Часть 12.

Оба основныхъ момента, на которыхъ покоится индуктивный методъ: полученiе отдельныхъ «фактовъ» и соединенiе этихъ фак-товъ въ законы, сводятся, какъ оказалось, къ одному и тому же мотиву мысли. Въ обоихъ случаяхъ ставится задача выделить изъ потока опыта те составныя части, которыя можно употребить въ

341

качестве канстантъ теоретическаго аостроенiя. Уже въ устано-вленiи какого-нибудь единичнаго событiя, ограниченного опредiлея-нымъ временемъ, сказалась эта основная черта: уже оно требовало, чтобы мы могли въ самомъ по себе измiшчивомъ совершен! и схватить и закрепить некоторый остающаяся одинаковыми связи условiй. Научное объяснение какихъ-нибудь запутанныхъ группъ явлен iй посредствомъ «изолированiя» и «наложенiя» простыхъ основныхъ отношенiй подвигаетъ загвмъ поставленную здесь задачу еще на одинъ шагь дальше. Мы теперь открываемъ въ послiднихъ эмпи-рическихъ «законахъ природы» какъ бы константы высшаго порядка, возвышающаяся надъ чисто фактическимъ составомъ отд'Ьльныхъ фактовъ, зафиксированнымъ въ отд'Ьл ьныхъ количествен-ныхъ величинахъ. Общiй методъ изслiдованiя, применяемый здесь, какъ и повсюду, достигаетъ, однако, также и въ этомъ результате лишь кажущагося завершенiя. «Основные законы» естествознанiя, заключающее въ себе, какъ кажется на первый взглядъ, завершающую «форму» всiхъ эмпирическихъ событiй, разсматриваемые съ другой мысленной точки зрiшiя, служатъ, въ свою очередь, лишь матерiа-ломъ для идущаго дальше размышленiя. И эти «канстанты второй степени» въ дальнiйшемъ процессе познанiя превращаются, въ свою очередь, въ переменный. Они значимы лишь въ отношенiн къ определенному кругу опыта, и потому должно ожидать, что, какъ только самъ этотъ кругъ расширится, они также должны будутъ измениться въ своемъ содержанiи. Такимъ образомъ, мы здесь стоимъ передъ неудержимымъ движенiемъ, въ которомъ только что полученная нами, какъ мы полагали, прочная основная форма бытiя и событiй грозить, повидимому, снова улетучиться. Надъ научнымъ мышленiемъ господствуете требованiе неизмЬнныхъ элементовъ; и это требованiе проникаетъ его насквозь, а между тiмъ эмпирическiя данныя, съ другой стороны, всегда снова и снова дiлаютъ это желанiе тщет-нымъ. Мы схватываемъ устойчивое бытiе лишь для того, чтобы снова его потерять. То, что мы называемъ наукой, представляется съ этой точки зрiшiя не приближенiемъ къ какой-нибудь «стоящей на одномъ месте и пребывающей» действительности, а лишь постоянно возобновляющейся иллюзiей, фантасмагорiей, въ которой каждый разъ новый образъ вытiiсняетъ все предыдущiе для того,

342

чтобы вскоре самому исчезнуть передъ другимъ и превратиться въ

ничто.

Но именно это сравненiе указываетъ на необходимую границу, поставленную радикальному скепсису. Даже образы индивидуальной жизни представленiй, съ которыми могутъ быть сравнены здесь отдельные фазисы науки, какъ бы безпорядочно и разнообразно эти образы ни следовали другь за другомъ, все-же всегда обдадаютъ определенной внутренней формой связи, безъ которой ихъ нельзя было бы представить себе содержанiемъ одного и того же сознанiя, Все они, по меньшей мере, находятся между собою въ упорядоченной временной связи, въ определенномъ отношенiй предшествованiя и посдедованiя; и одной этой черты достаточно для того, чтобы, вопреки многообразiю индивидуальныхъ формъ, сообщить имъ общiй основной характеръ. Сколько-бы отдельные элементы ни отличались другъ отъ друга по своему матерiальному составу, они все-же должны совпадать въ техъ определенiяхъ, на которыхъ покоится та ф о p м а ряд о в ъ, къ которой они все причастны. Даже въ наиболее слабо связанномъ следовании членовъ предшествующей членъ все-же не уничтожается совершенно при появленiи последующего, а сохраняются некоторый основныя определенiя, на которыхъ покоятся однородность и одинаковая форма ряда. Въ следующихъ другь за другомъ фазахъ науки это требованiе исполнено наиболее чисто и полно. Каждое измененiе, происходящее въ системе научныхъ понятiй, вы-ставляетъ вместе съ темъ въ яркомъ свете те пребывающiе элементы структуры, которые мы должны приписывать этой системе, такъ какъ можно установить ея наличность и описать ее лишь при пред-подоженiи существованiя именно этихъ элементовъ. Если предста-вимъ себе, что дана целокупность опыта такой, какой она оказывается на какой-нибудь определенной ступени познанiя, то эта целокупность ни въ коемъ случае не образуетъ собою простого аггрегата данныхъ воспрiятiя, а представляетъ собою расчлененное въ самомъ себе, согласно определенным ъ теоретическимъ точкамъ зренiя, единство. Что безъ такихъ точекъ зренiя не было бы возможно ни одно высказыванiе о фактическомъ и, въ особенности, ни одно конкретное определенiе меры, - въ этомъ мы уже могли убедиться со всехъ сторонъ Если, поэтому, мы возьмемъ совокуп-

343

*

ность опытнаго позяанiя въ любой моментъ времени, то мы можемъ его представить въ форме функцiи, передающей намъ то характеристичное отношенiе, въ силу котораго мы мыслимъ отдельные члены расположенными въ порядке ихъ взаимозависимости. Мы получаемъ, говоря вообще, какую-нибудь форму P (А, В, С, D...), при чемъ, однако, нужно имiть въ виду, что то, что въ этомъ выраженiи появляется сначала въ качестве элемента,окажется, можетъ быть, при другомъ способе разсмотрiшiя очень сложнымъ соединенiемъ, такъ что, такимъ образомъ, пришлось бы членъ А заменить f (аь а2).. ап),членъ В заменить <р (Ьь Ь2>... Ь„) и т. д. Такиыъ обравомъ, возникаетъ сложное целое переходящихъ другь въ друга синтезовъ, стоящихъ другь къ другу въ iерархическомъ отношенiи. Две области явленiй А и В сначала объединяются каждая въ особомъ законе ф: (а,, а,, а3), ф2 (?i. ?2i ?s)> и эти законы приводятся затемъ между собою въ новое отношенiе, пока мы, нако-нецъ, не доходимъ до самаго общаго отношенiя, которое указы-ваетъ каждому отдельному фактору его определенное и однозначное место въ ряду другихъ. Основная форма P разлагается на соеди-ненiе зависимыхъ другь отъ друга определенiй, которое нужно было бы обозначить символически, примерно, посредствомъ выра-женiя. Р, [Ф„ (<рь <р2), Ф2, (фз, <р4)- Фз-]-

Если же оказывается затемъ, что вполне удостоверенное на-блюденiе не согласуется съ теми определенiями, которыя можно было напередъ вычислить и нужно было ожидать на основанiя этой самой общей теоретической формулы, то эта формула нуждается въ поправке, которая, однако, не можетъ безъ разбору выхватывать любой элементъ этой формулы, а подчинена определенному принципу методическаго движенiя виередъ. Преобразованiе совершается какъ бы «извнутри вовне»: сначала преобразовываются спецiальныя отношенiя <рь ср2... при сохра-ненiи более широкихъ отношенiи F, Фь Ф2 и т. д., и, такимъ образомъ, делается попытка снова возстановить непрерывное согласiе между теорiей и наблюденiеыъ. Вставка посредствующихъ членовъ, налаживанiе новыхъ экспериментовъ делается съ логической тен-денцiей сохранить и «спасти> более широкiе законы, выводя не-согласующiйся результатъ изъ нихъ же самихъ, какъ необхо-

344

димое следствiе при присоединенiи новаго определяющаго отдель-

наго фактора.

