2.2.2. Специфика рациональности социального взаимодействия

Своеобразный интерес имеют исследования в рамках теории возможных миров с позиции выхода на результат действия исследователя. Когда с его временем начинает сопоставляться вполне естественный порядок вещей, это своеобразная «идентификация» [1], [2], [3] теоретического сознания, проявляющегося двояким образом: с одной стороны - это имеет последствия установления привычек поведения и рассуждения, которые становятся конституативными системами деятельностных субъектов в рамках развития социального действия. Поэтому, с другой стороны, процесс идентификации приводит к постепенному «консерватизму теоретического субъекта» в рамках определенного места социального пространства, из которого осуществлялось построение возможного мира. Именно подобное обстоятельство: горизонтальная структура теоретизирующего субъекта деятельности - заставляет применять различия эмпирического и трансцендентального субъекта одновременно и к субъекту социального действия и к теоретизирующему субъекту.

В этой связи применение принципов трансцендентальной философии к основаниям социального познания требует не только известной доли неоднозначного отношения к объекту познания, но, прежде всего, своеобразной тактики саморазоблачения, способности тематизировать пространство некоторого познаваемого объекта. В этой связи предпосылочным и обусловленным со стороны «истории» оказывается не только эмпирический, но также трансцендентальный субъект, то есть это определяет весь контекст концептуализации деятельностного социального субъекта. В данном случае источник индивидуальной конституции деятельностного субъекта не в нем самом и не в другом деятельностном субъекте, а в некотором социокультурном контексте, который можно представить как сферу всех возможных деятельностных субъектов. Основным механизмом поддержания субъективной идентичности субъекта деятельности является постоянная идентификация, то есть заимствование способов поведения и интеллектуальных действий у других подобных деятельностных субъектов. То есть в социальном пространстве постоянно осуществляется процесс взаимного конструирования участников социальных взаимодействий в рамках субъектно - субъективных и субъектно - объективных взаимоотношений. Можно отметить, что в какой-то мере это пассивно протекающий процесс, так как анонимность идентификации открывает возможность для существования некоторых непреднамеренных действий самих деятельностных субъектов. Сам деятельностный субъект, как мы уже выше отмечали, не всегда знает о том, что он фактически вовлечен в процесс идентификации, поэтому можно неверно интерпретировать то, что с ним происходит или может происходить в некотором ближайшем промежутке времени.

Релевантно различение двух модусов деятельности субъектов общения, то есть феноменоактивности и пассивности.

В первом случае речь идет о действиях, которые деятельностный субъект совершает от себя, в направлении внешнего ему объекта и отличает себя от объекта своего действия. К этой группе действий относятся все сознательные волевые действия. И этот тип действий является в рамках теории наиболее очевидным и наиболее исследованным. Причем, субъекту понятно, что деятельность это, прежде всего, деятельностная активность.

Пассивное осуществление деятельности самого субъекта - это более сложный процесс, особенно тогда, когда требуется связать два этих модуса деятельности в единство. Так как субъект действия всегда осознает свою идентичность, то в этой связи он может представлять свою деятельность либо явным образом, с точки зрения активности самой деятельности, либо так, что сама эта деятельность будет осуществляться по заранее определенным приоритетам. Внимание этого деятельностного субъекта не будет направлено на само протекание деятельности. При этом действия осуществляются в субъекте, то есть сам субъект внутренне осознает это действие.

Всегда открыта возможность для совершения незапланированных действий и скрытых от самих субъектов целей их действий. Причиной является не что-то постороннее им, а сами же субъекты. Возможны ситуации, когда субъекты могут неверно интерпретировать правила действий, не знать их или думать, что следуют другим правилам, то есть сами субъекты постоянно порождают неопределенные ситуации в социальном пространстве и времени. Для фиксации самой ситуации стабильного действия воспользуемся классическим различением собственного и коллективного. Это понимание дает возможность обозначить ситуацию такого действия, которое позволяет выходить на схему стандартного действия, а также описать способ реагирования субъекта, когда социальная действительность будет соответствовать сложившемуся стереотипу.

Индивидуальные действия - это привычный порядок вещей, не вызывающий сомнения в положении дел, все, что составляет привычный, естественный способ действия. Индивидуальные действия таковы, что обычно в достаточной степени легко интерпретируются [4], [5], [6]. Индивидуальное действие - это обычно то, из чего каждый деятельностный субъект исходит, но как таковое он не всегда предполагает концептуальное осмысление.

Коллективное действие показывает себя как нечто внепорядковое и впервые способно обнаружить границы своеобразной стабильности и традиционности. «Коллективное действие это то, что не удается схватить как уже известное, включить в регион или сферу некоторого своего, то есть индивидуальное действие это то, что не присутствует само собой, но присутствует только как нечто ускользающее» [7, 52]. Однако именно феномен «ускользающего действия» фактически приводит к некоторым сбоям в отработанных коммуникативных процедурах.

