Часть 4.

Лекция VI

ленной амбивалентностью, и с этим борются посредством постоянного введе­ния чистых перформативных конструкций. Можем ли мы предложить какой-либо тест, чтобы решить, являются ли «Мне нравится» или «Извините», ис­пользуемые определенным образом (или даже всегда), перформативами?

Один тест будет заключатся в следующем: имеет ли смысл применительно к данному употреблению сказать «На самом деле?». Например, когда кто-то говорит «Рад вас видеть» или «Добро пожаловать», мы можем сказать «Инте­ресно, действительно ли он рад его видеть?», хотя мы не можем сказать таким же образом «Интересно, он действительно хочет, чтобы он "добро пожало­вал"?». Другой тест будет заключаться в том, может ли кто-то на самом деле совершить действие, при этом ничего не говоря, например, в случае сожале­ния в отличие от принесения извинений, в случае признательности в отличие от выражения благодарности, при осуждении в отличие от порицания.36 Су­ществует также третий тест - можем ли мы хотя бы в некоторых случаях вставлять перед предполагаемым перформативным глаголом такое наречие, как «умышленно», или такое выражение, как «Я исполнен желания» (I am wil­ling to). Потому что (возможно) если посредством употребления совершается действие, то ясно, что мы должны быть в состоянии (хотя бы в некоторых слу­чаях) делать это умышленно или быть исполненными желания делать это. Так, мы можем сказать: «Я умышленно приветствовал его», «Я умышленно одоб­рил его действия», «Я умышленно принес свои извинения», и мы можем ска­зать: «Я преисполнен желания принести извинения», но мы не можем сказать: «Мне умышленно нравится его поступок» или «Я преисполнен желания сожа­леть» (в отличие от «Я преисполнен желания сказать, что сожалею»).

Четвертый тест заключался бы в том, чтобы спросить, может ли быть то, что говорится, в буквальном смысле ложным, как иногда, когда я говорю «Я сожалею», или оно может только включать неискренность (неуспешность), как в том случае, когда я говорю «Прошу меня извинить» - подобные фразы раз­мывают границу между неискренностью и ложью.37

Но здесь имеется определенное различие, о природе которого у меня нет ясного представления: мы связывали «Приношу свои извинения» с «Сожалею»;

*' Существуют классические сомнения по поводу молчаливого согласия; здесь не­реальная форма проявляется как альтернатива перформативному действию, и это бро­сает тень на наш второй тест.

37 Существуют явления, параллельные по отношению к этим в других случаях: на­пример, особенно запутанный случай, возникающий в случае явлений, которые мы называем произносимым (dictional) или пояснительным (expositive) перформативом.

73

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

но ведь существует множество конвенциональных способов выражения чувств, чем-то похожих на эти, но совершенно определенно не являющихся перфор-мативами, например:

«Я имею удовольствие предоставить слово следующему лектору».

«Я сожалею, но должен сказать...».

«Я рад представившейся возможности объявить...».38

Мы МОЖ1М назвать их фразами вежливости подобно «Имею честь...». Они до­статочно конвенционализированы, чтобы сформулировать их так; но это не тот случай, чтобы сказать: когда вы говорите, что испытываете удовольствие, это и значит испытывать удовольствие. К сожалению, чтобы быть перфор-мативньш употреблением, даже в этих случаях, связанных с чувствами и ус­тановками, которые я окрестил как «БЕХАБИТИВЫ», не достаточно того, что­бы конвенционализированно выражать чувство или установку.

Также следует разграничить случаи подкрепления слова действием - осо­бый тип случаев, который может порождать перформативы, но который сам по себе не является случаем перформативного употребления. Типичный слу­чай такого рода следующий: «Вот как я хлопаю дверью» (хлопает дверью). Но случай такого рода ведет к «Я приветствую вас» (приветствует); здесь «Я при­ветствую вас» может стать субститутом приветствия и тем самым чистым пер-формативным употреблением. Сказать «Я приветствую вас» и значит при­ветствовать вас. Сравним это с выражением «Я салютую в память...».

Но существует масса переходных стадий между подкреплением слова де­лом и чистым перформативом:

«Плевать». Сказать так и значит плевать (в соответствующих обстоятель­ствах); но это не является действием «плевать», если слово «плевать» не про­изнесено.

«Шах!» Сказать так - значит объявить шах при определенных обстоятель­ствах. Но будет ли это все равно шах, если «шах» не объявлен?

J'adoube 'Поправляю'. Что это - подкрепление действия словом или часть действия, состоящего в правильной постановке фигуры в противоположность ходу?

Возможно, эти дескрипции не так важны, но точно такие же переходы име­ются в случае перформативов, как, например:

38 В рукописи есть замечание на полях: «Требуется дальнейшая разработка клас­сификации, упомянуть мимоходом. - Прим. ред. англ, текста Дж. 0. Уормсош.

74

Лекция VI

«Я цитирую»: он цитирует.

«Я определяю»: он определяет (например, что ? есть у).

«Я определяю ? как у».

В этих случаях употребление действует вроде заглавия: является ли это разновидностью перформатива? Оно действует по большей части там, где под­крепление действия словом само по себе является вербальным совершением действия.

L

75

ЛЕКЦИЯ VII

(j7) последнее время мы в основном имели дело с Эксплицитным перфор-С/С/ мативом в противоположность Первичному, утверждая, что первый ес­тественным образом развивается из последнего, так же как язык и общество. Мы говорили, тем не менее, что это не устраняет всех проблем в наших поис­ках эксплицитных перформативных глаголов. Мы дали несколько примеров, которые помимо прочего показали, как эксплицитный перформатив развива­ется из первичного.

Мы брали примеры из сферы того, что может быть названо бехабитивом, типом перформативов, имеющих дело, грубо говоря, с реакциями на поведе­ние, а также поведением, направленным на другого и выражающим установки и чувства. Сравним:

Эксплицитный Перформатив Приношу извинения Я против ? Я порицаю J Я одобряю Приветствую вас

Нечистый (полудескрипция) Извините

Я осуждаю

Мне нравится Рад вас видеть

Дескрипция Я раскаиваюсь

Я испытываю отвращение

Мы предложили тест на выявление чистого эксплицитного перформатива:

(1) Имеет ли смысл (или тот же самый смысл) спросить: «Но он на самом деле..?» Мы не можем спросить «Он на самом деле приветствовал его?» в том же смысле, в каком мы спрашиваем «Он на самом деде рад его видеть?», и мы не можем спросить «Он на самом деле порицает его?» в том же смысле, что и «Ему на самом деле нравится?». Это не очень хороший тест, потому, например, что он оставляет возможность неудачи. Мы можем спросить «Он на самом деле

76

Лекция VII

женился?», когда он сказал «Согласен», потому что во время бракосочетания могли быть неудачи, которые сделали его результат проблематичным.

