Часть 2.

Атрибуты совершенный, абсолютный, бесконечный и пр. в наших устах лишь слова, но они стали бы конкрет-ностями и главным образом тем предметом, к которому они применимы, если бы голос истины, вложивший их в нашу речь, был лучше слышен, если бы мы слепо не связывали с ними понятие о морали, понятие, которое существует лишь вследствие ложных наших нравов, давших нам добродетели и пороки, и которое составляет копию этих нравов. Кроме этих атрибутов, которые, взятые независимо от всякой морали, применимы к существованию, есть чисто моральные атрибуты - справедливый, благий, мудрый, милосердный, отмщающий, но в последующем выяснится, что один лишь абсурд мог применить их к существованию. То же самое я утверждаю и относительно атрибутов, почерпнутых из физической природы человека, каковы: разумный, предвидящий, провидящий и мыслящий.

Мы постигаем, что бесконечность существует, и говорим, что не понимаем бесконечного, - это противоречие. Ибо на основании чего полагали бы мы, что оно существует, если бы мы его не понимали? Доказательство того, что мы его понимаем, что мы его постигаем, - это то, что невозможно иметь представление о законченном без этого знания [l]. Если бы, предположив абсурд, мы имели одно без другого, то то, что мы имели бы, не было бы представлением ни о законченном, ни о бесконечном, - это значило бы иметь одно из двух и в то же время не иметь его, что нелепо. Не существует и не может

l Бесконечное и совершенное - два бытия, или, вернее, одно бытие в двух видах, из которых, как я это покажу, один является отрицанием другого. Законченное совершенно - поэтому мы и говорим о произведении, совершенство которого желаем выразить, что оно законченно. Прибавим, что если мы не говорим, что не постигаем законченного, подобно тому как не постигаем бесконечного, то происходит это оттого, что мы принимаем законченное за то, что окончено, как человек или земной шар. Законченное не есть то, что окончено; это термин собирательный, общий, термин метафизический, выражающий все окончания, все, что окончено; термин этот одновременно и отрицается и утверждается термином бесконечное. Раскрытие истины состояло только в том, чтобы с собирательными общими терминами, как положительными, так и отрицательными, связать понятия, и связать те понятия, которые одни только им соответствуют...

98

существовать ничего, кроме конечного (отсюда - законченные существа) и бесконечного. И то и другое необходимо существуют, ибо Ничто (le Rien) (о котором нелепо полагают, будто не имеют о нем никакого представления) есть одно из них, как выяснится к великому изумлению нашего неведения...

Оттого, что мы не знаем, что такое бесконечное, мы говорим, что не понимаем его; но из нашего незнания о том, что такое бесконечное, не следует, что мы его не постигаем. Из этого следует лишь, что мы не раскрыли того, что оно собою представляет. Не станем же более говорить, что не понимаем бесконечного, которое есть Все, или отрицательное существование чувственно воспринимаемого, а будем говорить, что не раскрыли того, что есть бесконечное, и постараемся это сделать.

То же самое говорю и о конечном, ибо на его счет мы не более просвещены, чем относительно бесконечного, хотя и полагаем, что знаем его лучше из-за существ законченных, которых мы знаем. Но, заметим тут же, что существа эти - законченные лишь по видимости, лишь для глаз телесных. Конечное, их утверждающее, и бесконечное, их отрицающее, существуют под этой видимостью, существуют в глазах разума; достаточно подумать, чтобы нисколько в этом не сомневаться, чтобы утверждать, что существа теснейшим образом связаны между собой, что они образуют Существование в то время, как кажутся отдельными одно от другого, как кажутся телами, рассеянными в пространстве, в протяжении, то есть в совокупности их, называемой Вселенной и которую я называю Целым или Всем, смотря по тому, рассматривается ли она относительно или безотносительно, как единая или единственная. Предупреждаю тут же, что для усвоения моего построения все зависит от того, хорошо ли усвоены эти противоположные аспекты существования, и что ничто не может быть легче для всякого, кто захочет сказать себе, что по существу имеется совокупность существ и что совокупность эта, будучи чисто интеллектуальной, создана не для того, чтобы быть видимой, а для того, чтобы быть познанной. Тогда увидят, что из этой-то совокупности сотворили бога совершенного и бесконечного, оставляя в стороне то человеческое, что мы в него вложили, сотворив его по образу и подобию нашему. И меня станут читать с такой легкостью, которую теперь и не могут себе представить. Предупреждение это чрезвычайно существенно.

99

Бог был во все времена и находится еще в настоящее время под вопросом; изо дня в день трудятся над доказательством его существования, хотя нравы наши опираются на него, как если бы оно было доказано. Разве это не свидетельствует о том, что мы чувствуем в себе способность познать его? Но почему же способность эта не была доселе претворена в действие? Потому, что это претворение невозможно было в состоянии диком, или природном, приведшем нас всех к состоянию законов; потому, что наше состояние законов по необходимости дало нам о боге, или, правильнее говоря, о Существовании, чрезвычайно ложные понятия, и нелегко было в хаосе этих понятий распутать истину, которая могла выявиться для нас только из этого хаоса.

Размышления эти, на мой взгляд, более чем достаточны для того, чтобы убедить - насколько можно быть убежденным до прочтения всего произведения в целом, - что истина создана для человека и что если она всегда оставалась для нас загадкой еще большей, чем предметы физические, весьма от нас отдаленные, то это происходило единственно потому, что мы никогда не раскрывали как следует идею истины, присущую одинаково нам всем, равно как и всякому иному существу, ибо истина, будучи Всем, и есть идея. Эту-то идею я и предполагаю раскрыть все более и более, но я особенно прошу моих читателей, если они хотят меня понять как следует, перестать видеть человека физического и морального в бытии, которое они именуют богом и которое я называю Существованием. Ибо если они будут все же пытаться видеть в нем человека, согласно не изжитым предрассудкам, согласно религии, - они меня не поймут. Надобно также, чтобы они не теряли из виду, что предметом моим является совокупность существ и что совокупность может представлять для них нечто чувственно воспринимаемое только в отдельных ее частях. Совокупность эта еще не подвергалась рассмотрению, а ее-то и надобно было рассмотреть, чтобы добыть истину...

