Часть 3.

Коллективная идентичность предполагает становление социальной общности на основе выбора и формирования места в социальном взаимодействии путем социальной детерминации. Более подробно различия индивидуальной и коллективной идентичности мы проанализируем ниже.

Значение идентификации возрастает в связи со сменой картины мира, по мере развития разнообразия в жизнедеятельности, ее информатизации и распространения новых требований к управлению всеми сферами жизни. Для каждого человека проблемы идентификации становятся жизненно важными. В ситуации разнообразия, множественности перспектив развития, плюрализации, в ситуации созидания нового возникает острая потребность в самоописании. Рефлексия над «Я» возникает в контексте перестройки системы межличностных отношений, актуальной становится задача осознания системы собственных ценностей и целей.

Попытаемся ответить на вопрос, как идентичность» в истории становится социальной, экзистенциальной и, в конечном счете, познавательной проблемой.

Литература

Огурцов А. П. Научно-техническая революция и особенности современного научного познания. М., 1977.

Touraine A. Pourrons nous vivre ensemble? Paris, 1997., p. 395.

Freud S. Civilisation and its Discontents. - London, 1950.

Бахтин М. М. Эстетическое наследие и современность. Ч. 1., 1992. С.126.

Юнг К. Один современный миф. О вещах наблюдаемых в небе. М., 1995.

Петров Ю. В., Сергеев К. А. «Философия истории» Гегеля: от субстанции к историчности. // Гегель Г. Ф. Философия истории. СПб. 1993. С.21.

Степин В. С., Кузнецова Л. Ф. Научная картина мира в культуре техногенной цивилизации. М., 1994.

Лейбин В. М. Фрейд, психоанализ и современная западная философия. М, 1990. С.102.

Режабек Е. Я. Когнитивная бифуркация и современность. // Первый Российский Философский Конгресс. Т. 9., СПб., 1998. С. 63.

Лейбин В. М. Психоанализ и философия неофрейдизма. М., 1977.

Капица С. П., Курдюмов С. П., Малинецкий Г. Г. Синергетика и прогнозы будущего. - М., 1997. С.9.

Агашкова Е. Б., Ахлибинский Б. Ф., Флейшман Б. С. Проблема полноты информации и определение исходной системы на объекте. // Международная конференция «Региональная информатика - 93». Тезисы докладов. Ч.1, СПб, 1993. С.179.

Пригожин И. Переоткрытие времени. // Вопросы философии. 1989. N8. С.12.

Пригожин И. Философия нестабильности. // Вопросы философии. 1991. N6. С.46.

Вернадский В. И. Начало и вечность жизни. М., 1989.

Седов Е. Информационно-энтропийные свойства социальных систем.// Общественные науки и современность. 1993. N5. С.101.

Пупар П. Роль христианства в культурной идентификации европейских народов. // ПОЛИС. 1996. N2 С. 136-143.

Налимов В. В. Спонтанность сознания. Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. М., 1989.

См. Иноземцев В. С. Современный постмодернизм: конец социального или вырождение социологии. // Вопросы философии. 1998. N9. С.27-38.

См. Малахов В. С. Нация и культурный плюрализм. // Независимая газета. 14.06.1997., он же. Неудобства с идентичностью. // Вопросы философии. 1998. N2., он же. Парадоксы мультикультурализма. // Иностранная литература. 1997. N11. С. 171-174.

21. Wiener N. The Human Use of Human Beings: Cybernetics and Society. Boston. 1950.

22. Ashby W. Ross. Adaptiveness and Equilibrum.// Journal of Mental Science.1986. P.478-483.

23. Моисеев Н. Н. Современный рационализм. М., 1995.

24. Нариньяни А. С. Средства моделирования неполноты данных в аппарате представления знаний. // Представление знаний и моделирование процесса понимания, Новосибирск, 1980.

25. Козловски П. Культура постмодерна. М., 1997.

26. Льотар Ж. Ф. Заметка о смыслах «пост». // Иностранная литература. 1994. N1. С. 56-59. С.58.

27. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. М., 1996. С.263.

28. См. Маркс К., Энгельс Ф. ПСС т. 46. Ч. 1.

29. См. Лосский Н. О. Характер русского народа. М., 1990.

30. Туровский М. Б. Личность в универсуме культуры. // Постижение культуры. Ежегодник. Вып 5-6. М., 1996. С. 170.

31. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

32. См. Шеманов А. Ю. Проблема самоидентификации как предмет исследования. // Постижение культуры. Ежегодник. Вып 7. М., 1998. С. 155.

33. Эйнштейн А. Мотивы научного исследования. М., 1979. С. 40

34. Федотова В. Г. Анархия и порядок в контексте российского посткоммунистического развития. // Вопросы философии. 1998. N5. С.3-21.

35. См. Андреева Г. М. Социальная психология. М., 1994, Социальная идентификация личности. Кн.1.2. М., 1994; Волков Ю. Г. Личность и гуманизм (Социологический аспект). Ростов-на Дону, 1995; Антонова Н. В. Проблема личностной идентификации в интерпретации современного психоанализа, интеракционизма, когнитивной психологии. // Вопросы психологии. 1996. N1. С.131-143; Идентификация как механизм общения и развития личности. М., 1988, Идентичность и конфликты в современных государствах. М., 1997.

36. См. Лешкевич Т. Г. Неопределенность в мире и мир неопределенности. Ростов-на-Дону, 1994. С.122.

Глава вторая. Идентичность в истории

“Чтобы индивидуальные психосексуальные особенности превратились в социальную идентичность, нужна была гласность»(И. С.Кон)

Хотя проблема идентичности была сформулирована к началу XX века, человек всегда

испытывал потребность в построении путей адаптации к непонятному грядущему, в самоописании и самореализации.

Попытаемся определить те социальные и культурные тенденции в различные исторические эпохи, которые способствовали становлению идентичности как социального явления и связать его с указанными выше тенденциями: универсализации, глобализации, становления временного и пространственного разнообразия, индивидуализации и развития информационных технологий.

Выявление социального-культурного контекста, на наш взгляд, имеет принципиальное значение для объяснения объективных предпосылок становления идентичности, что позволит, в свою очередь, обозначить общие закономерности в ее развитии, выделить общие и особенные условия социальной идентичности в современном обществе.

Для этого необходимо понять любую культуру как сложный и противоречивый сплав разных компонентов.

Освоение идентичности в истории культуры человечества - тема необозримая. Не стремясь объять необъятное, попытаемся понять становление идентичности в рамках системного подхода, который включает в себя анализ культурного контекста, социальных институтов и структур, ментальности, способов мышления, хранения и распространения информации, стилей жизни в различных коллективах в русле тех идей и концепций, которые можно было бы отнести к развитию понятия идентичности.

