Часть 11.

Б. Эти выражения не встречаются в Священном писании. Впрочем, в первом из тридцати девяти членов веры, опубликованных англиканской церковью в 1562 году, ясно творится, что «Бог не имеет ни тела, ни частей». Таким образом, это отрицать невозможно. Да и отрицающим грозит отречение.

А. Но этого никто ведь и не станет отрицать. Однако в двадцать восьмом члене говорится, что церковь не может принудить верить чему-либо, что не может быть выведено из Священного писания. Если бы это было сделано! Ведь я еще не знаю, в каком смысле то, что не является телом, может быть названо большим или очень большим. Скажи мне, в чем же разница между «быть рожденным» (gigni) и «происходить» (procedere)?

Б. Посмотри у Матфея (1, 20), где ангел говорит Иосифу: не бойся принять Марию, жену твою, ибо ро­дившееся в ней есть от Духа Святаго.

А. Но я не знаю, означает ли это выражение «от Духа Святаго» рожденный от Святого Духа или происходящий от Святого Духа?

Б. Это место из Матфея есть часть Евангелия, читаемая на праздник Обрезания, когда на литургии, установленной при Эдуарде VI 15, читают: «То, что рождено в ней, про­исходит от Духа Святого», и переводится нашей церковью, как если было бы написано «приходит от Святого Духа». Таким образом, ты видишь, как толкует это место англи­канская церковь, и, по-моему, правильно.

А. Но если говорится, что Святой Дух происходит от Сына, как мы это встречаем в Символе, и Сын, как в данном тексте, происходит от Святого Духа, и если о том и о другом говорится «рожден» (genitus), то «рождаться» и «происхо­дить», по-видимому, вообще не отличаются друг от друга. Тогда для чего же различает эти слова римская церковь?

Б. Не знаю. Но ты ведь знаешь, что в свое время Сфинкс наводила на народ страх своей загадкой 16.

А. Какое же различие устанавливают для этих слов отцы церкви?

Б. Насколько мне известно, никакого. Кирилл говорил: «Сын так относится к Духу Святому, как Отец к Сыну». А. 3начит, Кирилл 17 считает, что Сын породил Святой Дух. И таким образом, «рождаться» и «происходить» опять-таки означают одно и то же. Для меня же достаточно ясно, что Сын Божий рождён Богом, который включает всю Троицу. Однако мне кажется, что спасение людей не зави­сит от такого рода тонкостей. В неизбежном спасении того,

567

кто верует в Иисуса Христа и раскаивается в своих прегре­шениях, не сомневается никто, даже если он не теолог. И я не отступаю от учения Никейского Символа, который несомненнейшим образом вытекает из Священного писа­ния, и признаю, что, по моему разумению, трое (Отец, Сын и Святой Дух) суть единый Бог, существующий в трех лицах, понимая слово лицо в его истинном и собственном значении, как обозначение того, кто исполняет роль соб­ственную или роль другого. Но если брать слово «лицо» просто в качестве единичной мыслящей субстанции, по­добно тому как употребляются слова «Петр», «Павел», «Иоанн», или, что то же самое, в качестве ипостаси, то я не могу понять, каким образом Отец, Сын и Святой Дух не являются тремя индивидуальными субстанциями, т. е. тре­мя богами, и не знаю, как это можно подтвердить Свя­щенным писанием, где не различаются в отношении к Богу ни ипостаси, ни лица. Там говорится только, что на небесах свидетельствуют трое, а именно: Отец, Сын и Святой Дух, и что эти трое составляют одно. То же, что говорят в частных своих толкованиях веры отцы церкви, за предела­ми текстов Священного писания, ни к чему не обязывает христиан, каждый из которых должен искать собственное спасение в Священном писании не за чужой, а за свой риск. Перехожу теперь к другим вопросам.

ГЛАВА ВТОРАЯ

О ЕРЕСИ

А. Что такое «ересь»?

Б. Греческое слово, обозначающее учение какой-нибудь секты.

А. А что такое «секта»?

Б. .Секта - это группа людей, следующих в науке одному учителю, избранному ими по собственному усмот­рению. Секта называется так от глагола «следовать» (sequi), ересь же - от глагола «выбирать» (eligere) . Лукиан, человек вообще-то богохульный, но хороший греческий писатель 18, назвал свою книгу о выборе учителя «???? ????????».

А. Какие существовали секты и кто в них состоял?

Б. Философы. Были секты Платона, Аристотеля, 3ено­на, Эпикура и др. Они назывались академики, перипатети­ки, стоики, эпикурейцы. Это были главные секты греческих философов или тех, которые хотели выглядеть философа­ми. Самих глав этих сект: Платона, Аристотеля, Зенона,

568

Эпикура - я считаю действительно философами (по мер­кам язычников), т. е. теми, кто стремится к истине и добро­детели и чьи имена по заслугам прославились по всему свету благодаря их мудрости. 0 последователях же этих философов я вообще не считаю нужным упоминать, ибо они ничего не знали, кроме слов своих наставников, не знали ни принципов, ни способов доказательств, на которых базиро­валось их учение, и в своей жизни не сделали ничего для философии, а лишь расхаживали с мрачным видом, небри­тые и одетые в рваный плащ. Это были люди жадные, заносчивые, вздорные, чуждые гражданских чувств.

А. Разве для определения ереси совершенно не имеют никакого значения слова, опущенные тобой, - «истина» и «заблуждение», одно из которых по необходимости присуще всякому учению?

Б. Совершенно никакого. Ведь ересь обозначает только высказанное суждение, правильно ли оно или ложно, за­конно ли оно или противоречит закону.

А. Следовательно, получается, что если бы люди назы­вали друг друга еретиками, то это не было бы бранью.

Б. Эти философские секты в Греции называли друг друга не еретиками, а негодяями, проклятыми, ворами, убийцами и другими словами, которые употребляют люди низкого сословия, когда в своем гневе распаляются чуть не до драки. Когда же ереси появились и в церкви, то самым бранным выражением стало «еретик».

А. А были ли какие-нибудь ереси кроме тех, которые существовали среди греческих философов?

Б. Из Нового завета совершенно ясно, что и в Иудее были секты фарисеев, саддукеев, ессеев 19, называвшиеся ересями. Точно так же грецизм (graecismus) 20, иудаизм, христианство считались в то время ересями. Точно так же ересь рассматривается как преступление (Гал. 5,20) и обозначает (Гал. 1, 8) учение, противоречащее учению самого св. Павла, т. е. противоречащее Христову Еванге­лию: Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что благовествовали вам, да будет анафема.

А. А что такое «анафема»?

Б. ??????? (через ?) означает любую вещь, отданную по обету либо изъятую из общего употребления, но ??????? (через ?) иногда означает лицо, отданное под­земным Богам.

А. Каким же образом может быть отдан подземным Богам ангел?

569

Б. Конечно, он не может быть сожжен или убит, но может считаться неангелом, лишь призраком, и стать проклятым и обманщиком, т. е., говоря словами Священно­го писания, быть преданым сатане.

А. В чем же была причина возникновения ереси в ран­ней церкви, если у них было правилом веры писаное Евангелие?

Б. 3аносчивость и самомнение философов, которые жили во времена апостолов и о которых я упомянул выше. Они были способны рассуждать тоньше, чем прочие люди, и более убедительно. Обращаясь в христианство, они почти неизбежно оказывались избранными в пресвитеры и епископы, дабы защищать и распространять веру. Но и ставши христианами, они, насколько возможно, сохраня­ли учение своих языческих наставников и поэтому старались толковать Священное писание, желая сохранить един­ство своей философии и христианской веры.

