Часть 2.

ГЛАВА III

О ПРЕДЛОЖЕНИИ

1. Различные виды речи. 2. Определение предложения. 3. Что такое субъект, предикат, связка; что такое имя аб­страктное и конкретное. 4. Правильное и неправильное ис­пользование абстрактных имен. 5. Предложение всеобщее [универсальное] и частное. 6. Предложение утвердитель­ное и отрицательное. 7. Предложение истинное и ложное. 8. Истина и ложь присущи речи, а не вещам. 9. Предложение первоначальное и непервоначальное. Определение [дефи­ниция], аксиома, постулат. 10. Предложение необходимо истинное и случайно истинное. 11. Предложение категори­ческое и гипотетическое. 12. Одно и то же предложение, выраженное различным образом. 13. Предложения, кото­рые можно свести к одному и тому же категорическому утверждению, равнозначны. 14. Всеобщие [универсаль­ные] предложения, обращенные посредством противоре­чащих имен, равнозначны. 15. Отрицательные предложе­ния равнозначны независимо от того, стоит ли отрицание до или после связки. 16. Частные предложения, обращенные простым способом, равнозначны. 17. Что такое предложе­ния подчиненные, противные, подпротивные и противо­речащие. 18. Что такое следование. 19. Ложное не следует из истинного. 20. Каким образом одно предложение явля­ется причиной [основанием] другого.

1. Сочетания и соединения имен образуют различные виды речи. Некоторые из них служат только для выраже­ния желаний и душевных движений. Сюда относятся

92

прежде всего вопросы, которые обнаруживают желание уз­нать что-нибудь. Так, в вопросе: Кто добрый человек? -одно имя произносится говорящим, другое же последний желает и ожидает услышать от того, кого он спрашивает. Кроме того, сюда относятся просьбы, обозначающие же­лание обладать чем-нибудь, обещания, угрозы, желания, приказы, жалобы и иные выражения каких-либо пережи­ваний. То, что говорится, может быть также абсурдным и ничего не значащим,- так бывает в том случае, когда ка­кому-нибудь ряду слов не соответствует в уме (animum) ряд представлений. Это часто случается с людьми, которые, совершенно не понимая какого-нибудь сложного вопроса, но стараясь придать себе вид знатоков, произносят бессвяз­ные слова. Ибо и соединение бессвязных слов является речью, хотя оно и не выполняет назначения речи (служить выражением мысли). Такие-то соединения слов у метафи­зиков встречаются ничуть не реже осмысленных. Филосо­фия знает только один вид речи, называемый иногда утвер­ждением (dictum), а иногда - высказыванием (enuntia­tum) и сообщением (pronuntiatum), большей же частью обозначаемый словом предложение (propositio). В нем не­что утверждается или отрицается, высказывается истина или ложь.

2. Предложение есть словесное выражение (oratio), состоящее из двух соединенных связкой имен, посредством которого говорящий хочет выразить, что он относит второе имя к той самой вещи, которая обозначается первым, или (что то же самое) что первое имя содержится во втором. Например, выражение человек есть живое существо, в ко­тором два имени соединены связкой есть, образует пред­ложение, ибо говорящий считает как слово человек, так и слово живое существо именами одной и той же вещи или полагает, что первое имя человек содержится в после­дующем имени живое существо.

Первое имя обычно называется субъектом, предшест­вующим или объемлемым именем, последнее же имя -предикатом, последующим или объемлющим именем. Зна­ком связи служит у большинства народов или слово, как, например, есть в предложении человек есть живое сущест­во, или падеж, или окончание слова, как, например, в пред­ложении человек гуляет (равносильном предложению че­ловек есть гуляющий), где окончание слова гуляет, при­меняемого вместо есть гуляющий, указывает, что оба имени понимаются как связанные друг с другом или как имена одной и той же вещи.

93

Существуют, однако, или по крайней мере могут суще­ствовать народы, которые не имеют слова, соответ­ствующего нашему есть, но тем не менее образуют пред­ложения путем простой расстановки имен (говоря, следо­вательно, вместо человек есть живое существо только че­ловек - живое существо), ибо порядок расстановки имен может достаточно ясно обозначить их связь. Годность же таких предложений для науки не уменьшается из-за от­сутствия этого словечка. И из-за того, что у них нет слова есть, они не становятся менее способными к философии.

3. В каждом предложении, таким образом, следует об­ращать внимание на три вещи: оба имени, образующие субъект и предикат, и их соединение при помощи связки. Имена пробуждают в нас мысль об одной и той же вещи, связка напоминает нам, на каком основании эти имена да­ны вещи. Говоря, например, тело подвижно, мы не удовлет­воряемся знанием того, что одна и та же вещь обозначается обоими именами, но исследуем дальше, что значит быть те­лом или быть подвижным, т. е. в чем состоит различие меж­ду вещами того или другого рода и почему одни вещи наз­ваны так, а другие - иначе. Поэтому тот, кто желает знать, что значит быть чем-нибудь, быть подвижным, быть горя­чим, ищет в вещах причину их наименования.

Отсюда и проистекает упомянутое в предшествующей главе разделение имен на конкретные и абстрактные. Ибо конкретным является имя всякой вещи, которую мы пред­полагаем существующей. Такого рода вещь называется субъектом, подлежащим (по-латыни suppositum, subjec­tum, по-гречески ???????????). Таковы, например, имена: тело, подвижное, движимое, оформленное, то, что имеет локоть в вышину, теплое, холодное, подобное, равное, Ап­пий, Ленту л и т. п. Абстрактное же имя указывает причину какого-нибудь конкретного имени, содержащуюся в каком-нибудь субъекте. Это означают, например, выражения: быть телом, быть подвижным, быть движимым, оформлен­ным, иметь величину, быть теплым, холодным, похожим, равным, быть Аппием или Лентулом и т. п. Имена, экви­валентные этим выражениям, называются абстрактными. Таковы, например, телесность, подвижность, движение, фигура, количество, теплота, холод, сходство, равенство и (как мы находим у Цицерона) аппийностъ и лентулъность. Сюда же относятся и неопределенные наклонения, ибо жить и двигаться значит то же самое, что жизнь и движение или быть живым и движимым. Однако абстрактные имена обозначают только причину (causa) конкретных имен, а не

94

сами вещи. Например, если мы видим или представляем себе какую-нибудь вещь, доступную зрению, то эта вещь или ее представление являются нам не сосредоточенными в одной точке, а так, что их части удалены друг от друга и целое, таким образом, представляет собой нечто протяжен­ное и наполняющее пространство. Если же мы представ­ленную вещь желаем назвать телом, то причиной этого на­именования является факт, что данная вещь протяженна, или ее протяженность, либо телесность. Подобно этому, когда видим, что какая-либо вещь появляется то тут, то там, мы называем это движением или перемещением, и причина такого наименования - нахождение вещи в дви­жении, или ее движение.

Причины имен те же, что и причины наших представ­лений, а именно некая сила, или действие, или свойство воспринимаемой вещи; их иногда называют модусами (mo­di) вещи, но чаще всего - ее акциденциями (accidentia). Я понимаю, однако, слово акциденция не в смысле чего-то противоположного тому, что необходимо. Я обозначаю этим словом нечто, не являющееся само по себе ни вещью, ни частью вещи и тем не менее столь постоянно сопутст­вующее вещи, что оно (если отвлечься от протяжения) мо­жет исчезнуть и погибнуть, но не может быть отделено от вещи.

