Часть 29.

Глава восьма

АДВАЙТА-ВЕДАНТА ШАНКАРЫ

XXXVII. АТМАН И ДЖИВА

Индивидуальному {ego} мы не можем приписать ни субстанциальности, ни простой структуры. Оно не является атомической единицей и обладает весьма сложной структурой. Это - систематическое единство переживаний сознания, происходящих в некотором частном индивидуальном центре который сам ограничен и определен с самого начала телесным организмом и другими условиями. Тело, чувства и пр. включаются в его сознание и вносят в него некое единство и целостность. Сознание, связанное с организмом, является всецело ограниченным сознанием; оно включает в себя состояния тела как часть своего содержания. Подобно тому как тело создается постепенно, так же происходит и с переживаниями сознания. Конечное {я} - не первичная причина своего собственного сознания. {Ego} - это чувственное единство эмпирического сознания, развивающееся во времени. Это идеальная конструкция, объект мышления понятиями [638]. Оно изменяется, хотя и в рамках одного индивида, и потому не может быть отождествлено с сущностью, неизменной и не вызывающей изменений. Атман, лежащий в основе эмпирических {ego}, не испытывает ни изменений, ни переживаний, ни эмоций.

Хотя это и необъяснимо, Атман не имеет никакого отношения к событиям жизни индивида, при которых он неизменно присутствует и которые он сопровождает. Занимая положение постоянного наблюдателя, Атман служит только экраном или основанием, на котором совершается игра духовных фактов. Мы не можем сказать, что они вырастают из него, так как реальное не затрагивается тем, с чем оно смешивается. Вещи не изменяют своей природы только из-за того, что мы не понимаем их правильно. Каким образом неизменный Атман может проявляться как ограниченный, каким образом вечный свет интеллекта может быть затемнен каким бы то ни было действием, если он по своей природе свободен от всех связей? Не есть ли это старый вопрос о том, каким образом реальное может стать феноменальным? Связь Атмана с упадхи тела, чувств, духа и чувств-объектов говорит о его феноменальном характере; но эта связь между Атманом и психологическим {я} необъяснима, майя, или мистична. Если Атман - это вечный мир и чистое сознание, если он не нуждается ни в чем и не действует, то как может он быть источником движения и желаний {я}, заключенного в телесную оболочку? "Вещь,- отвечают на это,- которая сама неподвижна, может тем не менее приводить в движение другие предметы. Магнит сам не движется, но заставляет двигаться железо" [639]. Когда мы говорим о связи конечных {я} с бесконечным Атманом, мы находимся во власти категорий конечного, которые не могут быть точно применены.

Шанкара разбирает различные упоминаемые в "Брахма-сутре" мнения о связи между индивидуальной душой и Брахманом, а именно точки зрения Ашмаратхьи, Аудуломи и Кашакритсны. Ашмаратхья основывается на тех местах текста упанишад, где отношение индивидов к абсолюту сравнивается с отношением искр и огня. Как искры, вылетающие из огня, с одной стороны, не абсолютно отличны от огня. потому что их природа та же, что и огня, а с другой стороны, не тождественны с ним, поскольку иначе они были бы неотличимы как от огня, так и друг от друга, так и индивидуальные души не являются совершенно отличными от первичной реальности, потому что в противном случае это означало бы, что они по своей природе лишены интеллекта и в то же время не тождественны с ней, поскольку в таком случае они не отличались бы одна от другой. Отсюда Ашмаратхья делает вывод, что индивиды одновременно и отличны и не отличны от Брахмана [640]. Мнение Аудуломи таково, что индивидуальная душа, связанная ограничивающими дополнениями в виде тела, чувства и ума, отлична от Брахмана, хотя посредством познания и созерцания она удаляется из тела и становится единой с высшим {я}. Он допускает абсолютное различие между несвободным индивидуальным {я} и Брахманом и абсолютную идентичность свободного индивидуального я с Брахманом [641]. Шанкара принимает точку зрения Кашакритсны [642].

Индивидуальное {ego} не может быть частью абсолютного духа, как думает Рамануджа, поскольку абсолют не имеет никаких частей и существует вне пространства и времени. Оно не может быть отлично от абсолюта, как предполагает Мадхва, поскольку не существует вообще ничего отличающегося от абсолюта, который существует только один, без чего-либо другого [643]. Оно не может быть и видоизменением абсолюта, как полагает Валлабха, поскольку абсолют неизменен. Мы не можем также рассматривать индивидуальную душу как создание бога, поскольку веды, рассказывая о создании огня и прочих элементов, не упоминают о создании души. Джива не отличается от абсолютного Атмана, не является ни его частью, ни видоизменением его. Это сам Атман. Мы не можем до конца представить себе истинную природу дживы, поскольку она скрыта упадхи [644]. Если бы она не была единой с высшим {я}, утверждения священных книг о бессмертии потеряли бы свой смысл. Высказываясь об учении Ашмаратхи, Шанкара замечает: "Если бы индивидуальная душа была отлична от высшего {я}, познание его не заключало бы в себе познания индивидуальной души, и, таким образом, сделанное в одной из упанишад заверение, что путем познания единой реальности мы познаем и все остальное, оказалось бы неправильным" [645]. Комментируя "Тайттирия-упанишаду", Шанкара пишет: "Невозможно, чтобы кто-нибудь достиг когда-либо тождества с другим, совершенно от него отличным" [646], и точно так же, как упанишады утверждают, что познавший Брахмана становится Брахманом, познавший Брахмана должен быть единым с Брахманом.

Метафизическое тождество верховного Атмана и индивидуальной дживы должно быть допущено. Однако это не затрагивает вопроса об отношении высшего {я} к индивидуальной душе, пока она еще не достигла познания своей истинной природы. Наши эмпирические {ego} находятся в движении, в то время как бремяупадхи тянет их вниз [647]. Зная, что связь между абсолютом и индивидуальным {я} не может быть логически выражена, Шанкара все же предлагает некоторые аналогии, которые в поздней адвайте были развиты в различные теории.