А. Ты достаточно ясно объяснил, что представляла собой ересь в философии, но я пока не понимаю, что назы­валось ересью в церкви.

Б. В ранней церкви, вплоть до Никейского собора, большинство догматов, вызывавших споры среди христиан, касалось учения о Троице, таинство которой, хотя и при­знававшееся всеми непознаваемыми, многие философы пытались объяснить каждый по-своему, опираясь на уче­ние своих наставников. Отсюда сначала возникали споры, потом перебранка и наконец, чтобы избежать возмущения и восстановить мир, были созваны соборы, причем не по указанию правителей, а по добровольному желанию епископов и пастырей. Это стало возможным тогда, когда прекратились преследования [христиан]. На этих соборах определили, как должен решаться вопрос о вере в спорных случаях. То, что принималось собором, считалось католиче­ской верой, то, что осуждалось, - ересью. Ведь собор по отношению к епископу или пастырю был католической церковью, т. е. всеобъемлющей, или всеобщей, как и вообще их мнение (opinio); отдельное же мнение любого священ­ника считалось ересью. Именно отсюда, насколько мне известно из истории, происходит название католической церкви, и во всякой церкви католик и еретик являются именами соотносительными.

А. Если католическая церковь не означает ничего иного, то в христианском мире много католических церквей. Б. Столько же католических церквей, сколько глав у церквей. Глав же столько, сколько христианских коро­-

570

левств и республик, ибо в каждой христианской области правитель этой области является главой своих подданных и не зависит ни от кого другого на земле, так что, сколько мы видим церквей, столько же глав церквей, а поскольку избранные Богом рассеяны по всему миру, имея своим главой самого Иисуса Христа на небесах, эта церковь и называется, и является истинной, наивсеобщей (catholicissi­ma) и единственной церковью, и она же есть та, верить в которую мы обязуемся в Символе. Ибо нет и не может быть никакой иной католической церкви, если только понимать слово католическая как «охватывающая вместе всех вообще христиан». А в христианских государствах народ и церковь составляют одно и то же. Поэтому, если кому-нибудь на земле было бы дано стать главою всей христианской церкви, то ему же было бы дано и стать царем над всеми царствами и республиками.

А. Какие же именно догматы были объявлены первыми церквами ересью?

Б. Среди многих других первое место занимали относя­щиеся к учению о Троице, заключенные в Никейском Символе. Этот Символ начал создаваться на Никейском эйкуменическом соборе, а был завершен в ходе следующих трех эйкуменических соборов, а именно: Константинопольского, Эфесского, Халкидонского 21, - и утвержден римскими императорами того времени, созывавшими эти собо­ры. Причиной созыва Никейсного собора была деятель­ность Ария 22, пресвитера Александрии, который в ответ на слова епископа этого города Александра о том, что Сын Божий является единосущным Отцу (????????), т. е. обла­дающим той же субстанцией, что и Отец, не согласился с ним, а когда спор, проходивший в присутствии многих пресвитеров, стал разгораться, Арий заявил, что он не при­знает божественности Иисуса Христа, что привело вскоре к восстанию в городе Александрии и к вооружённым столкновениям. Желая сохранить мир, император Константин Великий созвал Никейский собор, на котором был установ­лен текст Символа вплоть до слов: «Верую в Духа Святаго». И были осуждены слова Ария, а сам он вместе со своими сто­ронниками был отлучен и изгнан из церкви, хотя благодаря нескольким последующим императорам-арианам эта ересь не могла быть искоренена. Спустя пятьдесят лет был проведен другой вселенский собор в Константинополе, на котором была осуждена ересь Македония, отрицавшего Божественность Святого Духа. Спустя еще пятьдесят лет на вселенском соборе в Эфесе было осуждено учение Не­-

571

стория 23, отрицавшего, подобно Арию, Божественность Христа. Наконец, на Халкедонском вселенском соборе была осуждена ересь Евтихета и Диоскора, не признававших единство двух природ, божественной и человече­ской, в Христе. Таким образом был, наконец, завершен Символ, называемый Никейским, и одновременно с на­званными выше ересями были осуждены и другие, близкие и ним.

А. После осуждения этих ересей возникали ли потом какие-нибудь новые?

Б. И очень много, даже и не знаю, сколько. Ведь после того как римская церковь своими декретами присвоила себе право утверждать, что она не может заблуждаться относительно членов веры, и император Фока 24 предоставил папе первенство надо всеми епископами, а сила императорской власти в Италии стала ослабевать и христианских владык охватил страх перед сарацинами, папа, уже ранее значи­тельно укрепивший свое положение благодаря своим богат­ствам и могуществу, стал собственным авторитетом соби­рать вселенские соборы, пренебрегая авторитетом импера­торов и италийских феодалов, а некоторых из этих королей и императоров он осмелился даже отлучить от церкви. И вот с течением времени все учения, в которых видели помеху усилению церковного могущества, способную в чем-то умалить его, осуждались как ереси. В результате возникли те многочисленные ереси, из-за которых, по выходе в свет сочинения Лютера 25, было сожжено столько христиан, и у нас в Англии, и в других местах. Пока, нако­нец, пробудившиеся правители этих стран не освободили их от столь страшных преследований и от римского раб­ства.

А. А римская церковь считала христианами или языч­никами тех лютеран, анабаптистов и других, кого она предала сожжению?

Б. Без сомнения, считала их христианами. И не только ариан и всех тех, кого осудил Никейский собор. И называли их не иначе, как еретиками. Ведь хотя они из философских соображений придерживались иного, чем подобало, мнения о природе Спасителя и о Святой Троице, вступая в противо­речие со Священным Писанием, тем не менее они признава­ли Христа истинным Мессией и Сыном Божиим и обраща­лись к имени его.

А. Если это так, то Римская церковь, как мне кажется, во всяком случае не имеет права жаловаться на преследова­ния со стороны римских императоров. Ведь христиане того

572

времени представляли собой некие секты и относились к установленной в Римской империи религии точно так же, как относится сегодня ересь к католической церкви. И по­рой христиане испытывают от христиан большие мучения, чем от неверных.

Б. И мне так кажется. Однако же во всех королевствах и республиках, безусловно, необходимо принять меры, дабы предотвратить восстания и гражданские войны. Поскольку такие войны очень часто рождаются из-за расхож­дения в догматах и из-за соперничества умов, следует каким-то образом наказывать тех, кто на собраниях и в кни­гах проповедует то, что запрещено законами государя и республик. Так, королева Англии Елизавета, сменившая на троне свою сестру Марию 26, при которой было сожжено множество еретиков (и даже самой Елизавете грозила опасность), взойдя на престол, прежде всего, с согласия знати и народа, отняла у чужеземных властей право управ­ления англиканской церковью и главенство над ней, при­надлежащее на основании естественного права всем монархам в их собственных владениях. И специальным рескриптом, скрепленным большой печатью Англии, пору­чила управление церковью своим епископам и небольшому числу личных советников, подчиняющихся ей. В этом рескрипте было указано, что никакое учение не может быть объявлено еретическим, если оно не было признано тако­вым на одном из четырех первых упомянутых мною вселенских соборов. Таким образом, что касается ересей, то положение англиканской церкви было аналогично поло­жению римской церкви при Константине Великом и оста­валось таким до семнадцатого года правления Карла Первого, который, уступая просьбам своих подданных, оказавшихся не в состоянии выносить чрезмерное могуще­ство епископов, отменил указ Елизаветы, оставив за епископами только обычную власть, а именно установление канонов, которые при согласии короля становились бы церковными законами.

