Часть 7.

Немецкий философ предлагает использовать термин «Я -идентичность» как совокупность личностной и социальной идентичностей. Личностная и социальная сферы находятся в процессе постоянного взаимодействия, взаимоопределения. Частная сфера (система личностных диалогов) «артикулирует» общественное (публичное) мнение, вступая с общественными институтами в публичные диалогические отношения. Первая сфера - подлинная, аутентичная; вторая - ложная, т. к. скрывает свою сущность, создавая о себе иллюзорные представления. К XVIII столетию, по мнению немецкого философа, окончательно оформляется противоречие частной и общественной сфер, что не может не провоцировать новые вопросы для осознавания личного в общественном [49].

Создатель теории коммуникации следующим образом рассматривает структуру идентичности: социальная идентичность (горизонтальное измерение) - возможность выполнять различные требования в ролевых системах; личностная идентичность (вертикальное измерение) - связность истории жизни. Это два переплетенных, неразделенных измерения, в которых реализуется «балансирующая Я - идентичность». Установление баланса происходит с помощью техник взаимодействия. Развивая философские традиции лингвистической философии, социологии Вебера, феноменологии, Ю. Хабермас утверждает, что определяющей техникой является язык. Осваивая различные техники, человек стремится соответствовать социальным нормам, сохраняя свою неповторимость. «Понимание человеком самого себя зависит не только от того, как он сам себя описывает, но и от тех образцов, которым он следует. Самотождественность Я определяется одновременно тем, как люди себя видят и какими они хотели бы себя видеть» [50].

Современные перипетии идентичности - результат развития культуры модерна, разделения общества на систему и жизненный мир. Модернизация охватывает не только средства сообщения, хозяйство и управление, но и жизненный мир в целом, фрагментирует их, оставляя человеку только возможность рискованного самоуправления посредством в высшей степени абстрактного тождества Я.

Немецкую традицию интерпретации идентичности продолжает В. Хесле.

Главное в идентичности, по его мнению, - сохранение объекта во времени. Компонентами идентичности являются: тело, память, рефлексия, синтетическое единство апперцепции (Кант), т. е. cпособность осознавать любое отчетливое существование в качестве «своего» - «Я чувствую, что Я устал», кризис идентичности (отвержение самости со стороны Я).

Ни один из перечисленных выше компонентов не является достаточным сам по себе для выявления сущности идентичности. Хесле приводит пример, связанный с телесной идентичностью, когда человек находится в состоянии комы, его узнают друзья, (он не потерял своей идентичности) или человек потерял память, но всеми узнаваем. Но недостаточно, чтобы мы могли говорить о непрерывном сохранении компонентов Я: ведь с утерей памяти или некоторых телесных свойств уже нет целостной идентичности.

Для В. Хесле, так же как и для Э. Гуссерля, фундаментальным свойством человеческого, идентичности является - время. «Наблюдение за собственным Я нельзя свести к наблюдению за другим субъектом» [51]. Мы не можем сказать, что ментальные состояния локализованы в пространстве. «Время, однако является их существенной характеристикой. Временная и непространственная природа сознания порождает особые принципы. В то время как реальная идентичность физического предмета предполагает непрерывное существование его внутренней структуры, идентичность ментального акта основывается на других условиях... Ментальный акт не происходит в пространстве, он может продлить свое существование лишь в другом ментальном акте» [51, c. 116]. В. Хесле выражает философскую традицию в осмыслении идентичности, рассматривая ее общечеловеческую и нормативную сущность.

Одной из самых системных и всеохватывающих теорий идентичности в современной американской социальной мысли признана теория Р. Баумайстера. Главной заслугой автора становится создание всеобъемлющей исторической перспективы становления социального и культурного феномена идентичности, начиная с эпохи средневековья до наших дней. На обширном историческом материале социолог выявляет социальные, экономические, религиозные, философские и культурные основания для появления и развития идентичности, как реального социального явления, так и понятия.

Исходным становится утверждение, что, если мы признаем человека субъектом не только социальной, но и собственной психической жизни, то «мы можем выделить в структуре личности ту целостность, которую человек рассматривает как Я» [52].

Рассматривая модель идентичности, автор вычленяет ее определяющие критерии: континуальность и отличительность.

Континуальность - единство и целостность бытия человека в процессе протекания времени. Она означает, что Я такой же, как и вчера, таким же буду завтра. Я остаюсь самим собой всю свою жизнь. Любые изменения должны быть преобразованы в непрерывность, воспринимаемую как непротиворечивая целостность. Наше Я должно переживаться как постоянная величина, как возможно полное подобие самому себе.

Отличительность - мое бытие, отличное от других, непохожее на других, каждая идентичность имеет ряд элементов, которые отличают ее от других. Некоторые элементы - слишком общие, например пол; другие - более конкретные, более индивидуальные, например способность быстро считать.

Баумайстер выявляет следующие функциональные аспекты идентичности.

Ясное понимание идентичности позволяет сделать лично-целенаправленный выбор, реализовать свой профессиональный потенциал. Этот аспект определяется индивидуальной структурой приоритетов и ценностей.

Интерперсональный аспект идентичности состоит из социальных ролей и личной репутации. Американский социолог этот аспект называет «социальной идентичностью» или, используя термин К. Юнга, «персоной».

Наконец, чувство собственной идентичности, ее понимание определяет жизненные цели и задачи индивида, помогает оформить ему жизненный путь. Этот аспект сочетает в себе индивидуальный потенциал (внутреннюю веру в способности преодолевать препятствия, самоусовершенствоваться) с индивидуальной целью, самоуважением и верой в собственные силы [52].

Каждая идентичность состоит из широкого набора компонентов, единиц самоопределения. Их единство определяет единство смысла, значения идентичности, обеспечивая индивиду и континуальность и отличие от других. Например, быть врачом - значит высоко ценить свой профессиональный потенциал (первый аспект), заботиться о других людях ( второй ), стремиться расширить свой профессиональный потенциал, добиться финансового успеха (третий аспект).

Важнейшим вкладом Баумайстера является его анализ взаимосвязи истории и изменений в структуре идентичности. По Баумайстеру, приобретение компонентов идентичности есть процесс самоопределения. Он вычленяет пять этапов формирования идентичности.1. Предписание (первобытный род); 2.Единичная трансформация (раннее средневековье); 3. Идентичность, определяемая иерархией критериев (позднее средневековье); 4. Необязательный выбор (XVIII век); 5. Необходимый выбор (современность).