Рассказывают, что когда одному ирландцу предложили объяснить, что такое бесконечное пространство, он ответил, что "пространство подобно большому ящику, крышка, дно и боковые стенки которого оторваны". Как ящик с его границами и сторонами не является пространством, точно так же и живые существа, связанные разумом и чувствами, не являются Брахманом. Когда же мы отбрасываем прочь стенки, крышку и дно нашей конечной индивидуальности, мы становимся едиными с Брахманом. Теория ограничений [648] применяется во многих местах. Шанкара использует пример с космическим пространством и с частями пространства, так как благодаря ему хорошо выясняются известные черты связи Брахмана с индивидами. Когда границы, образуемые формой некоего кувшина или чего-либо подобного, устранены. ограниченное пространство сливается с единым космическим пространством. Точно так же, когда ограничения пространства, времени и причинности устранены, дживы становятся едиными с абсолютным {я}. Далее, когда пространство, заключенное в одном кувшине, соединяется с пылью и дымом, другие части пространства не затрагиваются ими; подобно этому, когда одна джива испытывает наслаждение или страдание, другие этим не затрагиваются. Одно и то же пространство получает различные названия, которые даются ему в соответствии с присущими ему упадхи, тогда как само пространство неизменно. Когда абсолют оказывается поглощенным, слитым с этими ограничениями {(упадхи-антарбхава)}, природа Брахмана скрывается {(сварупатпробхава)} и природное всеведение абсолюта подвергается ограничению {(упадхипариччхинна)}. Этот контакт ограничений {(упадхисанпарка)} подобен контакту хрусталя с красным цветом, когда он с ним связывается [649]. Пространство нельзя сжечь вместе с телами или передвигать вместе с кораблями [650]. О пространстве, заключенном в кувшине, нельзя сказать, что оно часть или видоизменение единого бесконечного пространства; также и дживы не являются частями или видоизменениями Атмана. Как пространство представляется запачканным грязью и подобным детям, точно так же и Атман представляется незнающим, несведущим, ограниченным или опороченным грехом. И если кувшин создается или уничтожается, то пространство, заключенное в нем, не производится и не уничтожается; точно так же и Атман не был порожден и не умрет. Некоторые из поздних последователей адвайты принимают это мнение и считают дживу универсальным духом, ограниченным внутренним органом.

Против теории ограничений возражают, говоря, что когда джива идет на небо за свои заслуги; разум, ограничиваемый ею на небе, отличен от того, который ограничивается ею, когда она пребывает на земле. Это должно привести к неудовлетворительным моральным последствиям, как например к разрушению накоплений нашей кармы {(кританаша)}, и к получению таких результатов действий, которые не производились действующим агентом {(акритабхьягама)} Мы не можем сказать, что на небо идет тот же самый ограниченный интеллект, так как это означало бы приписать способность движения тому, что всепроникающе. Эфир не движется вместе с кувшином, когда мы передвигаем последний.

Чтобы обеспечить идентичность удовлетворившейся души, она рассматривается не как ограниченный разум, но как разум отраженный неразрывно связанный с тем, что отражает, то есть с умом [651]. В комментарии на "Брихадараньяка-упанишаду" [652] Шанкара поддерживает теорию рефлексии. Как явление солнца и месяца в воде представляет собой простое отражение и не означает ничего реального или как красный цвет белого хрусталя является просто отражением красного цветка и также не представляет ничего реального, так как, если убрать воду, остаются только солнце и месяц и если убрать красный цветок, белизна хрусталя останется прежней, точно так же и элементы и индивидуальные души - это только отражения единой реальности в авидье и они не представляют собой никакой реальности. С уничтожением авидьи отражения перестают существовать, остается только реальное. Абсолют - это оригинал {(бимба)}, а мир - его отражение {(пратибимба)}. Точно так же вселенная во всем многообразии своих форм подобна океану, отражающему солнце Брахмана различными способами. Шанкара поддерживает эту точку зрения за ее предполагаемую ценность - за вытекающий из нее вывод, что оригинал, реальность, остается незатронутым, если отражения получаются нечистыми. Как различия в отражениях связаны с зеркалами, так и абсолют, не имеющий рядом с собой ничего другого, проявляется как различные индивидуальности путем отражений самого себя в различных внутренних органах. Когда зеркальность поверхности воды, на которую отброшено отражение, нарушена, само отражение оказывается нарушенным. В то время как представители теории ограничений считают, что авидья, поскольку она есть тонкое вещество в форме внутреннего органа, является {аваччхедакой} - ограничением - или {вишешаной -} существенной частью дживы, без которой джива как таковая вообще не существует, те, что придерживаются теории рефлексии, видят во внутреннем органе просто упадхи [653] - вещество, которое принимает отражение чистого интеллекта и вследствие этого присутствует в дживе, но не принадлежит самому существу природы дживы.

Некоторые из поздних последователей адвайты принимают это мнение и рассматривают дживу как отражение универсального духа во внутреннем органе [654]. Если мир - это тень, то Брахман - субстанция, отбрасывающая тень. Теория рефлексии критикуется по различным основаниям. Вещь, не имеющая формы, не может отбрасывать отражения, тем более на бесформенный рефлектор. Чистый интеллект и авидья оба бесформенны. Если индивидуум является отражением, тогда то, что отражается, должно находиться вне рефлектора и реальность, являющаяся оригиналом, должна лежать вне космоса, вне всей совокупности сотворенных предметов. Это противоречит взгляду на систему как на "имманентную". Гипотеза рефлексий не свободна от тех трудностей, с которыми сталкивается теория ограничений. Отражение каждого духа обусловлено соприкасающимся с ним интеллектом, из чего следует, что в том же самом духе отражения могут быть различны в разных местах. Такая критика не учитывает единообразной природы интеллекта. Если джива является отражением Брахмана, она отличается от него и вследствие этого не реальна. Автор "Вивараны" предлагает выход из этого затруднения. Лучи, исходящие из глаз, отражаются тем, что отражает, возвращаются обратно и делают действительно существующее лицо воспринимаемым. Отражение, таким образом,- это сам оригинал. Эта точка зрения, называемая {бимбапратибимбабхеда-вадой} (или неразличением оригинала и его отражения), все жене принята. Если понимать сравнение буквально, то нам нужно тело, отбрасывающее лучи, другое тело, на которое отбрасываются лучи, и третье, которое улавливает свет. Отражение требует наличия реально существующего посредника, обособленного от того тела, которое отбрасывает лучи, но это противоречит монистической природе Брахмана. Те, кто отвергает обе теории - как теорию "ограничений" так и теорию "рефлексий" [655],- заявляют, что джива - это тот же неизменный Брахман, не сознающий своей истинной природы. Шанкара, так же как и Сурешвара, склонен согласиться с этим мнением. Личное сознание возникает как следствие необъяснимого вмешательства Брахмана [656]. Джива появляется, но мы не можем сказать каким образом.

