Часть 7.

§3. Разделение триадических отношений

233. Принципы и аналогии феноменологии помогут нам дать приблизительное описание того, каким должно быть разделение триадических отношений. Но пока мы не встретились с различными видами a posteriori и, таким образом, не были приведены к пониманию их важности, описания a priori значат немного - не сказать чтобы совсем ничего, но немного Даже когда, кажется, мы уже

181

отождествили те разновидности, что предусматриваются a priori, с теми разновидностями, к пониманию важности которых нас приводит опыт рефлексии, требуется немало труда для того, чтобы удостовериться в тождественности тех разделений, которые мы обнаружили a posteriori, с теми, что были предсказаны a priori. В большинстве случаев мы обнаруживаем, что они не являются совершенно тождественными из-за узости нашего рефлексивного опыта. И только после дальнейшего кропотливого анализа можем мы наконец найти место в общей системе тем понятиям, к которым привел нас опыт. В случае триадических отношений эта работа ни на одном своем участке пока что еще не была удовлетворительно проделана, может быть, за исключением наиболее важного класса триадических отношений - отношений знаков, или репрезентаменов, к своим объектам и интерпретантам.

234. Мы можем провести предварительное и довольно грубое разделение (которое, мы не сомневаемся, содержит важную истину, сколь бы несовершенно понятой она ни была) триадических отношений на;

Триадические отношения сравнения (comparison); Триадические отношения исполнения (performance); и Триадические отношения мысли (thought).

Триадические отношения Сравнения суть те, которые имеют природу логических возможностей.

Триадические отношения Исполнения суть те, которые имеют природу действительных фактов.

Триадические отношения Мысли суть те, которые имеют природу законов.

235. Мы должны различать между Первым, Вторым, и Третьим Коррелятами любого триадического отношения.

Первый Коррелят есть тот из трех, что рассматривается как обладающий наиболее простой природой, будучи просто возможностью, если какой-либо из трех имеет эту

182

природу, и не будучи законом, если только все три не той

же природы.

236. Третий Коррелят есть тот из трех, что рассматривается как обладающий наиболее сложной природой, будучи законом, если какой-либо из трех является законом, и не будучи простой возможностью, если только все три не той же природы.

237. Второй Коррелят есть тот из трех, что рассматривается как обладающий природой средней сложности, так что если какие-либо два имеют одну и ту же природу, являясь либо простыми возможностями, либо действительно существующими фактами, либо законами, тогда Второй Коррелят будет той же самой природы, а в случае если все три имеют разную природу, Второй Коррелят будет действительно существующим фактом.

238. Триадические отношения разделяются на трихотомию тремя способами, смотря по тому, чем, соответственно, являются Первый, Второй или Третий Корреляты: простой возможностью, действительно существующим фактом или законом. Эти три трихотомии, взятые вместе, разделяют все триадические отношения на десять классов [см. сноску 235]. Эти десять классов имеют определенные подразделения в соответствии с тем, являются ли существующие корреляты индивидуальными предметами или индивидуальными фактами, и в соответствии с тем, являются ли корреляты, которые суть законы, общими предметами, общими модусами факта или общими модусами закона.

239. Кроме того, будет еще второе сходное деление триадических отношений на десять классов, в соответствии с тем, являются ли диадические отношения, которые они конституируют между или Первым и Вторым, или Первым и Третьим, или Вторым и Третьим, по своей природе возможностями, фактами или законами; и эти десять классов будут еще подразделяться различными способами.

240. Может оказаться удобным собрать десять классов любого из этих наборов в три группы в соответствии с тем, имеют ли все три коррелята или диадических

183

отношения, разную природу, или все они одной и той же природы, или двое имеют одну природу, а третий - другую.

241. В любом подлинно Триадическом Отношении Первый Коррелят может рассматриваться как определяющий Третий Коррелят в каком-то отношении; и триадические отношения могут подразделяться в соответствии с тем, состоит ли такое определение Третьего Коррелята в том, что он имеет какое-то качество, или стоит в каком-то реальном отношении ко Второму Корреляту, или находится в каком-нибудь мыслительном отношении ко Второму из-за чего-то другого,

242. Репрезентамен есть Первый Коррелят триадического отношения, Второй Коррелят обозначается как его Объект, и возможный Третий Коррелят обозначается как его Интерпретанта, каковым триадическим отношением возможная Интерпретанта заранее предназначается быть Первым Коррелятом того же самого триадического отношения к тому же самому Объекту и для какой-то другой возможной Интерпретанты. Знак есть репрезентамен, некоторая Интерпретанта которого есть познание ума. Знаки суть единственные репрезентамены, которые были многократно исследованы.

§4. Первая трихотомия знаков

243- Знаки могут быть разделены на три трихотомии: во-первых, в соответствии с тем, является ли знак сам по себе простым качеством, действительно существующим фактом или общим законом; во-вторых, в соответствии с тем, состоит ли отношение знака к своему объекту в некотором собственном качестве, или в некотором реальном отношении к этому объекту, или в его отношении к интерпретанте; в-третьих, в соответствии с тем, представляет ли Интерпретанта этого знака его как знак возможности, как знак факта или как знак разумной причины.

244. В соответствии с первым делением Знак можно

определить как Квалисайн (Qualisign), Синсайн (Sinsign),

или Легисайн (Legisign).

184

Квалисайн есть качество, которое является Знаком. В действительности Квалисайн не может действовать как знак до тех пор, пока он не воплощен; но его воплощение не имеет ничего общего с его характером как знака. 245. Синсайн (где слог sin берется в значении «тот, что есть только раз», как в single (один, единственный, сингулярный), simple (простой), и лат. semel (однократно, раз, сразу) и т.д.) есть действительно существующая вещь или событие, которые являются знаком. Таковым он может быть только благодаря собственным качествам; так что он включает квалисайн или, скорее, несколько квали-сайнов. Но это квалисайны особого рода и формируют знак, лишь действительно воплощаясь. 246. Легисайн есть Закон, который является Знаком. Закон обычно устанавливается людьми. Любой конвенциональный знак есть легисайн [но не наоборот]. Это не единичный объект, но общий тип, который будет являться значимым в силу договора. Каждый легисайн означивает посредством частного случая своего употребления, который можно было бы назвать его Репликой. Так, слово «the» встречается обычно от пятнадцати до двадцати пяти раз на странице. Во всех этих случаях это одно и то же слово, тот же самый легисайн. Каждый отдельный случай его есть Реплика. Реплика есть Синсайн. Таким образом, каждый Легисайн требует Синсайнов. Но это не те обыкновенные Синсайны, которыми являются отдельные случаи, наделяемые значимостью. Реплика не была бы значимой, если бы не закон, который сделал ее таковой.

§5. Вторая трихотомия знаков

247. В соответствии со второй трихотомией, Знак может определяться либо как Икона (Icon) , либо как Индекс (Index), либо как Символ (Symbol).