Баумайстер показывает, как происходит формирование идентичности в обществе. Он исходит из того, что социальная жизнь со стороны участия в ней индивида состоит из взаимоотношений и ролей. Каждая идентичность предполагает контекстуальную систему других членов общества и их ролей. С другой стороны, потенциал идентичности также определен обществом, которое предлагает смыслы, цели, нормы совершенствования. Идеи совершенства и успеха определены и оценены обществом. Наконец, общество организовано вокруг системы ценностей - фундаментальных также и для индивида.

В зависимости от контекста идентичности общества отличаются друг от друга. В одном случае общество может быть строгим и негибким (вышеописанные этапы 1, 2, 3). В таких обществах идентичность обычно непроблематична, формы идентификации просты.

На этапах 4, 5 общество может быть свободным, терпимым и гибким. Оно предлагает большой спектр возможностей, индивид может формировать свою идентичность действиями, персональным выбором и самосовершенствованием. Поэтому самоопределение и жизнеутверждение представляют собой сложные и неоднозначные процессы. Индивиды обладают относительной свободой, идентичность проблематична. Критериями созревшей личности являются чувство ответственности, нравственная самостоятельность, способность принимать решения на основе внутренней системы координат, способность самооценки, способность различать «хочу», «могу», «хотел бы», «мог бы».

Становление общества Р. Баумайстер представляет как процесс перехода от этапов 1, 2, 3 типов к этапам 4, 5.

Он выделяет четыре стадии такого перехода.

1. Люди всегда боролись за свободу внутри общества, свободу искать самовоплощения индивидуальным путем. Но по мере освобождения персонального самосовершенствования, остается меньше возможностей следовать проторенному пути. Самообеспечение не гарантировано. Первой ступенью становления взаимоотношения идентичности и общества становится индивидуальная потребность в самовоплощении.

2. Человек стремится к самовоплощению в частной, индивидуальной обстановке, вне общества. Второй ступенью становится приватизация. Но социальная эволюция разделяет и в то же время сближает людей через новых посредников (новые средства коммуникации, новые социальные агенты).

3. Третьей стадией является отчуждение. Люди обнаруживают неспособность избежать общества; они - беспомощные жертвы, неспособные изменить и преодолеть социальные противоречия.

4. Последней, современной стадией становится стадия приспособления. Индивиды принимают тот факт, что от общества, от проблем, связанных с развитием взаимодействия природы и общества не убежать. Люди начинают искать пути самореализации и жизнеобеспечения внутри общества. Итак, на основе анализа исторических трансформаций феномена идентичности американский автор показал становление идентичности как реального социального явления; как результата усложнения общественных отношений, социальной дифференциации, развития общества от детерминированного к относительно автономным и свободным состояниям; как антитеза публичному, защита частного от общественного давления; как результата усложнения человеческого труда, изменения социальной структуры и наконец секуляризации общества. После анализа социальных функций идентичности, ее роли в истории, выполненного Роем Баумайстером, вполне логически вытекает следующая ступень теоретического анализа идентичности: исследование взаимосвязи с человеческой культурой.

Одной из наиболее содержательных концепций по проблеме места идентичности в

современной культуре представлена у известного британского социолога Антони Гидденса.

Он продолжает исследование идентичности не просто как психологической проблемы, а как проблемы современного мира и истории. В своей работе «Модерн и самоидентичность» (1991) Гидденс стремится показать идентичность и самоидентичность как явления современной культуры. Обращает на себя внимание тот факт, что уже сама тема самоидентификации все настойчивее звучит в социологии и исследованиях культуры [53,54].

Модерн - контекст, порождающий самоидентичность. Для Гидденса теоретическим моментом рождения феномена идентичности становится переход от традиционного общества к посттрадиционному. Чем более традиция теряет свою власть в обществе, тем в большей степени повседневная социальная жизнь строится исходя из противоречия локального и глобального, тем больше индивиды должны выбирать свои жизненные пути из многообразия перспектив. Модерн становится фундаментом, на котором пробивают себе дорогу самоактуализация и самосохранение. Модерн, по Гидденсу, означает следующее:

Противостояние глобального и локального приводит к трансформации чувства интимности. Традиционные связи уступают место более абстрактным, среди которых следует искать свою интимность, свой круг, свое место. Сложные, расширенные социальные системы современности абстрактно организуют жизненные пути, в которых каждому еще надо обрести себя конкретно.

В противоречии глобального и локального раскрывается обоюдная взаимосвязь индивидуального опыта и абстрактных систем. Эта взаимосвязь требует постоянного обновления опыта, вновь повторяющегося нахождения себя в любых жизненных ситуациях.

Нарцисстическая культивация тела становится гармоничным следствием усиливающейся Заботы о себе, построения и контроля над всем, в том числе и над телом.

Естественным следствием усиления разрыва глобального и локального является становление Организации, ее различных форм - от современных социальных институтов до информационных средств. Усиливающийся динамизм, порождаемый организованностью, сохраняет проблематичность «стыковки» социальной практики и индивидуального поведения. Все перечисленные характеристики модерна означают проблематичность Я на фоне разбегающегося социального контекста. Социальные трансформации, завершившиеся сегодня самоидентичностью и глобализацией, стали двумя полюсами в диалектике локального и глобального на этапе «высокого модерна». (Гидденс предпочитает определение - высокий модерн постмодерну) [53].

Диалектика - поле для идентичности и иначе быть не может, ведь, по определению Гидденса, идентичность - континуальность в пространстве и во времени, но самоидентичность - это континуальность, рефлексивно интерпретируемая действующим человеком (agent). Идентичность и самоидентичность не даны в процессе деятельности, а создаются и поддерживаются в рефлексивной активности повседневной жизни [53, c.53,55]. Континуальность самоидентичности - постоянство чувства собственного соответствия телу и себе во времени. Отдавая дань постмодернистской терминологии, Гидденс отмечает, что главным качеством самоидентичности остается «постоянно совершающийся особенный нарратив». Признаками «нормальной» самоидентичности являются: биографическая континуальность, в детстве сложившиеся отношения доверия, способность целостно действовать в практике. Самоидентичность, прежде всего, - онтологическая безопасность. То, что предложил Э.Эриксон, развивая мысли Д. Винникота, и назвал базовым доверием, стало осью современной теории идентичности, в том числе и для Гидденса. Опыт базового доверия - это фундамент «надежды» Э. Блоха и «Мужества быть» П. Тиллиха. Базовое доверие основывает межперсональную организацию пространственно-временных отношений. Базовое доверие само основывается на потенциальном пространстве - пространстве для ребенка, в котором он осваивает через свой опыт реальность жизни. Этот опыт организуется через взаимность потенций и отношений родителей и детей. С самых ранних лет жизни привычки и рутина строят потенциальное пространство между ребенком и теми, кто о нем заботится.

