Часть 9.

непостижимы. Мы видим, как у Бойля эта идея, чего и

следовало ожидать, приводит к фразе закон природы. -

в современном смысле. Взгляните на его «Свободное ис-

следование усвоенного понятия природы» (Free Inquiry

into the received Notion of Nature), раздел vii: «На при-

роду подобает смотреть не как на отличного или отдель-

ного деятеля, но как на правило, или скорее систему

правил, согласно с которой указанного рода деятелям и

телам, на которые они действуют, великим Автором ве-

щей предопределено действовать и претерпевать. [...] Мы

можем с пользой провести различие между законами

природы в собственном смысле и обычаем (custom) при-

роды, или, если угодно, между фундаментальным и об-

щим устройством телесных вещей» и т. д.

Возвращаясь к чудесам, мы замечаем, что епископ

Батлер (Butler), в своей «Аналогии» 1736 г., придержи-

вается того предположения, что чудеса следуют некото-

рым высшим законам.

Отцы церкви в своем определении чудес не пользу-

ются метафизикой. Так, св. Августин говорит: Miraculum

иосо, quicquid arduum aut insoliturn supra spem et

facultatem mirantis apparet.1

Аргумент Юма не покоится ни на каком метафизичес-

ком определении - впрочем, как и аргумент Вулстона.

Некоторая сила в его аргументе есть. Однако у Юма урав-

новешивание вероятностей (balancing of probabilities) де-

лается единственным, что учитывается при вынесении

суждения относительно любого свидетельства (testimony).

Сформулированный же мной> прагматический принцип,2

который я по-прежнему считаю весьма полезным, хотя и

не окончательным (ultimate) принципом, имеет своим

необходимым результатом иное понятие как функции, так

и логики гипотезы. Теперь, когда моему учению о логике

гипотезы исполнилось вот уже пять или шесть лет - в

течение которых я подвергал его тщательному рассмот-

рению и строгой критике, - я вполне готов опублико-

вать свои заключения и был бы очень рад, если бы такая

1 <Чудом называю то, что кажется наблюдающему его труд-

ным или непривычным, превосходящим его способность или

ожидание.>

2 <См.: «Как сделать наши идеи ясными».>

234 Логические основания теории знаков

возможность представилась. Для моего учения вопрос о

вероятности не имеет первостепенной важности.

Относительно же состояния общественного ума во

времена Юма по сравнению с сегодняшним я не могу

говорить с большой уверенностью. Тем не менее немно-

голюдность церквей показывает, что сейчас в чудеса ве-

рят меньше. В то же время мое общее впечатление, не-

которые основания которого я мог бы привести, говорит

мне, что теперь маятник качнулся в другую сторону.

В настоящем сказать, какова причина подобных яв-

лений, - дело гораздо более трудное, если не вовсе бес-

полезное. Но все они, я уверен, происходят вовсе не по

причине какой-то глубокой мысли, и вообще не по ка-

кой-то причине, которую человеку, рационально мысля-

щему, необходимо взять в расчет. Было бы совсем не-

сложно привести им немало возможных объяснений.

Поскольку мое мнение таково, что между концепцией

Законов Природы и юмовским аргументом против чудес

нет тесной связи, Вы, я думаю, можете понять, почему,

когда Вы попросили меня дать свою трактовку «того, как

понимались Законы Природы современниками Юма и

нашими современниками, с особым упоминанием юмовс-

кого аргумента относительно чудес», я не смог догадать-

ся, что Вы хотели бы видеть моим принципиальным пред-

метом логический вопрос относительно юмовского аргу-

мента против чудес, а не метафизический вопрос о зако

не. И здесь мое предпочтение целиком согласно с Вашим.

Преданно Ваш,

Ч. С. Пирс

Если бы Ваш агент по выплатам выслал мне те 4 тыс.

дол., это окупило бы мою поездку в Нью-Йорк и обрат-

но. Этой весной мне пришлось выплатить больше поло-

вины своего залога - до 1700 дол., - на покрытие чего

пошел каждый полученный от Вас цент. После этого я

выступил с судебным иском, который, я был уверен,

принесет мне 800 дол. К сожалению, против тех же лиц

подал иск один из наших «мировых судей», который,

решив, что если я получу все мне причитающееся, то на

его долю останется недостаточно, злокозненно устроил

так, что я получил только 200 дол., едва ли не меньше,

Письма Сэмуэлю П. Лэнгли 235

чем требуется, чтобы покрыть мои исковые расходы. Я

могу подать апелляцию; но тем временем я стеснен в

средствах как никогда, и это при том, что миссис Пирс

ожидает своей операции в ближайшем будущем.

[Не датировано] Получено 13 мая 1901 г.

Мой дорогой профессор Лэнгли!

По тщательном размышлении я решил, что единствен-

ным возможным способом обсуждения вопроса, предло-

женного Вами для Ваших Приложений, будет разделить

его по меньшей мере на три главы, и даже тогда эти

главы должны быть немалого объема. Их можно сделать

вполне самостоятельными и опубликовать в разные годы.

Теперь я посылаю Вам одну из них, первую. И опять

же, она была бы гораздо яснее, будь она вдвое длинней -

последовательность мысли могла бы быть в этом случае

убедительнее внушена читателю, не имеющему навыка

упорядоченного мышления. Также для всех классов чи-

тателей было бы полезно, если бы к ней было сделано еще

одно пространное дополнение - с целью исторической

иллюстрации. В действительности несколько таких ил-

люстраций я все-таки сделал, однако выбросил их за не-

достатком места.

Позвольте мне еще раз повторить, что Вы никоим обра-

зом не обязаны публиковать посланную мной работу. В том

виде, в каком она есть, она, несомненно, представляет со-

бой трудное чтение. Тем не менее, тем читателям, понима-

нию которых она реально не окажется доступна, какие-то

ее части могут доставить хотя бы некоторое удовольствие.

По моему плану, к ней следует добавить еще одну, с

Обоснованием (Rationale) Исторической Критики, и за-

вершить всю серию той, которую Вы вернули мне и ко-

торую я оставил с целью улучшения.

Я был в Нью-Йорке одиннадцать дней в надежде за-

работать так необходимую мне сумму. К великому сожа-

лению джентльмен, на которого я столь усердно работал

и чью библиотеку я пополнил огромным количеством

раздобытых тяжелым трудом книг (что он целиком и

полностью признал), принял ту точку зрения, что я при-

хожусь ему личным другом и что мои дружеские обяза-

тельства перед ним избавляют его от необходимости вып-

236 Логические основания теории знаков

латить мне больше того, что я потратил, и едва ли даже

это. Он, по его словам, полагал, что оплатил половину

моих расходов. На деле выданная им сумма даже превы-

шала их, но не настолько, сколько я мог бы заработать,

к примеру, извозчичьим трудом. Как бы то ни было, я

не могу позволить себе обвинять своего друга. Упомянул

же я обо всем этом лишь с целью показать, что если Вам

удастся послать мне еще какие-то деньги, это будет зна-

чительным для меня облегчением. Боюсь, я не отписал

Вам благодарность за Ваш прекрасный ответ на мое пре-

дыдущее обращение. Если так, то причиной тому был и

мой чрезвычайно поспешный отъезд, и то, что в Нью-

Йорке мне пришлось работать круглые сутки.

Я нашел у св. Августина великолепный пассаж о чу-

десах, где он говорит по существу то же, что и епископ

Батлер, но говорит великим августиновским стилем: что

мы не можем реально знать, что истинно согласно с хо-

дом (course) природы, а что нет.

