Часть 7.

Эта связь выступаетъ передъ нами еще съ другой стороны, когда мы заметимъ, что каждое конкретное измеренiе требуетъ сперва установленiя определенныхъ единицъ, которыя оно кладетъ въ основу, какъ постоянный. Но требуемое здесь постоянство со-всiмъ не есть свойство, принадлежащее объекту воспрiятiя, какъ таковому; изучаемый объектъ подучаетъ это свойство лишь благо-

*) Ср. превосходное изложенiе Дюгема, который вскрываетъ эту связь до мельчайшихъ подробностей, освещая ее со всЪхъ сторонъ. („La theorie physique, son objet et s? structure", Paris, 1906).

191

даря различнымъ абстрактньгаъ постулатамъ и дефишщiямъ. Необходимость .подобныхъ полаганiй (Setzungen) выступаетъ особенно ярко въ случае основной физической проблемы измеренiя, именно проблемы измеренiя времени. При измйренш времени мы вынуждены съ самаго же начала отказаться отъ вс'Ьхъ чувственныхъ вспомогательныхъ средствъ, находящихся въ распо-ряжеяiи пространственнаго измiренiя. Мы не можемъ пододвинуть одного промежутка времени къ другому и сравнить ихъ оба въ прямомъ воззрiнiи, такъ какъ характернейшая черта времени заключается какъ разъ въ томъ, что две части его никогда не могутъ быть даны вместе. Намъ поэтому приходится действовать косвеннымъ путемъ, обращаясь за сод'Ьйствiемъ къ явленiямъ движенiя. Для абстрактной механики равны гб времена, въ кото-рыя предоставленная самой себе матерiальная точка описываетъ равпыя пространства. Здесь опять мы оказываемся передъ поня-тiемъ о точкi массы (Massenpunkt), какъ чисто-идеальньшъ предельнымъ понятiемъ, ц опять-таки лишь гипотетическое допу-шенiе некотораго всеобщаго принципа дозволяетъ намъ уста-новленiе основной меры. Въ объясненiе единицы времени входитъ составнымъ логическимъ моментомъ законъ инерцiи. Можно было бы попытаться устранить эту обусловленность, перейдя отъ рацiональ-ной механики къ ея эмшiрическимъ примененiямъ и попробовавши найти здесь, въ области самихъ конкретныхъ явленiй, строго равномерное движенiе. На первый взглядъ суточное вра-щенiе земли даетъ намъ въ совершенстве искомую равномерность. Единица времени дается намъ здесь прямо промежуткомъ, проте-кающимъ между двумя последовательными кульминацiями одной и той же звезды. Однако, более точное разсмотренiе сейчасъ же обнаруживает* разницу, существующую всегда между идеальной и эмпирической мерой времени. На основанiи теоретическихъ раз-сужденiй, подтверждаемыхъ и эмпирическими соображениями, ученые высказываются теперь въ смысле неравенства звездныхъ дней. Уже одно тренiе, вызываемое постоянной сменой приливовъ и отливовъ, ведетъ за собой постепенное уменыпенiе скорости вращенiя земли и, значить, удлиненiе звездныхъ сутокъ. Такимъ обраэомъ, искомая точная мера сызнова ускользаеть отъ насъ, и

192

ны вынуждены обратиться къ глубже лежащимъ абстрактнымъ полаганiямъ. Но все оне имеютъ смысдъ лишь при отнесенiи къ некоторому физическому закону, который мы молча примышляемъ уь нимъ. Такъ, недавно было предложено принять за точную единицу времени тотъ промежутокъ, въ теченiе котораго эманацiя радiя теряетъ свою радiоактивность, причемъ основой служить экспоненцiадьный законъ, по которому * происходить ослабленiе дiйствiя ея. Аналогичнымъ образомъ исходятъ изъ принциповъ и теоремъ оптики, когда пытаются, напримеръ, ввести длину волны определенна«) рода излученiй въ качестве^ основы ддя измеренiя длины. Такимъ образомъ, при выборефизическихъ единицъ мы всегда руководимся попыткой принять известные законы, какъ общезначимые. Чтобъ сохранить принщшъ сохраненiя энергiи, мы принимаемъ эмпирически на первый ввглядъ вполне «равныа» звездныясутки за неравный. Поэтому истинными константами являются (какъ на это было указано съ полнымъ правомъ) не вещественные масштабы и единицы меры, но именно эти законы, къ которымъ ихъ относятъ и по образу которыхъ они построены *). Поэтому наивное воззренiе, будто меры физическихъ вещей и процессовъ присущи имъ матерiадьно, подобно чувствен-нымъ свойствамъ, и что ихъ можно прямо отсчитывать съ нихъ, по мiрi развитiя теоретической физики все более исчезаетъ. Но вместе съ этимъ изменяется и отношенiе между закономъ и фак-томъ, ибо ходячее объясненiе, что мы доходимъ до законовъ путемъ сравненiя и измеренiя отдельныхъ фактовъ, оказывается теперь логическимъ кругомъ. Законъ; потому лишь можетъ возникнуть изъ изме-ренiя, что мы вложили его въ гипотетической форме въ само это иамеренiе. Какимъ парадоксальнымъ ни кажется это взаимооiно-шенiе, оно, однако, точно обозначаетъ основную проблему физики. Предварительное абстрактное признанiе закона не есть противоре-чiе, ибо оно происходить не въ форме догматическаго утвержде-

*) См. Henri Poincare, „La mesure du temps" („Revue de Metapli. et de Morale", VI, 1898). О теоретическихъ предпосылках* опредiленiя, единицъ мiры см. особенно Lucien Poincare, „La physique moderne", нЪмец. перев. v. ?raha'a, Lpz., 1908, а также Wilbois, „L'esprit positil'", (»Revue de Meth.', X, 1901).

13

193

нiя, а какъ первый теоретически эскизъ; оно заключаетъ въ себе не окончательный отвить, а лишь вопросъ. Его значенiе, его право доказаны лишь тогда, когда на основ* этой провизорной формулы удается связать всю совокупность опытовъ въ одно, не имеющее проб*ловъ, ц*лое. Но, разумеется, право это не можетъ быть упрочено т*мъ, что мы сохранимъ каждую гипотезу, каждое теоретическое поетроенiе непосредственно въ отд*льномъ опыгЬ, въ отд*льномъ чувственномъ впечатл*нш. И значенiе физическаго понятiя основывается не на суммii заключенныхъ въ немъ реаль-ныхъ, прямо воспринимаемые элементахъ бытiя, но на возможной благодаря ему строгости связи. Въ этомъ отношенiи оно является продолженiемъ и расширенiемъ математиче-с к а г о понятiя. Поэтому отдельное понятiе никогда не можетъ быть измерено и проверено само по себе на опыт*; подтвержде-нiе оно получаетъ всегда, лишь какъ членъ ц*лаго теорегическаго комплекса. «Истина» его обнаруживается прежде всего въ сл*д-ствiяхъ, къ которымъ оно приводить, въ сггБнленiи и систематической замкнутости объясненiй, становящихся возможными благодаря ему. Зд*сь каждый элементъ нуждается въ другомъ въ качеств* опоры и оправданiя; ни одного изъ нихъ нельзя вырвать изъ со-вокупнаго цiлаго и представить и доказать въ такомъ обособде-нiи. Не существуете физическихъ понятiй и физическихъ фак-товъ, отд*ленныхъ такъ полно другъ отъ друга, что мы ыожемъ взять какой-нибудь членъ въ одной области и ра8смотр*ть, им*етъ ли онъ свое отображенiе въ другой области. Мы нм*емъ «факты» лишь въ силу совокупности понятiй, но, съ другой стороны, мы им*емъ понятiя лишь въ связи съ совокупностью возможныхъ опытовъ. Основной недостатокъ баконовскаго эмпиризма заключается въ томъ, что онъ не понялъ этого соотношенiя и мыслить «факты», какъ н*которыя отдельный, свободный сущности, которыхъ нашему мышленiю остается лишь воспроизвести возможно точн*е. Функцiя понятiя сводится зд*сь лишь къ посл-Ьдующему соединенiю и изло-женiю эмпирическаго матерiала, а не къ проверке и испытанiю самого этого матерiала *). Какъ сильно ни укрепилось это воззр*-

gie въ теорiи познанiя естественныхь наукъ, но обнаруживается уже немаао призяаковъ, показывающих*,, что сама физика, въ ея нов*йшемъ виде, окончательно преодолела его. Даже т* мыслители, которые съ особенной силой подчеркивають то, что высшей и по-сдiдней инстанцией для всякой физической теорiи является опытъ въ его совокупности, и они откидываютъ наивную мысль Бэкона %ъ «experimentum crucis». «Чистый» опытъ, въ смысл* простого андуктивнаго собиранiя отд*льныхъ наблюХенiй, никогда не можетъ дать намъ основпыхъ коатуровъ физики, ибо онъ лиiпенъ силы математической формировки. Лишь тогда, когда сырой фактъ изоб-развенъ и зам*ненъ математическимъ симводомъ, лишь тогда на-чянается умственная работа пояимаиiя, связывающая его систематически со всей совокупностью явленiй *).