Икона есть знак, отсылающий к объекту, который он обозначает, просто в силу своих свойств, которыми обладает независимо от того, существует ли вообще какой-нибудь Объект или нет. Верно, что пока в действительности нет такого Объекта, Икона не действует как Знак, но

185

это не имеет ничего общего с ее характером знака. Все что угодно, будь то качество, существующий индивид или закон, есть Икона чего угодно, если она похожа на обозначенную вещь и употребляется как ее знак. 248. Индекс есть знак, отсылающий к Объекту, который он обозначает в силу того, что он действительно подвергается воздействию этого Объекта Он не может поэтому быть Квалисайном, поскольку качества, чем бы они ни были, независимы ни от чего другого. Поскольку Индекс подвергается воздействию Объекта, он необходимо имеет какое-то общее с этим Объектом Качество, и именно в соответствии с ними [качествами] он отсылает к Объекту Поэтому он действительно включает своего рода Икону, хотя Икону особого рода; но даже в этом отношении его делает знаком не просто подобие своему Объекту, но его действительное видоизменение под воздействием Объекта.

249. Символ есть знак, который отсылает к обозначаемому им Объекту в силу закона, обычно - ассоциации общих идей, действующего так, чтобы заставлять нас интерпретировать Символ как отсылающий к этому Объекту Таким образом, он сам является общим типом или законом, то есть Легисайном В качестве такового он действует посредством Реплики Не только сам он является общим, но и Объект, к которому он отсылает, имеет общую природу. Далее то, что является общим, существует в частных случаях, которые оно будет обуславливать Поэтому должны существовать частные случаи того, что Символ обозначает, хотя здесь мы должны понимать «существование» в смысле существования в возможном воображаемом универсуме, к которому Символ отсылает. Символ будет косвенно, посредством ассоциации или другого закона, находиться под воздействием этих случаев, и таким образом, Символ будет включать своего рода Индекс, хотя это и будет особым Индексом. Но ни при каких обстоятельствах не будет верно предположение, что то слабое воздействие, которое эти случаи оказывают на Символ, хоть как-то ответственно за значимый характер самого Символа.

186

§6. Третья трихотомия знаков

250. В соответствии с третьей трихотомией, Знак может определяться как Рема (Rheme); как Дицисайн (Dicisign) или Дицентный Сайн (Dicent Sign) (это есть пропозиция или квази-пропозиция); или же как Умозаключение (Аrgument).

Рема есть Знак, который, для своей Интерпретанты, есть знак качественной Возможности, то есть понимается ей как представляющий такой-то и такой-то вид возможного Объекта. Любая Рема, вероятно, может предоставить и информацию, но она так не интерпретируется

251. Дицентный Сайн есть Знак, который, для своей Интерпретанты, является Знаком действительного существования. Он не может поэтому быть Иконой, которая не дает никакого основания для интерпретации себя как отсылающей к действительному существованию. Дицисайн необходимо включает, в качестве своей части, Рему для того, чтобы описать тот факт, на который в соответствии со своей интерпретацией он должен указывать Но это особый тип Ремы; и хотя он является существенным для Дицисайна, однако никоим образом не конституирует его.

252. Умозаключение есть Знак, который для своей Интерпретанты есть Знак закона. Или мы можем сказать, что Рема есть знак, который понимается как представляющий свой объект исключительно в его свойствах; Дицисайн - как представляющий свой Объект в отношении его действительного существования; а Умозаключение - как представляющий свой Объект в его знаковом характере. Поскольку эти определения затрагивают проблемы, широко сейчас обсуждаемые, надо сказать несколько слов в их защиту. Зачастую вопрос ставится так: в чем заключается сущность Суждения? Суждение есть ментальный акт, посредством которого судящий пытается запечатлеть для себя истину пропозиции. Это очень похоже на акт утверждения пропозиции или свидетельствования перед нотариусом и принятия официальной ответственности за ее [пропозиции] истинность за тем исключением, что такие акты

187

предназначены воздействовать на других, тогда как суждение - только на того, кто его выносит. Тем не менее, для логика безразлично, какова психологическая природа акта суждения. Для него вопрос состоит в следующем: какова природа того типа знаков, главная разновидность которых называется пропозицией, какова та материя, над которой осуществляется акт суждения? Пропозиция не нуждается ни в утверждении, ни в суждении о себе. Она может рассматриваться как знак, который способен быть утверждаемым или отрицаемым. Этот знак сам по себе сохраняет свое полное значение, вне зависимости от того, будет он утверждаться в действительности или нет. Его особенность, таким образом, лежит в его способе значения: а сказать это - значит сказать, что его особенность лежит в его отношении к своей интерпретанте. Пропозиция объявляет, что на нее реально воздействует нечто действительно существующее или реальный закон, к которым она относится. Умозаключение тоже имеет такое притязание, но не это является основным притязанием умозаключения. Рема же вообще не имеет таких притязаний. 253. Интерпретанта Умозаключения представляет его как случай общего класса Умозаключений, каковой класс в целом всегда будет стремиться к истине. Именно этот закон в той или иной форме навязывается нам умозаключением; и это «навязывание» есть способ репрезентации, присущий Умозаключениям

Умозаключение должно поэтому быть Символом или Знаком, чей Объект есть Общий Закон или Тип. Оно должно включать Дицентный Символ, или пропозицию, которая называется его Посылкой (Premiss), ибо Умозаключение может навязать Закон, только навязывая его в каждом отдельном случае. Эта Посылка будет совершенно отлична по силе (то есть в отношении к своей интерпретанте) от сходной, но всего лишь утверждаемой пропозиции; и кроме того, это еще не все Умозаключение. Что до другой пропозиции, называемой Заключением (Conclusion), о которой нередко говорят, что она необходима, и которая, вероятно, действительно

188

необходима для завершения Умозаключения, то она просто представляет свою Интерпретанту и точно так же имеет особую силу или отношение к ней. Логики так и не пришли к согласию относительно того, составляет ли Заключение часть Умозаключения или нет; и хотя такие мнения не проистекали из точного анализа сущности Умозаключения, им придается большой вес. Я, не будучи убежден окончательно, тем не менее все больше склоняюсь к тому, что Заключение, хотя оно и представляет Интерпретанту, необходимо прежде всего для полного выражения Умозаключения. Обычно среди логиков принято говорить о Посылках, а не о Посылке, Умозаключения. Но если имеется более одной Посылки, то первый шаг аргументации должен связать их в Соединительную Пропозицию (Copulative Proposition), так что единственным простым Умозаключением из двух Посылок будет Умозаключение-Связка (Colligation). Но даже в таком случае - это не собственно две посылки. Поскольку когда бы ум ни был готов утверждать пропозицию Р, он уже находится в состоянии утверждения пропозиции О, которую новая пропозиция Р только дальнейшим образом определяет; так что утверждается не просто Р, но ОР. С этой точки зрения на проблему, не существует такой вещи, как Умозаключение-С вязка. Ибо сказать, что оно существует, значит сделать каждое суждение заключением умозаключения. Но если каждое суждение будет рассматриваться как заключение умозаключения, что, без сомнения, вполне допустимо, тогда оно есть заключение из совершенно иного типа суждения, чем простое Умозаключение-С вязка. Таким образом, Умозаключение-С вязка есть форма умозаключения, которая вводится в логике только для того, чтобы избежать необходимости рассматривать истинную природу Умозаключения, от которой и была произведена Соединительная Пропозиция. По этой причине кажется более уместным говорить о «Посылке» Умозаключения, чем о его «Посылках». Что же касается слова «Посылка»- в латыни XIII века praemissa, - то благодаря тому, что оно стало так часто употребляться во множественном числе,

189

его начали повсеместно пугать с совершенно другим словом, имеющим юридическое происхождение «premisses», «вступительные части документа», то есть пункты описи и т.д., а отсюда помещения, перечисленные в документах или договорах по аренде. Это полностью противоположно доброй английской традиции писать «premiss» как «premise» и такое написание (возобладавшее, скорее всего, благодаря лорду Брухаму или, по крайней мере, поддерживавшееся в основном его заботами) просто выдает полное незнание истории логики и таких ставших уже частью традиции авторов, как Уэтли, Уотс и др.

