РАЗДЕЛ II. ПОЛИТИКА И ЕЕ СУБСТАНЦИОНАЛЬНЫЕ СВОЙСТВА
ГЛАВА 3. ПОЛИТИКА КАК ОБЩЕСТВЕННОЕ ЯВЛЕНИЕ
1. Происхождение политики
Причины возникновения политики
В практической жизни человека никакие исторически устойчивые формы и способы его существования не возникают в результате произвольного желания отдельных лиц или групп. Все они являются своеобразными ответами на вызовы времени, изменение обстоятельств и условий человеческой жизнедеятельности. Так произошло и с политикой, сформировавшейся в результате пересечения целого ряда тенденций в развитии общества, востребовавших этот способ обеспечения людских интересов и решения назревших проблем.
Вся социальная жизнь представляет собой процесс постоянного взаимодействия людей и их объединений, преследующих свои интересы и цели, а потому неизбежно конкурирующих друг с другом. На начальных стадиях развития человечества такая конкуренция поддерживалась в основном механизмами общественной самоорганизации. Их ведущими элементами, обеспечивавшими порядок и распределение важных для жизни человека ресурсов, выступали обычаи и традиции, нравы, религиозные догматы и другие простейшие нормы и способы общежития. Вследствие же усложнения и интенсификации социальных взаимосвязей, нарастания демографической, территориальной, религиозной и иных форм дифференциации населения эти механизмы оказались неспособными регулировать совместную жизнь людей и обеспечивать удовлетворение многих групповых потребностей.
Кроме того, со временем среди групповых потребностей выявился блок непримиримых интересов, реализация которых грозила резким нарастанием социальной напряженности и дезинтеграцией человеческого сообщества. Так сформировалась мощная общественная потребность в новых, более эффективных способах регулирования во многом изменившихся человеческих взаимоотношений.
Эта потребность реализовывалась по мере становления государства как специфического общественного института, оказавшегося способным создать общеобязательные формы социального поведения для всех слоев населения. Принудительная сила публичной власти - нового механизма обеспечения групповых интересов - выводила общество на качественно иной уровень регулирования социальных связей и отношений, где каждый их участник неизменно ощущал доминирующее влияние этой силы.
Возникновение новой системы регуляции социальных контактов групп высветило полную несостоятельность человеческих нравов, религиозных обычаев и традиций в качестве механизмов упорядочения социальных конфликтов. Только государственная власть явилась той силой, которая могла не только обеспечить реализацию разнообразных групповых интересов, но и сохранить целостность, обеспечить порядок и стабильность социальной жизни. Таким образом, деятельность государства имела целью примирение противоборствующих сторон и обеспечение условий для выживания всего общества в целом. Одновременно возможность осуществлять контроль за государством, а также использовать силу его структур для обеспечения своих интересов стала выступать в качестве наиболее притягательной цели деятельности для разных социальных групп.
Политика и возникла в связи с необходимостью реализации таких интересов групп, которые затрагивали их общественное положение и не поддавались удовлетворению без вмешательства институтов публичной власти, предполагая использование методов принуждения. Таким образом, политика стала регулировать не все групповые интересы, а лишь те из них, которые затрагивали их властно значимые потребности и предполагали вовлечение в конфликт "третьей" силы в лице государства. Из-за стихийного характера такой конкуренции К. Мангейм называл политику "самостийной" величиной, т.е. явлением, не способным возникнуть в результате искусственной реконструкции.
Понятно, что интересы, заставляющие человека переступать грань политической жизни, в основном имеют не индивидуальный, а надперсональный, групповой характер. Они приобретают определенное значение для человека как представителя конкретного класса, нации, той или иной части населения. Поэтому импульсы политической жизни исходят оттуда, где различные общности, стремясь к реализации собственных целей, влияют на положение (цели, статусы, интересы) других слоев, вовлекая государство как посредника в урегулирование этих споров.
Учитывая сказанное, политику можно было бы определить как совокупность отношений, складывающихся в результате целенаправленного взаимодействия групп по поводу завоевания, удержания и использования государственной власти в целях реализации своих общественно значимых интересов. В этом смысле политика понимается как результат столкновения разнонаправленных действий групп, сопер-ничающих и друг с другом, и с правительством, которое тоже являет собой особую группу и потому защищает не только общесоциальные, но и собственные интересы.
Как глобальный механизм регулирования социальных отношений политика есть способ рационализации межгрупповых конфликтов и институциализации межгруппового диалога, придания процессу конкуренции за власть в основном цивилизованных и мирных форм. При этом структура и строение политического взаимодействия не дают возможности какой-то одной стороне, достигая своей цели, игнорировать наличие и противодействие конкурентов. В противном случае политика вырождается в монополизацию власти, превращающую политическую "игру" за власть в форму административного диктата.
С момента своего зарождения государство служит тем центром силы, который способен принудительными методами организовать должное распределение ресурсов, статусов, ценностей. Вот почему даже там, где между собой конкурируют партии или иные участники политики, борьба внутренне нацелена на овладение той или иной частью полномочий этого института. Правда, в сфере международной политики не существует какого-то единого государства, но и там политические отношения складываются по поводу оспаривания прав того центра и источника силы, который де-факто временно обладает такими реальными возможностями и полномочиями (например, ООН, олицетворяющая действенность системы международного права, или НАТО, обладающее силовыми ресурсами, позволяющими ему в то или иное время выступать от лица международного сообщества).
По своему характеру политическое регулирование означает использование государством принудительных способов урегулирования, как бы "поверх" находящихся в распоряжении сторон ресурсов. Например, не зависимо от экономической обоснованности использования материальных ресурсов государство может перераспределить их в пользу наиболее нуждающихся членов общества или в силу политической целесообразности поддерживать убыточные предприятия, строить и разрушать рыночные связи и т.д. С этой точки зрения политика представляет собой способ упрощения конфликтов, когда все их многообразное содержание подводится под общий знаменатель государственной воли. Вместе с тем она возникает тогда, когда деятельность государства становится объектом заинтересованности различных групп, общим для активной части населения делом.
Политика как социальная сфера
Возникновение политического способа обеспечения межгрупповой конкуренции сопровождалось формированием особого слоя управляющих государством, которые стали профессионально заниматься регулированием социальных отношений, выработкой и поддержанием соответствующих норм и правил социальной деятельности. Появление же государства как нового центра социального притяжения качественно изменило и статусы конкурирующих сторон, для которых возможности удовлетворения их нужд и запросов стали зависеть не столько от имеющихся у них способностей или ресурсов, сколько от степени их близости или удаленности от центра публичной власти.
Этот качественно новый тип зависимости давал группам шанс за счет одной лишь помощи государства существенно расширить набор социальных благ для своих членов. Для поддержания постоянных контактов с государством эти группы вынуждены были создавать особые ассоциации, защищающие их властно значимые интересы и цели: партии, лобби, группы интересов и др. Стали меняться способы и формы включения людей в сферу публичной власти, механизмы социализации, содержание ролевых и функциональных нагрузок человека, а также другие параметры его поведения в этой социальной области.
Совокупность такого рода изменений, связанных с процессом становления и укрепления государства, свидетельствовала о возникновении в обществе особой сферы социальных отношений, в которой группы конкурируют между собой за влияние и контроль над публичной властью. Иными словами, процесс оспаривания государственных полномочий со стороны групповых субъектов породил особый политический уровень общественных отношений, или новый вид социальности, который "уводил" общество от тех форм социальной организации жизни, что поддерживали целостность и интеграцию человеческих связей на основе структур локальной солидарности, "местечковых" нравов и физического превосходства одной части населения над другой. Политика дала людям новые, дополнительные возможности для овладения общественными ресурсами, породив при этом соответствующие способы и приемы их распределения и перераспределения.
Таким образом, политика формировалась как особая система связей, сохраняющая объединенность жизни людей и скрепляющая их социальные узы посредством публичной власти. Она стала средством приведения разрушающих общество конфликтов к необходимой для выживания общества форме и его продвижения вперед за счет повышения уровня межгруппового согласия. Политика сформировалась как механизм перераспределения важнейших материальных, информационных, духовных и иных ресурсов, находящихся в распоряжении не только государства, но и всего общества в целом. Она преобразовала разрушительные последствия межгрупповых противоречий в созидательные импульсы общественного развития. Благодаря политике общество освободилось от варварского способа удовлетворения групповых интересов - борьбы на уничтожение. С политикой люди обрели возможность вести конкурентную борьбу по правилам, согласовывая свои интересы с интересами социального целого.
Однако, совмещая потребности и цели человеческих объединений, политика неизбежно подвергает их селекции, создавая дополнительные возможности наиболее перспективным и жизнеспособным с точки зрения общества группам. Политика как глобальный механизм социальной регуляции способна изменять и "перевертывать" статусы групп, создавая для тех или иных слоев населения условия жизни, более адекватные обще-коллективным и межгрупповым интересам. Конечно, здесь коренится постоянная возможность ошибки, возможность неверного определения и интересов общества, и возможностей отдельных групп. Позже мы увидим, как политика компенсирует свои генетические слабости, сейчас же важно подчеркнуть, что политика как способ постоянного выбора приоритетов, поиска и сознательного определения наиболее перспективных направлений общественных изменений и развития является своеобразным искусством налаживания и поддержания социального диалога.
Как особая социальная сфера политика демонстрирует различную степень концентрации усилий власти в налаживании межгрупповых отношений. Если процессы формирования органов государственной власти и принятия ими политических решений составляют как бы эпицентр политики, ее ядро, то за его границами, на периферии этих процессов могут решаться задачи, только приближающие те или иные силы к реальной конкуренции за власть. Например, группы, не способные на очередных выборах выиграть спор за власть, используют их не для борьбы за голоса избирателей, а для "обкатки" своего имиджа в глазах общественного мнения, апробирования программ, т.е. для позитивного закрепления своего курса в сознании избирателей в надежде использовать эту память на следующих выборах.
По мере развития государства и общества, формирования традиций демократического и гуманистического использования принудительных методов для конструирования социальной жизни неизбежно видоизменяются возможности и характер политического регулирования. Если в период складывания государства политика использовалась как способ жесткого подавления социального протеста различных слоев населения, то в современных демократических государствах она последовательно обретает черты механизма поддержки социального и культурного экспериментирования групп и личности, поддержки индивидуальных жизненных проектов.
В то же время невероятная сложность формирования политики, постоянно существующая внутренняя возможность использования ее конструктивных возможностей в узкоэгоистических интересах правящей группы порождают противоречивые и даже противоположные оценки этого регулятивного механизма. Например, У. Бек делает упор на "творческую, самовыражающуюся" сущность политики, которая извлекает из группового противопоставления "новые содержания, формы, коалиции", что дает основание рассматривать ее не как "политику политиков", а как "политику общественности", ищущую новые социальные возможности для "самосогласования" интересов и развития социума. В то же время другой немецкий ученый Т. Майер считает, что современная политика "парализует общество", ставя свои возможности на службу не людям, а интересам политиков в области их карьерного продвижения, повышения служебного и общественного статуса, увеличения индивидуальных доходов и т.д.
Функции политики
Формируясь в процессе регулирования межгрупповых противоречий, поддержания целостности социума и сохранения общественной стабильности, политика в своем развитии получила статус важнейшего социального механизма, без которого ни одно сложноорганизованное общество не способно воспроизводить и развивать свои социальные порядки. В настоящее время роль и значение политики зависят от выполнения ею следующих функций:
ў выражения и реализации властно значимых интересов групп и слоев общества;
ў рационализации конфликтов, придания межгрупповым отношениям цивилизованного характера, умиротворяющего противоборствующие стороны;
ў распределения и перераспределения общественных благ с учетом групповых приоритетов для жизнедеятельности общества в целом;
ў управления и руководства общественными процессами как главного метода согласования групповых интересов посредством выдвижения наиболее общих целей социального развития;
ў интеграции общества и обеспечения целостности общественной системы;
ў социализации личности, включения ее в жизнь сложноорганизованного государства и общества. Через политику человек приобретает качества, необходимые ему для реалистического восприятия действительности, преодоления разрушающих последствий подсознательных реакций на политические процессы, препятствующих рациональному отношению к жизни. Конституируя личность как самостоятельное, активное существо, политика способна осуществлять и человекотворческие задачи;
ў обеспечения коммуникации. Политика создает особые формы общения между конфликтующими по поводу власти группами населения, формируя или используя для этого специфические институты (СМИ), способы поддержания контактов между властью и населением (политическую рекламу), стратегии информирования населения и борьбы с конкурентами (пропаганду, агитацию, политический паблик рилейшнз - особые техники связи с общественностью);
ў созидания действительности (проективная функция). Политика способна формировать новые отношения между людьми и государствами, преобразовывать действительность в соответствии с планами различных политических субъектов, создавать новые формы организации социальной жизни, формировать возможности для новых отношений между человеком и природой.
Более частные, разнообразные функции политики складываются при взаимодействии ее с отдельными конкретными сферами жизни (например, со сферой формирования общественного мнения, создания органов власти и т.д.). Политика может обладать как явными, так и скрытыми (латентными) функциями, например, при согласовании интересов в сфере принятия государственных решений.
В целом же функции политики могут трансформироваться в зависимости от времени, места и субъектов политической деятельности. Это говорит не только о том, что отдельные функции способны осуществляться в более или менее развитых формах, но и о том, что в ряде случаев они могут приобретать противоположный своему назначению характер (когда, к примеру, жесткость конкуренции за власть может десоциализировать человека, оттолкнув его от активной политической жизни). Далее мы увидим, какие качественные изменения происходят с функциями политики в рамках тоталитарных обществ, на поздних стадиях развития современных индустриальных государств, в переходных процессах, острых кризисах государственной власти.
Структура политики
Выполнение политикой столь специфических функций предполагает и наличие у нее соответствующей внутренней структуры, которая, собственно, и предопределяет возможность исполнения ею перечисленных задач. Эти структурные элементы в своей совокупности обеспечивают формирование политики как целостной и качественно опре-деленной области социальной жизни.
