Часть 2.

Лекция II

Я ожидаю, что пункты АЛ и Г.2 вызовут некоторые сомнения; но мы просто отложим их для более детального рассмотрения.

Но прежде чем перейти к деталям, позвольте мне сделать несколько сооб­ражений общего характера, касающихся этих неудач. Мы можем спросить:

(1) К какому множеству действий может быть применено понятие «неуда-ни»?

(2) Насколько полной является вышеприведенная классификация «неудач»?

(3) Являются ли эти классы «неудач» взаимоисключающими? Рассмотрим эти вопросы в таком порядке:

(1) Насколько распространены неудачи?

Ну, на первый взгляд кажется ясным, что этот феномен поразил нас (или оставил равнодушными) в связи с определенными действиями, которые, по крайней мере частично, являются действиями употребления слов, что неуда­ча - это болезнь, которой подвержены все действия, которые имеют харак­тер ритуалов или церемоний, все конвенционализированные действия, но не то, что каждый ритуал подвержен любой форме неудачи (это же касается лю­бого перформативного употребления). Это явствует хотя бы из того факта, что многие конвенциональные акты, такие, как спор или передача имущества, могут быть осуществлены невербальным путем. Правило того же типа можно наблюдать во всех такого рода конвенциональных процедурах - достаточно в нашем случае А опустить специфическую соотнесенность действия с вер­бальным употреблением. Это более чем очевидно.

Но далее не мешает отметить и напомнить вам, как много «актов», с кото­рыми имеют дело юристы, либо включают в себя употребление перформати-вов, либо, по крайней мере, осуществление некоторых конвенциональных процедур. И вы, конечно, сумеете оценить, что и пишущие по юриспруденции постоянно осознают различные виды неудач и даже иногда выказывают осве­домленность о различного рода перформативных употреблениях. И лишь широко распространенная навязчивая идея, что юридические высказывания и употребления, используемые, скажем так, «законодательными действиями», должны тем или иным образом быть истинными или ложными утверждения­ми, воспрепятствовала тому, чтобы многие юристы ясно восприняли этот воп­рос в целом - возможно даже, что многие из них достигли этого уровня пони­мания и я просто не знаю об этом в силу своей неосведомленности. Более важно для нас, тем не менее, осознать, что многие действия, которые попада­ют в сферу компетенции Этики, не являются, как это слишком склонны предпо-

29

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

ют в сферу компетенции Этики, не являются, как это слишком склонны пред­полагать философы, просто своего рода физическими движениями: очень мно­гие из них имеют общий характер в целом или частично конвенциональных или ритуальных действии и по этой причине среди прочего предрасположе­ны к неудачам.

Наконец, мы можем спросить - и здесь я должен выдать некоторые из сво­их секретов, - применимо ли понятие «неудачи» к употреблениям, которые являются утверждениями? До сих пор мы вводили неудачу как характерис­тику перформативных употреблений, которые «определялись» (если это мож­но так назвать) главным образом по контрасту с, казалось бы, знакомым для нас «утверждением». Пока же я довольствуюсь указанием на один недавний поворот в философии, который привлек внимание к «утверждениям», кото­рые хотя точно не были ложными и даже противоречивыми, тем не менее рас­ценивались как возмутительные. Например, это утверждения, которые осу­ществляют референцию к чему-либо, что не существует, то есть утверждения типа «Нынешний король Франции лыс». Тут появляется соблазн сопоставить подобные суждения с намерением завещать имущество, которым вы не владе­ете. Разве оба случая не предполагают существование как неотъемлемую ос­нову? Не является ли утверждение, которое осуществляет референцию к чему-либо, что не существует, скорее пустым, чем ложным? И чем больше мы рас­сматриваем утверждение не как предложение (или высказывание), а как ре­чевой акт, тем в больше мере мы в целом склонны изучать утверждение как действие. Или опять-таки существуют очевидные сходства между ложью и ложным обещанием. Мы вернемся к этому позднее.16

(2) Наш второй вопрос был таким: насколько полной является наша класси­фикация?

(i) Ну, на первый случай следует помнить, что, употребляя перформативы, мы, без сомнения, в достаточно определенном смысле «осуществляем (performing) действия», и, стало быть, будучи действиями, они подвержены всем типам неудовлетворительности, которым подвержены действия, но та­ким, которые отличаются - или отличимы - от того, что мы обсуждаем под именем неудач. Я имею в виду, что действия в целом (не все) бывают вынуж­денными, случайными или ошибочными, хотя и в той или иной степени не­преднамеренными. В большинстве случаев мы определенно не захотим ска-

16 См. с. 47сл. - Прим. ред. англ, текста Дж. 0. Уормсона.

30

Лекция II

зать про такого рода действие, что оно просто совершено, что некто его совер­шил. Я здесь не хочу разрабатывать общую доктрину: во многих случаях мы можем даже сказать, что действие было «пустым» (или могло бы стать пустым или подверженным незаконному воздействию) и т. п. И вот я полагаю, что некая общая доктрина достаточно высокого уровня в состоянии описать в рам­ках единой концепции и то, что мы называем неудачами, и другие «несчаст­ные случаи», сопутствующие совершению действий - в нашем случае дей­ствий, содержащих перформативные употребления, - но мы не будем вклю­чать сюда такого рода неудачи: мы просто должны помнить, что особенности подобного рода всегда могут вторгнуться и реально вторгаются в тот или иной из обсуждаемых нами случаев. Особенности этого рода обычно известны как «смягчающие обстоятельства», или «факторы, редуцирующие или аннулиру­ющие ответственность агента», и так далее.

