Часть 8.

На эти вопросы сейчас наиболее естественным кажется следующий ответ. Первоначалом мира является физический вакуум, который абсолютно не имеет ничего общего с пустотой, кроме названия.

Физический вакуум - это особое состояние вещества и его существование доказано в высшей степени прецезионными и тонкими исследованиями взаимодействий заряженных элементарных частиц. Вакуум проявляет себя во время подобных взаимодействий, но сам по себе в обычных условиях никак себя не обнаруживает. Теоретические исследования свойств вакуума продемонстрировали его нестабильность. Он все время, как бы пенится; в вакууме непрерывно появляются и исчезают пузырьки, которые лишь в чрезвычайно редких случаях трансформируются во вселенные. В процессе таких образований и фиксируются фундаментальные постоянные, численные знания которых и определяют лик Вселенной.

Можно допустить, что вечно существующий и флуктуирующий вакуум и есть первооснова Мира. Следует подчеркнуть, что рождение в вакууме такого объекта, как Вселенная, сопровождается гигантской перестройкой этой необычной формой вещества. Сейчас развиты модели этой перестройки (фазовые переходы). Однако их анализ выходит за рамки статьи.

Нарисованная здесь картина возникновения Вселенной подводит лаконичный итог исследований последних лет и, на наш взгляд, является превосходной иллюстрацией новой формы мышления. Фундаментальные проблемы анализируются на основе гипотез, вытекающих из огромной совокупности экспериментальных фактов и теоретических построений. Однако решающий эксперимент (моделирование рождения Вселенных), подтверждающий правильность этих гипотез, отсутствует и не видно путей подхода к нему. Накопление новых экспериментальных данных и усовершенствование теории укрепит нашу веру в нарисованную картину образования вселенной, и уточнит детали картины. Но едва ли, эта картина будет когда-либо завершена.

2. Проблемы теории элементарных частиц

Неустойчивость структуры Вселенной к численному значению фундаментальных постоянных отражает некий принцип, названный нами принципом целесообразности: законы физики, действующие во Вселенной не только достаточны, но и необходимы для образования и существования в ней основных ее элементов: электронов, нуклонов, атомов, звезд и галактик. Хотя этот принцип и является модификацией антропного принципа [1], однако на наш взгляд принцип целесообразности имеет сравнительно с первым - одно существенное преимущество. В его основе лежат представления об относительно хорошо изученных физических объектах, а не возникновение или существование жизни (или тем более разума) объекта весьма далекого, по крайней мере, на нынешнем этапе развития науки, от физики. Именно это обстоятельство и является, на наш взгляд, причиной относительно слабой связи антропного принципа с теорией элементарных частиц, а, следовательно, и тесно связанной с ней - космологией.

Здесь мы кратко изложим приложение принципа целесообразности к решению проблем физики элементарных частиц и сделаем одно важное, на наш взгляд, предсказание, основанное на принципе целесообразности.

Изложение этого принципа, а также его приложение к решению некоторых проблем физики элементарных частиц см. в работах [2-4]. Здесь мы ограничимся перечислением проблем физики элементарных частиц, весьма краткими комментариями и указанием на метод их решения на основе принципа целесообразности. Во многих оригинальных статьях и обзорах указывается на многие проблемы в теории элементарных частиц [5-8].

Перечислим основные проблемы физики элементарных частиц.

1. Иерархия масс элементарных частиц.

2. Существование трех поколений лептонов.

3. Относительная малость безразмерных констант электромагнитного, слабого и гравитационного взаимодействия, сравнительно с единицей.

4. Выбор Природой калибровочной группы SU(3) х SU(2) x U(1), лежащей в основе объединенного взаимодействия.

5. Малое (а, может быть, и нулевое) значение энергии вакуума.

6. Размерность N физического макроскопического пространства. Представим, далее, кратко решение некоторых из перечисленных здесь проблем.

Вопрос об иерархии, сводится к вопросу: почему масса Х-бозона, определяющего большое объединение столь велика сравнительно с массой mp протона. На основе принципа целесообразности предлагается следующее решение проблемы. Время жизни tp протона с логарифмической точностью определяется следующим соотношением: tp ( mx4 ( знак пропорциональности).

Следовательно, если, например, масса Х-бозона была бы на несколько порядков меньше, чем в нашей Вселенной, то его время жизни было бы меньше времени существования Вселенной и все протоны (а, следовательно, и атомы) распались бы* . Важнейшей проблемой является существование трех, и именно трех, поколений лептонов (электрон, мюон и t-лептон). Однако, в рамках современной теории именно существование трех (или более) поколений лептонов необходимо для существования нарушения комбинированной четности (СР-нарушение). Однако, после известной работы А.Д. Сахарова [9] стало общепризнанным, что СР-нарушение необходимо для возникновения во Вселенной барионной асимметрии, т.е. существования протонов. Если бы число поколений было бы меньше трех, то число протонов и антипротонов было бы одинаковым, что привело бы к их аннигиляции.

Очень давно (в 1917 г.) П. Эренфест отметил, что в эвклидовых пространствах с размерностью N > 3 не могут существовать устойчивые аналоги атомов и планетных систем. Поскольку при N < 3 не могут возникнуть сложные структуры, то N = 3 является единственной размерностью, при которой реализуются основные устойчивые элементы Вселенной.

Аналогично, на основе принципа целесообразности, решаются и другие сформулированные выше проблемы физики элементарных частиц.

Таким образом, мы должны заключить: с высокой степенью вероятности существуют другие Вселенные с иными значениями фундаментальных постоянных (см. также часть 1).

Заключение

Если последнее заключение правильно, то любая истинная объединенная теория элементарных частиц должна учитывать возможное изменение фундаментальных постоянных в момент возникновения вселенных. Современные теории (суперсимметрия, супергравитация, суперструны и т.д.) не учитывают этого обстоятельства и поэтому едва ли могут решить основную задачу: построение непротиворечивой, замкнутой, объединенной теории. Некоторым подтверждением данного заключения является отсутствие cущественного прогресса в построении объединенной теории, основанной на „суперидеях”. Будущая теория должна обязательно учитывать возможное изменение фундаментальных постоянных в момент возникновения вселенных. Теория этого процесса тесно связана с теорией элементарных частиц.

Литература

1. Barrow J.D., Tipler F.J. The Anthropic Cosmological Principle, Oxford. 1986.

2. Розенталь И.Л. Физические закономерности и численные значения фундаментальных постоянных. Успехи физических наук, 1980. Т. 131. С. 239-256.

3. Розенталь И.Л. Элементарные частицы и структура Вселенной. Наука. М., 1984.

4. Розенталь И.Л. Геометрия, динамика, Вселенная. Наука. М., 1987.

5. Высоцкий М.И. Суперсимметричные модели элементарных частиц - физика для ускорителей нового поколения. Успехи физических наук. 1985. Т. 148. С. 591-636.

6. Арефьева И.Я., Волович И.В. Суперсимметрия: теория Калуцы-Клейна, аномалии, суперструны. Там же. С. 655-682.

7. Вайнштейн А.И., Захаров В.И., Шифман М.А. Инстантоны против суперсимметрии. Там же. С. 683-708.

8. Гелл-Манн М. От перенормируемости к вычислительности. Успехи физических наук. 1987. Т. 151. С. 683-698.

9. Сахаров А.Д. Нарушение СР-инвариантности. С-асимметрия и барионная асимметрия Вселенной. Письма ЖЭТФ. 1967. Т. 5. С. 32-35.