§7. Десять Классов Знаков

254. Три трихотомии знаков имеют своим общим результатом разделение знаков на ДЕСЯТЬ КЛАССОВ ЗНАКОВ, еще множество подразделов которых нам надо будет рассмотреть. Вот эти десять классов:

Первый: Квалисайн [например, чувствование «красного»] есть любое качество, поскольку оно есть знак. А поскольку качество, чем бы оно ни было, в себе положительно, то оно может обозначать объект только в силу некой общей составляющей или сходства; так что Квалисайн необходимо есть Икона. Далее, поскольку качество есть простая логическая возможность, оно может быть истолковано только как знак сущности, то есть как Рема.

255. Второй: Иконический Синсайн [например, индивидуальная диаграмма] есть любой объект опыта, поскольку какое-нибудь его качество заставляет его определить идею какого-нибудь объекта. Будучи Иконой, и таким образом знаком по чистому сходству с чем бы то ни было - он может истолковываться только как знак сущности, или Рема. Он будет воплощать Квалисайн.

256. Третий: Рематический Индексальный Синсайн [например, спонтанный крик] есть любой объект непосредственного опыта, поскольку он направляет внимание к тому Объекту, чьим присутствием был вызван. Он необходимо включает Иконический Синсайн

190

особого рода, причем достаточно отличительный, поскольку привлекает внимание интерпретатора к самому обозначаемому Объекту,

257. Четвертый: Дицентный Синсайн [например, флюгер] есть любой объект непосредственного опыта, поскольку он есть знак и как таковой дает информацию о своем Объекте. Это он может делать лишь благодаря тому, что испытывает реальное воздействие со стороны своего Объекта; так что он необходимо есть Индекс. Единственная информация, которую он может предоставить, - это информация о действительном факте. Такой Знак должен включать Иконический Синсайн, для того чтобы воплощать информацию, и Рематический Индексальный Синсайн, для того чтобы указывать на Объект, к которому отсылает эта информация. Но должен быть значимым так же и способ сочетания, или Синтаксис, этих двух.

258. Пятый. Иконический Легисаин [например, диаграмма, отдельно от ее фактической индивидуальности] есть любой общий закон или тип, поскольку он требует от каждой своей части воплощать определенное качество, что позволяет вызывать в уме идею сходного объекта. Будучи Иконой, он должен быть Ремой. Будучи Легисайном, способ его бытия есть способ руководства единичными Репликами, каждая из которых будет Иконическим Синсаином особого рода.

259- Шестой: Рематический Иидексальный Легисайн [например, указательное местоимение] есть общий тип или закон, который, каким бы образом он ни был установлен, требует от каждого своего частного случая, чтобы тот находился под воздействием своего Объекта таким образом, чтобы привлекать внимание к этому Объекту. Каждая его Реплика будет Рематическим Индексальным Синсаином особого рода. Интерпретанта Рематического Индексального Легисайна представляет его как Иконический Легисаин; и таковым он и является в определенной, хотя и в очень небольшой, степени.

260. Седьмой: Дицентный Индексальный Легисайн [например, окрик на улице] есть общий тип или закон, который,

191

каким бы образом он ни устанавливался, требует от каждого своего частного случая находиться под воздействием своего Объекта таким образом, чтобы предоставлять определенную информацию относительно этого Объекта. Он должен включать Иконический Легисайн, чтобы обозначить информацию, и Рематический Индексальный Легисайн, чтобы обозначить предмет этой информации. Каждая его Реплика будет Дицентным Синсайном особого рода.

261. Восьмой: Рематический Символ или Символическая Рема [например, имя нарицательное] есть знак, связанный со своим Объектом посредством ассоциации общих идей таким образом, что его Реплика вызывает в уме образ, который, в силу определенных привычек или предрасположенности (dispositions) этого ума, стремится произвести общее понятие, и эта Реплика интерпретируется как знак Объекта, являющийся частным случаем этого понятия. Таким образом, Рематический Символ либо есть, либо очень похож на то, что логики называют Общим Термином. Рематический Символ, как и любой Символ, сам по себе необходимо имеет природу общего типа и значит, является Легисайном. Его Реплика, однако, есть Рематический Индексальный Синсайн особого рода благодаря тому, что образ, который он подсказывает уму, действует на Символ, уже в этом уме содержащийся, с тем, чтобы возникло Общее Понятие. Этим он отличается от других Рематических Индексальных Синсаинов, включая и те, что являются Репликами Рематических Индексальных Легисайнов. Так, указательное местоимение «тот», будучи общим типом, является Легисайном; но оно не является Символом, поскольку не обозначает общего понятия. Его Реплика привлекает внимание к отдельному Объекту и является Рематическим Индексальным Синсайном. Реплика слова «верблюд» точно так же является Рематическим Индексальным Синсайном, находясь - благодаря знанию о верблюдах, общему для говорящего и слушающего, - под воздействием реального верблюда, которого она обозначает, даже если именно этот [верблюд] индивидуально и не известен слушающему; и

192

именно посредством этой реальной связи слово «верблюд» и вызывает в уме идею верблюда. Это же истинно и для слова «феникс». Потому что, хотя никакого феникса и нет, реальные описания феникса хорошо известны и говорящему, и слушающему; и таким образом, слово находится под реальным воздействием обозначаемого Объекта. Но не только Реплики Рематических Символов очень отличаются от обычных Рематических Индексальных Синсайнов, но так же отличаются и Реплики Рематических Индексальных Легисайнов. Действительно, вещь, обозначаемая словом «тот», не воздействует на реплику этого слова тем прямым и простым образом, каким, например, воздействует на телефонный звонок человек на другом конце провода, желающий вступить [с нами] в общение. Интерпретанта Рематического Символа часто представляет его как Рематический Индексальный Легисаин; иногда же - как Иконический Легисайн; и он действительно в некоторой степени наделен природой обоих. 262. Девятый: Дицентный Символ, или обыкновенная Пропозиция, есть знак, связанный со своим объектом посредством ассоциации общих идей и действующий точно так же, как и Рематический Символ, за тем исключением, что его подразумеваемая интерпретанта представляет Дицентный Символ как то, что - в отношении им обозначаемого - действительно находится под воздействием своего Объекта, так, что существование или закон, которые он [Дицентный Символ] вызывает в уме, должны быть действительным образом связаны с указанным Объектом. Таким образом, подразумеваемая Интерпретанта рассматривает Дицентный Символ в качестве Дицентного Индексального Легисайна; и если это верно, то он действительно частично обладает данной природой, что, однако, не представляет собой всей его природы. Подобно Рематическому Символу, он необходимо является Легисайном. Подобно Дицентному Синсайну, он имеет составной характер в той мере, в какой он необходимо включает Рематический Символ (и, таким образом, является Иконическим Легисайном для