(?) Во-вторых, в качестве употреблении наши перформативы также подвер­жены другим видам неприятностей, которым подвержены все употребления. И хотя и эти осечки могут быть включены в общее рассмотрение, мы пока на­меренно не станем их рассматривать. Я имею в виду, например, следующее: перформативное употребление будет, например, в особом смысле недействи­тельным, или пустым, если оно осуществляется актером со сцены, или если оно начинает стихотворение, или если оно осуществляется как разговор че­ловека с самим собой. Равным образом это относится к любому высказыва­нию - как смена декораций (sea-ccange) в соответствии с обстоятельствами. Язык при таких обстоятельствах определенным образом употребляется несе­рьезно, в каком-то смысле паразитирует на нормальном употреблении - то есть так, как он рассматривается в учении об этиоляциях (etilations)17 языка. Все это мы исключаем из рассмотрения. Наши перформативные употребле­ния, удачные или неудачные, должны быть поняты прежде всего как совер­шенные при нормальных обстоятельствах.

(ш) Отчасти с тем, чтобы не осложнять такого рода рассмотрение, я пока не ввожу еще один тип «неудач» - он на самом деле заслуживает такого назва­ния, - возникающий от «непонимания». Очевидно, что для того, чтобы дать обещание, необходимо, чтобы в нормальном случае я:

(A) был услышан кем-либо, возможно, тем, кому давал обещание;

(B) был понят им как дающий обещание.

' От «хиреть, чахнуть». - Прим перев.

31

?

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

Если одно из этих двух условий не удовлетворяется, возникает сомнение, действительно ли обещание имело место или что можно счесть, что действие было только задумано или оказалось недействительным. В законе принима­ются специальные меры предосторожности во избежание той или иной не­удачи, например, при рассылке судебных повесток или вызовов в суд. Это весь­ма важное соображение, к которому мы вернемся в другой связи.

(3) Являются ли эти случаи неудач взаимоисключающими?

(a) Нет, в том смысле что мы можем заблуждаться двумя способами сразу (мы можем неискренне обещать ослику морковку).

(b) Нет, в том более серьезном смысле что заблуждения переходят одно в дру­гое, пересекаются и решение между ними может быть по-разному произ­вольным.

Положим, к примеру, я вижу корабль на приколе, разбиваю о нос корабля висящую там бутылку шампанского и заявляю: «Нарекаю этот корабль име­нем "Товарищ Сталин"» и после этого выбиваю из-под него подпорку: но беда здесь не в том, что я не то лицо, которое выбрали для этой цели (независимо от того, действительно ли кораблю было уготовано имя «Товарищ Сталин»; возможно, на самом деле ситуация была сложнее). Мы все можем согласиться:

(1) что корабль не был назван;18

(2) что имел бы место крайне постыдный поступок.

Кто-то мог бы сказать, что я все же осуществил нечто вроде крещения ко­рабля, но что мое действие было недействительным или неэффективным, по­тому что я не был тем лицом, которое было бы вправе осуществлять это дей­ствие; но, с другой стороны, можно также сказать, что здесь даже не было ви­димости того, чтобы кто-то был вправе это делать, или хотя бы убедительного предлога, чтобы он мог заявить об этом праве, поэтому в данном случае мы вообще не можем говорить о какой-либо приемлемой конвенциональной про­цедуре; это просто издевательство, подобно бракосочетанию с обезьяной. Или опять-таки кто-то может сказать, что частью процедуры является обладание правами на ее осуществление. Когда святой крестил пингвинов, было ли это недействительным потому, что процедура крещения неприменима к пингви­нам, или же потому, что общепринятой процедуры крещения кого бы то ни

"Крещение детей - дело еще более сложное: мы можем неправильно выбрать имя или пригласить не того священника, например, лицо, имеющее право крестить детей, но не уполномоченного крестить именно этого ребенка.

32

___________________________________________________________Лекция II

было, кроме людей, не существует? Я не думаю, что такого рода неопределен­ности имеют значение для теории, хотя заниматься их изучением приятно, практически же важно быть готовыми к встрече с ними вооруженными тер­минологией, как это принято у юристов.

33

ЛЕКЦИЯ III

? наш e и первой лекции мы выделили в предварительном порядке пер-формативное употребление не как или не только как говорящее что-либо, не как истинное или ложное сообщение о чем-либо. Во второй лекции мы отметили, что, хотя оно не бывает истинным или ложным, все же оно под­вержено иного рода критике - оно может быть неудачным, и мы составили список из шести типов Неудач. Из них четыре были таковы, что делали из употребления Осечку и предполагаемое действие становилось нулевым, или пустым, и поэтому не достигало результата; другие два типа, напротив, лишь приводили к тому, что совершение действия становилось злоупотреблением процедурой. Так мы, кажется, вооружились двумя новыми понятиями, с помо­щью которых можно сокрушить замок Реальности, или, возможно, Путаницы, то есть у нас в руках появилось два новых ключа и, конечно, одновременно два новых тормоза под нашими ступнями. В философии - кто вооружен, тот и предостережен. Поэтому я остановился на некоторое время на обсуждении некоторых вопросов, касающихся концепции Неудачи, и поместил ее на по­четном месте на новой карте поля. Я заявил (1)что это понятие применимо ко всем церемониальным действиям, а не только к вербальным и что подобные действия встречаются чаще, чем принято думать. Я допустил (2) что наш спи­сок не полон и что существуют на самом деле целые измерения того, что мож­но было бы с полным основанием назвать «неудачами», касающимися прове­дения церемониальных действий в целом, и эти измерения определенно дол­жны интересовать философию; и (3) что, конечно, различные неудачи могут комбинироваться или пересекаться, и, стало быть, вопрос о том, как классифи­цировать частные примеры этих явлений, в целом - вопрос произвольный.

34

__________________________________________________________________Лекция III

Мы должны были бы привести некоторые примеры неудач, нарушающих наши шесть правил. Позвольте мне вначале напомнить вам правило АЛ, в со­ответствии с которым должна существовать принятая конвенциональная про­цедура, имеющая определенный конвенциональный эффект и включающая употребление определенных слов определенными людьми при определенных обстоятельствах; и правило А.2, разумеется, дополняющее правило АЛ и тре­бующее, что особые лица и обстоятельства в данном случае должны соответ­ствовать обращению к данной особой процедуре.

