Цицерон Эльба

Рейн, Рур, Лейна, Окер, Буцефал, Альпы, Бреннер или

Пиренеи. Известно, что первый Брут получал это им

вследствие своей кажущейся тупости, что Цезарем

называли ребенка, извлеченного путем чревосечения из

утробы матери, что название "Август" означало слово

выражающее почитание, что Капитон означало "большеголовый", как и Буцефал, что Лентул, Пизон и Цицерон были именами, дававшимися вначале тем, кто выращивал преимуществу известные сорта овощей. Я говорил уже что означают названия таких рек, как Рейн, Рур, Лейна Окер известно также, что в Скандинавии тоже все реки

10 Лейбниц, т.2

==289

называются Эльбами. Наконец, Альпы - это горы, покрытые

снегом (чему соответствует album, blanc, [т. е. белый]),

а Бреннер или Пиренеи означают большую высоту,

так как bren у кельтов значило "высокий" или "глава"

(как Бренн), подобно тому как brinck у немцев Нижней

Саксонии еще сейчас значит "высота", и имеется Бреннер

между Германией и Италией, подобно Пиренеям между

Галлией и Испанией. Поэтому я решился бы утверждать,

что почти все слова первоначально были общими

терминами, так как очень редко может встретиться, чтобы

без оснований придумывали специальное название дл

обозначения того или иного индивида. Можно, таким

образом, сказать, что имена индивидов были видовыми

именами, которыми за свои преимущества или за что-нибудь

иное наделялся какой-нибудь индивид, вроде того

как имя Большеголовый давалось тому из жителей города,

который имел наибольшую голову или который считалс

самым уважаемым из всех известных большеголовых

людей. Таким же образом даются даже родовые названи

видам, т. е. мы довольствуемся общим или более неопределенным термином для обозначения более частных видов, если мы не обращаем внимания на отличия: так, например, мы довольствуемся общим названием "полынь", хотя существует столько различных видов ее, что один из

Богенов 259 написал об этом специальную книгу.

§ 6. Ф и л а л е т. Ваши замечания относительно происхождения собственных имен совершенно справедливы,

но если мы перейдем к происхождению имен нарицательных

или общих терминов, то Вы, несомненно, согласитесь,

что слова становятся общими, если они являются знаками

общих идей, а идеи становятся общими, если путем

абстракции отделить их от обстоятельств времени, места

и других обстоятельств, которые могут приурочить их

к тому или иному отдельному существованию.

Т е о ф и л. Яне отрицаю этого применения абстракций, но оно скорее пригодно, если подниматься от видов к родам, чем от индивидов к видам. В самом деле (как бы парадоксально это ни казалось), мы не можем обладать знанием индивидов и найти способ точного определения индивидуальности каждой вещи, не сохраняя ее самой, так как все обстоятельства могут повториться; самые незначительные различия остаются нами незамеченными; место и время не только не в состоянии служить для определения, но, наоборот, нуждаются сами для своего определени

К оглавлению

==290

3,1

в содержащихся в них вещах. Самое замечательное в этом

то, что индивидуальность заключает в себе бесконечность,

и только тот, кто в состоянии охватить ее, может обладать

знанием принципа индивидуации той или иной вещи; это

объясняется влиянием (в правильном его понимании),

оказываемым друг на друга всеми вещами вселенной.

Правда, этого не было бы, если бы существовали демокритовские атомы, но в таком случае не было бы также

разницы между двумя различными индивидами с одинаковой

фигурой и одинаковой величиной.

§ 7. Ф и л а л е т. Однако вполне очевидно, что у детей идеи лиц, с которыми они разговаривают (если остановиться на таком примере), подобны самим этим лицам и только единичны. Идеи матери и кормилицы отчетливо запечатлены в их душе; названия "няня" и "мама", употребляемые детьми, относятся исключительно к этим лицам. Впоследствии, когда со временем дети заметят, что на свете очень много других существ, похожих на их отца и мать, они образуют идею, в которую, как они полагают, равно входят все эти отдельные индивиды, и этой идее они. Подобно другим, дают название "человек".

§ 8. Таким же путем они приходят к более общим

названиям и понятиям: так, например, новая иде

животного образуется не от прибавления чего-нибудь,

а лишь благодаря устранению формы и других особых

свойств, присущих человеку, причем удерживается иде

тела, обладающего жизнью, чувством и самопроизвольным

движением.

Т е о ф и л. Отлично, но это лишь доказывает только что мною сказанное. Подобно тому как ребенок переходит

посредством абстракции от наблюдения идеи "человек"

к идее "животное", так он пришел от более специфической

идеи, которую он наблюдал в лице своей матери или отца

и ряда других людей, к идее человеческой природы. Чтобы

убедиться в том, что он вовсе не имел точной идеи данного

индивида, достаточно лишь учесть, что небольшое сходство

способно легко его обмануть и заставить его принять за

свою мать другую женщину. Вы знаете историю лже Мартина

Герра, обманувшего своим сходством в соединении

с ловкостью жену и близких родственников подлинного

Мартина Герра и долгое время сбивавшего с толку судей

даже тогда, когда настоящий Герр уже явился.

§ 9. Ф и л а л е т. Таким образом, вся эта тайна родов и видов, с которой возятся так много в школах и на которую

10*

==291

3,111

вне их по справедливости обращают так мало внимания, вс

эта тайна, повторяю, сводится исключительно к образованию

более или менее обширных отвлеченных идей, которым

дают определенные названия.

Т е о ф и л. Искусство группировать вещи в роды и виды имеет немаловажное значение и оказывает большую помощь как суждению, так и памяти. Вы знаете, какое значение это имеет в ботанике, не говоря о животных и других субстанциях и не говоря также о моральных и логических существах, как их некоторые называют. От этого

зависит добрая часть порядка, и многие дельные авторы

пишут так, что все их рассуждения могут быть сведены

к делениям и подразделениям; при этом они пользуютс

методом, имеющим отношение к родам и видам и служащим

не только для запоминания вещей, но и для того, чтобы

находить их. И те, кто расположили всякого рода поняти

по определенным категориям и подразделениям, сделали

очень полезное дело.

§ 10 Ф и л а л е т. При определении слов мы пользуемся родовым именем или ближайшим общим термином;

делается это для того, чтобы избавиться от перечислени

различных простых идей, обозначаемых этим родовым

именем, а иногда, может быть, и от стыда сознаться в своей неспособности сделать это перечисление. Но хотя определение через род и видовое отличие, как выражаются логики, есть кратчайший путь, однако, на мои взгляд, можно сомневаться в том, чтобы это был наилучший путь; во

всяком случае это не единственный путь. В определении

человека как разумного животного (определении, которое,

не будучи, пожалуй, самым точным, однако в достаточной

мере служит настоящей цели) вместо слова "животное"

можно было бы поставить его определение. Это показывает,

как мало необходимо правило, требующее, чтобы определение

состояло из рода и видового отличия, и как незначительна выгода от его строгого применения. И языки не всегда образовывались в согласии с правилами логики,

чтобы значение каждого термина можно было ясно и точно

выразить двумя другими терминами; составители этого

правила поступили дурно, дав нам так мало согласных

с ним определений.

Т е о ф и л. Я согласен с Вашими замечаниями; однако

по многим соображениям было бы лучше, если бы

определения состояли из двух терминов; это, несомненно,

значительно сократило бы работу, и все деления можно

==292

3, III

было бы свести к дихотомиям, являющимся лучшим видом

делений и оказывающим большую помощь изобретательству,

суждению и памяти. Однако я не думаю, что логики

всегда требуют, чтобы родовое имя или видовое отличие

указывались одним словом; так, например, термин

"правильный многоугольник" может сойти за родовое им

квадрата, а в случае круга родовым именем может быть

плоская криволинейная фигура; видовое отличие заключалось

бы тогда в том, что все точки окружности одинаково

удалены от определенной точки - центра. Впрочем,

следует еще заметить, что очень часто родовое имя может

быть заменено видовым отличием, а отличие - родовым

именем. Так, например, квадрат есть правильный четырехугольник, или четырехугольная правильная фигура,

и, следовательно, родовое имя и видовое отличие различаются только как существительное и прилагательное; то же самое было бы, если бы вместо того, чтобы сказать "человек есть обладающее разумом животное" (animal raisonna ble), язык позволял сказать, что "человек есть обладающий животностью разу " (rational animable), т. е. Разумная субстанция, наделенная животной природой, между тем как духи - это разумные субстанции, природа которых не животна или не обща им с животными. Возможность этой

замены родового имени видовым отличием и обратно

зависит от изменения порядка подразделений.