А.В. Нестерук

Финалистский антропный принцип, его философско-этический смысл

Вот уже более полутора десятков лет в космологии наблюдается „антропологический поворот” - включение факторов бытия человека и его деятельности в предмет самой космологии. Предпосылки этого „поворота” нетривиальны: человек технологически развитой цивилизации стал не только геологической силой (В.И. Вернадский), но и силой космической (“космиургом” - Н.А. Бердяев). Поскольку созидательный потенциал человека сопровождается такими негативными последствиями, как экологический кризис и угроза ядерной войны, то экстраполяция проблемы созидание-разрушение в рамках Земли на космологические масштабы приводит к неявному изменению ценностных ориентаций в самой космологии. С некоторых пор стало возможным мыслить Землю и Вселенную без человека. Наука может решать теперь вопрос, быть человеку или не быть. Где же тот критерий, мера, граница, которая отделяет возможность бытия человека от небытия? Оказывается, что она всюду, на всех уровнях бытия: в структуре микрочастиц, в структуре атмосферы, в свойствах звезд и всей Вселенной. Например, если удалось бы изменить константу электромагнитного взаимодействия на десять процентов, то человек как биологическое существо, не смог бы существовать в такой Вселенной (не смогли бы существовать и такие „кирпичики” мироздания, как атомы, молекулы и др.). Сила и мощь человека привели к осознанию того , что физический мир, в котором он живет, удивительно согласован с самим фактом возможности его жизни. Архетип единства природы и человека через земные проблемы (и как „следствие определенной симметрии в истории идей” [1, p. 31]) проник в современную космологию в виде новой парадигмы-антропного принципа (АП), концепция которого состоит из четырех версий: 1) актуалистической - слабый АП, 2) глобально-эволюционистической - сильный АП, 3) эволюционно-исторической - АП участия (АПУ), 4) эсхатологической - финалистский или финальный АП (ФАП). Если первые три версии стремятся ответить на вопрос: почему современная Вселенная такова, как она есть, какова принципиальная роль наблюдателя для определенности ее бытия, то ФАП касается проблем: а) какова физическая структура будущей Вселенной с точки зрения возможности неограниченного продолжения процесса разумной жизни в ней; б) какова активная роль разума во влиянии на крупномасштабные свойства Вселенной для обеспечения возможности продолжения жизни; в) какой качественной определенности достигает Вселенная и сама жизнь в финальном пункте эволюции системы: физическая Вселенная + разумное постчеловечество.

ФАП постулирует „вечность жизни”: „начавшаяся во Вселенной генерация информации в форме разума никогда не окончится” [1, p. 23]. Содержательная разработка этого утверждения базируется на двух допущениях. Во-первых, само понятие „жизнь” трактуется Ф. Типлером весьма широко. „Разумная жизнь” (intelligent life) не отождествляется с понятием „человеческая жизнь” (human life). Разумная жизнь ассоциируется с компьютером, реализующим некоторую программу. „Живое существо есть скорее представление определенной программы, чем программа сама по себе” [1, p. 659]. Отсюда следует, что „жизнь”, понимаемая как реализация программы, которая сопровождается производством информации, возможна не только в теле человека (как биосущества), но и в других материальных структурах. Во-вторых, поскольку фактом является начавшееся освоение Космоса человеком (Homo sapiens), то оно, как тенденция и процесс, не имеет в будущем границ и развившийся таким образом разум „смог бы начать воздействовать на крупномасштабную эволюцию Вселенной” [1, p. 614].

С принятием первого допущения идея „вечности жизни” допускает количественное выражение: для того, чтобы разумная генерация информации во Вселенной осуществлялась вечно, необходимо, чтобы этот процесс шел непрерывно вдоль мировых линий, имеющих начало в космологической сингулярности и приходящих в будущем в точку финала. Ф. Типлер называет ее „точкой Омега”, причем спецификой Вселенной, содержащей „точку Омега”, является отсутствие горизонтов событий; при этом количество информации, произведенное на всех мировых линиях должно быть потенциально бесконечным, ибо о бессмертии разума резонно говорить только если он способен „измышлять” бесконечное число различных мыслей (идей) в будущем [1, p. 660].

Итак, первое предсказание ФАП - Вселенная должна быть преимущественно закрытой и содержащей „точку Омега” в качестве финальной, в которой сольются мировые линии всех событий и исчезнут все горизонты.

Однако возникает следующий вопрос - возможно ли допустить в будущем такое состояние физической Вселенной, которое по своим энергетическим параметрам позволит осуществить требуемую генерацию информации. Действительно, поскольку, извлечение, получение информации сопровождается энергетическими затратами, то вопрос звучит по-новому (задача „физической эсхатологии”): „смогут ли формы вещества, которые будут существовать в будущем, быть использованы для построения материалов компьютеров, которые могут реализовывать сложные программы; будет ли достаточно энергии в окружающей среде для выполнения программ и существуют ли ограничения на их выполнение?” [1, p. 659].

Дальнейшее развитие ФАП состоит в обосновании такой возможности. Ф. Типлер строит модель развития Вселенной, в которой реализуются требуемые свойства „вечности жизни”. Важным является то, что такая модель приводит к выводу о необходимости колонизации космоса в поисках все новых и новых источников энергии для генерации информации. Результатом этого процесса будет тотальное освоение Вселенной, приход ее в „точку Омега” с бесконечной информативной определенностью.

В финале Вселенной - „точке Омега” - сходятся мировые линии всех событий, происходивших когда-либо во Вселенной, в пространстве-времени. В этом смысле „точка Омега” содержит информацию о всем физическом пространстве-времени. С другой стороны, она является границей физического пространства-времени, как его пополнение и, следовательно, уже выходит за его пределы. Итак, „жизнь” в „точке Омега” в рамках развиваемого подхода, становится вечной, поскольку такая „жизнь” не обладает уже ни атрибутом пространственности, ни внешнего времени. Эта „жизнь” является вечной потому, что в ней заложена вся бесконечная информация обо всем, не подверженная никаким изменениям с точки зрения какого-либо внешнего пространства и времени (по сути приход в „точку Омега” сопровождается исчезновением „внешнего” для жизни пространства и времени).

Достижение „точки Омега” возможно только в такой Вселенной, где отсутствуют горизонты событий. Поскольку с математической точки зрения мера множества начальных условий для решений уравнений эволюции Вселенной, содержащих в будущем „точку Омега”, равна нулю, то, очевидно, что „естественная” реализация сценария развития разума и структуры Вселенной к „точке Омега” практически невероятна. Но для других типов эволюции горизонты событий присутствуют с неизбежностью, а поэтому осуществить тотальную коммуникацию во Вселенной до того, как она придет к конечной сингулярности, т.е. будет разрушена, невозможно. Отсюда становится понятным то, на чем настаивает ФАП - это „своевременный” конец Вселенной, который должен быть „точкой Омега” (именно такой финал является этически приемлемым с точки зрения доктрины „вечности жизни”). В связи с этим становится также понятным с новой точки зрения пафос утверждения ФАП о том, что „жизнь в конечном итоге существует для того, чтобы предотвратить Вселенную от саморазрушения” [1, p. 674]; это соответствует активному приведению физических структур Вселенной к надлежащему, с точки зрения „вечности жизни”, состоянию - „точке Омега”.

Таким образом, мы видим, что основное „требование” ФАП - „вечность жизни” - приводит к экспликации в современном космологическом сценации новых форм финализма, телеологизма и эсхатологизма. Действительно, если встать на точку зрения естественного развития Вселенной к „точке Омега”, то это равносильно тому, что финал Вселенной заложен в начальных условиях ее развития. Таким образом целевое развитие к „точке Омега” предетерминировано уже в начальной космологической сингулярности.

Поскольку такой „пассивный” вариант развития маловероятен, то достижение „точки Омега” должно осуществляться в активной форме: „финал” Вселенной должен быть подготовлен самой „жизнью” для ее же вечности. Здесь отчетливо прослеживаются как активное разумное целеполагание - достижение „точки Омега”, так и элементы эсхатологизма, ибо цель - „вечная жизнь”!