В Нью-Йорке я повстречал моего старинного фран-

цузского друга, который рассказал мне о своем близком

знакомстве со старшим Александром Дюма, часто гос-

тившим у него в поместье. Я заметил, что Дюма, должно

быть, был превосходным стрелком. Наоборот, ответил

он, он был поразительно плохим стрелком. Новое доказа-

тельство того, сколь блестящим было его воображение.

Преданный Вам и с особой благодарностью

за Ваш своевременный ответ,

Ч. С. Пирс

1 июня 1901 г. Милфорд, Пенсильвания

Мой дорогой профессор Лэнгли!

То, что Вы возвратили мне копию Вашего предыду-

щего письма, заставило меня предположить, что я, по

Вашему мнению, внимательно с ним не ознакомился.

Это не так. Определенно, я меньше всего желал бы

спорить с Вами относительно поставленных передо мной

задач, однако свести вместе в одной статье предметы, столь

удаленные друг от друга и столь сложные, как юмовский

аргумент и Законы Природы, было чрезвычайно трудно.

Юмовский аргумент не имеет ничего общего с Законами

Природы. Как раз в этом и заключалась трудность.

Письма Сэмуэлю П. Лэнгли 237

Теперь я посылаю Вам еще одно свое покушение спра-

виться с этой трудностью. Напротив разных частей, ко-

торые можно выпустить, я сделал карандашные помет-

ки разных цветов. Если выпустить все эти части, в статье

остается приблизительно 3200 слов. Я полагаю, Вам са-

мому было бы интересно прочитать все помеченные час-

ти, и также весьма вероятно, что Вы пожелали бы вклю-

чить в статью некоторые из них. По этой причине я при-

вожу ниже мою приблизительную оценку количества слов

в каждой из них: Помеченных желтым - 1800 слов. [...]

Некоторые замечания, содержащие в основном цитаты,

я убрал. Если Вы хотели бы их видеть, я их Вам вышлю.

Мне доставляет удовольствие видеть <в Вашем лице>

человека, проникнутого дженнсеновским (Jannsen's) ду-

хом. Спасибо, что связались с «С. Р.» [«Сенчери Ревью»].

С большим почтением, Ч. С. Пирс

[Следующее письмо было написано уже после того,

как все документы, засвидетельствовавшие расхождения

между Пирсом и Лэнгли относительно Юма и законов

природы, легли на архивные полки Смитсоновского ин-

ститута. Лэнгли в своем ответе, который стал заверше-

нием переписки, сожалел, что не имеет влияния на по-

веренных института Карнеги и не может помочь Пирсу.

Пирс так и не получил стипендии Карнеги.]

6 мая 1902 г. Милфорд, Пенсильвания

Мой дорогой Лэнгли!

Я хотел бы, чтобы Вы поручили мне какую-нибудь

работу, рассчитанную на несколько месяцев. Недавно я

закончил написание раздела своей большой книги по ло-

гике, каковой раздел посвящен Классификации Наук. Вы

поймете, как много мысли и труда было в него вложено,

если я скажу Вам, что рукопись содержит 50 000 слов и

что, подготавливая ее, я очень подробно сверялся при-

близительно с сотней проектов, предложенных ранее в

этом направлении. Я не вполне удовлетворен тем, что сде-

лал, и теперь исследую то, как ученые из разных областей

ощущают себя связанными между собой. Это может при-

вести меня к тому, чтобы внести некоторые изменения.

Я пытаюсь не классифицировать все возможные на-

уки, а дать некоторую естественную классификацию

наук ныне существующих.

238 Логические основания теории знаков

Полагаю, что если бы я отредактировал свою работу

так, чтобы сократить ее до 25 000 слов, найдутся разные

группы людей - библиотекари, те в научных сообществах,

кто ведает распределением их (сообществ) деятельности,

и вообще ученые самых разнообразных интересов, - кто

с благодарностью воспринял бы ее публикацию.

Моя работа ограничена теоретическими науками и не

включает в себя технические - классифицировать эти

последние было бы невероятной задачей. Я немало над

ней потрудился. И тем не менее моя классификация вклю-

чает не только физические науки, этнологию, лингвисти-

ку, историю и т. д., но также и философские науки и

математику. По своему изложению она очень подробна.

Еще один предмет, о котором я мог бы предоставить

Вам статью, это разные современные теории, трактую-

щие связь между душой и телом, а также природу души

как бессознательного ума. Я разработал новую теорию

об отношении между телом и душой, которую еще нигде

не публиковал и о которой ничего нигде не говорил. Верна

она или нет - вопрос, для решения которого необходи-

мы были бы тщательно разработанные исследования; но

одна лишь ее возможность сразу же выбивает почву из-

под ног принципиального аргумента в пользу «психофи-

зического параллелизма», а ведь именно эта теория наи-

более распространена в настоящее время.

Я очень упорно трудился над своей большой книгой,

начиная с прошлого лета, и мне много удалось сделать;

однако сделанное - лишь малая часть всей книги. Не-

сколько моих друзей купили права на разные ее части,

чтобы позволить мне продолжать работу над ней. Но день-

ги, которые я выручил от них, закончились. Так как

она станет результатом сорокалетнего напряженного тру-

да, я очень надеюсь, что институт Карнеги сможет что-то

сделать для меня этой осенью. Из сказанного в 1-й, 2-й и

6-й статьях заявления о намерениях этого института мне

кажется, что их прямой обязанностью будет позволить

мне завершить мой труд. Тем не менее некоторые из по-

веренных решительно настроены на отказ.

Мне нестерпима мысль о том, что мою работу при-

дется прекратить. Это будет означать напрасную трату

времени и сил. Если я мог бы получить от Вас заказ на

какую-нибудь статью, за которую Вы смогли бы мне

Письма Сэмуэлю П. Лэнгли 239

заплатить, заказ написать что-либо о предмете, близком

рассматриваемым в моей книге, для меня это стало бы

огромным одолжением.

(Мне часто пишут с просьбой написать на предмет

новых учений о множестве, числе, непрерывности, гео-

метрии, о каковых предметах у меня много есть что ска-

зать, но я не могу этого сделать, так как все мое время

уходит, чтобы заработать на хлеб насущный.)

Состояние здоровья миссис Пирс критическое, и она

чрезвычайно нуждается в тех излишествах, которые ей

предписывает врач. Это еще один повод для меня забо-

титься только о той работе, которая принесет какой-то

доход. Есть немало работы, которую люди хотят чтобы я

исполнил и которая целиком соответствует моим соб-

ственным желаниям, однако пока я буду занят, они не в

состоянии обеспечить самоё мою жизнь.

Преданный Вам, Ч. С. Пирс

Законы Природы и аргумент Юма

против чудес1

L Что есть Закон Природы?

Согласившись написать о предмете, или двух пред-

метах, этой статьи, я начну с замечания, что сама2 эта

фраза «Закон Природы» употребляется физиками доволь-

но расплывчато и прихотливо, причем в нескольких ас-

пектах. В частности, считают, что ее употребление -

1 [Пирсовский автограф этой работы - 55 полустраниц авто-

скрипта (далее именующегося АС), - посланный вместе с его

письмом от 1 июня 1901 г., был озаглавлен «Юм о чудесах и

Законы Природы». Это заглавие было изменено Пирсом на

приведенное выше после того, как он вычеркнул заглавие,

которое предложил Лэнгли: «О значении слов „Законы При-

роды" в современной научной мысли». Примечания редактора

к напечатанному далее тексту показывают, в какой мере авто-

скрипт Пирса, датируемый 1 июня 1901 г., разнится от его

окончательного варианта, посланного 5 сентября 1901 г.]