Историческая многоплановость данного процесса диктует необходимость обращения к разным эпохам, разным культурам.

2.1 Начало человеческой истории

«Чем дальше мы уходим в глубь истории, тем в большей степени индивид, а значит и производящий индивид, выступает несамостоятельным, принадлежащим к более обширному целому» [1]. Эти слова К. Маркса выявляют одну из самых значительных тенденций исторического становления индивида. Индивидуализация, рост индивидуального сознания, психики, выделение индивида из общины, выявление индивидуализации как ценности представляют собой объективную, филогенетическую тенденцию.

Поршнев Б. Ф., Линден Ю., Никонов В. А., Лотман Ю. М., Успенский Б. А., Кон И. С. выявляют в первобытном сознании такие характерные черты, как "ещеневыделенность", преобладание «Мы», слабая интегрированность компонентов самости, неразвитость качеств, отсутствие потребностей, противоположных потребностям коллектива. Примером «ещеневыделенности» может служить жертвенность как отсутствие «личного», собственной судьбы, полная покорность интересам «всех» [2]. «Еще Гиппократ показывал, что скифы имеют этнический тип и не имеют личных, а Гумбольдт отмечал, что у варваров можно скорее найти черты, свойственные орде, нежели индивиду» [3].

Примитивный человек не делает ничего такого, что бы не было сделано его предками. Повторение действий, в точности до мельчайших деталей - схема его поведения. В этом был свой смысл. Человек наследует от своих предков трудовые привычки и способности, которые с великим трудом приобретены ранее, годами уясняет себе полезность работ, начинает смутно ощущать свою связь с обществом, это вырабатывает у него способность добровольно и свободно выполнять общественно-необходимые работы. Накопление опыта и правил создает возможность прогресса в данном направлении [4].

Индивид зависит от группы, с которой он находится в непосредственном контакте, как в практической деятельности, так и в сфере мышления. В его повседневной жизни все регулируется массой сложных обычаев. Ритуал или обычай, например, преобразует окружающее пространство из хаоса в космос. Подтверждение тому можно увидеть в тотемизме, в магии как средстве подчинения себе природной стихии, в мифологии, в которой человек призывает демонов, духов, предков помочь ему справиться с преодолением жизненных трудностей во многих обычаях. Религиозная вера фиксирует духовные установки, уважение к традиции, гармонию с окружающей средой, смелость и уверенность в борьбе с трудностями. Но в мифологии и первобытной религии осуществляются попытки интерпретации картины мира для собственного коллектива, для его самосохранения.

История в данном случае опирается на устную традицию, обладает крайне узкой и ограниченной ретроспективой. Снижение длительности исторического времени по сравнению с настоящим определяет отсутствие исторической рефлексии на общество и на каждого индивида отдельно.

Взгляд в прошлое, его оценка возможны только при условии и на основе передачи информации (от человека к человеку, от поколения к поколению). Без функционирования такой информации рефлексия и саморефлексия невозможны. Но различия предметного содержания сознания у отдельных индивидов образуются впервые благодаря обмену деятельности, разнородной по возможностям и составу. Опыт первобытных коллективов закрепляется в материальных формах труда, общения, деятельности. Культурно-исторический процесс обогащается через искусственный мир. Социальное развитие вырабатывает потребность приобщения к богатству человеческой культуры [1]. Связи приобщения индивида ко всеобщему открывают новые возможности в накоплении опыта и трансляции его в историческом процессе. Обмен продуктов труда выступает способом его приобщения ко всеобщим формам, процессам, которые начинают определять содержание общественной жизни.

Стоит заметить, что у бесписьменных народов - личные имена, как правило, - имена родовые, их племенное или семейное достояние.

Идентичность и самоидентичность стали возможны только с появлением письменности: ведь в ней «само» находит пути и возможность передать длительность своего персонального существования. Следует отличать осознанное выражение мыслей и идей от обыденных инстинктивных форм самовыражения. Пока письменные культуры не набрали достаточного багажа для свободной интерпретации культуры, диалог между различными культурами не достижим. Он становится возможным, когда существует «явное понимание» разделения на “свое и чужое”. Усвоение чужих культур того уровня развития средств фиксации и передачи информации не предоставляет такой возможности. Принятие «чужих» норм и форм шло на неявном уровне. Поэтому в дальнейшем мы рассмотрим основные этапы не только становления идентичности как социально-культурного феномена, но и выявим этапы развития его осмысления, рефлексии на него.

В первобытном обществе мы не располагаем никакими свидетельствами явной рефлексии на процессы самопознания и самоосуществления.

Для общества характерны:

- полная идентификация с предками, с их примитивной коллективностью, вечное возвращение к прародителям [5,6];

- течение жизни понимается как циклический процесс: существует упорядоченная временная детерминация в рамках индивидуальной жизни и жизни коллектива;

субъект жизнедеятельности - племя, род, а не индивид сам по себе;

ничтожное влияние «личной» сферы, «своего» на повседневную жизнь человека.

2.2 Элементы античного самовосприятия

В античной философии, литературе, искусстве ставились и решались проблемы, связанные с понятиями индивид, личность, социальная автономия и т. д. Существуют ли в античности потенциально, невыявленно в мыслях, идеях, понятиях проблемы самосоответствия, саморефлексии, самопознания?

Для этого рассмотрим некоторые черты античного самовосприятия.

А. Ф. Лосев отмечает, что «человеческое в античности есть телесно человеческое, но отнюдь не личностно человеческое» [7]. Боги, герои - не лица, а персонифицированные силы. Герои - выразители коллективного сознания, они не становятся героями, а рождаются ими. Человек хочет того, что требуют Боги. Имя божества объединяет и упорядочивает разнообразные единичные явления. Боги представляют формы в разных вариантов. Бог или герой селится в семейство, клан, это та субстанция, которая определяет поведение, имя, сущность деятельности индивида и передается от поколения к поколению. Как отмечал К. Хюбнер, «…отдельный человек не только чувствует свою связь с прародителями благодаря продолжающемуся процессу порождения, но он убежден в своей идентичности с ними. Души предков не умерли; они живут, чтобы вновь воплотится во внуках, чтобы постоянно обновляться в родовом потомстве» [5, с.111]. Греческие некрополисы свидетельствуют в пользу такого утверждения.