Должна существовать принятая конвенциональная процедура, имеющая определенные конвенциональные результаты, включающая употребление определенных слов определенными лицами при определенных обстоятель­ствах.

АЛ

Последняя часть, конечно, просто предназначена для ограничения сферы дей­ствия случаев употребления и не так важна в принципе.

Наша формулировка этого правила содержит два слова: «существует» и «общепринятый». Но мы должны с полным основанием спросить, может ли иметь место такой смысл слова «существовать», который не совпадал бы со смыслом слова «быть общепринятым», и не было ли предпочтительным заме­нить их выражением «быть в (общем) пользовании». Следовательно, мы не должны говорить «(1) существует, (2) общепринят». Ну что ж, чтобы разде­лить этот уважаемый вопрос, давайте сначала возьмем и рассмотрим слово «общепринятый».

Если кто-либо осуществляет перформативное употребление и это упот­ребление подпадает под понятие «осечки», потому что вызванная процедура не является общепринятой, то это, вероятно, какие-то другие люди, не уча­ствующие в разговоре, не приняли ее (по крайней мере, если говорящий гово­рит серьезно). Какой тут можно привести пример? Рассмотрим «Я развожусь с тобой», сказанное мужем жене в христианской стране и в том случае, когда они оба скорее христиане, чем мусульмане. В этом случае можно сказать, что «он, тем не менее, не развелся с нею (успешно): мы принимаем только некото­рые иные вербальные и невербальные процедуры»; или даже, возможно, «мы (мы) не принимаем никакой процедуры, имеющей целью развод, - брак не­расторжим». Так можно зайти столь далеко, что отказаться от всего кодекса процедуры, например, кодекса чести, предусматривающего дуэль: допустим, вызов может быть осуществлен посредством «Я пришлю вам моих секундан-

35

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

тов», что эквивалентно фразе «Я вас вызываю», а мы только пожмем плечами. Общая ситуация раскрыта в несчастливой истории Дон Кихота.

Конечно, будет, очевидно, сравнительно просто, если мы вообще никогда не будем принимать «подобных» процедур - то есть любых процедур, обес­печивающих осуществление подобных действий, или какую-либо конкретную процедуру для реализации данного действия. Но равным образом возможны случаи, когда мы порой - при определенных обстоятельствах и в определен­ных руках - принимаем процедуру, но не при любых других обстоятельствах или в других руках. И здесь мы часто будем пребывать в сомнении (как в вы­шеприведенном примере с крещением) относительно того, будет ли неудача помещена в наш настоящий класс АЛ или в А.2 (или даже в В.1 или В.2). На­пример, на вечеринке, выбирая себе пару, вы говорите «Я выбираю Джорд­жа». Джордж ворчит: «Я не умею играть». Выбран ли Джордж? Несомненно, ситуация неуспешная. Ладно, мы можем сказать: вы выбрали Джорджа либо потому, что не существовало такой договоренности, которая позволяла бы выбирать людей, не умеющих играть, либо потому, что Джордж в этой ситуа­ции неподходящий объект для процедуры выбора. Или, находясь на пустын­ном острове, вы можете сказать мне «Пойди и набери дров»; а я могу сказать «Почему это ты мне приказываешь!» или «Ты не уполномочен раздавать мне приказания». Я не принимаю приказов, идущих от вас, когда вы пытаетесь навязать мне свой авторитет (которому я могу подчиниться, а могу и не под­чиниться) на необитаемом острове в противоположность тому случаю, когда вы - капитан корабля и поэтому имеете подлинный авторитет.

И вот мы можем сказать, поместив случай под рубрику Л? (Невыполнимос­ти (Misaapplication)) : процедура - употребление определенных слов и т. д. - была 0. К. и вполне приемлема, но обстоятельства, при которых она инвоци-ровалась, были несоответствующими: «Я выбираю» возможно только тогда, когда субъект глагола является «командиром» или «авторитетом».

Или, опять-таки, мы могли бы сказать, поместив случай под правило В.2 (и, возможно, мы бы редуцировали последнее предположение к такому): проце­дура не может быть полностью осуществлена, потому что ее обязательной частью является то, скажем, что лицо, которое является объектом глагола «Я приказываю...», должно в соответствии с некими предварительными проце­дурами, устными или письменными, подтвердить авторитет того лица, кото­рое собирается отдавать приказы, например, посредством слов «Я обещаю выполнять то, что ты мне приказываешь». Это, конечно, одна из тех неопреде-

36

Лекция ??

ленностей - и на самом деле довольно общего типа, - которые лежат в основе спора, когда мы обсуждаем политическую теорию, существует ли, или должен существовать общественный договор.

Мне представляется, что в принципе вообще не важно, что мы решим в конкретном случае - хотя мы можем согласиться, либо опираясь на факты, либо вводя дальнейшие дефиниции/что можно предпочесть одно решение или другое, - но вот что важно прояснить в принципе:

(1) как бы много в противоположность В.2 мы ни включили в процедуру, для кого-то все еще будет возможно отвергнуть ее целиком;

(2) что для процедуры быть принятой означает куда больше, чем просто тот факт, что она является общеупотребительной даже среди тех лиц, которых она непосредственно касается; и что это должно оставаться в принципе от­крытой возможностью для каждого отвергать любую процедуру - или кодекс процедуры, - даже такую, которая раньше ими признавалась, как это, напри­мер, может произойти с кодексом чести. Конечно, к тому, кто так поступает, применимы определенные санкции; другие отказываются играть с ним или говорят, что он не является человеком чести. Но, главное, не следует все заго­нять в разряд фактических обстоятельств; против этого существует тот же старый аргумент, как и против попытки выводить «надо» из «имеется». (06-щепринятость в общем-то не является обстоятельством.) Для многих проце­дур, например для игр, тем не менее, вполне естественным обстоятельством может быть то, что я могу отказаться от игры или даже что я могу усомниться, можно ли определить понятие «общепринятости» через понятие «быть обыч­но используемым». Но это все чрезвычайно трудные материи.

