РАЗДЕЛ VI. НЕИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ ПОЛИТИКИ

ГЛАВА 16. ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ

1. Политическое сознание

Понятие политического сознания

В политической сфере характер функционирования институтов власти, формы поведения разнообразных субъектов и все иные проявления активности человека непосредственно зависят и формируются на основе его идей, воззрений, чувств и иных духовных явлений. Наиболее общей категорией, отражающей всю совокупность чувственных и теоретических, ценностных и нормативных, рациональных и подсознательных представлений человека, которые опосредуют его отношения с политическими структурами, является "политическое сознание". Иными словами, политическое сознание отражает все те идеалы, нормы и иные воззрения человека, на которые он ориентируется и которые использует для адаптации к механизмам власти и выполнения в политике присущих ему функций.

Таким образом, по своему содержанию политическое сознание отражает все неинституциональные компоненты политической сферы общественной жизни. Тем самым оно показывает, что изменения в деятельности органов власти и управления, налаживании межпартийных отношений и других политических процессах так или иначе обусловлены субъективными позициями элитарных и неэлитарных слоев. Разнообразие подвижных и изменчивых человеческих взглядов формирует разнонаправленные политические процессы, ту стереологику политических взаимодействий, которая представляет многообразный поток человеческой жизни в публичной сфере. Эта генетическая зависимость политики от политического сознания превращает ее в непрерывный процесс опредмечивания идей и представлений (воплощения определенных взглядов и представлений в поступках человека, функциях институтов) и их распредмечивания (отражения политических явлений в определенных оценках, доктринах, воззрениях).

В науке в настоящее время сложились две точки зрения на сущность политического сознания. Так, сторонники бихевиорального подхода рассматривают политическое сознание как форму рационального мышления человека, всю ту совокупность его воззрений и представлений, которую он использует при осуществлении своих ролей и функций в сфере власти. Иными словами, с этой точки зрения политическое сознание предстает как развернутое и как бы наложенное на политику мышление человека. При таком подходе отсутствуют какие-либо специальные требования к выработке человеком своих позиций, оценок политических событий. А следовательно, снимается и проблема формирования политического сознания.

Второй, аксиологический, подход относится к политическому сознанию как к определенному уровню социального мышления. С этой точки зрения в него входят также различные обыденные, общечеловеческие воззрения и ценности человека, но суть политического сознания людей определяется его способностью и умением вычленять их групповые интересы, сопоставлять их с другими групповыми потребностями, а также видеть пути и способы использования государства для решения задач по их реализации. Таким образом, политическое сознание понимается как тот уровень представлений, на кото-рый может подняться человек для оптимизации своего политического участия и выполнения необходимых функций в сфере власти.

В рамках такого подхода появляется возможность выделить, опираясь на те представления, которыми пользуется человек в сфере власти, две разновидности форм сознания - политическое и предполитическое (потестарное, от лат. potestas - власть), ориентирующиеся на различные принципы и критерии отражения действительности. Политические формы сознания предполагают способность человека вычленять в социальной жизни динамику межгрупповой борьбы за власть, умение вырабатывать оценку политических отношений с учетом целей соперников, средств и степени их достижения в рамках краткосрочной или долгосрочной перспективы развития, навыки прогнозирования условий проигрыша (выигрыша) и других параметров этого взаимодействия. Такого рода воззрения, дополняясь этическими суждениями, позволяют людям осознавать ограничения политических методов борьбы, относить себя к сторонникам левых или правых политических движений.

В противоположность этому предполитические формы сознания базируются на исключительно моралистских критериях оценки политических изменений, которые улавливают только внешние социальные взаимосвязи и потому трактуют все интересы в рамках эмоционально-нравственных предпочтений: плохо/хорошо, справедливо/несправедливо. В силу такого восприятия политической реальности на этой основе постоянно развивается идеализация политической жизни, рождаются болезненные этнофобии, агрессивность, апатия, бунтарство.

Пути формирования политического сознания сложны и противоречивы. Было бы большим упрощением считать, как полагали марксисты, что оно привносится в массы идеологическими представителями партии и класса. В действительности формирование политического сознания осуществляется в сложном процессе критического осмысления людьми социальной действительности, обобщения и постепенной рационализации чувственных представлений; осознания целей партийного или другого политического движения, присоединения к уже сформированным оценкам и нормам политического про-цесса; эмоционального приобщения к вере в справедливость тех или иных политических идеалов. Естественно, ни один из названных путей не гарантирует формирования политических воззрений. Это лишь предпосылка для появления способности осуществлять властно-групповую идентификацию. Только практика может дать ответ, возвысил ли человек свои воззрения до уровня политического сознания.

Политическое сознание открыто для восприятия разного опыта, для постоянного уточнения оценок минувшего и настоящего, переинтерпретации разнообразных политических явлений. Однако политическое сознание не может быть выработано исключительно "книжным путем", без вступления человека в реальные политические от-ношения. Политическое мышление - не логическая, не умозрительная форма мышления. Его развитие зависит не столько от приращения специальных знаний, сколько от разнообразия форм политического участия граждан в реальных процессах политической конкуренции. Поэтому сужение возможностей для участия граждан в отправлении власти омертвляет политическое сознание и одновременно способствует деградации механизмов власти.

Структура и функции политического сознания

Политическое сознание как неинституциональный элемент политики выполняет три важнейших функции: когнитивную (т.е. функцию отражения потребности общества в постоянном обновлении знаний для выполнения и модификации функций политических субъектов); коммуникативную (т.е. функцию обеспечения осознанного взаимодействия субъектов между собой и с институтами власти); идейную (т.е. функцию осознания заинтересованности субъектов в обретении и популяризации собственного видения политического мира).

Степень полноты и характер реализации этих функций могут существенно меняться в зависимости от характера политических процессов. Например, в переходных процессах, когда в политическую жизнь активно включаются различные субъекты, обладающие соб-ственным видением политических изменений и политики будущего, ищущие логику своего властного поведения, тогда, как правило, ослабевает коммуникативная функция политического сознания, но одновременно активизируется его идейная функция.

Политическое сознание, будучи вплетено в различные виды деятельности, внутренне структурируется, разделяясь на различные элементы и образования. В настоящее время вся совокупность духовных образований, обслуживающих политическую деятельность, в основном исследуется в рамках трех основополагающих структур:

гносеологической (когнитивной), раскрывающей различия между элементами политического сознания с точки зрения достоверности отражения ими реальной действительности. Иными словами, гносеологическая структура сознания предполагает, что все воззрения субъектов рассматриваются как знания, с той или иной степенью полноты отражающие различные стороны мира политики. В данном аспекте рассматриваются: вопросы соотношения политической истины и лжи, заблуждения политического интеллекта и силы его проникновения в тайны политического мира, соотношения мифологического, утопического и научного типов отражения и т.д.;

аксиологическон, отражающей духовные явления политической сферы с точки зрения их приемлемости или неприемлемости для познающего субъекта. Иначе говоря, в данной структуре политические представления интерпретируются как разнообразные суждения и оценки, которые воплощают те или иные ценностные приоритеты познающего политику субъекта. Поэтому одни и те же институты, нормы, процессы и другие явления одним субъектом (например, представителем демократического мировоззрения) могут оцениваться положительно, а другим (исповедующим иные идеалы и принципы) отрицательно. Совокупность же различающихся оценок и будет заполнять весь объем политического сознания;

социологической (функциональной), характеризующей все элементы политического сознания с точки зрения занимаемого ими места, а также роли, которую они играют в процессе реализации духовных явлений на практике. С одной стороны, в рамках данной структуры описываются разные формы индивидуального, группового или массового сознания, а с другой - компоненты процесса перемещения содержания мышления человека в сферу практики, а именно: идеалы, принципы, нормы, установки, мотивы и т.д. В каче-стве наиболее обобщенных элементов политического сознания в данном смысле рассматриваются политическая идеология и политическая психология, каждая из которых играет в политической жизни важную, чрезвычайно сложную специфическую роль.

2. Сущность и функции политической идеологии

Понятие политической идеологии

Политическая идеология представляет собой одну из наиболее влиятельных форм политического сознания, воздействующую на содержание властных отношений, то орудие "духовного княжения" (Макиавелли) определенной группы, которое задает направленность деятельности государства и других важнейших институтов власти.

Со времени появления термина "идеология" (его ввел французский философ эпохи позднего Просвещения Антуан Дестют де Трасси) в науке сложились различные взгляды на его содержание и то духовное явление, которое оно отражает в политической сфере общества. Так, В. Парето рассматривал общественные (политические) идеологии как интеллектуальные системы, которые являются "языками чувств" и лишь оформляют побудительные мотивы человеческого поведения. В этом смысле идеология суть лишь ловкий словесный покров, оболочка, которая придает теоретическую форму человеческим эмоциям. Основоположник теории идеологии К. Маркс видел в ней прежде всего форму иллюзорного сознания, вызванную противоречиями общественного бытия, и в первую очередь производственных отношений. Современник Маркса немецкий философ К. Манхейм понимал идеологию как систему "добровольной мистификации", в шкале представлений которой содержатся приемы "от сознательной лжи до полуинстинктивного сокрытия истины, от обмана до самообмана".* Однако большее внимание он уделял ее функциональным характеристикам и, в частности, способности к сплочению людей, аккумуляции их политической энергии. В противоположность таким идеям Д. Истон, А. Конноли и некоторые другие ученые делали упор не на ее эмоциональном, а на ценностном содержании.

* Манхейм К. Идеология и утопия. М., 1996. С. 56.

По-разному оценивалась и оценивается роль политической идеологии в обществе, причем оценки располагаются в весьма широком диапазоне: от ее характеристики как замкнутой на себя "служанки власти", не имеющей связи с реальностью и потому не обладающей сколько-нибудь серьезным весом в политике, до признания ее открытой к изменениям, гибко адаптирующейся идейной системы, пронизывающей все политическое пространство. Так, если П. Рикерт вслед за Р. Моской, Р. Михельсом и другими неомакиавеллистами гиперболизирует значение политической идеологии, рассматривая даже формы эстетического и религиозного сознания как специфические формы ее проявления, отрицая таким образом явления, не опосредованные ею, то У. Матц считает, что идеология выдвигается на политическую авансцену только во время серьезных политических кризисов.* А Ю. Хабермас даже полагает, что, в силу невозможности вычленения в настоящее время специфических "классовых миров", место идеологии занимает "массовая культура".

* Матц У. Идеологии как детерминанты политики в эпоху модерна// Полис. 1992. № 1-2. С. 134.

Американский теоретик Л. Саджент полагал, что идеология, вырабатывая определенные цели и ценности политического развития, в то же время огрубляет решение практических проблем. Его соотечественник Ф. Уоткинс утверждал, что идеология всегда противостоит статус-кво и является политическим фактором, сохраняющим значительный преобразующий потенциал. Более дифференцированное представление об идеологии предложил Г. Лассуэлл, рассматривавший ее как разновидность коммуникации, направленной на поддержание политического сообщества, как такового. В этом смысле она, по его мнению, включает в себя следующие элементы, направленные на общественное сознание: политические доктрины, политическую формулу (перечень основных положений конституции) и политическую миранду (легенды, мифы, церемонии и т.д.).

И все же, синтезируя основные подходы, можно сказать, что политическая идеология представляет собой прежде всего определенную доктрину, оправдывающую притязания той или иной группы лиц на власть (или ее использование), добивающейся в соответствии с этими целями подчинения общественного мнения собственным идеям. Иными словами, политическая идеология - это разновидность корпоративного сознания, отражающая групповую точку зрения на ход политического и социального развития общества и потому отличающаяся определенной предвзятостью оценок и склонностью к духовному экспансионизму.

Как средство идейного обеспечения групповых интересов политическая идеология является по преимуществу инструментом элитарных слоев, которые с ее помощью консолидируют групповые объединения граждан, обеспечивают связь с низами, выстраивают определенную последовательность действий в политическом пространстве. Именно от тактики и компетентности элит зависит степень идейного оформления тех или иных групповых интересов.

Выступая средством идейного воплощения интересов группы, идеология схематизирует и потому в определенной степени огрубляет действительность. Созданный таким способом образ групповых целей и ценностей может быть использован для примитивизации политического сознания граждан, манипулирования и даже обмана населения. Но в целом позитивная направленность такой схематизации состоит в том, чтобы зафиксировать определенные критерии оценки политической реальности, создать нормативную модель восприятия мира политики, сделать сложную ситуацию политической динамики простой и понятной для обычного человека. Поэтому с помощью идеологий политические цели группы символизируются и получают индивидуальные значения, а политические действия приобретают конкретную направленность. В результате снижается стихийность восприятия политики и хаотичность политического взаимодействия в группе. Не случайно К. Дейч называл идеологию "картой действительности".

Таким образом, через идеологию канализируются массовые эмоции, чувства протеста или солидарности, негодования или поддержки. Сопровождая процесс агрегирования и артикуляции, идеология концептуализирует представления людей о политической ситуации, встраивает эти оценки в их общую картину мира, стремится сделать понятными политические изменения. Посредством идеологии люди обогащают свои индивидуальные воззрения общегрупповыми представлениями о "родине", "чувстве долга", других коллективных верованиях.

Без идеологии в общественном и индивидуальном сознании нарастают тенденции к упрощению и примитивизации политической действительности. Вместо игры интересов, сложной взаимосвязи сил и позиций люди видят карнавал, театр абсурда, в котором политики собирают друг на друга компроматы, говорят малопонятные слова, совершают бессмысленные поступки. В таком случае эмоции наполняют коллективные позиции, не дают людям возможности рационализировать ситуацию, понять свои предпочтения, возрастает импульсивность их поведения. Вне идеологии расширяется простор для прямой апелляции к психике человека, разрушения устойчивых позиций и нарастания отчуждения от политики.

Реальная роль политической идеологии в сфере власти зависит от характера овладения ею общественным сознанием. Исходя из этого, можно считать, что основными функциями политической идеологии являются: идейное овладение общественным сознанием; внедрение в него собственных критериев оценки прошлого, настоящего и будущего; создание позитивного образа в глазах общественного мнения предлагаемых партией, движением или другими силами целей и задач политического развития; стимуляция целенаправленных действий граждан во имя поддержки и исполнения поставленных задач; активное оппонирование конкурирующим доктринам и учениям.

Наряду с этими задачами А. Гертц отмечает также необходимость выполнения идеологией задач по "выпусканию пара из котла" (т.е. ослаблению политической напряженности за счет перевода противоборства сторон в область идейной полемики), конструированию и поддержанию групповых ценностей, а также солидаризации, т.е. ук-реплению внутренней сплоченности группы.

С точки зрения политических функций, идеология стремится сплотить, интегрировать общество с целью реализации интересов какой-нибудь определенной социальной (национальной, религиозной и т.п.) группы либо для достижения целей, не опирающихся на конкретные слои населения (например, идеология анархизма, фашизма). При этом помимо рациональных, нередко теоретически обоснованных положений любая идеология предполагает некую дистанцированность от действительности, проповедуя те цели и идеалы, которые людям предлагается воспринять на веру. В меньшей степени таким налетом верований обладает официальная идеология, которая наряду с апологетикой направляет реальный курс государственной политики и служит основанием для принятия важнейших решений. Особой же предрасположенностью к утопизму обладают идеологии оппозиционных сил, как правило, ожидающие от власти значительно большего, чем она может дать, и стремящиеся с помощью красивого идеала привлечь к себе массы сторонников.

Роль идеологии в мире политики меняется в зависимости от исторических условий, ситуации в стране, соотношения сил. Так, в 60-х гг. XX в. французские ученые Д. Белл и Р. Арон, полагая, что в западном мире достигнуто взаимопонимание основных политических сил по основополагающим вопросам (оценки роли "государства всеобщего благосостояния", децентрализации управления, политического плюрализма и смешанной экономики), а также в связи с возникновением массового общества ("недифференцированного множества" людей) нарастанием иерархической бюрократизации и некоторых других показателей общественного развития, сделали вывод о "конце идеологии" и начале эпохи деидеологизации. Но буквально через десятилетие усиление роли факторов, нуждавшихся в идеологических оценках (расовые волнения, волна культурного нонконформизма в Европе, безработица, инфляция, кризис общества всеобщего благосостояния и т.д.), заставило их говорить уже об "эпохе реидеологизации".

Уровни политической идеологии

Коль скоро политическая идеология представляет собой духовное образование, специально предназначенное для целевой и идейной ориентации политического поведения граждан, то необходимо различать следующие уровни ее функционирования:

теоретико-концептуальный, на котором формулируются основные положения, раскрывающие ценности и идеалы определенного класса (нации, государства) или приверженцев какой-то определенной цели политического развития. По сути дела это уровень политической философии группы, выражающей основные ценностно-смысловые ориентиры ее развития, те идеалы и принципы, во имя которых совершаются государственные перевороты, разрушаются политические системы и возрождаются общества. Наличие таких представлений свидетельствует об уровне интеллектуальной рефлексии данной группы, о ее способности предложить собственные принципы интерпре-тации мира политики, создать систематизированную, логически стройную и достоверную картину действительности. Поскольку многие группы по-разному интерпретируют одни и те же принципы, то здесь основное внимание уделяется иерархиизации данных представлений. Например, как подчеркивает Э. Арбластер, "и либералы и социалисты... хотят свободы и равенства". Но при этом "их разделяет характер выбора между свободой и равенством в конфликтной ситуации, а также их соотношение с другими ценностями: справедливостью, безопасностью, собственностью...";*

* ArhlasterA. The Rise and the Decline of Western Liberalism. Oxford, 1984. P. 12.

программно-политический, на котором социально-философские принципы и идеалы переводятся в программы, конкретные лозунги и требования политической элиты, формируя таким образом нормативную основу для принятия управленческих решений и стимулирования политического поведения граждан. И если политические принципы формируют приверженцев и предполагают дискуссии сторонников разных ценностей, то программы разрабатываются для ведения непосредственной политической борьбы, предполагающей подавление (нейтрализацию) оппонентов. В таком случае осуществляется инструментальное оформление тех основополагающих идей, которые вырабатываются группой. По сути дела - это главный идейный источник политических преобразований, конструирования действительности с помощью власти. На данном уровне функциони-рования политической идеологии идеалы поверяются на свою жизнеспособность, поэтому к идеологии предъявляются особые требования: осознавать важное значение тех или иных проблем общественной жизни, артикулировать интересы граждан, воплощать их в политическую волю. Поскольку этот уровень содержит в себе оценки текущих политических событий, действий правительства, то здесь могут как сближаться представители разных политических идеалов, так и отдаляться сторонники одной и той же партии. При этом между концептуальным и программным уровнями могут существовать и определенные противоречия, в результате чего некоторые принципы, как писал Б. Чичерин, нельзя узнать в оформлении их "самых рьяных обожателей";

актуализированный, который характеризует степень освоения гражданами целей и принципов данной идеологии, меру их воплощения в своих практических делах и поступках. Данный уровень может отличаться довольно широким спектром вариантов усвоения людьми идеологических установок: от постоянной смены политических позиций, не затрагивающих гражданские убеждения, до восприятия людьми своих политических привязанностей как глубинных мировоззренческих ориентиров. Идеологии, обладающие способностью определять принципы социального мышления людей, упорядочивать в их сознании картины мира, являются "тотальными" (К. Манхейм). Те же системы политических требований и воззрений, в которых ставятся задачи частичного изменения форм правления, функций государства, систем выборов и другие, не способны повлиять на мировоззренческие представления граждан и выступают как "частные" (Н. Пуланзас).

Падение влияния идеологии на общественное мнение или распространение технократических представлений, отрицающих возможность воздействия социальных ценностей на политические связи и отношения, ведет к деидеологизации политики. В то же время насильственное внедрение идеологии, или так называемая индоктринация, уси-ливает политическую напряженность в обществе. Более того, она может привести к изменениям психики человека, поскольку, как пишет К. Лоренц, когда "доктрина становится всеохватывающей религией, все противоречащие ей факты игнорируются, отрицаются или вытесняются в подсознание. И человек, вытесняющий эти факты, ока-зывает маниакальное сопротивление всем попыткам вновь довести вытесненные факты до сознания".*

* Лоренц К. Восемь смертных грехов цивилизованного человечества // Знание-сила, 1991. №1. С. 27.

3. Основные идеологические течения в современном мире

Политическая история на протяжении столетий продемонстрировала зарождение и упадок многих идеологических доктрин. Религиозные и национальные идеологии, анархизм и тьер-мондиализм, экологизм и христианско-демократическая идеология направляли мощные политические движения, то завоевывая какую-то часть политического пространства, то отходя на вторые позиции. Мы кратко остановимся на характеристике лишь тех идейных конструкций, которые в последние полтора-два столетия играют наиболее заметные роли на политической арене.

Либерализм и неолиберализм

Унаследовав ряд идей древнегреческих мыслителей Лукреция и Демокрита, либерализм как самостоятельное идеологическое течение сформировался на базе политичес-кой философии английских просветителей Дж. Локка, Т. Гоббса, Дж. Милля, А. Смита в конце XVII-XVIII в. Связав свободу личности с уважением основополагающих прав человека, а также с системой частного владения, либерализм заложил в основу своей концепции идеалы свободной конкуренции, рынка, предпринимательства. Основополагающим критерием оценки развития общества стала свобода личности.

В соответствии с этими приоритетами ведущими политическими идеями либерализма были и остаются правовое равенство граждан, договорная природа государства, а также в более позднее время сформировавшееся убеждение о равноправии соперничающих в политике "профессиональных, экономических, религиозных, политических ассоциаций, ни одна из которых" не может иметь "морального превосходства и практического преобладания над другими".* Причем, как подчеркивает И. Валлерстайн, если для социалистов главным в идеологических проектах была цель, а для консерваторов - торможение преобразований в соответствии с идеалами прошлого, то для либерализма, негативно относящегося к понятию "прогресс", наличию "общесоциальных" тенденций и "законов истории", важнейшим ориентиром было понимание ценности самого процесса жизни, убежденность в необходимости постепенности и рациональности изменений.

* Coker F.W. Pluralism//Encyclopediaofthe Social Science. N.Y., 1934. Vol. 12. P. 171.

С момента своего возникновения либерализм отстаивал критическое отношение к государству, принципы высокой политической ответственности граждан, религиозную веротерпимость, плюрализм, идею конституционализма. Вместе с тем базовые ценности ли-берализма обусловили и его известную внутреннюю противоречивость. Так, на протяжении всей своей идейной эволюции либерализм на каждом повороте истории определял допустимую степень и характер государственного вмешательства в частную жизнь индивида. Постоянного уточнения и переосмысления требовали и вопросы совмещения преданности ценностям демократии и свободы с понятиями верности конкретному Отечеству. При этом, настаивая на незыблемой ценности прав человека, либеральная философия во многом игнорировала развитие его прав. Поэтому вместо реального, изменяющегося и зависимого от эволюции общества и культуры человека либерализм представлял его как носителя вечных и неизменных желаний. Пытаясь же освободить человека от пагубных страстей и влияния "прогресса" путем рационализации его жизни, делая рассудок главным инструментом человеческой жизни, либерализм превращался в излишне умозрительное учение.

