3. История как проект

Всякая интерпретация истории, любая философия истории обретает тот или иной смысл в зависимости от намечаемого проекта. Под словом "проект" мы подразумеваем некий направляющий принцип, некий ориентир движения как целого. Философия всемирной истории как наука не случайно возникла в тот период, когда Европа охватила в своей колониалистской экспансии последние территории в Азии, Африке и Америке. Понятие философии истории ввел в XVIII в. Вольтер; Гегель же своим необычайным синтезом истории определил ее содержание и подвел ее итог. Однако в данном случае содержание и итог касались лишь путей развития Европы, которая тем не менее включает в орбиту своей истории региональные, конкретные истории многих других народов. Универсализируя их, она делает их частью "большой", всемирной истории, имея при этом в виду свою собственную историю. Философия, призванная обосновать "всемирный" характер этой истории, неизбежно являлась выражением проекта тех, кто творил историю своих собственных - европейских - наций.

В подобной ситуации европеец обращается к самому себе, осмысляет себя в аспекте своего прошлого и настоящего, постоянно ориентируясь на будущее. Европеец считает себя полновластным хозяином природы,- природы, включающей в себя не только землю, ее флору и фауну, но и людей, ее обитателей. Когда Европа открывала, завоевывала и колонизировала новые земли и их обитателей, она считала их просто частью природы. Для того чтобы обосновать свои действия и оправдать себя перед будущим, требовалась всеобщая, всемирная философия истории, ибо экспансия и замыслы Европы имели всемирный масштаб. Гегель обрывает длинную нить истории на том историческом моменте, современником которого был он сам. Он интерпретирует историю как историю человека, постепенно обретающего свободу и не ограниченного в своем могуществе. Однако эта свобода не касается тех, кто не прошел путь европейца к освобождению. За бортом остались народы Азии, как анахронизм, Латинской Америки и Африки - как незрелые или примитивные. Маркс и Энгельс также ведут развитие всемирной истории к своего рода полной гуманизации человека, именно к достижению полной свободы, подразумевающей и свободу от посягательств других. Предполагается, что освобождение должно охватить все человечество, включая и самые варварские народы, прежде выносившиеся Гегелем за скобки. Но эти народы, которым предстоит обрести свободу, а с нею и человеческое достоинство, придут к ней, подталкиваемые все той же алчностью и бесчеловечной эксплуатацией со стороны свободного, в гегелевском понимании, человека. Как Гегель, так и Маркс и Энгельс связывают проект освобождения определенного класса с осуществлением его собственных интересов. Проект освобождения всего человечества остается проектом европейским, порожденным западным историческим проектом, характерным для всей западной системы цивилизации.

Ответ на эти проекты будет дан людьми и народами, бывшими в свое время объектом европейских интересов.

Ответ мира, ввергнутого в состояние зависимости, станет выражением собственного взгляда людей и народов Латинской Америки на историю. Тем самым будет предложен проект, имеющий целью изменить изжившую себя ситуацию в мире,- проект, характерный для людей и народов этой части зависимого мира. Так, европейский христианский проект относительно Америки, оправдывавший первую волну экспансии, совершенной в XVI в., привел к возникновению латиноамериканского проекта освобождения начала XIX в. Причем этот освободительный проект явился следствием другого европейского проекта, который в свою очередь стал ответной реакцией Европы на устаревший христианский проект, нашедшей свое выражение в столкновении христианского сознания с современным сознанием того времени. Последнее ориентировалось на проект европейской гегемонии над всей планетой, оспаривая ее у иберийской империи. Этот проект так называемой Западной Европы прежде всего был воплощен Англией, Францией и Голландией в Северной Америке и некоторых странах Карибского бассейна и под прикрытием иберийской гегемонии частично проявился в Южной Америке. Этому проекту предстояло найти свое воплощение в североамериканском пуританском сознании.

В противовес этому, западноевропейскому проекту народы, находящиеся под иберийским колониальным владычеством, сделали попытку выработать свой собственный проект, исходящий, однако, все из того же европейского. Революция в Соединенных Штатах в 1776 г. и Французская революция 1789 г. явились идейной основой латиноамериканского проекта освобождения, или "либертарного" проекта. Этот последний вызвал со стороны испанской метрополии упорное нежелание признавать "американцев" в качестве равных. Испания продолжала настаивать на сохранении колониального проекта, по поводу которого спорили еще в XVI в. Хуан Хинес де Сепульведа и Бартоломе де Лас Касас^*. Освободительный, или либертарный, проект в свою очередь давал начало двум проектам: консерваторскому и цивилизаторскому. Первый, учитывая неуступчивость метрополии, ставил целью сохранить культурную и политическую систему, унаследованную от колониального господства испанцев, только свободную при этом от самих колонизаторов. Тот же испанский или лузитанский порядок - только без Испании или Португалии. Подобный проект разделялся многими латиноамериканскими консерваторами в масштабах всего континента.