100

Доказать, как я только что это сделал, что истина создана для человека, - значит доказать, что она имеется в качестве бытия. Надобно, стало быть, это существенное и неотъемлемое доказательство добавить к тем, которые я приведу в пользу существования Целого и Всего, ибо существование это и есть истина положительная и отрицательная. Это и чувствовали, говоря о боге, который возникает из голоса разума (la raison), из понятия о Целом и обо Всем, что он есть сама истина; вера или религия не имели иной цели, как создать из этого понятия существо универсальное по нашему подобию.

ЦЕПЬ РАЗВЕРНУТЫХ ИСТИН [12]

Человек смог перейти в общественное состояние, к которому его привели потребность в единении, преимущества его физического строения, и в особенности наличие у него десяти пальцев [13], лишь через состояние дикости, или природное, бывшее для него ранее образования речи состоянием стадности, или зачинающейся общественности [m].

m В вопросе о начале человеческого общества нет абсолютной точности, как нет ее и в вопросе о начале существования человека. Всякий предмет, физический или частный, представляет собою лишь относительно и в большей или меньшей степени то, что есть его универсальное целое, что есть Целое или конечное, которое одно является абсолютно точным со всех точек зрения, которое одно в качестве абсолютного среднего (ибо оно есть также и обе абсолютные крайности) является началом, основой, причиной, родом, средоточием и метафизическим совершенством физических существ, законченных вещей, является их утверждением, подобно тому как Все, Ничто или бесконечность является их отрицанием. Однако эти положения ввиду своей новизны требуют для своего уразумения, чтобы меня прочли.

Совокупность существ, действительно обладающая иной природой, чем те же существа, взятые частично и раздельно, никогда не подвергалась рассмотрению ни сама по себе, ни по отношению к отдельным существам, а для того, чтобы вскрыть истину, только ее и следовало рассматривать. Эта совокупность, чисто идеальная или интеллектуальная по своей природе и бесспорно существующая, обладает двумя противоречащими друг другу аспектами, из которых один является отрицанием другого, - аспектом положительным, или первичного отношения, дающим существо единое, или Целое, и аспектом отрицательным, дающим существо единственное, или Все; аспект конечного, единого метафизического бытия и аспект бесконечного или отрицающего его Ничто - все это составляет эту сумму. Все есть все вследствие действительной неразрывности всякого предмета с прочими предметами, хотя всякий предмет как будто имеет отдельное существование. Неразрывность эта, делающая один и тот же предмет изо всех предметов, один мир изо всех миров, или, что то же, приводящая к тому, что все предметы имеют в конце концов одно и то же существование, есть существование, одинаковое во Всем и через Все; она видна в человеке, который тогда уже не человек, а Бытие, - разум, интеллект, чистое постижение, врожденная идея, чувства согласованности и гармонии. Существование это, или интеллект, может быть раскрыто при помощи ума, способности чисто физического порядка.

Из этого неумирающего Существования, а вместе с тем и из пружин нашего механизма, каковыми являются наши приобретенные идеи, наши мысли и чувствования, мы и создали душу, переливающую наше тело.

Примечание это представляет собой слабый и беглый набросок изначальной истины, истины метафизической, одним словом - Истины, о которой надлежало дать здесь представление. Пусть сюда приложат дальнейшее - все вместе будет способствовать ее раскрытию.

101

Абсурдно было допустить, что человек вышел из рук бога взрослым, моральным и владеющим способностью речи: речь развивалась по мере того, как общество становилось тем, что оно собою представляет.

Общественное состояние, каково бы ни было его начало, необходимо являлось состоянием законов, или, что то же, состоянием морального добра и зла, справедливости и несправедливости, и оно ныне является таковым только потому, что было им с самого начала [n]. Отсюда и возникли басни о Еве и Пандоре [14].

n Строго определить это начало невозможно, если не восходить до истоков - до Целого, до метафизического начала. Все существа, заключающиеся в Целом и существующие изначально через него, как и оно существует через них, исходят одно из другого, входят одно в другое и непрестанно и взаимно в большей или меньшей мере составляют друг друга. Они лишь соотношения, лишь сравнение, так же как и их Целое, и могут давать лишь то, что они дают, то есть образы.

Физическому неравенству, присущему частям Целого, или мира, рассматриваемого по отношению к составляющим его частям, верховенству сильного над слабым, ловкого над менее ловким обязано наше общественное состояние моральным или социальным неравенством, его образующим, неравенством, доведенным до столь чрезвычайной степени, что оно в течение целых уже тысячелетий делает это общественное состояние наиболее отвратительным из всех возможных, несмотря на блага и преимущества, могущие в нем встречаться и которые по необходимости в нем и встречаются, ибо без этого оно не могло бы держаться. Первобытные скопища людей

102

были бы во всех отношениях предпочтительны, если бы благодаря этому состоянию - я разумею, благодаря потребности размышлять о лучшем состоянии - человечество не обладало тем, что могло дать только существующее состояние, а именно надеждой, менее призрачной, чем думают, выйти из него, дабы перейти в общественное состояние разумное, которое я называю состоянием нравов (l'Etat de moeurs), или состоянием равенства, или состоянием подлинного естественного морального закона, которое, несомненно, предпочтительнее состояния дикости. Вид, образующий общество, или союз, тем самым становится сильнее по отношению к прочим видам; но общественность эта, вместо того чтобы способствовать общему благу, действует в совершенно обратном направлении, если она плохо устроена; она даже уменьшает мощь, которая могла бы быть обращена против всего, что может ему приносить вред извне.

