Часть 2.

Здесь сразу же сказывается, что богатство индвидуально восприни-

маемого образа находится в обратном отношении к реальному общественно-

му значению слова. Слова "это" и "здесь", непосредственно выражающие

(точнее - обозначающие) неповторимую конкретную вещь, явления, - ока-

зываются с точки зрения их реального общественного содержания настоль-

ко пустыми, настолько незаполненными определенным содержанием, что под

них можно подвести абсолютно любую чувственно-данную вещь.

Гегель констатирует здесь вполне реальное противоречие простейше-

го познавательного акта, совершаемого общественным индивидом. Индиви-

дуальное сознание, сознание единичного человека, интересует Гегеля

лишь постольку и ровно постольку, поскольку через его познавательную

деятельность реализуется процесс общественного духовного усвоения ми-

ра. Наименование, слово, высказывание - действительно представляют со-

бой первый фильтр, сквозь который процеживается индивидуально-неповто-

римое содержание восприятия в превращении в общественно осознанное со-

держание. Все то в моем индивидуальном восприятии, что не поддается

выражению в слове, остается моим сугубо личным достоянием, и не входит

в сокровищницу общественного сознания. Иначе говоря, оно остается вне

сферы процесса общественного сознания, познания, не обретает никакого

отношения к нему.

Но одновременно все то, что Я не могу выразить в форме речи, выс-

казать в форме, понятной другому, Я и сам не осознаю в качестве об-

щественного индивида, в качестве человека. Все это не входит и в со-

держание моего Я как общественного Я.

Этот момент гегелевского анализа Маркс и Энгельс расценили как

глубоко рациональный. "Сознание... с самого начала есть общественный

продукт и остается им, пока вообще существуют люди". Сознание не выра-

жающееся в речи, и не есть сознание. Первой общественной реальностью

сознания является именно язык, речь. "...Язык ЕСТЬ практическое, су-

ществующее и для других людей и лишь тем самым существующее также и

для меня самого (курсив мой.- Э.И.), действительное сознание..." [1].

[1] К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т.3, с.29. 2-е изд.

"Осознать" и выразить для себя самого, а следовательно, и для

других, в общественно развитых формах, в формах общественного созна-

ния, - это и с точки зрения Маркса и Энгельса одно и то же.

(Мы не касаемся здесь вопроса о том, что слова языка не есть

единственная первичная форма общественного сознания, что общественно

сознавать человек может и в формах эстетического отражения, например.

- 28 -

Язык слов важен для нашей темы именно потому, что именно он является

предпосылкой логического, теоретического мышления, и одновременно эле-

ментарной формой, в которой совершается процесс теоретического освое-

ния действительности).

Итак, Гегель исходит в "Феноменологии духа" из того реального

факта, который полностью оценен и основоположниками диалектического

материализма, - из того факта, что речь, язык есть первая реальность

ОБЩЕСТВЕННОГО сознания и что общественно осознать=суметь выразить (хо-

тя бы "про себя") созерцаемый факт в речи.

***

(ПК! Это Декарт перевел в правило: пиши текст как бы для публика-

ции и при его написании - сам ПОЙМЕШЬ то, над чем ДУМАЕШЬ.)

***

Перевести образ чувственно созерцаемой или чувственно представля-

емой вещи, явления, факта, события в форму речи, в форму высказывания

- это и значит довести до своего собственного сознания этот факт, это

явление, это событие, эту вещь. Неважно, конечно, произношу ли я вслух

или "про себя" соответствующие слова. Важно то, что я в образе созер-

цания и представления активно выявляю, выделяю, отвлекаю те его черты,

которые принципиально поддаются передаче с помощью слов, наименований

и могут быть в случае нужды высказаны другому. Язык, словарный запас,

прежде всего, есть та форма, в которой и посредством которой человек

получает возможность отражать мир в качестве общественного человека,

общественно осознавать его, отражать мир вещей и явлений с точки зре-

ния общественного человека, а не с точки зрения биологически-антропо-

логической.

Усваивая способность говорить и понимать речь, усваивая слова

родного языка и формы обращения с ними, индивид в самом акте отражения

начинает вести себя как общественно определенный индивид. Более того,

он начинает вести себя так и в акте непосредственно чувственного поз-

нания. Он научается в самом акте созерцания, в самом акте выработки

чувственного представления улавливать в воспринимаемом его органами

чувств объекте прежде всего те его черты, стороны, качества, отношения

и т.д., которые уже получили свое общепринятое обозначение, научается

концентрировать свое внимание прежде всего на тех сторонах окружающей

его действительности, осознание которых важно и интересно - так как

необходимо - с точки зрения того общественно производящего свою жизнь

коллектива, к которому индивид принадлежит.

- 29 -

В этом и заключена тайна феномена сознания как специфически чело-

веческой - общественной - способности. Индивид, приобщаясь через язык

к общественной реальности сознания, в самом акте отражения как бы

раздваивается. С одной стороны он имеет перед собой чувственно данный

ему мир вещей, а с другой - систему форм общественного выражения этого

чувственно данного мира, общественно осознанный мир, духовно усвоенный

мир.

Задача человеческого осознания мира тем самым приобретает слож-

ный, неведомый животному характер. Сфера общественного сознания, иде-

альный мир противостоит индивиду как особая реальность, с которой он

должен считаться как с чем-то вполне независимым от его произвола и

капризов. Слова, из которых соткан этот идеальный мир, имеют значение,

совершенно от его произвола независимое. Чтобы осознать явление, инди-

вид вынужден целенаправленно подобрать в арсенале словарного запаса

строго соответствующие слова, чтобы с их помощью довести до своего

собственного общественно значимого сознания чувственно-предлежащую ре-

альность.

Но выразить чувственно-данное явление в речи - это значит, хочет

того или не хочет индивид, сознает он то или нет, - произвести абс-

тракцию, придать явлению абстрактное выражение.

Абстрактно поэтому вообще всякое сознание. Осознать, довести до

сознания чувственно-данный факт - это значит волей-неволей произвести

абстракцию. Сознание абстрактно уже потому, что оно органически сраще-

но с речью, словом. А слово способно выражать только "общее", только

повторяющееся. Для единожды случившегося, для абсолютно неповторимого

индивид попросту не найдет в арсенале словарного запаса соответствую-

щего наименования. Если он его придумает сам, его никто не поймет.(!!)

7. Механизм сознания и абстракция

Сознательное отношение субъекта к окружающему его миру - в отли-

чие от условно-рефлекторной, бессознательной формы его отражения моз-

гом животного - можно образно представить наподобие того, что и как

делает художник-портретист.

Живописец, как известно, ставит перед собой и модель, и холст на

подрамнике, а затем начинает целенаправленно приводить изображение на

холсте - к сходству, к соответствию с моделью. Портрет или пейзаж,

возникающий на холсте, есть отражение, образ модели. Но это отражение

- 30 -

- как и сама модель - находится вне художника, как предмет и продукт

его деятельности. Сам он - как субъект деятельности - сравнивает изоб-

ражение с моделью со стороны, с третьей позиции. И предмет изображе-

ния, и изображение предмета противостоят ему как два вне его находя-

щихся предмета, сравнимые между собой.

Механизм человеческого сознания целиком подобен этому отношению.

И это - не аналогия: художественное отражение есть одна из форм созна-

тельного отражения, его характерный вид.

