Часть 7.

А) Прошлое

Всякая теория памяти подразумевает в качестве предпосылки бытие прошлого. Эта предпосылка, которая никогда не была прояснена, затем­няла проблему памяти и проблему временности вообще. Нужно, следо­вательно, поставить хотя бы один раз вопрос: каким является бытие прошлого бытия? Здравый смысл колеблется между двумя одинаково расплывчатыми концепциями. Прошлого, говорят, больше нет. С этой точки зрения, по-видимому, хотят приписать бытию только настоящее.

Эта онтологическая предпосылка породила известную теорию мозговых следов; поскольку прошлого больше нет и оно провалилось в ничто, но память о нем продолжает существовать, то это должно происходить в качестве настоящего изменения нашего бытия; например, это будет след в настоящем, оставленный на группе мозговых клеток. Таким образом, все есть настоящее: тело, настоящее восприятие и прошлое как настоящий след в теле; все находится в действии, поскольку след не имеет потенциального существования в качестве памяти; он полностью является настоящим следом. Если снова возникает память, то именно в настоящем, в результате настоящего процесса, то есть как прекраще­ние протоплазменного равновесия в рассматриваемом клеточном объ­единении. Мы видим здесь психофизиологический параллелизм, мгно­венный и вневременной, для объяснения того, как этот физиологический процесс строго коррелятивен психическому феномену, но также настоя­щему: появлению образа-памяти в сознании. Более современное понятие остаточной возбудимости не вносит ничего дополнительного, разве что оно украшает эту теорию псевдонаучной терминологией. Но если все есть настоящее, как объяснить пассивность памяти, то есть тот факт, что в своей интенции сознание, которое вспоминает, трансцендирует настоя­щее, выходит за него, чтобы иметь в виду событие, где оно было. Мы показали в другом месте, что нет никакого средства отличить представ­ление от восприятия, если сначала сделали из него возрожденное воспри­ятие1.

1L'lmagination. Alcan, 1936.

Перед нами та же невозможность. Но в еще большей степени мы лишены средства отличить память от представления. Ни "слабость" памяти, ни ее бледность, ни ее незавершенность, ни противоречия с дан­ными восприятия, которые она привносит, не могут отличить ее от представления-фикции, так как оно обладает теми же чертами; впрочем, и эти черты, будучи настоящими свойствами памяти, не могут заставить нас выйти из настоящего, чтобы направиться к прошлому. Напрасно ссылаются на принадлежность мне свойства памяти, на ее "личностность" (moiite), как Клапаред, или на ее "интимность", как Джеймс*36*. Либо эти черты обнаруживают только атмосферу настоящего, которое включает память, и тогда они остаются настоящими и отсылают к на­стоящему. Либо они являются уже отношением к прошлому как таково­му, но тогда они предполагают то, что нужно объяснить. Думают легко освободиться от проблемы, сводя узнавание к проекту локализации, а последний - к совокупности интеллектуальных операций, обеспечен­ных "социальными рамками памяти". Эти операции существуют, в этом нет сомнения, и они должны стать объектом психологического исследо­вания. Но если отношение к прошлому не дано каким-то способом, они не могут его создать. Одним словом, если начали делать из человека островитянина, заключенного в мгновенный островок своего настоя­щего, и если все способы бытия, как только они появились, обречены, в сущности, на постоянное настоящее, то тем самым они радикально лишаются всех средств для понимания своего первоначального отноше­ния к прошлому. Подобно тому как "генетики" не могут добиться того, чтобы конституировать пространственное из непространственных элементов, мы окажемся не в состоянии конституировать измерения "про­шлого" из элементов, заимствованных исключительно из настоящего.

Впрочем, обыденное сознание с таким трудом отказывается от ре­ального существования прошлого, что оно допускает таким же образом, как и этот первый тезис, другую концепцию, тоже неясную, согласно которой прошлое будет как бы иметь вид почетного существования. Быть прошлым для события - значит просто получить отставку, поте­рять действенность, не теряя бытия. Бергсоновская философия взяла на вооружение эту идею, превращаясь в прошлое, событие не прекращает бытия, оно просто прекращает действовать, но остается "на своем месте", в своем времени навечно. Мы, таким образом, воссоздали бытие прошлого, и это очень хорошо сделано; мы утверждаем даже, что длительность есть множественность взаимопроникновений и что про­шлое непрерывно организуется с настоящим. Но мы тем не менее не объяснили эту организацию и взаимопроникновение; мы не разъяснили, что прошлое может "возрождаться", преследовать нас, короче говоря, существовать для нас. Если оно является бессознательным, как этого хотел Бергсон, и если бессознательное означает бездействующее, как может оно включиться в нить нашего настоящего сознания? Имеет ли оно собственную силу? Но эта сила тогда представлена в настоящем, поскольку она действует на настоящее? Каким же образом вытекает она из прошлого как таковая? Не переставим ли мы вопрос подобно Гуссер­лю и не покажем ли в настоящем сознании действие "удержаний", которые зацепляют сознания былого, держат их в своем времени и ме­шают им исчезнуть? Но если гуссерлевское cogito дано вначале как мгновенное, оно не имеет никакого средства выйти из этого. Как мы видели в предшествующей главе, pretensions напрасно бьются об окон­ные стекла настоящего, они бессильны их разбить. То же самое и в от­ношении удержаний (retentions1) Гуссерль на протяжении всей своей философской карьеры преследуем идеей трансцендентности и возвыше­ния.

1 от retentio - удержание, сдерживание (лат.). В философии Гуссерля поня­тие, обозначающее удержание в настоящем сознании прошлого. - Ред.

Но философские орудия, которыми он располагал, в особенности его идеалистическая концепция существования, лишали его средств дать объяснение трансцендентности; его интенциональность являлась лишь карикатурой на это. Гуссерлевское сознание не может в действительнос­ти трансцендировать ни к миру, ни к будущему, ни к прошлому.

Таким образом, мы ничего не получили, придавая бытие прошлому, так как, исходя из понятий этой уступки, прошлое должно быть для нас несуществующим. Есть ли прошлое, как этого хотели Бергсон и Гус­серль, или его больше нет, как этого хотел Декарт, - совсем не имеет значения, если начинают с того, что разрывают связи между ним и на­шим настоящим.

В самом деле, если привилегию дают настоящему как "присутствию к миру", то вырисовывается подступ к проблеме прошлого в перспективе внутримирского бытия. Намечая себе посредством мира значение вре­менного, предполагают, что мы существуем с самого начала как со­временники этого стула или этого стола. Итак, если располагаются в середине мира, теряют всякую возможность отличить то, чего больше нет, от того, чего нет. Однако, скажут, чего больше нет, по крайней мере было, тогда как то, чего нет, не имеет никакой связи с каким-либо бытием. Это верно. Но закон бытия внутримирского мгновения, как мы видели, может выражаться простыми словами "Бытие есть", которые указывают на массивную полноту положительности, где ничего из того, чего нет, не может быть представлено каким бы то ни было способом, будь то след, пустота, напоминание, "гистерезис"1, Бытию, которое исчерпывается полностью в бытии, с тем, чего нет, чего больше нет, нечего делать.

1 ot hysteresis - запаздывание, отставание (греч.); отставание во времени реакции тела от вызывающего ее внешнего воздействия. - Ред.

Никакому отрицанию, каким бы оно ни было радикаль­ным или смягченным в "нет... больше", нельзя найти места в этой абсолютной плотности. После этого прошлое может хорошо сущест­вовать по своему способу: связи разорваны. Бытие не имеет даже "забвения" своего прошлого: это был бы еще способ связи. Прошлое ускользает от него как сновидение.

Концепция Декарта и концепция Бергсона могут быть поставлены рядом, потому что они совершают одну и ту же ошибку. Независимо от того, устраняют ли прошлое или сохраняют его существование на правах бога домашнего очага, эти авторы видели его участь отдельной, изолируя его от настоящего; какой бы ни была их концепция сознания, они придавали сознанию существование в-себе, они рассматривали его как являющееся тем, чем оно было. Не следует потом удивляться, что они потерпели неудачу в связывании прошлого с настоящим, поскольку таким образом понятое настоящее лишает прошлого всех его сил. Если бы они рассматривали временной феномен в его целостности, они увидели бы, что "мое" прошлое является сначала моим, то есть что оно существует в функции определенного бытия, которым я являюсь. Про­шлое не является ничем; оно не есть также настоящее, но оно принад­лежит своему источнику как связанное с определенным настоящим и определенным будущим. Эта "личностность", о которой говорил нам Клапаред, не есть субъективный нюанс, намеревающийся разрушить память; это онтологическая связь, которая объединяет прошлое с насто­ящим. Мое прошлое никогда не появляется в изоляции от своего "пере­вода в прошлое" (passeite). Было бы даже абсурдным считать, что оно могло бы существовать как таковое. Оно есть первоначально прошлое этого настоящего. И именно здесь это нужно прояснить.

