3.2.2. Ценностные ориентации в контексте рациональной деятельности

Для постнеклассического мировоззрения существуют свои пределы смысловой значимости. В рамках данной темы отметим, что этапы развития смысловой сферы познающего субъекта, ее концептуального ядра следует связывать не с типом знания, выступающим в качестве основы мировоззренческих представлений, а с уровнем системности, целостности смысловой сферы. Процесс формирования мировоззрения может быть представлен в виде спирали, начальным пунктом которой является предельно бедная целостность представлений, замкнутых на «Я» развивающегося субъекта.

Характеризуя подобный процесс в самой общей форме, следует сказать, что на протяжении весьма длительного периода смысловая сфера индивида охватывает объективный мир фрагментарно, отражая относительно небольшое число аспектов явлений социума. По мере становления смысловой сферы она охватывает все большее количество сфер социума и одновременно все более глубокие уровни этих сфер. Смена активной и пассивной фаз развития смысловой сферы происходит в определенной последовательности и подчиняется закономерностям, исследование которых на субъективно-индивидуальном уровне практически еще не начиналось.

Рассматривая особенности постнеклассического социума, В.С. Степин обращает внимание на то, что научное познание начинает рассматриваться в контексте социальных условий его бытия и социальных последствий как особая часть жизни общества, детерминируемая на каждом этапе своего развития общим состоянием культуры данной исторической эпохи, её ценностными ориентациями и мировоззренческими установками. Осмысливается историческая изменчивость не только онтологических постулатов, но и самих идеалов и норм познания. Соответственно развивается и обогащается содержание категорий «теория», «метод», «факт», «обоснование», «объяснение» и т.п. [1].

Поскольку ценностям предшествует некоторая оценка, то есть ценность является уже оцененным объектом, соотнесенным с определенным интересом, постольку она всегда будет являться результатом отражения. Объективность ее заключается не в независимости от сознания человека, а в большей степени в вопросе об адекватности образа самому объекту исследования. Оценка невозможна без самого процесса познания, так как она составляет одну из компонентов этого процесса. Можно сказать, что выдвинутое В.А. Лекторским понимание ценности можно было бы скорректировать следующим образом: ценность является объектом, и этот объект будет выступать как осмысленный, отраженный и оцененный субъектом в рамках его целей, идеалов, интересов. Различие между ценностями естественной, непосредственной жизни и ценностями культуры, прежде всего, заключается в том что, в первом случае сама ценность объективируется в человеческом суждении и в дальнейшем в человеческом поведении, а во втором случае она находит то или иное материальное воплощение и закрепление, которое позволяет сохранять ее на протяжении длительного времени и передавать из поколения в поколение [2].

Ценностные ориентации являются основным элементом не только сознания, но и поведения. Из этого следует, что ценностная ориентация явно не ограничивается рациональным предпочтением или выбором той или иной ценности, то есть она должна стать достоянием эмоциональной жизни индивида, превратиться в его убеждения. Именно процесс формирования ценностных ориентаций является одним из факторов формирования деятельностного субъекта, сознательного отношения к тем ценностям, которые сложились в рамках современного общества. Отметим, что спектр ценностных ориентаций непосредственно определяется спектром интересов деятельностного субъекта и спектром его связей с социальной реальностью.

В настоящее время существует своеобразный культ европейских образцов новейших образовательных технологий, используемых в рамках формирования ценностных ориентаций российского общества. Возникает естественный вопрос относительно того, насколько реалии нашего общества могут действительно быть подвержены тем или иным трансформациям со стороны этих, своего рода универсальных, европейских ценностей. Заметим, что по большей части они выражаются в стремлении определенных политических кругов внести западные модели в развитияе нашего общества. Естественно, что самые разнообразные выходы на реальную российскую действительность определяют то, что формируются не реально российские ценности, отражающие нечто в действительности или не отражающие. Речь больше заходит о другом, о том, что российской культуре прививаются определенная агрегированная, универсальная, в какой-то мере релятивистская модель развития, которая сочетает в себе элементы самых различных моделей.

Обратим внимание на то, что подобную ситуацию принято связывать с так называемой концепцией мультикультурализма. Главная цель этой концепции заключается в том, чтобы внедрить в рамки социокультурного российского пространства некоторые альтернативные модели культуры, которые якобы замещают те тоталитарные ценности, которые были характерны для так называемого советского общества. При этом идет своеобразная подмена исконно русских культурных ценностей и традиций некоторыми альтернативными фрагментами. В обществе, где достаточно четко распределены статусно-ролевые обязанности и место социальных слоев в самой социальной структуре, подобная ситуация больше связана с тем, что людям будет навязываться панорама ценностных ориентаций, что, кстати, весьма негативно будет влиять на стабильность существующего в России общества. Именно в подобном контексте следует говорить о том, что существующие базисные определения структуры субъекта, принятые в отечественной литературе, указывают на то, что его творческое начало в определенной степени вытесняет потребительское начало. Подобная ситуация может являться своеобразным катализатором или стимулятором девиантного поведения [3].

