Часть 11.

вергаютъ всякую самостоятельность интеллекта передъ лицомъ дан-ныхъ непосредственнаго воспрiятiя, - даже эти изследователи подтвердили своеобразiе этой интеллектуальной функцiи. Вы-раженiе этого единаго основного убежденiя прорывается у нихъ сквозь мнимый скепсисъ. «Отношенiя между различными явле-нiями», говорить, напримеръ, Оствальдъ, «которыя были разъ по-внаны, остаются неразрушимыми составными частями всякой будущей науки. Можетъ случиться, и часто даже действительно случается, что форма, въ которой дпервые было высказано это отно-шенiе, оказывается несовершенной, что нельзя дольше признавать этихъ отношенiй вполне общими, а приходится признать, что они подчинены другимъ изменяющимъ ихъ вдiянiямъ, о которыхъ нельзя было думать при первомъ ихъ открытiи и формулирова-щи, потому, что они были ^неизвестны. Но какъ бы ни преобразовывалась наука, все же остается определенный непогибаю-щiй остатокъ того перваго познанiя, и однажды прiобретенная наукой истина обладаетъ въ такомъ смысле вечной жизнью, т. е., она сохраняется до техъ поръ, пока будетъ существовать человеческая наука» *). Этотъ моментъ «вечности» свойственъ также эмпи-рическимъ сужденiямъ о фактахъ. Никакая разъ объективно установленная связь между наблюденiями не можетъ быть совершенно уничтожена въ дальнейшемъ ходе изследованiя. Новые факты, которые мы находимъ, не вытесняютъ старыхъ опытовъ во всехъ смыслахъ, а лишь прибавляютъ къ нимъ определенныя логическая детерминацiи. И этому превращенiю подвергается, въ сущности говоря, не столько связь сужденiя, какъ таковая, сколько субъект ъ, къ которому она относится. Если мы- представимъ себе, напримеръ, что некоторое вещество определяется посредствомъ указанiя его физическихъ и химическихъ свойствъ и реакцiй, то какiя-нибудь новыя противоположный свойства, которыя окажутся въ теченiе дальнейшаго хода изследованiя, какiя-нибудь измененiя въ его проявленiяхъ, еще не уничтожаютъ отнюдь установленной раньше связи определенiй, какъ таковой. Если бы эмпирическое сужденiе относилось къ моменту времени и ограничивалось бы лишь имъ, то

*) Ostwald, Grundriss der Naturphilosophie, стр. 15.

313

мы здесь должны были бы признать простое отношенiе уничтоже-нiя и новаго творенiя: последующей моментъ уничтоясилъ бы пред-шествующiй и вместе съ нимъ все «истины», которыя были высказаны и фиксированы лишь для этого момента. Какъ онъ занимаешь место предшествуюшаго момента въ реальномъ теченiи событiй, такъ онъ долженъ былъ бы также заключать въ себе и внутреннее измене-нiе эмпирической закономерности вещей. Въх дiйстввтель-ности же каждое тiло обладаетъ для насъ тождественными строенiемъ и характеромъ, которые мы ему приписываемъ разъ навсегда. И когда получаются результаты, не совпадаю щiе съ этими приписываемыми ему свойствами, то мы выражаемъ эти результаты не допущенiемъ, что одно и то же гЬло изменилось въ своихъ основныхъ свойствахъ, а тiмъ, что ставимъ подъ вопро-сомъ само тождество наблюдаемаго предмета. Того, что мы видимъ теперь, мы уже больше не признаемъ тiмъ же самымъ эмпирическимъ объектомъ, который наблюдался нами раньше, а считаемъ его видоизмтЬненнымъ какими то условiями, которыя слi-дуетъ найти. Такимъ образомъ, истина прежняго сужденiя: S есть P не оспаривается: она не лишается своей силы посредствомъ про-тивоположнаго сужденiя: S не есть Р; прослеживается лишь, при полномъ сохраненiи перваго сужденiя, то преобразованiе, которому должно подвергнуться сужденiе, когда S переходить въ S'. Даль-вiйшiя наблюденiя всегда, поэтому, заключаютъ въ себе также и непрерывное раавитiе анализа; они все яснее и точнее различають между собою случаи, которые на первый неопределенный взглядъ казались совершенно однородными, и выделяютъ характерныя раз-личiя каждаго отдельнаго случая. Если представимъ себе, что работа этого анализа достигла своего завершенiя и что, такимъ образомъ,'получились совершенно определенные субъекты, то эта однозначность субъекта заключала бы въ себе также и однозначность и необходимость связи сужденiя. Моментъ недостоверности эмпирическихъ сужденiй, по сравненiю съ рацiональными, всегда, поэтому, относится лишь къ подведенiю даннаго случая подъ идеально определенный. Сомнительно не то, обладаетъ ли или негь строго отграниченное содержанiе а признакомъ Ь, а лишь то, исполнены ли въ данномъ содержанiи все условiя понятiя а или его

314

втано определить отличнымъ отъ последняго понятiемъ а'. Про-блема не въ томъ, действительно ли а есть Ь, а действительно ли ЮТЪ х, который дается намъ однимъ только воспрiятiемъ, есть а. Въ втомъ заключается подлинное преимущество математическаго образованiя понятiя: предметы этого образованiя понятiя суть не что иное, какъ то, чемъ сделало ихъ наше идеальное построе-яiе, между темъ какъ всякое эмпирическое. содержанiе скрываетъ уь себе неизвестный определенiя, и нельзя," поэтому, относительно него решить съ полной уверенностью, въ какое изъ раньше со стаменнымъ и развитыхъ нами въ его последствiяхъ различныхъ гипотётическихъ понятiй мы должны его включить.

Анализъ эмпирическаго сужденiя, который пытался дать Локкъ, оказывается, такимъ образомъ, внутренне несостоятельнымъ, ибо онъзатушевываеть тотъ моментъ необходимости связи, который свойственъ также и высказыванiю о фактахъ и который только и сообщаетъ ему настоящую прочность. Кантъ, для кото-раго эта необходимость сделалась основной проблемой, въодномъ пункте все же остается въ зависимости отъ Локка при первомъ введенiи своего критическаго вопроса. Различенiе между сужде-вiями воспрiятiя и сужденiями опыта, на которое онъ опирается имееть не столько непосредственно объективное, сколько дидактическое значенiе: оно примыкаетъ къ сенсуалистическому пониманiю сужденiя для того, чтобы дать ему новый смыслъ и более глубокое истолкованiе. Эмпирическiа сужденiя, поскольку они обладаютъ объективной значимостью, должны называться н сужденiями опыта, а те сужденiя, которыя значимы лишь субъективно, только сужденiями воспрiятiя. Последнее понятiе, следовательно, покрываетъ и обнимаетъ все то, что догматическiй эмпи-ризмъ разсматриваетъ, какъ настоящей признакъ и характеръ самого опыта. «Сужденiе воспрiятiя» есть не что иное и не хо-четъ быть не чiмъ инымъ, какъ сообщенiемъ о мгновенномъ и индивидуальномъ переживанiи: оно связываетъ субъектъ съ пре-дикатомъ не согласно какой-нибудь точке зренiя мысленной зависимости и сопринадлежности, а лишь беретъ ихъ обоихъ такъ, какъ они случайно встретились въ отдельномъ сознанiи по «субъективными правиламъ ассоцiацiи. Мы констатируемъ въ

315

немъ лишь сосуществованiе двухъ содержанiй, не приведя ихъ ни въ какое отношенiе взаимной обусловленности. Чемъ дальше, однако, развивается кантовское различенiе, гЬмъ больше оказывается, что сужденiе воспрiятiя въ этой формулировки является для него лишь методически построеннымъ предiльнымъ случае мъ, который своей противоположностью долженъ осветить новое понятiе научной объективности, но который не ведетъ за собою реальнаго разд'Ьленiя самихъ сужденiй на два разнород-ныхъ класса. Каждое сужденiе, какъ бы оно ни ограничивало свое понятiе субъекта, притязаетъ въ этихъ предiлахъ избран-наго имъ самимъ тiснаго круга на определенную меру объективной значимости. Оно никогда не удовлетворяется констатирова-нiемъ одной только смежности нредставленiй, а создаетъ между ними функциональную связь, такъ что, когда дано одно .еодержанiе, мы всегда считаемъ, что требуется также и другое еодержанiе. Связка «есть» представляетъ собою выраженiе этой связи, которая, такимъ образомъ, входить, какъ необходимый факторъ также и во всякое сужденiе о едини чномъ эмпирическомъ предмете. Сужденiе: «тiло (есть) тяжело» не хочетъ сказать, что, сколько разъ до сихъ поръ я ни носилъ какое-нибудь тiло, всегда являлось определенное осязательное ощущенiе и ощущенiе давленiя, а хочетъ установить суще-ствованiе связи, имеющей свое основанiе въ обьектЬ и заключающееся въ немъ независимо отъ состоянiя того иди другого ощущающаго индивидуума. Поэтому и единичное «апостерiорное» сужденiе также содержить всегда въ утверждаемой имъ необходимости связи также и «апрiорную» примесь *). Въ окончательной формулировке системы опыта, согласно этому, преодолено и выключено вспомогательное понятiе простого сужденiя воспрiятiя. Единичное, вакъ единичное, можетъ, правда, также быть предметомъ науч-наго высказыванiя, такъ что данное «здесь» и «теперь» состоя-нiе бытiя и составляетъ еодержанiе сужденiя. Но и въ этомъ случае мы также не переходимъ изъ области объективной необходимости въ область только «случайности», а мы пытаемся, наобо-ротъ, понять само частное, кавъ необходимое, указывая ему разъ

*) Ср. Kritik der reinen Vernunft. 2-е изд. стр. 141 и ел.