К несущим опорам политики относится прежде всего ее политическая организация, которая представляет собой совокупность институтов, транслирующих властно значимые групповые интересы в сферу полномочий государства и поддерживающих конкуренцию их субъектов в борьбе за власть. Партии, лобби, разнообразные политические движения, средства массовой информации, профсоюзы и другие политические ассоциации и объединения вкупе с представительными и исполнительными органами государства составляют этот организационный фундамент политики.
Важнейшим элементом структуры политики является и политическое сознание. В самом общем виде оно характеризует зависимость политического регулирования от разнообразных программ, идеологий, утопий, мифов и других идеальных образов и целей, которыми руководствуются субъекты борьбы за власть. С этой точки зрения политика предстает как общественный механизм, специально приспособленный для реализации разнообразных идейных проектов.
Воплощенная (объективированная) часть человеческих замыслов и представлений существует в формах практической деятельности людей, институтах, механизмах и процедурах борьбы за власть, даже в архитектуре государственных учреждений и прочих материализованных формах. В то же время не выявленный мир политического сознания "живет" в поле публичной власти в виде ценностей, идеальных побуждений, оценок, мотивов поведения и т.д. С точки зрения зависимости от политического сознания политика может быть представлена как постоянный переход, преобразование различных способов мышления из духовной формы в материальную, и наоборот.
Еще одним структурным элементом выступают политические отношения. Они фиксируют специфические особенности деятельности, направленной на государственную власть, а также устойчивый характер взаимосвязей общественных групп между собой и с институтами власти. В этом смысле политические отношения раскрывают специфические особенности конкурентных связей, складывающихся между всеми участниками "игры" за власть и определяющих внутренний ритм существования политики, как таковой. Например, политические процессы могут формироваться в рамках обостренной борьбы сторонников противоположных целей или свидетельствовать об установлении в обществе прочного консенсуса по основным целям общественного развития. Не случайно Дж. Сартори считал, что политика может существовать либо в виде "войны", в которой стороны не считаются со средствами достижения целей и ведут борьбу на уничтожение, либо в виде "торга", где свои позиции в государственной власти конфликтующие стороны укрепляют на основе сделок и договоров.
Уровни организации политики
Политика как особая сфера жизнедеятельности человека обладает способностью организовывать свои порядки на различных уровнях социального пространства. Так, регулируя межгосударственные отношения или связи национальных государств с международными институтами (ООН, Евросоюзом, НАТО и др.), политика выполняет роль своеобразного глобально-планетарного механизма регулирования мировых конфликтов и противоречий. Здесь ее субъектами и агентами выступают национальные государства, различные региональные объединения и коалиции, международные организации. В этом случае политика выступает в качестве наиболее высокого по уровню способа регулирования мировых и внешнеполитических отношений, или как мегаполитика.
Конфликтные взаимоотношения внутри отдельных государств формируют уровень макрополитики. Это наиболее распространенный и типичный уровень организации межгруппового диалога. Мезополитика характеризует связи и отношения группового характера, протекающие на уровне отдельных регионов, локальных структур, институтов и организаций. И наконец, властно значимые отношения индивидов могут воплощаться в микрополитике, представляющей наиболее низкий (но отнюдь не самый простой) уровень межличностных или внутригрупповых отношений, регулируемых институтами государства.
На каждом уровне своего протекания политические процессы формируют специфические институты, отношения, механизмы и технологии рационализации конфликтов и регулирования споров. Причем каждый уровень обладает известной самостоятельностью, и его особые механизмы не могут "автоматически" использоваться для разрешения конфликтов на ниже- или вышестоящем уровне. Поэтому, например, международные институты зачастую не способны урегулировать политические конфликты внутри страны. А действия федеральных властей нередко бессильны для разрешения какого-нибудь регионального (в частности, межэтнического) конфликта.
Соответственно, каждый из этих уровней организации политики предполагает и особые способы изучения соответствующих процессов, создавая возможности даже для концептуализации отдельных отраслей и субдисциплин в политической науке (теории международных отношений, политическая регионалистика и т.д.).
2. Свойства политики
Структура политических свойств
Определенность политики как особой сферы человеческой жизнедеятельности непосредственно выражается в наличии у нее соответствующих, специфицирующих черт и характеристик. В своей совокупности они позволяют отличить политику от иных сфер общества, увидеть границы ее существования. Прежде всего следует отметить онтологические, морфологические и процессуальные свойства политики.
Так, к онтологическим (раскрывающим сущностные черты данного типа человеческой активности) относится свойство конкурентности, демонстрирующее, что политическое взаимодействие является результатом столкновения различных групповых интересов и со-путствующих им норм и правил, ценностей и традиций, одним словом, самых разных компонентов властного противоборства. Данное свойство показывает и то, что политика, как таковая, складывается из постоянного борения ориентирующихся на доминирование разных по происхождению стандартов, ценностей, институтов. Поэтому в ряде случаев методы политического урегулирования могут быть направлены не на примирение, а на разжигание конфликтов, не на диалог между группами, а на воспрепятствование ему.
Важным свойством политики является и ее асимметричность, которая выражает не столько временный характер достигнутого между участниками политической игры баланса сил, сколько невозможность его постоянного поддержания, а следовательно, и подвижность отношений за политическую власть. В силу этого политика предстает как внутренне обратимое, принципиально неравновесное явление, в котором переплетены сознательные и стихийные действия, организация и дезорганизация, порядок и хаос, баланс и дисбаланс, стабильность и нестабильность, устойчивость и неустойчивость. Целенаправленные действия по руководству обществом подрываются стихийными протестами неудовлетворенной этой линией части населения; законы и нормы стабилизации -политической жизни сталкиваются с противоречащими им обычаями и привычками (как верхов, так и низов); упорядоченность и рационализм политических отношений опроки-дываются иррациональными, непредсказуемыми реакциями населения и т.д. На практике часто можно наблюдать, как тот или иной режим быстро переориентируется с защиты одних интересов и ценностей на поддержку и защиту противоположных, переходит от методов убеждения и внушения к использованию силовых, принудительных средств, утрачивает и вновь обретает легитимность.
Нельзя не отметить, что политика формируется и осуществляет свои функции по преимуществу в рациональной форме. Это стоит подчеркнуть, поскольку история постоянно предоставляет множество фактов неадекватной реакции человека, его несоизмеримых с внешними условиями действий, следования суевериям, предрассудкам, ритуалам. Не случайно целый ряд мыслителей и даже отдельные научные школы исходили из того, что бездна политики скрывает исключительно темные, присущие человеку начала, Г. Лассуэлл, например, полагал, что политика представляет собой "процесс, через который открывается иррациональный базис общества".* Однако история все же показывает, что политика, создавая механизмы paционального выстраивания институтов, вырабатывая механизмы согласования частных и общих позиций, не утрачивает при этом и своего иррационального компонента, хотя по преимуществу выступает формой рационализации социальных отношений.
* Цит. по: Edelman M. Constructing the Political Spectacle. Chicago, 1988. P. 108.
Учитывая неизменно острое соперничество в зоне публичной власти, чреватое самыми непредсказуемыми последствиями, нельзя не признать, что политика представляет собой крайне рисковый (венчурный) вид социальной деятельности. Здесь как ни в какой другой сфере общества вложения сил, капиталов, человеческой энергии могут не дать никакой компенсации затраченных усилий. Неожиданный проигрыш на выборах, внезапная отставка до того благополучного министра, падение правительства и кризис, вызвавший всеобщую дестабилизацию социальных и экономических порядков, и прочие хорошо известные и постоянно встречающиеся факты заставляют относиться к политике как к области действий, обладающей повышенной опасностью для реализации намеченных человеком планов. Вместе с тем это предполагает и поиск особых средств, компенсиру-ющих такие ее моменты, как беспринципность политиков, готовых защищать любые идеи, лишь бы остаться у власти, взяточничество, физическое устранение конкурентов и т.д.
Свойство проникновения
Политика, как уже говорилось, способна проникать в различные сферы социальной жизни, придавая тем или иным проблемам подлинно государственный масштаб. Это свойство инклюзивности свидетельствует о непостоянстве и подвижности круга тех проблем, которые рассматриваются государственной властью в качестве политически значимых. Ведь как писал Ф. Брауд, "ничто по своей природе не является политическим и все им может стать".* По этой причине, полагает Н. Фразер, "политизация социального" - неотъемлемый процесс в сложноорганизованных обществах.**
* BraudPh. La science politique. Paris,1992. P. 11.
** Fraser N. Unruly Practices. University of Minnesota Press, 1989.
Иными словами, наряду с признанием проблем, требующих постоянного участия государства в регулировании социальных процессов (обеспечение безопасности общества, поддержание международных связей и др.), у политики в каждый данный момент существуют проблемные вопросы, которые периодически включаются в поле власти или выключаются из него. Поэтому политика в принципе способна изменять свой объем, вследствие чего ее границы имеют в определенной степени условный характер и зависят от исторического контекста, а также умения государства увидеть те групповые конфликты, которые требует его непременного вмешательства.
Данное свойство политики превращает искусство руководителей государства в главный источник формирования политического пространства. От характера осознания политически значимых интересов непосредственно зависит объем объектов государственно-властного регулирования, а следовательно, и объем политической сферы. Если несколько перефразировать М. Вебера, то можно сказать, что качество явления, позволяющее считать его "политическим", "обусловлено направленностью интереса", которую придает государство "тому или иному событию в каждом отдельном случае".*
* См.: Вебер М. Избранные произведения. С. 360.
В придании событиям политического значения заложена принципиальная возможность произвола субъекта в оценке характера групповых интересов и конфликтов. По мнению Р. Даля, политика представляет собой обширное поле для ошибок, преувеличения одних интересов и преуменьшения других, для принятия одних решений и непринятия других. В произвольном выборе объектов политического регулирования либо в использовании неадекватных средств и методов регулирования кроется огромный потенциал напряженности. Как верно заметил французский ученый Г. Эрме, "лучший правитель это тот, кто наилучшим образом защищает интересы граждан от поползновений государства, которое хотело бы против воли граждан осуществлять то, что оно неоправданно считает интересами общества".*
* Hermet G. Le peuple centre la democratie. Paris, 1989. P. 20.
Следствием отражения такой трудности является то, что некоторые теоретические направления обосновывают мысль о неприемлемости властно-политического регулирования общественной жизни, как таковой. Так, анархисты полагают, что исходящая от государства власть в основном имеет негативные следствия. Технократически ори-ентированные мыслители вообще сомневаются в возможности добиться результатов с помощью социальных методов.
Показательно также, что различные идеи, ограничивающие роль политических методов регулирования, не только распространялись на теоретическую сферу, но и активно воздействовали на реально функционирующие системы власти. В частности, это касается западных демократических государств, в значительной мере унаследовавших идеи либеральных мыслителей (А. Смита, А. Бентама, Дж. Милля и др.), которые считали основной проблемой политики строительство общества, где политика была бы ограничена сравнительно небольшой сферой жизни. Поэтому государства либерального типа заранее ограничивают область применения политического регулирования интересами и прерогативами независимого от государства гражданского общества. Коль скоро сфера гражданского общества развивается на принципах самоорганизации и самоуправления и при этом руководствуется нравственными и правовыми нормами человеческого общежития, то государство должно существовать в строго определенных целях и границах. В частности, такими целями могут быть поддержание общественного порядка, соблюдение гарантий личных прав и свобод граждан. В связи с этим оно не может вмешиваться в личную жизнь индивида. И все же такие принципиальные ограничения политического регулирования в последние годы приобретают больше нормативный характер, поскольку многие социальные конфликты гражданского общества в современных либерально-демократических государствах так или иначе регулируются политическими методами.
В отличие от либеральных ограничений на политические регуляторы, тоталитарные системы власти вообще лишают государство (как механизм формирования политики) необходимой гибкости и тем самым преобразуют политику в иное средство регулирования конфликтов. Например, в государствах этого типа все групповые отношения регулируются силовыми и принудительными способами со стороны властвующих структур. В результате силовые и принудительные действия государства становятся единственным средством регуляции общественных и даже межличностных отношений. Иначе говоря, го-сударственное вмешательство в этом случае становится средством, уничтожающим всякую конкуренцию в борьбе за государственную власть. В таком случае политическая власть вырождается в административный произвол властей, а политика как специфическая сфера жизни растворяется во всем социальном пространстве, утрачивая свою специфику и назначение.
Пространственные свойства политики
Неотъемлемым онтологическим свойством политики является ее пространственность (топологичность). Эта черта характеризует политику как объемно-пространственную среду, в которой деятельность борющихся за власть сил локализована в определенных точках, местах, участках территории. Причем в каждом политическом локалитете существуют собственные возможности для политического участия и волеизъявления населения, а следовательно, складываются свои практики, конкретные политические институты и структуры, способы их функционирования и другие параметры организации политической жизни. Реальное взаимодействие этих территориально разделенных очагов политической жизни и составляет политическую сферу.
Иными словами, с этой точки зрения политика представляет собой разновидность физического пространства, в одних частях которого складываются, предположим, интенсивные политические отношения, а в других конкуренция за власть существенно ослаблена. Например, в Москве могут приниматься важные политические решения, сталкиваться позиции правящей и оппозиционной партий, и в то же время где-нибудь в сельских районах Сибири, являющихся неотъемлемой частью российского государства, политическая активность населения проявляется спорадически, от случая к случаю и по сути никак не влияет на расстановку сил, конкурирующих между собой за влияние на Кремль. Или, предположим, в одном месте столицы могут идти митинги оппозиции, а в других - люди будут лишь смотреть телерепортажи об этих событиях.
Таким образом, политика, понимаемая как пространственно организованная сфера, будет функционировать в виде совокупности различных позиций политических субъектов (топосов), совершающих те или иные действия в определенных локальных точках этой среды. То есть политика будет представлять собой совокупность конкретных местосвершений, формирующихся там и тогда, где и когда люди и их объединения предпринимают действия, направленные на захват и использование государственной власти.
В силу этого политика обладает такими характеристиками, как глубина, ширина и длина, которые фиксируют географические пределы и параметры политического пространства, предоставляющего людям возможность бороться за власть. В рамках такой географически протяженной территории и возникают реальные конкурентные процессы, центры влияния и оппонирования. Таким образом, точки реального политического напряжения могут не совпадать с официальными центрами власти, могут находиться по отношению к ним на разном удалении, обладать тем или иным влиянием на государствен-ные решения.