Здесь, следовательно, сразу ясно сохранение общей «формы» совокупнаго опыта, но оно имеется налицо также и тогда, когда сделавшiйся необходимымъ пересмотръ «фактовъ» и чисто эмпи-рическихъ «правилъ» ихъ связи переходитъ также и на сами принципы и осн ов о по ложе нiя. И -эти основоположенiя, вакъ, напримеръ, основоположенiя, поставленныя Ньдатономъ въ начале своей механики, также н« должны считаться абсолютно неизменными догмами, а лишь простейшими для даннаго времени «гипотезами», посредствомъ которыхъ мы основываемъ единство опыта. Мы не отказываемся отъ содержанiя этихъ гипотезъ до твхъ поръ, пока какое-нибудь не очень далеко идущее видоизмв-ненiе, относящееся, следовательно, лишь къ производному моменту, можетъ еще возстановить согласiе между теорiей и опы-томъ; но если оказалось, что этотъ путь окончательно непроходимъ, то критика видитъ себя вынужденной подвергнуть пересмотру сами же предпосылки и потребовать ихъ преобравованiя. Теперь, следовательно, сама *функцiональная форма» переходитъ въ другую: но самъ этотъ переходъ никогда не означаетъ, что одна основная форма абсолютно исчезаетъ, и на ея месте возникаетъ другая абсолютно новая форма. Новая форма должна дать ответ ъ на вопросы, набросанные и формулированные въ пределахъ старой формы, но уже одно это создаетъ между ними логическую связь и указываетъ на общiй форумъ, суду котораго онi обе подчинены. Измененiе должно оставить нетронутымъ известный составъ принциповъ, ибо лишь для обезпеченiя этого состава и предпринято это измененiе, и лишь это обез-иеченiе указываетъ ему его настоящую цель. Такъ какъ мы никогда не въ состоянiи сравнивать совокупность гипотезъ, взятыхъ сами по себе, съ голыми фактами, тоже взятыми сами по себе, а всегда можемъ лишь сопоставлять одну гипотетическую систему основоположенiй съ другою; более объемлющею и более радикальною, то намъ нужна для этого прогресси-рующаго сравненiя последняя постоянная мера, заключающаяся въ высшихъ основоположенiяхъ, значимыхъ для всякаго опыта

345

вообще. Тожественность этой логической системы мiръ, при всей изменчивости того, что ею измеряется,-вотъ чего требуеть мысль. Въ этомъ смысли критическое ученiе объ опыте хочетъ, въ самомъ деле, образовать собою какъ бы общую теорiю инварiан-товъ опыта и этимъ исполнить требованiе, къ которому все яснее направляетъ сама характеристика индуктивнаго метода. Методъ «трансцендентальной философiи» можно въ этомъ пункте непосредственно сопоставить съ методомъ геометрiи: какъ геометръ. выдвигаетъ и изследуетъ въ определенной фигуре те отношенiя, который остаются неизменными при определенныхъ дреобразо-ванiяхъ, такъ и здесь мы стараемся найти те универсальные элементы, которые сохраняются во всехъ изм^ненiяхъ частныхъ ма-терiальныхъ содержанiй опыта. Такими формальными элементами, которыхъ, следовательно, не можетъ не быть ни въ какой системе опыта, оказываются «категорiи» пространства и времени, величины и функдiональной зависимости величинъ и т. д. И методъ, который применяется для отысканiя этихъ элементовъ, носитъ такой же «ра-цiональный» характеръ, какъ и методъ, применяющейся въ математике. Какъ тамъ, чтобы установить независимость логическаго отношенiя между определенными измененiями, намъ не нужно было действительно произвести все эти измененiя и фактически ихъ пройти, какъ тамъ было достаточно лишь разъ навсегда направить вниманiе на направленiе измененiя, такъ и здесь верно тоже самое-Мы констатируемъ, что смыслъ определенныхъ функцiй опыта принципiально не затрагивается измененiемъ матерiальнаго содер-жанiя, въ которомъ они находятъ свое выраженiе значимость: напри-м'Ьръ, значимость пространственно-временной зависимости между элементами совершающагося вообще, которая высказывается о б щ и м ъ закономъ причинности, остается незатронутой какимъ бы то ни было измененiемъ въ частныхъ законахъ причинности, цель критическаго анализа была бы достигнута, если бы удалось такимъ образомъ выделить последнiе общiе элементы всехъ воз-можныхъ формъ научнаго опыта, т. е. логически фиксировать те моменты, которые сохраняются при переходе отъ одной теорiи къ другой теорiи, потому что они представляютъ собою условiя всякой теорiи. Пусть эта цель недостижима вполне ни на одной изъ дая-

346

ныхъ ступеней знанiя; она все-же остается, какъ требованiе, и даетъ определенное и прочное направленiе постепенному рас-крытiю и развитiе самихъ системъ опыта.

Строго ограниченный, вытекающiй изъ существа этого повятiя, смыслъ «a priori», ясно вьiступаетъ въ этомъ способе разсмотре-нiя. Апрiорными могутъ называться лишь те последнiе л о г и-ческiе инварiанты, которые лежать .въ основанiи всякаго вообще определенiя закономерныхъ зависимостей явленiй природы другъ отъ друга. Познанiе называется ацрiорнымъ не потому, что оно въ какомъ бы то ни было смысле существуете раньше опыта, а лишь потому и поскольку оно содержится, какъ необходимая предпосылка, въ каждомъ зяачимомъ сужденiи о фактахъ Если расчленимъ такое сужденiе, то мы найдемъ, на-ряду съ непосредственно содержащимися въ немъ и меняющимися отъ случая къ случаю чувственными данными наблюденiя, еще и такiя соста-вныя части, которыя остаются постоянными, - какъ бы систему «аргументовъ», соответственной функцiей которой является данное высказыванiе. Этого основного отношенiя никогда, действительно, не отрицалъ серьезно никакой «эмпиризмъ», какъ-бы онђ ни былъ решителенъ. Если, напримеръ, эволюцiонистское ученiе объ опыте придаетъ значенiе тому, что ощущенiе времени и представление о времени развиваются «въ приспособленiи къ временной и пространственной среде», то это несомненно неоспариваемое и неоспоримое положенiе уже содержитъ въ себе въ понятiи «среды», которое оно предполагаетъ, все те моменты, о которыхъ здесь идетъ речь. Въ этомъ понятiи предполагается, что <существуетъ» прочный, определенный порядокъ времени и что событiя следуютъ въ немъ другъ за лругомъ не въ любомъ порядке, произвольно, а происходятъ «другъ изъ друга» по определенному правилу. Истинность втихъ основныхъ допущенiй должна быть несомненной для того, чтобы идея эволюцiи сохранила какой бы то ни было смыслъ, и лишь къ истинности этой связи сужденiя, а не къ существованiю какихъ-то представленiй въ насъ, и применимо понятiе апрiорности въ его чисто логическомъ значенiи. Речь идетъ въ немъ не о существовали психическихъ содержанiй, а единственно только о значимости определенныхъ отношенiй и ихъ iерархiи. Простран-

347

ство, а не цвете, есть «аргiогi» въ смысл* критической теорiи по-знанiя, потому что лишь оно образуете инварiантъ для всякаго ф и-зическаго построен!я. Но ч*мъ резче здесь снова высту-паеть противоположность между истинностью и действительностью, тбмъ яснее делается, съ другой стороны, то, что эта противоположность скрываетъ въ себе неразрешенную проблему. Какъ ни необходимо отдiленiе другъ огь друга этихъ двухъ моментовъ, все-же, съ другой стороны, оказывается неизбежным!, принять нечто посредствующее между ними, поскольку познанiе должно быть завершено и стать единой системой. Существуетъ ли-такъ должны мы теперь спросить-въ предъмахъ самого познанiя путь, который ведетъ насъ отъ чисто логическихъ и математическихъ связей условiй къ проблеме действительности? И если можно показать такой путь, то какое новое значенiе прiобретаете, благодаря атому, сама проблема и какое направленiе ея рiшенiя указывается этимъ мышленiю?

348

Шестая глава.

Понятiе действительности, i.

Характерный прiемъ метафизики состоитъ не въ томъ, что она вообще преступаете область познанiя - ибо вне этой области у нея уже не было бы материала даже для постановки вопросов ъ,-а въ томъ, что она, въ самой области познанiя, отделяете другъ отъ друга связанные между собою точки зрiнiя, которыя определяются лишь въ отношении другъ къ другу, и, такимъ обра-зомъ, перетолковываете логически-коррелативное въ вещественно-противоположное. Ни въ одномъ мест* эта черта такъ ясно не проявляется, ни въ одномъ м-ЬстЬ она не имеете такого значенiя и не богата такъ последствиями, какъ въ старомъ основномъ вопросе объ отношенiи между мышленiемъи бытiемъ, между субъектомъ и объектомъ познанiя. Одна эта противоположность уже скрываете въ себе все другiе, и ее можно развить такъ, чтобы эти противоположности прогрессивно раскрывались въ ней. Рааъ «предметы» и «духъ» логически отделены другъ отъ друга, то они вскоре распадаются на две пространственно разделенный сферы, на внутреннiй и внешнiй мiръ, между которой неть понятной причинной связи. И противоположность получаетъ все болйе и более резкую форму: если объекты существуютъ лишь какъ множественность, то существенную черту субъекта составляете единство; если къ существу действительности принадлежать моменты изменчивости и движенiя, то отъ подлин-наго понятiя требуется тожественность и неизменность.

349

Никакое дiалектическое рiшенiе не въ состоянiи когда-либо снова вполне уничтожить этихъ равдiленiй, которыя уже совершились въ первоначальной формулировка основной мысли: исторiя метафизики движется между противоположными тенденциями, но метафизике не удается вывести одну изъ другой.