4. Различие между конкретными и абстрактными име­нами заключается также и в том, что первые возникли до образования предложений (ибо только они могут образо­вать предложение), последние же появились позже (ибо они возможны только после образования предложений, из связки которых они возникают). В жизни и в особенно­сти в философии абстрактные имена употребляются то и дело, но и злоупотребляют ими нередко. Они необходимы нам, ибо без них мы не можем точно определить свойства вещей. Ведь если бы при счете нам пришлось пользоваться конкретными именами, а следовательно, удваивать, напри­мер, теплое, или светящееся, или движимое, желая удвоить теплоту, свет или движение, то мы удваивали бы этим не свойства, а сами теплые, светящиеся или движимые тела, чего вовсе не желаем. Злоупотребление же этими именами заключается в следующем. Так как теплота и другие акци­денции могут быть рассматриваемы сами по себе (т. е., как было сказано выше, их нарастание может быть коли­чественно измерено без мысли об их носителях - телах, что составляет процесс, который называют абстракцией), то полагают, будто об акциденции можно говорить как о

95

чем-то вообще, поддающемся отделению от тела. Отсюда вытекают грубые заблуждения некоторых метафизиков. Так как мышление можно рассматривать независимо от тела, то заключают, будто для мышления не необходимо тело 13, и так как можно рассматривать величины независи­мо от тела, то полагают, будто возможна величина без тела и тело без величины, мало того, будто тело получает свою ве­личину путем присоединения таковой к нему. Из того же источника проистекают и такие бессмысленные понятия, как абстрактные субстанции, обособленные сущности и т. п. В такой же мере бессмысленны производные от латин­ского esse словообразования вроде эссенция, эссенциаль­ность, энтитичность, энтитативность, равно как и такие слова, как реальность, квиддитативностъ и т. д. 14 Таких словообразований никогда не могло бы возникнуть у наро­дов, которые не применяют в предложении слово есть, а связывают имена при помощи глагольных форм типа бе­жит, читает (или при помощи простой расстановки слов). Но так как эти народы умеют и мыслить, и считать, то оче­видно, что философия не нуждается в таких словах, как эссенция или энтитичность, и тому подобных варварских терминах.

5. Различия предложений многообразны. В первую оче­редь они подразделяются на всеобщие [универсальные], частные, неопределенные и единичные; и это разделение обычно обозначают как разделение по количеству. Всеоб­щим является то предложение, субъект которого обладает признаком общего имени (например, всякий человек есть живое существо); частным - то, субъект которого обла­дает признаком частного имени (определенный человек учен); неопределенным - то, субъект которого - общее имя без особого знака (человек есть живое существо; чело­век учен). Единичным является предложение, субъект ко­торого - единичное имя (Сократ - философ; этот человек черный).

6. ??-вторых, предложения подразделяются на утвер­дительные и отрицательные, и это называется разделе­нием по качеству. Утвердительным является предложение, предикат которого выражен положительным именем (че­ловек есть живое существо), отрицательным - предложе­ние, предикат которого выражен именем отрицательным (человек не камень).

7. В-третьих, предложения подразделяются на истин­ные и ложные. Истинным является предложение, предикат которого содержит в себе субъект или является именем

96

той же вещи, что и субъект. Например, предложение че­ловек есть живое существо истинно, ибо того, кого назы­вают человеком, всегда называют и живым существом. Точ­но так же и предложение некий человек болен истинно, ибо слово болен применимо к кому-то. Предложение, кото­рое не истинно, т. е. предложение, предикат которого не содержит субъекта, называется ложным. Например: че­ловек есть камень.

Слова истинно, истина, истинное предложение озна­чают одно и то же. Истина может быть лишь в том, что вы­сказано, а не в самих вещах; и хотя иногда истинное про­тивопоставляется кажущемуся, или вымыслу, но и это про­тивопоставление относится к истине в предложении. Отра­жение человека в зеркале, или призрак, не принимают за самого человека, потому что предложение призрак есть человек не истинно; но нельзя и отрицать того, что призрак есть призрак. Поэтому истина - свойство не вещей, а суждений о них. Обычные же рассуждения метафизиков о том, что понятия сущее, единое и истинное идентичны, являются вздорным детским лепетом, ибо кто не знает, что такие выражения, как человек, один человек и истин­ный человек, означают одно и то же.

8. Отсюда ясно, что истину и ложь можно найти только у существ, обладающих способностью речи. Ведь хотя жи­вотные, не способные к речи, получают одно и то же впечат­ление при виде отражения человека в зеркале и при виде самого человека и при первом зрелище их охватит неосно­вательный страх, однако они не воспринимают это как истинное или ложное, а только как сходное, и в этом они не ошибаются. Подобно тому как все истинное познание лю­дей обусловлено правильным пониманием словесных вы­ражений, так и основание всех их заблуждений кроется в неправильном понимании последних. Как полноту мудро­сти, так и глупость можно найти только у человека. И то, что когда-то было сказано о законах Солона, применимо к человеческому языку вообще; язык, что паутина: слабые и тщеславные умы цепляются за слова и запутываются в них, а сильные легко сквозь них прорываются.

Отсюда можно также заключить, что первые истины бы­ли произвольно созданы теми, кто впервые дал имена ве­щам, или теми, кто получил эти имена от других. Ибо, на­пример, предложение человек есть живое существо истин­но только потому, что людям когда-то пришло в голову дать оба этих имени одной и той же вещи.

9. В-четвертых, предложения подразделяются на первоначальные

4 Томас Гоббс, т. 1

97

и непервоначальные. Первоначальными яв­ляются такие предложения, в которых предикат объясняет субъект через ряд имен. Таково, например, предложение человек есть тело одушевленное, одаренное разумом. То, что содержится в имени человек, получает более развер­нутое выражение при помощи имен: тело, одушевленное, одаренное разумом, а также их связи. Первоначальным такое предложение называется потому, что оно образует на­чало всякого рассуждения, ибо без понимания имени вещи, о которой идет речь, ничего не может быть доказано. Пер­воначальные предложения всегда представляют собой не что иное, как дефиниции, таким образом, определения или части определений, и только они являются основами (принципами) доказательства. Как истины, произвольно установленные говорящими и слушающими, они сами не нуждаются ни в каких доказательствах. К этим предложе­ниям некоторые присоединили другие; обозначаемые ими как первоначальные и как принципы (основы), а именно аксиомы, или понятия, принятые повсюду (notiones com­munes) . Последние, однако, сколь бы очевидными и не нуждающимися в доказательстве они ни казались, не яв­ляются начальными принципами, ибо их можно доказать. Они тем менее могут считаться таковыми, что, желая на­вязать другим в качестве убедительных истин положения, которые им самим кажутся верными, люди под именем принципов возвещают множество неведомого, а подчас явно ложного. К принципам обычно относят и некоторые постулаты, например предложение между двумя точками может быть проведена только одна прямая линия и другие постулаты геометрии. Последние действительно представ­ляют собой принципы, но это принципы не науки и дока­зательства, а искусства, т. е. построения.