316

завсегда определенное место въ пределахъ того причиннаго со-ввршенiя, въ которомъ господствуютъ однозначные законы. Самъ вругь необходимаго суживается и сжимается до техъ поръ, пока оуь не станетъ достаточнымъ для все более и более точнаго опре-дЬденiя того, что кажется «случайнымъ». Въ этомъ смысле мы, напримеръ, опредедяемъ астрономическое местоположенiе небеснаго тЬла въ данный однократный моментъ, кладя приэтомъ въ основанiе определенiя те общезначимыя отношенiя, которыя намъ даютъ принципы механики и законъ тяготенiя. Настоящую цель «индукцiи» образуетъ и здесь не совершенно изолированный вре-кенное подаганiе, а включенiе именно этого полаганiя въ общiй ходъ совершенiя (Gechehen).

«Тайна индукцiи>, о которой часто говорили, не начинается, вовтому, только тамъ, где мы на основанiи многихъ наблюде-mtt делаемъ заключенiе о всехъ сдучаяхъ, а содержится уже сполна и нераздельно въ установленiи какого-нибудь единична г о случая. Решенiя проблемы индукцiи можно искать лишь въ этомъ расширенiи ея содержания. Было-бы въ действительности непонятно, какимъ образомъ простое повторенiе и на-нивыванiе отд-Ьльвыхъ наблюденiй можетъ сообщить частному случаю какое-нибудь новое логическое значенiе. Одно только собира-нiе элементовъ въ кучу не можетъ дать имъ совершенно новаго догическаго значенiя; оно можетъ лишь сделать более ясными те признаки, которые уже даны въ самомъ элементе. Уже въ единич-номъ случае долженъ заключаться въ скрытомъ виде тотъ моментъ, который подымаетъ его надъ его ограниченностью и изолированностью. Функцiя, посредствомъ которой мы прослеживаемъ эмпирическое еодержанiе за те пределы во времени, въ которые оно намъ дано, и удерживаемъ его определенность на протяженiи всего временного ряда, образуетъ, тавимъ образомъ, настоящее ядро индуктивнаго способа изследованiя. Отношенiе, которое сначала открывается намъ только въ единственный, неделимый моментъ, выходить за пределы своей первоначальной сферы и въ конце концовъ опредедяетъ некоторымъ образомъ совокупность будущихъ моментовъ времени. Такимъ образомъ, всякое единичное сужденiе закдючаетъ въ себе мотивъ безконечности, по-

317

немъ лишь сосуществованiе двухъ содержанiй, не приведя ихъ ни въ какое отношевiе взаимной обусловленности. Чемъ дальше, однако, развивается кантовское различееiе, гЬмъ больше оказывается, что сужденiе воспрiятiя въ этой формулировки является для него лишь методически построеннымъ n p е д t л ь н ы м ъ с л v-

•i »

чаемъ, который своей противоположностью долженъ осветить новое понятiе научной объективности, но который не ведетъ за собою реальнаго разделения самихъ сужденiй на два разнород-ныхъ класса. Каждое сужденiе, какъ бы оно ни ограничивало свое понятiе субъекта, притязаетъ въ этихъ предiлахъ избран-наго имъ самимъ тiснаго круга на определенную меру объективной значимости. Оно никогда не удовлетворяется констатирова-нiемъ одной только смежности представленiй, а создаетъ между ними функцiональную связь, такъ что, когда дано одно .еодержанiе, мы всегда считаемъ, что требуется также и другое еодержанiе. Связка «есть» представляетъ собою выраженiе этой связи, которая, такимъ образомъ, входить, какъ необходимый факторъ также и во всякое сужденiе о едини чномъ эмпирическомъ предмете. Сужденiе: «т-вло (есть) тяжело» не хочетъ сказать, что, сколько разъ до сихъ поръ я ни носилъ какое-нибудь тЬло, всегда являлось определенное осязательное ощущенiе и ощущенiе давленiя, а хочетъ установить существование связи, имеющей свое основанiе въ объекте и заключающееся въ немъ независимо отъ состоянiя того или другого ощущающаго индивидуума. Поэтому и единичное «апостерiорное» сужденiе также содержитъ всегда въ утверждаемой имъ необходимости связи также и «апрiорную» примесь *). Въ окончательной формулировки системы опыта, согласно этому, преодолено и выключено вспомогательное понятiе простого сужденiя воспрiятiя. Единичное, какъ единичное, можетъ, правда, также быть предметомъ науч-наго высказыванiя, такъ что данное «здесь» и «теперь» состоя-нiе бытiя и составляетъ еодержанiе сужденiя. Но и въ этомъ случай мы также не переходимъ изъ области объективной необходимости въ область только «случайности», а мы пытаемся, наобо-роть, понять само частное, кавъ необходимое, указывая ему разъ

*) Ср. Kritik der reinen Vernunft. 2-е изд. стр. 141 и ел.

316

завсегда определенное место въ пределахъ того причиннаго со-аершенiя, въ которомъ господствують однозначные законы. Самъ кругь необходимаго суживается и сжимается до техъ поръ, пока о«ь не станетъ достаточнымъ для все более и более точнаго опре-яЬiенiя того, что кажется «случайнымъ». Въ этомъ смысле мы, вапримеръ, опред-вляемъ астрономическое местоположенiе небеснаго яiла въ данный однократный моментъ, кладя приэтомъ въ осно-яанiе определенiя те общезначимыя отношения, которыя намъ даютъ принципы механики и законъ тяготенiя. Настоящую цель «индукцiи» образуетъ и здесь не совершенно изолированный временное полаганiе, а включенiе именно этого полаганiя въ общiй юдъ совершенiя (Gediehen).

«Тайна индукцiи>, о которой часто говорили, не начинается, поэтому, только тамъ, где мы на основанiи многихъ наблюде-нiй дедаемъ заключенiе о всехъ сдучаяхъ, а содержится уже «полна и нераздельно въ установленiи какого-нибудь единич-наго случая. Рiшенiя проблемы индукцiи можно искать лишь въ этомъ расширенiи ея содержанiя. Было-бы въ действительности непонятно, какимъ образомъ простое повторенiе и на-низыванiе отдельныхъ наблюденiй можетъ сообщить частному случаю какое-нибудь новое логическое значенiе. Одно только собира-нiе элементовъ въ кучу не можетъ дать имъ совершенно новаго логическаго значенiя; оно можетъ лишь сделать более ясными те признаки, которые уже даны въ саыомъ элементе. Уже въ единич-номъ случае долженъ заключаться въ скрытомъ виде тотъ моментъ, который подымаетъ его надъ его ограниченностью и изолированностью. Функцiя, посредствомъ которой мы просдеживаемъ эмпирическое еодержанiе за те пределы во времени, въ которые оно намъ дано, и удерживаемъ его определенность на протяженiи всего временного ряда, образуетъ, такимъ образомъ, настоящее ядро индуктивнаго способа изследованiя. Отношенiе, которое сначала открывается намъ только въ единственный, неделимый моментъ, выходить за пределы своей первоначальной сферы и въ конце концовъ определяете некоторымъ образомъ совокупность будущихъ моментовъ времени. Такимъ обравомъ, всякое единичное сужденiе заключаетъ въ себе мотивъ безконечности, по-

317

скольку устанавливаемое въ немъ содержание, переносится на все времена и постоянно, на протяясенiи всего времени, какъ-бы снова рождается въ новыхъ тождественныхъ формахъ. Обла. дающiй продолжительяымъ существованiемъ эмпирически объекть вместе съ его постоянными эмпирическими свойствами всегда пред-ставляетъ собою, выражаясь математически, только интегралъ тiхъ мгновенныхъ качеств*, о которыхъ намъ сообщаетъ отдйль-ный опытъ. Но логическiй процессъ интегрирования былъ бы не-возможенъ, если бы и здесь отношенiе къ целому не содержалось уже въ элемент*, т. е., если-бы меняющееся содержанiе опыта, какъ-бы оно ни казалось раздробленнымъ и разрозненвымъ, не заключало въ себе указаяiя на свою остающуюся одинаковой закономiрную форму. Въ силу этого указанiя, ограниченный пространственно-временной кругъ опытовъ, единственно только и имеющейся въ нашемъ распоряженiи, расширяется и возвышается до степени поверки и символа систематическаго устройства действительности вообще. Лишь въ томъ случае, если мы представляемъ себе все члены совершенiя связанными необходимыми отношенiями, мы можемъ пользоваться выделяемой нами какой-нибудь отдельной фазой въ качестве изображенiя и символа всего процесса и господствующаго въ немъ правила. Но на это то символическое значенiе и притязаетъ всякое индуктивное заключенiё: самъ единичный признакъ, доставляемый чувственнымъ впечатленiемъ, превращается для него въ норму, которая должна сохраниться, какъ пребывающая основная черта, въ логическомъ построенiи эмпирической действительности. Каждый частный опытъ, установленный согласно объективнымъ прiемамъ и критерiямъ науки, является какъ бы абсолютнымъ; то, чтб разъ показалъ методическiй осуществленный и проверенный эксперимента, никогда не можетъ подвергнуться логическому уничто-женiю. Задача индукцiи состоить въ томъ, чтобы согласовать между собою все эти кажущiяся взаимно противоречивыми высказыванiя постольку, поскольку каждому изъ нихъ отводится совершенно особая сфера значимости. То, чтб обычному чувственному пони-манiю представляется некоторою тождественной совокупностью усло-вiй, съ которой, однако, связанъ то тотъ, то другой результата,

318

распадается здесь на определенно раздельные частные случаи, ви-доюменяющiеся въ какомъ-нибудь указываемомъ теорiей обстоятельстве, причемъ ихъ отступления другъ отъ друга сами въ свою очередь понимаются, какъ необходимый.