Связи с родственными предками основаны биологически, через общую собственность, через обмен предметами, в совместном бытии. Боги дают идентичность роду, не иметь рода - значит не иметь идентичности. Чему не способствует Бог или герой, то не сопровождается успехом. Боги могут находиться одновременно во многих местах, и при этом сохранять свою идентичность, определяя субстрат пространства. Пространства четко разделяются и составляют пространство космоса.

В античном словесном творчестве отсутствуют такие понятия как воля, личность, индивидуальное тело; у Гомера не встретишь описаний внутреннего духа. Недаром тонкий знаток образов и нюансов культуры античности О. Шпенглер отмечал «непсихологичность» греческой культуры [8].

В античном мышлении мифологическая история уже способна создавать необозримую картину вглубь веков и вместе с тем приближать седую древность к настоящему [9]. Но значимость имеет первособытие, которое повсеместно вновь происходит. Это идентичное повторение. Этим обусловлена не-историчность античного мышления, поэтому бессмертие - пребывание в истоках. «Любой предмет и любое действие становятся реальными только тогда, когда они имитируют или повторяют некий архетип. Итак, реальность приобретается исключительно путем повторения или участия». Человек ощущал себя «самим собой только в той степени, в какой переставал им быть» [6 с.56,57].

В древнегреческом и римском обществах потребности в передачи информации не было, несмотря на хорошие дороги и отличную организацию путешествий, особенно в Риме. Потребность появилась только тогда, когда возникла задача связи центральной администрации с органами управления в провинции. Но по-прежнему связь была нерегулярной. Об этом свидетельствует переписка Цицерона [10]. Появлению элементов социальной идентичности отчасти способствовал рост бюрократического аппарата. Человек, обращаясь к официальному лицу, должен был указать имя, возраст, особые приметы. К примеру, греки носили только фамилию, связанную с обстоятельствами или характерной чертой. Например, Фемистокл - славный справедливостью или Платон - имеющий сильную широкую грудь или высокий лоб.

И вместе с тем античность - колыбель всех культурных достояний современного человечества и поэтому атрибуты внутреннего мира не могли ускользнуть от внимания великих мыслителей и философов прошлого.

Прежде всего, это касается осмысления «псюхе». У Гомера «псюхе» - это жизнь, дыхание, в VII в. до н. э. «псюхе» - уже материальная часть тела, активный источник жизни. У Пифагора душа перевоплощается в различные тела и выступает как самоценная часть. Внутренний мир вплетен в замкнутый круг идентичности рода. Характер человека отмечен Богом: в воинственном человеке живет Арес, «в воспылавшем любовью - Афродита, в практически мыслящем - Афина, в царственном - Зевс…» [6, с.122]

В греческой культуре позднего периода софисты уделяют не «по-античному» много внимания проблемам поиска себя, умению властвовать собою, автономии души, самопознанию, самопреодолению, самосовершенствованию (Сократ, Платон, Демокрит, Горгий, Антисфен).

Греческий и римский индивид стремится к разнообразию - он много путешествует. Лукиан восклицает: «Хочу познать природу звезд, луны и самого солнца, и наконец, что всего упоительнее в тот же день возвещать о Вавилоне, кто победил в Олимпии, а затем позавтракать, если случиться в Сирии, отобедать в Италии» [10, с.63].

Стремление к самопознанию проявляется и в желании читать. С V в. до н. э. развивается книжная торговля. За философские книги платили большие деньги. Со времен Александра Македонского появляются собственные библиотеки. Цезарь же хотел устроить публичную библиотеку.

В греческой поэзии, трагедии и биографиях индивидуальным личным переживаниям отводится немало места. Страх, стыд, вина, достоинство, совесть, выбор - тема для саморефлексии. «Пробужденное однажды и схваченное трагедией сознание уже не может вернуться к этическому спокойствию... Озадаченность отныне будет царить в его бытии и правит всем, даже бегством от себя» [11]. Д. Писарев так писал об античных мистериях: «Посвященный в мистерию вступал в здание с живейшим желанием узнать что-либо о вечности, о загробной жизни, и перед его глазами развертывались в рассчитанном порядке великолепные декорации и фантастические сцены, в которых он силился найти высокий смысл и действительно находил его при своем насильственном, напряженном состоянии» [12].

Философы-перипатетики занимаются человеческими характерами. В сочинении «Характеры» Феофраста описаны 30 типических черт характера. В этом сочинении нет морализаторства - это просто наблюдения.

Плутарх впервые описывает обычных людей, а не божественных или исторических, и отбирает их не по гражданским критериям, подвергает их поступки морально-психологическому анализу. Сенека заявлял: задача философии отыскивать истину обо всех делах - божественных и человеческих. Античность знакома и с автобиографиями Овидия, Проперция, Дамаскина, И. Флавия, Галена. Как отмечает известный исследователь автобиографий Миш: «в основе всякого, пусть даже обыденного самоотображения, какой бы эпохе оно не принадлежало, лежит мотив самореализации, прояснения и обретения духовной индивидуальности, самости, персонального эйдоса»[13].

В Риме в общественном сознании закрепляется понимание необходимости контролировать свое поведение. Человек не просто свободен, он - юридическое лицо, обладающее правами и обязанностями. Прослеживается связь цивилизованности и развития общественных отношений. «Смотри внутрь себя - это послужит залогом счастья» [14].

Даже этот беглый взгляд на огромный массив литературы об античности позволяет сформулировать следующие выводы:

Индивид принадлежит своему роду. В рамках рода индивид обязан контролировать и регулировать свое поведение. Он даже может влиять на ход жизни своего сообщества. Античный демократический институты создают такую возможность. С одной стороны, человек находится под защитой системы, с другой, - он уже может выражать собственную волю, что проявляется в школах, различных научных направлениях, духовных коллективных общностях. Правила поведения понимаются не как изобретения людей, а как действия нуминозных субстанций. Они составляют системы знаков, которые ясно устанавливают правила руководства жизнью.

На поздних этапах античного периода индивид обладает личной автономией, которую нужно уважать [15].

На наш взгляд, главным отличительным компонентом становления собственного Я, идентичности, самопознания, является на данном этапе умение самовыразиться с помощью созданных человеком искусственных способов. Ценятся умение выразить мысль в слове, в искусстве, а не только физическая сила или уподобление совершенству природы.

Коллективное и индивидуальное сознание хранит архетипы поведения, правила деятельности, труда, аннулируя исторические и личностные особенности. Коллективная память, хранилище трудовых, мыслительных, логических навыков, не фиксирует и, соответственно, не оценивает исторических событий как особенного феномена.