[638] Ср. Ward, Psychological Principles, pp. 361 - 382.

[639] S. B., II. 2, 2.

[640] S. В., I. 4. 20.

[641] S. В., I. 4. 21.

[642] S. В., I. 4. 22.

[643] S. В., IV. 3. 14.

[644] См. S. В. относительно Mund. Up., II. 2.1; Katha. Up., II. 2. 1.

[645] S. В., I. 4. 20.

[646] S. В. о Tail Up., II. 8.15.

[647] В связи с замечанием, что аханкара, или самоощущение, становится субъектом познания своей близости к Атману, который отражен в нем, Рамануджа спрашивает: "Является ли сознание отражением аханкары или аханкара является отражением сознания? Первое предположение неприемлемо, так как вы отказываете сознанию в способности познавать; точно так же неприемлемо и второе, так как лишенная интеллекта аханкара никогда не сможет стать субъектом познания" (R. В., I. 1. 1).

[648] Avacchedyavacchedaka. S. В., I. 3.7; I. 2.6; I. 3. 14 - 18; I. 2. 11 - 12; II. 1. 14. 22; II. 3. 17; III. 2. 34.

[649] S. В., III. 2. 15. "Atmabodha", p. 16.

[650] S. B., I. 2 - 8.

[651] S. В., II. 3. 50; S. В. о Gaudapada, Karika, I. 6.

[652] S. В., Brh. Up., II. 4, 12. См также "Brahmabindu Up.", p. 12.

[653] В то время как вишешана - это существенный предикат, который входит в состав результата и присутствует рядом с ним, то есть с определенной вещью, упадхи не является существенным свойством определенной вещи. Цвет - это вишешана окрашенной вещи, а глиняный сосуд - это упадхи пространства, которое он в себе заключает.

[654] Antahkaranesu pratibimbam jivacaitanyam ("Vedantaparibhasa", I).

[655] Критику этих теорий см. S. Р. В., I. 152, 153.

[656] См. S. В. о Brh. Up, II. 1.

=====

Глава восьма

АДВАЙТА-ВЕДАНТА ШАНКАРЫ

XXXVIII. ИШВАРА И ДЖИВА

Если Ишвара - это то же самое, что Брахман, если джива также и в метафизическом смысле едина с Брахманом и если оба они подвергаются ограничениям, то различие между богом и индивидуумом представляется незначительным. Шанкара считает, что в то время как Ишвара всеведущ, всемогущ и вездесущ, джива несведуща, мала и слаба. "Бог, обладающий высшими ограничивающими его дополнениями" {(ниратишайопадхи)} [657], управляет душами с низшими ограничивающими дополнениями {(нихинопадхи)} [658]. Ишвара всегда свободен от авидьи [659]. Ограничения Ишвары не влияют на его способность к познанию. Майя Ишвары подчинена ему и поэтому не скрывает его сущности. Она не скрывает его качеств точно так же, как стекло, покрывающее предметы, не скрывает их особенностей. Майя - ограничение Ишвары - возникает из {шуддхататтвы} и не порождает авидьи или антахкараны. Она подчинена его контролю и помогает ему в сотворении и разрушении. Эта майя, или сила самовыражения, пребывая в Ишваре, приводит к многообразию мира; индивидуальную душу она обманывает, внушая ей ложную веру в независимость мира и душ в нем. Авидья - это следствие майи. Чистое сознание Брахмана, когда оно соединяется с майей, в этом смысле называется Ишварой, а в соединении с авидьей - дживой. Поскольку у Ишвары отсутствуют личные желания и заинтересованность в создании мира, он называется {акартри}, или недеятелем, тогда как джива есть {картри}, или деятель. Ишвара почитается как бог, который осуществляет воздаяния в соответствии с кармой, сознает свое единство с Брахманом и поэтому наслаждается блаженством все время в своем собственном разуме. Джива - это почитающий бога, который не знает о своем божественном происхождении и вследствие этого подчинен сансаре. В религии мы имеем отношения господина и слуги {(свамибхритьяйох)} [660]. В другом месте конечное {я} считается частями {(анша)} Ишвары, точно так же, как искры относятся к огню [661].