Теперь, во-вторых, что бы мы могли подразумевать под предположением, что иногда процедура может даже не существовать - в противоположность вопросу, является ли она общепринятой для той или иной группы?19

(i) Мы обладаем случаями процедур, которые «более не существуют» сугубо в том смысле, что, хотя они были когда-то общепринятыми, больше они не являются общепринятыми или даже принятыми кем-либо; случай подобной процедуры представляет, например, вызов на дуэль; а также

19 Если кто-то будет возражать против нашего сомнения в самом существовании этой процедуры, на что он имеет полное право, поскольку в наше время слово «суще­ствовать» покоробит любого, то можем на это ответить, что наше сомнение, скорее, затрагивает природу, или точное определение, или понимание подобной процедуры, которая безусловно существует и на самом деле является общепринятой.

37

f

j

i КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

(ii) мы располагаем даже случаем процедуры, когда она кем-то вводится. Иног­да он может «вырваться с ней вперед», как в футболе, когда игрок, который, получив мяч, рвется к воротам. Рассмотрим возможный случай: сказать «Вы вели себя трусливо» может означать отчитать или оскорбить человека; и я могу сделать это представление эксплицитным, сказав «Я делаю вам выговор», но я не могу сделать этого, сказав «Я оскорбляю вас», - причины этого в дан­ном случае не имеют для нас значения.20 Все это важно только потому, что если слова «Я оскорбляю вас» все же произносятся, то они могут породить особую разновидность положения «вне игры»:21 если оскорбление является конвенциональной процедурой и на самом деле преимущественно вербаль­ной, то в каком-то смысле мы не можем ничем помочь в понимании процеду­ры, связанной с тем человеком, который говорит «Я оскорбляю вас»; и все же мы стоим перед необходимостью отказаться от нее прежде всего потому, что смутно ощущаем присутствие некоего препятствия, мешающего окончатель­но признать эту конвенцию, хотя природа этого препятствия не вполне нам понятна.

Гораздо более обычными, тем не менее, будут случаи, где не определено, насколько далеко простирается процедура - какие случаи она покрывает и на какие ее можно распространить. Это заложено в природе любой процеду­ры, что границы ее общепринятости размыты, и поэтому, конечно, нельзя дать «точного» ее определения. Всегда появится трудный маргинальный случай, такой, что даже вся предыдущая история конвенциональной процедуры не сможет помочь решить окончательно, применима ли данная процедура кор­ректным образом к настоящему случаю или нет. Могу ли я крестить собаку, если она, по общему признанию, разумна? Или со мной тогда не будут играть? Закон изобилует такими трудными решениями, в которых, конечно, они (ре­шения) принимаются более или менее произвольно в пользу (АЛ) - что кон­венции не существует - или в пользу (А.2) - что обстоятельства не соответ­ствуют обращению к конвенции, которая несомненно существует: другими

20 Многие такие возможные процедуры, когда они осознаются, производят небла­гоприятное впечатление: например, возможно, мы не должны разрешать употребле­ние формулы «Обещаю тебе, что я тебя изобью». Но мне говорили, что во времена расцвета студенческих дуэлей в Германии было принято, чтобы члены одного клуба проходили рядами мимо членов другого клуба и каждый вежливо говорил противни­ку: Beleidigung 'Я оскорбляю вас'.

21 Прежде Остин называл категорию неудач АЛ «не-игра». Позже он отказался от этого названия, но в этом месте рукописи оно еще встречается. - Прим. ред. англ, текста Дж. 0. Уормсона.

38

__________________________________________________________Лекция Ш

словами, мы будем руководствоваться установленным нами же «прецедентом». Юристы обычно предпочитают последнее, когда они должны заниматься при­менением, а не созданием законов.

Существует, тем не менее, дальнейший тип случая, который может возник­нуть и который может быть классифицирован многими способами и заслужи­вает специального рассмотрения.

всеперформативные употребления, которые я рассматривал в качестве при­меров, представляют собой высокоразвитые образцы того типа, что мы позже назовем эксплицитными перформативами в противоположность чисто имп­лицитным перформативам. То есть они все начинаются или включают в себя высокозначимое и недвусмысленное выражение, такое, как «Спорим», «Я обе­щаю», «Я завещаю», выражение, весьма обычно также использующееся в акте именования, который, если делается такое употребление, я совершаю - на­пример, споря, обещая, завещая и т. д. Но, конечно, и, очевидно, важно, что мы можем по случаю употреблять «Иди», чтобы достичь практически того же са­мого, чего мы достигаем посредством употребления «Я приказываю тебе идти»: и мы с большой вероятностью говорили в любом случае, описывая последова­тельно, что происходило, что он приказал мне идти. Может быть, это кажется фактически не вполне определенным, что имеет место всегда, когда мы ис­пользуем такую неопределенную формулу как чистый императив «Иди», при­казывает ли мне говорящий идти (или подразумевает, что приказывает) или просто советует, просит или бог весть что еще. «Бык на поле» сходным обра­зом может быть и предостережением, а может быть просто описанием сце­ны, а «Я буду там» может быть, а может и не быть обещанием. Здесь мы имеем примитивный в отличие от эксплицитного перформатив; и здесь может не быть ничего в обстоятельствах, посредством которых мы можем решить, является ли вообще это утверждение перформативным. Так или иначе, в данной ситуа­ции нечто должно предоставлять мне возможность выбора. Это нечто может быь понято как перформативная формула, но требуемая процедура не доста­точно эксплицитно разработана. Положим, что я не стал рассматривать это как приказ или не был обязан его так рассматривать. Человек не воспринял высказывание как обещание: то есть при определенных обстоятельствах он не принимает процедуру на том основании, что говорящий исполнил ритуал неполно.

