Часть 6.

размерность пространства, в котором оценивается целостность личности - взаимоотношения «я и мир». Все же, как и прежде, акцентируется интерес к субъективному индивидуальному опыту как единственно достоверному.

Главным остается тезис о том, что человек адаптируется к настоящему, не принимая в расчет влияния прошлого, будущего. Такие настроения естественны для 30-х годов XX века. Нежелание отождествлять себя с технико-детериминированной государственно-бюрократической картиной мира взяло верх.

Н. А. Бердяев, Г. Шпет, П. Флоренский, М. Хайдеггер, К. Ясперс и позже Т. Адорно, Ж. П. Сартр высказывают идеи о том, что целостность и непрерывность личностного сохраняется и удерживается только в превращениях и метаморфозах индивидуального существования. В противном случае возникает давление «Мы» или «идентичности всеобщего» [12]. Обилие массовых идеологий начала и середины столетия порождается страхом остаться не у дел истории, социальным и экономическим ускорением, социальным отчуждением и изоляцией, демонстрирует безосновность теории прогресса - мнения, что настоящее «Мы» совершеннее прошлого «Они».

Э. Фромм, следуя идее Фрейда о неискоренимости нарциссизма из человеческой натуры, предлагает рассматривать историю как постоянную борьбу нарциссизма с гуманизмом. Коперник, Дарвин, Фрейд безжалостно разрушают иллюзии человека, заявляя, что он более не центр Вселенной, не вершина биологической эволюции, не совершенство психической организации. Научная, объективная мысль с помощью критики, скепсиса, доказательств обнажают односторонность человеческого самолюбования. Но человек с новой силой воспроизводит нарциссизм, создавая радио, телевидение, атомные бомбы. В отличие от Фрейда, который считал, что человек никогда не преодолеет своего нарцисстического ядра, Фромм выражает надежду, что нарцисстическую энергию можно направить на все человечество, а не на себя лично. Этому способствует всемирная история, только в ней индивид чувствует себя гражданином мира, полноценной личностью.

Фромм активно обсуждает проблему становления целостной личности, используя термин идентичность. «Иметь идентичность - быть, а не иметь» “Когда человек предпочитает быть, а не иметь, он не испытывает тревоги и неуверенности, порождаемых страхом потерять то, что имеешь. Если Я - это то, что я есть, а не то, что я имею, никто не в силах угрожать моей безопасности и лишить меня чувства идентичности» [13]. Кризис идентичности порожден современным обществом, тем, что члены общества стали безликими инструментами в руках бюрократической машины. Для того, чтобы преодолеть кризис, необходимо создавать условия для индивидуальной инициативы в повседневной жизни. Децентрализация, способность принимать экономические и политические решения сделают возможным преодоление кризиса.

Фромм уже использует термины «идентичность» и «кризис идентичности». В отличие от своих предшественников он делает акцент на внутреннем потенциале человека, позволяющим найти себя в современном мире. Фромм акцентирует важность бытия для другого, а не для себя, как Фрейд, Адлер и Юнг. Американский философ придает большое значение принадлежности человека всеобщему и отмечает важность того обстоятельства для идентификации.

Так намечается переход от монологического подхода в осмыслении идентичности к диалогическому.

К середине XX века в психоаналитическом направлении были выявлены и исследованы такие понятия, как внутрипсихическая структура личности, нарцисстическое ядро личности, самость как интегральный центр личности, необходимость целостного Я как основы успешной самореализации, важность исследования взаимодействия индивида и его социального окружения.

Следующим направлением, подхватившим и развившим понятие идентичности, стал бихевиоризм. Идентификация - подкрепление и формирование вторичной идентичности (Д. Доллард, Н. Миллер, О. Маурер). Содержание идентификации - процесс построения общих для субъекта и объекта ценностей и их усвоение субъектом, процесс установления реципрокных ролевых отношений, в которых ценностные образцы (patterns) разделяются обеими сторонами (Р. Сиэрс, Х. Левин, Э. Маккоби, П. Муссен) [14]. Корни идентификации - формирование зависимости и привязанности. Основная функция - обретение новых уже готовых форм поведения. Содержание идентификации - процесс построения общих для субъекта и объекта ценностей и их усвоение. Идентификация достигается подкреплением, имитацией, генерализацией, наблюдением, научением через моделирование. Причинами этого процесса является психологическое формирование зависимости и привязанности. Основной функцией идентификации становится обретение новых уже готовых форм поведения.

Большим шагом вперед в теории идентификации стало введение и рассмотрение уровня когнитивных процессов, а также анализ идентификации как процесса, происходящего на сознательном уровне (теории Левина Х., Маккоби Э., Муссена П., Рау Л., Сиэрса Р.).

Итак, согласно теории бихевиоризма, идентификация - сознательное или неосознанное копирование атрибутов или характеристик других. Основные теории идентификации - защитная, развивающая, теория зависти, теория власти, теория реципрокных ролей, теория подобия.

Положительным вкладом в развитие теории идентификации стало введение когнитивных аспектов в анализе этого процесса, признание его сознательным. В бихевиоризме стали уже учитываться не только биолого-психологические, но и социальные составляющими идентификации.

Основным недостатком бихевиористской теории до сих пор является отсутствие анализа общения и развития личности. Однако, заметим, что в первоначальных трактовках идентификации (как во фрейдистском направлении, так и в бихевиоризме) доминирует односторонний подход в понимании процессов, приводящих к обретению идентичности. Он проявляется в сведении идентификации либо к бессознательному уровню, либо к сознательному, в формально-логическом противостоянии субъекта и объекта, что приводило к простым переносам характеристик объекта, например родителей, на субъект. Формально-логическая интерпретация, в свою очередь, не отводила никакой активной роли самому субъекту: либо он претерпевает давление со стороны своего неизведанного Id, Ego либо он становится жертвой социальных обстоятельств. При этом феноменологическое содержание идентификации отсутствует.

Таким образом, первоначальный этап в развитии теории идентичности по всем выше указанным признакам можно охарактеризовать как формально-логический.

3. 2. Эрих Эриксон - основатель теории идентичности

«Анатомия, история, персональность - наша общая судьба» (Э. Эриксон)

Термин «идентичность» прочно вошел в философский, социологический, психологический словарь после выхода в свет основных трудов одного из выдающихся ученых в области гуманитарного развития Э. Эриксона «Детство и общество», «Молодой человек Лютер», «Идентичность: молодость и кризис». Его научная и практическая деятельность (клиническая практика) протекала в Гарвардском, Йельском, Калифорнийском и Питтсбургском университетах. В современных американских гуманитарных исследованиях он, пожалуй, наиболее популярный и часто цитируемый автор. Представить концепцию идентичности, по Эриксону, значит обозреть ее исторически. С тех пор как термин был впервые введен в теорию, он стал необычайно популярен не только в научных, но и обыденных кругах. Термин сразу же приобрел многозначность и употребляется в совсем неожиданных ситуациях. Это демонстрирует лишь то, что, несмотря на статичную сущность предмета, который он отражает, сам феномен является объектом исторического становления.

