Часть 3.

Лекция IV

Во всех этих случаях возникает одинаковое чувство нелепости того, что говорится. Но мы не должны использовать некий общий термин вроде «под­разумевает» или «противоречие», потому что между всеми этими случаями очень большое различие. Существует гораздо больше способов «убить кошку, чем утопить ее в масле»; но это именно то (как говорит пословица), что мы упускаем: существует гораздо больше способов сделать речь нелепой, чем чистое противоречие. Главное здесь следующее: как много способов и почему они делают речь нелепой и на чем основана эта нелепость?

Давайте сопоставим эти три случая с обычными способами:

1. Следует

Если из p следует q, то из ~q следует ~р: если из «кошка сидит на ковре» следу­ет «ковер находится под кошкой», то из «ковер не находится под кошкой» сле­дует «кошка не сидит на ковре». Здесь из истинности предложения следует истинность дальнейшего предложения, или истинность одного несовместима с истинностью другого.

2. Предполагает

Здесь по-другому: если говоря что кошка сидит на ковре, я предполагаю, что я верю в то, что это так, то это не означает, что мое неверие в то, что кошка сидит на ковре, предполагает то, что кошка не сидит на ковре (в обыденном английском языке). И опять-таки, мы здесь не имеем дело с несовместимос­тью пропозиций - они вполне совместимы: может быть такой случай, что одновременно кошка сидит на ковре, но я в это не верю, но в другом случае мы не можем сказать: «Может быть так, что одновременно кошка сидит на ковре, но под кошкой нет ковра». Или, опять-таки, здесь имеет место высказывание, что «кошка сидит на ковре», которое невозможно совместить с высказывани­ем «Я не верю в это» - утверждение предполагает веру.

3. Подразумевает

Здесь опять не похоже на следование: если «Все дети Джона лысые» подразу­мевает, что у Джона есть дети, то не верно, что отсутствие у Джона детей под­разумевает, что его дети не лысые. И более того, и «Дети Джона лысые», и «Дети Джона не лысые» равным образом подразумевают, что у Джона есть дети - а это не тот случай, когда и из «кошка сидит на ковре» и из «кошка не сидит на ковре» следует, что кошка находится над ковром.

51

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВОДЛРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

Рассмотрим вначале «следует», а затем «подразумевает» под другим ра­курсом.

Следует

Допустим, я сказал «кошка сидит на ковре», когда не соответствует действи­тельности то, что я верил в то, что кошка сидит на ковре, - что мы об этом сказали бы? Ясно, что это случай неискренности. Другими словами: неуспеш­ность здесь состоит в том же, несмотря на наличие утверждения, что и в слу­чае «Я обещаю...», когда я не намереваюсь выполнять обещание, не верю в то, что говорю, и т. д. Неискренность при утверждении та же, что и при обеща­нии. «Я обещаю, но не намерен выполнять обещания» параллельно «Дело об­стоит так-то и так-то, но я не верю в это»; сказать «Я обещаю» без намерения это выполнить параллельно тому, что сказать «Дело обстоит так-то», не веря в то, что говоришь.

Подразумевает

Теперь рассмотрим подразумевание: что можно сказать об утверждении «Все дети Джона лысые», если оно сделано, в то время как у Джона вообще нет детей? Теперь будет естественным сказать, что это не является ложью, потому что лишено референции; наличие референции обязательно для разграниче­ния истины и лжи. (Тогда оно бессмысленно? Это не так, как ни крути: оно не похоже ни на «бессмысленное предложение», ни на аграмматическое, на не­полное, мумбо-юмбо и т. д.) Бэворят, что в таких случаях «вопрос просто не возникает». Я бы применительно к этому случаю сказал, что употребление пусто.

Сравним это с нашей неудачей, когда мы говорим «Я нарекаю...», но при этом некоторые условия (АЛ) и (А.2) не удовлетворены (в особенности, веро­ятно, А.2, но на самом деле это все равно - правильное подразумевание АЛ существует и в утверждениях!). Здесь мы можем употребить формулу «подра­зумевания»: мы можем сказать, что формула «I do» подразумевает множество вещей - если они не удовлетворятся, формула является неуспешной, пустой: нельзя заключить контракт, если референция отсутствует (или даже если она неоднозначна). Сходным образом вопрос о том, хорош или плох совет, не воз­никает, если вы вообще не собираетесь что-то советовать.

Наконец, может быть так, что способ, с помощью которого одна пропози­ция влечет за собой другую, не является слишком непохожим на способ, при помощи которого из «Я обещаю» следует «Я должен»: это не одно и то же, но

52

Лекция IV

это параллельно: «Я обещаю, но я не должен» параллельно «Дело обстоит так, и дело обстоит не так»; сказать «Я обещаю», но не совершить соответствую­щего действия параллельно тому, чтобы сказать одновременно «Дело обстоит так» и «Дело обстоит не так». ТЬчно так же как цель утверждения подрывается внутренним противоречием (в котором мы одновременно уподобляем и про­тивопоставляем), цель договора уничтожается, если мы говорим «Я обещаю, и я не должен». Вы связываете себя и отказываетесь связывать себя. Это само­уничтожающая процедура. Одно утверждение связывает нас с другим утвер­ждением, одно осуществление действия - с другим. Более того, точно так же как если из p следует g, то из ~р следует ~q; «Я не должен» влечет за собой «Я не обещаю».

В качестве вывода мы можем констатировать следующее: для того, чтобы объяснить, что может быть неверного применительно к утверждениям, мы не можем просто иметь дело с пропозициями, включающимися в это утвержде­ние (каким бы оно ни было), как это делалось традиционно. Мы должны рас­смотреть ситуацию, в которой сделано употребление в целом - целостный речевой акт, - если мы хотим понять параллель между утверждениями и пер-формативными употреблениями и понять то, как и почему они могут не уда­ваться. Возможно, в действительности не существует такого уж большого раз­личия между утверждениями и перформативными употреблениями.

53

F"'

ЛЕКЦИЯ V

конце прошлой лекции мы пересмотрели вопрос об отношении между перформативными употреблениями и разного рода утверждениями, ко­торые определенно являются истинными или ложными. Мы отметили в каче­стве особо значимых четыре типа таких отношений:

(1) Если перформативное употребление «Я прошу прощения» успешно, тогда утверждение, что я прошу прощения, истинно.

(2) Если перформативное употребление «Я прошу прощения» должно быть успешным, тогда утверждение, что выполнены определенные условия - те, которые отмечены в Правилах АЛ и А.2, - должно быть истинным.