(2) Мог ли он совершить действие, не употребляя перформатива?

(3) Мог ли он сделать это умышленно? Мог ли он быть преисполнен желания совершить его?

(4) Может ли быть в буквальном смысле ложным то, что я, например, порицаю (в противоположность ситуации, когда мне что-то нравится), когда я говорю, что я порицаю? (Безусловно, это всегда может быть неискренним.)

Иногда применим тест, связанный с заменой одного слова другим или с заме­ной всей конструкции. Так, используя эксплицитный перформатив, мы можем сказать скорее «Я одобряю», чем «Мне нравится». Сравним это с различием между «Чтоб ты провалился на дно морское!» и «Я хочу, чтобы ты сегодня повеселился».

В заключение мы отграничим наши перформативы от:

(1) Чисто конвенциональных ритуальных выражений вежливости, таких, как «Я имею удовольствие...». Они совершенно отличны в том, что, хотя оба носят ритуальный характер и не требуют искренности, все они в соответствии с че­тырьмя нашими тестами все же не являются перформативами. Они, кажется, организуют ограниченный класс, ограниченный, вероятно, проявлением чувств или даже проявлением чувств во время разговора или ситуации, когда человек слышит что-либо.

(2) Подкрепления словом действия, типичным примером которого является адвокат, в конце своего выступления говорящий «Я закончил». Эти фразы осо­бенно подвержены переходу в чистые перформативы, когда действие, под­крепляемое словом, само является чистым ритуальным действием, невербаль­ным действием - поклоном («Приветствую вас») или вербальным ритуалом «Браво» («Я аплодирую»).

Другой чрезвычайно важный класс слов, в которых наличествует тот же самый феномен переключения с дескриптива на перформатив и колебание между ними, как в случае с бехабитивами, есть класс, который я называю экс-позитивами, или экспозициональными перформативами. Здесь ядро употреб­ления часто имеет прямую форму «утверждения», но здесь также во главе этого ядра находится перформативный глагол, который показывает, как это «утвер­ждение» входит в контекст разговора, обмена мнениями, диалога или, говоря в общем, в контекст «экспозиции». Вот несколько примеров.

77

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

«Я считаю (или настаиваю), что у Луны нет обратной стороны».

«Я заключаю (или делаю вывод), что у Луны нет обратной стороны».

«Я свидетельствую, что у Луны нет обратной стороны».

«Я признаю (или допускаю), что у Луны нет обратной стороны».

«Я предрекаю (или предсказываю), что у Луны нет обратной стороны».

Произносить такого рода вещи и значит считать, заключать, свидетельство­вать, отвечать, предсказывать и т. д.

И вот многие из этих глаголов вполне удовлетворяют критериям чистого перформатива. (И хотя они в этом качестве раздражают, будучи привязаны к придаточным предложениям, похожим на «утверждения», истинные или лож­ные, мы уже отмечали их раньше и вернемся к ним позже.) Например, когда я говорю «Я предрекаю, что...», «Я допускаю, что...», «Я постулирую, что...», последующее придаточное будет в нормальном случае выглядеть просто как утверждение, но глаголы сами по себе кажутся чистыми перформативами.

Если взять наши четыре теста, которые мы использовали применительно к бехабитивам: когда он говорит «Постулирую, что...», то:

(1) мы не можем спросить: «Но он на самом деле постулировал... ?»

(2) он не может постулировать, не говоря, что он постулирует;

(3) можно сказать: «Я умышленно постулировал...» или «Я полон желания постулировать.. .»;

(4) не может быть в буквальном смысле ложным высказывание «Я постули­рую (за исключением смысла, отмеченного ранее: «На странице 265 я по­стулирую...»).

Во всех этих отношениях «Я постулирую» похоже на «Я прошу прощения», «Я порицаю его за то...». Конечно, эти употребления могут быть неуспешны­ми - он может предсказывать, когда у него нет права предсказывать, или ска­зать «Я признаюсь, что вы это сделали», или быть неискренним, говоря «Я при­знаюсь, что я это сделал», когда он этого не делал.

еще существует огромное число глаголов, которые выглядят очень похожи­ми и кажутся входящими в один и тот же класс, но которые не проходят наши тесты, как, например, «Я предполагаю, что...» в том случае, когда я не сознаю, что я предполагал это, ничего не сказав относительного того, что я предпола­гаю. И я могу предполагать что-либо, хотя я не осознаю и не высказываю это­го в важном дескриптивном смысле. Я могу- конечно, утверждать или отри­цать что-либо, ничего не говоря об этом, при том что «Я утверждаю» и «Я от-

78

Лекция VII

рицаю» - в некотором смысле чистые перформативы, которые здесь не реле­вантны; я могу кивать и качать головой, или утверждать, или отрицать это посредством импликации, говоря что-либо еще. Но в случае «Я предполагал, что» я мог бы иметь возможность предполагать что-либо без того, чтобы гово­рить что-либо, и без имплицирования посредством говорения чего-то еще, но лишь сидя спокойно в своем углу, в котором я не мог бы спокойно сидеть, если бы отрицал это.

Другими словами, «Я предполагаю, что...» и, возможно, «Я полагаю,что...» действуют так же амбивалентно, как «Я прошу извинения за то, что...»: иног­да это эквивалентно «Прошу прощения», иногда описывает мои чувства, иног­да - и то, и другое. Итак, «Я предполагаю» иногда эквивалентно «Я постули­рую», а иногда - нет.

Или, опять-таки, утверждение «Я согласен с тем, что...» иногда действует так же, как «Я одобряю его поведение», иногда оно больше похоже на «Мне нравится, как он себя ведет», в том случае когда оно по меньше мере отчасти описывает мою установку, интеллектуальную ^ориентацию, состояние веры. Здесь вновь может быть важным небольшое изменение утверждения, напри­мер, различие между «Я согласен с тем, что...» и «Я согласен с...», - но это не будет железным правилом.