Раз будет прочно установлено равенство моральное, физическое неравенство, которым сильный столь часто злоупотребляет в нашем состоянии законов во вред слабому, нисколько не помешает господству морального равенства. Дурные последствия физического неравенства не имеют никакого значения по сравнению с неравенством моральным, хотя задачей последнего является подавлять их по мере возможности, за исключением тех случаев, когда происходит война.

Имеются лишь два состояния для человека: состояние разобщенности без всякого иного единения, кроме единения инстинктивного, что до известной степени соответствует состоянию дикости, и состояние крайней разобщенности в единении, каковым является наше состояние законов. Либо состояние единения без разобщенности, каковым будет состояние нравов, общественное состояние без законов. В этом-то состоянии, к которому нас может привести только Истина и от которого мы постоянно все более и более удалялись, никогда, впрочем, не бывши в нем, и должно жить человечество, если оно желает быть столь же счастливым, сколь было до настоящего времени злосчастным. Однако я говорю скорее для грядущего человечества, нежели для ныне существующего: выявленная истина не может возыметь действия настолько быстро, насколько то было бы желательно.

103

Человек не знает состояния нравов; он знает лишь состояние законов, вышедшее из состояния дикости, и состояние дикости - только два состояния, которые он видит перед своими глазами. Домашние животные находятся под его владычеством так же, как он сам находится под властью сил, составляющих Все.

Общественное состояние, дойдя до известной степени развития и могущества после образования языка, но ранее даже написания законов, по необходимости потребовало законов, почитавшихся законами божескими, для поддержания законов человеческих, для того чтобы они совместно с этими законами, по необходимости им предшествовавшими, укрепили его основные пороки - я имею в виду человеческое невежество, моральное неравенство и собственность по отношению к разным благам, привлекающим наши вожделения.

Законы человеческие, хотя и существующие исключительно для поддержания указанных пороков, тем не менее были сами по себе недостаточны, чтобы сдерживать и ассоциировать множество людей, начинавших уже рассуждать. Надобно было во что бы то ни стало приписать моральному злу божественное происхождение. Ибо что произошло бы, если бы люди узнали, что зло это существует лишь благодаря состоянию человеческих законов, что это состояние и есть истинный первородный грех? Если бы они это узнали, они ни за что не согласились бы выносить подобное состояние законов: дойдя до известной точки, они перешли бы к состоянию нравов, ибо возвращение в дикое состояние, к естественному состоянию было бы для них невозможно. И они поступили бы так, как поступим мы, как только истинная причина морального зла станет широко известна, и мы узнаем путем непреложных выводов, что власть не является правом божественного происхождения...

Состоянию нравов легче было бы осуществиться без помощи истины и без истины изначальной до установления якобы божеских законов, чем ныне, когда человек, на беду свою, подвластен этим законам. В настоящее время эта истина необходима для их уничтожения, ибо трудно вообразить, до какой степени абсурда они нас довели, до какой степени они нас поработили, наделяя власть неимоверной силой. Бедствия физические они в невероятнейших размерах усугубили тем, что мы называем злом моральным. Какая разница между тем, чтобы жить и умереть в состоянии нравов и жить и умереть в состоянии законов!

104

Законы якобы божеские имели интеллектуальной причиной присущее нам внутреннее сознание о существовании положительном и отрицательном (и являющееся им самим), о едином и единственном, о совершенном, или конечном, и бесконечном, о бытии, предполагающем членение на части и представляющем собой время, о Бытии, не расчленяющемся на части и представля-ющем собою вечность, об интеллектуальном да и нет, о чувственном и о Ничто, отрицающем чувственное и отрицающем лишь его, о Целом, о Всем, то есть о бытии едином в двух противоположных аспектах. Осязательной причиной этих законов послужил человек при состоянии законов, обладающий добродетелями и пороками и создающий по своему смутному представлению о нем и по собственному своему образу и подобию существо разумное и нравственное, бога-созидателя, воздающего и отмщающего, бога, который еще раньше объявлен был законодателем. В самом деле, если откинуть, из этого понятия то, что человек, ставший в обществе столь же рассудочным, сколь и разумным, вложил в бога своего как в физическом, так и в нравственном смысле, то не останется ничего, кроме совокупности существ, кроме Целого и Всего, кроме существования относительного, или через существа, и существования безотносительного, или в себе, которые я раскрываю. И повторяю еще раз, ничего иного и не найдется. Мы одинаково говорим о боге, что он - наше Целое или что он - Все. Говорить так нас заставляет представление о бытии относительном и безотносительном, представление, являющееся, повторяю это еще раз, самым бытием.

Состояние законов божеских и человеческих было необходимо для человека, живущего в обществе, раз истины не существовало. Для ее существования необходимо было это состояние, он один мог к ней привести. И законы эти до такой степени тесно сплелись между собой с тех пор, как человек вышел из первобытного состояния простоты нравов, из состояния стадности, что величайшей химерой было бы воображать, будто возможно уничтожить законы божеские, сохранив при этом законы человеческие, их породившие. Философы наши и вольнодумцы нападают на первые вместо того, чтобы нападать на последние. Это значит бороться со следствием, вместо того чтобы бороться с причиной.