В форме речи человек точно так же противополагает самому себе

свое собственное сознание, переводит НА ЭКРАН ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ

индивидуально воспринятые им впечатления. Выраженные в речи, индивиду-

альные впечатления приобретают такую форму, в какой они становятся

сравнимы с предметом. На этой основе и становится возможной неведомая

животному способность критического отношения к собственным впечатлени-

ям.

У животного этого нет - оно безотчетно сливается с образом вещи,

явления, события, отпечатавшемся в его мозгу, в его отражательном ап-

парате, в системе условных рефлексов.

Посмотреть на самого себя со стороны - приобрести самосознание -

животное поэтому и не может. У него нет средства, с помощью которого

оно могло бы взглянуть на самого себя со стороны, с точки зрения более

высокой, нежели индивидуальная.

Человек же отличает себя от впечатления, которое произвел на него

предмет, факт, событие, - противополагает это впечатление самому себе,

ставит его перед собой и проверяет - соответствует ли оно предмету на

самом деле?

Это и значит, что человек создает представление о вещи. На многих

языках "представление" и означает нечто, поставленное перед собой,

представленное.

Сознавая вещь (событие, факт, вообще всякую вне субъекта находя-

щуюся реальность), человек вырабатывает представление о ней, - и этот

акт, акт выработки сознательного представления, заключает в себе всю

тайну сознания.

Недаром вся философия Фихте и Шеллинга отправлялась от проблемы

представления как от самой загадочной и необъяснимой с точки зрения

созерцательно-метафизической теории отражения вещи.

Нетрудно понять, указывали и Фихте и Шеллинг, что предмет может

отпечатлеть свой образ в другом предмете, - в частности в человеческом

- 31 -

мозгу. Трудно понять другое - как и почему человеческий мозг приобре-

тает способность различить себя от этого образа, противопоставить его

самому себе и тем самым обрести сразу и сознание предмета, и сознание

самого себя, образ своего собственного действия - "самосознание".

Сложный механизм, образующий сознание, способность представления,

- это самая сложная реальность, с которой имеет дело человек. Сознание

есть действительно высший и сложнейший продукт природного и обществен-

ного развития, и неудивительно, что понять его рационально, без мисти-

ки удалось лишь на очень высокой ступени развития науки и философии.

Как, в силу какой необходимости возникло и развилось сознание -

этого не смогли, как известно, понять ни Фихте, ни Шеллинг, ни Гегель,

- это вообще возможно сделать только на почве материализма, и не вся-

кого, а только диалектического.

Но они своими трудами подготовили торжество материализма и в дан-

ном вопросе прежде всего тем, что описали очень скрупулезно и точно

факты, касающиеся диалектики возникновения и развития сознания.

Человек как субъект отражательной деятельности (а не просто как

объект внешних воздействий, пассивно воспринимающий впечатления и

действия извне) и на самом деле ведет себя в акте осознавания так, как

это описывает "Феноменология духа". Осознавая чувственные впечатления,

он не просто страдательно и пассивно их испытывает в себе, не просто

"переживает" некоторое изменение внутри себя. Он их осознает - то есть

совершает по отношению к ним особого рода деятельность.

В ощущении человек всецело пассивен, всецело определен со стороны

предмета, воздействующего на его органы чувств. Но в акте осознания

этих ощущений - он по существу активен, он производит идеальное дейс-

твие - он целенаправленно сосредоточивает внимание на одних ощущениях

и "не обращает внимания" на другие, отличает важное от неважного, су-

щественное - от несущественного и таким образом вырабатывает сознание,

представление о вещи, чувственно-данной ему через органы чувств.

Но уже сама способность сосредоточивать внимание на определенных

сторонах действительности, способность активно рассматривать факты, то

есть отражать их по-человечески, - органически сращена с речью, со

способностью выражать впечатления в слове. Без слова, без речи невоз-

можно само сознание, как особого рода деятельность субъекта. Слова (а

следовательно, и абстракция) поэтому и оказываются подлинным опосредс-

твующим звеном между неосознанным - и осознанным, - той призмой, пре-

ломляясь сквозь которую, чувственные впечатления (физиологически со-

- 32 -

вершенно одни и те же у человека, что и у животного) превращаются в

осознанные чувственные впечатления, в представления.

***

(ПК! Для тех, кто проходит курс физтеха, надо очень ОТДЕЛЬНО ДРУГ

ОТ ДРУГА, выставить ОЩУЩЕНИЕ (чувство), ВОСПРИЯТИЕ (соотнесение наблю-

даемого со словом), ПРЕДСТАВЛЕНИИЕ (словесное описание воспринятого).

***

Для того чтобы осознать чувственно-данные факты, человек вынужден

активно и целенаправленно рассматривать их, должен активно и целенап-

равленно подбирать в словарном запасе родного языка соответствующие

слова или, наоборот, в фактах активно подмечать такие стороны, которые

имеют уже соответствующие наименования, "подводятся" под известные по-

нятия, категории.

Этим и отличается процесс отражения, происходящий в голове чело-

века - от процесса отражения, свойственного животному, - своим созна-

тельным характером.

А вовсе не тем, что человек способен производить абстракции, а

животное - нет.

Бессознательные абстракции производит, не осознавая того, и жи-

вотное. Условный рефлекс представляет собой абстракцию чистейшей воды,

- он тоже фиксирует только неоднократно повторяющееся, только "общее".

Это обстоятельство, как известно, резко и категорически подчеркивал

Энгельс [1], а И.П.Павлов показал как экспериментально констатируемый

факт.

[1] К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т.14, с.43О. "Нам общи с животными

все виды рассудочной деятельности: индукция, дедукция, следовательно

также абстракция (родовое понятие четвероногих и двуногих)...".

Так что абстракция сама по себе, абстракция как таковая вовсе не

представляет собой чего-либо специфического для человека.

Как таковая, абстракция - это попросту отражение "общего", неод-

нократно повторившегося факта, явления, отношения между вещами и т.д.

и т.п. в мозгу - в системе условных рефлексов, в первой или во второй

сигнальной системе - безразлично.

Больше ничего об абстракции как о таковой сказать нельзя - это

вообще очень несложная с философской точки зрения вещь (хотя и очень

сложная с точки зрения физиологии).

В физиологии она как таковая и может подвергаться очень детально-

му анализу. Как сложную реальность ее может рассматривать и психоло-

- 33 -

гия. Но в логике способность фиксировать "обще", неоднократно повторя-

ющееся, то есть производить абстракцию как таковую, - рассматривать

было бы нелепо - это вообще не предмет логики как науки.

В логике рассматривается не просто абстракция, а сознательно про-

изводимая абстракция. Сознательное же отношение к абстракции предпола-

гает, как мы уже выяснили, что сама абстракция делается предметом осо-

бого рода деятельности.

Человек не просто производит абстракцию (это делает и любое жи-

вотное), а фиксирует ее в слове, и в форме слова противополагает ее

себе самому, как предмет особого рода идеальной деятельности, как иде-

альный "предмет", с которым он может производить определенные созна-

тельные действия.

В этой форме абстракция и становится предметом логики. Но это

сразу создает крайне своеобразный угол зрения на вещи, - логику инте-

ресует не слово само по себе, а нечто иное - выражающееся с помощью и

в форме слова - СОЗНАНИЕ, законы его специфического развития. Этого

обстоятельства, например, не понял Фейербах в своих попытках критичес-

ки преодолеть гегелевскую постановку вопроса. Не видя ОБЩЕСТВЕННОЙ

ПРИРОДЫ и реальности СОЗНАНИЯ, он и не мог дать конструктивной критики

гегелевской феноменологии. Именно поэтому его критика феноменологии

поражает удивительной беспомощностью, неспособностью выявить рацио-

нальное зерно гегелевской концепции - диалектическое понимание отноше-

ния индивидуального сознания - к общественному ("родовому"), единично-

го - ко всеобщему, абстрактного к конкретному.