Присмотримся теперь поближе к тому, что же представляет собою финал Вселенной и „вечность жизни” с точки зрения „антропности”, исходно заложенных в нем посылок и представлений о физической структуре Вселенной, которая исходно выступает как внешняя среда для „жизни”. Очевидно, что, с одной стороны, широко понимаемая „жизнь” приспосабливается к физическим структурам будущей Вселенной. С другой стороны, сама структура Вселенной преднамеренно изменяется деятельностью разума для обеспечения возможности его же функционирования. Если воспользоваться терминологией социального взаимодействия и пространства-времени, то станет понятным, что сценарий развития „жизни”, предложенный концепцией ФАП, предполагает, что интенсивность взаимодействия в „постсоциальном” сообществе в определенной мере превысит взаимодействие со средой, т.е. с физической структурой Вселенной. Изменение параметров крупномасштабной структуры Вселенной выступит как проявление внутреннего „постсоциального” взаимодейcтвия. Таким образом, исходно внешняя форма „постсоциального” пространства-времени сольется с внутренней формой, а точнее, будет снята последей. Это означает, что „внешней” по отношению к „постсоциуму” среды, физического пространства не будет. Все атрибуты реальности будут носить характер определенности тотальной формы „жизни” для разума. Можно сказать, что такая Вселенная не будет „антропной”, ибо сами антропологические константы, подразумевающие в своем основании биологическую и физическую формы реальности, исчезнут. Таким образом Вселенная в „точке Омега” теряет свою природную определенность: „когда жизнь полностью поглотит всю Вселенную, она будет вбирать все больше и больше вещества в себя и различие между живой и неживой материей потеряет свое значение” [2, p. 322].

Последовательное логическое развитие идеи „вечности жизни” в концепции ФАП приводит к тому, что „вечность жизни” снимает тотально всю определенность Природы. Такая точка зрения на процессы развития во Вселенной соответствует методологии глобального эволюционизма. Известно к чему это приводит в масштабах Земли: подчинение природы целям Homo sapiens привело к экологическому кризису. Что же будет с Природой при применении этой методологии к масштабам Вселенной? Не приведет ли это к аналогичному „космологическому кризису”? Постановкой этого вопроса мы фактически затронули проблему философско-методологического статуса ФАП. Дейcтвительно, очевидно, что максимум, на что может претендовать ФАП в своей исходной формулировке, так это на статус „метаумозрительного” принципа (терминология работы [3]). Метаумозрительный принцип может быть метатеоретическим, либо метаспекулятивным. Если бы даже ФАП предсказывал определенную методологию освоения Вселенной, которая реализовывала бы исходные его посылки, то проверить правильность этой методологии было бы невозможно в силу глобальности предметной области, где ее реализация должна быть опробирована. Таким образом, претензия ФАП на метатеоретичность отвергается сразу же. Однако эвристическая роль концепции ФАП может быть оценена при сужении предметной области ее применения: например, ограничившись масштабами Земли и поставив проблематику ФАП в один ряд с проблемами глобальной экологии. Тогда методологические следствия ФАП можно было бы внедрять в конкретную практику природопользования, решая при этом задачу выживания человечества и сохранения природы.

Если в ФАП космическое предназначение человека состоит в „поддержании” структуры Вселенной в пригодном для разума виде, несмотря на то, что в финале природная определенность ее теряется, то в концепции „космологии духа” Э. Ильенкова [4] „мыслящий дух” во Вселенной выполняет функцию катализатора мировой катастрофы, взрыва Вселенной, приведения ее к коллапсу в конечной сингулярности. В таком „огненном омоложении” Вселенной происходит возрождение мыслящего духа в новом цикле развития, поскольку полагается, что „мышление” носит атрибутивный характер. Здесь прослеживается такой же, как и в ФАП мотив: преобразование структуры Вселенной для целей социальной формы движения материи - в данном случае для бессмертия „мыслящего духа”, перевоплощающегося в новой Вселенной. Здесь опять налицо посылка глобального эволюционизма - снятие структуры природы вмешательством сил разума посредством сознательно организованного „космологического кризиса”.

Трактовка финала человечества, основанная на безграничной экспансии человечества в Космос и его переустройстве со всеми вытекающими оттуда последствиями, не является единственной. Например, Тейяр де Шарден, рассуждая о будущем ноосферы, скептически относился к возможности выхода жизни за пределы Земли и смыкания нашей ноосферы с „ноосферами” других космических цивилизаций: „...я предполагаю, что нашей ноосфере предназначено обособленно замкнуться в себе и что не в пространственном, а в психическом направлении она найдет, не покидая Земли и не выходя за ее пределы, линию своего бегства” [5, p. 287]. Очевидно, что метаэтическим основанием финализма Тейяра является христианская идея человека как богоподобного существа, а высшей ценностью выступает Христианский Бог. Точка Омега в концепции Тейяра де Шардена есть цель и финал развития человечества в его духовном становлении и это есть Бог.

Интересно сравнить тейяровское понимание точки Омега с концепцией „точки Омега” в ФАП Ф. Типлера. Ф. Типлер наделяет свою „точку Омега” атрибутами „вездесущности” (omnipresense), что означает эквивалентность „точки Омега” всему физическому пространству-времени, результатом эволюции которого она является, „всемогущества” (omnipotence - контроль над „жизнью” вблизи „точки Омега” всех форм вещества и энергии), „всеведения” (omniscience - бесконечная информация обо всех событиях, имевших место во Вселенной); далее он делает еще один шаг и объявляет, что „теория точки Омега” (т.е. концепция ФАП) „естественно приводит к модели развертывающегося Бога” [2, p. 323]. Итак, именно „развертывающийся Бог” (evolving God) является целью и финалом жизни во Вселенной в своем стремлении к вечности. Концепция ФАП и „развертывающегося Бога” Ф. Типлера позволяют с определенностью говорить о новом активно-творческом эсхатологизме (терминология Н.А. Бердяева [6]): „жизнь в конечном итоге существует для того, чтобы предотвратить Вселенную от саморазрушения” [1, p. 674] для того, чтобы была достижима „точка Омега”, чтобы был достижим через свое развертывание Бог. Мы видим, что ФАП или идея „развертывающегося Бога” выступают как метаэтический принцип: он положен в основание натуралистической этики - „ценности связаны с жизнью и поскольку ценностью является сохраниться во Вселенной, жизнь должна существовать неограниченно; законы физики должны позволить всегда жизни продолжаться” [2, p. 315]. Поскольку в ФАП основным онтологическим уровнем бытия считается физическая реальность, то модель „развертывающегося Бога” является логическим развитием физических идей и представлений о роли наблюдателя во Вселенной. „Развертывание Бога” есть придание реальности (в смысле „to bring into being”) Вселенной в духе идеи соучаствующей Вселенной А.Дж. Уилера. В связи с этим возможен синтез АПУ и ФАП в виде следующей концепции: наблюдатели необходимы в настоящем, будущем для тотального существования Вселенной. Придание бытию Вселенной тотальной реальности возможно только в том случае, если реализуются предпосылки ФАП. В противном случае о существовании Вселенной можно будет говорить только в ограниченном пространственно-временном масштабе горизонта событий смысле.

Итак, „развертывающийся Бог” Ф. Типлера не есть Христианский Бог Тейяра де Шардена. С точки зрения Ф. Типлера идея Верховного существа, дающего основание бытию Вcеленной вообще является излишней. Однако вспомним, что развертывание Бога в ФАП - фактическое снятие природной реальности всей Вселенной. У Тейяра де Шардена природа не „приносится в жертву” ради вечности жизни, судьба ее остается неопределенной.