Античное мышление предлагает первые попытки философской и духовной интерпретации самосовершенствования, самообучения, влияния на других людей с помощью власти, воли, знаний. Эти попытки можно охарактеризовать как «праформы» человеческого знания о себе, содержащие нечетко сформулированное, но глубокое по содержанию, знание. Главной особенностью такого знания стало универсальное для всех людей содержание, которое при человеческой непосредственной заинтересованности могло приобретать разнообразные виды.

2.3 Средневековая Европа

Проблемы и кризисы идентичности были почти неизвестны для жителя европейского средневековья. Общество было строго разделено по социальным анклавам и оставалось практически немобильным. Большие институциональные структуры определяли жизнь, каждый получал свою идентичность на «блюдечке» [16]. Дом, отношения, семья, бракосочетание, положение в обществе были утверждены при рождении. Социальная иерархия строго определена. Каждому Богом отведено собственное место в сообществе, замечает Августин. Но в «Исповеди» он отмечает: «Что же я такое, Боже мой? Какова природа моя? Жизнь пестрая, многообразная бесконечной неизмеримости!» [17].

Церковь учила, что каждый должен жить сообразно своему положению. Более того, моральные качества и ценности - достояния людей высшего сословия. Считалось, что аристократы внутренне лучше и благороднее простых людей. Решающим было их высокое имя, а не их неблаговидные поступки. Подобная ориентация подтверждает то, что индивид еще не выделился из органической наследственной группы - круга родства, большой семьи, патронимии; ведь «родовитость, чувство рода были неотъемлемой стороной его самосознания.» «Государь сделал тебя свободным, но не благородным, ибо сие невозможно» [18].

Основной причиной такого «невнимательного» отношения к индивидуальности была твердая вера в христианство. «Никогда больше не возникало такого высокого и подлинно религиозного чувства, как в раннем средневековье» [19]. Красота русской иконописи «служит хорошим выражением высокого духа русской религиозности: она не имеет характера земной миловидности, но поднимает дух в сферу сверхземного бытия» [20]. Жизнь человека - это лишь имитация высшей реальности. Христианская картина мира не поглощает зрителя, а сразу же переводит его внимание на творца. Мировоззрение базируется не на очевидности, а на вере как исходной посылке ориентации человека в мире [9, с.58]. Человек, лишенный благодати, ничем не отличается от вещей, он тоже преходящ. Без благодати вопрос об идентичности человека решается в контексте простой смены людьми друг друга. Но Бог дал человеку разум и память и, таким образом, снабдил его потенциалом идентичности. Впоследствии Фома Аквинский продолжит мысль Августина с новой ориентацией: в распоряжении человека имеется способность воспринимать порядок, в том числе и порядок внутренней способности формообразования. Для того, чтобы разобраться во всех порядках, людям даны определенные органы и способности: интуитивное видение, восприятие, разумное познание, способность ценить время. Следовательно, уже можно говорить о появлении «рациональной идентичности» [21].

Мирская жизнь не имеет значительной ценности. Частности, повседневности человеческого опыта не были заметны для индивидуального сознания в тот период времени. В средневековье дом отделяется от остального мира дом, но внутри него нет стремления прятать свою повседневную жизнь. Постепенно появляются отдельные комнаты, замки, колокольчики для слуг.

Внешность, уход за телом, свой дом, своя семья - частные и незначительные вещи великого, божественного бытия, которое может быть и далеким и непонятным, но все-таки влияющим, в первую очередь, на индивидуальность. Как показал Л. Ладюри вера в бога может быть слабо ритуализирована и не затрагивать чувства верующих, но зато влиять на все многосторонние аспекты повседневности [22]. Жизнь отдельного человека - плохое или хорошее подтверждение библейских образцов или жизней святых. «Само» значимо, но как иллюстрация борьбы добра и зла, чести и бесчестия.

Одной из самых характерных иллюстраций отношения к вопросам индивидуального знания и самореализации является биография и автобиография. В средневековье - это Жития святых. Авторы житийственной литературы безразличны к точности, реалистичности, портретности образов. [23]. Жития святых сочинялись и записывались духовными лицами и хотя не являлись произведениями народного творчества, но адресованы самым широким кругам населения, вера в святых полностью отвечала склонностям простого человека, не разбиравшегося в христианских таинствах и богословских тонкостях. Простой человек хотел слышать, видеть то, что навязывала ему церковная традиция и в своем интимном, мистическом опыте находил те ситуации и образы, о которых ему толковали приходской священник и странствующий проповедник [18, с.163]. Но Жития святых были похожи друг на друга, т. к. авторы описывали не жизнь святых, а их святость [15, c.87].

Автобиографии в это время отсутствуют. Даже в позднем средневековье такие гениальные авторы, как Абеляр и Петрарка пытаются создавать образы, соответствующие общим образцам, идеалам. А идеал - экстракт существующего, отмеченный полной отчужденностью от всего болезненного, низкого и нечистого [24].

Для того времени характерна пространственно-временная детерминация частной жизни. Распорядок дня жестко однозначен и неукоснительно контролируется путем взаимной слежки. Часы, минуты не принадлежат лично человеку, четкая ограниченность круга деятельности практически полностью исключает самостоятельность действия и оценки происходящего.

Безусловно, средневековый взгляд отличается тем, что рассматривает личную жизнь как свидетельство идеала [25]. Несомненно и то, что практически нет представлений о соответствии самому себе, то есть о самоидентичности, но нельзя с абсолютной уверенностью, как это делает большинство авторов [16], заключать, что мысли об идентичности отсутствуют. Сам факт существования сравнительно-подчинительного отношения человека и Бога говорит о необходимости соответствовать идеалу, который создан коллективным человеческим умом. Например, молитва - это напряженное интеллектуальное общение с Богом, норма самооценки и самоуспокоения. Как отмечает В. Хесле, благодаря моей тождественности универсальным нормам, я всегда представляю собой нечто большее, чем в настоящий момент, ведь человеческое сознание не просто отражает мир, а вырабатывает то, что содействует его росту [26]. П.П.Гайденко, исследуя христианскую традицию, замечает, что человек средневековья вырван из космоса, оторван от природы, и такое противоречие создает первые сложности индивидуального бытия [27].