§ 11. Ф и л а л е т. Из только что сказанного мною

следует, что то, что называют общим и универсальным,

вовсе не принадлежит действительному существованию

вещей, а создано разумом.

§ 12. Сущности каждого вида не что иное, как

отвлеченные идеи.

Т е о ф и л. Мне не вполне ясна необходимость этого

вывода, так как общность состоит в сходстве единичных

вещей между собой, а сходство это есть реальность.

§ 13. Ф и л а л е т. Я уже сам собирался Вам сказать, что эти виды основаны на сходствах.

Т е о ф и л. Почему же в таком случае нам не искать

в сходстве также сущность родов и видов?

§ 14. Ф и л а л е т. Мое утверждение, что сущности

являются созданиями разума, покажется менее странным,

если принять во внимание, что во всяком случае имеютс

сложные идеи, представляющие у разных людей очень

часто различные собрания простых идей, и то, чем

3,111

==293

является, например, скупость в понимании одного

человека, не есть скупость в понимании другого.

Т е о ф и л. Сознаюсь Вам, что редко я так мало

признавал силу Ваших выводов, как в данном случае,

и меня это огорчает. Если люди не согласны в значении

слова, то разве это меняет самые вещи или их сходства?

Если один применяет слово "скупость" к одному сходству,

а другой - к другому, то это будут два различных вида,

обозначенные одним и тем же словом.

Ф и л а л е т. Даже когда дело касалось самого близкого нам вида субстанции, с которыми мы имеем самое тесное знакомство, то не раз возникали сомнения относительно рожденного женщиной плода, человек ли это или нет, вплоть до того, что спорили, нужно ли кормить его и крестить; этого не могло бы быть, если бы отвлеченная идея или сущность, к которой относится название "человек", была делом природы, а не изменчивым

и неопределенным собранием простых идей, соединяемых

разумом вместе, - собранием, с которым он связывает

известное название, после того как обобщил его путем

отвлечения. Таким образом, в действительности кажда

отдельная отвлеченная идея есть отдельная сущность.

Т е о ф и л. Извините меня, если я скажу Вам, что Ваша речь ставит меня в затруднительное положение, так как я не вижу в ней никакой связи. Если мы не всегда можем судить по внешности о внутренних сходствах, то разве они от этого менее реальны? Если сомневаются, человек ли урод, то потому, что сомневаются в его разуме. Когда убедятся, что он обладает разумом, то теологи велят его крестить, а юристы - кормить. Правда, можно спорить

о низших видах в логическом смысле, которые изменяютс

благодаря случайностям внутри одного и того же

физического вида или родовой группы, но нет никакой

надобности определять их; их можно даже изменять до

бесконечности, как это видно по большому разнообразию

апельсинов и лимонов, которые знатоки умеют различать

по названиям и отличать. То же самое происходило

с тюльпанами и гвоздиками, когда эти цветы были в моде.

Впрочем, соединяют ли люди те или иные идеи или нет

и даже соединяет ли их в действительности природа или

нет, это не имеет никакого значения для сущностей, родов

и видов, так как дело идет в таком случае о возможностях,

независимых от нашей мысли.

§ 15. Ф и л а л е т. Обыкновенно предполагают реальное

==294

3,111

строение вида, к которому принадлежит каждая вещь,

и нет сомнения, что должен существовать такой вид, от

которого должна зависеть каждая совокупность простых

идей или качеств, сосуществующих в этой вещи. Но так

как, очевидно, вещи распределяются по классам или видам

под известными названиями лишь постольку, поскольку

они соответствуют известным абстрактным идеям, с которыми

мы связали это название, то сущность каждого рода

или вида оказывается тоже не чем иным, как абстрактной

идеей, обозначенной родовым или видовым названием.

И в таком смысле слово "сущность" употребляется чаще

всего. По-моему, было бы неплохо обозначать эти два рода

сущностей двумя различными словами и называть первую

сущность реальной, а вторую - номинальной.

Т е о ф и л. Мне кажется, что Вы вводите чрезвычайное новшество в обычное словоупотребление. До сих пор действительно говорили о номинальных и каузальных, или реальных, определениях, но, насколько я знаю, только о реальных сущностях. Если же и говорили о номинальных сущностях, то имея в виду ложные и невозможные сущности, которые только кажутся сущностями, но в действительности не являются таковыми. В качестве

примера этого можно было бы взять сущность правильного

десятигранника, т. е. правильного тела, ограниченного

десятью плоскостями. Сущность есть на самом деле не что

иное. как возможность того, что полагают. То, что считают

возможным, выражается определением, но это определение

только номинально, если оно не выражает в то же врем

возможности, так как в этом случае можно сомневаться,

выражает ли данное определение нечто реальное, т. е. возможное, пока опыт не придет нам на помощь и не покажет

этой реальности a posteriori, если вещь действительно

находится в мире. Этого достаточно при отсутствии

основания, которое позволило бы познать реальность

a priori, выяснив возможную причину или происхождение

определяемой вещи. Таким образом, мы не вольны

соединять идеи, как нам хочется; производимое нами

сочетание должно оправдываться либо разумом, показывающим

возможность его, либо опытом, показывающим его

действительность, а, следовательно, также возможность.

Для того чтобы лучше отличать сущность от определения,

следует принять во внимание, что у вещи только одна

сущность, но зато несколько определений ее, выражающих

ту же самую сущность, подобно тому как то же самое

3,111

==295

строение или тот же самый город могут быть представлены

различными изображениями в зависимости от того, с какой

стороны их рассматривают.

§ 18. Ф и л а л е т. Я думаю, Вы согласитесь со мной, что в простых идеях и в идеях модусов реальная и номинальная сущности всегда тождественны, но они всегда

совершенно различны в идеях субстанций. Так, фигура,

ограничивающая пространство тремя прямыми, есть

и реальная и номинальная сущность треугольника, так как

это не только отвлеченная идея, с которой связано общее

название, но также истинная сущность, или существо

самой вещи, основание, из которого вытекают ее свойства

и с которым они связаны. Совсем не то с золотом. Реальное

строение его частей, от которого зависят его цвет, вес,

плавкость, огнеупорность и т. д., нам неизвестно, и так как мы не имеем никакой идеи этого строения, то не имеем

и никакого названия, которое было бы знаком его. Между

тем это те качества, на основании которых эта вещь называется золотой и которые являются ее номинальной сущностью, т. е. которые дают ей право на это название.