И однако, по меньшей мере, система опытнаго знанiя образуетъ первоначальное единство, которое сохраняется и отстаи-ваехъ себя, несмотря на все эти противоположности. Непрерывный ходъ науки не отклоняется отъ своей цiши изменчивыми судьбами метафизики. Должна, поэтому, существовать возможность уяснить себе направленiе этого прогресса, еще не предполагая дуализма метафизическихъ основныхъ понятiй. Поскольку этотъ дуа-лизмъ будетъ примiнимъ также и къ опыту, нужно вмiсгв съ гЬмъ требовать, чтобы была возможность понять его только изъ опыта и его своеобразныхъ принциповъ. Такимъ обравомъ, во-просъ уже больше не гласить: какое раздiленiе въ абсолютномъ лежитъ въ основанiи противоположностей между «внутренними и «внешнимъ», «представленiемъ» и «предметомъ»? а лишь гласить: исходя изъ какихъ точекъ зренiя и вслiдствiе какой необходимости, само знанiе доходить до такого разд'Ьленiя? Представляють ли собою эти понятiя, надъ раздiленiемъ и возсоединенiемъ которыхъ трудилась вся исторiя философiи-представляють ли они собою лишь мысленные фантомы, или они сохраняютъ въ постройке познанiя пребывающее значенiе и неизменную плодотворность?

Если спросимъ объ этомъ непосредственный опытъ, въ который еще не проникъ ни одинъ моментъ рефлексiи, то окажется, что ему еще совершенно чужда противоположность между «субъективными и «объективнымъ»? Для него существуетъ лишь одна ступень «существовала» вообще, равномерно и безъ различая охватывающая собою всi содержанiя. То, что воспринимается въ опре-деленномъ месгЬ и времени сознанiемъ, то и «существуетъ», и существуетъ именно въ той форме, въ которой оно представляется непосредственному опыту. Въ особенности, неть еще никакихъ проч-ныхъ ередосгБнiй между опытами, относящимися къ собственному ТБлу индивида, и опытами, относящимися къ «внешнимъ» предме-

тамъ. Расплывается даже временная граница между отдельными опытами: прошедшее, поскольку оно принято въ воспоминанiе, такъ же существуетъ и, значить, такъ же «действительно», какъ и настоящее. Многообразныя содержанiя какъ бы располагаются въ о д н о и плоскости: еще не существуетъ опредеденныхъ точекъ зренiя, исходя изъ которыхъ можно было бы обосновать какое-нибудь преимущество одного содержанiя надъ другими. Если уже употреблять для характеристики этой ступени противоположность между субъек-тивнымъ и объективнымъ- что можно делать лишь въ переносномъ, несобственномъ смысле этихъ понятiй,-то мы должны были бы применить къ ней признакъ полной объективности, ибо въ ней содержанiя еще обладають той пассивностью, той непроблематичной и несомненной данностью, которую мы обыкновенно соединяемъ съ мыслью о «вещи». Но уже первое начало логической рефлексiи уничтожаетъ, разумеется, это впечатаете полнаго единства и цельности. Раздвоенi е, начинающееся теперь и получающее въ ходе дальнейшаго развитiя все более и более резко очерченныя формы, уже заключается въ скрытомъ виде въ первыхъ начаткахъ научнаго разсмотренiя мiра. Основная тенденцiя этого разсмотре-нiя состоять въ томъ, чтобы не просто брать чувственныя дан-ныя, какъ они воспринимаются, а различать ихъ по ихъ ценности. Однократное беглое наблюденiе все более и более оттесняется на заднiй планъ: сохранить нужно лишь те «типичные» опыты, которые возвращаются всегда одинаковымъ образомъ и при условiяхъ, которые можно формулировать и констатировать въ общемъ виде. Стремясь выводить данное изъ определенныхъ прин-Циповъ, наука именно вследствiе этого должна уничтожить первоначальное отношенiе координации между всеми данными опыта и заменить его iерархическимъ отношенiемъ. Но всякое критическое сомненiе, направляющееся противъ общезначимости какого-нибудь воспрiятiя, вместе съ тЬмъ носитъ въ себе въ зародыше распа-денiе бытiя на «субъективную> и «объективную» сферы. Анализъ понятiя опыта уже привелъ къ той противоположности, которая призвана сменить здесь метафизическое разделенiе на субъекта и объектъ, воспринимая въ себе его существенное логическое содержанiе.

350

351

Цель, въ которой стремится всякое эмпирическое познанiе, заключается, какъ оказалось, въ получеши посл-Ьднихъ инварiантовъ, образующихъ необходимые и конститутивные факторы всякаго опыт-наго сужденiя. Но, разсматриваемыя съ этой точки зрiнiя, много-образныя эмпирическiя высказыванiя представляются высказываниями очень различной ценности. На-ряду съ слабо связанными между собою ассоцiативными соединенiями воспрiятiй, встрiчаю-щимися вместе лишь при особыхъ обстоятельствахъ, скажемъ, примерно, при определенныхъ физiологическихъ условiяхъ, находятся прочныя соединенiя, значимыя безъ ограниченiй для какой-нибудь целой области предметовъ и принадлежащiя ей разъ навсегда, независимо отъ различiй, даняыхъ особымъ мђстомъ и опред-Ьлен-нымъ моментомъ времени наблюденiя. Мы находимъ связи, кото-рыя продолжаютъ существовать во вс'Ьхъ дальнiйшихъ экспериментальныхъ пров-Ьркахъ и при всiхъ кажущихся противу-свид'Ьтельствахъ, которыя, следовательно, пребываютъ въ потокii опыта, между тбмъ какъ другiя растекаются и исчезаютъ. Первыя мы называемъ «объективными» въ строгомъ смысли, а послiднiя мы обозначаемъ названiемъ «субъективныхъ». Объективными мы, наконецъ, называемъ тi элементы опыта, на которыхъ покоится его неизменный составь, которые, следовательно, сохраняются при всехъ измененiяхъ места и времени; то же, что само принадлежите этой области смены, что, следовательно, выражаете лишь индивидуальное, однократное «здесь» и «теперь», мы причисляемъ къ сферi субъективности. Но изъ этого вывода основного различiя вытекаетъ вместе съ темъ, что оно обладаете лишь о т н о с и т е л ь-н ы м ъ значенiемъ. Какъ для состоянiя нашего знанiя, достигну-таго въ каждый данный моменте, не существуетъ никакихъ абсолютно постоянвыхъ элементовъ опыта, такъ не существуетъ абсолютно изменчивыхъ элементовъ. Содержанiе опыта можегь быть познано, какъ изменчивое, лишь въ отношенiи къ другому противостоящему ему содержанiю, которое притязаете пока на пребывающее существованiе; но при этомъ всегда, однако, остается возможность, что и это второе содержанiе найдете свою поправку въ третьемъ и что оно, такимъ образомъ, будете признано не подлин-нымъ и полнымъ выраженiемъ объективности, а лишь частичными

выраженiемъ бытiя. Здесь, следовательно, дело идете не о неподвижной стене, разделяющей вечно отделенныя другъ отъ друга области действительности, а лишь о подвижной границе, которая сама постоянно меняете свое место въ ходе развитiя познанiя. Теперешняя фаза кажется по сравненiю съ предыдущей такъ же .«объективной», какъ она оказывается «субъективной» по сравненiю съ последующей. Лишь самъ этотъ актъ. взаимнаго исправленiя, дишь функцiя противоположенiя, всегда остается существовать; ма-терiальное же содержанiе обiихъ областей непрерывно течетъ. Поэтому, пространственное выраженiе пограничнагоразделенiя, разложенiе бытiя на внутреннiй и внешнiй мiръ недостаточно и вводитъ въ заблужденiе уже по тому одному, что оно затемняете это основное отношенiе, что вместо живого взаимоотношенiя, иыеющаго место и конституирующагоса вместе съ самимъ прогрессирующимъ познанiемъ, оно ставитъ готовое и абсолютно законченное разде-денiе вещей. Противоположность, о которой здесь идете речь, носите не пространственный, а, такъ сказать, динамическiй ха-рактеръ; она обозначаете ту различную силу, съ которой опытныя сужденiя выдерживают ъ постоянное испытанiе посредствомъ теорiи и наблюденiя, не изменяясь вследствие этого въ своемъ содержанiи. Въ этомъ непрерывно возобновляющемся процессе от-падаетъ все большее и большее количество группъ, которыя мы раньше считали «прочно установленными» и которыя теперь, такъ какъ они не выдержали пробы, теряютъ этотъ характеръ, соста-вдяющiй основной признакъ всякой объективности. Но при этомъ переходе въ субъективное дело идетъ, какъ это становится все яснее и яснее, не объ измененiи субстанцiи вещей, а лишь объ измененiи, которому подвергается критическая оценка познанiй. «Вещи» не низводятся всдедствiе этого на степень простого «пред-ставленiя»; лишь сужденiе, относительно котораго раньше казалось, что оно обладаетъ неограниченною значимостью, теперь ограничивается въ своей значимости лишь опредЬленнымъ кругомъ условiй. Мы можемъ уяснить себе это отношенiе, если вспомнимъ о наиболее знакомомъ примере этого перехода отъ объективности въ субъективность, объ открытiи «субъективности чувственныхъ качества. Уже у Демокрита, который впервые делаете это от-