В поздней адвайте выдвигались различные предположения о связи Ишвары и дживы, о которых следует вкратце упомянуть. "Пракатартхавиварана" говорит: "Отражение интеллекта в майе, которая безначальна, неописуема, является источником неорганического мира и связана только с интеллектом, есть Ишвара; отражение в многочисленных малых частях той майи, которая находится во власти двух сил - обволакивающей и отбрасывающей - и известна как авидья, есть джива" [662]. Согласно автору, майя и авидья относятся друг к другу, как целое к части. Майя является дополнением Ишвары, а авидья - дживы. То же самое мнение принято "Санкшепашариракой", хотя различие целого и частей здесь представлено как различие между авидьей и антахкараной, где авидья выступает как причина, а антахкарана - как следствие [663]. Так как ее автор придерживается теории рефлексии, он не одобряет деления на целое и части. "Панчадаши" принимает различие, близкое к этому. Примитивный, лишенный интеллекта первичный элемент, мулапракти, состоящий из трех гун, имеет две формы. Та часть его, где саттва не подчинена раджасу и тамасу, а господствует над последними, называется майей и является дополнением Ишвары; та, в которой саттва подчиняется двум другим качествам, представляет собой авидью, служащую дополнением дживы. Различие между майей и авидьей здесь качественное, а не просто количественное. Так же получается и в другом месте "Панчадаши", где пракрити, обладающая способностью активного отражения, называется майей; та же самая пракрити с преобладанием способности затемнения есть авидья [664]. Видьяранья в "Панчадаши" [665] различает акаши: (1) акашу, ограниченную кувшином {(гхатьакаша)}; (2) акашу, которая отражается вместе с облаками, молниями и т. п. в воде, содержащейся в кувшине, или акашу воды в кувшине {(джалакаша)}; (3) акашу, не имеющую ограничений {(махакаша)}, и (4) акашу, которая отражена в частичках воды, как бы в водяной пыли, о наличии которой в облаках мы заключаем из следующего за этим дождя {(мегхакаша)}. Точно так же имеется и четыре вида интеллекта: (1) {кутьястха}, или интеллект, не подверженный изменениям и ограниченный грубым и тонким телами; (2) интеллект, отражаемый в манасе, который ошибочно принимают за неизменный интеллект (дживу) ; (3) интеллект, ничем не ограниченный, и (4) интеллект, находящий свое выражение в тонких впечатлениях ума [666] всех созданий, которые существуют в подобной облаку майе, находящей свою опору в Брахмане (Ишваре). Из этого следует, что в то время как джива представляет собой интеллект, отраженный в манасе. Ишвара - это интеллект, отраженный в майе, опосредствованной тонкими впечатлениями всех творений. Автор "Панкападикавивараны" видит в дживе отражение Ишвары [667]. Иногда джива под влиянием майи становится Ишварой.

[657] S. В., II. 3. 45.

[658] S. В., II. 3. 43.

[659] Nityanivrttavidyatvat (S. В., III. 2.9).

[660] II. 3. 43.

[661] S. В., II. 3. 43.

[662] Anadir anirvacya, bhutaprakrtis cinmatrasambandhini maya; tasyam citpratibimba isvarah. Tasya eva paricchinnanantapradesesv avarana viksepasaktimastvavidyabhidhanesu citpratibimbo jiva iti ("Siddhantalesa", I).

[663] Avidyayam cit pratibimba Tsvarah; antahkarane citpracibimbojivah (S.L.S.).

[664] I.

[665] VI.

[666] Dhivasana.

[667] Это основано на "Antaryami Brahmana" Brh. Up. (VI. 7) и на местах В. G., подобных следующему: "Isvaras sarvabhutanam hrddese'rjuna tisthati".

=====

Глава восьма

АДВАЙТА-ВЕДАНТА ШАНКАРЫ

XXXIX. ЭКАДЖИВАВАДА (ТЕОРИЯ ЕДИНОЙ ДУШИ) И АНЭКАДЖИВАВАДА (ТЕОРИЯ МНОЖЕСТВА ДУШ)

Шанкара не поддерживает мнения, что поскольку авидья единична, то и джива, ограниченная авидьей, единична. Ибо, если бы все души были единой дживой, мир прекратил бы свое существование тотчас же, как только произошел бы первый случай освобождения души, что не имеет места. Брахман, ограниченный различными внутренними органами, порожденными авидьей, разделяется и распределяется, как это и происходит на самом деле, по многим индивидуальным душам, но трудности в понимании связей майи и авидьи с Брахманом привели к созданию в поздней адвайте различных теорий, из которых главные - {экадживавада}, или теория единой души, и {анэкадживавада}, или теория множественности душ.

Существует одна джива и одно материальное тело. Это единственное личное сознание реально, тогда как другие тела, подобно тем, которые являются нам в сновидениях, лишены личного сознания. Многообразие мира представляет собой результат ложного изображения авидьей этой единственно существующей дживы. Однако этот вид экадживавады противоречит В. S. (II. 1.22; II. 1.33; I.2.3). Творцом мира является не джива, а отличный от дживы Ишвара, творческая активность которого обусловлена просто его стремлением к развлечениям: как только его желания исполнились, он лишился побудительных причин для творения. Эти авторы также считают, что имеется одна главная джива - {хираньягарбха}, которая является отражением Брахмана, что другие дживы, являющиеся образами единой дживы, представляют собой отражения Хираньягарбхи и что лишь к этим отражениям имеют отношение рабство и конечное освобождение. Эти писатели признают доктрину единственности дживы, утверждающую, что существует множество материальных тел, каждое из которых наделено нереальной дживой. Согласно третьему виду экадживавады, имеется одна единственная джива, находящаяся в каждом из многочисленных тел. Индивидуальность сознания зависит от числовых различий материальных тел. Те, кто придерживается этого мнения, не считают, что оно опровергается возражением, что точно так же, как один и тот же человек по-разному осознает внешние воздействия на различные части своего тела, так и единая джива должна была бы сразу осознавать удовольствия и страдания, испытываемые всеми численно различными материальными телами, в которых она обитает. Тот факт, заявляют они, что мы не осознаем удовольствия и страдания нашей прежней формы существования, доказывает, что числовые различия материальных тел мешают проявлению такого сознания. Они принимают доктрину единственности дживы, признавая при этом множественность тел.