Т е о ф и л. Я предпочел бы утверждать, согласно общепринятому словоупотреблению, что сущность золота есть

то, что делает его золотом и что придает ему те чувственные качества, на основании которых мы узнаем его и которые составляют его номинальное определение; между тем как мы имели бы реальное и каузальное определение его, если бы могли объяснить эту внутреннюю структуру или

устройство. Однако номинальное определение здесь являетс

также и реальным, но не само по себе (так как оно не

раскрывает a priori возможности или происхождение тела),

а благодаря опыту, так как мы на опыте узнаем, что есть

тело, в котором все эти качества соединены вместе; без этого можно было бы сомневаться, совместим ли такой большой вес с такой ковкостью, подобно тому как можно до сих пор сомневаться, возможно ли стекло, которое было бы ковким в неразогретом состоянии. Я не согласен, впрочем, с Вашим мнением, что здесь есть разница между идеями субстанций и идеями предикатов, а именно что определения предикатов (т. е. модусов и объектов простых идей) всегда в одно и то же время реальны и номинальны, а определени

субстанций лишь номинальны. Я охотно соглашаюсь с тем,

что труднее иметь реальные определения тел, являющихс

субстанциальными сущностями, так как их внутреннее

строение менее заметно. Но это относится не ко всем

==296

3,III

субстанциям, так как мы обладаем столь же глубоким

познанием истинных субстанций или единиц (как Бог или

душа), как и большинства модусов. Впрочем, существуют

предикаты, которые столь же мало известны, как

и внутреннее строение тел; так, например, желтое или

горькое - это объекты простых идей или наглядных

представлений, а мы тем не менее обладаем лишь

неотчетливым знанием их. Это встречается даже в математике, где один и тот же модус может иметь как номинальное определение, так и реальное. Не многим удалось правильно объяснить, в чем состоит отличие этих двух видов определений, которое должно также обнаружить различие между сущностью и свойством. По-моему, это отличие состоит в том, что реальное определение показывает возможность определяемого, чего не дает номинальное определение. Определение двух параллельных прямых как находящихся в одной и той же плоскости и никогда не пересекающихся, хотя бы их продолжать до бесконечности, есть лишь номинальное определение, так как прежде всего можно было бы усомниться, возможно ли это. Но лишь только мы поняли, что можно провести на плоскости

прямую, параллельную другой данной прямой, если только

следить за тем, чтобы острие карандаша, чертящего

параллельную линию, оставалось всегда на одинаковом

расстоянии от данной прямой, как мы тотчас же видим, что

это вещь возможная, и узнаем, почему они обладают

свойством никогда не пересекаться, составляющим их

номинальное определение, но являющимся признаком

параллелизма лишь тогда, когда обе линии прямые, между

тем как если бы хоть одна из них была кривой, то они могли бы никогда не пересечься и однако не были бы в силу этого параллельными. '

§ 19. Ф и л а л е т. Если бы сущность была чем-то

иным, чем отвлеченная идея, то она не была бы извечной

и нетленной. Может быть, не существует в мире единорога,

сирены, точной окружности.

Т е о ф и л. Я уже сказал Вам, что сущности вечны, так как дело идет при этом только о возможностях.

Глава IV

О НАЗВАНИЯХ ПРОСТЫХ ИДЕЙ

§ 2. Ф и л а л е т. Признаюсь Вам, что я всегда считал произвольным образование модусов; но что касаетс

3.III-IV

==297

простых идей и идей субстанций, то я был убежден, что

помимо возможности эти идеи должны обозначать также

некоторое реальное существование.

Т е о ф и л. Я не вижу в этом никакой необходимости.

Бог имеет идеи до создания предметов этих идей, и ничто

не мешает ему наделить также этими идеями разумные

творения; не существует даже точного доказательства того,

что предметы наших чувств и простых идей, представляемые

нам нашими чувствами, находятся вне нас. Это

особенно относится к тем, кто считает вместе с картезианцами и нашим знаменитым автором, что наши простые идеи чувственных качеств совершенно не похожи на то, что находится вне нас, в предметах; следовательно, нет ничего, что заставляло бы эти идеи быть основанными на каком-нибудь реальном существовании.

§ 4,5,6,7. Ф и л а л е т. Во всяком случае согласитесь со мной относительно другого различия между простыми и сложными идеями, состоящего в том, что названия простых идей не могут быть определены, между тем как названия сложных идей могут; в самом деле, определения должны содержать больше одного термина, каждый из которых означает какую-нибудь идею. Таким образом, мы видим, что может и что не может быть определено и почему определения не могут идти до бесконечности; на это, насколько я знаю, никто до сих пор не обратил внимания.

Т е о ф и л. В небольшом "Опыте об идеях", помещенном лет 20 назад в лейпцигских "Acia eruditorum" 260, я также отметил, что простые термины не могут иметь

номинальных определений. Но в то же время прибавил

к этому, что если термины просты лишь на наш взгляд

(потому что у нас нет способа проанализировать их так,

чтобы дойти до первичных, составляющих их восприятии),

как теплое, холодное, желтое, зеленое, то они могут

получить реальное определение, которое может объяснить

причину их. Так реальное определение зеленого - это

состоящее из хорошо смешанного синего с желтым, хот

зеленое не более доступно номинальному определению, из

которого можно было бы узнать его, чем желтое и синее.

Напротив, простые сами по себе термины, т. е. такие,

о которых мы имеем ясное и отчетливое понятие, не могут

получить ни реального, ни номинального определения.

В названном небольшом "Опыте", помещенном в лейпцигских

"Acta", Вы найдете краткое объяснение обосновани

большей части теории, касающейся разума.

==298

3, IV

§ 7, 8. Ф и л а л е т. Стоило бы объяснить этот пункт и указать, что может быть определено и что нет; я склонен считать, что из-за того, что об этом не думают, возникают часто большие споры и в высказывания людей вносится много бессмыслицы. Эти знаменитые пустяки, вокруг которых поднимают столько шума в школах, возникли из-за невнимания к этому различию в наших идеях.

Наибольшие искусники в определениях вынуждены были

оставить без определений большую часть простых идей,

а когда они попытались это сделать, то потерпели неудачу.

Разве мог, например, человеческий ум придумать более

вычурную бессмыслицу, нежели содержащуюся в следующем

определении Аристотеля: "Движение есть акт

потенциально существующего, поскольку оно существует

потенциально" 261.

§ 9. Современные философы, определяющие движение

как "переход с одного места на другое", лишь поставили

один синоним вместо другого.

Т е о ф и л. Я уже указывал в одной из наших прежних

бесед 262, что у Вас считаются простыми многие идеи,

отнюдь не являющиеся простыми; к числу их относитс

и движение, которое, по-моему, может быть определено;

и не следует презирать определения, гласящего, что это

есть перемена места. Определение Аристотеля не так

нелепо, как думают, если принять во внимание, что

греческое №inhsiz у Аристотеля означало не то, что мы

называем движением, а то, что мы выразили бы словом

изменение. Вот почему он дает ему такое отвлеченное

и метафизическое определение, между тем как то, что мы

называем движением, у него называется цпцЬ и находитс

среди разновидностей изменения фЮж№уещж 263.

§ 10. Ф и л а л е т. Но Вы во всяком случае не станете оправдывать другого определения того же автора, касающегося света и гласящего, что это "акт прозрачного" 264.

Т е о ф и л. Я так же, как и Вы, нахожу его совершенно бесполезным. Аристотель слишком часто пользуется словом акт, которое нам говорит очень мало. Прозрачное это для него среда, через которую можно видеть, а свет, по его мнению, состоит в действительном прохождении. Пусть так!

§ 11.Ф и л а л е т. Мы согласны, таким образом, в том, что нельзя иметь номинальных определений наших простых идей, подобно тому как нельзя узнать вкус ананаса по описаниям путешественников, так как мы должны были бы

3, IV

==299

в таком случае уметь пробовать вещи ушами, подобно

Санчо Пансе, обладавшему способностью видеть Дульцинею

посредством слуха, или подобно тому слепому,

который, наслышавшись о блеске багряного цвета, решил,

что он должен быть похож на звук трубы.

Т е о ф и л. Вы правы, и все путешественники мира не

могли бы дать своими описаниями того, чем мы обязаны

одному немецкому дворянину, успешно выращивающему

в трех милях от Ганновера, почти у самого берега Везера,

ананасы и открывшему способ разведения их, так что мы,

возможно, когда-нибудь будем иметь их на своей почве

в таком же изобилии, как и португальские апельсины, хот

при этом вкус их, по-видимому, ухудшится.

§ 12, 13. Ф и л а л е т. Совершенно иначе обстоит дело со сложными идеями. Слепой может понять, что такое

статуя, а человек, никогда не видевший радуги, мог бы

понять, что это такое, если только он видел цвета, из

которых она состоит.