В том случае, если точки политической активности будут сильно разнесены с официальными центрами государственной власти и при этом не будут иметь достаточной информационной связи, то политическое пространство такой страны может стать "рыхлым", подверженным воздействию других государств и центров политического вли-яния. Вот почему при всех прочих условиях государства с большой территорией, для того чтобы снизить возможности сепаратизма и развала страны, должны уделять особое внимание проблемам (способам, путям) компенсации территориальной разорванности политики. В данном случае показательно, что древнегреческие полисы формировались таким образом, чтобы гражданин мог принять участие в собрании, не тратя для этого времени больше, чем день пути.
Пространственная характеристика политики показывает и то, что люди, находясь в отдалении или вблизи от центра власти, как правило, формируют и вполне определенный угол зрения на власть. Иначе говоря, в зависимости от определенной территориальной диспозиции люди приобретают и соответствующую политическую оптику. Скажем, человек, следящий из провинции за осуществляющейся в столице властью, и человек, наблюдающий данные процессы из точки их совершения, чаще всего имеют несовпадающие представления и оценки о дееспособности и эффективности правления. В целом можно сказать, что, как правило, чем шире такая территориальная разнесенность взглядов, тем больше возможностей для роста политической напряженности. Следовательно, одним из резервов усиления компромиссности политической жизни является обеспечение территориальной равномерности воззрений на власть.
Одним из механизмов такого умиротворения политики выступает изменение местоположения акторов, обозрение ими политических процессов из разных точек пространства. К слову сказать, не случайно руководители государства постоянно совершают поездки по различным районам страны. Помимо прочего, это дает и возможность понять специфику отношения к власти со стороны населения, проживающего на разном удалении от центра.
Темпоральные свойства политики
Способность политики разворачивать свои процессы во времени объясняется ее свойством темпоральности.
Это временное измерение политики демонстрирует особый тип протяженности существования ее институтов, взаимоотношений правящей и оппозиционной элит, индивидуальных и групповых акторов, государственных и международных организаций.
С одной стороны, политическое время качественно отличается от физического, астрономического времени. Ведь люди существуют в политике не только в более жестком, регламентированном режиме жизнедеятельности (например, лицам, избранным в парламент или выдвинутым в правительство, полномочия даются на строго определенный срок; граждане исполняют электоральные функции опять-таки в строго установленное время и т.д.). Помимо своей функциональной "жесткости" политическое время обладает способностью внезапно заканчиваться, "умирать моментальной смертью". Крах правящего режима, внезапная отставка министра, политическое убийство лидера - эти и подобные им факты говорят о чрезвычайной непредсказуемости временного завершения политических событий. Иначе говоря, у каждого субъекта существует собственный срок и ритм жизни в политике. А это ставит акторов перед необходимостью точнее соразмерять свои цели с предоставленными на время условиями, мобилизовывать и концентрировать для этого ресурсы, усилия, энергию.
С другой стороны, время в политике поистине многолико. Реальные политические процессы осуществляются сразу в нескольких временных диапазонах:
ў в рамках реального времени (в них политические события воспринимаются непосредственно с точки зрения их актуальной завершенности);
ў в рамках исторического времени (предполагающего более укрупненную оценку происходящего в его взаимосвязи с прошлыми событиями, т.е. требующего обобщения фактов, определенной логики истолкования эволюции группы политических фактов);
ў в рамках эпохального времени (оперирующего значительно более масштабными критериями оценки событий, приспособленными для оценки больших этапов политической истории не только отдельных государств, но и континентов).
Таким образом, одно и то же политическое событие может иметь различные временные координаты, если его измеряют то мгновениями, то состояниями целых политических систем, эволюционирующих в истории человечества. Это свидетельствует о том, что политическая реальность существует одновременно в разных временных, хрональных (от греч. hronos - время) полях, различающихся собственными диапазонами, а следовательно, и специфическими критериями оценки событий, фазами и циклами внутреннего развития. Реальная политика есть пересечение временных полей, предполагающих разную степень интенсивности изменений.
Каждый временной диапазон имеет свои точки отсчета, обладает своими возможностями "сжатия" и "переноса" событий. Так, в кризисных процессах, в истории тех или иных государств (организаций) можно выделять различные этапы их формирования и развития. "Судьбоносные" события в масштабе повседневности, будучи помещены в иное измерение, меняют свое значение. Временные ритмы, соединяя значимое и незначимое, зачастую скрадывают от современника подлинное значение происходящего. Не случайно сказал поэт: "пораженье от победы ты сам не должен отличать". Одни события со временем мельчают, меняют значение, другие высвечивают масштабность произошедшего.
Например, большевистскую революцию 1917 г. в России современники называли "октябрьским переворотом", рассматривая его как эпизод в борьбе за власть. Впоследствии приверженцы марксизма, героизировав это событие, стали рассматривать его как "величайшее событие XX века". В то же время многие противники советского режима оценивали его в более широком историческом масштабе как пролог становления столь характерного для России очередного деспотического режима.
Дать точную оценку происходящему (и произошедшему), прибавив достоверности собственным ощущениям, можно, лишь корректно соединяя масштабы представлений. По сути дела, только осваивая научную логику, человек способен отделить основное от наносного, рационально и непредвзято представить череду важнейших событий и тем самым прозреть будущее. Выявить событие и придать ему должный хронополитический масштаб - в этом и состоит искусство ученого. Самый эффективный прием рациональной трактовки временных противоречий - укрупнение масштабов видения, которое дает воз-можность точнее оценить значение и смысл перемен. Максимально обобщенное видение дает возможность теоретического конструирования политических изменений, выявления целостной планетарной логики, позволяющей точнее оценивать мелкомасштабные явления.
Морфологические свойства политики
Морфологические свойства отражают базовые особенности строения и источники формообразования политики. В этом смысле наиболее важным свойством является наличие элитарных и неэлитарных кругов как основных субъектов политики, чьи акции (поступки) и интеракции (взаимодействия) в сфере публичной власти и формируют сферу политической жизни.
Каждая из указанных групп населения выполняет специализированные функции: элиты - по представлению интересов населения и осуществлению управления государством и обществом; неэлитарные группы - по влиянию на отбор элит, контролю за их деятельностью, по воздействию на коррекцию проводимого государством курса.
В силу этого политика формируется как результат взаимодействия властвующих и подвластных, как плод соучастия управляющих и управляемых, итог контактирования профессионалов и непрофессионалов. Причем на разных стадиях и фазах политического процесса (например, при принятии решений или смене политического режима посредством выборов) может меняться характер и степень согласования их действий, набор выполняемых ими функций, их удельный вес и значение.
Как будет показано далее, многие представители различных школ и теоретических направлений в политической мысли нередко абсолютизируют значение одного из двух субъектов политики. Элитисты, к примеру, настаивают на том, что массовые слои населения не нужны для производства политики. Эгалитаристы же, напротив, полагают, что массы способны самостоятельно формировать поле политики, не прибегая к услугам групп, осуществляющих специальные функции управления обществом. Однако практика дает более убедительные аргументы в пользу необходимости и элитарных, и неэлитарных слоев для осуществления политики.
Одним из таких подтверждений является тот факт, что элитарные и неэлитарные слои соединяет система представительства социальных интересов, наличие которых также характеризует базовые свойства политики. Последняя, представляя собой слой специализированных ассоциаций (партий, групп давления и т.п.) и их отношений, пока-зывает, что реализация политических целей не осуществляется непосредственно широкими социальными слоями, а предполагает наличие особых объединений и лиц, призванных профессионально выражать и защищать интересы населения.
Таким образом, необходимость и неизбежность постоянного выявления и реализации интересов населения превращает политику в глобальный механизм представления социальных запросов и потребностей групп. При этом реально сложившиеся технологические приемы и способы такого представления интересов нередко влияют на степень их реализации больше, чем сами конкретные требования людей.
Процессуальные свойства политики
Данная группа свойств характеризует политику как особый тип человеческой деятельности. Сложность, а временами и неясность взаимоотношений элиты и неэлиты, непредсказуемость последствий рационально предпринимаемых действий, наличие разнонаправленных движений и многие другие аналогичные факты, свидетельствующие об остроте и интенсивности конкуренции за государственную власть, - все эти факторы придают политике характер динамичного явления, обусловливают исключительную быстроту политических перемен, делают ее исключительно изменчивой. Политика представляет собой наиболее интенсивно меняющуюся, внутренне подвижную область общественной жизни, где постоянно сталкиваются энтузиазм и апатия, подъем и упадок, возбуждение и депрессия. Подобные переломы создают возможность исключительно быстрого, а то и внезапного крушения статусов субъектов, изменения норм и правил политической игры, сужения или расширения объемов политических явлений.
Можно привести немало примеров того, как в одночасье рушились казавшиеся вечными империи и режимы, как круто менялись судьбы отдельных стран и политиков. Даже в новейшей политической истории России можно увидеть, как внезапно и непредсказуемо для населения страны, росчерком пера трех руководителей прекратил свое существование СССР; как летом 1991 г. в столице внезапно появились танки ГКЧП и как через короткое время на обломках советской империи возник новый, ориентированный на демократические ценности режим и т.д.
В то же время важно отметить, что все, даже самые стремительные, политические изменения, как правило, являются следствием реализации определенных целей и ценностей, программ и концептов, учений и настроений действующих в политике сил. Иными сло-вами, политика органически связана с опосредованием любых действий институтов, групп, структур, органов власти, оппозиции и других субъектов теми или иными идейными целями, дающими качественную оценку настоящему и будущему, предполагающими ту или иную направленность в проектировании общественных отношений.
Задача политического способа целеполагания, собственно, и состоит в выработке широких социальных целей, которые впоследствии становятся ориентирами действий конкретных участников политических процессов. Таким образом, с процессуальной точки зрения политика представляет собой совокупность идейно ориентированных действий разнообразных субъектов. Наиболее отчетливо это свойство проявляется в столкновениях целей и программ правящих и оппозиционных партий; курса властей, не пользующегося поддержкой населения, и народных ожиданий; противоположности поляризованных политических культур и идеологий и т.д.
3. Взаимоотношения политики с другими сферами общества
Характер политики с другими сферами общественной жизни
Понимание природы и специфических свойств политики неизбежно предполагает осознание ее связей и отношений с другими сферами общественной жизни. Испытывая влияние экономики, морали, права, художественной культуры, политика и сама оказывает на них определенное воздействие, обретая при этом новые свойства и качества.
Как уже отмечалось, в политической мысли далеко не сразу удалось отличить политику от иных форм организации социальной жизни. Со времен Древней Греции вплоть до XVII столетия господствовали взгляды, интерпретировавшие политику как всеобъемлющую форму человеческой активности, включающую в себя все формы вза-имоотношения человека и общества. Только разделение политики и гражданского общества, которое произвели Н. Макиавелли, Дж. Локк, Т. Гоббс и ряд других мыслителей Нового времени, положило начало более точному пониманию ее отношений с другими областями жизни. Благодаря этим и более поздним теоретическим разработкам политика предстала как одна из областей человеческой жизнедеятельности, обладающая специфическими внутренними особенностями, возможностями влияния на другие сферы человеческой жизни.
Однако и в настоящее время в политической науке предпринимается немало попыток утвердить одностороннюю зависимость политики от иных сфер общественной жизни или данных сфер от политики. При сохранении случаев морализации политики, утверждения ее исключительной зависимости от права, культуры, религии или экономики все же в большинстве своем ученые предпочитают учитывать двойственный характер ее взаимоотношений с другими областями жизни - причинно-следственный и функциональный.
В частности, причинно-следственные отношения раскрывают степень детерминированности политики (как в целом, так и ее отдельных сторон и аспектов) экономическими, правовыми, нравственными или иными факторами. Эти каузальные (от лат. causa - причина) зависимости были подмечены еще со времен Аристотеля, который говорил об обусловленности политических явлений экономическими формами жизни. На протяжении веков подобные идеи развивали и другие ученые, например, А. Смит, настаивавший на соответствии политических отношений экономическому строю, Т. Гоббс, констатировавший существенные зависимости политики от права, и т.д.
Действительно, практика дает множество примеров того, как рост экономического уровня жизни населения стабилизирует политические порядки, как установление правового государства по сути исключает радикальные формы политического протеста и т.д. Однако, как уже говорилось, нередко такие связи абсолютизировались. Так, например, И. Кант и следующие его установкам современные теоретики О. Хеффе, Дж. Роулс и др. утверждают, что политика должна "всегда применяться к праву".* А фундаменталистски настроенные приверженцы К. Маркса доводят его идею об обусловленности политического процесса способом производства материальной жизни до одностороннего экономического детерминизма, считая тем самым, что политика целиком и полностью определяется материально-хозяйственными факторами.
* Кант И. Трактаты и письма. М., 1990. С. 294.
Характерно, однако, что, наряду с такой гиперболизацией причинных связей политики, в научной мысли сформировались и идеи ее самодетерминированности, т.е. практической независимости от других областей жизни. Такие подходы присущи, в частности, ряду эли-таристских концепций, авторы которых видят в "правящем классе" самодостаточный источник формирования политических отношений.
В свою очередь, функциональные связи и отношения политики с другими сферами жизни отражают их взаимозависимость как определенных регулятивных подсистем общества, обладающих собственными средствами разрешения конфликтов, стабилизации социальных порядков, интеграции общества. Иначе говоря, политика, наряду с другими общественными подсистемами, рассматривается как специфический способ решения социальных проблем, предлагающий для этого собственные приемы, техники, процедуры. Например, решение тех или иных конфликтов возможно не только военными средствами, но и путем применения политических методов; при этом поиск компромисса, который способен устранить острые формы противоборства, может осуществляться и под влиянием экономических факторов и осуждения противоборствующих сторон общественным мнением и т.д.