Тот же самый общий феномен, что и с бехабитивами, имеет место и с рас­сматриваемым классом. Так же как мы имеем «Я предпосылаю, что (Я постули­рую, что)» в качестве чистого эксплицитного перформатива, тогда как «Я пред­полагаю, что» - нет, так же мы имеем:

«Я предвижу (предсказываю)» как чистый перформатив, в то время как «Я предчувствую (ожидаю, предвкушаю)» - нет;

«Я поддерживаю (присоединяюсь к) это мнение» как чистый перформа­тив, а «Я согласен с этим мнением» - нет;

«Сомневаюсь, что это так» как чистый перформатив, а «Интересно знать, так ли это» - нет.

здесь «постулировать», «предсказывать», «поддерживать», «сомневаться» и т. д. пройдут наши тесты на чистый эксплицитный перформатив, в то .время как другие не пройдут или пройдут, но не всегда.

Теперь важно подчеркнуть следующее: не все то, что мы делаем в такого рода матрице, заполняя наше особое употребление, скажем, помещая его в соответствующий ему контекст, является тем, что мы можем делать посред-

79

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

ством эксплицитного перформатива. Например, мы не можем сказать, «Я под­разумеваю, что...», «Я намекаю» и т. д.

Бехабитивы и экспозитивы - два чрезвычайно критических класса, в ко­торых имеет место это явление; но оно также имеет место и в других классах, например, в том, который я называю вердиктивами. Примеры вердиктивов следующие: «Я заявляю, что...», «Я считаю, что...», «Я определяю...», «Я дати­рую...». Так, если вы судья и говорите: «Я считаю, что...», тогда сказать, что вы считаете, и значит считать; с менее официальными лицами дело обстоит не так ясно: это может быть просто описанием состояния сознания. Данной труд­ности можно избежать обычным способом посредством введения особого слова, такого, как «вердикт»: «Я решаю ? пользу такого-то...», «Я заявляю...»; в про­тивном случае перформативная природа употребления все еще зависит отча­сти от контекста употребления, такого, как ситуация судьи в зале заседания; будучи судьей, он должен быть в мантии, сидеть на скамье и т. д.

Нечто подобное можно наблюдать в случае «Я классифицирую х-ы как у-и», где, как мы видим, имеет место двойное употребление: чистый эксплицит­ный перформатив и затем описание моего поведения при совершении дей­ствий такого рода. Мы можем сказать «На самом деле он не классифициру­ет...» или «Он сейчас классифицирует...», и он может классифицировать, ни­чего при этом не говоря. Мы должны разграничивать этот случай и те, в кото­рых мы ограничены совершением одного-единственного действия: например, «Я определяю ? как у» не утверждает, что он регулярно это делает, но ограни­чивает его определенными регулярными действиями употребления одного вы­ражения как эквивалентного другому. В этом контексте полезно сравнить «Я намерен» и «Я обещаю».

Чрезвычайно важно для такого рода проблем, действует ли соответствую­щий или предполагаемый эксплицитный перформативный глагол сам по себе или он иногда действует отчасти, как дескрипция, то есть истинно или ложно, для выражения чувств, состояний сознания, умонастроения и т. д. Но этот тип случаев вновь предполагает более широкий феномен, который уже привле­кал наше внимание тем, что употребление в целом казалось, по существу, под­разумевающим истинность или ложность, несмотря на его перформативные характеристики. Даже если мы рассмотрим компромиссный случай, скажем, «Я считаю что...», произнесенное неюристом, или «Я ожидаю, что...», то ка­жется абсурдным предполагать, что все, что они описывают или утверждают, если они действительно описывают и утверждают, относится к мнениям и

80

__________________________________________________________Лекция VII

ожиданиям говорящего. Полагать так - скорее, нечто вроде проницательно­сти Алисы-в-Стране-Чудес, когда «Я думаю, что р» рассматривается как ут­верждение о себе самой, на которое можно ответить: «Кэт лишь говорит о тебе» («Я не думаю...» - начала Алиса. «Тогда и не говори», - сказала Гусеница или кто бы там ни был.) И когда мы приходим к чистому эксплицитному пер-формативу типа «утверждать» или «заявлять», его характеристикой является совершение действия утверждения или заявления. И мы уже не раз отмечали, что некоторые вещи, которые являются чистыми классическими перформати-вами типа Over 'Перехожу на прием', чрезвычайно близко подходят к описа­нию фактов, в то время как другие - типа «Игра!» - нет.

Тем не менее это не так уж плохо: мы можем разграничить инициальную суть перформатива («Я утверждаю, что...»), которая делает ясным то, как дол­жно быть рассмотрено употребление: что оно является утверждением (в про­тивоположность предсказанию и т. д.) в отличие от придаточной части, от которой требуется быть истинной или ложной. Тем не менее существует мно­го случаев, которые, поскольку язык так устроен, мы не в состоянии раско­лоть на две части таким способом, даже если употребления кажутся имею­щими своего рода эксплицитный перформатив: таковы «Я рассматриваю ? как у», «Я анализирую ? как у». Здесь уподобление и утверждение соверша­ются одновременно в одной сжатой фразе, по крайней мере, квазиперфор-мативного характера. Чтобы подтолкнуть себя на этот путь, мы можем так­же отметить «Я знаю, что...», «Я полагаю, что...» и т. д. Насколько сложны эти примеры? Мы не можем предполагать, что они являются чистыми деск­рипциями.

Теперь давайте посмотрим, на каком мы сейчас свете: начав с предполага­емого контраста между перформативным и констативным употреблениями, мы обнаружили отчетливые указания на то, что неуспешности, тем не менее, кажутся характерными для обоих типов употреблений, а не только для пер-формативов и что требования соответствия или подтверждения фактами, раз­личные в различных случаях, кажутся характеризующими перформативы вдо­бавок к требованию, что они должны быть успешными, точно так же как это характерно для констативов.