§ 15. Однако хотя простые идеи неопределимы, тем не

менее это не мешает им быть всего менее сомнительными,

так как опыт дает больше, чем определение.

Т е о ф и л. Однако некоторую трудность представляют

идеи, которые являются простыми лишь на наш взгляд.

Так, например, трудно было бы точно указать границы

синего и зеленого и вообще различить очень близкие цвета,

между тем как мы можем иметь точные понятия о терминах,

которыми пользуются в арифметике и геометрии.

§ 16. Ф и л а л е т. Простые идеи обладают еще той

особенностью, что в том, что логики называют предикаментальной линией, они имеют немного ступеней от

низшего вида до высшего рода. Это происходит оттого, что

низший вид состоит только из одной простой идеи и из него

нельзя ничего устранить. Так, например, из идей белого

и красного ничего нельзя выпустить, для того чтобы найти

одно общее для них явление; вот почему их охватывают

вместе с желтым и другим родовым именем, или названием,

"цвет". А когда хотят образовать еще более общий термин,

обнимающий также звуки, вкусы и осязательные свойства,

то прибегают к общему термину качество в его обычном

значении, чтобы отличить эти качества от протяжения,

числа, движения, удовольствия и страдания, которые

воздействуют на дух и доставляют ему свои идеи более чем

одним чувством.

К оглавлению

==300

3,IV

Т е о ф и л. Я хочу сказать еще несколько слов по

поводу этого замечания. Я надеюсь, что в этом случае, как

и в других, Вы отнесетесь ко мне с надлежащей справедливостью и поверите, что это происходит отнюдь не из духа противоречия, а потому, что этого, кажется, требует сам предмет. То, что идеи чувственных качеств обнаруживают так мало взаимного подчинения и так мало способны к подразделениям, совсем не преимущество, так как это происходит только оттого, что мы их мало знаем. Но уже одно то, что общо всем цветам, а именно что все они видимы глазами, что все они проникают через те тела, через которые видимы некоторые из них, и что они отражаются гладкими поверхностями тел, не пропускающими их, показывает, что можно кое-что отнять от идей, которые мы о них имеем. Можно даже с полным основанием делить

цвета на крайние (из которых один - белый - положителен,

а другой - черный - отрицателен) и на средние,

которые мы называем еще цветами в узком смысле 265

и которые возникают благодаря преломлению света. Можно

еще подразделить на цвета выпуклой и вогнутой сторон

преломленного луча света. Эти деления и подразделени

цветов имеют немаловажное значение 6 .

Ф и л а л е т. Но как можно найти роды для этих

простых идей?

Т е о ф и л. Так как они просты лишь по видимости, то они сопровождаются известными, связанными с ними

обстоятельствами, хотя бы эта связь оставалась не

понятой нами; эти обстоятельства содержат кое-что

поддающееся объяснению и доступное анализу, что в свою

очередь дает надежду, что когда-нибудь можно будет

открыть причины этих явлений. Благодаря этому в наших

восприятиях чувственных качеств, равно как и чувственных

масс, имеется своего рода плеоназм, состоящий в том,

что мы имеем больше чем одно понятие об одном и том же

предмете. Золото можно номинально определить различным

образом: можно сказать, что это самое тяжелое из

известных нам тел, что оно самое ковкое, что это плавкое

тело, выдерживающее сопротивление пробирной купели

и азотной кислоты, и т. д. Каждый из этих признаков хорош

и достаточен для распознания золота, по крайней мере до

поры до времени и при нынешнем состоянии знания об

известных нам телах, пока не найдется более тяжелого

тела, каким некоторые химики считают философский

камень, или пока нельзя будет обнаружить лунного серебра

3, IV

==301

(lune fixe) - металла, который обладает, как говорят,

цветом серебра и почти всеми другими качествами золота

и который, по словам г. Бойля, ему как будто удалось

получить. Поэтому можно сказать, что все наши определени

вещей, которые мы знаем только эмпирически, лишь

временны, как я уже раньше, кажется, заметил. Таким

образом, мы действительно не знаем на основании

логического доказательства, может ли возникнуть какой-нибудь цвет путем одного только отражения, без

преломления и не находятся ли цвета, которые мы до сих

пор замечали в вогнутости угла обыкновенного преломления,

в выпуклости какого-то неизвестного до сих пор

преломления, и наоборот. Таким образом, простая иде

синего могла бы быть отделена от родового понятия,

к которому мы ее отнесли на основании нашего опыта.

Однако полезно остановиться на синем, как оно дано нам,

и на сопутствующих ему обстоятельствах. Ценно уже то,

что они дают нам отправные точки для образования родов

и видов.

§ 17. Ф и л а л е т. Но что Вы скажете по поводу

замечания, что так как простые идеи заимствованы от

бытия вещей, то они совершенно непроизвольны, между

тем как идеи смешанных модусов совершенно произвольны,

а идеи субстанций - произвольны в известной мере?

Т е о ф и л. Я полагаю, что произвольное содержитс

только в словах, а вовсе не в идеях, так как они выражают

только возможности. Так, например, если бы даже никогда

не было отцеубийства и если бы даже все законодатели так

же умалчивали о нем, как и Солон, то тем не менее

отцеубийство было бы возможным преступлением и иде

его была бы реальной, так как идеи извечно существуют

в Боге и находятся даже в нас, прежде чем мы действительно о них подумаем; я показал уже это в одной из наших первых бесед. Если кто-нибудь захочет понимать идеи только как действительные человеческие мысли, то он

волен в этом, но тогда он без оснований пойдет против

принятого словоупотребления.

Глава V

О НАЗВАНИЯХ СМЕШАННЫХ МОДУСОВ

И ОТНОШЕНИЙ

§ 2, 3 Ф и л а л е т. Но не образует ли дух

смешанные идеи, соединяя по своему усмотрению простые

идеи и не нуждаясь в реальном образце, между тем как

==302

3,1V-V

простые идеи возникают у него не по выбору, а в силу

реального существования вещей? Не замечает ли он часто

смешанную идею до существования вещи?

Т е о ф и л. Если Вы принимаете идеи за действительные мысли, то Вы правы; но я не вижу никакой надобности применять Ваше различение к тому, что касается самой формы или возможности этих мыслей, а мы именно с этим имеем дело в идеальном мире, который мы отличаем от

мира существующего. Реальное существование вещей,

которые не необходимы, является делом факта, или

истории, между тем как знание возможностей и необходимостей (так как необходимое - это то, противоположное чему невозможно) составляет демонстративные науки.

Ф и л а л е т. Но разве между идеями убийства

и человека большая связь, нежели между идеями убийства

и овцы? Состоит ли отцеубийство из более связанных

между собой понятий, чем детоубийство? Разве то, что

англичане называют stabbing, т. е. убийство путем

нанесения колотой раны, которое считается у них более

тяжелым преступлением, чем убийство путем нанесени

рубленой раны, разве такое убийство более естественно,

чтобы заслужить особого названия и идеи, которых не дали,

например, убийству овцы или убийству человека путем

нанесения рубленой раны?

Т е о ф и л. Если речь идет только о возможностях, то все эти идеи одинаково естественны. Тот, кто видел, как убивают овец, получил в мысли идею этого акта, хотя он не дал ему никакого названия и не удостоил его своим вниманием. Почему же ограничиваться названиями, когда дело идет о самих идеях, и почему мы должны заниматься достоинством идей смешанных модусов, когда речь идет об этих идеях вообще?

§ 8. Вследствие того что люди произвольно создают

различные виды смешанных модусов, в одном языке

встречаются слова, не имеющие соответствующих слов

в другом языке. В других языках нет слова, соответствующего употреблявшемуся римлянами слову "versura" или слову "corban" 269, употреблявшемуся евреями. Латинские слова "hora", "pes", "libra" смело переводят словами "час", "нога", "фунт", однако соответствующие идеи римлян резко отличались от наших.

