2. Имитация и ассимиляция

И вновь в Южной Америке, на этот раз на исходе XIX в., нарастала волна всеобщего протеста и возмущения. Это произошло в связи с новой агрессией, совершенной Соединенными Штатами в Тихом океане с целью отторгнуть от Испании ее последние колониальные владения: не для того, чтобы освободить их, но чтобы занять место хозяина. В связи с этими событиями произошел и пересмотр проектов. Поколение, на чью долю пришелся 1898 г., провозгласило необходимость обращения к собственным основам, к собственной реальности и истории, с тем чтобы, приняв, признав их, сделать их частью собственного национального бытия. Именно в тот период утвердилась мысль, что только подобное приятие сделает возможным осуществление подлинно американского будущего, соприродного нашей Америке. Провозглашенный проект самообретения открыто был направлен против цивилизаторского проекта. Отвергается бессмысленное и бесполезное стремление уйти от своего прошлого и своего настоящего, с тем чтобы обрести иное бытие. Новое идейное движение было представлено именами Хосе Энрике Родо, Хосе Васконселоса, Сесара Суметы, Мануэля Гонсалеса Прады, Альфонсо Рей-еса, Мануэля Угарте^* и Хосе Марти. Это поколение провозгласило обращение к собственным реальности и истории как подлинным истокам человеческого творчества. Это поколение заново поставило вопрос о метисации как основе новой расы, которую Хосе Васконселос определял как "космическую". Причем метисация понимается не в расовом, но в культурном смысле, как особенность, определяемая всем ходом исторического развития Америки. Так в новом проекте прежде негативные факторы обернулись своей противоположностью. Навязанное народам Америки рабство - это необходимый исходный момент в формировании человека Южной Америки, являющего собой некий синтез духовных ценностей завоевателя и завоеванных, синтез, создающий новую культуру и новую цивилизацию.

^* (Хосе Васконселос (1881 - 1859) - мексиканский философ, писатель, общественный деятель;

Мануэль У гарте (1878 - 1951) - аргентинский писатель, общественный деятель.)

Необычайно ярко эта новая тенденция выразилась в творчестве Хосе Энрике Родо. Его позиция в первую очередь была продиктована реакцией на экспансионистские устремления Соединенных Штатов, со всей недвусмысленностью проявившиеся в 1898 г. Очевидно, что эта страна претендовала на миссию продолжателя цивилизаторского похода, начатого Европой. Однако если Соединенные Штаты навязывали свою цивилизацию народам, ей чуждым, то при этом они во многом исходили из запросов и нужд самих латиноамериканцев - как об этом говорилось в цивилизаторском проекте. По этому поводу Родо писал: Эта могущественная держава пытается завоевать нас, так сказать, духовно. В самом деле, наши лидеры все более покоряются ее величию и мощи, но, что серьезнее, восхищение победами США овладевает также и массами. А от восхищения всего шаг до подражания"^*. Таким образом, в основе добровольного подчинения лежит восхищение, преклонение. Ведь восхищаются, как правило, тем, чем не обладают и что полагают высшим по отношению к себе. А потому и подражают ему. Подобные убеждения и приводят к добровольному и сознательному приятию подчинения и зависимости. Это и произошло с Латинской Америкой, последовавшей было предначертаниям цивилизаторского проекта; она добровольно пошла на собственное уничижение, ориентируясь на образцы, обладавшие в ее мнении превосходством над ее собственной реальностью. Поэтому новоявленный завоеватель не нуждался в военных действиях; достаточно было убедить партнеров в собственном превосходстве и в том, что им не под силу достичь подобного превосходства. "В результате,- пишет Родо,- во многих искренне заинтересованных в нашем счастливом будущем умах витает образ Америки, добровольно де-латинизировавшейся, избежавшей тем самым грубого насилия завоевателей и преобразовавшей себя в соответствии с великим архетипом Севера - неким видением, внушающим им самые сладостные чувства и вызывающим в них волнующие аналогии. Последние побуждают их к беспрестанным порывам обновлений и реформ". Но именно этого и следовало избежать, дабы не попасть в новую форму зависимости. "Мы страдаем нордоманией, которой необходимо самым срочным образом положить предел, диктуемый разумом и чувством"^**.

^* (Rodo J. E On. cit, p. 190.)

^** (Ibid., p. 191.)

Родо не против того, чтобы Латинская Америка переняла дух практицизма этой нации и усвоила ее опыт. Калибан, говорил он, должен служить Ариэлю, техника - духу. "Мое отрицание не носит абсолютного характера,- писал он.- Я вполне согласен, что полезно перенимать знания, уроки и идеи тех, кто сильнее; я также отдаю себе отчет в том, что пристальный и умный взгляд, обращенный вовне и улавливающий все полезное и благотворное, может оказаться в высшей степени необходимым, когда речь идет о молодых народах, чья национальная сущность еще только складывается"^*. Да, это необходимо, поскольку необходимо всякое изучение полезного опыта, и это естественно для всякого человека, заинтересованного в своем развитии. Нельзя ограничиваться голым подражанием, имитацией без усвоения, без ассимиляции. А это именно и происходит, когда начинают с попыток отвергнуть собственное прошлое, рассчитывая заменить его чужим опытом. "Это безрассудное перенесение того, что является естественным, спонтанным в одном обществе, в лоно другого, где для него нет предпосылок ни в истории, ни в природной среде... равнозначно попытке сделать пересадку живому организму части чужого мертвого тела"^**. Подобные стремления означают чистый снобизм или, что еще хуже, рабское самоотречение во имя того, кого считают более сильным, счастливым и удачливым. Таким образом, забота о духовной независимости становится вопросом самоуважения. Приходится слышать, пишет Родо, будто мы, латиноамериканцы, не обладаем собственным лицом. Однако, продолжает он, "мы обладаем богатым наследием нашей расы, великой этнической традицией, связывающей нас священными узами с бессмертными страницами истории". Поэтому "космополитизм, который мы должны воспринимать как неизбежную необходимость нашего формирования, не исключает ни верности нашему прошлому, ни той главенствующей творческой тенденции, при помощи которой наш национальный гений должен переплавить элементы, из которых предстоит возникнуть в будущем подлинному человеку Америки"^***. В процессе этнической и культурной метисации соединятся элементы аутентично-национальные с иными, и тоже творческими, элементами англосаксонского прагматизма и утилитаризма.