Я пишу, что Поль в 1920 году был учеником Политехнической школы. Кто "был"? Очевидно, Поль; но какой Поль? Молодой человек из 1920 года? Однако только время глагола "быть" соответствует Полю, рассматриваемому в 1920 году, поскольку ему приписывают звание политехника, оно является настоящим. Поскольку он был, необходимо говорить о нем: "он есть". Если именно Поль стал бы прошлым, тот, кто был учеником Политехнической школы, всякая связь с настоящим обо­рвалась бы: человек, который поддерживал бы это качество, субъект, оставался бы, со своим свойством там, в 1920 году. Если мы хотим, чтобы воспоминание оставалось возможным, нужно в этой гипотезе допустить подтверждающий синтез, который идет от настоящего, чтобы поддержать контакт с прошлым. Синтез невозможно понять, если он не является способом первоначального бытия. При отсутствии такой гипо­тезы нам нужно будет оставить прошлое в его гордой изоляции. Что, впрочем, означал бы подобный разрыв личности? Пруст, без сомнения, допускает последовательное множество Я, но эта концепция, если ее берут буквально, ведет нас к непреодолимым трудностям, с которыми встретились в свое время ассоциационисты. Может быть, предложат гипотезу постоянства в изменении: тот, кто был учеником Политехни­ческой школы, как раз и есть Поль, который существовал в 1920 году и существует в настоящем. Именно о нем, после того как говорили: "он есть ученик Политехнической школы", говорят в настоящем: "он есть бывший ученик Политехнической школы". Но эта ссылка на постоянство не может вывести нас из затруднения; если ничто не способствует течению мгновений "теперь" в обратную сторону, чтобы конституиро­вать временной ряд и в этом ряду постоянные свойства, то постоянство является лишь определенным мгновенным содержанием без плотности каждого индивидуального "теперь". Нужно, чтобы было прошлое и, следовательно, нечто или некто, что было бы этим прошлым, чтобы существовало постоянство; последнее не может способствовать консти-туированию времени, оно его предполагает, чтобы раскрыться в нем и открыть с ним изменение. Мы возвращаемся, стало быть, к тому, что предполагали выше: если экзистенциальная инерция бытия в форме прошлого не появляется первоначально из моего нынешнего настоя­щего, если мое вчерашнее прошлое не выступает как трансцендентность позади моего сегодняшнего настоящего, то мы потеряли всякую надеж­ду связать прошлое с настоящим. Если, следовательно, я говорю о Поле, что он был однажды или что он был в течение продолжительного периода учеником Политехнической школы, то как раз о том Поле, который есть в настоящем и о котором я говорю также, что ему сорок лет. Это не юноша, который был в Политехнической школе. О послед­нем, пока он был, нужно говорить: он есть. Это как раз тот сорокалет­ний, который был им. По правде говоря, человек тридцати лет также был им. Но чем был бы этот человек тридцати лет, со своей стороны, без сорокалетнего, который им был? И сам сорокалетний - именно он "был" на крайней точке своего настоящего политехником. И в конечном счете как раз само бытие Erlebnis имеет миссию быть сорокалетним, человеком тридцати лет, юношей по способу "иметь-бывшее". Об этом Erlebnis говорят теперь, что оно есть; о сорокалетнем и о юноше также говорили в свое время, что они есть; теперь они стали частью прошлого, и само прошлое есть в том смысле, в котором в настоящем это есть прошлое Поля или этого Erlebnis. Таким образом, отдельные времена прекрасно обозначают существа, которые существуют реально, хотя в различных способах бытия, но из которых одно есть и одновременно было другим; прошлое характеризуется как прошлое чего-то или кого-то, прошлое имеют. Вот это орудие, это общество, этот человек, которые имеют свое прошлое. Нет вначале универсального прошлого, которое затем индивидуализировалось бы в конкретные прошлые времена. На­против, то, что мы вначале находим, и есть прошлые времена. И действительнои проблемой, которой мы займемся в следующей главе, будет проблема понять, через какие процессы эти индивидуальные прошлые времена могут объединиться, чтобы образовать одно прошлое.

Может быть, нам возразят, что мы облегчили себе задачу, выбрав пример, в котором субъект, который "был", существует еще в настоя­щем. Приведем другой случай. Например, о Пьере, который умер, я могу сказать: "он любил музыку". В этом случае как субъект, так и атрибут находятся в прошлом. И нет действительного Пьера, исходя из которого могло бы возникнуть это прошлое-бытие. Мы согласны с этим. Мы согласны даже признать, что любовь к музыке никогда не была прошлой для Пьера. Пьер всегда был современен этой любви, которая была его любовью; ни его живая личность не пережила ее, ни она его. Соответственно здесь является прошлым именно Пьер-любя-щий-музыку. И я могу поставить вопрос, который сейчас ставлю: благо­даря чему прошлое Пьера является Прошлым? Это не может быть по отношению к универсальному Настоящему, которое является чистым утверждением бытия; следовательно, это есть прошлое моей действи­тельности. И на самом деле Пьер был для-меня, и я был для-него. Как мы увидим, существование Пьера затрагивало меня, по существу оно стало частью настоящего "в-мире для-меня и для-другого", которое было моим настоящим, происходящим от жившего Пьера, настоящим, которым я был. Таким образом, конкретные исчезнувшие объекты явля­ются прошлыми, поскольку они составляют часть конкретного прошло­го субъекта, живущего сейчас. "Самое ужасное в Смерти, - говорит Мальро*37*, - есть то, что она преобразует жизнь в Судьбу". Под этим нужно понимать то, что смерть сводит для-себя-для-других к состоянию просто для-других. Относительно бытия умершего Пьера сегодня ответ­ствен только я в своей свободе. И умершие, которые не смогли быть спасены и перенесены на борт конкретного прошлого субъекта, живуще­го сейчас, не относятся к прошлому, но они и их прошлое исчезли.

Итак, есть существующие вещи, которые "имеют" прошлое. Сейчас мы безразлично говорили об орудии, обществе, человеке. Имели ли мы право? Можно ли с самого начала приписывать прошлое всем конечно существующим вещам или только определенным категориям среди них? Это мы легче сможем определить, если исследуем подробнее очень своеобразное понятие: "иметь" прошлое. Нельзя "иметь" прошлое как "имеют" автомобиль или конюшню. Это значит, что прошлым нельзя владеть посредством настоящего бытия, которое по отношению к нему оставалось бы, строго говоря, внешним, как я остаюсь внешним по отношению, например, к моему вечному перу. Одним словом, в том смысле, в котором владение выражается обычно внешним отношением обладающего к обладаемому, выражение "владение" недостаточно. Внешние отношения скрыли бы непроходимую пропасть между про­шлым и настоящим, которые были бы двумя фактически данными без реальной коммуникации. Даже абсолютное взаимопроникновение насто­ящего и прошлого, как его понимал Бергсон, не решает трудности, поскольку это взаимопроникновение, которое является организацией прошлого с настоящим, идет, в сущности, от самого прошлого и есть лишь отношение обитания. Прошлое тогда хорошо может быть понято как существующее в настоящем, но в этом случае лишаются средств представить эту имманентность иначе чем имманентность камня на дне реки. Прошлое может успешно преследовать настоящее, оно не может быть им; именно настоящее является своим прошлым. Если, следова­тельно, изучают отношения прошлого с настоящим, исходя из прошло­го, не смогут никогда установить внутренние отношения одного с дру­гим. Таким образом, в-себе, настоящее которого является тем, чем оно есть, не может "иметь" прошлого. Примеры, приводимые Шевалье*39* в поддержку своего утверждения, в частности фактов гистерезиса, не позволяют установить действие прошлого вещества на его настоящее состояние. В самом деле, никакой из них не может интерпретироваться обычными средствами механического детерминизма. Из двух гвоздей, говорит нам Шевалье, один - новый и никогда не использовался, другой был согнут и затем выпрямлен ударами молотка; внешний вид их строго одинаков. Однако с первого удара первый гвоздь полностью углубился в перегородку, а второй снова согнулся: действие прошлого. По нашему мнению, нужно быть немного в самообмане, чтобы видеть здесь действие прошлого; в этом непонятном объяснении бытия, которое есть плотность, легко подменить единственно возможное объяснение; внешние признаки этих гвоздей одинаковы, но их молекулярные струк­туры ощутимо различны. И настоящее молекулярное состояние является в каждый момент строгим следствием предшествующего молекулярного состояния, что для ученого вовсе не означает, что есть "переход" от одного мгновения к другому в постоянстве прошлого, но существует только необратимая связь между содержаниями двух мгновений физи­ческого времени. Выдать за доказательство этого постоянства прошлого остаточный магнетизм в куске ковкого железа - не значит доказать на самом деле; речь идет здесь в действительности о феномене, который переживает свою причину, а не о существовании причины, как причины в прошлом состоянии. Уже давно камень, который бросили в воду, опустился на дно пруда, а концентрические волны еще проходят по его поверхности; чтобы объяснить это явление, вовсе не обращаются к ка­кому-либо действию прошлого; механизм здесь почти нагляден. Не кажется ли, что факты гистерезиса или остаточного магнетизма требуют объяснений различного типа? В действительности совершенно ясно, что выражение "иметь прошлое", предполагая вид владения, где владеющий может быть пассивным и как таковой не задетым, примененное к вещес­тву, должно быть заменено выражением быть своим собственным про­шлым. Прошлое есть только для настоящего, которое не может сущест­вовать, не будучи там, позади себя, своим прошлым, то есть лишь те существа имеют прошлое, в бытии которых ставится вопрос об их прошлом бытии, которые имеют в бытии свое прошлое. Эти замечания позволяют нам априори отвергнуть прошлое для в-себе (это не означает

также, что мы должны поместить его в настоящем). Мы не будем решать вопрос о прошлом живых существ. Мы только отметим, что если требуется (впрочем, это ни в коей мере не является определенным) приписать прошлое жизни, то это может быть сделано лишь после того, как доказано, что бытие жизни таково, что оно несет прошлое. Одним словом, необходимо предварительно доказать, что живая материя является другой вещью, нежели физико-химическая система. Противополож­ная попытка, характерная для Шевалье и состоящая в том, что очень сильно подчеркивается прошлое в качестве определяющей для своеоб­разия жизни, является ??????? ????????1, полностью лишенным значе­ния.