Если, однако, принять въ этой форме конечный результатъ, къ которому необходимо приводить анализъ физической теорiи, то все-таки здесь остается еще некоторый иарадоксъ. Къ чему служить вся работа образования понятiй въ физике, если подъ конецъ мы должны признать, что со всей сложностью методовъ изысканiя мы все более и более удаляемся отъ конкретнаго факта воззренiя въ его чувственной живости? Окупается ли вся эта затрата научныхъ средствъ, если конечной целью является-и не »можетъ не явиться - то, что факты превращаются въ символы? Удрекъ, который новая физика при своелъ возникновеяiи выставила противъ схоластики-именно, что последняя заменила наследование вещей раз-емотренiемъ сяовъ - грозитъ теперь обрушиться на нее самое. Мы, невидимому, приходимъ здесь лишь къ новой н о мен к дату ре, все более и бол*е отдаляющей насъ отъ истинной реаль-ности ощущенiя. действительно, этотъ выводъ былъ сделанъ иными, противопоставившими необходимость, къ которой приводить насъ физическая теорiя, очевидности и истин*, выступающими передъ нами при переживанiи индивидуальныхъ отд*ль-ныхъ фактовъ. Однако, само это разделенiе основывается на ложной абстракцiи; оно пытается изолировать и противопоставить другъ другу два момента, неразрывно связанныхъ между собой с а-

*> Подробнее объ этомъ см. „Erkenntnissproblem", II, 125 и ел.

*) Ср. сюда особенао Ouhem, „La th?orie physique", стр. 308 и ел.

195

194

ними предпосылками образованiя понят!и. Путь математическаго образованiя понятiй былъ определенъ-какъ оказалось, въ противор'Ьчiи съ традицiоннымъ логическимъ уче-нiемъ-черезъ прiемъ образованiя рядовъ. Дело шло тамъ не о томъ, чтобы выделить изъ множества однородныхъ впе-чатлiнiй то, что обще имъ, но о томъ, чтобы установить никоторый принципъ, въ силу котораго различное вытекаетъ одно изъ другого. Единство понятiя обнаружилось не въ некоторой неизменной сумм* признаковъ, но въ правил*, благодаря которому простое различiе было представлено, какъ закономерный рядъ эле-ментовъ.

Разсмотрiнiе основныхъ понятiй физики подтверждаете и рас-ширяетъ это возврiшiе. Все эти понятiя оказываются теперь средствами представить «данное» въ виде рядовъ и закрепить для него определенное место внутри этихъ рядовъ. Научный экспериментъ даетъ это последнее окончательное закрiпле-нiе; но, чтобы оно было возможно, необходимо теоретически установить и обосновать сами принципы ряда, сами точки зрЪнiя, изъ которыхъ происходить сравненiе и координированiе элемен-товъ. Отдельная вещь есть для физики не что иное, какъ совокупность физическихъ константъ; безъ этихъ константъ физикъ не въ состоянiи отметить особенности какого-нибудь объекта. Мы должны прнписагь предмету определенный объемъ и определенную массу, определенный удельный весъ, определенную удельную теплоту, определенное электрическое напряженiе и т. д., чтобы отличить его отъ другихъ объектовъ и ввести его въ известный абстрактный классъ. Но потребныя здесь измеренiя предполагаютъ, что тогь момента, съ точки зренiя котораго происходить сравненiе, предварительно постигнуть въ абстрактной строгости и точности. Этогь моментъ никогда не данъ въ начальномъ впечатде-нiи; онъ долженъ быть выработанъ теоретически, чтобы потомъ быть примененнымъ къ многообразiю воспрiятiй. Такимъ образомъ, физическое разложенiе предмета на совокупность его нумериче-скихъ константъ совсiмъ не равнозначуще съ разложенiемъ некоторой чувственной вещи на совокупность ея чувственныхъ призна-ковъ; чтобы произвести это расчлененiе, должно внести яовыя и свое-

196

образныя категорiи обсужденiя. Только въ процессе этогообеу. аденiя конкретное впечатленiе превращается въ определенный фивическiй объектъ. Чувственно-вещественное качество становится физическимъ предметомъ, когда оно превращается въ некоторое, иiгЬющее форму ряда, образованiе. Изъ суммы свойствъ «вещь» становится теперь математической совокупностью значенiй, кото-рыя установлены по отношенiю къ некоторой скале сравне-нiя. Различныя физическiя понятiя определяютъ каждое для себя подобную скалу и дедаютъ возможнымъ благодаря этому все более интимное соединенiе и координированiе элементовъ даннаго. Хаосъ впечатленiй преобразуется въ систему чиселъ, но числа эти получаютъ свое наименование и, значить, свое специфическое значенiе лишь отъ содержанiя основныхъ тюнятiй, установленныхъ теоретически, какъ общезначущiе масштабы. Лишь въ этой логи-.леекой" связи становится понятнымъ «объективное» значенiе, присущее преобразованiю впечатленiя въ математическiй «символъ». Конечно, въ символическомъ обозначенiи устранены особыя свойства чувственнаго впечатленiя; но удержано и выделено все то, что отмечаетъ его, какъ членъ системы. Символъ имветъ свой полный коррелатъ не въ какихъ-нибудь составныхъ ч а-стяхъ самого воспрiятiя, но въ закономерной связи, существующей между отдельными членами его; но именно эта связь и будетъ все отчетливее обнаруживаться передъ нами въ качестве подлиннаго ядра мысли о самой эмпирической «действительности».

Существующее здесь отношенiе можно осветить н съ иной точки зренiя, связавъ его съ обычной психологической теорiей понятiя. На языке этой теорiи проблема повятiя сводится къ проблеме «апперцептивнаго связыванiя». Какое-нибудь новое впе-чаменiе, разсматриваемое сперва, какъ нечто отдельное, дости-гаетъ степени абстрактнаго пониманiя лишь въ силу испытывае-маго имъ апперцептивнаго истолкованiя и координированiя. Если бы не было этого отнесенiя единичнаго впечатленiя ко всей совокупности опыта, то тогда уничтожилось бы и само «единство созна-Йя», впечатленiе не принадлежало бы уже «нашему» мiру Действительности. Въ дух* этого воззренiя можно разсматривать

197

различныя фивичеекiя понятiя о м i p t, развиваемый естественно-научной теорiей, какъ подлинныя и необходимыя аппер-цептивныя iiонятiя для каждаго вообще эмпирическаго позна-нiя. Безъ нихъ нельзя было бы, действительно, какъмы видели, расположить факты въ ряды, и, значить, не было бы лолнаго взаим-наго опред'Ьленiя между отдельными членами изъ иихъ. Мы имели бы тогда фактъ всегда лишь въ качеств!* отдiльнаго субъекта, причемъ не могли бы указать ни одного предиката, съ помощью котораго его можно было бы отграничить. Лишь тогда, когда мы разсматриваемъ данное подъ угломъ зре-яiя какой-нибудь руководящей идеи объ измерен!и, оно прiобрiта етъ твердую форму и видъ, iгрiобрътаетъ ясно определенный физическiя «свойства». Еще прежде, чiмъ эмпирически установлено его частное значенiе внутри каждаго изъ возможныхъ рядовъ для сравиенiя, признается теперь его необходимая принадлежность къ одному какому-нибудь изъ втихъ основныхъ рядовъ, и этимъ дана уже подготовительная схема для его ближай-шаго определевiя. Дедуктивная предварительная работа даетъ обзоръ возможныхъ типовъ точнаго координированiя; опытъ же определяешь, какой изъ возможныхъ типовъ связи примiнимъ къ данному случаю. Научный эксперимента всегда имiетъ передъ собой множество путей, которые проложила теорiя и между которыми слiдуетъ теперь производить выборъ. Поэтому никакое со-держанiе опыта не можетъ предстать когда-либо передъ нами въ качеств* чего-то чуждаго: однимъ тбмъ, что мы дiлаемъ его со-держанiемъ нашего мышленiя, тiмъ, что мы ставимъ его въ про-странственныя и временныя отношенiя къ другимъ содержанiямъ, мы наложили на него печать нашихъ общихъ связующихъ поня-тiй -въ частности, математическихъ отношенiй. Матерiя воспрiятiя отливается въ какую-нибудь абстрактную форму не въ последую-щемъ акт*: мысль объ этой форм* образуетъ необходимую предпосылку того, чтобы можно было вообще высказать какiе-нибудь предикаты, приписать какiе-нибудь признаки самой матерiи.

Не должно поэтому казаться страннымъ. что и научная физика, чiмъ бол^е она стремится проникнуть въ «бытiе» свояхъ объектовъ, наталкивается постоянно на новые слои чиселъ и чис-

198

ловыхъ значенiй. Она не открываетъ никакихъ абсолютныхъ ме-тафизичесвихъ качествъ; она пытается лишь выразить свойства изучаемого ею предмета или процесса твмъ, что она вводитъ для определения его все новые «параметры». Такимъ параметромъ является масса, которую мы приписываемъ отдельному гвлу, чтобы сделать для насъ рацiональной и понятной всю совокупность его возможныхъ измененiй и его "отношенiе къ внешяимъ импульсамъ движенiя, или же собственная внергiя, которую мы разсматриваемъ, какъ характеристику мгновеннаго со-стоянiя данной физической системы. Но то же самое можно сказать и о всехъ различныхъ величинахъ, которыми физика и химiя определяю«. гЬла действительности *). Чемъ больше мы углубляемся въ это, т*мъ ярче выступаетъ впередъ своеобразiе естественно-научныхъ понятiй о вещахъ и ихъ отличiе отъ ме-тафизическихъ понятiй о субстанцiяхъ. Въ своемъ развитiи естествознанiе постоянно примыкало къ форме этихъ iюсдед-нихъ; но въ то же время, по мере своего роста, оно наполняло вту форму новымъ содержанiемъ и переводило ее на другую ступень обоснованiя.