(3) Если перформативное употребление «Я прошу прощения» должно быть успешным, то утверждение, что определенные другие условия выполня­ются - те, которые отмечены в нашем правиле Г.1, - должно быть истин­ным,

(4) Если перформативные употребления, по крайней мере определенного рода, являются успешными, например договорные, тогда утверждения формы, что я должен или не должен в дальнейшем совершить некоторые опреде­ленные вещи, являются истинными.

Я уже говорил, что, похоже, есть некоторое сходство, а, возможно, даже и тождество между вторым из этих четырех типов связей и явлением, второе было названо - в случае утверждений в их противопоставлении перформа-тивам - «подразумеванием», а также между третьим типом связей и явлени­ем, названным (иногда и не всегда на мой взгляд правильно) в случае утверж­дений «импликацией», или «предполаганием»; предполагание и импликация в качестве двух способов, посредством которых истинность утверждения мо-

54

_______________________________________________________________Лекция V

жет быть важным образом связана с истинностью другого утверждения без того, чтобы одно следовало из другого в уникальном смысле, предпочитается обсессивными логиками. Только четвертое и последнее из вышеуказанных соотношений может быть представлено - не знаю уж, до какой степени удов­летворительно, - в качестве уподобления отношению следования между ут­верждениями. «Я обещаю сделать X, но не беру на себя никаких обязательств сделать это» может определенно в большей степени выглядеть как противо­речие - чем бы оно ни было на самом деле, - чем «Я обещаю с делать X, но я не намереваюсь это делать». А также из «Я не беру на себя никаких обяза­тельств по выполнению р» может следовать, что «Я не обещаю сделать р», и кто-то может подумать, что способ, посредством которого определенное p свя­зывает меня с определенным g, не слишком не похож на способ, при помощи которого обещание с делать X связывает меня обязательством с делать X. Но я не хочу сказать ни того, что здесь есть какие-то параллели, ни того, что их здесь нет, но только то, что по меньшей мере здесь есть очень тесная парал­лель с двумя другими случаями; и это подразумевает, что по меньшей мере в некотором смысле существует опасность крушения нашего первоначального и предварительного разграничения между констативными и перформативны-ми употреблениями.

Мы можем, тем не менее, подбодрить себя убеждением в том, что это раз­граничение является окончательным, вернувшись к старой идее, в соответ­ствии с которой констативное употребление является истинным или ложным, а перформативное - успешным или неуспешным. Сравним тот факт, что я кого-то прощаю, который зависит от успешности перформатива «Я прошу про­щения», со случаем утверждения «Джон бежит», истинность которого зависит от того факта, действительно ли имеет место, что Джон бежит. Но, возможно, это противопоставление не столь уж ярко: если взять для начала утвержде­ния, то ясно, что употребление (констатив) «Джон бежит» связано с утверж­дением «Я говорю, что Джон бежит», а истинность последнего может зависеть от успешности употребления «Джон бежит» точно так же, как «Я прошу про­щения» зависит от успешности «Я прощаю». И если потом взять перформати-вы, то связанное с перформативом (я полагаю, что это перформатив) «Пре­дупреждаю вас, что бык сейчас бросится» является фактом, если таковой во­обще существует, что бык собирается броситься: если бык не собирается это­го делать, тогда на самом деле употребление «Я предупреждаю, что бык соби­рается броситься» открыто критике - но оно не является ни одним из тех

55

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

срообов, которые были нами выше охарактеризованы как неудачи. Мы не сказали бы в этом случае, что предупреждение было пустым, то есть что он не предупредил, но лишь употребил форму предупреждения, не сказали бы, что оно было неискренним, - мы в гораздо большей степени были бы склонны сказать, что предупреждение было ложным или (лучше) ошибочным, как это бывает с утверждениями. Так что рассмотрение типов успешности и неуспеш­ности может затрагивать утверждения, а рассмотрение типов истинности и ложности может затрагивать перформативы (или некоторые перформативы).

Мы должны теперь сделать новый шаг по направлению к пустыне сравни-, тельной точности (precision). Мы должны спросить: существует ли точный способ, посредством которого мы могли бы окончательно разграничить пер­формативы и употребления? И, в частности, следовало бы прежде всего спро­сить, существует ли грамматический (лексикографический) критерий для раз­граничения перформативного употребления.

До сих пор мы рассмотрели лишь небольшое число классических приме­ров перформативов, все с глаголами первого лица настоящего времени изъя­вительного наклонения активного залога. Очень скоро мы увидим, что для этой хитрости мы имели все основания. Примеры были такие: «Я нарекаю», «Да», «Спорим», «Дарю». По совершенно очевидным причинам, которыми мы вско­ре займемся, именно этот тип употреблений является наиболее обычным ти­пом перформатива. Заметим, что выражения «настоящее время» и «изъяви­тельное наклонение», конечно, неточны (bisnormers) ( не говорим уже о том, какие заводящие в тупик ассоциации связаны с понятием «активный залог») - я использую эти термины в хорошо известном грамматическом значении. На­пример, «настоящему времени» в противоположность «настоящему продол­женному» нечего делать с описанием (или даже указанием) того, что я делаю в настоящее время. «Я пью пиво» в противоположность «Я сейчас пью пиво» не является аналогией будущему и прошедшему времени, описывающему то, что я буду делать в будущем или сделал в прошлом. На самом деле изъяви­тельное наклонение более обычно содержит хабитуалъное (habitual) значе­ние, если оно вообще является «индикативом». Там же, где оно не я^ьл>ется хабитуальным, но в каком-то смысле подлинно выражающим «настояа^ее>, как это мы порой видим в перформативах, если вам угодно, в таких, как уЯ наре­каю», оно в определенном смысле вообще не является изъявительным накло­нением в том смысле, в котором это трактует грамматика, то есть сообщаю­щим, описывающим или информирующим о действительном положении дел

56

Лекция V

или текущих событиях, потому что, как мы видели, оно не описывает и не ин­формирует, но употребляется для того, чтобы сделать что-то или в процессе осуществления этого действия. Так, мы употребляем «изъявительное в настоя­щем времени» лишь для того, чтобы обозначить английскую грамматическую фор^у «Я нарекаю», «Я бегу» и т. д. (Эта ошибка в терминологии связана с упо­доблением «Я бегу» латинскому сигго, которое на самом-то деле лучше всего переводить как «I am running»; в латыни нет двух грамматических настоящих.)

Ну так что же, является ли использование первого лица единственного числа настоящего времени активного залога существенным для перформатив-ного употребления? Нет нужды попусту тратить время на такое очевидное исключение, как <смы обещаем...», «мы согласны» и т. д. Существуют более важные и очевидные исключения, распространенные повсеместно (некото­рое из них мы уже упоминали между делом).