105

Для человека невозможно было добраться до истины и до вытекающего из нее состояния нравов иначе как путем размышления, к которому неминуемо должны были привести его лжеучения и нестерпимые несовершенства состояния законов. Достигнуть в этом размышлении удачи было нелегко: все стремилось воздвигнуть препятствия на этом пути. Поэтому-то истина и не извлечена еще поныне из колодца...

До истины и до состояния нравов, исключающего всякие законы и всякие несовершенства, человек мог дойти лишь путем размышления, о котором я только что упомянул. Отсюда следует, что знанию по необходимости предшествовало невежество, что мы должны были начать с ложных нравов и с искусств, которые одни только эти нравы могли нам даровать (искусства эти нужны были для осуществления истины и состояния нравов), и что человеку необходимо было пройти сквозь строй насилия, в который его повергает рабство законов, чтобы иметь возможность из него выйти, чтобы обрести истину первичную и вытекающую из нее истину моральную. Лишь обе эти истины в состоянии коренным образом преодолеть человеческое невежество и злобность, уничтожить все науки и искусства, выходящие за пределы подлинно полезного, отчетливо объяснить все явления, зависящие от сущности вещей, и все наши различные основные системы очистить и свести к Истинной системе...

Человек зол лишь вследствие состояния законов, постоянно ему противоречащего. В состоянии стадности зла в нем было мало. В состоянии же нравов для него было бы нравственно невозможным быть злым, то есть в состоянии подлинного естественного морального закона, где не оставалось бы никаких предпосылок для того, чтобы быть злым, где не существовало бы ни соперничества, ни зависти, ни ревности, ни одной из искусственных страстей, делающих из нас вид животных, наиболее неразумных и удаленных от счастья, к которому он тянется в силу естественного закона.

106

Благодаря этим-то страстям и всему искусственному, вложенному человеком в свои вожделения, и развился его обширный ум, а также все поразительное или, вернее, чрезмерное в произведениях его рук и его головы. Моральная сторона его столь неразумна, что, даже будучи чисто физического порядка, она как бы составляет нечто особое, как бы обладает иной природой, чем мир физический. Отсюда и представление наше, будто она действительно обладает природой, отличной от физической.

Наше общественное состояние, будучи основанным на абсурде якобы божеских законов, естественно требовало для того, чтобы из состояния законов стать состоянием нравов, восхождения к первичной истине, единственной, которая в состоянии дотла разрушить абсурд якобы божеских законов и сделать нас столь же основательно знающими, сколь мы были доселе знающими поверхностно.

Моральная истина или состояние нравов, которое я изображу в мельчайших подробностях, всегда встречали бы в этих законах препятствие, если бы они не опирались на истину первичную, которой она в свою очередь служит опорой [o]. И каким препятствием служат для них эти законы, каким дальнейшим препятствием является представление о боге, укоренившееся до той степени, какую мы наблюдаем ныне, о боге, требующем, чтобы человек подчинялся закону и покорялся властям!

o Пусть наши философы-разрушители, у которых совершенно отсутствуют обе эти истины, убедятся отсюда, насколько нападки их на бога и на религии были слабы, неуместны и бесполезны и насколько они не были в состоянии выполнить свою задачу, когда они допускали дальнейшее существование состояния человеческих законов, то есть причины, следствием которой являются существо универсальное и моральное, равно как и религии. Им постоянно ставили в упрек то, что они разрушают, не созидая, и они никогда не могли возразить ничего дельного на этот упрек, раз обе истины, ведущие к цели, не достигнутой еще никем, отсутствовали у них совершенно. Без них могли быть лишь полупрозрения, без них все усилия должны были оказываться тщетными...

Лишь соединение первичной истины и истины моральной может дать первичную очевидность, имеющую величайшее значение для человека. Возможность для них оказывать свое действие возникает из их двоякой очевидности, противостоять которой было бы бесполезно, как только она открыто проявится и будет вслух обсуждаема образованными людьми, способными ее постичь. Люди эти, подобно пастухам овечьего стада, по необходимости увлекли бы за собой толпу, которая, конечно, не стала

107

бы и противиться, ибо ей пришлось бы в значительно меньшей мере, чем им, менять свои нравы, ибо нравы ее проще и значительно менее склонны порождать тоску, скуку и тяжкие духовные страдания. Видимость не на стороне толпы. Но, увы, какой дорогой ценой расплачиваемся мы за такую видимость! [р]

p Простонародье почти не рассуждает. Оно постоянно поглощено заботами о нуждах первой необходимости, заботами о том, чтобы добыть себе пропитание. Однако как много в пользу простонародья заключается в том немногом, что я говорю о нем. Я сознаю, как много отъемлется от его счастья нашим тиранством по отношению к нему. Но независимо от этого, если бы мне предстояло еще раз родиться при состоянии законов, я предпочел бы родиться добрым крестьянином, добрым ремесленником, даже добрым поденщиком, лишь бы не вельможей, не князем мира сего, не великим королем и даже не великим гением. Многое говорит за эти убогие сословия, уничижаемые по сравнению с сословиями искусственными, которые одни лишь почитаются!

Класс людей, способных постичь истину и помочь ей проявить свое действие, людей, занимающих искусственные положения, порожденные состоянием законов, в области церковной, или финансовой, или литературы, - класс этот, говорю я, вообще несомненно меньше всех остальных пользуется животной стороной своего естества, хотя на вид это, может быть, и не так. Поэтому неправильно было бы ожидать от этого класса людей препятствий к тому, чтобы истина проявила свое действие. Они могли бы чинить их лишь вопреки очевидности, а это невозможно, принимая во внимание, как много у них причин этого не делать. Впрочем, нельзя быть более разъединенными, более разрозненными по своим интересам, более различными по своим настроениям, по уму, по индивидуальным особенностям, чем люди этого класса. Если бы некоторые из них из упрямства, ради своего положения или из каких-либо иных побуждений пожелали противиться очевидности, которая по необходимости должна бы стать объединяющим средоточием, они сделались бы мишенью для насмешек со стороны остальных и волей-неволей принуждены были бы за ними следовать.