Имеются также различные версии анэкадживавады, исходящие из различных концепций в понимании авидьи. 1. Для природы дживы существенно наличие авидьи в форме внутреннего органа. Если внутренний орган и прочее составляют условия, которые образуют дживу, и если этих органов много, то это значит, что и джив много. 2. Другие считают, что хотя имеется всего лишь одна авидья, которая пребывает в Брахмане как его субстрат и скрывает его, и что хотя окончательное освобождение является не чем иным, как разрушением этой авидьи, все же авидья имеет части и необходимо допустить, что некая часть авидьи (определяемая еще иначе как ее способность отражения) существует в личности, достигшей освобождения еще во время ее жизни в данном теле. Эта авидья перестает существовать частично, то есть рассматривается как то или иное ограничивающее условие, когда достигается познание Брахмана, и продолжает, как и прежде, существовать в других частях, то есть в том, что связано с остающимися ограничивающими условиями. (В состоянии дживанмукти индивид сохраняет способность осознавать свое тело в форме санскары, или мысленного retentum, представляющего собой тонкую форму авидьи; в состоянии видехакайвалья осознание тела прекращается.) 3. Согласно третьему варианту, сходному с описанным выше, зависимость заключается в связи авидьи с интеллектом, а конечное освобождение состоит в прекращении этой связи. Внутренний орган, или манас, определяет отношение авидьи к интеллекту Когда возникающее интуитивное познание Брахмана кладет конец манасу, тогда прекращается связь авидьи с этой особой частью интеллекта, хотя, как и прежде, сохраняется ее связь с продолжающими существовать частями интеллекта. 4. Авидья представляет собой нечто целое и целиком присутствует в каждой дживе, скрывая Брахмана от всех джив. Конечное освобождение состоит в том, что авидья покидает дживу. 5. Авидья состоит из частей, которые распределены по всем дживам. Мокша каждой отдельной дживы состоит в уничтожении относящейся к ней авидьи. Мир в целом зарождается в совокупности всех авидий. "Подобно тому как какая-нибудь часть одежды возникла из совокупности всех нитей и перестает существовать, когда какая-либо из составляющих ее нитей оборвана, и как новая часть одежды создается в это время из сохранившихся нитей, так и этот мир возникает из совокупности всех авидий и прекращает свое существование, когда одна из джив достигает освобождения... и некий новый мир, общий для всех оставшиеся джив, создается в это время из сохранившихся авидий". 6 Каждая часть авидьи дает начало отдельному и особому миру. Весь мир чувств и деятельности ограничен для каждой личности и создается авидьей, пребывающей в этой частной личности, точно так же, как простая кажимость серебра, воспринимаемая в месте нахождения раковины, различна для каждого наблюдателя и создана авидьей, пребывающей в каждом наблюдателе. Однако то, что многие миры должны представляться единым миром, является результатом совершенно неправильного представления, сходного с тем, которое выражено в словах: "я также видел то же самое настоящее серебро, которое видели вы". 7. Другие считают, что имеется только один мир, материальной основой которого является майя, пребывающая в Ишваре и отличающаяся от совокупности авидий, пребывающих в дживах. С другой стороны, эти авидьи выполняют свои функции, частично состоящие в том, чтобы скрывать Брахмана, а частично в том, чтобы образовывать иллюзорные объекты - такие, как фальшивое серебро, которое видят в перламутровой раковине, или такие, которые мы видим в сновидениях [668].

[668] См. "Siddhantalesa".

=====

Глава восьма

АДВАЙТА-ВЕДАНТА ШАНКАРЫ

XL. ЭТИКА

Из всего существующего во вселенной один только человек является объектом этики. Он знает, что он имеет отношение к двум мирам - миру бесконечного и миру конечного. Действие бесконечного в конечном - это не просто поэтический образ, а трезвая истина философии. Бесконечное пребывает во всем конечном, и человек осознает это. Хотя он связан с организмом, который механически определяется прошлым, все же свойственные бесконечному идеалы истины, красоты и добра действуют в нем и дают ему возможность избирать их и бороться за более яркое их выражение. Это происходит потому, что бесконечный Брахман широко обнаруживает себя в человеческих существах, так как они способны к этической и логической деятельности [669]. Пока индивид стремится к ним, но еще не может их достичь, он находится в связанном состоянии; в момент, когда он достигает бесконечного, внутреннее напряжение ослабляется, чувство свободы и радости наполняет его душу. Достижение Брахмана представляет собой конец всякой деятельности, так как Брахман - это не просто существо или сознание, но также и блаженство {(ананда)} и поэтому - объект всех стремлений [670]. {Брахматмайкатва}, или постижение тождества с бесконечной реальностью, является конечной целью жизни, "надлежащей пищей каждой души" [671] и единственной высшей ценностью. Пока это не достигнуто, конечная душа находится в состоянии беспокойства и разлада с самой собой. "Каждый во всех трех мирах стремится к источникам счастья, а не к источникам несчастья" [672]. Все люди ищут лучшего, и, как говорит Броунинг,

Все, в ком видно благородство,

Несмотря на свои заблуждения, все, даже слабые, стремятся ввысь,

Подобно растениям в копях, которые никогда не видели солнца,

Но грезят о нем и гадают, где оно может быть,

И прилагают все старания, чтобы тянуться вверх и достичь солнца.

Лучшие плоды, какие мы можем сорвать с дерева жизни {(сансары)}, превращаются в пепел в наших устах. Величайшее наслаждение надоедает, и даже жизнь на небесах {(сварга)} не удовлетворяет, так как она мимолетна. Какое-нибудь простое проявление добра, наслаждение сладкой мелодией или созерцательное проникновение в сущее могут на момент, как кажется, поднять нас над узкими рамками нашей индивидуальности, но все это не может дать нам постоянного удовлетворения. Единственное, что может дать нам постоянное удовлетворение,- это ощущение Брахмана {(брахманубхава)}. Это высшее состояние радости, умиротворенности и завершение индивидуального развития [673]. К несчастью, наше беспокойство возникает из-за того, что мы цепляемся за мир, лелеем веру в его фантомы и чувствуем разочарование, когда дразнящая нас видимость удовлетворения конечными телами обманывает нас как раз тогда, когда мыих достигаем. "Индивид впадает в грех и печаль до тех пор, пока он верит, что его тело - Атман, но когда он постигает свое единство с {я} всех вещей, его печаль исчезает" [674]. Мы не можем манипулировать реальностью, приводя ее в соответствие с неким идеалом нашего разума, а только должны познавать ее. Философия, связанная с именем Шанкары, является не продуктом идеи о том, {что должно быть}, а пониманием того, {что есть}. Духовное восприятие бесконечного как реальности ведет к миру и радости.

Все этические блага, тесно связанные такими, какие они есть, с миром различий, имеют ценность как средства достижения цели. В то время как самосознание представляет собой абсолютное благо, этические блага могут быть названы так только в относительном смысле. Этическим "благом" является то, что помогает познанию бесконечного, а этическое "зло" - это его противоположность.