Въ отношенiи индуктивнаго единкчнаго случая въ совокупности научнаго опыта повторяется, поэтому, та характерная черта, которую можно констатировать повсюду, где предложить проблема определить «огвлое», не представляющее собою лишь сумму сво-ихъ частей, а систем атическую совокупность, которая создается отношенiями между ними. Логика издавна раздичаеть между «прерывными» и «непрерывными» целыми. Въ случае первыхъ, части предшествуютъ своему целому и возможны, и существуют^ какъ изолированная и самостоятельный части, независимо отъ той свази, въ которую оне вступаютъ потомъ. «Элементъ» непрерывнаго целаго, напротивъ, не поддается подобному изолированiю: онъ получаетъ свое содержанiе лишь отъ отношенiя къ совокупности системы, къ которой онъ принадлежите и, отделенный отъ нея, теряетъ всякое значенiе. Такъ, напримеръ, можно определить линiю, какъ без-конечное многообразiе точекъ; но это определенiе возможно лишь потому, что сама <точва> понимается раньше, какъ выраженiе 5истаго отношенiя положенiя, что въ нее, следовательно, вкладывается готовьшъ отношенiе пространственной «совместности > («Beisammen») съ другими однородными элементами. Въ такомъ же снысле можно сказать, что законъ опыта <вытекаеть> изъ отдельныхъ случаевъ лишь потому, что онъ молча уже полагается въ_каждомъ изъ нихъ. Отдельное эмпирическое сужденiе уже со-держвтъ въ себе, какъ неразвитое требованiе, ту мысль о полной определенности явленiй природы, которая въ завершенной системе опыта выступаетъ передъ нами, какъ законченный результата. Каждое высказыванiе о простомъ сосуществовали эмпирическихъ чертъ уже имеетъ въ виду ту мысль, что эти черты какимъ то образомъ коренятся другъ въ друге, хотя форма этой зависимости не непосредственно знакома, а раскрывается лишь постепенно. Поэтому, какъ съ отдельной точкой связано общее отношенiе положенiя и разстоянiя, такъ и съ отдельнымъ опытомъ уже связанъ характеръ универсальнаго закона. Единичное можно

319

познать не иначе, какъ въ связи съ другими пространственными или временными, более близкими или болiе отдаленными элементами; и этотъ родъ связи предполагаетъ существованiе системы пространственныхъ и временныхъ мйсть и также и единаго ц-влаго причинныхъ координацiй. Фактъ а доступенъ намъ лишь въ функциональной форме, какъ f (а), » (?), Ф (у) ири-чемъ f, f, t обозначаютъ самые различные способы какъ пространственно-временной, такъ и причинной связи. Логическiй актъ «интеграцiи», который, какъ оказалось, входить уже въ каждое подлинное индуктивное сужденiе, больше не содержитъ въ себе никакой парадоксальности, никакого внутренняго затрудненiя: заключающееся въ немъ, повидимому, расширенiе единичнаго въ целое возможно потому, что съ самаго начала отношенiе къ целому не выключается изъ единичнаго случая, а сохраняется въ немъ и нуждается лишь въ особомъ логическомъ выдiленiи.

Стремленiе къ некоторой неизменной наличности, которую должно сохранять въ смънi чувстзенныхъ феноменовъ, свойственно поэтому индуктивному мышленiю не менее, чiмъ математическому; эти два рода мышленiя различаются другь отъ друга не по своей цели, а по средствамъ, съ помощью которыхъ они пресл'Ьдуютъ эту свою цель. При изложенiи геометрическихъ методовъ мы могли видеть, какъ все те многообразный налравленiя, въ которыхъ движется современная геометрическая мысль, сливаются въ единство, поскольку они разсматриваются и характеризуются съ общей точки зренiя «теорiи инварiантовъ». Всякая спецiальная форма геометрiи соотнесена теперь, какъ принадлежащая къ ней теорiя инварiантовъ, съ определенной группой преобразований, который можно определенно обозначить и отграничить другь отъ друга. Мысль о постоянстве и мысль о перемен* уже здесь оказывались взаимно обусловленными другь другомъ: лишь принимая во вни-манiе возможныя изменения, мы подучали возможность высказать и формулировать утверждаемый геометрiей постоянный связи. Теперь это основное логическое отношенiе появляется въ новомъ свете. Всякое выеказыванiе объ эмпирической сопринадлежности элементовъ представляетъ собою утвержденiе, которое должно быть вначимымъ независимо отъ техъ или другихъ абсолютныхъ точки

320

пространства и момента времени. Максуэлль давалъ иногда общему «закону причинности» такой оборота, въ которомъ посдЪднiй выра-зяаетъ это требование. Положенiе, что одинаковый причины всегда вызываютъ одинаковый следствiя, не имеетъ, какъ онъ показы-ваеть, никакого строго очерченнаго смысла, пока не установлено, что нужно понимать подъ одинаковыми причинами и одинаковыми следствiями. Такъ какъ всякое событiе совершается лишь однажды и, поэтому, уже вполне индивидуализировано и отличается отъ всехъ другихъ событiй посредствомъ момента времени, въ который оно выступаетъ, то одинаковость, о которой здесь идетъ рiчь, никогда не можетъ быть понята въ смысле абсолютнаго тожества, а лишь-въ отношенiи къ определенной точке зренiя, которую нужно определенно указать и формулировать. Настоящая суть принципа причинности заключается въ утверждеяiи, что если причины отличаются другъ отъ друга лишь въ отношенiи абсолютнаго пространства и абсолютнаго времени, то и действiя отличаются лишь въ этомъ отношенiи къ абсолютному пространству времени. «Раздичiе между двумя событiями не зависитъ отъ чи-стаго различiя временъ иди мiiстъ, въ которыхъ они совершаются, а лишь отъ различiй иъ характере, конфигурацiи или движенiя данныхъ соотв'iiтствующихъ телъ» *). Здесь ясно выступаетъ, что и содержанiе, являющееся целью физаческаго гужденш, также сначала подвергается мысленно определенному изм'Ьненiю и что сужденiе должно указать въ немъ и выделить затемъ изъ него те моменты, которые не затрагиваются этимъ изм&ненiемъ, а остаются одинаковыми. Подобно тому, какъ мы называемъ геометрическими свойствами определенной фигуры все те ея признаки, которыми она обладаете независимо отъ своего абсодютнаго положенiя въ пространстве и своей абсолютной величины, такъ и здесь анало-гичнымъ образомъ начинаютъ разсматривать время. Функцiональное отношенiе f (а, Ь), непосредственно установленное лишь для момента времени t0 иди для некоторыхъ раздельныхъ промежутковъ времени ti, t-2, ts..., освобождается отъ этой ограниченности и ставится зависимости отъ какого-нибудь единичнаго момента вре-

321

Maxwell, „Substanz und Bewegung", §XIX.

меяи наблюдения. Какой бы то ни былъ моменть времени, поскольку остальныяусловiя остаются неизменными, считается нами равно-значнымъ тому моменту, который намъ данъ сейчасъ, такъ что теперешнiй моменть вместе съ тiмъ заключаете въ себе р'Ьшенiе относительно прошедшихъ и будущихъ моментовъ. Каждый опыть, согласно этому, также направленъ на прюбрЪтеше определенным, «инварiантвыхъ» отношенiй и лишь въ яюсъ достигаетъ настоя-щаго своего завершенiя. Мысль объ эмпирическомъ о б ъ е к т t природы возникаетъ и получаете свое обоснованiе лишь при этомъ способ^ разсмотрiнiя, ибо въ понятiе объекта входитъ то, что онъ въ движенiи времени «сохраняете свое тождество съ самимъ собою s. Мы, разумеется, должны мыслить каждый предмета природы подверясенвымъ въ принципе определеннымъ физи-ческим-ъ изм'Ьненiямъ, вызываемымъ вънемъ внешними силами; но нельзя было бы описать въ форме закона реакцiй на эти воз-действiя, если бы мы не могли логически удерживать его и узнавать, какъ остающегося одинаковымъ, какъ наделеннаго теми же основными свойствами и признаками. Посреди хаоса ощу-щенiй, имеющихъ место во времени, мы, смотря поверхъ времени, создаемъ прочныя связи и координацiи, и ояе-то и составляютъ основное строенiе эмпирической фактичности.