352

353

крытiе, оно, въ сущности говоря, означаетъ не что иное, какъ то, что цвета и звуки, запахи и вкусы, получаютъ своеобразный позна. вательный характеръ, въ силу котораго они выпадаютъ изъ науч-наго построеяiя действительности. Они переходятъ отъ Xvrja^ Ыш^ къ охотЬ] Xv(b|.iT], они отделяются отъ чисто матвматическихъ идей пространства, формы, движенiя, которымъ отныне только и приписывается физическая «истинность». R все-же это отграниченiе не означаете, что за ними отрицается всякая причастность къ бытiю вообще; имъ, считавшимся раньше свидетелями дiйствитель-ности вообще, отводится только более узкая область, въ предт,лахъ которой они сохраняютъ, однако, всю свою силу. Цвiтъ, который мы видимъ, звукъ, который мы слышимъ, есть и остается чiмъ-то «действительными; но эта действительность уже не существуетъ больше изолированно, сама по себi>, а является результатомъ сов-местнаго действiя физическаго раздраженiя и соотввтственнаго органа чувственнаго ощущенiя. Качества, при объявленiи ихъ субъективными, выпадаютъ, правда, изъ мiра «чистыхъ формъ», ко-торыя изображаются математической физикой, но не изъ природы, какъ таковой; вiдь именно то отношенiе между физическими и физiологическими условiями, на которомъ они покоятся, само со-ставляетъ часть сприроды», понятiе которой завершается только во взаимной причинной зависимости отдiльныхъ элементовъ. То же самое остается върнымъ, если мы, перешагнувъ черезъ кругъ вто-ричныхъ качествъ, обратимся къ иллюзiямъ и обманамъ чувствъ. Если мы видимъ погруженную въ воду прямую палку переломанной, то и это не есть пустая видимость, а явлепiе, имеющее «полное обоснованiе» въ законахъ преломленiя света, дающее, следовательно, вполне правильное выраженiе определенной сложной связи моментовъ опыта. Ошибка начинается лишь тогда, когда мы пере-носимъ на весь комплексъ определенiе, верное только по отноше-нiю къ отдельному члену, и, следовательно, применяемъ къ опыту, какъ целому, освобожденному отъ всякаго ограничительнаго условiя, сужденiе, которое оказалось вернымъ при определенныхъ ограниче-нiяхъ. Что палка переломана, есть верное сужденiе опыта, поскольку именно явленiе, къ которому оно относится, можетъ быть обосновано и выведено, какъ необходимое; но мы должны приложить

354

уъ этому сужденiю, такъ сказать, логическiй указатель, который устанавливаете и отмечаетъ особыя условiя его значимости, отъ доторыхъ нельзя абстрагировать.

Если подведемъ итогъ всего этого разсужденiя, то ясно высту-паетъ г p а д а ц i я степеней объективности. Пока мы не отходимъ отъ метафизическаго различiя между внутреннимъ и внешнимъ, вамъ этимъ дана противоположность, которая ле допускаетъ ника-кихъ посредствующихъ звеньевъ. Или можно зто выразить иначе: какъ вещь не можетъ находиться одновременно въ двухъ местахъ пространства, такъ и «внутреннее» не можетъ быть одновременно въ какомъ-нибудь отношенiи «внешнимъ», и наоборотъ. Наиро-тивъ, въ критической формулировке вопроса это ограниченiе уничтожается. Противоположность теперь больше уже не двучленна, а многочленна, поскольку-какъ оказалось-одно и то же содержа-иiе опыта можетъ называться и субъективньшъ и объективнымъ, смотря по тому, въ отношенiи къ какимъ логическимъ т о ч к а м ъ исхода оно берется. Чувственное воспрiятiе по сравнению съ галлю-щшацiей и сновиденiемъ нредставляетъ собою настоящiй типъобъективности, между темъ какъ это же самое чувственное воспрiятiе, если взять мт.риломъ схему точной физики, можетъ превратиться въ явленiе, выражающее уже не самостоятельное свойство «вещей», а лишь субъективное состоянiе наблюдателя. Въ действительности асе зд-Ьсь всегда дт>ло идетъ объ отношенiи, существующемъ между сравнительно более узкимъ и сравнительно более широкимъ кругомъ опыта, между сравнительно зависимыми и сравнительно независимыми сужденiями. Но атимъ само собой дается вместо двухъ определенiй рядъ величинъ (Wertfolge), наростающiй согласно определенному правилу. Каждый чденъ теперь указываешь на по-следующiй и требуетъ его для своего дополненiя. Уже въ обыден-номъ и донаучяомъ разсмотренiи можно распознать первыя, важныя фазы этой эволюцiи. Если мы, напримеръ, чувственное виечатлевiе, которое намъ дано здесь и теперь съ совершенно определен-нымъ нюансомъ, обозначаемъ названiемъ «краснаго» или «зеленаго», то уже этотъ примитивный актъ сужденiя лежитъ на пути и движется по направленiю отъ переменнаго къ постоянному напра-вленiю, являющемуся существенной чертой всякаго познанiя. Уже

355

здесь содержанiе ощущенiя отделяется огь мгновеннаго ощущенiа и противопоставляется ему, какъ нечто самостоятельное: по срав-ненiю съ гЬмъ единичнымъ временнымъ актомъ, въ которомъ оно постигается, оно представляется остающимся въ себе равнымъ моментомъ, который можно фиксировать. Но это мысленное упро-ченiе, содержащееся въ скрытомъ вид* также и въ отд-Ьльломъ впечатленiи и одно только и сообщающее ему его настоящiй еоставъ, остается, однако, далеко позади того, что дано въ п о н я т i и, вещи обычнаго опыта. Зд^сь недостаточно прост» объединить чувственныя воспрiятiя, а наряду съ этимъ простымъ соединенiемъ долженъ выступить также и актъ логическаго дополнен! я. Предметъ опыта мыслится, какъ непрерывное бытiе, дальнейшее существованiе котораго въ каждой точки непрерывнаго ряда моментовъ времени постулируется, какъ необходимо е_ То, что намъ даетъ непосредственное воспрiятiе, всегда представляете собою лишь изолированные кусочки, представляетъ собою лишь совершенно прерывныя величины, не составляющая цiь лаго ни при какомъ объединенiи. Действительно «виденное» и «слышанное» даетъ лишь несвязныя, разделенный во времени массы воспрiятiй, между тiмъ какъ понятiе «предмета» требуетъ совершеннаго заполненiя временного ряда, следовательно, строго говоря, полаганiя безконечной совокупности элементовъ. Такимъ образомъ, на этой второй ступени общiй прiемъ нреобразо-ванiя и обогащенiя даннаго на основанiи логическаго требованiя полнаго объединенiя выступаетъ вполне отчетливо. На дальнiй-шемъ развитiи этого прiема наука основываетъ свое опредiленiе природы и объекта природы. Логические зачатки, содержавшiеся уже въ понятiи опыта обычнаго мiровоззрБнiя, принимаются теперь сознательно и развиваются методически. Чiмъ яснее возникающiя теперь «вещи» постигаются въ ихъ дiйствительномъ содержанiи, тiмъ больше оне оказываются метафорическими выраженiями по-стоянныхъ законом'Ьрныхъ связей явленiй и, следовательно, постоянства и непрерывности самого опыта. Для того, чтобы достигнуть этой прочности и непрерывности, не осуществленныя вполне ни въ какомъ чувственно воспринимаемомъ объекте, мысль видить себя вынужденной къ тому, чтобы принять гипотетическiй фунда-

356

менгь всего эыпирическаго бытiя, который, однако, не исполняете никакой другой функцiи, кроме представительства постояннаго порядка внутри этого же самаго бытiя. Такимъ образомъ, одно непрерывное движенiе ведетъ отъ первой ступени объективированiя до ея завершенной научной формы. Конечный пунктъ этого процесса былъ бы достигнуть, если бы намъ удалось добраться до тЪхъ по-следнихъ константъ опыта вообще, которыя, какъ оказалось, обра-зуютъ въодно и то же время предпосылку и цiль изслъдованiя. Система этихъ неизменныхъ элементовъ образуетъ образецъ объективности вообще, поскольку мы ограничиваемся лишь темъ значе-нiемъ этого термина, которое вполне постижимо и достижимо для

познанiя.

Какимъ образомъ «вещь въ себе» переходитъ въ «предста-вленiе», какимъ образомъ абсолютное бктiе превращается въ абсолютное знанiе, остается, разумеется, неразрешимой проблемой; но съ этимъ вопросомъ мы нигде не имеемъ никакого дела въ критически уясненной и преобразованной формулировке противоположности между субъективнымъ и объективными Мы не измеряемъ здесь предметовъ по масштабу абсолютныхъ предметовъ: различ-ныя частичныя выраженiя одного и того же полнаго опыта служатъ взаимно другь другу масштабомъ. Каждому частичному опыту задается, поэтому, вопросъ, какимъ значенiемъ онъ обладаетъ для всего целаго, и это то значенiе и определяете меру его объективности. Такимъ образомъ, здесь въ последнемъ счете вопросъ не въ томъ, «что такое» этотъ определенный опытъ, а въ томъ, какова его „ценность", т. е. каково его эначенiе при возведенiи всего этого зданiя. И переживанiя сновиденiй не отличаются отъ переживанiй бодрственнаго состоянiя совершенно специфически „ха-рактеромъ вещи", связаннымъ съ ними, какъ ихъ разъ навсегда отличительный нризнакъ. И они также обладаютъ известнымъ „бытiемъ", поскольку они имеютъ свое основание въ опреде-ленныхъ физiологическихъ условiахъ, въ «объективныхъ» тЬлес-ныхъ условiяхъ; но это бытiе не простирается дальше того небольшого круга времени, въ пределахъ котораго осуществлены эти условiя. Понимаяiе субъективнаго характера сновиденiй озна-чаетъ только возстановленiе логической градацiи содер-