10. В-пятых, предложения делятся на истины необхо­димые (т. е. необходимо истинные) и случайные, т. е. та­кие, которые не необходимы, хотя и истинны. Необходимой истиной являются предложения, в качестве субъекта ко­торых нельзя представить или вообразить другой вещи, кроме той, именем которой является предикат данного предложения. Так, предложение человек есть живое су­щество необходимо, ибо везде, где мы имеем вещь, к кото­рой применимо слово человек, к ней применимо и слово живое существо. Случайной истиной является предложе­ние, которое может быть то истинным, то ложным. Пред­ложение всякий ворон черен может, пожалуй, ныне счи­таться истинным, в другое время - ложным. В необходимом

98

предложении предикат или эквивалентен субъекту (как, например, в предложении человек есть разумное жи­вое существо), либо составляет часть эквивалента, как че­ловек есть живое существо. В этом примере имя разумное живое существо, или человек, составлено из двух [членов] разумное и живое существо. В случайной же истине дело обстоит иначе, ибо если бы даже было истинным утверж­дение, что всякий человек лгун, то все же это предло­жение не могло бы называться необходимой истиной, так как слово лгун не является частью составного имени, эквивалентного имени человек. Предложение является здесь только случайной истиной, даже если бы оно факти­чески всегда было верно. Необходимыми истинами являют­ся только такие предложения, которые содержат вечные истины.

Здесь опять-таки обнаруживается, что истина не есть свойство вещей и что она присуща одному только языку, истины же вечны. Ибо не необходимо, чтобы вечно суще­ствовали люди или живые существа; но вечно истинным остается положение, что там, где существуют люди, они яв­ляются живыми существами.

11. В-шестых, предложения подразделяются на кате­горические и гипотетические. Категорическим является предложение, которое просто, или безусловно, что-либо высказывает. Например: всякий человек есть живое суще­ство; ни один человек не есть дерево. Гипотетическим является предложение, высказывающее нечто условно. На­пример: если кто-либо - человек, то он также живое су­щество; если кто-либо - человек, то он не камень.

И категорическое, и соответствующее ему гипотети­ческое предложения означают одно и то же, если утвержде­ние заключает в себе необходимую истину; но дело обстоит не так, когда оно заключает в себе истину случайную. Если, например, истинно предложение всякий человек есть жи­вое существо, то истинным является и предложение если кто-либо - человек, он должен быть и живым существом. Но если какое-нибудь предложение, содержащее случайное утверждение (например, всякий ворон черен), и истинно, то предложение если какое-нибудь существо есть ворон, то оно черно будет все же ложным. Гипотетическое пред­ложение будет истинным только тогда, когда правильно соответствующее следствие. Так, предложение всякий че­ловек есть живое существо является вполне истинным, ибо если верно утверждение нечто есть человек, то не мо­жет не быть верным утверждение, что то же нечто есть живое

4*

99

существо. И поэтому если гипотетическое предложение истинно, то и соответствующее ему категорическое утвер­ждение не только истинно, но и необходимо. Я считаю, что следует подчеркнуть это, ибо тут мы имеем доказательство того, что философы могут делать более надежные умо­заключения при помощи гипотетических предложений, чем при помощи предложений категорических.

12. Поскольку каждое предложение может быть вы­ражено различно и на самом деле получает различное вы­ражение и поскольку мы вынуждены выражаться так, как это делает большинство, то те, кто изучает философию, должны остерегаться, как бы их не ввело в заблуждение различие выражений их учителей (doctores). Поэтому, на­талкиваясь на неясное предложение, они должны свести его к простейшей категорической форме, чтобы связка есть была совершенно самостоятельна и субъект ясно отличался бы от предиката, которые в свою очередь должны быть строго отделены от связки. Так, при сравнении предложе­ний человек может не грешить и человек не может грешить разница их смысла ясно обнаружится, если сформулиро­вать их следующим образом: человек есть могущий не гре­шить и человек есть не могущий грешить, где предикаты явно различны. Но это упрощение надо произвести молча, про себя, или в присутствии одного лишь учителя, ибо бы­ло бы глупо и смешно выражаться так в обществе. Если, следовательно, я хочу говорить о равнозначных предло­жениях, то должен прежде всего считать равнозначными все те предложения, которые могут быть сведены к одному и тому же простому категорическому утверждению.

13. Во-вторых, необходимые категорические предло­жения равнозначны гипотетическим. Например, категори­ческое предложение прямолинейный треугольник имеет три угла, равные двум прямым, равнозначно гипотети­ческому предложению если какая-нибудь фигура пред­ставляет собой прямоугольный треугольник, то его три уг­ла должны быть равны двум прямым.

14. В-третьих, равнозначны друг другу два любых все­общих (универсальных) предложения, соответствующие члены которых, т. е. субъекты и предикаты, исключают друг друга и расположены в обратном порядке. Например, в предложениях всякий человек есть живое существо и всякое не-живое существо есть не-человек имя живое су­щество содержит в себе имя человек. Но оба они являются положительными именами, и поэтому (согласно последнему пункту предыдущей главы) отрицательное или неживое существо

100

содержит в себе отрицательное имя не-человек. Следовательно, предложение всякое неживое существо есть не-человек истинно. Точно так же равнозначны предложе­ния ни один человек не есть дерево и ни одно дерево не есть человек, ибо если правда, что дерево не есть имя человека, то оба имени - человек и дерево - не означают одной и той же вещи. Поэтому является истинным утверждение, что ни одно дерево не есть человек. Точно так же предло­жение всякое неживое существо есть не-человек, оба члена которого отрицательны, равнозначно другому предложе­нию - только живое существо есть человек.

15. В-четвертых, отрицательные предложения равно­значны друг другу независимо от того, поставлена ли отри­цательная частица после связки, как это бывает у некото­рых народов, или перед связкой, как это имеет место в ла­тинском и в греческом языках, при том лишь условии, что члены предложения остаются теми же. Например, пред­ложения человек не есть дерево и человек есть не-дерево означают одно и то же, хотя Аристотель это отрицает. Идентичны по смыслу также следующие предложения: всякий человек не есть дерево и ни один человек не есть дерево. Это настолько очевидно, что не нуждается ни в ка­ком доказательстве.

16. Наконец, тождественный смысл имеют все частные предложения с обратной расстановкой членов. Таковы, например, предложения некий человек слеп и нечто слепое есть человек, ибо в них оба имени относятся к одному и то­му же человеку и обозначают поэтому одну и ту же истину, в каком бы порядке они ни следовали друг за другом.

17. Среди предложений, имеющих одни и те же члены в одной и той же последовательности, но различающихся между собой по количеству или по качеству, одни назы­ваются подчиненными (subalternoe), другие - против­ными (contrarioe), третьи - под противными (subcontra­rioe) и, наконец, четвертые - противоречащими (contradictorioe).

Подчиненными называют общие и частные предложе­ния одинакового качества, например: всякий человек есть живое существо, некоторый человек есть живое существо или ни один человек не умен, некий человек не умен. Если из двух таких предложений общее истинно, то истинно и частное.

Противными являются общие предложения различного качества, например: всякий человек счастлив, ни один че­ловек не счастлив. Если одно из этих предложений истинно,

101

то другое должно быть ложным, но они могут также быть ложными оба, как в указанном примере.