Мы видим, что в основании ФАП и „космологии духа” Э.В. Ильенкова лежит предпосылка экспансии технологически развитой цивилизации в космос. При этом кроме поставленной выше проблемы о негативном влиянии на крупномасштабные свойства Вселенной „в своих собственных целях” [7, p. 447], которое может привести к „космологическому кризису”, возникает еще одна проблема, имеющая нормативно-этический характер, но уже не в масштабах Земли, а всей Вселенной. Дело в том, что „космологический кризис” может поставить под угрозу существование не только вида Homo sapiens и его продолжателей, но и других живых, разумных веществ, которые могут существовать во Вселенной. В этом случае можно говорить об агрессивной роли колонизации космоса человеком. Поэтому, по-видимому, правильно будет сфрмулировать новый метаэтический принцип: финал человечества должен быть таким, чтобы учитывались не только его интересы, но и выполнялись моральные нормы по отношению к коллективному разуму Вселенной. Таким образом, должен быть выработан новый „космологический императив” типа „Не убий!”. Реализация этого принципа предложена в „прогенетивной концепции” [8, p. 262], где предлагается снять необходимость экспансии человека в космос подготовкой нового цикла развития человечества, в котором „постлюди”, „потерявшие свою биологическую структуру, т.е. ставшие полностью технологическими” [8, p. 263], смогут разумно регулировать воспроизводимость человечества, т.е. решить демографическую проблему и отказаться от экспансии. Как видно, финал собственно человечества, т.е. социально-антропологического сообщества, носит здесь чисто земной характер; преобразование структуры Вселенной будет являться уже делом „постчеловеческого”, неантропологического сообщества, так что финализм в „прогенетивной концепции” не будет содержать предиката антропности.

Все приведенные нами примеры так называемой философии „космизма” содержат глубокие этические проблемы. Очевидно, что онтологического основания только на уровне физической реальности проблемы цели и финала „жизни” и Вселенной явно недостаточно, т.е. более глубоким основанием как ФАП, так и „космологии духа” служат определенные философские и метаэтические принципы. Сами по себе эти принципы уже не принадлежат сфере физической реальности, а относятся к сфере реальности социально-исторической, внутри которой пересекается глобально-экологическая, социально-политическая и морально-духовная проблематика. Таким образом финализм, телеологизм и эсхатологизм современной космологии имеют в общем земные корни, т.е. является определенным современным типом социализации Вселенной, реализующим тот архетип в научном мышлении, о котором говорилось выше.

Еще большая социальная значимость концепций философии „космизма”, в том числе ФАП и „космологии духа”, становится понятной с точки зрения критики космизма, которая осуществлялась в период становления идей К.Э. Циолковского и В.И. Вернадского. Н.А. Бердяев называл круг идей, связанных с „космизмом” „космическим прельщением”. „То, что я называю космическим прельщением, есть экстатический выход за пределы личного существования в космическую стихию, надежда на приобщение к этой первостихии. На этом были основаны все оргиастические культы. Но это всегда было не столько выходом из замкнутого существования личности к мировому общению сколько снятием самой формы личности, и ее растроением. Это есть порабощение человека космосом, основанное на иллюзии приобщения к его внутренней бесконечной жизни”... слияние с космической жизнью не освобождает личность, а растворяет и уничтожает ее... общество внедряется в космос, понимается как организм, имеющий космическую основу. При этом личность неизбежно подчинена и порабощена органическому и в конце концов космическому целому, человек становится лишь органом и отменяются все свободы человека, связанные с его духовной независимостью от общества и природы” [6, c. 86]. Апология космизма, по сути, есть призыв к такой „жизни”, которая к НАМ-людям никакого отношения не имеет. Апология космизма есть апология постчеловека с его интересами, задачами и целями. Снятие актуальных интересов под маркой проповеди бесконечной космической жизни „имеет роковые последствия в социальной жизни; в отношениях личности и общества” [6, c. 86]. Мы рассматривали примеры этого в контексте ФАП и „космологии духа” в связи с идеологией глобального эволюционизма. Христианская философия, в лице того же Н.А. Бердяева, дает свою этическую версию финала человека, а тем самым и природы, за которую он, как богоподобное существо, несет ответственнось: это есть активно-творческий апокалипсис, выход из физического и исторического времени, но с главным отличием от космической философии - сохранением персоналистического плана человека и, следовательно, пониманием апокалипсиса во времени экзистенциальном.

Что дает сказанное для уточнения и придания еще более философски и этически обоснованного звучания ФАП? То, что христианское представление о будущей жизни во Вселенной включает не только определенное устройство мира как модуса бытия, но и Мира как состояния Космоса (Мир-ирини). Развитие человечества, его деятельность во Вселенной есть осуществление Мира-ирини, оно служит целью и смыслом жизни человека. Метаэтическим принципом здесь выступает принятие ответственности за мир: „понятие ответственности за мир (ирини) в сущности совпадает с понятием ответственности за мир (космос) ...христианская ответственность за мир (ирини) есть в то же время самая глубокая и полная христианская ответственность за человека, за человечество, за человечность” [9, c. 274].

Итак, развитие современных концепций космологического финализма и эсхатологизма приводит к стремлению, наряду с чисто физико-математическим содержанием этих концепций, рассматривать философские и этические проблемы, выходящие за рамки собственно космологии. Такие концепции как ФАП и „космология духа” ставят по-новому вопрос о космическом предназначении человека, о его роли и перспективах жизни во Вселенной. И здесь возможна метаэтическая альтернатива: либо „вечная жизнь” в преобразованной, а может быть, и разрушенной Вселенной, либо же такой финал человечества, при котором сохраняется природа, Вселенная, возможно жизнь других обитаемых миров и поддерживается Мир во Вселенной.

Актуальным разрушением этой космологической альтернативы в земном приложении может считаться выбор в подходе к развитию человечества и биосферы: либо глобальный эволюционизм, либо коэволюция природы и общества.

Литература

1. Barrow T.D., Tipler F.T. The Anthropic Сosmological Principle. Oxford. 1986.

2. Tipler F.T. The Omega point theory: a model of an evolving God // Philosophy and Theology: a common quest for understanding. Vatican. 1988. P. 313-332.

3. Бранский В.П. Философские основания проблемы синтеза релятивистских и квантовых принципов. Л., 1973.

4. Ильенков Э.В. Космология духа //.Наука и религия. 1988. N 8, 9.

5. Teilhard de Chardin. The phenomen of man. New York. 1965.

6. Бердяев Н. О рабстве и свободе человека. Париж. 1939.

7. Dyson F. Time without end: physics and biology in an open Universe // Rev. Modern Physics. 1979. V. 51. P. 447.

8. Hebon B.A. Rational goal for mankind: progenetive conception // J. of British interplanetary Society. 1985. V. 38.

9. Овсянников С.А. К истокам традиции „богословия мира” в Ленинградской Духовной Академии // Богословские труды (Сб., посвящ. 175-летию ЛДА). М., 1986. С. 269-280.

IV. АСТРОСОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ ПАРАДОКС В НАУЧНОЙ КАРТИНЕ МИРА И ПРОБЛЕМА ВНЕЗЕМНЫХ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

Л.М. Гиндилис

Астросоциологический парадокс в проблеме SETI*

Введение

Под астросоциологическим парадоксом (АС-парадокс, или сокращенно АСП) понимается противоречие между широко распространенными представлениями о множественности внеземных цивилизаций (ВЦ) и отсутствием явных проявлений их деятельности. В узком смысле его связывают с отрицательными результатами SETI-экспериментов (слабая форма АСП); в более широком смысле - с отсутствием любых наблюдаемых проявлений деятельности ВЦ в космическом пространстве; в этой форме АС-парадокс называют также парадоксом Молчания Вселенной (или Великого Молчания). В наиболее сильной форме он трактуется как противоречие между предполагаемой множественностью ВЦ и отсутствием колонизации, или хотя бы следов деятельности, инопланетян на Земле (парадокс Ферми).