Такимъ образомъ, постоянство эмпирическаго бытiя всегда, обезпечивается функцiей сужденiя. И это находить свое вы-раженiе не только въ иядукцiяхъ математической физики, он ясно выступаете также и въ области описательныхъ естествен-ныхъ наукъ. И здесь более глубокiй анализъ показываете, какъ великое господство идеальныхъ предпосылокъ, относящихся къ структуре iгвлаго, въ якобы чисто рецептивной классификации единичныхъ вещей. Для физiологiи и для всей области «экспериментальной медицины» болiе всехъ всесторонне выяснилъ это взаи-моотношенiе между идеей и наблюденiемъ Клодъ-Бернаръ. Безъ идеальной точки зренiя, изъ которой исходить сравненiе, безъ абстрактнаго предвосхищенiя возможнаго порядка нельзя найти «действительнаго» и фактическаго порядка. Какъ ни несомненно, что окончательнымъ констатированiемъ этого порядка мы обязаны опыту, все же и здесь схему опыта должна

322

сначала набросить мысль. И индукцiя описательныхъ наукъ, поэтому, всегда представляетъ собою «провизорную дедукцiю». Можно, если угодно, сомневающееся мышленiе экспериментальна^) изсд*дователя назвать индуктивнымъ, а аподиктичныя утвержденiя математика обозначить иазванiемъ дедукцiи; но это будетъ тогда равличiемъ относящимся къ несомненности или сомнительности ясходваго пункта нашихъ выводовъ, а не къ точу способу, кото-рыиъ развиваются эти выводы. Принципъ вывода въ обоихъ случаяхъ остается однимъ и тамъ же, хотя путь, которьшъ ояъ следуете, можете быть пройденъ въ двоякомъ направленiи. «Для духа существуетъ лишь одинъ родъ умозаключенiя, точно такъ же, какъ для тела существуетъ лишь одинъ родъ ходьбы *)». Эго единство основы выступаете съ особенной ясностью въ техъ по-граничныхъ областяхъ, въ которыхъ какъ-бы соприкасаются мышленiе математики и мышленiе экспериментальнаго изследованiя. Мы видвли, что прогрсссъ геометрическаго мышленiя былъ направденъ къ тому, чтобы все больше и больше элиминировать о с о б ы я наглядныя свойства фигуръ, къ которымъ относится изследованiе. Настоящимъ объектомъ геометрическаго разсмотренiя оказалась связь отношенiй между элементами, какъ таковыми, а не индивидуальный свойства этихъ элементовъ. Многообразiя, которыя совершенно неоднородны для созерцанiя, можно было, согласно атому, отожествлять, поскольку они представляли собою примеры и формы однихъ и техъ же правилъ соединенiя. Соответствующiй логическiй прiемъ, какъ оказывается, господствуетъ ташке въ обра-зованiи поиятiа точной физики. Издавна умозаключенiе по а н а л о г i и считалось существенной составной частью физической методики, въ особенности индуктивнаго способа изследованiя, и такой великiй изследрватель, какъ Кеплеръ, восхвадяетъ его, какъ своего самаго вернаго руководителя и учителя, отъ котораго ни одна тайна природы не остается сокрытой **). Но научная цен-

*) Claude Bernard Jatroduc?on а l'etude Je 1а medecine experi-meutale", Paris, 1865, въ особ. стр. 83 и ел.

**) Kepler „Paralipomena ia Vitellionem", Кар. I, V, 4 (ор. II, 187). Относительно поиятiя аналогiи, ср. Махъ, „Erkenntniss und Irrtum* стр. 218 и ел.

323

ность аналогiи остается непонятной, пока ее основываюсь исключительно только на чувственномъ сходств* между отдельными случаями. Ведь задачей теоретической физики, въ силу которой она отделяется отъ обычнаго способа разсмотрiнiя, и является какъ разъ различенiе другъ отъ друга случаевъ, которые въ непосред-ств енномъ воспрiятiи кажутся сходными и однородными, посред-ствомъ все бол^е и более глубокаго аналитическая проникнове-нiя въ условiя ихъ возаикновенiя *). Подлинная и действительно плодотворная аналогiя и покоится не на чувственномъ согласiи между признаками, а на логическомъ согласiи въ строенiи отношенiй. Когда мы въ электромагнитной теорiи света раз-сматриваемъ электричество и светъ, какъ однородныя явленiя, то это утвержденiе основывается не на совпаденiи, которое могло бы найти въ нихъ воспрiятiе, а на форме уравненiй, устанавливаемыхъ нами въ обоихъ случаяхъ въ качестве ко-личественнаго выраженiя явлелiй, а также и на отношенiяхъ мелсду численными константами, характерными для обеихъ областей. Сравненiе, такимъ образомъ, покоится не на неопредъ-

*) ПримЪръ этому мы находимъ у Дюгема, „La theorie physique", стр. 32 и ел. „La Physiqne experimentale nous fournit les lois toutes ensemble et, pour ainsi dire, sur un тёте plan. Bien souvent, ce sont des causes tout accidentelles, des analogies toutes superficielles qui ont condnit des obser-vateurs ? rapprocher, dans leurs recherches, une loi d'une autre loi. Newton a fixe dans un meine ouvrage les lois de la dispersion de la lumiere qui traverse un prisme et les lois des teintes dont se pari; une bulle de savon simplement parce que des couleurs eclatantes signalent aus gens ces deux sortes de phenomenes. La theorie, au contraire, en developpant les raniifi-cations nombreuses du raisonnement deductif qui relie les principes aus lois experimentales, etablit parmi celles-ci un ordre et une classification; il en est qu'elle reunit, etroitement serrees, dans un meme groupe, il en est qa'elle separe les unes des autres et qu'elle place en deux groupes extremement eloignes. Ainsi, pres des lois qni regissent le spectre fourni par un prisme, eile ratige les lois auxquelles obeissent les couleurs de l'arc-en-ciel; mais les lois selon lesquelles se snceedentles teines des anneaux de Newton vont en une autro region, rejoindre les lois des franges decouvertes par loung et par Fresnel... Les lois de tous ces phenomenes que leurs eclatantes couleurs confondaient les uns avec les autres aux gens du simple observatenr sont par lus soins du theoricien, classees et ordonnees.

324

денномъ сходстве, а на подлинномъ тождестве поддающейся математической формулировке связи условiй; и это-то тождество, какъ въ чистой математике, выделяется и разсматривается отдельно въ качестве логическаго «инварiанта». Поэтому, аналогiя, которая сначала кажется еще связанной съ чувственно-единичнымъ, лее. больше и больше переходить-классическимъ примеромъ опять-таки является ученiе Кеплера - въ математическую «гармонiю», въ созерцанiе единыхъ количественныхъ законовъ строенiя, кото-рымъ, согласно основнымъ цредпосылкамъ точной физики, подчиняется все бытiе и которые, следовательно, сливають въ единство самыя отдаленный, повидимому, другъ отъ друга явленiя.

II.

Первое, чтб требуется отъ индуктивнаго «понятiя», въ стро-гомъ смыле этого слова, это превращенiе въ какую-нибудь прочную форму ряда многообразiя наблюденiй, кажущагося сначала лишь простой, несвязанной отношенiями, рядополоясностью (Nebeneinander) отделышхъ элементовъ. Чтобы сделать яснымъ емыслъ этой задачи, можно указать на некоторыя элементарныя проблемы ариеметики, представляющiя собою точный аналогичный примеръ того логическаго отношенiя, о которомъ здесь идетъ речь. Если данъ какой-нибудь рядъ чиселъ, связан-ныхъ между собою согласно определенному, но пока еще неизвестному правилу, то для того, чтобы отыскать это правило, нужно сначала разложить данный рядъ на комплексъ рядовъ, которые подчиняются относительно более простымъ эаконамъ образования. Если, напримеръ, мы имеемъ рядъ четвертыхъ степеней натураль-ныхъ чиселъ 1, 16, 81, 256, 625, то можно найти отношенiе, ко-торымъ здесь связаны отдельные члены ряда, если мы сначала образуемъ разности между ними, и затемъ-разности между разностями и т. д., пока мы, наконецъ, не остановимся на простомъ ариеметическомъ ряде, съ постоянной разностью между отдельными членами. Мы, такимъ образомъ, возвратились къ совершенно знакомому и совершенно доступному типу рядовъ и вместв съ

325

тiмъ начертали путь, идя по которому, начиная отъ этой основной формы и переходя черезъ все более и более сложныя носред-ствующiя ступени, мы моягемъ опять достигнуть даннаго ряда. Теперь, следовательно, послiднiй ясно стоитъ передъ нами въ усло-вiяхъ своей структуры и во всiхъ фазахъ своего образованiя; благодаря сведенiю его къ предварительнымъ ступенямъ его образованiя, онъ какъ бы сделался лрозрачиымъ и носитъ на себе тотъ же характеръ необходимости перехода отъ члена къ члену, который отличаетъ простъйшiе ряды. Тотъ же самый «методъ раз-ложенiя» (resolutive Methode), который мы примiняемъ здесь въ области чиселъ, характеризуетъ также л подлинно научное индуктивное заключенiе. Данный комплексъ, доставляемый намъ не-посредственвымъ наблюденiемъ, кажется сначала какъ бы ве-проницаемымъ для мысли; его можно лишь констатировать, но не вывести изъ простыхъ началъ согласно определенным^ остающимся тождественными, правиламъ перехода. Но подлинная, дисциплинированная и руководимая теорiей индукцiя никогда не останавливается на этомъ первомъ констатированiи. Она замiняетъ фактическое сосуществованiе чувственныхъ данныхъ связью другого рода, которая хотя и кажется беднее составными частями, если разсматривать ее чисто матерiально, но которая вместе съ гбмъ легче обозрима по принципу ея образованiя. Всякiй производимый нами экспериментъ, на которомъ мы основываемъ наши индуктивные выводы, двйствуетъ уже въ этомъ направле-нiи. Ведь научный опытъ никогда не имiетъ своимъ настоящимъ предметомъ необработанный матерiалт. чувственнаго воспрiятiя, а всегда ставитъ на его место ц'Ьлокупность условiй, которую онъ самъ построилъ и которой онъ цредписалъ ея границы.