Чрезвычайно обычный и важный тип несомненного, как мне думается, пер-форматива имеет глагол во втором или третьем лице (единственного или множественного числа), а также глагол в пассивном залоге - так что лицо и залог несущественны. Вот некоторые примеры этого типа:

(1) Вы назначаетесь на пост...

(2) Пассажиры предупреждаются о том, что следует переходить пути только по мосту.

На самом деле глагол может быть и «безличным» в случаях страдательного залога, например:

(3) Настоящим предупреждается, что нарушители будут преследоваться по закону.

Этот тип обычно находят нормальным в официальных или юридических инс-крипциях; они отличаются, особенно в письменной форме, тем, что часто или даже всегда в них можно употребить слово «настоящим», которое служит ука­занием, что данное употребление (письменное) данного предложения, как и говорится в нем, является инструментом осуществления действия предупреж­дения, предписания и т. д. «Настоящим» является полезным критерием того, что данное употребление является перформативным. Если оно не имеет мес­та, то высказывание «Пассажиров предупреждают о необходимости пересе­кать пути только по мосту» может быть использовано как дескрипция того, что обычно происходит: «При приближении к туннелю пассажиров предуп­реждают не высовывать голову и т. д.».

57

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

срообов, которые были нами выше охарактеризованы как неудачи. Мы не сказали бы в этом случае, что предупреждение было пустым, то есть что он не предупредил, но лишь употребил форму предупреждения, не сказали бы, что оно было неискренним, - мы в гораздо большей степени были бы склонны сказать, что предупреждение было ложным или (лучше) ошибочным, как это бывает с утверждениями. Так что рассмотрение типов успешности и неуспеш­ности может затрагивать утверждения, а рассмотрение типов истинности и ложности может затрагивать перформативы (или некоторые перформативы).

Мы должны теперь сделать новый шаг по направлению к пустыне сравни-, тельной точности (precision). Мы должны спросить: существует ли точный способ, посредством которого мы могли бы окончательно разграничить пер­формативы и употребления? И, в частности, следовало бы прежде всего спро­сить, существует ли грамматический (лексикографический) критерий для раз­граничения перформативного употребления.

До сих пор мы рассмотрели лишь небольшое число классических приме­ров перформативов, все с глаголами первого лица настоящего времени изъя­вительного наклонения активного залога. Очень скоро мы увидим, что для этой хитрости мы имели все основания. Примеры были такие: «Я нарекаю», «Да», «Спорим», «Дарю». По совершенно очевидным причинам, которыми мы вско­ре займемся, именно этот тип употреблений является наиболее обычным ти­пом перформатива. Заметим, что выражения «настоящее время» и «изъяви­тельное наклонение», конечно, неточны (bisnormers) ( не говорим уже о том, какие заводящие в тупик ассоциации связаны с понятием «активный залог») - я использую эти термины в хорошо известном грамматическом значении. На­пример, «настоящему времени» в противоположность «настоящему продол­женному» нечего делать с описанием (или даже указанием) того, что я делаю в настоящее время. «Я пью пиво» в противоположность «Я сейчас пью пиво» не является аналогией будущему и прошедшему времени, описывающему то, что я буду делать в будущем или сделал в прошлом. На самом деле изъяви­тельное наклонение более обычно содержит хабитуалъное (habitual) значе­ние, если оно вообще является «индикативом». Там же, где оно не я^ьл>ется хабитуальным, но в каком-то смысле подлинно выражающим «настояи$ее>, как это мы порой видим в перформативах, если вам угодно, в таких, как <(<Я наре­каю», оно в определенном смысле вообще не является изъявительным накло­нением в том смысле, в котором это трактует грамматика, то есть сообщаю­щим, описывающим или информирующим о действительном положении дел

56

__________________________________________________________________Лекция V

или текущих событиях, потому что, как мы видели, оно не описывает и не ин­формирует, но употребляется для того, чтобы сделать что-то или в процессе осуществления этого действия. Так, мы употребляем «изъявительное в настоя­щем времени» лишь для того, чтобы обозначить английскую грамматическую фор#у «Я нарекаю», «Я бегу» и т. д. (Эта ошибка в терминологии связана с упо­доблением «Я бегу» латинскому сигго, которое на самом-то деле лучше всего переводить как «I am running»; в латыни нет двух грамматических настоящих.)

Ну так что же, является ли использование первого лица единственного числа настоящего времени активного залога существенным для перформатив-ного употребления? Нет нужды попусту тратить время на такое очевидное исключение, как «мы обещаем...», «мы согласны» и т. д. Существуют более важные и очевидные исключения, распространенные повсеместно (некото­рое из них мы уже упоминали между делом).

Чрезвычайно обычный и важный тип несомненного, как мне думается, пер-форматива имеет глагол во втором или третьем лице (единственного или множественного числа), а также глагол в пассивном залоге - так что лицо и залог несущественны. Вот некоторые примеры этого типа:

(1) Вы назначаетесь на пост...

(2) Пассажиры предупреждаются о том, что следует переходить пути только по мосту.

На самом деле глагол может быть и «безличным» в случаях страдательного залога, например:

(3) Настоящим предупреждается, что нарушители будут преследоваться по закону.

Этот тип обычно находят нормальным в официальных или юридических инс-крипциях; они отличаются, особенно в письменной форме, тем, что часто или даже всегда в них можно употребить слово «настоящим», которое служит ука­занием, что данное употребление (письменное) данного предложения, как и говорится в нем, является инструментом осуществления действия предупреж­дения, предписания и т. д. «Настоящим» является полезным критерием того, что данное употребление является перформативным. Если оно не имеет мес­та, то высказывание «Пассажиров предупреждают о необходимости пересе­кать пути только по мосту» может быть использовано как дескрипция того, что обычно происходит: «При приближении к туннелю пассажиров предуп­реждают не высовывать голову и т. д.».

57

Так или иначе, если мы отойдем от этих высокоформализованных и эксп­лицитных перформативных употреблений, то должны будем осознать, что наклонение и время (до сих пор противопоставлявшиеся лицу и залогу) про­валиваются в качестве абсолютных критериев.

Наклонение в качестве критерия не пройдет потому, что я могу приказать вам повернуться направо, говоря не «Я приказываю вам повернуться напра­во», а просто «Повернитесь направо»; я могу дать вам разрешение идти, ска­зав просто «Вы можете идти»; и вместо того, чтобы говорить «Я советую [или рекомендую] вам повернуться направо», я могу сказать «На вашем месте я бы повернулся направо». Время тоже не подойдет, потому что, определяя, что вы находитесь в положении вне игры, вместо того, чтобы сказать «Я определяю, что вы находитесь в положении вне игры», я могу сказать просто «Вы вне игры»; и точно так же вместо того, чтобы говорить «Я считаю, что вы винов­ны», я могу сказать только «Ты это сделал». Уже не упоминая те случаи, когда я принимаю вызов на спор, говоря просто «Идет», и даже те случаи, когда вооб­ще нет эксплицитного глагола, как в тех случаях, когда я просто говорю «Вино­вен», находя, что человек виновен, или «Вон!», когда я хочу, чтобы кто-то ушел.