Люди соглашаются с геометрической очевидностью, из которой не следует ничего противодействующего нравственному злу, тем более должны были бы они согласиться с первичной очевидностью, истребляющей самый корень

108

зла. Утверждать это - химера, скажут мне; поддерживать это - суетная гордыня и чрезвычайное дерзание. Но ведь большего нельзя было бы сказать, если бы очевидность эта, пока еще не проявившаяся, была сперва преподнесена человечеству тем, кто ее раскрыл, а затем отвержена человечеством, как ненужная для его счастья. Состояние законов в такой мере пропитано ложью, что чем сильнее видимость говорит в его пользу, тем более лжива сама эта видимость.

РАЗРЕШЕНИЕ ЗАГАДКИ МЕТАФИЗИКИ И МОРАЛИ, ИЗЛОЖЕННОЕ В ЧЕТЫРЕХ ТЕЗИСАХ [15]

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

Нижеследующее изложение предпринято было для того, чтобы представить в сокращенном виде мое рассуждение господину XXX [16], а также для того, чтобы его противопоставить весьма несовершенному изложению, которое он составил, поверхностно прочтя мой труд, и которое закончил отрицанием существования универсалий.

На первый взгляд, главное возражение против моего рассуждения заключается в том, что я придаю реальность существам, мною созданным [17]. Но подобное возражение опровергло бы не некоторые только положения, а весь мой труд в целом. Однако это возражение будет опровергнуто не только некоторыми соображениями, а бесчисленными доводами и всем моим трудом в целом, ибо существование универсалий доказано будет всем мировым опытом, вытекающей из него моральной истиной и всеми смутно воспринятыми представлениями о существовании, то есть идеями, которые одни только и могли быть отнесены к общим собирательным и универсальным терминам, как положительным, так и отрицательным, а также противоречиями, в которые на каждом шагу заставляет впадать отрицание этого существования.

109

Нет ничего более легкого, но вместе с тем и более неопределенного, нежели подобное возражение. Да будет ведомо тем, кто его делает, что они тем самым берутся возражать на весь мой труд и что им придется опровергать все его части, связанные между собою, чтобы доказать, что возражение их обоснованно. Неужели возможно разумно отвергать существование Вселенной как совокупности физических существ? А между тем именно это и отвергается при отрицании универсалий. Совокупность эта существует. Как я покажу в дальнейшем, она представляет собою самое действительность в ее положительном аспекте и мы постигаем ее в ее целокупности так же, как мы ее видим в ее частях. Существование ее вполне может быть нами рассматриваемо подобно существованию составляющих ее частей. Но из чего видно, что она поддается рассмотрению? Из того, что она есть то, чем она не может не быть, не вызывая противоречия, без отрицания существования Целого и Всего. Подлинность ее существования столь истинна и столь существенно ее познать, она настолько представляет собою все идеи, которые извечно были нам присущи относительно сверхчувственного интеллектуального нечто, что постыдно философам подымать о ней вопрос. Но для них вопрос этот даже не существует, они его разрешают одним махом, они называют эту идею химерой, выдумкой; они поступают по отношению к ней точь-в-точь как лисица из басни [18]. Но лисица кривила душой, в их же искренность я желаю верить. Одпако как возмутительно и даже отвратительно их чрезмерное невежество!

Не уподобляйтесь им, мудрый читатель, стремящийся уяснить себе вопрос, и убедитесь в простейшей из истин: совокупность существ существует. Вам останется лишь узнать, в чем она заключается, и вы будете готовы к тому, чтобы меня прочесть: если вы со мною не согласитесь, значит, вы меня не поняли.

Как вы сумеете сами заключить, люди олицетворили столько физических и моральных существ лишь вследствие абсурда, побудившего их олицетворить бытие метафизическое, обожествить совокупность предметов бренного мира, совокупность существ и сотворить по своему образу и подобию Бытие. Когда же они сотворили по своему образцу предмет внутреннего чувства (который и есть само это чувство, им ничего не стоило создать в нем предметы своих чувств...

РАЗРЕШЕНИЕ ЗАГАДКИ МЕТАФИЗИКИ И МОРАЛИ, ВКРАТЦЕ ИЗЛОЖЕННОЕ В ЧЕТЫРЕХ ТЕЗИСАХ

Тезис I

Универсальное целое есть нечто реальное, существующее [a].

а Нет никого, кому философия природы не подсказала бы, что мир существует как Бытие, но философы утверждают, что существуют лишь существа, или, выражаясь их языком, индивиды. Эти индивиды всецело друг с другом связаны в глазах разума, хотя глазам телесным они кажутся разобщенными. Но эти индивиды образуют совокупность, целое, хотя и чисто идеального порядка. Совокупность эта и есть то универсальное целое, или мир, познакомить вас с которым я поставил себе задачей. Познать его столь же существенно, как познать и отрицающее его бытие...

Виною того, что думают, будто существа в действительности так же отделены друг от друга, как кажется на вид, вследствие чего заключают, будто они не образуют одного реального бытия, является отрицательное понятие, какое по нелепости составилось о пустоте. Но пустота, как я докажу, является противоположностью полноты, а не ее отрицанием. А раз не существует пустоты в смысле отрицательном, то отсюда следует, что все полно [19], хотя в одном месте относительно более, нежели в другом, и что все существа в сущности одно бытие. Но как же в таком случае обстоит дело с движением? Дело в том, что движение, так же как и покой, полнота, так же как и пустота, - все эти метафизические существа составляют универсальное целое, которое по своей безотносительной природе является обеими метафизическими крайностями, или противоположностями, крайностями, которые существуют и единство которых, как видно будет из дальнейшего, составляет середину, как это будет раскрыто в ходе работы.