Подпротивными являются частные предложения проти­воположного качества, например: некий человек образован, некий человек необразован. Эти предложения не могут быть оба ложными, но оба могут быть истинными.

Противоречащими являются предложения, отличные друг от друга как по количеству, так и по качеству, например: всякий человек есть живое существо, некий че­ловек не есть живое существо. Эти предложения не могут быть одновременно и истинными, и ложными.

18. Говорят, что предложение следует из двух других предложений, и если последние истинны, то нельзя отри­цать и истинность заключения. Предположим, например, что следующие два утверждения: всякий человек есть жи­вое существо и всякое живое существо есть тело - истин­ны; отсюда следует, что тело - имя всякого живого суще­ства, а живое существо - имя всякого, человека. Раз мы признали это за истину, то нельзя полагать, будто тело не является именем, применимым ко всякому человеку, т. е. будто предложение всякий человек есть тело ложно. Это предложение выводится из двух предыдущих или с необхо­димостью следует из них.

19. Из ложных предпосылок иногда может быть выве­дено правильное по существу предложение, но ложное предложение никогда не может быть выведено из правиль­ных утверждений. Ибо при предположении правильности следующих предложений: всякий человек есть камень и всякий камень есть живое существо (оба - ложные пред­посылки) - необходимо также признать, что живое суще­ство есть имя, применимое ко всякому камню, а камень - к какому-либо человеку, и предложение всякий человек есть живое существо истинно, как это на самом деле и есть. Отсюда следует, что истинное утверждение иногда может быть выведено из ложных предпосылок, но из двух пра­вильных предпосылок никогда не может быть выведено утверждение ложное. Ибо если можно выводить истинное из ложного при условии, что ложное принимают за истин­ное, то таким же путем может быть выведена истина из двух правильных предпосылок.

20. Поскольку, как мы видели, из истинных предложе­ний всегда следует истинное предложение и понимание истинности двух предложений является причиной понима­ния истинности и того, что из них выводится, то обе посыл­ки называются обычно причинами вывода, или заключения.

102

Вот почему логики называют причины посылками за­ключения, против чего не приходится возражать, хотя это не совсем правильная формулировка, ибо если одна мысль (intellectio) и является причиной другой мысли, то одно предложение (oratio) не является причиной другого пред­ложения. Ведь утверждать, что причиной свойств какой-либо вещи является сама вещь,- значит говорить неле­пость. Представляя себе фигуру, например треугольник, мы знаем, что углы треугольника равны двум прямым, и мо­жем отсюда заключить, что углы представляемой нами фи­гуры равны двум прямым. И вот на том же основании гово­рят: эта фигура и есть причина равенства углов. Но так как сама фигура не производит своих углов и не может быть поэтому производящей причиной, то ее называют при­чиной формальной, хотя в действительности она вообще не является причиной. Свойство какой-нибудь фигуры не воз­никает после появления этой фигуры, а существует одно­временно с ней. Верно только то, что познание фигуры предшествует познанию ее свойств и одно познание в са­мом деле является причиной другого познания, а именно его производящей причиной.

Вот что можно сказать о предложении, которое в ходе развития философии представляет собой первый шаг, как бы движение одной ноги. Переходя теперь к силлогизму, я прибавляю, как это требуется, движение второй ноги и за­вершаю первый шаг.

Об этом пойдет речь в следующей главе.

ГЛАВА IV

О СИЛЛОГИЗМЕ

1. Определение силлогизма. 2. В силлогизме только три термина. 3. Больший, меньший и средний термины, а также большая и меньшая посылки. 4. Средний термин в обеих посылках каждого силлогизма должен относиться к одной и той же вещи. 5. Из двух частных предложений ничто не вытекает. 6. Силлогизм - это объединение двух предложе­ний в одно суммарное. 7. Что такое фигура силлогизма. 8. Что соответствует силлогизму в уме. 9. Каким образом возникает первая непрямая фигура. 10. Каким образом воз­никает вторая непрямая фигура. 11. Каким образом возни­кает третья непрямая фигура. 12. Модусы любой фигуры многочисленны, но по большей части бесполезны для фило­софии. 13. Гипотетический силлогизм равнозначен катего­рическому.

103

1. Рассуждение (oratio), состоящее из трех предложе­ний, последнее из которых вытекает из двух остальных, называют силлогизмом. При этом третье предложение на­зывается заключением, а первое и второе - посылками. Например, ряд предложений: всякий человек есть живое существо, всякое живое существо есть тело, следовательно, всякий человек есть тело - представляет собой силлогизм, ибо третье суждение вытекает из двух остальных; это зна­чит, что если первое и второе предложения признаны пра­вильными, то и последнее необходимо должно быть приз­нано правильным.

2. Из двух предложений, не имеющих ни одного общего члена, нельзя вывести никакого заключения, и поэтому они не могут составить силлогизм. Ибо если и правильны обе посылки: человек есть живое существо, дерево есть расте­ние, то из них ведь нельзя вывести заключение, что расте­ние - имя человека или человек - имя растения. Следо­вательно, заключение человек есть растение не является необходимо истинным. В посылках силлогизма должны быть поэтому только три члена.

Кроме того, заключение не может содержать в себе ни одного термина, не фигурировавшего уже в посылках. Предположим, что мы имеем две посылки: человек есть живое существо, живое существо есть тело, к терминам ко­торых в заключении присоединяется другой термин, так что заключение гласит, например: человек есть двуногое существо. Хотя третье утверждение в данном случае само по себе совершенно правильно, все же из указанных посы­лок нельзя заключить, что слово двуногий применимо к человеку, и отсюда опять-таки следует, что в каждом сил­логизме не может быть больше трех терминов.

3. Предикат заключения обычно называется большим, л субъект заключения - меньшим термином, третий же термин именуют средним. Так, в силлогизме человек есть живое существо, живое существо есть тело, следовательно, человек есть тело, тело - больший термин, человек -меньший, а живое существо - средний. Точно так же и по­сылка, в которой заключается больший термин, называется большей, а та, в которой содержится меньший термин,- меньшей.

4. Если средний термин в обеих посылках не относится к одной и той же вещи, то из них нельзя вывести никакого заключения и нельзя составить никакого силлогизма. Если, например, меньший термин - человек, средний - живое существо, а больший - лев и посылки гласят: человек есть

104

живое существо, некоторое живое существо есть лев, то отсюда все же нельзя заключить, что всякий или некоторый человек - лев. Следовательно, предложение, имеющее субъектом средний термин, должно быть во всяком сил­логизме общим или единичным, но не частным или неопре­деленным. Так, неправилен следующий силлогизм: всякий человек есть живое существо, некоторое живое существо есть четвероногое, следовательно, некоторый человек есть четвероногое, ибо в первой посылке средний термин жи­вое существо обозначает особенность только человека, так как там имя живое существо отнесено только к человеку, во второй же посылке под этим именем можно понимать наряду с человеком и другие живые существа. Если бы вторая посылка была общей, как это имеет место, напри­мер, в умозаключении всякий человек есть живое существо, всякое живое существо есть тело, следовательно, всякий человек есть тело, то силлогизм был бы правилен, ибо тогда следовало бы умозаключить, что тело есть имя всякого жи­вого существа, т. е. также и человека, из чего проистекало бы, что заключение всякий человек есть тело правильно.