Эти политические, правовые и прочие регулятивные системы в зависимости от конкретной ситуации, характера той или иной проблемы или других причин могут иметь разную эффективность применения норм, санкций, форм стимуляции требуемого поведения и т.д. Преимущественное же использование обществом то моральных, то экономических, то политических методов регулирования общественных противоречий как бы задает известные приоритеты в отношениях между сферами общественной жизни. Этот временно установленный характер связей между ними и свидетельствует об усилении или ослаблении социальной роли той или иной сферы.
В целом в стабильных демократических государствах формируется тенденция к снижению роли политических методов регулирования социальных конфликтов и преобладанию правовых способов стабилизации общественных порядков, усилению авторитета моральных норм, методов самоуправления и самоорганизации жизни. В то же время в переходных политических процессах или при усилении авторитарных тенденций роль политических методов регулирования социальных проблем, как правило, существенно возрастает. В самых же крайних случаях, в частности, в государствах тоталитарного типа, политика вытесняет все иные способы урегулирования общественных противоречий. Такая практическая абсолютизация функциональных связей между сферами общества приводит к серьезнейшим деформациям и политики, и социальной жизни в целом.
Политика и экономика
Политика, как уже сказано, формируется на пересечении ряда исторических тенденций, и потому сущностные причины ее возникновения не могут быть объяснены исключительно экономическими причинами. В целом экономические процессы не являются "прародителями" политической сферы. Зависимость от них сказывается на содержании деятельности конкретных политических систем и режимов правления. Так, слабо развитая экономика, как правило, предполагает централизацию власти и усиливает авторитарные тенденции. Экономический же рост, повышение доходов на душу населения в целом способствуют развитию демократических тенденций.
В основном экономика оказывает то или иное воздействие на политику через социальную сферу, т.е. определяя материальное положение разных социальных групп и обусловливая тем самым дифференциацию социальных статусов их членов. Таким образом, люди, в зависимости от экономического содержания своих интересов, вытекающих из занимаемого ими общественного положения, могут обращаться к различным политическим формам их удовлетворения: выдвижению требований к государственной власти, формированию политических движений и партий, выражению своего мнения на выборах и т.д.
В свою очередь, политика, сформировавшаяся значительно позже возникновения производственных и обменных процессов, тоже не может рассматриваться как основополагающий фактор развития экономики. В то же время как разновидность властно-государственного принуждения политика сохраняет значительные регулятивные способности воздействия на экономические процессы. И прежде всего в тех ситуациях, когда та или иная хозяйственная проблема приобретает значительный социальный масштаб и начинает затрагивать интересы значительной части населения или всего государства. В этом смысле характер политического влияния на экономику может быть трояким: позитивным, негативным или нейтральным.
Так, в настоящее время в России без целенаправленной помощи государства в принципе невозможно сформировать прочный рыночный сектор в экономической жизни страны, сделать его системообразующим сегментом всей экономической сферы. Вместе с тем политическое влияние определенных оппозиционных сил направлено на придание противоположного характера деятельности государства, которое, по их мнению, призвано заниматься преимущественно непосредственным регулированием экономических связей, вытесняя тем самым рыночные структуры на периферию экономических отношений.
Потребности современного общественного развития, необходимость демонополизации и демилитаризации российской экономики, борьба с коррупцией и теневой экономикой однозначно требуют повышения роли политических методов регулирования этих сторон экономических процессов. В то же время в зоне мелкого и семейного бизнеса, в сфере развития предпринимательства и других секторах экономики, где сегодня можно руководствоваться внутриэкономическими стимулами, принципами самоорганизации, государственно-политические методы должны уступать свое место иным формам социального регулирования. В любом случае политические методы регулирования должны использоваться лишь в тех секторах экономики, где не хватает внутренних источников самодвижения или требуются серьезные трансформации сложившихся порядков.
Политика и право
Как относительно самостоятельные сферы общественной жизни политика и право формируются на основе влияния множества общественных факторов и не могут зависеть лишь от взаимного воздействия друг на друга. По сути дела, их взаимоотношения определяются особенностями присущих им способов регулирования социального порядка и технологий применения государственной власти.
Так, политика генетически сориентирована на обеспечение групповых приоритетов в организации государственной власти. То есть тех интересов, которые ни при каких условиях не могут быть проигнорированы, даже при соединении их с общесоциальными запросами населения на государственном уровне. Ведь политика по существу "работает" на согласование и продвижение интересов наиболее жизнеспособных социальных (национальных, территориальных и др.) групп с общеколлективными целями. Поэтому государство как политический институт прежде всего заинтересовано в укреплении пози-ций группы, контролирующей власть, предполагая использование для этого всех имеющихся у него ресурсов. Следуя данной цели, государство может практически выходить за рамки действующих законов (особенно в кризисных условиях) и даже имитировать соблюдение Конституции страны (как это делал сталинский режим, осуществлявший репрессии под покровом самой демократической и гуманной конституции того времени).
По существу политика как средство упрочения публичной власти по природе своей рассчитана на некое превышение законодательных полномочий субъектов, выступающих от лица государства. Эта способность политики поддерживается возможностью ее структур и институтов опираться не только на правовые механизмы, но и на непосредственную поддержку населения, его отдельных слоев, способных собственными средствами поддерживать правительство, партии, лидеров и т.д. Подобная неформальная поддержка населения, являясь показателем соотношения политических сил, и заставляет власти зачастую считаться с ней больше, чем с нормами законов.
Такое положение свидетельствует о том, что политика всегда учитывает влияние реальных, а не формальных социальных центров, тех сил, которые способны практически воздействовать на перераспределение ресурсов и принятие решений. Иными словами, политика прежде всего ориентирована на реальные ресурсы и силу участников, оспаривающих власть, а не на их формальные статусы. Поэтому, например, находившиеся в "розыске" чеченские авторитеты в свое время признавались почти что официальными партнерами федерального Центра, а регионы, нарушающие российскую Конституцию, не испытывают правовых последствий таких действий, обладая должным весом при принятии важных для Кремля решений, и т.д. Соответственно и политический контроль распространяется не на все социальное пространство, находящееся под юрисдикцией государства, а лишь на его наиболее острые и проблемные зоны, способные изменить соотношение участвующих в отправлении власти сил.
Коль скоро множество групп, претендующих на контроль за государственной властью, помимо общепринятых норм предлагают собственные цели и правила использования власти, то политическое пространство переполняется различными идеологическими целями, программами и прогнозами, авторы и сторонники которых пытаются идейными средствами и способами подчинить себе большинство населения, расширить базу своей политической поддержки. В силу этого в политике всегда складывается множество логик властного взаимодействия, подразумевающих столкновения разных целей и ценностей, норм и стандартов. И, как следствие, конкуренция между неравновеликими претендентами на власть придает политическому процессу крайне неравномерный, а порой даже скачкообразный характер.
В свою очередь, система правового регулирования изначально сориентирована на регулирование всего социального пространства в целом, без выделения каких-либо групповых приоритетов. Право "снимает" групповую заостренность политической конкуренции, предъявляя однозначные требования всем гражданам общества, независимо от их партийной принадлежности, симпатий и антипатий. За счет этого право фиксирует тот нижний предел взаимных требований групп к установлению общественного порядка, который необходим для их совместного проживания и осуществления власти. Не случайно главной регулятивной установкой в правовой сфере выступает равенство всех слоев населения и граждан перед законом. В этом смысле для права ничего не значат ни групповая солидарность, ни статусные интересы, ни локальные ценности, ни реальное влияние того или иного субъекта на власть. Право избегает каких-либо теневых форм регулирования общественных отношений; именно публичность, открытость, демонстративность применяемых им средств регулирования является подлинной протоматерией правового поля власти.
Для права главным принципом деятельности является диспозиция "закон - отклонение от закона" (а не "формальное - реальное влияние", как в политике), поэтому его регуляторы редко действуют в режиме предупреждения (переубеждения субъектов), полагаясь в основном на технику санкционирования. В силу этого государство как правовой институт регулирования и контроля закрепляет применение всеобщих стандартов оценки общественных целей и противоречий. На страже этого порядка стоят специальные органы (конституционный суд и др.), снимающие все недомолвки, иносказания и подтексты в толковании конфликтных ситуаций, добиваясь тем самым полной и однозначной интерпретации правовых норм и санкций в процессе их использования.
Таким образом, можно видеть, что политика - это отнюдь не "конструирование публичного права для свободного действия человека", как считают некоторые ученые, в частности, X. Арендт.* Политика ориентируется на закрепление приоритетов общественного развития, соответствующих интересам групп, и потому зачастую пре-небрегает правовыми средствами, мешающими достижению цели. В свою очередь, право, утверждая режим власти, легализует положение доминирующей в обществе силы.
* Цит. по: Косич И.В., Мишкелене Ю.Б. X. Арендт: философия и политика// Вестник МГУ. Сер. 7. 1991. № 6. С. 84.
Это объясняет, почему, по мере закрепления тех или иных политических целей, а следовательно, и оппонирования уже сложившегося социального порядка с новыми, предлагаемыми политикой приоритетами, две регулятивные системы - право и политика -постоянно оказывают противоречивые влияния друг на друга. Так, право сужает поле политики, накладывая ограничения на деятельность политических акторов: запрещает партии, ориентированные на антиконституционные способы захвата власти, ограничивает деятельность экстремистских организаций, определяет процедуры использования властных полномочий государственными структурами и т.д. В свою очередь, политические инициативы стимулируют изменение отдельных законодательных актов, вступая в противоречие с уже сложившимся порядком. При этом отдельные законодательные нормы используются в качестве определенного ресурса борьбы с соперниками.
Опыт многих стран показывает, что правящие круги не только не подчиняются законам, но и активно используют их для борьбы с политическими соперниками. Например, в нашей стране политические противники сталинского и брежневского режимов объявлялись уголовными преступниками, испытывая на себе всю мощь репрессивного аппарата. И лишь в правовых государствах, где существуют мощные механизмы предотвращения произвола правящих кругов, исключена монополизация власти той или иной группой населения, в них сложились традиции гражданской активности, право выступает основным ориентиром политической деятельности, фактором, накладывающим ограничения на неприемлемые для большинства общества приемы политического противоборства, борьбы за власть.
Политика - это своеобразный поисковый механизм социального развития, разрабатывающий его проекты, а право - механизм придания таким проектам общезначимого характера. В целом добиться соответствия этих двух сфер и механизмов общественного регулирования - значит сформировать законодательную базу, закрепляющую основные цели и ценности политически лидирующих групп. В результате такого соединения регулятивных возможностей обеих сфер государственная власть приобретает необходимую стабильность, предотвращая общество от крайностей политической конкуренции.
Политика и мораль
Проблема соотношения политики и морали занимала и занимает умы мыслителей на протяжении не одного тысячелетия. Данная проблема ставилась еще легистами в Древнем Китае, Платоном, Н. Макиавелли, Т. Гоббсом и другими учеными. В центре проблемы всегда стояли вопросы нравственного воздействия на власть, способности общества к одухотворению политической конкуренции. В процессе эволюции политической мысли выкристаллизовались три крайних позиции по этим вопросам.
Так, одна часть теоретиков (Н. Макиавелли, Г. Моска, Р. Михельс, А. Бентли, Г. Кан и др.) стояла на позиции отрицания возможностей сколько-нибудь серьезного влияния морали на политику. Вторая часть ученых (Платон, Аристотель, Э. Фромм, Л. Мэмфорд, Дж. Хаксли и др.), напротив, практически растворяли политические подходы в морально-этических оценках, считая последние ведущими ориентирами для любой, в том числе политической, деятельности. Третья группа ученых (А. Швейцер, М. Ганди, А. Эпштейн и др.) настаивала на необходимости облагораживания политики моралью, соединения тех и других стандартов при осуществлении государственной власти. Как же в действительности решается эта проблема?
Практический опыт показал, что в политике, как и в любой другой сфере общественной жизни, понимание и реализация человеческих интересов изначально связаны с этико-мировоззренческим выбором человека, с определением им собственных позиций относительно справедливости своих притязаний на власть, допустимого и запретного в отношениях с государством, политическими партнерами и противниками. Таким образом, в осознании политической реальности у человека всегда присутствуют этические ориентиры. Потому-то в мотивации его поведения в сфере государственной власти, как правило, всегда переплетаются две системы координат, оценок и ориентации - нравственная и политическая.
Несмотря на то что и моральное, и политическое сознание имеют в принципе групповое происхождение, тем не менее они представляют собой два различных способа понимания людьми своей групповой принадлежности (идентификации), которые базируются на различных способах чувствования, оценивания и ориентации в социальном пространстве. Так, политическое сознание в целом имеет логико-рациональный и целенаправленный характер. При этом оно неразрывно связано с оценкой конкретной проблемы, а также той ситуации, которая сопутствует ее достижению. В отличие от такого способа отражения действительности моральное сознание представляет собой форму дологического мышления, базирующегося на недоказуемых принципах веры, оно перемещает жизнь человека в мир идеальных сущностей. Как писал С.Франк, не существует никакого единого постулата, "исходя из которого можно было бы развить логическую систему нравственности чтобы она охватывала все без исключения суждения, подводящие под категории "добра" и "зла"".*
* Франк С. Соч. М., 1990. С. 11.
Мораль представляет собой дихотомический тип мышления, которое побуждает рассмотрение всех социальных явлений сквозь призму двоичных, взаимоисключающих оценок: благородство-низость, верность-предательство, сострадание-равнодушие и т.д. В конечном счете эти противоположные образы ценности концентрируются в понятиях "добро" и "зло" - конечных для человеческого сознания представлениях о положительных и отрицательных ограничениях возможного поведения людей. Человек неизменно стремится к положительным самооценкам своих действий, поэтому моральное сознание максимизирует его внутренние требования к исполнению целей. С одной стороны, это превращает моральное сознание в мощный источник самосовершенствования индивидуального и группового поведения, а с другой - делает его безотносительным к ситуациям, в которых действует человек, и к содержанию конкретных целей в сфере власти.
Таким образом, если политика подчиняет человека приземленным целям и понятиям, то мораль ориентирует на возвышенные смыслозначимые идеи и представления. В то время как политическое сознание заставляет человека оценивать события и поступки с точки зрения вреда или пользы, выгоды или убытка, которое принесет то или иное действие, моральное сознание помещает эти же вопросы в плоскость взаимоотношений абстрактного Добра и Зла, сущего и должного.