Кажется, что австро-американский ученый продолжает традиции психоанализа, завоевав для психоанализа аудиторию учением о кризисе идентичности. Надо сказать, что Фрейд об идентичности писал довольно мало, можно сказать, что концепция Эриксона ближе идеям еретиков психоанализа, чем канонам его основателя [15]. Уже во время обучения в Венском психоаналитическом институте Эриксон почувствовал, что «фрейдовская картина человека неполна, поскольку в ней доминирует то, что лежит внутри и внизу, но игнорируется то, что соотносится с миром вовне, что ведет человека вперед и вверх» [15, с.6]. «Фрейд явно недооценивает мир человеческой деятельности, работы целесообразной активности» [15,c.20]. Вне мира творческой человеческой деятельности сила Я остается неизмеримой и непонятной , и не всегда человек - марионетка в руках мифического Эроса. Систематическое «игнорирование человеческого лица и недоверие к внешним проявлениям» могут привести к «навязчивой приверженности к бессознательному, к догматическому акценту на внутренние процессы как единственные сущности человеческих явлений» [15, c. 274]. Эриксон часто замечал, что в наш индустриальный век нарастающей механизации, краха аристократических, аграрных, национальных ценностей исследование идентичности становится такой же стратегической задачей, как во времена Фрейда изучение сексуальности.

Разумеется, что термином идентичность пользовались и после Фрейда (чаще всего «эго-психологи»). Эволюция идей идентичности наметилась в работах А.Фрейд, в трудах теоретиков «эго-психологии» Х.Гартмана, Д.Рапопорта, Э.Криса. Они считали, что главной целью психотерапии является усиление Я, которое способно решать конфликты, соединять крайности. Я - не пассивный наблюдатель, помещенный между Оно и Сверх-Я. Гартман активно защищает термин само-репрезентация, отличая последнюю от объективной репрезентации. Саморепрезентация и континуальность по Гартману могут быть описаны как работа «эго».

Эриксон принял и развил идеи эго-психологов, рассматривая циклы развития Я, те кризисы, через которые проходит Я на пути к автономии, зрелости, продуктивности. Идентичность - это социализированная часть Я. Главным недостатком фрейдизма, по мнению Эриксона, было игнорирование факторов окружающей среды (Umwelt). Окружающая среда - всеобщая культура, прошлая и настоящая, объективный мир, который не только вокруг, но и внутри индивида. Каждое общество предлагает репертуар идентичности: от идентичности ребенка, отца, матери до профессиональных и политических отождествлений. Некая невидимая лотерея распределяет и приписывает их разным индивидам. Идентичность реальна, если она подтверждается другими. Таким образом, она - результат взаимодействия самоидентификации и идентификации другими.

Суммируя результаты пятнадцати лет практической и теоретической работы, Эриксон выдвинул три новые положения, ставшие важным вкладом в изучение человеческого Я. Во-первых, Эриксон показал, что «наряду с описанными Фрейдом фазами психосексуального развития существуют и психологические стадии развития Я», в ходе которого индивид устанавливает основные ориентиры по отношению к себе и своей социальной среде. Во-вторых, Эриксон утверждал, что «становление личности не заканчивается в подростковом возрасте, но растягивается на весь жизненный цикл. В-третьих, каждой стадии присущи свои собственные параметры развития» [16, c.11]. Жизнь представляет собой сложную смену всех ее аспектов, и успешное решение проблем на одной стадии не гарантирует человека от возникновения новых проблем [16]. Таким образом, впервые утверждается, что построение идентичности - создание самим человеком модели поведения, которая обладает двумя свойствами: она изменчива в течении человеческой жизни и является достаточно длительной для исполнения на практике. Выдвинута мысль о том, что процесс идентификации в рамках установленной человеком модели является достаточно длительным, тождественным реальному миру. Множественность моделей идентичности есть отображение множественности исторических путей человеческого.

На наш взгляд, ценнейшим вкладом Эриксона в концепцию идентичности, о которой пойдет речь далее, стал отказ от биологизаторских тенденций, имевших место как в психоанализе, так и в других психологических и социальных школах. Инстинкты «не несут в себе паттернов завершения, самосохранения, взаимодействия с каким-либо сегментом природы: их должны еще организовать традиция и совесть. Традиция и совесть есть логическое порождение культуры, которая развивает биологически данное…» [16, c.27]. Традиция - то, что сохраняет целостность общества, что создает возможность иметь идентичность, а значит не быть полным подобием других.

Важнейшим условием понимания сущности идентичности для Эриксона является ее историчность. В любом анализе (социологическом, философском, филологическом) идентичность нельзя представить как результат или достижение. Главный фактор ее сохранения - историчность. Каждый индивид включен в историю, в поток социальных изменений. Исследование психосоциальной идентичности зависит поэтому от трех взаимодействующих сторон, а именно: «от личностной связи индивида с ролевой интеграцией в его группе; от направляющих его образов - с идеологиями его времени; от жизненной истории - с историческим моментом», - писал Эриксон [15,c.16]. Человеческая жизнь - неповторимое соединение индивидуальной души и духовных исканий эпохи, комбинация способностей, созданных в отдаленном прошлом, возможностей, предоставляемых настоящим, сочетание неосознаваемых предпосылок, сложившихся в ходе индивидуального развития и социальных условий, возникающих и воспроизводящихся в процессе взаимодействия поколений. Человек - это не «археологический курган, где пласт идет за пластом, по мере взросления он делает свое прошлое частью всего будущего, а любую прошлую среду, с которой он взаимодействовал - частью своего настоящего окружения» [15,c.215]. Так возникает историческая идентичность. Теоретический вопрос об идентичности в истории появляется в период напряженного отношения между подвижным течением целостности и тоталитарным видением идентичности, которое усиливает ее жесткие и абсолютистские моменты.

Эриксон не стремится однозначно определить идентичность. По его мнению, идентичность - это чувство личностного тождества и исторической непрерывности, оно основано на восприятии себя как тождества и осознании непрерывности своего существования во времени и пространстве. «Другие» признают мое тождество и непрерывность. Идентичность - это конфигурация, которая возникает в результате успешного эго-синтеза и ресинтеза в течение детства. Она постепенно объединяет задатки, базовые способности, значимые идентификации, эффективные защиты, успешные сублимации и постоянные роли.