Экспериментъ, поэтому, строго говоря, никогда не имiетъ въ виду действительная» случая, какъ онъ данъ намъ въ опредъмiенномъ M4crb и въ определенное время, во всей полноте его особыхъ чертъ, аидеальный случай, который мы подставляемъ вместо него. Уже первыя научныя индукцiи доставдяетъ намъ классиче-скiй примеръ этого. Галилей открываетъ законъ паденiя тъмгь не путемъ сопоставленiя любыхъ наблюдений надъ чувственно-действительными телами, а тЬмъ, что гипоферически фиксируетъ

326

понятiе равномернаго ускорения и противопоставляетъ его, какъ абстрактную основную меру, фактамъ *). Это понятiе доста-вляетъ ему для данныхъ величинъ времени ряцъ пространствен-ныхъ величинъ, ростущихъ по определенному, разъ навсегда установленному и обозримому правилу. И теперь нужно сделать попытку, исходя изъ этого правила, проникнуть дальше въ фактически! про-цессъ действительности, вводя сновавъдальнейшемъходе изследованiя те сложвыя черты, которыя вначале оставались вне разсмогренiя, какъ, наприм'Ьръ, измененiе ускоренiя съ удаленiемъ отъ центра земли, замедленiе вследствие препятствiя, оказьтваемаго воздухомъ и т. д. Какъ мы въ ариеметическомъ примере переходимъ отъ простого основного ряда, въ которомъ разность между двумя смежными членами равна постоянной величине, къ рядамъ второго, третьяго, четвертаго порядка, такъ и теперь действительность разлагается для насъ на различные порядки отношенiя, которые закономерно связаны другъ съ другомъ и прогрессивно обу-словливаютъ другъ друга. Чувственная видимость простоты феномена отступаетъ передъ строго логической iерархической системой отношенiй. Но теперь мы видимъ то характерное отдичiе отъ ма-тематическаго понятiя, что зданiе,- построенiе котораго въ матема-дасв доводится до конца, необходимо остается незавершен-нымъ въ области опыта. Сколько бы «надстроекъ» отношенiй мы ни возводили другъ надъ другомъ и какъ бы близко мы вместе съ этимъ ни подошли ко всемъ отдельнымъ обстоятельствамъ действительнаго процесса, все же всегда остается открытой воз-дожность того, что какой-нибудь изъ факторовъ общаго результата остался вне разсмотренiя и будетъ открыть лишь въ дальнейшемъ прогрессе вкспериментальнаго анализа. Всякое наше завершенiе Обдадаетъ, поэтому, здесь лишь относительно ценностью: это-лишь временное фиксированiе, закрепляющее то, что до сихъ поръ по-лучшо изследованiемъ, лишь для того, чтобы тотчасъ же воспользоваться имъ, какъ опорнымъ пунктомъ для новыхъ определенiй. Но неуверенность, которая, невидимому, здесь остается, относится

*) Вол*е подробно объ этомъ: „Erkenntnissproblem" 1, 294 и^т H?mgsS„BeHr?ge zur Erkenntnisstheorie a.Methodenlehre Le.pz.g

327

опять-таки не къ тiмъ отношенiямъ, существованiе которыхъ установлено внутри области огд-вльяьгхъ рядовъ, а высту-паетъ лишь тамъ, где все это теоретическое построенiе, какъ цi-лое, сопоставляется съ фактическими яаблюденiями. Получающееся при этомъ противорiчiе уничтожается не гЬмъ, что мы отказываемся отъ принципiальныхъ основъ прежнихъ опытовъ, а тiшъ, что мы прибавляемъ къ этимъ опытамъ новые факторы, позволяющее вместе съ тЬмъ сохранить въ новомъ значенiи тотъ первый резуль татъ, который они исправляютъ. Истинность отдiзльныхъ факто-ровъ въ общемъ - поскольку мы отвлекаемся отъ субъективныхъ ошибокъ наблюденiй-остается незатронутой; лишь достаточность этихъ факторовъ для объяснения сложныхъ фактическихъ отношенiй действительности всегда снова ставится подъ вопросомъ. Но именно, оставляя этотъ вопросъ открытымъ, индуктивное поня-тiе показываетъ, что направленiе, въ которомъ оно двигается, не отдаляетъ его отъ действительности, а все больше и больше при-ближаетъ его къ ней. «Общiя» отношенiя, которыя оно выдiляетъ сначала, сами но себе взятыя еще не содержатъ, правда, въ себе частныхъ признаковъ, но они также и не отрицаютъ ихъ; наоборотъ, они оставляютъ съ самаго начала место для нихъ и предуказываютъ возможность ихъ определения въ будущемъ. Для того, чтобы описать явленiя паденiя при опред'Ьленномъ противодей-ствiи воздуха, не нужно внести поправки въ содержанiе галилеев-скаго закона паденiя тблъ, а нужно лишь расширить его, что прин-ципiально было предвидено и признано при его первоначальной формулировке.

Естественно-научное «понятiе» не отвлекается, поэтому, въ этомъ смысле отъ частнаго, а все определеннее и определеннее стремится къ нему. Каждое устанавливаемое имъ общезначимое отно-шенiе уже содержись въ себе тенденцiю соединиться съ другими отношенiями для того, чтобы, благодаря этому пропятыванiю себя другими элементами, стать все более и более пригоднымъ къ овла-деванiю единичнымъ. Каждый изъ основныхъ рядовъ, изъ которыхъ построяется более сложный законъ, взятый въ отдельности, означаегь, разумеется, лишь определенный кругъ условiй. Но не можетъ быть и речи о томъ, что весь конкретный процессъ, по-

328

дучающiйся изъ цЬлокупности этихъ условiй, лишъ частью или неточно подчиняется имъ; все они, наоборотъ, должны быть исполнены ггЬликомъ и безъ всякихъ ограниченiй для того, чтобы сделалось возможнымъ данное следствiе. Новая точка зренiя, прибавляющаяся потомъ и ставящая и зследуемый нами предметъвъотношенiе къ новыму кругу фактовъ, ничего, поэтому, не меняетъ въ смысле и ценности прежнихъ факторовъ. Требуется лишь одно, а пменноi чтобы отношенiя, которыя мы такимъ образомъ последовательно Еонстатируемъ, были совместимы другъ съ другомъ. А эта совместимость въ принципе гарантирована ужетемъ, что факторы, определяюшiе частный случай, имеютъ место на основе факторовъ общаго случая и, поэтому, молча предполагают*, его значимость. Если будемъ мыслить отдельное явленiе какъ синтезъ, то вопросъ о томъ, какимъ образомъ частное можетъ быть «причастно» общему, перестанетъ быть метафизической проблемой; видь теперь мы уже более не смотримъ на общее, какъ на нечто предметное, въ которое входитъ единичное въ качестве матерiальной составной части, а разсматриваемъ его лишь какъ логическiй мо-ментъ, содержащiйся implicite въ более объемлющей совокупности отношенiй. Мы определяемъ отдельное событiе А посредствомъ включенiя его въ разнообразныя функцiональныя зависимости f (А, В, С...,), ср (А, В', С'...), ф (А, В", С"...) и т. д. и мы-слимъ его подчиненнымъ, въ силу этого включенiя, правиламъ всехъ этихъ функцiональныхъ зависимостей. «Причастность» еди-ничнаго къ общему является, такимъ образомъ, не более загадочной, чемъ самъ тотъ логическiй основной фактъ, что можно вообще мысленно совокупить различный условiя въ единый результатъ, въ которомъ каждое изъ нихъ сохраняется целикомъ. Вопросъ теперь уже не въ томъ, какимъ образомъ «единичное» по своей субстан-цiи происходить изъ общаго и затемъ отделяется отъ него, а въ томъ, какимъ образомъ п о з н а н i е можетъ связать найденный имъ универсальныя зависимости такими отношенiями и такъ взаимно детерминировать ихъ другъ другомъ, чтобы изъ этого получилось раскрытiе частныхъ отношенiй реальныхъ физическихъ

явленiй.