Взаимодействие этих двух разных способов отношения к жизни приобретает в политике неоднозначное выражение. Так, при рутинных действиях, связанных с осуществлением повседневных гражданских обязанностей, не требующих обостренных размышлений о сути происходящего, нравственные критерии не являются серьезным внут-ренним оппонентом политических стандартов. Но данные противоречия существенно обостряются, когда люди принимают принципиальные решения, связанные, к примеру, с выбором перспектив социального развития, применением или неприменением насилия. Это говорит о том, что не все процессы использования государственной власти в равной степени испытывают на себе сложность соотношения морального и политического выбора, а следовательно, конфликт политики и морали проявляется не во всех, а лишь в некоторых зонах формирования и перераспределения государственной власти.
Нельзя забывать и о том, что в отдельные периоды жизни, например, во время длительных политических кризисов, люди могут утрачивать способность к нравственной рефлексии, становясь безразличными к различению Добра и Зла (но не утрачивая при этом способности формально проводить различия между ними). В таком случае нравственная деградация, помешательство, затмение разума расчищают дорогу режимам, превращающим личные и узкогрупповые интересы правителей в цели, в мерило нравственности, возводя цинизм и человеконенавистничество в ранг норм и правил государственной деятельности. Политика в подобных ситуациях становится проводником антиобщественных целей, способствуя криминализации управления государством, разжиганию ненависти между людьми, поощрению насилия и произвола.
Вместе с тем качество используемых в политике моральных требований также бывает различным. Например, значительные слои населения руководствуются в сфере государственной власти только общеморальными оценками происходящего или, как говорил М. Вебер, являются носителями "этики убеждения", рассматривающей политику в качестве пространства воплощения неизменных принципов и идеалов.
Такой гиперморализм может придать колоссальную силу политическим движениям или решениям власти. Но чаще всего он вытесняет политические критерии оценки проблем, заменяя их абстрактными, оторванными от жизни идеями, желая подчинить веления госу-дарственной власти неосуществимым целям, способствовать нерациональной растрате ресурсов. Наслаивающиеся же на эти требования наблюдения разнообразных конфликтов, расходящихся с их идеалами интересов, множественных злоупотреблений и других не-совместимых с возвышенными идеями фактов порождают массовые представления о политике как о "грязном" и недостойном деле. В элитарной же среде данное противоречие между "этикой убеждения" и политической реальностью нередко вырождается в демагогию лиц, умеющих только критиковать власть, но не решать практические проблемы.
В то же время в политике создаются условия для формирования иной разновидности морального сознания, или (опять пользуясь веберовской терминологией) "этики ответственности". Содержание этих моральных оценок и требований во многом предопределяется осознанием того, что достижение "хороших" целей во множестве случаев связано с необходимостью их примирения с использованием "нравственно сомнительных или по меньшей мере опасных средств и с вероятностью скверных побочных последствий".* Поэтому перед политиками, руководствующимися этой формой моральных требований, стоит проблема выбора "меньшего зла", т.е. достижения целей средствами, смягчающими неизбежные издержки регулирования конфликтных ситуаций. Фор-мирование данной формы политической этики символизирует потребность общества в людях, чувствующих последствия своих действий, в руководителях с "чистыми руками", приспособленных для "нечистых дел" (Н. Лосский). Реальные, а не вымышленные добродетели таких политических деятелей - это умеренность и осторожность в обращении с властью, желание действовать так, чтобы причиняемое ими зло не было больше зла исправляемого.
* Вебер М. Избранные сочинения. С. 697.
Таким образом, люди, руководствующиеся "этикой ответственности", делают свой политический и моральный выбор, перенося акценты с оправдания целей на оправдание методов их достижения. Более того, носители такого рода этических воззрений интерпрети-руют моральную оценку, соотнося ее и с целями, и с ситуацией. Например, даже насилие получает здесь моральное оправдание, если применяется в ответ на действия агрессора или связано с пресечением деятельности режимов, открыто попирающих общечеловеческие принципы морали.
Возможна ли нравственная политика?
Как видим, характер противоречий политики и морали зависит от содержания конкретных процессов осуществления государственной власти, а также типов нравственного и политического сознания. В то же время возможность совпадения мо-ральных критериев с основаниями деятельности органов государственной власти не исчерпывается этими условиями.
Ведь благодаря тому, что по сути дела любая социальная группа руководствуется собственными нравственно-этическими стандартами, оправдывающими и направляющими деятельность ее членов, в политике складывается несколько центров нравственной энергетики. Прежде всего можно говорить о политической этике различных социальных групп: интеллигенции, молодежи, рабочего класса и других, которая характеризует степень усвоения личностью коллективно выработанных ценностей. Кроме того, в государстве складываются нормы общественной морали, признаваемые большинством населения в качестве ведущих ориентиров его жизни и деятельности. В свою очередь, и они могут в той или иной степени соответствовать общечеловеческим нравственным принципам, которые воплощают в себе высшие принципы гуманизма и объединяют людей, несмотря на их социальные, национальные, религиозные и прочие различия. Эти принципы - не убий, не укради и др.
С политической точки зрения проблема заключается в соотношении этих типов нравственной рефлексии, оказывающих приоритетное влияние на поведение людей в сфере власти. И самая, пожалуй, острая проблема связана с ролью различных моральных групповых норм, поскольку высшие для группы этические идеалы могут претендовать на замещение общественных моральных норм. При этом отдельные группы могут признавать право представителей других групп на собственные идеалы, а могут и не признавать. В последнем случае представители таких групп могут руководствоваться убеждениями о возможности принуждения людей "для их же блага" (поскольку они-де невежественны, слепы и не понимают истинных целей) или могут расценивать любые контакты и компромиссы с политическими оппонентами как проявление недопустимой слабости и предательства и т.д.
Иными словами, крайне опасным для общества оказывается возведение групповых ценностей в ранг общественной морали. Это приводит к нравственной дегенерации и дегуманизации политики. Так, российские большевики, полагая нравственным "лишь то, что служит [делу] пролетариата, созидающего общество коммунистов",* открыто пренебрегли общечеловеческими ценностями, спровоцировав кровавую вакханалию гражданской войны. В сталинские годы доносительство на друзей, родственников открыто поощрялось советскими властями. Вспомним и крайне жестокое, бесчеловечное обращение с конкурентами в полпотовской Кампучии, в маоистском Китае и некоторых других странах. Как справедливо сказал священник А. Мень, релятивизация морали, претенциозность и непроницаемость групповых стандартов для более общих нравственных ценностей неминуемо ведет к насилию и "плюрализму из черепов".
* Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 41. С. 311.
Однако когда групповые нравственные ориентиры совпадают с принципами общечеловеческой морали, тогда создаются иные возможности для формирования нравственной политики. В случае если нравственные убеждения правящих кругов соответствуют основным этическим нормам общества, можно говорить о форме соучастия общественного мнения и власти. Такая политическая этика будет сохранять положительные предписания общественного мнения, делать акцент на приемлемых для населения способах реализации политических целей. Выбор наилучшего из того, что позволяет ситуация для достижения цели, будет щадящим для общественных нравов, позволяя одновременно гуманизировать политику и рационализировать мораль. Таким образом достигается минимальный компромисс между объективной необходимостью в политическом принуждении и его положительным общественным восприятием. Это превращает политику в этически одухотворенную деятельность, снимает основные, самые глубокие противоречия морали и политики.
Антиподом такому характеру отношений является состояние, когда политическая этика элиты отрицает доминирующие в обществе моральные нормы в качестве элемента властной мотивации. В принципе подобные нравственно-политические идеи могут даже опережать состояние общественного сознания, превосходя их по своей гуманистической силе (учение М. Ганди). Но чаще всего в политической практике встречаются примеры противоположного характера, когда оторванные от народных принципов нравственные мотивы политического управления углубляют разрыв между населением и властью, способ-ствуя нарастанию напряженности. Вслед за Н. Макиавелли можно сказать, что на основе стяжательства и вероломства нечестивая власть может приобрести все что угодно, но только не авторитет и славу у своего народа.*
* Макиавелли Н. Государь. М., 1990. С. 26.
Итак, пока существуют политика и мораль, окончательно разрешить их противоречия, определив оптимальные способы их взаимовлияния, попросту невозможно. Нельзя поставить политику по ту сторону Добра и Зла, как нельзя лишить мораль возможности воздействовать на политическое поведение людей. В то же время их вековечному конфликту можно придать цивилизованную форму, поощряя гуманизацию политических отношений и способствуя рационализации моральных суждений. Резервы такой стратегии действий находятся прежде всего в русле формирования государственного курса, исключающего привилегированное положение правящих элит или какой-нибудь иной социальной (национальной, расовой, конфессиональной и т.д.) группы, постоянного поиска консенсуса между политическими конкурентами. Усиление позитивного влияния моральных требований на политику возможно и за счет их институциализации, закрепления основных нравственных принципов в системе правового регулирования, а также создания специальных структур, контролирующих в государственном аппарате этическое поведение публичных политиков и чиновников (например, вводящие ограничения на подарки, предупреждающие проявления семейственности во власти и т.д.). Громадным влиянием обладает и организация контроля за деятельностью властей со стороны общественности (в лице СМИ, обнародующих факты коррупции, уличающих политиков во лжи) и т.д.
Обеспечение такой политической линии должно сопрягаться и с формированием в стране морального климата, при котором ни лидер, ни рядовой гражданин не должны перекладывать груз моральной оценки на какие-то коллективные структуры (семью, партию, организации). Только нравственная самостоятельность личности может служить фундаментом для формирования политически ответственных граждан, поддерживать мораль как гуманизирующий источник политического управления, формирования и использования государственной власти.
ГЛАВА 4. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ВЛАСТЬ
1. Природа и сущность политической власти
Власть и ее исторические формы
Вся жизнь людей неразрывно связана с властью, которая является наиболее мощным средством защиты человеческих интересов, воплощения планов людей, урегулирования их противоречий и конфликтов. Ключевая разновидность власти - власть политическая - обладает колоссальными конструирующими способностями, представляет самый мощный источник развития общества, орудие социальных преобразований и трансформаций. Однако, наряду с созидательными возможностями, политическая форма власти может не только созидать или объединять общество, но и разрушать те или иные социальные порядки, дезинтегрировать человеческие сообщества. Она может быть жестокой и несправедливой силой, этаким злым демоном общества, потрясающим его устои и обрывающим судьбы стран и народов.
По своей природе и происхождению власть, как таковая, - явление социальное. Складываясь и существуя в различных областях человеческой жизни, она способна проявляться в самых различных сферах общественной жизни и в разных формах: то в качестве морального авторитета, то в виде экономического или информационного господства, то в форме правового принуждения и т.д. При это власть может различаться и по объему (семейная, международная и др.), и по объекту (личная, партийная, общественная и т.д.), и по характеру применения (демократическая, бюрократическая, деспотическая и т.д.), и по другим признакам.
Будучи неотъемлемой стороной социальной жизни, власть развивается в процессе эволюции человеческого сообщества, приобретая те или иные формы в зависимости от различных этапов исторической эволюции и общественных изменений. Как непременный спутник развития общества власть возникла задолго до появления государства и его политической сферы. Приблизительно 40 тыс. лет она существовала в догосударственных и дополитических формах, выступая в качестве способа поддержания баланса внутриклановых отношений в виде господства вождей, шаманов и других лидеров перво-бытных обществ.
С момента образования государства, т.е. в течение последних 5 тыс. лет, власть существует и в своей политической, публичной форме. Причем начальные, патриархальные (традиционные) формы политической власти серьезно отличались от ее современных форм. В частности, в политическом пространстве того времени отсутствовали какие-либо посредники между населением и государственными структурами, институт разделения властей или какие-либо иные элементы организации сложной межгрупповой конкуренции. По сути дела власть, механизмы принуждения в значительной мере основывались на примитивных отношениях "дарообмена" (М. Мосс), кумовства, протекционизма и других аналогичных связях, которые и заложили традиции взяточничества и коррупции в развитии государства.
В настоящее время в обществе складываются формы надгосударственной политической власти, сосуществующие с аналогичными способами регулирования социальных отношений отдельными (национальными) государствами. Так, ООН формирует всемирную систему международных, а Евросоюз - региональную систему властных отношений, в рамках которых отдельные государства несут определенную ответственность за соблюдение ими прав человека, выполнение межгосударственных договоренностей, за охрану природы и т.д. Их соответствующие институты - Совет Безопасности и Европарламент - контролируют исполнение отдельными государствами и частными организациями обязательных для них решений, применяя для этого систему конкретных мер воздействия: от торговых санкций и приостановки членства в международных организациях до экономической блокады и проведения военных акций в отношении отдель-ных государств.
Сложный и даже таинственный характер властного принуждения превратил власть в один из самых притягательных для человека объектов изучения. С древнейших времен и в доступных им формах люди пытались осознать загадки и закономерности этого явления. Так, еще в древнеиндийском эпосе (в кн. "Архашастры") власть описывалась в простейших метафорических образах: "большая рыба ест маленькую". В Древней Греции и Древнем Риме власть в основном трактовалась в рамках универсалистских концепций "архэ"-"анархэ" (порядок-беспорядок), связывавших ее природу с упорядочением и регулированием социальных связей и отношений, установлением согласия между людьми, обменом и распределением благ в рамках конкретного государства. Так, в 5-й книге "Никомаховой этики" Аристотель трактовал власть как "распределение почестей, имущества и всего прочего, что может быть поделено между согражданами определенного государственного устройства".*
* Аристотель Соч.: В 4 т. М., 1983. С. 150.