Попытки решения этих вопросов привели к возникновению в либерализме многочисленных внутренних течений, в которых менялись представления о важнейших ориентирах и способах их реализации.

Так в XX в. наряду с традиционным либерализмом сформировались направления, пытавшиеся соединить его основные ценности с тотальной опорой на государство, либо с социально ориентированными идеями, утверждавшими большую ответственность общества за благосостояние людей, нежели отдельного индивида, либо с представлениями, напрочь отрицавшими социальную направленность деятельности государства ("консервативный либерализм"), и т.д.

Наиболее ярым защитником основополагающих ценностей либерализма явился либертализм, отрицавший возможности его внутренних перемен. Наиболее яркие представители либертализма Ф. Хайек и Л. Мизес считали, что любое экономическое планирование ведет к политической диктатуре, а главную дилемму общественного развития следует видеть в отношениях между планированием (формой тирании) и конкуренцией (символом свободы). Коль скоро любой коллективизм, с их точки зрения, тоталитарен, то западное общество стоит перед противоречием свободного рынка и хаоса, ведущего к диктатуре. Кроме того, утверждалось, что плюрализм способен сформировать механизмы экспроприации большинством богатого меньшинства, а это также может поставить под угрозу основополагающие принципы либерализма. Поэтому наиболее конструктивным политическим выходом из столь опасной ситуации признавалось развитие индивидуализма, частной собственности и свободного рынка, создание ультраминималистского государства.

В то же время усиление государственного управления экономикой и возрастание роли социальных целей породили и другую историческую форму - неолиберализм, адаптировавший традиционные ценности либерализма к экономическим и политическим реалиям второй половины XX в. Важнейшим достоинством политической системы в нем провозглашалась справедливость, а правительства - ориентация на моральные принципы и ценности. В основу политической программы неолибералов легли идеи консенсуса управляющих и управляемых, необходимости участия масс в политическом процессе, демократизации процедуры принятия управленческих решений. В отличие от прежней склонности механически определять демократичность политической жизни по большинству, неолибералы стали отдавать предпочтение плюралистическим формам организации и осуществления государственной власти. Причем Р. Даль, Ч. Линдблюм и другие неоплюралисты считают, что чем слабее правление большинства, тем оно больше соответствует принципам либерализма. Известный теоретик Дж. Роулс в книге "Теория справедливости" поставил в центр либеральной доктрины проблему равенства, причем не столько политического, сколько социального, что сблизило эту идеологию с базовыми философскими установками социал-демократии.

Неолиберализм, с одной стороны, закрепил выдающееся положение этой идеологии в мире. Либерализм как система политических целей уже воплощено в западных странах. Она все больше приобретает характер не столько четкой программы, сколько мироощущения, мировоззрения, смысловых ориентации более общего характера, в котором на первый план выходят его наиболее общие идеалы и культурные принципы. Эти основные ценности обусловили коренное изменение в массовых политических воззрениях во многих странах мира, легли в основу многих национальных идеологий, ориентиров неоконсерватизма и христианско-демократической идеологии. На либеральной основе развились многообразные теории политического участия, демократического элитизма и т.д. И видимо, эти грандиозные исторические изменения, вызванные влиянием либерально-демократических ценностей, позволили ряду зарубежных теоретиков (в частности, Ф. Фукуяме) пред-положить, что мировое сообщество уверенно движется к "концу истории", т.е. к универсализации государств, воплощающих принципы свободы и равенства граждан и потому способных решить все фундаментальные проблемы человеческого сообщества.

Однако, с другой стороны, в неолиберализме сохранились многие основополагающие идеи, которые со временем продемонстрировали серьезную ограниченность данной идеологии в изменяющихся условиях. К числу таких положений следует отнести: ориентацию по преимуществу на публичные виды человеческой жизнедеятельности (политическую активность, предприимчивость, свободу от предрассудков и т.п.), традиционное отношение к морали как к частному делу человека и негативное отношение к вере (что сужает отношения индивида и общества, провоцирует нарастание одиночества человека), враждебное отношение к интересам различных общностей (народу, нации, государству, партии и др.) как к "фикциям" (что способствует атомизации социума), определенную изоляцию от природы и других людей, эгоизм потребностей, автономию воли и разума и др. Такого рода идеи и положения не смогли дать ответы на вызовы времени, не позволили точно спрогнозировать ведущие тенденции развития позднеиндустриальных обществ. Более приспособленными для выработки таких ответов на вызовы современности оказались ценности консерватизма.

Консерватизм и неоконсерватизм

Консерватизм (термин впервые употребил Ф, Шатобриан в конце XVIII в.) представляет собой двоякое духовное явление. С одной стороны, это психологическая уста-новка, стиль мышления, связанный с доминированием инерции и привычки, определенный жизненный темперамент, система охранительного сознания, предпочитающая прежнюю систему правления (независимо от ее целей и содержания). С другой стороны, консерватизм - это и соответствующая модель поведения в политике и жизни вообще, и особая идеологическая позиция со своим философским основанием, содержащим известные ориентиры и принципы политического участия, отношения к государству, социальному порядку и ассоциирующаяся с определенными политическими действиями, партиями, союзами. Как идеология, консерватизм эволюционировал от защиты крупных феодально-аристократических слоев до защиты класса предпринимателей и ряда основополагающих принципов либерализма (частной собственности, невмешательства государства в дела общества и т.д.).

Предпосылкой возникновения этих базовых представлений стали попытки либералов радикально переустроить общество после Великой Французской революции 1789 г. Потрясенные сопровождавшим этот процесс насилием, духовные отцы консерватизма - Ж. де Местор, Л. де Бональд, Э. Бёрк, а впоследствии X. Кортес, Р. Пиль, О. Бисмарк и другие пытались утвердить мысль о противоестественности сознательного преобразования социальных порядков.

Консерваторы исходили из полного приоритета общества над человеком: "люди проходят, как тени, но вечно общее благо" (Бёрк). По их мнению, свобода человека определяется его обязанностями перед обществом, возможностью приспособиться к его требованиям. Политические же проблемы они рассматривали как религиозные и моральные, а главный вопрос преобразований видели в духовном преображении человека, органически связанном с его способностью поддерживать ценности семьи, церкви и нравственности. Сохранение же прошлого в настоящем способно, как они полагали, снять все напряжение и потому должно рассматриваться в качестве морального долга перед будущими поколениями. Понятно, что такие принципы, как индивидуализм, равенство, атеизм, моральный релятивизм, культ рассудка, представляли для них антиценности, разрушающие целостность человеческого сообщества. Таким образом, система воззрений консерваторов базировалась на приоритете преемственности перед инновациями, на признании незыблемости естественным образом сложившегося порядка вещей, предустановленной свыше иерархичности человеческого сообщества, а стало быть, и привилегией известных слоев населения, а также соответствующих моральных принципов, лежащих в основе семьи, религии и собственности.

На основе этих фундаментальных подходов сформировались и окрепли характерные для консервативной идеологии политические ориентиры, в частности: отношение к конституции как к проявлению высших принципов, которые воплощают неписаное божественное право и не могут произвольно изменяться человеком; убежденность в необходимости правления закона и обязательности моральных оснований в деятельности независимого суда; понимание гражданского законопослушания как формы индивидуальной свободы и т.д.

В основе политического порядка, по мнению консервативных идеологов, лежит постепенный реформизм, основывающийся на поиске компромисса. Компромисс как единственная гарантия сохранения относительного порядка и пусть несовершенной, но все же социальной гармонии предопределял баланс, адаптацию, приспособление, подстраивание как нормы консервативной идеологии. Современный английский консерватор Ж. Гилмор писал по этому поводу: "Последовательность никогда не была достоинством тори, впрочем, нет ее ни у одной политической партии. Но другие партии считают, что они должны быть последовательными. Мы убеждены в обратном. Мы защищали сначала протекционизм, потом свободное предпринимательство, потом снова протекционизм и снова свободное предпринимательство - в зависимости от экономических обстоятельств. Мы поддерживали то индивида, то государство, потому что государство и индивид меняются, и когда нам говорят, что мы "вдруг" стали врагами государства, мы отвечаем, что того государства, которое мы защищали сто лет назад, уже не существует".*

* GilmorJ. Inside Right: A Study of Conservatism. L., 1977. P. 38.

В первой половине 70-х гг. XX в. консерватизм в основном стал выступать в обличье неоконсерватизма. Его наиболее известные представители И. Кристол, И. Подгорец, Д. Белл, 3. Бжезинский и другие сформировали ряд идей, ставших ответом на экономический кризис того времени, на расширение кейнсианства, массовые молодежные протесты, отразившие определенный кризис западного общества. Данная форма консерватизма удачно приспособила традиционные ценности к реалиям позднеиндустриального этапа развития западного общества. Многообразие стилей жизни и усиление всесторонней зависимости человека от технической среды, ускоренный темп жизни, экологический кризис, нарастание культурного разнообразия и снижение авторитета традиционных для Запада ориентации - все это породило серьезный ориентационный кризис в общественном мнении, поставило под сомнение многие первичные ценности европейской цивилизации.

В этих условиях неоконсерватизм предложил обществу духовные приоритеты семьи и религии, социальной стабильности, базирующейся на моральной взаимоответственности гражданина и государства и их взаимопомощи, на уважении права и недоверии к чрезмерной демократии, крепком государственном порядке. Сохраняя внешнюю приверженность рыночному хозяйствованию, привилегированности отдельных страт и слоев, неоконсерваторы четко ориентировались на сохранение в обществе и гражданине чисто человеческих качеств, универсальных нравственных законов, без которых никакое экономическое и техническое развитие общества не может заполнить образовавшийся в человеческих сердцах духовный вакуум.

Основная ответственность за сохранение в этих условиях человеческого начала возлагалась на самого индивида, который должен был прежде всего рассчитывать на собственные силы и локальную солидарность семьи, ближнего окружения. Такая позиция должна была поддерживать в индивиде жизнестойкость, инициативу и одновременно препятствовать превращению государства в "дойную корову", в силу, развращающую своей помощью человека. В то же время государство, по мысли неоконсерваторов, должно стремиться к сохранению целостности общества, к обеспечению необходимых индивиду жизненных условий на основе законности и правопорядка, предоставляя гражданам возможность образовывать политические ассоциации, к развитию институтов гражданского общества, сохранению сбалансированных отношений природы и человека. И хотя предпочтительным политическим устройством такой модели взаимоотношений государства и гражданина считалась демократия, все же теоретики неоконсерватизма настаивали на усилении управления обществом, на совершенствовании механизмов урегулирования конфликтов, снижении уровня эгалитаризма.

Конечно, неоконсерваторы не могли решить всех проблем. Предлагавшиеся ими программы стабилизации и роста не смогли найти адекватных механизмов решения проблем, связанных с инфляцией, вовлечением в жизнь уклоняющихся от труда слоев общества, урегулировать отношения богатых и бедных стран и т.д. Тем не менее эта доктрина представила человеку целостную картину мира, показала главные причины кризиса общества и способы выхода из него, согласовала моральные принципы с рациональным отношением к кризисному социуму, дала людям ясную формулу взаимоотношений между социально ответственным индивидом и политически стабильным государством. Неоконсерватизм служил защитой человека на новом технологическом витке развития индустриальной системы, определяя приоритеты его деятельности, курс государства, способный вывести общество из кризиса. На этой идейной основе стали синтезироваться многие гуманистические идеи либерализма, социализма и некоторых других учений.

Коммунистическая и социалистическая идеология

Идеи социализма известны в мире с древнейших времен, однако теоретическое обоснование и идеологическое оформление они получили только в XIX столетии. Большое значение для их концептуализации имели эгалитаристские идеи Ж.Ж. Руссо и воззрения его соотечественника Ф. Бабёфа о классовой принадлежности граждан и необходимости насильственной борьбы за общественное переустройство.

Первые попытки очертить идеал этого общественного устройства предпринимались мыслителями Нового времени Т. Мором и Т. Кампанеллой, а в конце XVIII - начале XIX столетия - утопическими социалистами Сен-Симоном, Фурье и Оуэном. В середине XIX в. К. Маркс и Ф. Энгельс дали теоретическое обоснование социализма, интерпретируя его как определенную фазу исторического становления более отдаленного этапа развития общества - коммунизма, представлявшего, по их мнению, подлинную цель развития человечества. Обосновывая неизбежность становления "социально справедливого общества", немецкие ученые весьма противоречиво истолковали способы достижения, этого социального идеала, сохранив возможность различного понимания места социализма в данном процессе, воз-можность применения как эволюционных, так и революционных путей его утверждения в обществе. В дальнейшем внутренняя противоречивость марксистского учения обусловила различные варианты его политико-идеологической эволюции.

Так, В. И. Ленин, развивая революционную традицию марксизма, взяв в этом учении его наиболее агрессивные черты, разработал учение об этапах социалистической революции, о сломе "буржуазной государственной машины", "диктатуре пролетариата", партии "нового типа", ведущей общество к "высотам коммунизма". Впоследствии ленинский фундаментализм послужил основой для возникновения сталинского режима, теоретики которого, выдвинув идею об усилении классовой борьбы по мере социалистического строительства, создали идейную основу для обеспечения общественных преобразований (обобществления производства, индустриализации народного хозяйства, коллективизации села и т.д.) средствами террора и геноцида гражданского населения.

Попытка реализовать эти идеи социализма в послевоенном Китае породила еще одну прикладную разновидность социализма - маоизм (по имени генерального секретаря КПК Мао Цзедуна). Отрицая священные для марксистов "общие закономерности" социалистического строительства, Мао взял за основу сталинскую идею о необходимости борьбы с внешними и внутренними врагами, раскрасив ее теорией "партизанской борьбы", сделавшей маоизм весьма популярным в ряде стран Индокитая, Африки и Латинской Америки. При этом главной исторической силой движения к социализму стало крестьянство, призванное "перевоспитывать" интеллигенцию и другие слои населения в революционном духе. Понятно, что эти пути продвижения к "светлому будущему" были оплачены массовыми жертвами китайского населения, особенно во времена "культурной революции".

Другая, эволюционистская (или в терминологии российских большевиков - ревизионистская) линия марксизма связана с деятельностью немецких теоретиков К. Каутского, А. Бебеля, Э. Бернштейна, которые, напротив, позитивно трактовали роль государства (демократической республики) в становлении социально справедливого общества, утверждали приоритет мирных средств достижения целей, классового примирения. Такой характер интерпретации буржуазного строя больше соответствовал основным тенденциям его эволюции, пониманию социализма как определенной формы политики индустриального общества, применяемой на поздних стадиях его развития.

Эти основные идеи и подходы реализовались со временем не только в политическом движении социал-демократии, но и в политике ряда государств, в частности, в бывшей Югославии, стремившейся укрепить социалистический строй без присутствия иностранных войск (как это было в Восточной Европе), ориентировавшейся на мирное сосуществование с капиталистическими государствами, признание внутренних конфликтов и противоречий социалистического строительства, на необходимость ведения борьбы с главным внутренним врагом - бюрократией, на установление рыночных отношений и ограничение роли коммунистической партии.

В целом история XX в. наряду с общегуманистическим содержанием лозунгов социалистов выявила и органические пороки этой идеологии, воспрепятствовавшие в конечном счете ее воплощению в современном мире. Так, для индустриального этапа развития общества неприемлемым оказалось негативное отношение социалистов к экономическому неравенству индивидов, к конкуренции и принципам неодинакового вознаграждения за труд, обусловленных различиями в способностях, образовании и других характеристиках индивидов. Желая исправить "несправедливость" общества, социалисты пытались заменить их механизмами нетрудового распределения доходов, политическим регулированием экономических процессов, признавали необходимым сознательное установление государством принципов и норм социального равенства. Поэтому в идеологии социализма государство всегда возвышалось над индивидом, сознательное управление - над эволюционным ходом развития общества, политика - над экономикой.

В то же время XX век продемонстрировал не только непрекращающиеся попытки практического воплощения ортодоксальных версий социализма, но и стремление многих мыслителей модернизировать теоретическую основу социалистической идеологии. Так, австро-марксисты М. Адлер и О. Бауэр пытались создать "интегративную" концепцию социализма, объединяющую идеи коммунизма и социал-демократии; А. Шафф и Г. Петрович обосновывали доктрину "гуманистического" марксизма. Кроме того, разрабатывались теории "экологического" и "христианского" социализма и т.д. Однако при всей привлекательности идеи социальной справедливости расхождение предписаний теории социализма с реальными тенденциями мирового развития в XX в., а самое главное, явная склонность к силовым средствам управления, неразрывная связь с имиджем тоталитарных режимов Сталина, Кастро, Чаушеску значительно ослабили политическое влияние этой идеологии в современном мире.

Социал-демократия

Наибольшее влияние на общественное сознание в XX в. (в основном в европейских странах) оказала социал-демократическая идеология, явившаяся ветвью социалистической идеологии, отколовшейся в начале века в связи с собственными оценками Первой мировой войны и большевистской революции в России. На протяжении всего своего существования она отстаивала приоритеты социального и межгосударственного мира и связывала идеалы справедливого общественного устройства с принципами свободы и трудовой солидарности. Представления о постепенном реформировании буржуазного общества неразрывно соотносились в ее доктрине с отказом от классовой борьбы, с принципами народовластия, социальной защищенности тружеников и поощрением рабочего Я самоуправления. Проповедуемая социал-демократией концепция "социального партнерства" (заменившая и усовершенствовавшая концепцию классовой борьбы на принципах "свободы, солидарности и cпpaведливости") в условиях стабильного политического развития стала весьма привлекательной программой политического движения. В доктрине социал-демократии большое место уделялось нравственно-этическим факторам общественного развития. Однако неосуществленность выдвигавшихся ими моделей "демократического социализма", трудности, связанные с реализацией идеи "государства всеобщего благоденствия", смена общественного строя в большинстве стран "реального социализма" и другие факторы негативно сказались на восприятии доктрины социал-демократии в мире.

Фашизм

Фашистская идеология, возникшая в 20-х гг. XIX в., стала одним из знаковых явлений XX столетия. Ее эволюция, способы влияния на политические отношения в разных странах также создали неоднозначное отношение к ней в политической науке.

Сегодня в политологии сложилось двоякое понимание фашизма. Одни ученые понимают под ним конкретные разновидности политических идеологий, сформировавшихся в Италии, Германии и Испании в 20-30-х гг. XX столетия и служивших популистским средством выхода этих стран из послевоенного кризиса. Родоначальником фашизма был лидер левого крыла итальянских социалистов в те годы Б. Муссолини. Его теория, базировавшаяся на элитарных идеях Платона, Гегеля и на концепции "органистского государства" (оправдывающей агрессивные действия властей во имя блага преданного ему населения), проповедовала крайний национализм, "безграничную волю" государства и элитарность его политических правителей, прославляла войну и экспансию.

Характерной разновидностью фашизма был и национал-социализм Гитлера (А. Шикльгрубера). Немецкая версия фашизма отличалась большей долей реакционного иррационализма ("германский миф"), более высоким уровнем тоталитарной организации власти и откровенным расизмом. Использовав идеи расового превосходства А. Гобино, а также ряд положений философии И. Фихте, Г. Трейчке, А. Шопенгауэра и Ф. Ницше, теоретики германского фашизма построили свою идеологию на приоритете социальных и политических прав некоего мифического народа, который они называли "арии". В соответствии с признанием его привилегированности была провозглашена политика под-держки государств "культуро-созидающих рас" (к "настоящим ариям" были отнесены немцы, англичане и ряд северных европейских народов), ограничения жизненного пространства для этносов, "поддерживающих культуру" (к ним причисляли славян и жителей некоторых государств Востока и Латинской Америки), и беспощадного уничтожения "культуро-разрушающих" народов (негров, евреев, цыган). Здесь государству отводилась уже второстепенная роль, а главное место занимала раса, защита целостности которой предполагала и оправдывала политику экспансионизма, дискриминации и террора.

Конкретно-исторические трактовки фашизма позволяют увидеть его политические очертания помимо названных государств также во франкистской Испании, Японии 30-40-х гг., Португалии при А. Салазаре, Аргентине при президенте Пероне (1943-1955), Греции конца 60-х, в отдельные периоды правления в Южной Африке, Уганде, Бразилии, Чили. Его наиболее характерные черты зримо проявляются в таких идейных разновидностях этой человеконенавистнической идеологии, как неонацизм (базирующийся на принципах расовой чистоты и идеале сверхчеловека); национал-либерализм (сохраняющий те же идеи расистской богоизбранности и этнического гегемонизма, но более терпимо относящийся к индивидуализму и ряду других буржуазных ценностей) и неофашизм (в котором отсутствуют представления об этническом мессианстве, но вместе с тем отрицается и философия индивидуализма; главное значение придается здесь идеям "почвы", народа, патриотизма, лежащие в основе "естественного государства" с "беспощадным правительством").

В рамках такого подхода характеристика фашизма непосредственно связывается с описанием разного рода националистических и особенно тоталитарных режимов. Так, французский теоретик С. Пэйн описывает фашизм как "форму революционного ультранационализма", а немецкий историк А. Меллер исследует его как "персоналистскую форму тоталитаризма". Другой французский ученый П. Милза предложил даже учитывать несколько этапов в развитии и эволюции фашизма: I - фашизм существует как форма кризиса экстремистских движений, захвативших часть мелкой буржуазии, которая выступала против капитализма и крайне левых сил; II - фашизм приобретает форму союза между крупной частной собственностью и мелкой буржуазией для захвата власти; III - фа-шизм становится специфическим политическим режимом; IV - стадия полного тоталитаризма.*

* Милза П. Что такое фашизм? // Полис. 1995. № 2. С. 156-163.

Такая картина эволюции фашизма дает возможность более четко видеть угрозы, которые исходят от него особенно в переходных обществах. В них предпосылки фашизма непосредственно определяются отсутствием законов, направленных на борьбу с политическим радикализмом и экстремизмом (особенно в националистической форме), отсутствием целенаправленной, поддерживаемой государством пропаганды против крайних форм политического участия, благожелательным отношением к историческим фактам сотрудничества с преступными режимами или политическими деятелями, распространением мессионерских идей и концепций.

С другой точки зрения фашизм интерпретируется как идеология, не имеющая определенного идейного содержания и формирующаяся там и тогда, где и когда в идейных и практических устремлениях политических сил на первый план выступают цели подавления демократии, а жажда насилия и террора подчас заслоняет задачи захвата и использования власти. Политическая линия такого движения неразрывно связана с утопическими идеями превосходства тех или иных расовых, этнических, классовых, земляческих и иных групп общества, агрессивностью политических требований, чертами национального милитаризма, апелляцией к низменным человеческим чувствам и предрассудкам. Политическое оформление подобных идеологических учений и доктрин сопровождается отвержением демократии как системы власти, полным приоритетом национального кодекса нравственности над общечеловеческими ценностями, безудержной демагогией в формировании общественного мнения, насаждением культа вождя. В этом смысле фашизм предстает как ультрареакционная, антигуманистическая идеология, на основе которой складываются политические движения мобилизационного типа, ориентированные на реализацию мифических идей и целей и прокламирующие непрерывную борьбу с врагами.