Можно уподобить эти случаи неполному или ошибочному осуществлению (В.1 или В.2), за исключением того, что на самом деле они полны, хотя и не

39

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

однозначны. (В юридической практике, конечно, такого рода неэксплицит­ный перформатив будет в нормальном случае вынесен в графу В.1 или В.2 --имеется правило, что завещать йеэксплицитно, например, есть либо некор­ректное, либо неполное осуществление действия; но в обыденной жизни нет такой жесткости.) Мы могли бы также уподобить эти случаи Непониманию (которое мы еще не рассматривали) - но это будет непонимание особого рода, содержащее иллокутивную силу употребления в противоположность его зна­чению. И смысл здесь не в том, что слушающие не поняли, а в том, что они не обязаны были понимать, например, воспринимать высказывание как приказ.

А.2

Конкретные люди в конкретных обстоятельствах в определенном случае должны соответствовать обращению именно к данной конкретной проце­дуре.

Мы обратимся теперь к нарушениям правил А.2, того типа неудач, который мы назвали Невыполнимости (Misapplications). Имя примерам - легион. «Я назначаю тебя», сказанное, когда вы уже назначены, или когда кто-то другой уже назначен, или когда я не в праве назначать, или если вы - лошадь; «Я согласен», сказанное, когда вы в находитесь в недопустимой степени родства с невестой или, стоя перед капитаном корабля, когда он не в море.22 «Я дарю», сказанное, когда эта вещь мне не принадлежит или если это фунт моей живой и неотторжимой плоти. Мы обладаем различными особыми терминами для использования их в различных типах случаев - ultra vires,23 «несостоятель­ность», «неподходящий объект (либо человек и т. д.), «не уполномочен» и так далее.

Граница между «неподходящими людьми» и «неподходящими обстоятель­ствами», конечно, не будет очень четкой и непроницаемой. На самом деле «об­стоятельства» могут с легкостью быть до такой степени расширены, что вмес­тят и характеры всех участников. Но мы должны делать разграничение между случаями, когда непригодность лиц, объектов, имен и т. д. является делом «не­состоятельности», и простыми случаями, когда объект или тот, кто совершает действие, - не того рода или типа. Это опять-таки неясная, расплывчатая ди-стинкция, но нельзя сказать, что она не важна (скажем, в юридической прак­тике). Таким образом, мы должны разграничивать случаи, когда священник

22 Капитан корабля имеет право регистрировать брак в открытом море. - Прим. перев.

23 Это выше человеческих сил (лат.) - Прим. перев.

40

_____________________________________________________________Лекция III

нарекает не того младенца правильным именем или когда он нарекает его именем Альберт вместо Альфред, от тех случаев, когда говорится «Я нарекаю этого ребенка 2704», или «Я обещаю набить вам морду», или случай назначе­ния лошади консулом. В последних случаях имеются неправильные типы или роды, в то время как в остальных непригодность является только делом несо­стоятельности.

Некоторые пересечения АЛ с А.2 я уже отмечал: возможно, мы лучше на­зовем (АЛ) невостребованностью (misinvocation), если человек сам по себе непригоден, а не просто не уполномочен совершать данное действие, - если ничто - никакая предыдущая процедура или назначение и т. д. - не сможет исправить положение. С другой стороны, если мы рассматриваем вопрос о назначении буквально (как позицию в противоположность статусу), мы мо­жем классифицировать неудачу как дело неправильного выполнения скорее, чем неправильного применения процедуры - например, если мы голосуем за кандидата, прежде чем он начал избирательную кампанию. Вопрос здесь в том, в какой мере мы можем вернуться назад в совершении «процедуры».

Наконец, у нас есть примеры В (мы их, кончено, уже касались), называе­мые Неправильностями (Misexecutions).

B.I

Процедура должна выполняться всеми участниками правильно. Это - ошибки, они состоят в использовании, например в конвенции, ложной формулы; это процедура, которая соответствует людям и обстоятельствам, но протекает неправильно. Примеры наиболее легко видны в области права; в повседневной жизни, где нет такой регламентации, они, естественно, не так строго определены. Использование эксплицитных формул подпадает под эту категорию. Кроме того, туда подпадает использование расплывчатых формул и неопределенных референций, например, если я говорю «мой дом», в то вре­мя как у меня их два, или если я говорю «Спорим, что забег сегодня не состо­ится», когда состоялся уже более чем один забег.

Это другой вопрос, отличный от непонимания или медленного восприятия со стороны аудитории; ошибка в ритуале не зависит от мнения аудитории. Одна из вещей, которая производит специфическую трудность, это вопрос, необходимо ли «consensus ad idem»,24 когда в него включены всего две сторо­ны. Существенно ли для меня обеспечить корректное понимание здесь, как и

24 Согласие сторон (лат.) - Прим. перев.

41

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

где бы то ни было еще? В любом случае ясно, что это вопросы, относящиеся к правилам типа Г.

В.2

Процедура должна проводиться всеми участниками полностью. Здесь встречаем препятствия; мы пытаемся осуществить процедуру, но дей­ствие прерывается. Например, моя попытка заключить пари, сказав: «Спорим на шесть пенсов», прерывается до тех пор, пока ты не скажешь «Идет» или какие-то слова, приводящие к тому же эффекту; моя попытка жениться при помощи произнесения слов «Я согласен» уничтожается, если женщина гово­рит «А я не согласна»; моя попытка вызвать вас на дуэль срывается, если я говорю «Я вызываю вас», но при этом мне не удается послать вам своих секун­дантов; моя попытка торжественного открытия библиотеки срывается, если я говорю «Я открываю эту библиотеку», но ключ заклинивает в замке; соответ­ственно крещение корабля срывается, если я выбью подпорку до того, как про­изнесу слова «Спускаю это судно на воду». Опять-таки в повседневной жизни определенные небрежности в процедуре разрешены - в противном случае никакие университетские дела не продвигались бы!