Стоит упомянуть и тот факт, о котором пишет Ж. Дюби [19]. Особую ценность в обществе молящихся, воюющих и трудящихся имеют молящиеся монахи - ведь именно они пекутся более других о соответствии их жизни канонам божественного бытия. Молитва - беспрестанное испрашивание помощи у Бога, одушевление идеала, чтение высших истин, высвобождение духовной энергии (Дж. Мюллер, В. Г. Майерс). Особое значение имеют духовные ордена, братства. Не признается закрытым для посторонних глаз и общение с Богом. В раннее Средневековье молитву полагалось возносить не про себя, но вместе с другими. Вслух же требовалось читать и божественные книги, вплоть до XIII века публичной была и исповедь [28]. В монашеской молитве надо уже научиться управлять различными стремлениями своего духа, чтобы избранный идеал мог спаять их воедино. Для этого надо найти минуты молчаливого размышления, уединения, воспитывать сосредоточие мысли. Потому настроение непрерывной молитвы воспитывало самоуглубление.

Таким образом, в раннем Средневековье формируются первые элементы идентичности - соответствие личности идеалу, осмысление внутреннего Я, приобщение к духовному («всеобщее» без биологических и материальных констант).

Осмысление «внутреннего» Я в средневековье происходит как понимание души. Душа - это невидимая, нефизическая целостность, составляющая важнейшую часть индивидуального персонального существования. Самоисполнение в жизни зависит от души, т. к. от ее состояния зависит путь или в рай или в ад. Для души реален тот мир, который она создала сама, из своей мысли, своего чувства и воображения. Стоит захотеть и можно отвернуться от низкого, чувственного мира и вознестись к миру Духа, Любви, Мудрости, Бесконечной Жизни и сделать его своей обителью. В размышлениях о бесконечности - источник развития разума и человеческого интеллекта.

И все-таки, на данном историческом этапе рефлексия по поводу собственного мирского бытия почти отсутствует, т. к. человек непосредственно вовлечен в ритмы природы, дистанция между городом и деревней будет отчетливо ощущаться только в городе, преобладает циклическое восприятие времени и аграрный уклад бытовой жизни.

Теснота - важный показатель частной жизни и менталитета средневековых горожан и селян. Она не ощущалась как нечто дискомфортное, а была естественным выражением солидарности, чувства общности, душевной близости и взаимной привязанности.

Ситуация выбора форм и образов в культуре не просматривается. М. Баткин настаивает на том, что средневековая персона свободна только в том, чтобы следовать благому пути или уклониться от него, вести себя образцово или впасть в соблазн пре-ступления. Выбор существует, но между заданными образцами - образцами ровно возможными, ровно допустимыми и ровно достойными [29].

В XII веке «…экспансия ускоряется. Признаком ее нарастания служат крестовые походы. Возникают новые деревни, цветущие поля, виноградники, появляется и новое действующее лицо, которое вскоре выдвинется на самые первые роли, это деньги... Повсюду брожение и стремительное развитие... и сама мысль о замедлении невыносима» [19, с.82]. Божественная картина мира усложнилась, в ней появляется третья реальность - страшный суд (Ф.Арьес, Ж.Дюби, Ж.Гофф). Не вдаваясь в частности этого значительного культурного феномена, отметим, что с появлением страшного суда жизнь оценивается в каждом отдельном случае согласно тем поступкам и вкладам человека, которые были совершены на ее протяжении. Личность, бытийствующая в «большой» христианской эсхатологии, уступает место личности в «малой» эсхатологии.

Внедрение разнообразия в религиозную картину естественно, ведь божественное не может быть сведено к одному какому-либо свойству, оно должно означать целую группу свойств. В выявлении какого-либо одного из них люди различного склада и характера могут найти свое призвание. Разнообразие проявляется и в реформаторстве церкви.

Таким образом, проблема выведения из одного социального идеала множественной жизни, из одного духовного центра личной участи появилась задолго до ее социально-научного оформления. Именно в то время Ж. Гофф отмечает появление в общественном сознании двух важнейших составляющих личной жизни: времени и призвания [30]. В проповедях Бертольда Регенсбургского (любимого персонажа «анналистов») выделены следующие христианские личные ценности: персона, служение (должность), время, имущество. Они составляют единое целое.

Введение многообразия проявляется и в интерпретации общества как целого. В проповеди Б. Регенсбургского «О десяти хорах ангельских» отмечены уже не три, а десять сословий: 1) священники с папой во главе; 2) монахи ; 3) мирские судьи ; 4) те, кто изготовляют одежду, обувь ; 5) ювелиры, кузнецы монетчики плотники, каменщики ; 6) все, занятые торговлей ; 7) продавцы пищи и питья ; 8) те, кто производят зерно, вино ; 9) те кто занят лекарским делом ; 10) те, кто отпал от христианства - «актеры, барабанщики и как еще их там называют» [18, с.214].

Сдвиг происходит с появлением нового чувства длительности и полноты каждой индивидуальной жизни. Все события на жизненном пути имеют моральное и духовное значение. Цель в жизни становится индивидуальной ,и это придает смысл каждому совершенному поступку. Происходят соответственно и изменения во взглядах на смерть. Ф. Арьес пишет: «Происходит открытие индивида, осознание в час смерти или в мысли о смерти своей собственной идентичности, личной истории, как в этом мире, так и в мире ином» [31]. Изменение в религиозной практике по направлению к более индивидуализированному опыту выражается и в практике распространения конфессий [31].

В XVI веке озабоченность индивидуальным путем в жизни оборачивается тем, что земные художники изображают себя вместо святых, укореняется привычка к личному чтению, раскрывается радость наслаждений, игры, богатства, хорошей кухни и человеческого тела. Расцветает рыцарская, куртуазная культура; происходит явный всплеск внимания к чувственности, эмоционально-интимной стороне отношений. Возрастает значение персонифицированной переписки, самооценок и самоанализа. Интересно отметить, что в обществе признается широкий круг куртуазного общения - это и господа, и слуги, правда четко очерчиваются его пределы и выстраивается собственная иерархия [33]. Высокое чувство Любви не знает социальных перегородок! Граф обращается к простой горожанке со словами «Ваша милость». Если простой горожанин хочет завоевать сердце знатной дамы, ему следует компенсировать отсутствие знатного происхождения иными качествами - благонравием, богатством [33]. Любовь не может быть достигнута без мук и страданий. Вместо христианского самосовершенствования утверждается самосовершенствование на земной почве. Куртуазная любовь характеризует искусство жить, представляет кодекс хороших манер и идеальных норм поведения на земле. Она влияет не только на последующее развитие всей европейской культуры, но позволяет выбирать любовь, даму сердца, исходя из своих индивидуальных духовных потребностей, что провоцирует условия для дифференциации страстей, аффектов, переживаний (Ж. Дюби, Ю.Л. Бессмертный, Г. Гинзбург). Любовь - идеал, а не прижизненное, реальное воплощение, ценна игра, а не сам результат обладания любимой.