Оно - основа, проявлениями которой являются все чувственные существа.

Вы не согласны, о философ нынешнего дня, меня отрицающий, что войско, целокупность которого несомненно оставляет впечатление формы, представляет собою одно целое, существующее как целое, как существо; а не согласны вы с этим, очевидно, потому, что части, составляющие это войско, не кажутся вам достаточно связанными между собой, образующими одно целое, или достаточно тесное единство, и недостаточно входят одна в другую. Но ваше собственное целое, которое вы считаете строго вам одному свойственным и которое вы возводите

111

в целое, вам одному принадлежащее, но ваш собственный индивид, чтобы употребить неточное выражение, и земной шар, коего он является лишь весьма небольшой частью [b], не будучи в том же положении, что войско, - вы согласны, что они являются существами физическими, и вы даже именуете их существами вполне реальными вопреки мнению всех философов, опровергнуть которых в этом отношении невозможно [c].

b В природе, в универсальном целом, нет тела, независимого от других тел, принадлежащего лишь самому себе, ибо в таком случае оно было бы отрицанием других, что несовместимо с существом чисто относительным, с телом, существующим лишь через другие тела, также чисто относительные. То, что мы именуем нашей личностью, состоит из частей, которые принадлежат друг другу, принадлежат физически в первую очередь земному шару, как ни рассматривать его, в общем или в частностях; метафизически же - целокупности универсальной целостности, универсалии; отсюда вытекает, что существование тела по необходимости связано с существованием всех остальных тел; отсюда вытекает, что все тела находятся в зависимости друг от друга и тем самым уничтожается противоположная система...

c Существо реальное есть универсальное целое, являющееся и реальностью, и видимостью; все в нем реально, или видимо (что одно и то же), истинно или ложно лишь более или менее.

Исходите, стало быть, от этих частных целых, чтобы уяснить себе, что точно так же, как частное целое - например, земной шар - образуется из составляющих его частей, к числу которых принадлежит, например, ваша особа, точно так же образуется и универсальное целое, с какой бы метафизической точки зрения его ни рассматривать; так же образуется полное единство всех его частей, которые всегда являются в большей или меньшей мере тем же, что и их универсальное целое. Ибо это целое метафизично, как вы увидите впоследствии. Но что может быть истиннее истины о существовании существа, именуемого Вселенной! [d]

d Почему это древней школе нынче прощают ее аксиому: nihil est in intellectu quod prius non fuerit in sensu? [20] А это потому, что, не зная, что такое врожденная идея, знать не хотят врожденных идей [21]. Между тем одна из них есть идея существования положительного и отрицательного...

Войско, говорите вы, - лишь составляющие его солдаты; это верно, ибо целое, даже целое универсальное, как бы оно ни было метафизично, может быть только всеми его частями. Но хотя оно и есть собрание всех своих частей, целое есть тем не менее целое, как, например, ваша

112

особа или земной шар. Так, войско, хотя оно и есть воины, его составляющие, тем не менее есть и целое. Но, впрочем, оставим войско как целое, весьма мало связанное в своих частях, и будем придерживаться целых более ощутимых.

Так вам и надлежало поступать, вместо того чтобы цепляться, из желания меня легче разбить, за целые несвязанные, как войско, или за общность разрозненных тел, как люди или деревья: общности эти лишь части общности земной шар, которого часть - ваша особа и который вместе со всеми остальными возможными небесными телами и их вихрями [22] образует общность уже не частную, или физическую, а универсальную, метафизическую.

Вы возразите, что небесные тела - тела разрозненные, реально отделенные друг от друга, но это вам подсказывает ваше вводящее вас в заблуждение зрение, которое, будучи частным, должно вследствие ограниченности своей природы вводить вас в заблуждение. Реально небесные тела, кажущиеся вам отделенными друг от друга, связаны между собою и вместе с связующими их между собою вихрями образуют универсальную общность, метафизическое бытие, именуемое Вселенной. В природе разрыв существует лишь на взгляд телесный. Ничто в ней не есть предмет особый или независимый; отдельные индивиды выделяются в ней только определенными нашими чувствами, и они всегда опровергаются всеми нашими чувствами, когда они говорят вместе, когда раздается их голос, общий всем существам.

По-вашему, дерево вообще не существует; это совсем так, как если бы вы утверждали, что не существует общности деревьев, ибо что же дерево вообще, если не общность деревьев? Если же существует общность деревьев, почему не существовать общности существ, или, что то же, бытию вообще? Я знаю, что из совокупности деревьев не вытекает дерево, что частное не может вытекать из его общего. Поэтому я и не утверждаю, что из универсальной общности вытекает частное существо, что было бы нелепо, но вытекает Бытие общее, или универсальное, которое и есть сама эта общность.

113

По-вашему, бытие это существует лишь в уме (l'esprit), так как вы решительно не допускаете возможности бытия вообще. Но это же представляет собою ум - бытие, которое вы столь неопределенно против меня выдвигаете? Что такое ум или душа, поскольку ими постигается бытие универсальное, если не разум (l'entendement - слово, которое я вас прошу принять в том смысле, какой я ему сейчас придам)? И что такое разум, способность, столь отличная от приобретенных идей, от ума в смысле философском, от того, что мы называем нашими мыслями, если не само это универсальное Бытие, эта метафизическая основа, одинаково всюду и во всем существующая в явлениях физических и из которой мы создали божественное начало и бессмертную душу для каждого из нас вместо того, чтобы рассматривать ее самое как начало, как то, что древние философы называли, не зная ее, мировой душой?