2 [Здесь начинается пирсовский АС: «Эта фраза употребляется

физиками...», но в окончательном варианте были добавлены

те вступительные фразы, которые напечатаны выше.]

240 Логические основания теории знаков

означать некоторую физическую истину всеобщего типа,

строгое (exact) в своем определении и оказывающееся ис-

тинным без исключения, с высокой степенью точности.

Тем не менее есть истины, которые отвечают данному

описанию, но которым отказывают в названии законов

природы; и в то же время другие, специальные, сформу-

лированные лишь условно и приблизительные в своей

истинности, даже допускающие существенные исключе-

ния, таковыми именуются.

У всех истин, называемых законами природы, есть,

однако, два присущих только им свойства. Первое из

этих свойств таково: всякий закон природы есть обобще-

ние1 результатов наблюдений, собранных исходя из того

принципа, что выполнение наблюдения согласовано с

внешними условиями - а не отобранных с каким-либо

учетом того, каковыми оказались сами эти результаты.

Это урожай или остаток урожая плодов, произрастаю-

щих от известного семени - не отборный и не отбрако-

ванный, а полностью представительный.

Второе свойство следующее: некоторый закон приро-

ды, не будучи ни результатом случайного совпадения

наблюдений, из которых его выводят, ни субъективным

их обобщением, обладает такой природой, что из него

может быть произведена бесконечная серия пророчеств

или предсказаний в отношении наблюдений, иных, не-

жели те, что послужили его основой. Эксперимент дол-

жен засвидетельствовать истинность (shall verify) этих

пророчеств - пусть, вероятно, и не абсолютно (что было

бы случаем, для закона природы идеальным), но все же

в основном. Положение (proposition) не называется «за-

коном природы» и до тех пор, пока его предсказатель-

ная сила не испытана и не доказана столь тщательно,

1 [Отсюда и до конца абзаца в пирсовском АС: «... отобранных

наблюдений; причем принцип отбора относится к тем внешним

условиям, при которых делаются наблюдения, а не к резуль-

татам наблюдений, берущимся как предмет (subject) обобще-

ния. Иначе говоря: мы не отбираем тех наблюдений, которые

демонстрируют нечто им свойственное (any peculiarity), чтобы

затем назвать „законом природы" то, что они демонстрируют

то самое свойственное им нечто, продемонстрировать которое

они были отобраны».]

241

что относительно него не остается никакого реального

сомнения.1 Однако упомянутое- выражение «субъектив-

ное обобщение» требует объяснения. Огастес Морган с

чрезвычайной простотой продемонстрировал,3 что если

взять каким угодно образом отобранные наблюдения, то

строго истинным относительно всех них может оказать-

ся бесчисленное множество положений (причем положе-

ний, можно дополнить, чье содержание остается в пре-

делах предмета (matter) наблюдения). И тем не менее

весьма вероятно, что относительно других наблюдений,

добавленных к первым, исходя из того же принципа от-

бора, ни одно из этих положений не окажется истин-

ным. Подобное обобщение, которое есть не более чем плод

изобретательности, и которое я называю субъективным

обобщением, часто под видом индукции формулируется

учеными-любителями. Так, «Закон Боде»4 был субъек-

тивным обобщением. Стоит лишь позволить изобретате-

лям таких лжеиндукций построить предсказания на их

основе, первый же натиск природной истинности (verity)

разрушит их как карточные домики.

Итак, я полагаю, не может быть дано лучшего опре-

деления закона природы, нежели следующее: это неко-

торое предзнающее5 обобщение наблюдений.

?.U; они иыли /л"""«--·

' [АС: «мое» вместо «упомянутое» («the»).]

' [A. De Morgan (1806-1871). Ср. его статью «Логика» («Logic»)

Энциклопедии» (English Cyclopedia) (1860),

" -и~""-''-+;Ло\ мяяяп. «Фор-

and Probable) (1847).] d _ ссто.

применим к Нептуну и Плутону.]

ЧАС· «прогностическое». Лэнгли заменил это слово

сказывающее» («forecasting»), которое Пирс^

чательном варианте на «пре,

нескольких местах (ниже) на

and «forecasting»)-]

242 Логические основания теории знаков Письма Сэму элю П. Лэнгли 243

После того как дано это определение, немедленно

встает вопрос: как возможно, что разуму (reason) чело-

века доступно такое предзнание?1

Как нам надлежит на это ответить? Разве не должны

мы сказать, что факт такого доступа доказывает бытие

некоей энергетической (energizing) разумности (основа-

тельности - reasonableness), в некотором смысле фор-

мирующей явления, и что именно эта рабочая разум-

ность слепила разум человека по своему собственному

образу? Решение этих вопросов должно остаться на соб-

ственное усмотрение читателя.

II'1 Какой концепции Закона Природы придерживались

в дни Юма, но не те, кто писал об этом предмете,

а молчаливое большинство образованных людей?

В дни Юма, более чем в какое-либо другое время,

огромная масса образованных англичан состояла из лю-

дей по большей части «практических». Они не тратили

своих умственных усилий на что-то, что не имело самого

прямого отношения к их обустройству, безопасности или

развлечениям. Они ходили в церковь, потому что это

служило хорошим примером народу - они таким обра-

зом стремились всемерно поддерживать превосходство

высших классов. Среди выпускников университетов это

обычно и считалось главной функцией церкви; и, следо-

вательно, все, что как-то могло ослабить церковь, воз-

буждало в таких людях страх и нетерпимость.3

1 [АС: «прогноз» вместо «такое предзнание (foreknowledge)».

Промежуточный вариант Лэнгли - «такое предсказывание

(forecasting)».]

2 [Лэнгли удалил некоторые абзацы из части II пирсовского

АС и пересмотрел остальные. Пирс принял с изменениями

некоторую часть версии Лэнгли, после того как написал на

полях: «Для меня проще всего будет принять абзацы, принад-

лежащие проф. Лэнгли, сделав такие в них изменения, какие

кажутся мне необходимыми». Текст, содержащий именно эти

сделанные Пирсом изменения в версии Лэнгли, я называю

«окончательным вариантом».]

3 Изображение Оксфорда в 1721 г. см. в книге Амхерста

(Amhurst) «Terrae Filius».

Немногочисленный остаток - те, кто реально имели

какие-то философские мнения, не предаваясь тем не ме-

нее литературным занятиям, - подразделялся с точки

зрения образа мышления на три типа. Скотистское уче-

ние (opinion), господствовавшее в университетах до Ре-

формации, в дни Юма уже почти не имело своих предста-

вителей. Необходимо напомнить, что это учение заклю-

чалось в следующем: в дополнение к Действительному

Существованию (Actual Existence) есть многообразные

модусы Несовершенного Бытия (Imperfect Being), кото-

рые все суть разновидности (varieties) Бытия in futuro -

о нем мы говорим такими <к примеру> словами, как

«Рождество и правда наступает (really is coming)». Да-

лее, по мнению сторонников этого учения, в одном из

таких модусов бытия реально есть что-то, что сегодня

бы мы назвали «законом природы», но что на латыни

есть просто «природа». Бытие же in futuro этого закона

природы состоит (имеет свою связность - consists) в

том, что будущие события будут этому закону подчи-

няться (conform). To есть теоретический элемент этого

учения заключается, если точно, в следующем допуще-

нии: то, к чему обязательно приведет обычный ход ве-

щей (ordinary course of things) (если ему не препятство-

вать), уже обладает Эмбриональным (Germinal) Бытием.