По Эриксону, обладать идентичностью значит: ощущать себя неизменным независимо от ситуации; ощущать связь собственной непрерывности и признания этой непрерывности другими людьми; воспринимать прошлое, настоящее и будущее как единое целое, строить свой жизненный план, сопротивляясь настоящему на основе прошлого. При этом путь в будущее - внутренняя реформа, а не внешнее изменение. Структура идентичности представлена как организация трех порядков. Первый порядок - соматический - организм стремится сохранить свою целостность в постоянном взаимодействии с внешним миром. Второй - личностный - он интегрирует внешний и внутренний опыты в сознании и поведении. Третий - социальный порядок, совместно поддерживаемый людьми и их поддерживающий порядок. Все три порядка взаимодополняют друг друга [17].

Таким образом, развитие идентичности происходит как взаимодействие трех процессов - биологического, социального и «эго». «Эго» выполняет главную функцию, оно объединяет первый и второй процессы. «Эго» обитает между «Оно» и «Супер-эго», балансируя между двумя крайностями. «Эго» настроено на историческую действительность, находит защитные механизмы против побуждений «Оно» и принуждений «Супер-эго». «Эго» - внутренний институт для порядка индивидуума, от которого зависит внешний порядок. Существует оптимальный эго-синтез, к которому стремится индивид, и оптимальный метаболизм, к которому стремятся общество и культура. Всякий раз, когда возникают какие либо биологические или социальные изменения необходима интегрирующая работа «эго». Эго-процесс - организующий принцип, с помощью которого индивид жизнеутверждает себя как индивидуальность, со своим качеством, продолжительностью и самоопытом в своей актуальности для других. Структура «эго» характеризуется следующими компонентами: телесной самостью (Body-Self) обеспечивающей опыт тела и эго-идеалом, т.е. идеями, образцами, конфигурациями, которые служат для постоянного сравнения [18].

Потеря эго-синтеза сопровождается систематической напряженностью, социальной паникой, эго-волнением, когда чувство самовосприятия, продолжительности и веры в свою социальную роль уходят.

Важно, что «эго» отличается от Я. Эриксон считает Я поверхностным понятием. Я - тело, персональность, роли в жизни, состоит из различных «само». Например, Я - в гневе, Я - на лошади, Я - в кресле дантиста и т.д., и всегда человек говорит Я. Я противоположно другим. Но в триаде «Я - Другие - Эго», последнее опять играет главную роль. «Эго» - внутренний агент, который охраняет наше согласованное существование путем синтеза и заслона во всех впечатлениях, эмоциях, памяти, импульсах, которые стремятся проникнуть в наши мысли и требуют от нас действий. «Эго» для нас бессознательно, но мы всегда можем быть уверены в его работе.

«Эго-процесс» стремится к «эго-интегральности», в которой Эриксон выделяет следующие компоненты :

- возрастающая решимость «эго» в стремлении к порядку и смыслу, пост-нарцистическая любовь к человеческому Я, опыт, через который в определенной мере осваивается мировой порядок и духовный смысл;

- принятие одного единственного, жизненного цикла;

- товарищество с упорядочивающимися привычками ;

готовность защищать достоинство своего жизненного стиля против всех физических и экономических угроз [18, c. 241]. Исходя из этого «чувство идентичности эго» Эриксон характеризует как уверенность в том, что внутренняя тождественность и непрерывность, подготовленные прошлым индивида, сочетаются с тождественностью и непрерывностью значения индивида для других, выявляемого в реальной перспективе карьеры» [16,c.367].

Главная задача «эго» - обеспечить мастерство в овладении опытом, чтобы усилить целостность. Целостность - ансамбль частей, совмещенных в продуктивную организацию, границы которой открыты и гибки. В противном случае возникает опасность превратиться в тоталитарную личность. Тоталитарность отличается тем, что границы личности строго определены, ничто внешнее и чуждое не поступает вовнутрь организации индивида [18].

Онтологическим источником «эго синтеза» является чувство основополагающего (базисного) доверия (basic trust). В обществе главным источником такого доверия является мать. Она создает чувство уважения в своих детях способом администрирования, в котором сочетается заботливое отношение к индивидуальным способностям ребенка и твердое чувство персональной значимости в рамках общественного, жизненного стиля. «Мать» выступает как носитель общественных норм, опыта предшествующих поколений. «Внешний мир» не столь опасен, если есть безопасное окружение, помогающее не только выжить, но и развить свои способности. Регулярность и предсказуемость, оптимизм - следствия базисного доверия и составляют первый «мировой порядок» ребенка.

Становление идентичности в широко известной эпигенетической программе Эриксона проходит восемь жизненных стадий. На каждом новом этапе появляются новые элементы, а старые могут быть отброшены. Развитие проходит с помощью рефлексии, происходящей на всех уровнях ментального функционирования, с помощью чего индивид судит о самом себе в сравнении с «Другим» и типологией, значимой для индивида.

Становление идентичности может протекать в трех формах: интроекция - примитивное вживание в образ, например, такое состояние обеспечивает ребенку ощущение безопасности; идентификация, которая формируется путем интеракции с уважаемыми и значимыми представителями рода, общества и формирование идентичности - ансамбль идентификаций, их включение в единое уникальное целое.

Как и любой процесс становление идентичности проходит через кризисы, которые наиболее ощутимы в юности. Кризис идентичности, по Эриксону, - период конфликта между сложившейся конфигурацией элементов идентичности и соответствующим способом вписывания себя в окружающий мир. К проявлениям кризиса идентичности относятся: проблема близости, интимности, размытость временных перспектив, размытость пространства, выбор негативной идентичности, смешение ролей. Только постепенное нарастание чувства идентичности, основанное на личном опыте, сулит периодический баланс, который при интеграции стадий «эго» способствуют чувству гуманности. Но оно утрачивается, когда целостность и полнота уступают место отчаянию и отвращению, генеративность - стагнации; интимность - изоляции ; идентичность - смешению ролей [18]. Итак, кризис идентичности - закономерный этап становления идентичности. Главным и нерешенным у Эриксона остается вопрос: «Как преодолеть кризис?»

Поиски ответа на этот вопрос мы находим в одном из разработанных Эриксоном направлений исследования исторической идентичности в его психоаналитических биографиях М. Лютера, Ганди, М. Горького и Т. Джефферсона, А. Гитлера, в ссылках на случаи из жизни З. Фрейда и Б. Шоу. Это направление интересно для Эриксона тем, что, исследуя жизни великих людей, он пытается понять, как соотносится индивидуальная и коллективная идентичности, как сильный индивидуум приспосабливается к социальному порядку, внося свой вклад в поддержание социального процесса, как лишь немногие свободны от этой коллективной идентичности.