Располагая, в частности, некоторыми специальными перформативно-по-добными словами, такими, например, как «вне игры», «виновен» и т. д., мы в состоянии, кажется, отказаться даже от правила активного и пассивного зало­га, которое мы дали выше. Вместо «Объявляю вас вне игры» я могу сказать «Вы находитесь вне игры», и я могу сказать вместо «Я принимаю на себя от­ветственность...» просто «Я отвечаю...». Таким образом, мы можем предполо­жить, что тестом на перформативность являются определенные слова, что мы можем проводить это тестирование посредством словаря, а не грамматики. Такими словами могут быть «вне игры», «прощаю», «обещаю», «опасно» и т. д. Но это тоже не проходит, потому что:

I. Мы можем получить перформатив без этих оперативных слов, например:

(1) Вместо «опасный поворот» мы можем сказать просто «поворот», а вместо «опасный бык» мы можем написать «бык».

(2) Вместо «Вам приказывается то-то» мы можем употребить «Вы будете де­лать то-то», а вместо «Я обещаю сделать то-то» мы можем сказать «Я сде­лаю то-то».

II. Мы можем употребить оперативное слово вне перформативного употреб­ления. Например, так:

58

_Лекция V

(1) В крикете зритель может сказать «Игра закончена». Точно так же я могу сказать «Вы виновны», или «Вы были в положении вне игры», или даже «Вы виновны (вне игры)», в то время как я не имел права объявлять вас виновным или вне игры.

(2) В таких локуциях, как «Вы обещали», «Вы уполномочены» и т. д., опера­тивные слова появляются вне перформативного употребления.

все это заводит в тупик поиски единственного простого критерия перфор-мативности в грамматике или в словаре. Но, может быть, возможно сформули­ровать комплексный критерий или как минимум множество критериев, про­стых или сложных, включающих и грамматику, и словарь? Например, одним из таких критериев может быть наличие глагола в императиве (это, конечно, приводит ко многим трудностям, например с определением того, когда глагол стоит в императиве, а когда - нет; но я не буду в это углубляться).

Я бы, скорее, на секунду вернулся назад и рассмотрел, не было ли разум­ным наше первоначальное предпочтение глаголов в позиции «настоящее вре­мя, первое лицо, изъявительное наклонение».

Мы сказали, что идея перформативного употребления состояла в том, что оно должно было быть осуществлением действия (или включаться в это осу­ществление на правах его части). Действия могут быть осуществлены только лицами, и очевидно, что в наших случаях говорящий и должен быть исполни­телем: отсюда наше законное ощущение - мы ошибочно отливаем его в грам­матические формы - предпочтительности «первого лица», которое и должно возникать, быть отмеченным или с которым мы должны соотноситься; более того, если говорящий производит действие, он должен делать нечто - отсюда наше, вероятно, неудачно выраженное предпочтение грамматического насто­ящего и грамматического активного залога. Существует нечто, что делается говорящим в момент говорения.

Там же, в словесной формулировке употребления, где нет соотнесенности с лицом, производящим это употребление и тем самым действие с помощью местоимения «Я» (или его личного имени), то тогда фактически оно будет «со­относится» (referred to) с одним из следующих двух способов:

(а) В устных употреблениях посредством того, что он есть лицо, которое осуществляет это употребление - то, что мы можем назвать употреблени­ем-источником, которое используется в целом в любой системе вербальных референтных координат.

59

(б) В письменных употреблениях (или «инскрипциях») посредством простав­ления им своей подписи (это должно быть сделано, ибо, конечно, письменные употребления не привязаны к своему источнику, как это имеет место в случае устных).

«Я», который совершает действие, существенным образом привносится в картину высказывания. Преимущество исходной формы первого лица един­ственного числа изъявительного наклонения активного залога - или же вто­рого и третьего лица и безличных пассивных форм, если имеет место под­пись, - состоит в том, что имплицитная особенность речевой ситуации ста­новится эксплицитной. Более того, глаголы, кажущиеся по словарным осно­ваниям сугубо перформативными, служат особой цели экспликации (что не то же самое, что утверждение или описание) того, чем в точности является действие, которое осуществляется посредством данного употребления; дру­гие же слова, которые, как кажется, имеют особую перформативную функцию (и на самом деле имеют ее), такие, как «виновен» или «вне игры» и т. д., обла­дают этой функцией, будучи связаны по «происхождению» с этими особыми эксплицитными перформативными глаголами, такими, как «обещаю», «про­возглашаю», «нахожу» и т. д.

Формула «настоящим» является полезной альтернативой, но она слишком формальна для обыденных целей, мы можем в дальнейшем говорить «Настоя­щим я утверждаю...» или «Настоящим ставлю под сомнение...», но мы ведь надеялись найти критерий для разграничения утверждений от перформати-вов. (Я должен объяснить вновь, что здесь мы еще «плаваем». Чувство, как твердая почва предрассудков уходит у нас из-под ног, бодрит, но одновремен­но и мстит.)

Итак, то, что мы чувствовали склонность сказать, это то, что любое упот­ребление, которое является фактически перформативным, может быть реду­цируемым, или расширяемым, или анализируемым в форме с глаголом перво­го лица настоящего времени изъявительного наклонения активного залога. Мы уже фактически пользовались тестом этого рода. Таким образом:

«Аут» эквивалентно «Я объявляю, провозглашаю, выставляю, отзываю вас отсюда» (когда это перформатив, но это необязательно - например, вас мо­жет попросить с поля или зарегистрировать, что вы в ауте, не судья, а счетчик).

«Виновен» эквивалентно «Я нахожу, объявляю, считаю вас виновным».

«Вас предупреждают, что бык опасен» эквивалентно «Я, Джон Джонс, пре­дупреждаю вас, что бык опасен» или

60

Лекция V

Этот бык опасен

(подпись) Джон Джонс

такой способ расширения эксплицирует и тот факт, что употребление явля­ется перформативом, и то, что это за действие, которое совершается. До тех пор пока перформативное употребление не редуцировано к такой эксплицит­ной форме, остается регулярная возможность рассматривать его неперформа-тивным способом: например «Это ваше» может быть рассмотрено «Я дарю вам это» или «Это (уже) принадлежит вам». Фактически можно даже себе пред­ставить игру на перформативных и неперформативных употреблениях зап­рещающего объявления «Запрещается (Вас предупредили) (You have been war­ned)».