Естественно, иногда возникают неопределенности, касающиеся того, тре­буется ли определенная вещь или нет. Например, должны ли вы принять по­дарок, который я вам дарю? Разумеется, в формальном бизнесе принятие по­дарка само собой разумеется, а в обыденной жизни? Сходная неопределен­ность возникает, если назначение сделано без согласия назначенного лица. Вопрос здесь в том, до какой степени подобные действия могут быть односто­ронними. Сходным образом возникает вопрос следующего плана: когда за­канчивается действие, что считать его окончанием?25

Среди всего этого я хочу вам напомнить, что наш анализ неуспешности не затрагивает таких параметров, которые могут иногда возникать; скажем, тот, кто осуществляет действие, совершает простую ошибку по фактическим воп­росам, не говоря уже о разногласиях во мнениях; например, не существует конвенции, в соответствии с которой я могу обещать вам сделать что-то, что нанесет вам ущерб, и тем более не существует конвенционального условия выполнения такого рода обещания; но, предположим, я говорю: «Я обещаю послать вас в женский монастырь», думая при этом - я, но не вы, - что это

25 Вызывает сомнение, считать ли несостоявшееся дарение сигналом незавершен­ности процедуры или отнести его к неудачам типа Г.

42

ЛекцияШ

было бы для вас лучше всего, или, наоборот, вы довольны, но я против, или даже когда мы оба думаем согласно, но факты говорят о том, что это плохо. Обратился ли я в этом случае к несуществующей конвенции или к непригод­ной ситуации? Бесполезно заявлять в качестве общего принципа, что не мо­жет быть удовлетворительного выбора между этими альтернативами, кото­рые слишком грубы для того, чтобы заполнить соответствующие тонкие слу­чаи, нет такого простого приема, чтобы просто истолковать всю сложность ситуации, которая в точности не удовлетворяет обычной классификации.

Может показаться в результате всего, что здесь говорилось, что мы просто отказываемся от своих же правил. Нет, это не так. Ясно просматриваются все шесть возможностей неудач, даже если иногда не совсем ясно, куда включить конкретный случай; и мы можем, если захотим, их определять, по крайней мере для данных случаев. И мы должны вообще любой ценой избегать упро­щенчества, которое можно было бы назвать профессиональным заболеванием философов, если бы само это заболевание и не было бы их профессией.

43

ЛЕКЦИЯ IV

прошлый раз мы рассматривали случаи Неудач и имели дело с такими (L/C/ случаями, где не имелось процедуры, или общепринятой процедуры; где процедура привлекалась в неподходящих условиях; где процедура провали­валась в своем исполнении или выполнялась не полностью. И мы отметили, что в конкретных случаях могут иметь место наложения и пересечения и что они в целом пересекаются с Непониманиями (таким типом неудач, к которому склонны все употребления) и Ошибками.

Последний тип примеров относится к разрядам Г.1 и Г.2 - неискренности и нарушению.26 Здесь, мы сказали, осуществление процедуры не является пу­стым, хотя оно и неуспешно.

Позвольте мне повторить определения:

Г.1: Если, как это бывает, процедура предполагает у участников определен­ные мысли, чувства или установки или она направлена на возбуждение у всех участников поведения определенного типа, то лицо, участвующее в процеду­ре и вызывающее ее к жизни, обязано реально испытывать эти мысли, чувства или установки и другие участники готовы также вести себя соответствующим образом; Г.2: участники должны вести себя соответствующим образом и впоследствии.

1. Чувства

Примеры отсутствия обладания реквизитом соответствующих чувств:

«Я поздравляю вас», произносящееся, когда я вовсе не чувствую радости, возможно, даже раздражен.

«Я сочувствую вам», говорящееся, когда на самом деле я вам даже не сим­патизирую.

26 См. с. 26 и сноску. 44

Лекция IV

С обстоятельствами здесь все в порядке, и действие совершено, оно не пу­сто, но оно неискренне; мне нет дела до того, чтобы поздравлять вас или со­чувствовать вам, у меня не было для этого соответствующего чувства.

2. Мысли

Примеры отсутствия обладания реквизитом соответствующих мыслей:

«Я советую вам», сказанное, когда я не думаю, что следование этому сове­ту будет для вас наилучшим.

«Я считаю его невиновным - я оправдываю его», сказанное, когда на са­мом деле я полагаю, что он виновен.

Эти акты не являются пустыми. Я действительно советую и действительно выношу вердикт, хотя и неискренне. Здесь имеется очевидная параллель с одним элементом, необходимым в акте лжи, - с представлением речевого акта как утверждения.

3. Намерения

Примеры отсутствия обладания реквизитом соответствующих намерений:

«Я обещаю», сказанное, когда я не намерен выполнять то, что я обещаю.

«Спорим», сказанное, когда я не собираюсь вступать в игру.

«Объявляю войну», сказанное, когда я не намерен воевать.

Я не употребляю термины «чувства», «мысли» и «намерения» в их «техни­ческом смысле», противопоставляя их обыденному употреблению. Но все же некоторые комментарии необходимы:

(1) Различия столь неопределенны, что соответствующие случаи не всегда легко разграничить; и тем не менее, конечно, случаи могут комбинироваться, и обычно они действительно комбинируются. Например, если я говорю «Я поздравляю вас», должны ли мы на самом деле обладать чувством или, скорее, мыслью, что вы действительно сделали что-то выдающееся и заслуживаете поздравления? Думаю ли я при этом или чувствую ли я, что это было нечто достойное поздравления? Или, опять же, в случае обещания я должен обла­дать определенным намерением; но я также должен думать о том, выполнимо ли мое обещание, и полагать, возможно, что выполнение моего обещания яв­ляется благом для вас, или быть уверенным, что это благо для вас.