Таким образом, у всех идеологий, относящихся к такому "без цвета и запаха" фашизму, цели и задачи имеют антигуманистический характер, их роднит и сходство используемого в борьбе за власть политического инструментария. Поэтому от фашистского перерождения не застрахованы ни национальные, ни социальные, ни религиозные, ни другие идеологии, утверждающие привилегированное положение "коренного населения", приверженцев "подлинной веры" и т.д. и предлагающие радикальные средства для обеспечения этим группам требуемого общественного статуса.

Понимая фашизм таким образом, общество должно крайне внимательно относиться к появлению на политическом рынке идей, авторы которых стремятся закрепить чье-либо социальное, национальное, политическое, идеологическое и т.п. превосходство в ущерб другим гражданам и не желающие останавливаться ни перед какой социальной ценой для достижения поставленных целей. Акцептация таких черт фашизма несколько драматизирует авторитарные методы управления в демократических режимах, однако она позволяет свое-временно увидеть опасность нарастания насилия, национального милитаризма, вождизма и других черт этой агрессивной идеологии, чреватой разрушением цивилизованного облика общества.

Идеологический дискурс

Взаимодействие идеологий на политическом пространстве обозначается в науке понятием "идеологический дискурс". Причем идейные контакты разнообразных доктрин и программ, как правило, развиваются в двух направлениях. С одной стороны, идеологии прежде всего пытаются очертить отношения со своими наиболее ярыми противниками, контакты с которыми формируются на принципах дистанцирования, взаимной закрытости друг от друга и острой полемики. В конечном счете такой "диалоговый" режим дискурса ведет к усилению политической напряженности. С другой стороны, идейные контакты сторонников тех или иных идеологий с более приемлемыми по политическим соображениям конкурентами и партнерами предполагают возможность сближения и даже заимствования ими друг у друга тех или иных программных, теоретических положений, требований, лозунгов и т.д. Такие связи обогащают содержание идейных систем и в конечном счете предполагают синтезирование, объединение родственных или близких по духу доктрин, что не может не укреплять политическую стабильность и порядок в обществе.

Идеологический дискурс - явление многоуровневое. Так, в нем всегда присутствует полемика, выражающая наиболее общие тенденции борьбы тех или иных идей в духовной атмосфере всего человечества. Например, в XVII в. это был спор носителей суверенитетов (народа и короля); во второй половине XIX в., проходившей под знаком интенсивного формирования и развития индустриального общества, дискурс нес на себе явный отпечаток идейной конкуренции социалистической и либеральной идеологий. В настоящее время борьба традиционных и модернизируемых государств "укрупнило" акценты идейной дискуссии. Наряду с поощрением самых разнообразных идеологических споров главный водораздел время провело между идейными течениями, защищающими идеалы гуманизма, человечности и демократии, с одной стороны, и доктринами, оправдывающими насилие, физическое принуждение и террор как приоритетные методы достижения своих политических целей, - с другой.

Такое положение предопределило и соответствующую эволюцию идеологических систем: с одной стороны, сближаются политические доктрины либерализма, неоконсерватизма, социал-демократии, христианско-демократической идеологии и некоторых других, а с другой - одновременно нравственно и идейно объединяются фашистские, экстремистские, шовинистические, фундаменталистские, расистские и аналогичные учения. Таким образом, выравнивание понятий у приверженцев "гуманистических" идеологий в отношении прав человека, демократии, защиты моральных и семейных ценностей и ряда политических ценностей сочетается с распространением и оправданием терроризма и насилия как главных способов захвата и использования власти сторонниками иных политических идеалов.

В то же время характер идейного спора на глобальном уровне дискурса все большее влияние оказывает заметно усиливающий свои позиции технократизм, в принципе отрицающий способность социальных доктрин менять что-либо существенное в политическом мире. В качестве единственной силы он признает технику. Как считает, например, X. Шельски, демократия в обществе становится ненужной из-за увеличивающегося могущества техники, не нуждающейся в узаконении власти.

Наряду с такими глобальными измерениями дискурса для него характерны и особенности идейной полемики, ведущейся на региональном уровне. Например, в группе устойчивых, стабильных государств демократической ориентации идеологические споры в основном касаются частичных разногласий по вопросам текущей политики. Поэтому острота дискурса здесь невелика, а роль идеологий минимизируется. В странах же, в которых только еще идет процесс национальной консолидации или определяются пути дальнейшего развития государства, дискурс наполнен острыми спорами национальных идеологий, либеральных и социалистических воззрений.

И наконец, третьим уровнем дискурса являются споры между ведущими доктринами в рамках одной страны. Здесь проявляется вся специфика политической палитры властных отношений. Например, в России такое страновое наполнение дискурса обеспечивает полемика представителей трех основных доктрин: социалистической, националистической и либерально-демократической. От характера этого идеологического соперничества непосредственно зависят и темпы реформирования, и определение будущего нашей страны.

ГЛАВА 17. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

1. Сущность и особенности политической психологии

Понятие и значение политической психологии

Роль духовных факторов в политике отнюдь не ограничивается воздействием на людей идеологических доктрин и программ. Не менее, а нередко и более существенное зна-чение для политики имеет другая форма политического сознания - политическая психология. Она представляет собой совокупность по преимуществу эмоционально-чувственных ощущений и представлений людей о политических явлениях, складывающихся в процессе их (людей) политического поведения и непосредственного взаимодействия с институтами.

Признание такого духовного образования ориентирует научные исследования на переход от рассмотрения человека как носителя определенных политических функций, статусов, прав и доктрин к анализу его конкретных чувств и психологических механизмов, которые управляют поведением индивидов, групп и массовых общностей. В этом отношении учитываются уже не свойства абстрактного "человека политического", а конкретные способности индивидуальных или групповых субъектов к межличностному (межгрупповому) общению и сплоченности, особенности их восприятия (перцепции) политических явлений, интенсивность ожиданий, особенности темперамента (общительность, чуткость, тревожность сознания), механизмы привлечения внимания (аттракции) и внушения (суггестии), подражания и заражения, структура предпочтений (социометрическая структура) и другие психические реакции.

О принципиальном значении политических чувств и эмоций в политике говорили многие ученые. Например, Аристотель, полагая политику как форму общения государства и гражданина, писал, что правителям "...нужно знать настроения лиц, поднимающих восста-ния, ...чем собственно начинаются политические смуты и распри";* Декарт писал о шести чувствах, которые движут человеком в мире и власти; Макиавелли, утверждавший, что "править - значит заставлять людей верить", специально указывал, что различия в настрое-ниях выступают основной причиной "всех неурядиц, происходящих в государстве".** Многие ученые были уверены в существовании "души народа" (В. Бунд, Г. Лебон), описывали "психические эпидемии" (например, во время революций), приступы народного самосуда, опьянение людей свободой или жаждой мести, массовые психозы и т.д.

* Аристотель. Политика. М., 1911. С. 208.

** Макиавелли Н. История Флоренции. Л., 1973. С. 99.

Политическая психология обобщенно характеризует подобные (от индивидуальных до массовых) аффекты. При этом она включает в себя как универсальные чувства и эмоции человека, специфически проявляющиеся в политической жизни (например, гнев, любовь, ненависть и др.), так и те ощущения, которые встречаются только в политической жизни (чувства симпатии и антипатии к определенным идеологиям или лидерам, чувства подвластности государству и т.п.). Однако различная роль этих чувств и эмоций предопределяет двоякое значение психологии в политической жизни.

С одной стороны, она выступает тем духовным явлением, которое опосредует все разновидности политического мышления и поведения человека, придает форму всем субъективным проявлениям его мыслительной и практической активности. В этом отношении политическая психология представляет собой тот внутренний механизм преобразования человеческих представлений, который органически вплетен в политический процесс, но при этом может и не играть никакой самостоятельной роли в поведении человека.

Неустранимость из политической деятельности универсальных психических способов взаимодействия и общения людей превращает психологию в своеобразный универсальный измеритель всей политики в целом. Иными словами, власть, государство, партии, разнообразные политические поступки субъектов, а также другие явления политики представляются как те или иные формы психологического взаимодействия людей. В связи с этим в политологии сложилось целое направление, представители которого абсолютизируют роль психологических факторов. Они однозначно сводят все причины возникновения революций и тираний, демократизации или реформирования государства и общества к психологическим основам политического поведения людей. Даже массовые политические процессы объясняются психологическими качествами индивида или малой группы (Э. Фромм, Г. Олпорт, Е. Богарус и др.). В этом случае "человек политический" понимается как продукт личностных психологических мотивов, перенесенных в публичную сферу (Г. Лассуэлл). Сама же политика практикуется как "явление психологическое в первую очередь, а потом уже идеологическое, экономическое, военное и др.".*

* Юрьев А. И. Введение в психологию. Л., 1992. С. 16.

С другой стороны, политическая психология представляет собой генетически первичную, эмоционально-оценочную реакцию политического сознания и тот специфический духовный фактор, который оказывает самостоятельное воздействие на выработку мотивов и политическое поведение человека, отличаясь при этом от влияния, например, его рациональных или ценностных побуждений. Как писал И. Хейзинга, "непосредственные проявления страсти", создавая внезапные эффекты, способны "вторгаться в политическую жизнь в таких масштабах, что польза и расчет... отодвигаются в сторону".* Общеизвестно, что спокойствие чувств, эмоциональное привыкание людей к складывающейся в государстве ситуации является главным фактором устойчивости режимов. Не случайно, как отмечает ряд российских ученых, "власть интересуют не мнения общества... а настроения", которые "могут охватывать миллионы. ...Настроения, охва-тившего массу, достаточно, чтобы все изменилось".**

* Цит. по: Ольшанский Д. В. Массовые настроения в политике. М., 1995. С. 11.

** Философская и социологическая мысль. 1990. № 2. С. 86-87.

Но особенно ярко влияние психологических факторов проявляется в переломные для государства периоды. Например, в условиях революционных изменений на политическую арену приходит множество людей с повышенным эмоционально-чувственным фоном, а то и просто неуравновешенных и даже психически больных. Как писал С. Сигеле, "...число сумасшедших всегда велико во время революций или возмущений не только потому, что сумасшедшие принимают в ней участие, но и потому, что общество делает сумасшедшими тех, кто только был предрасположен к сумасшествию".* История дала немало убедительных примеров и того, как в эти периоды психически эволюционировали многие политические лидеры-революционеры. Например, Робеспьер и ряд других известных его соратников по мере развития революционных процессов превращались из радостных, многоречивых романтиков в подозрительных, неприязненно относящихся к несогласным с ними людям, а затем и вовсе эволюционировали в личностей, не терпящих возражений, замыкавшихся в себе, мнящих повсюду заговоры и предательства. В результате, как писал Г. Лебон, "трогательный гуманизм" Французской революции, "начав идиллией и речами философов, кончил гильотиной".**

* Сигеле С. Преступная толпа: опыт коллективной психологии. М., 1893. С. 64.

** Лебон Г. Психология социализма. СПб., 1908. С. 365.

Рассмотрение политической психологии как специфического фактора политического процесса позволяет раскрыть ее особые отличительные свойства, продемонстрировать политические чувства и эмоции как наиболее подвижный и динамичный элемент политического сознания, который организует и определяет субъективные образы лидеров, государства, власти, складывающиеся у человека. Именно чувства заставляют человека оценивать политические явления в зависимости от того, какими они отражаются в его сознании, а не от их реального содержания. Например, недоверие к той или иной партии, к режиму в целом формируется у человека по преимуществу не в результате анализа их программы и действий, а за счет отношения, скажем, к неэтичному поступку их лидера или просто на основе неведомым образом возникшей антипатии или симпатии. Таким образом, человек воспринимает политическую реальность чаще всего такой, какой она представляется его чувствам и эмоциям, которые, действуя по собственным законам, вполне могут и неадекватно отражать окружающий мир.

Зная законы формирования психологических образов, можно определять их структуру и направленность, тем самым успешно влияя на отношения граждан к государству и на их индивидуальное поведение. В истории немало примеров того, как отдельные правители, со-здавая очаги временного психологического возбуждения у населения, подавляли структуры его рационального мышления или, используя приемы манипулирования сознанием, заставляли людей испытывать чувства единения с государством и ненависти к его врагам, объединяться вокруг лидера и переживать при этом массовое воодушевление, утрачивать ощущение реальности или понижать внимание к тем проблемам, которые невыгодны власть имущим.

Роль политической психологии в политическом процессе

Роль и характер влияния политической психологии на политическое поведение раскрывают способы устойчивого преобладания эмоциональных представлений в мотивации человеческого поведения. Так, показательным фактом влияния психологических факторов служат многочисленные формы и механизмы искажения восприятия действитель-ности человеком в результате снижения рациональности самооценки, проявляемой нетерпимости к противоречиям, склонности к проектированию фантастических целей и т.д. Например, многие люди, выстраивая свою деятельность, несмотря ни на какие факты, уверяют себя в том, что они поступили правильно, выбрали лучшее из возможных решений. К таким же фактам психического искажения относится и восприятие человеком реальности на основе умозрительной схемы (прототипа). В силу такого запрограммированного вос-приятия вся новая информация интерпретируется им уже на основе заранее сконструированного подхода. Поэтому, например, убедив себя в том, каким должен быть президент, он требует тем меньше информации о его деятельности, чем его облик соответствует прототипу, или же приписывает реально действующему лицу те черты, которыми тот не обладает. Столь схематическое мышление может существенно отличаться от реальности, игнорируя факты, не вписывающиеся в схему.

Американский ученый Р. Мертон попытался более систематизирование представить формы психологического влияния на политические процессы. По его мнению, доминирование эмоциональных установок над всеми иными соображениями может выражаться в следующем:

- в стремлении человека придавать своим ролевым и функционально безличным связям в политике сугубо персональный характер (например, выполняя функцию избирателя, человек может усмотреть в факте неизбрания президентом своего кандидата личную трагедию или личную заслугу);

- в отождествлении человеком своей личности с партией или профессией (когда, например, партийные цели начинают доминировать над жизненными целями человека);

- в проявлении чрезмерной солидарности с политическими ассоциациями (в результате чего такой корпоративизм подменяет у человека семейные или иные базовые для жизни ценности);

- в повышенном эмоциональном отношении к авторитету лидера, а также в ряде других случаев.

Показателем влияния политической психологии на политические процессы является и формирование в сфере власти особых психологических укладов (типов), предопределяющих характер выполнения людьми своих ролей и функций. Например, опыт показал, что по-разному осуществляют свои политические роли экстраверт (общительный и энергичный человек, чьи чувства устремлены к внешнему миру) и интроверт (замкнутый на себя человек), сенсорик (рационально мыслящая личность, знающая, чего она хочет, и стремящаяся к порядку) и интуит (ориентирующийся на спонтанные чувства и более склонный к анархии), романтик (творческая личность, склонная к меланхолии) и перфекционист (критически мыслящий и рационально действующий человек).

По-разному действуют в политике люди, склонные к насилию или человеколюбию, экзальтации или рационализму, конформисты и нонконформисты, те, кто стремится жестко (ригидно) придерживаться установленных правил или обладает подвижной (лабильной), пластично изменяющейся в соответствии с обстановкой системой чувств и другими психологическими свойствами. Классическим примером внутреннего соответствия психологических и властных структур в жестких режимах правления стала характеристика американским ученым Т. Адорно личности "авторитарного" типа, поддерживающей систему власти своим догматизмом, ригидностью, агрессивностью, некритическим восприятием групповых ценностей и шаблонным мышлением.

Как доказано многочисленными исследованиями, политический экстремизм базируется на гипертрофированных иррациональных мотивациях человека, которые в свою очередь чаще всего являются следствием некой психической ущербности человека, тормозящей его рациональный выбор и заставляющей обращаться к подобным видам деятельности. Так, по данным некоторых социологических исследований, у правых и левых экстремистов обнаружено, что, по сравнению со сторонниками других политических течений, они значительно чаще испытывают чувства социальной изолированности, одино-чества, бессмысленности жизни, тревоги за свое будущее.* Такие психологические основания предопределяют главным образом прямое, непосредственное реагирование людей на политические события, заставляют их отвечать на вызов вызовом, стремиться достичь цели любым способом.

* См.: Дилигенский Г. Социально-политическая психология. М., 1994. С. 278.

В противоположность такому психотипу люди, способные "экранировать" (гасить) отрицательные и преобразовывать разрушительные эмоции в созидательные, демонстрирующие смешанный тип реагирования на вызовы среды и сочетающие при этом сильную волю с отзывчивостью, а импульсивность - с ответственностью, выражают противоположный, центристский тип личности, который способствует сбалансированию политических сил и снятию напряженности в обществе.

Особую роль играют типы лидеров, чьи психические доминанты стиля деятельности могут существенно повлиять на характер принимаемых в государстве решений и даже изменить некоторые параметры политической системы в целом. Так, Г. Лассуэлл считал, что история политики - это история психопатологии личностей, занятых управлением обществом, а их действия в свою очередь определяются внутренней "борьбой мотивов". Не случайно, в современной науке большое распространение получило психобиографическое направление, т.е. исследование биографий выдающихся политиков XX в. - Линкольна, Мао-Цзедуна, Лютера, Ганди и др. "Сила психоистории, - писал Э. Эриксон, - состоит во внимательном исследовании смешения рационального и иррационального в политических событиях и в интригующем и тревожном сочетании устойчивого и неустойчивого, функционального и дифункционального в политических лидерах...".*

* Political Psychology Contemporary Problems and Issues. San Francisco, 1986. P.141.

Авторы исследовательской модели индивидуальной психопатологии рассматривают индивидуальные особенности лидерского поведения, заглядывая в детские переживания и фантазии, отыскивая примечательные факты, способные отражаться на протяжении всей их жизни. Не удивительно, что многие исследователи связывали причины построения в Германии и СССР тоталитарных обществ с рядом схожих признаков в психологических портретах двух тиранов (такие ученые считают, что в силу близости их "первичных групп" - неполных семей, а также узурпаторских условий венских ночлежек и тифлисской семинарии, оказавших решающее влияние на формирование характеров Гитлера и Сталина, оба приобрели предрасположенность к садизму и некрофилии).

Определенная склонность к редукционизму (сведению причин политических событий к мотивам индивидуальной деятельности лидеров или истории - к психоистории) не умаляет значимости такого рода подходов и исследований. Многочисленные современные исследования убедительно показывают зависимость политических процессов от характера деятельности лидеров, заданного их психологическим типажом. Например, лидеры компульсивного типа устремлены к идеалам и, пытаясь все сделать наилучшим образом, не могут гибко подходить к использованию внештатных ситуаций; "актеры" видят смысл своей политической деятельности в том, чтобы привлечь внимание общественности к собственной персоне; политики депрессивного типа ориентируются на защищенность своего статуса и присоединение к более сильному действующему в политике лицу и т.д.

Особенности политической психологии

Отражая и интерпретируя политику в эмоционально-чувственной форме, политическая психология представляет собой "практический" тип политического сознания. Если, к примеру, идеология является продуктом специализированного сознания, плодом теоретической деятельности группы людей, то политическая психология формируется на основе практического взаимодействия людей друг с другом и с институтами власти. И в этом смысле она характеризует те ощущения и воззрения людей, которыми они пользуются в повседневной жизни. К их отличительным чертам относят прежде всего отображение людьми политических объектов сквозь призму своих непосредственных интересов и доступного им политического опыта. Повинуясь чувствам, люди подчиняют получаемую ими информацию собственным задачам, логике своих индивидуальных действий. Поэтому политическая психология тем больше влияет на ориентацию людей во власти, чем сильнее политика включается в круг их непосредственных интересов.

С чисто познавательной точки зрения политическая психология является ограниченной формой мышления, которая не в состоянии отразить скрытые от непосредственного наблюдения черты политических явлений. Используя выборочную, избирательную информацию о политических процессах, она отображает лишь те внешние формы и фрагменты действительности, которые доступны эмоционально-чувственному восприятию. Поэтому политическая психология по природе своей не приспособлена для анализа сложных причинно-следственных связей и отношений в политике, хотя в отдельных случаях может угадать суть каких-то политических взаимоотношений.

В силу "приземленности", "наивности" своего взгляда на действительность политическая психология демонстрирует и специфические способы интерпретации понятий, зачастую отождествляя последние с формой непосредственного восприятия действительности, например, понятие "государство" отождествляется с конкретным государством, в котором живет человек, "власть" - с реальными формами господства, "рынок" - с конкретными отношениями экономического обмена, которые он наблюдает, и т.д. Такое конкретизированное освоение действительности упрощает картину политики, лишает научные категории и понятия мотивационного значения и силы.

Познавательная ограниченность политической психологии проявляется и в приписывании непосредственно воспринимаемым ею явлениям разнообразных причин, устраняя таким образом имеющийся у нее дефицит информации. В науке такое явление получило название "каузальной атрибуции" (Ф. Хайдер), отражающей свойство полити-ческой психологии умозрительно достраивать политическую реальность, домысливать, искусственно конструировать мир, придумывать недостающие ему звенья. В массовых формах такая черта политической психологии стимулирует возникновение разнообразных слухов и мифов, которые охватывают целые слои населения. Особенно часто это касается принимаемых в государстве решений, кадровых перемещений, отношений в правящей элите и других наиболее закрытых от общественности вопросов.

Политическая психология - внутренне противоречивое явление. В отличие от идеологии, стремящейся подвести политические взгляды людей под некий общий знаменатель, политическая психология отражает политическую реальность во всем ее многообразии, допуская одновременное сосуществование самых разноречивых и даже противоположных эмоций. Поэтому в психологии всегда присутствуют различные и подчас противоречивые чувства: долга и желания освободиться от обязательств, потребность в самоуважении и жажда подчинения более сильному, общительность и чувство одиночества, осуждение власти и желание быть к ней поближе и т.д.

Сосуществование разнонаправленных чувств и эмоций обусловливает неравномерный и даже скачкообразный характер развития реальных политических процессов. Благодаря этому свойству политической психологии в политику привносится элемент стихийности, непрогнозируемости событий. Способность же психологии побуждать человека в кратчайшие сроки менять свои оценки придает особую силу ее воздействию на его поведение.

Еще одной причиной, обусловливающей внутреннюю противоречивость, а равным образом и особенность политической психологии, является сочетание в ней социальных и физиологических механизмов воспроизводства чувств и эмоций. В самом общем виде можно сказать, что политическая психология включает в себя:

социально-психологические чувства и эмоции, характеризующие специфику отображения человеком своих интересов и формирования мотивов политической деятельности в группе (обществе);

индивидуально-психические элементы, отражающие личностно-персональные черты психики - волю, память, характер, способности к мышлению и др.;

функционально-физиологические элементы сознания, характеризующие психически врожденные черты и задатки человека, регулирующие адаптацию человеческого организма к внешней среде;

психофизические свойства, регулирующие наследственность и темперамент, демографические и половозрастные черты, здоровье и прочие аналогичные характеристики.

