Часть 7.

которого стремления или обязательства воли, не имели бы важности, не требовали бы внимания, не были бы внутренне близкими или не сопротивлялись бы, не располагались бы на некоторой дистанции или не обладали бы определенной степенью чуждости. Жизнеотно-шение - независимо от того, ограничивается ли оно одним данным моментом или же является длящимся, - делает для меня этих людей и эти предметы носителями счастья, основанием расширения моего существования, возрастания моей силы, или же - в рамках этого жиз-неотношения - они ограничивают свободное пространство моего существования, оказывают на меня давление, уменьшают мою силу. И предикатам, которыми, таким образом, вещи обладают лишь в жиз-неотношении ко мне, - этим предикатам соответствует возникающая из мироотношения смена состояний во мне самом. Из этого основания жизни возникают затем предметное постижение, наделение ценностью, целеполагание - возникают как типы психического действия, которые имеет бесчисленные нюансы, переходящие друг в друга. На протяжении жизни они связываются во внутреннюю взаимосвязь, которая охватывает и определяет любую деятельность и любое развитие.

Проясним это на примере того, каким образом лирический поэт дает выражение переживанию. Он исходит из определенной ситуации и рассматривает людей и вещи в некотором мироотношении к идеальному «я», в котором его собственное существование и течение его переживаний в пределах этого существования преобразуются и возвышаются фантазией. Это жизнеотношение определяет то, что видит и выражает подлинный лирик в людях, в вещах и в самом себе. Равным образом и эпический поэт говорит лишь то, что обнаруживается в некотором изображаемом мироотношении. Или же когда историк описывает исторические ситуации и лица, то впечатление действительной жизни он будет вызывать тем сильнее, чем в большей степени ему удастся постичь эти жизнеотношения. Он должен извлекать из этих жизнеотношений выдающиеся и действенные свойства людей и вещей - я хочу сказать, что он должен придавать лицам, вещам, событиям такой облик и окраску, которую они имели в самой жизни с точки зрения жизнеотношения, вытекающего из восприятий и образов воспоминания.

177

2. Жизненный опыт

Предметное постижение протекает во времени, и поэтому в нем уже содержатся остаточные образы воспоминания. Когда с течением времени постоянно увеличивается и отступает в прошлое то, что было пережито, возникает воспоминание о собственном течении жизни. Равным образом из понимания других лиц возникают воспоминания об их состояниях и образы существования различных ситуаций. Причем во всех этих воспоминаниях состояние всегда связано со своей средой, включающей в себя внешние положения дел, события, лица. Из обобщения того, что встречается таким вот образом, выстраивается жизненный опыт индивида. Он возникает в соответствии с подходами, которые эквивалентны индуктивному методу. Число случаев, на основании которых осуществляется эта индукция, неизменно возрастает на протяжении жизни; формирующееся в ходе этого обобщение постоянно подвергается исправлению. Надежность, присущая личному жизненному опыту, отличается от научной общезначимости. Ибо такого рода обобщения осуществляются не методически и не могут быть заключены в строгие формулы.

Индивидуальная точка зрения, присущая личному жизненному опыту, исправляется и расширяется во всеобщем жизненном опыте. Под последним я понимаю положения, которые формируются в некотором взаимопринадлежном круге лиц и являются общими для них. Они представляют собой высказывания о течении жизни, ценностные суждения, правила, регулирующие образ жизни, определения целей и благ. Их отличает то, что они суть творения совместной жизни. И они в равной степени затрагивают как жизнь отдельных людей, так и жизнь сообществ. В первом отношении они - как нрав, обычай и (в своем применении к отдельному лицу) как общественное мнение -имеют власть над отдельным лицом, его индивидуальным жизненным опытом и жизненной силой - власть, которая, как правило, превосходит жизненную волю отдельных людей и которой они обладают в силу численного превосходства и в силу длительности существования человеческих сообществ, превышающей длительность отдельной жизни. Надежность этого общего жизненного опыта по сравнению с личным выше, когда индивидуальные точки зрения в нем выравниваются по отношению друг к другу и когда возрастает число случаев, лежащих в основании индукции. С другой стороны, в этом общем опыте еще сильнее, чем в индивидуальном, обнаруживается неконтролируемый характер происхождения его знаний о жизни.

178

3. Различия видов психического действия в жизни и классы высказывания в жизненном опыте

В жизненном опыте встречаются различные классы высказываний, восходящие к различию психического действия в жизни. Ибо жизнь является не только источником знания, рассматриваемого с точки зрения его опытного содержания; типичные разновидности психического действия людей обусловливают и различные классы высказываний. Предварительно здесь должен быть установлен лишь факт этого сопряжения между различием жизненных психических действий и высказываниями жизненного опыта.

В отдельных жизнеотношениях, которые обнаруживаются между «я», с одной стороны, и вещами и людьми - с другой, возникают отдельные состояния жизни: дифференцированные расположения самости, чувство давления или возрастания существования, потребность в некотором предмете, страх или надежда. И поскольку, таким образом, вещи или люди, притязающие на нашу самость, занимают некоторое пространство в ее существовании, поскольку они ей содействуют или препятствуют, являются объектами желания, целеполагания или отвержения, постольку, с другой стороны, из этих жизнеотношений возникают - помимо постижения действительности людей и вещей - и их определения. Все эти определения самости и предметов или лиц (как они вытекают из жизнеотношений) возвышаются до осмысления и выражаются в языке. Так в нем обнаруживаются различия - в виде высказываний о действительности, выражений желания, восклицаний, императивов. Если окинуть взором выражения для всех разновидностей психического действия, для установок самости по отношению к людям и вещам, то обнаружится, что они подпадают под определенные классы более высокого порядка. Они констатируют некую действительность, оценивают, обозначают какое-то целеполагание, формулируют правило, они выражают значение факта в более широкой взаимосвязи, в которую этот последний вплетен. Затем обнаруживаются отношения между этими видами высказывания, содержащимися в жизненном опыте. Постижение действительности образует тот уровень, в котором берут основание оценки, а уровень оценок, в свою очередь, является фундаментом для целеполаганий.

Содержащиеся в жизнеотношениях разновидности психического действия и их продукты становятся предметом высказываний, констатирующих эти разновидности психического действия как факты. Равным образом обретают самостоятельность предикации людей и вещей,

179

вытекающие из жизнеотношений. Эти факты возвышаются в жизненном опыте до всеобщей сущности посредством подхода, эквивалентного индукции. Так возникают разнообразные положения, которые в обобщающей форме предлагает нам народная мудрость и литература в виде пословиц, жизненных правил, размышлений относительно страстей, характеров и ценностей, встречающихся в жизни. И в них опять же воспроизводятся различия, которые можно заметить в выражениях наших установок или разновидностей психического действия.

Другие различия обнаруживаются в высказываниях жизненного опыта. Уже в самой жизни познание действительности, оценка, установление правил, целеполагание развиваются на различных уровнях, каждый из которых имеет своей предпосылкой предыдущий уровень. Они уже были обнаружены нами в предметном постижении; но они существуют и в других разновидностях психического действия. Так, оценка степени эффективности вещей и людей предполагает, что устанавливаются содержащиеся в предметах возможности доставлять пользу и вред, и определенное решение становится возможным только благодаря рассмотрению отношения представлений о цели к действительности и наличествующим в ней средствам для реализации этих представлений.

4. Идеальные единства как носители жизни и жизненного опыта

Бесконечное богатство жизни раскрывается в индивидуальном существовании отдельных лиц благодаря их отношению к своей среде, к другим людям и вещам. Однако каждый отдельный индивид является в то же время точкой пересечения взаимосвязей, которые устанавливаются между индивидами, наличествуют в них, однако простираются за пределы их жизни и обладают самостоятельным существованием и своим собственным развитием в силу содержания, ценности и цели, которая в них реализуется. Они суть поэтому субъекты идеального типа. Им свойственно иметь некоторое знание о действительности; в них развиваются точки зрения, позволяющие выносить оценки; в них реализуются цели; они имеют значение во взаимосвязи духовного мира и настаивают на этом значении.