Правильным является такое действие, которое воплощает в себе истину, а скверным - то, которое воплощает в себе ложь [675]. Все, что ведет к лучшему будущему существованию, есть добро, а все, что осуществляет худшую форму существования,- зло. Индивид старается действовать в соответствии со своей бесконечной природой и все более и более уподобляется богу. В эмпирическом мире Ишвара выступает как высшая реальность, а мир - это его творение. Почитающий бога должен любить всю вселенную, являющуюся продуктом божества. Истинный мир и превосходство заключаются не в самоутверждении и не в индивидуальном устремлении к своему собственному благу, а в принесении себя в жертву истинной сущности вселенной. Эгоизм является величайшим злом, а любовь и сострадание - величайшим благом. Отождествляя себя с социальным благом, мы поистине достигаем наших реальных целей. Каждый индивид должен подавлять те свои чувства, которые способствуют его самоутверждению; гордость должна уступить место скромности, чувство обиды - прощению, узкое чувство привязанности к семье - всеобщей благожелательности. И ценность имеют не столько действия, сколько настойчивость в подавлении своей эгоистической воли и утверждение воли общества. Долг, обязанность - это возможности, предоставленные человеку для того, чтобы уменьшить значение своего обособленного {я}, и для того, чтобы врасти в мир. Шанкара принимает предустановления своего времени и призывает нас избегать прегрешений, запрещенных шастрой. Изучение вед, жертвоприношения, дары, эпитимии и посты представляют собой средства познания [676]. Они закаляют характер, очищают дух и углубляют способность проникновения в сущее. Лишь редкие умы могут усвоить истину сразу, обычному же человеку требуются для этого время и старание. Выполнение ежедневных житейских обязанностей и требований благочестия [677] по отношению к старшим в семье способствует приведению сознания в такое состояние, которое благоприятствует познанию сущего [678]. Ведийские ритуалы, если они соблюдаются тщательно, ведут к {абхьюдайе} (буквально - к подъему или прогрессу на лестнице сансары), а не к {нихшреясе} - спасению [679]. В то время как проникновение ума в природу первичной реальности имеет своим результатом мокшу, почитание бога в зависимости от формы почитания ведет к различным результатам, хотя все они ограничены миром сансары [680]. Они помогают нам выйти из власти эгоистических желаний, ненависти и глупости и достичь спокойствия, мира и терпения в страданиях. Благочестивое размышление служит средством познания. Бхакти помогает джняне. Истинной мудрости достигают лишь те, чей ум подготовлен к этому суровой дисциплиной. Это не означает, что знание вливается в лишенный его ум извне. Истина находится в центре души. Для того чтобы она воссияла, разум должен отвратиться от мира, обреченного на гибель. Наш разум должен быть доведен до степени ясности, прозрачности стекла лампы, через которое сияет внутренний свет. "Хотя Атман существует всегда и во всех вещах, он не обнаруживается во всех них. Он светит только через разум, подобно тому как отражение появляется только на отполированной поверхности" [681]. Шанкара придает большое значение философской мудрости, которая достигается только через добродетель. В то время как джняна прямо ведет к освобождению, другие средства помогают достижению той же цели косвенным образом [682]. "Желание познать Брахмана возникает только в том, чей дух чист, кто свободен от желаний и кто, будучи свободен от действий, совершенных в этом или в прежних рождениях, испытывает отвращение к эфемерной, несущественной смеси целей и средств" [683]. Шанкара принимает принцип практики йогинов, согласно которому главная цель заключается в достижении самадхи, что Шанкара называет {санрадханой}, или полным удовлетворением, и который состоит в отстранении чувств от всего внешнего и концентрации их в области своей внутренней природы. Адвайта принимает проводимые в философии йога различия ямы и ниямы и т. п. в качестве внешних средств {(бахирангасадханы)} и дхаранью и дхану в качестве внутренних средств {(антарангасадханы)} [684]. Вну

Мыслитель, пытающийся дать широкую концепцию истины, не порывает полностью с общепринятыми мнениями своего времени. Хотя действительность кастовых предустановлений уже не имеет для Шанкары жизненно важного значения, он допускает веру в них. Принимая традиционную теорию, что рождение в особой касте является не делом случая, а необходимым следствием поведения души в одном из прежних существовании, Шанкара склонен признавать претензии высших классов - богов и риши - на их исключительное право изучать веды [ 686]. Хотя Шанкара считает, что каждый человек из любой касты может достичь высшего знания [687], Шанкара все же разрешает тем, кто следует правилам жизни брахманов, выполнять обязанности, налагаемые на них кастой и той стадией жизни, которую они проходят. В то время как брахман может изучать веды и достигать мудрости, другие прибегают к богослужению и т. п. и достигают той же самой цели брахмаджняны [688]. У Шанкары трудно найти поддержку претензии, что только путем изучения вед можно достичь познания Брахмана. Как в своей философии, так и в своей теории хинду дхармы Шанкара пытается примирить противоречивые требования. Признавая, что высшее познание брахмаджняны открыто для всех, кто создан по образу и подобию бога {(пурушаматра)}, независимо от касты и веры, Шанкара обнаруживает глубокую гуманность и строго следует выводам из своей философии адвайты. Однако он поддается брахманическому убеждению, что шудры, как например Видура, который достиг высшей мудрости, имеют эту возможность в результате их прежнего поведения. Если такой шудра оказывается способным понимать истину в данной жизни, мы можем из этого заключить, что он изучал веды в какой-нибудь из прежних жизней. Так Шанкара подрывал веру в исключительное право высших классов на спасение. Он был склонен рассматривать всех, кто обладал способностью духовного проникновения в сущее, как своих учителей, независимо от того, были ли они брахманами или париями. "Тот, кто умеет смотреть на мир феноменов в свете недуализма,- мой истинный учитель, будь он {чандала} (пария) или {двиджа} (дважды рожденный). Таково мое убеждение" [689].