357

жанiй созяанiя, которое одно время грозило уничтоясенiемъ. Противоположность между субъективнымъ и объективнымъ въ ея иду-щемъ впередъ развитiи служитъ, такимъ образомъ, ко все болiе и болйе строгой организацiи опыта. Мы стремимся получить ностоянныя содержанiя вместо измiнчивыхъ, но мы сознаемъ вместе съ тiмъ, что все, что мы предпринимаемъ въ этомъ на-правленiи, лишь частью удовлетворяеть основному требованiю и потому нуждается въ дополненiи, въ новомъ полаганiи. Такимъ образомъ мы приходимъ к.ъ ряду iерархическихъ моментовъ, предста-вляющихъ собою также различные, дополняющее другъ друга, фазисы ръчненiя одной и той же задачи. Ни одного изъ этихъ фа-зисовъ-даже того фазиса, который всего дальше отстоитъ отъ цели- нельзя совершенно выбросить; но ни одинъ изъ нихъ не пред-ставляетъ собою также безусловно завершающаго звена. Такимъ образомъ, мы, разумеется, не можемъ сравнивать между собою нашего опыта о вещахъ съ самим и вещами, каковы они, какъ можно принять, сами въ себе, вне связи съ какими бы то ни было условiями опыта; но мы можемъ заменять сравнительно узкiй аспектъ самого опыта более широкимъ, располагающимъ данныя нашего опыта съ новой, более общей точки зрiнiя. Результаты, къ которымъ мы пришли прежде, не обезц'Ьниваются этимъ, а скорее получаютъ подтвержденiе въ нредiлахъ определенной сферы значимости. Каждый поздн'Ьйшiй членъ ряда необходимо связанъ съ предыдущими, на мiсто которыхъ онъ становится, поскольку онъ хочетъ дать ответь ва вопросы, въ скры-томъ вид* содержавшееся уже въ ннхъ. Мы стоимъ здесь передъ постоянно возобновляющимся процессомъ, знающимъ лишь относительный остановки; и эти остановки даютъ въ каждый данный моментъ опред'вленiе пояятiя «объективности».

И направление, въ которомъ проходится этотъ путь опыта, также непосредственно противоположно тому, котораго нужно было ожидать согласно обычнымъ метафизическимъ предпосылкамъ. Съ точки зрiнiя этихъ предпосылокъ намъ вначале данъ только субъекгь, даны только представленiя въ насъ, и отъ нихъ мы должны съ трудомъ проложить себе путь къ мiру объектовъ. Исторiя философiи насъ между тъмъ учить, что все предпринятыя для этого попытки

358

не увенчались успехомъ: разъ мы замкнулись въ круге «самосо-знанiя», то уже никакiя усилiя мысли, сами также всецело принад-лежащiя этому кругу, не въ состоянiи вывести насъ изъ него. Критика познанiя, напротивъ, ставитъ себе задачу въ обратномъ вид*: проблема не гласить, какимъ образомъ мы приходимъ отъ «субъ-ективнаго» къ «объективному», а гласить какимъ образомъ мы приходимъ отъ «объективнаго» къ «субъективному». Оаа не знаетъ ни другой ни высшей объективности, кроме той, которая дана въ самомъ опыте и согласно его условiямъ. Поэтому она не спраши-ваетъ о томъ, объективно ли истинна и значима целокупиость всего опыта-такъ какъ это предполагало бы существованiе мерила, которое никогда не можетъ быть дано въ познанiи,-а спрашиваетъ лишь, составляеть ли определенное частное содержание пребывающую или преходящую составную часть въ этомъ именно опыте. Дело идетъ не объ установленiи абсолютной ценности всей совокупности системы, а лишь объ установленiи различiя въ ценности между ея отдельными факторами. Вопросъ объ объективности опыта вообще основаиъ, въ сущности говоря, на логической иллюзiи, разнообразные образчики которой исторiя метафизики намъ доставляетъ и въ другихъ местахъ. Этотъ вопросъ стоитъ принципiально на та-комъ же уровне, на которомъ стоитъ вопросъ объ абсодютномъ месте мiра: какъ въ последнемъ вопросе отношенiе, имеющее значенiе лишь для отдельныхъ частей вселенной въ ихъ взаимномъ отно-шенiи другъ къ другу, неправильно переносится на вселенную, какъ целое, такъ и здесь логическая противоположность, имеющая своимъ назначенiемъ различать другъ отъ друга отдельные фазисы эмаирическаго иознанiя, применяется къ мыслимой совокупности этихъ фазисовъ и ихъ следованiю. Каждый частный опыть обладаеть полной мерой < объективности >, поскольку онъ не вытесняется и не исправляется другимъ. Въ меру того, какъ продолжается этотъ постоянный контроль, это постоянное самоисправленiе, увеличивается и тотъ ыатерiалъ, который выпадаетъ изъ рамокъ окончательнаго научнаго пониманiя действительности, хотя онъ и сохраняетъ свое право въ пределахъ некотораго узкаго круга. Составныя части, которыя сначала кажутся необходимыми и существенными для понятiя самого эмпирическаго бытiя-какъ, на-

359

примеръ, специфическое содержанiе отдiiльныхъ ощущенiй- теряютъ это господствующее положенiе и отныне обладаютъ уже не цен-тральнымъ, а лишь периферiйньшъ значенiемъ. Обозначенiе элемента названiемъ «субъективнаго» отнюдь не является, поэтому, первоначальной чертой, а предполагаетъ сложныя операцiи логи-ческаго эмпирическаго контроля, которыя достигаются лишь,на сравнительно высокой ступени развитiя мысли. Оно возникаегъ лишь во взаимной критики опытовъ, въ которой отделяется изменчивый составъ отъ постояннаго. «Субъективное» не есть данный, самъ собою разумеющейся исходный пунктъ, отправляясь отъ ко-тораго мы должны въ умозрительномъ с и н т е з t достигнуть мiра объектовъ и построить его; оно представляетъ собою только результата анализа, предподагающаго существованiе(Bestand) опыта, предполагающего, следовательно, прочныя закономiрныя отношенiя между содержанiями вообще.

Ходъ этого анализа станетъ для насъ яснымъ, если ярипом-нимъ отношенiе «общаго» къ «частному», выступившее уже при опредiленiи понятiя индуктивнаго сужденiя. Всякое отдельное суж-денiе-такъ мы видели тамъ-сначала изъявляете притязанiе на безусловную значимость: оно имiетъ въ виду не только описаяiе данныхъ въ онред'вленномъ мiсгЪ и времени ощущенiй, въ ихъ индивидуальномъ своеобразiи, а констатированiе положеяiя вещей, которое само по себе, независимо отъ всякихъ особыхъ и времен-ныхъ обстоятельствъ, утверждается, какъ значимое. Сужденiе, какъ таковое, и въ силу своей основной логической функцiи смотритъ за пределы даннаго въ известный моментъ, утверждая существованiе общезначимой связи между субъектомъ и предикатомъ. Лишь на основанiи особыхъ мотивовъ мысль приходить къ тому, чтобы отказаться отъ этого перваго требованiя и определенно ограничить свое высказыванiе узкимъ кругомъ опыта. Это ограниченiе имiегъ место лишь постольку, поскольку получится конфликтъ между различными эмпирическими высказыванiями. Высказыванiя, кото-торыя, взятыя въ абсолютномъ смысле, были бы несовместимы другъ съ другомъ по своему содержанiю, приводятся теперь въ согласiе другъ съ другомъ, когда ихъ относятъ къ различнымъ субъевтамъ, когда, следовательно, по крайней мере, одно изъ нихъ

360

не цритязаетъ больше на то, будто оно служить выраженiемъ всей сприроды» вообще, а утверждаетъ лишь, делаясь более скромнымъ въ своихъ притязанiяхъ, что служитъ выраженiемъ «природы» съ известной специальной точки зренiя и при определенныхъ огра-ничительныхъ условiяхъ. Какъ отдельная геометрическая форма, согласно известному положенiю Кантовскаго ученiя о пространстве, получается лишь посредствомъ ограниченiя изъ «единаго», всеобъем-ляющаго пространства, такъ и частное сужденiе опыта происходить путемъ ограниченiя изъ единой основной системы опытныхъ сужденiй вообще и предполагаетъ эту систему, какъ свою предпосылку. Оно возникаете, когда многiе круги опыта, каждый изъ ко-торыхъ мыслится, какъ вполне определенный, перекрещиваются и взаимно определяютъ другъ друга. Отъ совершенно изолирован-наго «впечатленiя», въ которомъ вытравлена всякая мысль о ло-гическомъ отношенiи, нетъ пути къ закону; совершенно понятно, напротивъ, какимъ образомъ мы на основанiи общаго требованiя полнаго закономернаго порядка опытовъ лриходимъ къ тому, чтобы сначала выключить отдельныя содержавiя, невидимому, не вме-щающiяся въ общiй планъ, для того, чтобы лишь потомъ вывести ихъ изъ особаго комплекса условiй.