Это имеет место уже в некоторых системах культуры, в которых не существует охватывающей их членов организации, как то повсеместно можно наблюдать в искусстве и философии. Вслед за этим возникают организованные союзы. Так формируется экономическая жизнь това-

180

риществ; в науке возникают центры, предназначенные для осуществления ее задач; религии развивают устойчивые организации во всех культурных системах. В семье, в различных промежуточных формах между семьей и государством, а также в этом последнем обнаруживаются высочайшие формы развития единого целеполагания в пределах сообщества.

Любое организованное единство некоторого государства развивает познание относительно себя самого. Таковы, например, правила, от которых зависит его существование и его положение относительно целого. Оно потребляет ценности, развивающиеся в его недрах; оно реализует цели, заключенные в его сущности и служащие сохранению и содействию его существованию. Оно само является благом для человечества и производит блага. Во взаимосвязи человечества оно обладает своим собственным значением.

Здесь мы достигли той точки, с которой перед нами предстает общество и история. Между тем, было бы неверно ограничивать историю взаимодействием людей, направленным на достижение общей цели. Отдельный человек в покоящемся в нем самом индивидуальном существовании есть историческое существо. Он определен своим положением во времени, своим местом в пространстве, своей позицией во взаимодействии культурных систем и сообществ. Поэтому историк должен понимать всю жизнь индивида - так, как она проявляется в определенное время и в определенном месте. А это и есть вся та взаимосвязь, которая простирается от индивидов, поскольку те нацелены на развитие своего собственного существования, до систем культуры и общностей и, в конце концов, до человечества, - взаимосвязь, составляющая природу общества и истории. Логические субъекты, о которых идет речь в истории, представляют собой как отдельных индивидов, так и сообщества и взаимосвязи.

5. Происхождение паук о духе из жизни индивидов и сообществ

Жизнь, жизненный опыт и науки о духе находятся, таким образом, в постоянной внутренней взаимосвязи и взаимосношении. Не понятийный подход составляет основание наук о духе, но осознавание психического состояния в его целостности и повторное обнаружение его в последующем переживании. Жизнь постигает здесь жизнь, и сила, с которой осуществляются эти два элементарных процесса наук о духе, является предварительным условием полноты в каждой их части.

181

Таким образом, и в этом пункте замечается решительное различие между науками о природе и науками о духе. В первом случае наше сношение с внешним миром отмежевывается от естественнонаучного мышления, продуктивные результаты которого являются эзотерическими, во втором же случае сохраняется взаимосвязь между жизнью и наукой, согласно которой мыслеобразующая работа жизни дает основание для научного творчества. При определенных обстоятельствах углубление в самое себя достигает в жизни определенного совершенства, которого недостает даже Карлейлю, и понимание других развивается тогда до виртуозности, которая недоступна и Ранке. Великие религиозные натуры, такие как Августин и Паскаль, являются в этом случае вечными образцами для опыта, черпаемого из своего собственного переживания. В другом случае двор и политика позволяют достичь такого искусства в понимании других личностей, которое проникает за любую видимость. В искусстве читать скрытые за выражением намерения ни один толкователь политических актов и ни один критик исторических свидетельств не превзойдет Бисмарка - этого человека действия, который по самой своей природе способен в каждом письме, которое он пишет, в каждом разговоре, который он ведет, иметь перед глазами свою цель. Во многих случаях нет никакой дистанции между постижением драмы слушателем, наделенным сильной поэтической чувствительностью, и превосходным литературно-историческим анализом. Также и образование понятий в исторических и общественных науках постоянно определяется самой жизнью. Я указываю на взаимосвязь, которая постоянно ведет от жизни, от образования понятий относительно судьбы, характеров, страстей, ценностей и целей существования к истории как науке. В те времена, когда во Франции политическое деяние было основано на знании людей и руководящих личностей в большей степени, чем на научном изучении права, экономики и государства, когда положение в придворной жизни основывалось на такого рода искусстве, литературная форма воспоминаний и сочинений относительно характеров и страстей достигли своего кульминационного пункта, хотя они писались людьми, которые были весьма незначительно затронуты изучением психологии и истории. Внутренняя взаимосвязь сопрягает здесь писателей и поэтов, с поучительной пользой для себя наблюдающих аристократическое общество, с систематическими философами и научными историками, которые получают образование на материале поэзии и литературы. У истоков политической науки в Греции можно видеть, каким образом развитие понятий относительно основных законов и политических процессов, ограниченных этими законами, проистекает из самой госу-

182

дарственной жизни, и новые творения этой жизни ведут затем к новым теориям. Отчетливее всего это отношение в целом проявляется на начальных стадиях правовой науки как у римлян, так и у германцев.

6. Взаимосвязь паук о духе с жизнью и проблема общезначимости этих наук

Таким образом, жизнь и постоянная взаимосвязь с ней представляют собой первую основную черту в структуре наук о духе; основываются же они на переживании, понимании и жизненном опыте. Это непосредственное отношение, в котором находятся друг к другу жизнь и науки о духе, ведет в последних к конфликту между тенденциями жизни и научной целью этих наук. Захваченный жизнью историк, экономист, правовед, религиовед стремятся оказывать влияние на жизнь. Они выносят свое суждение об исторических личностях, массовых движениях, направлениях, и это суждение обусловлено их индивидуальностью, национальной принадлежностью, временем, в котором они живут. Даже там, где они полагают, что действуют беспредпосылочно, они, тем не менее, ограничены этим своим кругозором; любой анализ, который обращается к понятиям некоторого предшествующего поколения, обнаруживает в этих понятиях элементы, возникающие из предпосылок данного времени. Однако при этом в каждой науке как таковой содержится требование общезначимости. Если должны существовать науки о духе как науки в строгом понимании, то они должны постоянно и критически полагать себе эту цель.

Из конфликта этих двух тенденций проистекает значительная часть научных противоречий, обнаруживаемых в последнее время в логике наук о духе. Сильнее всего этот конфликт проявляется в исторической науке. Поэтому она и стала центральным пунктом этой дискуссии.

Разрешения этого конфликта можно добиться только в ходе построения наук о духе; но уже нижеследующие всеобщие положения относительно взаимосвязи наук о духе содержат принцип его разрешения. При этом достигнутые нами ранее результаты сохраняют свое значение. Жизнь и жизненный опыт являются неиссякаемым источником разумения общественно-исторического мира; это разумение, отправляясь от жизни, проникает во все новые глубины; но лишь в обратном воздействии на жизнь и общество науки о духе достигают своего высшего значения, и значение это пребывает в постоянном возрастании. Однако путь к этому воздействию должен идти через объективность научного позна-

183

ния. Сознание этого актуально наличествовало уже в великие творческие эпохи наук о духе. Несмотря на многочисленные помехи, которые встречались в ходе нашего национального развития, а также в силу ориентации на односторонний культурный идеал со времен Якоба Бурк-хардта, мы сегодня преисполнены стремлением все более беспредпосы-лочно, все более критически и строго вырабатывать эту объективность наук о духе. Принцип для разрешения конфликта в этих науках я усматриваю в понимании исторического мира как комплекса воздействий, центрированного в самом себе, тогда как каждый содержащийся в нем отдельный комплекс воздействий в силу полагания и реализации ценностей также имеет свой центральный пункт в себе самом, но все они, однако, структурно связаны в одно целое, в котором из значительности отдельных частей возникает смысл взаимосвязи общественно-исторического мира. Так что любое ценностное суждение и любое целеполагание, простирающееся в будущее, должно основываться исключительно на этой структурной взаимосвязи. Этого идеального принципа мы коснемся в следующих далее общих положениях относительно взаимосвязи наук о духе.