А. Следовательно, положение англиканской церкви, каким мы видим его в настоящее время, с точки зрения чистоты учения равнялось положению церкви в эпоху Константина, а в отношении справедливости церковных законов даже превосходило его. Ведь, по-видимому, не­справедливо, чтобы человек, чья вера избрана им на свой страх и риск, подвергался бы наказанию на том основании, что она ошибочна. И тем более со стороны тех людей, для которых чужое заблуждение не представляет опасности.

573

Б. Ошибаться, заблуждаться, обманываться - по своей природе не есть преступление, и не может стать преступле­нием заблуждение, пока оно остается лишь в мыслях. Ибо перед каким судьей можно обвинить его, какими свидете­лями изобличить, а значит, как же его судить? Слова же могут быть преступлениями и подлежать любому уста­новленному законодателем наказанию, и это не будет несправедливым даже в случае смертной казни. Если хула на короля может быть наказуема смертью, то тем более хула, возводимая на Бога. Справедливость, однако же, требует, чтобы в таком законе было ясно определено, что именно является преступлением, которое осуждается та­ким образом, а кроме того, какое следует за него наказание, с той целью чтобы ожидаемое наказание удерживало бы злодея от злодеяния. Ведь целью налагаемого законом наказания является не удовлетворение чувства гнева про­тив какого-то человека, но предупреждение, насколько возможно, несправедливости, что служит на пользу всему роду человеческому, и несправедлив тот закон, который поражает раньше, чем предупреждает. И хотя высшие власти обладают произвольным правом создавать законы, они не могут произвольно налагать наказание, не предус­мотренное законами заранее. Кроме того, даже противоза­конное деяние не может быть по справедливости наказано и объявлено преступлением, если не был заранее опублико­ван и распространен соответствующий закон, так, чтобы была снята всякая правдоподобная ссылка на незнание законов.

А. А разве не является преступлением и не может подвергнуться наказанию то, что совершено вопреки есте­ственному закону, даже если в законе не упоминается никакая мера наказания?

Б. Естественный закон является вечным, божественным и запечатлен только в сердцах наших. Но мало таких лю­дей, которые могут заглянуть в собственное сердце и способны читать, что в нем записано. Поэтому, что следует делать, и чего следует избегать, они узнают из писаных законов, и они делают что-то или избегают чего-то в зависи­мости от того, насколько это кажется им полезным или опасным в зависимости от предусмотренных законом нака­заний. Кроме того, если что-то делается вопреки естественному закону, это обычно называют не преступлением, а прегрешением, и полагают, что если покаяться в этом, то сразу же последует прощение, если только этот поступок не повлечет за собой какого-нибудь ущерба для государства

574

или ближнего. И считают, что при этом не следует наказы­вать за что-то, кроме нанесенного ущерба, ибо одному только Богу дано наказывать зло. Ведь если один грешник станет наказывать другого грешника только за его прегре­шение, уже после того, как последовало наказание по закону, это будет чем-то вроде гражданской войны. А. Ну, а если это окажется какой-нибудь атеист и не будет закона, предписывающего меру наказания, значит, он не будет наказан?

Б. Конечно, будет наказан, и очень строго. Но прежде он должен быть обвинен, выслушан и осужден. А обвинять можно только за слова и дела. Так за какие же дела будет обвинен атеизм? Слышал ли ты когда-нибудь о столь пре­ступном и столь нечестивом поступке, подобного которому не совершили бы хоть раз не только те, кто не считаются атеистами, но, наоборот, являются истыми христианами? Значит, атеиста нельзя судить по делам его, его можно судить лишь по каким-то его словам, произнесенным вслух или написанным, и никак иначе, т. е. если он прямо отри­цал существование Бога.

А. А разве не будет назван атеистом тот, кто скажет или напишет то, из чего неизбежно следует, что Бога не суще­ствует?

Б. Конечно, но только если он сам, когда писал или говорил это, понимал неизбежность подобного вывода. Ведь если сказано или сделано что-то, запрещенное законом, а посему наказуемое, это должно быть определено таким образом, чтобы все, на кого должен распространяться этот закон, знали бы, что в соответствии с определением закона такое-то и такое-то деяние либо те или иные слова, упомя­нутые в самом законе, будут наказаны. Ведь о последствиях наших слов судить очень трудно. Поэтому, если обвиняе­мый из-за неумения правильно мыслить сказал нечто, противоречащее букве закона, не причинив при этом никому никакого ущерба, он должен быть оправдан своим неведе­нием. Судья же, который из-за незнания каких-либо по­следствий подвергнет наказанию невинного человека, не может быть оправдан. Если же человек знал, что сами его слова противоречат закону, он может быть наказан. Поэто­му, если он отрицает существование Бога либо откровенно заявляет, что он сомневается в его существовании, хотя мера наказания в законе и не указана, он может быть нака­зан и на основании естественной справедливости, но только изгнанием. Ибо почтение к религии и признание Боже­ственного могущества во всяком государстве предписыва­-

575

ется законом, а важнейшим для каждого государства является сохранение верности соглашениям, особенно если они подкреплены клятвой. А так как атеист не может быть связан клятвой, то он должен быть удален из государства. Не потому, что он не подчиняется закону, но потому, что приносит вред обществу. Если же обществу не будет боль­ше грозить ущерб, то я не вижу оснований убивать его, тем более, что он может когда-нибудь отречься от своего не­честья. Ведь нет ничего, чего бы человек, пока он жив, не мог ожидать от Божественного долготерпения. То же самое следует сказать и о богохульстве, каковое является оскор­бительной для Бога речью, а если слова оказываются в согласии с мыслями, то атеизмом.

А. Почему же по закону Моисея богохульники должны быть не изгнаны из государства, а казнены?

Б. Как земной царь по закону может изгнать их из своего царства, по тому же праву царь народа израильско­го, каковым во времена Моисея был сам Бог на основании заключённого соглашения, и Он же был царем всей земли по природе, мог изгнать по закону богохульника со всей земли, т. е. убить его. Но ты можешь принимать мой ответ на твой вопрос не как объяснение причины Божественного Промысла, создавшего этот закон, но как защиту правоты уже созданного.

А. Теперь я понимаю, что такое ересь: сначала это было мнение только какой-то секты, затем - взгляды христиан­ской секты, затем - взгляды христианской секты, осужденной католической церковью. А теперь мне хотелось бы узнать и то, какою властью и каким образом со времен возникновения и до сегодняшнего дня наказывали ересь?

Б. До Константина Великого, первого христианского императора, ни пастыри, ни сами апостолы не обладали властью налагать на еретиков какое-либо наказание: ни отправлять их в изгнание, ни лишать их телесной свободы, ни вообще каким-либо образом причинять им страдание - потому что только верховный владыка обладал такой компетенцией в целях сохранения мира. Они могли их отлучить от церкви, т. е. сторониться их и избегать общения с ними, встреч и общности трапезы, будто они язычники или ростовщики, но это не есть наказание, и зачастую более тягостно для отлучающего, чем для отлученного. На Ни­кейском соборе было установлено наказание для осужден­ных еретиков, но только для клириков, состоявшее в том, что их отстраняли от служения церкви. Но не было принято никакого постановления, направленного против их учени­-

576

ков, потому что миряне отнюдь не были обязаны судить об учениях своих наставников, а может быть, и потому, что большинство из них было воинами, служившими самому императору, и не следовало их раздражать, что было весьма рискованно. Да и самих ересиархов приглашали на собор, выслушивали их аргументы, обсуждали и отвергали их на основании Священного писания, и лишь только в том слу­чае, если они все же отказывались подчиниться решению церкви, их отстраняли от их приходов. Если же и после этого они продолжали отравлять народ своей ересью, их иной раз отправляли в изгнание. Впрочем, если те, оставив свое упрямство, подчинялись впоследствии решению цер­кви, император возвращал их; так случилось и с самим Арием, который, после того как передал императору пись­менное изложение своей веры и оно показалось тому не отличающимся от суждений остальных отцов церкви, был возвращен из изгнания; Афанасий же, не пожелавший принять Ария, сам в свою очередь был отправлен в изгна­ние.