1 букв.: позже - раньше (алогизм) (греч.). - Ред

Только для Человеческой Реальности обнаруживается существова­ние прошлого, поскольку было установлено, что человеческая реаль­ность имеет в бытии то, чем она является. Именно через для-себя прошлое приходит в мир, поскольку его "Я есть" находится в форме: "Я есть сам".

Что же, однако, означает "было"? Мы видим вначале, что это переходный глагол. Если я говорю: "Поль является усталым", вероятно, можно оспаривать, что связка имеет онтологическое значение. Может быть, захотят здесь видеть только указание на присутствие усталости. Но когда мы говорим: "Поль был усталым", сущностное значение "был" бросается в глаза. Настоящий Поль теперь ответствен за то, что в про­шлом имел эту усталость. Если бы он не поддерживал эту усталость в своем бытии, не было бы даже забвения этого состояния, но "боль-ше-небытие", строго тождественное с "небытием". Усталость была бы потеряна. Настоящее бытие является, следовательно, основанием своего собственного прошлого; и именно такой характер основания обнаружи­вает это "было". Но нельзя полагать, что оно его основывает безразлич­ным образом, не изменяясь глубоко в бытии; "было" означает, что настоящее бытие должно быть в своем бытии основанием своего про­шлого, само являясь этим прошлым. Что же это значит? Как настоящее может быть прошлым?

Суть вопроса заключается, очевидно, в понятии "было", которое, служа посредником между настоящим и прошлым, не есть само ни совсем настоящее, ни совсем прошлое. Оно, в самом деле, не может быть ни тем, ни другим, поскольку в этом случае оно содержалось бы внутри времени, которое указывало бы на его бытие. Понятие "было" обознача­ет, следовательно, онтологический скачок из настоящего в прошлое и представляет первоначальный синтез этих двух видов временности. Что следует понимать под этим синтезом?

=0G0;5 O 286C, GB> ?>=OB85 "1K;>" >7=0G05B A?>A>1 1KB8O.  MB>< A5 ?@>H;>5. / =5 8<5N 53>, O 8< O2;ONAL; B>, GB> <=5 3>2>@OB, :0A05BAO 459AB28O, :>B>@>5 O A>25@H8; 2G5@0; =0AB@>5=85, :>B>­@>5 C <5=O 1K;>, =5 >AB02;O5B <5=O @02=>4CH=K<: O >A:>@1;5= 8;8 ?>;LI5=, O 2>71@0I0N 2=8<0=8O =0 B>, GB> 3>2>@OB, O ?>@065= 4> 3;C18=K 4CH8. / =5 >B<5652K20NAL >B A2>53> ?@>H;>3>. 5A><=5==>, A B5G5=85< 2@5<5=8 O <>3C ?KB0BLAO >B<56520BLAO >B ?@>H;>3>, O <>3C 70O28BL, GB> "O =5 O2;ONAL 1>;LH5 B5<, G5< 1K;", A>A;0BLAO =0 87<5=5=85, =0 ?@>3@5AA. > 745AL @5GL 845B > 2B>@8G=>9 @50:F88, :>B>@0O 8 2K405B A51O 70 B0:>2CN. B@8F0BL A2>N A>;840@­=>ABL A <>8< ?@>H;K< ?> B>9 8;8 8=>9 >B45;L=>9 ?>78F88 - 7=0G8B CB25@640BL 55 =0 2AN A2>N 687=L. 0 3@0=8F5, 2 15A:>=5G=> <0;K9 <><5=B <>59 A<5@B8, O 1C4C ;8HL A2>8< ?@>H;K<. => >4=> 1C45B >?@545;OBL <5=O. <5==> MB> 8<5; 2 284C !>D>:;, :>340 2 ""@0E8=O=:0E" >= 70AB02;O5B 3>2>@8BL 5O=8@C*40*: "!@548 ;N459 C65 402=> @0A?@>­AB@0=5=> ?@028;>, GB> =5;L7O 2KA:07K20BLAO > 687=8 A<5@B=KE 8 3>2>­@8BL, 1K;0 ;8 >=0 AG0AB;82>9 8;8 =5AG0AB=>9, 4> 8E A<5@B8". -B> B0:65 A, :>B>@CN 48;8 2KH5: "!<5@BL 87<5=O5B 687=L 2 AC4L1C". -B>, =0:>=5F, B>, GB> ?>@0605B 25@CNI53>, :>340 >= A C60A>< 70<5G05B 2 <><5=B A<5@B8, GB> AB02>: 1>;LH5 =5B, =5 >AB0;>AL 83@0;L=>9 :0@BK. !<5@BL A>548=O5B =0A A =0<8 A0<8<8, :0:8<8 =0A 87<5=O5B 25G=>ABL.  <><5=B A<5@B8 6=> @5H0BL ?>8AB8=5, G5< ;LH5 =8:0:>3> H0=A0 871560BL, :>@>B:> 3>2>@O, B>3>, GB> <>3 1K A45;0BL A =0<8 2A57=0NI89 C<.  @0A:0O=85 ?>A;54=53> G0A0 >:07K205B­AO >1I8< CA8;85<, GB>1K 70AB028BL 4@>3=CBL 2A5 MB> 1KB85, :>B>@>5 <54;5==> 70<5@705B 8 70B25@45205B 2 =0A, ?>A;54=8< @K2:><, GB>1K B<56520;8AL >B B>3>, G5< : A<5@BL >AB0=02;820­5B MB>B @K2>: 2<5AB5 A> 2A5< >AB0;L=K<; <>6=> ;8HL B>;L:> A>548=8BL­AO A B5<, GB> 59 ?@54H5AB2>20;>, 2 :0G5AB25 D0:B>@0 A@548 4@C38E, :0: 548=8G=>5 >?@545;5=85, :>B>@>5 ?>=8<05BAO B>;L:> 8AE>4O 87 F5;>AB­=>AB8. '5@57 A<5@BL 4;O-A51O =02A5340 ?@52@0I05BAO 2-A515 2 A>>B25B­AB288 A B5<, GB> >=> ?>;=>ABLN ?5@5H;> 2 ?@>H;>5. "0:8< >1@07><, ?@>H;>5 O2;O5BAO F5;>AB=>ABLN, 2A5340 2K@0AB0NI59 87 2-A515, :>B>­@K< A:>;L:C A?>A>1C B>645AB20. K =0E>48?0­ABL ?@5:@0I05BAO >1KG=> 2 A<5@B8: MB> 7=0G8B, GB> G5;>25: A>5­48=8;AO A> A2>8< ?@>H;K<; >= 8< O2;O5BAO, =5 1C4CG8 70 MB> >B25B­AB25==K<. >:0 >= 6825B, >= - >1J5:B <>59 7;>?0AB8, B> 5ABL O 53> C?@5:0N 2 53> ?@>H;>< =5 B>;L:>, ?>A:>;L:C >= 8< O2;O5BAO, => ?>A:>;L:C >= A=>20 15@5B 53> 2 :064K9 <><5=B 8 ?>445@68205B 53> 2 1KB88, ?>A:>;L:C >= 70 =53> >B25BAB25=. 5?@0240, GB> 7;>?0ABL 45;05B G5;>25:0 B0:8<, :0:8< >= 1K;, B>340 >=0 C<5@;0 1K; >=0 04@5AC5BAO 682>B>@K9 A2>1>4=> O2;O5BAO 2 A2>5< 1KB88 B5<, G5< >= 1K;. / O2;ONAL A2>8< ?@>H;K<, 8, 5A;8 1K O =5 1K;, <>5 ?@>H;>5 =5 ACI5AB2>20;> 1K 1>;LH5 =8 4;O <5=O, =8 4;O :>3>-;81>. => =5 8<5;> 1K 1>;LH5 =8:0:>3> >B=>H5= 8O : =0AB>OI5 =8A:>;L:> =5 >7=0G05B, GB> 53> =5 1K;> 1K, => 87 MB>3> A;54C5B B>;L:> B>, GB> 53> 1KB85 1K;> 1K =5>1=0@C68205<>. / O2;ONAL B5<, ?>A@54AB2>< G53> <>5 ?@>H;>5 ?@8E>48B 2 MB>B <8@. > =C6=> OA=> ?>=OBL, GB> O =5 40N 52>@O, >=> =5 ACI5AB2C5B :0: "<>5" ?@54AB02;5=85. >5 ?@>H;>5 ACI5AB2C5B =5 ?>B> O A515 "?@54AB02;ON" 53> ACI5AB2CNI8<. > ?>A:>;L:C O O2;ONAL A2>8< ?@>H;K<, >=> 2E>48B 2 <8@, 8, 8AE>4O 87 53> 1KB8O-2-<8@5, O <>3C A>3;0A=> >?@545;5==K< ?A8E>;>38G5A:8< ?@>F5A­A0< ?@54AB028BL A515 53>. => O2;O5BAO B5<, GB> O 8<5N 2 1KB88, >4=0:> ?> A2>59 ?@8@>45 >=> >B;8G05BAO >B <>8E 2>7<>6=>AB59. >7<>6=>5, :>B>@>5 O B0:65 8<5N 2 1KB88, >AB05BAO 2 :0G5AB25 <>53> :>=:@5B=>3> 2>7<>6=>3> B0:8<, GB> ?@>B82>?>;>6=>5 548=0:>2> 2>7<>6=>, E>BO 2 <5=LH59 AB5?5=8. 0?@>B82, ?@>H;>5 - MB> B>, GB> >:07K205BAO 157 2AO:>9 2>7<>6=>AB8 :0:>3>-;81> @>40, GB> 8AG5@?0;> A2>8 2>7<>6­=>AB8. / 8<5N 2 1KB88 B>, GB> 1>;LH5 =8:0: =5 7028A8B >B <>59 A?>A>1=>AB8-1KBL, GB> C65 O2;O5

являюсь, я имею в бытии без всякой возможности не быть им. Я беру на себя полную ответственность по отноше­нию к нему, как если бы я мог изменить его, и, однако, я не могу быть другой вещью, нежели оно. Позже будет видно, что мы постоянно сохраняем возможность изменить значение прошлого, поскольку послед­нее является бывшим настоящим, имеющим будущее. Но я ничего не могу ни прибавить к содержанию прошлого как такового, ни отнять у него. Иначе говоря, прошлое, которым я был, есть то, чем оно является; оно есть в-себе как вещи мира. И отношение бытия, которое я должен поддерживать с прошлым, является отношением типа в-себе, то есть отождествления с собой.