ВТОРАц ГЛАВА

МЕТОДИЧЕСКИЕ подходы, в КОТОРЫХ ДАН духовный МИР

Взаимосвязь наук о духе определяется их основанием, включающим переживание и понимание, и в каждом из них сразу же обнаруживаются решительные отличия от естественных наук, которые придают построению наук о духе его особый характер.

L Линии репрезентаций, исходящие от переживания

Любой оптический образ отличается от другого, относящегося к одному и тому же предмету, точкой зрения и условиями постижения. Эти образы связываются затем различными видами предметного постижения в единую систему внутренних сопряжений. Целостное представление, которое возникает теперь из ряда образов на основании фундаментальных отношений, содержащихся в определенном положении дел, есть до-представление, до-мысливание. Переживания, напротив, сопряжены друг с другом в потоке времени в жизнен-

184

ное единство; поэтому каждое из них имеет свое место в потоке, члены которого связаны друг с другом в воспоминании. Я пока еще не говорю здесь о проблеме реальности этих переживаний, равно как и о трудностях, с которыми связано постижение какого-то отдельного переживания. Достаточно и того, что способ, каким эти переживания наличествуют для меня, совершенно отличен от того способа, каким наличествуют для меня образы. Сознание некоторого переживания и его строение, его наличие-для-меня и то, что наличествует для меня в нем, едины: переживание не противостоит постижению как некоторый объект, но его наличие для меня не отличается от того, что наличествует для меня в нем. Здесь нет никаких различных положений в пространстве, с которых можно было бы рассматривать то, что в нем наличествует. И различные точки зрения, с которых оно могло бы постигаться, могут возникать лишь дополнительным образом благодаря рефлексии и не затрагивают его самого в его характере переживания. Оно лишено относительности чувственно-данного, которая сопрягает образы с предметным лишь в отношении к тому, кто постигает, к его положению в пространстве и к тому, что расположено между ним и предметами. От переживания к строю понятий, в которых оно мысленно постигается, идет, таким образом, прямая линия репрезентаций. Ближайшим образом переживание проясняется посредством элементарных мыслительных операций. Воспоминания, в которых оно затем постигается, имеют здесь свое собственное значение. Что же происходит, когда переживание становится предметом моей рефлексии? Ночь напролет я не смыкаю глаз, озабоченный тем, смогу ли я завершить начатый мною труд; я обдумываю, что следует сделать. В этом переживании содержится структурная взаимосвязь сознания: предметное постижение образует его фундамент, на котором основываются такие установки, как забота о чем-то, как страдание, вызванное предметно постигаемым положением вещей, как стремление изменить это последнее. И все это наличествует для меня в этой структурной взаимосвязи переживания. Это состояние становится предметом различительной деятельности моего сознания. Я выделяю структурно-сопряженное, изолирую его. Все, что я выделяю, содержится в самом переживании и только таким образом и проясняется. Теперь же само мое постижение переживания, основываясь на содержащихся в нем моментах, переносится на переживания, которые в потоке жизни были структурно связаны с такого рода моментами, даже будучи разделены длительными промежутками времени. На основании произведенного осмотра мне известно состоя-

185

ние моих рукописей, и вместе с тем в отдаленном прошлом с этим сопрягаются процессы, с которыми было связано начало этих трудов. Другой момент ведет в будущее; то, что там располагается, требует от меня колоссального труда, я озабочен этим, я внутренне нацеливаюсь на результат. Все эти «о», «относительно», «на», все эти отношения пережитого к вспоминаемому и, равным образом, к будущему влекут меня куда-то - назад и вперед. Вовлеченность в этот ряд основывается на требовании все новых членов, в которых нуждается сквозное переживание. При этом может оказывать свое воздействие и интерес, присоединяющийся в силу эмоциональной интенсивности переживания. Это не произвол, не абстрактное стремление к знанию, а вовлеченность, к которой со времен Шлейермахера была возвращена диалектика. В ряду, который возникает таким вот образом, прошедшее, равно как и будущее, возможное, трансцендентно наполненному переживанием моменту. Однако и то, и другое - прошедшее и будущее - сопрягается с переживанием в пределах некоторого ряда, расчлененного такого рода сопряжениями с единым целым. Все прошедшее, поскольку его воспоминание включает узнавание, структурно сопрягается - как отражение - с некоторым прежним переживанием. То, что возможно в будущем, равным образом связывается с этим рядом благодаря очерчиваемому им кругу возможностей. Так в ходе этого процесса возникает созерцание психической взаимосвязи во времени, которая и составляет течение жизни. В этом течении жизни каждое отдельное переживание сопрягается с целым. Эта взаимосвязь жизни являет собой не сумму или совокупность следующих друг за другом моментов, но единство, конституированное сопряжениями, которые связывают все части. Отправляясь от настоящего, мы пробегаем в обратном порядке ряд воспоминаний вплоть до того момента, когда наша детская, неустоявшаяся, неоформившаяся самость теряется в сумерках, и из настоящего мы продвигаемся вперед к возможностям, которые в нем заложены, допуская смутное, колеблющееся в широких пределах измерение.

Так мы приходим к важному результату для взаимосвязи наук о духе. Конституирующие созерцание течения жизни элементы, закономерности, сопряжения целиком и полностью содержатся в самой жизни, тогда как знанию о течении жизни присущ тот же характер реальности, что и знанию о переживании.

186

2. Отношение взаимозависимости в понимании

Хотя в переживаниях мы таким вот образом и испытываем на опыте жизненную действительность в многообразии ее сопряжений, на первый взгляд все же может показаться, что в переживании мы можем знать всегда только единичное - то, что является лишь нашей собственной жизнью. Оно остается знанием о единственном в своем роде, и никакое логическое средство не может помочь нам выйти за пределы этого ограничения, предписанного характером опыта переживания. Только понимание снимает ограничение индивидуальным переживанием, так же как, с другой стороны, оно придает личным переживаниям характер жизненного опыта. Когда оно распространяется на все большее число людей, духовные творения и сообщества, горизонт единичной жизни расширяется, и в науках о духе открывается путь, ведущий через общее к всеобщему.

Взаимное понимание убеждает нас в наличии общности между индивидами. Индивиды связаны друг с другом общностью, сочетающей в себе взаимопринадлежность или взаимосвязь, однородность или родственность. То же самое сопряжение взаимосвязи и однородности пронизывает и все другие сферы человеческого мира. Эта общность выражается в тожести разума, в тожести симпатии, свойственной эмоциональной жизни, в тожести скрепляющего долг и право взаимного обязательства, которое сопровождается сознанием долженствования.

Общность жизненных единств представляет собой, таким образом, исходный пункт всех отношений особенного и всеобщего в науках о духе. Все постижение духовного мира пронизано такого рода фундаментальным опытом общности, в котором связаны друг с другом сознание единой самости и ее однородности с другими, тожесть человеческой природы и индивидуальность. Именно он составляет предпосылку понимания. Начиная с элементарной интерпретации, требующей лишь знания значения слов и регулярности, с которой они в соответствии с общностью языка и мышления связываются в наделенных смыслом предложениях, - начиная с такой интерпретации постоянно расширяется круг всеобщего, который делает возможным процесс понимания постольку, поскольку предметом этого процесса понимания выступают высшие взаимосвязи жизнепроявлений.