Расцветает искусство, в котором художники «впервые с восхитительным достоинством провозгласили, что великий художник сам является принцем и имеет право, подобно самому Богу, свободно творить все, что захочет»[19, с.296].

Пока это не ницшеанское безрассудство. Петрарка в своих произведениях показывает, что самосовершенствование и самопознание - средства понять христианский идеал человеческого совершенствования.

В это же время в литературе появляются первые сюжетные линии, с разными персонажами, каждому из них отведено свое время и место.

Длительный процесс вызревания наук о природе и жизни тоже начинается с XIII века. Началом его была революция в развитии зрения, связанная с прогрессом в оптике и изобретением очков. «Построение линейной перспективы расширило поле зрения по горизонтали и тем ограничило господство в нем вертикали. Астрономия и астрология отдали земле власть над звездами... Лишь великие открытия, особенно научная революция, совершенная исследователями от Коперника до Галилея, от Гарвея и Декарта до Ньютона, сделают необратимой и всеобщей перестройку ценностных ориентаций» [33].

Стабилизируется практика присвоения имен. Имя - это важный социальный знак, определявший положение человека в обществе. Оно всегда отмечало принадлежность его носителя к определенному роду или семье. Мужчины теперь всегда носят имя всей семьи (фамилию), а женщины меняют ее с замужеством.

Важно то, что человеку дают имя на всю жизнь по выбору, а не передают, исходя из семейной последовательности имен, как было ранее. Обычно присваиваются христианские имена, т. к. христианское имя утверждает христианскую модель поведения, а христианская вера обеспечивает прочный базис единой, длящейся и наполненной смысла человеческой жизни. Что же касается присвоения фамилий, то их семантику можно классифицировать по четырем типам:

- географическое положение дома (например, Вильгельм Оранский, т. е. Вильгельм из Орана);

- родовая фамилия (Джонсон - сын Джона);

- профессия (Петер-Кузнец);

- личные, например физические свойства (Толстый).

Однако с расцветом городов и возникновением слоя интеллигенции, под покровом традиционной корпоративной этики, давала о себе знать тенденция санкционирования возможности формирования в человеке индивидуальности. Блистательно исследован распад средневековой идентичности и возникновение новой бюргерской идентичности у И. Хейзинги [25].

В средневековой Европе, таким образом, основные компоненты идентичности были определены строго в соответствии с жизнедеятельностью социальных институтов. Средневековая ментальность не отличалась интересом к уникальности индивида. Для идентификации большинства не было ни подписей, ни автографов, никаких документов, в протоколах судов возраст определяется как " N лет или около того."

Появилась практика индивидуального участия в церковном ритуале, суда за индивидуальные деяния в течение жизни. Возникает интерес к индивидуальному обыденному жизненному пути и к межличностным повседневным отношениям. Самоизучение, самоуглубление с помощью молитв, мыслительное исследование собственной души организуют мыслительную активность тех времен. Тем не менее, групповое сознание преобладает, а индивидуальное - находится под сильным воздействием различий в социальном происхождении и статусе.

Средневековый период можно охарактеризовать как время самоорганизации путем интегрирования всеобщих духовных оснований человеческого бытия. Самосовершенствование, духовное саморазвитие составляют основу идентичности. Детерминированность всеобщей практики позволяет строить единую всеобщую модель поведения (в локальных рамках). Уже задана общая модель, по которой можно идентифицировать собственное бытие, в которой личное время выступает как часть всеобщего развития.

Средневековый период демонстрирует, как социальная и духовная жизнь постепенно дифференцируется. Сначала религия простирается на все, что социально, социальное становится религиозным. Потом функции политические, экономические, светские становятся самостоятельными, образуются самостоятельные подсистемы, имеющие собственные свойства и цели.

Намечаются сдвиги в информационной среде общества, которые влияют на становление идентичности. Информационные потоки охватывают единое общее пространство - например, латынь способствует складыванию единого информационного пространства культуры. Книги, хотя скорее исключение, чем правило, занимают достойное место в жизни элиты т. е. в той среде, где осуществляется организация и контроль за общественной жизнью.

2.4. Коллизии эпохи Возрождения

Есть эпохи, обладающие особой притягательной силой. К их числу принадлежит эпоха Возрождения.

Драматические социальные изменения, борьба за национальную независимость, распространение религиозных разногласий, повышение социальной мобильности, общий экономический подъем, расцвет городов, становление новых экономических и торговых путей, географические открытия - все эти изменения не могли не повлиять на развитие новых качеств идентичности. Все виды социальной активности: товарные, денежные операции, рождение новых мануфактур соединились в практике правящего слоя, в деятельности одних и тех же лиц, которые вели торговые и ростовщические операции невиданного ранее размаха. «Эти же гибкие, осведомленные, масштабно мыслящие дельцы возглавляли самые влиятельные цехи, ведали казной и правосудием, командовали крепостями, ездили в посольства. Такое многообразие незатвердевевших социальных ролей обеспечивало правящему слою устойчивость и выковывало в его среде блестящих людей, более того создавало общую атмосферу, в которой высоко ценились индивидуальность и незаурядность» [34].

Ренеcсанс в Европе не был случайным явлением, он имел прочную основу, корни которой переплетались в многослойной городской почве, перепаханной героической эпохой коммун еще в XIII веке [34, с.380]. Гуманисты не чувствовали себя чужаками и одиночками. Культура вырастала не из теснимых и бунтующих, а из уверенных в себе. Гуманистическая мысль росла вместе с ростом городов, развитием гражданской жизни, расширением информационных путей, передачей культурных достижений от одних коллективов другим. Города становятся центрами созидания, без которых человеческая жизнь груба и дика. Назначение человека - создавать своими руками множество вещей, развивать социальные связи, без которых нет свободных граждан. «Быть флорентийцем - быть свободным, а не рабом» [35].

Распространяющиеся повсюду дифференциация и разделение труда создают «точки роста»,концентрации деятельности, властные центры, где, в свою очередь, происходит интеграция связей, вырабатываются универсальные принципы коммуникации и движения вперед. В некоторых местах концентрируется крупная промышленность; она работает для всей страны, области. В крупных городах концентрируются активные силы управления, искусство, литература, крупные кредитные операции, в больших гаванях - ввоз и вывоз товаров. Сотни маленьких местечек благоденствуют и возрастают. Зарождающееся в одной точке развитие передается другим с помощью и в виде информации, умножая внутрисоциальные отношения..