Но, с другой стороны, я не являюсь своим прошлым. Я им не являюсь, поскольку я им был. Злопамятность другого меня удивляет и показывает мне всегда: как можно ненавидеть в том, чем я являюсь, то,чем я был? Античная мудрость довольно много указывала на этот факт: я не могу ничего заявить о себе, что не стало бы уже ложным, когда я это высказываю. Гегель не гнушался использовать этот ар­гумент. Что бы я ни делал, что бы я ни говорил, в тот момент, когда я стремлюсь быть этим, я уже делал это, я говорил это. Но рассмотрим этот афоризм более тщательно; он гласит, что всякое суждение, которое я выношу о себе, является уже ложным, когда я его выношу, то есть что я стал другой вещью. Но что нужно понимать под другой вещью? Если мы понимаем под этим способ человеческой реальности, которая действова­ла бы по тому же экзистенциальному типу, как та, которой отказывают в существовании в настоящее время, то это значит объявить, что мы совершили ошибку в приписывании предиката субъекту и что нужно приписать другой предикат: его следовало бы иметь в виду только в непосредственном будущем. Таким образом, охотник, прицеливаю­щийся в птицу туда, где он ее видит, делает промах, так как птицы уже больше нет на этом месте, когда там появляется пуля. Напротив, он попадет в нее, если прицелится немного вперед, в точку, где птица еще не появилась. Если птицы больше нет на этом месте, то это значит, что она есть уже в другом; во всяком случае она есть где-либо. Но мы увидим, что эта элеатская концепция движения глубоко ошибочна; если можно сказать, что стрела находится в АВ, тогда движение есть последователь­ность состояний покоя. Подобно этому, если признают, что было бес­конечно малое мгновение, которого больше нет, где я был тем, чем уже больше не являюсь, то меня конституирует ряд застывших состояний, которые следуют друг за другом как картинки волшебного фонаря. Если я не являюсь тем, чем я был, то это не из-за легкого сдвига между судящей мыслью и бытием, не по причине отставания суждения от факта; как раз, в принципе,в моем непосредственном бытии, в присут­ствии моего настоящего я им не являюсь. Словом, не оттого, что есть изменение, становление, понимаемое как переход от гетерогенности в гомогенность бытия, я не являюсь тем, чем я был; напротив, если здесь могло быть становление, то это значит, что в принципе мое бытие является гетерогенным в способах бытия. Объяснение мира посредством становления, понимаемого как синтез бытия и небытия, дается быстро. Однако не полагают ли, что бытие в становлении может быть этим синтезом только, если оно было им в самом себе в действии, которое основывало бы собственное ничто? Если я не являюсь уже больше тем, чем я был, необходимо тем не менее, чтобы я имел в бытии в единстве ничтожащего синтеза то, чем я поддерживал бы себя в бытии, иначе я не имел бы какого-либо отношения с тем, чем я больше не являюсь, и моя полная положительность была бы исключенной из небытия, существен­ного для становления. Становление не может быть данным, модус бытия непосредственно присущ бытию, так как, если мы постигаем подобное бытие в его сердцевине, бытие и небытие располагаются только рядом, и никакая наложенная или внешняя структура не в состоянии смешать одно с другим. Связь бытия и небытия может быть только внутренней; именно в бытии как бытии должно возникнуть небытие, в небытии должно произрастать бытие и это не может быть фактом или естествен­ным законом, но возникновением бытия, которое есть свое собственное ничто. Если, следовательно, я не являюсь своим собственным прошлым, это не может носить характер первоначального становления, но что я имею в бытии, чтобы не быть им, и что я имею в небытии, чтобы быть им. Это должно прояснить нам природу способа "был"; если я не являюсь тем, чем был, то это не потому, что я уже изменился, что предполагало бы время уже данным, а потому, что я нахожусь по отношению к моему бытию по способу внутренней связи небытия.

Таким образом, именно поскольку я являюсь своим прошлым, я мо­гу не быть им; именно сама эта необходимость быть своим прошлым есть единственно возможное основание того факта, что я им не являюсь. В противном случае в каждый момент я им не буду и им буду, если только есть строго внешний наблюдатель, который сам имел бы, впро­чем, в бытии свое прошлое в виде небытия.

Эти замечания могут нам помочь понять то, что есть неточного в скептицизме гераклитовского происхождения, который настаивает единственно на том, что я не являюсь уже больше тем, о котором я говорю, что он есть. Несомненно, все, что можно сказать относительно того, чем я являюсь - я этим не являюсь. Но нельзя согласиться с утверждением, что я им больше уже не являюсь, так как я им никогда не был, если под этим понимают "бытие-в-себе"; и с другой стороны, из этого не следует также, что я сделал бы ошибку, говоря о бытии, поскольку нужно, чтобы я им являлся бы, чтобы не быть; я им являюсь по способу "был".

Таким образом, все то, что можно сказать, что я есть в смысле бытия-в-себе, с полной, компактной плотностью (он раздражен, он чиновник, он недоволен) и есть всегда мое прошлое. Именно в прошлом я есть тот, чем я являюсь. Но, с другой стороны, эта плотная тяжесть бытия находится позади меня; есть абсолютное расстояние, которое отсекает ее от меня, удаляет ее за пределы моей досягаемости, без контакта, без связи. Если я был или бывал счастливым, то это значит, что я им не являюсь. Но это не означает, что я являюсь несчастным, а. просто то, что я могу быть счастливым только в прошлом; это не потому, что я имею прошлое, которое я ношу, следовательно, с моим бытием позади себя. Но прошлое является как раз только этой он­тологической структурой, которая заставляет меня быть тем, чем я явля­юсь позади. Именно это и означает "было". По определению, для-себя существует с обязательством брать на себя свое бытие, а оно не может быть не чем иным, как для-себя. Но именно поэтому оно и может брать на себя свое бытие только через возобновление этого бытия, которое его ставит на расстояние от этого бытия. Через само утверждение того, что я есть по способу в-себе, я избегаю этого утверждения, так как оно по своей природе предполагает отрицание. Таким образом, для-себя всегда находится по ту сторону того, что оно есть исходя из факта, что оно является для-себя и что оно имеет в бытии. Но в то же время это есть именно его бытие, а не другое бытие, которое остается позади него. Так мы понимаем смысл "было", который просто характеризует тип бы-тия-для-себя, то есть отношение для-себя к своему бытию. Прошлое именно и есть в-себе, которым я являюсь в качестве пройденного, устаре­лого.