В своих попытках опровергнуть аргументацию "Феноменологии духа"

Фейербах констатирует: "В начале феноменологии мы прямо наталкиваемся

на противоречие между словом, представляющим нечто общее, и вещью, ко-

торая всегда единична". Дальнейшие аргументы Фейербаха остроумны, но

крайне неглубоки. Все они сводятся к тому, что единичная чувственно

воспринимаемая вещь есть нечто более реальное, нежели слово. Но этим

ничуть не затрагивается та реальная проблема, которая здесь на самом

деле была поставлена Гегелем - проблема общественного характера позна-

ния мира индивидом.

Реальность общественного сознания, то есть сознания как такового,

осуществляется в индивидуальной голове через речь. Все то, что индивид

не может перевести на язык слов, он не может перевести и в сферу чело-

веческого, общественного сознания, не доводит и до своего собственного

человеческого сознания. Поэтому Фейербах и здесь опровергает Гегеля с

- 34 -

очень слабой позиции - признавая индивидуальное антропологически-чувс-

твенное бытие человека как нечто "более реальное", нежели его общест-

венное бытие, реализующееся в сознании именно через речь, через слово.

***

(ПК! Факт ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ - труден для восприятия, но его

"ощущение" принимает мистический вид - вид некоего "информационного

поля", которым и пытаются заменить сам факт существования именно ОБ-

ЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ, существенно отличного от "личного, индивидуаль-

ного".)

***

Реальная проблема, рассматриваемая в "Феноменологии духа", это

вовсе не проблема отношения между единичной вещью и словом, выражающим

общее, - как ошибочно полагает Фейербах.

На самом деле это проблема отношения индивидуального и обществен-

ного моментов в сознании человека, внутренней диалектики развивающего-

ся сознания.

Но с общественной точки зрения слово как форма общественного соз-

нания не только не менее "реально", чем единичное восприятие единичной

вещи единичным индивидом, - но обладает гораздо более устойчивой об-

щественной реальностью хотя бы потому, что в нем выражаются в обобщен-

ной форме миллиарды единичных восприятий единичных вещей.

Гегеля в "Феноменологии духа" интересует ведь не слово само по

себе. Слово его интересует только как та ближайшая форма, через кото-

рую реализуется общественный момент в индивидуальном сознании. От сло-

ва и его отношения к чувственной достоверности Гегель сейчас же пере-

ходит к рассмотрению диалектического отношения между индивидуальным и

общественным моментами внутри единичного сознания, а Фейербах так и

застревает на абстрактном противопоставлении слова как "общего", как

"абстрактного" - единичной "конкретной" вещи.

С точки зрения абстрактного индивида он так и не сходит. Общест-

венная ткань сознания поэтому для него кажется чем-то иллюзорным, чем

то менее реальным, нежели антропологически толкуемая чувственность от-

дельного индивида. Единичное отношение индивида к единичной вещи, не-

посредственно осуществляющееся через непосредственную чувственность,

для него представляется единственной достоверной реальностью, а об-

щественное отношение человека к совокупному миру вещей, - в сознании

индивида осуществляющееся именно через слово, - превращается в его

глазах в чистую абстракцию, в фантом, обладающий чисто идеальным, а не

- 35 -

реальным существованием.

Точка зрения "созерцания индивида", как исходная точка зрения Фе-

йербаха, не дает возможности разглядеть за "абсолютным субъектом" фе-

номенологии реального общественно-исторического субъекта познания и

деятельности, - общественно производящего свою материальную жизнь со-

вокупного, КОЛЛЕКТИВНОГО СУБЪЕКТА, ОБЩЕСТВЕННОЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО.

Но этот "СУБЪЕКТ" - как показали Маркс и Знгельс - не менее, а

БОЛЕЕ "РЕАЛЕН", чем абстрактный ИНДИВИД Фейербаха.

А слово есть как раз элементарная, чувственно воспринимаемая

"предметная" реальность общественного сознания. По отношению же к этой

реальности первичным является общественное же бытие вещей и людей, а

не единичная вещь, чувственно данная индивиду.

Чувственное созерцание индивида на деле всегда осуществляется

внутри и посредством общественного отношения человеческого общества к

миру вещей, активно изменяемому человеком в процессе общественного

производства. Процесс общественного отношения человека к вещам поэтому

и в гносеологии Маркса-Энгельса предстает как нечто по существу "пер-

вичное" по отношению к индивиду. ОБЩЕСТВО В ЦЕЛОМ, в совокупности его

отношений к миру вещей, ПЕРВИЧНО по отношению к каждому из индивидов,

по отношению к его индивидуальному человеческому взаимодействию с еди-

ничной вещью. Все это для Фейербаха попросту не существует. Поэтому он

и не может разглядеть "рационального зерна" гегелевской феноменологии,

мистифицирующей как раз эту - общественно-человеческую - реальность

отдельного сознания.

В начале Феноменологии раскрыто как раз противоречие между сугубо

индивидуальным характером чувственного восприятия вещей отдельным

"абстрактным" индивидом - и реализующимся через его познавательную де-

ятельность общественным процессом осознания этих вещей. В слове впер-

вые индивид переводит индивидуальное восприятие вещи в форму, в кото-

рой происходит процесс общественного осознания, в форму, в которой че-

ловек доводит до другого человека - а лишь тем самым и для самого -

общественно значимое содержание своего индивидуального представления.

Иначе говоря, эта операция совпадает с первым актом восприятия вещи в

общественное сознание, или просто в сознание, так как иного сознания,

кроме общественного, в природе нет и быть не может.

"Невыразимое" в речи для Гегеля совпадает (и тут он прав) - с не-

осознанным. Поэтому он и противополагает чувственную полноту индивиду-

ального образа - его выражение в речи, которое по необходимости "абс-

- 36 -

трактно". Абстрактно не слово само по себе. Абстрактно сознание еди-

ничного человека, начинающего путь познания чувственно данных ему ве-

щей.

***

(ПК! Я сказал бы так - каждый человек уже "забыл", что его учили

и говорить и понимать речь еще в детстве. Именно в детстве, вместе с

речью, он и освоил тот мир, который и называется ОБЩЕСТВЕННО-ОСОЗНАН-

НЫМ ИМ через речь. И его "индивидуальный мир" лишь бледный след "ВСЕ-

ОБЩЕГО ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ", которое и противостоит его "индивиду-

альности" с его "особенной" Личностью.)

***

Первый акт восприятия чувственно-данного факта в общественное

сознание, или просто в человеческое сознание, и совпадает с актом об-

разования сознательной абстракции. Естественно, что первый шаг созна-

вания переводит в сознание крайне ничтожную долю того, что человек

воспринимает своими органами чувств, то есть чисто физиологически.

Подытожим сказанное. С точки зрения диалектики, исходящей из об-

щественного характера субъекта познания, интересна и важна не абстрак-

ция как таковая, не просто "абстракция" и процесс ее возникновения, а

абстракция особого рода - сознательно образуемая абстракция, как спе-

цифически человеческая форма отражения.