Для Эриксона это личности, которым посчастливилось «заболеть» специфическими коллизиями эпохи, осуществить процесс общезначимого излечения. Логика биографий такова: реформатор приобщается к культурно-историческим конфликтам через собственный конфликт, а способ разрешения своего - модель разрешения всеобщего конфликта. Например, на фоне общего кризиса, кризис с отцом у Лютера, Фрейда, Шоу в качестве обретения жизненного опыта помогает понять и осознать всеобщий кризис. Потому Э. Ю. Соловьев в своей статье «Биографический анализ как вид историко-философского исследования» критикует Эриксона за упрощенное понимание логики развития и вызревания внутренних конфликтов, обусловленных противоречиями эпохи [19]. Например, он показывает, как идентичность Лютера формировалась под влиянием сурового и авторитарного отца, что позже помогло ему осознать неправомерность и несправедливость отношений простых людей и власти церкви и папы. Но на наш взгляд, вряд ли такой примитивный параллелизм индивидуального и всеобщего присущ Эриксону.

Оценивая методологический вклад Эриксона в исследование индивидуальной конкретной истории, нельзя не отметить, что Эриксон прав в том смысле, что Лютер - «человек, обладающий способностью к адекватной интериоризации культурно-исторических конфликтов и их последовательному страдательно-творческому разрешению» [20, c.46]. Корень идентичности М. Лютера заключается во фразе «Здесь Я стою» (Here I stand). Эриксон сравнивает Лютера с Фрейдом. Оба прилагали усилия, чтобы расширить поле внутренней свободы. Оба испытывали трудности роста и конфликты с отцами, и оба видели цель жизни в противостоянии туманным внешним заявлениям о внутренней моральной стойкости.

Соловьев отмечает, что проблема интериоризации общественно-исторической ситуации, поднятая Эриксоном остается самой сложной в биографическом анализе. Мы добавим и в социальной философии, и психологии в целом.

Изложенное выше позволяет нам утверждать, что именно Эриксон впервые создает

модель идентичности (далее мы покажем, что это модель не только индивидуальной идентичности, но и коллективной), которая отличается следующими признаками:

Эта модель учитывает как персональные компоненты идентичности, так и влияние общественной среды. Базовым отношением между общественной средой и личностью становится отношение «мать-дитя». Это первое отношение представляет общественную систему в миниатюре, позволяет приспособиться к нему и научиться воспринимать природный и социальные миры, преодолевать неопределенность, сопротивляться хаосу, строить свой собственный «мировой порядок».

Она имеет свою структуру, включающую такие элементы, как «эго», соматический, личностный и социальный порядки, значимые идентификации, задатки, базовые способности, эго-идеалы, телесная самость, эго-интегральность, базовое доверие. Структура становления идентичности состоит из интроекции, идентификации, формирования идентичности. В ней выявлены различные уровни: мать-ребенок, биологическое - личностное - социальное, индивидуальная идентичность - коллективная идентичность.

Модель является исторической. Впервые американский психоаналитик вводит в сферу общественных наук понятие «кризис идентичности», показывает конфликт между становящейся личностью и консервативным «эго». С одной стороны, показана множественность моделей идентичности, с другой, достаточно длительное существование такой модели в течение жизни. В ней учтены, как общественно-исторические запросы, так и естественно-биологические потребности (возраст, пол и т.д.) На наш взгляд, именно предложенная концепция кризиса идентичности сделала австро-американского мыслителя автором идеи идентичности в XX веке. Страх потерять идентичность, не приобрести ее, незащищенность и неопределенность бытия самости в век НТР заставляют рефлексировать о том, что раньше представлялось очевидным. Рефлексия на идентичность появляется с момента возникновения «кризиса идентичности».

В модели учитывается соотношение детерминизма и неопределенности, тоталитаризма и открытости. Доминирующим остается стремление к порядку, к целостности и тотальности.

Как совершенно справедливо указывает Малахов В. С., американский ученый первым придал теории идентичности статус интердисциплинарного знания [21].

Тем не менее, несмотря на очевидную незаурядность самого ученого, Эриксону не удалось избежать неясностей и теоретических просчетов, свойственных как представителям фрейдизма, так и бихевиоризма. Так в его трактовке логика становления идентичности является в большой степени предопределенной: и историческим временем, и отношениями «мать-дитя», и сочетанием биологического, личностного, социального порядками, и способами синтеза и ресинтеза «эго». В большей части исследований идентичность понимается им как индивидуальная, хотя мы не можем согласиться с замечанием Малахова о том, что американский автор исследует только индивидуальную идентичность. Далее мы покажем, что Эриксона интересовали и вопросы, связанные с коллективной идентичностью, причем он не «путал» эти понятия.

Кроме того, логика изучения идентичности для Эриксона справедлива для эволюционного развития, но не подходит для революционных моментов истории. И хотя ученый первым использовал понятие «кризис идентичности», он предопределял его развитием человеческой жизни, но не историческими и общественными процессами. Например, говоря о положении молодежи в условиях современной технической революции, Эриксон предостерегает от злоупотреблений ситуациями кризиса идентичности, но не предусматривает способов обретения идентичности в таких революционных ситуациях.

Наконец, у Эриксона в процессе идентификации преобладают интуитивно-бессознательные аспекты над сознательно-рефлексивными. Именно потому он не в состоянии ответить на вопрос о природе «эго», о природе самой идентичности и «эго-интеграций». Для Эриксона «эго» - вещь в себе. В сущности проблема остается, несмотря на талантливую попытку ее решения.

3.3. Исследования идентичности в современной психологии и социологии. Теории символического интеракционизма и когнитивной психологии об идентичности

Идеи Эриксона о том, что идентичность - изменчива на протяжении жизни; идентичность не есть автономия, были восприняты во всех философских, психологических и социологических школах. «Если Я абсолютно автономен, то Я больше не идентичен даже самому себе, т.к. индивидуальное Я как непрерывная самость не может больше сформироваться, если она в каждый момент принимает решение автономно» [22].

Одним из наиболее известных продолжателей исследований Э. Эриксона, американский психолог Дж. Марсия, считая теорию слишком обобщенной и теоретичной, не всегда пригодной для практики, попытался приблизить ее к жизни.

По Марсия идентичность - это структура «эго», внутренне самосозидающаяся, динамическая организация способностей, убеждений и индивидуальной истории. Проявляется структура «эго» через решение проблем, через способы выхода из кризиса.

В зависимости от того, самостоятельно или нет приобретена идентичность, сформировалась или нет она после кризиса в юности американский исследователь классифицирует идентичность по четырем типам: диффузный - я расщеплено, размыто, у человека пропадает чувство непрерывности и тождественности в изменяющемся мире; внутренний хаос преобладает; зеркальный - я - отражение других людей, я неспособно самостоятельно решать и выбирать; преобладает психический плагиат; отсроченный - я - имеет множество возможностей, но не имеет сил выбора, преобладает нерешительность; зрелый - я - с чувством собственной отдельности, самостоятельности; я знает, к чему стремится в сложном динамичном мире [23].