AB05BAO 8AA;54>20BL A0< A?>A>1, ?> :>B>@>" A2>8< ?@>H;K<. B0:, 8725AB=>, GB> 4;O-A51O ?>O2;O5BAO 2 ?5@2>=0G0;L­=>< 459AB288, :>B>@K< =8GB>68BAO 2-A515, GB>1K >A=>20BL A0<>3> A51O. ;O-A51O O2;O5BAO A2>8< >A=>20=85<, ?>A:>;L:C >=> >B45;O5BAO >B 2-A515, GB>1K 1KBL A>1>9. > B5< =5 <5=55 >=> =5 2 A>AB>O=88 >A­2>1>48BLAO >B 2-A515. @527>945==>5 2-A515 >AB05BAO 8 ?@5A;54C5B 4;O-A51O :0: A2>N ?5@2>=0G0;L=CN A;CG09=>ABL. => =5 <>65B =8:>340 4>AB8GL 53> 8 AE20B8BL :0: O2;ONI55AO B5< 8;8 MB8<, => >=> =5 <>65B B0:65 2>745@60BLAO >B B>3>, GB>1K 1KBL =0 @0AAB>O=88 >B A51O, :0:8< >=> 5ABL. -B0 A;CG09=>ABL, MB0 BO65ABL =0 @0AAB>O=88 >B 4;O-A51O, :>B>@K< >=> =8:>340 =5 O2;O5BAO, => :>B>@>5 >=> 8<55B 2 1KB88 :0: BO65ABL, ?@>945==CN 8 A>E@0=5==CN 2 A0<>< ?5@5E>45, 8 O2;O5BAO :0: @07 D0:B8G=>ABLN, => MB> 5ABL B0:65 ?@>H;>5. $0:B8G=>ABL 8 ?@>H;>5 - 420 B5@<8=0 4;O >1>7=0G5=8O >4=>9 8 B>9 65 25H8.  A0<>< 45;5, @>H;>5, :0: $0:B8G=>ABL, 8 5ABL B0 =5CO728<0O A;CG09=>ABL 2-A515, :>B>@CN O 8<5N 2 1KB88 157 2AO:>9 2>7<>6=>AB8 =5 1KBL 5N. -B> 8 5ABL =5C<>;8<0O =5>1E>48<>ABL D0:B0, =5 2 :0G5AB25 =5>1E>48<>AB8, => 2 :0G5AB25 D0:B0. -B> 1KB85 D0:B0, :>B>@>5 =5 <>65B >?@545;OBL A>45@60=85 <>8E <>B82>2, => :>B>@>5 8E ?5@5=>A8B 87 A2>59 A;CG09=>A­B8, ?>A:>;L:C >=8 =5 <>3CB =8 ;8:2848@>20BL ?>A;54=NN, =8 70<5=8BL. 0?@>B82, MB> 1KB85 D0:B0 5ABL B>, GB> <>8 <>B82K A =5>1E>48<>ABLN =5ACB A A>1>9, GB>1K 53> 284>87<5=8BL, A>E@0=OO, GB>1K 53> 871560BL, B>, GB> >=8 8<5NB 2 1KB88 2 A0<>< 8E CA8;88 =5 1KBL 8<, 8AE>4O 87 G53> >=8 8 2KABC?0NB B5<, G5< >=8 O2;ONBAO. <5==> >BAN40 8 ?@>8AE>48B, GB> 2 :064K9 <><5=B O =5 O2;ONAL 48?;><0B>< 8;8 <0B@>A><, GB> O ?@5?>4020B5;L, E>BO O <>3C ;8HL 83@0BL 2 MB> 1KB85, =5 1C4CG8 =8:>340 2 A>AB>O=88 A =8< A>548=8BLAO. A;8 O =5 <>3C 2>72@0B8BLAO 2 ?@>H;>5, B> MB> =5 87-70 :0:>3>-B> <038G5A:>3> A2>9AB20, :>B>@>5 53> 45;05B =54>AO305 ?@>AB> ?>B> >=> 2-A515, 0 O 4;O-A51O; 7=0G8B ?@>H;>5 5ABL B>, G5< O O2;ONAL, =5 8<5O 2>7<>6=>AB8 8< ACI5AB2>20BL. @>H;>5 5ABL AC1AB0=F8O.  MB>< A5 cogjto 4>;6=> A:>@55 D>@20BLAO B0:: "/ 20B5;L=>, O 1K;". 'B> 22>48B 2 701;C645=85, B0: MB> :06CI0OAO >4=>@>4=>ABL ?@>H;>3> 8 =0AB>OI53>. !BK4, :>B>@K9 O 8A?KB0; 2G5@0, 1K; 4;O-A51O, :>340 O 53> 8A?KBK20;. 4=0:> ?>;030NB, GB> >= >AB0;AO 4;O-A51O A53>4=O, 8 ;>6=> 70:;NG0NB, GB> 5A;8 O =5 <>3C : =572@0B8BLAO, B> 7=0G8B 53> 1>;LH5 =5B. C6=> ?5@525@=CBL >B=>H5=85, GB>1K ?>;CG8BL 8AB8=C: ?@>H;>5 8 1C4CI55 01A>;NB=> @07=>@>4=K 8, 5A;8 O =5 <>3C 2>9B8 2 ?@>H;>5, B> MB> ?>B> >=> 5ABL.  548=AB25==K9 A?>A>1, :0:8< O <>3 1K 1KBL ?@>H;K<, - MB> 1KBL A0<8< A>1>9 2-A515, GB>1K 4>3@C78BLAO 2 =53> 2 D>@<5 B>645AB20; => 8<5==> MB> 4;O <5=O =52>7­<>6=> 2 ?@8=F8?5.  A0<>< 45;5, MB>B ABK4, :>B>@K9 O 8A?KB0; 2G5@0 8 :>B>@K9 1K; ABK4>< 4;O-A51O, 2A5340 O2;O5BAO ABK4>< 2 =0AB>OI5< 8, ?> A2>59 ACI=>AB8, <>65B >?8AK20BLAO 5I5 :0: 4;O-A51O. > >= =5 O2;O5BAO 1>;LH5 4;O-A51O 2 A2>5< 1KB88, ?>A:>;L:C >= =5 2KABC?05B 1>;LH5 :0: >B@065=85->B@060NI55. ?8AK205= ?@>AB> 5ABL. @>H;>5 405BAO :0: 4;O-A51O, AB02H55 2-A515. -B>B ABK4, ?>A:>;L:C O 53> ?5@56820N, =5 O2;O5BAO B5<, GB> >= 5ABL.  =0AB>OI5<, ?>A;5 B>3> :0: O 8< 1K;, O <>3C A:070BL: MB> 1K; ABK4; >= AB0; B5<, G5< >= 1K;, ?>7048 <5=O; >= A>45@68B =5?@5@K2=>ABL 8 ?>AB>O=AB2> 2-A515, >= O2;O5BAO 25G=K< 4;O A2>53> 2@5<5=8, >= 8<55B ?>;=CN ?@8=04;56­=>ABL 2-A515 : A0<>?@545;5==>< A 1KBL, ?@>­H;>5, :>B>@>5 O2;O5BAO A@07C 4;O-A51O 8 2-A515, ?>E>65 =0 F5==>ABL 8;8 A51O, :>B>@CN ?8AK20;8 2 ?@54H5AB2CNI59 3;025; :0: 8 >=0, ?@>H;>5 ?@54AB02;O5B =5:>B>@K9 A8=B57 1KB8O, :>B>@>5 5ABL B>, G5< >=> =5 O2;O5BAO, 8 =5 5ABL B>, G5< >=> O2;O5BAO, A 1KB85<, :>B>@>5 5ABL B>, G5< >=> O2;O5BAO. <5==> 2 MB>< A6=> 3>2>@8BL > <8<>­;5B=>9 F5==>AB8 ?@>H;>3>. BAN40 A;54C5B, GB> ?0B>@K< ;=>B>9 1KB8O, :>B>@0O ?@8405B 5M788. -B0 1>;L, :>B>@CN H;><, =5 ?5@5AB05B ?@54AB02;OBL A=0 ACI5AB2C5B 2 A515 A> A?>:>9=>9 =5?

сделать себя сущест­вующей. Она есть, и наоборот, ее свойство для-себя, не являясь спосо­бом быть своим бытием, становится просто способом быть, качеством. Чтобы рассматривать психическое в прошлом, психологи как раз и хо­тели бы видеть в сознании свойство, которое могло бы повлиять или не повлиять на него, не изменяя его в его бытии. Прошлое психическое есть вначале, и оно есть для-себя потом, как Пьер - белокур, как это дерево есть дуб.

Но именно поэтому прошлое, которое похоже на ценность, не есть ценность. Для-себя в ценности становится собой, возвышая и основывая свое бытие; существует возвращение в-себе посредством себя; поэтому случайность бытия уступает место необходимости. Прошлое, напротив, является сначала в-себе. Для-себя поддерживается в бытии через в-себе, его основанием не является больше бытие для-себя; оно становится в-себе и появляется для нас в соответствии с этим в своей чистой случайности. Нет никакого основания, чтобы наше прошлое являлось бы таким или другим; оно появляется в целостности своего ряда как чистый факт, учитывать который нужно как факт, как беспричинное. Оно являет­ся, короче говоря, обратной ценностью, для-себя захватывается в-себе и затвердевается посредством него до такой степени, что не может больше существовать ни как отражение для отражающего, ни как от­ражающее для отражения, но просто как указание в-себе пары отраже-ние-отражающие. Именно поэтому прошлое может быть, в крайнем случае, объектом, рассматриваемым для-себя, которое хочет реализо­вать ценность и избежать тревоги, вызываемой у него постоянным отсутствием себя. Но прошлое радикально отлично от ценности по своей природе; оно является именно индикативом, из которого никакой им­ператив не может быть выведен; оно есть собственный факт каждого для-себя, факт случайный и неизменяемый, которым я был.

Таким образом, Прошлое есть Для-себя, вновь овладеваемое и свя­занное посредством В-себе. Как это может происходить? Мы писали, что быть прошлым значимо для события, а иметь прошлое - для человечес­кой реальности. Мы видели, что Прошлое есть онтологический закон Для-себя, то есть все то, что может быть Для-себя, должно быть там, позади себя, недосягаемым. Именно в этом смысле мы можем принять высказывание Гегеля: "Wesen ist was gewesen 1st"1. Моя сущность нахо­дится в прошлом, и это - закон ее бытия. Но мы не объяснили, почему конкретное событие Для-себя становится прошлым. Как Для-себя, ко­торое было своим прошлым, становится Прошлым, которое имеет в бы­тии новое Для-себя? Переход к прошлому есть видоизменение бытия. Каким оказывается такое видоизменение? Чтобы это понять, необходи­мо вначале постигнуть отношение настоящего Для-себя с бытием. Сле­довательно, как это мы смогли предсказать, исследование Прошлого посылает нас к анализу Настоящего.

В) Настоящее

В отличие от Прошлого, которое есть в-себе, Настоящее есть для-себя. Каково его бытие? Существует антиномия, свойственная настоящему. С одной стороны, его охотно определяют как бытие. Настоящее есть то, что находится в противопоставлении с будущим, которого еще нет, и с про­шлым, которого больше нет. Но, с другой стороны, строгий анализ, который требовал очистить настоящее от всего того, что им не является, то есть от прошлого и непосредственного будущего, находил в действительнос­ти лишь бесконечно малое мгновение, то есть, как замечает Гуссерль в своих "Лекциях о внутреннем сознании Времени", идеальное понятие разделения, проведенного в бесконечность, а именно ничто. Таким образом, всякий раз, когда мы приступаем к исследованию человеческой реальности с новой точки зрения, мы снова встречаем эту неразделимую пару - Бытие и Ничто.

Каким является первое значение Настоящего? Ясно, что существующее в настоящем отличается от всякого другого существования своим характе­ром присутствия. Во время поименной переклички солдат или ученик отвечает "Здесь!" в смысле "adsum"2.

1Сущность есть то, что было (нем.). - Ред.

2присутствую (лат.). - Ред.