Что въ этой задаче и заключается действительная проблема

329

индукцiи. выступаетъ совершенно ясно во многихъ пунктахъ теорiи познанiя новаго естествознанiя. Оба основныхъ лаправленiя есте-ственно-научнаго разсмотр^нiя, которыя уже Галилей противопоста-влялъ другъ другу, какъ «методъ разложения (резолютивныйУ» и «методъ сложенiя (композитивный)»,въсовременяыхъспорахъ на эту тему были обозначены, какъ принципы «изолированiя» и «наложе-нiя» *). Дервая цель эксаериментальнаго изслiдованiя состоитъ въ томъ, чтобы получить феноменъ, къ которому обращается изследова-нiе, въ чистомъ виде, свободнымъ отъ всiхъ случайныхъ побоч-ныхъ обстоятельствъ. Действительность показываете намъ многообразную смесь разнородныхъ обстоятельствъ, кажущихся нераздельно связанными и спутанными другъ съ другомъ; мысль же требуетъ осо-баго разсмотрiнiя калсдаго отдельнаго момента и точнаго определен! -приходящейся ему доли въ структур* цiлаго. Лишь посредствомъ искусственная) раздiiленiя фактически связаннаго между собою, лишь посредствомъ созданiя особыхъ условiй опыта, позволяющихъ наблюдать и прослеживать действiе взятыхъ порознь отд/вльныхъ факторовъ, можно достигнуть этой цели. Лишь после строгаго осуществленiя этого изолировапiя делается ясяымъ и определен-нымъ также и конструктивное совокупленiе условiй. Соединяя другъ съ другомъ частичныя системы и какъ-бы располагая ихъ другъ надъ другомъ, мы опять подучаемъ полную картину всего явлеяiя, которое, однако, является теперь не въ виде еди-наго цельнаго созерцанiя, а какъ дифференцированное логическое целое, въ которомъ твердо определенъ родъ зависимости между отдельными моментами. Если понимать въ этомъ смысле задачу физической индукцiи, то уясняется, съ другой стороны, что м а т е и а-т и ч е с к i и способъ разсмотренiя нужно считать не столько противоположностью, сколько необходимымъ коррелатомъ индуктив-наго образованiя понятiй. Ведь именно тотъ синтезъ отноше-н i и, который требуется здесь и который входитъ, какъ существенная составная часть, въ экспериментальное же изследованiе, находить свои последнiя абстрактный основы и гарантiю своей общезна-

*) См. Volkmann „Erkenntnisstheoretiche Grundz?ge der Naturwissenehaft« Lpz., 1896.

330

чимости въ системе математики. Не сложенiе величинъ, а соединенiе и взаимоопредт,ленiе отношенiй образуетъ, какъ оказалось, объектъ математики, поскольку она берется во всей широте и универсальности ея понятiя. Задачи обоихъ направленiй изслЪ-лованiя соприкасаются здесь, следовательно, въ одной общей точке: если эксперимента необходимъ для того, чтобы разложить недифференцированное сначала целое вослрiятiя на его отдельные составные элементы, то математической теорiи принадлежите, съ другой стороны, определенiе формы, въ силу которой эти элементы опять связуются въ подчиняющееся закону единство. Система «воз-лщшыхъ» синтезовъ отношенiй, развитая раньше въ математике, до-ставляетъ основную схему техъ связей, которыя мысль пытается установить въ матерiале действительности. Экспериментъ въ своемъ результате даетъ ответъ на вопросъ о томъ, какая изъ возможныхъ зависимостей отношенiй фактически осуществилась въ опыте; но этотъ отвiтъ можетъ последовать лишь постольку, поскольку вопросъ былъ раньше поставленъ ясно и однозначно, а этотъ процессъ постановки вопроса имеетъ своей основой концепцiи, въ силу кото-рыхъ непосредственное созерцанiе разделяется и расчленяется согласно логическимъ точкамъ зренiя. Если действительное изображается, какъ результатъ элементарныхъ рядовъ зависимостей, покрывающихъ и проникающихъ другъ друга, то оно уже, благодаря этому, принципiально получило форму поддающегося математическому определенiю соединенiя *).

*) Новое подтверждение п чрезвычайно ясное издоженiе этого оскоп-ного отношенiя, какъ я вижу теперь, посдЪ того, какъ написалъ эту книгу, только что далъ современный физикъ. См. H. Bouasse Physique generale, въ сборник* статей „De la methode danslesscienees", Paris, 1909. »La physique ne separe pas Feinde des forme s de l'etude des faits; la deduction prevoit les faits que l'experience confirme". „Qu'est-ce donc qu'expliquer'? C'esttout uuiment faire rentrer un f ai t d ans nn e forme. La fait est explique lorsqu'il apparait identique ? un des phenomenes qu'engendre un de ces sorites indefinis que nous appelons theories ou formes... La physique n'est donc pas mathe-«natique, parce qu'on у trouve des algorithmes algebriques: toute expe-rience devant, en definitive, entrer dans une forme, toute forme se deve-loppant naturellement sous les symboles mathematiques, tonte physique. est inathematique (цит. произвел., стр. 76 и ел. 91,100).

331

Если, поэтому, цринципъ «изолированiя» и «наложения» иногда объясняется и обосновывается темъ, что все существующее пред-ставляетъ собою лишь сумму проявлеяiй отд'Ьльныхъ законовъ природы и должно мыслиться, какъ происшедшее изъ нихъ, то этотъ оборотъ уже затушевываетъ подлинный теоретикопознаватель-ный смыслъ этой мысли *). Здесь можетъ итти речь не о про-исхоясденiи вещей, а единственно лишь опроисхожденiи и природе нашего постиженiя вещей. «Существующее», какъ оно воспринимается въ чувственномъ впечатлiнiи, не есть уже само по себе .сумма" разнообразныхъ элементовъ, а стоить сначала передъ нами, какъ совершенно простое и неразложенное целое. Эта первоначальная «простота» созерцанiя превращается въ внутреннюю многообразность лишь подъ влiянiемъ логически расчленяющей работы понятiя. Понятiе, следовательно, здесь такъ же служить источ-никомъ множества, какъ оно обыкновенно всемъ кажется источ-никомъ единства. Последовательно включая единичное явленiе въ различный системы, общую структуру когорыхъ можно вывести дедуктивно математически, мы ему этимъ сообщаемъ все большую и 'большую определенность, поскольку, благодаря этому, всеточЕгЬе и точнее обозначается его положенiе въ общемъ плане орiенти-ровки нашего мышленiя. Прогрессъ эксперимента здесь идетъ рука объ руку съ прогрессирующей универсальностью основныхъ законовъ, которыми мы объясняемъ и изъ которыхъ мы построяемъ эмпирическую действительность.

Иногда указываютъ на методологическое различiе, существующее между одними только «правилами» познанiя природы и между действительно всеобщими «законами» природы. Кеплеровы индукцiи о движенiи планетъ представляютъ собою только обобщенныя «правила» явленiя, между темъ какъ основной законъ, на которомъ оне основаны, достигается лишь въ ньютоновой теорiи тяготенiя. Здесь мы въ самомъ деле находимъ эллипсъ не только, какъ действительную форму орбиты Марса но также и обозреваемъ однимъ взглядомъ целокупность всехъ «возможныхъ» формъ орбитъ. Ньютоновское понятiе центральной силы, убывающей пропор-

*) См. Volkmann, цит. соч., стр. 89.

цiонально квадратамъ равстоянiя, ведегь къ полному подраз-деденiю эмпирическихъ случаевъ вообще. Переходъ этихъ слу-чаевъ другъ въ друга теперь твердо опредеденъ напередъ: величина начальной скорости движущегося тела-независимо отъ на-правленiя этой скорости - решаетъ вопросъ, есть ли форма его орбиты эллипсъ или гипербола, или парабола. Такимъ образомъ, ааконъ тяготенiя въ себе самомъ очерчиваетъ и строго расчле-няетъ область подчиняющихся ему фак*говъ, между темъ какъ только эмпирически познанное правило движенiя планетъ оста-вляетъ частные случаи, лишь какъ несвязно сосуществующiе экземпляры, причемъ они, кроме того, остаются неясно отграниченными другъ отъ друга. Однако, въ фактическомъ движенiи науки эти два способа разсыотренiя, которые логически можно такимъ образомъ отделить другъ отъ друга, нигде не встречаются въ строгой раздельности, а всегда незаметно переходятъ другъ въ друга. «Правило» уже содержитъ въ себе тенденцiю подняться на степень формы закона: а, съ другой стороны, логическая завершенность, которой достигаешь законъ, остается лишь временнымъ полаганiемъ, поскольку она всегда скрываетъ въ себе г и п о-тетическiй моментъ. Мы стогшъ передъ темъ же кажущимся ложнымъ кругомъ, который выступаетъ передъ нами всюду въ отношенiи между закономъ и фактомъ. Если мы представимъ себе, что движенiе планетъ определяется центральными силами, действующими обратно пропорцiонально квадратамъ разстоянiя, то оказывается, что форма коническихъ сеченiй необходима по от-ношенiю къ ихъ орбитамъ,-но оказывается также, что можно доказать «действительное» существованiе этого опредеденнаго рода и этой определенной величины притяженiя не иначе, какъ посред-ствомъ этой методической необходимости, посредствомъ способности этого допущенiя связать воедино наблюденiя и въ извеетномъ смысле ясно очертить ихъ. Если когда-нибудь опыть, доставивъ намъ новый матерiалъ, заставить насъ отказаться отъ этого допущенiя, то чистое понятiе, какъ таковое, ничего, разумеется, противъ этого не сможетъ поделать; но и въ этомъ случае форма эмпирическаго понятiя отнюдь не погибаеть вместе съ его част-нымъ содержанiемъ. Мы тотчасъ же требуемъ отъ новой об-