193

своей Интерпретанты) для выражения своей информации и Рематический Индексальный Легисайн - с тем, чтобы обозначить предмет этой информации. Но значимым является именно Синтаксис этих двух. Реплика Дицентного Символа есть Дицентный Синсайн особого типа. Истинность этого легко усматривается, когда информацией, передаваемой Дицентным Символом, является информация о действительном факте. Когда же передаваемой информацией является реальный закон, это истинно не в той же степени. Ибо Дицентный Символ не может передавать информацию о законе И поэтому это истинно в отношении Реплики такого Дицентного Символа лишь постольку, поскольку закон проявляется в своих частных случаях

263. Десятый: Умозаключение есть знак, чья интерпретанта представляет его объект как являющийся дальнейшим знаком в силу закона, а именно того закона, что переход от таких-то посылок к таким-то заключениям стремится к истине. Тогда очевидно, что его объект должен быть общим, то есть Умозаключение должно быть Символом. В качестве Символа оно должно, далее, быть Легисайном. Его Репликой является Дицентный Синсайн.

264. Соответствия десяти классов продемонстрированы в треугольной таблице, представленной ниже, жирным шрифтом в ней отмечены границы между теми прилегающими квадратами, которые соответствуют классам, сходным только в одном отношении Все другие прилегающие квадраты принадлежат классам, сходным в двух отношениях Неприлегающие квадраты принадлежат к классам, сходным в одном только отношении, за тем исключением, что каждый из трех квадратов, составляющих вершину треугольника, принадлежит к классу, отличающемуся во всех трех отношениях от классов, которым соответствуют квадраты, располагающиеся вдоль противоположной стороны треугольника. Названия, напечатанные светлым шрифтом, являются дополнительными.

194

§8. Вырожденные знаки

263. В ходе вышеизложенных описаний классов были прямо или косвенно упомянуты отдельные подразделения некоторых из них. А именно, помимо нормальных разновидностей Синсайнов, Индексов и Дицисайнов, существуют другие, являющиеся Репликами соответственно Легисайнов, Символов и Умозаключений. Помимо нормальных разновидностей Квалисайнов, Икон и Рем, существуют две серии других, соответственно, тех, что прямо входят в Синсайны, Индексы и Дицисайны, и тех, что косвенно входят в Легисайны, Символы и Умозаключения Так, примерами обычного Дицентного Синсайна являются флюгер и смена его направления, а также фотография Тот факт, что последняя получена в результате излучений, исходящих от объекта, и что это про нее известно, делает ее индексом и притом высоко информативным Вторая разновидность - это Реплика Дицентного Индексального Легисайна. Скажем, какой-нибудь окрик па улице, поскольку его тон и свойства индентифицируют индивида, является не символом, но Индексальным Легисайном; и каждый индивидуальный

195

его случай это его Реплика, которая является Дицентным Синсайном. Третья разновидность - это Реплика Пропозиции Четвертая разновидность - это Реплика Умозаключения. Кроме нормальной разновидности Дицентного Индексального Легисайна, примером которого является окрик на улице, есть еще и вторая разновидность, которая принадлежит к тому типу пропозиций, где в качестве предиката стоит имя хорошо известного индивида; так, если б кого-то спросили: «Это чья статуя?» - ответом могло быть: «Это Фарраго». Значением такого ответа будет Дицентный Индексальныи Легисаин. Третья разновидность может быть посылкой умозаключения. Дицентный Символ, или обычная пропозиция, если он является посылкой Умозаключения, обретает новую силу и становится второй разновидностью Дицентного Символа. Не стоит проходить по всем разновидностям, но было бы хорошо поподробнее рассмотреть разновидности хотя бы еще одного класса. Мы можем взять Рематический Индексальныи Легисаин. Сам окрик «Привет!» является примером обычной разновидности - то есть не индивидуальный окрик, но вообще сам этот окрик «Привет!» - этот тип окрика. Вторая разновидность является привходящей составляющей Дицентного Индексального Легисайна-, как слово «это» в ответе «это Фарраго». Третьей разновидностью является особое употребление Рематического Символа - как восклицание «Назад!». Четвертая и пятая разновидности состоят в той особой силе, которую общее понятие может иметь в пропозиции или умозаключении. Возможно, некоторые разновидности остались здесь не замеченными. Трудная задача - сказать, к какому классу принадлежит данный знак, поскольку должны учитываться все обстоятельства. Но предельно точным необходимо быть крайне редко; ведь если мы и не точно определяем данный знак, то тем не менее, безо всякого труда можем достаточно близко подойти к его отличительной особенности, а этого достаточно для обычных целей логики.

196

[§9] Трихотомия Умозаключений

264. Есть и другие подразделы, по крайней мере некоторых из десяти классов, имеющие важное логическое значение. Умозаключение всегда понимается своей Интерпретантой как принадлежащее к общему классу аналогических умозаключений, каковой класс в целом стремится к истинности. Это может происходить тремя способами, порождая трихотомию всех простых умозаключений, [делящихся] на Дедукции, Индукции и Абдукции.

265. Дедукция - это умозаключение, чьей Интерпретантой представляется, будто оно принадлежит к общему классу возможных умозаключений, строго аналогическому, которые таковы, что большая часть тех из них, чьи посылки являются истинными, будет в ходе длительного опыта иметь истинные заключения. Дедукции являются либо Необходимыми (Necessary), либо Вероятностными (Probable). Необходимые Дедукции - это те, которые никак не связаны с отношениями частотности, но заявляют (или их интерпретанты заявляют вместо них), что из истинных посылок они с необходимостью должны Сделать истинные выводы. Необходимая Дедукция - это метод создания Дицентных Символов путем изучения диаграммы. Она либо Следственная (Corollarial), либо Теорематическая (Theorematic). Следственная Дедукция - это та, которая представляет условия вывода в диаграмме и находит посредством наблюдения диаграммы как она есть истину вывода. Теорематическая Дедукция - это та, которая, представив условия вывода в диаграмме, проводит хитроумный эксперимент над нею и путем наблюдения за таким образом измененной диаграммой выясняет истину вывода.