^* (Хуан Хинес де Сепулъведа (1490 - 1573) - испанский богослов, отстаивавший идею законности войны против индейцев во имя их обращения в христианство. В 1550 - 1551 гг. состоялся открытый диспут между Лас Касасом и Сепульведой, в котором Лас Касас защищал "человеческую природу" индейцев, отвергавшуюся X. X. Сепульведой (см. часть I, гл. 3 и 4);

Бартоломе де Лас Касас (1474 - 1566) - испанский священник, гуманист, историк и публицист; провел большую часть жизни в американских колониях Испании. Свою деятельность и многочисленные сочинения посвятил обличению зверств колонизаторов и защите прав коренного населения Америки. Его неутомимая борьба привела к принятию в 1542 г. Новых законов в пользу американских индейцев, а также появлению юридической доктрины, автором которой был Франсиско де Виториа, утверждавшей равное право всех народов на свободу (см. с. 225).)

Цивилизаторский проект в противовес консерваторскому отвергает в целом наследие иберийского колониализма в Латинской Америке. Он утверждает необходимость перестроить себя с учетом чуждого настоящего, освободившись в то же время от собственного прошлого. Это, в сущности, все тот же проект западноевропейской экспансии, начавшейся в XVII в. вслед за иберийской. Он опирался на пуританское мировоззрение своих носителей, представляя их привилегированными существами, которым самой судьбой предначертано вершить деяния, выходящие за пределы времени и среды. Эти данные интерпретировались просветителями XVIII в. как цивилизаторская, просветительская миссия. Расцвет этой деятельности падает на XIX в.- эпоху формирования великих европейских империй и их столкновений, одним из героев которых стал будущий флагман империализма Соединенные Штаты Америки. Причем создатели латиноамериканского цивилизаторского проекта основывались на западном цивилизаторско-просветительском проекте, стремясь воплотить его в Латинской Америке, подчиненной до этого анахроническому консерваторскому иберийскому проекту. Ситуация отягощалась исконным индейским варварством, что обусловило ее маргинальность по отношению к цивилизации. Маргинальности способствовала и метисность нашей Америки - продукт все того же иберийского проекта. Так как этот цивилизаторский4 проект был чуждым опыту тех, кто намеревался взять его на вооружение, он привел лишь к бездумному подражанию. А непродуманное, иррациональное подражание с неизбежностью предполагало добровольное принятие новой формы зависимости, на этот раз - зависимости от воли создателей цивилизаторской модели, воспринимавшейся как собственный проект. От латиноамериканского цивилизаторского проекта, полностью игнорирующего собственный опыт и пытающегося ассимилировать чужой, практически ему неведомый, только шаг до самоуничижения, предполагающего свое собственное чем-то низшим по отношению к тому, чем хотелось бы быть. Это и есть тот самый боваризм, о котором мы говорили.

Таким образом, двойной латиноамериканский опыт,- идущий как от западноевропейских экспансионистских проектов, так и от собственных,- привел к возникновению нового проекта - проекта самообретения (proyecto asuntivo). Этот проект ставил себе целью восстановить в правах собственную реальность, освоив и приняв ее. Ибо только при таком приятии можно заменить реальность зависимости на реальность свободы, в которой были бы исключены ошибки прошлого - как ошибки, присущие консерватизму, заинтересованному только в сохранении прошлого, так и ошибки цивилизаторского проекта, игнорирующего это прошлое. Иначе говоря, ошибки тех, кто пытался заполнить вакуум, оставшийся после ликвидации колониального владычества, равно как и тех, кто стремился создать новые формы власти и угнетения. Оба проекта страдают зависимостью, один - от прошлого, другой - от заемного образца, отчуждающего нас от будущего. Сутью же проекта самообретения является усвоение этого двойного опыта наряду с опытом либертарного проекта и опытом длительного иберийского колониального владычества. Интерпретация проекта самообретения - вот цель, которая наряду с другими вдохновляла этот труд - труд о смысле истории народов нашей Америки. Такова общая установка трактуемой здесь философии латиноамериканской истории или просто американской истории, ибо наши связи с другой Америкой неискоренимы.