Оставьте Скота, который, конечно, никогда не знал этой универсалии и которому, как и всему прочему человечеству, неизвестно было, что она иной природы, нежели ее части, взятые в отдельности, что она первичное начало, верховное благо [е], единственное совершенство в единственно возможном смысле, в смысле метафизическом [f], и что оно существует с противоположной точки зрения, с точки зрений положительной, с которой я его здесь и рассматриваю, как видно будет из дальнейшего [g].

е Господин Вольтер возражает Платону [23], что высшее благо так же не существует, как высшая краснота. Тем самым он равняет благо, коллективность универсальную, или метафизическую, с краснотой, коллективностью частной, или физической. Скажи, он, что благо, или, что то же, верховное благо, существует в себе не более, чем высшая краснота, он был бы прав ввиду того, что благо, это метафизическое существо, которое и есть универсальное целое, существует лишь относительно, так же как упомянутый или всякий иной цвет. Но у наших философов не найдешь таких положений, могущих исходить лишь от самой истины.

f К чему было искать совершенство в ином месте, а не в целокупности, не в дополнении к тем вещам, где оно по самой их сущности имеет место? Ибо универсальное целое есть, несомненно, совершенство составляющих его частей. Если бы и не стали искать в другом месте, если бы нелепым образом не пожелали найти высшее моральное совершенство, если бы порочность нашего общественного состояния, порочность, доказуемая в моем труде, не заставила нас из всем нам одинаково присущей идеи об универсальном целом создать по нашему образу и подобию существо наиболее могущественное, царя царей, воздающего правосудие совсем иного порядка, чем правосудие человеческое, распределяющего награды и кары, как неподкупный и несравненно разумный судья.

Из нашего общественного состояния, основанного на власти сильнейшего, что сделало его состоянием законов и, стало быть, дурным, вытекала необходимость для нас измыслить с целью поддержания этого состояния подобного рода существо. В истинном же общественном состоянии нравов, где не было бы больше места для злобы, где не ведали бы более морального зла, существо это было бы лишь тем, что оно есть, то есть универсальным целым, которое, как видно будет впоследствии, есть добро, порядок, гармония, равенство, единство, совершенство во всех метафизических отношениях, которое является прообразом, как моральным, так и физическим. Ибо моральное, и даже паше ложноморальное, по своей неразумной природе кажущееся столь отличным от физического, есть на самом деле лишь физическое.

g Причина, по которой желают обрести верховное существо иной природы, нежели наша, нежели то, что воспринимается нашими чувствами, существо, которое было бы первоосновой, - причина этого та, что универсальное целое, как я докажу, действительно иной природы, нежели наша, и, что совершенно очевидно, это - действительно первооснова. Моральность, нелепо ему приписанная нашим состоянием с его добродетелями и пороками, нашим состоянием законов, делает его одинаковой природы с нами вопреки тому, чем его желают видеть, раз его желают видеть иной природы. Но состоянию законов, основанному на невежестве п не могущему обойтись без религии, свойственно было впасть в это противоречие.

Универсальное целое, единое бытие, станет бытием единственным с другой точки зрения, которую я покажу. Если после того станут сомневаться в его существовании и в том, что это существование чисто относительное и тем не менее весьма реальное является первоначалом, значит, будут сомневаться в самоочевидности, ибо очевидность эта и есть его существование.

Нелепо, чтобы все вещи не были всеми и чтобы все они не были одной. Но, возразите вы, все люди - все человечество, но все люди не один человек? Согласен, и потому, как я вам уже говорил другими словами, все вещи вместе не дают особой вещи, а дают вещь универсальную.

Общность людей есть нечто, но она не человек; она - нечто общее и часть универсальной общности, единственной, строго говоря, действительно единственной. И это нечто, будучи частным, физично, подобно составляющим его людям, так как возможно представить себе его в большей или меньшей мере. Поставить эту или всякую иную частную общность в ряд с общностью универсальной - значит совершить смешение родов.

115

Тезис II

Универсальное целое, или Вселенная, иной природы, нежели каждая из его частей, и, стало быть, его можно лишь постигать, но никак не увидеть или представить себе. Целое частное, как человек или общность людей, - той же природы, что и части его, раз оно само является частью другого частного целого, то есть земного шара, который составляет часть солнечного вихря [24]. Не так обстоит дело с универсальным целым: оно не той же природы, как та или иная из его частей, так как нелепо, чтобы оно, будучи совокупностью или единством всех возможных вещей, было частью себя самого, чтобы оно обладало формой, чтобы оно было того или иного объема [h], чтобы его можно было представить себе. Мысль как действие, происходящее внутри головы, в середине ее, где глазам ничего не разглядеть, невидима и не может быть видима иначе, нежели по внешним признакам; но ее можно приблизительно вообразить, как воображают действие клавиш на струны клавесина [i]; вообразить нельзя лишь суммы вещей, лишь она сверхъестественна и метафизична.

h Универсальное целое ни длинно, ни широко, ни глубоко: оно есть все три измерения, так же как оно есть три времени - прошлое, настоящее и будущее, три времени, дающие его в аспекте метафизического бытия, называемого временем или настоящим, и которые суть не что иное, как существа, как движения прошедшие, настоящие или будущие, невзирая на абсурдно проводимые различия между ними и существами, между ними и движениями, которые, подобно им, суть лишь существа.