Одно из главных отличий эпохи Возрождения - новое открытие античных традиций, прошлого. Но именно в этот период отмечается переосмысление прошлого. Если для средневековья античность - авторитет, который принимают всерьез, которому следуют без дистанцирования, то для Возрождения античность - идеал, которым восхищаются эстетически, но более не авторитет [36].

С эпохой Возрождения появляются зачатки эволюционной мирской истории, в которой будущее строится на основе прошлого и настоящего, происходит критический анализ мирских дел, обнаруживаются сходства и различия в истории. Несмотря на саму возможность «отличия» от другого и появляющуюся возможность разнообразия, главной целью мыслей и рассуждений об истории все же остается поиск вечного, абсолютного, неизменяемого единства. Для Маккиавелли таким единством становится природа человека. Сходство народов определяется постоянством человеческой природы. Таким образом, мыслители эпохи Возрождения не выходят за рамки классического субстанциализма, сформированного Средневековьем. И все же появляются новые нюансы в отношении к истории.

Двумирность меняет свое обличие. Теперь - это уже не потусторонний мир Бога и реальный мир человека. Теперь - это мир творца, художника, мир легкого, бескорыстного, человечески утверждающегося существования и противоположный ему мир реального, повседневного, известного и скучного.

Человек как бы сам продуцирует свое вечное парение между двумя мирами, для того чтобы производить и проигрывать для себя проблемы онтологии души, а затем вечно решать их. Возникает внутренняя самоотнесенность. Надличные матрицы превращаются во внутренние голоса. Готовые формы могут мешать индивидуальности, но они же помогают ей стать [11, с.158-159].

Эстетически игровая позиция провоцирует эклектизм, множественность. Мы уже знаем, что множественность - непременное условие в процессе становления самопонимания. Возрожденческий эклектизм - влюбленность во всех богов; она порождает желание все испробовать, ко всему приобщиться, она порождает новое ощущение телесности. А. Ф. Лосев отмечает, что в эпоху Возрождения не было ни «античного субстанциального понимания тела как только тени, ничтожного подобия вечного и вполне сверхтелесного мира. Возрожденец всматривается в человеческое тело как в таковое и погружается в него как в самостоятельную эстетическую данность. Не столь важны были происхождение этого тела или его судьба, эмпирическая или метафизическая, сколь «его самодавлеющая эстетическая значимость, его артистически выражающая себя мудрость» [36, с.54-55]. Потрясающий плюрализм эстетических и культурных форм Возрождения до сих пор поражает воображение.

Возрожденный интерес к человеческому телу объясняется активизацией деятельности. Жизнь деятельна, что находит отражение в артикуляции мускульной телесной силы, движения (Микеланджело).

Но для Возрождения характерен не только телесный антропоцентризм, но и совершается автономизация человеческой личности.

Автономизация закрепляется в социальных структурах.

Прежде всего, меняется социальный статус элиты. Благородство, достоинство перетолковывается, истинное благородство достигается совершенствованием, обладает ценностью, но ни в сакральном или феодальном смысле. Благородство - овладение ученостью, словесностью. Сословные критерии определения положения индивида в обществе не всегда подходят. Например, Микелеанджело разговаривал с папой, не снимая войлочной шляпы [35, с.84]. Величие души - врожденное качество, оно дано не каждому и не обязательно представителю высшего слоя. Божественная природа может дать одному возможность возвыситься, а другому нет. Не социальная сущность, не статус, а личные качества делают человека персонажем истории.

Для того, чтобы достичь величия души, необходимо преодолеть природные недостатки путем самовоспитания. Формируется новый тип личности. Независимость, способность накладывать отпечаток на всеобщее, несопоставимость, оригинальность, качественная несводимость - вот те качества, которые необходимы в эпоху перемен.

«Самая прекрасная способность человека,

пожалуй, состоит в умении

помыслить некое совершенство,

превосходящее все, что он может

извлечь из собственного опыта» ( Уго Фосколо) [34].

Каждый новый этап социально-экономического развития означает расширение доступного человеку физического и социального пространства. Любая социальная общность, с которой индивид связывает свою социальную идентичность, локализуется в определенном физическом пространстве и имеет территориальные границы [37]. В эпоху Возрождения разворачивается небывалое ранее завоевание новых территорий.

Пространственные признаки индивидуализма обозначили себя в появлении частных помещений, предназначенных для одного человека: кабинеты ученых, частные капеллы, одиночные кельи в монастырях.

«Приватизация» пространства означает не только рост территориальной и социальной мобильности, но и влечет за собой перемены в осознавании и значимости времени для индивида.

Важнейшим сдвигом в общественном сознании стало изменение интерпретации личного времени. Время - важнейший фактор земного бытия приобретает моральный смысл, в нем реализуется свобода воли, направленная к самосовершенствованию и его активному утверждению в мире. Ф. Датини, европейский банкир того времени, утверждал: «Тот опережает других, кто лучше умеет тратить свое время» [34, с.113]. Время стало «героическим». Свое время отдать нельзя! Владеть им можно только позитивно. Владеть временем - прежде всего учиться мыслить. Неистовая страсть к знанию, нетерпимость к пустому времяпрепровождению, умение трудиться, стремление заполнить свободный час книгами - вот высшее блаженство, доступное лишь человеку, хотя и не каждому. XV, XVI века - не только время купцов и дельцов, но и гуманистов. Социальный статус гуманистов был лишь малоосязаемым, зыбким следствием статуса гуманитарной личности. Именно гуманисты вырабатывали новый тип культуры и личности, столь необходимый для бурных и быстрых завоеваний. Умение распоряжаться своим временем и собой по велению личной судьбы - предварительное условие, чтобы стать гуманистом.

Плюрализация социальной жизни приводит к необходимости находить универсальные критерии поддержки, опоры для «Я» [38]. В XV, XVI веках выражалось это, прежде всего, в религиозной и политической практике. Уже приходилось выбирать между католиками и протестантами, оставаться ли на родной земле или пуститься в далекие плавания, делать выбор между различными политическими группировками при монархе. В эту эпоху человек стремится найти точку опоры уже не столько в космосе или в Боге. Он вырос в себе самом, в своей углубившейся и расширившейся душе и в своем открывшемся в новом свете теле, через которое ему видится новая телесность вообще. Абсолютизация личности стала для него Вселенской точкой опоры [27, с.272]. Ренессанс избавил человека от негативного сознания, дав тем самым ему возможность собраться с силами для разнообразной деятельности [21].