^* (Ibid.)

^** (Ibid.)

^*** (Ibid.)

Касаясь такого тезиса цивилизаторского проекта, как, "управлять-значит населять", Родо указывает на опасность применения его вне учета причин и целей самого, проекта. Ибо проект, включающий такие установки, должен по необходимости основываться на самой действительности, сколь бы негативной она ни казалась. Ведь не что иное, как сама действительность обусловила и мнимую необходимость такого проекта. В этой связи Родо утверждает: "Да, управлять - значит населять, но, во-первых, населять, ассимилируя, а во-вторых - отбирая и воспитывая население"^*. Иными словами, населять с учетом самой реальности, которую невозможно ни игнорировать, ни тем более устранить. Необходимо преобразовывать, но не отвергать: любые попытки отвергнуть действительность уводят лишь в абстракцию, в пустоту, в небытие. А всякая пустота, в том числе и "вакуум власти", порождаемый, пустотой отвергнутой действительности, требует немедленного заполнения, и прежде всего - полнотой власти тех, чьими моделями предполагается преобразовать собственную реальность. Речь идет о трансформации действительности, но никак не отрицании ее, ибо подобная установка приведет только к самоуничтожению.

^* (Ibid., p. 182.)

Если и допустимо приятие североамериканской цивилизации, то лишь в качестве определенного орудия в целях достижения будущей динамической латиноамериканской действительности. Такой подход предусматривает отбор в данной цивилизации всего того, что может послужить интересам развития собственной действительности. Поэтому не следует воспринимать североамериканскую цивилизацию как некий незыблемый образец для подражания, внедрение которого может нанести ущерб воспринимающей его действительности. Ведь задача состоит не в разрушении, а в укреплении. А укреплять предстоит собственную действительность Латинской Америки. "В итоге,- пишет Родо,- североамериканский позитивизм послужит интересам Ариэля^*". Именно так: не Латинская Америк" служит интересам и целям могущественной цивилизации, но, наоборот, сама эта цивилизация должна послужить тому, чтобы Латинская Америка отобрала в ней то, что более соответствует ее собственным интересам. "Все, чего циклопический народ Северной Америки добился благодаря духу утилитаризма и замечательным способностям к техническим нововедениям, другие народы - или он сам в будущем - сумеют творчески преобразовать"^**. Да, не разрушать, но ассимилировать. К тому же и сам североамериканский образец есть не более чем набросок своего будущего. И всякий народ, вознамерившийся механически повторить данный образец, воспринимая его только как орудие, средство переустройства собственной действительности, неизбежно получит мертвый слепок чужой неосуществленной действительности. По этому поводу Родо замечает: "Давайте подождем того момента, когда дух этого титанического общественного организма станет выражать себя не только в понятиях воли и полезности, как это было до сих пор, но и в таких категориях, как ум, чувство, идеал"^***. Очевидно, что понятия воли и полезности являются орудиями другого, более масштабного проекта, идущего дальше простого утилитаристского волюнтаризма. Последний слишком прост, чтобы быть конечной целью всех других проектов, таких, например, как те, что возникают перед Латинской Америкой. "Не следует усматривать образец цивилизации там, где пока имеется лишь грубый набросок, которому предстоит пройти еще через множество исправлений и улучшений, прежде чем он приобретет спокойные и твердые черты, свойственные народам, достигшим своего совершенства и осознающим достойное завершение своего долгого пути к вершине"^****.

^* (У Родо образ Ариэля символизирует Латинскую Америку.)

^** (Ibid., p. 202)

^*** (Ibid., p. 203.)

^**** (Ibid.)

Мы должны развивать действительность нашей Америки, и не может быть и речи о том, чтобы ее сменить, ибо она создавалась на протяжении долгой истории, исполненной бед и страданий. "В нашей Латинской Америке,- говорит Родо,- есть немало городов, материальное благополучие которых и общий уровень цивилизации позволяют им без труда войти в число лучших городов мира". Они были созданы совместными усилиями освободителей, консерваторов, цивилизаторов, благодаря которым они приобрели собственный облик, собственное "я", значительность которого и обусловило их замечательный рост. Эти города не могли бы возникнуть путем простой имитации, и потому они никогда не станут "вторым Сидоном, Тиром или Карфагеном". Наша Америка определяется не духом утилитаризма, но культурой, духовностью. Она - не Сидон, Тир или Карфаген, но Афины и Рим. "Не тщитесь проповедовать евангелие изысканных манер скифам, евангелие азума - беотийцам и евангелие бескорыстности - финикийцам"^*. Ариэль никогда не станет Калибаном, но Калибан вполне может служить Ариэлю: все, что может быть полезного для прогресса - техника, наука,- все должно служить духу, подлинности, внутреннему "я" нашей Америки. И ведь дух этот формировался на протяжении той самой истории, от которой латиноамериканцы собирались отказаться как от якобы неполноценной, негодной.

^* (Ibid., p. 205.)