И вот мы не смогли найти грамматического критерия для перформативов, но подумали, что, вероятно, мы можем полагать, что каждый перформатив лог бы в принципе взять форму эксплицитного перформатива, и затем мы могли бы составить список перформативных глаголов. Еще мы обнаружили, тем не

81

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

менее, что часто нелегко быть уверенным в том, даже когда мы имеем подхо­дящую эксплицитную форму, является ли употребление перформативным или нет; и достаточно типично некоторым образом, что мы еще имеем употребле­ния, начинающиеся с «Я утверждаю, что... », которые, кажется, удовлетворяют требованиям перформативности, но все же, безусловно, являются утвержде­ниями и, безусловно, существенным образом являются поэтому истинными или ложными.

Настало время сделать «свежий старт» в решении проблемы. Мы хотим пересмотреть в целом смыслы, в которых сказать что-то значит сделать что-то или, говоря что-то, мы делаем что-то (а также, возможно, рассмотреть другой случай, в котором посредством говорения чего-либо мы делаем нечто). Воз­можно, некоторое прояснение и определение может помочь нам выбраться из этой путаницы. Ибо в конце концов «делать что-то» - это очень неясное вы­ражение. Разве, произнося любое высказывание, мы не «делаем что-то»? Оп­ределенно, что способы, посредством которых мы говорили о «действии», вво­дили в заблуждение, как и во всем другом. Например, мы можем противопос­тавить человека слова и человека дела. Мы можем сказать, что он не делает ничего, только говорит: а также, опять-таки, мы можем противопоставить только думающего что-то действительно говорящему это (вслух), и в этом контексте говорение и есть делание чего-то.

Пришло время переуточнить обстоятельства «произнесения употребле­ния».39 Для начала следует отметить, что существует целая группа смыслов, которые я обозначу как (А), в которых сказать что-то всегда обязательно зна­чит сделать что-то, группа смыслов, которые вместе и образуют «говорение» чего-то, в полном смысле слова «говорить». Мы можем согласиться, не наста­ивая на формулировках и уточнениях, что сказать что-либо есть:

(А.а) всегда совершить действие употребления определенных звуков («фо­нетическое» действие), что употребление есть звук;

(А.Ь) всегда совершить действие употребления определенных вокабул, или слов, то есть звуков определенного типа, принадлежащих и в качестве при­надлежащих определенному словарю, в определенной конструкции, то есть соответствующих и в качестве соответствующих определенной грамматике с определенной интонацией и т. д. Это действие мы можем назвать «фатичес-

" Мы не будем всегда отмечать, но должны держать в уме возможность «этиоля-ции», которая имеет место, когда мы используем речь в своих действиях, в художе­ственном вымысле и поэзии, цитировании и декламации.

82

j

Лекция VII

ким»; употребление, посредством которого данное действие совершается, - «фемой» ( в отличие от фемемы лингвистической теории); и

(А.с) в целом совершать действие использования этой фемы или ее составля­ющих с определенным более или менее ясным «смыслом» и более или менее определенной «референцией» (что вместе составляет «значение»). Это дей­ствие мы можем назвать «ретическим», а употребление, посредством которо­го это действие совершается, назвать «ремой».

83

ЛЕКЦИЯ VIII

/'[ТЪключившись в программу по определению списка эксплицитных пер-сУс/ формативных глаголов, мы обнаруживаем, что в том, что мы собираемся найти, не всегда просто разграничить перформативные употребления и кон-стативы, и поэтому представляется целесообразным вернуться на некоторое время назад, к основаниям, и рассмотреть с самого начала, как много имеется смыслов, в которых сказать что-либо и ест ъ сделать что-либо или, говоря что-либо, мы тем самым делаем это и даже посредством самого говорения мы де­лаем что-либо. И мы начали отграничивать целую группу смыслов «делания чего-то», которые мы все включили вместе, когда отметили, что, очевидно, сказать что-либо есть в полном и нормальном смысле сделать что-либо - что включает употребление определенных звуков, определенных слов в опреде­ленных конструкциях и употребление их с определенным «значением» в лю­бимом философами смысле этого слова, то есть с определенным смыслом и определенной референцией.

Действие «говорения чего-либо» в этом полностью нормальном смысле я называю, то есть «крещю», осуществлением локутивного действия, и исследо­вание употреблений в этих аспектах - исследованием локуций, или полных единиц речи. Наш интерес к локутивному действию, конечно, направлен преж­де всего на то, чтобы выяснить его природу, с тем чтобы отграничить его от других действий, с которыми мы имели дело первоначально. Добавлю лишь, что, конечно, было бы возможным и необходимым огромное множество даль­нейших уточнений, если бы мы обсуждали локутивное действие как таковое, - уточнений чрезвычайной важности не только для философов, но и, скажем, для грамматистов и фонетистов.

84

Лекция VIII

Мы произвели три приблизительных разграничения между фонетическим, фатическим и ретическим действиями. Фонетическое действие есть просто действие по употреблению определенных звуков. Фатическое действие есть употребление определенных вокабул, или слов, то есть звуков определенно­го рода, принадлежащих (и в качестве принадлежащих) определенному сло­варю и соотносящихся (и в качестве соотносящихся) с определенной грамма­тикой. Ретическое действие это совершение действия использования таких вокабул с определенными или более или менее определенными смыслом и референцией. Так, «Он сказал: «Кошка сидит на ковре» представляет собой фатический акт, в то время как «Он сказал, что кошка сидит на ковре» пред­ставляет собой ретический акт. Сходное противопоставление иллюстрируют следующие пары:

Он сказал: «Я буду здесь», Он сказал, что он будет здесь, Он сказал: «Пошел вон», Он сказал, чтобы я шел вон, Он сказал: «Это в Оксфорде или в Кембридже?» - «Он спросил, находится ли это в Оксфорде или в Кембридже».

рассматривая все эти примеры как таковые, помимо наших непосредствен­ных целей я намечу несколько общих точек для запоминания:

(1) Очевидно, для осуществления фатического действия я должен осуществить фонетическое действие, или, если вам угодно, осуществляя одно, я осуществ­ляю другое (но это не означает, что фатические действия являются подклас­сом фонетических действий - как принадлежащие им): однако обратное не­верно, ибо, если обезьяна издает звук, неотличимый от «иду», - это еще не фатический акт.

(2) Очевидно, при определении фатического действия две вещи накладыва­ются друг на друга: словарь и грамматика. Так, мы не назвали бы особым име­нем лицо, которое производит, например, такие употребления, как «Кошка абсолютно если» или «Хливкие шорьки пырялись по нове». Возникающий в дальнейшем еще один фактор связан с интонацией, важной не менее, чем грам­матика вместе со словарем.