Такимъ образомъ, логическое дифференцированiе содер-аанiй опыта и ихъ включенiе въ расчлененную систему зависимостей и образуетъ настоящее ядро понятiя действительности. Эта связь получаетъ подтвержденiе съ новой стороны, если мы станемъ ближе разсматривать основной логическiй характеръ научнаго эксперимента, который и является настоящимъ свидъ-телемъ эмпирической действительности. Научный эксперимента никогда не представляетъ собою простого сообщенiя о данныхъ въ определенномъ месте и времени фактахъ воспрiятiя, а получаетъ свою ценность лишь благодаря тому, что подводить отдельныя данныя подъ определенную точку зренiя, съ которой онъ ихъ разсматриваетъ, и этимъ сообщаетъ имъ значенiе, которымъ они не обладали въ простомъ чувственномъ переживанiи, какъ таковомъ. То, что мы наблюдаемъ, представляетъ собою, напримеръ, последовавшее при известныхъ условiяхъ определенное отклоненiе магнитной стрелки; то же, что мы высказываемъ въ качестве результата эксперимента, всегда

361

представляетъ собою объективную связь между теоретическими, физическими положениями, которая выходить далеко за пределы огра-ниченнаго круга фактовъ, доступнаго намъ въ известный моментъ. Для того, чтобы изсл'Ьдованiя физики дали действительный резуль-татъ, онъ всегда-какъ это превосходно показываетъ Дюгемъ-дол-женъ сначала преобразовать находящiйся передъ глазами фактиче-скiй случай въ выраженiе предполагаемаго и требуемаго теорiей идеальнаго случая. Но вместе съ темъ отдельный инструментъ, который онъ имiетъ передъ собою, превращается изъ группы чув-ственныхъ признаковъ и свойствъ въ ц'Блокупяость идеальныхъ мысленныхъ опред^ленiй. Теперь онъ имiетъ въ виду въ своихъ высказыванiяхъ не определенное орудiе, не вещь изъ мiди или стали, изъ аллюминiя или стекла: место этого орудiя заняли такiя понатiя, какъ, напримiръ, понятiе магнитнаго поля, магнитной оси, интенсивности тока и т. д., понятiя. которыя, съ своей стороны, представляютъ собою опять-таки лишь символъ и нокровъ общихъ физико-математическихъ отноiпенiй и связей *). Характерное преимущество эксперимента заключается именно въ томъ, что здесь въ действительности однимъ разомъ захватываются тысячи соеди-ненiй. Ограниченный кругь фактовъ, который одинъ только и до-ступенъ намъ чувственно, расширяется передъ духовнымъ взоромъ до размiровъ закономерной, естественной связи явленiй вообще. Пределы непосредственнаго показанiя момента преступаются но всемъ направленiямъ; вместо этого выступаетъ мысль объ обще-значимомъ порядке, порядке, который равномерно обладаегь значимостью, какъ въ самомъ маломъ, такъ и въ самомъ большомъ, и который, поэтому, возможно снова реконструировать, исходя изъ каждой отдельной точки. Лишь благодаря этому обогащенiю своего непосредственнаго содержанiя, содержанiе воспрiятiя превращается въ содержанiе физики и вместе съ этимъ и въ «объективно действительное» содержанiе.

Такимъ образомъ, мы, правда, имеемъ здесь дело съ некото-раго рода «трансцендентностью», ибо отдельно данное впечагленiе не остается совершенно темъ же, каково оно есть, а превращается

*) ?uhem, La theorie pliysique, стр. 251 и ел.

въ символъ сплошного систематическаго строя, внутри котораго оно стоить и къ которому оно въ определенной мере причастно. Но этотъ переходъ меняетъ опять-таки не его метафизическую «суб-станцiю», а лишь его логическую форму. То, что сначала казалось изолированным^ выступаетъ теперь вместе и взаимно указываетъ друге, на друга; то, что раньше считалось простымъ, проявляетъ теперь внутреннiя полноту и многообразiе, поскольку оказывается, что можно, исходя изъ него, достигнуть въ нецрерывномъ движе-нiи и согласно вполне определеннымъ правиламъ все новыхъ и новыхъ данныхъ опыта. Связывая, такимъ образомъ, другъ съ дру-гомъ отдельный содержанiя какъ бы всегда новыми нитями, мы этимъ сообщаемъ имъ ту прочность, которая составляетъ отличительную черту эмпирической предметности. Не чувственная живость впечатленiя, а это внутреннее богатство отноiпенiй придаегь ему приз«акъ подлинной объективности. Именно богатство выте-кающихъ изъ нихъ следствiй и поднимаетъ «вещи» физики надъ чувственными вещами и сообщаетъ имъ ихъ своеобразный родъ «реальности». Оне обозначаюсь лишь различные пути, которыми мы идемъ отъ одного опыта къ другому для того, чтобы такимъ образомъ обозреть, наконецъ, все бытiе, какъ полноту системы опыта.

Понятiе и терминъ представления (Repr?sentation), которое, несмотря на все направленный на него нападки, сохранило за собою въ теченiе додгаго времени центральное положенiе въ исторiи теорiи познанiя, подучаетъ здесь новый смыслъ. Въ мета-фязическихъ ученiяхъ это-«представленiе», указывающее на сто-ящiй позади него предметъ. «Знакъ» здiсь, следовательно, совершенно другой природы, чемъ то, что обозначается имъ, и принадле-житъ другой области бытiя. Но именно въ этомъ и заключается настоящая загадка познанiя. Если бы абсолютный предметъ былъ уже намъ знакомъ какимъ-нибудь другимъ путемъ, то можно было бы, во всякомъ случае, понять, какимъ образомъ мы можемъ косвенно узнать его частное свойство по роду того представленiя, которое имъ вызывается въ насъ. Если мы какъ-нибудь удостоверились въ существовании двухъ раздичныхъ основныхъ рядовъ, то мы можемъ попытаться посредствомъ умозаключения по авалогiи пер'е-

363

362

нести отяошенiя, который мы находимъ въ одномъ ряду, на другой рядъ; остается, напротивъ, непонятвымъ, какимъ образомъ мы мо-лсемъ прiйти къ тому, чтобы требовать существования одного ряда по даннымъ, которыя всецело и исключительно принадлежать другому ряду. Поэтому, какъ только мы обладаемъ хотя только и общей уверенностью въ существованiи трансцендентныхъ вещей по ту сторону всякаго познанiя, мы можемъ въ непосред-ственномъ содержанiи сознанiя искать знаковъ этой данной, по крайней мере, по своему понятiю реальности; но теорiя знаковъ зато не объясняегь, какимъ образомъ возникаете само это понятiе и что делаете его необходимымъ. Это основное затрудненiе все снова и снова выступаете наружу въ развитiи понятiя представленiя (Rapr?sentation).l^ античной атомистике «образы» вещей, со-общающiе наыъ о ихъ бытiи, сами тоже мыслятся, какъ в е щ е-ственныя составныя части, которыя отделяются отъ нихъ и подвергаются на пути къ нашимъ чувствепнымъ органамъ много-образнымъ физическимъ изМ'Ьненiямъ. Въ .чувственномъ воспрiятiи въ насъ проникаете и сливается съ нашимъ собственнымъ бы-тiемъ-хотя и въ уменьшенномъ масштабе-действительная суб-станцiя гЬлъ. Но это матерiалистическое представленiе не въ со-стоянiи достигнуть логической цели, для которой оно создано, ибо единство содержания опыта и здесь также гарантировано лишь кажущимся образомъ. Даже если вещи какъ бы отдаютъ часть самихъ себя для того, чтобы эта часть была познана нами, то все-же остается, какъ и раньше, неясно, какимъ образомъ возможно принять эту часть не только въ качестве того, что она представляете собою сама по себе, но и въ качестве выраженiя некотораго объ-емлющаго цел а го. Это указанiе на целое все-лсе требовало бы своеобразной функцiи, которая здесь не выводится, а лишь предполагается. Аристотелевско-схоластичсская теорiя воспрiятiя, постулирующая съ самаго начала эту функцiю вместо того, чтобы объяснить ее, какъ-будто ближе подходите къ действительному психологическому положенiю деда. Все со держа нiе «нмматерiальныхъ родовъ», посредствомъ которыхъ мы постигаемъ бытiе вещей, всецело поглощается теперь актомъ представленiя. Мы не познаемъ никакихъ отдельныхъ определеяiй самихъ родовъ, а познаемъ лишь

посредствомъ нихъ отношенiя вн%шнихъ вещей: «cognosimus поп ipsam speciem impressam, sed per speciem>. «Сходство» иежду знакомъ и обозначаемымъ, существованiе котораго мы должны принять, не нужно, поэтому, теперь понимать, какъ-будто оба принадлежать одной и той же логической категорiи. Роды ни въ одномъ вещественномъ отдельномъ признаке не совпадаютъ съ предметомъ, на который они указывают^ такъ какъ ихъ отли-чительнымъ свойствомъ является именно лишь сама эта ояерацiя указыванiя, а не какiя-нибудь вещественныя свойства, въ которыхъ они могли бы быть «сходны» съ другими вещами. Поэтому, то по-ниманiе, по которому они суть «formales similitudines aeveluti picturae objectorum»-по крайней мер*, въ наиболее зрелой и последовательной форме, какую теорiя получила у Суареца-решительно оспаривается и отвергается. «Приписыванiе сознанiю сходства съ цреддетомъ не означаете для Суареца, что вследствие этого въ сознанiе вносятся элементы, которые находятся въ отношении объекта къ другимъ функцiямъ сознанiя и иллюзорно представляются этимъ функцiямъ въ качестве предмета; онъ, наобороть, придерживается того мненiя, что, такъ сказать, все сознанiе становится средствомъ познанiя и постольку-образомъ (лучше сказать, выраженiемъ, species expressa) предмета. Сознавiе совершаетъ дiйствiе, приходить въ определенное состоянiе, которое сразу н непосредственно приводите къ тому, что оно направляется на действительный предмете. Живая деятельность сознанiя, познающая действующiй посредствомъ родовъ и чуждый созванiю предмете, созерцающее, а не созерцаемое, обозначается, какъ сходный съ предметомъ» *). Здесь, следовательно, уже выступаете, хотя и затемненное схоластической терминологiей, новое важное различенiе. Тотъ фактъ, что одинъ элементъ «указываете» на другой н косвенно изображаете его, теперь уже не объясняется особьшъ свойствомъ самого этого элемента, а сводится къ своеобразному общему вкладу познанiя и, въ особенности, «су жд ен iя». Принципiальной строгости этотъ взглядъ, разумеется, не можете сохранить; ему, на-

*) H. Schwarz. „Die Umw?lzung der Wahrnehmungshypothesen durch die mechanische Methode", Leipzig, 1895, I, стр. 25.