Онтологическая безопасность составляет основу для следующего важнейшего компонента идентичности - жизненной политики. Политика жизни - самоактуализация, происходящая в постмодернистских контекстах. В них тенденции глобализации глубоко вторгаются в рефлексивный проект «само» и, наоборот, процессы самореализации влияют на глобальные стратегии. «Политика жизни» возникает в ситуации свободы выбора и заключается в принятии этических норм: Как жить? На какие ценности ориентироваться? Какова наша ответственность перед природой? Каковы принципы экологической этики и генной инженерии? Каковы пределы технических и научных открытий и границы вмешательства в личную жизнь? Наконец, в чем состоят права человека?

Гидденс представляет собственную гипотезу структуры идентичности. Идентичность - это два полюса, с одной стороны, абсолютное приспособленчество (конформизм), с другой, замкнутость на себя. Между полюсами социолог выделяет различные уровни структуры. По его мнению, для современной идентичности характерны следующие дилеммы и, соответственно, патологические формы: 1. унификация- фрагментация; 2. беспомощность - овладевание; 3. авторитарность - неопределенность; 4. личные потребности - рыночный индивид. На каждом уровне возможны патологические формы развития: 1. традиционализм - конформизм; 2. всемогущество - отчуждение; 3. догматизм - радикальное сомнение; 4. нарциссизм - полное растворение в мире товаров [53, c. 201].

В целом, А. Гидденс является противником постструктуралистских и большинства постмодернистских теорий, предрекающих кризис способности современного человека обрести свою идентичность.

Сопоставим его идеи об идентичности с наиболее интересной концепцией представителей поструктуралисткого направления Мишеля Серто - теоретического последователя М. Фуко и П. Бурдье [55].

Исходным положением Серто является утверждение, что идентификация - «аккультурация» к способам, нормам, практическим рекомендациям в повседневной жизни. Древнее искусство практики - основа человеческого самоутверждения. Человек подчиняется стереотипам, процедурам, принятым в группе, культуре. Эти процедуры зафиксированы прежде всего в языке - в способах устной речи, письма и чтения.

Обретение идентичности предполагает наличие таких социально-культурных элементов, как реализация лингвистической системы с помощью речи; изобретение своего языка; самоутверждение в настоящем (прошлое создано до, а будущее потом) [6].

Отвечая на вопрос, «Как завоевать идентичность?», французский мыслитель считает, что первым условием должно быть самоутверждение во времени. Для этого требуется присваивать обретенные умения, успешные качества, готовить будущие расширения и, таким образом, обретать определенную независимость в постоянно меняющихся обстоятельствах. Это покорение времени через создание автономного пространства. Следующим условием «завоевания» идентичности Серто называет присвоение способов контроля, видения в удобных для этого пространствах. Иметь возможность видеть - значит иметь возможность предсказывать, бежать вперед времени путем чтения пространства. Но наиболее важным в этом процессе для современного человека становится - овладение знанием, для того чтобы трансформировать неопределенности истории в читаемые пространства, иметь власть обеспечить себе собственное место (военные и научные стратегии, автономные города, независимые конституции) [6, c. 136-138].

Осуществление такой жизненной стратегии достигается с помощью тактик. Тема повседневных тактик занимает важное место в работах Серто. Но пространство тактик - это пространство «Других». Тем не менее популярная в американской социальной мысли теория Серто не лишена противоречий. Если человек обретает идентичность в процессе «аккультурации», как утверждает Серто, то, как формируется сама культура, культурное многообразие? Если культура для человека - среда приспособления к ней, то откуда возникает разнообразие культурных форм, за которое так ратует и структурная антропология, и постструктурализм?

В данном случае можно согласиться с Гидденсом, что в рамках данного подхода нельзя ответить на многие вопросы, связанные с прояснением места идентичности и самоидентичности в современной культуре и обществе [53, c.27, 169].

Особое влияние на становление и распространение данной темы имеют теории, пропагандирующие защиту Я, достоинства, свободы, собственных прав. К их числу относятся разнообразные политические направления, феминистские теории, теории национальных освободительных движений в XX столетии. Например, теории защиты женской индивидуальности в феминистских теориях и в гендерной социологии. В рамках социально-структурной истории, истории снизу, под сильным «влиянием массового феминистского и леворадикальных движений, сексуальной революции в обществе и методологической революции в «новой исторической науке» акцентирование на проблеме идентичности произошло в 60-70-е годы [56]. Идеи феминизма родились не на пустом месте. Феминизм вырос из теорий А. Адамс, Ф. Райт, Ж. Санд, Ф. Дугласа, Э. Стэнтон, Г. Ибсена, Ф. Энгельса, Э. Спенсер, В. Вульф.

Предложив понятие «гендерной идентичности», «половой идентичности», Дж. Скот, Л. Стоун, Дж. Дюби, Дж. Беннет, Дж. Скот попытались найти противоядие против постструктуралистских психоаналитических интерпретаций, против забвения исторического контекста и сведения процесса формирования и воспроизведения «половой идентичности» индивидуальному семейному опыту [57].

Понятие «гендерной идентичности» включает четыре взаимосвязанных компонента: культурные символы, нормативные утверждения, социальные институты и организации и самоидентификация личности. Ш. Маршал отмечает, что главным для женщин остается - выбирать идентичность по собственному выбору, чтобы быть личностью, а не ничтожеством [56, c.44]. В процессе формирования идентичности другие авторы акцентируют внимание на понятиях - власть женщин, участие в деятельности, влияние на принятие решений, способы изменения стереотипов. Для нас важен тезис о том, что «история женщин…представляет собой широкое междисциплинарное поле, [выделено нами М. З.] охватывающее социально-экономическое, демографическое, социологическое, культурно-антропологическое, психологическое и интеллектуальное измерения, интегрирующее «результаты исследований микро- и макро процессов, полученные в рамках «персональной», локальной, структурной и социокультурной истории» [56, c.55].