Это не было изобретением схоластики: именно это уже

было в самом сердце аристотелевской философии. Во вре-

мена Юма, однако, никто больше не верил ни во что

подобное.1

В прошлом <Х1Х-м> веке принадлежащий Давиду

Юму аргумент против чудес приобрел известность и рас-

сматривался большинством образованных людей в общем

и целом как исчерпывающе доказательный (conclusive).2

Многочисленные и многообразные попытки возразить ему

и их неуспех3 были лучшим свидетельством того, сколь

1 [Следующие четыре абзаца были добавлены Лэнгли к АС и

затем изменены Пирсом.] 2 [Пирс удалил принадлежащее Лэнгли окончание этого пред-

ложения: «по крайней мере против христианских чудес» и

написал на полях: «Это писал не я, но тем не менее: люди, о

которых идет речь, в абсурдности нехристианских чудес были

уверены столько же, сколько и в абсурдности христианских».]

3 [У Лэнгли было «раз за разом неизбежное поражение», заме-

ненное Пирсом на «неуспех».]

244 Логические основания теории знаков

большой важностью наделяло этот аргумент столетие,

следующее за столетием его распространения.

Если говорить коротко, Юм берет определение1 чуда,

которое стало расхожим в современной ему Англии:'"' «на-

рушение законов природы». Можно было бы добавить,

что вся современная «высокая критика» древней исто-

рии вообще и библейской истории в частности в основе

своей пользуется той же логикой, что и Юм.1 Он гово-

рит, что «всякому чудесному событию должен быть про-

тивопоставлен единообразный опыт, иначе это событие

не может заслуживать подобного названия. А так как

единообразный опыт равносилен доказательству, то про-

тив существования какого бы то ни было чуда у нас есть

прямое доказательство, вытекающее из самой природы

факта». Здесь не показана вся аргументация,2 явившаяся

столь убедительной для века, следующего за юмовским;

однако данный Юмом укороченный ее вариант несом-

ненно, был полезен тем, кому весь аргумент казался

слишком темным.3За последнее поколение, и особенно1

за последнее десятилетие,5 появились симптомы того, что

4 [У Лэнгли было «определяет», замененное Пирсом на «берет

определение». ]

5 [Пирс вставил после «чуда»: «которое ... Англии».]

1 [Пирс вставил это предложение в версию Лэнгли.]

2 [Версия Лэнгли: «Такова в кратком изложении была аргу-

ментация». ]

3 [Часть «однако ... темным» была вставлена Пирсом. ]

4 [В версии Лэнгли «возможно» вместо «особенно». ]

5 [После «десятилетие» версия Лэнгли: «она, как кажется, ут-

ратила свою силу в глазах ученых и продолжает терять ее в

глазах просто образованных людей, причем не будучи опровер-

гнута каким-либо формальным аргументом, а всего лишь по

причине изменения нашего отношения к лежащему в ее основе

допущению. Ибо сегодня она, если и не вовсе лишившись свое-

го веса, в любом случае перестала влиять на людские мнения.

Значение законов природы в современной нам мысли мы смо-

жем гораздо легче понять, если рассмотрим, как изменилось

наше отношение к этому аргументу. Какой же концепции за-

кона природы как такового (the law of nature) придержива-

лось во времена Юма большинство образованных англичан?

Суммируя, можно повторить сказанное уже до меня: опреде-

ление чуда как чего-то рядополагающего или нарушающего

(as a supposition or a contravention) порядок природы - само-

сам этот истинный аргумент (а не просто усеченный его

вариант, приведенный выше) уже не столь полно удов-

летворяет умы - но не потому, что он оказался опро-

вергнут каким-либо формальным аргументом, а отчасти

потому, что в некоторых влиятельных областях науки

он дисгармонирует с современными способами рассужде-

ния, и отчасти, несомненно, потому что археологические

исследования опровергли немало заключений, к которым

следующий юмовскому образцу метод рассуждения при-

вел критиков истории. В любом случае, что бы ни послу-

жило тому причиной, этот аргумент определенно утра-

тил свою прежнюю широкую известность. По мнению

профессора Лэнгли, мы сможем легче понять, что стало

значить выражение «Законы Природы» для современ-

ной нам мысли, если рассмотрим, как изменилось наше

отношение к этому аргументу.

Какой же концепции «Закона Природы» (a «Law of

Nature») придерживалось во времена Юма большинство

образованных англичан?

Не раз отмечалось, что определение чуда как нару-

шения порядка природы самопротиворечиво - ведь все,

что мы знаем о порядке природы, взято из нашего на-

блюдения за ходом событий, а так называемое «чудо» есть

такая же его часть, как и все остальные.1 Св. Августин,

например, на своем блестящем языке - латинском язы-

ке Вульгаты - показывает, что чудом может быть нару-

шен лишь такой порядок природы, какой доступен для

нашей проницательности; ибо истинный порядок (order)

есть установление (ordinance) Божие. Вообще же для отцов

церкви чудо обычно было определять как деяние, вы-

полнение которого человеком без божественной помощи

ясно видится превосходящим ему <человеку> подвласт-

ное. Однако аргумент Юма фактически не покоится ни

на каком метафизическом определении чуда - в про-

тивном случае он мог бы быть очень легко опровергнут.

Собственно говоря, этот аргумент на деле направлен не

против чудес вообще, а только против исторических чу-

противоречиво - ведь все, что мы знаем о порядке природы,

взято из нашего наблюдения за ходом событий, а так называ-

емое „чудо" есть такая же его часть, как и все остальные».]

1 [Оставшаяся часть абзаца была вставлена Пирсом, и ее нет в АС.]

246 Логические основания теории знаков

дес. Касательно же того, что «все, что мы знаем о поряд-

ке природы, взято из нашего наблюдения за ходом собы-

тий, а так называемое чудо есть такая же его часть, как

и все остальные», то Юм не мог сделать себя адресатом

столь ребяческого возражения; ибо никто не был более

него чувствителен к этому противоречию. Именно про-

тив тех чудес, которые не образуют часть данных наше-

го восприятия, но которые суть не более чем гипотезы,

призванные объяснить свидетельство (testimony) доку-

ментов, была направлена его аргументация. Такое же в

точности рассуждение может быть (как то часто и случа-

ется) применено к необычным - но не чудесным - со-

бытиям. Как бы то ни было, преобладающая ныне мысль

подозрительно относится ко всякому рассуждению, от-

вечающему приведенному описанию. Это подозрение це-

ликом оправдано. Современная точная (exact) логика

показывает, что рассуждение, чью высокую научность и

обоснованность математическими принципами отстаивает

Юм, по существу оказывается равносильно тому харак-

терному необоснованному допущению, которое позволи-

тельно делать лишь в самых крайних случаях; пышное

же его математическое облачение есть не более чем льви-

ная шкура, прикрывающая упорство в приверженности

к предвзятым мнениям. Но хотя может показаться, та-

ким образом, что нет двух тем, более чуждых друг другу,

нежели аргумент Юма и концепция закона природы, меж-

ду ними тем не менее есть некоторая связь. Начнем же

мы с изучения состояния идей в Англии во времена Юма.