Парадоксально, но несмотря на громадный интерес к власти люди долгое время не задумывались над ее источниками, соотношением различных форм, социальных возможностях и пределах, удовлетворяясь метафорическими и мифологическими представлениями об этом феномене. Практически только с XVI в. в социальной теории стали дискутироваться вопросы о том, кто имеет, а кто не имеет право на власть, каковы ее источники, пределы, атрибуты и признаки. Наряду с безраздельно господствовавшими в то время теологическими подходами стали высказываться идеи, согласно которым источники власти следует искать в живой и неорганической природе. Природа власти стала непосредственно связываться с врожденными чувствами, стремлениями людей к доминированию и агрессии. И хотя сегодня нет достоверных научных данных, подтверждающих наличие такого рода чувств, тем не менее в категориях власти достаточно широко интерпретируются асимметричные отношения в живой природе или биологизируются человеческие связи в политической сфере. Проникают в науку и аллегорические представления о "власти природы над человеком" или "власти человека над природой".
Однако, относясь к власти как к сугубо социальному по происхождению явлению, многие ученые тем не менее длительное время рассматривали ее не как самостоятельный феномен, а как один из элементов государства (наряду с населением и территорией) или средство доминирования в межличностных отношениях. И только со временем к власти стали относиться как к самостоятельному, качественно определенному явлению общественной жизни. В последнее время стали даже предприниматься попытки создания единой науки о власти - кратологии. В сфере политической науки власть превратилась в тот концептуальный фокус, через который стали изучаться и описываться практически все политические процессы и явления: деятельность элит, организация системы правления, принятие решений и т.д.
Современные теоретические трактовки политической власти
В настоящее время в научной литературе можно насчитать более 300 определений власти. Большинство из них, трактуя ее как явление социальное, тем самым раскрывают и природу политической власти. Многообразные теоретические представления о власти делают акцент на ее разнообразных сторонах и аспектах, то представляя ее как особый тип поведения (бихевиоральные концепции) или способ организации целенаправленной деятельности (структурно-функциональные подходы), то подчеркивая психологические свойства ее носителей, то указывая на функциональное значение принуждения, то выделяя способности власти к силовому воздействию на объект и контролю над ресурсами и т.д. Если попытаться систематизировать все более-менее значимые представления о природе власти с точки зрения ее основополагающих источников, то можно выделить два наиболее общих класса теорий, на основе которых удается объяснить все ее атрибуты: основания, объем, интенсивность, формы и методы принуждения, а также другие основные параметры.
Первое из этих направлений можно условно назвать атрибутивно-реляционистским. Его сторонники связывают сущность власти с различными свойствами человека и сторонами его индивидуальной (микрогрупповой) деятельности. По своей сути такой теоретический подход развивает своеобразную "философию человека", заставляя его приверженцев усматривать сущность власти в волевых (Гегель), силовых (Т. Гоббс), психологических (Л. Петражицкий) и прочих свойствах и способностях индивида или в использовании им определенных средств принуждения (инструменталистские теории) и поведенческого взаимодействия (Г. Лассуэлл).
В качестве типичных примеров такого подхода можно назвать теорию "сопротивления" (Д. Картрайт, Б. Рейвен, К. Леви), согласно которой власть возникает в результате преодоления одним субъектом сопротивления другого. Такова же по существу и "теория обмена ресурсов" (П. Блау, Д. Хиксон), авторы которой предполагают, что власть формируется в результате обмена одним субъектом своих (дефицитных для контрагента) ресурсов на необходимое ему поведение другого. Показательна и теория "раздела зон влияния" (Дж. Ронг), интерпретирующая власть в качестве следствия контакта социальных зон, которые находятся под контролем разных субъектов. В это же направление вписывается и телеологическая концепция Б. Рассела (в которой власть рассматривается как форма целенаправленной деятельности человека), и идеи школы "политического реализма", делающие акцент на силовом воздействии контролирующего ресурсы субъекта (Г. Моргентау), и некоторые другие.
Различаясь в деталях, все теории этого типа интерпретируют власть в качестве асимметричного социального отношения, которое складывается и развивается на основе обмена деятельностью между различными субъектами, в результате чего один из них изменяет поведение другого. Представая в качестве определенной формы реализации человеческих свойств и устремлений, формы воплощения интересов (намерений, целей, установок и т.д.) индивидуальных или групповых субъектов, с присущими им разнообразными средствами, ресурсами и институтами властеотношений, политическая власть выявляет свою способность к существованию лишь в определенных точках социального пространства. При этом формируемые ею связи и зависимости господства и подчинения всегда дают возможность ответить на вопрос: кому принадлежит политическая власть, "для кого", в чьих интересах используются полномочия и возможности субъекта власти?
Вместе с тем указанным позициям противостоит точка зрения, трактующая власть в качестве анонимного, надперсонального, безличного свойства социальной системы, обезличенной воли обстоятельств, принципиально несводимой к характеристикам индивидуального или группового субъекта. И это направление (обозначим его как системное) также представлено многочисленными теоретическими конструкциями.
Например, представитель структурно-функционального подхода Т. Парсонс трактовал власть в качестве "обобщенного посредника" в социальном (политическом) процессе, а К. Дойч видел в ней аналог денег в экономической жизни или "платежного средства" в политике, который срабатывает там, где отсутствует добровольное согласование действий. Для относящихся к этому направлению марксистских взглядов характерно представлять политическую власть в качестве функции социального аппарата того или иного класса, формирующего общественные отношения, предопределяющие его способность навязывать свою волю другому классу (или обществу в целом) и тем самым обеспечивающие его социальное господство. К данному направлению относятся и информационно-коммуникативные трактовки власти (Ю. Хабермас), рассматривающие ее как глобальный процесс многократно опосредованного и иерархиизированного социального общения, регулирующего общественные конфликты и интегрирующего человеческое сообщество.
Но наиболее ярко суть системного подхода выражена в постструктуралистских теориях (М. Фуко, П. Бурдье). В крайних вариантах они интерпретируют власть как некую модальность общения, "отношение отношений", изначально присущее всему социальному, не локализуемое в пространстве и не способное принадлежать кому-либо из конкретных общественных субъектов. Как пишет, к примеру, М. Фуко, "власть везде не потому, что она охватывает все, а потому, что она исходит отовсюду".* При таком подходе политическая власть по сути отождествляется не только со всеми политическими, но и со всеми социальными отношениями в целом. Ни в обществе, ни в политике не признается ничего такого, что могло бы выйти за рамки власти. И при этом выходит, что не люди обладают способностью присваивать власть, а сама власть присваивает на время того или иного субъекта (президента, судью, полицейского) для осуществления принуждения.
* Foucaut М. The History of Sexuality: An Introduction. Harmondsworth, Penjuin, 1980. P. 94.
В рамках системных теорий власть объявляется имманентным свойством любых социальных систем (общества, группы, организации, семьи), внимание сосредоточивается на сложившихся в каждой из систем политических статусах и ролях, механизмах принуждения, применяемых позитивных и негативных санкциях. Поэтому авторы и сто-ронники этих теорий легко дают ответы на вопросы "как?" и "над кем?" осуществляется властное доминирование, но затушевывают или вовсе скрывают источники его происхождения.
Сущность политической власти
Представители двух указанных крупных теоретических подходов, делая упор на реально существующих сторонах и аспектах власти как общественного явления, исходят из противоположных принципов в объяснениях ее сущности. Признание реальности тех аспектов власти, которые используются в качестве основания для ее концептуальной интерпретации, не устраняет необходимости выбора между этими подходами.
При определении сущности политической власти в качестве исходного начала наиболее правомерной следует признать ее инструментальную трактовку, раскрывающую отношение к ней как к определенному средству, которое использует человек в тех или иных ситуациях для достижения собственных целей. В принципе власть вполне можно рассматривать и в качестве цели индивидуальной (групповой) активности. Но в таком случае нужны особые, пока еще отсутствующие доказательства, что такое стремление присутствует если не у всех, то у большинства людей. Именно в этом смысле власть может быть признана функционально необходимым в обществе явлением, которое порождено отношениями социальной зависимости и обмена деятельностью (П. Блау, X. Келли, Р. Эмерсон) и служит разновидностью асимметричной связи субъектов (Д. Картрайт, Р. Даль, Э. Каплан).
В качестве средства регулирования социальных взаимоотношений власть может возникнуть лишь в тех типах человеческой коммуникации, которые исключают сотрудничество, партнерство и аналогичные способы общения, обесценивающие самою установку на превосходство одного субъекта над другим. Более того, в условиях конкуренции власть также может возникнуть лишь в тех случаях, когда действующие субъекты связаны между собой жесткой взаимозависимостью, которая не дает одной стороне достичь поставленных целей без другой. Эта жесткая функциональная взаимозависимость сторон есть непосредственная предпосылка формирования власти. В противном случае, когда в политике, скажем, взаимодействуют слабо зависящие друг от друга субъекты (например, партии различных государств), между ними складываются не властные, а другие асимметричные отношения, раскрывающие дисбаланс их материальных ресурсов, не позволяющий обеспечить доминирование одной из них.
Когда же из взаимной конкуренции начинает вырастать доминирование одного из субъектов за счет навязывания им своих целей и интересов другому субъекту, тогда и возникает новый тип взаимодействия, при котором господствует одна сторона и ей подчиняется другая. Иными словами, власть возникает в результате превращения влияния одной стороны в форму преобладания над другой. Поэтому когда той или иной стороне удается навязать конкуренту собственные намерения, цели и желания, и формируется власть, знаменующая собой ту асимметричность положения, при которой господствующая сторона приобретает дополнительные возможности для достижения собственных целей.
Таким образом, власть может рассматриваться как разновидность каузальных отношений или, по мысли Т. Гоббса, отношений, в которых "один выступает причиной изменения действий другого". Поэтому власть выражает позицию субъективного доминирования, возникающую при реальном преобладании тех или иных свойств (целей, способов деятельности) субъекта. Следовательно, власть основывается не на потенциальных возможностях того или иного субъекта или его формальных статусах, а на реальном использовании им средств и ресурсов, которые обеспечивают его практическое доминирование над другой стороной. В политике подчиняются не тому, у кого более высокий формальный статус, а тому, кто может использовать свои ресурсы для практического подчинения. Не случайно М. Вебер считал, что власть означает "любую возможность проводить собственную волю даже вопреки сопротивлению, вне зависимости от того, на чем такая возможность основана".*
* Weber M. Economy and Society: An autline of interpretive sociology. Vol. 1. N.Y., 1968. P.53.
При этом способы принуждения подвластной стороны могут быть весьма различными, это - убеждение, контроль, поощрение, санкционирование, насилие, материальное стимулирование и т.д. Особое место среди них занимает насилие, которое, по мнению Ф. Нойманна, "есть самый эффективный в краткосрочной перспективе метод, однако он малоэффективен в течение длительного периода, поскольку принуждает (особенно в современных условиях) к ужесточению приемов властвования и к их все более широкому распространению". Поэтому "самым эффективным методом остается убеждение".*
* Neumann F.L. Approashes to the Study of Political Power//The Political Science Quarterly. 06.1950.
Таким образом, власть исходит из практического умения субъекта реализовывать свой потенциал. Поэтому сущность власти неразрывно связывается с волей субъекта, способствующей перенесению намерений из сферы сознания в область практики, и его силой, обеспечивающей необходимое для доминирования навязывание своих позиций или подчинение. И сила, и воля субъекта в равной мере являются ее неизменными атрибутами.
Поэтому, даже заняв выгодную позицию, субъект должен уметь использовать свой шанс, реализовать новые возможности. Таким образом политическая власть как относительно устойчивое в социальном плане явление обязательно предполагает наличие субъекта, наделенного не формальными статусными прерогативами, а умениями и реальными способностями к установлению и поддержанию отношений своего властного доминирования (со стороны партии, лобби, корпорации и др.) в условиях непрерывной конкуренции.
В зависимости от того, насколько эффективны применяемые субъектом средства поддержания своего доминирования, его власть может сохраниться, усилиться или, уравновесившись активностью другой стороны, достичь равновесия взаимных влияний (состояние безвластия). Достижение такого баланса сил (эквилибр) будет стимулировать к тому, чтобы заново ставить вопрос либо о переходе сторон к формам сотрудничества, кооперации, либо о вовлечении их в новый виток конкуренции для завоевания новых позиций доминирования.
Чтобы удержание власти было более длительным и стабильным, доминирующая сторона, как правило, пытается институпиализировать свою позицию доминирования и превосходства, превратить ее в систему господства. Как самостоятельное и устойчивое политическое явление власть есть система взаимосвязанных и (частично или полностью) институциализированных связей и отношений, ролевых структур, функций и стилей поведения. Поэтому она не может отождествляться ни с отдельными институтами (государством), ни с конкретными средствами (насилием), ни с определенными действиями доминирующего субъекта (руководством).
Согласно такой интерпретации власти, она не способна распространяться по всему социальному (политическому) пространству. Власть - это некий сгусток социальности, формирующийся лишь в определенных частях общества (политического пространства) и ис-пользуемый людьми наряду с другими средствами достижения своих целей лишь для регулирования специфических конфликтов и противоречий. Ее источником является человек с присущими ему умениями и свойствами, конкурирующий с другими людьми и использующий различные средства для обеспечения своего доминирования над другими.
Учитывая, что в политической сфере главным субъектом власти является группа, политическую власть можно определить как систему институционально (нормативно) закрепленных социальных отношений, сложившихся на основе реального доминирования той или иной группы в использовании ею прерогатив государства для распределения разнообразных общественных ресурсов в интересах и по воле своих членов.
Процесс властвования
В политической жизни отношения властвования представляют собой сложный процесс взаимодействия вовлеченных в них разнообразных структур, лиц, механизмов, которые выражают различный характер доминирования / подчинения всевозможных социальных групп. При этом властные взаимосвязи независимо от типа политической системы всегда обладают некими способностями воздействия на поведение граждан. В политической науке их принято называть "ликами власти".
"Первое лицо" власти означает ее способность побуждать людей к определенным действиям, заставлять их совершать поступки в русле тех интересов и целей, которые исходят от господствующего субъекта. Так, правящие партии, контролируя основные государственные структуры, побуждают граждан придерживаться установленных ими законов и правил, заставляют их действовать в направлении решения поставленных задач.