Так или иначе, хотя мы могли и продвигаться дальше в том же направлении (тут ведь есть препятствия!),28 мы должны заметить, что это первое лицо един­ственного числа изъявительного наклонения активного залога употребляется особым и специфическим образом. В частности, мы должны отметить, что имеет место систематическая асимметрия между этой формой и другими лицами и временами того же самого глагола. Тот факт, что имеет место именно такого рода асимметрия, является безусловным признаком перформативного глаго­ла (и ближайшим феноменом на роль грамматического критерия перформа-тивности).

Приведем пример: употребление «Спорим» (I bet) в противоположность употреблению этого же глагола в другом времени или в другом лице. «Я спо­рил» и «Он спорит» не являются перформативами, но описывают действия с моей или с его точки зрения - действия, каждое из которых состоит из упот­ребления перформатива «Спорим». Если я употребляю выражение «Спорим», я не утверждаю, что я употребляю выражение «Спорим» или какое-либо дру­гое выражение, но я совершаю действие заключения пари (спора); и точно так же если он говорит, что он спорит, то есть произносит слово «Спорим», то он спорит. Но если я употребляю слова «Он спорит», то я лишь утверждаю, что он употребляет (или, скорее, что он употребил) слово «Спорим», - я не совершаю действия заключения пари (спора), которое может совершить толь­ко он сам, я описываю совершение им действия заключения пари (спора). Но

28 Например, что представляют собой глаголы, с помощью которых можно все это проделывать? Если перформатив развернут, что тогда является тестом на то, является ли первое лицо единственного числа настоящего времени изъявительного наклоне­ния активного залога таким перформативом, сводящим (с позволения сказать!) к себе все остальные формы?

61

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

я могу сам поспорить с кем-то, и он должен делать это сам. Точно так же встре­воженный родитель, уговаривая свое чадо сделать что-то, может сказать: «Он обещает, правда ведь, Вилли?» - но маленький Вилли должен еще сам сказать «Я обещаю», если он действительно намерен что-то обещать. И вот такого рода асимметрия не возникает вообще с глаголами, которые не используются как эксплицитные перформативы. Например, такой симметрии нет между «Я бегу» и «Он бежит». И еще: сомнительно, что это и есть тот самый точный «грамма­тический» критерий (что это вообще такое?), во всяком случае отмеченный критерий не слишком точен, потому что:

(1) первое лицо единственного числа настоящего времени изъявительного наклонения активного залога может быть использовано для того, нтобы опи­сывать мое обыденное поведение: «Я спорю с ним (каждое утро) на шесть пен­сов, что скоро пойдет дождь» или «Я обещаю только тогда, когда, я намерен выполнить обещание».

(2) первое лицо единственного числа настоящего времени изъявительного наклонения активного залога может быть использовано в каком-то смысле ана­логично «историческому» настоящему. Оно может быть использовано для того, чтобы описывать мои собственные действия в другом месте и в другое время: «На странице 49 я протестую против приговора». Мы можем подкрепить эту точку зрения, сказав, что перформативные глаголы не используются в насто­ящем продолженном времени (в первом лице единственного числа активного залога) : мы не говорим I am promising, I am protesting, 'Я - в данный момент - обещаю', 'Я - в данный момент - протестую'. Но даже если это не совсем так, потому что ведь я могу сказать: «Сейчас оставь меня покое; Увидимся позже; В настоящий момент я женюсь» - в любой момент церемонии, когда я не дол­жен говорить другие слова, такие, как «Я согласен»; здесь употребление пер-форматива не исчерпывает всего совершения действия, которое совершается долго и содержит другие элементы. Или я могу сказать I am protesting, 'Я - в настоящий момент - протестую', осуществляя это действие протеста как-то по-другому, не употребляя «Я протестую» (I protest), например, приковывая себя к решетке парка. Или я могу даже сказать: «В настоящий момент я прика­зываю» (I am ordering) и при этом написать слова «Приказываю» (I order).

(3) некоторые глаголы могут использоваться в первом лице единственного числа настоящего времени изъявительного наклонения активного залога од­новременно двумя способами. Например, «Я называю» в том случае, когда я

62

Лекция V

говорю «Я называю это инфляцией, когда слишком много денег уходит на по­купку слишком малого количества вещей», что является и перформативом, и дескрипцией последующего действия.

(4) Мы должны быть готовы к той опасности, которая исходит от включения многих формул, которые не хотел бы рассматривать как перформативы; на­пример «Я утверждаю, что» (произнести и значит утверждать) не хотелось бы приравнивать к «Спорим» («Держу пари, что»),

(5) Мы сталкиваемся порой со случаями, когда слово подкрепляется делом: так, я могу сказать: «Я плюю на вас», или j'adoube,29 когда я касаюсь фигуры, или «Я цитирую», следующее за цитированием. Если я даю определение, гово­ря «Я определяю ? следующим образом: ? есть у», то и это случай подкрепле­ния слова действием (здесь предоставлением определения); когда мы исполь­зуем формулу «Я определяю ? как у», то мы осуществляем перевод от подкреп­ления слова делом к перформативному употреблению. Мы можем также доба­вить, что имеет место подобная процедура перевода от употребления слов, которые мы называем маркерами, к перформативам. Существует переход от слова КОНЕЦ в конце романа к выражению «конец сообщения» в конце сооб­щения по радио и к выражению «чем я и завершу свое выступление», сказан­ное адвокатом в суде. Существуют случаи маркировки действия словом, когда употребление слова маркирует окончание действия (прекращение действия трудно для словесного выражения, как и для любого другого способа экспли­кации, разумеется).

(6) всегда ли для экспликации действия, осуществляющегося посредством говорения, мы должны находить употребляющийся здесь перформативный гла­гол? Например, я могу оскорбить вас, но ведь не существует перформативной формулы «Я оскорбляю вас».

(7) действительно ли мы можем всегда ставить перформатив в нормальную форму без потерь? «Я буду...» может подразумевать различные вещи; возмож­но, мы извлечем из этого пользу. Или, опять-таки, мы говорим: «Я прошу меня извинить» - действительно ли это то же самое, что «Прошу прощения»?

Мы должны будем вернуться к понятию эксплицитного перформатива, и мы должны обсудить исторически то, как возникли по крайней мере некото­рые из этих, возможно, и не самых серьезных трудностей.

29 Я не делал этого хода (франц.) Это шахматный термин. - Прим. перев.