В отличие от чисто логических противоречий (антиномий), АС-парадокс (если он, в действительности, имеет место) должен относиться к классу противоречий между теорией и экспериментом. Такие противоречия, вообще говоря, обычны и составляют неотъемлемую часть процесса развития науки. Почему же тогда в некоторых случаях все же говорят о парадоксе? Вероятно, это делается тогда, когда противоречия касаются фундаментальных теорий (или принципов), ранее надежно обоснованных и проверенных. Разумеется, факты, противоречащие этим принципам, также должны быть точно установленными, доказанными. То есть, речь идет о противоречии между точно установленными фактами и надежно обоснованными, проверенными теориями. Хорошей иллюстрацией сказанному могут служить известные космологические парадоксы. Например, фотометрический парадокс Ольберса отражает противоречие между тем фактом, что небо ночью является темным, и теорией бесконечной, однородной, стационарной Вселенной, согласно которой небо должно иметь яркость, сравнимую с яркостью диска Солнца (ибо в такой Вселенной на любом луче зрения мы должны видеть поверхность какой-либо звезды). Таким образом, здесь имеются все три компонента парадокса: Твердо установленный факт, хорошо обоснованная теория и противоречие между ними. Для преодоления фотометрического парадокса предлагались различные искусственные приемы, пока, наконец, он не получил естественного разрешения в независимо возникшей теории расширяющейся Вселенной.

В проблеме АСП дело обстоит иначе: здесь нет ни надежно установленных фактов, ни достаточно обоснованной теории, и не всегда можно выявить противоречие между „теорией” и фактами. Тем не менее, существуют попытки вывести из АС-парадокса далеко идущие следствия. Например: наша цивилизация единственная; или - она самая передовая, самая развития во Вселенной (или, по крайней мере, в нашей Галактике). Делаются и другие выводы: о короткой шкале жизни цивилизаций и т.д. В какой степени эти выводы можно считать правомерными?

Необходимо, видимо, разобраться более детально во всех аспектах, и во всех составляющих АС-парадокса:

а) существует ли твердо установленный факт, лежащий в основе этого парадокса;

б) если да, то чему (каким теоретическим представлениям) он противоречит;

в) можно ли считать противоречие настолько фундаментальным, чтобы было оправданным говорить о парадоксе;

г) какие выводы в отношении ВЦ (и SETI) можно извлечь из анализа этого парадокса?

Факт, который лежит в основании АСП, состоит в отсутствии видимых следов проявления ВЦ. Будем называть его в дальнейшем „основным фактом”. Можно ли считать этот факт твердо установленным? Мы, дйствительно, как будто бы не имеем убедительных доказательств наличия каких-либо проявлений деятельности ВЦ. Но отсутствие доказательств не есть доказательство отсутствия. Это принципиальная трудность: можно установить наличие проявлений, но нельзя строго доказать их отсутствие. Предположим, однако, что нам это удалось. Даже в этом предположении формулировка АСП остается недостаточно корректной, ибо отсутствие видимых проявлений ВЦ не эквивалентно отсутствию самих ВЦ. Например, как отмечает С. Лем, мы можем не замечать присутствия Разума не потому, что его нет, а потому, что он „ведет себя не так, как мы ожидаем” [3, c. 101]. (“Если кто-то считает, - пишет Лем, - что бывают лишь хвойные деревья, то он и в густой дубраве не найдет древес” [3, c. 103]. Еще одна возможность была указана Дж. Боллом - это его „Зоогипотеза”, согласно которой мы находимся как бы в заповеднике высокоразвитых внеземных цивилизаций, которые незаметно изучают нас, умышленно скрывая от нас свое существование [4].

Обратимся к попыткам объяснения основного факта (в предположении, что он имеет место). Зададимся вопросом - почему мы не наблюдаем проявлений деятельности ВЦ (почему мы не наблюдаем радиосигналов, космических чудес и т.д.)? В такой постановке содержится существенная неточность. Действительно, может существовать множество причин, по которым мы не наблюдаем сигналы ВЦ. Например, недостаточная чувствительность приемной аппаратуры. Если это так, то никакого парадокса не возникает, ибо нет факта, противоречащего теоретическим представлениям о множественности ВЦ. Более строго вопрос следовало бы поставить так: почему отсутствуют проявления деятельности ВЦ (почему отсутствуют радиосигналы, космические чудеса и т.д.)? При такой постановке мы предполагаем факт отсутствия проявлений ВЦ (наш „основной факт”) установленным и пытаемся найти ему объяснение. Самое простое объяснение состоит в том, что ВЦ не сущестувуют. Если это объяснение единственное*, если нет других объяснений, то тогда (но только тогда!) мы действительно сталкиваемся с противоречием между основным фактом и теоретическими представлениями о множественности ВЦ. Для того, чтобы в этом случае можно было говорить о парадоксе, остается еще выяснить, насколько обоснованы (насколько фундаментальными являются) представления о множественности ВЦ. Если ко всем сделанным допущениям прибавить еще одно - что они обоснованы достаточно хорошо, то при всех этих предположениях парадокс, действительно, имеет место. Приведенный ответ (ВЦ не существуют, наша цивилизация единственная) снимает противоречие и может рассматриваться как „решение” парадокса.

Если же существует спектр возможных объяснений (а ниже будет показано, что это так), то ни о каком противоречии с множественностью ВЦ (ни о каком АС-парадоксе) говорить не приходится, ибо альтернативные варианты означают объяснение основного факта при наличии множества ВЦ.

Пытаясь разрешить (несуществующее на самом деле) противоречие, предположением об уникальности нашей цивилизации, мы сталкиваемся с совершенно неожиданной (парадоксальной!) ситуацией, ибо это предположение вступает в противоречие с „принципом посредственности”**. То есть, попытка снять один парадокс (между „теорией” и наблюдениями) приводит к новому парадоксу (между „откорректированной теорией” и мировоззренческим принципом). Таким образом, своеобразный парадокс содержится в самой попытке найти решение АС-парадокса. По мнению М. Папаянниса, именно, это противоречие между принципом посредственности и выводом об уникальности нашей цивилизации составляет суть АСП [5].

Перечислим упомянутые в этом разделе объяснения „основного факта”, которые можно рассматривать как решения АС-парадокса: 1) наша цивилизация единственная, 2) она самая передовая, 3) цивилизаций много, но они недолговечны, 4) космический разум ведет себя не так, как мы ожидаем, 5) „Зоогипотеза” Дж. Болла. Если бы какое-то из этих объяснений было единственно возможным, мы могли бы рассматривать его как решение парадокса и могли бы сделать соответствующее однозначное заключение о характере ВЦ. Но поскольку имеется спектр возможных объяснений, возникает совершенно иная логическая ситуация - ситуация выбора между гипотезами. Мы рассмотрим ее в заключительном разделе.

Приведенные решения (1) - (5) применимы ко всем формам АС-парадокса. Рассмотрим теперь каждую форму АСП в отдельности и постараемся проанализировать ее с точки зрения факторов (а) - (г).

1. Отрицательные результаты SETI-экспериментов. Слабая форма АСП

Отрицательные результаты SETI-экспериментов не дают никаких оснований для заключения об отсутствии видимых проявлений деятельности ВЦ. В этой области сделаны лишь самые первые шаги. Если взять наиболее развитое направление SETI - поиск радиосигналов, то и здесь еще не предпринимались планомерные систематические исследования, способные обеспечить успех поиска, не говоря уже о поисках в других областях электромагнитных волн. Отсутствие положительного результата может быть связано и с несовершенством аппаратуры (в частности, с недостаточной чувствительностью приемников) и с недостаточно широким размахом исследований. Хорошо известны оценки Дж. Тартер, согласно которым к началу 80-х годов в результате проведенных SETI-экспериментов была заполнена лишь доля 10-17 от всего подлежащего исследованию многопараметрического „пространства поиска” [6]. Причем эта оценка, учитывающая лишь часть параметров, скорее всего завышена.