266. Вероятностные Дедукции или, точнее, Дедукции Вероятности, - это Дедукции, чьи Интерпретанты представляют их связанными с отношениями частотности. Они являются либо Статистическими (Statistical), либо Собственно Вероятностными Дедукциями (Probable Deductions Proper). Статистическая Дедукция - это Дедукция, чья Интерепретанта представляет ее связанной с отношениями частотности, но связанной с ними абсо-

197

лютно достоверно. Собственно Вероятностная Дедукция

- это Дедукция, чья Интерпретанта представляет не то, что ее вывод достоверен, но то, что в ходе длительного опыта строго аналогичное рассуждение в большинстве случаев сделает из истинных посылок истинные выводы,

267. Индукция - это метод составления Дицент Символов, относящихся к определенному вопросу, в каковом методе Интерпретанта представляет дело не так, что в ходе длительного опыта она в большинстве случаев получит из истинных посылок приблизительно верные результаты, но так, что если этим методом будут настойчиво пользоваться, то через длительный отрезок времени он приведет к истине, или неопределенному приближению к истине, по каждому отдельному вопросу. Индукция - это либо Умозаключение методом Фи~фи (Pooh-pooh Argument), либо Экспериментальная Верификация Общего Предсказания, либо Умозаключение от Выбранного Наугад Образца. Умозаключение Фи-фи - это метод, который состоит в отрицании того, что некий общий вид события произойдет, и отрицании этого на том основании, что он никогда не происходил. Его оправданием является то, что если его настойчиво применять в каждом отдельном случае, то если он окажется неверным, его надо будет исправить полностью, и таким образом, он полностью достигнет истинного вывода. Верификация Общего Предсказания

- это метод, который состоит в обнаружении или в создании условий предсказания и в том выводе, что предсказание будет подтверждаться приблизительно столь же часто, сколь часто оно оказывается подтвержденным экспериментально. Его оправданием является то, что если Предсказание на протяжении длительного времени не подтверждается никаким определенным, или приблизительно определенным, количеством случаев, то через длительное время эксперимент должен будет приблизительно выяснить, каково это количество, Умозаключение от Выбранного Наугад Образца - это метод выяснения того, какое количество членов данного конечного класса обладает предопределенным, или практически предопределен-

198

ным, качеством, путем отбора случаев из этого класса в соответствии с методом, который, в ходе длительного времени, представлял бы один случай столь же часто, сколь и другой, и в том выводе, что количество, найденное для этого образца, будет постоянным на долгое время. Его оправдание очевидно.

268. Абдукция - это метод составления общего предсказания без положительной уверенности, что оно будет успешным в каком-то отдельном случае; обычно его оправданием является то, что это единственно возможная надежда рационального регулирования нашего будущего поведения, и что Индукция из прошлого опыта дает нам серьезное основание надеяться, что он будет успешным и в будущем.

Примечания

§1 из неидентифицированного фрагмента, §2 из «Meaning», 1910. §§3-10 взяты из рукописи «Терминология и Разделение Триади-ческих отношений, в той мере, в какой они определены», которая является продолжением «Силлабуса», (ок.1903).

199

ИКОНА, ИНДЕКС И СИМВОЛ

§1. Иконы и Гипоиконы

274. Знак, или Репрезентамент, это Первое, которое находится в таком подлинном [genuine] триадическом отношении ко Второму, называемому его Объектом, чтобы быть в состоянии так определить (determine) некое Третье, называемое его Интерпретантой, чтобы оно вступало в то же триадическое отношение к Объекту, в котором само [Первое] находится к этому Объекту. Это триадическое отношение является подлинным в том смысле, что все три его члена связываются таким способом, что не содержат в себе никаких комплексов диадических отношений. Именно поэтому Интерпретан-та, или Третье, не может находиться в простом диадическом отношении к Объекту, но должна стоять к Объекту в таком отношении, в каком стоит к нему Репрезентамен Так же не может триадическое отношение, в котором находится Третье, быть просто похожим на то, в котором находится Первое, поскольку это делало бы отношение Третьего к Первому просто вырожденной [degenerate] Вторичностью. Третье должно действительно стоять в том же самом отношении и таким образом, быть способным определять свое собственное Третье, но кроме этого оно должно иметь второе триадическое отношение, в котором Репрезентамен, или скорее, отношение такового к Объекту, будет уже его [Третьего] собственным Объектом, и оно [изначальное Третье] должно быть способно определить Третье уже для этого отношения. Все это должно быть одинаково истинно и для Третьего нового Третьего и т. д. до бесконечности; все это заключено в привычной идее Знака, и ничего больше в нашем употреблении термина «Репрезентамен» не подразумевается. Знак это Репрезентамен с ментальной Интерпретантой. Возможно, бывают Репрезентамены, не являющиеся знаками [то есть не нуждающиеся в мен-

200

тальных интерпретантах]. Так, если подсолнух, поворачиваясь вслед солнцу, оказывается способным посредством самого этого акта, без дополнительных условий, произвести на свет другой подсолнух, поворачивающийся вслед солнцу соответствующим образом, и делать это с постоянной репродуктивной силой, то такой подсолнух станет Репрезентаменом солнца. Но все равно мысль есть главный, если не единственный, способ репрезенетации.

275. <..> Самым фундаментальным [разделением знаков] является разделение на Иконы, Индексы и Символы. А именно, хотя ни один Репрезентамен не функционирует как таковой, пока действительно не определяет Интер-претанту, тем не менее, едва он оказывается способен это сделать, он становится Репрезентаменом; и его Репрезентативное Качество не обязательно зависит от того, действительно ли он когда-либо определял Интерпре-танту и даже обладает ли он действительно каким-нибудь Объектом.

276. Икона это Репрезентамен, чье Репрезентативное Качество есть Первичность его как Первого Иными словами, то качество, которое она имеет как вещь, делает ее способной быть Репрезентаменом. Так, все, что угодно, способно стать Субститутом чего угодно, если оно на него похоже. (Понятие «субститута» включает в себя понятие цели и подлинной третичности). Существуют или нет другие виды субститутов, мы увидим в дальнейшем. Репрезентамен по одной только Первичности может иметь лишь сходный с собой Объект. Подобно этому Знак по Контрасту обозначает свой Объект только в силу контраста, или Вторичности, между двумя качествами. Знак по Первичности - это образ Объекта, и он, строго говоря, может быть только идеей. Ибо он должен произвести некую Интерпретирующую идею; что же до внешнего объекта, то тот возбуждает идею путем воздействия на мозг. Но, говоря наистрожайшим образом, даже идея, кроме как в смысле возможности, или Первичности, не может быть Иконой. Только возможность является Иконой исключительно в силу своего качества; и ее Объект может быть только

201

Первичностью. Однако знак может быть иконическим, то есть представлять свой объект главным образом в силу сходства с ним, неважно, каков при этом его собственный способ бытия. И если тут нужен какой-то субстантив, то иконический репрезентамен можно называть гипоиконой. Любой материальный образ, скажем, картина - это во многом конвенционально обусловленный способ представления, но сам по себе, без подписи, без ярлыка, он может называться гипоиконой.

277. Гипоиконы можно примерно разделить в соответствии с тем модусом Первичности, от которого они происходят. Те, что происходят от простых качеств, Первых Первичностей, суть образы; те, что представляют отношения, в основном диадические или считающиеся таковыми, между частями одной вещи через аналогичные отношения между собственными частями, суть диаграммы; а те, что представляют репрезентативный характер репрезентамена, представляя параллелизм в чем-то другом, суть метафоры.