63

ЛЕКЦИЯ VI

скольку мы предположили, что перформатив не настолько разитель-но отличается от констатива - первый успешен или неуспешен, вто­рой истинен или ложен, - мы начали рассматривать проблему, как опреде­лить перформатив более точно. Первыми были предложены критерий грам­матики, критерий словаря или и того, и другого вместе. Мы отметили, что оп­ределенно не существует ни одного абсолютного критерия подобного рода и что, весьма вероятно, вообще невозможно задать даже список возможных кри­териев; более того, они определенно не разграничивали бы перформативы и констативы, которые являются зачастую одним и тем же предложением, ис­пользуемым в различных случаях как употребления обоих видов - и пер-формативов, и констативов. Дело казалось безнадежным, если бы мы продол­жали подыскивать критерии к употреблениям в том виде, как они есть.

Но, тем не менее, некий тип перформатива, который мы использовали в наших первых примерах, имевший глагол в первом лице единственного чис­ла настоящего времени изъявительного наклонения активного залога, кажет­ся, остается предпочтительным для нас: по крайней мере, если произнесение слов есть совершение какого-либо действия, то «я», «активный залог» и «на­стоящее время» кажутся наиболее подходящими для этой цели. Хотя на самом деле перформативы реально вообще не похожи на разновидность глагола, сто­ящего в этом «времени»; в случае с этими глаголами имеется существенная асимметрия. Эта асимметрия как раз является довольно точно характеризу­ющей длинный список перформативно-подобных глаголов. В этом случае, ви­димо, следует сделать следующее:

64

Лекция VI

(1) составить список всех глаголов, обладающих этой особенностью;

(2) предположить, что все перформативные употребления, которые фактически отличаются от предпочитаемой нами формы - начинающейся с «Я х, что», «Я ? плюс инфинитив» или «Я х», - могут быть «редуцированы» к этой форме и при­обрести вид того, что мы можем назвать эксплицитным перформативом.

теперь спрашивается: так ли уж легко - и даже: возможно ли - все это проделать? Сравнительно легко допустить существование определенных впол­не нормальных, но совершенно иных употреблений первого лица в настоя­щем времени активного залога даже с этими глаголами, которые ведь с таким же успехом могут быть констативными или дескриптивными, то есть настоя­щее время этих глаголов может быть хабитуальным «историческим» (квази) настоящим или настоящим продолженным. Но тогда, как я вкратце отмечал в конце предыдущей лекции, возникают дальнейшие трудности: мы отметили из них три наиболее типичных.

(1) «Я оцениваю» или, возможно, «Я считаю», кажется, можно отнести и к кон-стативам, и к перформативам. Что же они такое на самом деле? И то, и другое?

(2) «Я утверждаю, что», кажется, удовлетворяет нашим грамматическим или квазиграмматическим требованиям - но хотим ли мы его включать в перфор-мативы? Наш критерий, таков как он есть, кажется, обладает опасностью вклю­чения неперформативов.

(3) Иногда говорить что-то, кажется, является характерным для того, чтобы совершить что-то, например, оскорбить человека или упрекнуть его в чем-то, - но ведь нет такого перформатива «Я оскорбляю тебя». Наш критерий не охватывает всех случаев «делания» чего-либо, потому что «редукция» к эксп­лицитному перформативу не всегда оказывается возможной.

Давайте тогда более подробно остановимся на самом выражении «экспли­цитный перформатив», который мы ввели, скорее, явочным порядком. Я про­тивопоставлю его «первичному перформативу» (скорее, так, нежели неэксп­лицитному, или имплицитному, перформативу). В качестве примера напишем следующее:

(1) первичный перформатив: «Я там буду»,

(2) эксплицитный перформатив: «Обещаю, что буду там»,

и мы сказали, что последняя формула делает его эксплицитным - но что это за действие, которое совершается при помощи употребления, то есть «Я там буду»? Если кто-то говорит: «Я там буду», мы можем спросить: «Это что -

65

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

обещание?» Мы можем получить ответ: «Да» или «Да, я обещаю это», в то вре­мя как ответ может быть и иным: «Нет, но я собираюсь быть там» (выражаю­щий или объявляющий о намерении) или же «Нет, но я могу предвидеть, зная свою слабость, что я (возможно) там буду».

Теперь мы должны сделать два заявления: «эксплицирование» - не то же самое, что описание или утверждение (по крайней мере в том смысле, в каком предпочитают употреблять это слово философы) того, что я делаю. Если «эк­сплицирование» подразумевает это, то pro tanto30 оно является плохим тер­мином. Ситуация в случае действий, которые являются нелингвистическими, но похожими на перформативные употребления в том, что они являются осу­ществлением конвенционального действия (в нашем случае - ритуального или церемониального), складывается примерно следующим образом: предпо­ложим, я, стоя перед вами, низко кланяюсь; при этом может быть неясным, выражаю ли я свое почтение вам, или, скажем, я наклонился, чтобы лучше раз­глядеть какое-то растение, или облегчаю себе процесс пищеварения. Говоря в целом, для того, чтобы прояснить, что имеется конвенциональное церемони­альное действие и какое именно (например, выражение почтения), надо взять за правило включать в него особый характерный признак, например, припод­нимание шляпы, или прикосновение лбом к земле, прижимание руки к серд­цу, или даже произнесение какого-либо звука или слова, к примеру «Салам». И вот употребление «Салам» всего лишь описывает совершение мною дей­ствия выражения почтения, не более чем тот факт, что я снимаю шляпу, и так­же некоторые произносимые слова (хотя мы к этому еще вернемся), говоря­щие «Я вас приветствую», более описывают мое совершение действия, чем произнесение слова «Салям». Осуществить эти действия или употребить эти слова - значит разъяснить, как должно быть воспринято или понято это дей­ствие, что это за действие. И это же касается выражения «Я обещаю, что». Оно не является дескрипцией, потому что: (1) оно могло бы быть истинным или ложным; (2) произнесение слов «Я обещаю, что» (если оно успешно, конечно) превращает высказывание в обещание, причем в недвусмысленное обещание. Теперь мы можем сказать, что такая перформативная формула, как «Я обещаю», проясняет то, как следует понимать, что говорится; и можно даже предполо­жить, что формула «утверждает, что» обещание было дано; но мы не можем сказать ни того, что такие употребления являются истинными или ложными, ни того, что они являются описаниями или сообщениями.