А. 3начит, великий Афанасий не считал грехом отказ подчиниться решению верховного правителя?

Б. По-видимому, так; однако те места из Нового завета, в которых предписывается Христом и апостолами повино­вение любым властям, даже языческим, отнюдь не являются темными. Но Афанасий с таким же пылом воспроти­вился решению самого императора вернуть Ария из изгна­ния, с каким он незадолго перед тем на Никейском соборе осуждал арианскую ересь. И это не должно показаться удивительным: когда ученые-богословы тщательнейшим образом изучают места Священного писания, относящиеся к настоящему спору, они, иногда по небрежности, а иной раз и сознательно пренебрегая человеческими законами, не обращают внимания на места, говорящие о правах правите­лей. Но, возвращаясь и наказанию еретиков, следует иметь в виду, что среди церковных наказаний крайним является так называемое предание анафеме, или отлучение, а следо­вательно, всякое иное наказание зависит от гражданской власти. Причина же того, почему Константин и другие римские императоры установили множество наказаний для еретиков - такие, как изгнание, конфискация имущества, сожжение книг и даже смерть (но не для авторов еретиче­ских сочинений, а лишь для тех, кто не хотел бросать в огонь эти осужденные книги), - состояла в том, что они не хотели, чтобы христиане, а особенно воины, выступили друг против друга и взаимно уничтожили. Однако я не могу

577

найти ни одного императорского закона, по которому еретики должны были бы подвергаться смертной казни, исключение составляют манихеи, которых я считаю не столько еретиками, сколько притворными христианами и преступниками. Впрочем, я обнаружил закон, по которому язычник или иудей, в случае если он попытается убедить своего соплеменника, принявшего христианство, отречься, должен быть сожжен. Но это не имеет никакого отношения к наказанию еретиков, правда, я слышал, что император Фридрих Барбаросса предложил закон о сожже­нии еретиков, но в Кодексе Юстиниана 27 мы находим лишь его собственное распоряжение, подтверждающее рескрип­ты предыдущих императоров о наказании еретиков, однако среди них нет ни одного, где говорилось бы о сожжении еретиков. Таким образом, насколько я могу предполагать, такой способ наказания еретиков возник вскоре после правления папы Александра III 28, который первым вместе с императором Фридрихом попрал самое империю и законы всех государей. Как бы там ни было, известно, что у нас в Англии приблизительно с этого времени и вплоть до времен королевы Елизаветы в силу обычая, ставшего своего рода законом, еретиков, как правило, сжигали.

А. Следовательно, с тех пор к определению ереси следует прибавлять еще несколько слов, а именно: ересь есть учение, противоречащее католической вере и наказуе­мое сожжением.

Б. Правильно.

А. Какой же судья и в какой процессуальной форме должен осудить еретика?

Б. До тех пор пока власть над императором не оказалась у пап, судьями были в большинстве случаев те, кому наказание еретиков было предписано рескриптом императора, а именно градоначальники, префекты провинции. Но я ничего не могу сказать о том, в какой форме происходил допрос еретика. После укрепления авторитета папы след­ствие по атому делу поручалось одному или нескольким епископам; если же обвиняемый, публично и, если нужно, дважды спрошенный относительно того учения, которое он исповедовал, отрекался от него и приносил покаяние в предписанной курией форме, его освобождали. Если же он впоследствии впадал в ту же или иную ересь, а их бесчис­ленное множество, то его передавали гражданским властям на сожжение, и здесь вообще не могло быть помилования без согласия папы, поскольку церковная и гражданская власти разделены.

578

А. Сколько же было изобличено и наказано еретиков с первого года царствования Елизаветы и до семнадцатого года царствования Карла Первого?

Б. Между прочим, за все это время было очень мало еретиков, потому что те, кому королева поручила церковное правление и за которыми она сама наблюдала, были ограничены законом, запрещавшим признавать еретическим какое-либо учение, которое не было осуждено ранее как таковое на одном из четырех вселенских соборов, т. е., как явствует из документов самих этик четырёх соборов, то, что в Никейском Символе было провозглашено не противореча­щим вере. Те же, кто были изобличены, подвергались сожжению.

А. А каким образом можно узнать, что противоре­чит Символу, а что не противоречит, если только речь не идет о том, что сами слова Символа, так, как они были написаны, не отрицаются или не называются лож­ными.

Б. По закону еретик не должен быть наказан, если его слова не противоречат словам Символа, ибо несправедливо, чтобы кто-то утверждал, что «в результате» отвергается вера и что по этой причине кого-то следует наказать. Разве справедливо, чтобы жизнь человека подвергалась угрозе в зависимости от тонкости рассуждений или зависела от опытности в искусстве логики противников, да и судьи? Разве закон, который не требует ничего, кроме повинове­ния, должен наказывать за логическую ошибку? Сами отцы на Никейском соборе думали иначе. Поскольку среди них были некоторые, хотя их было и немного, которые не реша­лись поставить свою подпись под Символом из-за слова «единосущный» (????????) и требовали более подробного толкования этого слова, прочие отцы церкви, желая удовлетворить их требование, заявили, что слово «единосущ­ный» следует понимать так, что Сын обладает той же суб­станцией, что и Отец, однако же не является частью Отца. К числу тех, кто добился от отцов церкви этого разъясне­ния, принадлежал Евсевий 29, он разослал по всем диоцезам послание к клиру, называвшееся циркулярным, в котором извещал о том, что было решено на Соборе относительно веры в Святую Троицу, и о причине, по которой он сам и другие, отказывавшиеся ранее подписать Символ, теперь подписали его. В этом послании причиной своего согласия он назвал то, что отцы церкви предписали формулу, обеспечивающую возможность не отойти от выражения истинной веры, и он не отвергает слова «единосущный», потому

579

что перед нашим взором как цель стоял мир. Из этого можно понять, что, коль скоро слова вменяются в преступление, эти слова должны быть соотнесены с некоей формулой, чтобы каждый мог твердо знать, какие слова заключают в себе преступление, а какие нет, не прибегая к множеству силлогизмов, подобно тому как в поступках на основании формулировки, данной законом, отличают то, что является преступным, от того, что таковым не является. Такого же мнения придерживались и все папы. Когда на вселенских соборах осуждают какое-либо учение как еретическое, принимая во внимание все возможные последствия этого решения, в самом решении указывают все их точные формулировки.

А. Ты только что сказал, что в первый год царствования королевы Елизаветы тем, кто осуществлял под ее владыче­ством управление церковью, было запрещено законом называть ересью что-либо, что не было осуждено ни на одном из четырех первых соборов. Так вот я и спрашиваю, объявили ли эти церковные власти, назначенные короле­вой, по всем епархиям и приходам, что это за учение и словесные формулы, противоречие которым считалось бы преступлением? Я не думаю, что необразованные люди, которым для спасения их не рекомендуется читать ничего, кроме святой Библии, обязаны иметь при себе подлинный текст постановлений соборов, да я и не знаю, существует ли он вообще. Некоторые утверждают, что он не существует, поскольку он был фальсифицирован арианами, и по этой причине запрещен католиками.