Свободное общество, которое существует в современной российской действительности, может предоставить целое многообразие ценностных ориентаций, материальных, духовных и других, в рамках которых индивид способен и может выбирать. И для которого эти ценностные ориентации будут вполне доступными. Однако, те же реалии российской действительности говорят о том, что различные социальные группы в значительной степени озабочены проблемой выживания, и этот своеобразный плюрализм, который может быть необходим при определении своих ценностных ориентаций, на данной ступени развития общества для россиян оказывается в какой то мере весьма недоступным, потому что в рамках проблемы выживания и существования вряд ли стоит говорить и апеллировать к тому, что существует своеобразный выбор в системе ценностных ориентаций.

Подобное желание своеобразной реконструкции ценностных ориентаций в российской истории, с точки зрения моделей западных образцов, в принципе не может иметь ничего общего с методологией истории. Дело в том, что в принципе нельзя проводить какую-то универсальную точку зрения по отношению к традициям, обычаям, ценностям разных обществ, тем более, что эти ценностные ориентации формировались на разных этапах развития подобных обществ. То есть здесь в большей степени присутствует ненаучный взгляд, так как в противном случае мы вынуждены просто констатировать, что в рамках принятия ценностных ориентаций современного российского общества мы должны создать некоторую совокупность имеющихся альтернативных позиций, взглядов, точек зрения на эту проблему. Своеобразный методологический выход из подобного тупика заключается как раз в усилении фактора единства логического и исторического в анализе и констатировании ценностных ориентаций [4], [5].

Отметим, что субъективная иерархия ценностей не бывает просто пассивным отражением объективной иерархии как таковой, так как с их помощью индивид осуществляет свои собственные ценностные ориентации. Упорядочение ценностей по степени их важности зависит не только от характера функций, которые они выполняют в настоящее время, но и от тех воспринятых целей, идеалов, перспектив, которых субъект хочет добиться благодаря своим действиям. Следствием различия оценок являются ценностные ориентации индивида, в соответствии с которыми одни ценности воспринимаются, а другие нет. При этом формирование тех же социальных норм всегда связано с наличием ценностей, с одной стороны, повторяющихся и устойчивых, постоянных оценок, с другой стороны.

Ценностная ориентация отражается в определенных нравственных идеалах, которые являются своеобразным проявлением целевой детерминации деятельности субъекта. Подобные идеалы представляют собой своеобразные предельные цели, высшие ценности мировоззренческих систем. Они до некоторой степени завершают многоступенчатый процесс идеализации действительности, с которым неразрывно связаны гносеологические и аксиологические стороны. В этих идеалах зафиксирована позиция должного, с которой оценивается реальность, определяются тенденции будущего. После достижения подобного идеала выдвигаются подобные приоритетные цели, более высокие идеалы, прогнозирующие дальнейшее развитие человека. Именно в сфере идеалов разрешается главная проблема нравственности, то есть гармонии социального и личностного. При этом нравственные идеалы являются высшими критериями ценностно-оценочного отношения индивида.

В оценочно-ценностном отношении субъекта объективное и субъективное представлено в единстве, определяя его избирательную направленность как на процессы деятельности, так и на процессы самореализации. В этой характеристике фиксируется сложный противоречивый характер подобного интегрального, социального феномена. Противоречия имеются как в объективной основе человека, связанного с противоречиями социального положения, так и с субъективной, то есть противоречие оценки. Но главное противоречие оценочно-ценностного отношения индивида - это противоречие между объективными и субъективными его сторонами, то есть между тем, что объективно имеет значение для жизнедеятельности человека и отражается им как социально значимое. «Единство субъективного и объективного в оценочно-ценностном отношении человека состоит в том, что значимое не оторвано от объективной действительности, не противоречит ей, а возникает именно на ее основе, своеобразным образом отталкиваясь от реальных возможностей ее изменения, от имеющихся функциональных возможностей самого индивида» [6, 11]. Потребности, как и цели, выходящие за пределы объективных возможностей изменения действительности могут выступать как некоторые неадекватные побуждения.

Для современной философии продуктивен динамический подход, позволяющий изучать поведение и деятельность человека в развитии. Процесс формирования ценностных ориентаций будет процессом, развивающимся как во времени, так и в пространстве. То есть, можно сказать, что этот процесс формирования ценностных ориентаций является весьма сложным, противоречивым, но в то же время закономерным процессом. При этом будет такой процесс, который сам подготавливает условия для своего последующего развития и служит в определенном смысле причиной самодвижения.

Следует предположить, что на всех уровнях развития процесса ценностных ориентаций функционируют одни и те же ценностные механизмы: поиск, оценка, выбор, проекция. Однако на разных фазах мы можем увидеть различную степень загруженности отдельных механизмов: присвоение ценности обеспечивается в большей мере поиском и оценкой, а на последующих стадиях - это выбор и проекция. Определяя концептуальную сущность термина механизма, подчеркнем как психологическую его основу, так и познавательную сущность, а следовательно и реальную возможность воздействовать на развитие личностных механизмов. Путем изучения действия механизмов процесс ценностных ориентаций вскрывает потенциальные возможности обеспечения оптимальных условий их функционирования [7], [8].