(3) Фатическое действие, тем не менее, подобно фонетическому, является су­щественным образом воспроизводимым, подражаемьш (включая интонацию, подмигивания, жесты и т. д.). Можно мимически изобразить не только утвер­ждение в кавычках - «У нее прекрасные волосы», - но также и более слож-

85

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

ный факт, что он говорит это примерно так: «У нее прекрасные волосы» (пожи­мает плечами).

Это примерно такое употребление в кавычках слова «сказал», как бывает в романах: каждое употребление может быть просто воспроизведено в кавыч­ках или когда после кавычек стоит «сказал он» или, чаще, «сказала она» и т. д.

Но ретическое действие это примерно то, что в случае утверждения мы говорим: «Он сказал, что кошка сидела на ковре», «Он сказал, что он пойдет», «Он сказал, что мне надо идти» (Его слова были «Тебе надо идти»). Это так называемая «косвенная речь». Если смысл или референция не рассматрива­ются здесь как ясные, тогда все употребление в целом (или частично) должно быть закавычено. Так, я могу сказать: «Он сказал, что я должен пойти к "мини­стру", но не сказал, к какому министру», или «Я сказал, что он ведет себя пло­хо, а он ответил, что "чем выше забираешься, тем труднее"». Тем не менее мы не всегда можем с легкостью употребить «сказал, что»: мы могли бы сказать «рассказал о том, что», «посоветовал, чтобы» и т. д., если он использовал им­ператив или такие эквивалентные фразы, как «сказал, мне надо», «сказал, мне лучше» и т. д. Сравним с такими фразами, как «приветствовал меня» и «при­нес свои извинения».

Я добавлю еще один пункт касательно ретического действия: конечно, смысл и референция (именование и отнесение к предмету) сами по себе явля­ются подчиненными действиями, совершающимися при осуществлении рети­ческого действия. Так, мы можем сказать «Я подразумеваю под "банком"...», и мы скажем «Под "ним" я имею в виду...». Можем ли мы совершать ретическое действия без соотнесения или без именования? В целом кажется, что ответ должен заключаться в том, что не можем, но существуют некоторые загадоч­ные случаи. В чем состоит референция высказывания «Все треугольники имеют три стороны»? Соответственно, ясно, что мы можем совершить фатическое действие, которое не будет ретическим действием, хотя обратное неверно. Так, мы можем повторять чье-то замечание, или бормотать какие-то слова, или мы можем читать латинское предложение, не понимая значения слов.

Вопрос о том, когда одна фема иди одна рема является такой же, как дру­гая, в плане тип (type) или разновидность (token), и вопрос о том, что пред­ставляет собой одна-единственная фема или рема, не имеют здесь такого зна­чения. Но, конечно, важно помнить, что одна и та же фема (разновидность (token) одного типа) может быть использована в различных случаях употреб­ления с различными смыслом и референцией и тем самым быть другой ремой.

86

Лекция VIII

Когда различные фемы используются в одном смысле и с одной референцией, мы можем говорить о ретически эквивалентных действиях (то есть в некотором смысле об «одном и том же утверждении»), но не об одной и той же реме или ретическом действии (которые являются одним и тем же утверждением в дру­гом смысле, который включает использование одних и тех же слов).

Фема является единицей языка: ее характерный дефект в том, что она бес­смысленна - не обладает значением. Однако рема является единицей речи; ее же типичный дефект в том, что она может быть неясной, или пустой, или расплывчатой и т. д.

Но хотя все это чрезвычайно интересно, все это вовсе не проливает ника­кого света на нашу проблему констативов в их противоположности перфор-мативному употреблению. Например, в высшей степени вероятно примени­тельно к употреблению, скажем, «Он собирается наброситься» выяснить вполне четко, «что нами было сказано» при осуществлении этого употребления во всех разграниченных нами смыслах, и все же вовсе не будет до конца ясно, осуществлял ли я действие предупреждения, высказывая это употребление. Может быть абсолютно ясно, что я имею в виду под «Он собирается набросить­ся» или «Закрой дверь», но не ясно, что именно подразумевается - утвержде­ние или предупреждение и т. д.

Осуществить локутивное действие, можем мы сказать, в целом означает во ipso40 осуществить иллокутивное действие, как я предлагаю назвать его. Что­бы определить, какое именно иллокутивное действие осуществлено, мы дол­жны определить, каким способом мы используем локуцию:

задаем или отвечаем на вопросы, ч

даем некую информацию, или уверение, или предупреждение,

выносим вердикт или осуществляем намерение, *

произносим предложение,

делаем назначение или вызов или наводим критику,

отождествляем или даем описание

и массу подобных вещей. (Хотя я вовсе не предполагаю, что здесь перед нами четко очерченный класс явлений.) И нет ничего таинственного с нашим ео ipso. Проблемой, скорее, является большое число различных смыслов, так рас­плывчато выраженных, что то, «каким способом мы используем их», может относиться даже к локутивному действию и, далее, даже к перлокутивному

'Тем самым (лат.) -Прим. перев.

87

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

действию, к которому мы перейдем через минуту. Когда мы осуществляем ло-кутивное действие, мы пользуемся речью: но каким образом в точности мы пользуемся ею в данном случае? Поскольку существует огромное число фун­кций или способов, при помощи которых мы пользуемся речью, и это осуще­ствляет огромное различие в нашем действии в некотором смысле - в смыс­ле (В), - каким способом и в каком смысле мы «использовали» это употребле­ние. Большая разница, советовались ли мы или просто предполагали, или на самом деле приказывали, давали ли строгое обещание, или только заявляли о неясном намерении и тому подобное. Эти проблемы слегка проникли, хотя не без путаницы, в грамматику (см. выше), но мы постоянно обсуждаем их в том смысле, имеют ли определенные вопросы (определенные локуции) силу воп­роса или должны быть рассмотрены в качестве оценки и т. д.

Я объяснил осуществление действия в этом новом и втором смысле как осуществление «иллокутивного» действия, т. е. осуществление действия, со­стоящее в говорении чего-либо в противоположность осуществлению действия говорения чего-либо; я буду отсылать к доктрине различных типов функций языка, которая здесь обсуждается, как к доктрине «иллокутивных сил».