Б. Не может быть сомнений в чистоте той части текста постановлений соборов, где утверждается Символ веры. Что же касается полемики между католиками и еретиками, то не так уж важно, погибла ли эта часть текста или нет. Ну а то, что ты спрашиваешь - были ли разосланы по епархи­ям и приходам словесные формулы, в которых бы указыва­лось, что считалось ересью при Елизавете, - то ни одной такой формулировки обнародовано не было, да и сам коро­левский декрет был опубликован только спустя долгое время, и потому, что является ересью, а что нет, обвиняе­мый может узнать только после того, как его привлекали к суду. Ведь хотя в силу этого королевского указа ересью могло быть объявлено все, что было объявлено таковой вышеназванными соборами, однако могло по тому же указу и не быть объявлено. Наш знаменитый юрист времени царствования Елизаветы Эдуард Кок 30 в третьей книге «Постановлений» порицает нерадивость церковных прави­-

580

телей, не опубликовавших своевременно этот королевский указ.

А. А разве сам Символ веры, принятый в англиканской литургии, не был достаточной публикацией закона о ереси? Б. Конечно, если бы там все это было написано. Но там нет ни малейшего упоминания о Никейском Символе, и не только люди необразованные, но и, пожалуй, некоторые клирики не понимают, что общего имеет этот Символ с постановлениями соборов и каким образом декрет Константи­на стал законом англиканской церкви.

А. Поскольку власть всех правителей, которые обладали правом судить о ереси, была уничтожена законом на сем­надцатом году царствования Карла Первого, то как же могло случиться, что не были восстановлены в своей силе законы о ереси времен королевы Марии?

Б. Дело в том, что закон об уничтожении всякой иной власти над церковью, кроме королевской, был внесен рань­ше, чем церковные правители получили эти полномочия, и поэтому с уничтожением закона эти правители уже не имели, и по сей день не имеют, никакого права наказывать еретиков, за исключением обычного права отлучения.

А. Следовательно, сегодня еретик не может быть под­вергнут никакому иному наказанию, кроме отлучения? Б. И даже тем карам, которые по гражданским законам следуют за отлучением. Ведь он будет вызван в церковную курию, где, если сам не осудит собственные заблуждения, будет передан светским властям и заключен в тюрьму, и там он останется до тех пор, пока не отречется от своей ереси и не принесет установленного законом покаяния. А. А как можно узнать, воистину он отрекся или нет? Б. Этого вообще никто не может знать, кроме одного только Бога.

А. А разве невозможно заставить его отречься от своей ереси?

Б. Невозможно. В то время, когда церковные правители обладали соответствующей властью, существовала практи­ка иногда выяснять скрытые помыслы еретиков, заставляя их давать клятву. Но это право как несправедливое было уничтожено вместе с их полномочиями, потому что, как представляется, возмездие за помыслы принадлежит одному только Богу, который осуществляет его. А человеческие законы наказывают только неповиновение действием.

А. А установлено ли в Евангелии какое-либо наказание еретикам?

Б. Никакого, если не считать того, что рекомендуется их

581

избегать и не допускать к общению с посвящёнными, кото­рые в те времена питались сообща. Но, как мне известно, не было никакого гражданского наказания, да я и не нашел никакого указания на отлучение, осуществлявшееся за ересь, ибо отлучали за образ жизни и преступления, позо­рившие религию. С другой стороны, если отнести к христианскому учению слова из Нового завета, то я прихожу к выводу, что христианину запрещено наказывать еретика по гражданским законам (Матф. 13, 27-30): Придя же, рабы домовладыки сказали ему: Господин, не доброе ли семя сеял ты на поле своем, откуда же на нем плевел? Он [Иисус] же сказал им: Враг человека сделал это. А рабы сказали ему: Хочешь ли, мы пойдем выберем их? Но Он сказал: Нет, чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали бы пшеницы, оставьте расти вместе то и другое до жатвы. Разве из этих слов не ясно, что плевелы, т. е. ереси, должны быть оставлены до последнего Судилища. Как же можно их уничтожить на атом свете смертью или изгнанием? Точно так же в первом Послании к Коринфянам (3, 11-15) говорится: Ибо никто не может положить другого основа­ния, кроме положенного, которое есть Иисус Христос. Строит ли кто на этом основании из золота, серебра, драго­ценных камней, дерева, сена, соломы - каждого дело обрушится... у кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду. А у кого дело сгорит, тот потерпит урон, впрочем, сам спасется, но так, как бы из огня. Что это, если не то, что придерживающийся сего основания, а именно веры в Иисуса Христа, т. е. истинный христианин, даже если он будет строить на дереве, сене, соломе, т. е. на лож­ных догматах, погубит свои усилия, сам же спасется, но как бы «из огня», т. е. очистившись от заблуждений ума. Так же и во втором Послании к Тимофею (2, 25): Рабу же Господа не должно ссориться, но быть приветливым ко всем, учительным, незлобивым, с кротостью наставлять противника, не даст ли им Бог покаяния к познанию исти­ны. Разве это не сказано против тех, кто тотчас же предает сожжению еретика, если он, дважды вопрошенный, не откажется от своего учения, кто, насколько это в его силах, закрывает христианину доступ к божественному милосер­дию? К этим местам Священного писания следует приба­вить мнение всех богословов о том, что Христос не прини­мает никого, кто прибегает к нему из страха смерти.

А. Как наказывается богохульство?

Б. Богохульство, проистекающее из убеждения, есть атеизм. Кто бы осмелился хулить Бога, в существование

582

которого и в заботу которого о делах человеческих он ве­рит? Но то, что называется обычно богохульством, есть не что иное, как намеренное злоупотребление именем Божьим в клятвах, не являющихся необходимыми. Это преступление определяется Юстинианом (75-я новелла) 31 следую­щим образом: «Богохульством являются: клятвы «волоса­ми Бога», «головой Бога» и подобные им выражения. В качестве наказания за это устанавливается смертная казны».

А. А наказываются ли подобные клятвы каким-нибудь законом у нас?

Б. Не знаю, однако я уверен, что они могут быть наказа­ны карами церковными, ведь это и позор для церкви, и наглое нарушение третьего завета Десятикнижия. Любая клятва, не вызываемая необходимостью, есть немалый грех, происходящий из привычки людей ко лжи. Поэтому тот, кто говорит правду и видит, что ему не верят, чтобы не показалось, будто он говорит не всерьез, клянется тем, кем он должен клясться, если клятва вообще необходима, т. е. Богом. Видя, что это остается безнаказанным, некото­рые распущенные умы, разделяя, подобно язычникам­антропоморфистам, Бога на части, стали клясться отдель­ными частями тела, стремясь даже снискать себе некую славу неожиданностью клятв, и поэтому все эти клятвы «телом», «ногтями», «волосами» одновременно и еретические, и богохульные. А как их наказывать, это дело церкви.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

О НЕКОТОРЫХ ВОЗРАЖЕНИЯХ ПРОТИВ «ЛЕВИАФАНА»

А. В 1651 году вышла на английском языке книга под названием «Левиафан», состоящая из четырех частей: первая - о природе человека и естественных законах, вторая - о природе государства и о праве верховной власти, третья - о христианском государстве, четвертая - о цар­стве тьмы. В отдельных частях этой книги есть некоторые парадоксы, как философские, так и филологические, а так­же немало возражений против власти римских пап по отношению к другим государствам, так что легко понять, что автор считает причиной гражданской войны, которая велась в это время в Англии, Шотландии, Ирландии, не что иное, как разногласия, во-первых, между римской и англиканской церквами, а также в самой англиканской церкви,