Итак, в зарубежной и отечественной мысли сложились определенные общие и особенные традиции исследования феномена идентичности как психологического и социо-культурного феномена. Их суть заключается в том, что идентичность имеет структурное строение, основными параметрами которого являются целевой, содержательный и оценочный. Обычно происходит выделение двух аспектов идентичности: личностного и социального. Чаще в современных теориях личностный аспект вторичен по отношению к социальному. Он формируется на основе использования выработанных в процессе социальной категоризации понятий. Согласно современным теоретическим исследованиям идентичность - изменяющаяся структура; она развивается на протяжении всей жизни, проходит через преодоление кризисов, может изменяться в прогрессивном или регрессивном направлениях, т.е. быть «успешной» (эффективной) или «негативной» (индивид отклоняет любые взаимодействия). В таком ракурсе идентичность выступает как первичное и необходимое условие для развития личности. Длительный кризис идентичности становится препятствием для формирования личности. Выявление различных типов идентичности происходит по следующим параметрам: наличие и отсутствие целей, кризиса, возможность формулировать политику жизни, открытость к выбору, сила и наличие решений относительно созидания себя самостью, целенаправленность, возможность овладевания современным опытом и знаниями. Теоретики едины во мнении, что идентичность социальна по происхождению, т. к. формируется в результате взаимодействия с людьми и усвоения каждым выработанного в процессе социальной коммуникации языка. Изменения идентичности обусловлены социальными изменениями.

Однако, в современном теоретическом анализе идентичности часто отсутствуют исследования содержательных аспектов: способов соотношения внутреннего и внешнего, источников развития, контекста взаимодействия индивидуального и общественного. В анализе актуализируется понимание общества как механического механизма или в лучшем случае кибернетической модели. Сам характер, процессы социального взаимодействия уходят от внимания исследователей. Это происходит и по объективным причинам: анализ общества всегда был трудоемкой задачей. Но нельзя забывать о том, что без интерпретации макроконтекста - анализа общества невозможно понять микропроцессы, к которым относится анализ индивидуальной идентичности. В каждой теории должно быть «достаточно честолюбия», чтобы объяснять то, как функционирует общество, как оно себя воспроизводит [50, c.172]. С другой стороны, расчленяя социальные процессы, делая идентичность единицей в социальной структуре, философы, социологи и психологи часто забывают об онтологии Я. Что же касается исследований проблематики природы, становления, системно-функциональных и социальных характеристик идентичности, то существующие теоретические дискуссии о природе идентичности предполагают два альтернативных подхода: примордиалистский, инструменталистский [58].

Суть первого заключается в том, что идентичность рассматривается как базисная характеристика личности. Она есть нечто внутреннее, сохраняющееся на протяжении истории личной или коллективной. Идентичность - внутренняя тождественность и непрерывность бытия каждого человека. Индивиды тесным образом связаны с социо-культурным окружением, поэтому формирующие исторический опыт элементы, не могут быть изменены или отброшены. К данному направлению следует отнести: Э. Фромма, Э.Эриксона, К.Хорни, Р. Баумайстера, В. Хесле.

Инструменталистский подход Дж. Мида, Э. Гоффмана, М. Серто рассматривает идентичность как ситуативную и выбираемую. Обретение идентичности - процесс, в котором индивидуальные и коллективные черты и способы самореализации могут изменяться в зависимости от ситуаций. Хотя представители второго направления признают зависимость ситуаций от повседневных структур, определяемых отношениями власти.

Оба подхода объединяет признание зависимости индивида от социального окружения или социальных структур, имеющих «упрямый характер» (Блумер). Если первый подход признает внутреннюю независимость человека от общества, то второй подчеркивает необходимость ситуативной приспособляемости и культурной ассимиляции.

Литература

См. Фрейд З. Психология Я и защитные механизмы. М., 1993; Юнг К. Психологические типы. М., 1996; Пиаже Ж. Генетическая эпистемология. // Вопросы философии. 1993. N5; Erikson E. Identity. Youth and Crisis. N. Y. 1968.

См. Бахтин М. М. как философ. М., 1992; Выготский Л. С. История развития высших психических функций. Собр. соч. в 6-ти т. М., 1984; Кон И. С. В поисках себя. М., 1984.

Джеймс У. Психология личности. Тексты. М. , 1982.

Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. М., 1993. С. 112, 122, 137.

Бахур В. Г. Это неповторимое Я. М., 1986. С. 122.

Michel de Certeau. The Practice of Everyday Life. California, 1992.

Психотерапевтическая энциклопедия. СПб., 1998, С. 642, 643.

Freud S. The Future of one Illusion. N. Y., 1961.

Социальная идентификация личности. Кн. 1,2. М., 1994.

История зарубежной психологии 30-60 г. Тексты. М., 1986.С. 170.

Лейбин В. М. Психоанализ и философия неофрейдизма. М., 1977.

См. Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1993; Бердяев Н. А. Смысл истории. М., 1990; Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991; Идеалистическая диалектика в XX столетии. М., 1987.

Фромм Э. Иметь или быть. М. 1990. С. 117.

Антонова Н. В. Проблема личностной идентификации в интерпретации современного психоанализа, интеракционизма и когнитивной психологии. // Вопросы психологии. 1996. N1. С. 131-143.

Эриксон Э. Молодой Лютер. М., 1996. См. Руткевич А. М. «Психо-история» Э. Г. Эриксона. // там же С. 3-22.

Эриксон Э. Детство и общество. СПб, 1996. С. 11.

Erikson E. Psychoanalysis and Ongoing History: Problems of Identity, Hatred and noniolence. //The American Journal of Psychiatry. 122. 1965.

Erikson E. Identity. Youth and Crisis. N. Y. ,1968.

Соловьев Э. Биографический анализ как вил историко-философского исследования. // Вопросы философии. 1981. N9. С. 132-145.

Identity in the World History. // Journal of Social History. 4. 1995.

Малахов В. С. Неудобства с идентичностью. //Вопросы философии. 1998 N2. С. 43-54.

Козловски П. Культура постмодерна. М., 1997. С.107.

Marcia J. E. Development and Validation of ego-identity status.// Journal of Personality and Social Psychology. 3, 551-558.

Баразгова Е. С. Американская социология традиции и современность. Екатеринбург, 1997. С.76.

Mead G. H. Mind, Self and Society, Chicago, 1976.