Можно сказать, что философы слишком долго игнорировали подобного рода исследования, изучая все проблемы как проблемы «локутивного употребле­ния», и в самом деле, эта «дескриптивная ошибка», отмеченная мною в Лек­ции I, обыкновенно возникает из ошибочного понимания проблем первого типа как проблем второго типа. Действительно, мы начали из этого выбираться; в течение нескольких лет мы все больше и больше начинаем осознавать, что ситуация, связанная с употреблением, вполне серьезна и что слова, использу­емые в некотором содержании, должны быть объяснены «контекстом», для которого они предназначены или в котором употреблены в ходе реального языкового обмена. Но все же, вероятно, мы еще слишком склонны давать эти объяснения в терминах «значений слов». Понятное дело, что мы можем ис­пользовать «значение» наравне в референцией применительно к иллокутив­ной силе - «Он обозначил это как приказ» и т. д. Но я хочу разграничить силу и значение в том смысле, что значение является эквивалентом смысла и рефе­ренции, точно так же как внутри значения становится порой существенным разграничить смысл и референцию.

Более того, мы здесь имеем иллюстрацию различных использований выра­жения «использование языка» или «использование предложения» и т. д. - слово «использование» - безнадежно двусмысленное или широкое слово, Tai

88

Лекция VIII

же как слово «значение», - вошло уже в привычку высмеивать эту двусмыс­ленность. Но «использование» в качестве его заменителя - не в лучшем по­ложении. Мы можем прояснить в определенном случае, что значит «исполь­зование предложения» в смысле локутивного действия, не касаясь, в сущнос­ти, на самом деле его использования в смысле иллокутивного действия.

Прежде чем начать дальнейшие уточнения понятия иллокутивного дей­ствия, давайте противопоставим и локутивное, u иллокутивное действие еще третьему типу действия.

Имеется еще один смысл (С), в котором осуществить локутивное действие, и тем самым иллокутивное действие, может также означать осуществление действия другого типа. Говорение чего-либо будет часто и даже нормально производить определенные соответствующие эффекты на эмоции, мысли или действия слушающих или говорящего, или других людей: и это может быть сделано с расчетом, намерением или целью продуцировать это; и мы можем тогда сказать, думая об этом, что говорящий осуществил действие, по номенк­латуре которого референция была лишь косвенно (С.а) либо даже вовсе не была (С.Ь) осуществлением локутивного или иллокутивного действия. Мы назовем совершение действия этого рода осуществлением перлону/пивного действия, или перлокуцией. Не будем пока определять эту идею более точно - хотя, конечно, в принципе это необходимо, - но просто приведем примеры:

(ЕЛ)

Действие (А), или Локуция

Он сказал мне «Стреляй в нее!», подразумевая под «стреляй» - стреляй, а

под «она» - осуществляя референцию к ней.

Действие (В), или Иллокуция

Он настоял на том (или посоветовал, приказал и т. д), чтобы я застрелил ее.

Действие (С.а), или Перлокуция

Он убедил меня застрелить ее.

Действие (С.Ь)

Он заставил меня (добился того и т. д.) застрелить ее.

(Е.2)

Действие (А), или Локуция

Он сказал мне: «Ты не можешь так поступить».

Действие (В), или Иллокуция

Он протестовал против того, чтобы я так поступил.

89

Действие (С.а), или Перлокуция

Он препятствовал мне, удерживал меня.

Действие (С.Ь)

Он останавливал меня, он взывал к моему здравому смыслу.

Он раздражал меня.

Мы можем точно так же разграничить локутивное действие «он сказал, что...» от иллокутивного действия «он настаивал на том, что...» и от перлоку-тивного действия «он доказал мне, что...».

Как будет видно в дальнейшем, эффекты перлокуции обладают реальными последствиями, не включающими такие конвенциональные эффекты, как, на­пример, ограниченность говорящего своим обещанием (которая имеет место в иллокутивном действии). Вероятно, нуждается в прояснении, существует ли явственное различие между тем, что мы чувствуем как реальную лродук-цию реальных эффектов, и тем, что мы рассматриваем лишь как конвенцио­нальные следствия; в любом случае мы позже вернемся к этому.

Итак, мы здесь грубо разграничили три типа действий - локутивные, ил­локутивные и пер локутивные.*1 Давайте прокомментируем в целом эти три класса, оставляя их еще пока не уточненными. Первые три пункта будут вновь касаться «использования языка».

(1) наш интерес в этих лекциях сконцентрирован по преимуществу на вто­ром, иллокутивном, действии в его противопоставлении двум другим. Суще­ствует постоянная тенденция в философии затушевывать его (размывать) в пользу одного или другого, в то время как оно отличается от них. Мы уже видели, как выражения «значение» и «использование предложения» размы­вают различие между локутивным и иллокутивным действиями. Теперь мы отметим, что говорить об «использовании» языка - это также размывать раз­граничение между локутивными и иллокутивными действиями - поэтому мы через пару минут разграничим их более точно. Говорить об «использовании "языка"» для убеждения или предупреждения - все равно что говорить об «использовании "языка"» для «принуждения, побуждения, поднятия тревоги»; все же первое можно приблизительно противопоставить второму, сказав, что оно конвенционально в том смысле, что по крайней мере его можно эксплици-

41 Здесь в рукописи появляется сделанная в 1958 г. заметка такого содержания: «(1) Все это неясно, и (2) во всех относящихся к делу смыслах важно (А) и (В) в отли­чие от (С)), не окажутся ли все высказывания перформативными?». - Прим. ред. англ, текста Дж. О, Уоржона.

90

Лекция VIII

ровать посредством перформативной формулы; но последнее нельзя. Так, мы можем сказать «Я утверждаю, что» или «Я предупреждаю тебя, что», но мы не можем сказать «Я убеждаю тебя в том, что» или «Я тревожу тебя с тем, чтобы». Далее, мы можем достаточно ясно уточнить, утверждал ли кто-либо нечто или нет, не рассматривая вопроса о том, убеждал ли он кого-то или нет.