583

между пастырями епископальными и пресвитерианскими по вопросам богословия. Эта гражданская война началась в Шотландии в 1639 году, но благодаря некоторым уступ­кам со стороны короля, одной из которых было уничтоже­ние власти епископов в Шотландии, вскоре заглохла, но потом, провоцируемая английскими пресвитерианами, раз­горелась вновь в 1640 году. В это время в силу королевских указов церковная администрация осуществлялась епископами. Заседал также парламент, почти целиком состоящий из пресвитериан. Партия пресвитериан намного превосходила своим влиянием и поддержкой в народе епископаль­ную партию, поэтому уже в следующем году король был вынужден, чтобы удовлетворить парламент, отстранить епископов от всякого экстраординарного церковного управ­ления. После этого у англичан вообще не осталось больше никакой возможности установить, что такое ересь, и воз­никли всевозможные секты, распространявшие и пись­менно, и устно любые богословские учения, кому какие нравятся. Автор этой книги жил в Париже, пользуясь полной свободой литературной деятельности. В своей книге он с успехом защищал права короля как в светских, так и в духовных вопросах, однако, пытаясь сделать это, исходя из Священного писания, он высказал неслыханные до тех пор утверждения, которые большинством богословов были обвинены как ересь и атеизм.

Б. Какие же это положения?

А. Как тебе покажутся, например, следующие слова в конце второй главы: «Что же касается русалок и бродя­чих привидений, то такие взгляды распространялись или не опровергались с целью, чтобы поддержать веру в по­лезность заклинания бесов, крестов, святой воды и других подобных изобретений духовных лиц».

Б. Во всяком случае мне представляется все это верным, разумным и христианским, если только ты мне не дока­жешь противоположное, исходя из Священного писания, впрочем, как считаю я, в Евангелии (Матф. 27, 52), когда Христос умирал на кресте, из могил восстали мертвые тела, но не души.

А. Далее, в начале четвертой главы он не признает, что какие бы то ни было субстанции могут быть бестелесными. А что это, как не отрицание существования Бога или утверждение, что Бог есть тело?

Б. Он действительно утверждает, что Бог есть тело. Но до него то же самое утверждал Тертуллиан 32. Выступая против Апеллета и других еретиков своего времени, кото­-

584

рые заявляли, что наш Спаситель Иисус Христос есть не тело, но фантом, он высказал следующее общее положение: «Все, что не есть тело, не есть сущее». Точно так же, возра­жая Праксе», он говорит: «Всякая субстанция есть своего рода тело». Ни на одном из первых четырех вселенских соборов эта доктрина не была осуждена. Укажи мне, если сможешь, в Священном писании слова «бестелесный», «нематериальный», а я покажу тебе, что «полнота боже­ственности » находится в Христе «телесным образом», т. е., как объясняет Афанасий, «божественным образом» (deali­ter). Все мы существуем и движемся Богом - это слова апостола Павла (Деян. 17, 28). Количеством же мы облада­ем все. Но разве количество (quantum) может находиться в неколичестве (in non quanto)? Бог велик, но невозможно понять величину без тела. Даже на Никейском соборе не было определено, что Бог является бестелесным. Чуть ли не все отцы, присутствовавшие на нем, придерживались имен­но этого мнения, и сам Константин потому и одобрил слово ????????, т. е. «сосущностный», что из этого слова, как ему казалось, следовало, что Бог бестелесен. Тем не менее они не пожелали ввести в Символ слово «бестелесный», которого нет в Священном писании. И хотя сущность не есть тело, из этого слова «сосущностный» не может быть выведена бестелесность Бога. Отец Давида и сын Обедии, так как это был один и тот же ессей, были «сосущностны­ми», но разве отсюда следует, что отец Давида и ессей были бестелесными? Кроме того, целью отцов Никейского собора было через этот Символ осудить не только арианст­во, но и все ереси, проникшие после смерти Господа в церковь, одной из которых была ересь антропоморфитов, приписывавших Богу члены человеческого тела, а не осуж­дать тех, кто вместе с Тертуллианом утверждал, что истинный, действительный и чистый дух является телесным. Во всяком случае все, кто приписывает Богу чистоту, пра­вы, ибо сие достойно. Приписывать же ему тонкость, являющуюся ступенью к ничтожности, опасно. Иоанн Дамаскин, излагая Никейский Символ веры, говорит: «Среди имен Божества одни являются отрицательными, обозначающими то, что поднимается над субстанцией, та­кие, как ???????? - не имеющий сущности, ??????? - лишенный времени, ??????? - не имеющий начала, и не потому, что он меньше всего этого, а потому, что он возне­сен надо всем этим». Как видишь, Иоанн Дамаскин, философ-аристотелик, как можно понять из его сочинений по диалектике, но в то же время и отец церкви, и благочес­-

585

тивый наставник, из опасения сказать вместе с Тертуллиа­ном, что Бог есть тело, и желая преуменьшить телесную плотность, которую (уж не знаю почему) он считает недостойной Бога, впадает в атеизм, утверждая, что Бог не имеет сущности и не является ничем из того, что существует.

А. Говоря ????????, он, очевидно, хотел указать лишь на то, что Тот не был сотворен.

Б. Может быть, но зачем было нужно уже после того, как он несколькими стихами ранее достаточно пространно говорил об этом атрибуте «несотворенный», снова говорить о нем, прибегая к атому невыносимому слову ????????. Ведь так как он знал, что всякий дух, как бы тонок он ни был, тем не менее является телом, какую субстанцию или какое реальное существо мог он представить себе, имея в виду, что субстанция представляется нетелесной, кроме идолов, т. е. фантомов, которые мы видим в зеркале, во сне, в сумерках и которые апостол Павел называет «ничто»?

А. В-третьих, в конце шестой главы он говорит: «Страх перед невидимой силой, придуманной умом или воображае­мой на основании выдумок, допущенных государством, называется суеверием. А если воображаемая сила такова, как мы ее представляем, то это истинная религия».

Б. То же самое говорит и Екклеанаст (Еккл. 1, 16): Страх перед Господом есть начало мудрости, и псалмопевец (Пс. 13, 1): Сказал безумец в сердце своем: «Нет Бога».

А. В-четвертых, в шестнадцатой главе говорится: «Истинный Бог может иметь представителей. Первым таким представителем был Моисей».

Б. Автор, по-видимому, хотел в этом месте разъяснить учение о Троице, хотя он и не упоминает Троицу. Пожела­ние благое, но толкование ошибочное. Ведь в этом случае, как представляется, Моисей, также каким-то образом дей­ствуя, как и все христианские монархи, от лица Бога, оказывается одним из лиц Троицы. Это крайне небрежное выражение. Если бы он сказал, что Бог в собственном лице создал мир, в лице Сына искупил род человеческий, в лице Святого Духа освятил церковь, он не сказал бы ничего иного, кроме того, что есть в катехизисе, одобренном цер­ковью.

А. Но то же самое он повторяет во многих местах. Б. Но там это можно легко исправить. Или, если бы он сказал, что Бог в собственном лице с помощью Моисея утвердил для себя церковь, в лице Сына ее же искупил,

586

в лице Духа Святого ее же освятил, он бы не допустил ошибки.

А. В тридцать четвертой главе он говорит, что из канона Ветхого завета нельзя доказать, что ангелы являются реальными и неизменными субстанциями, но они суть лишь сверхъестественные фантомы, которые, поскольку Бог использует их для изъявления своей воли, называются «ангелы».