И присутствующий противополагает­ся отсутствующему, а также прошлому. Таким образом, смысл настояще­го и есть присутствие по отношению к... Нужно, однако, спросить, в отношении к чему настоящее является присутствием и что такое настоящее. Это, без сомнения, приведет нас потом к прояснению самого бытия настоящего.

Мое настоящее и есть быть в настоящем. Настоящим по отношению к чему? К этому столу, к этой комнате, к Парижу, к миру, короче говоря, к бытию-в-себе. Но и наоборот, является ли бытие-в-себе настоящим по отношению ко мне и к бытию-в-себе, которым оно не является? Если бы это было так, настоящее было бы взаимным отношением присутствий. Но легко увидеть, что оно не является этим. Присутствие по отношению "к..." есть внутреннее отношение бытия, которое является настоящим вместе с существующими вещами, для которых оно есть настоящее. Ни в коем случае речь не может идти о простом внешнем отношении смежности. Присутствие по отношению к... означает существование вне себя рядом "с...". Что может быть присутствующим по отношению к чему-то, должно быть таковым в своем бытии, чтобы в нем находи­лось отношение бытия с другими существующими вещами. Я могу быть присутствующим к этому стулу, только если я един с ним в онтологичес­ком отношении синтеза, только если я есть там в бытии этого стула в качестве не являющегося этим стулом. Бытие, которое присутствует по отношению "к...", не может, следовательно, быть в покое "в-себе", в-себе не может быть настоящим, как оно не может быть и прошлым: оно просто есть. Не может быть и вопроса о какой-либо одновременности одного в-себе с другим в-себе, за исключением точки зрения бытия, которое было бы соприсутствующим с обоими в-себе и имело бы в самом себе способность присутствия. Настоящее, следовательно, мо­жет лишь быть присутствием Для-себя к бытию-в-себе. И это присут­ствие не может быть действием случая, сосуществования; напротив, оно предполагается всяким сосуществованием и должно быть онтологичес­кой структурой Для-себя. Этот стол должен быть настоящим с этим стулом в мире, который человеческая реальность преследует как присут­ствие. Иначе говоря, нельзя понять тип существующего, которое было бы вначале Для-себя, чтобы потом быть присутствующим по отноше­нию к бытию. Но Для-себя делается присутствием по отношению к бы­тию, производя бытие Для-себя, и прекращает быть присутствием, прекращая быть для-себя. Это Для-себя и определяется как присутствие по отношению к бытию.

В отношении к какому бытию Для-себя становится присутствием? Ответ ясен: Для-себя есть присутствие по отношению ко всему бы­тию-в-себе. Или, скорее, присутствие Для-себя есть то, благодаря чему существует целостность бытия-в-себе. Итак, через сам этот способ при­сутствия в отношении к бытию в качестве бытия устранена всякая возможность, чтобы Для-себя могло бы быть более присутствующим по отношению к привилегированному бытию, чем к другим существующим вещам. Даже если фактичность его существования производит то, что оно находится скорее здесь, чем в другом месте, быть здесь не есть быть настоящим. Бытие-здесь определяет только перспективу, в соответствии с которой реализуется присутствие в отношении к целостности в-себе. Посредством этого Для-себя производит то, чтобы существующие вещи являлись бы для того же самого присутствия. Существующие вещи Раскрываются в качестве соприсутствующих в мире, в котором Для-себя их объединяет в своем собственном происхождении посредством своей полной эк-статической жертвы, именующейся присутствием. "Перед" жертвой Для-себя было бы невозможно говорить, ни что вещи существу­ют вместе, ни что они существуют обособленно. Но Для-себя есть бытие, посредством которого настоящее входит в мир; в самом деле, существующие вещи мира соприсутствуют, поскольку то же самое для-себя является присутствующим сразу по отношению ко всем. Таким образом, то, что обычно называют Настоящим для всех в-себе, строго отлично от их бытия, хотя оно не является больше ничем; их соприсутст­вие имеет место, поскольку Для-себя есть присутствующее для них.

Мы теперь знаем, чем является настоящее и к чему настоящее есть присутствующее. Но что такое присутствие?

Мы видели, что оно не может быть чистым сосуществованием двух существующих, понимаемым в качестве простого внешнего отношения, так как оно требовало бы третьего члена, чтобы установить это сосуще­ствование. Этот третий член существует в случае сосуществования вещей в середине мира: именно Для-себя устанавливает это сосуществование, делаясь соприсутствующим всем. Но в случае Присутствия Для-себя к бытию-в-себе не может быть третьего члена. Никакой свидетель, даже Бог, не может установить это присутствие; само Для-себя может его знать, только если оно уже есть. Тем не менее оно не может быть модусом в-себе. Это значит, что первоначально Для-себя есть присут­ствие по отношению к бытию, поскольку оно является в самом себе собственным свидетелем сосуществования. Как мы должны это пони­мать? Известно, что Для-себя есть бытие, которое существует в форме свидетеля своего бытия. Итак, Для-себя есть присутствующее к бытию, если оно интенционально направляемо за пределы себя к этому бытию. И оно должно так плотно присоединиться к бытию, как это возможно без отождествления. Это присоединение, как мы увидим в следующей главе, является реальным потому, что Для-себя порождается в первона­чальной связи с бытием; оно выступает своим собственным свидетелем как не являющееся этим бытием. И поэтому оно находится вне его, над бытием и в бытии как не являющееся им. Именно это мы можем, впрочем, вывести из самого значения Присутствия; присутствие по отношению к бытию предполагает, что связь с ним является внутренней, иначе никакая связь Настоящего с бытием не была бы возможной. Но эта внутренняя связь оказывается отрицательной; она отрицает в при­сутствующем бытии, что оно является бытием, по отношению к которо­му она присутствует. Иначе внутренняя связь исчезла бы в простом отождествлении. Таким образом, Присутствие по отношению к бытию Для-себя предполагает, что Для-себя является своим свидетелем в при­сутствии бытия как не являющееся бытием; присутствие по отношению к бытию есть присутствие Для-себя, поскольку его нет. Ибо отрицание обращается не на различие способа бытия, которое отличало бы Для-себя от бытия, но на различие бытия. Именно это кратко выража­ют, говоря, что Настоящего нет.

Что означает это небытие Настоящего и Для-себя? Чтобы понять это, нужно возвратиться к Для-себя, к его способу существования и дать краткое описание его онтологического отношения к бытию. О Для-себя, как таковом, никогда нельзя сказать: оно есть, в том смысле, например, в котором говорят: есть девять часов (сейчас девять часов), то есть в смысле полной тождественности бытия с самим собой, которое полага­ет и устраняет себя и имеет вид пассивности. Для-себя имеет существова­ние, по облику сдвоенное со свидетелем отражения, который отсылает к отражающему, без чего не было бы никакого объекта, отражение которого было бы отражением. Для-себя не имеет бытия, поскольку его бытие всегда на расстоянии - там, в отражающем, если вы рассмотрите внешность, которая является лишь внешностью либо отражением для отражающего, или там, в отражении, если вы рассмотрите отражающее, которое есть всегда в себе только чистая функция отражать это отраже­ние. Но, кроме того, в самом себе Для-себя не есть бытие, так как оно производит себя быть явно для-себя как несуществующее бытие. Оно есть сознание чего-то... как внутреннее отрицание чего-то... Основная структура интенциональности и самости и есть отрицание как внутрен­нее отношение Для-себя к вещи; Для-себя конституируется извне, исходя из вещи в качестве ее отрицания; таким образом, его первое отношение с бытием-в-себе есть отрицание этого бытия; оно "есть" в способе Для-себя, то есть как рассеивающееся существующее, поскольку оно открывается себе как не являющееся бытием. Оно вдвойне ускользает от бытия через внутренний распад и решительное отрицание. И настоящее является как раз этим отрицанием бытия, этим бегством от бытия, поскольку бытие есть здесь как то, чего избегают. Для-себя есть присут­ствие по отношению к бытию в форме бегства; настоящее является постоянным бегством от бытия. Таким образом, мы уточнили первый смысл Настоящего: Настоящего нет; момент Настоящего вытекает из реалистического и вещественного понимания Для-себя; именно это пони­мание приводит к обозначению Для-себя посредством того, что есть и по отношению к чему оно является настоящим, например к этой стрелке на циферблате. В этом смысле было бы абсурдным сказать о Для-себя, что оно является девятью часами; но Для-себя может быть настоящим по отношению к стрелке, показывающей девять часов. То, что ложно называют Настоящим, и есть бытие, по отношению к которо­му настоящее является присутствием. Невозможно понять настоящее в форме мгновения, так как мгновение было бы моментом, где настоя­щее есть. Итак, настоящего нет, оно обнаруживается в форме бегства.

Но настоящее не только небытие, обнаруживающееся из Для-себя. Как Для-себя оно имеет свое бытие вне себя, перед собой и позади себя. Позади оно было своим прошлым и перед оно будет своим будущим. Оно есть бегство из бытия соприсутствующего и из бытия, которым оно было, к бытию, которым оно будет. В качестве присутствующего оно не есть то, чем оно является (прошлое), и оно есть то, чем оно не является (будущее). Таким образом, мы теперь направляемся к будущему.