(2) прежде чем продолжать дальше, давайте выясним, что выражение «ис­пользование языка» может скрывать другие материи, даже более разнообраз­ные, чем иллокутивные и перлокутивные действия. Например, мы можем го­ворить об «использовании языка» для чего-либо, например для того, чтобы пошутить; и мы можем использовать «в» способом, отличным от иллокутив­ного «в», когда мы говорим «в случае, когда я говорил р, я шутил», или «при­нимал участие», или «читал стихи»; или, опять-таки, мы можем говорить о «по­этическом использовании языка» в противоположность «использованию язы­ка в поэзии». Этим референциям к «использованию языка» нечего делать с иллокутивным действием. Например, если я говорю: «Иди и схвати падаю­щую звезду», то может быть совершенно ясно, каковы и значение, и сила мое­го употребления, но все же может оставаться не решенным, какую именно из других вещей я смогу совершить. Существует паразитическое использование языка, которое является «несерьезным», не «полностью нормальным исполь­зованием». Нормальные условия референции могут быть приостановлены, если не делаются ни попытки стандартного перлокутивного действия, ни попытки заставить вас сделать что-либо, как Уолт Уитмен несерьезно призывает орла свободы парить.

(3) более того, могут быть такие вещи, которые мы «делаем» в некотором контексте, говоря при этом что-либо, вещи, которые не кажутся попадающи­ми, по крайней мере интуитивно, в точности в один из трех грубо очерченных нами классов или кажутся неопределенно попадающими сразу в несколько; но так или иначе мы не чувствуем ясно, что они так же далеки от наших трех типов действий, как шутки или писание стихов. Например, намеки, когда мы намекаем на что-то посредством какого-либо употребления, которое кажется содержащим некую конвенцию, как в иллокутивном действии; но мы не мо­жем сказать: «Я намекаю, что...», и здесь скрывается нечто, подразумеваю­щее скорее продуманный эффект, нежели чистое действие. Другой пример - это возбуждение эмоции. Мы можем возбудить эмоцию в ходе употребления или посредством его, как в том случае, когда мы переругиваемся; но, опять-

91

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

таки, мы не имеем здесь употребления перформативной формулы и других приемов иллокутивных действий. Мы можем сказать, что используем ругань (божбу)*2 для оживления наших чувств. Мы должны заметить, что иллокутив­ное действие является конвенциональным: действие осуществляется в соот­ветствии с конвенцией.

(4) действия всех трех родов, будучи осуществлением действий, склонны к неудачам, как все действия в принципе. Мы должны систематически разгра­ничивать «действия, осуществляющие х», то есть достигающие х, и «действия, пытающиеся осуществить х»: например, мы должны разграничивать предуп­реждение и попытку предупредить. Здесь нас подстерегают неудачи.

Последние три пункта возникают благодаря тому, что наши действия суть не что иное, как действия.

(5) Поскольку наши действия суть не что иное, как действия, мы должны все­гда помнить о различии между продуцированием тех эффектов или послед­ствий, которые преднамеренны, и тех, которые непреднамеренны; и (i) когда говорящий преднамеренно производит некий эффект, этого, тем не менее, может и не произойти, a (ii) когда он непреднамеренно производит его или намеренно не производит, он может, тем не менее, произойти. Чтобы купиро­вать трудности (i), мы, как и раньше, обращаемся к различию между попыткой и достижением; чтобы купировать сложность (и), мы призовем на помощь обыч­ные лингвистические приемы отказа (наречие типа «неумышленно» и «и так далее»), которые мы держим наготове для персонального употребления во всех классах совершения действий.

(6) Б о л e e т о г о, мы должны, конечно, разрешить, что, будучи действиями, наши действия были подобны таким действиям, которые мы не совершаем в том смысле, то есть что мы делали их, скажем, под нажимом или как-либо по-друго­му. Другие способы, когда действие совершено не полностью, даны в (2) выше.

(7) наконец, мы должны встретить возражение относительно наших иллоку­тивных и перлокутивных действий - а именно, что само понятие действия неясно, - встретить общей доктриной действия. У нас есть идея «действия» как фиксированной физической вещи, которую мы осуществляем, в противо­положность конвенциям и как противоположную конвенциям. Но

42 «Ругань (божба)» (swearing) является двусмысленной: «Клянусь Богом!» зна­чит божиться; но «Черт возьми!» не означает божбу.

92

Лекция VIII

(a) иллокутивное действие и даже локутивное действие тоже могут включать в себя конвенции: рассмотрим пример выражения почтения. Оно является почтением только потому, что конвенционально, и оно осуществляется толь­ко потому, что конвенционально. Сравним различие между ударом по стене и ударом по воротам в футболе;

(b) перлокутивное действие может включать то, что в некотором смысле яв­ляется следствием, как в том случае, когда мы говорим «Делая х, я делал у»: мы всегда привносим мысль о тех или иных «следствиях», некоторые из которых могут быть «ненамеренными». Вообще не существует ограничений на мини­мальное физическое действие. Мы можем включить в само действие неопре­деленно длинную цепочку того, что можно также назвать «следствиями» дей­ствия или, возможно, фундаментальным общим местом теории нашего языке обо всех «действиях» в целом. Так, если нас спросят: «Что он сделал?» - мы можем ответить либо «Он убил ослика», или «Он выстрелил из ружья», или «Он нажал на курок», или «Он нажал своим пальцем на спусковой крючок», и все это будет правильным. Итак, чтобы сократить нянину сказку о том, как старуха пыталась вовремя загнать свинью домой, мы можем в конечном счете сказать, что свинью спугнула кошка, которая заставила или вынудила ее вы­бежать во двор. Если в подобных случаях мы хотим также подразумевать и действие В (иллокуцию), и действие С (перлокуцию), то мы, скорее, скажем «Он совершил действие С посредством (by) В», а не «в ходе (in) В...». В этом причина того, чтобы назвать С перлокутивным действием в противополож­ность иллокутивному действию.

В следующий раз мы вернемся к разграничению между нашими тремя ти­пами действий и к выражениям «в ходе» и «посредством осуществления ? я совершил у» с точки зрения уточнения разбивки на три класса, а также на их члены и нечлены. Мы увидим, что не только локутивное действие, но и илло­кутивное и перлокутивное для своего полного осуществления нуждаются в том, чтобы совершать одновременно много действий.

93

ЛЕКЦИЯ IX

/*//огда мы решили, что предпринимаем программу составления списка С/1/эксплицитных перформативных глаголов, мы столкнулись с некоторы­ми трудностями, заключающимися в проблеме: «являются ли некоторые упот­ребления перформативами или хотя бы чистыми перформативами». Нам ка­залось уместным поэтому вернуться к основам и рассмотреть, как много име­ется смыслов, в которых сказать что-либо равнозначно тому, чтобы сделать что-либо, или когда в процессе говорения чего-либо мы делаем что-либо, или даже посредством говорения чего-либо мы делаем что-либо.