Иными словами, вопрос о возникновении и развитии способности про-

изводить абстракции, в форме и с помощью которых совершается познание

объективной реальности человеком, переносится в план исследования про-

цесса развития сознания, - форм сознания, под контролем которых осу-

ществляется процесс образования абстракции и действия с нею.

8. Чувственность и сознание

Теоретическая оценка этого обстоятельства ставит анализ процесса

познания перед новой трудностью, перед проблемой, которая оказывается

роковой для любой формы материализма, кроме диалектического. Это проб-

лема отношения чувственности и сознания. В этом плане показателен при-

мер того же Фейербаха, который видит эту проблему, остро высказывает

ее - и не в состоянии решить ее иначе, как идеалистически.

Этим камнем преткновения созерцательно-метафизического материа-

лизма, теории отражения, исходящей из точки зрения "абстрактного инди-

вида", оказывается проблема отношения чувственности как таковой, как

- 37 -

физиологического аппарата, в общем и целом тождественного и у человека

и у животного - к сознанию, общественной природы которого философ со-

вершенно не понимает. Фейербах понимает, что в существе, в котором

проснулось сознание, происходит качественное изменение всего отража-

тельного аппарата в целом, что сама чувственность такого существа на-

чинает воспринимать мир по-иному, что глубоко изменяется сам характер

чувственного восприятия.

"На животного производят впечатление только непосредственно необ-

ходимые для жизни лучи солнца, на человека - равнодушные лучи отдален-

ных звезд", - констатирует Фейербах в начале "Сущности христианства".

Животное действительно "видит" только то, что имеет отношение к

его непосредственной физиологической потребности, характерной для того

биологического вида, к которому оно принадлежит. Равнодушные, "беспо-

лезные и безвредные" лучи отдаленнейших звезд отражательный аппарат

животного попросту не фиксирует, они бесследно проскальзывают по сет-

чатке его глаза, не оставляя никакого следа в системе условных рефлек-

сов, - хотя физиология животного и не ставит никакой преграды для это-

го.

Фейербах далее прекрасно понимает, что философское понимание

чувственности, как ступени познания, вовсе не совпадает с естественно-

научным, с физиологическим ее пониманием, что философию интересует

вовсе не чувственность как таковая, не те ее законы, которые совершен-

но одинаковы у человека с животным, - а специфически человеческий ха-

рактер чувственного восприятия. Последний же тесно связан с процессом

ОСОЗНАНИЯ ЧУВСТВЕННЫХ ДАННЫХ.

"Вижу ли я без сознания или вовсе ничего не вижу - это одно и то

же. Только осознанное зрение есть действительное зрение или действи-

тельность зрения", - справедливо говорит Фейербах. В состав чувствен-

ного знания действительно входят лишь осознанные чувственные впечатле-

ния. Все те ощущения, которые проскользнули мимо сознания, не доведены

до сознания, не оставили следа в сознании, - не являются и фактами

познания, не являются чувственными данными. Поэтому акт превращения

ощущений в сознательно воспринимаемые чувственные данные предстает как

сложнейший акт деятельности, в котором принимает участие общественная

природа человека. В сознание воспринимается лишь то, что сознание спо-

собно вобрать. Последнее положение представляет собой на первый взгляд

лишь тавтологию. Но под этой тавтологией кроется большая проблема, с

которой Фейербах, например, совершенно не в состоянии справиться.

- 38 -

"Конкретность" сознательно воспринимаемых чувственных данных ока-

зывается поставленной в прямую зависимость от высоты развития созна-

ния, СПОСОБНОСТИ СОЗНАВАТЬ.

***

(ПК! Рижские экскурсоводы жалуются на "латышские" группы, так как

в латышском языке "не хватает терминов" для названия архитектурных

форм и деталей.)

***

Первобытный человек "видит" с сознанием гораздо меньше, чем сов-

ременный индивид. Это значит, что в самом созерцании вещь отражается в

голове современного человека гораздо полнее, гораздо богаче, гораздо

"конкретнее", чем в голове первобытного человека. Способность челове-

чески созерцать совпадает со способностью осознавать в обществен-

но-развитых формах чувственно предлежащую реальность.

Но проблема развития способности сознавать, сознательно восприни-

мать абсолютно неразрешима с позиций созерцательно-метафизического ма-

териализма. Если количество и качество сознательно воспринимаемых впе-

чатлений зависит от высоты развития сознания, от высоты развития ду-

ховной культуры, то чем же в таком случае определяется сама высота

развития культуры? От количества и качества чувственных впечатлений,

воспринятых субъектом, - ответит материалист-метафизик, попадая в тав-

тологический круг.

9. Чувственность, абстракция и общественный труд

Единственно рациональный выход из трудностей, связанных с пробле-

мой развития сознания, был найден Марксом и Энгельсом. Высота развития

способности "видеть с сознанием" была поставлена ими в зависимость от

высоты развития ОБЩЕСТВЕННОГО БЫТИЯ человека, то есть от высоты разви-

тия системы чувственно-практических отношений человека к миру вещей, к

природе.

***

(ПК! В моих лекциях это величина ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ Ц[t])

***

Только на этой основе и удалось философии сделать действительный

шаг вперед по отношению к гегелевской "Феноменологии духа", удерживав-

ший все ее рациональное зерно.

По-иному предстала с этой новой точки зрения и проблема отношения

- 39 -

чувственно-данной "конкретности" - к ее абстрактному выражению в соз-

нании. Сама способность сознательно фиксировать "общее" в чувствен-

но-данных фактах была поставлена в зависимость от процесса чувствен-

но-практической деятельности человека, а не от чувственного созерца-

ния, как у Фейербаха.

Маркс и Энгельс установили, что в самом чувственном сознании че-

ловека предмет отражается лишь постольку, поскольку он так или иначе

включен в процесс производства материальной жизни человеческого рода,

функционирует в нем и составляет его объективное условие.

Сама способность сознательно фиксировать "общее" и закреплять его

в виде "имени" уже не предполагается в виде изначально присущей субъ-

екту способности, а выводится как следствие из процесса активной прак-

тической деятельности, из труда.

Именно повторение ПРАКТИЧЕСКИХ ОПЕРАЦИЙ с вещами внешнего мира

ВЫЗЫВАЕТ К ЖИЗНИ СПОСОБНОСТЬ "теоретически" относиться к этим вещам,

давать известному классу вещей общественно значимое наименование и на

его основе сознательно отличать эти вещи от всех других.

***

(ПК! Как раз здесь и следует поместить "примитивную" научно-экс-

периментальную практику получения экспериментальных таблиц и их

"СВЕРТКИ" - до элементарных формул. Связь экспериментальной "свертки"

с ее тензорным аналогом. Здесь же и должна быть получена первая табли-

ца связей ПРИЧИНА-СЛЕДСТВИЕ, в форме связи СИЛА-ЕЕ ПРОЯВЛЕНИЕ. Это и

будетт скалярная таблица ВОЗДЕЙСТВИЕ-ОТКЛИК.)

***

Акт производства абстракций сознания первоначально непосредствен-

но вплетен в процесс активно-практической деятельности с вещами внеш-

него мира. Человек вначале отвлекает от чувственно данных вещей именно

такое "общее" в них, которое непосредственно важно с точки зрения не-

посредственных человеческих потребностей. Это - исходная точка "Фено-

менологии духа", рассматриваемой с позиций диалектического материализ-

ма.