333

332

ласти, открывающейся для насъ теперь, того-же мысленнаго за-вершенiя и стараемся достигнуть этого завершенiя въ новомъ закон*, объемлющемъ собою прежпiй законъ. Измененный матерiалъ обусдовливаетъ собою измененный способъ связи, причемъ, однако, общая функцiя этой связи, выводъ единичнаго изъ высшаго принципа, который мы кладемъ въ его основанiи, остается той же самой. Эта то функцiя, а не ея временное и конкретное меняющееся выражение въ частныхъ теоремахъ, и заключена въ понятiи самого опыта и потому принадлежитъ къ собственнымъ „условiямъ его возможности". Если данъ какой-нибудь рядъ наблюденiй аi, аг, аз... аи, то онъ задаетъ размышленiю двоякую задачу. Мы можемъ, съ одной стороны, попытаться обогатить ыатерiалъ этого ряда посред-ствоыъ интерполяцiй и экстраполяцiй, вставляя между данными членами гнпотетическiе среднiе члены или асе прослеживая рядъ за пределами его первоначальной границы. Но на-ряду съ этимъ нужно объединить многообразiе членовъ въ послiднемъ тожестве темъ, что будетъ указано правило, которое обусловить и подчинитъ определенному принципу нереходъ отъ аi къ а2, отъ аз къ аз и т. д. Если можно первый прiемъ преимущественно назвать прiемомъ „индукцiи", а второй-прiемомъ «дедукцiи», то все же ясно, что оба прiема взаимно обусловливаютъ другъ друга и другъ для друга работаютъ. Дополненiе ряда посредствомъ вве-денiя яовыхъ единичныхъ членовъ уже происходить въ напра-вленiи къ единому закону дедукцiи, предносящемуся при этомъ уму, какъ проблема. Выборъ и разсмотренiе матерiала находится подъ руководствомъ активной нормы сужденiя. Мы пытаемся какъ бы провести черезъ данную серiю наблюденiй законъ съ знакомой намъ логической структурой и судимъ о истинности этого закона по тому, удается-ли ему, съ своей стороны, обозначить места, которыя непосредственное наблюденiе оставило пустыми, и наметить напередъ ихъ заполненiе посредствомъ буду-щихъ опытовъ. Въ этомъ смысле Кеплеръ связываетъ другъ за другомъ те указанiя относительно местъ Марса, которыя ему дали изсдедованiя Тихо де Браге, посредствомъ самыхъ различныхъ геометрическихъ кривыхъ, соноставляемыхъ имъ въ качестве зна-комыхъ идеальныхъ нормъ съ фактами, пока онъ, на-

334

конецъ, не доходить до эллипса, какъ до той лннiи, которая поз-вояяетъ вывести наибольшее многообразiе наблюденiй изъ относительно простейшаго геометрическаго принципа перехода. Что эта работа никогда, однако, неполучаетъ абсолютнаго завершенiя, вытекаетъ уже изъ самого характера задачи, ибо сколько бы то-чекъ планетной орбиты намъ ни было дано, все же всегда ихъ можно связать между собою сколько угодно линiями разнообразной, сложной формы. Лишь одно методическое требованiе остается въ силе, именно, чтобы въ последнемъ анализе явленiй природы возвратиться вообще къ определеннымъ простымъ основнымъ прави-ламъ, какъ-бы ни оказались необходимыми сложяыя допущенiя для изображенiя ограниченной конкретной области фактовъ. Это требованiе можно сравнить съ темъ способомъ, какимъ мы постепенно сводимъ ариеметическiе ряды любого высшаго порядка къ основному типу ряда съ постоянной разностью между членами.

Это сведенiе многообразнаго и непрестанно меняющегося матерiала воспрiятiй къ последнимъ постояннымъ основнымъ отношенiямъ должевъ, поэтому, признать безъ всякаго огра-ниченiя даже самый крайнiй «эмпиризмъ», ибо допущенiе объ этихъ основныхъ отношенiяхъ и есть все то, что остается ему отъ понятiя «объекта», следовательно, отъ самого понятiя природы. «Тело», говорить Махъ: «выглядитъ иначе при каж-домъ другомъ освещенiи, доставляетъ другой оптическiй образъ при каждомъ измененiи его положенiя въ пространстве, даетъ при каждомъ измененiи температуры другой осязательный образъ и т. д. Но все эти чувственные элементы такъ связаны другъ съ другомъ, что при томъ же иоложенiи, освещенiи, температуре возвращаются одни и те же образы. Следовательно, дело здесь только въ связи чувственныхъ элементовъ. Если бы можно было измерять все чувственные элементы, то мы сказали бы, что тело состоитъ въ исполненiи известныхъ уравнен!и, имеющихъ место между чувственными элементами. Но и тамъ, где нельзя измерять, можно оставить выраженiевъ качестве символическаго. Эти у p а в н е-нiя или отношенiя и суть,следовательно, подлинно достоянное. Логическое развитiе естествознанiя идетъ соответственно этому все больше и больше къ тому, чтобы познать ненужность первоначаль-

335

яыхъ наивныхъ представлен^ о веществе, такъ что въ лучшемъ случае за ними признается ценность пояснительныхъ наглядныхъ образовъ, действительно же субстанцiальныыъ въ явленiяхъ признаются, напротивъ, существующая между ними количественный отношенiя. «По мiрi того, какъ познаются у с л о в i я явленiя, отступаетъ назадъ впечатл'Ьнiе матерiальности. Отношенiя между условiемъ иобусловленнымъ, уравнепiя, который господствуютъ въ ббльшихъ или меньшихъ областяхъ, познаются, какъ подлинно пребывающее, субстанцiальное, какъ то, установленiе чего дтЬлаетъ возможнымъ неизменную картину мiра» :i:). До сихъ поръ современный эмпиризмъ еще вполне согласенъ съ критическимъ пониманiемъ смысла и возрастающей тевденцiи познанiя природы. Все, что мы знаемъ о ма-терiи-такъ въ особенности недвусмысленно учила критика чистаго разума-представляете собою только отношенiя, но среди послед -нихъ имеются самостоятельный и устойчивыя, посредствомъ кото-рыхъ намъ данъ определенный предметъ **). Споръ начинается лишь тамъ, где нужно точнее определить логическое значенiе и логическое происхождение самого понятiя устойчивости, къ которому сводится понятiе объекта. Есть-ли постоянство непосредственно принадлежащее имъ свойство чувственныхъ впечатленiй, иди оно является лишь результатомъ интеллектуальной работы, посредствомъ которой мы постепенно преобразуемъ данное въ смысле опреде-ленныхъ логическихъ требований? После предшествующихъ нашихъ разсужденiй не можетъ быть сомненiя въ томъ, какой ответъ нужно дать на этотъ вопросъ. Постоянство никогда ие предлежитъ уже готовымъ въ чувственномъ опыте, какъ таковомъ, такъ какъ по-следнiй представляетъ собою скорее конгломерата самыхъ раз-личныхъ, ограниченныхъ однимъ единственнымъ моментомъ времени и никогда не возвращающихся совершенно одинаковыми, впечатленiй. Оно выступаетъ лишь по мере того, какъ намъ удается преобразовать чувственно-многообразное въ математически-многообразное, т. е., по мере того, какъ намъ удается заставить его

*) Mach, „Die Prinzipien der W?rmelehre^ Leipzig 1896, стр. 422 и ел. **) »Kritik der Beinen Vernunft", 2-ое изд., стр. 341.

336

произойти изъ определенныхъ основныхъ элементовъ по неизменно применяемымъ нами правиламъ. Родъ достоверности этихъ правилъ ясно отличается отъ достоверности отдельнаго ощущенiя. Уже съ точки зренiя простой «феноменологiи» фактовъ сознанiя, совсемъ не одно и то же, следуютъ ли лишь фактически другъ за другомъ различный содержанiя сознанiя, или последующее познается «изъ» предшествующаго согласно одному и тому, же неизменному логическому принципу. Л е и б н и ц ъ иногда указывалъ, съ целью уяс-ненiя этого равличiя, на примеры изъ теорiи чиселъ, которые, въ самомъ деле, чрезвычайно точно характеризуютъ то общее отно-шенiе, о которомъ здесь идетъ речь. Если, напримеръ, представимъ себе, что намъ данъ рядъ квадратныхъ чиселъ, то мы можемъ здесь сей-часъ чисто эмпирически, делая много пробъ, констатировать то обстоятельство, что разности между отдельными членами можно представить возрастающимъ рядомъ нечетныхъ чиселъ 1,2,3,5,7... На основанiи этого факта можно ожидать, что если мы будемъ исходить изъ по • сдедняго члена ряда квадратныхъ чиселъ и прибавимъ къ нему соответственное нечетное число, мы получимъ опять квадратное число; но ничто не даетъ намъ права приравнить это психологическое ожиданiе логической необходимости. Сколько бы членовъ мы ни перебрали и нашли соответствующими правилу, все же всегда остается возможнымъ и допустимымъ что, начиная, съ опреде-деннаго места ряда, прервется до сихъ поръ постоянный способъ перехода отъ одного члена къ другому. Какъ бы велико ни было число нашихъ наблюденiй, они никогда не могугъ открыть намть новой формы достоверности, которая дала бы намъ уверенность въ этомъ отношенiи. Но мы тотчасъ же получаемъ ату форму достоверности, какъ только мы, вместо того, чтобы исходить изъ пе-ресчитыванiя овдбльныхъ членовъ ряда, будемъ исходить изъ «об-щаго» члена, т. е. изъ разъ навсегда тождественнаго закона об-разованiя ряда. Формула (n-j-1)2-n2=2n-(-l показываете сразу, и безъ всякой нужды во многихъ испытанiяхъ, постоянное и н е-обходимое отношенiе, существующее между наростанiемъ квадратныхъ чиселъ и наростанiемъ нечетныхъ чиселъ. Эта формула, разъ открытая, действительна по отношенiю къ любому п, такъ какъ въ выводе и доказательстве ея нигде не принималась во

337

22

вниманiе какая-либо определенная численная величина, и частное значенiе можетъ, следовательно, варьировать сколько угодно, не затрагивая смысла и значенiя самого доказательства. Теперь только совокупность квадратныхъ чиселъ и совокупность нечетныхъ чи-селъ включены въ систему, въ которой одна познается черезъ другую, между тймъ какъ раньше обе, на какомъ бы значительномъ протяженш мы ни проследили взаимное соответствiе, все же' продолжали стоять лишь другь возле друга.