Goffman E. The Presentation of Self in Everyday Life. N. Y. 1959; Garfinkel H. Studies in Ethnomethodology. Cambridge, 1984.

Giddens A. Modernity and Self-Identity. Stanford 1991. P. 375.

Krappman L. Sociologische Dimensionen der Identitat. Stuttgart, 1969.

Tajfet H. Social Identity and Intergroup Relations. Cambridge, 1982.

Флоренский П. Столп и утверждение истины. В 2.т. М., 1990. Т.1.С. 345.

Психология межличностного познания. М., 1981. С. 25.

См. Лекторский В. А. Субъект, объект, познание. М., 1980. С. 201.

Выготский Л. С. История развития высших психических функций. Собр. Соч. в 6-т. Т. 3. М.,1984. С. 141.

Выготский Л. С. Вопросы возрастной психологии. Собр. Соч. в 6-т. Т.4. М., 1984. С. 251.

Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. М., 1957.

Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 1973. С. 261.

Ильенков Э. В. Диалектическая логика. М., 1984; он же Философия и культура. М., 1991. С.369-415.

Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М., 1966. С.79.

Поршнев Б. Ф. Элементы социальной психологии. // Проблемы общей психологии. М., 1965.

Мухина В. С. Близнецы. М., 1969.

Андреева Г. М. Социальная психология. М., 1994. С. 105.

Кон И. С. Открытие Я. М., 1978.

Кон И. С. В поисках себя. М., 1984. С.56.

Кон И. С. Психология ранней юности. М., 1989.

См. Федотова В. Г. Судьба России в зеркале методологии.// Вопросы философии. 1995. N 12. С.21-35; Федотова В. Г. Возможна ли модернизация без русофобии? // Независимая газета. 1997. N 7; Морфология культуры. Структура и динамика. М., 1994; Мамбеева А. С. Изучение российской этнической самоидентичности. М., 1995; Антонова Н. В. Проблема личностной идентификации в интерпретации современного психоанализа, интеракционизма и когнитивной психологии.// Вопросы психологии. 1996. N1 С. 131-143; Романов И. В. Особенности половой идентичности подростка. // Вопросы психологии. 1997. N4 С. 39-48 и др.

Келасьев В. Н. Проблема самореализации человека в современных условиях. // Социология и социальная антропология. СПб:, 1997. С. 76-77.

См. Ядов В. А. Саморегуляция и прогнозирование социального поведения личности. М., 1979; он же. Символические и примордиальные солидарности (социальные идентификации личности). // Проблемы теоретической социологии. СПб., 1994. С.169-184; Резюме научных отчетов по исследовательским проектам, выполненным в рамках программы «Альтернативы социальных преобразований в российском обществе в 1991-1994гг.» М., 1995.

См. Юлина Н. С. Философия К. Поппера мир предрасположенностей и активность самости. //Вопросы философии. 1995. N10. С.45-57.

См. Habermas U. Communication and Evolution of Society. Boston, 1979; Habermas U. Identitat. // Zur Reconstruction des Historishen Materialismus. Frankfurt, 1976.

Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. М. ,1995. С.7.

Хесле В. Кризис индивидуальной и коллективной идентичности. // Вопросы философии. 1994. N10. С. 113-123.

Baumeister R. Identity. Cultural Change and Struggle for Self. N. Y., Oxford, 1986. P. 18-19.

Giddens A. Modernity and Self-Identity. Stanford , 1991.

См. Giddens A. The Constitution of Society. Cambridge, 1991;

Foucault M. Surveiller et punir. Paris, 1975; Bourdieu P. Esquisse d'une theorie de la pratique. Geneve, 1972.

Репина Л. П. История женщин сегодня. //Человек в кругу семьи. М., 1996. С. 35-74

Scot J. W. Gender: A Useful Category of Historical Analysis. An Historical Review. 1986. Vol. 91. N5.

Скворцов Н. Г. Индивид и этническая среда: проблема этничности в символическом интеракционизме. // Социология и социальная антропология. СПб., 1997. С. 303-321.

Глава четвертая. Индивидуальная и коллективная идентичность

4.1.Индивидуальная идентичность: особенности становления

Рассмотрим, как в теоретической философской, социологической и психологической рефлексии освещено становление индивидуальной идентичности, выделим ее основные этапы и тенденции.

Ребенок рождается внутри общества, в семье. Ни одно общество не обеспечивает ребенка идентичностью. В начале жизни человек приобретает базисные компоненты, которые обеспечивают онтологически безопасное существование в обществе.

В раннем детстве идентичность ребенка складывается преимущественно под влиянием родителей. Ребенку обеспечено место в семье. Роль, которую играет ребенок, не нуждается в постоянном пересмотре, социальной интерпретации. У него нет жизни вне этой роли в семье. Хаос, который исходит со стороны, преодолевается правилами ориентирования в жизни, впервые познаваемыми в семье. Новорожденный имеет определенные биологические механизмы, лежащие в основе потребности ребенка устанавливать эмоциональную связь с кем-либо [2].

Ребенок верит, что его самовоплощение зависит от исполнения его роли в семье. Ребенок знает, верит (доверяет), что его в семье любят, заботятся о нем и уважают. Это знание-веру Эриксон, развивая идеи Д. Винникота, назвал фундаментальным доверием (basic trust) [3].

При рождении человек сразу же приобретает два базисных свойства идентичности: континуальность как целостность и отличие от других. Они выражены уже в биологическом процессе. Более того, центральным свойством сознания как главной сферы формирования идентичности является отличительность от окружающей среды. Активная роль сознания состоит в поглощении чужого (окружающей среды) и превращения чужого в свое. Об этом упоминал еще Г. Гадамер, ссылаясь на графа Йорка [4]. С этим согласно большинство философов, биологического, так и экзистенциального направления. Однако нельзя было бы делать вывод, что соответственно идентичность выражена уже в биологических феноменах. Биология лишь создает почву для идентичности.

Итак, уже в начале жизни человек приобретает первые базисные признаки индивидуальной идентичности: биологические константы, защиту от окружающей среды, онтологическую безопасность, реализуемую первоначально родителями, ощущение длительности, стремление сохранить целостность.