V.

Логическая идея субстанцiи стоить вообще во главе научнаго разсмотренiя мiра; исторически она представляеть межу, отделяющую (научное) изследованiе отъ миеа. Только тогда и зарождается собственно философiя. Попытка вывести многообразiе чувственной действительности изъ одного единаго первовещества содержитъ въ себе некоторое универсальное требованiе, которое-какъ бы ни несовершенно было на первыхъ порахъ его исполненiе- является характернымъ выраженiемъ для новаго способа мышленiя и новой постановки вопросовъ. Только теперь бытiе становится упорядоченнымъ ц-влымъ, управляемымъ не извне чуждымъ произволомъ, но носящимъ въ себе самомъ залогь своего суще-

*) См. сюда превосходный разсужденiя у G. F. Lipps, „Mythenbildung n. Erkenntniss", Lpz. 1907, стр. 211 и ел.

199

ствованiя. Но вначале новая идея ыожетъ искать подтвержденiя себе лишь въ области самихъ чувствеяныхъ вещей, который одн/Ь, невидимому, составляюсь прочное, положительное содержание дМ-ствительности. Такъ какъ критически-отвлеченная работа изсл'Ьдо-ванiя еще не началась, то воспрiятiе нредставляетъ здесь единственную твердую границу, отделяющую реальность отъ миео-поэтическихъ фантазiй. Поэтому какому-нибудь отдельному эмпирическому веществу здесь придается зяаченiе «еубстанцiи». Но уже въ рамкахъ самой iонической натурфилософiи пробудились тенденцiи, шедшiя дальше этого воззр-Ьнiя. Анаксимандровское ?-stpov возвышалось узко въ логической свободе надъ кругомъ непосредственно даннаго въ вослрiятiи. Оно содержитъ въ себе намекъ на мысль, что то, что должно составлять начало чувствен" наго бытiя, моисетъ быть неодинаково съ нимъ. Оно не можетъ иметь ни одного матерiальнаго качества, ибо все отдельный качества должны лишь развиться изъ него. Такимъ образомъ, оно становится бытiемъ безъ онредiЬленныхъ чувственныхъ признаковъ различiя, въ однородной структуре котораго лежать другъ подле друга необособленными противоположности теплаго и холоднаго, влажнаго и сухого. Но это не значить, что область вообще веще-ственнаго здесь оставлена; наоборотъ, въ безконечномъ, лишен-номъ определенности, первовеществе Анаксимандра впервые по-лучаеть отчетливое выраженiе чистая абстракцiя самого вещества.

Но проблема особенныхъ качествъ и свойствъ не покончена, а лишь поставлена въ этой первой попытке рiшенiя. Противоположности, согласно ей, развиваются путемъ «выд'Ьленiя» изъ однороднаго перво-принципа; но тоть способъ, какимъ происходить это дифференцированiе, и толчокъ, ведущiй къ нему, остаются сперва совершенно невыясненными. Заключенный здесь вонросъ является импульсомъ къ дальнейшему развитiю спекулятивной на-туръ-философiи. Единство, вложенное Анаксимандромъ въ его прин-ципъ безконечнаго, представляется лишь логической антиципацiей, не имеющей точнаго обоснованiя. Поэтому, чтобы добиться ясности въ этомъ пункте, мысль должна стать на, невидимому, противоположный путь. Истинная безконечность первовещества обнаружи-

200

вается не столько въ его однородной и лишенной различiй структур*, сколько въ безграничной полноте и многообразiи качественных* раэличiй, содержащихся въ немъ. Эта тенденцiя находить свое вавершенiе въ системе природы Анаксагора. Здесь, вместе съ первыиъ установленiемъ всеобщаго движущаго принципа, всту-паетъ въ новую фазу разсмотренiя и физическое объясненiе от-дЬльныхъ качествъ. Напрасно пытаться выводить особенное изъ всеобщаго, если оно не вложено и не содержится уже какимъ-нибудь образомъ въ немъ. Такимъ образомъ, многообразный види-мыя свойства телъ, о существованiи и различiяхъ которыхъ со-общають намъ чувства, сводятся теперь къ постояннымъ и абсолют-нымъ качествамъ матерiи, какъ ихъ настоящему первоисточнику. Влажное и сухое, светлое и темное, теплое и холодное, и т. д.-все это основныя свойства самихъ вещей. Все различiя и противоположности сложныхъ чувственныхъ еубстанцiи, какъ воздухъ и вода, эеиръ и земля, основываются на количественномъ отношенiи, въ которомъ смешаны между собой эти свойства, и на виде сме-шенiя. Въ каждое сложное твло входять при этомъ всегда все элементарный основныя свойства; и мы должны мыслить ихъ существующими въ малейшихъ частицахъ вещества, какiя только мы можемъ получить путемъ дробленiя. Различныя вещества отличаются другъ отъ друга не тЬмъ, что они содержать въ изо л и-рованномъ виде тотъ или иной качественный элементъ, а тiшъ, какой элементъ иреобладаетъ въ каждомъ изъ нихъ: въ обычной жизни, практически, мы можемъ пренебрегать всеми другими факторами, которые, однако, всегда имеются къ разсма-триваемомъ сложномъ теле. Въ этомъ смысле можно сказать, что «ace.jj.0 всемъ*; малейшая частица, даже любая физическая точка представляетъ совокупность безконечно-многихъ качествъ, заклю-ченныхъ въ ней. Более подробное изложенiе этого ученiя представляетъ лишь историческiй интересъ; но оно заключаетъ все-таки въ себе одинъ моментъ типическаго значенiя, который съ тЪхъ поръ постоянно обнаруживался въ развитiи физики. Анаксагоръ въ своемъ анализе стремится найти позади конкретныхъ чувствен-выхъ объектовъ, какъ они даны намъ въ воззренiи, ихъ абстрактные принципы; но совокупность этихъ принциповъ установлена

201

въ выраженiахъ, заимствоваиныхъ цiдикомъ изъ чувственнаго воспрiятiя. Свойства и различiя ощущенiй здесь прямо превращаются въ вещественныя основанiя, который могутъ существовать и действовать сами по себе, хотя и въ соединенiи съ другими причинами того же вида. Пестрое многообразiе чувственныхъ ка-чествъ здесь сохранено; оно даже сознательно расширяется до безконечности. Каждому изъ этихъ качествъ, которыя, повиди-мому, возникаютъ и исчезаютъ въ явленiи, соответствуешь въ действительности неизменное субстанциальное бытiе. Возникновенiе или исчезновенiе какого-нибудь чувственнаго основного свойства есть лишь иллюзiя, происходящая отъ поверхностнаго разсмотрiнiя вещей; наоборотъ, каждое изъ этихъ свойствъ пребываетъ и лишь временно закрывается для нашего взора какими-нибудь другими свойствами. Мы имiемъ здiсь, такимъ образомъ, любопытную попытку конструировать требуемое мыслью пребывающее бытiе, не выходя изъ границъ «даннаго». Здесь не такъ, какъ въ iониче-ской натуръ-философiи, какое-нибудь отдельное эмпирическое вещество, вроде воздуха или воды, изображаешь постоянный составъ вещей. Роль эта достается всей совокупности свойствъ, изъ кото-рыхъ проистекаютъ гб тiла и которыя можно найти въ нихъ съ помощью воспрiятiя. Гипостазированiе этихъ свойствъ не изменяешь пхъ природы; благодаря этому они получаюгь, конечно, измененное метафизическое значенiе, но не выходятъ прин-ципiально изъ рамокъ чувственно-даннаго.

Въ этомъ отношенiи мы не замечаемъ внутреннихъ неременъ и въ физике Аристотеля. Основныя свойства вещей здђсь опять сведены къ небольшому количеству; вместо безконечно-мношхъ «семянъ» вещей мы имiемъ здесь только свойства теплаго и хо-лоднаго, влажнаго и сухого, изъ соединенiя которыхъ возникаютъ четыре элемента: вода и земля, воздухъ и огонь. Природа этихъ элементовъ определяетъ характеръ производимыхъ ими движенiй, а значить и весь планъ и порядокъ вселенной. Такимъ образомъ, и эта система физики основывается на томъ же прiеме превра-щенiя относительныхъ свойствъ ощущенiй въ абсолютный свойства вещей. Особенно ясно и рельефно выступаегъ лежащее здесь въ основе воззренiе въ его историческихъ последствiяхъ.