Старейшим из учений, преобладавших в то время в

Англии, был оккамизм, который с первой половины че-

тырнадцатого века и до наших дней приобрел в Англии

очень много последователей и признаков ослабления вли-

яния которого не видно до сих пор. Это учение гласит,

что есть лишь один модус Бытия, а именно - бытие

индивидуальных объектов или фактов; и модус этот до-

статочен для объяснения чего бы то ни было, но с тем

условием, что в число указанного рода объектов включе-

ны знаки; при этом среди последних есть знаки общие,

т. е. такие, каждый из которых применим более чем к

одному единичному объекту; и в эти общие знаки включе-

ны разные индивидуальные понятия ума. Такая теория

представляет собой запутанный и изобилующий ловуш-

Письма С эму элю П. Лэнгли 247

ками лабиринт, пройти который до конца у девяноста

девяти из ста читателей не хватает терпения, - так что

они в конце концов перепрыгивают через ограду лаби-

ринта и преодолевают то или иное затруднение в согла-

сии с собственными пристрастиями. Основываясь на ана-

лизе всей аргументации оккамистов, я возьму на себя

смелость заявить, что о законе природы им пришлось бы

сказать следующее: он есть подобие между явлениями,

которое состоит в том факте, что кто-то мыслит эти яв-

ления подобными. Но если спросить, почему будущие

явления подчиняются этому закону, оккамисты будут

стремиться сколько можно долго уходить от ответа. Если1

же все-таки настоять на ответе, им придется выбирать

между тремя возможностями.

Ответ, который обычно дают строгие оккамисты, та-

ков: согласие будущих наблюдений с индуктивными

предсказаниями есть «предельный (ultimate) факт». Ча-

сто они пытаются дать этот ответ в обобщенном виде: по

их словам, предельным фактом оказывается «единооб-

разие природы» или нечто вроде того. Такому обобще-

нию изнутри присуща смутность вообще, но, кроме того,

раз некий общий факт никаким бытием для них не обла-

дает (разве что это бытие - мыслимость кем-то частных

случаев этого общего факта), то, по-видимому, будет впол-

не точно сказать, что каждое выполнение (fulfillment)

сделанного прогноза и есть для них «предельный», а дру-

гими словами, совершенно необъяснимый, факт. Однако

они не могут придерживаться и не придерживаются мне-

ния, что исполнение пророчества самоочевидно есть пре-

дельный факт. В действительности оккамисты очень - и

совершенно справедливо - воздержаны в деле призна-

ния «самоочевидности», признавая, что «предельность»

(прогноза) это только их теория прогноза. Но относи-

тельно этого пункта Логика заставляет нас прийти в за-

мешательство. Ибо единственное возможное для какой-

либо теории логическое оправдание должно быть тако-

во, что оно обеспечивает рациональное объяснение отно-

шения между полученными в результате наблюдения фак-

1 [Часть, начинающаяся с «Если» и выключительно до слов

«довольно обычный ответ на этот вопрос» (тремя абзацами

ниже), была удалена Лэнгли из АС.]

248 Логические основания теории знаков

тами; назвать же отношение между наблюдениями не-

ким «предельным фактом» есть то же самое как сказать,

что оно не подвержено рациональному объяснению. Одно

лишь это обстоятельство, как можно заключить, необхо-

димо выводит первый ответ за пределы обсуждения.

Остаются два других возможных ответа, хотя и тот ?;

другой в общем-то претят оккамистскому вкусу. На вопрос,

как возможен истинный прогноз, во времена Юма иног-

да отвечали, что прогноз получил свою истинность «ми-

лостивым откровением духов». Если имелись в виду ко-

нечные духи, как думали некоторые питомцы Кембрид-

жа, непонятно, почему у них прогнозы должны были

получаться лучше, чем у высшего по сравнению с ними

существа - искупленного <для вечности> человека.

Наконец, довольно обычный ответ на этот вопрос гла-

сил: предсказания' сбываются (оказываются истинны-

ми - come true), потому что Бог выбрал так направить

универсум, чтобы они могли сбыться. Я называю такой

род объяснений - все случается так, как случается,

потому что Бог избрал всему случиться именно так -

«объяснением a la turque».2 Это очень удобное приспо-

собление, дающее возможность объяснять все прошлые,

настоящие и будущие явления не сходя с дивана - од-

ним коротким предложением, которое ни один моноте-

ист не осмелится опровергнуть. Недостаток этой теории,

как могут подумать некоторые, заключается в том, что

она, делая предсказание такой простой материей, сама

на какие-либо определенные предсказания становится

неспособна. Но в таком случае она избавляет себя и от

опасности опровержения. Так или иначе, оккамисты

обыкновенно не придают большой важности предсказа-

нию, а зачастую, кажется, не желают даже и слышать о

чем-либо подобном.

Под именем оккамистов я числю прежде всего Гоббса,

большего оккамиста, чем сам Оккам; затем Беркли, Юма,

1 [АС: «прогнозы» («prognostications»); версия Лэнгли: «пред-

сказания» («forecastings»).] <У Пирса в окончательном вари-

анте - «predictions»; разница между «prediction» и «forecasting»

такова: первое - буквально предсказание, тогда как второе

по смыслу ближе к предугадыванию.>

2 [Лэнгли удалил «объяснением a la turque».]

Письма Сэму элю 71. Лэнгли 249

обоих Миллей и т. п.;1 затем Локка и многих других, не

столь откровенно склоняющихся к этому образу мысли.2

Но истина в том, что этой болезнью более или менее за-

ражена вся современная философия.

Еще3 одной философией, имевшей какое-то хожде-

ние в Англии во времена Юма, была теория «пласти-

ческой природы», другими словами некоего едва наде-

ленного интеллигенцией деятеля (slightly intelligent

agent), опосредующего между Творцом и универсумом -

некоего Божьего фактотума, занятого обыденной рути-

ной управления универсумом. Эта теория столь устарела

к тому времени, что я не стал бы ее упоминать - одна-

ко именно она, я подозреваю, немало поспособствовала

тому, что фраза «закон природы» стала столь популярна

в Англии: для приверженцев «пластической природы»

было очень естественно взять на вооружение это выра-

жение (что они фактически и сделали с самого начала).

К примеру, один из них, лорд Брук (Brooke), в своей

книге, опубликованной в 1633 г., но «написанной в его

Молодости, каковое Упражнение небезызвестно было сэру

Филипу Сидни», говорит следующее:

«And where the progresse was to finde the cause

First by effects out, now her r?gresse should

Forme Art directly under Natures Lawes,

And all effects so in their causes mould

As fraile Man lively, without School of smart,

Might see Successes camming in an Art» '

Здесь «Природные Законы» есть не что иное, как

прогностические обобщения наблюдений. Как бы то ни

было, приведение чисто поэтического примера вряд ли

можно счесть способом аргументации.

1 [В АС добавлено: «все из которых - типичные оккамисты».]

2 [АС: «не столь откровенных оккамистов».]

3 [Этот абзац из пирсовского АС в версии Лэнгли был удален.]

4 <«И там, где в движении вперед причина / сначала выясня-

лась по действиям, теперь е '-некоему реальному или аллего-

рическому лицу женского рода>, двигаясь назад, нужно / об-

разовать Искусство в непосредственном согласии с Природны-

ми Законами, / и так оформить все действия в их причинах, /

чтобы смертный Человек живо, не учась на собственных ошиб-

ках, / мог видеть грядущие Следствия благодаря Искусству». >

250 Логические основания теории знаков Письма Сэму элю П. Лэнгли 251

Еще одной философией, популярной даже в Англии,

была философия Декарта, у которого все связи между

событиями имеют место исключительно благодаря вме-

шательству Божества. Коротко говоря, он считал объяс-

нение a la turque единственно истинным.1 Из этого сле-

довало, что если нам и доступно какое-либо предзнание,2

то потому, что Божество каким-то образом избрало сде-

лать порядок событий в какой-то мере постигаемым

(comprehensible) для нас. Однако это заключение, кото-

рое Декарт полагал дедуцируемым - ибо именно он сде-

лал популярной манеру необязательного рассуждения,

которой все последующие метафизики столь религиозно

были привержены, - имело далеко идущие последствия.