278 Единственным способом прямой передачи идеи является икона, и установление любого косвенного способа передачи идеи должно зависеть от использования какой-нибудь иконы. Следовательно, всякое утверждение должно содержать икону или ряд икон, иными словами - оно должно содержать в себе знаки, чье значение может быть объяснено только при помощи икон. Идея, которую обозначает ряд икон (или эквивалент ряда икон), содержащихся в утверждении, может быть определена как предикат утверждения

279 Прибегая к риторическому способу доказательства, заметим, что существование таких репрезентаций, как иконы, является хорошо известным фактом. Каждая картина (неважно, насколько конвенционален ее метод) есть по существу репрезентация такого типа Такова же и диаграмма, хоть бы и вовсе не было никакого чувственно ощутимого сходства между нею и ее объектом, но только аналогия между отношениями их частей Особенного внимания заслуживают те иконы, в которых сходство поддерживается конвенциональными правилами. Так,

202

алгебраическая формула является иконой, каковой ее делают правила перестановки, ассоциации и распределения символов. На первый взгляд может показаться, что называть алгебраическое выражение иконой значит впадать в произвольную классификацию; что алгебраический способ выражения можно с тем же и даже с большим правом считать сложным конвенциональным знаком. Но это не так Ибо главное отличительное свойство иконы состоит в том, что посредством ее прямого наблюдения могут быть обнаружены и другие истины, касающиеся ее объекта, - истины, совершенно отличные от тех, которые были использованы при ее построении. Так, с помощью двух фотографий может быть нарисована карта и т.д. Если нам дан конвенциональный или другой общий знак объекта, то чтобы вывести какую-либо истину, отличную от той, которую он уже обозначает, необходимо в любом случае заменить этот знак на икону. А поскольку эта способность к обнаружению неожиданной истины и есть то, в чем состоит полезность алгебраической формулы, то иконический характер [в ней] будет преобладающим.

280. Что иконы алгебраического типа, хотя как правило и очень простые, существуют во всех обычных грамматических пропозициях, - является одной из тех философских истин, которые вывела на свет логика Буля. Во всех примитивных видах письменности, таких, например, как египетская иероглифика, имеются иконы нелогического типа - идеографы Очень вероятно, что в наиболее ранних формах речи, присутствовал значительный элемент подражания. Но во всех известных языках такие репрезентации были заменены конвенциональными звуковыми знаками. Однако и сами эти знаки таковы, что их можно объяснить только при помощи икон. Так что в синтаксисе любого языка имеются подобные логические иконы, поддерживаемые конвенциональными правилами. <. >

281 Фотографии, в особенности моментальные фотографии, весьма поучительны в этом смысле, поскольку мы знаем, что в определенных отношениях они в

203

точности подобны представляемым ими объектам. Но своим сходством фотографии обязаны тому, что были произведены при тех обстоятельствах, которые физически обусловили точность их соответствия природе. В этом отношении они принадлежат ко второму классу знаков - знаков по физической связи. Но дело примет совершенного другой оборот, если я предположу, что зебры - это, скорее всего, упрямые или неприятные животные, поскольку у них, кажется, есть некое общее сходство с ослами, а ослы своевольны. Здесь осел служит именно возможным подобием зебры. Мы полагаем несомненным, что физическая причина сходства - в наследственности; но с другой стороны, сама наследственная связь есть только вывод из [внешнего] сходства двух животных, и мы (как и в случае с фотографией) не обладаем никаким другим независимым знанием об обстоятельствах возникновения этих двух видов. Примером использования сходства является и тот эскиз, который художник делает к статуе, живописной композиции, архитектурному сооружению или украшению и рассматривая который, он может сказать, будет ли то, что он предлагает, прекрасным и привлекательным. Ответ на поставленный вопрос дают почти с уверенностью, ибо он связан с тем, насколько сильным будет впечатление самого художника. Обнаружится, что и рассуждения математиков в основном крепятся на использовании сходств, которые суть самые петли для врат их науки. Полезность сходств для математиков состоит здесь в том, что они очень точным образом представляют новые аспекты предполагаемого положения вещей. <...> 282. Многие диаграммы напоминают свои объекты вовсе не внешним видом, их сходство состоит только в том, что касается отношений их частей. Так, мы можем показать отношение между различными видами знаков фигурной

СКОбКОЙ:

Знаки:

Иконы

Индексы

Символы

204

Это - икона. Но единственное отношение, в котором она сходна со своим объектом, состоит в том, что скобка показывает классы икон, индексов и символов связанными друг с другом и с общим классом знаков по общему способу, как это и есть в действительности. Когда в алгебре мы пишем уравнения одно под другим в регулярном порядке, особенно же когда мы ставим сходные буквы для соответствующих коэффициентов, то сам такой порядок будет иконой. Вот пример:

Это является иконой потому, что под его воздействием величины, находящиеся в аналогичных отношениях к проблеме, выглядят сходным образом. По сути всякое алгебраическое уравнение есть икона, поскольку оно показывает (exhibits) с помощью алгебраических знаков (которые сами иконами не являются), отношения между затрагиваемыми величинами.

Можно спрашивать, все ли иконы являются знаками по сходству. Например, пьяного человека показывают с той целью, чтобы, по контрасту, продемонстрировать превосходство трезвости. Это, конечно же, икона; является она подобием или нет - можно спорить. Но сам вопрос представляется несколько плоским.

2. Подлинные и вырожденные Индексы

283. Индекс или Сема (###) есть Репрезентамен, репрезентативный характер которого состоит в том, что он является индивидуальным вторым. Если Вторичносгь это существующее в действительности отношение, то Индекс является подлинным. Если Вторичносгь представляет собой референцию, то Индекс является вырожденным. Подлинный Индекс и его Объект должны являться существующими индивидами (неважно, вещами или фактами), и такой же должна быть его непосредственная Интерпретанта. Но поскольку каждый индивид должен иметь характерные черты, то подлинный Индекс может содержать Первичность, а таким образом, в качестве

205

своей составной части, и Икону. Любой индивид есть вырожденный Индекс своих свойств.

284. Субиндексы или Гипосемы суть знаки, которые знаками делаются, главным образом благодаря реальной связи со своими объектами. Так, имя собственное, личное или относительное местоимение либо буква, приписанная к диаграмме, обозначают то, что они обозначают, благодаря реальной связи со своими объектами, но ничто из этого не является Индексом, поскольку ничто здесь не индивид.

285. Давайте рассмотрим некоторые примеры индексов. Я вижу человека с походкой вразвалку. Это возможное указание на то, что он моряк. Я вижу человека с кривыми ногами в бриджах, гетрах и жакете. Все это является возможными указаниями на то, что он жокей или что-то в этом роде. Солнечные или настенные часы указывают время дня. Геометры отмечают буквами различные части своих диаграмм, а затем используют их для того, чтобы обозначать эти части. Схожим образом буквы используются юристами и другими. Так, мы можем сказать: если А и В женаты друг на друге и С их ребенок, в то время как D является братом А, то D является дядей С. Здесь А, В,С и D выполняют роль относительных местоимений, но они удобней, поскольку не требуют никакого специальной сочетаемости слов. Стук в дверь есть индекс. Все, что фокусирует наше внимание, есть индекс. Все, что пугает нас, есть индекс, поскольку оно отмечает соединение двух частей опыта. Так, ужасный удар грома указывает на то, что случилось нечто весьма значительное, хотя мы можем и не знать с точностью, что это было. Но от него [удара] можно ожидать, что он свяжется с каким-то другим опытом.