202

Все естествознанiе, въ особенности вся химiя и алхимiя средневековья, становятся понятными лишь тогда, когда ихъ раз-сматриваютъ въ связи съ логическими предпосылками аристотелевской системы. Основнымъ и господствующимъ принципомъ является здесь превращенiе качествъ въ особыя сущности, которыя отличны отъ бытiя телъ и такимъ образомъ-по крайней мере, въ принципе-переносимы отъ одного теаа къ другому. Свойства, общiя некоторому классу вещей и являющiяся, такимъ образомъ, основой для образованiя определеннаго родового понятiя, обособляются въ то же время, какъ физическiя составныя части, и получаюгь самостоятельное существование. Твердыя тела отличаются отъ жидкихъ благодаря наличности определеннаго абсо-лютнаго и отделимаго качества, присушаго имъ; переходъ въ другое физическое состоянiе означаетъ потерю этого качества и при-нятiе новаго. Такъ, напримеръ. ртуть можно превратить въ золото, отнявъ у нея последовательно оба «элемента», на которыхъ основывается ея жидкость u летучесть, и заменивъ ихъ другими свойствами. Вообще, чтобы превращать одно тело въ другое, достаточно овладеть различными «природами» такимъ образомъ, чтобы быть въ состоянiи придать ихъ одна за другой матерiи. Согласно этому основному воззренiю, представляють себе превращенiе ме-талловъ другъ въ друга. У отдельнаго тела отнимаютъ его индивидуальные признаки, которые разсматриваютъ въ немъ, какъ само-стоятельныя субстанцiи; такъ, напримеръ, отъ олова отнимаютъ его плавкость, мягкость п пр.. чтобы приблизить его такимъ образомъ къ серебру, отъ котораго оно отличается всеми этими свойствами. Концепцiя, на которой опирается это воззренiе на природу, высту-паетъ еще въ новое время довольно ясно въ физике Бэкона. Бэко-новское ученiе о формахъ основывается на аксiоме, что признакъ, составляющей общее родовое свойство некоторой группы тедъ, дол-женъ какимъ-то образомъ находиться въ нихъ въ качестве отделимой составной части. Форма теплоты существуетъ, какъ некоторое особенное начало, и она-то и имеется во всехъ теплыхъ вещахъ, вызывая въ нихъ своимъ присутствiемъ определенные действiя. Задача физики сводится целикомъ кътому, чтобы представить сложныя чувственныя отдельныя вещи въ виде ряда аб-

203

страктныхъ и простыхъ начествъ и объяснить ихъ изъ нихъ. Гипотеза теплорода, какъ и допущенiе особенныхъ электрическихъ или магнитныхъ жидкостей, доказываютъ, какъ медленно отмирало и въ современномъ естествознанiи это воззрiшiе *). Въ особенности это заметно въ химiи, где оно постоянно выступало сызнова въ различныхъ формахъ при образованiи понятiй. Каждый элементъ прежней химiи-это въ то же время носитель и какъ бы типъ определенна™ свойства. Такъ, сера есть выраженiе горючести гЬлъ, соль-выраженiе ихъ растворимости, ртуть же заключаетъ въ себе и изображаете всю совокупность металлическихъ свойствъ. Здесь всегда на место опредйленныхъ закономiрныхъ p е а к ц i и подставляется прямо некоторый вещественный субстратъ. Свойство горючести, воспринимаемое нами съ помощью чувствъ въ iгвломъ ряд* гЬлъ, гипостазируется въ признанiи флогистона особымъ веществомъ, примiшаннымъ къ теламъ: и отсюда именно вытекаетъ съ внутренней необходимостью вся система химiи до Лавуазье.

Но на-ряду съ прослеженнымъ здесь въ самыхъ общихъ чер-тахъ ходомъ развитiя замечается съ самаго начала и другое основное воззрЪнiе на физическое бытiе и становленiе. Уже античная наука дала этому воззрiнiю совершенное выраженiе въ системе атомистики. Въ своихъ историческихъ предпосылкахъ атомистика восходить-черезъ посредство элеатовъ - къ основной формi пиеагореизма. Основное понятiе о пустомъ пространстве, изъ котораго исходитъ Демокритъ, прямо заимствовало изъ у.=тч пиеагорейпевъ. Здесь мы имеемъ передъ собой уже иное напра-вленiе мышленiя. Бытiе здесь ищутъ не непосредственно въ чувственно воспринимаемыхъ качествахъ и не въ томъ, что имъ соот-ветствуетъ въ качестве абсолютнаго коррелата, но въ чистомъ понятiй о числi. Число, на которомъ опирается вся связь и вся внутренняя гармонiя вещей, есть въ то же время благодаря этому и субстанцiя вещей, ибо только одно число придаеть ве-

*) См. объ этомъ превосходный разсужденiя у .В. Meyerson „Identite1 et Bealite*. Paris, 1908, стр. 300 и ел.; см. также Berthelot, „Les origines de Alchimie", Paris, 1885, стр. 206 и ел., 279 и т. д.

204

щаыъ определенно познаваемую сущность. Те мистичеекiя фанта-зiи, которыя обволакивали первоначально зту концепцiю, вмесгв съ развитiемъ греческой науки исчезаютъ все более и более, уступая подъ конецъ место чисто-методическому и рацiональному обо-снованiю. Въ атомистической системе это превращенiе завершено; то, что было для пиеагорейцевъ абстрактнымъ требоаанiемъ, здесь воплотилось въ конкретную систему механики. Изъ научиаго образа мiра теперь устранены чувственныя свойства вещей; сладкое и горькое, цветное и безцветное, теплое и холодное существуют^ лишь по «положенiю», въ непроверенномъ «субъективному пони-манiи. Но при изображенiи объективной действительности нужно отбросить все эти свойства, такъ какъ ни одно изъ нихъ не пригодно для точнаго определенiя меры и, значитъ, для истинно - однозначнаго фиксированiя. Поэтому въ качестве «д-бй-ствителъныхъ» признаковъ вещей и остаются лишь те, которые определимы въ смысле чистой математики.

Но абстрактная числовая схема пиеагорейцевъ дополняется теперь новымъ ыоментомъ, благодаря которому она можетъ развернуться во всей своей плодотворности. Чтобы перейти отъ числа къ вещественно-физическому существованiю, мы нуждаемся въ посредничестве понятiя о n p о с т p а н с т в е. Но само пространство берется здесь въ такомъ смысле, который делаетъ изъ него чистый чувственный образъ числа. Оно обнаруживаегь все признаки числа и удовлетворяетъ всемъ существеннымъ усдовiямъ его. Согласно съ этимъ отличительная основная черта его-это безусловная однородность его частей; все внутреннiя различiя свелись къ простому различiю въ местоположенiи. Различiя, существу-ющiя въ непосредственномъ пространстве воспрiятiя, совершенно устранены, такъ что каждая отдельная точка предетавляетъ лишь исходный пунктъ для геометрическихъ отношенiй и построенiй. Если определять съ этой точки вренiя действительность, то отъ нея остается лишь то, что делаетъ изъ нея числовой порядокъ, количественно расчлененное целое. Но именно въ этомъ и коренится правомерность и значенiе понятiя объ атоме-, мiръ атомовъ есть не что иное, какъ абстрактное изображенiе физической действительности, поскольку въ ней удерживаютъ лишь чи-

205

стые признаки величины. Въ этомъ смысле понялъ и обо-сновалъ атомистику еще на пороге современной физики Галилей. Въ пояятiи о матерiи,-говорить онъ,-заключается лишь то, что ей приписывают^ тотъ или иной видъ, то или иное ми с т о, что она велика или мала, находится въ движенiи или въ п о к о t. Но мы можемъ зато абстрагировать отъ всiхъ прочлхъ признаковъ, не нарушая этимъ идеи матерiи. Насъ не прину-ждаетъ никакая логическая необходимость мыслить ее белой или красной, сладкой или горькой, пахнущей хорошо или дурно. Эти названiя представляют скорее простыя имена, которымъ не со-ответствуетъ никакой неизменный физическiй коррелатъ, такъ какъ ихъ нельзя свести ни къ какимъ точнымъ числовымъ зна-ченiямъ. Субстанцiя физическаго тiла сводится къ совокуаносги свойствъ, который находятъ и устанавливают въ немъ ариемети-ка и геометрiя, равно какъ и чистое ученiе о движенiи, которое можно свести къ нимъ.

Однако, съ этимъ поворогомъ въ сторону атомистики проблема лишь поставлена въ общихъ выраженiяхъ, но совсiшъ еще не разрешена вполне. Ибо самъ атомъ не обозначаетъ твердаго физическаго факта, а лишь логическое требованiе; поэтому онъ пред-ставляетъ не неизменное, а скорее переменное, выраженiе. Любопытно проследить, какъ въ превращенiяхъ, испытанныхъ въ ходе исторiи понятiемъ обь атом*, действуетъ и все более выясняется умственный мотивъ, вызвавшiй его къ жизни. Въ атоме Демокрита еще не совсемъ произошелъ процессъ разложенiя чувственяыхъ привнаковъ. Атомы-если основываться на извест-номъ изложенiи Аристотеля-отличаются здесь не только по своему положенiю, но также по величине и виду: они имеютъ, та-кимъ образомъ, различное протяженiе и различную форму, при-чемъ основанiе для этихъ разяичiй не указано. Но по мере того, какъ главной проблемой становится динамическое в з а и м о-д е и с т в i е атомовъ, выступаетъ съ особенной силой логическая необходимость наделить кавдый атомъ абсолютной твердостью, въ силу которой онъ устраняетъ все другiе атомы изъ своей пространственной сферы. Благодаря этому противоположности твердаго и мягкаго, легкаго и тяжелаго снова вводятся непосредственно

206

въ сферу объективнаго разсмотренiя природы; часть воспринимае-иыхъ признаковъ тела сохраняется и ставится на одну ступень съ признаками, выделяемыми математическимъ мышленiемъ. Результаты этого дуализма вскоре обнаруживаются вместе съ развитiемъ теорiи. Они собираются въ своеобразную антиномiю, какъ только начинаютъ расматривать отношенiе, получающееся между ochor-нымъ физическимъ понятiемъ о б ы т i и и основнымъ физиче-скимъ эакономъ процесса (Gescherren). Законъ этогъ-если мы ограничимся лишь примененiемъ его къ механике-требуетъ, чтобы при каждомъ переходе движенiя отъ одного тела къ другому сохранилась неизменной вся сумма живой силы. Но если попытаться применить эту точку зренiя къ изображенiю удара атомовъ, то сейчасъ же получается особенное затрудненiе. Если равсматривать атомы, какъ совершенно т в е p д ы я тела, то ихъ свойства и способы действiя надо определять по тому, что мы наблюдаемъ непосредственно, эмпирически на неупругихъ мае-сахъ; но при каждомъ столкновенiи совершенно им отчасти неупругихъ телъ получается известная потеря въ живой силе. Чтобы объяснить это противоречiе съ закономъ сохраненiя, теорiя должна сделать допущенiе, что часть живой силы передается отъ большихъ массъ ихъ частямъ, что «молярная» энергiя превратилась въ «молекулярную». Но это объясненiе неприменимо, очевидно, къ атомамъ, такъ какъ ихъ, согласно самому понятiю о нихъ, приходится рассматривать, какъ строго-простые субъекты движенiя, которыхъ ни въ коемъ случае невозможно разделить на еще

меньшiя части.