30Тем самым (лат.) - Ярим, перев. 66

Лекция VI

Во-вторых, менее важное предупреждение: заметьте, что, хотя в этих упот­реблениях мы имеем дело со словом «что», следующим после глагола, напри­мер «обещаю», или «нахожу», или «объявляю» (или, возможно, таких глаго­лов, как «оцениваю»), мы не можем относиться к этому как к «косвенной речи». Слово «что» в косвенной речи, или oratio obliqua,31 имеет, конечно место, ког­да я сообщаю о том, что кто-либо другой или я сам когда-то где-то говорил, например, типичный случай: «Он сказал, что...», но возможно также: «Он обе­щал, что...» (или здесь двойное использование слова «что»?) или: «На страни­це 465 он заявил, что...». Если это ясное понятие,32 то мы видим, что «что» в oratio obliqua не во всем похоже на «что» в наших эксплицитных перформа-тивных формулах: здесь я не сообщаю о своей собственной речи в первом лице единственного числа настоящего времени изъявительного наклонения активного залога. Конечно, совсем необязательно, чтобы глагол, относящий­ся к экцплицитному перформативу, следовал непосредственно перед словом «что»; в важном числе классов за перформативным глаголом следует инфи­нитив или вообще ничего не следует, например, «Прошу меня простить», «Я вас приветствую».

И вот есть одна вещь, которая кажется по меньшей мере менее загадоч­ной - как из анализа ее лингвистического строения, так и из ее собственной природы внутри эксплицитного перформатива. Она состоит в том, что исто­рически с точки зрения эволюции языка эксплицитный перформатив должен был развиться позднее, чем определенные более первичные употребления, многие из которых по меньшей мере имплицитно уже представляют собой пер-формативы, включенные в большинство эксплицитных перформативов как части в целое. Например, «Я буду...» появилось раньше, чем «Я обещаю, что буду...». Правдоподобный взгляд (я не знаю точно, как его можно обосновать) состоял бы в том, что в примитивных языках было еще не ясно, еще нельзя было разграничить, какие действия из того разнообразия (используя поздней­шую терминологию) того, что мы могли бы делать, мы делаем на самом деле. Например, «Бык» или «Гром» в примитивном языке однословных употребле­ний33 могло бы быть и предупреждением, и информацией, и предсказанием, и т. д. Также представляется правдоподобным, что эксплицитное разграниче-

31 Косвенная речь (лат.) - Ярил, перев.

12 Мое объяснение неясно, подобно всем объяснениям из учебников по граммати­ке, посвященных слову «что»: сравните их даже с худшими объяснениями слова «что» (what).

33 Которые, возможно, действительно были в примитивных языках, ср. Есперсен.

67

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

ние различных сил, которые может иметь данное употребление, является по­зднейшим достижением языка, причем весьма значительным; примитивные, или первоначальные, формы употребления будут сохранять «абмивалентость», или «двусмысленность», или «затемненность» примитивного языка в этом от­ношении; они не будут делать эксплицитной точную силу употребления. Это может иметь свою выгоду, но усложнение и развитие социальных форм и про­цедур само внесет необходимое прояснение. Но заметим, что это прояснение является настолько же креативным актом, как открытие или описание. И оно состоит в той же мере в производстве ясных дистинкций, как и в прояснении уже существовавших дистинкций.

Одна вещь, тем не менее, которую будет наиболее опасно делать и которую мы чрезвычайно склонны делать, это воображать, что мы каким-то образом знаем, каким должны быть первоначальные, или примитивные, предложения, что они должны быть непременно утвердительными, или констативными, как это имеет место в предпочтительных философских представлениях, согласно которым простое употребление чего бы то ни было должно претендовать лишь на истинность или ложность и не должно рассматриваться в плане чего бы то ни было еще. Мы определенно не знаем, так это или нет, не больше чем, на­пример, о том, берут ли все употребления свое начало из слов-клятв; и гораз­до более правдоподобным выглядит, что «чистое» утверждение - это цель, идеал, к которому в своем градуальном развитии стремится наука, точно так же как она стремится к идеалу точности. Язык как таковой и на своих прими­тивных стадиях не является ни точным, ни эксплицитным: точность в языке проясняет то, что было высказано, - его значение; эксплицитность в нашем смысле проясняет силу употребления или (в определенном смысле; см. ниже) «как его следует понимать».

Эксплицитная перформативная формула, более того, лишь последний и «наи­более успешный» из огромного числа речевых приемов, которые всегда ис­пользовались с большим или меньшим успехом для того, чтобы осуществить одну и ту же функцию (точно так же как измерение и стандартизация были наибо­лее удачным приемом, когда-либо введенным для развития точности речи).

Рассмотрим ряд наиболее примитивных приемов речи, некоторые из кото­рых (хотя, конечно, не без изменений и потерь, как мы увидим) были приняты на вооружение экпслицитным перформативом.

68

Лекция VI

1. Наклонение

Мы уже говорили о таком чрезвычайно распространенном и обычном приеме использования повелительного наклонения. Оно управляет употреблением «команды» (или призыва, или разрешения, или уступки и всего что угодно!). Так, я могу сказать «Закройте» во многих контекстах:

«А ну закройте!» напоминает перформатив «Я приказываю вам закрыть».

«Вы бы закрыли!» напоминает перформатив «Советую вам закрыть».

«Ну ладно, закройте» напоминает перформатив «Разрешаю вам закрыть».

«Очень хорошо, тогда закройте ее» напоминает перформатив «Я согласен, чтобы вы закрыли».

«Ну, рискните закрыть» напоминает перформатив «Я обрекаю вас на риск закрыть».

Или, опять-таки, мы можем использовать вспомогательные глаголы:

«Вы можете закрыть ее» напоминает перформатив «Я даю вам разрешение, я согласен с тем, чтобы вы закрыли».

«Вы должны закрыть ее» напоминает перформатив «Я приказываю, я сове­тую вам закрыть ее».

«Вам следует закрыть ее» напоминает перформатив «Я советую вам зак­рыть ее».

2. Интонация, каденция, эмфаза

(Точно так же как использование сценических ремарок, например «угрожа­юще» и т. д.). Примеры такие:

Он сейчас набросится! (предупреждение) Он что, сейчас набросится? (вопрос) Он же сейчас набросится?! (выражение протеста)

Эти особенности разговорного языка невоспроизводимы адекватно в пись­менной речи. Например, мы пытались передать интонацию, каденцию и эмфа­зу протеста, используя вопросительный и восклицательный знаки (но это очень скудные средства). Пунктуация, курсив и порядок слов мало могут помочь, эти средства слишком грубы.

3. Наречия и наречные словосочетания

Но в письменном языке -и даже в устном до некоторой степени, хотя не до такой, - мы обращаемся к адвербиальным фразам и идиомам. 1ак, мы можем определить силу высказывания «Я буду», добавив «возможно» или - в про-

69

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

тивоположном смысле - «безусловно»; мы можем подчеркивать (с целью на­поминания или с какой-либо другой), написав «Будет правильно с твоей сто­роны, если ты всегда будешь помнить...». Больше можно было бы сказать о возникающих здесь связях между тем, как намекают, дают почувствовать, на­чинают издалека, подводят к выводу, сообщают, «выражают» (скверное сло­во); все это, несмотря на существенные различия, включает в себя употребле­ние одних и тех же словесных приемов и перифраз. Мы вернемся к важной и разнообразной отличительной черте этих явлений во второй половине на­ших лекций.