С) Будущее

Вначале заметим, что в-себе не может ни быть будущим, ни содер­жать части будущего. Полная луна является будущей, когда я ее рас­сматриваю растущей, и только "в мире", который открывается челове­ческой реальности; именно посредством человеческой реальности Будущее приходит в мир. В-себе эта часть луны является тем, что она есть. В ней ничего нет в возможности. Она существует в действии. Следова­тельно, нет ни будущего, ни прошлого в качестве феномена первоначаль­ной временности бытия-в-себе. Будущее в-себе, если бы оно сущест­вовало, существовало бы в-себе, отрезанное от бытия, как и прошлое. Если даже предположить, как Лаплас, полный детерминизм, который допускает предвидеть будущее состояние, нужно было бы, чтобы это будущее обстоятельство вырисовывалось в предварительном раскрытии будущего как такового, на бытии-из-будущего мира; тогда это означает, что время является иллюзией и что хронологическое скрывает строго логический порядок дедукции. Если будущее вырисовывается в горизон­те мира, то это может быть только через бытие, которое есть свое собственное будущее, то есть будущее для самого себя, бытие которого конституируется через приход-к-себе из своего бытия. Мы снова встреча­ем здесь эк-статические структуры, аналогичные тем, которые описали для Прошлого. Только бытие, которое имеет в бытии свое бытие вместо просто бытия, может иметь будущее.

Но что, собственно, значит быть своим будущим? И каким видом бытия обладает будущее? Сначала нужно отказаться от идеи, что буду­щее существует как представление. Прежде всего будущее редко "пред­ставляемо". И когда оно представляемо, как говорит Хайдеггер, оно тематизируется и прекращает быть моим будущим, становясь безразлич­ным объектом моего представления. Наконец, будь оно даже представ­ляемо, оно не могло бы быть "содержанием" моего представления, так как это содержание, если бы оно было, стало бы настоящим. Может быть скажут, что это настоящее содержание будет одушевлено посредст­вом "будущей" интенции? Это совсем не имело бы смысла. Если бы даже эта интенция существовала, нужно, чтобы она сама была настоящей, - тогда проблема будущего не получает никакого решения, или она трансцендирует настоящее в будущее, тогда бытие этой интенции нахо­дится в будущем и нужно признать в будущем бытие, отличное от простого pereipi1.

1 воспринимаемое (лат.). - Ред.

Если бы, впрочем, Для-себя ограничивалось в своем Настоящем, как могло бы оно представлять себе будущее? Каким об­разом оно имело бы знание о нем или его предчувствие? Никакая воображаемая идея не может дать ему эквивалент будущего. Если вначале ограничивают Настоящее в Настоящем, само собой разумеется, что оттуда никогда не выйдут. Не принесет никакой пользы придание ему "значимости будущего". Или это выражение ничего не означает, или оно обозначает действенность настоящего, или оно указывает на закон бытия Для-себя как на то, которое в самом себе будущее, и в этом последнем случае оно указывает только на то, что нужно описать и объяснить. Для-себя может быть "значимостью будущего", "ожидани­ем будущего", "знанием будущего" только на основе первоначального и ущербного отношения самого себя к себе; нельзя понять в Для-себя ни малейшей возможности тематизированного предвидения, даже предви­дения определенных состояний научного универсума, если только оно не являлось бы бытием, которое приходит к самому себе, исходя из будущего, бытием, которое делает себя существующим в качестве имеющего свое бытие вне себя в будущем. Возьмем простой пример: положение, которое я быстро занимаю на теннисном корте, имеет смысл только в силу движения, которое я затем сделаю моей ракеткой, чтобы послать мяч поверх сетки. Но я не повинуюсь ни "ясному представлению" будущего движения, ни "твердой воле" его совершить. Представления и волевые акты являются идолами, изобретенными психологами. Имен­но будущее движение, не являясь само тематизированным, идет позади к положениям, которые я занимаю, чтобы их прояснить, их связать и их изменить. Вначале я являюсь единственным броском там на корте, посылающим мяч, в качестве недостатка в самом себе, и промежуточные положения, которые я принимаю, являются лишь средствами прибли­зить меня к этому будущему состоянию, чтобы там мне исчезнуть; каждое из этих положений имеет свой смысл только через это будущее состояние. Нет ни одного момента моего сознания, который не являлся бы подобным образом определенным внутренним отношением к буду­щему; то, что я пишу, курю, пью, отдыхаю, - смысл моих сознаний всегда на расстоянии, там, вне. В этом смысле Хайдеггер имел основание сказать, что "Dasein" "всегда бесконечно больше, чем оно было бы, если бы ограничили его чистым настоящим". Точнее это ограничение осу­ществить было бы невозможно, так как тогда сделали бы из Настоящего некое В-себе. Таким образом, справедливо говорят, что конечная цель была бы перевернутой причинностью, то есть действительностью буду­щего состояния. Но слишком часто забывают использовать эту формулу буквально.

Нельзя понимать под будущим некоторое "теперь", которого еще не было бы. Мы погрузились бы в-себе и, в частности, стали бы рассматри­вать время как содержащее статичные данные. Будущее является тем, что я имею в бытии, поскольку я могу не быть им. Напомним, что Для-себя представляется перед бытием как не являющееся этим бытием и бывшее своим бытием в прошлом. Это присутствие есть бегство. Речь не идет о запоздалом и неподвижном присутствии возле бытия, но бегством из бытия к... И это бегство двойное, так как, избегая бытия, которым оно не является, Присутствие убегает от бытия, которым оно было. К чему бежит оно? Не забудем, что Для-себя, как оно представля­ется в бытии, чтобы избежать его, есть недостаток. Возможное есть то, чего недостает Для-себя, чтобы быть собой или, если угодно, появлени­ем на расстоянии от того, чем я являюсь. Тогда постигают смысл бегства, которым оказывается Присутствие; оно есть бегство к своему бытию, то есть к себе, которым оно будет посредством совпадения с тем, чего ему не хватает. Будущее есть недостаток, который оно вырывает как недостаток из в-себе Присутствия. Если бы ему всего хватало, оно опустилось бы в бытие и потеряло бы присутствие к бытию, чтобы приобрести в обмен изоляцию полного тождества. Именно недостаток, как таковой, позволяет ему быть присутствием; как раз потому, что оно находится вне самого себя, направляясь к недостающему, которое суще­ствует по ту сторону мира, оно может быть вне себя как присутствие к в-себе, которым оно не является. Будущее и есть определяющее бытие, которое Для-себя имеет в бытии по ту сторону бытия. Будущее есть потому, что Для-себя имеет в бытии свое бытие, вместо того чтобы просто быть. Это бытие, которое Для-себя имеет в бытии, не может существовать подобно соприсутствующим в-себе, иначе оно было бы, не будучи бывшим; следовательно, нельзя представлять его себе как состо­яние полностью определенное, в котором только не хватало бы присут­ствия; как говорит Кант: существование ничего больше не добавляет к предмету понятия. Но будущее не могло бы также не существовать, иначе Для-себя было бы только данным. Будущее является тем, что делает существующим Для-себя, которое постоянно постигает себя как незавершенное по отношению к нему. Оно есть то, что преследует на расстоянии пару отражение-отражающее и приводит к тому, что отраже­ние постигается отражающим (и наоборот) как еще-не. Но необходимо как раз, чтобы это недостающее являлось бы данным в единстве возник­новения с Для-себя, иначе не было бы ничего, по отношению к чему Для-себя постигало бы себя как еще-не. Будущее открывается Для-себя как то, чем Для-себя еще не является, поскольку Для-себя конституиру­ется нететически для себя как еще-не в перспективе этого раскрытия и поскольку оно делает себя существующим в качестве проекта самого себя за пределы настоящего к тому, чем оно еще не является. И, конечно, Будущее не может быть без такого раскрытия. А это раскрытие само требует быть открытым себе, то есть оно требует раскрытия Для-себя самому себе, иначе совокупность раскрытие-раскрываемое опустилась бы в бессознательное, то есть В-себе. Таким образом, только бытие, которое раскрывает себя, то есть стоит под вопросом для себя, может иметь Будущее. Но, с другой стороны, такое бытие может быть для себя только в перспективе некоторого еще-не, так как оно постигает себя как ничто, то есть как бытие, дополнение которого находится на расстоянии от него, иначе говоря, по ту сторону бытия. Следовательно, все то, чем для-себя является по ту сторону бытия, есть Будущее.

Что означает "по ту сторону"? Чтобы понять это, нужно отметить, что будущее имеет существенное свойство Для-себя: оно является при­сутствием (будущим) к бытию. И присутствие этого Для-себя здесь, Для-себя, будущим которого оно является. Когда я говорю: "Я буду счастлив", это значит, что это настоящее Для-себя будет счастливым, именно настоящее "Erlebnis", со всем тем, чем оно было и что оно тянет за собой. И оно будет им как присутствие по отношению к бытию, то есть как будущее Присутствие Для-себя по отношению к собудущему бытию. Таким образом, что мне дается как смысл настоящего Для-себя, является обычно собудущим бытием, поскольку оно будет открываться будущему Для-себя как то, по отношению к чему это Для-себя будет настоящим. Ибо Для-себя является тетическим сознанием мира в форме присутствия, а не тетическим сознанием себя. Следовательно, то, что обычно открывается сознанию, и есть будущий мир, без того чтобы оно принимало во внимание, что это мир, поскольку он появляется перед сознанием, полагается как будущее через присутствие будущего Для-себя. Этот мир имеет смысл как будущее, только поскольку я в нем являюсь настоящим как другой, которым я буду, в другой физической, аффективной, социальной и т. д. ситуации. Однако как раз мир находит­ся на краю моего настоящего Для-себя и по ту сторону бытия-в-себе, и именно поэтому мы имеем склонность представлять вначале будущее как состояние мира и обнаруживать себя потом на фоне мира. Если я пишу, то имею сознание о словах как написанных и перед тем, как они будут написаны. Только слова показывают будущее, которое меня ожи­дает. Но тот факт, что они показывают, как писать, предполагает, что писать в качестве нететического сознания себя (о себе) есть возможность, которой я и являюсь. Таким образом, Будущее как будущее присутствие Для-себя по отношению к бытию влечет за собой бытие-в-себе в буду­щее. Это бытие, для которого оно будет настоящим, является смыслом в-себе сонастоящим в присутствующем Для-себя, как будущее является смыслом Для-себя. Будущее есть присутствие к собудущему бытию, поскольку Для-себя может существовать только вне себя возле бытия и поскольку будущее является будущим Для-себя. Но, таким образом, через указанное Будущее определенное будущее приходит в Мир, то есть Для-себя является смыслом Будущего как Присутствие по отношению к бытию, которое находится по ту сторону бытия. Посредством Для-себя раскрывается По-ту-сторону бытия, возле которого оно имеет в бытии то, чем является. Я должен, следуя известной формуле, "стать тем, чем я был", но стать им именно в самом ставшем мире. И в став­шем мире, исходя из того, чем он является. Это значит, что я даю миру собственные возможности, исходя из состояния, которое я в нем пости­гаю; детерминизм возникает на основе будущего проекта самого меня. Таким образом, будущее будет отличаться от воображаемого, где я оди­наково являюсь тем, чем я не являюсь, где я нахожу равным образом свой смысл в бытии, который я имею в бытии, но где это Для-себя, которое я имею в бытии, появляется на основе ничтожения мира, в стороне от мира бытия.