Универсальное целое есть бытие, есть движение так же, как оно есть время, настоящее; то, что оно есть, оно есть по отношению к различным аспектам, в которых рассматриваются его части. Всякая вещь в нем всякое мгновение более или менее разнится от себя самой; лишь оно всегда одно и то же, всегда равно самому себе; оно - совершенное единство, первоначальное прекрасное: omnis porro pulchritudinis forma, unita est [25].

i He раз и с основанием сделанное сравнение нашей головы, виденной изнутри, с клавесином [26] доказывает, что акт мышления возможно себе представить. Действительно, если вдуматься, представляешь себе этот акт, хотя гораздо менее ясно, чем множество других актов, менее понятных и более ощутимых. Восприятие этого акта - физическое, как и сам вызывающий его акт, и воспринять его равносильно тому, чтобы его видеть. На этот счет даваемое мною доказательство существования, однажды хорошо понятое, не оставит никаких сомнений. Но в дальнейшем я приведу ряд подробностей, чтобы показать, что в человеке как человеке есть лишь физическое, чувственное.

116

Универсальное целое есть бытие чисто относительное так же, как и его части, делающие его относительным, как и оно их делает относительными: оно лишь отношение, лишь сравнение, так же как и его части [k], но оно тем не менее иной природы, чем та или другая из его частей, и доказательством этому служит то, что оно постижимо разумом, чувствами согласованности и гармонии, его составляющих [l], между тем как та или иная из его частей воспринимается всеми нашими чувствами, которые сами являются частями и являются тем или иным из наших чувств в зависимости от отношения к универсальному целому, от воздействия на него, от воплощения в него.

k Из четвертого тезиса видно будет, что является Бытием, существующим само по себе, бытием единственным, о котором я говорю. Но все же. сколько раскрытых истин, сколько явлений, объясненных благодаря доказательству существования относительного, единственного, которое можно применить к порядку как физическому, так и моральному! Проследите мои рассуждения, осмелитесь ли вы после того отрицать это существование, по природе своей способное давать лишь то, что оно действительно дает, - явления, образы...

Скажем теперь же, что это существование дает объяснение метафизических добра и зла, откуда проистекают все физические блага и злосчастья, частью которых являются и моральные. Впрочем, последние составляют часть первых лишь по вине нашего злосчастного общественного состояния, нашего состояния законов, или морального неравенства, по необходимости делающего из нас вообще существа, весьма между собой разобщенные, в лоне единения и противоположные друг другу. Если бы не было зла морального, если бы мы находились в состоянии морального равенства, в котором могли бы находиться, не было бы зла и физического. Благо это существовало бы, хотя и нельзя было бы сказать, что оно есть. Но однако, что такое добро и зло вообще, или взятое в смысле метафизическом? Это, как видно будет из дальнейшего, и есть относительное существование; это - универсальное целое; это - Целое...

l Чувства согласованности и гармонии, чувства, взятые в смысле метафизическом, суть согласованность и гармония всего существующего. Они передают нам не кажущееся, как то делает каждое из наших чувств в отдельности, они передают лишь то, что они суть, то, что мы сами представляем собою во всем, что у нас имеется строго общего со всеми существами, во всем, что исключает всякую разницу между ними и нами. Это покажется трудным для уразумения тому, кто не увидит, глубоко поразмыслив, что чувства согласованности и гармонии суть созвучие самого бытия, а не того или иного частного существования. Но такова участь истины, когда ее применяют к способностям человека, когда для раскрытия ее употребляют язык, принадлежащий этим способностям, в которых заключены все предрассудки. Истина не создана для того, чтобы быть применяемой к тому или иному частному виду, так как, будучи самим Существованием, которое есть род метафизический, она есть и совокупность всех видов. Абсурд, в котором человек прозябает из-за его неминуемо порочного по существу общественного состояния, требует, чтобы истина применялась и развивалась в том персонифицирующем стиле, который присвоили себе люди, желая разъединить природу.

Человек, рассматриваемый в основах его существования, не есть то, что делает его человеком, а то, что делает его существом: prius est esse quam esse tale [27].

Он человек, лишь когда рассматривается в его вторичном существовании, то есть по отношению к тому или другому виду. Его теряют из виду как существо физическое, его рассматривают метафизически, о нем говорят, согласно интеллекту, когда то, что говорится о нем, может быть сказано также и о прочих существах, как, например, что он конечен, что он начало и конец и т. п. Мы говорим гораздо более метафизически, нежели сами думаем, гораздо более сообразно чувствам согласованности и гармонии. Это случается с нами каждый раз, когда мы обобщаем всякую общность. Если это нам неизвестно, если мы говорим прозой, не зная этого [28], то происходит это оттого, что мы не познали еще, что такое метафизика. Я не делаю тут исключения и для тех, кто слывет метафизиком.

117

Агрегат физического - я разумею универсальное целое - может быть доступен лишь разуму, лишь чувствам согласованности и гармонии, ибо он подлинно не имеет и не может иметь точек для сравнения вне его, а лишь внутри его, между тем как всякое физическое или частное существо, его составляющее, всегда имеет как вне, так и внутри себя точки соотношения и сравнения, которые делают его воспринимаемым нашими чувствами, то есть более или менее воплощают его в нас самих. Ибо что же такое чувства, взятые раздельно или физически, если не тело наше, наше физическое существование, всегда составляемое из других тел и их в свою очередь составляющее? Скажем тут же, что отсюда и вытекает объяснение тайны соотношений между ощущениями и вызывающими их предметами. Однако прочтите дальнейшее, и вы найдете то, о чем нам все говорит, а именно что тела, взятые раздельно, не имеют иного существования, чем сообщаемое им нашими чувствами в отдельности, и что нелепо вопреки мировому опыту утверждать о них, не только что они существуют в себе, но и что существование их абсолютно или реально. В действительности оно лишь более или менее относительно, и только совокупность их

118