Из анализа понимания следует, однако, второе фундаментальное отношение, которое является определяющим для структуры взаимосвязи в науках о духе. Мы видим, каким образом на переживании и понимании основываются истины в науках о духе; однако же, с другой стороны, по-

187

нимание предполагает использование этих истин наук о духе. Я поясню это на одном примере. Пусть перед нами стоит задача понять Бисмарка. В качестве материала при этом могут быть взяты многочисленные письма, документы, рассказы и сообщения о нем. Материал этот сопрягается с течением жизни Бисмарка. Теперь историк должен расширить этот материал, чтобы постичь как то, что воздействовало на этого великого государственного деятеля, так и то, чего он добивался. Конечно, пока длится процесс понимания, еще не закончен и отбор материала. Всеобщие положения требуются историку уже для того, чтобы распознавать, какие люди, события или состояния принадлежат к рассматриваемому комплексу воздействий. Следовательно, они лежат также и в основании его понимания Бисмарка. Содержание этих всеобщих положений простирается от общих свойств людей до особых свойств отдельных классов. Историк индивидуально-психологически отведет Бисмарку его место среди людей действия и проследит в нем особую комбинацию черт, которые являются общими для такого рода людей. С другой стороны, он распознает его сущность в независимости, а в привычке господствовать и руководить, в стойкости воли увидит черту, свойственную помещичьему прусскому дворянству. Какое место его продолжительная жизнь занимает в истории Пруссии - это опять же зависит от другой группы всеобщих положений, которыми определяются общие черты людей этого времени. Необычайное давление, которое в силу особого государственного положения оказывалось на его чувство собственного политического достоинства, естественным образом вызывало различные виды реакции. Понимание этого требует всеобщих положений относительно давления, которое оказывает некоторое государственное положение на политическое целое и его части, а также всеобщих положений относительно обратного воздействия последних. Степень методической надежности в понимании зависит от развития всеобщих истин, благодаря которым это отношение обретает свое основание. Тогда становится ясно, что этот великий человек действия, безраздельно преданный Пруссии и королевской власти, будет особым образом чувствовать давление, оказываемое на Пруссию извне. Поэтому и внутренние вопросы основного закона этого государства он должен оценивать под углом зрения политической власти. И поскольку он являлся точкой пересечения таких общностей, как государство, религия, правовой порядок, и как историческая личность определялся и был в особенности затронут одной из этих общностей, равно как и действующей в ней силой, то и это требует от историка всеобщего знания об этих общностях. Короче говоря, его понимание достигнет своего совершенства только путем привлечения

188

всей совокупности наук о духе. Любое сопряжение, которое должно быть установлено в ходе изображения этой исторической личности, получит наибольшую достижимую надежность и отчетливость только в силу своего определения посредством научных понятий, относящихся к отдельным областям. И отношение этих областей друг к другу основывается, в конце концов, на целостном созерцании исторического мира.

Таким образом, наш пример проясняет двоякое отношение, заключенное в понимании. Понимание предполагает некоторое переживание, и это переживание становится жизненным опытом только в силу того, что понимание, преодолевая узость и субъективность переживания, выводит нас в регион целого и всеобщего. И, кроме того, понимание отдельной личности требует для своего завершения систематического знания, равно как и, с другой стороны, систематическое знание опять же зависит от живого постижения отдельного жизненного единства. Познание неорганической природы осуществляется в ходе построения наук, в которых нижний уровень всегда независим от того уровня, основанием которого он является. В науках о духе все, начиная с процесса понимания, определяется этим отношением обоюдной зависимости.

Этому соответствует исторический ход этих наук. Историография в каждый момент обусловлена знанием о вплетенных в историческое течение систематических взаимосвязях, и глубина проникновения в их суть определяет дальнейший ход исторического понимания. Фукидид исходил из политического знания, возникшего из практики свободных греческих государств, и государственно-правовых доктрин, развившихся в эпоху софистов. Полибий соединил в себе всю политическую мудрость римской аристократии, находившейся в это время в высшей точке своего общественного и духовного развития, с изучением греческих политических трудов от Платона до стоиков. Соединение флорентийской и венецианской государственной мудрости в той форме, какую она обрела в высокоразвитом обществе, ведущем оживленные политические дискуссии, с обновленными и развитыми далее античными теориями сделало возможным историографию Макиавелли и Гвиччардини. Церковная историография Евсевия, сторонников Реформации и ее противников, таких как Неандер и Ричль, была пронизана систематическими понятиями религиозного процесса и церковного права. И, наконец, учреждение современной историографии в исторической школе и у Гегеля имело за собой, в первом случае, связь новой правовой науки с опытом эпохи Революции и, во втором случае, всю систематику возникающих наук о духе. На первый взгляд кажется, что Ранке повествует о вещах с легкостью наивного рассказчика, и, тем не менее, его историография может быть по-

189

нята, если только будут прослежены многообразные источники систематического мышления, слившиеся в его образовании. И по мере продвижения вперед к современному состоянию эта взаимозависимость исторического и систематического постоянно возрастает.

Даже историческая критика в своих великих эпохальных результатах (наряду с влиянием, оказываемым формальным развитием метода) всегда зависела от все более глубокого постижения систематических взаимосвязей - от прогресса грамматики, от изучения речевой взаимосвязи (развитой в первую очередь в риторике), затем от нового понимания поэзии (это нам становится все более ясно по мере знакомства с предшественниками Вольфа, пытавшегося найти свой ключ к Гомеру в новой поэтике), у самого Фр. А. Вольфа - от новой эстетической культуры, у Нибура - от политэкономических, юридических и политических взглядов, у Шлейермахера - от новой философии, которая была конгениальна Платону, и у Баура - от понимания процесса, приведшего к образованию догм, сформированных Шлейермахером и Гегелем.

И наоборот, прогресс в систематических науках о духе всегда был обусловлен продвижением переживания в новые глубины, распространением понимания на более широкую область проявлений исторической жизни, открытием до той поры неизвестных исторических источников или нарастанием массы эмпирических сведений в новых исторических ситуациях. Это можно проследить уже на формировании первых линий политической науки в эпоху софистов, Платона и Аристотеля, равно как и на возникновении риторики и поэтики как теории духовного творчества в то же самое время.

Таким образом, взаимное воздействие переживания и понимания отдельных личностей или человеческих общностей как надиндивиду-альных субъектов всегда было определяющим для крупных успехов в науках о духе. Отдельные гении повествовательного искусства, такие как Фукидид, Гвиччардини, Гиббон, Маколей, Ранке, создают в какой-то мере вечные исторические труды; однако в науках о духе в целом господствует прогресс: историческое сознание постепенно постигает взаимосвязи, взаимодействующие в истории, историческая наука проникает в отношения между этими взаимосвязями, определенным образом конституирующими нацию, эпоху, историческую линию развития, и отсюда затем вновь раскрываются глубины жизни в определенной исторической ситуации, превосходящие достигнутую в прошлом степень понимания. Разве можно сравнить понимание сегодняшнего историка, занимающегося творчеством художников, поэтов, писателей, с уровнем понимания предшествующего историка!

190

г

3. Постепенное прояснение жизнепроявлений в ходе постоянного взаимодействия обеих наук

Таким образом, основное отношение между переживанием и пониманием обнаруживается для нас как отношение взаимообусловленности. При ближайшем рассмотрении оно определяется как постепенное прояснение в ходе постоянного взаимодействия того и другого класса истин. Рассеивается неясность переживания, исправляются ошибки, возникающие в силу суженного постижения субъекта, само переживание расширяется и находит свое завершение в понимании других личностей, равно как и другие личности понимаются посредством собственных переживаний. Понимание все более увеличивает объем исторического знания путем более интенсивного привлечения источников, путем проникновения в непонятое до той поры прошлое и, наконец, в силу продвижения далее самой истории, которое вызывает все новые события и таким образом расширяет сам предмет понимания. В ходе этого процесса такого рода возрастание нуждается во все новых всеобщих истинах, позволяющих проникать в этот мир бывшего ранее. И расширение исторического горизонта делает в то же время возможным формирование все более всеобщих и все более плодотворных понятий. Так в работе наук о духе, в каждом ее пункте и в каждый момент, возникает циркуляция переживания, понимания и репрезентации духовного мира во всеобщих понятиях. И каждая ступень этой работы обладает внутренним единством своего постижения духовного мира, поскольку историческое знание сингулярного и всеобщие истины развиваются во взаимодействии друг с другом и поэтому принадлежат одному и тому же единству постижения. На каждой ступени понимание духовного мира является чем-то единым - еомогеннъш, начиная от концепции духовного мира вплоть до метода критики и частного исследования.