Таким образом, в политической психологии содержатся как осознанно-рациональные, так и бессознательно-иррациональные духовные элементы. Благодаря этому психология соединяет в себе импульсы социального взаимодействия с логикой инстинктов, сплавляет воедино рефлексивность и рефлекторность, осмысленность и бессознательность мышления. Такой симбиоз показывает, что политическая психология синтезирует инстинкты с рационально-смысловыми подходами к жизни, в результате чего в политической жизни человек может адаптироваться к действительности и исполнять там специфические функции, используя не только приобретенные социально-психологические свойства, но и первичные чувственные механизмы (отличающиеся алогизмом, слабой подверженностью контролю и рядом других черт).

Роль иррациональных механизмов тем больше, чем меньше человек понимает суть и причины политических событий. Более того, в определенных условиях физиологические чувства способны вообще вытеснить все другие формы оценки и регуляции поведения. Например, голод или страх могут стать такими психологическими доминантами, которые способны вызвать мятежи, бунты или революции. Но в ряде случаев социальные чувства способны преодолеть влияние иррациональных влечений. Так, актуализированная потребность в порядке, дисциплине, сплочении в жестко управляемую общность может помочь преодолеть людям неуверенность в себе и разочарование во власти.

Из истории известно, что многие правители специально возбуждали в людях иррациональные чувства, используя их для усиления приверженности властям и идеологическим доктринам. Нацисты, в частности, использовали для этих целей разнообразные театрализованные сборища, ночные факельные шествия, сложную политическую символику - все это своей таинственностью и величием должно было помочь им сформировать безотчетное поклонение обывателей фюреру и рейху. Целям активизации подсознательных чувств и эмоций может служить и чрезмерное насаждение в обществе монументальный скульптуры, приоритет величественной архитектуры государственных учреждений, устройство пышных политических церемоний и ритуалов, а также другие действия властей, добивающихся такими методами повышения политической лояльности граждан.

Феномен толпы

Важнейшей особенностью политической психологии является и ее способность формировать различные политические субъекты, прежде всего "массы" и "толпы", осуществляющие такие акции, как бунты, революции, митинги, шествия, восстания, захват зданий и т.д. Так, известный ученый Э. Канетти связывает возникновение массы с рас-тущими у людей чувствами солидарности и страха, "втягивающими в себя вся и всех".* Сугубо психическими основами обладает и толпа, в которую превращается группа людей в силу совместно испытываемого ими какого-то эмоционального, резко переживаемого фактора (вызывающего массовое состояние гнева, радости, агрессии и т.д.). И это внутреннее единство толпы, которую Г. Тард называл самой "старинной" социальной группой после семьи, постоянно укрепляется за счет многократного взаимного усиления коллективных чувств и эмоций. Известный русский ученый В.М. Бехтерев подчеркивал, что взаимовнушение и самовозбуждение людей гораздо в большей степени движут поведением толпы, нежели какие-либо провозглашаемые ею идеи.

* Канетти Э. Масса // Психология масс. Хрестоматия. Самара, 1998. С. 317.

Толпы не возникают для уравновешивающих действий, они импульсивны, изменчивы и раздражительны, нетерпимы к сторонним воззрениям, управляются бессознательным началом, податливы внушению и легковерны, односторонни и склонны к преувеличению оценок событий. Постоянно поддерживаемый наплыв эмоций, как правило, обусловливает одномерность мышления и действий толпы. Если в жизни человек может принадлежать к разным группам, то к толпе - только к одной, поскольку в ней человек не имеет противо-весов, он увлечен силой объединения. Поэтому в толпе люди не воспринимают иных позиций или точек зрения, демонстрируя единый волевой настрой.

Толпа не терпит ни размышлений, ни возражений. Нормальное состояние толпы, наткнувшейся на препятствие, - это ярость. Не случайно Г. Лебон в работе "Психологии народов и масс" писал, что толпа никогда не дорожит своей жизнью во время возмущения. Потому-то в ней всегда можно найти преступников и героев, людей, способных устраивать мятежи и погромы или требовать от тиранов прав и свобод. В то же время тот или иной фактор (внезапное событие, выступление яркого оратора на митинге) способен изменить состояние толпы новым внушением, заразить ее свежими эмоциями, вновь придающими ей горячность и импульсивность. Предоставленная же сама себе, она быстро утомляется, сникает и стремится к подчинению любым призывам.

Пусть кратковременное, но мощное доминирование коллективных чувств и настроений приводит индивидов к потере критичности политических воззрений и утрате контроля за своими поступками. Заразительность массовых настроений заставляет людей испытывать сильную потребность в подчинении, поступаться личными интересами и оценками. В толпе человек понимает лишь "волевой язык коллективной воли" и подчиняется ее приказам, "следуя архаичным правилам... воли толпы".* В толпе и массе индивид приобретает сознание непреодолимой силы, которая "дозволяет ему поддаваться таким инстинктам, которым он никогда не дает волю, когда бывает один. В толпе же он менее склонен обуздывать эти инстинкты, так как толпа анонимна и потому не несет на себе ответственности".**

* Чалидзе В. Иерархический человек. М., 1991. С. 39.

** Лебон Г. Психология народов и масс. СПб., 1896. С. 168.

Как показали специалисты, эволюция толпы имеет двоякий характер: она осуществляется через развитие духовных связей между людьми и путем возникновения внутренних структур на основе иерархичности. Наполнение человеческих отношений в толпе различными идеями делает ее то "выжидающей, внимающей, манифестирующей", то "действующей" (Г. Тард), то агрессивной (обладающей целью и реализующей ее на основании порыва), то "танцующей" (превращающейся в бесцельное собрание) (Г. Блумер). В то же время организация и иерархиизация толпы, выстраивание в ней определенных внутренних связей превращает ее в разновидность корпорации (например, группу добровольцев, самоорганизующихся для отпора захватчикам, партизанское движение, мафию, террористическую структуру и т.д.).

2. Структура и функции политической психологии

Структура политической психологии

Участвуя во всех реально существующих политических процессах, политическая психология обладает разнообразной и разветвленной внутренней структурой. В силу ее включенности в разнообразные стороны политической жизни ее структурные компоненты могут характеризовать содержание политического поведения различных субъектов, разные (биофизические, индивидуально-психологические и социально-психологические) уровни их психологических потребностей, национально-цивилизационные черты "человека политического" (характеризующие особенности российской, американской, китайской и прочих разновидностей психологии) и другие политические явления.

Один структурный срез политической психологии составляют индивидуальные и групповые формы сознания, обусловливающие содержание политических чувств и эмоций. Так, к индивидуальным психологическим образованиям, порожденным межличностными связями человека с другими субъектами и институтами власти, относятся:

ў персональный опыт;

ў специфические эмоциональные реакции на внешние вызовы среды;

ў определенная способность к самоанализу;

ў особенности индивидуальной воли и памяти.

Эти элементы придают неповторимый оттенок любым формат политического поведения индивидов.

Эмоционально-чувственные образования, формирующиеся в групповых объединениях, через которые человек реально включается в политические отношения, отличаются собственной эмоциональной, реакцией на политические события, своим психологическим темпераментом, памятью и традициями, которые образуют некую психологическую ауру, атмосферу соучастия в общих политических делах, В рамках групповой психологии обычно выделяют психический склад определенной группы (здравый смысл и групповое мышление, смелость, решительность, целеустремленность, душевность, раздвоенность, цельность и т.д.); привычные для большинства психические реакции на политические явления, дополняющие групповой характер (устойчивые нравы, привычки, вкусы, настроения, иллюзии и т.п.), а также такие внутригрупповые явления, как коллективные страхи, слухи, паника, мода на групповые стандарты поведения и мышления и другие аналогичные явления.

Структурные компоненты политической психологии различаются оформленностью эмоционально-чувственных реакций и выражают понимание человеком соотношения общих, коллективных и индивидуальных интересов, подчиненность его сознания сформировавшемуся в группе психологическому климату, действующим там привычкам и стереотипам в отношении политических явлений (групповой конформизм и лояльность), склонность к лозунговому мышлению, способность к разделению ответственности в группе, характер критичности и согласия с мнением лидеров и аутсайдеров, степень восприятия информации и способность к творческим решениям и т.д.

В плане уточнения данных характеристик принято учитывать специфику больших (или дистантных, с формально опосредованным общением индивидов) групп, к которым можно отнести классы, слои, территориальные образования, нации и т.д., а также малых (с непосредственным общением индивидов) групп, в частности, микросоциальных объединений людей, неформальных образований, отдельных политических ассоциаций и т.д. Каждая из этих групп отличается временным или постоянным характером существования, преобладанием организованных или стихийных связей, специализированным или мультифункциональным назначением и т.д.

Устойчивые элементы политической психологии

Психологические типы личности, лидера или психологический склад группы являются результатом длительного формирования стандартных реакций этих субъектов на постоянные и типичные вызовы политической среды. Индивиды или группы сообразно особенностям своего темперамента, характера, некритически усвоенным коллективным воззрениям и верованиям (архетипам), ролевым назначениям, привычкам и традициям на протяжении достаточно длительного времени вырабатывают свойственные им психологические ответы на политические раздражители в виде устойчивых эмоциональных стандартов и стереотипов мышления и поведения. Некоторые специалисты даже утверждают, что вообще существуют некие универсальные чувства (например, агрессии, альтруизма и др.) и психологические типы, которые в каждую эпоху лишь проявляются по-разному на новом историческом материале. Именно они, воплощая устойчивые эмоциональные оценки и стереотипы чувствования, предопределяют характер политических процессов, электоральный выбор людей.*

* См.: Юрьев А. Введение в политическую психологию. СПб., 1992.

Очень отчетливо устойчивость психологических черт и механизмов просматривается на уровне различных групп. Например, молодежи, как особой социальной группе, присущи, это доказано многочисленными исследованиями, эмоциональная неустойчивость, максимализм, повышенная возбудимость и подверженность неосознанным психическим реакциям, незавершенность системы функций контроля и самооценки. Такие психологические особенности превращают ее в наиболее "трудного" политического субъекта, чье поведение или партийно-политическая идентификация обладают крайней подвижностью и непредсказуемостью. Молодые люди легко поддаются внушению, становятся жертвами политических спекуляций и манипулирования. Правда, наиболее интеллектуально развитая и социально чуткая часть - студенчество - практически всегда одной из первых принимает участие в акциях политического протеста за идеалы свободы и справедливости.

Весьма устойчивы черты психологического склада и у наций. Причем характер этих чувственных механизмов и черт непосредственно зависит от того, какую роль в социальном самовыражении человека играет национальная идентификация. Ведь главный психологический механизм образования облика нации - межнациональное сравнение, поэтому люди, не испытывавшие серьезных ущемлений в области изучения родного языка, вероисповедания, приобщения к культурным ценностям, а также участвовавшие в широких инонациональных контактах, редко преувеличивают факт национальной принадлежности и страдают национальными предрассудками по отношению к другим народам. В основе их психологического склада лежит усвоенное с детства нейтрально-естественное отношение к ведущим национально-культурным ценностям, к людям других национальностей. Такие черты не являются психологически доминирующими в поведении человека и их довольно трудно политизировать и уж тем более придать им ярко выраженную агрессивную форму.

Напротив, появившаяся по тем или иным причинам гиперболизация национальной идентичности, привлечение национальных чувств для выполнения защитных, компенсаторных функций ведут к преувеличению несходства различных наций, а впоследствии - к чрезмерному приукрашиванию собственной нации и преуменьшению до-стоинств других. В таком случае у людей начинают действовать устойчивые психологические механизмы, которые, к примеру, настраивают их на уклонение от информации, способной внести диссонанс в их воззрения. Устойчивость таких чувственных стандартов столь высока, что даже при очевидном несоответствии взглядов и действительности люди продолжают верить в их справедливость.

Психологическое доминирование национальной идентичности нередко приводит к тому, что раздражение, вызванное самыми разными социальными причинами, автоматически переносится на сферу национального восприятия. Такой механизм психологического переноса (трансфер) заставляет даже собственные ошибки перекладывать на плечи других ("врагов нации"). А чаще всего побуждает человека жить по законам двух стандартов: все, что задевает его национальные чувства, наделять негативным смыслом, а на собственные действия, способные обидеть другого, не обращать внимания.

Политические настроения

У политической психологии помимо устойчивых есть и более или менее динамичные элементы, одними из которых являются политические настроения. По сути дела они выступают как эмоционально-чувственная оценка населением степени удовлетворения (неудовлетворенности) своих ожиданий и притязаний в рамках существующего режима и господства определенных ценностей. Иными словами, будучи показателем нервно-психического напряжения, настроения представляют собой сигнальную реакцию, выражающую ту или иную степень несовпадения человеческих потребностей с конкретными возможностями людей и условиями их жизни и деятельности. Такая форма переживания своих потребностей предваряет осмысление людьми проблем, является непосредственной предпосылкой возникновения, формирования умонастроений, мнений, политических позиций.

Благодаря своему характеру, настроения целиком и полностью зависят как от внешних условий (когда, например, человеческие притязания резко спадают в результате изменения ситуации, не полностью удовлетворившей их или заставившей людей понять всю беспочвенность притязаний), так и от состояния самого субъекта. В последнем случае люди могут не снижать интенсивность своих надежд даже в результате множественных неудач. Они могут отрицать даже явные причины неуспеха, продолжая верить и добиваться своих целей. Политические настроения в таком случае становятся мощным источником политической воли, которая стремится достичь определенных целей даже вопреки реальному положению вещей. Причем интенсивность настроений значительно увеличивается, если люди преследуют цели, соответствующие их внутренним убеждениям и характеризующие позиции, которыми они никогда не поступятся.

Выражая определенное эмоционально-психологическое состояние людей, настроения могут порождать самые разнообразные, в том числе противоположные по направленности, политические движения, усиливать спонтанность и импульсивность действий субъектов, изменять психологическую сплоченность групп и населения в целом. Однако чувства массового протеста, отрицательная для государства экзальтация населения или паника только частично характеризуют роль настроений в политике. Помимо негативных последствий настроения могут обладать и нейтральным (например, состояние апатии, свидетельствующей о снижении притязаний граждан к власти), и положительным значением (люди могут испытывать энтузиазм в результате призывов властей, предвкушения своей близкой победы на выборах, героизировать свои чувства, сопротивляясь врагу, и т.д.).

К структурным компонентам политических настроений специалисты чаще всего относят: бессознательные ощущения и эмоции, чувства ожидания, оценку своих возможностей влияния на власть. Последовательность их возникновения или преобладание друг над другом зависит от ситуации и состояния конкретного субъекта. В целом же настроения могут формироваться спонтанно, в отдельных слоях населения и инициироваться сознательно извне путем выдвижения партиями или государством таких программ и целей, которые провоцируют новые, более высокие ожидания граждан. При этом каждая партия, как правило, всегда пытается превзойти соперника, нередко выдвигая все более привлекательные, но все менее осуществимые цели.

Различают настроения, выражающие идеальные требования людей к власти (например, демонстрирующие, как должен вести себя лидер или режим в целом), и настроения как. реально складывающиеся психологические состояния, характеризующие то или иное отношение людей к различным аспектам политики. При этом и те, и другие могут создавать некий фон в политической системе, а могут и определять те или иные действия разнообразных субъектов.

Обычно формируются настроения в рамках определенного цикла, который, по мнению российского ученого Д. Ольшанского, включает следующие стадии: зарождения, поворота, подъема и отлива. На стадии зарождения фиксируется появление брожения, смутного и до поры до времени скрытого недовольства людей, вызывающего у них неприятный осадок, ощущение дискомфорта. В этих условиях люди взаимно "заводят" друг друга, выражают свои притязания, выискивая виноватых и приписывая им отрицательные свойства, что ведет к нарастанию силы протеста. На стадии поворота смутные чувства кристаллизуются и рационализируются в определенных политических образах и требованиях, ведут к пониманию причин своего недовольства. На стадии подъема выделяются доминантные настроения, которые, распространяясь вширь, формируют массу людей, достигших такой степени усиления чувств, которая требует немедленного действия, реализации настроений. Стадия отлива выражает эмоциональный спад, возникающий в результате подлинного или мнимого удовлетворения настроений. При этом пассивность иногда становится не только следствием удовлетворения, разрешения настроений, но и понимания безысходности. Повторяясь, этот цикл придает динамике настроений вид синусоиды: за подъемом ожиданий следует разочарование, затем упадок снова сменяется подъемом и т.д.

Понимая важность настроений, политические режимы пытаются не только прогнозировать их динамику, но и управлять ими. Инициирование нужных властям настроений чаще всего осуществляется при помощи сложных манипуляций, специфического информирования и дезинформации населения. Например, власти нередко создают "климат завышенных ожиданий", демонстрируя искренность взаимоотношений с населением, или поощряют распространение мифов, создающих у общественности нужные им политические образы. Особенно ярко стремление использовать настроения в своих политических целях наблюдается во время выборов, когда обещания партий и лидеров нередко переходят все рамки реально возможного. Еще более разнообразны и противоречивы настроения в переходных условиях, когда в них объединяются не только надежды на лучшее будущее, но и негативизм, ностальгия по прошлому и другие разноречивые чувства и эмоции.

3. Политическое поведение

Сущность политического поведения

Политическое поведение является важнейшей внешней формой выражения места и роли политической психологии в сфере политики. Именно здесь психология выступает и как механизм, и как специфический фактор человеческой активности в политической жизни. Причем прежде всего в мотивации поведения политических-субъектов психология выявляет свой преобразующий потенциал, способствует изменениям процессов и институтов.

Подобно любой другой основополагающей категории политической науки, политическое поведение подвергается различным теоретическим интерпретациям и характеристикам. В настоящее время в науке сформировалось несколько точек зрения на его природу и сущность. Так, значительная часть ученых исходит из того, что политическое поведение - это совокупность всех действий (акций и интеракций), осуществляющихся в политической сфере и различающихся по степени своего влияния на власть. Например, в рамках данного подхода действия рассматриваются как способы реализации статусов или, как считает П. Блау, как результаты выгодных актору рациональных решений.

Весьма распространена и ситуационная трактовка политического поведения, авторы которой акцентируют внимание на внешних по отношению к человеку факторах, влияющих на содержание его действий. Как правило, речь в таком случае идет о физической, органи-ческой и социальной среде. В связи с таким пониманием Р. Мертон ставит вопрос о различных способах адаптации к внешней среде: конформизме, означающем приятие человеком сложившегося порядка вещей, инновации, предполагающей сохранение активности и самостоятельности позиции человека по отношению к окружающей среде, и ритуале, выражающем символическую и некритическую позицию человека по отношению к внешним условиям деятельности.

Наиболее часто встречающаяся конформная адаптированность лишает поведение человека остроты, четко выраженной ответной реакции на политическую обстановку. Активность конформистски настроенного субъекта не позволяет ему замечать промахи властей, и нередко он прощает ей даже преступления, особенно в тех случаях, когда они непосредственно не затрагивают его интересов. Такой тип поведения в наибольшей степени придает политическому порядку искомую властями стабильность и потому приветствуется и поощряется ими. Ритуальный же характер поведения также практически безопасен для господствующего режима в силу воспроизведения им доминирующих норм и образцов взаимоотношений с властью. И только инициативный характер поведения способен, в том случае, если он не направлен на поддержку властей, стимулировать изменения, чреватые дестабилизацией общественного положения.

Ряд ученых при характеристике политического поведения делают акцент на субъективных намерениях человека, проявляющихся в его действиях. Так, М, Вебер выделял в связи с этим целе-рациональные, ценностно-рациональные, аффективные и традиционные действия, имеющие место в политической сфере. Характеризуя особые источники и формы политического поведения, эти способы деятельности обладают собственной спецификой производства действий.

Указанные подходы дают возможность определить политическое поведение как всю совокупность субъективно мотивированных действий разнообразных субъектов (акторов), реализующих свои статусные позиции и внутренние установки. Помимо акцента на действенное, активное проявление позиций актора, политическое поведение несет на себе отпечаток субъективности, персональности понимания каждым действующим лицом целей и средств их достижения, собственных позиций, оценок прошлого и настоящего.

Конечно, политическое поведение может быть вызвано к жизни внешними причинами или спровоцировано подсознательными мотивами и стимулами. Однако в большинстве своем поведение актуализирует различные формы осознания людьми своих потребностей и интересов. В этом смысле 3. Фрейд считал, что людьми движет удовольствие, Т. Адорно - могущество, А. Унгерсма - смысл, а Д. Доллард и В. Миллер - фрустрации (досада и разочарование, возникающие в результате обнаруживающихся препятствий для удовлетворения интересов). Известный американский ученый А. Маслоу в 50-х гг. сформулировал классический перечень иерархиизированных потребностей человека, которые, по его мнению, лежат в основании практических действий человека. К ним он относил: физиологические потребности, потребность в безопасности (уверенность, стабильность, свобода от страха), в любви, признании и самоутверждении, а также самореализации.*

* MaslowA. Motivation and Personality. N.Y., 1972. P. 326.

Сторонники конфликтной теории предложили несколько иной подход. Они считают, что политическое поведение человека формируется на основании трех типов мотивации: кооперативной, при которой субъект заинтересован в благосостоянии партнера и рассмат-ривает его интересы в качестве составной части собственных устремлений; индивидуалистической, которая игнорирует все соображения целесообразности, за исключением своей собственной выгоды; и конкурентной, которая означает неизбежность резкого противопоставления позиций и интересов соперничающих сторон и игру на выиг-рыш, при которой нанесение ущерба конкуренту является одним из позитивно оценивающихся итогов деятельности.

Представители системного анализа считают, что решающим мотивом политического поведения является расположенность к авторитетным лидерам, копирование их стиля и наклонностей. А. Даунс, Р. Кари, Л. Хуад и другие приверженцы теории рационального выбора, игнорируя эти привнесенные мотивы, настаивают на ведущем значении в поведении индивида его стремления к выгоде, поиску удовольствия и минимизации потерь.

В то же время А. Горц, О. Дебарль и другие ученые, разделяющие принципы идеи "автономного человека", утверждающей неуклонное нарастание индивидуализации социального поведения и исключительную сложность мотивов, которыми руководствуются граждане в современных условиях, не только предлагают как можно более детально исследовать их установки, но зачастую доходят до признания принципиальной неспособности анализировать субъективные мотивации.

Теоретическая разноголосица относительно определения важнейших мотивов демонстрирует очень сложный характер политического поведения, его многогранность и даже известную неопределенность. Поэтому теоретический спор вряд ли в скором времени придет к какому-то общему знаменателю. Вместе с тем уже полученные наработки в целом позволили сформировать перечень основных элементов поведенческой активности человека. К ним относятся: учет внешних факторов; интересов и потребностей субъектов; истинных или ложных форм их осознания (в виде установок, мотивов, убеждений); особенностей функций и ролевых нагрузок субъектов; конкретных действий; обратной связи между поведением и условиями его осуществления.

На базе таких универсальных принципов в науке разрабатываются разнообразные модели электорального, кризисного поведения граждан, принятия решений лидерами и др.