Одним из важных аргументов в пользу уникальности нашей цивилизации И.С. Шкловский считал то обстоятельство, что в соседних галактиках не обнаружены радиоисточники, соответствующие по мощности цивилизациям II-го (и тем более III-его) типа. Проанализировав излучение галкктики М 31 (Туманность Андромеды), он пришел к выводу, что если там есть передающая ВЦ, мощность ее передатчиков должна быть, по крайней мере, в миллион раз меньше полной болометрической светимости Солнца, что для цивилизаций II типа совсем немного [7]. Однако, как указывает сам Шкловский, аргументы такого рода не являются строгим доказательством отсутствия сверхцивилизаций. „Ведь последние могут использовать для межзвездной связи и меньшие мощности или, вообще, придерживаться другой стратегии...” [7, c. 91].

Возможность создания всенаправленного радиомаяка большой мощности была детально проанализирована В.С. Троицким, который пришел к выводу, что в силу определенных физических, технических и экологических ограничений, мощность передатчика не может превышать 1018 Вт, что на 8 порядков меньше, чем предполагаемая мощность изотропного излучения цивилизации II типа [8]. Может быть, слабой стороной этих оценок можно считать то, что Троицкий опирался на известную нам или предвидимую технологию будущего. Возможно такой путь не вполне адекватен, когда речь идет о цивилизациях столь высокого уровня развития. Как бы там ни было, даже если доводы Шкловского в отношении цивилизаций II типа остаются в силе, их нельзя считать убедительным аргументом в пользу уникальности нашей цивилизации, ибо отсутствие цивилизаций II типа не эквивалентно отсутствию внеземных цивилизаций, вообще. Более того, это не означает отсутствие высокоразвитых цивилизаций, ведь высокое развитие, говоря словами С. Лема, может означать вовсе не огромную энергию, а лучшее регулирование. Отметим, что согласно моделям космических цивилизаций Л.В. Лескова (см. следующий раздел), существование цивилизаций II и III типа, вообще, маловероятно.

Отсутствие радиосигналов может быть связано и с другими обстоятельствами. В поисках радиосигналов наметились два направления: попытка поймать сигналы, предназначенные для внутренних нужд ВЦ (“подслушивание”) и поиск сигналов, специально, предназначенных для установления связи. Имея в виду первую задачу, надо учитывать, что высокоразвитые ВЦ могут (и наверняка будут) использовать для своих внутренних коммуникаций такие средства и методы, которые не приводят к бесполезному рассеиванию энергии в космическое пространство (т.е. могут использоваться что-то вроде наших радиорелейных линий, световодов и т.п.). При таких условиях „подслушивание” становится практически безнадежным.

Что касается сигналов, специально предназначенных для установления связи, то задача состоит в том, чтобы не только обнаружить сигнал, но и убедиться в его искусственном происхождении (это справедливо и для сигнала „подслушивания”). Для этого надо опираться на какие-то критерии искусственности. На начальном этапе становления проблемы SETI Н.С. Кардашев сформулировал некоторые астрофизические критерии: малые угловые размеры источника излучения, характерное спектральное распределение мощности, переменность потока радиоизлучения во времени, наличие круговой поляризации [9]. Ряд авторов предлагал еще высокую степень монохроматичности. Все эти критерии строились по одному принципу: они включали признаки, которыми, согласно нашим представлениям, должен обладать искусственный источник, и которыми, не может (опять-таки, согласно существовавшим в то время представлениям) обладать естественный источник радиоизлучения. Однако вскоре после того, как эти критерии были сформулированы, были открыты естественные источники радиоизлучения нового типа, удовлетворявшие всем перечисленным критериям. Таким образом оказалось, что астрофизические критерии, хотя и являются необходимыми, не могут рассматриваться как достаточные критерии искусственности. Они сохраняют свое значение для предварительного отбора „подозреваемых” источников, но не могут иметь окончательной силы.

Высказывались надежды, что более строгие критерии можно получить на основе изучения статистических свойств излучения, поскольку статистическая структура сигнала должна отличаться от статистических свойств шума (а естественные источники имеют шумовую природу). Однако более детальное рассмотрение показало, что и здесь нельзя получить однозначное решение. С одной стороны, оптимально закодированный сигнал (согласно теореме Шеннона) по своим статистическим свойствам не отличается от белого шума. С другой стороны, были открыты естественные источники когерентного излучения, которые, в принципе, могут иметь негауссовы характеристики.

Общая трудность, с которой мы сталкиваемся в этой проблеме, состоит в следующем. Генерируя электромагнитные волны, цивилизация использует естественный механизм излучения; поэтому любые физические характеристики сигнала, давая сведения о механизме излучения, не могут дать однозначного доказательства, что этот механизм был запущен искусственно. В связи с этим нами было высказано предположение, что единственным достаточно строгим и убедительным критерием искусственного сигнала является наличие в нем смысловой содержательной информации [10].

Выделение содержательной информации приводит к проблеме понимания смысла сообщения или возможности семантического контакта между цивилизациями. Эта проблема рассматривалась Б.Н. Пановкиным, который полагал, что трудности, связанные с проблемой взаимопонимания при контакте по радиоканалам (когда мы не связаны с ВЦ единым контекстом деятельности) практически непреодолимы; контакт в этом случае возможен лишь с крайне антропоморфными цивилизациями [11-12]. Наиболее полное обсуждение этой проблемы, включая критику концепции Б.Н. Пановкина, содержится в монографии В.В. Рубцова и А.Д. Урсула [13].

Перечисленные трудности обнаружения и идентификации радиосигналов показывают, что, в рамках слабой формы АСП, мы не можем считать „основной факт” (отсутствие видимых проявлений ВЦ) твердо установленным. Более того, пока нет никаких оснований даже поднимать вопрос об отсутствии таких проявлений.

Если бы однако этот факт удалось установить совершенно точно, мы столкнулись бы с проблемой неоднозначности его интерпретации. Прежде всего, не ясно на какую мощность излучения мы можем рассчитывать. Помимо энергетических возможностей ВЦ, мощность, как отмечает В.С. Троицкий, может быть ограничена из экологических соображений [8]. Далее, следует учитывать и возможность использования каналов неэлектромагнитной природы: нейтрино, гравитационные волны, модулированные корпускулярные потоки и др.; этот вопрос подробно анализировался М. Суботовичем и З. Папротным [14]. Особый интерес (и особую трудность) для интерпретации SETI-экспериментов предствляет возможность существования каналов связи, основанных на пока неизвестных нам законах природы. А наличие таких законов представляется несомненным, ибо альтернативная точка зрения означала бы, что мы полностью познали неисчерпаемый материальный мир. Наконец, ВЦ могут, попросту, не передавать нам никаких сигналов (ввиду нашей недостаточной зрелости или по другим причинам); можно рассматривать эту ситуацию как разновидность „зоогипотезы” или как самостоятельную гипотезу.

Итак, в дополнение к возможным объяснениям (1) - (5), которые были приведены в предыдущем разделе, мы можем добавить еще четыре: 6) ограниченная мощность передатчика (или недостаточная чувствительность приемной аппаратуры); 7) мы не знаем критериев искусственности и потому не можем распознавать сигнал, не можем отличить его от естественного излучения; 8) ВЦ используют неэлектромагнитные (в том числе неизвестные нам) каналы связи; 9) ВЦ не посылают никаких сигналов.

В силу такой неоднозначности в интерпретации „основного факта” (даже если бы он был твердо установленным!), проблема парадокса, по существу, снимается. Никакого парадокса здесь нет. Ведутся поиски, которые пока не увенчались успехом, что вполне объяснимо и не позволяет сделать никаких однозначных заключений в отношении ВЦ.