Т е о ф и л. Я вижу, что ряд вопросов, обсуждавшихс

нами, когда речь шла о самих идеях и их видах, снова

возникает теперь в связи с названиями этих идей. Ваше

3,V

==303

замечание правильно в отношении названий и в отношении

человеческих нравов, но оно ничего не меняет в отношении

наук и природы вещей. Действительно, тот, кто написал бы

всеобщую грамматику, поступил бы хорошо, перейдя от

сущности языков к рассмотрению их в том виде, как они

реально существуют, и к сравнению грамматик различных

языков, подобно тому как автор, пожелавший написать

трактат об основанном на разуме общем праве, поступил бы

правильно, проведя параллели с законами и обычаями

различных народов; это было бы полезно не только на

практике, но и в теории и дало бы возможность самому

автору обратить внимание на ряд вещей, которые

в противном случае ускользнули бы от его взора. Но в самой науке, рассматриваемой отдельно от се истории и ее

реального существования, не имеет никакого значения,

подчинялись ли люди требованиям разума.

§ 9. Ф и л а л е т. Сомнительное значение слова вид

делает неприятным для слуха некоторых людей утверждение, что виды смешанных модусов образуются разумом. Но

я оставляю без рассмотрения вопрос, что устанавливает

границы каждого класса или вида, так как оба этих слова

для меня вполне синонимичны.

Т е о ф и л. Границы этих видов обычно устанавливаются природой вещей, как, например, видов человека и животного, рукоятки и лезвия. Но я согласен, что существуют понятия действительно произвольные Примером может служить определение фута; в самом деле, так как прямая линия однообразна и неопределенна, то

природа не указывает никаких границ ее. Существуют

также неопределенные и несовершенные сущности, в определении которых играет роль мнение, как, например, когда спрашивают, каково наименьшее число волос, которое

нужно оставить человеку, чтобы он не стал лысым;

в древности это был один из софизмов 270, которым

поражали противника:

Dum cadat elusus ratione mentis acervi 271.

Но правильный ответ состоит в том, что природа не дала вовсе определения этого понятия и в нем играет роль мнение, что существуют лица, относительно которых можно сомневаться, лысы они или нет, и что есть такие, которых одни будут считать лысыми, а другие пет, подобно тому как Вы указывали, что лошадь, которая считалась бы маленькой в Голландии, будет считаться большой в Уэльсе.

==304

3.V

Нечто подобное происходит даже и с простыми идеями;

в самом деле, я только что отметил, что крайние границы

цветов сомнительны. Есть также сущности, поистине

наполовину номинальные, у которых название участвует

в определении вещи. Так, например, степень или звание

доктора, рыцаря, посланника, короля узнаются нами тогда,

когда данное лицо получило признанное право пользоватьс

этим именем; иностранный посланник, какие бы

большие полномочия он не имел и как бы ни была велика

его свита, никогда не будет считаться послом, если

верительные грамоты не дают ему этого звания. Но эти

сущности и идеи неопределенны, сомнительны, произвольны,

номинальны в смысле, несколько отличном от того,

о котором Вы упоминали 272.

§ 10. Ф и л а л е т. Но название, кажется, часто

сохраняет сущности смешанных модусов, которые Вы не

считаете непроизвольными; так, например, без слова

"триумф" мы никогда не имели бы идеи того, что

происходило у римлян в подобном случае.

Т е о ф и л. Я согласен, что слово служит дл

привлечения внимания к вещам, для сохранения памяти

о них и фактического знания их, но это ничего не меняет

в рассматриваемом нами вопросе и вовсе не делает

сущности номинальными, и не понимаю, почему Ваши

единомышленники так настаивают на том, что сами

сущности зависят от выбора названий. Было бы желательно,

чтобы Ваш знаменитый автор, вместо того чтобы

настаивать на этом, подробнее занялся идеями и модусами

и развернул и классифицировал разновидности их. Я с удовольствием и пользой последовал бы за ним по этому пути, так как он, несомненно, многое объяснил бы нам.

§ 12. Ф и л а л е т. Когда мы говорим о лошади или

железе, мы рассматриваем их как вещи, которые

доставляют нам первоначальные образцы наших идей; но

когда мы говорим о смешанных модусах или по крайней

мере о наиболее значительных из этих модусов, именно

о нравственных вещах, как, например, о справедливости,

благодарности, то мы считаем первоначальные образцы их

существующими в духе. Вот почему мы говорим: понятие

справедливости, умеренности, но не говорим понятие

лошади, камня.

Т е о ф и л. Образцы тех и других идеи одинаково

реальны. Духовные качества не менее реальны, чем

телесные. Конечно, справедливости не видят так, как видят

==305

3, V

лошадь, но ее понимают не хуже, а скорее даже лучше;

она так же содержится в действиях, как прямота

и кривизна в движении, независимо от того, обращают ли

на нее внимание или нет. Для того чтобы показать Вам, что

люди придерживаются в этом отношении моего мнения и

как раз самые способные и опытные люди, - я сошлюсь

хотя бы на авторитет римских юристов, по пути которых

пошли юристы всех других стран. Они называли эти

смешанные модусы, или эти нравственные сущности,

вещами, и в частности бестелесными вещами. Сервнтуты,

например (вроде права перехода через территорию своего

соседа), назывались у них res incorporales; на них

существовало право собственности, и их можно было

приобрести путем длительного пользования ими, ими

можно было обладать, и на них можно было заявлять

притязания. Что касается слова понятие, то многие очень

умные люди понимали его столь же широко, как и слово

"идея"; латинское словоупотребление не противоречит

этому, и я не знаю, противоречат ли этому французское

и английское словоупотребления.

§ 15. Ф и л а л е т. Следует также заметить, что люди узнают слова до того, как узнают идеи смешанных модусов, так как слово показывает, что данная идея заслуживает быть отмеченной.

Т е о ф и л. Это замечание справедливо, хотя, по правде говоря, в настоящее время дети с помощью словарей узнают обычно названия не только модусов, но также и субстанций, прежде чем они узнают вещи, и даже скорее названия субстанций, чем модусов, так как у этих словарей тот недостаток, что там имеются только существительные, а не глаголы, несмотря на то что хотя глаголы и означают

модусы, но они более необходимы в разговоре,

чем большинство слов, обозначающих отдельные субстанции.

Глава VI

О НАЗВАНИЯХ СУБСТАНЦИЙ

§ 1.Ф и л а л е т. Роды и виды субстанций, как и других существ, являются лишь классами (sortes). Так, например, солнца принадлежат к классу звезд, именно они неподвижные звезды; и не без основания полагают, что

всякая неподвижная звезда показалась бы солнцем дл

человека, находящегося на надлежащем расстоянии от нее.

==306

3.V-VI

§ 2. То, что определяет границы каждого класса, есть

его сущность. Сущность познается либо по внутренней

структуре, либо по внешним признакам, благодар

которым мы узнаем ее и называем каким-нибудь

определенным именем. Так, страсбургские часы можно

знать и как часовщик, который их сделал, и как зритель,

наблюдающий внешние проявления их работы.

Т е о ф и л. Если Вы выражаетесь так, то мне нечего

Вам возразить.

Ф и л а л е т. Я выражаюсь так, чтобы избежать

возобновления споров между нами. Теперь я прибавлю, что

сущность относится только к классам, а что касаетс

индивидов, то нет ничего существенного. Какое-нибудь

происшествие или болезнь могут изменить цвет моей кожи

или мою наружность; лихорадка или падение могут отнять

у меня разум и память; апоплексический удар может не

оставить мне ни чувства, ни разума, ни даже жизни. Если

меня спросят, существенно ли для меня обладать разумом,

то я отвечу, что нет.

Т е о ф и л. Я полагаю, что есть нечто существенное для индивидов, и даже больше, чем обычно думают. Дл

субстанций существенно действовать, для сотворенных

субстанции - подвергаться воздействию, для духов мыслить,

для тел - обладать протяжением и движением.