Манипулирование ценностями, осуществляемое в условиях социальной стабильности не только изменяет механизмы социального познания, но и ведет к изменению социальных институтов, форм социального контроля и взаимодействия. Создается новый образ социального мира, новый образ общества и человека, в котором изменение образа человека часто воспринимается общественным сознанием как утрата идеала, как полная деструкция когнитивных оснований социальной деятельности, при этом конструирование социального образа мира в интересующем субъекта ракурсе не только предшествует манипуляциям, но и в определенном смысле завершает ее. Однако, как уже отмечалось выше, образ социального мира в постманипулятивном воздействии будет уже иной, скорректированный с учетом цели манипуляции. Конструирование социального образа мира связано, в первую очередь, с когнитивными процессами, то есть с процессами категоризации, так как человек действует в мире не только в соответствии с тем, как он познает его, но и познает его в соответствии с тем, как он действует сам. При этом необходимо учитывать тот немаловажный факт, что, познавая мир, общество, человек творит его, продуцируя некоторую сумму вариантов, в соответствии с которыми оно может функционировать. В этом случае выбор дает возможность использовать наиболее адекватные модели ориентации в действительности. Каждая новая модель включает в себя некоторые социальные установки в контексте образа социального мира и образа действия в этом мире.

В.С. Швырев отмечает: «Рассматривая судьбы рациональности как феномена культуры в исторической перспективе, мы должны четко осознавать сущность того поистине революционного события, которое произошло, когда рациональность из ситуационного, прагматически-инструментального способа сознания и действия, функционирующего в системе доминирующих в социуме дорациональных и внерациональных форм мироотношения, становится исходной мировоззренческой установкой определенного типа культуры, когда предметом рационального сознания начинают выступать не частные ситуации, а исходная система ориентиров, устоев социума. Тем самым рациональное отношение к миру превращается в необходимую культурную ценность в известном типе общества» [9, 73].

Установки активно помогают организации поиска информации определенного характера, однако очень часто существует расхождение между установкой и реальным поведением, что связано с несовпадением характера действия, его целью, контекстом времени. В этом плане особенно важно соотнести установку с несколькими поведенческими актами, а не только с однолинейной поведенческой реакцией; установки связаны с выработкой не только поведенческих стратегий, но и со стратегией защиты. Защита может осуществляться при активизации ряда механизмов, связанных с уходом от социальной реальности, с изменением осознания значимой информации и т.д.

Действительно, становление современной постнеклассической рациональности связано далее с расширением представлений о характере исходных установок и предпосылок познавательной деятельности и, как отмечает В.С. Швырев «с выходом их анализа за рамки т. н. чистого разума, рассмотрения т. н. человеческого измерения познания, то есть обусловленности познавательных установок всем многообразием внешних и внутренних факторов человеческой субъективности.

Этот процесс органически связан с рассмотренным выше феноменом гетерогенности познавательных позиций, которые взаимно обуславливают и стимулируют друг друга. Так, гетерогенность коллективных субъектов познавательной деятельности, различных научных сообществ, существование плюральности «мыслительных коллективных субъектов» обуславливается во многом их рецептивностью по отношению к многообразию воздействующих на них внешних к когнитивности факторов» [9, 161].

Контрольные вопросы

1. Как соотносятся понятия убеждение, ценностные ориентации и мировоззренческая установка?

2. Каковы последствия реализации концепции мультикультурализма?

3. Дайте сравнительную характеристику субъективной и объективной иерархии ценностей.

4. Как осуществляется процесс формирования ценностных ориентаций?

5. В чём смысл манипулирования ценностями?

6. Как соотнести установку и поведенческие акты?

Рекомендуемая литература

1. Степин В.С. Теоретическое знание. М., 2000. 744 с.

2. Лекторский В.А. Деятельностный подход: смерть или возрождение // Вопросы Философии. 2000. № 3. С. 56-65.

3. Голубева О.Н, Суханов А.Д. Проблема ценности в современном образовании // Философия образования. М., 1996.

4. Попов В.В. Логика изменения и темпоральная логика. Ростов-н/Д., 1992. 102 с.

5. Щеглов Б.С. Социальная рациональность в контексте современной эпистемологии // Человек и общество: на рубеже тысячелетий. Воронеж, 2004. С. 98-104.

6. Каган М.С. Философия культуры. СПб., 1996. С. 10-18.

7. Попов В.В. Проблемы гуманитаризации научного знания // философия гуманитарного знания. СПб., 1997. С. 74-77.

8. Розов М.А. О границах рациональности // Рациональность на перепутье. М., 1999. Т. 1. С. 46-67.

9. Швырев В.С. Рациональность как ценность культуры. М., 2003. 160 с.