364

365

оборотъ, всегда снова и снова грозитъ опасность, что функцiональ-ное отношение выраженiя, къ которому приводить здЪсь ана-лизъ, превратится въ вещественно, субстанцiальное отношенiе n p и-частности къ извiстнымъ объективнымъ празнакамъ. Роды тогда опять превращаются въ «слт,ды» вещей, которые, однако, больше уже не обладаютъ полнымъ содержанiемъ бытiя, а лишь ослабленной «существенностью». Но борьба между этими двумя пониманiями лишаетъ, наконецъ, самопонятiе «представлевiя» («Repr?sentation») его опредъчiеннаго и однозначнаго смысла. Для того, чтобы опе-рацiя выраженiя могла выступить въ чистомъ видт,, содержанiе, служащее знакомъ, должно все больше и больше терять свой ха-рактеръ вещи; но вмт.сгб съ тбмъ, невидимому, теряетъ лучшую свою опору приписываемое ему объективирующее значенiе. Та-кимъ образомъ, теорiи представленiя все снова и снова грозитъ опасность впасть въ скептицнзмъ: въ чемъ гарантiя,что символъ бытiя, которымъ мы, какъ намъ кажется, обладаемъ въ нашихъ представленiяхъ, намъ передаетъ не фальсифицированный образъ этого бытiя, что онъ его не искажаетъ какъ разъ въ самыхъ суще-ственныхъ его чертахъ?

Новое значенiе, которое критика познанiя даетъ понятiю представленiя (Repr?sentation), устраняетъ эти сомнiнiя. Каждый особый фазисъ опыта, какъ мы теперь видимъ, действительно, обла-даетъ «репрезентативнымъ» характеромъ, поскольку онъ указываетъ на другой опытъ и ведетъ, въ концт. копцовъ, въ своемъ правиль-номъ движенiи къ совокупности опыта вообще. Но это указанiе относится лишь къ переходу отъ единичнаго члена ряда къ iгвло-купности, которой онъ принадлежитъ, и къ общему правилу, которому, какъ оказывается, эта iгвлокупность подчиняется. Расширенiе, такимъ образомъ, не переходить въ абсолютно потустороннюю область, а, наоборотъ, стремится постигнуть, какъ всесторонне опре-дiленное ц'Ьлое, именно ту же самую область, къ которой принадлежитъ, какъ отдельный отрiзокъ, частный опытъ. Благодаря ему, единичное входитъ въ кругь системы. Если же спрашиваютъ дальше, откуда берется у частнаго эмпирическаго содержанiя способность быть представителемъ и изображенiемъ цiiлаго, то здъ-сь проблема уже ставится вверхъ ногами. Связанность фактовъ между собою и

366

ихъ взаимное отшлпенiе есть н'Ьчто первичное, а ихъ изолированiе представляетъ собою лишь резудьтатъ искусственной абстракцiи. Если, поэтому,понимать «представление», какъ выраженiе Б-Ькотораго ядеальнаго правила, связывающаго частное, данное въ опредъ-денномъ м^стЪ и времени, съ iгЬлымъ и объединяющее его съ посл^днинъ въ мысленномъ синтезт>, то мы въ немъ им'Ьемъ дъ^чо не съ добавочнымъ позднМшимъ онред'Ьленiемъ, а съ конститу-тивнымъ условiемъ всякаго содержанiя опыта. Безъ этого кажущагося представленiя не было бы также и «наличнаго» («pr?senten»), непосредственно данваго содержанiя; вiдь и последнее также су-ществуетъ для познанiя лишь постольку, поскольку оно включено въ систему отношешй, которыя только и дiлаютъ его опред'Ьлешшмъ кааъ въ отношенiй м^ста и времени, такъ и въ логнческомъ отношенiй. Если нельзя, поэтому, вывести изъ одного только поиятiя о познанiи необходимости полагать бытiе, стояш,ее вн^ всякаго отно-шенiя къ позпанiю, то, наоборотъ, это понятiе содержитъ въ себii именно то требованiе связи, къ которому приводитъ критическiй анализъ проблемы реальности. Содержанiе опыта стало для насъ собъективнымъ», какъ только мы поняли, что каждый его элемента входитъ въ ткань Ц'Ьлаго. Если бы мы захотели само это цiлое назвать иллюзiей. то это осталось бы лишь игрой словъ, ибо предполагающееся здЪсь раздиченiе между действительностью и видимостью, само, въ свою очередь, возможно лишь въ снстемi опыта и при подчиненiи его условiямъ. И вопросъ о «сходств'Ь» эмпирическаго знака съ тiшъ, что онъ обозначаетъ, не представляетъ теперь больше никакихъ трудностей. Отдельный моментъ, служащiй знакомъ, правда, не сходенъ матерiально съ обозначаемой имъ совокупностью- ибо отношен!я, составляющiя совокупность, не поддаются полному выражение и «отображенiю» посредствомъ какого бы то ни было отд'Ьльнаго момента,-но между ними имеется полное логическое родство, поскольку оба они прин-циаiально входятъ въ одну и ту же связь обоснования. Материальное сходство превращается въ логическое соотношение: двi ступени бытiя превращаются въ различный и, однако, необходимо дополняющая другь друга точки зрiшiя, съ которыхъ можно раз-сматривать связь опыта.

367

Сенсуалистическая теорiя познанiя могла бы, разум*ет-ся, не оспаривая этого фактическая положенiя, попытаться ввести его въ схему своего объясненiя, сведя его къ основному психологическому понятiю «ассоцiацiи». И это понятiе, повидимому, дiй-ствительно содержитъ въ себе все предпосылки истолкованiя и рiшенiя проблемы реальности, такъ какъ оно ведеть отъ содержа-нiя отдiльныхъ впечатлiнiй къ прочныыъ связямъ между ними. Но недостатокъ этихъ объясненiй тотчасъ же обнаруживается, если мы тщательнее расчленимъ ту форму связи, которая здесь предполагается и которая одна только и кажется допустимой согласно понятiямъ ассоцiативной психологiи. «Связь» между отдельными членами ряда означаетъ здесь лишь ихъ часто встречающееся эмпирическое сосуществованiе. Но это сосуществование отдiльныхъ представленiй не столько создаетъ между ними связь, сколько вызываетъ иллюзiю существованiя такой связи. Эле-ментовъ ассоцiативныхъ рядовъ не связываетъ въ единство никакой абстрактный принципъ, который можно было бы формулировать и констатировать въ форме строгаго логическаго тождества. Пути, ведущiе отъ одного элемента къ другому, сами по себе су-ществуютъ въ неограниченномъ числи: iiо какому пути дiйстви-тельно пойдетъ психологическое мышленiе,-это зависитъ исключительно отъ предшествующихъ психическихъ «предрасположенiй», т. е. отъ обстоятельства, которое нужно разсматривать, какъ м-б-няющееся соответственно моменту и индивидууму. Такимъ образом ъ, зд^сь какъ разъ теряется то постоянство, та однозначность связи, которая и составляетъ подлинный признакъ мысли о реальности. Преобразованiе въ «объектъ» наступаетъ лишь вместе съ критической iерархiей ценностей въ понятiи. Если исходить изъ особаго содержанiя опыта въ томъ виде, какъ онъ предлежитъ передъ нами въ моменте времени, то въ немъ даны не только определенные элементы, но вместе съ темъ предначертаны также определенныя направлен!я, идя покоторымъ мысль можетъ постепенно развить отдельный фазисъ въ целую систему. Движенiе впередъ не является деломъ индивидуальнаго произвола, а закономерно диктуется самой сущностью процесса. Все строже и строже, точнее и точнее понимая совокупность этихъ