И здесь мы хотели бы еще раз обратиться ко времени возникновения современного исторического сознания. Тогда было выявлено, что образование понятий систематических наук основывается на сознательном изучении исторической жизни, а знание сингулярного пронизывается сознанием систематических наук, занятых изучением политической экономии, права, государства, религии. В этом пункте могло затем начаться методическое проникновение во взаимосвязи наук о духе. Один и тот же духовный мир по мере этого проникновения становится объектом двух классов наук в силу различия характера их постижения. Универсальная история как сингулярная взаимосвязь, предметом которой является человечество, и система самостоятельно конституирую-

191

щихся наук о духе, рассматривающих человека, язык, экономику, государство, право, религию и искусство, дополняют друг друга. Они различаются своей целью и определяемыми ею методами, и одновременно в своем постоянном сопряжении друг с другом они взаимодействуют в ходе построения знания о духовном мире. С точки зрения основного процесса понимания переживание, как и последующее переживание и всеобщие истины, связаны друг с другом. Образование понятий не фундировано нормами или ценностями, обнаруживающимися помимо предметного постижения, но оно возникает в ходе движения, господствующего над всем понятийным мышлением и направленного на выявление в изменчивом потоке устойчивого и постоянного. Таким образом, метод продвигается здесь в двух направлениях. В направлении прошедшего он движется от части к целому и обратно от целого к части, и в направлении на всеобщее наличествует то же самое взаимодействие между этим всеобщим и единичным.

ТРЕТЬц ГЛАВА

ОБЪЕКТИВАЦИЯ жизни 1.

Если мы окинем взором сумму всех результатов понимания, то оно предстанет перед нами как объективация жизни, противоположная субъективности переживания. Наряду с переживанием основанием наук о духе становится созерцание объективности жизни, ее внешнее проявление в разнообразных структурных взаимосвязях. Индивид, человеческие сообщества и произведения, в которых отложились жизнь и дух, образуют внешнее царство духа. Эти манифестации жизни, как они предстают пониманию во внешнем мире, словно бы включены во взаимосвязь природы. Нас всегда окружает эта великая внешняя действительность духа. Она представляет собой реализацию духа в чувственном мире - от мимолетного выражения вплоть до длящегося столетиями господства конституции или свода законов. Любое единичное жизнепроявление репрезентирует в царстве этого объективного духа нечто общее. Любое слово, любое предложение, любой жест или форма вежливости, любое произведение искусства и любое историческое деяние понятны лишь постольку, поскольку общность связывает того, кто выражается таким образом, с тем, кто осуществляет понима-

192

ние; отдельный человек переживает, мыслит и совершает поступки всегда в сфере общности, только в ней он и понимает. Все понимаемое несет на себе словно бы знак знакомства, оставляемый такого рода общностью. Мы живем в этой атмосфере, она постоянно нас окружает. Мы погружены в нее. В этом историческом и понимаемом мире мы всюду у себя дома, мы понимаем смысл и значение всего этого, мы сами включены в эту общность.

Смена воздействующих на нас жизнепроявлений постоянно влечет нас к новому пониманию; но одновременно самому пониманию - поскольку любое жизнепроявление и его понимание взаимосвязаны с другими - присуща вовлеченность, которая продвигается согласно отношениям родственности от данного единичного к целому. И по мере того как нарастает сопряженность между родственным, одновременно расширяется возможность образования всеобщих понятий, которые уже заложены в общности как то, что оказывает определяющее воздействие на понимающего.

В понимании обнаруживается еще и следующая особенность объективации жизни, определяющая как подразделение согласно родственности, так и направление обобщения. Объективация жизни содержит в себе многообразие подразделенных порядков. Начиная уже от различия рас до различия способов выражения и нравов в некотором племени (и даже в провинциальном городе) проходит природно-обусловленное подразделение духовных различий. Дифференциации иного рода обнаруживаются в культурных системах, другие же отделяют друг от друга различные эпохи - короче говоря, множество линий, отграничивающих с какой-то точки зрения сферы родственной жизни, пронизывают мир объективного духа и пересекаются в нем. В бесчисленных нюансах выражается полнота жизни и понимается в силу повторения этих различий.

Идея объективации жизни впервые открывает нам доступ к сущности исторического. Здесь все возникло благодаря духовному деянию и несет в себе поэтому характер историчности. В сам чувственный мир оно вплетено как продукт истории. От размещения деревьев в парке, расположения домов на улице, предназначенного для определенной цели орудия ремесленника и вплоть до приговора в здании суда нас постоянно окружает исторически ставшее. То из своего характера, что дух сегодня вложил в свое жизнепроявление, завтра - если оно сохраняется - является историей. Нас окружают римские руины, соборы, резиденции самодержцев - и все это согласно ходу времени. История не является чем-то отделенным от жизни, отгороженным от настоящего древностью своего происхождения.

7 - 9904 193

Я подведу общий итог. Науки о духе располагают объективацией жизни как окружающей их данностью. Но по мере того, как эта объективация жизни становится для нас чем-то понятным, она как таковая повсюду обнаруживает сопряжение внешнего с внутренним. Таким образом, эта объективация всегда сопрягается в понимании с переживанием, в котором жизненное единство раскрывает свое собственное содержание и позволяет толковать его всем другим. Если же именно в этом заключается данность наук о духе, то сразу же обнаруживается, что все неподатливое и чуждое, что свойственно образованиям физического мира, должно быть мысленно удалено из понятия о данности, принятого в этой области. Все данное здесь произведено, то есть является историческим; оно понятно, то есть содержит в себе общее, оно знакомо, так как понято, и оно содержит в себя группировку многообразного, так как толкование жизнепрояв-лений на более высоком уровне понимания уже предполагает таковую. Вместе с тем и метод классификации жизнепроявлений уже заложен в данность наук о духе.

И здесь понятие наук о духе находит свое завершение. Их сфера простирается настолько, насколько простирается понимание, а в качестве единого предмета понимания выступает объективация жизни. Таким образом, понятие науки о духе в отношении объема включаемых в него явлений определяется объективацией жизни во внешнем мире. Дух понимает только то, что создал сам. Природа, предмет естествознания, охватывает действительность, порожденную независимо от воздействия духа. Все, на что человек, действуя, наложил свой отпечаток, составляет предмет наук о духе.

Также и выражение «наука о духе» обретает здесь свое оправдание. Ранее говорили о духе законов, духе права, духе конституции. Теперь мы можем сказать так: все, в чем объективируется дух, входит в область наук о духе.

2.

До сих пор я называл эту объективацию жизни также объективным духом. Это выражение было глубокомысленно и удачно введено Гегелем. Однако смысл, в котором я его употребляю, следует точно и ясно отличать от того, который связывал с ним Гегель. Это различие затрагивает равным образом систематическое место этого понятия, его назначение и его объем.

194

В системе Гегеля это выражение обозначает ступень в развитии духа. Гегель размещает эту ступень между субъективным и абсолютным духом. Понятие объективного духа, таким образом, уже занимает у него место в идеальной конструкции развития духа, которая хотя и имеет своим основанием историческую действительность этого духа и господствующие в его развитии отношения, стремясь спекулятивным образом постичь эти отношения, однако именно поэтому оставляет позади временные, эмпирические, исторические отношения. Идея, которая в природе отчуждается в свою инаковость, выходит за пределы самой себя и возвращается к самой себе на основании этой природы в духе. Мировой дух возвращается в свою чистую идеальность. Он осуществляет свою свободу в ходе своего развития.