Индивидуальная идентичность начинается с эволюции контроля за телом - ощущения тела первичны [5]. Уверенность в свойствах и особенностях своего тела являются базисом в освоении мира, в понимании свойств объектов. Каждая форма человеческой активности приобреталась во времени и формировала индивидуальный опыт. Умения пересекать дорогу, носить одежду, строить предложение, считать достигаются и составляют онтологическую основу для преодоления страхов и экзистенциальных забот [6]. Ребенок узнает свое тело в ходе практического вовлечения в субъект-объектные отношения. Тело не просто целостность, а практический способ овладения различными ситуациями. Психологи и философы выделяют обычно следующие элементы, характеризующие телесное в анализе идентичности: внешний вид, манеры, правила контроля за ощущениями, способы ухода за телом, отношение к здоровью, питанию, телесные режимы.

Дубровский Д. И., рассматривая вопросы сознания, идеального, субъективной реальности, отмечает, что отношение к себе как собственному телу - первый момент смыкания с самим собой [7]. А. Гидденс рассматривает «первый шаг» как формирование «само-концепции» [8]. Самовосприятие происходит уже в три месяца [9]. Ребенок интересуется своим изображением в зеркале, узнает других, его увлекает соответствие своих движений и движений в зеркале. В восемь месяцев происходит следующий важный шаг - ребенок обнаруживает способность понимать длительность (временное существование) объектов. К двум годам дети начинают узнавать себя по каким-то особенным чертам. Многие исследователи определяют возраст становления чувства самоуверенности в два года. Самоуверенность основана на способности сравнивать свои поступки с осмысленными стандартами и правилами жизни, использовать их для суждений. Отсутствие самоуверенности приводит к феномену разделения тела и само и встречается в жизни особенно в переходных, стрессовых ситуациях. Возможны случаи патологического разделения души и тела, которое может стать основой для утраты чувства реальности, потери собственного достоинства, патологических психических состояний. Р. Лаинг выделяет следующие критерии патологической «потери» собственного тела: постоянное стремление принимать фальшивые обличия, невнимание к повседневным занятиям; телесные движения становятся все более механическими и неестественными [10]. Итак, тело - протяжение само, активная часть деятельности всей системы Я. Уверенность в своем теле - важнейший элемент «схватывания» полноты темпоральности и обеспечения постоянного диалога с окружающей средой.

К двум годам развивается речь, лингвистическая способность производить смыслы. Допустим пока, что это центральное, обосновывающее качество идентичности, ведь идентичность как целостность, производящая смыслы и «само» не может существовать без языка, без символического выражения; «само» не может себя познать без того, чтобы рассказывать о своих действиях. Выготский считает осознание себя в речи главным компонентом в генезисе самоопределения [11].

К двум годам формируется навык отличия своих от чужих: родителей от посторонних, а также способность выделять свой пол и возраст [12]. Так становление идентичности начинается с самых простых компонентов - пола и возраста (телесных качеств). Это, по выражению Леонтьева А. Н., «наличное в личности» [13]. Двухлетний ребенок проявляет гордость или стыд, начинает улыбаться, когда выполнит что-либо правильно [14]. Немаловажно проявление чувства собственности, которое выражается в постоянном владении собой или владением объектами. Оно основано на ясном чувстве отличия себя от других, границ пребывания Я и поля жизни для других. В трехлетнем возрасте, по мнению французского психолога Заззо, происходит совмещение употребления ребенком своего имени, местоимения Я и идентификации своего образа в зеркале [15].

Эльконин же считает первым признаком самоопределения формирование личной деятельности на базе личного действия: «Я-.сам». Рубинштейн подчеркивал, что осознание субъектом своего Я происходит в действиях [16].

Развитие и усложнение системы Я происходит и в дальнейшем. Оно проходит ряд

этапов и стадий; каждый этап прибавляет что-то новое, делая Я все более сложным.

В шесть лет ребенок уже интересуется развитием навыков и способностей; приобретение компетенций - отличительная черта этого этапа [17]. Самоопределение через приобретение компетенций в детстве обретает соревновательный характер. Дети оценивают свои способности в сравнении с другими детьми, не менее важным способом обретения знания о себе являются родители [18]. Развитие способности самооценки происходит позже и свидетельствует о развитом чувстве самоидентичности. Социальное «само» - самый поздний компонент в становлении идентичности.

Большую роль в процессе обретения идентичности выполняет игра. Ребенок играет некую роль, которая предполагает длительность существования героя и цель, ради которой он существует, функцию, адекватные действия. Игра позволяет быть организованной системой, внутри которой он сам себе хозяин, так как выполняет собственные приказы. «Игра есть функция «эго», попытка синхронизировать соматические и социальные процессы с самостью» [17, c.299]. В своем развитии игра простирается от микросферы до макросферы, т. е. мир разделяемый другими. Существуют разные типы игр соревновательные, подражательные, в которых формируются необходимые для жизни качества [19]. Спорным в теориях является вопрос, воспитывают ли игры креативные способности. Некоторые исследователи считают, что «да». Однако большинство теоретиков согласно с тем, что рассмотрение своих действий, результатов деятельности как художественного творчества, как выражения творческих возможностей внутреннего мира приходит в позднем юношестве [20].

Игра необходима и взрослым для поддержания чувства идентичности. Она дарит нам ощущение свободы действия, ощущение дополнительного пространства, позволяет тратить время впустую, испытывать равенство перед судьбой. «Эго» чувствует себя выше ограничений пространства и времени, свободным от социальной действительности. Поэтому игра столь важна для культуры, испытывающей потребность в целостном, лишенном ограничений человеке [21].

Юношество, проблемы, связанные с этим этапом, кризис идентичности в юношестве - вопросы, ставшие главными в теории идентичности, особенно после исследований Эриксона. Его концепция кризиса идентичности предполагает, что процесс самоопределения завершается в юношестве. Для этого этапа характерно самоопределение в выборе ценностей и приоритетов в жизни. «Исследование юношеского кризиса идентичности имеет стратегический характер, поскольку тут мы имеем дело с той стадией жизни, когда организм находится на вершинах жизненной силы и своих потенций, личность должна интегрировать широкие перспективы и самый интенсивный опыт, социальный порядок должен предложить обновленную идентичность своим новым членам, дабы заново утвердить или обновить коллективную идентичность» [22]. Юность - окончательное установление доминирующей позитивной идентичности.