"Второе лицо" власти демонстрирует ее умение предотвращать нежелательные действия людей. В частности, правящие круги могут запретить экстремистские и радикальные организации, вытеснить нежелательные партии на периферию политической жизни, предотвратить контакты граждан с населением других государств. Власти способны искусственно ограничить поле политических дискуссий, запретив контролируемым ими СМИ обращаться к определенной тематике или введя строгую цензуру для прессы и телевидения. Особенно ярко запретительный характер власти проявляется в условиях чрезвычайного положения или ведения страной военных действий, а также при тоталитарных и деспотических режимах.
"Третье лицо" власти характеризует ее возможность осуществлять господство определенных сил при отсутствии видимого и даже смыслового контакта властвующих и подвластных. Например, авторитет политического лидера может стимулировать действия его сторонников в духе определенных заветов и после его смерти или тогда, когда он находится в заключении и его никто не видит.
Невидимое воздействие власти имеет место и при манипулировании общественным (групповым) мнением. Это происходит тогда, когда люди становятся участниками инициируемых властями процессов, не осознавая ясно истинных целей и замыслов правящих кругов. Например, власти могут проводить определенные эксперименты над группами военнослужащих или жителей страны, не ставя их в известность об опасности этих действий для здоровья людей. Иначе говоря, манипулирование есть кратковременная форма властвования, которая заканчивается, как только объект власти приобретает нужную ему информацию.
"Четвертое лицо" власти демонстрирует ее тотальность, т.е. способность существовать в виде повсеместного принуждения, исходящего отовсюду и не сводящегося к действиям какого-либо конкретного лица. Власть выступает здесь как некая предписывающая поведение людей матрица и даже демоническая сила, которая "никогда не находится в чьих-то руках, никогда не присваивается".* В этом случае власть не осознается людьми как чье-то персональное господство. Чаще всего такая форма принуждения отображает господство действующих в стране законов, норм, правил, традиций. Здесь очень распространены методы символического принуждения, привычки, стереотипы, предрассудки и проч.
* Foucou M Disciplinary Power and Subjection//Power. Ed. by S.Likes, Oxford: Blac Kwell, 1986. P. 234.
Показательно, что русские анархисты М. Бакунин, А. Гордин и др. полагали, что власть политических норм и законов есть особая власть, требующая специфических способов отображения и обращения с нею. Если эти нормы исходят от верхов и не учитывают интересы рядовых граждан, то такая власть должна уничтожаться. Однако если эти порядки и правила инициируются самим населением, то такая устанавливаемая власть, напротив, должна последовательно укрепляться и развиваться.
2. Свойства политической власти
Универсальные черты политической власти
Как относительно самостоятельное и качественно определенное явление политическая власть обладает целым набором присущих ей свойств и характеристик. Среди них можно выделить ряд универсальных черт, объединяющих политическую власть с другими разновидностями социальной власти - экономической, нравственной, правовой, информационной и др., а также специфические черты, присущие исключительно ей как собственно политическому явлению.
Среди универсальных, базовых, первичных свойств политической власти следует отметить прежде всего свойство асимметричности, которое не просто характеризует доминирование воли властителя и неравенство его статуса со статусами подвластных ему, но и отражает качественные различия их возможностей, ресурсов, прав, полномочий и других параметров жизнедеятельности. По сути дела это свойство показывает, что в политике борьба за обладание властью и удержание ее мотивируется не столько соображениями престижа, идеями, ценностями и другими идеальными сущностями, сколько стремлением конкретных людей к обладанию необходимыми им ресурсами и правами, которые расширяют их социальные возможности.
Такая изначальная несбалансированность отношений доминирования-подчинения превращает политическую власть во внутренне неравновесное явление. В этом смысле политическая власть обладает свойством инверсионности, которое свидетельствует о том, что положение властвующих постоянно подрывается активностью подвластных, в результате чего их статусы могут динамично изменяться и даже превращаться в противоположные. Это значит, что при сопротивлении подвластных более интенсивно, нежели влияние властвующих, субъект и объект власти могут поменяться местами.
Эта постоянно существующая возможность обратимости власти показывает, что властное взаимодействие имеет комбинированный характер, т.е. власть формируется на пересечении усилий, воль не только доминирующей, но и подчиненной стороны. Отношения властвующих и подвластных простираются в широком диапазоне: от оже-сточенного сопротивления и готовности умереть, но не сдаться на милость победителя, до добровольного, с радостью воспринимаемого повиновения. Однако при всем том власть всегда представляет собой некое среднеарифметическое сочетание влияния субъекта и силы сопротивления объекта власти.
Принципиально важным свойством власти является и ее ресурсность. В самом общем виде ресурс - это определенное основание власти или все те средства, которые позволяют субъекту добиться доминирования. В качестве таких ресурсов могут выступать знания и информация, материальные ценности (деньги, земля, техника и др.), утилитарные средства (социальные блага, используемые для обеспечения текущих нужд человека), правовые нормы и законы (предполагающие судебные санкции, меры административного характера и т.п.), организационные, принудительные средства (военная и физическая силы или угроза их применения), территориальные (определенные территории, находящиеся в распоряжении субъекта власти), демографические (люди с их определенными качествами) средства и др.
В зависимости от характера политической системы или сложившейся ситуации те или иные ресурсы становятся либо эффективными, либо дисфункциональными. Например, сегодня в демократических государствах одной только силой невозможно заставить населе-ние подчиняться власти или, скажем, государству, располагающему большими территориями, решить в свою пользу конфликт с соседней страной, обладающей значительным экономическим превосходством. Американский футуролог О. Тоффлер предсказывает, что в начале XXI в. важнейшим ресурсом станет информация. Она приведет к "смещению власти", которое предопределит формирование "мозаичной демократии", где главным субъектом будет "свободный и автономный индивид".
Власть обладает также свойством кумулятивности, означающим, что в сфере властных отношений любой субъект ориентируется прежде всего на собственные интересы (а не на потребности партнера), пытаясь расширить зону собственного влияния и контроля. Это доказывает не только остроту и конфликтность властных отношений, но и то, что изнутри, т.е. со стороны действующего субъекта (и при условии неизменности его устремлений), власть по существу не имеет никаких ограничений. Поэтому она стремится к постоянному расширению зоны своего распространения, к тому, чтобы вовлечь в отно-шения господства / подчинения все имеющиеся в политике субъекты и связи.
С сугубо практической точки зрения признание такого рода свойства показывает, что властные претензии и амбиции тех или иных лиц (групп) можно предотвратить только извне. Иначе говоря, власти может быть поставлен предел только с внешней стороны - со стороны объекта. Вот почему, например, гражданам, голосующим за очаровавшего их претендента на какой-либо государственный пост, следует больше рассчитывать не на достоинства лидера, а на создание системы сдержек и противовесов, способных контролировать, а в известных случаях и предотвращать его действия, направленные на превышение данных ему полномочий.
Власть обладает и конструирующими способностями. Иными словами, она является источником (если не всех, то большинства) социальных преобразований, осознанного проектирования и корректировки общественных отношений. В этом смысле власть является не просто регулятором, но и конструктором социальности, средством преобразования социального (политического) пространства.
Специфические черты политической власти
Специфические свойства политической власти раскрывают ее особое измерение. В этом смысле прежде всего следует принять во внимание, что политическая власть формируется в условиях конкуренции групповых субъектов. Правда, сторонники постструктуралистских подходов полагают, что нет принципиальных различий между тем, как взаимодействуют индивиды, и тем, как взаимодействуют группы (М. Фуко). Однако вряд ли это положение можно признать правомерным, учитывая, что группы не могут, как отдельные личности, непосредственно осуществлять свое политическое господство или, так же как они, конкурировать друг с другом.
Группа не может стать участником конкуренции за власть, если не сумеет организовать систему представительства интересов принадлежащих к ней граждан. Ее доминирование неразрывно связано с созданием определенных структур и институтов, с формированием известной системы законов, норм и правил действий, предъявляемых обществу. При этом в структуре группового субъекта выделяются лица, которые интерпретируют социально значимые категории (например, "интересы народа"), публично озвучивают их, формулируют оценки явлений и отношений, обеспечивают выбор необходимых средств политической борьбы, одним словом, выступают от имени группы.
В целом же доминирование группы выражается в создании системы отношений, закрепленных соответствующими структурами и институтами. Эти последние в совокупности являются для отдельного человека той объективно сложившейся системой власти, которая господствует над ним. Таким образом, политическое властвование группы неизбежно приобретает форму надперсонального давления, за которой с трудом удается различить интересы реально доминирующего субъекта. Поэтому данное свойство политической власти характеризует определенное отстранение системы установленного господства от конкретного группового субъекта, внешний "отрыв" нормативной системы от ее творцов, что создает трудности для установления конкретных властвующих сил.
Политическая власть есть система отношений, которые формируются на основе претензий групповых сообществ на полномочия самого мощного социального института - государства. В этом смысле у различных групп (представляющих их интересы партий, движений, групп давления, политических объединений) может хватить собственных возможностей на контроль за высшими органами государственного управления (например, в форме политического господства) или за его отдельными (центральными, региональными или же местными) структурами, распоряжающимися частичными (материальными, информационными, организационными и др.) ресурсами. В результате в обществе выстраиваются многомерные иерархии властных политических отношений, которые особенно усложняются в рамках переходных процессов, способствующих появлению различных центров влияния и власти.
Именно государство придает политической власти легальность использования силы на определенной территории, придает ей публичный и всеобщий характер, давая возможность победившим группам выступать от лица всего общества. Государство олицетворяет моноцентричность политической власти, т.е. наличие того центра принятия решений, который формирует цели для всего населения.
Однако политическая власть ни в коем случае не тождественна государственной власти, которая представляет собой пусть самую мощную, но тем не менее лишь одну из ее форм. Дело в том, что не все действия государства и не все принимаемые на государственном уровне решения могут иметь политический характер. Существуют и другие формы политической власти, например, партийная власть, фиксирующая доминирование партийного аппарата и лидеров над членами партии, и т.д.
Политическая власть обладает также свойством полиресурсности, которое свидетельствует о том, что политические структуры, и прежде всего государство, обладают доступом практически ко всем ресурсам, имеющимся в распоряжении общества. Так, государство может использовать не только экономическое стимулирование, например, с целью создания нетипичных для традиционного общества рыночных отношений, но и силу принуждения, информационного давления и иные способы поддержки собственных решений.
Политическая власть обладает также дополнительным источником социальной энергетики, заложенным в амбициозных устремлениях элитарных кругов. Как показывает практика, именно им органически присуще врожденное, иссушающее человека стремление к власти, тот "властический инстинкт" (М. Бакунин), который присутствует у этой группы лиц. То, чего нельзя было утверждать относительно всех людей и социальной власти в целом, а именно съедающее людей желание властвовать, в полной мере применимо к ее по-литической сфере. Если, например, в каком-нибудь коллективе властью может обладать вполне случайный человек, волею случая поставленный на место лидера, то в политике функции политической элиты (может быть, за исключением известной доли чиновников, по долгу службы исполняющих ряд высших функций государственного управления), как правило, исполняют люди, желающие и добивающиеся власти. Политическая история изобилует примерами того, как эгоизм, амбиции, неуемное честолюбие лидеров станови-лись причинами крупных политических событий, оказавших влияние на историю целых государств и народов.
Принципиальное значение для атрибутивной характеристики политической власти имеет и идеология. Она по сути символизирует роль всех информационно-духовных компонентов политической власти, превращая все используемые в ней идейные соображения, эмоциональные реакции, героизацию или циничную конъюнктуру в форму систематического обоснования того или иного способа принуждения. Таким образом, символизируя свободный выбор человека, идеология превращает власть и политику во внутренне непредопределенные явления, в тот способ действий субъектов, который не запрограммирован их статусами, оставляя место и полету фантазии, и сугубо человеческой алогичности действий.
В целом значение идеологического компонента власти двояко: с одной стороны, ее наличие придает позициям и целям участвующих в борьбе за власть групп целенаправленный и идейно концептуализированный характер. Разрозненные потребности собираются в единую качественно определенную систему требований, а отдельные цели освящаются наиболее общими перспективами политического движения. Таким образом, идеология идейно обосновывает цели и характер принуждения, которое применяется для достижения тех или иных групповых целей.
С другой стороны, сама политическая власть используется для того, чтобы обеспечить тем или иным идеологическим воззрениям, созданной той или иной группой системе политического мировосприятия наибольшее распространение в обществе. Тем самым идео-логия выступает и как средство расширения властных прерогатив группы, и как самоцель применения власти в политике.
Явные и теневые формы политической власти
В реальном политическом пространстве власть выражается в различных формах обеспечения группового доминирования. В связи с этим итальянский ученый Н. Боббио выделил три формы политической власти, которые в той или иной степени присущи всем политическим режимам.
Так, власть в виде видимого, явного правления представляет собой форму деятельности структур и институтов, ориентированных на публичное взаимодействие с населением или другими политическими субъектами. Власть в этой форме осуществляется в виде действий государственных органов, которые вырабатывают и на виду у всего общества применяют определенные процедуры принятия и согласования решений; политических лидеров, которые обсуждают с общественностью принятые меры; оппозиционных партий и СМИ, которые критикуют действия правительства, и т.д. Таким образом, политическая власть публично демонстрирует свою заинтересованность в общественной поддержке собственных решений, она принципиально повертывается к обществу, демонстрируя, что политические решения принимаются во имя интересов населения и под его контролем. Публичная форма властвования характеризует политику как взаимодействие властвующих (управляющих) и подвластных (управляемых), наличие у них определенных взаимных обязательств, действие взаимно выработанных норм и правил соучастия элит и неэлит в управлении государством и обществом.
Наряду с этим в политическом пространстве складываются и формы полускрытого (теневого) правления. Они характеризуют или приоритетное влияние на формирование политических целей каких-либо структур (отдельных органов государства, лобби), формально не обладающих такими правами и привилегиями, или доминирование в процессе принятия решений различных неформальных элитарных группировок. Наличие такого рода властных процессов показывает не только то, что толкование государственных задач или выработка правительственных решений на деле является процессом значительно менее формализованным, чем это объявляется официально или видится со стороны. Теневой характер данного профессионального процесса демонстрирует и то, что он открыт влиянию разнообразных центров силы (ресурсов) и зачастую в принципе ориентируется на отстранение общественности от обсуждения тонких и деликатных проблем, которые не нуждаются в широкой огласке.