4. Связующие частицы

H а во л e e утонченном уровне, возможно, приходит употребление особого вер­бального приема связующей частицы; так, мы можем употребить частицу «все-таки», по силе равную выражению «Я настаиваю»; мы употребляем слово «по­этому» эквивалентно выражению «Я делаю вывод, что»; мы употребляем «хотя» эквивалентно «Я допускаю, что». Отметим также употребление частиц «в то время как», «настоящим», «более того».34 Точно такой же цели служит использо­вание заголовков вроде Манифест, Акт, Прокламация или подзаголовка «Роман». В дополнение к тому, что и как мы говорим, существуют другие существен­ные приемы, посредством которых проявляется сила употребления:

5. Сопровождение употребления

Мы можем сопровождать употребление слов мимикой или жестами (подми­гивание, указание пальцем, пожимание плечами, нахмуривание бровей и т. д.) или же церемониальными невербальными действиями. Они могут иногда ис­пользоваться вообще без употребления каких-либо слов, и важность их со­вершенно очевидна.

6. Обстоятельства употребления

обстоятельства употребления играют очень важную роль. Так, мы можем ска­зать «Его слова я воспринимаю как приказ, а не как просьбу»; точно так же контекст слов «Однажды я умру», «Я завещаю вам свои часы» в зависимости от состояния здоровья говорящего по-разному понимается и оценивается нами. Но в определенном смысле эти дополнительные возможности избыточны: они могут порождать двусмысленность и неадекватность понимания, и, более того, мы употребляем их для других целей, например для намека. Эксплицит-

" Правда, некоторые из этих примеров пооднимают старый вопрос - считать ?? высказывания «Я допускаю, что» и «Я делаю вывод, что» перформативными.

70

______________________________________________________________Лекция VI

ный перформатив исключает двусмысленность и определяет действие доста­точно четко.

Трудности с этими приемами кроются в принципиальной неясности их зна­чения и неопределенности восприятия, но существует также, возможно, и их некоторая принципиальная неадекватность в том, чтобы иметь с ними дело применительно к такому сложному полю деятельности, которое мы осуществ­ляем при помощи слов. «Императив» может быть приказом, разрешением, тре­бованием, просьбой, мольбой, предположением, рекомендацией, предупреж­дением («Посмотри и увидишь сам») или может выражать условие, или уступ­ку, или дефиницию («Будем рассматривать...»), и т. д. Передать какому-то че­ловеку вещь, говоря «Возьми», может означать, что мы дарим ее или даем ее в долг, или на время, или на хранение. Сказать «Я буду» может означать обеща­ние, или выражение намерения, или предсказание будущего. И так далее. Без сомнения, комбинации некоторых или всех приемов, приведенных выше (а очень возможно, что это далеко не все), будут обычны, а в конечном итоге и всегда, достаточны. Так, когда мы говорим «Я буду», мы можем иметь в виду, что мы предсказываем будущее, добавив наречия «несомненно» или «вероят­но», а выражая намерение, добавить наречия «определенно» или «безуслов­но», а обещая, добавить адвербиальную фразу «без всякого сомнения» или «Я сделаю все возможное».

Надо бы заметить, что, когда у нас есть перформативные глаголы, мы мо­жем употреблять их не только в формулах «что...» или «глагол + инфинитив», но также в сценических ремарках («приглашает»), заголовках («Предупреж­даем!»), в вводных предложениях (это почти такой же хороший тест на пер-формативность, как и наши нормальные формы); и мы не должны забывать использование специальных слов, таких, как «Вон!» и т. д., которые не имеют нормальных форм.

Так или иначе, существование и даже использование эксплицитного пер-форматива не уничтожит всех наших проблем.

(1) В философии мы можем даже выявить проблему, связанную с возможнос­тью принять ошибочно перформатив за дескриптив или констатив. (??) Конечно, дело не только в том, что перформатив часто не сохраняет двой­ственности, присущей первоначальным употреблениям; в дальнейшем мы должны рассмотреть случаи, в которых представляется сомнительным, явля­ется ли выражение эксплицитным перформативом или нет, а также случаи, очень похожие на перформативы, но не перформативы.

71

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

(2) Здесь, кажется, должны быть ясные случаи, где одна и та же формула, ка­жется, бывает эксплицитным перформативом, а иногда дескриптивом и может даже порой обыгрывать эту амбивалентность, например, «Я одобряю», «Я со­гласен». Так, «Я одобряю» может обладать перформативной силой одобрения, а может иметь дескриптивное значение: «Мне это нравится».

(3) Мы рассмотрим два классических вида случая, в котором это явление воз­никает. Они обнаруживают некоторые свойства, характерные для развития эксплицитных перформативных формул.

Существует множество случаев в человеческой жизни, когда чувство оп­ределенной «эмоции» (запомним это слово!) или «желания» или принятие некоей установки конвенционально рассматривается как соответствующий или подходящий ответ или реакция на определенное положение дел, включая со­вершение кем-либо определенного действия, случаев, когда такой ответ яв­ляется естественным (или нам бы хотелось так думать!). В таких случаях, ко­нечно, возможно и обычно реально чувствовать эмоцию или желание, о кото­рых мы говорим; и до тех пор, пока наши эмоции или желания не распознают­ся другими людьми, это нормально желать информировать о них, о том, что мы ими обладаем. Понятным образом, по иным, может быть, менее уважительным причинам в различных случаях «выражать» эти чувства становится de rigue­ur,35 если мы обладаем ими, и в дальнейшем даже выражать их, когда они ка­жутся уместными, независимо от того, чувствуем ли мы на самом деле нечто, когда мы о них говорим. Примеры выражений, используемых таким образом, следующие:

Благодарю Я благодарен вам Я испытываю благодарность

Прошу прощения Извините Я раскаиваюсь

Я критикую "i f Я потрясен тем, что

Я порицаю ] суждаю | ^ испытываю отвращение

Я одобряю Мне нравится Я выражаю одобрение

Добро пожаловать Рад вас видеть Поздравляю Очень рад, что

В этих списках первая колонка содержит перформативные употребления; во второй колонке это не чистые перформативы, но наполовину дескриптивы, в третьей колонке это чистые сообщения. Стало быть, существует множество выражений, среди них много важных, которые страдают своего рода умыш-

35 Обязательно (франц.) -Прим. перев. 72