Пиаже, Кольберг, Дэмон считают, что на этом этапе сложность и абстрактность мышления в моральных вопросах достигает такого уровня, который позволяет раздумывать над проблемами морального выбора [23]. Молодые люди способны оценивать моральные дилеммы, выбирать ясные, устойчивые и высшие ценности. Проблема состоит в том, что абсолютных моральных принципов не существует, и юношеству приходится бороться за них. Самосознание существенно усиливается, некоторые даже считают, что достигает своего пика в период юношества. Принципиально усиливается и чувство персонального контроля [24]. Дэмон и Харт полагают, что уверенность в себе возрастает в связи с появлением уверенности того, как «само» живет в прошлом и будущем и с повышением уровня абстракции в самообдумывании. Оба этих качества означают сдвиг в детском самовосприятии как «здесь и сейчас» существующего физического «Я». Континуальность и абстрактность, самоописание в соответствии с идейными ценностями, самоописание со ссылкой на персональные свойства и самодетерминацию, - качества, присущие «взрослой» идентичности, развиваются к 18 годам [25].

И. С. Кон отмечает, что, кроме как у Выготского, в отечественной социальной мысли почти нет выдающихся исследований о юношестве. До сих пор тема подростковой идентичности остается благодатным полем в исследовательской деятельности [26].

Итак, в юношестве окончательно формируются более сложные признаки идентичности: личный жизненный план, самоопределение.

Осмысление бесконечности внутреннего и внешнего мира, получившее позитивное значение в новое время, происходит в течение всей жизни [27]. На протяжении всей жизни происходит и корректировка всех перечисленных выше признаков индивидуальной идентичности.

Анализ приведенных выше теорий и концепций позволяет выделить базовые характеристики индивидуальной идентичности и их компоненты в континууме возможного пространства индивидуальной идентичности:

Биологическое - социальное;

Защита от окружающей среды, самосохранение - стремление остаться в обществе, завоевать новое пространство;

Доверие, стремление к гармоничным отношениям, самоуспокоенность, отношения «мать-дитя», онтологическая безопасность - постоянное сомнение, источник изменений традиций, рефлексивные способности;

Закрытость - открытость;

Длительность - прерывность;

Личный консерватизм, сохранение целостности, отсутствие изменчивости - динамизм, готовность к изменению моделей;

Нежелание учиться - необходимость усвоения языковых, культурных форм общения, норм, традиций;

Овладевание, собственность - распредмечивание, потребность отдать другому;

Личный жизненный план, целе-ценностные аспекты, самоопределение - подчинение массовому, универсальному, общечеловеческому;

Одиночество, индивидуальный частный мир - общественная значимость;

Бесконечность и разнообразие внутреннего мира - бесконечность и разнообразие окружающего мира.

Что же касается основных этапов становления индивидуальной идентичности, то они сводятся к следующему. Первым из аспектов появляется интерперсональный аспект идентичности. В первые годы жизни ребенок узнает, что он - «целостность», существующая отдельно от родителей, но одновременно - элемент социальной системы. Далее развивается аспект внутреннего потенциала - это то, что ребенок может делать или не может. Позже возникает потребность в сравнении с другими.

Доминирующим в развитии человека является социальный аспект. У индивида много возможностей идентифицировать себя, в большинстве случаев экспериментально, ориентируясь на реальных и идеальных людей, на их привычки, черты, идеи. Каждая историческая эпоха предлагает ограниченный набор таких работающих моделей. Ребенок должен на каждом шагу приобретать чувство реальности из осознавания того, что его индивидуальный путь является успешным вариантом групповой идентичности и находится в соответствии с пространством и жизненным планом группы. Целе-ценностный аспект - самый поздний в становлении человеческой способности сохранять и развивать способности к самосохранению и жизнеутверждению. Исходное условие самоопределения - самостоятельный выбор цели и средств жизни.

Автор настоящего исследования разделяет идею Малахова В. С. о необходимости теоретического разведения понятий индивидуальной и коллективной или групповой идентичности [1]. Мы согласны, что пережитком психологизма является перенос качеств индивидуальной субъективности на социальную сферу. В этой связи нам хотелось бы показать анализ индивидуальной и коллективной идентичностей как самостоятельных целостностей. Мы будем опираться на уже известных читателю авторов, но также покажем ценность еще не рассмотренных нами теорий.

4.2 Исследования коллективной идентичности

В отличие от понимания индивидуальной идентичности, проблема коллективной идентичности в теоретическом плане недостаточно разработана. Хотя коллективность первична любым социальным переменам, она в этой связи труднее всего поддается анализу.

Рассмотрим, как авторы перечисленных выше теоретических школ понимали коллективную идентичность. Сразу же обратим внимание читателя на то, что мы употребляем термин «коллективная идентичность», а не групповая или общая.

Еще Г. Шпет утверждал, что коллективный дух социума нельзя объяснять исходя

из генезиса [28]. Типические коллективные переживания пребывают в особом времени. История развивается на молекулярном уровне, но общественная сила может накапливаться лишь на межличностном пространстве публичной коммуникации.

Предшественник Фрейда Ле Бон определял коллективность как общность индивидов, управляемых определенной логикой, направленной на сохранение данной общности как таковой. Результатом этой общности становится коллективная душа, преходящая, но обладающая отчетливыми чертами.

Наибольшее развитие и распространение получили теории национальной идентичности. Это обусловлено тем, что в начале века вплоть до 70-80х годов (коллективные монографии по идентичности Франции, Германии) проблемы национальной идентичности связаны с самозащитой национальных государств, национального достояния в складывающемся едином (подчиняющимся единым стандартам) мировом пространстве, с экономической, политической и культурно-образовательной мощью национального государства [29]. Соответственно, благодаря развитию письменности, систем хранения и передачи информации, развитию национальных культур тема национальной идентичности находится на высоком уровне развития теоретической рефлексии. Зарождение и расцвет философской рефлексии на исторические коллективные объединения также пришелся на период расцвета национального государства.

Нигде так отчетливо не проявляется необходимость тесной связи истории, философии, антропологии и психологии, как в исследовании проблемы национальной идентичности. Социологов и психологов интересуют различия между разными нациями и этническими группами, а историков и философов волнует вопрос о природе этих различий. Очевидно, что исследовательские задачи тех и других взаимосвязаны.

Вопрос о национальной идентичности это вопрос служения делу национального самосознания и, чтобы сформировать его, необходимо составить определенное понятие о своих силах и стремлениях, обладать способностью приводить общечеловеческие идеалы в особый, индивидуальный у каждого народа ограниченный строй, в котором каждый из общих идеалов (научных, эстетических, этических) получает свое особое место, вес и значение.