368

требованiй, наука постепенно и получаетъ понятiе о действительности. Что этотъ процессъ развитiя долягенъ повсюду преступить пределы одной только ассоцiацiи, это обнаружилось уже со всехъ сторонъ. Ассоцiацiя, даже если понимать ее въ самомъ благо-прiятномъ смысле, можетъ дать лишь выраженiе вопросу; ответь же заключается во всеобщихъ n p и н ц и п а х ъ рядовъ, которые напередъ предопределяютъ возможные логическiе переходы отъ члена къ члену и располагаютъ ихъ съ определенныхъ точекъ зреаiя. Теоретическое значенiе этихъ точекъ зренiя непременно должно быть твердо установлено для того, чтобы это дпшкенiе не сделалось совершенно неопределеннымъ. Необходимый руководящiя понятiя ассоцiацiи не могутъ возникнуть изъ нея самой, а принадлежать другой области и имеютъ другое логическое нроисхожденiе. Со всехъ сторонъ теперь становится очевидно, что чемъ дальше мы проникаемъ въ отдельныя условiя проблемы действительности, темъ яснее она сливается съ проблемой истины. Если только мы поняли, какъ познанiе доходить до постоянства определенныхъ предикатовъ, до законом'Ърнаго установленiя связей сужденiя, то «трансцендентность», которую мы должны приписывать предмету въ отличiе отъ простого нредставленiя, не представляетъ уже никакихъ новыхъ принципiальныхъ за-трудненiй. И также и средства, которыми пользуется познанiе, оказываются теперь одними и теми же въ обеихъ областяхъ постановки проблемы. Какъ настоящая функцiя понятiя заключается не въ тоыъ, что посредствомъ него абстрактно и схематически »отображается» данное многообразие, а лишь въ томъ, что оно содержитъ въ себе законъ отношенiя, посредствомъ котораго только и создается новая и своеобразная связь многообразiя, такъ и здесь форма соединенiя опытовъ оказывается темъ, что превращаетъ изменчивыя «впечатленiя» въ постоянные «объекты». Наиболее общее выраженiе «мысли» фактически совпадаетъ съ наиболее общимъ выраженiемъ «бытiя». Противоположность, которой метафизика не въ состоянiи преодолеть, устраняется, когда мы восходимъ къ основной логической функцiи, изъ применения которой только и возникли оба круга проблемъ и въ которой они, поэтому, должны, наконецъ, и найти свое объясненiе.

24

369

п.

Въ исторiи научной и спекулятивной мысли проблема действительности издавна неразрывно связана съ проблемой пространства. Эта связь такъ тесна, она такъ исключительно ояре-д'Ьляетъ логическiй интересъ, что все вопросы, соединенные съ логическимъ опред^ленiемъ действительности, считаются окончательно разрешенными, какъ только удается окончательно разрi-шить вопросъ о реальности «внешняго мiра». Даже «Критика чи-стаго разума» нашла возможнымъ проложить себе путь къ своей действительной темi, только беря своимъ исходнымъ пунктомъ пре-образованiе теорiи пространства. Но этимъ самымъ была въ значительнейшей части уже решена ея историческая судьба: то, что должно было быть критикой понятiя опыта, могло теперь быть ложно истолковано современниками и последующими поколiнiями, какъ метафизика понятiя пространства. Въ действительности же и здесь также нужно поставить проблемы въ обратномъ порядке. Исходить нужно не изъ твердо установленной теорiи о «субъективной» и «объективной» природе пространства для того, чтобы потомъ определить вообще понятiе данной въ опыте действительности, а изъ высшихъ и общезначимыхъ принциповъ опытнаго знанiя, согласно которымъ долженъ, наконецъ, разрешиться также и вопросъ о «природе» пространства.

Эмпирически-физiологическiй способъ разсмотренiя, въ особенности въ томъ виде, какъ онъ былъ созданъ iоанномъ Мюл-леромъ, стоить въ противоречiи съ этимъ требованiемъ, поскольку онъ ставить во главу разсмотренiя аксiому, которая сама носить явно метафизическiй характеръ. Мы воспринимаемъ-такъ предполагается здесь-не сами вещи въ ихъ действительной форме и въ ихъ действительномъ положенiи и разстоянiи другъ отъ друга, а воспринимаемъ непосредственно лишь известныя со-стоянiя нашего собственнаго тела. Предметомъ зрительнаго ощу-щенiя являются не внешнiе объекты, мы можемъ лишь воспринимать части сетчатой оболочки въ ихъ реальной пространственной величине и ихъ взаиморасположенiи. Задача физiологiи зренiя заключается въ томъ, чтобы описать переходъ, ведущiй отъ этого

370

сознанiя образовъ, являющихся на сетчатой оболочке, къ по-знанiю пространственнаго порядка предметовъ. Нужно показать, какимъ образомъ мы доходимъ до того, чтобы проицировать во внi ощущенiя, данныя лишь «въ насъ», и объединять ихъ затемъ въ качестве самого по себе существующаго пространственнаго мiра. Но если проблема ставится въ этой форме, то она оказывается неразрешимой. Все попытки свести предполагаемый здесь своеобразный нроцессъ «проекцiи» къ «безсознательнымъ умозакдюче-нiямъ» и объяснить ее последними, движутся въ порочномъ круге: оне всегда уже предполагаютъ общее знанi« того «внешняго», которое еще должно быть выведено здесь. Нетъ въ действительности, ни одного фазиса опыта, въ которомъ намъ были бы даны одни лишь ощущенiя въ качестве внутреянихъ отношенiй, вне вся-каго «объектавнаго» отношения. Ощущенiе въ этомъ смысд% не есть вовсе эмпирическая действительность, а представляетъ собою лишь результата абстракцiи, покоющейся на очень сложныхъ логическихъ условiяхъ. Путь ведетъ отъ виденныхъ объектовъ къ допущенiю определенныхъ нервныхъ возбужденiй и соответствуюшдхъ имъ ощущенiй, а не, наоборотъ, отъ самихъ по себе заакомыхъ ощу-щенiй къ предметамъ, которые имъ должны соответствовать*). Та-кимъ образомъ, и общая форма пространственности, т. е. со -существованiе и внетюложяость отдельныхъ элементовъ, не есть опосредствованный результатъ, а представляетъ собою основное отно-шенiе, полагаемое вместе съ самими элементами **). Можно спрашивать не о томъ, какимъ образомъ возникаетъ эта форма сама по себе, а лишь о томъ, какимъ образомъ она ближе определяется и специфицируется въ эмпирическомъ познанiи. Нуждается въ объяс-ненiи не то, какимъ образомъ мы отъ внутренняго доходимъ до внешняго - ибо только «внутреннее> само представляетъ собою просто фикцiю, - а требуетъ объясненiя то, въ силу чего мы

*) Бол^е подробное психологическое опровержение „теорiи проекцiи" см. въ особенности Штумпфъ, ,Ueber den psychologischen Ursprung der Raumvorstellung", стр.: 184 и ел., и также Джемсъ, „Principles of Psy-chology", II, 31 и ел.

**) Ср. ниже гл. 8.

371

вынуждены разсматривать известный содержанiя первоначально внiшняго мiра, какъ находящаяся «въ насъ», т. е. какимъ обра-вомъ мы вынуждены не только определять ихъ пространственно, но и ставить ихъ въ необходимое соотношение къ нашимъ тiлес-нымъ органамъ къ опредеденнымъ частямъ нашей сетчатой оболочки или нашего мозга. Нужно объяснить не локализацiю вообще, а эту особую локализацiю, и всякое подобнаго рода объясненiе должно, очевидно, уже положить въ свое основапiе общее отношенiе пространственности.

Определить понятiе «действительности» означаегь, следовательно, и здесь отыскать мотивъ дифференцирован!я, позволяющей намъ разложить сначала однородную совокупность опытовъ на группы различнаго значенiя и содержанiя. Если, на-примеръ, представимъ себе объединенными въ рядъ различные образы воспрiятiя, которые мы получаемъ отъ одного и того же объекта, смотря по разстоянiю, въ котороыъ мы находимся отъ него, и смотря по меняющемуся освещенiю, то съ точки зренiя вепосредственнаго психологическаго переживанiя нельзя указать признака, въ силу котораго каiсой-нибудь одинъ изъ этихъ сме-няющихъ другъ друга обраловъ обладалъ бы преимуществомъ надъ какимъ бы то ни было другимъ. Ведь лишь совокупно сть этихъ данныхъ воспрiятiй образуетъ то, что мы называемъ эмпн-рическимъ знанiемъ объекта; въ этой совокупности ни одинъ вле-ментъ не излишенъ. Ни одинъ изъ различныхъ перспективныхъ видовъ, возникающихъ для насъ другъ за другомъ, не можетъ, согласно этому, изъявить притязанiе на то, что онъ одинъ только представляешь собою абсолютное выраженiе «самого предмета», а, наоборОтъ, всякая познавательная ценность, приписываемая нами какому-нибудь отдельному воспрiятiю, принадлежите ему лишь въ связи съ другими содержанiями. съ которыми оно соединяется въ одно опытное целое. И, однако, это требованiе сплошной связи не означаетъ вместе съ тђмъ сплошной равноценности отдiдьныхъ факторовъ. Къ созерцанiю определенной пространственной формы мы ириходимъ лишь тогда, когда эта равноценность нарушается. Если зададимъ себе вопросъ, что следуетъ разуметь подъ трехмерно протяженнымъ теломъ, то мы-какъ это показы-

372