Вначале мы разграничили группу вещей, которые мы делаем при произне­сении чего-либо, обобщив это разграничение словами о том, что мы соверша­ем докутивное действие, которое приблизительно эквивалентно употребле­нию определенного предложения с определенным смыслом и определенной референцией, что, опять-таки, приблизительно эквивалентно «значению» в традиционном смысле. Затем мы сказали, что мы также можем совершать ил­локутивные действия, такие, как информирование, приказ, предостережение, предпринимание и т. д., то есть употребления, которые имеют определенную (конвенциональную) силу. Наконец, мы можем совершать также перлокутив-нные действия - то, что мы привносим или достигаем посредством говоре­ния чего-либо, например, убеждение, принуждение, устрашение и даже, ска­жем, удивление или заведение в тупик. Здесь мы располагаем тремя, если не более, смыслами, или измерениями, «использования предложения» или «ис­пользования языка» (и, разумеется, есть и другие). Все эти три типа «действий», конечно, будучи просто действиями, порождают обычные проблемы и оговорки

94

___________________________________________Лекция IX

относительно того, как отличить попытку от достижения, намеренное от не­намеренного и тому подобное. Тогда мы сказали, что необходимо рассмотреть эти три типа действий с большой детализированностью.

Мы должны отграничить иллокутивное действие от перлокутивного: на­пример, мы можем отграничить фразу «1Ьворя это, я предостерегал его от» от фразы «Посредством говорения этого я убеждал его, или удивлял его, или за­ставлял его остановиться».

НЕОБХОДИМОСТЬ ВЫДЕЛЯТЬ «СЛЕДСТВИЯ»

существует различие между иллокуцией и перлокуцией, которое кажется бо­лее похожим на возникновение проблемы, и вот ее-то мы должны преодолеть, определив различие между иллокуциями и локуциями тем или иным образом. Определенно, что перлокутивный смысл «совершения действия» должен как-то быть выведен из игры как нерелевантный по отношению к смыслу, в кото­ром употребление, если осуществление его есть «совершение действия», яв­ляется перформативным, то есть если оно, по крайней мере, отличается от кон-стативного. Для ясности: каждое или почти каждое перлокутивное действие может быть осуществлено в соответствующих обстоятельствах посредством осуществления (с расчетом или без него) прямого констативного употребле­ния (если существует такой зверь). Вы можете, например, удерживать меня (С.Ь)43 от того, чтобы я делал что-то, информируя меня, возможно, простодуш­но, но вовремя о том, какие последствия это действие будет иметь для меня в реальности: и это применимо даже к (С.а), потому что вы можете убедить меня (С.а), что она изменяет мужу, спросив ее, не ее ли это был платок, который найден в спальне .У,44 или утверждая, что это точно ее платок.

Мы должны затем провести демаркационную линию между действием, ко­торое мы совершаем (здесь: локуцией), и его последствием. И вот если дей-

43 См. лекцию VIII, где объясняется смысл обозначений (С.Ь) и (С.а) и др.

44 Тот факт, что предоставление прямой информации почти всегда продуцирует соответствующий результат действия, удивляет не более чем противоположное: что совершение любого действия (включающее употребление перформатива) имеет ре­гулярные последствия, заключающиеся в осознании фактов нами и другими людьми. Совершить некое действие «воспринимабельно» и различимо - значит предоставить нам самим информацию о других возможностях в целом ?? знать то, (а) что мы сделали это, а также (Ь) множество других фактов по поводу наших мотивов, нашего характе­ра и чего-либо еще, что может быть выведено из совершения этого действия. Если вы

95

КАК СОВЕРШАТЬ ДЕЙСТВИЯ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ?

CTBVie в целом и не заключается в говорении чего-то, но является неконвенци­ональным «физическим» действием, то это запутанная материя. Как мы виде­ли, мы можем (или можем думать, что можем) поэтапно классифицировать все больше и больше из тогг что первоначально и обыкновенно включается или, возможно, может включаться под именем, данным «нашему действию» само­му по себе,*5 как на самом деле единственное последствие, так или иначе наи­менее удаленное и так или иначе естественно ожидаемое, наше актуальное действие в предположительно минимальном физическом смысле, которое мы затем обнаруживаем как производящее некоторое движение или движения с частями нашего тела (например, сгибание пальца, которое производит спуск курка, которое производит,... которое убивает ослика). Можно, конечно, боль­ше сказать о том, что нас здесь не занимает, но по крайней мере в случае дей­ствий говорения чего-либо,

(1) Помощь оказывает нам номенклатура, чего обычно не происходит в слу­чае «физических» действий. Потому что в случае физических действий мы практически всегда естественно именуем действие не в тех терминах, кото­рые мы здесь назвали минимальным физическим действием, но в терминах, охватывающих более или менее широкий, но неопределенно большой круг явлений, который можно назвать естественными последствиями действия (или, по-другому, намерением, ради которого оно совершено).

Мы не просто не используем понятие минимального физического действия (которое в любом случае является сомнительным), но мы даже, как кажется, не располагаем каким-либо классом имен, которые разграничивали бы физи­ческие действия и их последствия; в то время как в том, что касается дей­ствий, связанных с произнесением чего-либо, словарь имен для действий (В), кажется, выразительно отмечает разрыв в определенной точке между действи-

на политическом митинге швыряетесь помидорами (или вопите «Я протестую», когда кто-то другой говорит, - если это совершение действия), последствия, возможно, будут заключаться в том, что другие осознают, что вы протестуете против чего-то, и это заставит их подумать, что вы придерживаетесь определенных политических взгля­дов - но это не придаст тому, что вы проделывали, ни истинности, ни ложности (хотя эти действия могут быть - и даже намеренно - вводящими в заблуждение). И по той же причине производство последующих результатов любого порядка не предохранит констативное употребление от того, что оно будет истинным или ложным.

*s Я не буду здесь входить в обсуждение вопроса, как далеко могут простираться последствия. Обычные ошибки на эту тему могут быть найдены, например, в работе «Principia Ethica» Мура (См.: Мур Дж. Принципы этики. М.: Прогресс, 1984)

96