Как субъективный дух он представляет собой многообразие единичных духов. По мере того как в них реализуется воля, основывающаяся на познании осуществляющихся в мире разумных целей, в единичном духе происходит переход к свободе. Тем самым уже дано основание для философии объективного духа. Она же показывает, каким образом свободная, разумная, а потому сама по себе всеобщая воля объективируется в нравственном мире; «свобода, которая заключает в себе цель и содержание свободы, сама прежде всего есть только понятие, принцип духа и сердца, и сама определяет себя к развитию до степени предметности, до степени правовой, нравственной и религиозной, а также и научной действительности»*. Тем самым развитие направляется через объективный дух к абсолютному; «объективный дух есть абсолютная идея, но сущая лишь в себе; поскольку он тем самым стоит на почве конечности, постольку его действительная разумность сохраняет сторону внешнего явления в ней»**.

Объективация духа осуществляется в праве, моральности и нравственности. Нравственность реализует всеобщую разумную волю в семье, гражданском обществе и государстве. Государство же осуществляет в мировой истории свою сущность как внешнюю действительность нравственной идеи.

Вместе с тем идеальная конструкция исторического мира достигла пункта, в котором обе ступени духа, всеобщая разумная воля еди-

* Hegel Philosophie des Geistes, Werke, 7. Bd., 2. Abt. (1845), S. 375. (Philosophie

des Geistes) [Энциклопедия философских наук, § 482].

** Hegel Werke, 7. Bd., 2. Abt., S. 376. [Энциклопедия философских наук,

§483].

195

ничного субъекта и ее объективация в нравственном мире как высшем единстве этой объективации, открывают возможность для достижения последней и высшей ступени - знания духа о себе самом как творческой силы любой действительности в искусстве, религии и философии. «Субъективный и объективный дух следует рассматривать как путь» развития высшей реальности духа - абсолютного духа47.

Каково было историческое положение и содержание этого открытого Гегелем понятия объективного духа? Глубоко недооцененное немецкое Просвещение признавало значение государства как всеобъемлющей общей сущности, которая реализует присущую индивидам нравственность. Никогда и нигде со времен греков и римлян не выражалось более мощно и глубоко понимание государства и права, чем у Кармера, Свареца, Клейна, Цедлица, Херцберга - главных чиновников государства Фридриха Великого. Это представление о сущности и ценности государства связывалось у Гегеля с идеей глубокой древности нравственности и государства, с представлением о реальности этой идеи в античном мире. Здесь сказывалось, таким образом, представление о значении общности в истории. В то же время, двигаясь путем исторического исследования, историческая школа шла к тому же открытию общего духа, которое совершил Гегель, руководствуясь своего рода метафизически-исторической интуицией. Она также приближалась к выходящему за пределы греческой идеалистической философии пониманию не выводимой из взаимодействия индивидов сущности сообщества, обнаруживающегося в нравах, государстве, праве и вере. Так зарождалось историческое сознание в Германии.

Гегель подвел итог всему этому движению в одном понятии - в понятии объективного духа.

Но предпосылок, на которых Гегель установил это понятие, сегодня нельзя больше придерживаться. Он конструировал сообщества, выводя их из всеобщей разумной воли. Сегодня мы должны исходить из реальности жизни; в жизни актуально присутствует целостность душевной взаимосвязи. Гегель конструирует метафизически; мы анализируем то, что дано. И сегодняшний анализ человеческой экзистенции наполняет всех нас ощущением слабости, пониманием роли власти темного влечения, недуга неясностей и иллюзий, конечности во всем том, что есть жизнь, даже там, где из нее возникают высшие формы совместной жизни. Поэтому объективный дух мы не можем понимать из разума, но должны вернуться к структурной взаимосвязи жизненных единств, которая пронизывает человеческие сообщества. И мы не можем подчинять объективный дух идеальной конструкции, напротив, мы должны

196

полагать основание его действительности в истории. Мы стремимся понять ее и изложить в адекватных понятиях. По мере того как объективный дух освобождается от одностороннего обоснования во всеобщем, выражающем сущность мирового духа разуме, а также освобождается от идеальных конструкций, становится возможным новое понятие объективного духа: наряду с семьей, гражданским обществом, государством и правом в него равным образом включаются язык, нравы, любая разновидность жизненной формы и стиля жизни. Теперь и то, что Гегель отличал в качестве абсолютного духа от объективного - искусство, и религия, и философия, - также подпадают под это понятие, и одновременно именно в них творческий индивид проявляет себя как представитель общности, при этом как раз в их мощных формах дух объективируется и в них же и познается.

Причем этот объективный дух содержит в себе подразделение, охватывающее все человечество в целом и простирающееся вплоть до типов самого узкого объема. Это подразделение, принцип индивидуа-ции, актуально присутствует в нем. Если же теперь на почве общечеловеческого и через его опосредование индивидуальное постигается в понимании, то возникает последующее переживание внутренней взаимосвязи, которая ведет от общечеловеческого к его индивидуа-ции. Это продвижение постигается в рефлексии, и психология индивидуальности создает теории, которые обосновывают возможность индивидуации*.

В основании систематических наук о духе лежат в таком случае та же связь единообразий и возникающая на их фундаменте индивидуа-ция, а, следовательно, и та же связь универсальных теорий и сравнительного подхода. Универсальные истины, каковые могут быть установлены в этих науках относительно нравственной жизни или поэзии, становятся, таким образом, основанием для усмотрения различий морального идеала или поэтической деятельности.

И в этом объективном духе прошедшие события, приведшие к формированию великих совокупных сил истории, являются современностью. Индивид как носитель и представитель вплетенных в него общностей пользуется историей и постигает ее - историю, в которой возникали эти общности. Он понимает историю, так как он сам есть историческое существо.

* Ср. мою работу «Beitr?ge zum Studium der Individualit?t», Sitzungsber. 1896.

[CSV.]

197

Наконец еще в одном пункте развиваемое здесь понятие объективного духа отмежевывается от гегелевского. Поскольку место всеобщего разума у Гегеля занимает жизнь в ее целостности, переживание, понимание, историческая жизненная взаимосвязь, власть иррационального в ней, то возникает проблема того, каким образом возможна историческая наука. Для Гегеля этой проблемы не существовало. Его метафизика, в которой мировой дух, природа как его внешнее проявление, объективный дух как его осуществление и абсолютный дух, восходящий к философии, которая представляет собой реализацию его знания о себе самом, являются тождественными - эта метафизика оставляет эту проблему позади себя. Сегодня, напротив, важно рассматривать данность исторических жизнепроявлений как истинное основание исторического знания и разыскивать метод для ответа на вопрос о том, каким образом на основании этой данности возможно общезначимое знание исторического мира.

ЧЕТВЕРТАц ГЛАВА ДУХОВНЫЙ МИР КАК КОМПЛЕКС ВОЗДЕЙСТВИЙ

Так посредством объективации жизни в переживании и понимании раскрывается для нас духовный мир. Задача теперь должна заключаться в том, чтобы ближе определить этот мир духа (как исторический, так и общественный) как то, что по сути своей представляет объект наук о духе.

Подведем сперва итог результатам предыдущих исследований применительно к взаимосвязи наук о духе. Эта взаимосвязь основывается на отношении переживания и понимания, которая выражается в трех основных положениях. Расширение нашего знания за пределы данного в переживании осуществляется путем истолкования объективации жизни, и это истолкование, со своей стороны, возможно только исходя из субъективной глубины переживаний. Равным образом понимание сингулярного возможно только в силу наличия в нем универсального знания, и это универсальное знание, опять же, имеет своей предпосылкой понимание. Наконец, понимание части хода исторических событий достигает своего совершенства только путем сопряжения этой части с целым, а универсально-историческое обозрение целого предполагает понимание соединяющихся в нем частей.