Индивидуальное действие имеет склонность превращаться в универсальное и терять свои границы; в подобном случае - индивидуальное действие становиться своеобразным типом истины возможного способа человеческого поведения, с другой стороны, возникает вопрос: возможно ли такое осмысление коллективного действия, при котором оно бы не сводилось к уже известным действиям. Это возможно только на основании предположений в отношении уже известных действий, по которым человек признает собственный универсальный критерий истины и критерий ценности. Если подобная возможность ведет к исследованию собственных предпосылок поведения и мышления, то она концептуально закрепляется и можно говорить о том, что появляются основы для развития коммуникативных отношений, и это вполне естественно, так как результатом подобного предположения является постулирование того, что любые социальные отношения не являются исходно заданными.

Однако социальные отношения, особенно это относится к деятельности социальных и политических институтов, одновременно с разрешением одних возможностей предполагают вытеснение других возможностей, то есть установление социальных отношений всегда имеет в виду некоторый как закономерный, так и случайный отбор. Никакие социальные отношения нельзя признать универсальными - в этой связи индивидуальные действия нельзя считать универсальной основой для построения каких-либо универсально-коллективных социальных отношений.

Обратим внимание на то, что само коллективное действие предполагает целую сферу таких социальных объектов, по отношению к которым в принципе невозможно конструктивное действие деятельностного субъекта; при этом сами объекты не допускают, во-первых, однозначного истолкования, во-вторых, что немаловажно, однозначного решения, поэтому социальный субъект, попадая в сферу таких решений, не знает, где находится истина, и если ее можно достичь, то с каких позиций нужно рассматривать эту истину. И если даже удалось решить проблему из данной сферы социальных объектов, то никто, конечно, не может сказать, установлена ли она окончательно. То есть мы имеем дело с ярко выраженной релятивизацией истинностного отношения в подобной ситуации, с другой стороны существует определенный класс объектов, с необходимостью предполагающих наличие своеобразных диалогов мнений относительно различных проблем типа: «лучше - хуже», что в конечном счете выводит на качественные характеристики самого способа социальной жизни.

Обратим внимание и на то, что использование языка для обозначения социальных феноменов приводит к двусмысленности в силу природы самого языка: язык не просто обозначает социальное явление, а заключает явление в своеобразную логическую схему, которая внутренне присуща самому явлению; при этом в повседневном языке не различаются две модальности сознания, а именно: практическая установка, в рамках которой субъекты совершают социальные действия, и рефлексивная установка, в рамках которой субъекты формируют правила собственной деятельности [8], [9]. Процесс институциализации сферы действий, осуществляющийся в ходе дискурсивного оформления, накопления некоторых социальных знаний предполагает создание в рамках социальной реальности конкретного социального института, однако процесс объективизации - это некоторая типизация действий, в результате которой последняя лишается индивидуального субъективного значения. То есть получение некоторого устойчивого типа социальных действий возможно за счет схематизации ментального исключения ряда возможностей описания социального явления. Подобная ситуация связана с особенностями языка, поскольку в нем нет отдельных знаков, которые бы сообщали о том статусе утверждения, который мог бы выходить на проблемы как описательного, так и нормирующего значения.

Контрольные вопросы

1. Каково значение исследования в рамках теории возможных миров и позиции выхода на результат действия исследователя?

2. Как соотносятся два модуса деятельности субъекта общения?

3. Каково значение классического различения индивидуального и коллективного для фиксации ситуации стабильного действия?

4. Являются ли социальные отношения исходно заданными?

5. Каковы последствия использования языка для обозначения социальных феноменов?

Рекомендуемая литература

1. Хабермас Ю. Понятие индивидуальности // Вопросы философии. 1989. № 2. С. 35-40.

2. Хинтикка Я. Проблема истины в современной философии // Вопросы философии. 1996. № 11. С. 92-101.

3. Conlisk J. Whu Bounded Rationality // Journal of Economic Literature, 1996. vol XXXIV.

4. Богомолов А.С. Диалектика и рациональность // Вопросы философии. 1978. № 7. С. 101-111.

5. Верховин В.И., Логинов С.Б. Феномен рационального поведения // Социологические исследования. 1995. № 8. С. 62-68.

6. Корниенко Н.А. Личность и индивидуальные различия. Новосибирск, 1998. 563 с.

7. Гуревич А.Я. Социальная история и историческая наука // Вопросы философии. 1990. № 4. С. 51-62.

8. Нейман Дж., Моргенштерн О. Теория игр и экономическое поведение. М., 1970.

9. Ходжсон Дж. Привычки, правила и экономическое поведение // Вопросы экономики. 2000. № 1. С. 39-55.