(2) Мы должны различать реальное полагание, например, что он виновен, что он действительно совершил этот проступок, от полагания того, что это дости­жение принадлежит именно ему; из этого соответствия того, что мы думаем, реальному положению вещей мы делаем вывод о правильности или ошибоч-

45

как совершать действия при помощи слов?

кости нашей мысли. (Сходным образом мы можем отличать реальное чувство от чувства оправданного, подлинное намерение от выполнимого намерения.) Но вот наиболее интересный, то есть смешанный, случай этой мысли: здесь большую роль играет неискренность, являющаяся существенным элементом лжи в отличие от того, чтобы просто сказать, что это не соответствует дей­ствительности. Например, то, что я думаю, когда говорю, что он «невиновен» в том, что совершил этот проступок, или то, что я думаю, когда говорю «Я по­здравляю», думая при этом, что это достижение было сделано другим челове­ком. Но ведь я могу и ошибаться, думая таким образом.

Если по крайней мере некоторые наши мысли неверны (в противополож­ность неискренним мыслям), это может привести к неудачам иного рода:

(a) Я могу подарить кому-то вещь, которая на самом деле мне не принадлежит (хотя я думаю, что она моя). Мы можем сказать, что это Невыполнимости (Misapplications), что обстоятельства, предметы, люди и т. д. не соответству­ют данной процедуре дарения. Но мы должны помнить, что мы решили ис­ключить из рассмотрения целое множество того, что может быть названо Не­удачами, возникающими вследствие ошибок и непонимания. Следовало бы отметить, что ошибка в целом не делает действие пустым, хотя она может сделать его извинительным.

(b) «Я советую вам сделать Я» является перформативным употреблением; рас­смотрим случай, когда я вам советую сделать что-то, что на самом деле не в ваших интересах, хотя я думаю, что в ваших. Этот случай совершенно отли­чен от (I),27 поскольку у нас здесь вовсе нет соблазна думать, что действие совета, вероятно, может быть пустым или потенциально пустым (voidable) или что здесь вообще нет нужды сомневаться в искренности [намерения]. Скорее, мы здесь вводим совершенно новое измерение критики; здесь мы критикова­ли дурной совет. Независимо от того, является ли действие успешным или неуспешным, оно не застраховано от критики. Мы к этому еще вернемся.

(3) Более сложный по сравнению с предыдущими случай, который мы под­робно опять-таки рассмотрим позже. Существует класс перформативов, кото­рые я называю вердиктивами: например, когда мы говорим «Я считаю подсу­димого виновным» или просто «виновен», или когда судья фиксирует поло­жение «вне игры». Когда мы говорим «виновен», это может быть успешным в

27 Возможно, это относится к примерам на с. 41, но не к примерам на с. 42. К сожа­лению, по рукописям это определить невозможно. - Прим. ред. англ, текста Дж. О.Уормсона.

46

______________________________________________________________Лекция IV

том смысле, если мы искренне думаем о доказательствах того, что он виновен. Но, конечно, процедура в целом должна быть правильной; она даже вряд ли может быть вопросом мнения, как в вышеописанном случае. Таким образом, когда судья говорит «вне игры», то это истина в последней инстанции. Но, опять-таки, мы можем получить «плохой» вердикт: он может быть не только не оправданным (применительно к праву), но в то же время неправильным (применительно к футбольному судье). Итак, здесь мы располагаем чрезвы­чайно неуспешной ситуацией. Но она еще не является неудачной в каком-либо из смыслов: она не пуста (если судья сказал «вне игры», гол не засчиты­вается; решение судьи окончательно) и не неискрення. Тем не менее мы не имеем дело сейчас именно с такими ненадежными неприятностями, но только с теми, которые очерчивают область неискренности.

(4) В случае намерения также возникают свои неувязки:

(a) Мы уже заметили сомнительность того, что конституирует последующее действие, и того, что лишь завершает, заканчивает целое, единое действие: например, трудно определить отношение между

«Я дарю» и передачей владения,

«Я беру эту женщину в жены» и завершением бракосочетания

«Я продаю» и окончанием сделки,

хотя, например, в случае обещания разграничение легко. Потому существуют сходные возможности проведения различий разными способами, различий намерения осуществить последующее действие и намерения закончить теку­щее действие. Здесь не возникает никаких проблем в связи с понятием неис­кренности.

(b) Мы примерно очертили круг случаев, в которых мы должны иметь опреде­ленные намерения, и отчленили их от тех особых случаев, когда мы должны иметь намерение осуществить определенный курс дальнейших действий, когда использование данной процедуры предназначено для осуществления этого действия (облигаторно или рекомендательно). Примером такой особой про­цедуры является принятие на себя обязательства сделать что-либо, возможно, крещение. Главная цель подобной процедуры состоит в том, чтобы сделать определенное поведение упорядоченным, а другое поведение - неупорядо­ченным - для многих целей, например, для выведения правовой формулы, подобной процедуры можно достичь наиболее успешно. Но другие случаи не такие легкие: я могу, например, выразить свое намерение, просто сказав «Я

47

как совершать действия при помощи слов?

буду...». Я должен, конечно, обладать этим намерением, если я не веду себя неискренне во время употребления этих слов - но что является показателем степени успешности, если я в конце концов не сделал того, что намеревался сделать? Или, опять-таки, в предложении «Добро пожаловать» - сказать так означает приглашение, здесь необязательно проявление искренности: но что если говорящий при этом ведет себя грубо? Или, опять-таки, я даю вам совет, и вы ему следуете, но потом я вас обманываю - до какой степени на меня налагается обязательство так не поступать? Или просто от меня «не ждут» такого поведения? Или это является частью спрашивания-и-принятия сове­та, что определенное осуществление такого последующего поведения явля­ется неупорядоченным (out of order)? Или сходным образом я советую вам сделать что-то, вы соглашаетесь с этим, а затем я протестую против этого - является ли в этом случае мое поведение неупорядоченным? Вероятно, да. Но существует устойчивая тенденция к прояснению подобного рода ситуаций, как, например, когда мы движемся от «Я прощаю» к «Я извиняю» или от «Я буду» к «Я намереваюсь» или к «Я обещаю».