Но Маркс не только нащупал эту верную исходную точку. Он дал и

анализ ограниченности сознания, всех его способностей, вырастающих на

основе непосредственно практического отношения к миру вещей. Созна-

тельное отражение вещей с точки зрения непосредственных потребностей

еще само по себе никак не объясняет высшей способности человека - спо-

собности вырабатывать теоретическое знание, способности логически об-

- 40 -

рабатывать чувственные данные, способности критического отношения ко

всей совокупности эмпирически полученных чувственных данных. Человек

начинает с активно практического отношения к предметам внешнего мира,

и внутри этого отношения развивает способность вырабатывать абстракт-

ные образы, фиксируемые в наименованиях.

"Но это словесное наименование лишь выражает в виде представления

то, что повторяющаяся деятельность превратила в опыт, а именно, что

людям, уже живущим в определенной общественной связи (это - предполо-

жение, необходимо вытекающее из наличия речи), определенные внешние

предметы служат для удовлетворения их потребностей" [1].

[1] К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч.,т.ХV, с.463, 1-е изд.

Характер абстракции на этой ступени развития сознания целиком оп-

ределяется точкой зрения непосредственной потребности, непосредствен-

ной полезности определенного круга вещей для человека, крайне субъек-

тивной точкой зрения.

!!!!!!!!!!!!

Но этим еще никак не объясняется способность мыслить как особая

форма духовной деятельности, с развитием обособляющаяся в специальную

область разделения труда, в науку, центральной специфической задачей

которой оказывается объективное познание вещей такими, каковы они суть

сами по себе, вне и независимо от человека с его целями, желаниями,

потребностями и влечениями. Не объясняется этим, следовательно, и спе-

цифический характер научных абстракций, понятий, категорий.

!!!!!!!!!!!!

Но эта способность в системе Маркса-Энгельса столь же рационально

объясняется с той же точки зрения на человека, как на общественно-про-

изводящее свою жизнь существо. Именно развитие и усложнение системы

разделения труда, системы форм чувственно практического отношения

субъекта к объективной реальности вызывает и дальнейшее развитие соз-

нания вплоть до высшей его сферы - сферы теоретического мышления.

Поскольку основной формой отношения человеческого субъекта к объ-

екту становится производство предметов общественной потребности, а не

потребление предметов, данных природой, постольку и возникает новое,

более сложное отношение субъекта к объективной реальности.

В процессе производства человек вынуждается считаться с такими

свойствами предметной реальности, которые уже не находятся в прямом

отношении к непосредственной потребности человека. Предмет, вовлечен-

- 41 -

ный человеком в процесс производства материальной жизни, ведет себя в

этом процессе сообразно своим собственным, объективным закономернос-

тям. Образно выражаясь, предмет заставляет человека познать себя, зас-

тавляет человека выработать и соответствующие органы объективного поз-

нания.

И чем сложнее становится общественный процесс материальной жизни,

чем больше и больше становится сфера природы, активно усваиваемая че-

ловеком в процессе труда, тем большее и большее значение приобретает

задача СОЦИАЛЬНОГО ТЕОРЕТИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ, осознания вещей такими,

каковы они суть вне и независимо от человека.

Связь с практикой, с непосредственно практическим отношением к

вещи при этом, разумеется, не утрачивается; но теория приобретает от-

носительно самостоятельное значение и даже обособляется в настолько

особую область разделения общественного труда, что утрачивает в конце

концов всякую внешнюю видимость связи с непосредственно практической

деятельностью.

***

(ПК! Вот точное место описания научно-экспериментальной деятель-

ности ОБЩЕСТВЕННОГО ЧЕЛОВЕКА - НАУЧНОГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.)

***

Понадобились тысячелетние усилия философии, чтобы обнаружить

действительную, далеко опосредованную связь научно-теоретической дея-

тельности - с чувственно-практической деятельностью, непосредственно

усваивающей предметную реальность.

Этот реальный факт - факт диалектического характера связи обеих

областей деятельности общественного человека - в философии выступает,

в частности, и в виде проблемы отношения теоретической абстракции - к

абстракции "практической", к абстракции, вырабатываемой непосредствен-

но внутри процесса чувственно-практического овладения миром обществен-

ным человеком.

Высшую форму своего развития способность теоретически относиться

к данным непосредственной чувственности обретает, как известно, в нау-

ке. Именно в науке все характерные специфические черты теоретического

сознания выступают с наибольшей отчетливостью и чистотой.

!!!!!!!!!!!

Философия поэтому не случайно разрабатывала проблему теоретичес-

кого сознания непосредственно на материале научного мышления, а Логику

развивала как ТЕОРИЮ НАУЧНО-ТЕОРЕТИЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ.

- 42 -

!!!!!!!!!!

Но это обстоятельство было чревато дополнительной опасностью.

Ведь именно в науке теоретическая деятельность сознания приобретает

такой характер, что попытка прямо и непосредственно свести ее к выра-

жению чувственно-практической активности человека, минуя все сложней-

шие опосредующие звенья, приводит к грубой вульгаризации и в итоге не

дает возможности понять теоретическое мышление как особую форму духов-

ной деятельности, несводимую к простому выражению "общего" в эмпири-

ческом опыте. Отсюда прямо отправляется тенденция - в максимальной ме-

ре выраженная иррационалистическими течениями, в частности - классиком

иррационализма Шеллингом.

Иррационализм вообще, пример тому Шеллинг, отправляется, как и

любая, даже самая вздорная философская концепция, от реального факта.

В данном случае это тот факт, что процесс образования теоретической

абстракции ("понятия") управляется более сложными законами, нежели

процесс образования эмпирической абстракции.

Иррационализм вообще и начинается там, где от констатации этого

справедливого факта переходят к утверждению, что эти более сложные за-

коны вообще рационально непостижимы и не могут быть выявлены и зафик-

сированы.

Способность мыслить подлинно теоретически в связи с этим и толку-

ется как такая способность, которой ни научить, ни научиться нельзя, -

как интуиция особого рода, подобная вдохновению художника.

Иррационализм поэтому и есть не что иное, как тот же агностицизм,

только примененный к проблеме самого теоретического мышления.

Шеллинг перешел к иррационализму там, где он капитулировал перед

трудностью и сложностью им же самим выявленной реальной проблемы,

проблемы законов мышления, которым подчиняется теоретический процесс.

Но в этом пункте как раз и принял от него эстафету Гегель.

Так или иначе, но немецкая классическая философия (в том числе и

Шеллинг) объективно поставила вопрос о необходимости выявить и рацио-

нально выразить ЗАКОНЫ, объективно управляющие процессом образования

научных понятий, ЗАКОНЫ, несводимые к законам "рассудочной" деятель-

ности.

Различение "рассудка" и "разума", установленное в связи с этим в

немецкой классической философии, имело огромное значение для проблемы

абстрактного и конкретного познания. Поэтому следует специально оста-

- 43 -

новиться на нем.

1О. "Рассудок" и "разум"

Осознавая чувственные впечатления, развитый индивид всегда поль-

зуется не только словами, не только формами языка, но и логическими

категориями, формами мышления. Последние, как и слова, индивидумом ус-

ваиваются в процессе его человеческого образования, в процессе овладе-

ния человеческой культурой, развитой обществом до, вне и независимо от

него.