198

Так образуется взаимозависимость между постижением каждого отдельного факта наук о духе в пределах общественного исторического целого, частью которого является этот отдельный факт, и постижением понятийной репрезентации этого целого в систематических науках о духе. При этом взаимодействие переживания и понимания в постижении духовного мира, взаимозависимость всеобщего и сингулярного знания и, наконец, постепенное прояснение духовного мира сказываются по мере прогресса наук о духе в каждой точке их продвижения. Поэтому мы обнаруживаем все это в каждой операции, производимой науками о духе. Совершенно всеобщим образом они образуют фундамент их структуры. Тем самым мы должны будем признать взаимозависимость интерпретации, критики, установления связи между источниками и синтеза определенной исторической взаимосвязи. Сходное отношение имеет место при образовании субъектных понятий, таких как экономика, право, философия, искусство, религия, обозначающих комплекс воздействий различных лиц, объединенных общим свершением. Всякий раз, когда научное мышление образует понятие, определение признаков, конституирующих понятие, предполагает установление фактов, которые должны быть включены в это понятие. И установление, и выбор этих фактов нуждаются в признаках, позволяющих констатировать их принадлежность к объему понятия. Чтобы определить понятие поэзии, я должен извлечь его из тех фактов, которые составляют объем этого понятия, а чтобы констатировать, какие произведения относятся к поэзии, я уже должен обладать признаком, который позволил бы опознать произведение как поэтическое.

Это отношение представляет собой, таким образом, всеобщую черту структуры наук о духе.

1. Всеобщий характер комплекса воздействий духовного мира

Наша задача состоит в постижении духовного мира как комплекса воздействий или как взаимосвязи, которая содержится в его продуктах, существующих длительное время. Этот комплекс воздействий и его творения образуют предмет наук о духе. Науки о духе расчленяют или указанный комплекс воздействий, или логическую, эстетическую, религиозную взаимосвязь, воплощающуюся в устойчивых образованиях соответствующих типов, или же взаимосвязь, воплощенную в конституции или в за-коноуложении и обратным образом указывающую на комплекс воздействий, в котором эта взаимосвязь возникла.

199

Этот комплекс воздействий отличается от причинной взаимосвязи природы тем, что она, следуя структуре психической жизни, порождает ценности и реализует цели. Причем не иногда и не от случая к случаю -структура духа как раз и состоит в том, чтобы, опираясь на постижение, порождать в комплексе своих воздействий ценности и реализовывать цели. Я называю это имманентно-телеологическим характером духовных комплексов воздействий. Под ним я понимаю взаимосвязь свершений, которые коренятся в структуре комплекса воздействий. Историческая жизнь творит. Она всегда деятельна, производя благо и ценности, и все понятия таковых суть лишь отражения этой ее деятельности.

Носителями этого непрестанного творения ценностей и блага в духовном мире являются индивиды, человеческие сообщества, системы культуры, в которых совместно действуют отдельные личности. Совместное действие индивидов определяется тем, что для реализации ценностей они подчиняются правилам и полагают себе цели. Поэтому любой вид этого совместного действия включает жизнеотношение, сопряженное с сущностью человека и связывающее индивидов друг с другом, - подобно ядру, которое нельзя постичь психологически, но которое проявляет себя в любой такой системе отношений между людьми. Деяние в нем определяется структурной взаимосвязью между постижением, психическими состояниями, выражающими себя в наделении ценностью, и психическими состояниями, состоящими в полагании целей, благ и норм. Такого рода комплекс воздействий реализуется, в первую очередь, в индивидах. Поскольку они, в этом случае, представляют собой точки пересечения систем отношений, каждая из которых является постоянным носителем воздействия, то в этом носителе развиваются затем блага общности, причем осуществление таковых подчинено правилам. Теперь в них закладывается безусловность значимости. Любое постоянное отношение индивидов между собой включает в себя, следовательно, развитие, в ходе которого ценности, правила и цели порождаются, осознаются и стабилизируются по мере протекания процессов мышления. Этот творческий процесс, осуществляющийся в индивидах, сообществах, системах культуры, нациях и определенным образом обусловленный природой, постоянно доставляющей для нее материал и оказывающей на нее побуждающее воздействие, самоосмысляется в науках о духе.

Структурная взаимосвязь является, далее, основанием того, что любое духовное единство центрировано в себе самом. Как индивид, так и любая система культуры, любое человеческое сообщество имеет центральный пункт в самом себе. В этом пункте связываются в единое целое постижение действительности, оценка, порождение благ.

200

Но теперь в комплексе воздействий, образующем предмет наук о духе, открывается новое фундаментальное отношение. Различные носители творения включены в более широкие общественно-исторические взаимосвязи. Таковы суть нации, эпохи, исторические периоды. Так возникают запутанные формы исторической взаимосвязи. Обнаруживающиеся в них ценности, цели, обязательства, носителями которых являются индивиды, человеческие сообщества и системы отношений, должны быть теперь объединены историком. Они сравниваются им, в них выявляется общее, различные комплексы воздействий синтетически соединяются. И здесь из центрирования в себе самом, которое присуще любому историческому единству, возникает теперь и другая форма единства. То, что одновременно оказывает воздействие и сцепляется друг с другом, подобно индивидам, системам культуры или человеческим сообществам, находится в постоянном духовном сообщении и поэтому в первую очередь дополняет свою собственную жизнь чужой. Уже нации живут зачастую в значительной степени замкнуто и обладают поэтому своим собственным горизонтом, но если я рассматриваю период Средневековья, то его кругозор отличается от кругозора предшествующих периодов. Даже там, где результаты этих периодов продолжают оказывать свое воздействие, они ассимилируются в системе средневекового мира. Эта система имеет замкнутый горизонт. Поэтому любая эпоха центрирована в себе в некотором новом смысле. Отдельные представители этой эпохи располагают масштабом своего действия в чем-то общем. Различные комплексы воздействий, определяющие общественную жизнь некоторой эпохи, имеют одинаковые черты. Отношения предметного постижения обнаруживают в пределах этой эпохи внутреннее родство. Способ чувствовать, душевная жизнь, возникающие таким образом побуждения, - все это сходно между собой. А потому и воля выбирает себе соразмерные цели, стремится к родственным благам и находит себя связанной обязательствами сходным образом. Задача исторического анализа заключается в том, чтобы разыскать в конкретных целях, ценностях, способах мышления согласие в чем-то общем, что господствует в определенную эпоху. Именно это общее и определяет затем и противоположности, которые здесь имеют место. Таким образом, любой поступок, любая мысль, любое совместное творение, короче, каждая часть исторического целого обладает своей значительностью в силу отношения к целому эпохи или периода. И если теперь историк выносит суждение, то он констатирует, что совершил отдельный человек в этой взаимосвязи, в какой мере, напри-

201

мер, его взгляд и его деяние простираются уже за пределы этой взаимосвязи.

Исторический мир как целое, это целое как комплекс воздействий, этот комплекс воздействий как наделяющий ценностью, полагающий цели, одним словом, как творящий, затем понимание этого целого из него самого, наконец, центрирование ценностей и целей в периодах, эпохах, в универсальной истории - вот те точки зрения, с которых следует мыслить взаимосвязь наук о духе, обрести которую мы стремимся. Поэтому непосредственное сопряжение жизни, ее ценностей и целей с историческим предметом постепенно заменяется в науке, следуя ее ориентации на общезначимость, опытом имманентных отношений, которые существуют в комплексе воздействий исторического мира между действующей силой, ценностями, целями, значением и смыслом. Только на этой почве объективной истории и можно было бы ставить затем вопрос о том, возможно ли и в какой мере предсказание будущего и включение нашей жизни в процесс достижения целей, разделяемых всем человечеством.