Б. Известно, что «ангел» - это имя для обозначения обязанности, как и то, что все духи в силу прозрачности духовной субстанции невидимы или видимы лишь в том смысле, в каком, как говорят, видимы фантомы в зеркале, во сне или в сумерках. Поэтому всякий раз, когда в Свя­щенном писании говорится, что кто-то видел ангела, то это видение не есть человеческое восприятие, осуществляемое с помощью зрения, но такое, какое было у Иова, когда он во сне видел ангелов, опускающихся и поднимающихся по лестнице. Саддукеи не признавали, что ангелы являются субстанциями. Почему? Очевидно, не потому, что не верили Ветхому завету, а потому, что там нет ни малейшего упоми­нания о сотворении ангелов. Однако иудеи их не отлучили. Но может быть, он говорит, что из Ветхого завета невозможно доказать то, что ангелы являются субстанциями?

А. Он не говорит этого, но говорит, что если они суще­ствуют, то из этого можно доказать телесность субстанций. Б. Это не представляется удивительным ни всем древ­ним отцам церкви, ни всем учителям реформатских цер­квей, не осуждается это и англиканской церковью.

А. В тридцать восьмой главе он говорит, что человече­ская душа по своей природе, т. е. с самого сотворения, не является бессмертной, но становится такой по милости Бога, даровавшего Адаму и Еве плод от древа жизни, при условии, чтобы не отведали они от плода древа познания добра и зла. Когда же они нарушили запрет Бога не вку­шать от древа познания добра и зла, они были лишены доступа к древу жизни, стали смертными и сами они, и по­томство их. И умирая, они остаются мертвыми до тех пор, пока со смертью Христа не получат отпущения грехов и не воскреснут к жизни вечной во всеобщем воскресении мер­твых, и, согласно этому учению, до Судного дня вообще не существует никаких бессмертных душ умерших, как не­честивых, так и благочестивых.

Б. Свое мнение об этом я только что достаточно под­робно изложил. Добавлю только, что не понимаю, каким образом можно говорить, будто бы грешит против христи-

587

анской веры тот, кто признает жизнь вечную, обязан ли он ей творением или искуплением. Не понимаю и того, каким образом это может противоречить христианскому учению и культу, если ни в Священном писании, которое заключает в себе учение, ни в литургии, заключающей христианский культ, нельзя найти выражение «бессмертная душа», тогда как «жизнь вечная через Христа» встречается очень часто.

А. В той же главе он говорит, что Царствие Божие после воскресения настанет на земле.

Б. Он об этом говорит, исходя из собственной филосо­фии или из Священного писания?

А. Он приводит несколько мест из пророков Исайи, Обадии, Иоеля, не вполне, впрочем, для меня понятные, а кроме того, слова св. Петра о пожаре и обновлении мира.

Б. Прибавь сюда еще и место из Апокалипсиса (5, 8-11): Четыре животных и двадцать четыре старца пали перед Агнцем, имея каждый гусли и золотые чаши, полные фимиама, которые суть молитвы святых, и поют новую песнь, говоря: Достоин Ты взять книгу и снять с нее печать, ибо Ты был заклан и Кровию Своею искупил нас Богу из всякого колена, и языка, и народа, и племени, и соделал нас царями и священниками Богу нашему; и мы будем царство­вать на земле. Что может быть яснее?

А. В той же главе он говорит, что нечестивцев постигнет кара на земле, но не вечная.

Б. Нет сомнения, что, если нечестивцы должны быть повержены, они будут повержены святыми на земле, но не навечно, если истинно то, что умрут они второй смертью.

А. В тридцать девятой главе он дает следующее опреде­ление церкви: «Я определяю церковь как общество людей, исповедующих христианскую религию и объединенных в лице одного суверена, по приказанию которого они обяза­ны собраться и без разрешения которого они не должны собираться». Из этого определения следует, что во времена языческих императоров ни собрания апостолов, ни какое иное собрание христиан до Никейского собора не были разрешены.

Б. Было несколько собраний, т. е. синодов, и при языческих императорах. Но он понимает под церковью синод, имеющий право выносить решения, неподчинение которым есть нарушение права. Такие синоды не могут существовать без [разрешения] верховной власти.

А. В тридцать шестой главе, где говорится (Иоан. 1, 1): Слово было у Бога и (Иоан. 1, 14): Слово стало плотью, «Слово», по его мнению, обозначает то же, что и «обетова­-

588

ние» (promissio), а «обетование» то же, что и «вещь обетованная», т. е. Иисус Христос, как и в Псалмах 114, 18; Быт. 45, 13 и в других аналогичных местах.

Б. А как же иначе? Как ты полагаешь, это выражение «Слово» или вещь, обозначаемая Словом, стала плотью? И что означают слова того же апостола (Апок. 13, 8): Агнец, закланный от создания мира? Мог ли он быть заклан до того, как воплотился? Разве не следует отсюда, что и во­площение, и страсти Господни, которые происходили во времени, были, однако, от сотворения мира? Как это могло быть иначе, чем в вечном предначертании Отца? А что иное это предначертание, как не предначертанная вещь? Разве не подобным же образом Святой Дух называется (Лук. 24, 49) «обетование Отца»? И, - говорит Христос, - пошлю обетование Отца моего на вас.

А. В сорок второй главе на вопрос: «А что, если верую­щему его законный Государь прикажет отречься от Хри­ста? » - он отвечает, что тот имеет право повиноваться, и ссылается на пример Наамана-сирийца, которому пророк сказал: Ступай с миром. Эти слова представляются мне не разрешением, но скорее формулой прощания.

Б. Может быть, и так, если бы тот ответил ему нечто иное, или с одобрением, или с неодобрением. В этом же месте иначе, чем в значении разрешения, эти слова не могут быть поняты. Тебе известно, что незадолго до Никейского собора было довольно много христиан, людей весьма поря­дочных, но не слишком мужественных, которые под угро­зой смерти и пыток отказывались от христианской веры. Какие же, по-твоему, кары установил против такого рода людей вселенский Никейский собор? В канонах этого собора есть девятнадцатый пункт, где устанавливается, что поступающие подобным образом не под угрозой пыток должны вернуться в число оглашенных, о тех же, кто от­рекся под угрозой смерти, вообще ничего не говорится. Однако я согласен, что это было грехом для апостола или ученика, который взялся проповедовать учение Христа среди врагов Христа, и для Петра это был большой грех, но грек слабости, который Христос легко прощает.

А. В той же главе он утверждает, что королям дозволено совершать богослужение.

Б. Почти все служители англиканской церкви в первый год царствования Елизаветы думали точно так же. Ведь как только королева приняла на себя верховное правление церковью, она разослала по диоцезам послания, называв­шиеся «Инъюнкциями». Одно из них требовало от клири­-

589

ков клятвенно признать, что верховное правление в церкви принадлежит королеве и ее наследнику. Было много таких, которые отказались дать клятву по той, как они утвержда­ли, причине, что одновременно с принятием этого требова­ния королеве будет разрешено, если она того пожелает, совершать богослужения. Отсюда ясно: клир был уверен, что тот, кому принадлежит верховная власть в церкви, имеет право совершать, когда бы ни пожелал, все, что положено совершать священникам. Впрочем, чтобы отбро­сить этот камень преткновения, королева своим рескриптом заявила, что у нее никогда и в мыслях не было осуще­ствлять иную власть или пользоваться иными полномочия­ми, чем те, которые принадлежали отцу ее Генриху и брату Эдуарду 33. Этим же рескриптом она не лишила этой власти своих преемников по мужской линии, но и не выразила притязаний на нее для себя, памятуя, что женщины не имеют права говорить в церкви.