Кинетическая атомистика пыталась различными способами справиться съ этимъ противоречiемъ въ самыхъ основахъ его: но это никогда не удавалось ей со всей строгостью *).

*) О критик* попытки Секки, согласно которой потеря живой силы, происходящая при удар* абсолютно твердыхъ т-Ьлъ, выравнивается т-iшъ что часть вращательнаго движенiя атомовъ превращается въ посту пате ль вое движенiе „см. у Stallo", Die Begriffe und Theorien der modernen Physik", нiм. изд., Lpz. 1901, стр. 34 и ел.; общую критику по. ватiя объ атом* см. особенно у Otto Buek, «Die Atomistik und Faraday's Begriff der Materie", Berlin, 1905.

207

Не менiзе серьезное затрудьенiе получается, когда мы противо-ноставляемъ механикт. атомовъ требованiя, вытекающiя изъ постулата непрерывности процесса. Измiненiе скорости, испытываемое двумя абсолютно твердыми твлами въ моментъ ихъ столкновенiя, можетъ заключаться лишь въ внезапномъ переход/в, въ скачкъ1 отъ одной величины къ другой, отличающейся отъ первой на конечное значенiе. Если нiкоторое гбло нагоня-етъ другое, бол'Бе медленное, и послi удара оба движутся съ одинаковой скоростью, определяемой теоремой о сохраненiи алгебраической суммы количества движенiя, то этотъ результата можно представить лишь такъ, что у одного тт>ла сразу убываетъ, у другого сразу прибываетъ скорость. Но это допущенiе ведетъ къ тому, что мы не можемъ въ моментъ удара найти однозначную величину скорости для обiихъ массъ и что благодаря этому получается пробiлъ въ математическомъ опредтаенiи всего процесса *).

Сторонники протяженныхъ атомовъ отвечали иногда на воз-раженiя этого рода, что здiсь прилагается фальшивый масштабъ къ гипотетическому образу, на которомъ должна быть обоснована механика. Нротивор'вчiе нроистекаегь исключительно отъ того, что атомамъ, являющимся только рацiональными полаганiями мышлеяiя, приписываются известный свойства, которыя выведены лишь по аналогiи съ чувственными телами мiра вашего воспрiятiя. Но съ точки зрiнiя теоретико-познавательнаго изслйдоватя именно эту аналогiю и слiдуетъ отбросить. Нормой, по которой строится понятiе объ атомт>, должны быть ве свойства эыпирическихъ гблъ нашего опыта, но всеобщiе законы и принципы механики. Чтобы образовать его, мы должны прибегать не къ простымъ сравне-нiямъ съ непосредственно наблюдаемыми явленiями; но на основi абстрактныхъ требованiй мы опредiляемъ условiя, которымъ дол-женъ удовлетворять собственный «субъектъ» движенiя. Мы, зна-читъ, не должны спрашивать, возможно ли или невозможно, чтобы абсолютно твердыя тiла удовлетворяли при ударi закону сохра-неяiя энергiи; мы должны, наоборотъ, принимать этотъ законъ за

*) Подробнее см. Erkenntnissproblem, II, стр, 394 я ел.

аксiому, съ которой мы связаны при теоретическомъ построенiи атомовъ и ихъ движенiй. Руководящей нитью должна быть для насъ лишь соединимость этого построенiя съ другими основными допушенiями рацiональной механики, но не сходство атомныхъ движенiй съ какими-нибудь процессами известной намъ физической действительности *). Принципiально возраженiе это очень удачно; но если продумать его до конца, то логически приходишь неизбежно къ тому преобразованiю понятiя объ атом-iз, которое совершило естествознанiе со временъ Босковича. На мъ-сто протяженной, хотя и неделимой, частицы становится теперь простая силовая точка. Легко видеть, что за новый шагь впередъ двлаетъ здiсь процессъ редуцированiя данныхъ въ воспрiятiи свойствъ, бывшiй ха-рактернымъ уже для Демокрита. Здт>сь исчезаютъ также величина и видъ атомовъ; они отличаются другъ отъ друга своимъ мйсто-положенiемъ въ систем^ динамическихъ дЗДствiй и противодЕйств^. Къ отрицанiю чувственныхъ качествъ присоединяется здiсь отри-цанiе протяженности, а значить и всякой матерiальной опредъ1-денности, отличающей еще одну эмпирическую „вещь" отъ другой. Bot самостоятельный, существующая сами по себ'Ь, свойства теперь совершенно устранены; остается одно лишь отношенiе динамиче-скаго сосуществованiя въ закон^ взаимнаго притяженiя и оттал-киванiя силовыхъ точекъ. Ибо я Босковичъ и, посл'Ь него, Фехнеръ энергично подчеркиваютъ, что сама сила, какъ она зд^сь понимается, растворяется въ понятiи закона, становясь просто выра-женiемъ функцiональной зависимости величинъ. Атомъ, возникшiй исторически изъ чистаго понятiя о числъ1, поели многоразличныхъ преобразованiй возвращается къ своему первоисточнику; онъ озна-чаетъ просто известный чденъ въ нъ'которомъ систематическомъ многообразiи вообще. Все то содержанiе, которое можно ему приписать, происходить изъ отношенiй, мысленнымъ средоточiемъ которыхъ онъ является.

Научное развитiе понятiя объ атомт. въ новой и новейшей физик/Ь подтверждаетъ ц'вликомъ это воззрiiнiе. Въ борьбi, завязавшейся между атомистикой и энергетикой, Больцманнъ пытался

*) См. Lasswitz, Geschichte der Atomistik", II, 380 u ел.

208

209

вывести необходимость атомистической гипотезы изъ самого основного прiема теоретическаго естествознанiя, изъ метода употребленiя диф-ференцiадьяымъ уравненiй. Если не желать предаваться иллюзiямъ насчетъ значенiя какого-нибудь дифференцiальнаго уравненiя, то,- утверждаете Вольцманнъ,-нельзя сомневаться въ томъ, что даваемая такимъ образомъ картина мiра должна быть по своему существу и своей структуре атомистической. «При более близкомъ разсмотрiнiи дифференцiальное уравненiе есть лишь выраженiе того, что сл'Ьдуетъ прежде всего мыслить себе некоторое конечное число; это первое предварительное условiе. Затiмъ лишь число должно возрастать, пока дальнейшее возрастанiе его перестанетъ оказывать вдiянiе. Что же за смыслъ замалчивать требованiе мыслить себе большое число отдiдьныхъ существъ (Einzelwesen), когда при объясненiи дифференцiальнаго уравненiя мы определили черезъ это требованiе выраженное этими существами значенiе?» Поэтому тотъ, кто думаетъ съ помощью дифференцiальныхъ уравненiй освободиться отъ атомистики, изъ-за деревьевъ не видигь леса *). Съ точки зренiя критики познанiя эта форма обоснованiя представляетъ большой интересъ, ибо здесь необходимость понятiя объ атоме выводится не изъ ф а к т о в ъ эмпирическаго разсмо-тренiя природы, но изъ условiй методики точной физики. Но если это такъ, то становится въ то же время очевиднымъ, что приписываемый такимъ образомъ атому «составъ» (Bestand) не можетъ быть инымъ, чемъ присущiй вообще чистымъ матема-тическимъ основнымъ понятiямъ. Поэтому и Больцманвъ прямо предостерегаетъ не понимать его такъ, будто благодаря его дедук-дiи можно доказать абсолютное существованiе атомовъ: ихъ надо понимать и применять въ качестве образовъ для точнаго изображенiя явленiй **). Но именно съ этой точки зренiя, для того чтобы придать «образу» всю его строгость и точность, является сызнова необходимость перейти отъ протяженнаго тельца къ

*) Boltzmann, „?ber die Unentbehrlichkeit der Atomistik. Annalen der Physik iv Chemie. N. F." Bd, 60, стр. 231 и ел. („Popul?re Schriften", Lpz., 1905, стр. 141 и ел.).