Стало быть, существуют классы или виды, к которым

индивид не может (по крайней мере естественным

образом) перестать принадлежать, раз он к ним уже

принадлежал, какие бы перевороты ни произошли

в природе. Но существуют классы или виды случайные

(я признаю это) для индивидов, и индивиды могут

перестать 273 принадлежать к такому классу. Так, можно

перестать быть здоровым, красивым, ученым и даже

видимым и осязаемым, но не перестают обладать жизнью,

органами и восприятием. Я достаточно говорил уже выше

о том, почему людям кажется, что жизнь и мысль иногда

прекращаются, хотя они не перестают продолжатьс

и действовать.

§ 8. Ф и л а л е т. Многие индивиды, объединенные

одним общим названием, считаются принадлежащими

к одному и тому же виду, хотя они имеют совершенно

различные качества, зависящие от их реального (особого)

строения. Это без труда замечают все, кто исследует

естественные тела. Химики часто убеждаются в этом на

неудачных опытах, тщетно ища в куске сурьмы, свинца или

==307

3, VI

олова те качества, которые они нашли в других кусках этих

минералов.

Т е о ф и л. Это совершенно верно, и я сам мог бы

привести новые приметы этого. Написаны были целые

книги de infido experimentorum chymicorum successu 274. Ho дело в том, что эти тела ошибочно принимаются за сходные и однообразные, между тем как они гораздо более

смешанные, чем думают; действительно, в случае разнородных тел не поражаются различиям между индивидами,

и врачи очень хорошо знают, как различны темпераменты

и естественные склонности человеческих тел. Одним

словом, никогда нельзя будет, как я уже заметил выше,

найти последние логические виды, и два реальных

и самостоятельных индивида одного и того же вида никогда

не бывают совершенно схожи.

Ф и л а л е т. Мы совершенно не замечаем всех этих

различий, потому что не знаем небольших частиц и,

следовательно, внутренней структуры вещей. Поэтому мы

не пользуемся ими для определения классов или видов

вещей; а если бы мы захотели сделать это с помощью

сущностей или с помощью того, что схоластика называет

субстанциальными формами, то мы уподобились бы

слепому, желающему распределять тела по их цветам.

§ 11. Мы не знаем даже сущности духов; мы не могли

бы образовать идей разновидностей ангелов, хотя мы

хорошо знаем, что должны существовать различные виды

духов. При установлении в наших идеях разницы между

Богом и духами мы, кажется, также не пользуемс

известным количеством простых идей, за исключением

того, что мы приписываем Богу бесконечность.

Т е о ф и л. Согласно моей системе, есть еще и друга

разница между Богом и сотворенными духами, а именно та,

что, по моему мнению, все сотворенные духи должны

обладать телами совершенно так же, как и наша душа имеет

его.

§ 12. Ф и л а л е т. Я во всяком случае полагаю, что

между телами и духами существует следующая аналогия:

подобно тому как нет пустых промежутков в ряду телесных

существ, так нет их в ряду разумных существ. Начиная от

нас и до самых низших вещей мы имеем очень постепенный

спуск и непрерывный ряд вещей, в котором кажда

следующая ступень весьма мало отличается от предыдущей.

Есть крылатые рыбы, не чуждые воздуху, и есть

живущие в воде птицы с холодной, как у рыб, кровью, мясо

==308

3,VI

которых так похоже по вкусу на рыбье, что благочестивые

люди разрешают себе есть его в постные дни. Есть

животные, столь близкие по своей природе к птицам

и к млекопитающим, что они занимают середину между

теми и другими. Земноводные одинаково близки и к земным

и к водным животным. Тюлени живут и на земле, и в море,

а у морских свиней теплая кровь и внутренности свиньи.

Не говоря уже о россказнях о морских людях, существуют

звери, у которых, по-видимому, столько же знани

и разума, сколько и у иных людей. Животное и растительное

царства так близки между собой, что если Вы возьмете

самый несовершенный вид первого и самый совершенный

вид второго, то едва ли заметите сколько-нибудь значительную разницу между ними. Спускаясь далее до самых

низших и наименее организованных частей материи, мы

найдем повсюду, что различные виды связаны между собой

и отличаются друг от друга в степени, почти недоступной

чувственному восприятию. А если мы обратим внимание на

бесконечную мудрость и силу творца всех вещей, то у нас

будет основание думать, что величественной гармонии

вселенной и великой цели, а равно и бесконечной благости

всемогущего зодчего соответствует, чтобы различные виды

сотворенных существ восходили постепенно от нас к его

бесконечному совершенству. Таким образом, мы имеем

основание думать, что видов тварей, стоящих выше нас,

гораздо больше, чем видов тварей, стоящих ниже нас, так

как по степени совершенства мы гораздо дальше от

бесконечного бытия Божия, чем от бытия, которое больше

всего приближается к небытию. Однако у нас нет никакой

ясной и отчетливой идеи всех этих различных видов.

Т е о ф и л. Я собирался в другом месте сказать нечто близкое к тому, что Вы только что изложили, но я рад, когда меня предупреждают и когда я слышу, что излагают вещи лучше, чем я мог бы это сделать. Выдающиеся философы занимались вопросом о том, utrum detur vacuum formarum 275, т. е. имеются ли возможные виды, которые, однако, не существуют и о которых природа как бы забыла. Я имею основание думать, что не все возможные виды совозможны

во вселенной, как бы велика она ни была, и это относится не только к вещам, которые находятся вместе в одно и то же время, но даже и ко всему следованию вещей, т. е. я полагаю, что имеются необходимым образом виды, которые

никогда не существовали и никогда не будут существовать,

так как они несовместимы с тем следованием тварей,

3,VI

==309

которое избрал Бог. Но я думаю, что все вещи, которые

допускала совершенная гармония вселенной, есть в ней.

Утверждение, что имеются существа промежуточные

между теми, которые далеки друг от друга, соответствует

этой самой гармонии, хотя бы это и не всегда происходило

на одной и той же планете или в одной и той же системе,

и среднее между двумя видами является таковым иногда по

отношению к определенным условиям, но не по отношению

к иным. Птицы, столь отличные от людей в других

отношениях, приближаются к ним речью, а если бы

обезьяны умели говорить, подобно попугаям, то они были

бы еще ближе. Закон непрерывности влечет за собой то, что

природа не допускает пустоты в принятом ею порядке, но

не всякая форма или вид годятся для любого порядка. Что

касается духов, то так как, по моему мнению, все разумные

твари имеют организованные тела, совершенство которых

в силу предустановленной гармонии соответствует совершенству находящегося в этом теле разума или духа, то, чтобы понять кое-что из совершенства более высоких, чем мы, духов, очень полезно было бы также представить себе совершенства в органах тела, превосходящие совершенства наших тел. Вот где пригодится самое живое и самое богатое воображение, пользуясь итальянским термином, который я затрудняюсь перевести, invenzione la piu vaga 276, чтобы поднять нас над нами. И то, что я сказал в подкрепление моей теории гармонии, поднимающей божественные совершенства выше того, что до сих пор думали, будет полезно также и для получения несравненно более величественных, чем до сих пор, идей о творениях.

§ 14. Ф и л а л е т. Возвращаясь к вопросу о ничтожной

реальности видов даже у субстанций, я позволю себе

спросить у Вас, принадлежит ли вода и лед к различным

видам?

Т е о ф и л. Я же со своей стороны спрашиваю Вас,

принадлежит ли золото, расплавленное в тигле, и золото,

превращенное при охлаждении в слиток, к одному и тому

же виду?

Ф и л а л е т. Тот не отвечает на вопрос, кто ставит

новый вопрос, qui litem lite resolvit 277. Но тем самым Вы признаете, что сведение вещей к тому или иному виду

относится исключительно к нашим идеям о них, и этого

достаточно для различения их по названиям; но если

предположить, что это различение основано на их реальном

внутреннем строении и что природа различает существующие

К оглавлению

==310

вещи по их реальным сущностям, разделяя их на

столько же видов, как это делаем мы, разделяя их на виды

по тем или иным обозначениям, то мы впадаем в большие

заблуждения.