Процесс усвоения категорий и способов обращения с ними в акте

познания происходит по большей части совершенно бессознательно. Усваи-

вая речь, усваивая знания, индивид незаметно для себя усваивает и ка-

тегории, в них заключенные. При этом он может не сознавать, что он ус-

ваивает именно категории. Он может далее пользоваться этими категория-

ми в процессе переработки чувственных данных, опять-таки не сознавая,

что он пользуется "категориями". Он может даже обладать ложным о них

сознанием и тем не менее обращаться с ними все-таки в соответствии с

их природой, а не вопреки ей.

Это похоже на то, как современный человек, не имеющий никакого

представления о физике и электротехнике, тем не менее пользуется слож-

нейшим радиоприемником, телевизором или телефоном. Бедным и абстракт-

ным представлением о том, как надо управлять аппаратом, он, конечно,

должен обладать. Но этот аппарат - несмотря на это - будет вести себя

в его руках так же, как он вел бы себя в руках электротехника. Если он

будет обращаться с ним не так, как его научила инструкция или знающий

человек, он не добьется желаемого результата. Иными словами, его исп-

равит практика.

То же самое происходит и с категориями. Человек может усвоить о

них совершенно ложное представление, почерпнув его, скажем, из книги

Локка.

Он может думать, что категории - это просто "наиболее общие" абс-

тракции, самые пустые "слова". Но пользоваться ими он все же будет вы-

нужден так, как того требует их подлинная природа, а не его ложное

представление о ней. В противном случае его властно поправит та же

практика.

Правда, практика в данном случае совершенно особого рода. Это -

практика познания, практика познавательного процесса, практика идеаль-

- 44 -

ная. Обращаясь в познании с категориями не в соответствии с их дейс-

твительной природой, а вопреки ей, в соответствии с ложным представле-

нием о ней, индивид попросту не придет к такому знанию о вещах, кото-

рое необходимо для жизнедеятельности в современном ему обществе.

Общество - критикой ли, насмешкой ли или просто силой - заставит

его обрести такое сознание о вещах, на основе которого действует с ни-

ми общество,- такое знание, которое получилось бы и в его голове в том

случае, если бы он в познании действовал "правильно", общественно-раз-

витым способом.

Жизнь в обществе принуждает индивида всегда, до того как он прис-

тупает к практическому действию, "поразмышлять" над целью и способами

своих предстоящих действий, принуждает его прежде всего вырабатывать

правильное сознание о вещах, с которыми он собирается действовать.

И способность "размышлять", прежде чем реально действовать, спо-

собность действовать в идеальном плане в соответствии с некоторыми об-

щественно-развитыми нормами объективного познания, поэтому уже доволь-

но рано обособляется в особую заботу общества. В той или иной форме

общество всегда разрабатывает целую систему норм, которым обязано под-

чиняться индивидуальное Я в процессе осознания окружающих природных и

общественных условий, - систему категорий.

Не усвоив категорий мышления, то есть тех способов, с помощью ко-

торых вырабатывается сознание о вещах, требующееся для общественно оп-

равданного действования с ними, - индивид не будет в состоянии самос-

тоятельно приходить к сознанию.

Иными словами, он не будет активным, самодеятельным субъектом об-

щественного действования, а всегда только послушным орудием воли дру-

гого человека.

Он всегда будет вынужден пользоваться готовыми представлениями о

вещах, не умея ни выработать их, ни проверить на фактах.

Поэтому-то человечество довольно рано встает в позицию "теорети-

ческого" отношения к самому процессу познания, процессу выработки соз-

нания. Оно наблюдает и подытоживает те "нормы", которым подчиняется

процесс осознания, приходящий к "правильным" к практически оправданным

результатам, и развивает эти нормы в индивидах.

Поэтому мышление как таковое, как специфически человеческая спо-

собность всегда и предполагает "самосознание" - то есть способность

теоретически, - как к чему-то "объективному", - как к особого рода

предмету, - относиться к самому процессу познания.

- 45 -

Человек не может мыслить, не мысля одновременно о самой мысли, не

обладая сознанием (глубоким или неглубоъим, более или менее правильным

- это другой вопрос) о самом сознании.

Без этого нет и не может быть мысли, мышления как такового. Ге-

гель поэтому не так уж неправ, когда говорит, что сущность мышления

заключается в том, что человек мыслит о самом мышлении. Неправ он,

когда говорит, что в мышлении человек мыслит только о мышлении. Но он

не может мыслить о предмете вне его, не мысля одновременно о самом

мышлении, о категориях, с помощью которых он мыслит вещи.

Отметим, что это теоретическое понимание процесса мышления отно-

сится в полной мере к мышлению как к общественно-историческому процес-

су.

В психологии мышления отдельного человека этот процесс затушеван,

"снят". Индивид пользуется категорями, часто не осознавая того.

Но человечество в целом, как подлинный субъект мышления, не может

развить способности мыслить, не подвергая исследованию сам процесс об-

разования сознания. Если оно этого не делает, - оно не может развить

способности мыслить и в каждом отдельном индивиде.

Неверно было бы думать, что наблюдения над самим познавательным

процессом и выработка на их основе всеобщих (логических) категорий со-

вершаются только в философии, только в теории познания.

Если бы мы посчитали так, то мы пришли бы к нелепейшему выводу:

мы приписали бы способность мыслить только философам и лицам, изучив-

шим философию.

Способность мыслить до поры до времени обходится и без философии.

На деле наблюдения над самим процессом ОСОЗНАВАНИЯ чувственных впечат-

лений начинаются задолго до того, как они приобретают систематическую

форму, форму науки, форму теории познания.

Характер всеобщих познавательных норм, которым общество заставля-

ет подчиняться индивида в акте обработки чувственных данных, не так уж

трудно усмотреть в фольклорных поговорках, пословицах, притчах и бас-

нях следующего рода:

"Не все то золото, что блестит", "В огороде - бузина, а в Киеве -

дядька", "Нет дыма без огня", в известной интернациональной притче о

дурачке, который провозглашает не вовремя и не к месту пожелания,

уместные в строго определенных случаях, и т.д. и т.п.

Среди басен средневековой Армении можно встретить, например, та-

кую

- 46 -

"Какой-то дурень срубил дерево унаб, приняв его за держи-дерево.

А унаб, разгневанный сказал: "О, безжалостный, растение надлежить уз-

навать по плодам, а не по внешнему виду!" [1].

[1] И.Орбели. Басни средневековой Армении. Изд.АН СССР, 1956.

В многочисленных формах фольклора скристаллизовываются, таким об-

разом, не только моральные, нравственные, правовые нормы, регулирующие

общественную деятельность индивида, но и чистейшей воды логические

нормы, нормы, регулирующие познавательную деятельность индивида, - ка-

тегории.

И приходится отметить, что очень часто логические категории, об-

разовавшиеся в народном стихийном творчестве, гораздо более разумны,

нежели толкование категорий в иных философских и логических учениях.

Этим вполне и объясняется тот факт, что часто люди, не имеющие никако-

го представления о тонкостях школьной философии и логики, обладают

способностью более здравого рассуждения о вещах, чем иной педант, изу-

чивший эти тонкости.

В этой связи нельзя не вспомнить одну старую восточную притчу, в

которой выражено более глубокое и верное представление об отношении

"абстрактного" к "конкретному", нежели в номиналистической логике.