Но Будущее не есть только присутствие Для-себя к бытию, рас­положенному по ту сторону бытия. Оно является чем-то, что ожидает Для-себя, которым я являюсь. Это нечто и есть я сам; когда я говорю, что я буду счастлив, само собой разумеется, что именно я настоящий, влекущий свое прошлое за собой, буду счастлив. Следовательно, Буду­щее и есть я, поскольку я ожидаю себя как присутствие по отношению к бытию по ту сторону бытия. Я проектирую себя к Будущему, чтобы слиться с тем, чего мне недостает, иными словами, с тем, благодаря синтетическому прибавлению чего к моему Настоящему я буду тем, чем я являюсь. Таким образом, то, что Для-себя имеет в бытии как присут­ствие по отношению к бытию по ту сторону бытия, и есть его собствен­ная возможность. Будущее есть идеальное место, где внезапная и бес­конечная компрессия (сжатие) фактичности (Прошлое), Для-себя (Насто­ящее) и его возможности (Будущее) привела бы наконец к появлению Себя как существования в-себе Для-себя. И проект Для-себя к будущему, каким оно является, есть проект к В-себе. В этом смысле Для-себя имеет в бытии свое будущее, поскольку оно не может быть основанием того, чем оно является только перед собой и по ту сторону бытия; по самой своей природе Для-себя должно быть "всегда будущей ложбиной, пусто­той". Отсюда следует, что оно никогда не будет ставшим в Настоящем, а то, что оно имело в бытии - в Будущем. Все будущее настоящего Для-себя погружается в Прошлое как будущее вместе с самим Для-себя.

Оно будет прошлым будущим некоторого Для-себя, или предшествую­щим будущим. Это будущее не реализуется. Что реализуется, есть Для-себя намеченное этим Будущим и конституируемое в связи с ним. Например, мое конечное положение на корте определило в своей основе будущее всех моих промежуточных положений и в конце концов было присоединено посредством окончательной позиции, тождественной с той, какой она была, к будущему как смыслу моих движений. Но как раз это "присоединение" является чисто идеальным, оно не производит­ся реально; будущее не позволяет соединиться с собой, оно ускользает в прошлое как бывшее будущее, и настоящее Для-себя раскрывается во всей своей фактичности как основание собственного ничто и опять же как недостаток нового будущего. Отсюда это онтологическое разочаро­вание, которое ожидает Для-себя при каждом выходе в будущее: "Какой прекрасной была Республика при Империи!" Даже если мое настоящее строго тождественно в своем содержании с будущим, к которому я себя проектировал по ту сторону бытия, то оно не является этим настоящим, к которому я себя проектировал, так как я себя проектировал к будуще­му как будущему, то есть как к точке соединения моего бытия, как месту появления Себя.

Сейчас мы лучше подготовлены, чтобы поднять вопрос о Будущем в его бытии, поскольку это Будущее, которое я имею в бытии, есть просто моя возможность присутствия к бытию по ту сторону бытия. В этом смысле Будущее строго противоположно Прошлому. В самом деле, Прошлое является просто бытием, которое я имею вне себя, но это бытие, которым я являюсь без возможности им не быть. Именно это мы и назвали: быть своим прошлом позади себя. Будущее, которое я имею в бытии, напротив, таково в своем бытии, что я только могу им быть, ибо моя свобода подтачивает его снизу. Это значит, что Будущее конституирует смысл моего настоящего Для-себя как проект его воз­можности, но оно ни в коем случае не предопределяет мое приходящее Для-себя, поскольку Для-себя всегда заброшено в ничтожащую обязан­ность быть основанием своего ничто. Будущее только заранее набрасы­вает план, в котором Для-себя будет осуществлять бегство от бытия к другому будущему. Оно есть то, чем я был бы, если бы не был свободен, и то, что я могу иметь в бытии только потому, что я свободен. В то же время оно появляется на горизонте, чтобы объявить меня, каковым я являюсь, исходя из того, чем я буду. ("Что ты делаешь?" "Я прибиваю этот ковер, чтобы повесить на стене эту картину".) По своей природе будущего настоящее-для-себя разоружается, поскольку Для-се­бя, которое будет, будет модусом определения себя в бытии; и Будущее, ставшее прошлым будущим, как набросок этого Для-себя, сможет его добиваться только в виде прошлого бытия, того, чем оно делает себя существующим. Одним словом, я являюсь своим Будущим в постоянной перспективе возможности не быть им. Отсюда эта тревога, которую мы выше описали и которая приходит оттого, что я не являюсь в достаточ­ной мере Будущим, которое я имею в бытии, и которая дает свой смысл моему настоящему; это значит, что я являюсь бытием, смысл которого всегда проблематичен. Напрасно Для-себя хотело бы привязаться к сво­ей Возможности как к бытию, которым оно является вне самого себя, но которым оно является, по крайней мере надежно; Для-себя всегда может быть только проблематично своим Будущим, так как оно отделено от него посредством Ничто, которым оно является; одним словом, оно свободно, и его свобода есть в себе самой собственная граница. Быть свободным - значит быть осужденным на свободное бытие. Таким образом, Будущее не имеет бытия как Будущее. Оно не есть в себе, и оно также не модус бытия Для-себя, поскольку выступает смыслом Для-себя. Будущего нет, оно в возможности. Будущее является непрерывным становлением Возможностей как смысл настоящего Для-себя, поскольку этот смысл проблематичен и как таковой радикально избегает настоя­щего Для-себя.

Таким образом, описанное Будущее не соответствует гомогенному и хронологически упорядоченному ряду сменяющих друг друга мгнове­ний. Конечно, есть определенная иерархия моих возможностей. Но эта иерархия не соответствует порядку универсальной Временности, такому, какой будет устанавливаться на основах первоначальной Временности. Я являюсь бесконечностью возможностей, так как смысл Для-себя сло­жен и не может содержаться в одной формуле. Но некоторая возмож­ность выступает как более определяющая для смысла настоящего Для-себя, чем какая-то другая, которая ближе в универсальном времени. Например, истинной Возможностью, которой я являюсь, будет возмож­ность поехать с тем, чтобы увидеть в два часа друга, которого я не видел уже два года. Но более близкие возможности - поехать туда на такси, на автобусе, на метро, пойти пешком - остаются в настоящем неоп­ределенными. Я не являюсь никакой из этих возможностей. Таким образом, существуют дыры в ряде моих возможностей. Дыры будут заполнены в ходе познания, посредством конституирования однород­ного времени, без пропусков, в ходе волевого действия, то есть через рациональный и тематизирующий выбор в функциях моих возможнос­тей, которые не являются и не будут никогда моими возможностями и которые я буду реализовывать в рамках полного безразличия, чтобы соединиться с возможностью, которой я являюсь.

2. Онтология временности

А) Статическая временность

Наше феноменологическое описание трех временных эк-стазов поз­воляет приступать сейчас к рассмотрению временности в качестве це­лостной структуры, включающей вторичные эк-статические структуры. Но это новое исследование можно вести с двух различных позиций.

Временность часто рассматривается как неопределимая. Каждый, однако, допускает, что она есть прежде всего непрерывный ряд после­довательности. А последовательность можно определить как порядок, организующим принципом которого является отношение перед - после, Множество, упорядоченное в соответствии с принципом перед - после, 8 есть временное множество. Стало быть, для начала необходимо рас­смотреть структуру и требования понятий "перед" и "после". Именно это мы и будем называть временной статикой, поскольку указанные понятия могут быть рассмотрены в строго порядковом аспекте и, собственно говоря, независимо от изменения. Но время - не только фиксированный порядок определенного множества; рассмат­ривая временность пристальнее, мы констатируем факт последо­вательности, заключающийся в том, что некоторое "после" ста­новится "перед", что настоящее становится прошлым и будущее - прошедшим-будущим. Это предстоит исследовать затем под на­званием "временная динамика". Вне всякого сомнения, именно во временной динамике нужно будет искать секрет статической структуры времени. Но предпочтительно иметь дело с трудностями, разделив их. В самом деле, в определенном смысле можно сказать, что временная статика может быть рассмотрена отдельно как опреде­ленная формальная структура временности, что Кант называет по­рядком времени, а динамика соответствует фактическому течению, или, следуя терминологии Канта, ходу времени. Следовательно, представляется интересным рассмотреть последовательно этот порядок и этот ход.