В быту не хватает духовного общения только с Богом. Общение в повседневной жизни определяет общественную спокойную жизнь. Быстрые радикальные перемены вызывают потерю способности спокойно общаться. Теряется язык коммуникации, все становится чужим, происходит разлад с самим собой. Чтобы ликвидировать эту негативную тенденцию, требуются новые культурные и духовные усилия по созданию новых способов, уровней коммуникации - среды, где «спокойно» можно найти себе социального партнера. Поэтому важейшим культурным, социальным феноменом становится появление малых кругов общения. Где нет малых коллективов, нет большой культуры [39].

В эпоху Возрождения эту роль выполняют уже забытые со времен античности кружки. Создаются малые коллективы, связанные родством, симпатией, традицией, где каждый может проявлять себя, беседовать, а значит и мыслить. Члены таких кружков достаточно хорошо образованы: со времен XII века круг изучаемых наук - грамматика, риторика, диалектика, арифметика, геометрия, астрономия, музыка [19]. В Италии появляются неофициальные научные сообщества - «Академия кошки», «Академия лопаты», последняя до сих пор существует во Флоренции, кружки, объединяющие художников и скульпторов (например, кружок «Горшок», членами которого были Микеланджело и Леонардо да Винчи). С этого времени важнейшее место в каждодневной жизни занимает переписка - например между Т. Мором и Э. Роттердамским.

Безусловно, новое разнообразие эпохи Возрождения не обошлось без изменения информационной структуры. Она развивается в экономической, торговой деятельности, с ее помощью контролируются стратегические ситуации, например, системы сбора информации о рынке в Венеции. Становление информационной структуры естественно формирует разнообразие в мыслях, на практике, что служит основанием для появления самой проблемы идентичности. С другой стороны, наладившиеся новые информационные связи объективно приводят к дальнейшему расширению и разнообразию информации. Изобретение и использование печатного станка открыли путь для новой эры - эры книг и газет. По последним историческим данным, в период с 1450 по 1500 годы было напечатано около 20 млн. книг в мире [40]. В книгах содержались тексты не только религиозного содержания, но и печатались Вергилий и Дж. Боккаччо, истории из греческой мифологии, позже большую популярность приобрели книги исторического и юридического содержания.

Характеризуя эту эпоху, нельзя обойтись без традиционного обращения к Маккиавелли. Певец и вдохновитель идеи нового, современного нам человека, он усмотрел и пропагандировал идеи, ставшие поворотными для персональной жизни. Появление новых моделей социальной активности было связано с постановкой новых задач перед индивидом. Он должен был владеть искусством предположения: рассчитывать риск и балансировать между альтернативами, ему нужны были точный расчет и осмотрительность. Открытость планирования индивидуального будущего, «колонизация будущего», обеспечение безопасности собственной жизни путем обдумывания своих поступков, предвидение и постоянный самоконтроль - вот качества, к которым призывал мастер политических трактатов. Формула индивидуальной независимости означает, что надо жить свободно, без оглядки, вести себя по-своему, не принимая чужого, заниматься делами на собственный манер. «Честолюбивые люди, недовольные своим положением в жизни, к которому их призывал создатель, идут на риск, чтобы обрести скоротечную славу на этой земле» [9, c.238]. Сам же Маккиавелли наивысшее наслаждение испытывал от общения с книгой. Не молитва, а личное чтение позволяет забыть о всех невзгодах, смерти и позволяет ощущать себя Человеком.

В эпоху Маккиавелли открывается и другая сторона человека. Действовать - значит вставать на чью-то сторону, с кем-то объединятся, принимать решение. Противоборство жизни созерцательной и активной, деятельной придает новые оттенки, порождает сомнения и страх (скульптура Давида Микеланджело). Человек продает себя неумолимому властелину - Действию, он теперь будет распоряжаться каждым часом, все ускоряя гонку. Процесс развития практики положил конец анонимности. Субъективность перестала стыдиться самой себя, интимные жанры литературы - дневники, биографии, автобиографии прочно входят в повседневную жизнь. В них человека часто именуют - единственным (singolare), уникальным (unico).

В ходе развития деятельности происходит образование коллективов на основе личной воли и желания, формирование групп, существующих на ограниченном историческом этапе. Создание таких коллективов приводит к формированию правил организации сообществ, необходимости создания коллективных символов, образцов, моральных принципов внутри коллективов. Появляются коллективы вне естественных территориальных границ, необязательно из потребностей традиционного социального или экономического доминирования.

Человек Возрождения - автор, а не медиум, впервые его стали именовать гением.

Но было бы несправедливо оптимистически однобоко оценивать самосознание людей Ренессанса. Трагизм и ничтожество человеческой души становятся известны возрожденческим авторам. Пробивают себе дорогу самокритика, осознавание границ абослютного самоутверждения, абсолютной мощи (в основном уже в позднем Возрождении, например, у Шекспира).

Таким образом, для идентичности появились следующие проблемы. Во-первых, стабильность социальной структуры была нарушена, и социальный базис идентичности стал подвижным и проблематичным. Жизнь в большей степени зависело от случая, нежели от рождения, богатство вступило в противоречие с наследуемым знатным положением. Во-вторых, социальная мобильность создала много стрессовых ситуаций, прежде всего, в становящейся коммерции. В-третьих, перестала существовать единая, религиозная модель в рамках стабильного общества. Выбор уже мог быть не задан заранее [41]. В-четвертых, стремление к автономии привело к секуляризации и автономизации всех форм духовной деятельности: науки, философии, искусства. Пришел мир, в котором традиционные устои рушились; исход человеческих действий был неопределен, былые ценности перемешались с новыми; в поворотные моменты жизни требовался индивидуальный выбор.

Таким образом, в эпоху Возрождения проблема идентичности была сформулирована в новых терминах субъективного времени, уникальности, неповторимости телесного и духовного, необходимости принимать решение и действовать самостоятельно. Проблемы эти сформулированы уже на уровне обыденного сознания.

Поскольку институт веры перестал служить универсальным критерием идентичности, поскольку растет социальная мобильность, в которых личные достижения открывают путь к жизненным высотам, возникают зачатки проблем, связанных с идентичностью: смысл, выбор, методы самопознания и саморефлексии.

Человек - более не ничтожное грешное существо, живущее только лишь для того, чтобы обрести себе спасение в будущей жизни, а чудесное создание, обладающее красотой, могуществом, отвагой, мудростью, верой в себя, - с разумом и волей и внутренней силой строить мир, наполненный плодами человеческого созидательного интеллекта.

Однако коренные изменения на практике и в сознании того времени не распространялись быстро и повсеместно. Медленная, «недвижимая история» для «безмолвствующего» большинства сохраняла свои права.