Типы политического поведения

Разнообразие областей политической жизни, множественность ролей и функций индивидов и групп в сфере отношений с государственной властью породили множество типов политического поведения. Так, идейно сориентированные поступки граждан, как правило, относятся к автономному типу политического поведения, отражающему относительно свободный выбор людьми политических целей и средств их достижения. Этот тип поведения противостоит мобилизованным формам активности, характеризующим вынужденность совершаемых человеком поступков под давлением внешних обстоятельств (силовых структур, партийных органов, силы общественного мнения).

Там, где воздействие идеологии стимулирует рутинные, постоянно повторяющиеся мотивы и действия граждан, принято выделять традиционные формы политического поведения и противостоящие им инновационные способы практического достижения политических целей (в них преобладают творческие формы политической активности).

Но наибольшим практическим значением для организации политических порядков обладают формы поведения, которые соответствуют общепринятым в политической системе ценностям и нормам "политической игры" и поддерживают, таким образом, правящий режим, т.е. нормативные формы политического поведения. В то же время самым проблематичным является урегулирование и контроль за отклоняющимися от принципов и норм политических отношений политическими действиями, или девиантного поведения.

В политической науке наибольшее внимание уделяется поиску причин такого отклоняющегося поведения. Так, еще со времен А. де Токвиля его причины связывались с противоречием между интенсивным ростом ожиданий и притязаний граждан, с одной стороны, суженностью путей их реализации (так называемая депривация) - с другой. Р. Мертон усматривал причины девиации в разрыве между целями, которые выдвигаются и поощряются обществом, и возможными в социуме средствами их достижения. С его точки зрения, понимание людьми того, что устоявшиеся средства и методы деятельности не приводят к намеченным результатам, осознание устойчивого дисбаланса целей и средств неизбежно побуждают граждан нарушать табу, применять иные, не санкционированные обществом способы решения задач.

Популярными и распространенными точками зрения на причины ненормативной активности граждан являются представления о конфликтах как главных стимуляторах всех возможных отклонений. В качестве причин девиации отдельные ученые рассматривают и факторы, имеющие более частный характер и объясняющие, к примеру, такие явления наследственной дегенерацией групп граждан, распространением пороков, временным помутнением рассудка и т.п.

ГЛАВА 18. ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА

1. Понятие политической культуры

Сущность и понятие политической культуры

Многое из того, что в настоящее время относится к политической культуре, содержалось еще в Священном Писании, анализировалось и описывалось мыслителями древности Конфуцием, Платоном, Аристотелем. Однако сам термин появился много позже - в XVIII в. в трудах немецкого философа-просветителя И. Гердера. Теория же, описывающая эту группу политических явлений, сформировалась только в конце 50-х - начале 60-х гг. XX столетия в русле западной политологической традиции.

Американский теоретик Г. Алмонд, исследуя политическую систему, выделил два уровня ее анализа: институциональный, характеризовавший институты и их функции, нормы и механизмы формирования государственной политики, и ориентационный, выражающий особые формы ориентации населения на политические объекты. Эти ориентации содержали в себе "познавательные" (представая как знания о строении политической системы, ее основных институтах, механизмах организации власти), "эмоциональные" (выражающие чувства людей к тем, кто обеспечивал функционирование властных институтов и олицетворял власть в глазах населения), а также "оценочные" (выступающие как суждения, опирающиеся на ценностные критерии и стандарты рценки политических явлений) аспекты. В совокупности эти ориентации и характеризуют, по мнению Алмонда, такое специфическое явление, как политическая культура.

Анализ этих сторон отношения человека к политической системе сосредоточивая внимание на разделяемых людьми ценностях, локальных мифологиях, символах, ментальных стереотипах и прочих аналогичных явлениях, давал возможность понять, почему, например, одинаковые по форме институты государственной власти в разных странах действуют порой совершенно по-разному. Таким образом, идея политической культуры позволяла глубже исследовать мотивацию политического поведения граждан и институтов, выявить причины множества конфликтов, которые невозможно было объяс-нить, опираясь на традиционные для политики причины: борьбу за власть, перераспределение ресурсов и т.д.

Впоследствии американцы С. Верба, Л. Пай, В. Розенбаум, англичане Р. Роуз и Д. Каванах, немецкий теоретик К. фон Бойме, французы М. Дюверже и Р. Ж. Шварценберг, голландец И. Инглхарт и другие ученые существенно дополнили и развили учение о политической культуре. Причем, несмотря на то, что практически всеми учеными политическая культура связывалась с наличием ценностной мотивации, верований, присущих национальному характеру идеалов и убеждений, вовлекающих человека в политическую жизнь, тем не менее для многих из них данное понятие стало символом обобщенной характеристики всего субъективного контекста политики. Как, в частности, писал С. Верба, "политическая культура - это то, что задает форму проявления связи между событиями в политике и поведением индивидов как реакции на эти события; дело в том, что, хотя политическое поведение индивидуумов и групп... является ответом на действия официальных лиц из правительства, войны, избирательные кампании и тому подобное, оно еще в большей степени определяется тем (символическим) значением, которое придается каждому из этих событий людьми, их наблюдающими. Можно сказать, что это не более чем проявление того, как люди воспринимают политику и как они интерпретируют то, что видят".* Неудивительно, что в русле такого подхода политическая культура расценивается некоторыми теоретиками как не более чем "новый термин для старой идеи".**

* Verba S. Conclusions: Comparative Political Culture//Pye L., Verba S. Political Culture and Political Development. Princeton, 1965. P. 516.

** Kavanagh D. Political Science and Political Behaviour. London, 1983. P. 48.

И все же понятие политической культуры постепенно завоевало свое место в науке, все больше и больше проявляя свой специфический характер в отражении политических явлений. В настоящее время в политологии сложилось три основных подхода в трактовке политической культуры. Одна группа ученых отождествляет ее со всем субъективным содержанием политики, подразумевая под ней всю совокупность духовных явлений (Г. Алмонд, С. Верба, Д. Дивайн, Ю. Краснов и др.). Другая группа ученых видит в политической культуре проявление нормативных требований (С. Вайт) или совокупность типичных образцов поведения человека в политике (Дж. Плейно). В данном случае она предстает как некая матрица поведения человека (М. Даглас), ориентирующая его на наиболее распространенные в обществе нормы и правила игры и, таким образом, как бы подтягивающая его действия к сложившимся стандартам и формам взаимодействия с властью.

Третья группа ученых понимает политическую культуру как способ, стиль политической деятельности человека, предполагающий воплощение его ценностных ориентации в практическом поведении (И. Шапиро, П. Шаран, В. Розенбаум). Такое понимание раскрывает практические формы взаимодействия человека с государством как выражение им своих наиболее глубинных представлений о власти, политических целей и приоритетов, предпочтительных и индивидуально освоенных норм и правил практической деятельности. Характеризуя неразрывную связь практических действий человека в сфере власти с поиском своих политических идеалов и ценностей, политическая культура интерпретируется как некая постоянно воспроизводимая на практике духовная программа, модель поведения людей, отражающая самые устойчивые индивидуальные черты поведения и мышления, не подверженные мгновенным изменениям под влиянием конъюнктуры или эмоциональных переживаний.

В этом смысле стиль политической деятельности человека раскрывает политическую культуру как совокупность наиболее устойчивых форм, "духовных кодов" его политического поведения, свидетельствующих о степени свободного усвоения им общепризнанных норм и традиций государственной жизни, сочетании в его повседневной активности творческих и стандартных для конкретного общества приемов реализации прав и свобод и т.д. В этом смысле политическая культура представляет собой форму освоенного человеком опыта прошлого, того позитивного наследия, которое оставлено ему предшествующими поколениями. И поскольку в мышлении и поведении человека всегда сохраняется определенный разрыв между освоенными и неосвоенными им нормами и традициями политической игры, сложившимися в обществе традициями и обычаями гражданской активности, то у него сохраняется и мощный источник переоценки и уточнения своих ориентиров и принципов, а следовательно, и развития своей политической культуры.

В настоящее время понятие политической культуры все больше обогащается смыслами, производными от "культуры" как особого явления, противопоставляемого природе и выражающего целостность жизненных проявлений общества. В силу этого и политическая культура все больше рассматривается как политическое измерение культурной среды в конкретном обществе, как характеристика поведения конкретного народа, особенностей его цивилизационного развития. В этом смысле политическая культура выражает движение присущих народу традиций в сфере государственной власти, их воплощение и развитие в современном контексте, влияние на условия формирования политики будущего. Выражая этот "генетический код" народа, его дух в символах и атрибутах государственности (флаге, гербе, гимне), политическая культура по-своему интегрирует общество, обеспечивает в привычных для людей формах стабильность отношений элитарных и неэлитарных слоев общества.

Так понятые политические культуры различных обществ взаимосвязаны не по типу "низшая-высшая", а как самостоятельные духовные системы, отторгающие или поглощающие (ассимиляция) одна другую либо взаимопроникающие и усваивающие язык и ценности друг друга (аккомодация). Поэтому невозможно признавать наличие высоких или низких политических культур; считать, что одна культура может быть ступенькой или целью развития другой; что культуры в обществе может быть больше или меньше. Политическая культура - это органически присущая обществу характеристика его каче-ственной целостности, проявляющаяся в сфере публичной власти.

Рационально обобщая описанные подходы, политическую культуру можно определить как совокупность типичных для конкретной страны (группы стран) форм и образцов поведения людей в публичной сфере, воплощающих их ценностные представления о смысле и целях развития мира политики и закрепляющих устоявшиеся в социуме нормы и традиции взаимоотношения государства и общества.

Однако, несмотря на свою нейтральность (невозможность применять критерии одной культуры для оценки другой), политико-культурные явления все же обладают некой ценностной определенностью. Иными словами, если субъект руководствуется идеями, пренебрегающими ценностью человеческой жизни, чувствами неприязни и ненависти, ориентируется на насилие и физическое уничтожение другого, то распадается сама ткань политической культуры. В этом случае в сфере власти культурные ориентиры и способы политического участия уступают место иным способам политических взаимоотношений. Поэтому фашистские, расистские, шовинистические движения, геноцид и терроризм, охлократические формы протеста и тоталитарный диктат властей не способны поддерживать и расширять культурное пространство в политической жизни.

Таким образом, констатируя невозможность построения всех форм участия граждан в политике на образцах культуры, а также признавая разную степень обусловленности институтов власти принятыми в обществе ценностями, следует признать, что политическая культура способна сужать или же расширять зону своего реального существования. Вследствие этого она не может быть признана универсальным политическим явлением, пронизывающим все фазы и этапы политического процесса. Развиваясь по собственным законам, она способна оказывать влияние на формы организации политической власти, строение ее институтов, характер межгосударственных отношений.

В то же время политическая культура вмещает в себя чрезвычайно широкий круг гуманистически ориентированных ценностей (и обусловленных ими форм поведения), которые отличают разнообразие жизни конкретных обществ, слоев населения, их обычаев и традиций. Применительно к отдельному обществу это означает и то, что его политическая культура содержит разнообразные субкультуры, т.е. локальные, относительно самостоятельные группы ценностей, норм, стереотипов и приемов политического общения и поведения, поддерживаемых отдельными группами населения.

Функции политической культуры

Воплощая целостно-смысловую детерминацию активности человека в сфере власти, политическая культура характеризует его способность понимать специфику своих властно значимых интересов, действовать при достижении целей не только в соответствии с правилами политической игры, но и творчески перестраивая приемы и способы деятельности при изменении потребностей и внешних обстоятельств. Сочетая ценностную мотивацию с чувственными и рациональными побуждениями человеческих действий, политическая культура не просто содержит в себе элементы, позволяющие человеку одновременно выглядеть "логичным", "нелогичным" и "внелогичным" (В. Парето), но и проявляется в самых разнообразных формах. В частности, она может существовать в виде духовных побуждений и ориентации человека, в опредмеченных формах его практической деятельности, а также в институциализированном виде, т.е. будучи закрепленной в строении органов политического и государственного управления, их функциях. Поскольку не все ценности одновременно воплощаются практически и уж тем более инсти-туционально, постольку между названными формами проявления политической культуры всегда имеются определенные противоречия.

Политической культуре свойственны определенные функции в политической жизни. К важнейшим можно отнести следующие функции:

- идентификации, раскрывающей постоянную потребность человека в понимании своей групповой принадлежности и определении приемлемых для себя способов участия в выражении и отстаивании интересов данной общности;

- ориентации, характеризующей стремление человека к смысловому отображению политических явлений, пониманию собственных возможностей при реализации прав и свобод в конкретной политической системе;

- предписания (программирования), выражающей приоритетность определенных ориентации, норм и представлений, задающих и обусловливающих определенную направленность и границы конструирования поведения человека;

- адаптации, выражающей потребность человека в приспособлении к изменяющейся политической среде, условиям осуществления его прав и властных полномочий;

- социализации, характеризующей приобретение человеком определенных навыков и свойств, позволяющих ему реализовывать в той или иной системе власти свои гражданские права, политические функции и интересы;

- интеграции (дезинтеграции), обеспечивающей различным группам возможность сосуществования в рамках определенной политической системы, сохранения целостности государства и его взаимоотношений с обществом в целом;

- коммуникации, обеспечивающей взаимодействие всех субъектов и институтов власти на базе использования общепринятых терминов, символов, стереотипов и других средств информации и языка общения.

В процессе реализации своих функций политическая культура способна оказывать тройственное влияние на политические процессы и институты. Во-первых, под ее воздействием могут воспроизводиться традиционные для общества формы политической жизни. Причем в силу устойчивости ценностных ориентации в сознании человека такая возможность сохраняется даже в случае изменения внешних обстоятельств и характера правящего режима. Поэтому и в периоды проводимых государством реформ целые слои населения могут поддерживать прежние политические порядки, противодействуя новым целям и ценностям. Такая способность политической культуры хорошо объясняет то, что большинство революций нередко заканчивается либо определенным возвратом к прежним порядкам (означающим невозможность населения внутренне освоить новые для себя цели и ценности), либо террором (только и способным принудить людей к реализации новых для них принципов политического развития).

Во-вторых, политическая культура способна порождать новые, нетрадиционные для общества формы социальной и политической жизни, а в-третьих, комбинировать элементы прежнего и перспективного политического устройства.

В различных исторических условиях, а чаще всего при нестабильных политических процессах некоторые функции политической культуры могут затухать и даже прекращать свое действие. В частности, может весьма значительно снижаться коммуникативная способ-ность политических норм и традиций государственной жизни, в результате чего неизбежно обостряется полемика между различными общественными группами, и особенно теми из них, которые придерживаются противоположных позиций относительно правительствен-ного курса. Вместе с тем в переходных процессах нередко возрастает способность политической культуры к дезинтеграции систем правления, основанных на непривычных для населения целях и ценностях.

Структура политической культуры

Политическая культура - явление полиструктурное, многоуровневое. Многообразные связи политической культуры с различными социальными и политическими процессами предопределяют ее сложное строение и организацию. Разнообразные внутренние структуры политической культуры отражают технологию формирования политического поведения субъектов, этапы становления политической культуры конкретной страны, наличие разнообразных субъектов (элит, электората, жителей отдельных стран и регионов), но главное - различный характер и удельный вес различных ценностей.

Так, к примеру, В. Розенбаум считает, что ориентации людей относительно политической системы есть "базовые компоненты политической культуры".* В частности, он предлагает дифференцировать ориентации на следующие блоки:

* Rosenbaum W. A. Political Cultur: Basic Concept in Political Science. N.Y., Pr. publ. 1975. P. 6.

" ориентации относительно институтов государственного управления; в этот блок входят ориентации относительно режима (государственных институтов, норм, символов, официальных лиц) и относительно "входов" и "выходов" политической системы, выража-ющих оценку различных требований к государственной власти, ее решений, эффективности их реализации;

" ориентации относительно "других" в политической системе, включающие политическую идентификацию (осознание принадлежности к нациям, государствам, жителям определенных районов и др.), политическую веру (означающую убежденность человека в позитивных или негативных последствиях действий взаимодействующих с ним людей) и выработку субъективных предпочтений относительно "правил игры" и господствующего правопорядка;

" ориентации относительно собственной политической деятельности, включающие оценку своей политической компетентности (при участии в политической жизни, использовании при этом определенных ресурсов), веру в свою способность оказывать реальное воздействие на институты власти.

Политические ориентиры и ценности могут структурировать политическую культуру и с учетом их различного значения и роли для формирования политической деятельности человека. В этом смысле могут выделяться мировоззренческие, гражданские и собственно политические ценности.

Так, ценностная ориентация человека на мировоззренческом уровне встраивает представления о политике в его индивидуальную картину мира, индивидуальное восприятие жизни. Это заставляет его соотносить свои нравственно-этические представления (о добре, смысле жизни) с особенностями политической сферы, формировать представления о роли политики в достижении им своих главных жизненных целей. В рамках гражданских ориентиров человек осознает свои возможности как участника публичных отношений, в которых действуют особые органы и институты (органы государственного управления, суд и др.), чья деятельность влияет на наличие и реализацию его прав и свобод. С точки зрения собственно политических представлений человек вырабатывает свое отношение к практическим формам деятельности конкретного правительства, партий, официальных лиц и т.д.

На каждом из этих уровней у человека могут складываться довольно противоречивые представления. Причем отношение к конкретным политическим событиям изменяется, как правило, значительно быстрее, нежели мировоззренческие принципы, в силу чего восприятие новых целей и ценностей, переосмысление истории и т.д. осуществляются крайне неравномерно. Все это придает процессам формирования и развития политической культуры дополнительную сложность и противоречивость. А степень соответствия уровней ценностной ориентации непосредственно определяет характер целостности и внутренней неравновесности политической культуры.

Типичным способом структуризации политической культуры является различение ценностных ориентиров и способов политического поведения в зависимости от принадлежности людей к социальным, национальным, демографическим, территориальным, конфессиональным, ролевым (элита и электорат) и другим общественным группам. Тем самым политическая культура предстает как совокупность субкультурных образований, характеризующих наличие у их носителей существенных (и несущественных) различий в отношении к власти и государству, правящим партиям, в способах политического участия и т.д.

Такой подход позволяет увидеть, что в конкретных странах и государствах наибольшим политическим влиянием могут обладать, например, религиозные (в Северной Ирландии и Ливане), этнические (в Азербайджане) или элитарные (в переходных обществах) субкультуры. В этом смысле наиболее важными элементами субкультурной дифференциации политической культуры являются личностные особенности лидеров и элиты, характеризующие их способности к выражению интересов рядовых граждан и эффективному управлению и росту легитимации власти.

2. Типы политической культуры

Критерии типологизации политической культуры

На протяжении развития разнообразных государств и народов выработано множество типов политической культуры, выражающих преобладание в стиле политического по-ведения граждан определенных ценностей и стандартов, форм взаимоотношений с властями, а также иных элементов, сложившихся под доминирующим воздействием географических, духовных, экономических и прочих факторов.

В основании типологии политических культур могут лежать достаточно приземленные факторы, отражающие, к примеру, специфику разнообразных политических систем (X. Экстайн), стран и регионов (Г. Алмонд, С. Верба), типов ориентации граждан в политической игре (в частности, моралистских, индивидуальных или традиционных - Д. Элазар), открытость (дискурсивность) или закрытость политических ценностей к инокультурным контактам (Р. Шварценберг), внутреннюю целостность культурных компонентов (Д. Каванах), идеологические различия (Е. Вятр) и др.

Особую известность в науке получила классификация политической культуры, предложенная Г. Алмондом и С. Вербой в книге "Гражданская культура" (Нью-Йорк, 1963). Анализируя и сопоставляя основные компоненты и формы функционирования политических систем Англии, Италии, ФРГ, США и Мексики, они выделили три "чистых" типа политической культуры: парохиальный (приходской, "местечковый", патриархальный), для которого характерно отсутствие интереса граждан к политической жизни, знаний о политической системе и значимых для людей ожиданий от ее деятельности; подданнический с сильной ориентацией на политические институты и невысоким уровнем индивидуальной активности граждан; партиципаторный (от англ. participation - участие), свидетельствующий о заинтересованности граждан в политическом участии и о проявлении ими такой активности. Авторы подчеркивали, что на практике данные типы политической культуры взаимодействуют между собой, образуя смешанные формы с преобладанием тех или иных компонентов. Причем самой массовой и одновременно оптимальной, с точки зрения обеспечения стабильности политического режима, является синтетическая культура "гражданственности", в которой преобладают подданнические установки и соответствующие формы участия людей в политике.

Учитывая различную степень освоения гражданами различных ценностей, норм, стандартов, характерных для разных стран, в науке выделяют консенсуальный и поляризованный типы политической культуры. В политической культуре консенсуального типа отмечается наличие весьма высокой сплоченности населения на базе относительно ведущих ценностей, целей, которые стоят перед государством и обществом. Поэтому здесь, как правило, высока и лояльность граждан к правящим кругам и целям режима.

В поляризованной политической культуре сложившиеся в обществе субкультуры отличаются резким несовпадением базовых ценностей и ориентиров политической деятельности населения (разрывом горизонтальных субкультур), элиты и электората (разрывом вертикальных субкультур). В странах с фрагментированной политической культурой у населения чаще всего отсутствует прочное согласие относительно целей общественного развития, основных методов реформирования страны, моделей будущего.

Степень и глубина взаимонепонимания обычно не совпадают, поэтому в рамках этого типа политической культуры выделяются и своеобразные подтипы. Например, можно говорить о фрагментированных (сегментированных) политических культурах, в рамках которых, в отличие от отношений внутри поляризованной политической культуры, существует определенный общественный консенсус по поводу самых основных - национальных - ценностей. В то же время, как подчеркивает В. Розенбаум (и как уже отмечалось ранее), здесь местная лояльность нередко превалирует над национальной, слаба действенность правовых, легитимных процедур, распространено острое недоверие социальных групп друг к другу, и поэтому приходящие к власти правительства нестабильны и недолговечны.

Наличие сегментированных политических культур весьма типично для переходных обществ или тех, в которых идет процесс формирования титульной нации. В этих условиях велика доля апатичных и отчужденных от власти слоев населения, ведутся острые политические дискуссии относительно целей и способов общественных преобразований.

Учитывая особую роль государства и других политических институтов в воспроизводстве образцов политического мышления и поведения, в науке различают также официальную, поддерживаемую институтами государства, и реальную политическую культуру, воплощающую ценности и соответствующие им формы практического поведения большинства или значительной части населения. Так, в ряде стран Восточной Европы, где идеи социализма в значительной мере внедрялись под давлением государства, при первых же демократических преобразованиях ("бархатных революциях") они уступили место официальных показателей приверженности этих стран марксизму-ленинизму реальным ориентирам и ценностям граждан.

В то же время типы политической культуры могут определяться и на более общих основаниях, способных обнажить самые универсальные черты разнообразных стилей политического поведения граждан в тех или иных странах. Например, можно говорить о рыночной политической культуре, в которой политика понимается людьми как разновидность бизнеса и рассматривается в качестве акта свободного обмена деятельностью граждан, и этатистской, которая характеризуется главенствующей ролью государственных институтов в организации политической жизни и определении условий политического участия индивида (Э. Баталов).