2. Расширительная трактовка АСП. Проблема „космического чуда”

В расширительной трактовке АС-парадокс формулируется обычно следующим образом. Уже сейчас сфера деятельности человечества не ограничивается масштабами земного шара и все в большей степени становится фактором космического значения. Если допустить существование цивилизаций, более развитых чем наша, то, казалось бы, правомерно поставить такой вопрос: не наблюдаются ли во Вселенной следы деятельности таких более развитых цивилизаций? Не наблюдаются ли какие-то „чудесные”, „сверхъестественные” явления в космосе, которые могут свидетельствовать о сознательной деятельности разумных существ? Это и есть проблема „космического чуда”, выдвинутая И.С. Шкловским [15]. В практическом плане, она сводится к поискам следов астроинженерной деятельности ВЦ.

При анализе ее, прежде всего, возникает вопрос о масштабах технологической деятельности ВЦ (применительно к слабой форме АСП, это уже упоминавшаяся нами проблема мощности передатчика, но здесь она ставится более широко). Проблема тесно связана с представлениями о характере и уровнях развития ВЦ. Один из путей ее решения (практически он пока остается единственным) состоит в изучении и прогнозировании наиболее общих тенденций развития нашей земной цивилизации. Здесь проблема ВЦ тесно смыкается с глобалистикой и футурологией. Важная особенность приложения последней к проблеме ВЦ состоит в необходимости глобально-космической точки зрения, для которой многие важные детали развития человеческого общества (применительно к проблеме ВЦ) не имеют существенного значения. Например, при изучении энергетического потенциала цивилизаций можно не интересоваться изменением энергетического баланса или деталями размещения энергетических ресурсов на Земле. Важно лишь общее количество энергии, которое может использовать технически развитая цивилизация, не входя в противоречие с законами физики и не нарушая экологического равновесия. Аналогичный подход в последнее время применяется и в глобалистике. Надо отметить, что исследования в области SETI, в этом отношении, опередили глобалистику примерно на десятилетие, но, конечно, они никогда не доводились до столь подробных моделей.

Хорошо известно, что развитие земной цивилизации в современную эпоху по всем важнейшим характеристикам (рост народонаселения, рост энергопотребления, накопление продуктов промышленного производства, накопление научной информации) происходит экспоненциально или даже быстрее чем экспоненциально. В какой мере такое развитие можно считать универсальным? Экспоненциальная стадия встречается во многих процессах природы. Как правило, она является переходным этапом в развитии и не может длиться сколь угодно долго. По мере исчерпания ресурсов, экспоненциальный рост замедляется, и процесс переходит в стадию насыщения (или спада). Совершенно очевидно, что для цивилизаций, развивающихся на своих планетах, экспоненциальная стадия также не может длиться очень долго: неизбежно ограниченные ресурсы площади, вещества и энергии должны быстро исчерпаться при таком развитии.

Очень часто надежда на возможность длительного экспоненциального развития связывается с выходом цивилизаций в Космос. Однако эта надежда неосновательна. Действительно, выход в Космос позволяет удлинить экспоненциальную стадию, но не очень сильно. Простые расчеты показывают, что экспоненциальный рост, даже при весьма умеренных темпах, достаточно быстро приведет к исчерпанию ресурсов Метагалактики. Отсюда можно сделать вывод, что существуют определенные ограничения, препятствующие беспредельному экспоненциальному росту цивилизаций. Причем эти ограничения должны сказываться очень скоро после вступления цивилизации в технологическую фазу развития.

Разумеется, это не означает, что должен наступить конец развития. Просто экспоненциальная стадия - явление временное, она сама ограничена определенными естественными причинами. Проблема перехода от экспоненциального к какому-то иному закону развития очень важная проблема футурологии и „теории цивилизаций”. Нет никаких оснований считать, что „послевзрывная” стадия непременно является стадией упадка. Напротив, можно думать, что, начиная с некоторого момента, цивилизация неизбежно переходит от экстенсивного пути развития к интенсивному.

Проблема „космического чуда” (в той форме, как она была сформулирована), по существу, базируется на предположении, что развитие цивилизаций идет в направлении ничем неограниченного количественного рост (пусть не столь бурного, как при экспоненте, но все же роста): увеличивается пространственная сфера деятельности, энергия, масса и другие параметры. С. Лем называет это предположение ортоэволюционной гипотезой: будущее понимается лишь как увеличенное настоящее [3]. Между тем, такое развитие не является, конечно, обязательным; более того, оно представляется маловероятным. Можно думать, что по прошествии определенного времени (время роста) цивилизация переходит в характерное для сложных систем состояние гомеостатического равновесия с тонкой регуляцией основных процессов и поддержанием жизненно важных параметров в заданных пределах. Подобная гармония с окружающей средой означает не прекращение развития, а переход на новый, качественно более высокий уровень. Следуя терминологии Лема, этот путь можно было бы назвать неортоэволюционным.

Различные модели развития космических цивилизаций (КЦ), в рамках единого системного подхода, были рассмотрены Л.В. Лесковым [16-18]. Он исходит из двух фундаментальных принципов: принцип гомеостатичности и принципа дифференциации. Последний означает, что эволюция КЦ неизбежно сопровождается последовательной дифференциацией и усложнением ее внутренней структуры. Показано, что даже на технологической стадии „главным, определяющим направлением процесса должно быть интенсивное развитие, которое характеризуется, в первую очередь, качественными изменениями.., а не количественным ростом таких показателей развития, как потребление энергии и материальных ресурсов” [18]. Это происходит за счет перехода к новым, более прогрессивным технологиям, обеспечивающим поддержание равновесия с окружающей средой [17]. Что касается „посттехнологической” стадии, то, хотя трудно представить конкретные черты цивилизации этого типа, можно думать, что гармонизация продолжает совершенствоваться, а на смену процессам дифференциации все в большей мере приходят интеграционные процессы. Эти процессы могут привести к возникновению Метацивилизаций (МЦ) и еще более высоких Иерархических структур* . Вероятно, термин „цивилизация” для подобных Иерархий становится мало подходящим, неадекватным.

Важно отметить, что в рассмотренных моделях процесс техноэволюции и при интенсивном развитии оказывается очень кратковременным, порядка 104 - 105 лет; т.е. по космическим масштабам он заканчивается практически мгновенно [18]. При этом достигнутый (в процессе техноэволюции) энергетический уровень может быть невелик. Ограничения могут сознательно накладываться ВЦ из экологических соображений, а могут быть естественным следствием интенсивного развития, при котором гигантские количества энергии просто не нужны. Поэтому астроинженерная деятельность ВЦ (если она существует) может не достигать обнаружимого, при современных средствах, уровня.

Особо следует подчеркнуть необходимость учета экологических факторов. Реализация далеко идущих планов переустройства планетной системы (сферы Дайсона), не говоря уже об экспериментировании со звездами (“звездные маркеры”), может привести к серьезным экологическим последствиям. В то время, когда были выдвинуты первые астроинженерные проекты, экологическое сознание человечества было еще недостаточно развитым. Негативный опыт, накопленный за эти годы, убедительно показал пагубность пренебрежения экологическими проблемами. Такое пренебрежение, наряду с (отступающей, кажется) угрозой ядерной войны, поставило жизнь на Земле на грань катастрофы. Не следует допускать ту же ошибку по отношению к космической среде обитания. Учет экологических факторов, по всей видимости, должен привести к ограничению астроинженерной деятельности ВЦ или к изменению характера этой деятельности. По-видимому, высокоразвитые ВЦ организуют свою творческую деятельность таким образом и в таких формах, чтобы не нарушать гармонию Вселенной.

Далее, при анализе „космического чуда” мы вновь сталкиваемся с проблемой критериев искусственности. Какова бы не была технология ВЦ, в основе ее лежит использование естественных законов природы. Если речь идет об объектах дальнего космоса (а именно они рассматриваются в проблеме ВЦ), то единственным доступным нам на сегодня источником информации о них является электромагнитное излучение. Применяя методы, принятые в астрофизике, мы можем по наблюдаемому излучению воссоздать физические характеристики процесса, но не можем установить, был ли этот процесс запущен искусственно.