Точно так же возможен силлогизм (и вполне правиль­ный, хотя и бесполезный для философии), в котором сред­ний термин - единичное имя. Например: некий человек есть Сократ, Сократ - философ, следовательно, некий че­ловек есть философ. Если мы признаем тут правильными посылки, то не сможем отвергнуть и заключения.

5. Поэтому из двух посылок, средний термин которых является частным, нельзя составить силлогизм, ибо незави­симо от того, будет ли средний термин субъектом или пре­дикатом в обеих посылках или субъектом только в одной из них, а в другой - предикатом, он все же не необходимо будет обозначать одну и ту же вещь. Предположим, что мы имеем следующие посылки:

Некий человек слеп Некий человек учен В обеих посылках средний термин является субъектом

Из этих посылок не следует, что слово слепой обозна­чает некоего ученого или слово ученый - некоего слепого, так как всякий видит, что слово ученый не содержит в себе слова слепой или наоборот, и, таким образом, не необходи­мо, чтобы оба слова были именами одного и того же чело­века. Точно так же нельзя выводить никакого заключения из следующих посылок:

105

Всякий человек есть живое существо Всякая лошадь есть живое существо Здесь средний термин является предикатом

Ведь термин живое существо в обеих посылках неопре­деленный (а поэтому эквивалентен здесь частному), и так как человек есть некоторое живое существо, а лошадь -другое живое существо, то слово человек не необходимо является именем лошади или слово лошадь - именем че­ловека. Равным образом нельзя выводить никакого заклю­чения из следующих посылок:

Всякий человек -живое существо Некое живое существо - четве­роногое В одной посылке средний термин -субъект, а в другой - предикат.

Заключение невозможно, так как имя живое существо здесь не определено, и под этим именем в одной посылке можно понимать человека, а в другой - не человека.

6. Из сказанного ясно, что силлогизм есть не что иное, как сложение двух предложений, связанных третьим об­щим термином, именуемым средним. И подобно тому как предложение есть сложение двух имен, силлогизм есть сло­жение трех имен.

7. Силлогизмы обычно различаются по фигурам, т. е. в зависимости от положения среднего термина. Каждая фигура содержит в себе различные модусы, соответст­вующие различию предложений по количеству и качеству. Первой фигурой является та, в которой термины следуют друг за другом в порядке, соответствующем объему их со­держания. В этой фигуре, следовательно, на первом месте стоит меньший термин, за ним следует средний, а больший занимает последнее место. Если, например, меньшим тер­мином является слово человек, средним - живое существо, а большим - тело, то силлогизм человек есть живое суще­ство, живое существо есть тело, а следовательно, человек есть тело будет относиться к первой фигуре. В этом сил­логизме меньшей посылкой является предложение человек есть живое существо, большей - предложение живое существо есть тело, а заключением - сумма обоих: чело­век есть тело.

Такая фигура называется прямой (directa), так как тер­мины следуют в ней в прямом порядке. В зависимости от количества и качества терминов различают четыре модуса

106

этой прямой фигуры, первым из которых является тот, в котором все термины положительны, а меньший термин общий, например всякий человек есть живое существо, всякое живое существо есть тело, где оба предложения яв­ляются утвердительными и общими. Но если большая по­сылка является отрицательной, а меньшая - общей, то перед нами второй модус: всякий человек есть живое су­щество, всякое живое существо не есть дерево, где большая посылка, а также заключение являются общими и отрица­тельными. К этим двум модусам можно присоединить еще два, в которых меньшая посылка является частной. Бывает также, что как больший, так и средний термин отрица­телен, и тогда получается другой модус этой фигуры, в котором все предложения становятся отрицательными, а силлогизм все же остается правильным. Например, если меньшим термином служит слово человек, средним - не­камень, а большим - не-булыжник, то силлогизм - чело­век не есть камень; то, что не есть камень, не есть булыж­ник; следовательно, ни один человек не есть булыжник -правилен, хотя он состоит из трех отрицательных пред­ложений. Но так как в философии, задача которой - уста­новить общие законы свойств вещей, различие между от­рицательными и утвердительными предложениями сво­дится к тому, что в первых о субъекте высказывается нечто отрицательное, а в последних - нечто положительное, то излишне принимать в соображение какой-либо другой мо­дус прямой фигуры, кроме того, в котором все предложе­ния являются общими и утвердительными.

8. Процессы, соответствующие прямому силлогизму, совершаются в уме (inanimo) следующим образом: прежде всего в нем возникает образ названной вещи с той акци­денцией, или с тем свойством, в силу которого эта вещь обозначается в меньшей посылке именем субъекта; вслед за этим уму рисуется та же самая вещь с той акциденцией, или с тем свойством, в силу которого эта вещь в том же предложении получает имя предиката; в третий момент мышление возвращается к тому же предмету и замечает в нем ту акциденцию, в силу которой этот предмет заслужи­вает имя предиката большей посылки. Тут, однако, мы вспоминаем, что все это - акциденции одной и той же вещи, и таким образом заключаем, что эти три имени не более чем имена одной и той же вещи, т. е. что наше заклю­чение правильно. Пусть мы образуем следующий сил­логизм: человек есть живое существо, живое существо есть тело, следовательно, человек есть тело. При этом в нашем

107

уме возникает сначала образ говорящего или беседующего человека, и мы вспоминаем, что такого рода существо на­зывается человеком; затем нашему уму рисуется образ то­го же человека в движении, и мы вспоминаем, что такого рода существо называется живым существом; в третий мо­мент образ этого человека является перед нами как напол­няющий некое место или пространство, и одновременно мы вспоминаем, что такого рода существо называют телом; наконец, когда мы вспоминаем, что вещь, которая имеет протяжение, движется и говорит, одна и та же, мы прихо­дим к заключению, что человек, живое существо, тело суть имена одной и той же вещи и, следовательно, предложение человек есть живое существо правильно. Отсюда вытекает, что живые существа, не обладающие способностью номина­ции, не могут образовывать в уме понятия или мысли, ко­торые соответствовали бы силлогизму, состоящему из об­щих предложений, ибо, пользуясь таким силлогизмом, необходимо не только думать о вещи, но и соответственно припоминать те различные имена, которые по различным основаниям были применены к ней.