Третья форма политической власти обозначается итальянским ученым Боббио как скрытое правление, или криптоправление. Оно демонстрирует те способы властвования, которые практикуются либо органами тайной политической полиции, либо армейскими группировками и другими аналогичными структурами, которые де-факто доминируют в определении политических целей отдельных государств. К этому же типу властвования можно отнести и деятельность криминальных сообществ, поставивших себе на службу государственные институты и превративших их в разновидность мафиозных объединений. Эти примеры показывают, что в структуру политической власти отдельных государств могут входить институты и центры влияния, которые действуют против самого государства.
3. Легитимность политической власти
Понятие легитимности политической власти
Одним из основных специфических свойств политической власти является легитимность. Она представляет собой форму поддержки, оправдания правомерности применения власти и осуществления (конкретной формы) правления либо государством в целом, либо его отдельными структурами и институтами.
Этимологически слово "легитимность" ведет свое начало от латинского legalis - законность. Однако легитимность и законность не являются синонимами. Поскольку политическая власть не всегда основывается на праве и законах, но всегда пользуется той или иной поддержкой хотя бы части населения, легитимность, характеризующая опору и поддержку власти реальными субъектами политики, отличается от легальности, свидетельствующей о юридическом, законодательно обоснованном типе правления, т.е. о признании его правомочности всем населением в целом. В одних политических системах власть может быть легальной и нелегитимной, как, например, при правлении метрополий в колониальных государствах, в других - легитимной, но нелегальной, как, скажем, после свершения революционного переворота, поддержанного большинством населения, в третьих - и легальной, и легитимной, как, к примеру, после победы определенных сил на выборах.
В истории политической мысли высказывалось немало разноречивых взглядов относительно самой возможности легитимации власти. Так, ученые, стоящие на антропологических позициях и платформе естественного права, исходят из того, что легитимность возможна и реальна, поскольку в человеческом обществе наличествуют некие абсолютные, общие для всех ценности и идеалы. Это и дает гражданам возможность поддерживать власть.
В то же время немало ученых полагает, что как раз отсутствие таких общих для всех идей в сегментированном обществе является причиной невозможности возникновения легитимности. Так, по мнению австрийского ученого Г. Кельсена, человеческое знание и интересы крайне релятивны, а потому все свободны и в конструировании своей жизни, и в отношении к власти. Вместе с тем сторонники договорных теорий утверждают, что поддержка власти возможна до тех пор, пока существует совместная договоренность граждан относительно ее целей и ценностей. Поэтому "любой тип легитимности предполагает существование минимального социального консенсуса относительно тех ценностей, которые приемлет большинство общества и которые лежат в основе функционирования политического режима".*
* Легитимность и легитимация власти в России / Под ред. С.А. Ланцова. СПб., 1995.С. 19.
Иной подход еще в XVIII в. предложил английский мыслитель Э. Берк, который разделил теоретические и практические аспекты легитимности. Легитимность он анализировал не саму по себе, а связывал ее только с конкретным режимом, с конкретными гражданами. По его мнению, только положительный опыт и привычка населения могут привести к построению такой модели власти, при которой она удовлетворяла бы интересы граждан и, следовательно, могла бы пользоваться их поддержкой. Причем этот опыт и соответствующие условия должны формироваться, накапливаться эволюционно, пре-пятствуя сознательному конструированию легитимности.
Источники легитимности
В настоящее время в политической науке принято более конкретно подходить к понятию легитимности, фиксируя значительно более широкий круг ее источников и форм. Так, в качестве основных источников легитимности, как правило, рассматриваются три субъекта: население, правительство и внешнеполитические структуры.
Легитимность, которая означает поддержку власти со стороны широких слоев населения, является самой заветной целью всех политических режимов. Именно она в первую очередь обеспечивает стабильность и устойчивость власти. Положительное отношение населения к политике властей и признание им правомочности правящей элиты формируются по любым проблемам, оказывающимся в фокусе общественного мнения. Одобрение и поддержка населением властей связаны с разнообразными политическими и гражданскими традициями, механизмами распространения идеологий, процессами формирования авторитета разделяемых "верхами" и "низами" ценностей, определенной организацией государства и общества. Это заставляет относиться к легитимности как к политико-культурной характеристике властных отношений.
Население, как уже отмечалось, может поддерживать правителей и тогда, когда они плохо управляют государством. В силу этого такая легитимность может формироваться даже в условиях снижения эффективности правления. Поэтому при такой форме легитимности во главу угла ставится не зависящая от формально-правовых установлений реальная расположенность и комплиментарность граждан к существующему режиму.
В то же время легитимность может инициироваться и формироваться не населением, а самим государством (правительством) и политическими структурами (проправительственными партиями), побуждающими массовое сознание воспроизводить положительные оценки деятельности правящего режима. Такая легитимность базируется уже на праве граждан выполнять свои обязанности по поддержанию определенного порядка и отношений с государством. Она непосредственно зависит от способности властей, элитарных структур создавать и поддерживать убеждения людей в справедливости и оптимальности сложившихся политических институтов и проводимой ими линии поведения.
Для формирования такой легитимности громадное значение приобретают институциональные и коммуникативные ресурсы государства. Правда, подобные формы легитимности нередко оборачиваются излишней юридизацией, позволяющей в конечном счете считать любое институционально и законодательно оформленное правление узаконенным правом властей на применение принуждения. Таким образом легитимность по сути отождествляется с легальностью, законностью, юридической обоснованностью государственной власти и закрепленностью ее существования в обществе.
Легитимность может формироваться и внешними политическими центрами - дружественными государствами, международными организациями. Такая разновидность политической поддержки часто используется при выборах руководителей государства, в условиях международных конфликтов.
Категория легитимности применима и для характеристики самих политиков, различных институтов, норм и отдельных органов государства. Иными словами, и внутри государства различные политические субъекты могут обладать разным характером и иметь разный уровень поддержки общественным или международным мнением. Например, институт президента в Югославии пользуется широкой поддержкой внутри страны, но решительно осуждается на международной арене, где многие страны признают Милошевича военным преступником. Или наоборот, отдельные политики или партии на родине могут подвергаться остракизму, а за рубежом пользоваться поддержкой как представители демократического движения. Так, население может поддерживать парламент и протестовать против деятельности правительства, а может поддерживать президента и негативно относиться к деятельности представительных органов. Таким образом, легитимность может обладать различной интенсивностью, давая возможность устанавливать иерархические свя-зи между отдельными политиками и органами власти.
Типы легитимности
Многообразие возможностей различных политических субъектов поддерживать систему правления предполагает столь же разнообразные типы легитимности. В политической науке наиболее популярна классификация, составленная М. Вебером, который с точки зрения мотивации подчинения выделял следующие ее типы:
- традиционная легитимность, формирующаяся на основе веры людей в необходимость и неизбежность подчинения власти, которая получает в обществе (группе) статус традиции, обычая, привычки к повиновению тем или иным лицам или политическим институтам. Данная разновидность легитимности особенно часто встречается при наследственном типе правления, в частности, в монархических государствах. Длительная привычка к оправданию той или иной формы правления создает эффект ее справедливости и законности, что придает власти высокую стабильность и устойчивость;
- рациональная (демократическая) легитимность, возникающая в результате признания людьми справедливости тех рациональных и демократических процедур, на основе которых формируется система власти. Данный тип поддержки складывается благодаря пониманию человеком наличия сторонних интересов, что предполагает необхо-димость выработки правил общего поведения, следование которым и создает возможность для реализации его собственных целей. Иначе говоря, рациональный тип легитимности имеет по сути дела нормативную основу, характерную для организации власти в сложно организованных обществах. Люди здесь подчиняются не столько олицетворяющим власть личностям, сколько правилам, законам, процедурам, а, следовательно, и сформированным на их основе политическим структурам и институтам. При этом содержание правил и институтов может динамично меняться в зависимости от изменения взаимных интересов и условий жизни;
- харизматическая легитимность, складывающаяся в результате веры людей в признаваемые ими выдающимися качества политического лидера. Этот образ непогрешимого, наделенного исключительными качествами человека (харизма) переносится общественным мнением на всю систему власти. Безоговорочно веря всем действиям и замыслам харизматического лидера, люди некритически воспринимают стиль и методы его правления. Эмоциональный восторг населения, формирующий этот высший авторитет, чаще всего возникает в период революционных перемен, когда рушатся привычные для человека социальные порядки и идеалы и люди не могут опереться ни на бывшие нормы и ценности, ни на только еще формирующиеся правила политической игры. Поэтому харизма лидера воплощает веру и надежду людей на лучшее будущее в смутное время. Но такая безоговорочная поддержка властителя населением нередко оборачивается цезаризмом, вождизмом и культом личности.
Помимо указанных способов поддержки власти ряд ученых выделяют и другие, придавая легитимности более универсальный и динамичный характер. Так, английский исследователь Д. Хелд наряду с уже известными нам типами легитимности предлагает говорить о таких ее видах, как: "согласие под угрозой насилия", когда люди поддерживают власть, опасаясь угроз с ее стороны вплоть до угрозы их безопасности; легитимность, основанная на апатии населения, свидетельствующей о его безразличии к сложившемуся стилю и формам правления; прагматическая (инструментальная) поддержка, при которой оказываемое властям доверие осуществляется в обмен на данные ею обещания тех или иных социальных благ; нормативная поддержка, предполагающая совпадение политических принципов, разделяемых населением и властью; и наконец, высшая нормативная поддержка, означающая полное совпадение такого рода принципов.
Некоторые ученые выделяют также идеологический тип легитимности, провоцирующий поддержку властей со стороны общественного мнения в результате активных агитационно-пропагандистских мероприятий, осуществляемых правящими кругами. Выделяют и патриотический тип легитимности, при котором высшим критерием поддержки властей признается гордость человека за свою страну, за проводимую ею внутреннюю и внешнюю политику.
Кризисы легитимности и способы их урегулирования
Легитимность обладает свойством изменять свою интенсивность, т.е. характер и степень поддержки власти (и ее институтов), поэтому можно говорить о кризисах легитимности. Под кризисами понимается такое падение реальной поддержки органов государственной власти или правящего режима в целом, которое влияет на качественное из-менение их ролей и функций.
В настоящее время не существует однозначного ответа на вопрос: есть ли абсолютные показатели кризиса легитимности или это сугубо ситуативная характеристика политических процессов? Так, ученые, связывающие кризис легитимности режима с дестабилизацией политической власти и правления, называют в качестве таких критериев следующие факторы:
- невозможность органов власти осуществлять свои функции или присутствие в политическом пространстве нелегитимного насилия (Ф. Били);
- отсутствие военных конфликтов и гражданских войн (Д. Яворски);
- невозможность правительства адаптироваться к изменяющимся условиям (Э. Циммерман);
- разрушение конституционного порядка (С. Хантингтон);
- отсутствие серьезных структурных изменений или снижение эффективности выполнения правительством своих главных задач - составления бюджета и распределения политических функций среди элиты.* Американский ученый Д. Сиринг считает: чем выше уровень политического участия в стране, тем сильнее поддержка политических структур и лидеров обществом; указывает он и на поддержание социально-экономического статус-кво.** Широко распространены и расчеты социально-экономических показателей, достижение которых свидетельствует о выходе системы власти за рамки ее критических значений.
* New Direction in Comparative Politics. San Francisco, Oxford, 1991. P.111.
** Searing D. Theory of Political Socialization Institutional Support and Deradicalization in Britain//British Journal of Political Science. 1996. Vol. 16. Part. 3.
Сторонники ситуативного рассмотрения причин кризисов легитимности чаще всего связывают их с характеристикой социокультурных черт населения, ролью стереотипов и традиций, действующих как среди элиты, так и среди населения, попытками установления количественной границы легитимной поддержки (оперируя при этом цифрами в 20-25% электората). Возможно, такие подходы в определенной степени опираются на идеи Л. С. Франка, который писал: "Всякий строй возникает из веры в него и держится до тех пор, пока хотя бы в меньшинстве его участников сохраняется эта вера, пока есть хотя бы относительно небольшое число "праведников" (в субъективном смысле этого слова), которые бескорыстно в него веруют и самоотверженно ему служат".*
* Франк С.Л. Из размышлений о русской революции//Новый мир. 1990. № 4.
Обобщая наиболее значимые подходы, можно сказать, что в качестве основных источников кризиса легитимности правящего режима, как такового, можно назвать уровень политического протеста населения, направленного на свержение режима, а также свидетельствующие о недоверии режиму результаты выборов, референдумов, плебисцитов. Эти показатели свидетельствуют о "нижней" границе легитимности, за которой следует распад действующего режима и даже полной смены конституционного порядка. К факторам, определяющим ее "верхнюю" границу, т.е. текущее, динамичное изменение симпатий и антипатий к властям, можно отнести: функциональную перегруженность государства и ограниченность ресурсов властей, резкое усиление деятельности оппозиционных сил, постоянное нарушение режимом установленных правил политической игры, неумение властей объяснить населению суть проводимой им политики, широкое распространение таких социальных болезней, как рост преступности, падение уровня жизни и т.д.
В целом же урегулирование кризисов легитимности должно строиться с учетом конкретных причин снижения поддержки политического режима в целом или его конкретного института, а также типа и источника поддержки. В качестве основных путей и средств выхода из кризисных ситуаций для государства, где ценится мнение обществен-ности, можно назвать следующие:
- поддержание постоянных контактов с населением;
- проведение разъяснительной работы относительно своих целей;
- усиление роли правовых методов достижения целей и постоянного обновления законодательства;
- уравновешенность ветвей власти;
- соблюдение правил политической игры без ущемления интересов участвующих в ней сил;
- организация контроля со стороны организованной общественности за различными уровнями государственной власти;
- укрепление демократических ценностей в обществе;
- преодоление правового нигилизма населения и т.д.
|
ПОИСК:
|
© FILOSOF.HISTORIC.RU 2001–2023
Все права на тексты книг принадлежат их авторам!
При копировании страниц проекта обязательно ставить ссылку:
'Электронная библиотека по философии - http://filosof.historic.ru'