По дороге шли, один за другим трое слепых, держась за веревку, а

зрячий поводырь, который шел во главе, рассказывал им обо всем, что

попадалось навстречу. Мимо них проходил слон. Слепые не знали, что та-

кое слон, и поводырь решил их познакомить. Слона остановили, и каждый

из слепых ощупал то, что случайно оказалось перед ним. Один ощупал хо-

бот, другой - живот, а третий - хвост слона. Спустя некоторое время

слепые стали делиться своими впечатлениями. "Слон - это огромная толс-

тая змея", - сказал первый. "Ничего подобного, - возразил ему второй,

- слон - это большущий кожаный мешок!" - "Оба вы ошибаетесь, - вмешал-

ся третий,- слон - это грубая лохматая веревка..." Каждый из них прав,

- рассудил их спор зрячий поводырь, - но только ни один из вас так и

не узнал, что такое слон".

Нетрудно понять "гносеологический смысл" этой мудрой притчи.

Конкретного представления о слоне ни один из слепых с собой не унес.

Каждый из них приобрел о нем крайне абстрактное представление, - абс-

трактное, хотя и чувственно осязаемое (если и не "чувственно нагляд-

ное").

И абстрактным, в полном и строгом смысле этого слова, представле-

ние каждого из них сделалось вовсе не тогда, когда его выразили слова-

- 47 -

ми. Оно и само по себе, и независимо от словесного выражения, было

крайне односторонним, крайне абстрактным. Речь лишь точно и послушно

выразила этот факт, но отнюдь не создала его. Сами чувственные впечат-

ления здесь были крайне неполны, случайны. И речь в данном случае не

превратила их не только в "понятие", но даже и в простое конкретное

представление. Она только показала абстрактность представления каждого

из слепых...

Все это показывает, насколько ошибочно и убого представление о

категориях как лишь о "наиболее общих абстракциях", как о наиболее об-

щих формах высказывания.

Категории выражают гораздо более сложную духовную реальность -

общественно-человеческий способ отражения, способ действий в акте поз-

нания, в процессе образования сознания о вещах, данных индивиду в ощу-

щении, в живом созерцании.

И чтобы проверить, действительно ли человек усвоил категорию (а

не просто слово, термин, ей соответствующий), нет более верного спосо-

ба, чем предложить ему рассмотреть с точки зрения этой категории конк-

ретный факт.

Ребенок, усвоивший слово "причина" (в форме слова "почему?"), от-

ветит на вопрос "почему автомобиль едет?" сразу и не задумываясь -

"потому, что у него колеса крутятся", "потому, что в нем шофер сидит"

и т.д. в этом же роде.

Человек, сознающий смысл категории, сразу отвечать не станет. Он

сначала "подумает", совершит ряд умственных действий. То ли он "при-

помнит", то ли он заново рассмотрит вещь, стараясь отыскать действи-

тельную причину, то ли скажет, что на этот вопрос он ответить не мо-

жет. Для него вопрос о "причине" - это вопрос, ориентирующий его на

очень сложные познавательные действий и намечающий в общем контуре

способ, с помощью которого можно получить удовлетворительный ответ -

правильное сознание о вещи.

Категории для него - это прежде всего формы объективного позна-

ния, конкретного познания вещей, данных в созерцаии.

Для ребенка же это всего-навсего "наиболее общая", а потому и

"наиболее бессодержательная" абстракция - пустое слово, которое отно-

сится к любой вещи во вселенной и ни одну из них не выражает. Иными

словами, ребенок обращается с категориями в точности по рецептам номи-

налистической логики, согласно ее убогому детскому представлению о

природе категорий.

- 48 -

Ведь с ее точки зрения "логическая категория" это и есть слово,

которое в силу своей предельной абстрактности приложимо к любой вещи

во вселенной...

Познавательная практика ребенка, таким образом, на сто процентов

подтверждает ребяческое представление о категориях. Но познавательная

практика взрослого, развитого индивида "исправляет" познавательную

практику ребенка и требует более глубокого объяснения.

Для взрослого человека категории имеют прежде всего то значение,

что выражают совокупность способов, с помощью которых он может вырабо-

тать правильное сознание о вещи, сознание, оправдываемое практикой

современного ему общества. Это - формы мышления, формы, без которых

невозможно самое мышление. И если в голове человека имеются только

слова, но нет категорий, то нет и мышления, а есть только словесное

выражение чувственно воспринимаемых явлений.

Поэтому-то человек и не мыслит сразу, как только научается гово-

рить. Мышление возникает в определенном пункте развития индивида (как

и в развитии человечества). До этого человек сознает вещи, но еще не

мыслит их, не "размышляет" о них.

***

(ПК! Я пытался выделить РАЗМЫШЛЕНИЕ - как подлинный предмет фило-

софии: если философия не учит РАЗМЫШЛЯТЬ (что иначе называется "раз-

мышление при РЕШЕНИИ ПРОБЛЕМ"), то она и вообще не нужна. Я и хотел

представить философию, как "культуру научного мышения Главных и Гене-

ральных конструкторов", которая и обеспечивает приведение КОНСТРУКЦИИ

во взаимоно однозначное соответствие с ЗАМЫСЛОМ ("ПОНЯТИЕМ").

***

Ибо "размышление", как правильно выразил его формальную структуру

Гегель, предполагает, что человек припоминает "то всеобщее, согласно

которому, как твердо установленному правилу, мы должны вести себя в

каждом отдельном случае" [1], и делает это "всеобщее" принципом, сог-

ласно которому он образует сознание.

[1] Г.В.Гегель. Соч., т.1, с.48.

И ясно, что процесс возникновения этих "всеобщих принципов" (как

и процесс их индивидуального усвоения) гораздо сложнее, чем процесс

возникновения и индивидуального усвоения слова и способов пользоваться

словом.

Номиналистическая "логика", правда, и здесь находит уловку, сводя

процесс образования и усвоения категории к процессу образования и ус-

- 49 -

воения "смысла слова". Но эта уловка оставляет за пределани внимания

самый важный вопрос - вопрос о том, почему же смысл слова, обозначаю-

щего категорию, именно таков, а не какой-нибудь иной. На этот вопрос

эмпирик-номиналист отвечает уже в духе чистого концептуализма: пото-

му-де, что люди уж так условились...

Но это, разумеется, не ответ. И даже если воспользоваться выраже-

нием (крайне неточным), согласно которому "содержание категории" - это

общественно признанный "смысл слова", то и в этом случае основной за-

дачей исследования было бы раскрытие той необходимости, которая прину-

дила человека создать именно такие слова и придать им именно такой

"смысл".

***

(ПК! И все-таки не записав последовательность ЧЕТЫРЕХ ШАГОВ РАЗ-

МЫШЛЕНИЯ, как своеобразного правила "работы с категориальными парами",

мне кажется, что невозможно физтехам ОБЪЯСНИТЬ инструментальный харак-

тер категориального мышления.)

***

Итак, если с субъективной стороны категории выражают те всеобщие

"твердо установленные правила", согласно которым человек должен вести

себя в каждом отдельном познавательном действии - и заключают в себе

понимание способов познавательных действий, рассчитанных на достижение

сознания, соответствующего вещам, то далее с неизбежностью встает воп-

рос об их собственной истинности.

В этот план вопрос и перевел Гегель в своей критике кантовского

учения о категориях.

Применив к категориям точку зрения развития, Гегель определил их

как "опорные и направляющие пункты жизни и сознания духа (или субъек-

та)", как ступени необходимого развития всемирно-исторического, об-

щественно-человеческого сознания. Как таковые, категории возникают,

образуются с необходимостью в ходе всеобщего развития человеческого

сознания, а потому выясниить их действительное, не зависящее от произ-

вола людей содержание можно только в прослеживании "развития мышления

в его необходимости".