9. Остальные фигуры образуются посредством частич­ного или полного изменения или обращения первой, или прямой, фигуры. Это совершается путем обращения боль­шей или меньшей посылки или их обеих в обратные сужде­ния, равнозначные первоначальным предложениям. Отсю­да получаются три другие фигуры, из которых две являют­ся результатом частичной, а третья - результатом полной инверсии слов в прямой фигуре. Первая из этих трех фигур образуется путем перестановки слов в большей посылке. Если меньший, средний и больший термины расставлены в косвенном порядке, как это имеет место, например, в сил­логизме человек есть живое существо, есть не камень, то мы имеем прямую фигуру. Частичное обращение этой фигуры происходит путем следующей перестановки слов в большей посылке: человек есть живое существо, камень есть не жи­вое существо. Так образуется вторая фигура, или первая непрямая фигура, силлогизм, заключение которой гласит: человек есть не камень. Ибо поскольку, как мы показали в пункте 14 предшествующей главы, общие предложения, члены которых соответственно исключают друг друга и расположены в одном предложении в обратном порядке по отношению к другому предложению, равнозначны, то и оба названных силлогизма должны привести к одинаковым заключениям. Если мы прочтем большую посылку справа налево, как это делают, например, евреи: живое существо

108

есть не камень, то у нас снова получится прямая фигура. Точно так же прямой силлогизм человек не есть дерево, не есть грушевое дерево становится непрямым путем обраще­ния большей посылки (при помощи перемены знаков тер­минов и перестановки последних в обратном порядке), и в этом виде его посылки гласят: человек не есть дерево, гру­ша есть дерево. Отсюда вытекает то же заключение: чело­век не есть грушевое дерево. Но чтобы превратить прямую фигуру в первую непрямую, больший термин прямой фи­гуры должен быть отрицательным. Ибо, хотя прямой сил­логизм человек есть живое существо, следовательно, тело может быть обращен в непрямой посредством перестановки членов большей посылки, т. е, следующим образом:

Человек есть живое существо

He-тело не есть живое существо

Следовательно, всякий человек есть тело,

перестановка оказывается настолько неясной, что такого рода силлогизм представляется совершенно бесполезным. Перестановка слов в большей посылке ясно показывает, что средний термин этой фигуры всегда должен быть преди­катом обеих посылок.

10. Вторая непрямая фигура образуется посредством перестановки терминов меньшей посылки, в результате чего средний термин становится субъектом обеих посылок. Но такой силлогизм никогда не приводит к общему умозак­лючению и не имеет поэтому никакой философской цен­ности. Тем не менее я хочу привести пример такого сил­логизма. Так, посылки прямого силлогизма

Всякий человек есть живое существо

Всякое живое существо есть тело

при перестановке членов малой посылки образуют сил­логизм ·

Некоторое живое существо есть человек

Всякое живое существо есть тело

Следовательно, некоторый человек есть тело.

Ведь посылка всякий человек есть живое существо не мо­жет быть обращена в посылку всякое живое существо есть человек, поэтому меньшая посылка при обращении этого силлогизма в его прямую форму будет гласить: некоторый человек есть живое существо, а следовательно, заключе­нием окажется некоторый человек есть тело, так как меньший

109

термин человек, являющийся субъектом заключения, есть частное имя.

11. Третья непрямая, или обратная, фигура получается путем перестановки членов в обеих посылках. Например, прямой силлогизм

Всякий человек есть живое существо

Всякое живое существо есть не камень

Следовательно, всякий человек не есть камень

после обращения гласит:

Всякий камень есть не живое существо

Все, что не является живым существом, есть не человек

Следовательно, всякий камень есть не человек.

Мы имеем тут заключение, представляющее собой обра­щенное прямое заключение и равнозначное последнему. Таким образом, если в качестве принципа деления рассмат­ривать место, занимаемое в силлогизме средним термином, то окажется, что существует лишь три фигуры силлогизма. В первой фигуре средний термин занимает среднее место, во второй - последнее, а в третьей - первое. Но, груп­пируя фигуры просто по различному положению их членов, мы получим четыре фигуры, ибо первая фигура может тогда в свою очередь иметь две формы, т. е. прямую и обрат­ную. Из этого следует, что спор логиков о четвертой фигуре представляет собой лишь спор о словах, ибо если рассмат­ривать существо дела, то ясно, что порядок, в котором сле­дуют друг за другом термины предложения (без отношения к количеству и качеству, которыми определяются модусы), определяет собой четыре типа силлогизмов, которые можно назвать фигурами или каким угодно другим именем.

12. Каждая из этих фигур распадается на многочислен­ные модусы, из которых путем изменения количества и ка­чества посылок могут быть образованы самые разнообраз­ные формы. Прямая фигура имеет шесть модусов, первая непрямая - четыре, вторая непрямая - четырнадцать, а третья - восемнадцать. Но, отвергнув как излишние все модусы первой фигуры, за исключением того, который со­стоит из общих предложений и в котором малая посылка утвердительна, я отверг тем самым и модусы других фи­гур, образующихся путем перестановки терминов в посыл­ках прямой фигуры.

13. Если, как было указано раньше, среди необходи­мых предложений категорические и гипотетические суждения равнозначны, то точно так же ясно, что и категорические,

110

и гипотетические силлогизмы равнозначны. Ибо категорический силлогизм вроде следующего:

Всякий человек есть живое существо

Всякое живое существо есть тело

Следовательно, всякий человек есть тело

имеет ту же силу, что и гипотетический силлогизм

Если что-либо есть человек, то оно должно быть жи­вым существом

Если что-либо есть живое существо, оно должно быть телом

Следовательно, если что-либо есть человек, оно должно быть телом.

Равным образом и следующий категорический сил­логизм непрямой фигуры:

Ни один камень не есть живое существо

Всякий человек есть живое существо

Следовательно, никакой человек не есть камень (или никакой камень не есть человек) -

равнозначен следующему гипотетическому силлогизму:

Если что-либо есть человек, то это живое существо,

Если что-либо есть камень, то это не есть живое суще­ство,

Следовательно, если что-либо есть камень, то это не че­ловек (или если что-либо есть человек, то это не ка­мень).

Сказанное кажется мне достаточным для выяснения сущ­ности силлогизма (ибо учение о модусах и фигурах с до­статочной ясностью было изложено уже другими, писав­шими об этом подробно и поучительно). Да и для того что­бы строить правильные умозаключения, нужны не столько правила, сколько практика. Ведь гораздо быстрее познают истинную логику те, кто посвящает свое время изучению математических доказательств, чем изучению установлен­ных логиками правил силлогизирования. Они, подобно ма­леньким детям, учатся ходить не при помощи правил, а пытаясь все время ходить. Итак, о том, какими должны быть шаги философии, сказано достаточно. В ближайшей главе я буду говорить о видах и причинах тех ошибок и за­блуждений, в которые легко впадают люди, делающие не­осторожные умозаключения.

111

ГЛАВА V

О ЗАБЛУЖДЕНИЯХ, ЛОЖНЫХ УТВЕРЖДЕНИЯХ И СОФИЗМАХ

1. Чем отличаются заблуждения и ложные утвержде­ния; как возникает заблуждение в связи с употреблением слов. 2. Семь случаев несоответствия имен, при которых предложение всегда ложно. 3. Пример первого. 4. Второго. 5. Третьего. 6. Четвертого. 7. Пятого. 8. Шестого. 9. Седьмо­го. 10. Ложное утверждение в предложениях обнаружи­вается при анализе терминов посредством их непрерыв­ного определения вплоть до простых имен, или высших ро­дов. 11. Погрешность в силлогизме, проистекающая из того, что термины заключают в себе связку. 12. Погрешность в силлогизме, проистекающая из многозначности. 13. По­грешности, содержащиеся в софистических умозаключе­ниях, чаще относятся к содержанию, чем к форме.