Также как и Эриксон, Марсия рассматривает развитие идентичности как единство

трех составляющих: «эго, общества, организма».

Теорию идентичности в рамках американского варианта психоанализа развивает

А. Ватерман. Он стремится выделить ценностные аспекты этого феномена. Идентичность, по Ватерману, - наличие у человека главных ее элементов: четкого самоопределения, выбора целей, ценностей и убеждений, которым он следует в жизни. Формирование идентичности неотделимо от взаимодействия с ценностной идентичностью, на которую индивид претендует. По Ватерману, четыре сферы наиболее значимы для формирования идентичности: выбор профессии, принятие и переоценка моральных и религиозных убеждений, выработка политических взглядов, принятие набора социальных ролей [14].

В ином методологическом русле протекает изучение идентичности в символическом

интеракционизме. Первым принципом своего оригинального подхода Дж. Мид (основатель направления) выделяет принципиальное отличие человеческого мира от животного. Вторым - преодоление предметной замкнутости отдельных наук. Процесс исследования индивидуального в истории составляет задачу социологии, социальной психологии и философии; он развивает традицию междисциплинарного исследования [24]. В этом смысле Мид отстаивает направление социального бихевиоризма. Но для Мида социальное взаимодействие - есть не процесс одностороннего приспособления, а именно взаимодействие двух относительно автономных систем - личности и общества, самость - результат свойств, возникших в ходе взаимодействия. Он приходит к выводу, что изучение социальных систем должно происходить на микроуровне, т. к. в нем выявляются закономерности частного и общественного уровней [25].

Для нас интересна его идея о том, что центральным понятием микроуровня остается

самость [24,c.83]. Он почти не использует понятия «идентичность». Самость - синтез истории общества и биографии конкретной личности. Наивысшая мера развития самости - обретение способности к широкой социальной активности как целостности в экспериментальной активности. Представитель Чикагской школы определяет идентичность как способность человека воспринимать свое поведение и жизнь в качестве связанного и единого целого. Мид различает два типа идентичности: осознаваемая - человек сам размышляет о своем поведении, он не автономен, но свободен думать о цели и тактики поведения; неосознаваемая - человек нерефлексируемо принимает нормы поведения, привычки, ритуалы. Существуют определенные способы поведения, которые идентичны по своей сути. Мы ожидаем от человека определенной реакции, без обдумывания последней.

Для нас важно утверждение Мида о том, что идентификация значений протекала вместе с формированием рефлексии, лингвистических правил. С одной стороны, общество определяет идентичность индивида, задавая нормы, законы существования, с другой стороны, индивид сам задает собственное определение в выборе целей, ценностей. Исключительное значение придается символической коммуникации: вербализованной и невербализованной. Ведь символичность коммуникации есть результат эволюции человека и содержание развития отношений общества и личности. Символизация конституирует объекты в социальном взаимодействии. Действительно, «избавляя мир от четко определяемых сообществ, мы создаем пространство для большей дифференциации, в котором индивиды способны к самоопределению в более универсальных терминах» [25, c.167]. В этом уникальность символизации.

Последователи Мида (Л. Краппман, Э. Гоффман, Г. Горфинкель) систематизировали

идеи Мида и по-новому, оригинально исследовали ситуации межиндивидуальной коммуникации в микросоциологии.

Э. Гоффман выделил три типа идентичности: социальная, личная, Я-идентичность.

Интересен вклад Гоффмана в развитие идеи о способах влияния идентичности на окружение. Окружение (Umwelt) - меняющийся мир привычных, «нормальных» ситуаций, в котором индивид чувствует себя дома. Окружающий мир - основа выработки онтологической безопасности, доверия, без которых невозможна идентичность. Каждый индивид укоренен в повседневном потоке пространства и времени, в жизненном цикле, в потоке институционального времени, в над-индивидуальной структурации социальных институтов [26]. Каждый оказывается относящимся к множеству социальных идентичностей. Идентичность зависит от «колонизации» пространства и времени, т.е от умения управлять ими, рефлексивно обозревать ситуации и справляться с ними (Гоффман, Горфинкель). Контекстуальность Мида часто понимается Э. Гоффманом и Г. Горфинкелем как «локальность», т. е. физический регион, включенный в сеть социальных взаимодействий, имеющий определенные границы и помогающий сконцентрировать взаимодействие в определенном направлении [27]. Однако часто индивиды у этих авторов похожи на актеров или манипуляторов, но не реально действующих или чувствующих людей.

Гоффман вводит понятие «политика идентичности», т. е. влияние человека на информацию о себе, продуцируемую на социальное окружение. Существуют различные техники, реализующие данную политику: техника избегания, техника компенсации (искажение мнения о себе), техника деидентификации (изменение признаков идентичности). Развивая идею Эриксона о базовом доверии, Гоффман считает, что целью таких техник остается охрана себя в сети коммуникации, помощь в овладении критическими ситуациями. Однако в отличие от Эриксона он исследует, как «базовое доверие» помогает справиться с критическими ситуациями и, по его мнению, умение овладевать пространством и временем составляет главную способность человека.

Введение понятия «политика идентичности» очень важно, т. к. позволяет показать разнообразие идентичностей (даже у одного человека), а также континуальность Я (Я остаюсь собой в различных ситуациях).

Л. Краппман рассмотрел условия социальной ситуации, при которых идентичность остается сохранной, и выделил ряд способностей для ее сохранения. Это способности к ролевому дистанцированию, к эмпатии, толерантности, успешной репрезентации [28]. Итак, в символическом интеракционизме

предметом рассмотрения стали способы построения идентичности и сам процесс идентификации, проанализирована структура идентификации, выявлены осознаваемая и неосознаваемая идентичности, зависимость идентификации от социального пространства и времени, системы социальных институтов.

На наш взгляд, более глубоким анализом отличается подход Мида и его последователей, т. к. они придают больше самостоятельности самому человеку в формировании идентичности, нежели фрейдистско-эриксоновский подход. Акцент в интеракционизме сместился к вопросу о том, как Я формируется во взаимодействии, репрезентировано во внешнем мире, в то же время сохраняя внутренний мир. В свою очередь, взаимодействие - основа для «завоевания» территории, общественной значимости, сфера объединения биологического и социального. Внутренний мир организован жизненным планом, учитывающим пространство и время истории.