**) Ср. Boltzmann, „Ein Wort der Mathematik an die Energetik" („Pop. Schriften", стр. 129 и ел.).

210

простой точкЬ съ массой (Massenpunkt). Самъ методъ исчисленiя -безконечно-малыхъ, на которомъ опирается Вольцманнъ, толкаетъ къ этому переходу. Если исходить сперва изъ представления объ определенныхъ конечныхъ ведичинахъ и дать затiмъ имъ непрерывно убывать, чтобы иметь возможность составить дифферен-цiальныя уравяенiя, то процессъ этоть находить свое математическое завершенiе лишь тогда, когда м"ы эаставимъ приближаться рааематриваемыя нами величины къ н у л ю, какъ къ пределу; между тЪмъ съ точки зренiя атомистики всегда имеется некоторая постоянная величина, ниже которой нельзя опуститься, не впадая въ противоречие съ реальными явлен iями. Пока мы продолжаемъ оставаться при величинахъ определенной протяженности, мы не имеемъ еще однозначнаго логическаго определенiя, сколь бы малыми мы ни выбрали эти величины. Несмотря на принимаемую нами физическую неделимость, остается всегда умственная возможность разложить тело дальше ц приписать ыногоооразнымъ, отличнымъ другъ отъ друга, подгруппамъ различный скорости. Лишь тогда, когда мы дойдемъ до матерiальной точки, эта неопределенность устраняется, и создается, такимъ образомъ, прочный субъ-ектъ движенiя.

Поэтому защитники энергетики возражали Больцманну, что понятiе о матерiальной точке, лежащее въ основе механики, получается изъ тела не темъ путомъ, что по возможности или даже совсемъ абстрагируютъ отъ протяженности, но темъ, что абстрагируютъ отъ вращательнаго движенiя. «Если мы имеемъ дело не съ одними только поступательными движенiями, то мы разлагаемъ тела на части, которыя... не имеютъ ничего общаго съ атомами, на элементы объема, съ помощью которыхъ мы можемъ приблизиться съ любой степенью приближенiя къ ода-реннымъ лишь посту пате льны мъ движенiемъ матерiальнымъ точ-камъ» *). Здесь выдвинуть, действительно, важный логическiй мо-ментъ: простота точки принимается ради простоты движенiя. Дояу-щеяiе простого, неразложимаго дальше, тела - это лишь методи-

*) См. Helm. „Die Energetik und ihre geschieht. Entwicklung', Lpz. 1898, стр. 215.

211

ческiй окольный путь добраться до абстракцiи простого движенiя. Въ этомъ смыслов «атомъ» определяется по своему основному физическому значенiю, не какъ часть вещества, но какъ с у б ъ-е к т ъ онред'Ьленныхъ измЪненiй. Онъ входитъ въ разсмотрiнiе лишь какъ мысленный опорный пунктъ для возможныхъ отношенiй. Мы разлагаемъ сложныя движенiя на элементарные процессы„для которыхъ мы вводимъ затiшъ атомы, какъ гипотетическiе субстраты. Согласно этому д?ло идетъ прежде всего не о томъ, чтобы выявить посл'Ьднiя основныя составныя части вещей, но о томъ, чтобы установить определенные простые основные процессы, изъ которыхъ должно вывести многообразiе совершающагося (Geschehens). Понятно поэтому, что атомъ въ своемъ современномъ физическомъ применении все более и болiе теряетъ моментъ вещественности, что онъ сводится къ вихревымъ движенiямъ въ эфире, удовлетво-ряющимъ, въ силу своихъ особенностей, усдовiямъ неразрушимости и физической неделимости. Неустранимое же требованiе тождественности удовлетворяется здесь не съ помощью какихъ-нибудь матерiальныхъ субстратовъ, а съ помощью постояняыхъ формъ движенiя. Вообще, оказывается, что, лишь только какой-нибудь физическiй процессъ, считавшiйся до того простымъ, на-чинаетъ разсматриваться съ новой точки зренiя, благодаря которой онъ является результатомъ множества условiй, какъ раскалывается также и доложенный въ основу его субстратъ. Лишь только и н е p ц i я перестала казаться намъ абсолютнымъ свойетвомъ гблъ и открылась возможность дедуцировать ее на основаны законовъ электродинамики, какъ матерiальный до того атомъ расаался благодаря этому и былъ сведенъ къ системе эдектроновъ. Получившаяся такимъ образомъ новая единица должна, однако, и сама разсматриваться, опять-таки, какъ относительная и, значитъ, въ принципе изменчивая. Более строгое расчлененiе физическихъ отношенiй приводить ко все новымъ определенiямъ и дифференцированiямъ внутри ихъ субъектовъ. Поэтому можно сказать, что содержанiе понятiя объ. атоме должно считаться переменнымъ, между т-вмъ какъ присущая ему функцiя-фиксировать данное состоянiе познанiя и придать ему его самое яркое мысленное выраженiе-всегда остается. Перемещается лишь исходный пунктъ примененiя: но самъ прiемъ

212

полаганiя единицы остается постояннымъ. «Простота» атомовъ въ основе своей есть сама чисто логическiй предикатъ; она определяется не путемъ отнесенiя къ нашей чувственной способности различенiя и не съ точки зренiя физико-техническихъ средствъ разложенiя, но подъ угломъ умственнаго анализа явленШ природы. Каждый новый успехъ этого анализа, каждое координи-рованiе болыпихъ областей въ новую связь - какъ это оказалось возможнымъ въ современной физике въ особенности благодаря явленiямъ радиоактивности - изменяегъ въ то же время и нашъ взглядъ на «строенiе» матерiи и на элементы, изъ которыхъ она построена. Новая устанавливаемая нами матерiальная единица есть лишь выраженiе относительно высшей и обширнейшей точки зренiя обсуждения совокупности физическихъ вещей и про-

цессовъ вообще.

.Мы замечаемъ аналогичное развитiе, обратившись отъ понатiя о матерiи ко второму кардинальному понятiю естествознания, понятiю объ эеире. Возиикающiя здесь сначала затрудненiя происходятъ точно такъ же отъ того, что въ это понятiе-чтобы придать ему определенное содержанiе-приходится ввести известные основные признаки, которые сначала получаются непосредственно изъ сравненiя съ предметами чувственнаговоспрiятiя. Эеиръ представляется согласно съ этимъ совершенной жидкостью, наделенной, однако, съ другой стороны, известными свойствами совершенно упругихъ тiлъ. Но изъ соединенiя этихъ двухъ моментовъ не получается сперва вполне цiльной картины: самъ предельный случай имеетъ различный видь, въ зависимости отъ того, въ какомъ направленiи мы приближаемся къ нему, въ зависимости отъ техъ равличныхъ эмпирическихъ исходныхъ пунктовъ, изъ которыхъ мы пытаемся достигнуть его въ процессе прогрессирующей идеали-зацiи. Получающееся здесь противоречiе находить свое принци-пiальное разрешение лишь тогда, когда решаются отказаться отъ всякой непосредственной чувственной конкретизацiи (Veranschaulichung) эеира, разсматривая его лишь, какъ абстрактный символъ для определенаыхъ физическихъ отношенiй *). Мы нахо-

*) Ср., напр.. Pearson, „The Grammar of Science", стр. 178, 262 и ел.

213

димъ въ известной точке пространства некоторое физическое явленiе-вапримiръ, определенное световое действiе-въ то время, какъ «причину» его мы поместили въ удаленной отъ него точки пространства. Чтобы установить непрерывную связь между этими двумя состоянiями, мы ищемъ какого-нибудь посредника между ними, заполняя промежуточное пространство определенными качествами, которыя выразимы въ чистыхъ числовыхъ значенiяхъ. Совокупность подобныхъ числовыхъ опред'вленiй и есть, собственно, основная идея, заключающаяся въ мысли объ эеире. Единое и строго однородное пространство здесь дифференцируется благодаря тому, что мы какъ бы покрывасмъ его тканью изъ различныхъ чиселъ. Это градуированiе различныхъ элементовъ положения и координи-рованiе ихъ въ различные математическо-физическiе ряды при-даетъ имъ новое содержанiе. «Пустое» пространство, представляющее лишь некоторый отдельный принципъ порядка, теперь покрывается въ известной мъ'ръ1 массой другихъ признаковъ, связан-ныхъ, однако, между собой благодаря тому, что между ними суще-ствуютъ определенный функцiональныя зависимости. Все то, что говорить физика о «бытiи» эеира, можно, действительно, свести въ конце концовъ къ сужденiямъ насчетъ подобныхъ связей. Если, въ согласiи съ электромагнитной теорiей света, утверждается тождество светового эеира съ твмъ эеиромъ, въ которомъ распространяются электромагнитныя действiя. то это происходить потому, что у p а в н е н i я, къ которымъ приходятъ при изученiи свiтовыхъ колебанiй, тождественны по формi съ гЬми уравнениями, которыя получаются для дiэлектрической поляризацiи, и потому, далее, что численныя константы, а въ особенности константа скорости рас-пространенiя, одинаковы въ обоихъ случаяхъ *). Допущенiе одина-коваго субстрата есть и здiсь лишь иное обозначенiе для полной аналогiи математическихъ отношенiй, для связей, существующихъ между значенiями оптическихъ и электрическихъ константъ. Поэтому, чiмъ чаще и сознательнее употребляется въ физикi понятiе объ 8еире, тiмъ яснее обнаруживается и здесь, что обозначаемый

*) См. Н. Роiпсагё, „Electricite et optique", нiш. изд., Berlin, 1891, стр. 159 и ел.

214

этимъ словомъ предметъ долженъ разсматриваться не какъ особая, воспринимаемая сама по себе, отдельная вещь, но лишь какъ соединение и концентрацiя объективно значимыхъ, изм'Ьримыхъ

отношенiй.