Особенности политических культур западного и восточного типов

В содержательном отношении существуют и более общие критерии типологизации политической культуры, заданные, в частности, спецификой цивилизационного устройства особых полумиров - Востока и Запада, Юга и Севера, ценности и традиции которых являются фундаментом практически всех существующих в мире типов политической культуры.

Идеалы политической культуры западного типа восходят к полисной (городской) организации власти в Древней Греции, предполагавшей обязательность участия граждан в решении общих вопросов, а также к римскому праву, утвердившему гражданский суверенитет личности. В целом ценности и стандарты западной политической культуры формировались по мере и на основе последовательного повышения роли и значения личности в политической жизни общества, установления контроля гражданского общества над государством. Огромное влияние на содержание этих ценностей и стандартов оказали и религиозные ценности христианства, прежде всего его протестантской и католической ветвей, а также особая роль философии, выступавшей в качестве автономной духовной силы и воплощавшей критическое отношение как к социальной действительности, так и к религиозной картине мира.

Экономическим фундаментом западного образа жизни, в лоне которого формировались основные идеи, институты и отношения политической жизни, стал индустриальный тип производственных отношений, который в сочетании с духовным влиянием католицизма, и особенно протестантизма, утвердил важнейшие принципы социального и политического взаимодействия. Для человека греко-римской цивилизации базовым принципом его отношения к действительности было отношение к труду как к залогу жизненного преуспевания. Рациональное отношение к жизни, идеи состязательности, стремление к прогрессу: "трудись и преуспеешь", "соревнуйся и прославишься" - вот те этические максимы, которые господствовали в отношениях государства и общества, двигали развитие западной цивилизации, заставляли Запад по-стоянно совершать рывки в развитии производства, вели к неуклонному росту благосостояния его населения.

В силу такого типа цивилизационного развития основные ценности и ориентиры политической культуры Запада прежде всего отражали понимание самодостаточности человека для осуществления власти и отношение к политике как разновидности конфликтной, но вполне рационально организованной деятельности, в которой люди выполняют различные роли и функции. Государство воспринималось как институт, защищающий права и свободы человека, поддерживающий его социальные инициативы. При этом не существовало никаких ценностных ограничений, закрывавших для обычного человека возможности исполнения управленческих функций. Статус важнейшего регулятора политической игры утвердился за правом и законом. Ориентация на главенство законов и конституции сформировала преобладание консенсусных технологий властвования, центристский тип государственной политики.

Такая ценностная мотивация политических действий элитарных и неэлитарных слоев обусловила развитие демократической формы организации власти, закрепилась в разделении властей, создании системы сдержек и противовесов, направленных на систематический контроль общественности за правящими кругами. В настоящее время устойчивые демократические традиции позволяют западным странам гибко адаптироваться ко многим изменениям в мире, решать конфликты в духе целостности и интеграции своих сообществ.

Специфика же восточных норм и традиций политической культуры коренится в особенностях жизнедеятельности общинных структур аграрного азиатского общества, складывавшихся под воздействием ценностей арабо-мусульманской, конфуцианской и индо-буддийской культур. Базовые ценности данного мира формировались при постоянном доминировании в жизни общества властвующих структур, господстве коллективистских форм организации частной жизни, подавлении централизованными структурами условий для индивидуальной предпринимательской деятельности, возникновения и развития частной собственности. Безраздельное господство религиозных идей, воплощавших в себе не только сакральные идеи, но и мораль, право, эстетику, социальные учения, привело к тому, что религиозные доктрины практически поглотили критическую функцию светской философской науки в этих странах.

Разрешение конфликтов в таких условиях предусматривало не поощрение юридических норм, а апелляцию к моральному авторитету старших начальников. Поэтому этической максимой политической культуры восточного типа стал не закон, а обычай, не конституция, а мнение руководства. В целом длительное господство патриархально-клановой структуры общества привело к крайней слабости индивида перед лицом общины и особенно государства. Статус человека определялся его полезностью для конкретной общности, а потому власть, политика всегда воспринимались как сфера деятельности героев и выдающихся лиц.

Такого рода условия способствовали укоренению в качестве базовой ценности этого типа политической культуры убеждения в необходимости обязательного посредника между рядовым человеком и властью (гуру, учителя, старшего). Человек рассматривал политичес-кую власть как область божественного правления. Состязательность, плюрализм, свобода исключались из атрибутов этой области жизни, а признание главенствующей роли элит дополнялось отсутствием потребности в контроле за ее деятельностью. Основным уделом человека признавались исполнительские функции, поддержание идей справедливости, порядка, гармонии верхов и низов. Не удивительно, что такие нормы постоянно порождали тенденции к изоляции верхов и низов, авторитарные тенденции, упрощение форм организации власти и политических отношений.

Противоположность базовых ориентиров западного и восточного типов имеет крайне устойчивый характер, который не могут поколебать даже серьезные политические реформы. К примеру, в Индии, где в наследство от колониального владычества Великобритании страна получила достаточно развитую партийную систему, парламентские институты и т.д., по-прежнему доминируют архетипы восточного менталитета. И поэтому на выборах главную роль играют не партийные программы, а мнения деревенских старост, князей (глав аристократических родов), руководителей религиозных общин и т.д. В свою очередь и в ряде западноевропейских стран даже повышенный интерес к восточным религиям и образу жизни тоже никак не сказывается на параметрах политической культуры, не ведет к изменению ее.

Правда, в некоторых государствах все-таки сформировался некий синтез ценностей западного и восточного типов. Так, например, технологический рывок Японии в клуб ведущих индустриальных держав, а также политические последствия послевоенной оккупации этой страны позволили усилить в ее политической культуре значительный заряд либерально-демократических ценностей и образцов политического поведения граждан. Весьма интенсивное взаимодействие Запада и Востока происходит и в политической жизни стран, занимающих срединное геополитическое положение (Россия, Казахстан и др.), - там формируется определенный симбиоз ценностных ориентации и способов политического участия граждан. И все же качественные особенности названных мировых цивилизаций, как правило, обусловливают взаимно не преобразуемые основания политических культур, сближение которых произойдет, очевидно, в далеком будущем.

Особенности современной российской политической культуры

Политическая культура отдельной страны обычно формируется в процессе переплетения различных ценностных ориентации и способов политического участия граждан, национальных традиций, обычаев, способов общественного признания человека, доминирующих форм общения элиты и электората, а также других обстоятельств, выражающих устойчивые черты цивилизационного развития общества и государства.

Базовые ценности российской политической культуры сложились под воздействием наиболее мощных, не утративших своего влияния и в настоящее время факторов. Прежде всего к ним можно отнести геополитические причины, выражающиеся, в частности, в особенностях ее лесостепного ландшафта, в наличии на большей части территории резко континентального климата, в больших размерах освоенных человеком территорий и т.д. Влияя на жизнь многих и многих поколений, эти факторы (причины) определили для значительных, в основном сельских, слоев населения основной ритм жизнедеятельности, установки и отношение к жизни. К примеру, зимне-летние циклы способствовали сочетанию в русском человеке степенности, обломовской созерцательности и долготерпения (вызванных длительной пассивностью в зимний период) с повышенной активностью и даже взрывным характером (берущих истоки в необходимости многое успеть за короткое лето).

Собственное влияние на доминирующие черты российской политической культуры оказали и общецивилизационные факторы, отразившие самые показательные формы организации совместной жизни россиян, их базовые ценности и ориентиры. Например, к ним можно отнести социокультурную срединность между ареалами Востока и Запада; постоянную ориентацию государства на чрезвычайные методы управления; мощное влияние византийских традиций, выразившееся, к примеру, в доминировании коллективных форм социальной жизни; отсутствие традиций правовой государственности и низкую роль механизмов самоуправления и самоорганизации населения и т.д. В XX в. уничтожение тоталитарными режимами целых социальных слоев (купечества, гуманитарной интеллигенции, офицерства) и народностей, отказ от рыночных регуляторов развития экономики, насильственное внедрение коммунистической идеологии существенно трансформировало многие тенденции в развитии российской цивилизации, нарушило естественные механизмы воспроизводства российских традиций, разорвало преемственность поколений и развитие ценностей плюралистического образа жизни, деформировало межкультурные связи и отношения России с мировым сообществом.

Длительное и противоречивое влияние различных факторов в настоящее время привело к формированию политической культуры российского общества, которую можно охарактеризовать как внутренне расколотую, горизонтально и вертикально поляризованную культуру, где ее ведущие сегменты противоречат друг другу по своим базовым и второстепенным ориентирам. Основные слои населения тяготеют в большей степени к культурной программатике либо рациональной, либо традиционалистской субкультур, опирающихся на основные ценности западного и восточного типа. Во многом эти неравноценные по своим масштабам и влиянию субкультуры пронизаны и различными идеологическими положениями и подходами.

В основании доминирующей традиционалистской субкультуры российского общества лежат ценности коммунитаризма (восходящие к общинному коллективизму и обусловливающие не только приоритет групповой справедливости перед принципами индивидуальной свободы личности, но и в конечном счете - ведущую роль государства в регулировании политической и социальной жизни), а также персонализированного восприятия власти, постоянно провоцирующего поиск "спасителя отечества", способного вывести страну из кризиса. Ведущей политической идеей является и "социальная справед-ливость", обусловливающая по преимуществу морализаторские оценки межгрупповой политической конкуренции. Характерно для таких культурных ориентации и недопонимание роли представительных органов власти, тяготение к исполнительским функциям с ограниченной индивидуальной ответственностью, незаинтересованность в сис-тематическом контроле за властями, отрицание значения кодифицированной законности и предпочтение ей своей, "калужской" и "рязанской законности" (Ленин). Этот тип политической культуры отличает еще и склонность к несанкционированным формам политического протеста, предрасположенность к силовым методам разрешения конфликтных ситуаций, невысокая заинтересованность граждан в использовании консенсусных технологий властвования.

В противоположность этим ориентирам у представителей более рационализированных и либерально ориентированных ценностей система культурных норм и воззрений включает многие из тех стандартов, которые характерны для политической культуры западного типа. Однако большинство этих ценностей еще не прочно укоренено в их сознании и имеет несколько книжный, умозрительный характер.

Как уже отмечалось, практически все политические культуры той или иной страны представляют собой сочетание различных субкультур. Например, даже в достаточно интегрированной американской политической культуре Д. Элазар выделяет индивидуалистскую, моралистскую и традиционалистскую субкультуры. Две весьма различные политические культуры сложились в современном Китае (КНР и Гонконг). Однако в российском обществе уровень различий и противостояния между субкультурами крайне высок. Если, к примеру, традиционалисты мифологизируют особость России, то демократы - ее отставание, первые критикуют западный либерализм, вторые - косную российскую действительность. При этом и тех, и других отличают неколебимая уверенность в правоте "своих" принципов (обычаев, традиций, лидеров и т.д.), отношение к компромиссу с оппонентами как к недопустимому нарушению принципов и даже предательству.

По сути дела такая форма взаимного противостояния политических субкультур есть современная редакция того культурного раскола, который сложился в нашем обществе еще в годы крещения Руси и ведет свой путь через противостояние сторонников язычества и христианства, приверженцев соборности и авторитаризма, славянофилов и западников, белых и красных, демократов и коммунистов. В силу этого взаимооппонирующие субкультуры не дают возможности выработать единые ценности политического устройства России, совместить ее культурное многообразие с политическим единством, обеспечить внутреннюю целостность государства и общества.

Как показывает опыт развития российского общества, его культурная самоидентификация возможна на пути преодоления раскола и обеспечения органического синтеза цивилизационного своеобразия развития страны и мировых тенденций к демократизации обществ и расширению инокультурных контактов между ними. Транс-формировать в этом направлении политико-культурные качества российского общества можно прежде всего путем реального изменения гражданского статуса личности, создания властных механизмов, передающих властные полномочия при принятии решений законно избранным и надежно контролируемым представителям народа.

Нашему обществу необходимы не подавление господствовавших прежде идеологий и не изобретение новых "демократических" доктрин, а последовательное укрепление духовной свободы, реальное расширение социально-экономического и политического пространства для проявления гражданской активности людей, вовлечение их в перераспределение общественных материальных ресурсов, контроль за управляющими. Политика властей должна обеспечивать мирное сосуществование даже противоположных идеологий и стилей гражданского поведения, способствуя образованию политических ориентации, объединяющих, а не противопоставляющих позиции социалистов и либералов, консерваторов и демократов, но при этом радикально ограничивающих идейное влияние политических экстремистов. Только на такой основе в обществе могут сложиться массовые идеалы гражданского достоинства, самоуважение, демократические формы взаимодействия человека и власти.

3. Политическая социализация

Сущность политической социализации

Включение человека в мир политики предполагает усвоение и поддержание им ее норм, образцов и стандартов поведения, традиций. Процесс усвоения человеком требований статусного поведения, культурных ценностей и ориентиров, который ведет к формированию у него свойств и умений, позволяющих адаптироваться в конкретной политической системе и выполнять в ней определенные функции, называется политической социализацией.

В силу своей сложности и противоречивости политическая социализация по-разному трактуется в науке, предоставляя ученым возможность акцентировать внимание на ее разных сторонах и гранях. Вот почему, несмотря на то, что систематическое изучение этого процесса ведется еще с 20-х гг. XX столетия, единого подхода к пониманию процесса политической социализации пока еще не выработано. Например, представители чикагской школы (Л. Коэн, Р. Липтон, Т. Парсонс) рассматривают ее как процесс ролевой тренировки человека; К. Луман и А. Гелен интерпретируют ее как аккультурацию, т.е. освоение человеком новых для себя ценностей, выдвигая, таким образом, на первый план психологические механизмы формирования политического сознания и поведения человека. Ученые, работающие в русле психоанализа (Э. Эриксон, Э. Фромм), главное внимание уделили исследованию бессознательных мотивов политической деятельности (формам политического протеста, контркультурного поведения), понимая политическую социализацию как скрытый процесс политизации человеческих чувств и представлений. Ряд других ученых, разделяющих установки когнитивной школы, усматривают ее суть в накоплении человеком нового комплекса знаний и т.д.

В целом же большинство ученых согласно с тем, что отсутствие свойств, приобретаемых человеком в процессе социализации, не только затрудняет, но нередко и лишает его возможности адаптироваться в политической сфере общества, а следовательно, и использовать ее механизмы для защиты и эффективного отстаивания своих интересов. Сходятся ученые и в том, что важнейшими функциями политической социализации являются достижение личностью умений ориентироваться в политическом пространстве и выполнять там определенные властные функции.

Основные способы и механизмы политической социализации

Политические ценности, традиции, образцы поведения и прочие элементы политической культуры осваиваются человеком непрерывно, и процесс этот может быть ограничен только продолжительностью его жизни. Воспринимая одни идеи и навыки, человек в то же время может поступаться другими ориентирами, избирать новые для себя способы общения с властью.

В целом политическая социализация представляет собой двуединый процесс: с одной стороны, она фиксирует усвоение личностью определенных норм, ценностей, ролевых ожиданий и прочих требований политической системы, с другой - демонстрирует, как лич-ность избирательно осваивает эти традиции и представления, закрепляя их в тех или иных формах политического поведения и влияния на власть. Таким образом, влияние общества на политические качества личности неизбежно ограничивается внутренними убеждениями и верованиями человека. Не случайно X. Г. Гадамер подчеркивал, что "традиция всегда является точкой пересечения свободы и истории", подразумевая сознательный выбор ее человеком. Так что, благодаря способности человека осознанно как приобретать, так и утрачивать те или иные ориентиры, ценности, нормы, политическая социализация существует как двусторонний процесс усвоения им одних и отказа от других стандартов и ценностей.

В то же время чуткость человека к внешнему влиянию, его способность воспринимать и усваивать предлагаемые социумом те или иные ценности, стандарты поведения зависят прежде всего от набора политических знаний, умений и навыков человека, и в первую очередь - от его субъективного состояния и выполняемых в политике ролей, поскольку, к примеру, лидер и рядовой избиратель не могут руководствоваться одними и теми же образцами политического поведения. Вместе с тем сам процесс усвоения культурных образцов осуществляется на основе восприятия примеров деятельности, распространенных и типичных образцов мышления и поведения, включения человека во взаимодействие с определенными институтами, приобщения к авторитетным в обществе ценностям и т.д.

В этом смысле постоянными спутниками человека, в значительной мере предопределяющими его возможности к усвоению и эффективность воплощения культурных стандартов, являются агенты социализации, через деятельность которых преломляется влияние всех внешних факторов. К ним относятся: семья, система образования, общественные и политические институты (организации), церковь, СМИ и отдельные политические события (такие, как революции, репрессии властей, голод и т.п.), обладающие способностью кардинально влиять на систему убеждений и верований человека.

Авторитет и эффективность влияния каждого из этих агентов зависят от многих причин, но прежде всего - от возраста и внутреннего состояния человека, интенсивности его включения в социальные и политические процессы, характера выполняемых им там функций, а также цивилизационных и исторических условий их осуществления. Например, в традиционных обществах более сильным влиянием обладает семья и вообще ближайшее окружение человека, а также церковь. В государствах современного типа сильнее проявляется авторитет образовательных и коммуникативных структур, которые шире включают массовый опыт в выработку индивидуальной картины мира политики, в большей степени формируя элементы надличностного видения человеком политической жизни. На более поздних этапах "модерна" и расширения влияния постмодернистских тенденций люди острее ощущают воздействие "симулятивных моделей" политического участия, т.е. тех норм и ориентации, которые порождают эффект гиперреального мира (в виде образов, задаваемых рекламой, ТВ, образцами экспериментального моделирования мира средствами искусства).

В то же время приоритет воздействия тех или иных агентов социализации, сочетание их друг с другом, характер целенаправленного влияния на человека существенно разнятся в зависимости от того, что оказывает на человека преимущественное влияние - государство или общество.

Государство организует взаимодействие всех агентов в рамках так называемого генерализированного потока социализации, направленного на формирование лояльности правящему режиму, на усвоение людьми ценностей господствующей политической культуры и идеологии, поддержание доминирующих стандартов политической игры. В целом такое воздействие неминуемо связано с распространением конформистских настроений, с поощрением политической пассивности, консервативных убеждений.

Характер воздействия агентов социализации кардинально меняется при организации их действий обществом. Множество социальных групп, обладающих собственными взглядами на политические реалии, той или иной мерой оппозиционности правящим кругам, различной степенью активности на политической арене и многими другими чертами, определяющими их возможность влияния на сознание индивида, по-своему выстраивают взаимодействие различных агентов, придают им специфическую направленность, стремясь в духе собственных воззрений и убеждений повлиять на личность и способы ее включения в политическую жизнь. Такого рода активность разнообразных социальных групп и стоящих за ними институтов, объединений, субкультурных норм и идеалов способствует возникновению в обществе многообразных состязательных потоков социализации. Независимо от того, что каждый из них несет собственные нормы, ценности и программу научения индивида политическим ролям, все они конкурируют не только друг с другом, но и с государственными структурами.

Таким образом, индивид формирует свои взгляды, предпочтения, отношение к политике на пересечении всех этих конкурирующих друг с другом процессов, для которых характерны собственные приоритеты в толковании политических ценностей и поведенческих стандартов. Это показывает, что политическая социализация всегда существует как совокупность конкретных механизмов научения индивида способам политического участия, формирующихся на основе совершенно определенных культурных ценностей и стандартов.

Открытые контакты человека с разными групповыми культурными нормами и стандартами неизбежно предопределяют его те или иные предпочтения, расположенность и восприимчивость к совершенно конкретным ориентирам и способам политического участия. В силу этого менее значимые, менее престижные или по другим причинам неприемлемые для человека ценности политической культуры выражают тенденцию десоциализацни.

Конкурентный характер усвоения различных ценностей и стандартов политической культуры предопределяет и процесс формирования разнообразных типов политической социализации. В частности, в обществе может сложиться гармонический тип политической социализации, отражающий психологически нормальное взаимодействие человека и институтов власти, рациональное и уважительное отношение индивида к правопорядку, государству, осознание им своих гражданских обязанностей. Человек, негативно относящийся ко всем социальным и политическим нормам (кроме "своей" группы), пред-ставляет гегемонистский тип политической социализации. Тот, кто в результате конкурентного усвоения разнообразных норм и ценностей будет признавать принципы равноправия с другими гражданами, правомочность их ориентации на предпочтительные для них идеи и свободы, а также выработает в себе способность менять свои политические пристрастия и переходить к новым ценностным ориентирам, будет представлять плюралистический тип политической социализации. Человек же, усматривающий цель своего политического участия в сохранении лояльности своей группе и поддержке ее в борьбе с политическими противниками, будет представлять тип конфликтный.*

* Political Psychology: Contemporary Problems and Issues. Vol. 19. San Francisco, 1986.

Этапы политической социализации

Характер и уровень политической социализированности человека не могут оставаться неизменными на протяжении всей его жизни. Рассмотрение политической социализации в соотнесении с продолжительностью жизни человека позволяет выделить ее первичный и вторичный этапы.

Первичная политическая социализация характеризует первоначальное (обычно с 3-5 лет) восприятие человеком политических категорий, которые постепенно формируют у него избирательно-индивидуальное отношение к явлениям политической жизни. По мнению американских ученых Д. Истона и И. Дениса, необходимо различать четыре аспекта процесса социализации:

- непосредственное "восприятие" ребенком политической жизни, информацию о которой он черпает в оценках родителей, их отношениях, реакциях и чувствах;

- "персонализация" политики, в ходе которой те или иные фигуры, принадлежащие к сфере власти (например, президент, полицейский, которых он часто видит по телевизору или возле своего дома), становятся для него образцами контакта с политической системой;

- "идеализация" этих политических образов, т.е. образование на их основе устойчивых эмоциональных отношений к политике;

- "институциализация" обретенных свойств, свидетельствующая об усложнении политической картины мира ребенка и его переходе к самостоятельному, надличностному видению политики.

В целом особенности первичного этапа политической социализации состоят в том, что человеку приходится адаптироваться к политической системе и нормам культуры, еще не понимая их сущности и значения. Поэтому для исключения в будущем аномальных, антисоциальных форм поведения необходимо соблюдать определенную последовательность в применении механизмов передачи ребенку политических норм и прошлого опыта. В частности, для сохранения естественного характера включения его в политический мир предпочтительны те социальные формы, в которых политическая информация неразрывно соединена с авторитетом учителя, примером деятельности старших и ни в коем случае не содержит жестких идеологизированных образов и понятий. Только на этой основе раз-вивающееся детское сознание можно подкреплять императивными суждениями и оценками, а впоследствии и аксиологическими нормами и представлениями (ценностями, идеалами, принципами).

Вторичная политическая социализация характеризует тот этап деятельности человека, когда он, освоивший приемы переработки информации и осуществления ролей, способен противостоять групповому давлению и в индивидуальном порядке пересматривать идеологические позиции, производить переоценку культурных норм и традиций. Таким образом, главную роль здесь играет так называемая обратная социализация (ресоциализация), отражающая влияние самого человека на отбор и усвоение знаний, норм, приемов взаимодействия с властью. В силу этого вторичная социализация выражает непрерывную коррекцию человеком своих ценностных представлений, предпочтительных способов политического поведения и идеологических позиций.