Ведь из одной лишь мысли «Я мыслю, и таким образом

я существую» («I think, and so I exist») ему удалось по-

казать, что истинным должно быть все, являющееся

(appears) нам ясным и отчетливым, - еще одно совре-

менное приспособление, делающее занятие философией

столь располагающим к отдыху! Тем временем можно

было бы ожидать, что такое мнение должно было приве-

сти Декарта к тому, чтобы назвать предсказательные

обобщения наблюдений «законами природы». Соответ-

ственно, мы читаем в его Prlncipia Philosophise, опубли-

кованных в 1644 г.: «Кроме того, из той же неизменно-

сти Бога могут быть познаны некоторые правила, или

законы природы, которые суть вторичные и частные

причины разных движений, наблюдаемых нами в телах».3

Декарт, заметим, не признает, что его законы природы,

хотя и будучи прогностическими, суть обобщения, сде-

ланные из опыта. Он был крайне склонен приписывать

почти все достижения науки свету разума - так же как

оккамисты крайне склонны полностью отрицать роль

последнего в любом из них.

Той отраслью философии, в которой современная Юму

Британия реально занимает выдающееся место, была

1 [Это предложение из пирсовского АС было удалено Лэнгли.]

2 [АС: «мы и можем делать какие-либо прогнозы» вместо «нам

и доступно какое-либо предзнание».]

3 Atque ex eadem immutabilitate Dei, regulae quaedam, sive leges

naturae cognosci possunt, quae sunt causae secundariae et

particulares diversorum motuum, quos in singulis corporibus

advertimus.

этика, и когда юмовский аргумент был обнародован, ве-

ликим светилом в этой области почитался Хатчесон. По

мнению Юма, его самой значительной работой были

«Принципы морали» (1751), а они представляют из себя

всего лишь видоизмененное изложение Хатчесонова уче-

ния. Книгой, о которой читающие англичане Говорили

более прочих, была «Религия природы» Уолластона

(Wollaston's Religion of Nature) - она выдержала, если

я не ошибаюсь, семь изданий. Главное ее учение заклю-

чалось в том, что всякий порок есть в своей основе ложь;

единственная же достойная добродетель - правдивость

(truthfulness). Но насколько я знаю, мало что во всех

этих писаниях может пролить свет на стоящую перед

нами проблему.

Спрашивая себя о том, какого рода спекуляциями

были заняты умы тех, кто жил около двух столетий на-

зад и не удосужился оставить после себя каких-либо со-

чинений, я встаю перед почти неразрешимой загадкой.

И все-таки мне, предпринявшему небольшое исследова-

ние (должен признаться, слишком поспешное), необхо-

димо по меньшей мере знать об этом вопросе больше обыч-

ного. Трудность здесь в том, что я должен взяться за

решение вопроса, в котором могу полагаться лишь на

личные наблюдения, охват которых, весьма вероятно,

не превышает охват наблюдений моего читателя, а воз-

можно даже и уступает ему. Как бы то ни было, вопрос

поставлен передо мной, и я не могу его избежать. Я по-

пытаюсь вкратце рассмотреть его ниже.1

III. Какой концепции законов природы придерживается

сегодня большинство образованных людей?

Я должен сказать, что сегодня повсеместно распростра-

нена та самая же оккамистская концепция, которая имела

наибольшее влияние и во времена Юма - большинство

тех, кого мне довелось встречать, касаясь подобных тем,

переходят на язык Миллевой «Логики». В частности, наи-

более популярное объяснение предзнания2 таково: оно

<предзнание> становится возможным благодаря едино-

1 [Этот последний абзац был удален в версии Лэнгли.]

2 [АС: «прогноза».]

252 Логические основания теории знаков

образию природы, а это единообразие есть «предельный

факт». Это весьма приемлемо с точки зрения атеисти-

ческого учения, всегда бывшего распространенным сре-

ди оккамистов - и около 1870 г. оно было более рас-

пространено среди них, чем когда-либо.

Сегодня идеей, более всего занимающей умы, оказа-

лась Эволюция. С точки зрения их подлинной природы,

никакие два учения не могут быть более враждебны друг

другу, чем идея эволюции и тот индивидуализм, на ко-

тором Оккам воздвиг свою философию. Но эта враждеб-

ность до сих пор еще не заявила о себе со всей очевидно-

стью - поэтому теперь львенок и ягненок еще возлежат

рядом в одном уме, и так будет до тех пор, пока один из

них (и мы, конечно, знаем, о ком идет речь) достаточно

не повзрослеет. Все, что есть в сегодняшней философии

(в пределах требуемого нашим рассмотрением) неокка-

мистского, это эволюционизм той или иной разновидно-

сти. Всякий же эволюционизм должен в ходе своей эво-

люции восстановить ту отвергнутую идею закона как

энергетически присутствующей (energizing) в мире ра-

зумности (не важно - через некий механизм естествен-

ного отбора или как-то иначе), которая принадлежала

одновременно и эволюционной по существу метафизике

Аристотеля, и ее и схоластическим модификациям, при-

надлежащим Аквинату и Скоту.1 Тому лее ответвлению

философии принадлежит и теория Гассенди, которую

автор этой статьи несколько лет пытался возродить (в усо-

1 [Сноска, добавленная Пирсом вместо удаленного Лэнгли ос-

татка части III АС.] Внимательный читатель (а мне стало из-

вестно, что среди читателей Смитсоновских Отчетов есть та-

кие, кто, будучи очень мало знаком с научными методами,

тем не менее превосходит большинство великих ученых в точ-

ности и силе мысли) спросит меня, что я имею в виду под

«разумностью, энергетически присутствующей в мире». Я не

определяю разумное как нечто, что будучи исправлено посред-

ством тщательного рассмотрения, в целом согласно с естествен-

ным для людей мышлением; хотя то, что естественное для

людей мышление более или менее разумно, это факт. Мне

лучше всего объяснить, что я имею в виду, постепенно. Под

разумностью я имею в виду такое единство, которое схватыва-

ется разумом - скажем, всеобщность. «Гм! Под всеобщностью,

я полагаю, вы имеете в виду то, что разные события сходны

друг с другом». Не совсем: позвольте мне провести различие.

Письма Сэмуэлю П. Лэнгли 253

вершенствованной форме) и из которой, ради эволюцион-

ной концепции закона, которую она иллюстрирует, здесь

можно было бы привести описание теории ее оппонента,

опубликованной в 1678 г.:

Зеленый абажур на моей лампе, листва, которую я вижу в окне,

кольцо с изумрудом на пальце моей супруги - имеют сход-

ство. Оно состоит во впечатлении, полученном мной по сравне-

нию этих и других вещей, и существует потому, что они тако-

вы, каковы они суть. Но если вся жизнь человека вдохновляет-

ся желанием разбогатеть, во всех его действиях есть всеобщий

характер и его <человека> поведение <не только> не есть при-

чина этого характера, но <наоборот> само им формируется.

«Имеете ли вы в виду, в таком случае, что этот характер есть

цель (purpose) природы?» Я не настаиваю, что он есть ее цель;

однако же - это тот закон, который формирует события (shapes

the event), а не случайное сходство между событиями, устанав-

ливающими (that constitute) закон. «Но неужели вам совершенно

неведомо, что всеобщность принадлежит лишь фикциям ума?»