Если теперь еще разъ пересмотреть превращенiя, испытанныя естественно-научнымъ понятiемъ о субстанцiи съ его первыхъ спекулятивныхъ начатковъ, то ясно выступаетъ единая цель, къ которой оно стремится. На первый взглядъ можетъ показаться настоящим!, обедненiемъ действительности, когда видишь, какъ у предмета отнимается одно за другимъ качества существованiя; какъ тело теряетъ не только свой цветъ, свой вк.усъ, свой запахъ, во постепенно также и свой видъ и протяженность, съеживаясь до размеровъ простой точки *). «Кусокъ воска», на которомъ, какъ известно, Декартъ производить свой анализъ понятiя о предмете, превращается изъ твердой, теплой, светлой, пахнущей вещи въ простую геометрическую фигуру определенна™ вида и размера. Но умственный процессъ не останавливается и на этой редукцiи; онъ останавливается лишь тогда, когда и сама протяженность сведена къ простому явленiю простыхъ и нецелимыхъ силовыхъ центровъ. Это прогрессирующее цреобразованiе должно казаться непонятныыъ, если видеть цель естествознанiя въ томъ, чтобы получить по возможности точную копiю внешней действительности. Каждая новая естественно-научная концепцiя удаляла бы въ этомъ

*) Ср., напримъръ, характеристику „электрона", т. е. основного эле-мента натер«', У Люсьена Пуанкаре въ „La physique moderne , нъм. пер стр 249' Такимъ образомъ, электронъ должно разсматрпвать, какъ простой, лишенный матерiи, электрическiй зарядъ. Первыя наши изсл*-дованiя заставили приписать ему массу, въ тысячу разъ меньшую, чЪмъ масса атома водорода. Бол-Ье тщательное изслiдованiе показало намъ, что эта масса лишь фикцiя. Явленiя, наступающiя, когда приводить въ лвиженiе электронъ или изм*няютъ его скорость, имiютъ дъйствiемъ то, что они вызываютъ иллюзiю инерцiи, и эта, основывающаяся на его заряд*, инерцiя ввела насъ въ заблужденiе. Электронъ поэтому просто определенный небольшой объемъ въ нiкоторой точк* эеира, обладающiй особыми свойствами, и точка эта распространяется со скоростью, которая не можетъ превышать скорости свЪта". Ср. также Е. Меуегяоп, Jdentite et Realite", русски переводъ въ изд. „Шиповникъ", гл. VII.

215

случае науку все более и более отъ ея настоящей задачи: эмпирическое бытiе, которое она должна сохранить въ неискаженномъ виде, угрожаетъ, наоборотъ, расплыться благодаря ея особенному методу, безъ котораго она не можетъ обойтись. Здесь, дiйстви-тельно, невозможно никакое примиренiе; строгость ц совершенная рацiональная прозрачность связей, развиваемыхъ ею, покупается ценою потери непосредственной вещественной реальности. Но въ этомъ взаимоотношенiи и заключается, собственно, рiшенiе проблемы. Только потому, что наука отказывается дать прямое чувственное отображенiе действительности, только потому она и можетъ изобразить саму эту действительность въ виде необходимой связи основанiй и слiдствiй. Только выходя ивъ круга даннаго, она создаетъ себе логическiя средства изобразить закономерность давнаго. Ибо те моменты, отъ которыхъ зависигь закономерный порядокъ воспрiятiй, никогда не являются отдельными составными частями самихъ воспрiятiй. Если бы цель естество-знанiя заключалась въ томъ, чтобы просто повторить данную въ ковкретныхъ ощущенiяхъ действительность, то это фактически было бы тщетной и безполезной попыткой: какой-хотя бы и со-воршеннейшiй-образъ могь бы достигнуть строгости и точности оригинала? Познапiе не нуждается въ подобном^ удвоенiи, оста-вляющемъ неизменной логическую форм у, въ которой представляются намъ воспрiятiя. Вместо того, чтобы сочинять новый мiръ позади мiра воспрiятiй, оно довольствуется тiмъ, что набра-сываегь общiя логическiя схемы, съ помощью которыхъ можно вполне изобразить отношенiя и связи воспрiятiй. Атомъ и эеиръ, масса и сила суть не что иное, какъ примеры подобныхъ схемъ, который исполняютъ свою задачу гвмъ точнее, чемъ менее осталось въ нихъ прямого содержанiя воспрiятiй.

Такимъ образомъ, мы получаемъ две обособденныя области и два различныхъ измерения понятiя: понятiямъ, обозначающими существование, противостоят?, понятiя, выражающiя лишь возможную форму связи. Но мы имеемъ здесь передъ собой не мета-физическiй дуализмъ, ибо, если между образами обеихъ областей нетъ никакого прямого сходства, то между ними существуетъ все-таки необходимо взаимоотношенiе. Координируются понятiя мате-

216

матической физики не имеютъ никакого другого значенiя и другой функцiи, какъ способствовать совершенному мысленному обзору отношенiй эмпирическаго бытiя. Если эта связь разрывается, то возникаетъ двоякая антиномiя. Позади мiра нашихъ пережи-ванiй поднимается царство абсолютныхъ субстанцiй, которыя, будучи сами особымъ видомъ вещей, недоступны, однако, всемъ темъ сред-ствамъ познанiя, съ помощью которыхъ мы охватываемъ вещи опыта. «Истинно-реальное» физики-система атомовъ и силъ, дiй-ствующихъ на разстоянiи-остается принципiально непонятной. Возникаетъ представленiе, отъ котораго нельзя избавиться, о чемъ то в^чно непредставимо наличномъ, чего, однако, мы никогда не можемъ достигнуть, такъ какъ мы не можемъ переступить въ эту область «экстрафеноменальной потусторонности». Мiръ непосред-ственнаго опыта становится призрачнымъ, между темъ, съ другой стороны, то, что мы подставляемъ вместо него, остается для насъ вiчно непонятной загадкой. «Многообразныя формы абсолютнаго суть не окна нашей системы представленiй, изъ которыхъ открывается видъ на внефеноменальный мiръ, -оне показываютъ только, какъ непроницаемы сгбны нашей внутрифеноменальной темницы». Сама физика, по мере своего непрерывнаго и необходимаго дви-женiя впередъ, приводить къ недоступной навсегца изследованiю области, къ «terra nuric et in aeternam incognita» *). Съ другой стороны становится непонятнымъ, какъ мы съ нашими физическими понятiями, возникшими только благодаря тому, что мы переступили «систему представленiй», возвращаемся обратно къ этой системе, какъ мы можемъ надеяться господствовать надъ ней съ помощью идей, созданныхъ въ сознательномъ противоречiи съ самимъ содер-жанiемъ этой системы, Все эти сомненiя легко разрешаются, какъ только начинаютъ разсматривать физическiя понятiя не , сами по себi, но въ ихъ естественной генеалогiи, т. е. въ связи съ математическими понятiями. Действительно, они продолжаютъ лишь процессъ, заложенный въ этихъ носледнихъ и вполне выяснаю-щШся въ нихъ. Пока для математическихъ понятiй искали

*) Си. Р. du Bois-Reymond „Ueber die Grundlagen der Erkenntniss in den exakten Wissenschaften", стр. 112 и ел.

217

какого - то коррелата въ представлены, нельзя было уловить ихъ смысла; опъ выступилъ передъ нами лишь тогда, когда въ немъ увидели выражеяiе нiкотораго чистаго отношен!я, на которомъ основывается единство и непрерывная связь членовъ многообразiя. Точно такъ же становится понятной при этомъ обороте и функцiя физическаго понятiя. Чiмъ более оно отказывается отъ всякаго самостоятельно воспринимаемаго содержанiя, чiмъ богЬе оно сбрасываетъ съ себя все образное, гЪмъ резче вы-ступаетъ его логически-систематическая функцiя. То, что теряетъ «вещь» ходячаго образа мiра въ свойствахъ, то она прiобр'Ьтаегь въ отношенiяхъ, ибо теперь она уже не изолирована и не опирается на одну лишь себя, но неразрывно связана съ совокупностью опыта съ помощью логяческихъ нитей. Каждое отдельное понятiе есть какъ бы одна изъ этихъ нитей, съ помощью которой мы координируемъ действительный переживанiя и связываемъ возможный будущiя. Невозможно уже заблуждаться и принимать предметы физики-массу, силу, атомъ, эеиръ- за яовыя реальности, который должно наследовать и внутрь которыхъ должно проникнуть, разъ поняли, что они инструменты, создаваемые себе мыслью, чтобы изобразить хаосъ явленiй въ виде расчлененнаго и измеримаго ц'влаго. Намъ дана, такимъ образомъ, лишь одна действительность, которая, однако, различно доходить до нашего сознанiя, ибо одинъ разъ мы разсматряваемъ ее въ ея чувственной конкретности, но въ то же время и ея чувственной обособленности, въ другой же разъ мы, стоя на точки зренiя науки, выби-раемъ лишь те моменты ея, на которыхъ опирается ея интеллектуальная связь и «гармонiя».