Т е о ф и л. Есть некоторая двусмысленность в терминах

"вид" или "существо другого вида", вызывающая все

эти затруднения, и если мы устраним ее, то весь каш спор

сведется, пожалуй, к спору о словах. Вид можно понимать

в математическом и физическом смысле. В строго

математическом понимании малейшее отличие, приводящее

к тому, что две вещи не вполне во всем сходны,

заставляет относить их к различным видам. Так,

в геометрии все окружности относятся к одному и тому же

виду, ибо все они совершенно подобны; по тем же

соображениям все параболы относятся к одному и тому же

виду; но иначе обстоит дело с эллипсами и гиперболами, так как существует бесконечное число классов или видов их, причем существует еще бесконечное число их в каждом

виде. Все бесчисленные эллипсы, у которых расстояние

между фокусами находится в одном и том же отношении

к расстоянию между вершинами, относятся к одному

и тому же виду; но так как отношения этих расстояний

меняются лишь по величине, то все эти бесчисленные виды

эллипсов составляют лишь один род и здесь нет больше

никаких подразделений. Между тем у овала с трем

фокусами было бы бесконечное число таких родов

и бесконечная бесконечность видов, так как каждый род

имеет простую бесконечность их. В этом смысле два

физических индивида никогда не будут совершенно

подобны; мало того, один и тот же индивид будет

переходить из одного вида в другой, так как он никогда не

бывает больше одного момента вполне похожим на самого

себя. Но люди, устанавливая физические виды, не

придерживаются совсем этого строгого смысла, и от них

зависит сказать, что масса, которую они сами могут

заставить принять первоначальную форму, для них

продолжает принадлежать к одному и тому же виду. Так,

мы говорим, что вода, золото, ртуть, поваренная соль

остаются тем, что они есть, и лишь скрываются при

обычных превращениях. Но у органических тел или

У растительных и животных видов мы определяем вид по

происхождению, так что всякий сходный индивид, который

происходит или мог бы произойти от одного и того же

начала или семени, относится к тому же виду. У человека

==311

помимо человеческого происхождения обращают еще

внимание на качество разумного животного, и хот

имеются люди, остающиеся всю жизнь похожими на

скотов, но все же предполагается, что это происходит не из-за недостатка способности или отсутствия принципа,

а вследствие препятствий, сдерживающих развитие этой

способности; но пока еще не пришли к определенному

решению относительно всех внешних условий, которые

следует признать достаточными для принятия этою

предположения. Однако какие бы правила люди ни

устанавливал и для своих обозначений и для связанных

с названиями прав, но если эти правила последовательны

и разумны, то они основываются на действительности,

и люди не могут представить себе таких видов, которые

природа, содержащая в себе все возможности, не создала бы

уже или не различила бы до них. Что касается внутреннего

строения, то хотя нет такого внешнего признака, который

не был бы основан на внутреннем строении, тем не менее

один и тот же признак может иногда вытекать из двух

различных структур; но при этом у них всегда будет нечто

общее - то, что наши философы называют ближайшей

формальной {Причиной. Но если бы этого даже не было. Так

если бы, например, согласно Мариотту 28, синий цвет

радуги был совсем другого происхождения, чем синий цвет

бирюзы, и у ]них не было бы общей формальной причины

(в чем я отнюдь с ним не согласен) и если согласитьс

с тем, что некоторые вещи, заставляющие нас своими

внешними признаками давать им особые названия, не

имеют между/ собой ничего внутренне общего, то все же

наши определения были бы основаны на реальных видах,

так как сами явления (phenomenes) суть реальности. Мы

можем, следовательно, сказать, что все, что мы истинным

образом различаем или сравниваем, различает или

связывает также и природа, хотя в ней имеются неизвестные

нам различения и сравнения, которые могут быть

лучше наших. Поэтому потребуется еще немало старани

и опыта, чтобы определить роды и виды способом,

достаточно близким к природе. Современные ботаники

полагают, что различия, основанные на формах цветов,

наиболее приближаются к естественному порядку, но они

все еще наталкиваются при этом на большие затруднения.

Надо было бы производить сравнения и классификации,

руководствуясь не только одним единственным принципом

вроде только! что приведенного мною, который основываетс

==312

3, VI

на формах цветов и который, может быть, являетс

наиболее пригодным из всех существующих в качестве

приемлемой и удобной системы для обучения, но

руководствуясь также и другими принципами, основанными

на других частях и свойствах растений. Всякий принцип

сравнения заслуживает особой классификации; в противном

случае было бы упущено много второстепенных

родов и много полезных сравнений, различий и наблюдений.

Но чем глубже будут изучать вопрос о происхождении

видов и чем больше будут руководствоваться при

классификации соответствующими этому условиями, тем

больше будут приближаться к естественному порядку. Вот

почему, если окажется правильной догадка некоторых

знатоков 79, что у растения кроме уже известного зерна или семени, соответствующего яйцу животного, имеется еще

другое семя, которое заслуживает названия мужского

семени, т. е. что у них имеется пыльца (pollen), очень часто видимая, иногда, однако, невидимая (каким бывает

у некоторых растений само семя), распространяема

ветром или другими (обычно случайными) путями дл

соединения ее с семенем иногда того же растения, иногда

же, как, например, у конопли, другого растения родственного вида, если, следовательно, это растение будет аналогично мужскому, хотя женское растение может быть не всегда полностью лишено этой самой пыльцы, если это, повторяю, окажется правильным и если способ размножения растений будет лучше изучен, то я нисколько не сомневаюсь, что наблюдающиеся при этом различи

послужат основанием для более естественной классификации.

Если бы мы обладали проницательностью некоторых

высших духов и достаточно хорошо знали эти вещи, то,

быть может, мы нашли бы постоянные атрибуты дл

каждого вида, общие всем его индивидам и всегда

плюющиеся у того же живого организма, какие бы

изменения и превращения он ни претерпевал. Так,

например, у наиболее известного из физических видов,

У человеческого рода, таким постоянным атрибутом,

присущим каждому индивиду и никогда не утрачиваемым,

хотя его и не всегда можно заметить, является разум. Но из-за недостатка таких знаний мы пользуемся атрибутами,

которые кажутся нам наиболее удобными, чтобы различать

и сравнивать вещи, одним словом, чтобы распознавать виды

или классы; и эти атрибуты всегда имеют свои реальные

основания.

3.VI

==313

§ 14. Ф и л а л е т. Для того чтобы, согласно с обычным

предположением о существовании определенных сущностей

или точных форм вещей, на основании которых все

существующие индивиды разделяются естественным образом

на виды, различать субстанциальные существа,

необходимо быть уверенным: (§ 15) во-первых, в том, что

природа при создании вещей всегда имеет в виду сделать их

причастными известным упорядоченным сущностям, которые

должны быть образцами; (§ 16) во-вторых, что

природа всегда достигает этой цели, однако уроды дают нам

повод усомниться и в том и в другом; (§ 17) в-третьих,

нужно определить, действительно ли эти уроды составляют

особый, новый вид, так как некоторые подобные уроды или

имеют мало качеств, или совсем не имеют качеств,

вытекающих, как полагают, из сущности того вида, от

которого они ведут свое существование и к которому, по-видимому, принадлежат по своему происхождению.