Да, по всей видимости, я именно настолько невежествен. Если

для вас всеобщность имеет свое происхождение (origin) в одном

лишь уме, то не стоит далее обсуждать наш вопрос. Но если

вещи могут быть поняты только в той степени, в какой они

обобщены, то они реально и поистине суть обобщенные вещи;

ибо ни одна идея не приложима к реальности, непознаваемой

по самой своей сущности. Как бы то ни было, Всеобщность в

обычном ее понимании не исчерпывает моей «разумности». В

нее <«разумность»> включается Непрерывность, которой Все-

общность есть, на деле, лишь более грубая форма. Но и это не

все. Мы не назовем некое устроение (design) разумным (обосно-

ванным - reasonable), если оно не будет осуществимым

(feasible). Некоторые идеи имеют такой характер, который в

какой-то мере доступен нашему разуму, но которого он никоим

образом не есть создатель - и этот их характер гарантирует,

что рано или поздно они будут осознаны (реализованы в уме -

realized). Я не ставлю вопрос о том, какой механизм необходи-

мо оказывается в этом задействован. Но каким-то образом, я

полагаю, имеющиеся законы появились у нас (have been bought

about); а раз так, то им по природе было присуще неизбежно

быть осознанными (to realize themselves). И в этом случае они

суть пустые (bare) абстрактные характеры, которые должны быть

признаны составляющими «разумность» любого закона приро-

ды. Дают ли нам эти характеры право допустить, что у приро-

ды имеется разумный (intelligent) автор, или нет - я опреде-

ленно не вижу, какая из возможных конкретных форм для этих

абстракций лучше бы удовлетворяла ожиданиям многих мысля-

щих людей (и лучше бы связывалась с их соответствующими

ощущениями (sentiments)), нежели выше мной постулированная.

254 Логические основания теории знаков

«Но поскольку люди по-прежнему озадачены повсе-

местным распространением и постоянством этой регуляр-

ности, а также ее непрерывностью на протяжении тако-

го множества веков, так что нельзя найти свидетельств

чего-либо ей противного, то атомический атеист добав-

ляет далее, что бесчувственные атомы, лишенные вся-

кой заботы или мысли и от века оказывающиеся игруш-

кой всевозможных беспорядочных уловок, заключений

и экспериментов, были наконец (они не знают как) на-

учены и необходимостью самих вещей, так сказать, при-

нуждены к некоего рода правильности и методичности

(certain kind of trade of artificialness and methodicalness);

поэтому, хотя их движения были сначала лишь случай-

ными порывами, все же на протяжении времени они стали

упорядоченными и правильными (artificial), управляе-

мыми некоторым законом - так сказать, сами собой,

посредством долгой практики и опыта, приобретя нечто

вроде привычки двигаться регулярно». <Книга, о кото-

рой идет речь, это> «Истинная интеллектуальная систе-

ма универсума» Кэдворта (Cudworth's True Intellectual

System of the Universe).

IV. Какой концепции закона придерживается сегодня

типичный человек науки?

В функции человека науки не входит достоверно вы-

яснять метафизическую сущность законов природы. На-

оборот, для решения подобной задачи необходимы та-

ланты, значительно разнящиеся от тех, что ему требу-

ются. И все »се данное метафизиком объяснение закона

вообще должно гармонировать с практикой ученого, ко-

торая заключается в открытии тех или иных частных

законов; в уме же типичного человека науки, не занято-

го погружением в метафизические теории, вырастет то

представление (notion) о законе, которое укоренено в его

собственной практике.

Человек науки обнаруживает перед собой явления,

обобщения или объяснения которых он ищет. Его пер-

вые попытки сделать это, хотя и будут подсказаны сами-

ми этими явлениями, тем не менее могут считаться все-

го лишь догадками (хотя если в них не будет чего-то

подобного вдохновению, он никогда не сделает первого

Письма Сэмуэлю П. Лэнгли. 255

шага на пути к успеху). Из этих догадок - если говорить

сжато - он отбирает ту, которая подвергнется провер-

ке. В своем выборе ему необходимо руководствоваться

исключительно соображениями экономии. Если, напри-

мер, перспектива такова, что очень много гипотез, объяс-

няющих какое-то одно множество фактов, должны, ве-

роятно, быть рассмотрены и отвергнуты и если случится

так, что наименее правдоподобную (one that is unlikely

to be true) из этих гипотез можно, вероятно, отбросить

путем проведения всего лишь одного несложного экс-

перимента, превосходной экономией окажется, если уче-

ный начнет с рассмотрения именно ее. В этой части сво-

ей работы ученый вполне может почерпнуть что-то из

мудрости делового человека. Так или иначе, в конце кон-

цов какая-то гипотеза будет принята на предваритель-

ных условиях; и после этого усилия следует приложить

к тому, чтобы найти наименее мыслимо правдоподобное

(most unlikely., that can be thought of) из необходимых

ее следствий - причем из тех, которые с наибольшей

готовностью могут быть подвержены экспериментальной

проверке. Эксперимент сделан. Если предсказание на ос-

нове принятой гипотезы не исполнилось, его неудача мо-

жет быть столь явной (utter),1 что ее (неудачу) можно

будет посчитать исчерпывающе доказательной (conclusive)

<в отношении ложности принятой теории>; а может

быть, неверную теорию понадобится всего лишь как-то

видоизменить. Если же, несмотря на все его неправдопо-

добие (unlikelihood), подтвердится истинность (be verified)

сделанного предсказания и если то же самое будет про-

исходить снова и снова, хотя каждый раз для испыта-

ния ученым выбирается наименее правдоподобное из

(подходящих) предсказаний, останется только снять шля-

пу перед этой восходящей звездой, к которой, по видимо-

сти, благоволит сама природа.

Бесспорно, человек науки смотрит на некий закон,

если это в реальности есть закон, как на нечто факти-

ческое (matter of fact), объективное настолько, насколь-

ко объективным может быть факт. Вероятно, единствен-

1 [АС: «оно может быть столь явно неудачно» вместо «его не-

УДача может быть столь явной», вставленного Пирсом в окон-

чательный вариант.]

256 Логические основания теории знаков

ное, чем с точки зрения понимания ученого только что

названный законом факт отличается от факта прямо на-

блюдаемого, это неполная убежденность самого ученого

в том, что и последний тоже - закон. Как бы то ни

было, можно сказать, что на закон он будет полагаться

гораздо более, чем на какое-то единичное наблюдение.

Закон становится для человека науки вернейшим из вер-

ных (the hardest of hard) фактов - никоим образом не

тем, что он сам создал, но скорее тем, что раскопал: чем-

то, что он, можно сказать, наделяет властью над собой.

Однако и теперь возможность отмены этого закона доста-

точным рядом наблюдений остается вполне мыслимой -

более того, всегда допускается, что наступит время необ-

ходимого преобразования этого закона, а возможно, даже

и замены его на другой.

V. Каков был аргумент Юма против чудес?

[Этот аргумент состоит из двух частей. В нижеследую-

щем разборе я привожу номера абзацев первой части, в

которой содержится суть всего аргумента целиком. Мои

комментарии заключены в квадратные скобки, а каж-

дый абзац, сжато излагающий один-два абзаца самого

Юма, начинается с его имени.] (<Квадратные> скобки в

тексте до конца части V принадлежат Пирсу. - Прим.

редактора.)

Юм: Аргумент архиепископа Тиллотсона против ре-

ального присутствия имеет очень широкую природу и

решительно показывает, что никакое свидетельство

(testimony) вообще не способно доказать некоторого рода

положения (propositions). Ц1.