Первоначально комплекс воздействий постигается одним лицом, в котором протекают определенные переживания и, в соответствии со структурными отношениями, развивается последовательность внутренних событий. Затем эта взаимосвязь благодаря пониманию обнаруживается им и в другом индивиде. Основная форма взаимосвязи возникает, таким образом, в индивиде, соединяющем в едином течении жизни настоящее, прошлое и возможность будущего. Это течение жизни повторяется затем и в историческом ходе событий, которому подчинены отдельные жизненные единства. По мере того, как наблюдатель включает в область своего рассмотрения другие взаимосвязи, являясь их свидетелем или опираясь на сообщения других людей, осуществляется постижение исторических событий. И так как теперь отдельные события занимают определенное место во временном потоке и, следовательно, в каждый момент предполагают воздействие, идущее из прошлого, а их следствия простираются дальше в будущее, то каждое событие требует продолжения и настоящее, таким образом, устремляется дальше в будущее.

Другой вид взаимосвязи существует в произведениях, которые, будучи отделены от своего автора, несут в себе свою собственную жизнь и закон. Прежде чем мы проникаем в комплекс воздействий, в рамках которого они возникли, мы постигаем взаимосвязи, существующие в завершенном произведении. Понимание раскрывает ту логическую взаимосвязь, в которой сопрягаются между собой правовые положения в некотором законоуложении. Если мы читаем комедию Шекспи-

202

pa, то здесь элементы события, связанные отношениями времени и действия, в соответствии с законами поэтической композиции возводятся в некое единство, которое в начале и в конце извлекает эти элементы из потока воздействий и связывает их части в одно целое.

2. Комплекс воздействий как основное понятие наук о духе

В науках о духе мы постигаем духовный мир в форме комплексов воздействий так, как они складываются согласно течению времени. Воздействие, энергия, течение времени, событие - все это моменты, характеризующие образование понятий в науках о духе. В мыслительной взаимосвязи наук о духе всеобщая функция понятия, требующая определенности и постоянства последнего во всех суждениях, остается независимой от этих содержательных определений. Признаки понятия, связь которых составляет его содержание, должны отвечать таким же требованиям. И высказывания, в которые включаются понятия, не могут содержать противоречий ни в себе, ни между собой. Эта независимая от течения времени значимость, которая, таким образом, заключается во взаимосвязи мышления и определяет форму понятия, никак не связана с тем, что содержание используемых в науках о духе понятий может репрезентировать течение времени, воздействие, энергию, событие.

В структуре индивида мы наблюдаем действенную тенденцию или движущую силу, которая сообщается всем сложносоставным образованиям духовного мира. В этом мире обнаруживаются совокупные силы, проявляющие себя в определенном направлении в исторической взаимосвязи. Все используемые в науках о духе понятия, поскольку они репрезентируют некоторый элемент комплекса воздействий, обладают этим характером процесса, течения, события или поступка. И там, где объективации духовной жизни анализируются как нечто готовое, словно бы застывшее в покое, всегда возникает еще одна задача - познать тот комплекс воздействий, в рамках которого возникли такого рода объективации. В более полном объеме понятия, используемые в науках о духе, представляют собой, таким образом, фиксированные репрезентации чего-то поступательного, фиксацию в мыслях того, что само является течением или направлением движения. Равным образом систематические науки о духе включают в себя задачу образования понятий, которые выражают присущую жизни тенденцию, ее изменчивость и беспокойство, но прежде всего - осуществляющееся в ней целеполага-ние. При этом в исторических и систематических науках о духе возника-

203

ет и последующая задача - соответствующим образом выстраивать фиксируемые в понятиях отношения.

Заслуга Гегеля состояла в том, что в своей логике он попытался выразить неутомимый поток этого развития событий. Однако ему сопутствовало заблуждение, проявляющееся в том, что это требование казалось ему несовместимым с законом противоречия. Неразрешимые противоречия возникают только тогда, когда стремятся объяснять факты этого потока, протекающего в жизни. Не меньшим заблуждением был и остается основывающийся на той же самой предпосылке отказ от систематического построения понятий в исторической области. Поэтому в диалектическом методе Гегеля многообразие исторической жизни застывает, тогда как противники систематического образования понятий в исторической области обрекают многообразие существования на исчезновение в неподдающейся репрезентации глубине жизни.

В этом пункте становится понятной глубочайшая интуиция Фихте. В напряженном погружении Я в самое себя оно раскрывает себя не как субстанцию, бытие, некую данность, но как жизнь, деятельность, энергию. Это позволило ему приблизиться к формированию понятия об энергии в историческом мире.

3. Метод установления отдельных комплексов воздействий

Комплекс воздействий сам по себе всегда сложен. Точка, через которую мы можем приблизиться к его установлению, представляет собой отдельное следствие, по отношению к которому мы - продвигаясь в обратном направлении - и пытаемся разыскать воздействующий момент. Среди многих факторов лишь ограниченное число может быть определено и имеет значение для этого следствия. Если, например, мы разыскиваем сцепление причин, приведших к изменению нашей литературы, в ходе которого было преодолено Просвещение, то мы различаем группы этих причин, мы стараемся установить их весомость, и в каком-то пункте мы перестаем прослеживать безграничную причинную связь согласно значению моментов и в соответствии с нашей целью. Так мы вычленяем некоторый комплекс воздействий, чтобы объяснить искомое изменение. С другой стороны, в ходе методического анализа этого конкретного комплекса воздействий мы выделяем из него с различных точек зрения единичные взаимосвязи, и на этом анализе, собственно, и основывается продвижение вперед как в систематических науках о духе, так и в истории.

204

Индукция, которая устанавливает факты и члены причинного отношения, синтез, который с помощью индукции скрепляет причинные взаимосвязи, анализ, который выделяет отдельные комплексы воздействий, сравнение - эти или же эквивалентные им методические подходы по преимуществу и формируют для нас знание о комплексе воздействий. И мы используем те же самые методы, когда мы исследуем продолжающие существовать творения, возникшие в рамках этого комплекса воздействий, - картины, скульптуры, драмы, философские системы, религиозные писания, законодательства. Характер взаимосвязи в них различен, однако членение произведения как целого на индуктивном основании и синтетическая реконструкция целого согласно сопряжению его частей (опять же на основании индукции) при постоянном привлечении всеобщих истин, - все эти подходы здесь также связаны между собой. С этой ориентацией мышления на взаимосвязь в науках о духе связана и другая, которая, продвигаясь в ином направлении - от особенного к всеобщему и обратно, - разыскивает закономерности в комплексах воздействий. Здесь обнаруживается наиболее глубокое отношение взаимозависимости методических подходов. Обобщения служат формированию взаимосвязей, а анализ конкретной и универсальной взаимосвязи в пределах отдельной взаимосвязи представляет собой наиболее плодотворный путь разыскания всеобщих истин.

Если, однако, иметь в виду метод установления комплексов воздействий в науках о духе, то обнаруживается его значительное отличие от того, который позволяет наукам о природе достигать их неслыханных результатов. Науки о природе имеют своим основанием пространственную взаимосвязь явлений. Возможность подсчета и измерения того, что имеет пространственную протяженность или движется в пространстве, позволяет здесь разыскивать точные всеобщие законы. Однако внутренний комплекс воздействий лишь примысливается, и его предельные элементы не могут быть явным образом предъявлены. Напротив того, предельные единства исторического мира, как мы видели, даны в переживании и понимании. Их единый характер фундирован структурной взаимосвязью, в которой сопряжены друг с другом предметное постижение, ценности, целеполагания. Мы переживаем этот характер жизненного единства еще и в силу того, что целью может быть лишь полагаемое его собственной волей, только то, что пригодно, истинно для его мышления, что имеет позитивное отношение к его чувству, обладает для него ценностью. Коррелятом этого жизненного единства является движущееся и действующее по внутреннему побуждению тело. Человеческий общественно-исторический мир состоит из этих психофизических жиз-

205