Т е о ф и л. Когда нужно определить, принадлежат ли

уроды к какому-нибудь определенному виду, то дело часто

сводится к догадкам. Это видно из того, что при этом не

ограничиваются внешней стороной и хотят узнать,

подходит ли (как это заставляет предполагать рождение)

внутренняя сущность (как, например, разум у человека),

общая индивидам данного вида, к тем индивидам, которым

недостает части внешних признаков, имеющихся обычно

у этого вида. Но наше незнание нисколько не меняет

природы вещей, и если такая общая внутренняя сущность

имеется, то урод будет или не будет обладать ею независимо от того, знаем ли мы это или нет. И если урод не обладает внутренней сущностью какого бы то ни было вида, то он может составлять свои собственный вид. Но если бы у видов, о которых идет речь, не оказалось вовсе подобной внутренней сущности и если бы не довольствовались также фактом рождения, то только одни внешние признаки определяли бы вид, и уроды не принадлежали бы к тому виду, от которого они отклоняются (если только слово "вид" не понимать в более неопределенном и широком смысле), и в таком случае наши попытки узнать вид были бы напрасными. Это, быть может, и есть то, что Вы хотели сказать всеми Вашими возражениями против характеристики видов, основанной на реальных внутренних сущностях. Вы должны были бы, следовательно, доказать, что нет общей видовой внутренней сущности, если не все внешние признаки общи. Но мы наблюдаем обратное

==314

3. VI

у человеческого вида, у которого иногда дети, имеющие

какое-нибудь уродство, достигают возраста, когда они

обнаруживают разум. Почему же нечто подобное не может

быть и у других видов? Правда, не зная их внутренней

сущности, мы не можем пользоваться ею для определени

их, но это заменяют внешние признаки, хотя мы должны

признать, что этого недостаточно для точного определени

и что даже номинальные определения в этих случаях лишь

гипотетичны и, как я уже говорил выше, иногда носят

только временный характер. Например, можно было бы

найти такой способ подделки золота, что оно удовлетворяло

бы всем существующим пробам, но тогда можно было бы

также найти новый способ проверки, который позволил бы

отличать естественное золото от искусственного. Старые

источники приписывают и то и другое Августу, курфюрсту

саксонскому, но я не ручаюсь за этот факт. Однако если бы

это было верно, то мы могли бы иметь более совершенное

определение золота, чем имеем в настоящее время; и если

бы искусственное золото можно было изготовлять дешево

и в больших количествах, как утверждают алхимики, то эта

новая проба имела бы очень важное значение, так как

благодаря ей человечество сохранило бы все те преимущества, которые дает нам в торговле естественное золото благодаря своей редкости и предоставляя нам прочное, однородное, легко делимое и легко узнаваемое вещество, ценное даже в небольшом объеме. Я хочу воспользоваться этим случаем, чтобы покончить с одним затруднением (см. § 50 главы "О названиях субстанций" у автора "Опыта о... разумении"). Выдвигают возражение: когда говорят, что всякое золото огнеупорно, понимая под идеей золота совокупность некоторых качеств, к числу которых относится огнеупорность, то в таком случае составляют лишь тождественное и пустое предложение, как если бы сказали: огнеупорное огнеупорно; а если под золотом разуметь субстанциальную вещь, наделенную определенной внутренней сущностью, следствием которой

является огнеупорность, то тогда выражаются непонятным

образом, так как эта реальная сущность совершенно

неизвестна. На это я отвечаю, что тело, наделенное этой

внутренней сущностью, обозначается другими внешними

признаками, среди которых вовсе нет огнеупорности, как

если бы кто-нибудь сказал: самое тяжелое из всех тел

является также одним из наиболее огнеупорных. Но все это

носило бы лишь временный характер, так как можно было

3, VI

==315

бы в один прекрасный день найти летучее тело, какую-нибудь новую ртуть, которая была бы тяжелее золота и на

которой золото всплывало бы, подобно тому как свинец

всплывает на нашей ртути.

§ 19. Ф и л а л е т. Конечно, таким путем мы никогда не

можем знать точного числа свойств, обусловленных

реальной сущностью золота, если только мы не знаем

сущности самого золота. § 21. Однако если мы строго

ограничимся некоторыми свойствами, то этого будет дл

нас достаточно, чтобы иметь точные номинальные определения, которые будут служить нам в настоящее время,

причем от нас зависит изменить значение слов, если

найдено будет новое полезное отличие. Но нужно во всяком

случае, чтобы это определение соответствовало употреблению слова и чтобы оно могло быть поставлено на его место. Этим можно опровергнуть тех, кто утверждает, что только протяжение - сущность тела; в самом деле, когда говорят, что тело сообщает толчок другому телу, то бессмыслица сразу обнаружится, если мы, подставив вместо тела протяжение, скажем, что одно протяжение толчком

приводит в движение другое протяжение, так как здесь

нужна, кроме того, еще плотность. Точно так же не скажут,

что разум или то, что делает человека разумным, способны

разговаривать, так как разум не составляет всей сущности

человека: разумные живые существа тоже разговаривают

между собой.

Т е о ф и л. Я думаю, что Вы правы, так как объекты

абстрактных и неадекватных идей недостаточны, чтобы;

быть субъектами всех действий вещей. Однако я полагаю,

что разговор свойствен всем духам, которые способны

сообщать друг другу свои мысли. Схоластиков ставит

в очень затруднительное положение вопрос о том, каким

образом могут это делать ангелы; между тем если бы они

приписали им тонкие тела, как это делаю я по примеру

древних, то эта трудность была бы устранена.

§ 22. Ф и л а л е т. Есть существа, подобные нам по

внешнему виду, но покрытые волосами и лишенные речи

и разума. Среди нас есть идиоты, совершенно сходные

с нами по внешнему виду, но лишенные разума, а некоторые

из них лишены также и речи. Рассказывают, что есть

существа, которые, будучи сходны с нами в языке, разуме и внешнем виде, имеют волосатые хвосты; во всяком случае нет ничего невозможного в том, чтобы такие существа были У других существ самцы не имеют бород, у третьих

==316

3. VI

самки бородаты. Если спрашивают, люди ли все эти

существа, принадлежат ли они к человеческому виду или

нет, то вопрос этот, очевидно, относится только к номинальному определению или к сложной идее, составляемой нами для обозначения ее этим словом, так как внутренн

сущность человека нам совершенно неизвестна, хотя мы

имеем основание думать, что там, где способности или

наружность столь различны, там и внутренняя сущность

неодинакова.

Т е о ф и л. Я полагаю, что в случае с человеком мы

имеем определение, которое в одно и то же время и реально

и номинально. Действительно, нет ничего более внутренне

присущего человеку, чем разум, и обычно его легко

распознать. Поэтому борода и хвост не могут быть приняты

во внимание наряду с ним. Можно узнать людей как

в лесном человеке, так и в волосатом человеке, и шерсть

вроде шерсти обезьяны не основание, чтобы исключить

кого-нибудь из человеческого рода. Идиоты лишены

разума, но так как мы знаем по опыту, что разум часто

бывает скован и не может проявиться и что это случаетс

у людей, которые обнаруживали и еще обнаружат разум, то

мы по соображениям вероятности составляем такое же

суждение об этих идиотах на основании других признаков,

т. е. на основании телесного вида. Только на основании этих признаков, соединенных с признаком рождения, предполагают, что дети - это люди и что они обнаружат разум, и в этом редко ошибаются. Но если бы существовали

разумные живые существа, несколько отличные от нас по

внешнему виду, то мы были бы в большом затруднении. Это

показывает, что если наши определения зависят от

внешнего вида тел, то они несовершенны и предварительны.

Если бы кто-нибудь выдавал себя за ангела и знал бы

вещи или мог бы делать вещи, превосходящие наши

возможности, то он мог бы снискать себе доверие. Если бы

кто-нибудь другой с помощью необыкновенной машины

явился с Луны - вроде Гонзалеса 280 - и рассказал нам

правдоподобные вещи о своей родной стране, то его могли

бы счесть жителем Луны, и, как бы чужд он ни был нашему

миру, ому можно было бы дать права гражданства вместе со

званием человека; но если бы он пожелал креститьс

и обратиться в нашу веру, то я полагаю, что это возбудило

бы ярые споры среди теологов. И если бы начались

сношения с теми жителями планет, которые, по мнению

Гюйгенса 281, очень похожи на нас, то это заслуживало бы

3.V1

==317