А. Сорок третья глава целиком посвящена доказатель­ству того, что от кающегося грешника ради его спасения нет необходимости требовать в вере ничего иного, кроме содержащегося в члене «верую во Иисуса Христа».

Б. В этом члене содержится многое, а именно что Иисус есть Сын Божий, Царь Иудейский, Восстановитель Цар­ства Божиего. Ведь и цель Евангелия, как свидетельствует апостол Иоанн (20, 31) , состоит лишь в том, чтобы мы знали, что «Иисус есть Христос, Сын Бога живогов (Dei viventis). Тот же апостол (1 Иоан. 4, 2) говорит: Всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога. В Новом завете есть и много других мест, подобных этому.

А. Но и наоборот, есть то, что читаем мы в конце Симво­ла Афанасия: «Такова католическая вера, и тот, кто не верит в нее безусловно, не может обрести спасения».

Б. Так значит, слова Афанасия ты противопоставляешь Священному писанию и словам апостолов; его Символ, правда, принят церковью как изложение или парафраза Никейского Символа, но эти слова Афанасия ни в коей мере не являются частью этого Символа.

А. Есть и немало других необычных мест в этой книге, но, поскольку они не имеют такого значения, как те, на которых мы сейчас задержались, я не стану их приводить.

Б. Как тебе угодно. Но и в том, что ты привел, я не нахожу ничего, что противоречило бы вере нашей церкви, хотя там есть немало такого, что выходит за пределы уче­ния отдельных богословов.

590

БЕГЕМОТ, ИЛИ ДОЛГИЙ ПАРЛАМЕНТ

ДИАЛОГ 1

А. Если бы во времени, как в пространстве, были более и менее возвышенные и низменные места, то я поистине счел бы, что самым высоким было время между 1640 и 1660 гг. Ибо тот, кто тогда взглянул бы, как с Чертовой Горы, на мир и понаблюдал бы за поступками людей, осо­бенно в Англии, тот мог бы узреть все виды несправедливо­сти и безумия, которые только может представить нам мир, и как они были произведены их источниками - лицемери­ем и самомнением, первое из которых есть двойная несправедливость, а второе - двойное безумие.

Б. Хотел бы я увидеть это. Вы жили в то время, будучи в возрасте, когда люди обычно лучше всего воспринимают добро и зло. Поэтому прошу вас поместить меня (я ведь не мог тогда так хорошо разбираться в этих делах) на ту же гору, рассказав о событиях, которые вы тогда видели, их причинах, поводах, справедливости, порядке, ходе и результатах.

А. В 1640 г. в Англии существовало монархическое правление. Правивший тогда король Карл, первый из носивших это имя, царствовал в силу наследственного права, насчитывавшего свыше шестисот лет. С еще более давних времен он унаследовал титул короля Шотландии, а со времени его предка Генриха II - и короля Ирландии. Это был человек, не испытывавший недостатка в достоинствах души или тела и не пытавшийся сделать больше, чем того требовало исполнение обязанностей по отношению к Богу, хорошо управляя своими подданными.

Б. Как же мог он тогда потерпеть неудачу, имея в каждом из графств такое количество обученных солдат, что, будучи сведены вместе, они составили бы армию в 60 тыс. человек, а также обладая различными складами амуниции в укреплённых местах?

А. Если бы эти солдаты были, как полагается быть им и всем другим подданным, в распоряжении его величества,

591

то мир и счастье трех королевств сохранились бы в том виде, как они были оставлены королем Яковом. Но народ был развращен, а непокорные считались лучшими патрио­тами.

Б. Но ведь было достаточно людей помимо недоброжела­тельно настроенных, чтобы образовать армию, которая смогла бы удержать народ от объединения в силу, спо­собную противостоять королю.

А. Действительно, я думаю, что, если бы у короля были деньги, он мог бы иметь в Англии достаточно солдат. Ибо мало кто из простого народа заботился о победе того или иного дела, но принял бы любую сторону ради платы или грабежа. Но казна короля была очень скудна, а его враги, требовавшие освобождения народа от налогов и других благовидных вещей, располагали средствами лондонского Сити, большинства самоуправляющихся городов, а кроме того, средствами многих частных лиц.

Б. Но каким образом народ оказался столь развра­щенным? И что за люди смогли совратить его?

А. Совратители были различного типа. Одни - это священники; они называли себя слугами Христа, а иногда в своих проповедях народу - посланниками Божьими. Они претендовали на право от Бога управлять прихожана­ми, а свое собрание отождествляли с нацией.

Во-вторых, было большое, хотя и несравнимое с преды­дущим, число людей, которые, несмотря на то, что и свет­ская, и духовная власть папы в Англии была отменена актом парламента, все же сохранили веру в то, что мы должны управляться папой, которого они считали наместником Христа и, по праву Христа, правителем всех христиан. Они были известны под именем папистов, тогда как священники, о которых я упомянул выше, обычно назывались пресвитерианами.

В-третьих, было немало таких, кто в начале беспорядков не обнаруживали себя, но вскоре объявили себя сторонни­ками свободы религии. Они держались различных мнений. Одни, поскольку они стояли за свободу и независимость конгрегаций друг от друга, назывались индепендентами. Другие назывались анабаптистами, ибо считали крещение детей бесплодным и не признавали того, во что они были крещены. Третьи, утверждавшие, что в это время на земле должно было начаться Царство Христово, назывались людьми Пятого царства. Кроме того, существовали различ­ные другие секты, как квакеры, адамиты и т. д., названий и специфических учений которых я не помню. Таковы были

592

враги, восставшие против его величества, исходя из частно­го истолкования Писания, предоставленного изучению каждым человеком на его родном языке.

В-четвертых, было несколько большее число людей лучшего типа, получивших такое образование, что в своей юности они читали книги, написанные знаменитыми людьми Греции и Рима относительно их политики и великих деяний. В этих книгах народоправство превозносилось под славным именем свободы, а монархия бесчестилась под именем тирании. Поэтому им полюбились те формы прав­ления. Из этих людей была избрана большая часть палаты общин, а если они и не составляли большинства, то все же благодаря своему красноречию всегда были в состоянии оказать влияние на остальных.

В-пятых, Лондон и другие крупные торговые города, восхищаясь процветанием Нидерландов, наступившим по­сле их восстания против своего монарха - короля Испании, были склонны думать, что подобное изменение правле­ния принесет им такое же процветание.

В-шестых, было много людей, которые или расточили свое состояние, или считали его слишком незначительным для тех способностей, которыми, как они думали, они обладают; а еще больше было таких, кто, обладая доста­точными способностями, не видел возможности честно добывать свой хлеб. Они жаждали войны и надеялись поправить свои дела, примкнув к удачно выбранной пар­тии. Следовательно, они большей частью служили тому, у кого больше денег.

Наконец, народ вообще был столь невежествен относи­тельно своих обязанностей, что вряд ли хотя бы один из десяти тысяч знал, какое право имеет кто-либо командовать им или в чем необходимость существования короля или народовластия, во имя которых он должен против своей воли расставаться со своими деньгами. Но каждый думал, что он сам хозяин всего, чем обладает, и его имущество не может быть отнято без его согласия под предлогом общей безопасности. Они думали, что король - это только вы­сший почетный титул, ступенями к которому в зависимости от богатства являются дворянин, рыцарь, барон, граф, герцог. Они руководствовались не справедливостью, но прецедентами и обычаем; наиболее мудрым и достойным избрания в парламент считался тот, кто был наименее расположен к раздаче субсидий или и другим государ­ственным платежам.

Б. Мне думается, что при такой структуре общества

593