Однако и Мид, и Горфинкель, и Гоффман придают исключительное значение

микросоциологии. Принципиальное невнимание к большим системам часто оборачивается оторванностью индивида от общества, неумением изучать многочисленные аспекты взаимодействия индивида и общества. Познание замыкается на индивидуальном уровне. Хотя достигнутые результаты по изучению повседневного социального мира, повседневного социального пространства впечатляют, все же стоит заметить, что мировое пространство отображено лишь на микроуровне.

Третьим направлением американской социальной мысли, придающим особое

значение категории «идентичность» и соответственно подробно ею занимающейся является когнитивно ориентированная психология. Ее представители Х. Тэджфел, Дж. Тэрнер, Г. Брейкуэлл определяют идентичность как когнитивную систему, которая: выполняет роль регуляции поведения; имеет две подсистемы: лингвистическую (самоопределение в терминах физических, интеллектуальных, нравственных) и социальную (принадлежность к расе, полу, национальности) [14].

При этом структура идентичности определяется следующими компонентами:

биологический организм (сердцевина идентичности, однако со временем становится все менее значимой); содержательный компонент (характеристики, определяющие уникальность личности); ценностный (положительные или отрицательные оценки принципов, ситуаций, личностей); хронологический (развитие идентичности в субъективном времени) [29].

Исследователи данного направления придают исключительное значение социальному

контексту, объективным условиям формирования идентичности. Личностная идентификация вторична по отношению к социальной. Социальная идентичность обеспечивает формирование содержательной и ценностной структуры личности. Структура идентичности развивается на протяжении всей жизни. Становление идентичности осуществляется с помощью двух процессов: ассимиляции, отбора новых компонентов и их приспособления к структуре путем определения значения и ценностей компонентов, новых и старых [14].

Когнитивная психология обобщает идеи фрейдистского направления и символического

интеракционизма; вносит идею о значимости временного аспекта в формировании идентичности; показывает постоянную изменчивость идентичности (она развивается на протяжении всей жизни и не обязательно связана с био-психологическим циклом жизни, как у Эриксона).

3.4 Теории идентичности и идентификации в отечественной философии и психологии

Как мы уже отмечали, понятие идентичности вырастает из психологических и социальных исследований процесса идентификации. Тема идентификации разрабатывалась в советской психологии, прежде всего в русле формирования личности. Исходным методологическим положением считалась идея К. Маркса о значении уподобления общественным приоритетам. Но это достаточно односторонне утверждение, если вспомнить слова П. Флоренского: «В другом Я личность открывает свои задатки, духовно оплодотворяемые личностью другого» [30]. Идея разделения мира на «Я - Ты», отрицание субъект-объектного исследования таких понятий, как душа, любовь, индивидуальность как теоретическая основа была присуща русской философии, а затем советской. Онтология личности Ф. Достоевского, признание единственности личности и необходимости синтеза научно-теоретического и художественного типов мышления Н. А. Бердяевым, А. А. Ильиным, Г. Г. Шпетом, единства познающей личности и познаваемого инобытия Л. Карсавиным оказали влияние на лучших представителей советской гуманитарной мысли М. М. Бахтина, Л. С. Выготского, Д. С. Лихачева, А. Ф. Лосева, Ю. М. Лотмана, Б.Ф. Поршнева. Специфические человеческие процессы могут родиться только во взаимодействии человека с человеком, как интрапсихологические. Однако отметим, что до И. С. Кона в советской психологи и философии практически не использовался термин «идентичность». Преобладает «идентификация» как уподобление человека обществу.

Методологические и концептуальные разработки вопросов смысла жизни, стиля жизни, самосознания, самоопределения, конвенциально-ролевых, профессиональных, семейных, социальных форм проявления самоопределения личности широко представлены у отечественных авторов. Советская философия и психология опиралась на следующие методологические принципы:

1. Общество - система общественных отношений, основа любого социально

2. -психологического исследования. Понятие личности есть общественная, а не психологическая категория.

3. В развитии личности определяющая роль принадлежит деятельности. Деятельность -

4. сущность любого способа бытия. Деятельность и производит, и изменяет конкретные условия индивида, а также общества в целом. Именно через деятельность личность включается в систему общественных отношений. В психологии деятельность рассматривается как специфический вид человеческого бытия, как некоторое объектное отношение, в котором человек - субъект - определенным образом относится к субъекту. Категория деятельности становится всеобъемлющей (А. Н. Леонтьев). Направление исследования обращается не от приобретенных навыков, умений и знаний к характеризуемым ими деятельности, а от содержания и связей деятельности к тому, как и какие процессы их реализуют, делают их возможными [31].

3. Сущность человека - ансамбль общественных отношений.

4. Сознание - отражение бытия. Процесс становления человеческой личности включает в себя формирование сознания и самосознания. Подлинный источник и движущие силы развития самосознания нужно искать в растущей реальной самостоятельности индивида, выражающейся в изменении его взаимоотношений с окружающими (Рубинштейн С.Л.)

5. В самоопределении преобразующая роль принадлежит сознанию, самосознанию. Теоретической основой этих методологических принципов стали идеи выдающихся философов и психологов.

Выготский Л. С. формулирует идею о том, что процессы человеческой психики основаны на межличностных отношениях. Он упрекал Ж. Пиаже за эгоцентризм при исследовании темы становления личности, аргументируя это тем, что независимости индивида от общества нет. Пиаже позже писал, соглашаясь с критикой: «Человеческий интеллект испытывает воздействие общества на всех уровнях развития, с первого до последнего дня» [32]. Индивид формирует свой внутренний мир путем интериоризации исторически сложившихся форм и видов деятельности. «Сначала другие люди действуют по отношению к ребенку, затем он сам вступает во взаимодействие с окружающими, он начинает действовать на себя» [33]. Понимание Я происходит в русле «социальной ситуации развития». Эта ситуация - своеобразное, специфическое и единственное отношение между ребенком и социальной средой. Эта ситуация - исходный момент для всех динамических изменений, происходящих в развитии данного периода [34]. Л.С. Выготский придает особое значение не конформизму, а степени независимости, уверенности и самостоятельности. Важно преобразовательно-деятельностное начало самого человека.

В свою очередь, С. Л. Рубинштейн формулирует идеи, ставшие принципиальными для советской психологии и философии. В его трактовке сущность человека принципиально межсубъектна, несводима к продуктивности, к отдельному результату, к совокупности социальных ролей, функционально-ролевых масок, к бытию человека в качестве члена или агента социума, разомкнута и раскрыта для бесконечного становления. «Не обращать человека в маску - такова первая заповедь этики» [35]. Личностное самоопределение не может быть монологическим делом. Проблема самоопределения, по Рубинштейну, изначально представляет соотнесенность с другими субъектами. «Специфика человеческого способа существования заключается в мере соотношения самоопределения и определения Другими» [36]. Главным критерием самоопределения он считал активность жизненной позиции как результат взаимодействия объективного процесса общения с Другими и субъективного внутреннего процесса самоопределения. Самоопределение и определение Другими - взаимные детерминанты. В своей трактовке Рубинштейн подчеркивает, что нельзя редуцировать сущность человека, сводить ее к каким то технологическим проявлениям.