Шанкара настаивает на выполнении правил {ашрамов}, или стадий жизни. Чтобы достичь спасения, не обязательно быть саньясином. В "Брихадараньяке" и в "Чандогья-упанишаде" {грихастхас -} ведущие семейную жизнь - постигали брахмавидьи и сами обучали ей. Тем не менее саньясины лучше всего подготовлены для этого, так как им легче достичь брахмавидьи, чем другим, поскольку их не призывают к совершению богослужений, выполнению семейных обязанностей и ведийских ритуалов. Шанкара утверждает, что те, кто выполняет предустановления ашрама, должны, прежде чем достичь освобождения, стать санньясинами, хотя это не обязательно для тех, кто не очень сильно связан правилами ашрамы. Санньясины основываются непосредственно на Брахмане {(брахмасанстха)}. "Такое состояние невозможно для тех, кто находится на трех других стадиях жизни. Как говорят священные тексты, эти люди страдают от несовершенства деяний, предписанных их жизненной стадией, тогда как санньясин не страдает от этого несовершенства" [690]. Кроме того, "хотя джняна доступна всем при любом устройстве жизни, к свободе ведет только тот ее вид, которым овладел санньясин, а не тот, который постепенно создается вместе с кармой" [691]. Шанкара ощущал в практической религии индуизма недостаток дисциплины ума и всеобщего образца и поэтому старался перестроить аскетические предписания, желая этим путем добиться для индуизма преимуществ, которые дает наличие дисциплины ума, характерной для организации буддизма [ 692]. Женщин Шанкара в свои монастыри не допускал. Монастыри по основному своему назначению были местом учения и убежищем для тех, кто стремился к бедности, строгой чистоте жизни и свободе от рабской связанности миром. Кастовые различия Шанкара при выработке уставов создаваемых им монастырей игнорировал.

Правила варнашрамы связываются с индуизмом, так как они выражают более высокий дух общности. Их не следует рассматривать как навязываемые извне индивидам, которые не существуют просто ради общества. Моральная ценность индивида не зависит всецело от того вклада, который индивид вносит в общественную жизнь. Человек - это не кусок глины, которому извне придается нужная форма. Он должен иметь внутреннее убеждение. Шастры не предписывают человеку делать то или другое, но просто напоминают людям о коллективном опыте человечества [693]. В отличие от общих принципов обычаи изменяются от места к месту[694]. Моральная жизнь становится глубже, по мере того как повышается степень нашего развития [695]. Общепринятая мораль представляет собой нечто постоянно растущее. Предписанные ведами правила не являются совершенно необходимым средством достижения мудрости. Как раз те люди, которым не были предоставлены права на это, достигали высшей цели. Бедняк и пария путем молитв и почитания бога, голодовок и жертвоприношений может достичь цели благодаря божественному милосердию [696].

Тот, кто достигает цели, становится истинным брахманом, познавшим Брахмана. Образ жизни, которому он следует, описан Шанкарой, цитирующим следующее место:

Тот о ком никто не знает, высокого он или низкого присхождения,

О ком никто не знает, ученый ли он или неученый,

О ком никто не знает, совершал ли он добрые или злые дела,-

Тот именно и есть настоящий брахман.

Преданный тайному долгу, строго выполняя его,

Он проводит всю жизнь свою скрытно,

Как если бы он был и слеп, и глух, и лишен чувств;

Так истинный мудрец проходит через этот мир [697].

Это - жизнь в духе, полная кротости и мира, святости и радости, лишенная того, чтобы впадать в состояние созерцательной инертности. Его действия не связывают его. Его карма - это уже не карма в обычном смысле [698]. В то время как некоторые из достигших освобождения предпринимают минимум активных действий для поддержания своей жизни {(дживанаматрартхам)}, другие предаются мирским делам {(локасанграхартхам)} [699]. Эта деятельность освобожденного не основывается на индивидуалистической точке зрения [700] и вследствие этого не должна рассматриваться как то, что втягивает индивида в круговорот рождений и смертей[701]. Свободные души, спасая себя посредством собственных усилий, спасают весь мир своим примером.

Ведийские предписания и моральные правила, необходимые для тех, кто вовлечен в круг сансары, теряют свой смысл для души, которая отказывается от всей совокупности желаний и отвращается от различий сансары [ 702]. Возник вопрос, может ли освобожденная душа поступать так, как она хочет. Шанкара отвечает, что, поскольку эгоистические стремления, побуждающие к действию, отсутствуют, как это имеет место с душой, достигшей освобождения, душа вообще не действует [703]. Действие, возникающее из авидьи, не может сосуществовать с истинным познанием души [704]. В то время как такие объяснения, по-видимому, отрицают у освобожденной души возможность предпринимать какие бы то ни было действия, у Шанкары имеются другие высказывания, из которых следует, что освобожденная душа, свободная от эгоистического желания, действует, не заинтересованная в результатах своих действий [705]. Дурное действие для нее психологически невозможно. Свобода от моральных законов упоминается как то, что повышает ценность - аланкару - состояния освобождения, или то, что его украшает, но не как призыв к нарушению моральных законов. Ни в коем случае это не может рассматриваться как поощрение пренебрежения моралью. Свободная душа возвысилась до такой степени родства с абсолютным духом, что грех для нее невозможен. Для греха она поистине мертва. Позицию, занимаемую Шанкарой, не следует смешивать с точкой зрения, выражаемой иногда антиномиями в учениях христианской церкви. Хотя и верно, что освобожденная душа "не имеет больше объекта, к которому бы она стремилась, так как она достигла всего" [706], все же она действует для блага всего мира. Кроме того, хотя Шанкара считает, что моральный долг не имеет значения для свободной души, он вовсе не хочет этим сказать, что душа отказывается от моральных добродетелей[707]. Достижение морального совершенства действительно ведет к смерти, но к смерти не морали, а моралистического индивидуализма. Правила поведения сохраняют свою силу до тех пор, пока мы стремимся вперед, подавляя зверя в самих себе. Они помогают нам держаться правильной линии поведения, когда возникает опасность, что мы можем поступить дурно.

Как обычаи убийц, воров и им подобных не затрагивают цивилизованного человека, так и человек, живущий духовной жизнью, не заботится об условных правилах морали.

[669] Pradhanyat... karmajnanadhikarah (S. В., Tait. Up., II. 1).

[670] Prayojanasucanartham anandagrahanam ("Sikhamani" о "Vedantaparibhasa", Introduction).

[671] "Phoedrus", p. 247.

[672] "Satasloki", p. 15.