1. Мы заблуждаемся не только при утверждении и отри­цании (чего-либо), но и в процессе восприятия и безмолв­ного размышления. Мы заблуждаемся при утверждении и отрицании, когда даем какой-нибудь вещи имя, не соответ­ствующее ей. Например, мы впадаем в заблуждение, если, увидев вначале отражение солнца в воде и вслед за этим наблюдая солнце непосредственно на небе, даем обоим объектам имя солнца и утверждаем, что якобы существуют два солнца. В таком заблуждении может находиться только человек, ибо другие живые существа не употребляют имен. Только такого рода заблуждение может быть названо лож­ным утверждением (falsilas), ибо оно возникает не в про­цессе чувственного восприятия и не из самой вещи, а из необдуманного высказывания. Ведь имена определяются не видами (species) вещей, а волей и соглашением людей. Поэтому-то и случается, что люди неправильно высказы­ваются по вине собственной небрежности, отступая от твердо установленных имен вещей, между тем как они не были введены в заблуждение ни самими вещами, ни своими органами чувств. Ибо то обстоятельство, что вещь, которую они видят, называется солнцем, не обусловлено их восприя­тием,- это имя дано ими этой вещи произвольно и на осно­вании соглашения.

Мы заблуждаемся, когда при восприятии чувствами или в процессе размышления от воображения (imaginatio) од­ной вещи переходим к воображению другой или предпола­гаем, будто нечто существовало или будет существовать,

112

между тем как на деле оно никогда не существовало и не будет существовать. Так бывает, например, если при виде отражения солнца в воде мы воображаем, будто видим там само солнце, или при виде мечей предполагаем, что в дан­ном месте произошло или произойдет сражение, поскольку чаще всего так бывает; если мы из чьих-либо обещаний заключаем об определенном настроении обещающего; на­конец, если мы что-либо принимаем за признак чего-либо другого в тех случаях, когда это совершенно не соответ­ствует действительности. Такого рода заблуждения общи всем одаренным органами чувств существам, и тем не менее они коренятся не в наших органах чувств и не в вещах, воспринимаемых нами, а в нас самих, ибо мы ошибочно принимаем вещи, которые представляют собой только об­разы (simulacra), за нечто большее. Но ни вещи, ни пред­ставления вещей нельзя считать ошибочными, ибо и те и другие в действительности представляют собой то, чем они являются. Это и не знаки, которые предвещают что-либо, впоследствии остающееся неисполненным, ибо они вообще ничего не предвещают и лишь мы сами выво­дим предсказания из них. Тучи не предвещают дождя, мы только заключаем из них, что будет дождь. Поэтому, чтобы освободиться от таких заблуждений, которые заключаются в ложном толковании естественных примет, лучше всего, прежде чем пускаться в рассуждение о предполагаемых ве­щах, удостовериться в нашем собственном незнании, дабы затем исходить из правильного рассуждения. Ибо такого рода заблуждения проистекают от недостатка рассужде­ния, между тем как ошибки отрицания или утверждения (т. е. ложность предложений) представляют собой ошибки, обусловленные неправильным рассуждением. Так как эти последние несовместимы с философией, то я главным обра­зом и буду говорить о них.

2. Ошибки в рассуждении, т. е. при построении силлоги­стического умозаключения, коренятся или в ложности по­сылок, или в неправильности заключения. В первом случае мы называем силлогизм ошибочным по содержанию, во втором случае - по форме. Я хочу сперва подвергнуть рассмотрению содержание силлогизмов, чтобы установить все виды ложных предложений, а после этого - их форму, чтобы выяснить, каким образом заключение может ока­заться ложным, несмотря на правильность посылок.

Так как, согласно пункту 7 главы III, правильно всякое предложение, в котором связываются два имени, соответ­ствующие одной и той же вещи, а предложение, в котором

113

связываются друг с другом имена различных вещей, всегда ложно, то ясно, что видов неправильных предложений су­ществует столько, сколько различных форм соединения имен, не являющихся именами одной и той же вещи.

Все имеющие наименование вещи могут быть разделены на четыре класса: тела, акциденции (свойства), образы воображения (phantasmata) и сами имена. Поэтому во всяком правильном предложении оба связанных друг с другом имени должны быть или именами тел, или именами акциденций, или именами образов воображения, или, на­конец, именами самих имен. Имена, связанные друг с дру­гом иначе, не имеют между собой никакой внутренней связи и образуют ложное суждение. Может также слу­читься, что имя какого-нибудь тела, какой-либо акциден­ции или какого-либо образа связывается с именем предло­жения. Следовательно, сочетание имен может в семи раз­личных формах отступать от единственно правильной связи:

1. Если имя тела 2. Если имя тела 3. Если имя тела 4. Если имя акциденции 5. Если имя акциденции 6. Если имя образа 7. Если имя тела, акци­денции или образа связывает с именем акциденции именем образа именем имени именем образа именем имени именем имени именем речи

Позже я приведу примеры всех этих случаев.

3. Ложные предложения первого вида получаются, когда абстрактные имена связывают с конкретными, как это имеет место в латинских и греческих фразах: esse estens (бытие есть нечто сущее), essentia estens (сущность есть нечто сущее), quidditas est ens (чтойность есть нечто су­щее) - и многих других подобных этим, которые мы на­ходим в Метафизике Аристотеля 15. Именно таковы фразы: разум (intellectus) действует, разум разумеет, зрение ви­дит, тело есть величина, тело есть количество, тело есть протяжение, человеческое бытие есть человек, белизна бе­ла и т. д. Все это значит то же, что и бегун есть бег или про­гулка гуляет. Таковы же и сочетания имен: сущность от­делена, субстанция отвлечена - и подобные им или произ­водные от них предложения (во множестве встречающиеся в обычной философии) 16. Ибо так как ни один субъект какой-нибудь акциденции (т. е. ни одно тело) не есть акциденция,

114

то и не следует давать ни одному телу имя какой-нибудь акциденции или акциденции - имя какого-нибудь тела.

4. Ложные предложения второго вида суть: привидение есть тело (или дух, т. е. тонкое тело); чувственно восприни­маемые образы носятся в воздухе , они движутся туда и сюда (действие, свойственное только телам); тень движет­ся, т. е. тень есть тело; свет движется, т. е. есть тело; цвет -объект зрения, а звук - объект слуха; пространство и место протяженны - и бесчисленное множество им подоб­ных предложений. Ибо поскольку духи, чувственно воспри­нимаемые образы, тень, свет, цвет, звук, пространство яв­ляются нам во сне так же, как и наяву, то они не могут быть предметами, существующими вне нас, и являются только призраками (phantasmata) воображения. Следова­тельно, сочетание их имен с именами тел не может дать истинных предложений.

5. Ложные предложения третьего вида суть: Genus est ens (Род есть нечто сущее), Universale est ens (Всеобщее понятие, или универсалия, есть нечто сущее), Ens de ente praedicatur (Сущее о сущем сказывается), ибо Genus, uni­versale и praedicare суть имена имен, а не вещей. Ложным предложением является также число бесконечно, ибо ни­какое число не может быть бесконечным. Слово число толь­ко тогда называется именем бесконечного, когда в уме ему не соответствует никакое определенное число.