В целом, несмотря на повышение роли самостоятельного выбора ценностей и ориентиров, основное значение на данном этапе имеют цели адаптации, приспособления человека к сложившейся политической системе. Человек не способен самостоятельно сформировать все условия своего политического участия, и потому, как заметил Ф. Хайек, он приспосабливается даже к тем переменам и сторонам жизни, смысл которых не понимает. И все же элемент осознанной ориентации на определенные политические стандарты имеет место. В частности, он выражен в механизме "предварительной социализа-ции", который, по мысли Р. Мертона и К. Росси, характеризует предварительную ориентацию личности на предпочтительные для него нормы и стандарты той или иной группы. Это как бы "заблаговременная социализация", обусловливающая целенаправленные действия индивида, его сознательную устремленность к значимым для него стандартам и ценностям. Таким образом он как бы искусственно "подтягивает" себя к этим групповым стандартам, несмотря на внешнее воздействие системы.

ГЛАВА 19. ПОЛИТИЧЕСКИЕ КОММУНИКАЦИИ

1. Сущность и особенности коммуникативных процессов в политической сфере

Сущность коммуникации как политического процесса

Формирование и функционирование в сфере публичной власти разнообразных идеологий, чувств, ценностей, символов, доктрин, официальных норм и оппозиционных оценок и мнений различных акторов составляют особый политический процесс. Суть его заключается в том, что за счет передачи и обмена сообщениями политические субъекты сигнализируют о своем существовании различным контрагентам и устанавливают с ними необходимые контакты и связи, позволяющие им играть различные политические роли. В свою очередь целенаправленные контакты между людьми, обменивающимися и потребляющими разнообразные сведения, знания и сообщения, соединяют разные уровни политической системы, дают возможность институтам власти выполнять свои специфические функции по управлению государством и обществом.

Развитие демократии, рост и усложнение политических связей и отношений непременно вызывают увеличение потребляемых знаний и сведений. В будущем, если верить предвидению О. Тоффлера, возрастание роли знаний и интеллектуальных технологий в жизни социума самым радикальным образом изменит не только способы создания общественных богатств, но и качественно обновит методы политического взаимодействия людей, а также способы управления ими обществом.

Однако в политике не все обращающиеся сведения равноценны для людей. В частности, те сведения, которые выбираются ими из потока разнообразных сведений для подготовки и принятия необходимых им решений в сфере государственной власти или исполнения функций, а также совершения сопутствующих действий, называются политической информацией. В этом смысле информация выступает и как предпосылка действий любого политического субъекта, и одновременно как его важнейший ресурс, позволяющий эффективно взаимодействовать в политической сфере ради достижения тех или иных своих целей.

Информация является для политических явлений таким же базисным свойством, как вещество и энергия. В результате наличия или отсутствия должной информации субъект может обрести или утратить власть, возможности влияния, реализации своих интересов в политической сфере. Таким образом, получение должной информации становится специфической целью любых субъектов, действующих в политике и заинтересованных во влиянии на власть. Информация является механизмом, обеспечивающим целенаправленные действия субъектов, а ее накопление позволяет осуществлять коррекцию поведения субъектов и институтов власти. В то же время, не находя выхода в практических действиях людей, информация подтачивает основания их политического статуса, подрывает соответствующие традиции.

Передача сообщений в любом государстве неизбежно предполагает использование определенных технических средств (от гусиных перьев до новейших носителей электронной информации), поэтому информационные процессы неизбежно включают в себя соответствующие структурные компоненты. К ним относятся прежде всего тех-нические каналы, по которым распространяется (транслируется) информация, а также те структуры, которые позволяют не только передавать и изымать (с искажениями или без искажений), но и накапливать, контролировать, сохранять и беречь (охранять) информацию.

В силу того что люди по-разному воспринимают информацию, интерпретируя ее содержание на основе определенных правил, привычек, способов восприятия (кодов), наконец, даже в зависимости от своего конкретного состояния, в процессе обмена информацией принципиальное значение имеет способность субъекта осмысленно воспринимать сообщения. Данный аспект субъективированного восприятия, истолкования и усвоения информации именуется коммуникацией, или процессом установления осмысленных контактов между отправителями (коммуникаторами) и получателями (реципиентами) политической информации. Такое уточнение показывает, что не любая информация может породить соответствующую коммуникацию между политическими субъектами. Например, деятельность политически неприемлемых для людей СМИ приводит не к налаживанию, а к разрушению общения и контактов с ними.

Иными словами, коммуникативные аспекты информационных связей показывают, что обмен сообщениями - это не безликий технический процесс, который может игнорировать особенности реципиентов как реальных участников политических отношений. На практике, к примеру, многие решения даже на вершинах государственной власти могут приниматься не в соответствии, а вопреки получаемой информации, под влиянием чувств политических руководителей. Поэтому, строго говоря, полученная информация является лишь предпосылкой, но не фактором политических действий.

Итак, можно утверждать, что с точки зрения потребления и обмена людьми разнообразными сведениями в сфере публичной власти все институты и механизмы власти являются не чем иным, как средствами переработки информационных потоков и относительно самостоятельными структурами на информационном рынке. Причем эф-фективность их деятельности непосредственно зависит от их способностей к упорядочению информации и налаживанию осмысленных контактов с другими субъектами. В то же время и сами политические субъекты меняют свой облик, представая в качестве разнообразных носителей информации: информационных элит (дейтократии), технобюрократии (служащих, контролирующих служебную информацию), коммуникаторов (тех, кто отправляет информацию), коммуникантов (тех, кто перерабатывает и интерпретирует информацию), реципиентов (тех, кто получает информацию) и т.д.

Таким образом, рассматривая политику с точки зрения информационно-коммуникативных связей, мы понимаем ее в качестве такого социального целого, структуры и институты которого предназначены для выработки, получения и переработки информации, обусловливающей осуществление политическими субъектами своих разнообразных ролей и функций. С точки же зрения роли технических компонентов в информационных обменах, политику можно представить как социо-техиологическую структуру, чьи институты ориентируются на целенаправленную передачу, обмен и защиту информации.

В свою очередь в таким образом понимаемой политической системе информационно-коммуникативные отношения будут выступать в качестве связующего процесса, обеспечивающего взаимодействие и интеграцию всех уровней и сегментов системы и выполнение ею (и ее институтами) всех основных функций: регулирования общественных отношений, организации, мотивации, контроля и др. Это как бы соединительная ткань, придающая политической системе антиэнтропийные свойства (способность к сохранению целостности) и наделяющая деятельность институтов, субъектов и носителей власти свойствами самоорганизации и саморазвития, способностями к преодолению неблагоприятных условий своего развития.

Теоретические трактовки информационно-коммуникативных процессов

Впервые политическую систему как информационно-коммуникативную систему представил К. Дойч (см. гл. 9). В то же время заявленный им подход впоследствии получил двоякое теоретическое продолжение. Так, Ю. Хабермас делал акцент на коммуникативных действиях и соответствующих элементах политики (ценностях, нормах, обучающих действиях), представляя их в качестве основы социального и политического порядка. В противоположность этому немецкий ученый Г. Шельски сформулировал идею "технического государства" (1965), выдвинув на первый план не социальные, а технические аспекты политической организации власти.

В соответствии с этим подходом государство должно лишь в малой степени следовать воле и интересам отдельных граждан и групп. В качестве же одновременно и ориентира, и средства деятельности должна рассматриваться логика современной техники, ее требования, имеющие императивный характер. "Власть аппаратуры", повышение эффективности использования техники превращают государство и всю политику в целом в инструмент рационального и безошибочного регулирования всех социальных отношений. Впоследствии в развитие этих взглядов и в обоснование возникновения "информационного общества" ряд ученых (Д. Мичн, Р. Джонсон) предложили гиперрационалистские трактовки политических коммуникаций, отводя компьютерной технике решающую роль в победе над социальными болезнями (голодом, страхом, политическими распрями).

Современный опыт развития политических систем действительно продемонстрировал определенные тенденции к возрастанию роли технико-информационных средств в организации политической жизни, прежде всего в индустриально развитых государствах. Особенно это касается появления дополнительных технических возможностей для проведения голосований (в частности, электронных систем интерактивной связи), повышения роли и значения СМИ в политическом процессе, разрушения многих прежних иерархических связей в государственном управлении, усиления автономности низовых структур управления в государстве и т.д. Однако это только предпосылки, расширяющие возможности институтов и субъектов власти для маневра, поскольку не устраняют ведущей роли политических интересов групп, конфликтов и противоречий между ними.

Структура политической коммуникации

С содержательной стороны этот связующий политическую сферу процесс представляет собой взаимодействие разнообразных информационно-коммуникативных систем, т.е. совокупность связей и отношений, которые формируются вокруг того или иного устойчивого потока сообщений, связанных с решением определенного круга задач. Так, например, политическая информация и соответствующие коммуникации могут формироваться в связи с принятием решений в государстве, проведением избирательной кампании, урегулированием того или иного политического кризиса и т.д. В силу этого для каждой такой ситуации создается соответствующая база данных, выдвигаются критерии оценки достоверности и полноты информации, необходимой для решения задачи, определяются формы контактов и структура общения субъектов (например, как должны обмениваться информацией федеральные и региональные органы власти), в рамках которых осуществляется, скажем, производство политических символов и значений.

Наличие разнообразных целей и методов, структур и участников политических процессов, а также других параметров решения конкретных задач в сфере государственной власти обусловливает сложную, многомерную структуру информационно-коммуникативного обмена между людьми. В основе любых информационных процессов лежит линейная структура коммуникации, анализ которой позволяет выделить ее наиболее значимые принципиальные аспекты, присущие любой системе и процессу обмена информацией. По мнению Г. Лассуэлла, выделение основополагающих компонентов такой структуры предполагает ответ на вопросы: кто говорит? что говорит? По какому каналу? кому? с каким эффектом?

Иная, более сложная структура информационно-коммуникативных процессов предполагает учет их различных уровней. Так, канадский ученый Дж. Томсон предлагает различать семантический, технический и инфлуентальный (англ. influence - влияние) уровни информационно-коммуникативных связей. Данные уровни позволяют вычленить наиболее существенные и качественно отличающиеся компоненты информационно-коммуникативных процессов, которые, с одной стороны, обеспечивают самое их существование, а с другой - определяют условия эффективного взаимодействия политических субъектов с их информационными партнерами.

Так, семантический уровень раскрывает зависимость процессов передачи информации и возникновения коммуникации между субъектами от употребляемых знаково-языковых форм. Иными словами, с этой точки зрения во внимание принимается способность используемых людьми языковых средств (знаков, символов, изображений), которые сохраняют или препятствуют сохранению смысла и значения передаваемых сигналов и сообщений и обеспечивают их адекватную интерпретацию реципиентами. В этом смысле принимаются в расчет как вербальные (словесные), так и невербальные (жесты, мимика, движение тела, диапазон речи, смех, язык этикета и т.д.) средства передачи информации, которые используются разнообразными политическими (официальными и неофициальными, формальными и неформальными) субъектами.

По сути дела, выделение семантических структур показывает значение тех языковых форм, при помощи которых может либо состояться, либо не состояться коммуникация при взаимном обмене информацией. Например, государственные органы нередко формируют политические тексты в излишне теоретизированием виде, что затрудняет их понимание рядовыми гражданами и снижает мобилизационные возможности власти. Отдельные газеты, журналы и телеканалы чрезмерно широко употребляют иностранные или специальные термины, которые существенно затрудняют смысловое прочтение ин-формации обычными людьми. Таким образом, несоответствие семантических структур типу общения, возможностям субъектов либо их внутренние изъяны способны вместо связующих эффектов породить коммуникационный вакуум в отношениях власти с населением, что может иметь далеко идущие негативные политические последствия. В связи с этим можно, к примеру, вспомнить, как в годы перестройки коммунистический режим проиграл информационную войну демократам во многом из-за использования того "нового партийного языка" ("партновояза"), который оперировал не соответствовавшими действительности и вызывавшими у населения аллергию терминами "гуманного демократического социализма", "социалистического плюрализма мнений" и др.

Следовательно, государство, его официальные структуры должны использовать такие языковые формы, которые сглаживали бы противоречия между специализированными и неспециализированными потребителями правительственной информации. Эти формализованные тексты должны содержать в себе языковые формы, облегчающие точное усвоение их смысла населением. Так, в своих выступлениях руководители обязаны использовать определенные просторечия, слэнговые и другие формы, усиливающие семантическую близость языка управляющих и управляемых. Поэтому государственная информация должна быть многоязычной, лингвистически многообразной и при этом семантически целостной.

Важную роль при осуществлении информационных отношений в политике играют и находящиеся в распоряжении субъектов технические средства, что заставляет говорить о техническом уровне информационно-коммуникационных процессов. С данной точки зрения информационная деятельность политических субъектов рассматривается как функционирование специальных организационных структур, кадровых центров, банков данных, сетей и технологий хранения и передачи информации. Значение и роль всех этих технических инструментов коммуникации определяется тем, насколько они способны без каких-либо изменений, своевременно и в нужное место передать то или иное сообщение.

Выделение такого организационно-технологического, несоциального пласта информационно-коммуникативных процессов помогает акцентировать внимание на устранении различных помех (шумов), которые препятствуют своевременной и бесперебойной информации в политической системе. К подобным помехам могут относиться различия в носителях информации (бумажных и электронных), дефицит времени на получение субъектом нужной ему информации, маломощность и перегрузка проводящих каналов, низкая квалификация кадров, собирающих информацию, и т.д.

Важность наличия технических каналов для организации информационных контактов показывает, что государство как важнейший институт власти должно обладать необходимым количеством каналов для распространения официальной информации, в частности, как речевыми (брифингов, интервью руководителей и др.) или связанными с бумажными (бюллетени правительства, публикации в газетах и журналах), так и визуальными и электронными (каналы государственного телевидения, федеральные и региональные системы связи и т.д.), позволяющими осуществлять бесперебойную коммуникацию со своими гражданами. Государство должно иметь возможность выбирать каналы (центральные или местные органы печати, радио или телеканалы и т.д.), наиболее эффективные для установления прямых связей с населением для распространения важных сообщений. При этом каналы информации должны уверенно работать как в обычном режиме, так и в условиях перегрузки, специфические средства связи необходимо использовать максимально гибко. В то же время технические возможности государства должны обязательно соответствовать средствам приема сообщений, которыми обладает население. В противном случае технико-информационные стандарты могут исключить определенную часть населения из диалога с государством. Вместе с тем государство должно постоянно совершенствовать средства защиты своих информационных сетей в целях охраны конфиденциальных сообщений от противников и конкурентов.

Третий, инфлуентальный уровень информационно-коммуникативной деятельности государства раскрывает степень влияния информации на человеческое сознание. Именно компоненты данного уровня информационно-коммуникативных связей и отношений характеризуют те условия, от которых зависит сила духовного воздействия на граждан предлагаемых государством или партиями целей, ценностей и идей. По сути дела на этом структурном уровне определяются источники, предпосылки и факторы эффективности вращающихся на информационном рынке идей и представлений.

Для повышения эффективности своей деятельности в этом направлении политические субъекты должны руководствоваться соображениями адресности подачи информации, учитывать особенности аудитории, которая имеет дело с теми или иными сообщениями. Формулируемые лозунги и призывы должны соответствовать условиям социальной среды, ориентироваться на действующие в групповом и массовом сознании традиции и обычаи, доминирующие стереотипы и привычки.

Исключительно важное значение приобретает и обеспечение единства смыслового и временного параметров информационных сообщений. Такое единство предполагает, что восприятие любых идей должно соотноситься людьми с физическим временем их (людей) существования. Например, одной из причин потери былого идейного влияния коммунистической идеологии в СССР была официальная пропаганда, утверждавшая, что в 70-80-х гг. в стране было построено общество "развитого социализма", якобы разрешившее все основные социальные конфликты. Люди, сталкивавшиеся в жизни с многочисленными проблемами и противоречиями, видя попытки директивной информации заменить реальные отношения выдуманными политическими образами утратили уважение к данной идеологии и режиму.

2. Массовые политические коммуникации

Сущность и особенности массовых политических коммуникаций

Различные уровни информационно-коммуникативных связей имеют свои особенности воплощения в зависимости от того, осуществляется они в процессе межличностного общения, групповой или массовой коммуникации. В каждом из этих процессов действующие субъекты по-особому формируют и выявляют свои позиции, организуют технические каналы и структуры обмена сообщениями, создают факторы, повышающие идейную эффективность распространяемых позиций.

Первостепенное значение для политики имеют массовые информационно-коммуникационные процессы. На этом уровне организации информационных отношений прежде всего действуют политические агенты, специально подготовленные для взаимодействия с общественным мнением. Как правило, к ним относят: официальные институты государства (представленные их лидерами и руководителями,. а также информационными отделами по связям с общественностью); государственные (национальные) средства массовой информации (СМИ); независимые и оппозиционные СМИ; корпоративные структуры (органы партий, общественных объединений, профессиональные политические рекламные агентства и др.); зарубежные СМИ.

Взаимодействие данных агентов в основном и формирует информационный рынок, на котором каждый из них осуществляет собственные политические стратегии, подчиненные достижению своих интересов в сфере власти. Все это разнообразие используемых поли-тическими агентами приемов и способов информирования и налаживания коммуникаций со своими контрагентами можно в основном свести к двум типам действий в информационном пространстве: мобилизационным, включающим агитацию и пропаганду, и маркетинговым, представленным методами паблик рилейшнз, или PR, a также политической рекламой.

Эти способы информационного взаимодействия характеризуют крайне противоположные методы поведения субъектов в информационном пространстве. Так, агитация и пропаганда представляют собой способы информационного контроля за людьми и придания их политическим действиям строгой социальной направленности. Бельгийский ученый Г. Товерон считает, что пропаганда не предлагает людям возможности выбора, навязывает им определенные изменения мыслей, веры, поведения. По мысли Геббельса, пропагандистское воздействие является инструментом "социального контроля", подразумевающим не переубеждение людей, а привлечение сторонников и строгое обеспечение подчинения их действий. Схема такого информационного взаимодействия: "коммуникатор сказал - реципиент сделал". Классические примеры крайне одностороннего использования подобных методов информирования общественности дали тоталитарные режимы, следовавшие по пути обезличивания человека и огосударствления его сознания.

В принципе без использования агитационно-пропагандистских способов воздействия на общественное мнение не может обойтись ни одно государство, ни один политический субъект, заинтересованный в расширении социальной поддержки своих целей относительно власти. Однако использование данных форм поведения на информационном рынке неизменно несет в себе угрозу качественного видоизменения как информационных, так и коммуникативных процессов. Так, стремление к систематическому контролю за сознанием и поведением граждан неразрывно связано с постоянным манипулированием массовым сознанием, использованием нечестных трюков и прямого обмана населения, что неизбежно приводит к замене информации дезинформацией. И если, к примеру, использование при-емов умолчания и пристрастного комментирования событий, рассчитанных на то, чтобы обыграть политических соперников, или неполное ознакомление общественности с задачами своей политики имеют для большинства государств частичный характер, то в дея-тельности авторитарных и тоталитарных режимов массовое распространение дезинформации ведет к качественному перерождению информационного пространства. По сути дела за счет использования подобных приемов эти режимы полностью игнорируют ответную реакцию населения, рассматривая свои информационные отношения с ним в качестве дополнения к политике силового давления на общество и полному сокрытию истинных целей своего правления.

Такие же качественные изменения происходят и при налаживании коммуникаций власти с общественностью. Агитация и пропаганда нередко переходят границы свободной конкуренции за сознание человека, подменяя способы его идейного завоевания методами насильственного навязывания ему заранее запрограммированных оценок и отношений, психологического давления на его сознание, рассчитанного на неосознанное восприятие и усвоение им определенных целей и ценностей. Вследствие использования такого рода приемов информирования человека коммуникации вырождаются в индоктринацию, т.е. стиль общения, полностью игнорирующий свободу человека и его право на выработку собственных политических убеждений.

В противоположность таким приемам завоевания сознания человека, маркетинговые стратегии формируются в соответствии с отношениями спроса и предложения на информацию и направлены на то, чтобы необходимая субъекту информация в нужное время и в нужном месте оказалась в его распоряжении. Эти маркетинговые стратегии информирования нацелены на убеждение человека, а не на контроль за его сознанием, они скорее искушают, чем директивно предписывают те или иные идеи и формы поведения. Исторически сформировавшись в сфере бизнеса, где достоверность сведений и уважение партнеров все более становятся неотъемлемым условием поддержания деловых отношений и получения прибыли, данные стратегии ориентируются по преимуществу на честное и взаимоуважительное информирование политическими субъектами их контрагентов о сво-их целях и задачах.

Такая линия поведения на информационном рынке неразрывно связана с предварительным уяснением информационных потребностей человека и его доверительным информированием, что в конечном счете направлено на осознанный выбор им линии своего политического поведения. Подобные приемы используются преимущественно в странах с хорошо развитыми демократическими традициями или, к примеру, в странах, где к власти только-только пришли оппозиционные силы, вынужденные поначалу в большей степени опираться на моральные стимулы социального поведения населения и проводить более открытую политику, чем их предшественники.

СМИ в системе массовой коммуникации

Важнейшим инструментом реализации политических стратегий на информационном рынке являются средства массовой информации. Еще в 1840 г., видимо, предчувствуя их будущее политическое влияние, О. де Бальзак впервые назвал прессу "четвертой властью". А уже через столетие, с превращением электронных СМИ, и прежде всего телевидения, в неотъемлемый элемент политического дискурса, главный инструмент проведения избирательных кампаний, этот социальный механизм превратился в мощнейший политический институт, буквально преобразивший системные параметры публичной власти.

Исторически СМИ проникали на политический рынок как органы партийной печати, а вместе с тем и как постоянно расширяющие свою читательскую аудиторию газетные издания. По мере развития этого процесса СМИ не только налаживали связи с населением, завоевывали должный общественный авторитет, но и приучали рядового гражданина чувствовать себя участником общесоциальных процессов, осознавать свою принадлежность к государству и миру политики. Отсутствие политического нейтралитета, систематическое и непосредственное общение СМИ с рядовыми гражданами сделало их таким же первичным институтом политической социализации, какими являются семья, церковь, система образования. Обозреватели популярных изданий, телекомментаторы, ведущие репортеры и специалисты по рекламе стали видными выразителями общественного мнения, войдя тем самым в круг интеллектуальной политической элиты, обслуживавшей интересы "среднего" европейца, американца, австралийца. Политические журналисты взяли на себя в значительной степени и функции творцов политических мифов и идей, вдохновлявших граждан на политическое участие.

В целом, по мысли Г. Лассуэлла, деятельность СМИ была направлена на усиление политического просвещения населения, на осознание им своих интересов в сфере власти. Массовая пресса и телевидение (массмедиа) первыми сигнализировали обществу о социальных и политических конфликтах, предупреждая людей о необходимости выработки соответствующих форм защиты от угроз, обращения за помощью к властям.