Но то же принципiальное различiе, которое получается здесь, можно показать относительно каждаго основного физическаго закона. Если мы разсмотримъ такой законъ, какъ галилеевскiй законъ паденiя телъ или законъ Марiотта, то мы увидимъ, что зд^сь взаимно связанный величины пространства и времени, дав-ленiя и объема, не просто регистрируются другъ возле друга, а признаются обусловленными другъ другомъ. Списокъ численныхъ значенiй, въ которомъ рядомъ съ каждымъ отдельнымъ зна-ченiемъ давленiя было бы отмечено соответствующее значенiе объема, рядомъ съ каждымъ отдельнымъ значенiемъ времени- соответствующее, пройденное теломъ пространство, далъ бы съ чисто матерiальной стороны все то, что намъ можетъ дать математическое функцiональное правило; и, однако, всякое такое накопленiе отдельныхъ численныхъ данныхъ заставило бы насъ чувствовать отсутствiе какъ разъ того характеристичнаго момента, на которомъ зиждется значенiе закона. Ибо здесь отпадъ бы какъ разъ решающiй моментъ: характеръ обусловливав!я, въ силу котораго одна величина мыслится происходящей изъ другой, остался бы невыясненнымъ даже если бы результатъ этого обусловливанiя былъ верно отмеченъ. Этотъ видъ обусловливанiя отчетливо выступаетъ въ количественномъ уравненiи; ибо последнее показываетъ, посредствомъ какихъ чисто алгебраическихъ опе-рацiй, правило которыхъ, несомненно, общезначимо, можно получить и вычислить численную величину зависимой переменной изъ численной величины аргумента. И физическая теорiя даетъ соответствующую этой математической связи объективно-причинную связь: численныя величины функцiи вместе съ численными величинами независимой переменной принадлежать общей основной

системе причинъ и дМствiй, условiй и обусловленная, и посредственно, поэтому, связаны между собой такъ, что введенiе одной необходимо влечеть за собою введенiе другой. И здесь также мы не ставимъ только другъ протавъ друга отдельную численную величину одного ряда и соответствующую численную величину другого ряда, а пытаемся, по крайней мере, гипотетически, постигнуть и другъ съ другомъ сравнить оба ряда.въ законе ихъ обра-зованiя и, следовательно, въ целокупности ихъ возможныхъ опре-деленiй. Методически веденная индукцiя стремится къ этой цели изображая то, что опытъ знаетъ лишь въ качестве сложнаго сосущество-ванiя, какъ продуктъ более простыхъ рядовъ зависимостей, которые, однако, съ своей стороны, образуются согласно строгому отношенiю математическаго «основанiя» къ математическому «следствiю».

Это примененiе понятiй основанiя и следствий, очевидно, остается свободнымъ отъ всякихъ метафизическихъ побочныхъ мыслей. И вдесь также дело идетъ о томъ, чтобы, въ противоположность тео-рiи «онисанiя», сохранить чисто логическiй характеръ, отно-шенiемъ между основанiемъ и следствiемъ, не перетолковывая этого характера въ онтологическомъ смысле. Описать, какъ этого требуетъ математическiй феноменализмъ, явленiе природы въ количественныхъ уравпенiяхъ значить, вместе съ темъ, «объяснить» его во всякомъ научно лишь допустимомъ смысле, ибо само уравненiе есть образецъ чисто логическаго разсмотренiя. Представивъ данную совокупность набдюденiй математически, посредствомъ «наложенiя» многихъ основныхъ рядовъ, мы, разумеется, этимъ не увеличили нашихъ познанiй абсолютныхъ и трансцен-дентныхъ причинъ происходящего, но мы втимъ поднялись до но-ваго высшаго типа знанiя. Мы, правда, не понимаемъ присутствующей въ вещахъ принудительности, вызывающей изъ определенной причины определенное действiе; но мы понимаемъ пере-ходъ отъ каждаго отдельнаго шага теорiи къ близлежащему съ той же строгостью и точностью, съ которой мы постигаемъ преобразования какого-нибудь отношенiя между величинами въ другое, логически эквивалентное ему. Понятiе «описанiя» поэтому правомерно о и допустимо лишь въ томъ случае, если будемъ вкладывать въ него активный смыслъ. Описывать группу феноменовъ озна-

338

339

чаетъ тогда не только рецептивно отмечать получаемый нами отъ нихъ ощущенiя, а означаетъ логически преобразовать ее. Среди теоретически внакомыхъ и развитыхъ формъ математической связи- скажемъ, среди формъ чистой геометрiи-должно сделать такой вы-боръ и найти такой составъ, чтобы въ возникающей такимъ обра-зомъ совокупности данные, определенный по времени и месту, элементы представлялись элементами, выведенными конструктивно. Логическiй моментъ, данный въ этой задач*, неизбежно сказывается и въ теорiяхъ эмпириковъ, подъ какими бы именами онъ въ нихъ ни скрывался. «Приспособление представленiй къ действительности» предполагаетъ, какъ предпосылку, понятiе действительности и, сл*-довательно, некоторую ц^локупность интеллектуальныхъ требованiй. Соединяются въ конечномъ счете все эти требованiя главнымъ образомъ въ принцип^ однозначности всего совершаю-щагося. «Я убiлкденъ», такъ говорить самъ Махъ: «что въ природе совершается лишь то и лишь столько, что и сколько можетъ совершаться, и что это можетъ совершаться лишь однимъ спосо-бомъ». «Bei физическiя событiя обусловливаются, согласно этому, действующими въ данный моментъ обстоятельствами и потому могутъ происходить лишь одяимъ способомъ» *). Но если мы подвергнемъ анализу основанiя этого убежденiя, то мы implicite должны будемъ прiйти ко всемъ темъ основнымъ мыслямъ, ко-торыя explicite отрицаются сенсуалистическимъ ученiемъ. Мысль объ однозначности и «устойчивости» бытiя заключается, очевидно, не въ самомъ содержанiи воспрiятiй, какъ они намъ даны въ пер-вомъ непосредствеяномъ переисиванiи, а означаетъ цель, къ которой научная работа мысли стремится все больше и больше приблизить это содержанiе. Эта цiль достижима лишь въ томъ случае, если удастся въ смене ощущенiй, каждое изъ которыхъ отлично отъ другого и ограничено въ своемъ значенiи и своей истинности однимъ единственнымъ моментомъ времени, закрепить не-которыя остающiяся одинаковыми отношенiя связи, правила которыхъ мы можемъ сознать независимо отъ изменчивости матерiала.

*) Mach, „Principien der W?rmelehre" стр. 392 и ел.; ср. „Analyse der Empfindungen" 2-ое изд., стр. 222 и ел.

340

По мер* того, какъ это удается, возникаетъ и укрепляется научное понятiе природы. Бiологическое обоснованiе теорiи позна-нiя хочетъ, напротивъ, удержать постоянство бытiя въ той мысли, что всякое познанiе есть прогрессирующее приспособленiе къ бытiю, "не имея возможности оправдать утвержденiя этого постоянства въ соответственномъ средстве з н а н i я. Говорить о постоянстве среды и полагаютъ, что изъ него развивается соответственное постоянство мыслей; но эмпирики не видятъ, что этимъ утвержденiемъ о постоянстве среды они, въ конце концовъ, не разумеютъ и говорятъ ничего другого, кроме того, что существуютъ прочныя, въ послед-немъ счете поддающаяся математической формулировке, функцiо-нальныя отношенiя между элементами опыта. На-ряду еъ содержа-нiемъ этихъ влементовъ получила, следовательно, теперь признанiе также и форма ихъ связи, которую, во всякомъ случае, никоимъ образомъ нельзя свести къ матерiальнымъ противоположностямъ въ области самого ощущенiя, къ свету и темноте, сладости и горечи и т. д. Но этимъ, въ сущности говоря, решаются все споры. Что мысль о постоянномъ законе необходима для самого опреде-ленiя объекта природы, съ этимъ уже все были согласны съ самаго начала; остается только понять, что эта мысль представляетъ собою вполне самостоятельный моментъ познанiя, не поддающейся никакому сведенiю къ мнимо «простымъ» чувственнымъ ощущенiямъ. Прогрессъ анализа ведетъ ко все более и более точному подтвер-ясденiю этого основного различiя: логическое своеобразiе чистыхъ по-нятiй отношенiя выступаетъ темъ резче, чемъ больше они сами равростаются въ прочную систему и представляются во всемъ богатстве своихъ разветвленiй и взаимозависимостей.

III.