Проблема национальной идентичности имеет обширную исследовательскую предисторию. К теоретическим истокам можно отнести произведения И. Фихте, Г. Гегеля, Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля и др. В анализе проблем национальной культуры, национального характера, национальных экономико-политических особенностей потенциально содержались вопросы, связанные с осознаванием механизмов и причин национальной целостности и непрерывности.

В основном проблема национальной идентичности и в отечественной и в зарубежной литературе представлена как вопрос о национальном характере.

Национальный характер - это совокупность устойчивых психических особенностей и культурных атрибутов нации, которые зависят от всеобщей жизнедеятельности и условий жизни и проявляются в поступках [30].

В социально-психологической литературе авторы, занимающиеся национальным характером, постоянно сталкиваются с методологической проблемой: Как рассматривать национальный характер? Перечисление возможных и зачастую противоречащих друг другу черт уходит в бесконечность. Один фиксирует внимание на темпераменте, другой - на эмоциях, третий -на отношении народа к власти, к труду, четвертый - на особенностях национальной кухни и т.д. Возникают и другие вопросы: Можно ли выводить национальный характер из культуры? Как соотнести нацию и культурные сообщества? Какой исторический период выбрать? Можно ли автоматически проецировать характер этнической группы на индивида? Возникает общегуманитарный вопрос: Располагает ли современное обществоведение средствами анализа такого многозначного феномена? (И. С. Кон).

В повседневной (до научной) жизни каждый знает, что люди, принадлежащие к разным народам, отличаются друг от друга темпераментом, нравами, культурой, национальные особенности проявляются в искусстве, языке, юморе. Но как описать и создать модель такой расплывчатости, которая к тому же постоянно меняется в истории. И. С. Кон приводит пример, что немцев в начале XIX века считали непрактичным народом, склонным к философии и поэзии, малоспособным к технике, и приходит к заключению, что вряд ли сегодня можно сказать то же самое о немцах [31]. А современный американский историограф Д. Бурстин утверждает, что на заре развития американской прессы был чрезвычайно распространен плагиат, сейчас США активно проповедует принципы защиты интеллектуальной собственности.

Некоторые именитые и уважаемые обществоведы, такие как П. Сорокин, сделали однозначный вывод, что национальные особенности не поддаются научному осмыслению. И все же в американской, немецкой, русской и французской социальной мысли уже после первой мировой войны намечаются попытки описать типические черты национальных характеров (С. Льюис, Н. Менкен). После первой мировой войны под воздействием массовых миграций, экспорта капитала, развития транснациональных корпораций, национальных индустриализаций появляются концепции о народной душе и национальном характере. За эту проблему с 30-40 годов «взялись» общественники. И.Хейзинга посвятил два труда проблеме американской идентичности: “Человек и массы в Америке” (1920), “Жизнь и мысли в Америке” (1926) («Man and Masses in America», «Life and Thought in America»). Н. О. Лосский в 1957 г, когда ему уже было за 80 и он находился далеко от России, начал работу над книгой о «характере русских …о характере России, как государства» Ведь «каждое общественное целое, нация, государство и т.п. есть личность высшего порядка: в основе его есть душа, организующая общественное целое так, что люди входящие в него, служат целому, как органы его» [32]. Его последователь С. Л. Франк писал: «Судьба народа определяется силами или факторами двух порядков: силой коллективного склада жизни и общественных отношений, общих исторических условий и изменений народного быта и силой верований, нравственных идей и оценок, коренящихся в народном сознании. В разрезе определенного момента исторической жизни силы обоих этих порядков находятся в теснейшем взаимодействии и взаимообщении, и ни одна из них не может быть взята отрешенно от другой» [33].

После второй мировой войны проблемы Я и давления общества, чувство общности и эгоцентризм, отчуждение, национальные ценности и цели, социально-национальный консенсус, отношения субкультур внутри общества стали предметом исследований не только общественников, но и представителей других профессий.

Можно выделить следующие методологические подходы в исследовании национального характера: биологический метод предполагает, что национальный характер нечто прирожденное, передаваемое по наследству (А. Бастиан, И. Бахофен, К. Д. Кавелин, М. М. Ковалевский, Мак-Леннан, Л. Морган, Э. Тайлор,); этнографический берет за основу описание быта, нравов народа, поведения в семье, способов разрешения конфликтов, воспитания детей и ухода за стариками и многое другое ( М Мид, традициология в России); психологический метод представляет исследования проникновения внутрь личности с помощью различных исследований, тестов, интерпретаций, анализа рисунков, фольклора и т. д. (Л. С. Выготский, Э.Фромм); лингвистический и семиотический методы представляют сравнительный анализ языка, грамматических структур, способов выражать мысли, способов мышления, моделей логик (К. Леви-Стросс); историко-культурный (самый обобщающий из перечисленных методов) демонстрирует анализ культурного символизма, национального восприятия времени и пространства, других культур, анализ традиций, правил поведения, манер, способов мышления, картин мира (Р. Бенедикт, Ф. Боас, Г. Д. Гачев, Н. О. Лосский, А. Я. Лурия, Р. Редфилд, Г. Г. Шпет ); социально-экономический метод анализирует общественно-экономические структуры, свойственные данной национальной общности, их фундаментальные механизмы и способы развития, отношения к материальным благам.

«Пионеры» осмысления американского характера М Мид и Р. Перри выделяли следующие характеристики наций. Каждая нация - ансамбль разнообразных черт, в том числе и противоположных. Они могут сочетаться друг с другом; одни могут исчезать, другие оставаться. Но есть набор компонентов, постоянно влияющих на национальные отличия. В первую очередь, это история, во вторых, первичные идеалы, которые трансформируются, но остаются на протяжении истории, в третьих, доминирующая религиозная доктрина (это не большинство людей, а большинство идей, преобладающих в конструировании общества и человека), в четвертых, это история базовых социальных институтов, а также экономико-хозяйственный порядок, опыт населения (территориальный, природный, экономический) [34]. Немаловажен и процесс движения, развития национальных систем. Главным признаком национальной идентичности становится наличие коллективной силы, проявляющейся в стремлении реформировать общество (а не просто хорошо жить), способах развивать коммуникацию в обществе, общей гордости за достижения, веры в идеалы, в стремлении постоянно что-либо делать и быть уверенными “ мы можем”, а не “ я могу”.