6. К четвертому виду ошибок относятся ложные пред­ложения вроде следующих: величина и фигура предмета таковы, как их видит зритель; цвет, свет, звук находятся в предмете и т. п. Ибо один и тот же предмет кажется то боль­шим, то меньшим, то четырехугольным, то круглым в зави­симости от разницы в расстоянии и среде. Истинная же ве­личина и фигура воспринимаемого предмета всегда одна и та же. Вот почему видимая нами величина и фигура не мо­гут быть настоящей величиной и фигурой предмета, а толь­ко образом (призрак), и в указанных утверждениях свя­зываются, таким образом, имена акциденций с именами образов-призраков.

7. Ошибки пятого вида совершают те, кто утверждает, что определение есть сущность вещей, а белизна или другая акциденция есть род, или всеобщее. В действительности определение есть не сущность вещей, а лишь предложение, выражающее то, что мы считаем сущностью вещей, точно так же, как не белизна сама по себе, а слово белизна яв­ляется родом, или универсалией.

115

8. Ошибку шестого вида совершают те, кто говорят, что идея какого-нибудь тела является универсалией, будто в душе существует образ человека, представляющий не отдельного человека, а просто человека как такового, что невозможно, ибо всякое представление едино и имеет своим объектом только отдельную вещь. Поэтому те, кто прини­мает имя вещи за ее идею, ошибаются.

9. Ошибку седьмого вида совершают те, кто, устанавли­вая различие сущностей, говорят, что одни из вещей суще­ствуют сами по себе, другие же существуют лишь случайно. На основании того, что предложение Сократ есть человек необходимо, а предложение Сократ есть музыкант случай­но, они утверждают, будто некоторые вещи необходимо должны существовать сами по себе, другие же существуют лишь случайно и акцидентально. Но так как слова: необхо­димо, случайно, сами по себе, акцидентально - являются именами не вещей, а предложений, то, говоря, что некото­рая вещь существует сама по себе, мы связываем имя вещи с именем предложения. Точно так же ошибаются те, кто одну идею относит к разуму, а другую - к воображению, считая, будто при понимании предложения человек есть живое существо мы имеем одну идею или один почерпну­тый из чувственного восприятия образ (imago) в памяти, а другую идею - в уме. Их ошибка основана на том пред­положении, будто одна идея соответствует имени, а дру­гая - утверждению в целом. Это предположение, однако, неверно, ибо предложение в целом обозначает только поря­док тех же самых вещей, которые мы рассматриваем в пред­ставлении (в данном случае в представлении человек). Предложение человек есть живое существо вызывает в нас поэтому только одно представление, хотя мы при этом спер­ва обращаем внимание на то, что делает человека челове­ком, и лишь после думаем о том, почему он называется жи­вым существом. Ошибочность этих предложений во всех модусах должна быть установлена при помощи определе­ния связанных в них имен.

10. Имея перед собой сочетание имен тел с именами тел, имен акциденций с именами акциденций, имен имен с именами имен и имен призраков с именами призраков, мы все же не можем сразу узнать, правильны ли такие ут­верждения, а должны сперва найти точные определения обоих имен этих утверждений, а затем определения имен, встречающихся в этих определениях, продолжая таким об­разом наш анализ до тех пор, пока не дойдем до самых простых имен, т. е. до наиболее всеобщих, или универсальных,

116

имен соответствующего рода. Если, однако, и после этого нельзя установить, истинны или ложны наши утвер­ждения, то мы должны определить это при помощи фило­софского метода, т. е. путем систематических умозаключе­ний, исходя из определений. Ибо всякое предложение, имеющее всеобщую значимость, либо является определе­нием или частью определения, либо приобретает свою оче­видность из определений.

11. Источник формальных ошибок в силлогизмах -или слияние связки с каким-нибудь из членов предложе­ния, или двусмысленность какого-нибудь слова. В обоих случаях налицо оказываются четыре термина, что (как я уже показал) не должно иметь места в правильном сил­логизме. Слияние связки с каким-нибудь термином можно немедленно обнаружить, если придать суждениям наибо­лее точную форму. Можно было бы, например, аргумен­тировать следующим образом:

Рука касается пера

Перо касается бумаги

Следовательно, рука касается бумаги

Неправильность этого силлогизма немедленно обнару­живается, если придать ему следующую форму:

Рука есть касающаяся пера

Перо есть касающееся бумаги

Следовательно, рука есть касающаяся бумаги

Тут ясно различаются четыре члена: рука, касающаяся пера, перо и касающееся бумаги. Однако опасность быть введенным в заблуждение посредством таких софизмов ка­жется мне не столь большой, чтобы стоило останавливать­ся на этом дольше.

12. Но хотя двусмысленные предложения и могут быть источником заблуждения, все же это не относится к тем из них, в которых двусмысленность очевидна. Точно так же невозможно заблуждение при использовании метафор, ибо последние означают перенесение имени одной вещи на другую. Однако некоторые двусмысленные слова (и даже такие, двусмысленность которых не очень глубоко скрыта) могут ввести в заблуждение. Так обстоит дело в следующем рассуждении. Предмет первой философии - обсуждение принципов; но самым первым является принцип, согласно которому одно и то же не может одновременно существо­вать и не существовать; поэтому первая философия должна

117

установить, может ли одна и та же вещь одновременно существовать и не существовать. Обманчивость тут кроет­ся в двусмысленности слова принцип. Ибо когда Аристо­тель в начале своей Метафизики говорит, что обсуждение принципов составляет предмет первой философии, то он под принципами понимает причины вещей и известные классы сущего, которые называет первичными. Называя же принципом первичное предложение, он под принципом понимает начало и причину познания, т. е. понимание смысла слов, так как при отсутствии такого понимания невозможно было бы никого ничему научить.

13. Ложные заключения софистов и скептиков, при по­мощи которых они в древние времена обычно делали смеш­ными и оспаривали истины, были большей частью ошибоч­ны не по форме, а по содержанию силлогизмов. И такими софизмами софисты чаще обманывали себя, чем других. Так, знаменитый довод Зенона против существования дви­жения опирался на следующее утверждение: все, что мо­жет быть делимо на бесконечное множество частей, бес­конечно 18. Хотя сам Зенон, без сомнения, считал это ут­верждение правильным, однако оно является ложным. Ибо делить что-либо на бесконечное множество частей - зна­чит лишь делить это на сколько угодно частей. Но как бы долго я ни делил линию на части, в результате не окажется необходимым утверждать, что она обладает бесконечным количеством частей, или является бесконечной. Ибо, сколь­ко бы частей я ни образовал, число их всегда будет опреде­ленно. Однако поскольку тот, кто просто говорит части, не указывая, сколько их, не ограничивает их числа, а предо­ставляет слушателю определить это число, то обычно гово­рят, что линия делится до бесконечности, что, однако, вер­но только в вышеуказанном, а не в каком-либо другом смы­сле.

И этого достаточно о силлогизме, который до известной степени является первым шагом к философии и о котором я сказал столько, сколько необходимо, чтобы понять, откуда всякая правильная аргументация получает свою силу. Бы­ло бы не более полезно останавливаться на этом подробнее, чем (как я уже говорил) предписывать младенцу, как ему следует учиться ходить. Ибо искусству рассуждения (ra­tionandi ars) лучше всего обучаются не при помощи правил, а на практике и путем чтения таких книг, в которых все заключения выводятся посредством строгой аргументации. Ныне же я перехожу к рассмотрению пути философии, т. е. метода философствования.

118