Итак, слишком много уделено внимания случаям, в которых перформатив-ные употребления могу быть неудачными с тем результатом, что рассматри­ваемое действие лишь подразумевается, осуществляется притворно и т. д. И вот теперь уместным представляется заявить, что все сказанное выше равно­сильно утверждению - если использовать жаргон, - что определенные ус­ловия должны быть удовлетворены: если действие должно быть успешным»- нужно сделать определенные вещи. И это, ясное дело, обязывает нас сказать, что для того, чтобы определенные перформативные употребления были ус­пешными, определенные утверждения должны быть истинными. Это само по себе является тривиальным результатом нашего исследования. Ну что ж, чтобы избежать, по крайней мере, тех неудач, которые мы выявили, мы долж­ны рассмотреть:

(1) что это за утверждения, которые должны быть истинными? и

(2) можем ли мы сказать что-либо вменяемое о связи перформативного упот­ребления с этими утверждениями?

Вспомним, что мы говорили на первой лекции о том, что мы можем в некото­ром смысле подразумевать кучу вещей, которые должны произойти, когда мы говорим «Я обещаю», но это совершенно отличается от того, чтобы ска­зать, что употребление «Я обещаю» является утверждением, истинным или

48

Лекция IV

ложным, и что дело обстоит так-то и так-то. Я остановлюсь на некоторых важ­ных вещах, которые должны быть истинными, если осуществление действия должно быть успешным (не все - но даже эти теперь кажутся достаточно скучными и тривиальными - я надеюсь, что именно сейчас они кажутся для нас «очевидными»).

И вот когда, например, я говорю «Извините» и тем самым фактически про­шу прощения, то, что мы можем сказать: я или он действительно совершили акт прощения, тогда -

(1) истинно, а не ложно, что я делаю что-то (или сделал) - на самом деле множество вещей, но, в частности, я прошу прощения (попросил проще­ния);

(2) истинно, а не ложно, что определенные условия при этом обязательно со­блюдаются,^ особенности те, что расписаны в наших Правилах АЛ и А.2;

(3) истинно, а не ложно, что обязательные и другие определенные условия типа Г, в особенности то, что я думаю что-то; и

(4) истинно, а не ложно, что впоследствии я обязан совершить нечто.

теперь, строго говоря, смысл, в котором высказывание «Я прошу прощения» предполагает истинность каждого из этих пунктов, был уже объяснен - мы объяснили каждый из этих пунктов. Но интересно сравнить эти «имплика­ции» перформативных употреблений с определенными открытиями, сделан­ными сравнительно недавно применительно к «импликациям» противополож­ного и пользующегося предпочтением типа употреблений,утверждения, или констативного употребления, которое само по себе в отличие от перформати-ва является истинным или ложным.

Прежде всего (1) какова связь между употреблением «Я прошу прощения» и фактом, что я прошу прощения? Важно понять, что эта связь отлична от свя­зи между «Я бегу» и тем фактом, что я бегу (или в случае подлинного «чисто­го» сообщения - между «он бежит» и тем фактом, что он бежит). Это отличие в английском языке маркировано употреблением неконтинуального настоя­щего времени в перформативных формулах; в других языках это не всегда так - в них длительное настоящее вообще может отсутствовать, и даже в ан­глийском оно не всегда употребляется.

Мы можем сказать: в обычных случаях, например в случае бега, имеется факт, что он бежит, который делает утверждение о том, что он бежит, истин-ныл; или, опять-таки, что истинность констативного употребления «он бе-

49

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

жит» зависит от того, что он действительно бежит. В то время как в нашем случае факт, что я прошу прощения, продуцируется успешностью перформа-тива «Я прошу прощения» -- и то, преуспею ли я в том, что прошу прощения, зависит от успешности перформатива «Я прошу прощения». Это один способ, при помощи которого мы можем оправдать перформативно-констативное раз­граничение - разграничение между словом и делом.

Теперь рассмотрим еще три из многих способов, при помощи которых ут­верждение предполагает истинность определенных других утверждений. Один из тех, который я отмечу, хорошо известен. Остальные обсуждались совсем недавно. Мы не будем рассматривать их слишком технически, хотя это и мо­жет быть сделано. Я имею в виду открытие того, что способов, при помощи которых мы можем ошибаться, говорить неправильно, возникающих при по­средстве «фактуальных» утверждений, гораздо больше, чем просто противо­речий (которое так или иначе является сложным отношением, которое требу­ет и определения, и объяснения).

1. Следует

Из «Все люди краснеют» следует «Некоторые люди краснеют». Мы не можем сказать «Все люди краснеют, но некоторые люди не краснеют», или «Кошка сидит под ковром, и кошка сидит на ковре», или «Кошка сидит на ковре, и кош­ка не сидит на ковре», поскольку в каждом из этих примеров из первого пред­ложения следует противоречивость второго.

2. Предполагает

Мы говорим: «Кошка сидит на ковре» предполагает, что я верю в это в том смысле термина «верю», который был отмечен Дж. Э. Муром. Мы не можем сказать «Кошка сидит на ковре, но я не верю в это». (На самом деле это нео­бычное употребление слова «предполагает»: «подразумевает» на самом деле слабее - как когда мы говорим «Он не знает, что я этого не знаю» или «Я исходил из того (предполагал), что вам это известно (в противоположность - верил в то)».)

3. Подразумевает

«Все дети Джека лысые» подразумевает, что у Джека есть дети. Мы не можем сказать «Все дети Джека лысые, но у Джека нет детей» или «У Джека нет де­тей, а все его дети лысые».

50

виртуальный номер россия