Юм: Объявляет, что он открыл столь же всеобщий и

решающий аргумент против всех чудес, удобнее которо-

го ничего не могло бы быть. ^|2. [Здесь делается хорошо

понятная каждому читателю-современнику <Юма~> ссыл-

ка на тот факт, что с поры юмовского детства (он родил-

ся в 1711 г.) и до поры, отстоящей от публикации данно-

го его сочинения меньше чем на четыре года, Британс-

кий остров был свидетелем энергичных нападок одного

весьма набожного христианина, преп. Томаса Вулстона

(Rev. Thomas Woolston), и наследовавшего ему в этом

деле Питера Аннета (Peter Annet), на буквальную истин-

Письма Сэмуэлю П. Лэнгли 257

ность евангельских чудес. Первая затрагивающая эту тему

публикация Вулстона датируется 1705 г.; с 1720 же по

1728 г. такие публикации шли почти нескончаемым по-

током. За это он был заключен в тюрьму,1 где и умер в

1733 г. Нападки, однако, не прекратились, и на этот раз

их автором стал другой священник, Питер Анкет, при-

ложивший усилия к тому, чтобы его сочинения были

понятны простому народу. Его выступление против вос-

кресения Христа к 1744 году было опубликовано уже

трижды. Аргумент Юма, напомним, появился в печати

в 1748 г. Книги никакого другого автора не раскупались

ранее в таких количествах, как вулстоновские; и число

опубликованных ответов, которые они спровоцировали,

превысило шестьдесят. По этой причине не может быть

никакого сомнения, что ко времени появления юмовско-

го аргумента в недостоверности евангельских чудес была

уже полностью убеждена очень большая часть христиан-

ской Англии. Однако тот метод, которым пользовались

предшественники Юма, требовал подробнейшего разбо-

ра каждой отдельной истории. Чтобы проиллюстриро-

вать это, я приведу в обобщенном виде вулстоновскую

трактовку изгнания бесов в стадо свиней. В начале он

высмеивает утверждение, что человеку с нечистым ду-

хом было позволено находиться в общественном месте,

если тот «день и ночь ... кричал», или что «никто не мог

его связать даже цепями, потому что многократно был

он скован оковами и цепями, но разрывал цепи и разби-

вал оковы, и никто не в силах был укротить его».2 Во-

вторых, в этом общественном месте не могло быть «боль-

шого стада свиней», потому что веками разводить сви-

ней в Палестине было запрещено законом под угрозой

сурового наказания. Наконец, мало того что подобное

деяние вовсе не доказывало божественной природы Иису-

са, оно должно было возбудить невероятное неуважение

к праву собственности; и любой суд присяжных в Анг-

лии вынес бы против Него вердикт о нанесении тяжело-

1 [Его не сразу заключили под сражу, a оштрафовали и затем

уже, по причине невыплаты штрафа, посадили в тюрьму. Он

«выкупил свободы» и таким образом получил право появлять-

ся на некоторых улицах. [Эта сноска была вставлена Пирсом в

окончательный вариант.]

2 <См.: Марк, 5, 1-20.>

9 Зак. 3309

258 Логические основания теории знаков

го ущерба. Как раз в такой манере было необходимо под-

робно разбирать каждый из евангельских рассказов о

чудесах, Ни один читатель не был в силах удержать в

своем уме аргумент такого объема - так что все долж-

ны были оценить замечание Юма о том, что было бы

очень удобно иметь один решающий аргумент, причем

не только против евангельских чудес, но и против всех

«сверхъестественных случаев в истории как священной,

так и светской». Под таковыми он, несомненно, подра-

зумевал пророчества, предания о камнях, падающих с

небес, истории о привидениях, исцелениях, произведен-

ных психическим влиянием, и т. п. Стоит, однако, отме-

тить, что он откровенно ограничивает применимость сво-

его аргумента историей. Того, что необходимо сказать о

чудесах, переживаемых в непосредственном опыте, он

касается лишь однажды; но это лежит в стороне от его

главного аргумента.]

Юм: На деле, похожие события не во всяком случае

единообразно происходят при похожих обстоятельствах;

и все же в целом опыт наперед показывает нам, как часто

происшествие одного рода обычно сопровождается про-

исшествием другого рода. ЦЗ. Мудрый человек соизмеря-

ет свою веру с тем, насколько число имеющихся в опыте

случаев, в которых факты, подобные взятому к рассмот-

рению, оказываются истинными, превосходит число слу-

чаев, в которых такие факты оказываются ложными. |4.

[Замечания о том, что «мудрый человек соразмеряет свою

веру с очевидностью», Ц4 и что он «взвешивает противо-

положные эксперименты» или «уравновешивает проти-

воположные обстоятельства», Ц6 заслуживают тщатель-

ного рассмотрения. Если вера есть то, на что опирается

человек в своем действии (man goes upon), из первой

приведенной формулировки вытекает, что, будь очевид-

ность неполна, мудрый человек станет действовать отчас-

ти на основании одной теории, а отчасти - противопо-

ложной ей, и все это вообще-то будет называться «сидеть

на двух стульях». Однако данная формулировка может

значить и следующее: человек, имея веру, принимает во

внимание возможность разочароваться в ней. Если так,

то выражение «взвешивание противоположных экспе-

риментов» вполне корректно, однако последующее и

принципиальное его применение - в смысле уравнове-

Писъма Сэмуэлю П. Лэнгли 259

шивания невероятности дачи кем-то ложного свидетель-

ства и невероятности самих засвидетельствованных про-

исшествий - не только неточно, но непоправимо и в

корне неверно.1 Стоит отметить, что Юм не был ориги-

нален в применении учения о случайностях (или вероят-

ностях - chances) к [оценке] свидетельств (testimony);

это сделал уже Николай Бернулли (первый из просла-

вившихся представителей этой семьи) за два года до рож-

дения Юма (1711-1776). Всеобщее же внимание к этому

вопросу было привлечено за два года до выхода в свет

разбираемого нами юмовского «Опыта» (1748) тем обсто-

ятельством, что решение некоего иска против Николая

Бернулли основывалось на силе того самого правила,

которое он в свое время сформулировал. Если не гово-

рить об изданном посмертно (в 1713 г.) и оформившем

математическое учение о вероятности великом труде

Якоба Бернулли, в который Юм, вероятно, никогда не

заглядывал, к тому времени были опубликованы две дру-

гие важные книги, в какую-то из которых Юм должен

был заглянуть, пусть надлежащим образом ее и не поняв.

Это были Essai d'Analyse sur les Jeux de Hazard2 декана

Ремона де Монфора (Dean R?mond de Montfort) (1708;

второе и значительно улучшенное издание 1713) и «Уче-

ние о случайностях» Де Муавра (De Moivre's Doctrine of

Chances) (1716, второе измененное и значительно рас-

ширенное издание 1738). Эта отрасль науки как раз всту-

пала в пору своей зрелости, и авторов, писавших в то

время на данную тему, вполне можно извинить в том,

что они, как позже Лаплас и Пуассон (Poisson), допуска-

ли применимость учения о вероятности к <оценке> сви-

детельств. Хотя представления (notions) Юма чрезвычай-

но туманны, они обладают своей ценностью и отчасти

решительно оригинальны. А поскольку почти невозможно

ясно изложить идеи, которые сами по себе далеко не

ясны,3самым честным правилом экзегезы было бы сле-

1 [Следующие шесть предложений об истории теории вероят-

ности были вставлены Пирсом в окончательный вариант.]

2 <Опыт анализа азартных игр.>

3 [АС: «А поскольку попросту бесполезно спрашивать, что имел

в виду Юм - туманность идей которого в этом месте <книги>

пробирает читателя до костей».]

260 Логические основания теории знаков