Идеи Ильенкова Э. В. остаются столь же актуальными во многих областях философии и прежде всего в философии личности. Выдающийся советский философ утверждал, что личность возникает тогда, когда индивид начинает самостоятельно как субъект, осуществлять внешнюю деятельность по нормам и эталонам, заданных культурой [37].

Б. Ф. Поршнев эту же идею выразил следующим образом: «Оказалось, что Петр познает свою натуру через Павла только благодаря тому, что за спиной Павла стоит общество, огромное множество людей, связанных в целое сложной системой отношений» [38]. Выготский так же считал, что: «личность становится для себя тем, что она есть в себе, через то, что она представляет собой для другого» [33,c.196].

Б. Ф. Поршнев в своих социальных теориях придавал большое значение уподоблению и приспособлению. «Мы» формируется путем взаимного уподобления людей, т. е. действия механизмов подражания и заражения, а «они» - путем имитирования этих механизмов путем запрета чему-либо подражать или отказа человека в подчинении подражанию. Всякая замкнутость в истории: родовая, семейная, племенная, этнокультурная, культурная конституирует себя из «Мы - Они». Через обособление, уподобление индивид получает возможности для развития, самореализации и персонализации [39].

Многочисленные исследования доказывают, что послушание, необходимое в построении «Мы», сильнее внутренних импульсов, архаичнее самоутверждения, т. к. позволяет определять отношение к каждой ситуации в социальной практике. В свою очередь, контрсуггестия (сопротивление внушению) в концепции выдающегося отечественного теоретика становится основным психологическим механизмом осуществления всех изменений в истории, порождаемых не зовом самообороны, а объективной жизнедеятельностью общества. Отношение «суггестия - контрсуггестия» рождает внутренний мир одиночки, который с ходом истории все больше задает вопросы: почему и зачем. Контрсуггестия имеет различные формы: желание уйти, удалиться, стремление высмеивать соседей, нарастание замены личного общения вещным, усложнение письменности. На наш взгляд, важно то, что, с точки зрения Поршнева, становление самых разных форм контрсуггестии коррелятивно появлению таких особенностей человеческого существования, как способность выбора, целеполагания, необходимость в убеждении.

В работах Поршнева уже выявлены и проанализированы элементы самоутверждения не биологического характера, а социально-исторического порядка. Причем отечественный историк придает большее историческое значение различению, т.е. идентичности.

В. С. Мухина рассматривала идентификацию и отчуждение как универсальные механизмы истории. Диалектическая пара - «идентификация - отчуждение» обеспечивает овладение социальными нормативами, установками, общезначимыми ценностями, а также обусловливает персонализацию, т. е. формирование системы личностных смыслов, определенных индивидуальных вариантов ценностных ориентаций, личностное регулирование поведения [40]. Отчуждение обеспечивает развитие начальных форм самосознания, потребности завоевывать и отстаивать свою самостоятельность, самоценность. Идентификация - следствие потребности общения на всех уровнях (бессознательном и сознательном), непосредственное переживание субъектом тождества с объектом. Идентификация развивается у ребенка путем подражания в игре.

В целом в советской психологи идентификация оценивалась как положительный ход развития личности. Такие авторы, как Н. И. Алексеева, А. В. Буров, Т. П. Гаврилова, Е. М. Дубовская, Т. И. Комиссаренко, Р. Л. Кричевский,Т. А. Моджарова, В. А. Рахматшева, А. П. Соприков выделяли в исследуемом процессе такие социально-значимые черты: формирование социальных качеств индивида, занявшего позицию активного нравственного субъекта. Это постоянно действующий механизм развития личности, ее структурообразующий фактор.

По их мнению, идентификация многоуровнева и многокомпонентна. Обычно

выделяют три основных ее компонента: эмоциональный, когнитивный, поведенческий. Возможны ценностные, нормативные, ролевые идентификации. Многообразны функции идентификации: объединение в группы «Мы», духовное объединение, самосознание групповой принадлежности, структурообразующий принцип общения, формирование личности.

В советской психологии и философии: идентификация может выступать в качестве

объяснительного принципа широкого круга явлений уподобления и обособления. Ее содержание составляет механизм межличностной и групповой интеграции и дифференциации. При этом базовым основанием при построении концепции групповых явлений, формирования личности становятся отношения «суггестия - контрсуггестия», «идентификация-отчуждение», «идентификация-обособление». Сложность изучения идентификации заключается в том, что это явление пропитано другими психологическими, социальными явлениями, при которых актуален системный анализ феномена.

В отечественной социальной психологии идентификация - отождествление себя с другим, выражает установленный в ряде экспериментальных исследований эмпирический факт, что одним из самых простых способов понимания другого человека является уподобление себя ему [41]. Идентификация - механизм познания и понимания другого. Для социальной психологии важен анализ общения как сложного, многослойного процесса, главное - вычленить модели общения, формы организации этих моделей, понять идентификацию как процесс, отражающий социальную перцепцию. Для того, чтобы понять, как личность включена в общение, что она вносит в него, надо проследить, как раскрываются процессы общения в различных группах (сообществах, народах, классах и т. д.).

В этой связи в советской общественной мысли скорее всего преобладает приоритет социального в объяснении идентификации и идентичности (за исключением достаточно глубоких для односторонних констатаций работ Выготского, Поршнева). Индивиды зачастую предстают как «неразумные агенты», которые лишь поддерживают модели социального производства и этим объясняется увлеченность «идентификацией» (такое представление преобладает во многих современных психологических, социологических концепциях ).

В целом, понятие идентичности встречалось довольно редко в отечественной, современной мысли до начала 90-х годов. В зависимости от аксиоматики менялось значение «Я» и, соответственно, использование понятий: Спиркина волновало «Я» как носителя и элемента самосознания, Михайлов Ф. Т. интересовался «Я» как источником творческих способностей, Дубровский Д. И. видел в «Я» центр, интегрирующий и активизирующий фактор субъективной деятельности.