Исторiя физики показываете, какъ великiе нзслйдователи-змпирики все яснее и отчетливее усваивали и выражали ату логическую идею о своеобразномъ проникновенiи чувственнаго и умственнаго. Демокритъ, первый давшiй всеобщую схему научнаго объяснеяiя природы, улавливаетъ также и скрытую въ ней философскую проблему. Для изображенiя движенiя нужна пустота; но само пустое пространство не есть нЬчто чувственно данное; оно яе вещественная действительность. Благодаря атому становится невозможнымъ относить научное мышденiе,-какъ это

218

лалъ элейскiй идеализмъ,-только къ бытiю и прикреплять его къ нему: н е б ы т i е становится столь же необходимымъ и не-устранимымъ понятiемъ. Нельзя даже добиться вдейнаго господства надъ эмпирической действительностью безъ этого понятiя. Элейцы, отбросивъ это понятiе, не только лишили мышленiе основного вспоногательнаго средства; они разрушили сами явленiя( дишивъ себя возможности iiонять и признать ихъ многообразiе и изменчивость. Идея небытiя не есть, такимъ образомъ, дiалекти-*х-чесная выдумка; наоборотъ, она разсма,тривается, какъ единственное средство охранять права физики противъ захватовъ спекуля-тивнаго идеализма. Именно тогда, когда въ самихъ фактахъ вилять высшiй масштабъ для всехъ абстрактныхъ концепцiй, когда цель понятiй видятъ лишь въ томъ, чтобы сделать понят-нымъ фактъ движенiя, а значитъ и природы,-именно тогда должно признаться, что въ этомъ факте имеется моментъ, недоступный прямому воспрiятiю. Пустое пространство необходимо для явленiй, хотя оно и не обладаетъ той же чувственной формой существовав!я, какъ отдельный конкретныя явленiя. При по-стиженiи реальности это чувственное «ничто» имеетъ такую же п4няость и значенiе, какъ и «нечто»: и i^-bv -» Ыщ то [ngSev *). Бытiе, присущее научному принципу ъъ отличiе отъ какой-нибудь конкретной данности, здесь исторически впервые ясно обособляется **). Физическое понятiе отграничивается въ двухъ противоположныхъ направленiяхъ: съ одной стороны, отъ метафи-

Аристотеля „De generatione et corruptieme« A 8, 35a: *.1оiв T*

* -i- ** «ч-. « •- ~

5v.

v

^v j 6»rt»dv«S .jot

4xoXou8.lv iv v.ai dv.iv^ov v, ,to .Tv« ?«« «l S™«Pov .vWl... Ar.x^os 8 sj .S ^ ^ .Taih,™ б^оХотоб^« Xfr/ovys ou, ««««» cp»oP,v ote «(v,»« «l то *™>-

«avTos ф.,у|,

обо« а,.» хДоЗ то т. »v?v и ovaal той ?vto.- U8M-- M ov ?ЧоИ .tva, го , ap

XUP*?no воп^сГобъ'историческомъ и систематическомъ вначенш поня-тiацЦБч см. CoheD,.Platons Ideenlehre und die Mathematik» Marbm g, 1879, „Logik der reinen Erkenntniss", стр. 70 и т. д.

219

зической спекуляцiи, съ другой-отъ неметодическаго чувственнаго воспрiятiя. Геометрическое пространство служить зд*сь прим*ромъ и типомъ вообще чистыхъ понятiй объ отношенiяхъ. Подобно тому, какъ оно связываете въ единство атомы и дозволяетъ, такимъ обра-зомъ, движенiе и взаимод*йствiе между ними, подобно этому оно можетъ служить вообще образомъ для т*хъ принциповъ, на кото-рыхт, опирается связь д*йствительнаго и даннаго, причемъ сами они могутъ и не быть частями данной въ воспрiятiи дМствитель-ности. Чувства, втянутыя въ «условныя» и субъективныя противоположности теплаго и холоднаго, сладкаго и горькаго, не могутъ •исчерпать всей объективности: эта объективность, взятая въ ея д*ломъ, завершается лишь въ математически функцiональныхъ зависимостяхъ, недоступных* чувствамъ, которыя применяются къ частному.

Физика новаго времени сохранила неизменной эту основную мысль. Галилей, примыкающiй, какъ экспериментальный изсл*до-ватель, прямо снова къ Архимеду, въ своемъ философскомъ мiро-воззрiнiи возвращается къ Демокриту. Онъ описываете и допол-няетъ, подобно Демокриту, мысль о природ* мыслью о необходимости; къ естественно-научному изследованiю относятся лишь «истинныя и необходимый вещи, которыя не могутъ происходить иначе». Но и онъ отличаетъ нонятiе объ истине отъ понятiя о действительности. Подобно тому, какъ теоремы Архимеда относительно спирали остаются правильными, если бы даже въ природ*, не было ни одного тЬла, которое движется спиралевидно, такъ въ основоначалахъ динамики мы должны исходить изъ посылки о равномерно ускоренномъ движенiи по направлению къ определенной точке и логически выводить все иолучающiяся отсюда сл-Ьдотвiя. Если затемъ оказывается согласiе между эмпирическимъ наблюде-нiемъ и этими следствиями, такъ что мы находимъ въ движенiи твердыхъ т*дъ т* же отношенiя, которыя теорiя развила изъ ги-потетическаго допущенiя, то мы можемъ, не рискуя ошибиться, принять, что въ природе удовлетворены те условiя, которыя первоначально были установлены чисто-умственнымъ образомъ. Но если бы даже это и не имело места, наши положенiя не потеряли бы своего значенiя, такъ какъ они содержатъ сами по себ*

220

не высказывания насчегь реальнаго существованiя, а связываютъ съ известными идеальными посылками определенный идеальныя закдюченiя. Въ изложенiи Галилея, при защит* имъ его верхов-ваго динамическаго принципа, эта общая мысль получаетъ сей-часъ же характерное приложенiе. Законъ инерцiи им*етъ согласно ему характеръ математическаго принципа, который - хотя сл*дствiя его и приложимы къ фактамъ вн*шней д*йствитель-ности - не есть вовсе прямое отображенiе гд*-нибудь дан-ныхъ эмпирически отношенiй вещей. Условiя, о которыхъ онъ говорить, никогда не осуществлены въ д*йствительности; они установлены лишь путемъ «резолютивнаго метода». Поэтому, если Симпличьо - въ одномъ м*ст* «Дiалоговъ о двухъ системахъ мiра» - готовь допустить, что предоставленное само себ* гвло будетъ двигаться неопред*ленно долго по горизонтальной плоскости, разъ только само т*ло состоитъ изъ достаточно прочнаго мате-рiала, то Сальвiати-Галилей объясняете ему, что эта предпосылка совсiмъ не важна по существу для принципа инерцiи: матерiаль-ный составь отц*лъныхъ т*лъ - это чисто-случайное и вн*шнее обстоятельство, совс*мъ ненужное при вывод* и доказательств* принципа. Какъ для Демокрита пустое пространство, такъ для Галилея движенiе по инерцiи есть не конкретный, воспринимаемый чувствами процессъ вн*шней д*йствительности, но постулат ъ, безъ котораго мы не можемъ обойтись при научномъ изображенiн явлевiй. Оно представляете идею, составленную въ ц*ляхъ упо-рядоченiя явленiй, но не стоить на одной ступени съ самими этими явленiями. Поэтому движенiе это и нуждается не въ какомъ-либо д*йствитедьномъ, но лишь мысленномъ субстрат*: настоящими субъектами при точномъ выраженiи принципа инерцiи являются «матерiальныя точки» механики, а не эмпирическiя т*ла мiра нашего воспрiятiя. Мы видимъ, какъ новая наука сохранила зд*сь основную мысль Демокрита, но перейдя ее въ изв*стномъ смысл*: ибо то, чтб тамъ говорилось о понятiй пустого, зд*еь переносится на само понятiе матерiи, на нартХ^ре^ 5v. И матерiя, въ смысл* чистой физики, предметъ не воспрiятiя, но построенiя. Геометрическая определенность и твердыя формы, которыя мы должны приписать ей, возможны лишь потому, что мы черевъ область ощу-

221

щенiй приходимъ къ ихъ идеальнымъ предiламъ. Такимъ образомъ, матерiя, съ которой имеетъ д'Ьло точная наука, никогда не существуетъ, какъ «воспрiятiе», но всегда лишь какъ «поня-тiе». «Когда мы называемъ пространство объективнымъ, а мате-рiей то, что его наполняетъ,-говорить одинъ современный физикъ строго-«эмпирическаго» направленiя, - мы этимъ создаемъ кон-струкцiю, опирающуюся, по существу, на геометрическiе символы. Мы ироэцируемъ понятiя о форме и объ объеме изъ области мысли въ область воспрiятiя, и мы такъ свыклись с-ь этими логическими элементами, что мы ихъ смiшиваеыъ даже съ реальностями воспрiятiя. На самомъ же деле пространство наполняютъ абстрактно-логическiй объемъ и абстрактно-логическая форма; и только этой последней, а не чувственнымъ впечатленiямъ, мы можемъ приписывать движенiе» *). Поэтому понятiе о матерiи подчиняется тому же самому закону, который вообще управляетъ логическимъ развитiемъ естественно-научныхъ принциповъ. Чувственные признаки не составляютъ уже более существенной черты его значенiя. Даже моментъ «тяжести», который является, на первый взглядъ, необходимой составной частью этого понятiя, от-ступаетъ на заднiй планъ и устраняется при переходе отъ понятiя о матерiи къ чистому понятiю о массе. Отъ массы же мы приходимъ дальше къ простой точке съ массой, которая характеризуется лишь опрежБленнымъ числовымъ значенiемъ, опредiлея-нымъ коэффицiентомъ. Сама матерiя становится идеей по мере того, какъ ея содержанiе все отчетливее сводится къ идеальнымъ концепцiямъ, созданнымъ и испытаннымъ математикой.