Проблема осложняется еще тем, что естествоиспытатели стихийно стоят на позициях презумпции естественности (в явном виде этот принцип был выдвинут и сформулирован И.С. Шкловским). Практическое применение его при отсутствии однозначных критериев искусственности приводит к тому, что любое наблюдаемое явление (в том числе и искусственное) будет истолковано как естественный физический процесс.

Презумпция естественности, в рамках естественно-научного изучения, выступает как выражение известного принципа Оккама. Но, как справедливо подчеркивают В.В. Рубцов и А.Д. Урсул, в этих рамках, мы не нуждаемся в подходе со стороны искусственности, поэтому принцип презумпции оказывается неконструктивным. В рамках же астросоциологического исследования, мы заранее должны допустить возможность искусственности изучаемого объекта [13, c. 154]. В согласии с этим, ряд авторов предлагает руководствоваться принципом равноправия, при котором обе гипотезы - о естественном и искусственном происхождении наблюдаемых явлений - принимаются в равной мере допустимыми [19, 20, 21].

Провозглашение равноправия принципиально важно, но практически не снимает трудности интерпретации, так как при наличии удовлетворительного „естественного” объяснения (а это, как правило, в конце концов, всегда удается) приоритет остается все-таки за ним. В.М. Цуриков попытался преодолеть эту трудность, предложив остроумную идею иммитации „антиприродного” явления путем посылки пары сигналов, каждый из которых в отдельности вполне может существовать в природе, но вместе они, в данных условиях, существовать не могут [22, 23]. В качестве примера он рассмотрел наличие одновременно в одном источнике красного и синего допплеровского смещения спектральных линий. Но природа оказалась изобретательнее и сразу же после выдвижения этого критерия преподнесла астрономам источник SS-433, обладающий указанным свойством, для которого теоретики довольно скоро нашли удовлетворительное естественное объяснение.

В последние годы Н.С. Кардашев развивает идею обнаружения твердотельных астроинженерных конструкций с помощью космических рациоинтерферометров. Высокая разрешающая способность интерферометров позволяет изучать внутреннюю структуру объектов, что может дать основание для суждения об их искусственной природе, например, ввиду необычной для естественных объектов геометрии и т.д. Это направление, несомненно, может быть весьма плодотворным, но и здесь нас ожидают не меньшие трудности. Некоторые из них носят скорее „психологический характер”, но, тем не менее, они достаточно серьезны.

“Психологические” трудности были остроумно проиллюстрированы И.С. Лисевичем в его выступлении на симпозиуме „Таллин: SETI-81”. Обычно считают, что искусственное явление (в частности сигнал) должно заключать в себе какие-то математические закономерности, указывающие на его разумную природу. (Известно, что еще Гаусс предлагал вырубить в Сибирской тайге гигантский участок леса в виде треугольника, иллюстрирующего теорему Пифагора, чтобы марсиане могли догадаться о существовании разумных обитателей на Земле). Сходные принципы заложены и в современные языки для межзвездной связи - „Линкос” и др. Возникает вопрос: достаточно ли этих закономерностей, чтобы сделать заключение об искусственной природе сигнала? В этой связи полезно посмотреть, каким образом реагируем мы сами, когда сталкиваемся с подобными необычными закономерностями. В натуральном ряду чисел теорема Пифагора иллюстрируется известным соотношением: 32 + 42 = 52. Лисевич обращает внимание, что существует не менее замечательное соотношение: 102 + 112 + 122 = 132 + 142. Причем сумма квадратов в обеих частях этого равенства равна 365, то есть целому числу дней в году. Готовы ли мы сделать из этого далеко идущие выводы, думаем ли мы, что кто-то сознательно расположил нашу планету на таком расстоянии от Солнца, чтобы период ее обращения был точно в 365 раз больше периода вращения вокруг собственной оси? Нет, конечно, наш „здравый смысл” подсказывает нам, что это „случайное совпадение”. Другой пример связан со знаменитым „марсианским сфинксом”. Известно, что на некоторых фотографиях поверхности Марса, полученных из Космоса (с борта космического аппарата), видны детали рельефа, напоминающие Египетские пирамиды и даже фигуру Сфинкса. Готовы ли мы принять эти изображения за плоды деятельности каких-то древних марсианских цивилизаций? Опять-таки, нет; наш здравый смысл подсказывает нам, что это просто случайная игра выветривания, с которой мы сталкиваемся и на Земле. С другой стороны, некоторые старые пирамиды, действительно построенные людьми, напротив, издалека похожи на обычные холмы. Поэтому, если бы на Марсе или каком-нибудь другом небесном теле (не говоря уже о центре Галактики, где Кардашев ожидает обнаружить следы внеземных цивилизаций) и в правду существовали искусственные сооружения, мы, следуя нашей привычной логике, могли бы принять их за обычные естественные образования. Значит, интерпретация закономерностей при анализе „космического чуда” может быть весьма неоднозначной. С другой стороны, эти примеры показывают, что не следует переоценивать значение „здравого смысла”. Пытаясь обнаружить космическое чудо, мы должны быть психологически готовы к самым неожиданным интерпретациям. Скорее всего, объяснения, которые мы ищем, будут очень просты, но они могут идти вразрез с установившимися шаблонами мышления.

Неопределенность, связанная с критериями искусственности, приводит к предположению, что возможно, мы видим следы деятельности ВЦ, но, не понимая этого, приписываем наблюдаемым явлениям искусственное происхождение.

Вероятность подобной ситуации значительно увеличится, если мы примем во внимание, что жизнь и разум, являясь важными атрибутами материи, могут быть существенным фактором эволюции Космоса. Как известно, подобных взглядов придерживался К.Э. Циолковский. Он считал, что высокоразвитые внеземные цивилизации давно освоили наблюдаемую нами область Вселенной и в широких масштабах воздействуют на ход природных естественных процессов. Они могут „сознательно и по новому организовывать материю, регулировать ход естественных событий” [24]. Аналогичных взглядов придерживался и Отто Струве. По его мнению, наука достигла такого уровня, когда при изучении Вселенной „наряду с классическими законами физики, необходимо принимать во внимание деятельность разумных существ” [25]. Различные варианты космокреатики (космогоническое конструирование, создание миров и т.д.) обсуждаются С. Лемом в „Сумме технологии”. Л.В. Лесков рассматривает космокреатику как одну из возможных моделей деятельности внеземного разума, „направленную на фундаментальную перестройку структуры материального мира” [17, c. 39]. Другим направлением (тесно связанным с космокреатикой) может быть самоперестройка - автоэволюция разумной жизни [17, c. 40].

Эти идеи (см. также [26]) показывают, что в настоящее время в научном мышлении происходит важный поворот „от наибольшего достижения классического естествознания - „чисто объективного мира” - к миру, в котором учитывается и соответствующим образом отражается роль социального субъективного фактора” [13, c. 58]. Роль этого фактора может быть достаточно велика, и, тем не менее, мы будем „не замечать” его проявлений, так как давно включили его в свою естественнонаучную картину мира.

В полемике со Шкловским Лем отметил целый ряд трудностей, с которыми мы сталкиваемся в попытках обнаружить „космическое чудо” [27]. В частности, он обратил внимание на то, что у каждой цивилизации, видимо, существует определенный познавательный горизонт. В черте этого горизонта находится все, что цивилизация знает и умеет делать. А за горизонтом - то, чего она не знает и о чем даже не может еще помыслить. Если „космическое чудо” относится к этой категории, то оно будет воспринято как естественная загадка.

Итак, мы вновь (как и в случае слабой формы АСП) приходим к выводу, что у нас нет никаких оснований для принятия „основного факта” об отсутствии видимых проявлений ВЦ. Более того, мы, возможно, видим ВЦ, но не осознаем этого. Можно считать это отрицанием основного факта, а можно рассматривать как одно из объяснений, снимающих парадокс.