286. <...> Низкие показания барометра при влажном воздухе - индекс дождя; то есть мы предполагаем, что силы природы устанавливают вероятную взаимосвязь низких показаний барометра с влажным воздухом и грядущим дождем. Флюгер это индекс направления ветра, поскольку, во-первых, он действительно принимает то же направление, что и ветер, так что между ними

206

действительно есть реальная связь, а во-вторых, мы устроены таким образом, что когда видим флюгер, указывающий в определенном направлении, наше внимание следует в том же направлении, и когда мы видим, как флюгер меняет направление вместе с ветром, закон разума заставляет нас думать, что это направление связано с ветром. Полярная звезда, так же как и указывающий палец, есть индекс, с помощью которого мы узнаем путь на север. Ватерпас или грузик отвеса суть индексы вертикального направления. Мера длины в ярд, деревянная или металлическая, может показаться на первый взгляд иконой реального ярда; и она таковой бы и была, если бы предназначалась только для того, чтобы показывать ярд настолько точно, насколько его можно видеть и оценивать как ярд. Но предназначение этой меры состоит именно в том, чтобы показывать ярд более точно, чем когда его определяют на глаз и по внешнему виду. И делает она это вследствие заранее проведенного аккуратного механического сравнения с бруском, находящимся в Лондоне и называемым «ярдом». Таким образом, именно реальная связь придает мере ярда ее ценность как репрезентамена; и таким образом, она представляет собой индекс, а не просто икону. 287. Когда кучер, пытаясь привлечь внимание пешехода и заставить поберечься, выкрикивает «Эй!», то в той мере, в какой это восклицание является значимым словом, оно, как станет видно в дальнейшем, представляет собой нечто большее, чем индекс; но в той мере, в какой оно производится с целью простого воздействия на нервную систему слушающего и побуждения его уйти с дороги, восклицание это является индексом, ибо направлено на то, чтобы поставить пешехода в реальную связь с объектом, каковым является его местонахождение в отношении к приближающейся лошади. Предположим, два человека встречаются на деревенской дороге и один из них говорит другому: «Труба того дома дымит» Другой осматривается и замечает дом с зелеными ставнями и верандой, у которого дымит труба. Затем он проходит несколько миль и встречает третьего путешественника Подобно какому-нибудь наивному простецу, он говорит.

207

«Труба того дома дымит». «Какого дома?» - спрашивает другой. «Ну, дома с зелеными ставнями й с верандой», - отвечает простец. «А где этот дом?» - спрашивает незнакомец. Он желает получить какой-нибудь индекс, который связал бы его понимание с подразумеваемым домом. Одни слова этого сделать не могут. Указательные местоимения «этот», «тот» и есть такие индексы. Ибо они призывают слушателя воспользоваться силами своего наблюдения и тем установить реальную связь между своим разумом и объектом, а если указательное местоимение призывает к этому - без чего его значение непонятно, - то значит, оно и намеревается установить такую связь; тем самым, оно индекс. Относительные местоимения, кто и который точно так же требуют наблюдательной деятельности, только в их случае наблюдение должно направляться на им предшествующие слова. Юристы на практике используют А, В, С как чрезвычайно эффективные относительные местоимения. Чтобы показать, насколько они эффективны, мы можем отметить, что гг. Аллен и Гриноф в своей превосходной (хотя в издании 1877 г. и слишком сжатой) «Грамматике латинского языка», заявляют, что ни один из существующих синтаксисов не смог бы полностью избавиться от неясности в следующем предложении: «А ответил В, что он считал, что С (его брат) более несправедлив к себе, чем к его собственному другу»1. Любой же юрист утверждал бы с совершенной ясностью, используя А, В, С в качестве относительных местоимений, следующее: А ответил В, что он (А)/(В) считал, что С (его(А)/(В) брат)

более несправедлив к себе(А)/ (В)/(С), чем к его (А)/

(В)/(С) собственному другу [2].

1 New English Grammar (изд. 1884).

2 Современные грамматические справочники определяют местоимение как слово, использованное вместо имени. Это античная доктрина, вера в которую была подорвана в начале XIII века и которая на несколько столетий исчезла из грамматик Однако предлагавшаяся замена была недостаточно ясной; и когда начала пробиваться варварская ненависть к средневековой мысли, заме-

208

Окончания, которые в любом флективном языке присоединены к словам, «управляемым» другими словами, и которые служат для того, чтобы указывать на управляющее слово путем повторения того, что где-то еще выражается в той же самой форме, - точно так же являются индексами того же относительно-местоименного характера. Это может проиллюстрировать любой отрывок из латинской поэзии, например, двенадцатистрочное предложение, начинающееся: «Jam satis terris». В обоих случаях: и в этих окончаниях, и в А, В,С, чтобы привлечь внимание к нужному объекту, используют сходство. Но это ни в каком существенном смысле не делает их иконами, поскольку совершенно не имеет значения, как выглядят буквы А, В,С или каковы сами по себе окончания. И дело не просто в том, что одно появление А сходно с предшествующим его появлением, хотя это и важное обстоятельство, но в том, что имеется понимание того, что сходные буквы будут представлять одну и ту же вещь и это действует как сила, переводящая внимание с данного появления А на предыдущее. Притяжа-

на эта была отброшена. Некоторые из последних наших грамматических справочников, такие, как у Аллена и Гринофа, исправляют существующее положение дел. Незачем говорить, что я, ты, то, это становятся вместо имен; ведь они указывают на вещи самым прямым из возможных способом. Нельзя выразить то, к чему отсылает утверждение, его референцию, иначе как индексом. Местоимение есть индекс Имя, с другой стороны, не указывает на объект, оно обозначает; а когда имя используют, чтобы показать, о чем идет речь, то при этом просто полагаются на опыт слушающего, каковой должен подменить неспособность имени к тому, что местоимение делает в мгновение ока. Таким образом, имя является несовершенным субститутом местоимения. Имена так же помогают глаголам. А местоимение должно быть определено как слово, способное обозначать что угодно, с чем первое и второе яйцо имеют соответствующие реальные связи (connections), и делает оно это тем, что направляет на него внимание второго лица. Аллен и Гриноф говорят так «Местоимения указывают на некое лицо или вещь без того, чтобы называть или описывать их», [стр. 128, изд. 1884]. Это правильно, это даже освежающе правильно, однако все-таки лучше, наверное, обозначить, что местоимения делают, а не просто то, чего они не делают.

209

тельные местоимения являются индексами в двух смыслах: во-первых, они указывают "на обладателя, а во-вторых, в них присутствует некоторое изменение, которое синтаксически направляет внимание к слову, обозначающему ту вещь, которой обладают.

288. Некоторые индексы - это более или менее детальные указания на то, что должен делать слушатель, дабы поставить себя в прямую опытную или другую связь с подразумеваемой вещью. Так, «Береговая охрана» (Coast Survey) выпускает «Заметки для мореходов», давая широту и долготу, четыре-пять ориентиров наиболее важных объектов и т.д., говоря, здесь - скала или отмель, буи или плавучий маяк. И хотя в таких указаниях будут присутствовать и другие элементы, в своей основе они являются индексами.