Этим и была добыта точка зрения на категории логики, которая по

своей тенденции вела к диалектическому материализму. Этой точкой зре-

ния в состав соображений логики были введены законы существования са-

мих вещей, а сами категории были поняты как "выражение закономерности

и природы и человека", а не как просто "пособие человека", не как фор-

- 50 -

мы лишь субъективной деятельности.

Действительное содержание категорий, не зависящее не только от

произвола отдельного индивида, но и от человечества в целом, - то есть

чисто объективное их содержание - Гегель впервые стал искать на пути

исследования необходимых законов, которым подчиняется всемирно-истори-

ческий процесс развития всеобщей человеческой культуры, - законов, ко-

торые пробивают себе дорогу с необходимостью, часто вопреки воле и

сознанию индивидов, осуществляющих это развитие.

Правда, процесс развития человеческой культуры был идеалистически

сведен им к процессу развития лишь духовной культуры, лишь культуры

сознания, - с чем связан и идеализм его логики. Но принципиальную точ-

ку зрения трудно переоценить.

Законы и категории логики впервые предстали в системе Гегеля как

продукт необходимого исторического развития человечества, как объеки-

тивные формы, которым развитие сознания человечества подчиняется в лю-

бом случае - даже в том, когда ни один из составляющих это общество

индивидов их не осознает.

Эта общественно-историческая по самому существу - точки зрения

позволила Гегелю высказать глубоко диалектический взгляд на категории:

они, КАТЕГОРИИ, СОДЕРЖАТСЯ в сознании ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, хотя и НЕ СОДЕР-

ЖАТСЯ в сознании каждого отдельного индивида.

Преимущество этой точки зрения заключалось в том, что общество

перестало рассматриваться как простая совокупность обособленных инди-

видов, как просто многократно повторенный индивид, и предстало как

сложная система взаимодействующих индивидов, каждый из которых в своих

действиях обусловлен со стороны "целого", его законами.

Гегель допускает, что каждый из индивидов, взятый порознь, мыслит

абстрактно-рассудочно. И если мы захотели бы выявить законы и катего-

рии логики на пути отвлечения того одинакового, которое свойственно

сознанию каждого обособленного ("абстрактного") индивида, - то мы и

получили бы "рассудочную логику", ту самую логику, которая давным дав-

но существует.

***

(ПК! Эта "рассудочная логика" в гегелевском смысле - есть "мате-

матическая логика" или "логика математических машин". "Разум" или "ди-

алектическая логика" - это логика, которая управляет РАЗМЫШЛЕНИЕМ, это

логика, которая управляет ПРОЦЕССОМ РАЗРАБОТКИ НАУЧНОЙ ТЕОРИИ, ПРОЦЕС-

СОМ МАТЕРИАЛИЗАЦИИ ЗАМЫСЛА КОНСТРУКТОРА.)

- 51 -

***

Но все дело в том, что сознание каждого отдельного индивида неве-

домо для него включено в процесс развития всеобщей культуры челове-

чества и обусловливается - опять-таки независимо от его единичного

сознания - законами развития этой всеобщей культуры.

Это последнее осуществляется через взаимодействие миллионов "абс-

трактных" единичных сознаний. Индивиды взаимно изменяют, сталкиваясь

между собой, сознание друг друга. Поэтому и в сфере всеобщего созна-

ния, в совокупном сознании человечества, осуществляются категории "ра-

зума".

Каждый отдельно взятый индивид образует свое сознание по законам

"рассудка". Но, несмотря на это или, вернее, благодаря этому результа-

том их совокупных познавательных усилий оказываются формы "разума".

Эти формы разума - формы, которым на самом деле, независимо от

сознания каждого из индивидов, подчиняется процесс развития всеобщего

человеческого сознания, естественно, нельзя отвлечь в качестве того

"одинакового", которым обладает каждый отдельный индивид.

Их можно выявить только в рассмотрении всеобщего развития, в ка-

честве законов этого развития. В сознании каждого отдельного индивида

законы "разума" осуществляются крайне однобоко - "абстрактно", и это

абстрактное обнаружение "разума" в единичном сознании и есть "рассу-

док".

Поэтому только человек, осознающий вещи с точки зрения категорий

разума, и осознает их со всеобще-человеческой точки зрения. Индивида,

который не владеет категориями разума, всеобщий процесс развития

все-таки заставляет принять "точку зрения разума" на вещи. Сознание,

которое ему навязывает общественная жизнь, поэтому всегда и расходится

с тем сознанием, которое он способен выработать сам, пользуясь катего-

риями рассудка, или, точнее, односторонне понятыми категориями "разу-

ма".

Поэтому в конце концов и сознание отдельного индивида невозможно

объяснить (рассматривая его задним числом, после того, как оно уже

сложилось), исходя из категорий "рассудка". В нем всегда имеется ре-

зультат, абсолютно необъяснимый с точки зрения этих категорий, этого

понимания категорий.

"Разум", как показывает на массе примеров Гегель, осуществляется

и в сознании отдельного индивида, отражается в нем, в самом обычном

сознании, в той форме, что "рассудок" встает в непримиримые противоре-

- 52 -

чия с самим собой, в том, что сознание отдельного человека то и дело,

не замечая того, принимает взаимоисключающие представления, никак их

не связывая между собой.

Заметить и констатировать этот факт - это, по Гегелю, первое,

чисто отрицательное действие "разума". Но "разум" не только констати-

рует этот факт, - он еще и связывает, согласовывает представления, ко-

торые "рассудок" искусственно разорвал и превратил в абстрактные

представления, взаимоисключающие друг друга.

"Разум" - как такой способ действий субъекта, который связывает

определения, с точки зрения рассудка несоединимые, и совпадает, с од-

ной стороны, с подлинно человеческим взглядом на вещи и на процесс их

познания (поскольку такой способ действия субъекта соответствует спо-

собу существования человечества в целом), а с другой стороны - с диа-

лектикой.

"Рассудок" поэтому предстает как способ идеальных действий абс-

трактного, обособленного индивида, противостоящего всем другим индиви-

дам, - как способ, оправданный точкой зрения "абстрактного" изолиро-

ванного индивида.

"Разум" же - как способ действий, исходящий из точки зрения об-

щественного человечества, как способ, соответствующий этой и только

этой точке зрения.

***

(ПК! Правила действия "РАЗУМА" - это и есть правила использования

"логических форм". Но надо указать ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ, грамматической и

логической ФОРМ. Полагаю полезным здесь же дать "точку зрения" В.Ф.Ка-

гана:

Выдающийся геометр В.Ф.Каган был осведомлен о классическом фило-

софском содержании КАТЕГОРИЙ. Вот что он писал по этому поводу:

"4. Учение о категориях и об истолковании суждений.

По-видимому, Андроник Родосский, выпустивший в середине 1 столе-

тия до нашей эры первое собрание сочинений Аристотеля, - после того,

как его манускрипты, пролежав около 2ОО лет в подвалах Малой Азии, бы-

ли возвращены в Европу, - объединил сочинения, посвященные логике,в

один кодекс под названием "Органон". В состав этого кодекса вошло пять

сочинений: 1) Категории, 2) Об истолковании, З) Первая аналитика, 4)

Вторая аналитика, 5) Топика; некоторые авторы выделяют восьмой раздел

последней книги в особое сочинение под названием "Софистические дока-

- 53 -