Основной причиной завоевания СМИ столь высокого места в политической жизни современных обществ является то, что с их помощью государство и другие политические субъекты могут не только информировать население о целях и ценностях своей политики, но и моделировать отношения с общественностью, касающиеся формирования представительных органов власти и правящих элит, поддержания авторитета соответствующих целей, традиций и стереотипов. Иначе говоря, СМИ стали мощнейшим инструментом целенаправленного конструирования политических порядков, средством выстраивания необходимых власти связей и отношений с общественностью.

В этом плане одной из наиболее острых форм политической борьбы стало соперничество правящих элит с оппозицией за контроль над важнейшими, в основном электронными, СМИ. Как показывает опыт, особенно в тех странах, где результаты выборов могут существенно сказаться на направленности политического курса или даже изменить государственный строй, правящие круги используют все свои возможности и преимущества для того, чтобы не допустить лидеров оппозиции на ведущие телеканалы, запретить их печатные органы, оградить доступ к массовым газетным изданиям.

Наряду с ростом значения СМИ для политически правящего класса и официальных институтов власти они стали также одним из самых привлекательных механизмов политического участия и для рядовых граждан. По сути дела СМИ превратились в одного из наиболее эффективных в настоящее время посредников в отношениях населения с властью. Вследствие определенной открытости, оперативности в формулировании оценок и позиций, благодаря своим возможностям в отображении интересов и чаяний самых разнообразных групп и слоев населения, СМИ стали едва ли ни ведущим инструментом в системе социального представительства интересов граждан. В этом смысле они могут существенно влиять на правила политической игры и даже модифицировать их, формировать новые отношения между "верхами" и "низами".

Присущая СМИ оперативность публикаций, формулировка звучащих в теленовостях оценок неизбежно предполагают повышение активности центров власти. Ведь публичность высказанных позиций, свидетельствующих о степени терпимости населения к тем или иным проблемам и о приемлемости соответствующих действий властей, требует уточнения или корректировки этих действий. В ряде случаев скоординированные действия СМИ могут привлечь власти к суду общественным мнением, сформировать атмосферу нетерпимости к тому или иному режиму. Не случайно перед лицом столь мощного оппо-нента государство стремится решать задачи согласования интересов таким образом, чтобы так или иначе отреагировать на мнение общественности. В этом смысле официальные органы власти вынуждены действовать оперативно, стремясь опередить оценки общественного мнения, пропагандируя собственную версию происходящих событий.

Органическая взаимообусловленность отношений власти и общества деятельностью СМИ превращает последние в обоюдоострую систему контроля над поведением и сознанием этих субъектов. Строго говоря, информационная деятельность СМИ может не только предотвращать развитие конфликтов, делая доступной для общества определенную информацию. Одновременно, будучи и главным "подогревателем" общественного мнения, стимулирующим его активность по общественно значимым вопросам политического развития, СМИ могут и спровоцировать массовый протест или политический скандал, чреватые кризисом в отношениях власти и общества. В этом смысле английский публицист Дж. Рит считает, что опубликование острого и даже сенсационного материала не может быть главной целью политической журналистики. Важнейшей целью, ориентирующей ее активность, должно служить такое воздействие на аудиторию, которое побуждало бы рост ее политической компетенции, направленный в свою очередь на поддержание сбалансированности и равновесия отношений между государством и обществом.

Благодаря своим коммуникативным свойствам, СМИ существенно изменили не только стиль, но и процедуры формирования государственных органов, отбора правящей элиты, проведения основных политических кампаний в государстве. Например, на выборах люди зачастую ориентируются не на программы кандидатов и их партийную принадлежность, а на то, что и как расскажет и покажет телевидение об их жизни и деятельности, какие сведения, характеризующие этих людей, опубликуют газеты.

Появление массовых электронных СМИ, а также технических возможностей для обеспечения постоянных двусторонних (интерактивных) связей между коммуникатором и реципиентом, мировой информационной сети (Интернет) существенно повлияло на способы выявления общественного мнения, процедуры принятия политических решений, например, за счет уменьшения промежуточных институтов в системе государственного управления, расширения автономности нижних уровней управления, повышения динамизма в вертикальных и горизонтальных структурах власти и т.д. Так, возможности участия рядовых граждан в теледебатах политиков, электронного голосования при проведении выборов и референдумов, самостоятельного сбора широкой политической информации и т.д. в конечном счете создали предпосылки для возникновения системы теледемократии как нового способа участия граждан во власти.

В последние полтора-два десятилетия довольно ярко выявились и новые политические последствия действий СМИ на информационном рынке. Так, пытаясь вызвать как можно более широкое внимание читателей (слушателей, зрителей) к распространяемым ими све-дениям, они постоянно используют приемы, направленные на привлечение и развлечение людей. Ориентируясь, таким образом, на массовое внимание, СМИ убирают одни, якобы "скучные", факты и придают сенсационный характер другим, стремятся сделать свои ма-териалы оригинальными, своеобычно подают те или иные сообщения. В таком оформлении сообщения о политических процессах неизбежно приобретают характер развлечения, а сама политика преобразуется в некое шоу, театрализованное представление, карнавал. Конфликты в поле власти предстают в глазах обывателя не как групповая борьба, связанная с определенными структурами и доктринами, изобилующая явными и скрытыми намерениями, жесткой конкуренцией, а как жизненная драма или спортивное состязание, наполненные эпизодами из биографий своих героев, их моральными переживаниями, внешними атрибутами жизни и т.п. Вольно или невольно при таком характере информирования о политических процессах вымывается социальный смысл действий институтов власти и публичных политиков, а политика приобретает неполитическую форму функционирования.

Структура СМИ и проблемы их функционирования

С политической точки зрения наиболее важной дифференциацией СМИ является их подразделение на: правительственные, оппозиционные и независимые. Выделение этих категорий СМИ показывает наличие разных, в том числе противоположных задач, которые постоянно присутствуют на информационном рынке. В самом общем плане такая структура показывает, что никакие, в том числе правительственные, постановления не обладают монополией в информационном пространстве, предполагая наличие сил, намеренно действующих в целях дискредитации и ослабления влияния официальных властей. При этом независимые СМИ могут усиливать как про-, так и антиправительственные позиции или занимать самостоятельную позицию, критически оценивая деятельность и тех, и других сил. Но в любом случае общественное мнение сталкивается не с однонаправленными, а с разнонаправленными информационными потоками, вырабатывая свои оценки и подходы в идейно конкурентной среде.

Специфический оттенок этой идейной конкуренции придает деятельность центральных и периферийных СМИ. В частности, во многих демократических государствах на местах власть могут контролировать оппозиционные силы и соответствующие СМИ, что нередко выражается в создании информационных барьеров для телетрансляций центральных каналов и препятствий для центральной прессы. Возможны ситуации, когда в структуре местных СМИ отсутствуют свои телеканалы, печатный рынок заполняется только местными изданиями и т.д.

Английский исследователь Дж. Курран наряду с названными предлагает выделять также коммерческие СМИ, представляющие частный сектор; гражданские, отражающие интересы коллективных аудиторий или всего электората в целом; профессиональные, прежде всего представляющие мнения профсоюзов; общественно-рыночные, выражающие интересы групп потребителей; а также СМИ, представляющие общие интересы социума и охватывающие при этом огромную аудиторию, обеспечивающие возможность обсуждения общезначимых социальных проблем и позволяющие личности соотнести свои позиции с точкой зрения большинства.

Выделение такого рода СМИ отражает наличие ряда проблем, с которым сталкиваются современные государства на информационно-политическом рынке. Так, деятельность коммерческих СМИ показывает, что влияние "большого бизнеса" нередко приносит в жертву его интересам социальные и политические цели. Иначе говоря, финансовый контроль, скрытое или явное влияние рекламодателей и владельцев снижает важность общественно значимых проблем, если их освещение препятствует получению прибыли. Более того, образующиеся крупные коммерческие медиа-кланы пытаются монополизировать информационное пространство, диктуя властям свои требования.

В более широком контексте деятельность этой категории СМИ высвечивает проблему обеспечения экономической самостоятельности СМИ. Как показала практика, не только капитал, но и само государство может создавать экономические условия, побуждающие СМИ к большей политической лояльности, поощряющие и даже принуждающие их к проведению конформистского курса на информационном рынке. Взяв под свой контроль основные источники экономической поддержки СМИ, особенно в условиях острого политического размежевания в переходных обществах, государство и капитал практически уничтожают категорию независимых, нейтральных СМИ на информационном рынке, лишая людей возможности свободного и неангажированного выбора политических позиций.

Отношения капитала и государства, с одной стороны, и общества - с другой, свидетельствуют и о более глубоком противоречии, складывающемся между теми, кто владеет СМИ и потому имеет возможность что-то сказать обществу, и теми, кто хочет слушать радио или смотреть телевизор, но слышать и видеть нечто другое. Такая коллизия показывает, что свобода выбора информации для тех, кто ею владеет, не тождественна свободе ее выбора для тех, кто ее потребляет.

Повышение роли СМИ гражданского сектора есть показатель усиления развлекательных установок, поверхностности информационной политики данных СМИ, отсутствия в их работе аналитических подходов. В результате люди смотрят политику больше, но понимают в ней меньше. И еще меньше критических оценок формируется в их сознании. Такое нарастание конформизма неразрывно связано со стремлением отдельных СМИ к монополизации формирования вкусов, осознания людьми своих интересов. В немалой степени этому способствует так называемый новостной тип информирования, в котором эклектическая подача новостей формирует дискретность и мозаичность восприятия политического мира, предопределяет отсутствие необходимых социальных приоритетов. В результате такой информационной политики сужаются возможности для обогащения культурного мира человека, интенсификации его социальных и политических контактов.

Серьезной политической проблемой сегодня является и цензурирование материалов СМИ. С одной стороны, в конституциях демократических государств цензура запрещается как средство контроля за информацией, орудие политического произвола, используемое для оправдания репрессий в отношении политических соперников. С другой стороны, существуют проблемы обеспечения государственной безопасности, предполагающие исключение определенных дебатов из общественного дискурса, селекцию, отбор информационных сообщений, повышение ответственности СМИ.

Существенной политической проблемой современного этапа развития является и то, что деятельность многих СМИ, в основном предпочитающих "разоблачительную" журналистику и доводящих до общественного мнения сведения об аферах, теневой жизни политиков, зачастую торпедирует общественную мораль. Практикуемый ими стиль критики оппонентов нередко переходит принятые в общественном мнении приличия, а иногда и правовые ограничения. Для того чтобы снять такого рода конфликты и предотвратить в обществе социальные трения, не допустить разжигания национальной розни и прочих не-гативных последствий безответственных действий журналистов, в демократических государствах действуют законы о СМИ, регламентирующие их деятельность и устанавливающие строгие ограничения на распространение ими публичного слова.

Серьезные проблемы в ряде стран создает сегодня и деятельность зарубежных СМИ. В настоящее время основные информационные потоки в мире контролируются интернациональными центрами (13 стран-доноров дают 90% инфюрмационного продукта). В результате сформировались информационные центры и зависимые от них периферии ("электронные деревни", по М. Маклюэну), отличающиеся слабостью собственных информационных центров и соответствующей индустрии. Получаемый из-за рубежа массовый информационный продукт зачастую противоречит некоторым отечественным традициям и отношениям. А бывает и так, что даже крушение архаичных традиций отдельные политические силы нередко интерпретируют как фактор культурной и политической агрессии, "засилия Запада", иностранного проникновения, увеличивающего зависимость правящего политического режима.

Если оставить в стороне такого рода политические спекуляции, то можно увидеть реально существующую проблему распространения массовой культуры, буквально захлестывающей многие не готовые к ее стандартам общества. Наряду с усилением и даже повышением некоторых культурных стандартов (особенно в сфере потребления), благодаря масскульту "человек политический" становится "человеком толпы", действующим по принципу "как все", стремящимся не понимать, а действовать. Все это свидетельствует в пользу того, что политические силы должны найти способы адаптироваться к интернационализации массовых коммуникаций, сохранив при этом культурную специфику своего общества.

Возникающие сегодня политические проблемы показывают, что свобода СМИ не абсолютна. Да, СМИ - это и передатчики общественных интересов, и творцы политики. Но высшим критерием их деятельности, высшим благом, которое они должны защищать независимо от своих политических предпочтений, должны быть интересы всего социума в целом, причем последний должен восприниматься как неразрывная часть мирового сообщества. Именно защите этих интересов должны быть подчинены информационные тактики и стратегии любых СМИ, и с этих позиций они должны воспринимать любые интересы и мнения. В этом смысле в их деятельность может и должно вмешиваться правительство, чтобы сохранить данные приоритеты и ценности, предотвратить политику от разрушительных последствий деятельности массмедиа, пытающихся монополизировать информационное и политическое пространство.

3. Общественное мнение

Понятие общественного

Общественное мнение - важнейший мнения партнер государства, СМИ и других политических субъектов, заинтересованных в расширении своей политической поддержки. С социальной точки зрения общественное мнение есть важнейший источник информации об интересах граждан, механизм выражения их отношения к власти и ее конкретным действиям. Например, опросы общественного мнения являются важнейшим инструментом выявления политических предпочтений населения (представленных в виде рейтингов лидеров или партий), их отношения к действиям правительства в условиях кризисов и т.д.

Значение общественного мнения как важнейшего контрагента власти проявилось еще в древности. Так, Протагор говорил о "публичном мнении" всего общества, которое, по его мнению, было способно отличить истину от лжи. В силу этого в гражданской общине он видел не только источник нравственно-правовых сил, но и возможность установления социальной меры. В то же время Сократ, также придававший большое значение мнению общества, делал акцент на "мнение мудрых", которое истиннее "мнения большинства". Такой же по существу позиции придерживался и Платон, рассматривавший в качестве основного субъекта мнения общества аристократию. Гегель связывал общественное мнение с "совместимостью" единичных суждений, которые, благодаря наличию в обществе "формальной субъективной свободы", могли подавать власти соответствующие советы.* В XII в. английский писатель и государственный деятель Д. Солсбери ввел специальный термин "public opinion", характеризовавший моральную поддержку парламента со стороны населения.

* Гегель. Соч. М.; Л., 1934. Т. 7. С. 336.

Относительно концептуализированная теория общественного мнения сложилась к 50-60-м гг. XX в. Несмотря на постоянное стремление к детальному описанию взаимодействия общественного мнения с различными политическими институтами, ученые не пришли к единому мнению относительно данного феномена. В теории в основном превалирует его понимание либо как социально-психологического состояния общества, либо как совокупности нравственно-этических параметров последнего, либо как оценочной структуры. Неоднозначно решается и вопрос о субъекте общественного мнения.

Так, Ю. Хабермас понимает под общественным мнением совокупность позиций людей, обладающих образованностью и владеющих собственностью, и людей, чье групповое мнение претендует на общезначимость политических позиций. Н. Луман полагает, что у общественного мнения не существует особых субъектов, а выраженные мнения фиксируют лидирующую тему, приковывающую внимание людей, чьи взгляды при этом могут быть весьма различными. Немецкая исследовательница Э. Ноэль-Нойман рассматривает общественное мнение как совокупность оценок, в которую входят не только взгляды, поддерживающие правительственную точку зрения, но и позиции, не высказываемые людьми в силу либо их пассивности, либо оппозиционности, либо не-желания оказаться в изоляции ("спираль молчания").

Если рационально обобщить сложившиеся в науке подходы, то можно сказать, что общественное мнение представляет собой совокупность суждений и оценок, характеризующих состояние массового (группового) сознания, оказывающих влияние на содержание и характер разнообразных политических процессов (изменений в сфере государственной власти). С этой точки зрения оно является элементом представления центрам власти интересов населения, механизмом презентации наиболее острых и значимых для граждан проблем. С содержательной точки зрения общественное мнение - это не все массовое сознание, а лишь его верхушка, та совокупность оценок и представлений, которая объединяет какую-либо группу (в том числе большинство'людей). Формируя духовный климат, влияя на политическую атмосферу в обществе, эти оценки неизбежно обладают политическим смыслом и значением для власть предержащих.

Отличительные черты, структура и функции общественного мнения

В целом возникновение общественного мнения как устойчивого политического механизма презентации социальных интересов является результатом развития демократии и институтов гражданского общества. В структуре общественного мнения могут складываться как массовые, так и локальные точки зрения. Их возникновение и соотношение зависит от уровня конкурентности в обществе, от наличия механизмов политической презентации, имеющихся в обществе, от заявляемых людьми претензий на всеобщность собственной позиции.

В качестве объекта общественного мнения могут выступать любые факты и явления социальной жизни, в том числе высказывания отдельных политиков, чья оценка вызывает политически значимую реакцию населения. Таким образом, общественное мнение всегда концентрируется вокруг определенных идей и явлений. При этом люди могут многократно видоизменять свои взгляды и суждения, переинтерпретировать одни и те же явления, меняя свои позиции и выводы. Понятно, что высказываемые общественным мнением оценки могут и не быть адекватным отражением событий, происходящих в обществе (У. Липман).

В общественном мнении велика роль предрассудков, стереотипов, заблуждений. В силу своего во многом эмоционального характера оно может быть весьма односторонним, предвзятым. Поэтому, наряду с позитивным по своей сути воздействием на власть, стремлением заставить государство прислушаться к голосу граждан, общественное мнение нередко бывает опасным в силу своей некомпетентности.

В структуру общественного мнения, как правило, входят массовые (групповые) настроения, эмоции, чувства, а также формализованные оценки и суждения. Эти элементы общественного мнения показывают определенную динамику развития: от абстрактных представлений, неясных и неопределившихся эмоций к более строгим и рациональным понятиям и оценкам. В то же время в условиях кризиса общества эта динамика отличается крайней противоречивостью, многократным возвращением от более-менее сформулированных оценок к неясным предчувствиям.

Для каждого из доминирующих в обществе политических образов существуют особые каналы коммуницирования с властью. Так, чувственные мнения выражаются на митингах, стихийных сходках, собраниях. Формализованные же оценки, как правило, транслируются в ходе выступлений от лица общественности независимых экспертов, лидеров, а также в виде газетных статей, комментариев и т.д.

К наиболее существенным функциям общественного мнения можно отнести следующие:

- репрезентацию текущей политики в глазах общественности;

- обеспечение обратной связи в системе государственного управления, предполагающей коррекцию проводимого режимом курса;

- повышение степени легитимности правящего режима;

- социализацию граждан, включающихся в сферу политических отношений.

У общественного мнения нет однозначной направленности на преобразование действительности. Высказанные общественностью позиции и оценки власти могут как учитывать (целиком и полностью), так и не учитывать при принятии решений. Однако власти непременно должны отреагировать на высказанные мнения, зафиксировать свое отношение к ним.

Учитывая реалии политической борьбы, нельзя сбрасывать со счетов и того, что сама власть может брать на себя функции выражения общественного мнения. В частности, используя близкие к режиму СМИ, правящие круги могут выдвигать своих "лидеров общественного мнения"; распространять материалы и комментарии событий, которые будут по-своему оформлять общественные чувства; высказывать публичные оценки от имени тех или иных групп, на которые впоследствии уже могут реагировать власти в собственных интересах.

Политическая практика дала примеры многообразных типов общественного мнения, обладающих собственными специфическими параметрами. Так, мнения общественности можно различать по характеру их влияния на власть; по степени иллюзорности, отражаю-щей господствующие в них заблуждения и предрассудки; по уровню конструктивности; степени директивности в отношении власти. Специалисты выделяют также гомогенные типы общественного мнения, в которых те или иные идеи и позиции жестко цементируют его, и негомогенные типы, в которых конкурируют друг с другом разнообразные оценки и позиции. В зависимости от формы выражения и степени близости к позициям властей, общественное мнение может иметь официальный или неофициальный характер. Например, в СССР были широко распространены формы "единодушной" (вызванной как работой парторганов, так и пассивностью населения) поддержки населением любых политических действий властей (в просторечии - "одобрямс").

К универсальным, постоянно проявляемым свойствам общественного мнения можно отнести:

- внутреннюю противоречивость и несбалансированность, которые создают возможность переориентации общественного мнения с одной точки зрения на другую;

- ситуативность, зависимость от динамики политических изменений;

- относительную устойчивость сформулированных позиций, дающую возможность их тиражирования и распространения быстрее, чем они поменяют значения;

- упрощенность и поверхностность оценок.

Формирование общественного мнения

Механизмы формирования общественного мнения весьма разнообразны и существенно зависят от способов коммуницирования гражданского общества с властью, уровня институциализации демократии, организованности общественности. В самом общем виде различают: эмоциональные, стихийные и рационально-сознательные способы формирования общественного мнения.

Эмоциональные, чувственные способы и механизмы складываются главным образом на основе межличностной коммуникации. Должно пройти немало времени, чтобы через такого рода каналы выкристаллизовалось групповое и тем более массовое мнение. На этот процесс большое влияние оказывают механизмы психологического внушения, заражения.

Стихийные способы формирования чаще всего предполагают использование мнения лидера либо выступления СМИ. В первом случае в высказанных авторитетным лидером позициях оформляются уже неявно существующие мнения граждан по тому или иному вопросу. Люди присоединяются к высказанным позициям, усиливая их звучание и расширяя их политические возможности.

В рамках данного способа формирования общественного мнения, концентрации общественности вокруг определенных явлений и идей СМИ стремятся избавиться от противоречивости в изображении событий, добиться однозначного понимания происходящего. При этом культивируются совершенно конкретные отношения, эмоциональные состояния, шаблоны и стереотипы. В таком случае они нередко используют методы подсознательного стимулирования, когда, внедряя в поток новостей стандартизированные и упрощенные представления, содержащие определенные оценочные ассоциации, стереотипы или стандарты, СМИ вызывают автоматическую положительную или отрицательную реакцию общественности на то или иное событие. Например, к таким закрепленным на подсознательном уровне ассоциациям относятся этнические или социальные предрассудки, провоцирующие ценностное отношение к проблеме "свои-чужие". При этом способе формирования общественного мнения высока роль не только лидеров мнений, но и интеллектуальной элиты, но нет гарантий того, что власть будет специально реагировать на высказанные мнения и оценки.

В 1940 г. американские ученые П. Лазарсфельд, Б. Берельски и Г. Годэ выдвинули идею "двухступенчатого порога коммуникации", согласно которой, по их мнению, распространение информации и ее распространение на общественное мнение происходит в два этапа: сначала от СМИ оценки транслируются к неформальным лидерам мнений, а уже от них - к их последователям. При этом авторы идеи выделяли роль "инновационных групп", которые первыми усваивают новые ориентиры и продуцируют их в политической жизни.

Общественное мнение формируется и за счет действия специальных структур, которые практически на профессиональной основе вырабатывают и транслируют определенные оценки от лица общественности. К числу таких структур относятся, например, партии, движения, аналитические группы и т.д. Профессионализация здесь неразрывно связана с рациональными процедурами подготовки общественных позиций, формированием каналов, отслеживанием распространяемой информации и ее доведения до властных структур.