Популяризатором исследований различных аспектов идентичности в советской философии стал И. С. Кон. Его интерес к изучению идентичности обусловлен тем, чтобы схватить человеческое «Я» в его единстве. Для этого нужны сложные теоретические модели: «идентичность, эго, супер-Я» и т.д [42]. Сложность и полифункциональность «человеческого» определяется тем, что «человеческая психика должна постоянно перерабатывать и координировать огромное количество информации. Чем разнороднее внутреннее и внешнее, чем разнообразнее такая информация, тем острее будет его индивидуальное самоощущение и тем сложнее и дифференцированнее свойственный ему образ Я» [42, c.64]. Еще в конце 60-х автор замечает, что, чем больше информационный обмен, тем меньше времени остается для рефлексии или время уплотняется, увеличивая психические нагрузки. Отечественный исследователь выделяет следующие типы идентичности:

- психофизиологическая идентичность - единство и преемственность физиологических и психических процессов и структуры организма;

- социальная система свойств, благодаря которым особь становится социальным индивидом, членом сообщества, группы и предполагает разделение индивидов по их социально-классовой принадлежности социальным статусом и усвоенным нормам;

- личная - единство и преемственность жизнедеятельности, целей, мотивов, смысложизненных установок, осознающий себя как самость.

Философское осмысление идентичности у И. Кона сталкивается с большим количеством проблем. К ним относятся объективно-онтологический вопрос - в чем состоит постоянство индивидуального бытия; субъективно-деятельностный - как формируются и функционируют психические механизмы саморегуляции и каковы источники индивидуальной активности; когнитивно-гносеологический - как формируется и какие функции выполняет самосознание; аксиологический - на какие ценности можно ориентироваться.

Сохранение и изменение личности зависит от следующего ряда оснований:

- биогенетическое, когда организм содержит филогенетическую программу, его основные закономерности, стадии и свойства одинаковы;

- социогенетическое, когда процессы социализации, структура социальной деятельности, социальные установки облегчают способ самопознания, они обеспечивают представления и мнения об объекте (познавательный компонент), готовность к образу действий (поведенческий), эмоциональные чувства к объекту (аффективный);

- персонологическое, к которым относятся сознание, самосознание, собственные цели и ценности.

На наш взгляд, важным вкладом И. С. Кона в становление теории идентичности было не только то, что он одним из первых стал рассматривать эти проблемы. Используя выводы и идеи отечественных и зарубежных авторов, он интерпретировал идентичность как условный конструкт личности. Этот конструкт не является статичным и постоянно содержит динамические мотивационные тенденции, уравновешивает внутренние и внешние импульсы [43].

Другим ценнейшим вкладом Кона в развитии рефлексии на идентичность стали его конкретные междисциплинарные разработки. Как сам писал Кон - он был и философом, и психологом, и социологом, и этнологом, и сексологом [44].

На наш взгляд, И. С. Кон остается единственным гуманитарным мыслителем, который продолжает заниматься проблемами идентичности «живого» человека не в абстрактном теоретическом смысле.

Особенно популярной стала тематика идентичности в отечественной мысли в связи с анализом темы кризиса идентичности в современных переходных условиях, а также национальной идентичности.

В современной отечественной мысли последних лет появляются новые интересные разработки, научные и публицистические статьи, посвященные проблематике российской идентичности (национальные аспекты), теории индивидуальной идентичности (В. Г. Федотова, А. С. Мамбеева, Н. В. Антонова, И. В. Романов, В. А. Ядов ) [45].

Индивидуальная идентичность понимается как способ субъективной организации событий, как внутренняя динамическая структура, интегрирующая отдельные стороны личности, связанные с осознанием и переживанием себя как представителя определенного пола, группы и т. д. в единое целое без потери своеобразия. Признается, что идентичность - познавательный инструмент, гипотетическая структура, позволяющая упорядочить представления о личности и ее образе жизни [14]. Однако большинство авторов предлагает достаточно эклектичные, схематичные интерпретации идентичности или идентификации, зачастую просто интерпретируя исследования зарубежных авторов.

Исследуются в основном структура и формы идентичности, ее роль в формировании субъектов общества. Например, В. Н. Келасьев дает следующую типологию форм самореализации, самоутверждения личности: статусное самоутверждение, поисковое и престижное самоутверждение, самоутверждение как самоцель на базе накопительства через расширение границ и возможностей собственного сознания, совершенствование духовности. По его мнению, «в настоящий момент мы сталкиваемся с разнообразием различных форм самореализации и самоутверждения» [46].

В социологии наиболее удачными попытками развития темы формирования идентичности в обществе являются работы В. А Ядова и его школы. По этому направлению исследований изучаются социальные установки, способствующие процессу самопознания. Эти социальные установки складываются в систему диспозиций: элементарные установки, социальные установки, базовые социальные установки, система ценностных ориентаций [47]. Школа и исследовательские группы Ядова являются наиболее прогрессивным направлением отечественной социологии по изучению идентичности. В исследовательских группах анализируются многочисленные конкретно социальные проблемы современной российской идентичности, содержатся новые теоретические идеи.

В формировании понятия идентификации и идентичности наблюдаются, таким образом, две тенденции, хотя такое разделение достаточно условно. Первая направлена на защиту «Я, Мы», вторая - на защиту общественной детерминации, приобщения индивида к общественным нормам, ценностям и коллективному Я. Хотя выявленное здесь противоречие между принуждением и индивидуальной свободой - скорее логическое, чем социально приемлемое.

Необходимо учитывать, что сам процесс идентификации предполагает построение обобщающей модели жизнедеятельности, причем в процессе идентификации главной целью остается обретение тождества в социальной практике. Каждая из таких моделей может существовать достаточно длительное время. Идентичность появляется как результат взаимодействия отождествления и работы индивидуального сознания (национального сознания). Необходимо признать важность постоянного переосмысления понятия идентичности в изменяющихся исторических условиях и, соответственно, в изменяющихся условиях идентификации.

1.3. Характеристика современных теорий идентичности в философии и культурологии

Среди выдающихся философов, культурологов и социологов, отдавших дань исследуемой проблеме, следует отметить: К. Поппера, Ю. Хабермаса, В. Хесле, А. Гидденса, М. Серто.

Метафизической программой в философии К. Поппера стали три проблемы: космология, знание и самость. Самость - самосознающее сознание, оценивающее себя, корректирующее, творящее новые смыслы. «Это то, что в традиционных взглядах было душой» - отмечает Поппер [48]. Самость имеет биологический смысл. Она служит целям адаптации: в преодолении трудностей, нахождении адекватных решений, выборе неординарных способов действия, осуществлении контроля над системой действий. Человек не рождается с самостью; он обретает ее, развивая врожденную диспозицию к усвоению языка. Только язык позволяет смотреть в воображении на себя как на объект, оценивать себя и рефлексировать. И в филогенезе, и в онтогенезе самость развивается параллельно с усвоением языка и умением оперировать идеальными объектами. Главным свойством самости выступает активность - действующая, страдающая, вспоминающая, программирующая будущее, ожидающая, опровергающая. Самость владеет миром благодаря интеракции внутри человеческого мира и с «третьим миром».

Другим выдающимся современным философом и социологом, обратившимся к проблеме идентичности, стал Ю. Хабермас.