[673] "Сущностью мокши, или освобождения, является бесконечная радость и полное устранение страдания; так как совершенно ясно, что люди постоянно желают и того и другого, стремление к освобождению всегда имеется" ("Samksepasariraka". I.67). Ср. Спиноза: "Все наше счастье или несчастье зависит исключительно только от качества объекта, на который направлена наша любовь... Но любовь к вечному и бесконечному объекту наполняет дух радостью,- радостью чистой, без какой-либо примеси печали ("De Intellectus Emendatione", pp. 9, 10).

[674] S. В, Mund. Up., III. 1. 2.

[675] Ср.: "Всякий, кто творит зло, ненавидит свет" (Иоанна, III. 19).

[676] Brh. Up., IV. 4. 22.

[677] S. В., III. 4. 26.

[678] IV. 1. 4.

[679] S. В. о Mund. Up., Introduction.

[680] S. В., I. 1. 24. См. также III. 2. 2.

[681] Sadasarvagato 'py atma, na sarvatravabhasate. Buddhyavevavabhaseta, svacchesu pratibimbavat. ("Atmabodha", p. 17.).

[682] S. В., IV 1, 1; S. В. относительно Tait. Up., 1.3. Платон предписывает философам стремиться к достижению мудрости, которая имеет своим конечным результатом проникновение в идею бога, а всем прочим - к составлению истинного мнения, которое для каждого определяется его положением и выполненными им обязанностями (см. "Федон" и "Государство"). Точно так же и Аристотель рекомендует обычному человеку, явно как "сферу человеческих дел", "моральные достоинства", а тем, кто стремится к бессмертию, он советует развивать свой разум, "который воспринимает вещи благородные и божественные" ("Никомахова этика", X. 8).

[683] S. В., Kena Up., Introduction. См. также S. В., Chan. Up., Introduction, VIII. 5.1; Brh. Up., IV. 4. 22; Katha, I. 2. 15.

[684] Svarana и manana веданты соответствуют dharana и входят в нее, nididhyasana соответствуют dhyana, a darsana - samadhi.

[685] S. В., III. 4. 27.

[686] Случай с Джанашрути (Ghan., IV. 1. 2), которого Раикви назвал шудрой и которого он все же учил ведам, и случай с Сатьякама Джабалой объясняются тем, что пока такой шудра не поднялся до высшей касты посредством сансары, он не имеет права на спасательное познание.

[687] S. В., III. 4. 38.

[688] Purusamatrasambadhibhir japopavasadevataradhanadibhir dharmavisesair anugraho vidyayas sambhavati.

[689] "Manisapancaka". См. также "Kaupmapancaka", pp. 3, 5.

[690] S. В, III. 4. 20.

[691] S. В., Introduction to Mundaka Up, Saynnasanisthaiva brahmavidya moksasadhanam na karmasahiteti.

[692] Видьяранья вслед за Шанкарой (см. Вhasуa, Introduction on "Ait. Up.") отличает {вивидишасаньясу}, или самоотречение ищущего спасения, от {видватсаньясы}, или самоотречения достигшего спасения; в то время как первое - результат свободного выбора, второе, по-видимому, следует за приобретением видьи. Первое, если решение принято, должно соблюдаться по определенным, предписанным на этот случай правилам; второе не имеет никаких правил, связывающих его. См. "Jivanmuktiviveka".

[693] Jnapakam hi sastram, na karakam. См. также S. В., Brh. Up., II. 1.20.

[694] S. В., I. 1. 4.

[695] Там же.

[696] S. В, III. 4. 36 - 39.

[697] Iam na santam па casantam, nasrutam па bahusrutam

Na suvrttam na durvrttam veda kascit sa brahmanah.

Gudhadharmasrito vidvan ajnatacaritam caret

Andhavaj jadavac capi mukavac ca mahim caret

(S. B., III. 4. 50; D. S. V., p. 144.)

[698] Vidusah kriyamanam api karma paramarthato 'karmeva (S. B. G., IV. 20).

[699] S. В. G., IV. 19.

[700] S. В., IV. 1. 13.

[701] "Он, который, хотя и бодрствует, находится как бы в состоянии здорового сна и не видит двойственности мира или, если и видит ее, рассматривает ее как единство и который хотя и действует, но не связан результатами своих действий,- он, и только он один, несомненно познал себя" ("Upadesasahasri", p. 45). "Действует ли он активно или находится в покое, он не связывает своего {ego} со своей деятельностью и не допускает, чтобы его дух оказался как-то затронутым; о нем сказано, что он есть реальный дживанмукта". "Хотя он и глубоко погружен в дела, он всегда остается так же спокоен и невозмутим, как и тогда, когда, полный мира и удовлетворенный, занимается чужим делом; о нем сказано, что он есть реальный дживанмукта". Рама спрашивает Вашиштху: "Скажи мне, кто из двоих лучше - тот, который, подобно пробудившемуся после долгого пребывания в состоянии транса, всегда остается покойным, хотя и принимает участие в мирских делах, или тот, который впадает в транс и остается в нем, пребывая в каком-нибудь уединённом уголке?" И его учитель Вашиштха отвечает: "Транс - это только такое внутреннее спокойствие, которое создается, если рассматривать этот мир и создавшие его гуны как все, что образует {не-я}. Когда это приятное внутреннее спокойствие достигается благодаря убеждению - "я не соприкасаюсь с объективным", йогин может оставаться в мире или погрузиться в созерцание. Оба, о Рама, равно хороши, если внутренний огонь желания полностью погашен" ("Yogavasistha"; цитируется в "Jivanmuktiviveka", I и IV).

[702] Ср Nistraigunye pathi vicaratam ko vidhih ko nisedhah?

[703] Na ca niogabhavat samyagdarsino yathestacestaprasangah... sarvatrabhimanasyaiva pavartakatvat, abhimanabhavac ca samyagdarsinah (S. В., II. 3. 48).

[704] См. S. B., Tait Up., Introduction.

[705] S. В. G., IV. 21.

[706] S. В. G., Introduction, V.

[707] Сурешвара заявляет; "У человека, в котором возникает сознание высшего, отсутствие ненависти и другие качества станут привычкой, достигаемой без усилий; это уже не достоинства, которые приобретаются путем сознательных усилий, предпринимаемых в этом направлении" ("Naiskarmyasiddhi", IV. 69).