289 Наряду с такими вот индексальными указаниями: что нужно делать, дабы обнаружить подразумеваемый объект, необходимо выделить те местоимения, которые можно обозначить как селективные [или количественные] - поскольку они информируют слушателя о том, как ему выбрать один из предлагаемых объектов, - и которым грамматики дают весьма неопределенное именование неопределенных местоимений Два их вида в особенности важны для логики: универсальные селекти-вы, такие как quivis, quilitoet, quisquam, ullus, nullus, nemo, quisque, unterque и их английские параллели: any (любой), every (каждый), all (всё), по (никакой), попе (ни один), whatever (что бы ни), whoever (кто бы ни), everybody (всякий), anybody (кто-нибудь), nobody (никто) Они подразумевают, что слушатель свободен выбрать любой, какой хочет, из объектов внутри имеющихся или оговоренных границ, и что утверждение будет относиться к этому объекту. Другой логически важный вид состоит из частных селективов quis, quispiam, nescio quis, aliquis, quidam и английских some (какой-то), something (что-то), somebody (кто-то), а (неопределенный артикль со значением один из, какой-то), a certain (некоторый), some or other (тот или другой), a suitable

210

(соответственный), one (один в смысле один человек говорил и т.д.)

С вышеуказанными местоимениями связаны такие выражения, как все, кроме одного, один или два, несколько, почти все, любой другой и т.д. Наряду с местоимениями следует классифицировать наречия места и времени и т.д. Не столь уж отличны от них первый, последний, седьмой, две трети [чего-то], тысячи [чего-то] и т.д.

290. Другие индексальные слова - это предлоги и предложные фразы, такие, как «справа (или слева) от чего-то». Право и лево нельзя различить никаким общим описанием. Другие предлоги обозначают отношения, которые, наверное, могут быть описаны; но когда они отсылают, как они и делают, и гораздо чаще, чем мы думаем, к наблюдаемому или, как предполагается, известному по опыту местоположению говорящего в связи с местоположением слушающего, тогда индексаль-ный элемент оказывается доминирующим [3].

1 Если бы какому-нибудь логику нужно было сконструировать язык de пою - что он в действительности почти и должен делать - он бы, естественно, сказал, что ему понадобятся предлоги для временных отношений до, после и в то же время, предлоги для пространственных отношений присоединения, содержания, касания, для положений в ряду с, близко к, вдали от, направо от, налево от, сверх, внизу, впереди, позади и предлоги для выражения вхождения в и выхождения из этих положений В остальном, сказал бы он, я обойдусь метафорами И если только мой язык предназначен к употреблению среди людей, чье местообитание отмечено какой-то географической особенностью, равно относящейся к ним ко всем, такой, как горная цепь, море, великая река, - будут еще желательны предлоги, обозначающие связанные с ними положения, такие, как через или к-морю и т.д Но когда мы рассмотрим действительные языки, то покажется, будто место, предназначенное для многих таких различий, они заполнили просто жестами У египтян не было никаких предлогов или указателей, имевших явное отношение к Нилу Только эскимосы настолько плотно закутаны в свои медвежьи шкуры, что пользуются словесными указателями, различающими направления к земле, морю, северу, югу, востоку и западу А исследуя падежи или предлоги любого лействительного языка, мы обнаруживаем какое-то случайное скопление.

211

291. Иконы и индексы ничего не утверждают. Если бы икона могла интерпретироваться предложением, то это предложение должно было бы стоять в «сослагательном (potential) наклонении», то есть оно говорило бы только «предположим, фигура имеет три стороны» и т.д. А если б подобным же образом интерпретировался индекс, наклонение должно было бы быть повелительно-восклицательным, или императивным, (imperative), как: «Смотри сюда!», «Берегись!» Но тот вид знаков, к рассмотрению которых мы переходим сейчас, по природе стоит в индикативном, или, как его следует называть, изъявительном (declarative) наклонении [4]. Конечно, они могут подойти и для выражения любого другого наклонения, поскольку мы можем объявить утверждения сомнительными, или только вопросами, или же считать их императивно необходимыми.

§3. Природа Символов

292. Символ есть репрезентамен, Репрезентативный характер которого состоит именно в том, что он является правилом, определяющим Интерпретанту. Все слова, предложения, книги и другие конвенциональные знаки

4 Терминология грамматики, как и логики, главным образом заимствована из поздней латыни, слова же перенесены из греческого, латинская приставка переводит греческую, латинский корень - греческий. Но в то время как логические термины выбирались с неимоверным тщанием, грамматики были исключительно небрежны, а более всех - Присциан. Слово индикатив одно из присциановых творений. Оно явно предназначалось для перевода аристотелевского ### Но это совершенно соответствует declarative (изъявительное) как в обозначении, так и в соответствии с правилами перевода: de (из) занимает место ###, как это обычно в таких искусственных формированиях (демонстрация для ### и т.д.), a clarare представляет ### «делать явным». Возможно, причиной, по которой Присциан не выбрал слова declaratiuus, было то, что Апулей [см. Geschichte der Logik, I, 581 Прантля], большой авторитет в мире слов, употреблял его в несколько отличном смысле.

212

J

суть Символы. Мы говорим о написании и произношении слова «man» («человек»); но произносится и пишется только реплика, или воплощение слова. У самого слова нет существования, хотя оно и обладает реальным бытием, состоящим в том факте, что существующие вещи будут ему соответствовать. Это - общий способ последовательности трех звуков или репрезентаменов звуков, который становится знаком только в силу того факта, что привычка или принятый закон заставят интерпретировать его реплики в значении «man» (человек) или «men» (люди). Слово и его значение оба суть общие правила, но из них двоих только слово предписывает качества своих реплик сами по себе. Иначе говоря, «слово» и его «значение» не различаются, пока «значению» не приписывают особого смысла. 293. Символ есть закон или регулярность неопределенного будущего. Его Интерпретанта должна описываться точно таким же образом; и точно так же должен описываться его полный [complete] непосредственный Объект, или значение [5]. Но закон необходимо управляет индивидуальностями, или «воплощен в» них, и предписывает им некоторые из их свойств. Следовательно, составной элемент Символа может быть Индексом и может быть Иконой. Человек, гуляющий с ребенком, указывает пальцем в небо и говорит: «Вон там воздушный шар». Указывающая рука это существенная часть символа, без которой последний не будет передавать никакой информации. Но если ребенок спросит: «Что такое воздушный шар?», а человек ответит: «Это нечто вроде большого мыльного пузыря», то он сделает образ частью символа. Итак, в то время как полный Объект Символа,

5 Есть два способа, какими Символ в качестве своего реального Объекта может иметь реальную Существующую Вещь. Во-первых, вещь может соответствовать ему, случайно или в силу того, что Символ обретает силу все более устанавливающейся привычки, и во-вторых, благодаря тому, что символ содержит в качестве своей части Индекс Но непосредственный объект символа может быть только символом, а если он содержит в себе объект другого рода, то это лишь при помощи бесконечной серии

213